Обратный путь к пристани показался мне вдвое длиннее. Конечно, с каждым подскочившим градусом жары вонь усиливалась, но сомневаюсь, что именно в этом причина такой растянутости.

Герти и Ида Белль беспокоились. Очень сильно. Там, в хижине, они пытались скрыть это за байками о самогоне, вероятно, надеясь отвлечь меня от их тревожных переглядываний и суетливых движений, но я заметила. Я замечаю всё и вся – особенности профессии.

Ситуация для Мари становилась всё хуже, и я понятия не имела, что предпринять.

Возвращались мы тем же гуськом, только теперь я впереди, а Герти и Ида Белль следом. Шагая вдоль берега, я улавливала их низкий шёпот, но даже не пыталась прислушиваться. Всё катилось к судебному разбирательству по делу об убийстве, и меньше всего мне хотелось в это влезать. Ни к чему мне новые подробности.

Я в последний раз свернула, прошла оставшиеся двадцать шагов до пристани и, забравшись на доски, обернулась, чтобы помочь Иде Белль и Герти. Они были ещё в нескольких метрах. Одна хмурилась, а вторая выглядела такой встревоженной, что мне опять поплохело от всей этой неразберихи.

В спартине на другой стороне поляны что-то зашуршало, и не успела я и глазом моргнуть, как из зарослей выскочил аллигатор и с невероятной скоростью ринулся к старушкам. Я вскрикнула и потянулась за пистолетом, но пока боролась с болотниками, Ида Белль отпихнула Герти с пути атакующего монстра, отскочила сама и, выхватив пистолет, всадила пулю точнёхонько в уязвимую точку на затылке аллигатора.

Трёхметровый зверь рухнул на землю, так и не закрыв пасть.

– Срань господня! – Я рванула поднимать ошарашенную Герти с земли. Ида Белль тем временем невозмутимо заткнула пистолет за пояс. – Ни за что бы не поверила, если б сама не увидела.

Она пожала плечами:

– Когда всю жизнь собираешься торчать на байю, приходится нарабатывать некоторые навыки.

– Издеваетесь? Да я встречала с… эм-м, охотников за крупной дичью, которые не способны на такой выстрел. – Я вздохнула с облегчением. Вовремя остановилась и не ляпнула «снайперов». Вряд ли библиотекарши-королевы красоты знакомы с кучей снайперов – по крайней мере, не так, чтобы быть в курсе их профессии.

Я посмотрела на Герти, надеясь по её лицу понять, не шутит ли надо мной её подружка. Может, Ида Белль просто в шоке. Может, испугалась, что их сейчас сожрут, и выстрелила на удачу, но не хотела пугать Герти, признаваясь.

– Она серьёзно? – тихонько пробормотала я.

Ида Белль небрежно прошла мимо, шагнула на пристань и отвязала лодку:

– Меня научил стрелять папочка. Он был строгим наставником.

В груди кольнуло острой болью.

– Да, мне это знакомо.

– Я думала, твой отец умер, когда ты была ещё ребёнком, – удивилась Герти.

– Ну да, но я до сих пор чувствую его неодобрение.

Она покосилась на Иду Белль, которая уже спрыгнула в лодку и возилась с мотором, старательно избегая разговора.

– Отец Иды Белль был суровым человеком. Он хотел сына, но из-за осложнений при родах его жена больше не могла иметь детей.

Боже. Да мы с Идой Белль просто близнецы – с разницей всего-то в сорок с лишним лет.

Я молчала, опасаясь, что, если открою рот, десятилетиями сдерживаемые разочарование и гнев выплеснуться наружу и затопят всех нас. Но слова Герти помогли мне понять, почему Ида Белль отказывалась выходить замуж за милого, казалось бы, Уолтера или любого другого мужчину.

Поторапливая нас, она взмахнула рукой:

– Так и будете там весь день сплетничать о моём несчастном детстве, или мы всё же выберемся из этого дерьма и примем горячий душ?

– Голосую за горячий душ. – Я запрыгнула в лодку.

– А что с аллигатором? – спросила Герти.

– Я отправлю кого-нибудь за ним, когда вернёмся в Греховодье, – отозвалась Ида Белль.

