Первым встал шотландец, ранивший ее прошлой ночью. Он выглядел моложе, чем она предполагала, видимо, ему лет тридцать, и, судя по тому, как на него смотрели остальные, это явно их лэрд. Он был в свободной полотняной рубашке и сине-зеленом пледе Кемпбеллов.

Этот клан Изабо ненавидела даже больше, чем англичан… их и каждого шотландца, примкнувшего к узурпатору.

Когда он подкинул в огонь дров и повернулся в ее сторону, она быстро отвела взгляд. Старый Патрик опустился на колени возле пылающего костра, и постепенно воздух наполнился восхитительным запахом горячих лепешек и яиц. Изабо уже не помнила, когда в последний раз ела что-нибудь теплое, что-нибудь приготовленное, когда в последний раз чувствовала себя по-настоящему сытой.

Алистер взял с огня свежую пресную лепешку, потом еще одну и направился к пленнику.

— Ты проголодался? — спросил он, присаживаясь рядом. Изабо не ответила, и он повторил:

— Мальчик, ты проголодался? Мы не имеем обыкновения морить голодом своих пленников, какое бы зло те ни замышляли.

Свободной рукой Алистер повернул к себе ее худое бледное лицо, увидел засохшую на шее кровь, гладкую, без следов растительности, словно у девушки, кожу. Его вдруг осенило, и Алистер удивился, что не понял этого раньше, даже в темноте, по одному лишь голосу.

Он принялся разматывать веревку, которой она была привязана к дереву, а закончив, с легким нетерпением спросил:

— Почему ты не сказала мне прошлой ночью? Я никогда бы не стал воевать с женщиной.

Изабо молча опустила глаза, и легкий румянец на ее щеках объяснил ему причину такой скрытности. Алистер начал развязывать узлы, с величайшим усердием затянутые Патриком. Значит, она думала, что находится среди насильников? Видимо, так. Отбросив веревку, он приказал:

— А теперь давай свои руки.

Изабо настороженно повернулась к нему спиной, чтобы он мог освободить ее, и увидела Патрика, который неодобрительно глядел на молодого вождя клана.

— Ты что делаешь, Алистер? Он ведь сбежит, если ты его развяжешь.

— Это не он, старина. Или ты ослеп?

— Неужто девушка? — Патрик всмотрелся в лицо их пленника. — Никогда бы не сказал. По мне, она выглядит как настоящий парень, да в придачу еще полумертвый от голода. — К ним подошли остальные. Дональд Кемпбелл встал на колени, желая получше рассмотреть Изабо.

— Я сам должен в этом убедиться, — сказал он с улыбкой и тут же протянул руки к пуговицам ее куртки.

Она лягнула его, но он только засмеялся, перехватил сначала одну ее ногу, потом вторую.

— Не прикасайся ко мне, развратный сукин сын! — закричала Изабо и, рывком высвободив ногу, сильно ударила его по рукам. — Я убью тебя, слышишь? Если прикоснешься ко мне, я тебя убью!

— Оставь ее в покое, — сказал брату Алистер, освобождая пленницу.

Она скрестила руки на груди и поморщилась: онемение сменилось болью, когда постепенно начало восстанавливаться кровообращение. Но ее взгляд был прикован к Дональду Кемпбеллу.

— Ты не должна бояться их прикосновений, — заверил ее Алистер. — Возможно, у моих братьев дурные манеры, но они не сделают тебе ничего плохого. — Он протянул ей лепешку. — Съешь это.

Изабо хотела отказаться, плюнуть в него, отшвырнуть еду, однако боль в желудке пересилила ее гордость. Она взяла его лепешку.

Алистер встал, удивляясь собственной нерешительности. Хотя она и девушка, но, без сомнения, активная мятежница-якобитка. Письма, найденного ими прошлой ночью, более чем достаточно, чтобы отправить ее на виселицу. Он должен только отвезти ее в Абердин, как и собирался, когда думал, что она мальчик. Теперь этот план может оказаться слишком опасным. Женщина-враг способна всадить кинжал в грудь кому-нибудь из его людей, разве она не пыталась убить его? Тем не менее отплатить женщине было совсем нелегко. А сообрази он прошлой ночью, что взял в плен девушку, то вообще не стал бы вести себя с нею так жестоко. Ему было стыдно видеть кровь на ее горле. Кровь, пролитую им.

