Ей снился один из тех уютных, приятных снов, которые не запоминаются целиком, а оставляют после себя лишь мимолетное воспоминание, ощущение нереальности произошедшего. Такой теплый, обволакивающий сознание. Впрочем, это состояние приятности резко оборвалось, когда из коридора донесся недовольный женский голос. Софа натянула одеяло на голову, пытаясь не вынырнуть из сна, силясь снова вернуться в это ощущение, но не тут-то было. Крики стали громче, кажется, это вопила уборщица, пришедшая на свою смену. Ну, и конечно, ей постоянно не нравилась ее работа, да и не бывало и дня, чтобы окружающие не слышали недовольное ворчание этой немолодой женщины.

— И ты вставай, хватит лежать! — Дверь резко приоткрылась, и такое вторжение заставило девушку, отлеживающуюся в холодной, с белой шуршащей простыней, постели, вздохнуть и сесть. Дверь хлопнула снова, и женщина, громыхая ведрами, удалилась с чувством выполненного долга.

Снова в больнице. Каждое утро вот такое пробуждение. Каждое утро — попытка выжить в окружающем мире. Не сорваться, не взглянуть еще разочарованней на то, что окружало. И, кажется, получалось.

Резким взмахом девица откинула одеяло, сев на кровати. В палате было прохладно, поэтому та поежилась, но все равно встала, понимая, что буквально с минуты на минуту будет обход врачей. Сегодня же понедельник, а значит, будет и главный врач, и заведующая отделением, и дежурный. И снова начнется тот же самый диалог, который София знала наизусть. Что-то типа «Здравствуйте, как Вы себя чувствуете? Анализы у вас в норме, но мы рекомендуем полежать еще пару недель, сами понимаете, здоровье Ваше требует постоянного наблюдения, а поэтому не спешите, отдыхайте», и все-все в том же духе.

Повезло лишь в том, что палаты на этом этаже были двухместными. А, учитывая, что ее соседку по комнате буквально перед выходными выписали, находилась девушка сейчас совершенно одна. Соседняя кровать аккуратно застелена темно-синим покрывалом. Софа вздохнула и направилась к умывальнику. Открыла воду в кране и взглянула в небольшое мутное зеркало, висевшее на стене. Серые усталые глаза, залегшие тени внизу, лицо словно осунулось и побледнело. Нет, пожалуй, надо будет проситься на выписку. Хуже не будет, а лучше уж точно.

Девушка пригладила темные волосы, заправив их за уши, и сполоснула лицо холодной водой, прогоняя остатки сна напрочь.

Софья была права. Минут через 10 по коридору послышались мерные шаги и чьи-то голоса, обсуждающие с какой палаты начать обход. Белоусова как раз успевала привести себя в порядок, умыться, расчесаться и сменить белье. А после открылась дверь в палату, и внутрь прошли главный врач, мужчина лет сорока, опрятный, короткостриженный, зав. отделением, невысокая пухленькая женщина-блондинка и молодой дежурный кардиолог. Решили почему-то начать именно с палаты Софы. Девушка села поровнее на кровати, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее.

— Доброе утро, Софья! Как спалось? — улыбаясь, поприветствовал ее молодой врач по имени Андрей Сергеевич. Красивый такой, темноволосый, голубоглазый, с ненавязчивой улыбкой на лице. Он снял очки и убрал их в карман своего белоснежного халата, доставая из другого кармана блокнот с ручкой. Главврач и зав. отделением перекинулись парой фраз и что-то записали для себя в небольшой тетради.

— Доброе утро, — пробормотала она, — спасибо, все отлично, — Софья не сводила глаз с папки в руках врача, как будто могла этим взглядом что-то изменить, уже заранее готовясь к тому, что, возможно, придется уговаривать персонал выписать ее отсюда, может даже под личную ответственность, как уже делала много раз.

— Вчера пришли твои анализы. — оповестил девушку врач, не скрывая своей улыбки. — Все результаты в норме, я даже рад, что ты идешь на поправку. И уже завтра утром мы хотели бы тебя выписать.

Главврач и заведующая переглянулись и, удовлетворившись состоянием пациентки, поспешили скрыться из глаз и начать обход других палат без Андрея Сергеевича.

Однако на этот раз Белоусова ошиблась. Услышав про то, что анализы в норме, и завтра она может покинуть больничные стены, девушка заулыбалась и смешно сморщила нос.

— Знаешь, только дома я тебе посоветую придерживаться определенных требований и вовремя принимать назначенные лекарства. — кардиолог записал названия лекарств, которые необходимо было принимать Софье, протянул ей листок и собрался было уйти, но обернулся у двери, явно собираясь сказать девушке что-то важное. — Они предлагали тебе остаться здесь еще на месяц, но я им сказал, что тебе будет намного лучше дома. Хоть мы и считаемся лучшей городской больницей, но условия проживания у нас хромают. Я не собираюсь держать тебя тут, словно в клетке. Скажу, что направил в профилакторий. Идет?

