Алистер понимал, что ему нельзя задерживаться в Глен-Брике. Дома его ждали неотложные заботы, до которых у него не доходили руки из-за событий прошлого года. Если он и дальше будет пренебрегать своими обязанностями, то может подвергнуть испытанию верность людей даже своего клана. Не понимая, что он столько времени делает у якобитов, они, чего доброго, сочтут его сумасшедшим или, хуже того, изменником.

Заложив руки за голову, Алистер вытянулся на постели, вспоминая день, проведенный с Изабо в долине, и впервые не знал, что ему делать. Если он сейчас уедет домой, то без нее. Она просила дать ей время подумать.

Но если он уедет без нее, она может легко забыть, что случилось между ними. Встретит кого-нибудь, верного делу, которое стоило жизни ее брату и многим другим людям.

Алистер давно потерял надежду заснуть и, предаваясь тревожным мыслям, следил, как маленький паучок над ним медленно движется от балки к балке. Когда его замысловатая работа стала почти невидимой в сгущающейся темноте, Алистер сбросил одеяло и подошел к окну. Воздух холодил голое тело, но он не спешил вернуться в теплую кровать. Она была слишком пустой, когда ее не делила с ним Изабо. Он слушал пение лесного жаворонка, смотрел, как долгий вечер тает в черноте ночи.

Алистер уже собрался идти в постель, но тут дверь с легким скрипом открылась. Изабо, подумал он, неподвижно стоя возле окна. Кто еще мог ночью проникнуть в его комнату? Он с улыбкой ждал, что будет, когда она увидит пустую кровать.

Но гостья была слишком маленькой, да и походка у нее…

Алистер нахмурился. Он хотел неожиданно появиться перед Мойрой, но потом его одолело любопытство. Сначала неплохо бы узнать, какова цель ее ночного визита.

Она подошла к кровати, и он вдруг почувствовал неприятный едкий запах, который показался ему знакомым. У изножья кровати Мойра остановилась, и, хотя он не мог рассмотреть, что она там делает, зато услышал какое-то шуршание. Запах стал почти невыносимым, глаза у него защипало, и Алистер порадовался, что стоит у распахнутого окна. Шел дым, но огня не было. Черт возьми, она жжет перья! Он знал этот запах с детства, когда болела его мать.

Он быстро пересек комнату, схватил кремень и свечу. Уловив его движение. Мойра бросилась к двери, но он догнал ее, загородил выход, потом зажег свечу.

— Ты что, вздумала заняться тут черной магией? — раздраженно спросил он. — И что это у тебя за орудия колдовства? — добавил он и указал на отвратительную связку предметов в ее руке.

Мойра не произнесла ни слова, глядя в пол. Ну конечно, он же голый. Не будь он так разгневан, он бы не удержался от смеха. Если его вид привел Мойру в замешательство, тем лучше.

— Что это? — повторил Алистер и, не получив ответа, шагнул к ней.

Мойра вдруг завопила. Это был пронзительный, какой-то нечеловеческий крик. Она упала на колени, визжа, словно ненормальная, и Алистер, не зная, что ему делать, с ужасом смотрел на явно рехнувшуюся женщину.

Но тут дверь распахнулась, и в комнату влетела Изабо. Она бросилась к Мойре, обняла ее, стала успокаивать, качала взад-вперед, как ребенка. Когда ужасные крики перешли в рыдания, Изабо обвиняюще взглянула на Алистера, который в смущении продолжал стоять у двери.

— Что ты ей сделал?

— Что я сделал ей? Лучше спроси, что она хотела сделать со мной, прокравшись в мою комнату с этим вонючим колдовством.

— Не говори так. Никогда так не говори! — закричала Изабо.

Но продолжить не успела, ибо в дверях появился Дункан, а вслед за ним Элис. Заметив выражение ее лица, Алистер вспомнил, что стоит перед ними в чем мать родила, и быстро обвязался пледом. Но он решил доказать им свою правоту. Или хотя бы попытаться это сделать.

Поскольку он уже прилично выглядел, то наклонился к Мойре и, не обращая внимания на протесты Изабо, забрал у старухи зажатые в руке предметы.

— Отдай это мне, — потребовала Изабо.

