Я никому ничего не сказала.

Двойняшкам, когда они спросили, как дела у Жо, ответила, что он по предложению «Нестле» на несколько дней задержался в Швейцарии.

От Надин по-прежнему приходили весточки. У нее появился друг, здоровенный рыжий парень, аниматор, работающий над новым «Уоллесом и Громитом». Моя девочка постепенно влюблялась все сильнее, но не хотела торопить события, потому что (так она написала мне в последнем мейле), если ты любишь кого-то и теряешь его, тебя больше нет. Наконец-то у нее появились слова. У меня на глаза навернулись слезы, и я ответила ей, что здесь все идет хорошо, что я собираюсь продать свою лавку (это правда) и плотно заняться сайтом (это неправда). И пообещала скоро ее навестить. Я ничего не рассказала Надин об отце. О том, как плохо он с нами со всеми поступил.

Ромен, по обыкновению своему, признаков жизни не подавал. Окольными путями я выяснила, что он, бросив и блинную, и девушку, устроился на работу в видеоклуб в Сассенаже. Возможно, вместе с другой девушкой. Он же мальчик, сказала Мадо, а мальчики все до одного дикари… Теперь слезы показались у нее на глазах, потому что она вспомнила свою взрослую дочь, которой не стало.

Через неделю после того, как Жо пропал вместе с моим чеком на восемнадцать с половиной миллионов евро, я устроила в лавке вечеринку. Народу набежало столько, что праздник выплеснулся на улицу. Я объявила, что бросаю торговлю галантереей, и представила собравшимся свою заместительницу — Терезу Дюкрок, маму той самой журналистки из местной газеты. Когда Тереза объяснила, что на самом деле не займет моего места, а «будет заниматься лавкой только до моего возвращения», все зааплодировали. А я успокоила встревоженных покупательниц, сказав: просто мы с Жо решили взять годичный отпуск. Дети наши давно выросли и в нас не нуждаются, и мы отправляемся путешествовать. Когда-то, когда мы только встретились, мы дали друг другу слово, что рано или поздно сделаем это, что увидим разные страны, попробуем на вкус разные города. И вот теперь настало наконец время пожить в свое удовольствие. Все окружили меня, хором сокрушаясь, что Жо сейчас не с нами, какая жалость, что его здесь нет; все наперебой спрашивали, какие же именно города мы собираемся посетить, через какие именно страны проехать и какой там климат, и не просто из любопытства, а чтобы тут же вручить мне подарок — пуловер, пару перчаток или пончо: вы столько лет баловали нас, Жо, теперь настал наш черед.

Назавтра я заперла дом, отдала ключи Мадо, и двойняшки отвезли меня в аэропорт.