Она взяла протянутый ей листок и начала изучать написанное на нем. Знакомые уже лекарства, названия которых уже выучила и знала все их дозировки. Впрочем, принимать она их не собиралась. Не то, чтоб не верила в их эффективность. А просто надоело. Однако Андрею Сергеевичу покивала, соглашаясь с рекомендациями.

Врач подмигнул Белоусовой и поспешил скрыться за белыми дверями больничного коридора. Доктор казался ей хорошим специалистом в своей области, хотя она понимала, что обычно под словосочетанием «хороший врач» скрывается понятие «хороший человек», а, точнее, доктор, относящийся по-человечески к своим пациентам. Далеко не все они могли видеть в людях, лежащих в одинаковых палатах, не просто материал для изучения, а именно людей, со своими желаниями и чувствами. Другой бы без раздумий заставил лежать в больничных стенах еще столько, сколько положено, и плевать на то, что дома, как говорится, и стены лечат.

Поэтому, посмотрев на закрывающуюся дверь, Софа встала с кровати, машинально разгладив одеяло, и подошла к окну. Правильно, никакая самая обустроенная больница не могла дать то, что было дома. Ну, точнее, в общежитии, в котором студентка и проживала на момент обучения. Но все-таки, там было все свое, любовно обжитое, в определенном порядке разложенное на полочках. А тут она ощущала себя взаперти. Необходимость соблюдать жесткий режим тоже не придавал больше свободы.

Полюбовавшись на довольно стандартный вид из окна, Софа огляделась вокруг, потом открыла тумбочку, словно проверяя, не забыла ли что. Хотелось прямо сейчас начать собирать вещи, и, встав на пол прямо на коленки, девушка стала перебирать свои малочисленные предметы личной гигиены, переставляя их в одной ей понятном порядке.

Через полчаса раздался тихий звонок, возвещающий о начале завтрака. По коридорам доносился запах овсяной каши с бананом и едва уловимый, но выраженный запах цитрусовых. Кажется, сегодня будет чай с лимоном. Или свежевыжатый апельсиновый сок. Так сразу сказать было трудно, учитывая, что на кухне были любители кардинально менять питьевое меню.

Также всюду сновали медсестры в белых халатах и раздавали в каждую палату дневную норму таблеток. Софье их тоже принесли на небольшом блюдечке со стаканом воды. Притом даже активно следили, чтобы пациент их все выпил, а затем и блюдце, и стакан забирали с собой. И так три раза в день.

Позавтракав, София расположилась на своей кровати, чуть прогнувшейся от веса забравшейся на нее с ногами девушки. Учитывая то, что готовили ее к выписке, сегодня вряд ли уже кто ее мог побеспокоить, поэтому она достала электронную книгу и принялась листать странички, выискивая ту, которая могла заинтересовать в данный момент.

После завтрака в палату Белоусовой постучали. С разрешения войти, в дверь протиснулась светло-каштановая голова симпатичной голубоглазой девушки и посмотрела на Софу.

— Хей, привет. Софья же, да? — поинтересовалась вошедшая, протискиваясь в палату уже полностью. — Я Ада. Меня тут в твою палату переводят. Говорят, тебя завтра выписывают. Вот счастье кому-то. А мне еще здесь около недели придется пробыть.

Девушка была довольно симпатичной на вид. Хрупкая, с острыми плечами и коленками, бледноватая, со слегка запавшими скулами. Одета просто и по больничному — в хлопковой белой майке, бежевых пижамных штанах с медвежатами и в пушистых зеленых тапочках с заячьими ушами.

— А, привет, — София подняла голову от книги, осматривая вошедшую. — Да, я Софа. Меня завтра выписывают. Но, может, к тебе еще кого подселят, чтоб не скучно было.

По мнению самой девушки, в палате лежать одной скучно не было. Наоборот, здорово, занимаешься, чем хочешь, избавленный от необходимости реагировать на соседа. Но знала она и то, что практически всегда почему-то находившиеся в больнице люди предпочитали лежать в наполненной палате, объясняя это тем, что так не скучно.

— Ага, наверное подселят. — согласилась Ада, запрыгивая на соседнюю кровать. — Я здесь уже давно лежу. Месяца 3. Консилиум все не хочет меня отпускать. Осложнений боятся. Зато тот симпатичный молодой доктор мне понравился. Такой обходительный со всеми. Хоть с молодыми, хоть с бабульками. Профессионал своего дела.

Девушка довольно откинулась назад, опершись спиной о белоснежную больничную стену. Потом она проверила кровать на прочность, изучила стоящую у кровати тумбочку, взглядом пробежалась по обстановке и довольно улыбнулась.

