— Что ты сделала с ней, старая ведьма?

— Оставь ее. Она нисколько не пострадала.

— Нисколько не пострадала? Она могла упасть с лестницы, черт побери!

Изабо слышала голоса, ужасные крики Мойры, чувствовала, кто-то ее поддерживает, и, открыв глаза, увидела сквозь пелену, что это Алистер. Его лицо было совсем близко, но он смотрел на Дункана, который стоял рядом.

— Не можешь заткнуть ей рот, тогда уведи ее отсюда, — раздраженно произнес он.

— Не шуметь, Бо очнулась. — Она увидела озабоченное лицо Элис. — Ну как, тебе лучше?

Изабо кивнула, потом, вспомнив, перевела взгляд на лестничную площадку.

— Тебе стало дурно, — объяснила Элис. — Просто обморок, вот и все. Но ты должна лечь в постель.

По ее знаку Алистер поднял Изабо, отнес в комнату и положил на кровать, ему хотелось остаться, узнать, что произошло, но в ее лице не было ни кровинки, и она уже опять закрыла глаза.

Присев рядом и взяв ее за руку, Элис начала что-то нашептывать ей, как испуганному ребенку, пока нежно протирала лицо Изабо мокрым полотном.

— Оставьте нас, — резко сказала она. — Я могу сама за ней присмотреть.

Алистер медлил, не желая уходить. Ладно, эта женщина по крайней мере в своем уме и знает, что делать.

Он кивнул и вышел из комнаты.

Если он думал, что случай с капитаном Херстоном изменит к нему отношение, то скоро понял свою ошибку.

Элис теперь еще внимательнее следила за каждым его действием. Наверное, опасалась, как бы он, воспользовавшись их благодарностью, не позволил себе больших вольностей.

Прошло целых два дня, пока он сумел избавиться от пристального наблюдения. Да и то лишь потому, что жена одного фермера начала рожать и Элис, как повивальную бабку, вызвали помочь ей.

Дождавшись, когда Мойра ушла навестить роженицу, Алистер отобрал у Изабо книгу, взял за руку и увел из дома.

— Мы отправляемся на долгую прогулку, — сказал он, изучая окрестности. — Я думаю, вон туда.

Он шагал быстро, и она почти бежала, чтобы не отстать. Только решив, что они находятся достаточно далеко от дома, Алистер остановился и повернулся к ней.

— Теперь, Изабо, расскажи мне, что случилось тогда на лестнице. Я хочу знать, почему вы держите это в таком секрете.

— Никакого секрета нет, — ответила Изабо, переводя дыхание после быстрой ходьбы. — Там был Робби… на верхней площадке лестницы.

— Я так и предполагал, что услышу нечто в этом роде, — пробормотал Алистер. — Значит, ты его видела?

— Не совсем. Я что-то видела… нет, скорее чувствовала его. В этом я уверена.

— Ты что-то видела. Что именно? Силуэт? Движение?

Какую-нибудь тень?

— Не знаю, — честно сказала она. — Но Мойра видела его так же ясно, как я вижу тебя… он был, как и в тот день, без пледа… — Она смертельно побледнела, вспомнив Робби, окровавленного, безжизненного.

— Изабо! — Он сжал ей руки. — Ты что, не понимаешь? Она лжет, ничего она не видела. Ничего. Она пытается запугать тебя.

— Нет! Она видела его, у него текла кровь, отсюда. — Вырвавшись, Изабо прижала руки к животу. — Здесь была смертельная рана. Мойра не могла это знать.

Они молча глядели друг на друга, потом Алистер сказал:

— Об этом легко догадаться. Многие погибают от таких именно ран, Изабо.

— Считаешь, тебе все известно, да? По-твоему, существует лишь то, что ты видишь? Но есть нечто такое, чего не можешь понять ни ты, ни я, ни даже Мойра. То, что видно, слышно, может, ощутимо всего один миг. Потом оно исчезает, возвращается туда, откуда появилось.

