Солнечные лучи пробрались сквозь шторы в моей спальне, и я открыла один глаз, чтобы взглянуть на часы на тумбочке. Девять! Наверняка это какая-то ошибка. Я открыла второй глаз, но время не изменилось: всё та же большая белая девятка.

И непонятно, радоваться или беспокоиться.

С одной стороны, я наконец-то выспалась. С другой – Ида Белль и Герти должны были ещё несколько часов назад колотить мне в дверь, и я гадала, куда они запропастились. Ну не печально ли? Провела в городе три дня и уже привыкла, что меня будят на рассвете.

Я села, сняла наушники и потянулась. Затем потопала вниз будить Кости – он явно нуждался в завтраке и прогулке.

Но пёс, проснувшись, отправился вовсе не наружу, а в гостиную. И замерев у подножья лестницы, вновь завыл.

– Да что с тобой?

Потратив море сил на то, чтобы уволочь его обратно на кухню и вытолкнуть на улицу через заднюю дверь, я наконец облегчённо вздохнула и распахнула холодильник. Пустота. По возвращении с Большой Нужды я заскочила к Уолтеру за своими вещами и наушниками и успела захватить только хлеб, мясо на обед и печенье, которое позже выбросила. Собиралась вернуться в магазин после того, как отмоюсь, и закупиться по максимуму, но остаток дня оказался ещё безумнее его начала, так что ничего не вышло.

Теперь же всё равно надо было возвращать Уолтеру пистолет, так что я решила заодно и запасы пополнить. Очень уж хотелось питаться хоть с какой-нибудь регулярностью, не обращаясь к Франсин. А ещё стоило узнать, как там дела с аккумулятором для джипа. Без поездки в Новый Орлеан не обойтись, а вновь садиться в машину к Герти я желания не испытывала – особенно после вчерашнего «Великого потопа». К тому же, Ида Белль заикнулась, что Герти нужны очки для вождения, а она их не носит.

В желудке заурчало, и я закрыла холодильник. Вспомнив, как помощник директора ЦРУ Рейнольдс однажды сказала, мол, не стоит ходить по магазинам на голодный желудок, я приняла ответственное решение для начала позавтракать у Франсин. Натянула джинсы, футболку и кроссовки, прихватила деньги и книгу и трусцой устремилась к кафе. Пробежка в два квартала должна была перекрыть хотя бы десятую часть того, что я планировала съесть.

Клиентов у Франсин оказалось всего четверо – две пожилые пары, – но длинный стол в углу выглядел так, будто непосредственно перед моим приходом там кто-то знатно пошвырялся едой. Крошки и молочные лужицы покрывали каждый сантиметр столешницы и пола вокруг. Кто-то явно нуждался в уроке хороших манер.

Я устроилась за угловым столиком, где сидела накануне, и поклялась на сей раз не погружаться в книгу настолько, чтобы кто-нибудь мог ко мне подкрасться. Дверь кухни распахнулась, но вместо ожидаемой Франсин ко мне направилась девушка с длинными каштановыми волосами и зелёными глазами.

«Чуть за двадцать, метр шестьдесят семь, хороший мышечный тонус, гибкая».

Наряду со мной и Лебланом – третий здоровый человек в Греховодье. Она остановилась возле моего столика и улыбнулась:

– Ты, должно быть, племянница Мардж. Наслышана.

– Что бы там ни наговорил помощник Леблан, он преувеличил. Наверное.

Незнакомка рассмеялась:

– Я не его имела в виду, но теперь ты пробудила моё любопытство. Селия Арсено – моя тётя. И ей было что сказать после твоего воскресного забега во имя бананового пудинга.

Я чуть встревожено посмотрела на девушку:

– Ты же не откажешься меня обслуживать?

– Боже, нет! Я держусь подальше от всего, что происходит вокруг этих престарелых бандиток. Хоть это и расстраивает тётю. Она почему-то уверена, что раз я здесь работаю, то должна иметь влияние на Франсин.

– А это не так?

– На Франсин никто не имеет влияния, даже её муж. Тверда как камень и упряма как осёл. А ещё она великий мастер не ввязываться в городские разборки.

– Очень умно с её стороны, – проворчала я, думая, насколько приятными были бы последние три дня, держись и я подальше от городских разборок.

– Ох, совсем забыла о манерах! – Девушка протянула руку: – Я Элли.