Он слышал бесчисленные рассказы о дурном обращении с пленными, оказавшимися в руках военных, а ее вина слишком тяжела. Предательское убийство герцога Камберленда… Глядя на нее, Алистер вряд ли бы этому поверил, если бы сам не прочел то письмо. Власти наверняка будут ее допрашивать, возможно, применят пытки, чтобы узнать, что они хотят, а если она попадется в руки кому-нибудь совершенно бессовестному, ее по ходу дела непременно изнасилуют.

Она выглядела очень юной, ей не исполнилось еще и двадцати, невзирая на ее показную храбрость, он видел, насколько она испугана.

Алистер презирал якобитов, презирал их безрассудное, кровавое дело, но он не мог послать этого ребенка на смерть. Как не мог отпустить ее и позволить ей доставить по назначению письмо, которое он забрал у нее прошлой ночью. Он подозвал к себе Патрика:

— Я буду сам управлять ее лошадью, а ты посади нашу пленницу в седло и свяжи.

Кивнув, тот взял Изабо за руку, и она смиренно встала. Но Патрик был не глуп, он уже знал, что она использует любую возможность для бегства, поэтому крепко держал ее.

— Я бы не стал об этом думать. Он ведь тебя поймает, девушка, так что нехорошо причинять всем такое беспокойство.

Изабо не ответила и позволила ему подвести ее к лошади. Старик был прав, она действительно ждала, когда у нее появится шанс к бегству. Тюрьма означала смерть.

Она предпочла бы умереть здесь, пытаясь обрести свободу, чем гнить в тюремной камере или быть повешенной. Кстати, если она выберет удачное время, ей, может быть, удастся сбежать.

Но не сейчас. Хотя Патрик и не в том возрасте, чтобы ее поймать, если она вырвется, рядом еще по крайней мере шесть человек. Среди них рыжий Дональд, который протягивал к ней свои грязные руки, а теперь не выпускает ее из виду, и тот, кого они называли Айеном, — он прочел ее письмо, а затем подстрекал брата совершить убийство. Этот Айен как раз направлялся к своей лошади, время от времени поглядывая в ее сторону. Вероятно, подумала Изабо, если бы ему представился удобный случай, он бы сделал все возможное, чтобы увидеть ее мертвой. На нее устремлено столько глаз, что о бегстве пока нечего и думать. Их вождь Алистер уже сидел верхом на своем жеребце, крепко держа в руке поводья ее кобылы. Изабо без труда прыгнула в седло, затем с опаской взглянула на Патрика, который снова достал знакомую веревку.

— Нет нужды меня связывать. По-моему, я и так далеко не убегу от того здорового ублюдка. — Заметив его нерешительность, она повернулась к Алистеру:

— Скажи ему, что в этом нет необходимости.

Однако шотландец был непреклонен.

— Свяжи ее, — коротко бросил он. — Нам пора отправляться.

— Ладно, если этого нельзя избежать, делай, что тебе ведено, — сказала она Патрику, задирая рукава и протягивая ему руки. — Хотя после вчерашней ночи от моей кожи мало что осталось.

При виде кровоточащих царапин и содранной кожи на худых запястьях пленницы старик замешкался.

— Или можешь просто связать тут. — Изабо указала на свою талию. — Привяжи меня к седлу. Если уж ты должен.

Патрик вопросительно поглядел на Алистера и, получив от него согласный кивок, приказал:

— Тогда не дергайся и подними руки.

Утро было чудесным, небо безоблачным, снег, покрывавший землю, блестел под солнцем. Лошади старательно выбирали себе дорогу. В этой дисциплинированной шеренге не хватало только Дональда Кемпбелла, который давно отправился в Абердин с письмом.

Алистер ехал в арьергарде, чуть впереди своей пленницы, намотав для верности себе на руку поводья ее кобылы и время от времени оглядываясь на Изабо. Та сидела очень смирно, держалась обеими руками за переднюю луку седла и, видимо, не собиралась нарушать строй.