Но Алистер разложил все на столике возле свечи. Перед ним лежал мертвый жаворонок, однако следов крови не было. Хотя перья сгорели, Алистер почему-то думал, что это произошло уже после смерти птицы. Непонятные палочки оказались ловко сплетенными ветками боярышника, что вряд ли могли сделать скрюченные руки Мойры. Птица была привязана к веткам косичкой из волос, на первый взгляд человеческих, но при внимательном рассмотрении оказавшихся конским волосом.

— Алистер, пожалуйста. Она не собиралась делать тебе ничего плохого. Отдай это мне и забудь обо всем, — сказала Изабо.

— Ты знала об этом?

Она покачала головой и оглянулась на Мойру, которая тихо плакала в углу, ее успокаивала Элис.

— Уведите ее отсюда, — приказал Алистер. — Оставьте нас одних.

Изабо прикоснулась к его обнаженной руке.

— Алистер, пожалуйста…

— Они бы сожгли ее и за меньшее.

— Я знаю. Потому что они бы не поняли. — Изабо умоляюще взглянула на него. — Алистер, она не колдунья, поверь. Вещи кажутся преступными, но Мойра верит не в дьявола. Это ее вера в фей.

— Ну да. Мне бы следовало знать, — презрительно ответил Алистер. — Она же провидица. — Увидев, как расстроена Изабо, он добавил уже более мягко:

— Ты правда считаешь, что я мог передать Мойру властям? Чтобы ее судили за колдовство? Вроде бы ты должна лучше знать меня.

В ее взгляде были облегчение и благодарность.

— Она из рода Маклаудов, — объяснила Изабо.

— И что с того? — улыбнулся он.

— Алистер Кемпбелл, иногда твое невежество меня поражает.

— В самом деле? — с нежностью спросил он. Изабо выглядела такой юной в белой ночной рубашке, подросток, не более. — Возможно, тебе следовало бы просветить меня.

— Все началось со старейшего главы клана Маклаудов. Как считают, он был ребенком, которого эльфы оставили взамен похищенного. — Изабо умолкла, ожидая насмешек, и, не дождавшись, продолжала:

— С тех пор Маклауды хранили стяг фей в замке Данвеган. Ты правда не знал этого? — с любопытством спросила она.

— Не знал.

Алистер очень внимательно смотрел на нее. Она даже вообразила, что чувствует жар его тела с того места, где она стоит. Возможно, это были просто воспоминания о часах, которые они провели в долине.

— Люди верят, что Маклауды при крайней необходимости могут позвать своих таинственных предков. Если они развернут стяг фей, трава превратится в многочисленных воинов, готовых к битве. Эта защита досталась им в наследство. Среди них есть люди с даром Мойры, часто они так же болезненны, как Мойра. Я всегда думала, что этот дар возмещает их телесную слабость.

— А Рори?

— В нем это не так сильно, как у его матери.

Дверь в комнату была не заперта, поэтому они не видели Элис, пока та не подошла к ним.

— Пора спать, Бо, уже поздно, — безжалостно сказала она.

Изабо улыбнулась ему.

— Тогда увидимся с тобой утром.

Он кивнул и, поглядев им вслед, опять подошел к окну. Элис права, уже очень поздно, но спать ему все равно не хотелось. Время истекало, еще день или два, не больше. Он должен спросить Изабо.

Почему же у него такое ощущение, будто его жизнь словно горсть песка в руках? Он пытается сжать кулаки, удержать его, но только беспомощно смотрит, как песок течет сквозь пальцы.

Утро было чудесным, в зеркальной воде озера отражались березы. Изабо удовлетворенно вздохнула, они снова наедине. Она не позволит, чтобы Алистер своим упрямством испортил ей прекрасное настроение.

— Я поговорила с Мойрой, это больше не повторится, — Что, никаких заклинаний и ночных визитов?

— Алистер…

— Хорошо, хорошо. Не буду тебя дразнить, — пообещал он. — Но чего она добивалась своими глупостями?

— Чтобы ты уехал, — честно ответила Изабо. — Она хотела привязать жаворонка и боярышник к твоей кровати.

— Она думала напугать меня такой ерундой, как мертвая птица? — с недоверием спросил Алистер.

— Нет, конечно. А вот если бы ты всю ночь спал под боярышником, заклинание могло на тебя подействовать, — объяснила Изабо. — Окажись ты столь неосторожным.