Алистер притянул ее к себе. — Перестань, Изабо, согласись, что не права. Ты хотела его видеть, ты представила, что чувствуешь его. А что касается Мойры, то она не видела ничего, вообще ничего.

— Это ты не прав, Алистер Кемпбелл! Но ты слишком упрям и высокомерен, чтобы признать свою ошибку!

Изабо отскочила от него. Однако Алистер не дал ей уйти, без предупреждения обнял сзади за талию и уткнулся лицом в шею.

— Я не хочу с тобой ссориться, — прошептал он. — Может, забудешь все, что я тебе сказал, и пойдешь со мной?

После долгого молчания Изабо кивнула и повернулась в его объятиях, не глядя на него.

— Я просто хочу… опять увидеть Робби, — прошептала она. — Все бы за это отдала.

Почувствовав, что она плачет, Алистер еще крепче обнял ее.

— Мне жаль, очень жаль, что я огорчил тебя. — Он прижимался губами к ее волосам, пока она не успокоилась. — А теперь пойдем. Надо взглянуть, что на том холме.

— Мил-Бьюде, — сказала она, вытирая слезы рукавом. — Оттуда прекрасный вид на холмы Ская.

— Тогда посмотрим, — улыбнулся Алистер.

Подъем быстро утомил Изабо, на полпути она упала в заросли вереска и очень расстроилась, что потеряла былую выносливость.

Алистер прилег рядом и какое-то время любовался ею.

«Здоровая еда и свежий воздух пошли ей на пользу», — с удовлетворением подумал он. Но слезы еще дрожали на ее ресницах, и это омрачало его радость. К чему он затеял бесполезный спор? Верит Изабо сказкам, ну и пусть. Он не должен ее разубеждать, а тем более навязывать свое мнение. Она всегда расстраивается от подобных разговоров.

Желание прикоснуться к ней стало невыносимым, и он прижал ее к вересковому ковру.

— Я так соскучился по тебе, Изабо. — Он поцеловал ее, и она закрыла глаза.

— Я тоже скучала по тебе.

Они снова поцеловались, но когда он лег на нее, она воспротивилась. Алистер завел ей руки за голову и прижал их к земле.

— Теперь, — с улыбкой сказал он, — ты в моей власти. Мне очень нравится смотреть на тебя, совсем беспомощную подо мной, как сейчас.

Когда Алистер поцеловал ей грудь, Изабо показалось, что этот поцелуй обжег ее даже сквозь ткань платья, и у нее вырвался лихорадочный вздох. Она стала уже по-настоящему сопротивляться.

— Пусти меня, Алистер. Мы не должны… не здесь.

Нас могут увидеть.

Нехотя подняв голову, он посмотрел в сторону дома.

— Вряд ли, пока мы лежим в вереске… он наполовину скрывает нас.

— Наполовину? — повторила Изабо. — А как насчет другой половины?

Он со вздохом положил голову ей на грудь.

— Ты нужна мне, Изабо. Я схожу по тебе с ума.

— Я тоже, — призналась она.

Алистер быстро взглянул на нее и улыбнулся.

— Ну, если не в доме и не здесь, тогда где?

Она молчала, зная, что должна сказать ему «нет». Ни здесь, нигде. Из-под ремешка у него вырвалась прядь волос, и она убрала ее с лица, пальцы тронули его бровь, затем морщинки у глаз, которые возникали, когда он улыбался. «До чего же я люблю тебя, Алистер, каждую твою частичку», — думала она, закрыв глаза, чтобы не видеть его, но это не принесло ей облегчения.

— Если ты дашь мне встать, — сказала она, — может, я и покажу где. — Он мигом поднял ее с вереска. — Я поведу тебя в страну фей. Замечательное место, там нас уже не побеспокоят.

Изабо взяла его за руку и повела по склону холма.

— Мы с Робби всегда бежали сюда наперегонки. — Она взглянула на него и улыбнулась. — Я даже поколачивала его.