Я пожала её ладонь. Было очень приятно и освежающе пообщаться с кем-то новым и таким непосредственным.

– Сэнди-Сью, – представилась я, изо всех сил стараясь не скривиться, – но все зовут меня Фортуной.

– Мне нравится.

– Спасибо. – Я указала на грязный стол: – А что там произошло? Кого-то не впечатлила еда?

– Нет, это мамочки. – Элли закатила глаза. – Они всегда приходят сюда с малышами, едва высадят старших детей у школы. Боюсь даже представить, на что похожи их дома.

– В какое время? – в ужасе уточнила я. – Хочу убедиться, что мы с ними не пересечёмся.

– Обычно около восьми, – рассмеялась Элли, – а уходят в девять. В любое время до и после опасаться нечего. К счастью, они в основном посещают только кафе и парк, так что избегать их довольно просто.

Я сделала мысленную заметку.

– Что ж, – продолжила Элли, – полагаю, мне лучше принять твой заказ. А то через пару минут у меня перерыв, и на смену выйдет повар Оскар. Он не очень-то доброжелателен.

Не знаю, что толкнуло меня на следующий шаг. Может, одиночество. Может, Элли просто показалась мне милой и явно не имела никаких особых планов на ближайшее время. Но, скорее всего, мой мозг решил, что от неё можно почерпнуть немало сведений о горожанах. В общем, независимо от причин… я пригласила её позавтракать вместе.

Элли снова улыбнулась:

– С удовольствием. Утром перед сменой я съела рогалик, но уже давно его переварила. Давай приму твой заказ, а когда всё принесу – поболтаем.

Она протянула мне ламинированную карточку, я глянула на меню завтрака и рассмеялась. «Главный грех дня», «Безгрешный», «Смертный грех», «Семь смертных грехов», «Создай свой собственный грех».

– А на ленч меню совсем другое, – заметила я.

– Ага, потому что ленч подаётся и по воскресеньям. А так как завтраков у нас в воскресенье нет, мы пользуемся случаем пощеголять столь дерзким меню. У Франсин жуткое чувство юмора.

– И отличный вкус в еде. Возьму-ка я «Семь смертных грехов».

Яйца, бекон, колбаски, бисквиты, соус, картофель-фри и блины. Закаляйтесь, артерии, закаляйтесь.

– Отлично. Вернусь через пять минут.

Я открыла книгу, полагая, что за это время успею пролистать несколько страниц. И как раз читала главу о взрывчатых веществах, когда Элли вернулась с полным подносом еды – на армию бы хватило. Она начала выставлять тарелки, и мой рот наполнился слюной.

– А на стол всё поместится? – спросила я.

– О, конечно. Правда будет похоже на фуршет, но влезет всё.

Вскоре на столе осталось только крошечное отверстие для бутылки кетчупа, которую Элли выудила из кармана передника.

– Ты не представляешь, какой это кайф, – сказала она, усаживаясь напротив, – позавтракать с другой незамужней женщиной моложе шестидесяти.

– Основываясь на впечатлениях последних дней, я тебя прекрасно понимаю.

Сунув в рот наколотые на вилку ломтики картофеля, я зажмурилась, наслаждаясь невероятно вкусным сочетанием приправы и лука. Затем сглотнула, выдохнула и только потом открыла глаза.

– Вам с картошкой не нужно уединиться? – с улыбкой уточнила Элли.

– Нет. Чувства к картошке я могу выразить публично, но вот когда доберусь до блинов… мы вернёмся к этому вопросу.

Она засмеялась:

– Услышав о твоём приезде в Греховодье, я и не предполагала, что ты окажешься такой занимательной личностью.

– Почему? – Вдруг стало любопытно, что тут болтали до моего появления.

– Ну, я слышала, что ты королева красоты и библиотекарь – такое сочетание не навевает мысли о ком-то весёлом, с кем приятно позавтракать. – Элли, кажется, немного смутилась. – Я училась в школе с участницей конкурсов красоты. Мы не слишком-то ладили.

– Я вроде видела её страничку на «Фейсбуке» – скукота. Неудивительно, что вы не ладили. И кстати, конкурсы – дело рук моей мамы. Я держусь от них подальше с тех пор, как сама оплачиваю свои счета.

– Теперь ясно.

– Итак, – решила я сменить тему, – я заметила, что тут не очень-то много молодёжи. С мамочками, что гуляют в парке и сидят по домам со своими малышами, всё ясно. Но где их мужья?