Алистер улыбнулся.

— Но я всегда осторожен.

— Возможно, и нет. — Изабо нахмурилась и пошла дальше.

Под деревьями было нечто вроде тропинки, кое-где заросшей кустами, иногда путь им преграждала упавшая ветка. — Поэтому они шли медленно, что вполне устраивало Алистера. Обняв Изабо за талию, он поцеловал ее в шею.

— Твои феи не украдут меня, обещаю.

— И меня тоже, — вздохнула она.

— Рад это слышать, — засмеялся Алистер. — Но при чем тут жаворонок? Я слышал его пение. До того, как вошла Мойра.

— Ты слышал его? — быстро спросила Изабо.

— Да, а что?

— И ты что-нибудь почувствовал? Вялость, дремоту, печаль?

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— Говорят, феи часто принимают облик жаворонка.

Тогда они поют особенно мелодично, завлекая смертного. — Изабо неуверенно посмотрела на него. — Особенно молодого человека. Попав в их преисподнюю, даже самые решительные и сильные из людей не могут оттуда выйти. Я думаю. Мойра хотела разозлить фей, когда подкинула тебе мертвого жаворонка. Она, видимо, надеялась, что они заберут и накажут тебя.

— Изабо! Все это чушь, нелепое колдовство, разве ты не видишь…

— Колдовство? Нет!

Лицо у нее было настолько серьезным, что Алистер, слегка разжав объятия, заглянул ей в глаза.

— Не беспокойся, я не собираюсь портить это утро спорами о колдовстве, любовь моя, — сказал он. — У меня на уме кое-что получше.

Изабо расслабилась, затем посмотрела сквозь деревья на дом и уперлась руками ему в грудь.

— Пора возвращаться, — со вздохом произнесла она.

Но Алистер уже целовал ее. Сердце у Изабо перевернулось от того восхитительного чувства, которое рождало в ней каждое его прикосновение. Он потянул ее на траву.

— Алистер, пожалуйста, — шептала она, — сюда могут прийти.

— Только минуту, одну минуту, обещаю, — пробормотал он.

Его рука скользнула под юбки, и она перестала сопротивляться. Тело безоговорочно подчинилось ему, и, когда через мгновение он заполнил ее, она бы закричала от внезапного наслаждения, если бы он не закрывал ей рот поцелуем до тех пор, пока все не кончилось. После этого она крепко держала его, охваченная необъяснимым страхом. Ей казалось, что, если она выпустит его из объятий, Алистер уйдет навсегда…

— Изабо, любовь моя, ты плачешь? Я не обидел тебя?

— Нет, — прошептала она. — Мне страшно, не знаю почему… я правда не знаю…

Алистер почти не расслышал слов, зато остро чувствовал ее тревогу. Он нежно прижал ее к груди, дожидаясь, пока она успокоится.

Ночью Изабо снился брат: здоровый, счастливый, веселый, он ласково подтрунивал над ней, вспоминал день, когда она так расстроилась, обнаружив, что он ее перерос. Впервые после гибели Робби сон не закончился печалью и ужасом.

Открыв утром глаза и увидев комнату, заполненную солнцем, Изабо ощутила покой, какого так долго не знала.

Даже страх потерять Алистера казался ей сегодня глупым и неоправданным. Потом она выглянула в окно и решила, что есть много такого, за что стоит благодарить Господа. Есть Глен-Брик, пестрая нетронутая долина, принц, бежавший в Скай, не преданный своими людьми, хотя за его голову назначали огромную цену. Когда Дункан прошептал ей эту замечательную новость, она хотела закричать от радости, но сдержалась и просто улыбнулась, чтобы не вызвать у Алистера ненужного любопытства. Дункан еще сказал, что их вождь. Клуни Макферсон, жив и надежно спрятан, ему помогают верные люди, которых немало. Все могло быть хуже, много, много хуже.

Изабо увидела, что на полях кипит работа. Еще один прекрасный день, ярко-синее небо кажется еще ярче от зелени полей. О, пестрая долина, любимая земля… Дверь спальни открылась, и, повернувшись, она увидела входящую Элис.

— Я уже заглядывала к тебе. Но ты крепко спала, я не хотела будить тебя. — Элис поставила тарелку с лепешками и мед на сундук в ногах кровати. — Ты здорова, Бо?