Они въехали в густой сосновый лес. Ветки деревьев гнулись под тяжестью снежных шапок, которые, подтаяв на утреннем солнце, с легким шелестом неожиданно падали и пугали лошадей.

Эта местность была Изабо знакома, и она, скрывая нетерпение, ждала своего шанса. Она знала, что впереди, где тропинка круто идет вверх, лес становится гуще, потом тропинка превращается в дорогу, которая приведет их к очень крутому спуску.

Когда они достигли этого места, ее надсмотрщик, как она и надеялась, все свое внимание сосредоточил на трудном участке пути. Изабо очень медленно опустила руку и, не сводя глаз со спины Кемпбелла, скользнула пальцами по левой ноге, пока не нащупала костяную рукоятку кинжала, спрятанного у нее в сапоге. Острое лезвие моментально освободило ее от веревки Наталии, после чего она также незаметно вернула кинжал в потайные ножны.

Дождавшись, когда они поднялись на вершину холма, Изабо соскользнула с кобылы и бросилась в лес, напрямик сквозь деревья.

Алистер сразу кинулся вдогонку, но она знала, что его жеребец не сможет преследовать ее между столь кучно растущими соснами, и шотландец вынужден будет спешиться. А бегает она быстрее. Кроме того, ее подстегивал страх, и она летела прочь словно ветер по гребню холма к крутому обрыву. Прыгнув вниз, она скатилась вместе со снежной лавиной до самого подножия.

Изабо не оглядывалась, чтобы не терять драгоценные секунды, она и без того слышала, что он сзади, с каждым шагом неумолимо приближается к ней. Ручеек внизу еще не замерз, теперь она бежала по гальке, разбрызгивая ледяную воду, и уже начала уставать, а преследователь был совсем близко. Ей казалось, что его руки вот-вот схватят ее за куртку, что она чувствует его дыхание на своей шее.

Изабо охватила паника. Он почти догнал ее, но она уже была рядом с тем местом, которое искала, местом, где почва заканчивалась отвесной скалой, и ручеек с высоты около пятидесяти футов падал в глубокий омут.

Изабо закричала, когда он прыгнул на нее сзади, ткнув лицом в снег и подмяв ее под себя так, что она едва могла вздохнуть. Но его тяжелое прерывистое дыхание все-таки доставило ей некоторое удовлетворение: ему не слишком-то легко было ее поймать. Теперь громадный ублюдок испытает еще большее неудобство, волоча ее всю дорогу назад. Если сможет.

Приподнявшись, Алистер завел ей руки за спину, больно придавил коленом к земле, чтобы она не двигалась, и начал ее обыскивать.

— Ну и где он? Где ты его спрятала, маленькая дьяволица? — гневно спросил Алистер, тяжело дыша.

Он быстро ощупал изнутри ее куртку в поисках какого-нибудь потайного кармана, затем ее пояс, штаны и сапоги. Зашвырнув кинжал в снег, он выпустил ее запястья и легонько шлепнул Изабо по спине.

— Теперь мы оба промокли, а идти назад пешком долго. Полагаю, ты очень довольна собой.

Изабо не ответила, видя ярость на его потемневшем лице и плотно сжатые губы. Ей хотелось, чтобы он слез с нее и позволил ей встать, но шотландец этого не сделал.

Он продолжал сидеть на ней верхом, упираясь коленями в снег, и с таким бешенством ее разглядывал, что Изабо не осмелилась бросить ему очередной вызов. Он слишком большой и сильный, здесь, наедине с ним, она чувствовала себя даже более уязвимой, чем когда находилась среди его людей. Свои худшие дела человек творит, если рядом нет свидетелей.

Внезапно с ближайшей сосны беззвучно сползла куча подтаявшего снега и рухнула на землю в ярде от них. Изабо опомнилась первая, быстрым движением вывернула свою руку из его железных клещей и, схватив пригоршню снега, бросила ему в лицо. Пока Алистер протирал глаза, она успела сорвать с его пояса кинжал.

Положение для удара было очень неудобным, поскольку он сидел на ней верхом, но, изогнувшись дугой, она все же ухитрилась вонзить клинок ему в живот.

Последовала борьба. Изабо чувствовала силу его ярости, боль в руке, которую он сжимал, видела кровь на снегу. Затем удар по голове, и все исчезло.