Он злился, когда подрос, хотя не жаловался. Он был совсем не похож на меня. У него прекрасный характер. — Алистер молча шел рядом, боясь прервать ее. — Мы часто сюда приходили. А в канун Дня всех святых — обязательно после захода солнца. Только в это время человек мог войти в страну фей. Видишь? — Она указала на маленькие пологие холмики среди осин и берез.

Алистер улыбнулся. Предполагаемые места обитания таинственных существ, фей, о которых она говорила. Он не знал, то ли она и правда верила в это, то ли рассказывала о детских впечатлениях. Словно угадав его мысли, Изабо повернулась к нему.

— Рори как-то видел одну, — сказала она, когда они подошли к заросшему травой холмику. Это была женщина в зеленой одежде, но в голубой шапочке. Мы с Робби подолгу лежали тут в надежде, что нам тоже повезет. — Изабо улыбнулась. — Он был терпеливее меня, мог лежать часами не шевелясь. Робби говорил, что они слышат, как я верчусь, и не появятся. Вот здесь Рори и видел ее. Именно тут мы будем ждать. Ты веришь в фей, Алистер?

В глазах у нее опять были слезы, и он знал, что она думает о брате. Потом, моргнув, она посмотрела на него.

— Ты веришь?

Алистер не хотел спорить, не хотел ее расстраивать.

Но врать он тоже не хотел и покачал головой.

— Наверное, у меня слишком мало воображения.

— Тогда садись рядом со мной и не шевелись. Может, сегодня мы увидим кого-нибудь, и ты поверишь.

Они сидели рядом. Изабо ждала появления фей, Алистер наблюдал за ней. Он умирал от желания, но она, кажется, погрузилась в воспоминания и забыла, что привело их сюда. Он не должен ей мешать, а то она подумает, что ему нужно от нее только одно — лежать с ней.

Повернувшись, Изабо поймала его страстный взгляд, — Алистер! — прошептала она. — Ты правда любишь меня?

— Да, — хрипло выдавил он. — Я люблю тебя больше всего на свете.

Она улыбнулась.

— Тогда не хочешь ли показать, как ты меня любишь?

Прямо здесь. Не боишься, что феи увидят?

— Я так хочу тебя, Изабо. Мне ни до кого нет дела.

Пусть смотрят.

После жадного поцелуя он взял ее за руки, нежно заставил подняться и начал расстегивать ей платье. Изабо не возражала, но, когда платье упало к ее ногам и он принялся за рубашку, она с беспокойством огляделась.

— Может, не надо снимать?

— Боишься фей? — улыбнулся Алистер. Она покачала головой. — Тогда я хочу видеть тебя. Всю, здесь, при свете дня.

Говоря это, он стянул с нее рубашку. Теперь Изабо стояла перед ним, освещенная солнцем, нагая, чуть робкая, стройная и грациозная, как молодая лань.

Алистер медленно провел ладонями от ее плеч до талии, затем так же медленно вернулся к груди. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо, отдавшись ласке. Изабо очнулась только на миг, вспомнив, что находится в долине, нагая, совершенно беззащитная. Но это ощущение было таким восхитительным, почти языческим, а мысль о том, что можно позволить ему делать все, как он хочет и когда хочет, еще больше возбуждала ее.

Алистер разжал объятия всего на несколько секунд, чтобы раздеться, потом молча опустился перед ней на колени, обнял за талию, прижался лицом к ее животу и начал целовать. Он скользнул ниже, руками легонько раздвинул ей ноги, совсем немного, чтобы найти губами то, что он хотел. Изабо уперлась в его плечи, боясь, что ноги не выдержат и она сейчас упадет. Он, казалось, это почувствовал, на секунду остановился и потянул ее вниз.

Она лежала на спине, вцепившись руками в траву, полностью отдавшись его воле, пока он продолжал свое исследование. Когда Изабо уже думала, что страсть поглотит ее, он вдруг лег рядом.

