Карета замедлила ход, съехав на дорогу, ведущую к поместью Роузвуд. Тем временем Лиззи пыталась разобраться в своей жизни, которая сейчас представлялась ей запутанной паутиной. Всего несколько месяцев назад она с нетерпением ждала того дня, когда роль Рии Торнборо позволит ей открыть тайну рождения Лиззи. И вот цель близка как никогда, но грядущая победа уже не сулила радости.

Лиззи стояла перед сложным выбором. Теперь, когда она знала, что Том жив, ей нужно было заново продумать свой план, а возможно, и вовсе отказаться от него. Другого выхода она не видела. Среди всех терзавших ее тревог – по поводу Тома, Фредди и писем о ее рождении – самой сложной и запутанной проблемой были ее отношения с Джеффри. Во время долгой дороги из Лондона в Роузвуд Лиззи могла спокойно предаться размышлениям и сейчас оживляла в памяти все моменты прошедшего вечера и их с Джеффри последней встречи – вспоминала тепло его рук, его объятия, его чувственные и нежные поцелуи.

Он влюблен в нее – теперь она в этом не сомневалась. Должно быть, он испытывал чувство вины, считая ее вдовой брата. То, что произошло между ними, не должно повториться снова. Он так сказал. И Лиззи с готовностью согласилась, чтобы не отпугнуть его. Боже, как же ей хотелось увидеть его снова.

– Рия, – прервала ее размышления леди Торнборо. – Кажется, ты не слышала ни слова из того, что я тебе сказала.

Лиззи была так погружена в свои мысли, что действительно ничего не слышала. Она в смущении посмотрела на пожилую даму.

– Вечно ты витаешь в облаках, – упрекнула ее леди Торнборо. – Спускайся-ка на землю. Мы уже почти приехали.

– Простите меня, бабушка. – Лиззи виновато улыбнулась и напомнила себе, что счастье леди Торнборо должно стоять на первом месте – ведь именно в этом она поклялась Рие. Интересно, насколько она преуспела?

– Бабушка, вы мной довольны?

Вопрос прозвучал неожиданно и застал леди Торнборо врасплох.

– Господь всемогущий! Дитя мое, почему ты вдруг об этом спросила?

– Я хочу быть вам хорошей внучкой.

– Конечно, я довольна. Что за странный вопрос, – проворчала леди Торнборо.

Лиззи уже успела понять, что ее «бабушка» не часто показывала свои истинные чувства на людях.

– Хотя надо признать, что с тобой стало меньше хлопот, чем раньше, – добавила пожилая дама, едва заметно улыбнувшись.

Лиззи коснулась ее плеча.

– Бабушка, вы говорите так, будто это плохо.

– К сожалению, ты уже не та беззаботная девчонка. Но я понимаю, что с тобой произошло. Возможно, со временем… – Она вздохнула и сжала руку Лиззи.

– Да, возможно, – кивнула Лиззи с улыбкой.

Она перевела взгляд на окно кареты. Теперь они ехали вдоль дубовой аллеи, ведущей к величественному особняку, возвышавшемуся вдали. Поместье Роузвуд выглядело в точности так, как его изображала на своих картинах мать Рии. Огромное каменное здание, обрамленное розовыми кустами и увитое виноградными лозами, обладало особой атмосферой элегантной старины; оно воплощало в себе очарование и спокойствие. О, как же повезло Рие, росшей в таком месте!

– Нравится ли тебе вид, дорогая? – спросила леди Торнборо.

– Он прекрасен, – вымолвила Лиззи. Забыв наконец про свои проблемы, она любовалась живописным пейзажем.

– Стало быть, верно говорят, что чувства крепчают на расстоянии. Бывало, в детстве ты называла поместье «старым скучным местом». Ведь тут все твое общество состояло из нашей собаки.

– Неужели я могла так говорить? – удивилась Лиззи.

Карета проехала мимо густых розовых кустов, за которыми виднелась калитка в сад. Воображение Лиззи уже нарисовало розарий с цветами всех мыслимых оттенков.

– Как же я была глупа… – пробормотала она.

Тут карета въехала на дорожку из гравия и замедлила ход. И почти тотчас же из дверей особняка выбежали слуги и выстроились в два ряда по обе стороны от парадного входа; с одной стороны стали мужчины, с другой – женщины.

– Думаю, ты увидишь несколько знакомых лиц, – произнесла леди Торнборо.

Перед входом в дом высокая женщина лет шестидесяти осматривала выстроившихся слуг. Худая, с угловатым лицом и большим носом, в строгом черном платье, она держала в руках связку ключей. «Должно быть, это экономка Роузвуда», – подумала Лиззи.

Она сделала глубокий вдох. Ей следовало что-то сказать еще сейчас, в карете, и если она ошибется, то леди Торнборо поправит ее и она не окажется в глупом положении, встретившись со слугами.

Собравшись с духом, Лиззи проговорила:

– Миссис Картер заметно постарела, но, как и прежде, худа как жердь.

– В точности так, – сказала леди Торнборо, позволив себе короткий смешок.