– Здесь мало работы, так что большинство мужчин всю неделю трудится на стройке в Новом Орлеане или на буровых вышках. По субботам строители, как правило, торчат в универмаге. А нефтяники работают две недели через две, и сейчас их как раз нет. Женщины заняты детьми и сведением концов с концами, потому их тоже не часто увидишь. Это старомодный город, когда дело касается женщины и карьеры.

– А одиночки?

– Одиноких мужчин – кот наплакал. Всех мало-мальски достойных быстро расхватывают, а девчонки, которые не обзавелись парой в старших классах или вообще не желают здесь оседать, уезжают на поиски рыбки покрупнее.

Я глянула на руку Элли без кольца:

– Ну а твоя история? Ты умная и, уверена, без проблем отхватила бы себе парня, что бы это ни значило. Но вот ты здесь, без детей, и явно много младше средней возрастной группы.

Она вздохнула:

– Я почти уехала. Папа умер, когда я была подростком, а мама ничего толком не умела. Она работала администратором в экспедиторской конторе в соседнем городке. Денег на колледж не было, так что несколько лет я после школы подрабатывала в кафе, чтобы заплатить за первые два года обучения. Думала, что потом найду халтурку на неполный день в Новом Орлеане и оплачу остальное. Но едва начался первый курс – мама заболела.

– И ты вернулась, чтобы о ней заботиться?

Элли кивнула:

– Франсин меня спасла, дала старую работу. И я учусь онлайн, когда появляются подходящие курсы, но для медсестёр их не так много.

– А твоя мама… как она сейчас?

– Умирает… Рак. Одна из тех болезненных разновидностей, которые могут убить за месяц или растянуться на годы. Мама мучается уже три.

– Кошмар, сочувствую. Это, должно быть, так тяжело.

– Ох, в последний месяц это уже не на мне. Её состояние так ухудшилось, что врачи настояли на переезде в новоорлеанский дом престарелых.

– Тогда почему ты всё ещё здесь?

– Не знаю, – пожала плечами Элли. – В смысле, начав учиться, я точно знала, что хочу стать медсестрой и жить в большом городе. Но когда вернулась домой, этот план вдруг перестал мне нравиться.

– Может, просто слегка боишься возвращаться в колледж?

– Возможно, – согласилась она, но в голосе слышалось сомнение. Элли зачерпнула ложку овсянки, но тут же опустила её обратно в тарелку и посмотрела на меня. – Тебе когда-нибудь казалось, будто ты нашла все ответы, но стоило отступить назад, выбраться из гущи событий, вдруг понимала, что была слишком занята достижением цели и ни на секунду не останавливалась, дабы убедиться, действительно ли хочешь именно этого?

Эти слова врезались в меня словно товарный поезд. Там, в Вашингтоне, я была вечно занята. Если не работала, то думала о работе, готовилась к работе или анализировала проделанную работу в поисках слабых мест. Я не позволяла себе даже чуток замедлиться, не то что отступить. Возможно, потому что боялась тех вопросов, которыми задавалась Элли. Ведь ответы мне вряд ли понравятся.

Я понятия не имела, что сказать. Но, в конце концов, правда ничем не хуже всего остального.

– Наверное, я никогда об этом не задумывалась. Уже слишком давно иду на автопилоте.

Элли кивнула:

– Если б мама не заболела, я бы осталась в Новом Орлеане, закончила колледж, устроилась на работу. Думаю, порой необходимо какое-то судьбоносное событие, чтобы оценить свою жизнь и сделанный выбор со стороны.

– Да уж…

– Возможно, однажды такое событие произойдёт и с тобой, заставив всё переосмыслить.

«Вроде того, что за мою голову назначат награду, и придётся прятаться на болоте, притворяясь бывшей королевой красоты?»

– И возможно, – продолжила Элли, – тебе повезёт, и окажется, что твой выбор был верным.

– В любом случае все эти глубокомысленные выводы задним числом и тому подобное как-то сомнительны. Мне кажется, большинство людей всегда недовольны своими поступками.

«Кроме моего отца. Мистер Совершенство».

– Это да, – согласилась Элли.

– Ну и, ты в итоге выяснила, чем хочешь заниматься?

– Ты решишь, что я чокнутая.

– Ты наименее чокнутая из всех, кого я тут встретила. Что бы ты сейчас не сказала, это меня не удивит.