— Нет, любовь моя, не сейчас, — очень нежно сказал он. — Мы только начали.

Алистер снова наклонился, ласкал и целовал ей грудь, а руки гладили ее тело. Изабо отвернулась и закрыла глаза, чтобы не видеть ничего, только чувствовать то, что он делал с ней.

— Нет, открой глаза. Смотри на меня, Изабо.

Он двумя пальцами вошел в нее, и она невольно выгнулась. Но он тут же прекратил ласку, подождал и, когда она успокоилась, скользнул еще глубже.

— Смотри на меня, Изабо.

Она подчинилась, хотя спокойно лежать не могла и приподняла бедра. Он снова вышел, проделывая это до тех пор, пока она, почти рыдая, не взмолилась:

— Алистер! Пожалуйста, не дразни меня… я больше не вынесу…

— Не вынесешь? — прошептал он.

Наградив ее страстным поцелуем, он прижал ее запястья к траве и только тогда вошел в нее. Он слышал ее крики, ощущал содрогания ее тела. Изабо казалось, будто неведомая сила раз за разом поднимает ее в воздух, хотя это было невозможно.

Потом, когда они лежали рядом, не выпуская друг друга из объятий, Изабо прошептала:

— Ты меня потряс. Мне казалось, что я улетела отсюда, но куда, не знаю…

Алистер слабо улыбнулся.

— И я тоже. Я до сих пор внутри… тут. — Он положил руку ей на грудь. — В тебе, навсегда.

Солнце грело их обнаженные тела, им было так хорошо, что они забыли обо всем. Их губы соприкасались в поцелуе, они взглядом ласкали друг друга, лежа так спокойно, что бабочка села на лицо Изабо, и она улыбнулась. Алистер хотел смахнуть ее, но она удержала его руку.

— Нет, пускай сидит. — Когда бабочка все-таки улетела, Изабо спросила:

— Разве ты не знаешь, что должен заботиться о бабочках? Это они переносят наши души на небеса. Ты правда не знал? — Алистер покачал головой. — А ты знаешь, твои глаза тлеют, как угли, когда ты занимаешься со мной любовью? Эти маленькие золотые крапинки оживают и вспыхивают.

— Каждая частица моего тела оживает, когда я у тебя внутри, поэтому и они тоже. — Он легонько обвел пальцем контур ее рта. — Видеть, ощущать твое желание, твое тело, полностью отдающееся мне… Я готов съесть тебя целиком.

— Кстати, ты знаешь, что укусил меня? — Она прижала его руку к своей шее. — Вот здесь. Ты похож на того самого жеребца, которым так гордишься, — хихикнула Изабо. — Он тоже кусает своих кобыл, обслуживая их.

Кожа в этом месте у нее покраснела, и Алистер нежно погладил ее.

— Тебе больно?

Она покачала головой.

— Но когда я вижу, какой ты огромный, то даже удивляюсь, почему это мне не больно.

Засмеявшись, Алистер перевернул ее на спину.

— Женские формы будто созданы для этого, правда?

— Наверное, — согласилась она. — Только должна тебе сказать, что ты был жесток, когда дразнил меня так долго.

— Жесток я сейчас, а в то время считал, что ты получаешь удовольствие.

— Да, жесток, — повторила Изабо. — Я думала, что умру. Когда-нибудь я то же сделаю с тобой. Прижму тебя, буду дразнить, мучить тебя и…

— Прижмешь меня? И как же ты собираешься это сделать?

— Не знаю. Но что-нибудь придумаю, — не сдавалась она. — Может, свяжу тебя, пока ты спишь. Да, именно так. Свяжу, а потом заставлю умолять меня.

День уже клонился к вечеру, когда они вернулись домой и увидели Дункана, который сидел у двери на низкой деревянной скамье. Изабо выпустила руку Алистера и подбежала к старику.

— Ребенок уже родился? — с нетерпением спросила она.

— Да. С час назад. Все хорошо, с ней Элис.

— А Мойра?

Он кивнул в сторону дома.