Лиззи тоже рассмеялась, хотя игра в угадывания имен уже порядком ей поднадоела и превратилась в неизбежную проверку ее памяти.

Карета остановилась, и слуга открыл дверцу. Леди Торнборо величественно спустилась с подножки под аплодисменты слуг, радовавшихся приезду миледи. После того как аплодисменты стихли, слуга помог сойти Лиззи, и она заняла свое место рядом с «бабушкой».

Воцарилось молчание.

Лиззи тихо стояла на гравийной дорожке у входа в дом, а тридцать пар глаз внимательно ее изучали.

Наконец слуги зааплодировали, и послышались приветствия в ее адрес. Лиззи кивала им так же, как это только что делала леди Торнборо. Потом ее взгляд остановился на экономке.

– Миссис Картер, как приятно снова вас видеть, – сказала Лиззи.

Женщина сделала шаг вперед и поклонилась:

– Добро пожаловать домой, миледи.

Лиззи и леди Торнборо медленно шли вдоль рядов прислуги, а мужчины кланялись им, женщины же делали реверансы. С благосклонной улыбкой на губах Лиззи перебирала в памяти описания Рии и пыталась соединить их с людьми, сейчас стоявшими перед ней.

Особенно ее заинтересовал один мужчина. Он был невысокого роста, жилистый, в твидовом костюме и крепких ботинках, а в мозолистых руках держал старую поношенную кепку. Если не считать нескольких пучков рыжих, подернутых сединой волос на затылке, его голова была абсолютно лысой. От него сильно пахло табаком, и запах этот перебивал даже исходивший от него запах лошадей.

– Здравствуйте, мистер Джарвис, – сказала Лиззи.

Мужчина широко улыбнулся, показав коричневые зубы, испорченные годами курения.

– Приятно видеть вас дома, миледи, – ответил он.

Лиззи подумала, что верховая езда сейчас весьма кстати; в ней можно было найти спасение от насущных забот, и это развлечение позволило бы ей хоть ненадолго отложить важное решение, которое ей следовало принять. Она уже предвкушала свободу конных прогулок в полях и окрестностях поместья.

– Спешу вам сообщить, мистер Джарвис, что я избавилась от страха перед лошадьми и жажду научиться ездить верхом. Возможно, в скором времени вы сможете познакомить меня с кем-нибудь из ваших подопечных.

Желтозубая улыбка мистера Джарвиса стала еще шире.

– Есть у меня красивая гнедая, задорная, но покладистая.

Леди Торнборо взяла Лиззи под руку:

– Дорогая, я устала с дороги.

В холле они постояли несколько минут, чтобы после яркого дневного солнца глаза привыкли к царившему здесь полумраку. Потом Лиззи стала озираться, стараясь рассмотреть все в деталях. В первую очередь она обратила внимание на великолепный кафельный пол из контрастных черно-белых плит. Справа от входа тянулась вверх широкая парадная лестница, а в каждом дверном проеме красовалась массивная дубовая дверь, ведущая в какую-нибудь комнату. Сам же холл был такой огромный, что напоминал бальный зал.

Лиззи трудно было все это «узнать» – Рия в своих описаниях не смогла отдать должного такому великолепию.

– Бабушка, я хотела бы прямо сейчас осмотреть весь дом, каждый его дюйм! – воскликнула Лиззи.

– Сначала поднимись к себе наверх и приведи себя в порядок, – распорядилась леди Торнборо. – У тебя будет достаточно времени, чтобы осмотреться после чая.

– Я должна вам заметить, бабушка, если бы вы согласились ехать на поезде, то мы оказались бы здесь на несколько часов ранее.

– Чтобы я путешествовала в этих дымящих, смертельно опасных машинах? – возмутилась леди Торнборо. – Некоторые полагают, что я уже и так прожила долгую жизнь. Тем не менее я сделаю все, что в моих силах, чтобы прожить как можно дольше.

Лиззи невольно улыбнулась. В те моменты, когда холодная и черствая леди Торнборо все же проявляла чувство юмора, Лиззи испытывала к ней приливы нежности, так что казалось, она действительно по-настоящему ее любила.

Леди Торнборо спросила у экономки, прибыл ли их багаж. Миссис Картер кивнула:

– Да, ваша милость. Гортензия проследила за вашим гардеробом. Платья отглажены и приготовлены к вечеру.

Гортензия, личная горничная леди Торнборо, ехала на поезде вместе с другими слугами и багажом.

– Вот еще что… – вспомнила пожилая дама. – Марта плохо себя чувствовала из-за смены погоды, поэтому задержалась в Лондоне и сможет приехать только через несколько дней. А до тех пор нам понадобится горничная для миссис Сомервилл.

– Разумеется, – снова кивнула миссис Картер. Она указала на молодую служанку, стоявшую в коридоре. – Мэри искусно делает прически и сможет содержать гардероб в надлежащем порядке. Она часто помогает нашим гостям. Надеюсь, она подойдет.

Мэри робко улыбнулась хозяйкам.

– Я уверена, что она прекрасно справится, – сказала леди Торнборо и тут же добавила: – Пожалуйста, Мэри, поднимитесь с нами. Думаю, миссис Сомервилл не откажется от вашей помощи.