Она усмехнулась:

– Хочу открыть собственную пекарню и готовить прекрасные необычные десерты.

– Полагаю, ты говоришь не о Греховодье.

– Нет. Здесь такое не прокатит. У людей нет денег на мудрёные вкусности, да и большинство местных женщин могут сами всё испечь. Но маленькая кафешка в центре Нового Орлеана – моя мечта. Свежий кофе весь день… покупатели берут конфеты, заказывают свадебные торты и пирожные для вечеринок… – Элли вздохнула. – Как будто это осуществимо.

– Почему нет? – Я пожала плечами. – Ты можешь пойти в кулинарную школу и работать в пекарне, пока учишься. Там узнаешь много больше, чем от преподавателей и книг.

– Да, но проблема в деньгах. В пекарне на открытие своего дела не заработаешь, а продажи маминого дома едва ли хватит на оплату медицинских счетов.

– Значит, задержись здесь и немного подкопи. Жить в Греховодье наверняка дешевле, чем в Новом Орлеане, тем более, когда есть дом. Как поступишь в школу, экономь и продолжай работать, а потом подашь заявку на субсидию.

Элли минуту смотрела на меня, нахмурившись и явно обдумывая детали. И наконец кивнула:

– Ты права. Пора действовать по определённому плану, а не просто сидеть на попе и жалеть себя.

– Да всё нормально. В любое время, когда захочешь посидеть, поедая подобную пищу и жалея себя, – я буду рада составить компанию и сказать «Завязывай».

Она рассмеялась:

– Договорились.

– И если вдруг решишь попрактиковаться в выпечке, и тебе понадобится дегустатор – я в деле. – Я посмотрела на овсянку – единственное блюдо на столе, предназначенное для Элли. – Какой-то грустный выбор для будущего пекаря-кондитера.

– Видимо, у меня нет твоего метаболизма. Если б я столько съела, то уже бы впала в кому. Тренируешься?

– В основном бег и стресс.

«Особенно в последнее время».

– Стресса мне хватает, а вот бег возьму на заметку, если он держит тебя в такой форме.

– Можно улепётывать от полиции – одновременно и бег, и стресс.

«Лично испытала накануне».

Элли рассмеялась:

– Я подумывала о чём-то менее занятном.

– Ну а что расскажешь об Обществе греховодных дам?

Она покосилась на пару за ближайшим столиком и наклонилась ко мне:

– Мама всегда называла их «валокординовой мафией». Они рулят тут всем столько, сколько самые старые местные себя помнят.

– Но откуда такая власть? В смысле, с виду они милые и безобидные…

Ага, безобидные. Сама я в это не верила, но решила, что, изобразив дурочку, получу больше информации.

Элли нахмурилась:

– Знаю. Я как-то сказала маме то же самое, а она ответила, что не стоит недооценивать умную женщину. По её словам, когда Ида Белль хочет что-либо сделать в Греховодье, она находит способ, но я ни разу не слышала, чтобы она повышала голос или просила кого-нибудь об одолжении. Понятия не имею, как ей это удаётся.

На ум пришли фотографии, посланные ничего не подозревающему муженьку, дабы выманить Леблана из дома.

– Шантаж? – предположила я.

– Всё возможно. В маленьких городах происходит много больше, чем всем кажется.

– Учитывая, что в первый же день здесь ко мне на задний двор вынесло человеческую кость, не буду спорить.

– Ужасный случай. Народ много болтал, что это кость Харви Чикорона, хотя наверняка шериф так и не сказал.

– Я слышала, Харви тут не очень любили.

– Преуменьшение века. Все, кто пообщался с ним свыше пяти минут, его ненавидели.

– Значит, туда ему и дорожка.

Элли взволнованно кивнула:

– Да, но проблема в том, что, по слухам, его убила жена. Мари все любят и никто не станет упрекать, но мы не хотим, чтобы она угодила за решётку.

– А что говорит сама Мари?

Её глаза округлились.

– Я думала, Герти и Ида Белль тебе рассказали… Мари пропала. Помощник Леблан теперь ходит злой как чёрт, хоть и старается не подавать виду.

– Ей это точно не на пользу. И где, по слухам, она скрывается?

– Никто не знает, но надеюсь, там, где нет экстрадиции.

Я откусила от блина, с трудом сдержав вздох.

«А уж я-то как надеюсь…»