Софья оторвалась от книги, осматривая будущую соседку. Все лежавшие в больницах обычно делились в ее представлении на две категории. Одни — те, кто, находясь на лечении, постоянно были чем-то недовольны, вечно ворча и давя этим своим настроением на остальных. Можно подумать, кому-то нравится лежать в больнице. Но, вторая категория были те, кто, несмотря на сроки пребывания тут, все равно оставались жизнерадостными, терпеливо вынося все процедуры, все минусы больничной жизни. А, если когда и было трудно, то не переносили это на остальных, понимая, что и так тяжело, и так не дома. А что толку ныть, если этим ничего не изменишь?

Ко второму виду относилась и сама Софья. Со временем попривыкнув к распорядку дня в лечебных учреждениях, этих всевозможных ограничениях, даже желая поскорее покинуть оные, просто молча наблюдала, как проходят дни. Даже считала так, ну, прошла одна неделя, осталось еще, например, две такие же. Это же недолго, это всего лишь в два раз больше уже проведенного времени. К тому же, после обеда, по вечерам, на этажах было довольно тихо и спокойно, в плане того, что можно было вполне заниматься своими делами, не ожидая более визитов врачей. И в это время обычно те, кто сдружились, общались, прогуливаясь вместе и обсуждая что-то свое, часто на больничные темы, кто-то читал, кто просто гулял по коридору, кто-то встречался с родней, принося от них в палату сумки с продуктами.

— Неделя… Это же совсем немного, — улыбнулась девушка соседке. — Всего-то пять дней, если выпишут перед выходными. Ну, или на два дня больше, если нет. По сравнению с теми, кто месяцами лежит, это совсем недолго.

Она снова улыбнулась, уже отведя взгляд, и уткнулась в книгу. Выглядело немного невежливо, но как-то вдаваться в дальнейшие разговоры, знакомиться, не хотелось. Да и смысл, если завтра уже Софа намеревалась отправиться домой?

— Ну ладно, я пойду. Перееду к тебе после вечерних процедур. — сказала Ада, расправляя на кровати покрывало. Помахала Софе рукой и поспешила удалиться в свою палату. А часа через два в палату заглянула медсестра, поставила на тумбочку тарелочку с таблетками и, разъяснив, что «вон те белые нужно принять сейчас, а эту желтую через полчаса». Потом, убедившись, что состояние пациентки соответствует норме, со спокойной душой удалилась. Оставшись одной в палате, девушка какое-то время читала, не замечая, как пролетает время. Даже подремать успела, периодически роняя книгу из рук. Принесенные лекарства она выпила вовремя, поморщившись и запивая водой. Хотя, кажется, таблетки уже не лезли в горло. Лежать в одном положении тоже надоело, поэтому девушка, накинув халатик поверх пижамы, вдев ноги в тапочки, решила выйти из палаты развеяться.

Она осмотрела палату, прежде чем выйти в коридор. Чтобы кровать осталась заправленной, а вещи не валялись не на своих местах. Почему-то это казалось ей важным, оставить о себе хорошее впечатление, даже в стенах больницы. В основном дни в больнице проходили однотипно. Обход, завтрак, утренние процедуры, обед, полдник, снова процедуры, ужин, вечерние процедуры. Пациенты, особенно те, кто лежал здесь долго, частенько выходили между процедурами в беседки на улице и рассказывали последние сплетни больницы. Поэтому шум в такое время дня был вполне уместен.

Выйдя из палаты, взору Софы открылось то, что можно увидеть в коридорах отделения каждый день. Две медсестры на посту о чем-то шушукались друг с другом и изредка хихикали, несколько пациентов ходили туда-сюда вдоль коридора, медсестра и врач быстро катили носилки с бессознательным парнишкой в угловую палату и, наконец, старенькая бабулька с клюкой ругалась с Андреем Сергеевичем и жаловалась на плохое обслуживание, проклиная нынешнюю медицину и чуть ли не молясь знаменитому телеведущему, советующему лечиться только средствами народной медицины. Андрей Сергеевич спокойно выслушивал бабульку и пытался в чем-то ее убедить. Затем, увидев выходящую из палаты Белоусову, свалил все на проходящую мимо медсестру и поспешил к девушке.

— Софья! — позвал кардиолог свою пациентку. — Завтра после завтрака зайдите ко мне за выпиской. Больничный закроете на первом этаже. Печать поставите там же. Рекомендации и путевку в профилакторий напишу завтра. Только не забудьте мне напомнить. Столько пациентов поступило, аврал. Извините.

Выслушав его речь, девушка кивнула.

— Хорошо. Я напомню, — чуть потупившись, ответила Софья.