Когда дамы поднялись на второй этаж в крыло спален, леди Торнборо повернулась к Лиззи и сказала:

– Я распорядилась, чтобы для тебя приготовили твои старые комнаты.

– Комнаты? – переспросила Лиззи, не в силах скрыть удивление.

– Я говорю и о детской тоже. Возможно, ты найдешь ей новое применение – в качестве библиотеки или гостиной. Мы переделаем эту комнату по твоему усмотрению. Я же знаю, как ты всегда любила вид из ее окон.

Мэри прошла вперед, чтобы открыть дверь, и Лиззи перешагнула порог той комнаты, в которой Рия провела большую часть детства. Высокий потолок и два больших окна создавали дополнительное ощущение пространства. Два шкафа стояли у стены, а туалетный столик – возле одного из открытых окон. Как и сказала миссис Картер, на кровати лежало одно из платьев Лиззи, уже отглаженное и готовое для нее.

Лиззи ходила по комнате, рассматривая мебель и прочие детали обстановки. Ее пальцы осторожно скользнули по покрывалу в изножье кровати, стоящей рядом с открытым окном. Неудивительно, что Рия любила этот вид из окна. Открывающаяся взору картина была потрясающей. На сколько хватает глаз, всюду виднелись зеленые холмы, усеянные рощицами и исчерченные линиями дорожек и тропинок. А на пастбище четыре лошади жевали траву, лениво греясь на солнце. Одна из лошадей, гнедая кобыла с белым пятном на носу, подняла голову, принюхиваясь к ветру. Лиззи могла поклясться, что кобыла смотрела прямо на нее.

– Как тебя зовут? – спросила она у лошади, как будто та могла ее слышать. Впрочем, Лиззи адресовала этот вопрос не столько кобыле, сколько самой себе.

Мэри вопросительно подняла голову:

– Прошу прощения, миледи, вы что-то сказали?

Лиззи повернулась к окну спиной:

– Нет, ничего.

Пока Мэри раскладывала на туалетном столике гребни и щетки для волос, Лиззи открыла боковую дверь и заглянула в бывшую детскую Рии, такую же светлую и просторную, как и спальня. Стены были выкрашены в теплые тона, пол же из отполированных досок придавал комнате особый уют. Возле огромного камина стояли маленькие столы и стулья. Возможно, Рия и жаловалась на Роузвуд, но ее присутствие здесь ощущалось даже больше, чем в лондонском доме.

Лиззи подошла к книжному шкафу, заставленному множеством детских книг, и прочитала некоторые названия на корешках с золотым тиснением. Здесь было так много книг!.. И все это – для одного ребенка. Рие очень повезло, она росла в роскоши… Лиззи подумала, что многое бы отдала за такое детство.

Она тотчас же упрекнула себя за эту мысль, вспомнив о том, в какой любящей семье выросла. А вот Рия была этого лишена. Лиззи вспомнила о своих родителях и о той любви, что была между ними. Сэм Пул, должно быть, очень любил свою жену, если смог найти в себе силы простить ее за такой большой грех…

И тут Лиззи поразила новая и совершенно неожиданная мысль. Раньше ей казалось, что Джеффри не сможет любить ее, если узнает о ее прошлом. Но ведь Сэм простил Эмму за ее ошибку и даже воспитал ее, Лиззи, как родную дочь… Может, и любовь Джеффри выдержит ужасное испытание? Ведь если Сэм смог простить… Смог же?..

Впрочем, все это было справедливо лишь в том случае, если их с Рией догадки верны.

Лиззи решила тотчас же заняться поисками тайника с письмами, о котором говорила Рия. Он должен был находиться в детской за панелью стены, около окна. Она начала осматривать обшивочные панели, совершенно гладкие и плотно подогнанные одна к другой, – так что невозможно было догадаться о существовании тайника.

– Не так-то легко будет его найти, но ведь на то он и тайник, – прошептала Лиззи себе под нос.

Неожиданно в дверях появилась Мэри с гребнем в руке.

– Миледи, я могу начать укладывать вам волосы? Леди Торнборо не терпит, когда ее заставляют ждать.

– Да-да, конечно… – кивнула Лиззи. Пытаясь скрыть разочарование, она прошла в спальню и закрыла за собой дверь детской комнаты. Ей придется дождаться благоприятного момента – когда она останется одна и сможет тщательнее обыскать комнату.

Мэри занялась ее прической, а Лиззи вернулась к мыслям о Джеффри. Сможет ли она открыть ему правду о своем рождении и признаться в своих чувствах? У нее перед глазами представали сцены, в которых благородный Джеффри прощал ее и с радостью принимал в свои объятия.

Она попыталась образумиться и вытеснить эти иллюзорные картины другими, беспощадными и гораздо более реалистичными. Фредди все еще представлял серьезную угрозу, и, желая защитить Тома и леди Торнборо, она, Лиззи, наверное, навсегда останется в ловушке своего обмана. Ее жизнь с Джеффри была мечтой, которой можно предаваться наедине с самой собой, но которой никогда не суждено стать реальностью.