На тебя непохоже так долго спать.

— Все прекрасно, — весело ответила Изабо. — Я замечательно спала. И мне снился Робби, — добавила она и печально улыбнулась Элис. — Он был таким добрым, правда?

— Да, был.

— Когда я думаю о нем, то закрываю глаза и вижу его так ясно, будто это на самом деле. Элис, ты думаешь, он еще среди нас?

Та присела рядом, взяла ее за руки.

— Может быть, — тихо сказала она. — Кто знает, когда заберет его смерть.

Опустив голову, Изабо глубоко вздохнула.

— Порой я чувствую себя виновной в его смерти.

— Виновной? — Элис нахмурилась. — Что за чушь?

— Ну, я думаю, что могла бы его уберечь. Если бы я остановила его, то могла бы уберечь. Я понимаю, это война, ему надо сражаться. Но я не знала, что все будет так… ужасно. Если бы в тот день Робби проснулся немного позже или бы ел помедленнее, как я говорила ему, или просто занялся делами, которые могли отсрочить его отъезд…

Тогда он мог бы оказаться в другом месте в другое время… тогда и все могло пойти по-другому. Мне бы хотелось, чтобы я остановила его…

Элис, как в детстве, прижала ее к груди, и она позволила себе заплакать.

— Девочка, не вини себя. Думаешь, Робби одобрил бы это?

— Знаю, что нет, — прошептала Изабо. — Только порой бывает слишком тяжело.

— Он умер, делая то, что хотел. Сражаясь за то, что считал правильным.

— Да, но мы-то с тобой знаем, что Робби был не боец.

Ему не следовало там находиться. Я должна была остановить его.

— Ты не могла ничего поделать, девочка. Тебя нельзя винить. Только не за это.

«Только не за это. Они винят меня за другое. И не надо притворяться, что мне это неизвестно. Я знаю, что обо мне говорят».

Элис вздохнула.

— Не хотела обижать тебя, Бо. Особенно в тяжелое для тебя время. Но ты не должна была привозить его сюда, От правды не уйдешь.

— Элис, ты не понимаешь, что я чувствую, — решительно сказала Изабо. — Вы с Мойрой видите лишь то, что он Кемпбелл и вы должны его ненавидеть. Я обязана ему жизнью, и даже больше того. Вы многого не знаете, я никому об этом не рассказывала. Если бы он не спас меня из тюрьмы, оттого человека… Ты не знаешь, каково мне было там, что этот человек со мной сделал…

Проходя мимо открытой двери, Алистер уловил последние слова Изабо. Он тут же остановился и начал бесстыдно подслушивать их разговор.

.

Элис нахмурилась.

— Что это ты говоришь… он ведь не изнасиловал тебя?

— Нет. Хотя смог бы. Он причинил мне боль… просто ради удовольствия, в этом я уверена. Почти задушил меня и улыбался, когда я уже не могла вздохнуть. Потом он трогал меня в тех местах… где ни один мужчина не должен прикасаться к женщине, пока… Элис, я чуть не умерла со стыда. Он привязал меня к стулу, раздвинул мне ноги… держал их руками… все время хватал и сжимал меня там, чтобы я сказала ему о Робби… — У нее вырвалось рыдание. — Даже теперь для меня невыносима мысль о его руках на моем теле.

Я чувствовала себя оскверненной, изнасилованной, понимаешь? Мужчины не применяют силу против женщин… большинство самых бессердечных мужчин никогда до этого не унизятся. А он — да. От отвращения меня вырвало. Я думала, что никогда больше не позволю мужчине прикоснуться ко мне. Даже Алистеру. — Она вздохнула. — Элис, ты должна понять, что мне нужен Алистер. Без него я не могу жить.

Прислонившись головой к стене, Алистер закрыл глаза. Он думал, его ненависть к Летбриджу достигла предела.

Он знал, что когда-нибудь прикончит ублюдка. Но теперь это не просто жажда мщения. Это его долг. Если он хочет навсегда освободить Изабо от мучивших ее кошмаров.

Алистер поспешил уйти, не желая, чтобы увидели, как он подслушивает у двери. Она сказала, он ей нужен. Она не может без него жить. Эти слова вселяли надежду. Он заберет ее в Данлосси, а когда она безоговорочно и по праву станет его, он вернется в Форт-Огастес.