Андрей Сергеевич поспешно извинился и скрылся за дверями ординаторской. Софье же предоставлялась почти полная свобода действий. Хочешь — выйди на улицу, хочешь — занимайся легкой физической культурой в специальном кабинете, а хочешь — смотри в холле новенький плазменный телевизор. Осталось как-то скоротать оставшееся время. Поэтому, вернувшись в палату, студентка захватила книгу, а после вышла в холл, где по вечерам собирались все остальные за просмотром телевизионных передач, вроде тех, какие любят смотреть бабульки, когда им надоедает сплетничать по телефону. Или сериалы, тоже не обремененные глубоким смыслом либо сюжетом. Усевшись в кресло, девушка поджала под себя ноги, запахнулась плотнее в халат, висевший на плечах. Открыв книгу, снова начала копаться в ранее прочитанном, пытаясь найти книгу под сегодняшнее настроение. Гул телевизионных программ не отвлекал Белоусову от своего занятия, и она не замечала ни проходивших мимо людей, ни того, чем они занимаются.

В таких местах, типа больниц, либо санаториев, или подобных местах, где приходилось бывать девушке, не получалось общаться даже с соседями по палате. Точнее, это было возможным на какой-то период, пока ты находился тут. И даже пару раз девушка пыталась обмениваться телефонами с теми, как ей казалось, с кем она сдружилась. Но, стоило выйти в нормальную жизнь, как почему-то оказывалось, что больше общих тем для разговоров нет, и такое общение прекращалось само, практически не начавшись.

Буквально вжавшись в спинку глубокого кресла, она осмотрелась вокруг себя. Люди, менявшиеся каждый день. Завтра выпишут ее, но это место займет кто-то другой. Молодой ли, пожилой, но объединяло одно. У всех были проблемы со здоровьем, накладывающие ограничения, к которым со временем приходилось привыкать.

Всюду сновали люди: медсестры, врачи, пациенты и их родственники, которые каждые день приходили с полными сумками еды, несмотря на то, что кормили здесь просто отлично. Но к таким прелестям больничной жизни уже привыкаешь и не обращаешь внимания на вечную суету. Софа читала книгу, а время текло, плавно переходя в обед. Снова раздался звонок, оповещающий о выдаче еды. Белоусова встала и, положив книгу в широкий карман халата, прошла в столовую.

Толпа пациентов, о чем-то шушукаясь или просто недовольно бурча себе под нос, двинулась в сторону раздаточной. Многие обсуждали последние сплетни, ругали обслуживающий персонал. У окна раздаточной к Софье подошла Ада и улыбнулась новой знакомой.

— Как думаешь, что сегодня давать будут? — спросила у Белоусовой девушка, вставая на цыпочки и заглядывая в окно поверх голов бабулек. — Ммм, пахнет мясной котлетой.

Софья улыбнулась ей, поведя плечами.

— Наверное, как обычно. Котлета, либо тефтельки… что-то из этого. По понедельникам же такое меню.

Да, именно по понедельникам пациенты могли лицезреть в своих тарелках борщ, пюре с котлетой, и, напоследок, крепкий вкусный чай, и даже с лимоном, что было просто удивительно для больничного меню.

Действительно, когда дошла очередь до них, раздатчица, милая рыженькая женщина лет тридцати с веснушками на щеках, протягивала им поднос, на котором стояли тарелка борща со сметаной, тарелка картофельного пюре с мясной котлетой и чай с лимоном.

— Ммм, как всегда обеды у них на высоте. — Ада потянула носом воздух, наслаждаясь дивным ароматом еды. — Приятного аппетита!

Каштановолосая подмигнула Софье, забрала свой поднос и удалилась в свою палату. Взяв поднос, Белоусова прошла за свободный столик, ближе к окну, и принялась за еду. Наверное, это была единственная больница на ее памяти, где кормили прилично, даже, можно сказать, весьма и весьма вкусно. Почти как домашняя еда. Наскоро расправившись с обедом, она отнесла посуду, поблагодарив раздатчицу, после чего вернулась в свою комнату. Подумав, что скоро Ада должна перенести свои вещи в ее палату, еще раз осмотрела, все ли в порядке вокруг, расправлено ли покрывало, и нет ли лишнего на тумбочке.

Вообще, такая маниакальная склонность к порядку была особенностью поведения девушки. Частенько это превращалось в своеобразный ритуал, и, пока все условия этого ритуала не были выполнены, она переставляла предметы снова и снова, раскладывая их в определенном порядке, почти идеальном. Вот и сейчас Софья навела порядок на тумбочке, сложила полотенце, повесив его на спинку кровати, развернула чашку ручкой в левую сторону, а коробочку с витаминами оставила рядом.

После чего, улыбнувшись, забралась на кровать, подогнув ноги и проваливаясь в сон.