— Она будет не слишком довольна, что я сбежала украдкой. — Как и ты, — добавила Изабо, взглянув на Алистера. — Я лучше пойду к ней.

— Только не одна.

— Мойра не съест меня. Останься, поговори с Дунканом, а я успокою ее.

Когда она скрылась в доме, Алистер сел рядом с Дунканом, прислонившись головой к стене. Конечно, старик догадался, почему их так долго не было. Интересно, что он думает? С самого начала Дункан вроде бы относился к нему лучше, чем его жена, не осуждал их отношений. Его терпимость удивляла Алистера. Он знал, как бы сам отнесся к мужчине, если бы тот соблазнил девушку, оставленную на его попечение.

— Не беспокойтесь насчет Мойры, — неожиданно сказал Дункан. — Она ей не сделает ничего плохого.

Алистер хмыкнул, выражая сомнение, и Дункан тут же повернулся к нему.

— Вы напугали ее, вот и все. Она переживает за Бо.

— Что я такого сделал, чтобы испугать женщину? На мой взгляд, это она здесь всех пугает.

— Нет сомнений, она видит то, чего другие видеть не могут.

— Если она так много видит, — с презрением ответил Алистер, — почему ж она до сих пор не заметила, что я не собираюсь причинять вам зло?

Помолчав, Дункан после некоторых раздумий сказал:

— Когда она пришла сюда, то была не старше, чем Бо сейчас. Обезумевшая от страха, нося под сердцем дитя.

Английские солдаты изнасиловали ее, мучили, осмеивали, а потом бросили на явную гибель. Элсбет, мать Бо, нашла ее, беременную, умирающую от голода, и выходила. А когда родился Рори, научила Мойру ухаживать за ним. — Дункан изучающе поглядел на Алистера, словно оценивая его впечатление. — Она поступала как всякая мать. Когда Эслбет умерла. Мойра вместе с Элис заботились и о Робби, и о Бо. Для нее она все бы сделала, как и остальные. Но вы должны понять благодарность, какую чувствовала Мойра.

— По-моему, было бы странно, если бы не чувствовала. — Алистер поднял листок, упавший на его килт, и задумчиво смял его в руке. — Из твоих слов я могу понять, что она не доверяет мне. Или всем мужчинам. Конечно, мне жалко ее. Но я не могу терпеть выдумки, которыми она пичкает Изабо… про ее брата и так далее… которые только расстраивают ее.

Мойра стояла за кухонным столом, держа в скрюченных руках большой нож, и резала лук для бульона, кипевшего на огне.

— Давай я порежу, — сказала Изабо.

Старуха уставилась на нее долгим немигающим взглядом, который так ненавидел Алистер. Но Изабо давно к этому привыкла и без всякого раздражения протянула руку за ножом.

— Знаешь, мне они не причинили горя, как тебе.

— Ты еще наплачешься, и остальные с тобой, — мрачно ответила Мойра. — Отдавая себя такому человеку. Это не правильно.

Сев за стол, Изабо принялась резать оставшийся лук.

— Мойра, я люблю его. Иначе бы я не стала делать то, что делаю.

— Ты не можешь делать того, что делаешь, — резко произнесла старуха. Она подошла к очагу и начала сосредоточенно помешивать бульон. Потом вдруг повернулась к Изабо. — Неужели ты думала, я не узнаю? Когда повела его в долину и опять позволила взять тебя.

Ее резкость возмутила Изабо, она почувствовала, как заливаются краской ее лицо и шея.

— Я уже не ребенок, чтобы мне говорили, что я могу делать, а чего не могу, — твердо заявила она.

— Ты б осмелилась привезти Кемпбелла в Глен-Брик, если б твой брат не умер?

Изабо посмотрела на нее сквозь слезы, которые не имели отношения к луку.

— Он хороший человек, Мойра. Он бы понравился Робби.

— Тогда с чего б ему тебя оплакивать, Бо? Почему бедный Робби плачет?