– Зачем? – не поняла я. – Вряд ли гниющий труп повлияет на здешние ароматы.

– Кое-кто в городе найдёт ему применение.

Вспомнив таксидермистский магазин, я решила, что лучше не уточнять.

Я взяла у Герти дробовик, помогла ей спуститься в лодку и оттолкнула нас от пристани. Ида Белль завела мотор, и мы медленно поплыли через озеро обратно в байю. Лицо Герти всё так же пылало, и руки её дрожали, когда она села на скамейку и положила на колени ружьё.

Спрятав глаза за зеркальными очками, я изучала Иду Белль. И не видела в ней ожидаемого беспокойства. Задумчивость – да, затем решительность, но никакого волнения или страха. Любопытно. Ида Белль не была потрясена, хотя столкновение с аллигатором любого бы вывело из равновесия.

Что-то с ней явно не так. Несмотря на болтовню о самогоне, я сомневалась, что она приняла на грудь для успокоения. И никаких признаков социопатии Ида Белль тоже не проявляла. С другой стороны, если она умна, то я ничего и не замечу.

Когда мы выбрались с озера и поплыли по извилистому байю, я глубоко вдохнула наконец-то невонючий воздух и медленно выдохнула. Теперь нужно тщательно продумывать каждый свой шаг. Я во всём верила старушкам на слово, несмотря на настоятельное «не ввязывайся» от Уолтера и Леблана. Возможно, их предупреждения были серьёзней, чем казалось.

Возможно, у Иды Белль и Герти есть тайны покруче самогона.

* * *

Потребовалось дважды намылиться, воспользоваться скрабом для тела и трижды помыть голову шампунем, прежде чем я убедилась, что не пахну – это просто вонь пропитала носовую полость. После душа я собиралась спуститься вниз и сунуть нос в банку с молотым кофе. Если это не поможет, то надежды нет.

Но не успела насухо вытереться, как в дверь постучали. Ида Белль и Герти умчались, едва меня высадив – да так быстро, что старый «кадиллак» аж взвизгнул шинами. Они, казалось, так же стремились увеличить расстояние между нами, как и я, что весьма интересно. Я-то знала, что мне нужно слегка отступить, дабы оценить ситуацию со стороны. А вот старушки, по-моему, отступали, чтобы избежать оценки.

А значит, явиться ко мне мог только помощник Леблан.

Стук возобновился, и с каждым ударом становился всё сильнее. Если гость продолжит в том же духе, то напрочь собьёт костяшки. Я же решила не торопиться – выбрать наряд, надеть нижнее бельё, может, даже высушить свои нарощенные волосы и только потом, так и быть, открыть дверь.

Начался третий раунд долбёжки – на сей раз в окно.

Я обмоталась полотенцем и направилась к лестнице. Если Леблан разобьёт стекло, мне, возможно, придётся его пристрелить, и ничем хорошим это не кончится. К тому же от этого грохота вкупе с утренним зловонием у меня разболелась голова.

Я распахнула дверь и рявкнула:

– Что?

А в ответ на меня уставился абсолютно незнакомый мужчина.

«Под шестьдесят. Приличное брюхо и вялые мышцы. Единственная угроза – раздражение».

Он окинул меня долгим оценивающим взглядом, затем покачал головой:

– Чего ж ещё ожидать от презренного адвокатишки. Даже не потрудилась одеться, прежде чем открыть дверь. Как будто в нашем городе и без того мало мусора.

«Адвокатишки?»

– А вы?…

– Не делай вид, будто не в курсе. Я знаю все уловки тебе подобных и пришёл предупредить, что нанял собственного юриста. Не позволю этой никчёмной суке выйти сухой из воды.

Я ненадолго задумалась. Очевидно, этот мужик неверно понимал, кто я и что делаю в Греховодье, но на настоящий момент только одна моя «знакомая» нуждалась в адвокате. Если начну всё отрицать, не добьюсь ничего, однако если его немного подначить – можно выудить кое-что полезное.

Я улыбнулась:

– Мы с никчёмной сукой с нетерпением ждём встречи с вашим юристом. Хотя я понятия не имею, чего вы собираетесь этим добиться.

– Того, что эта тварь не украдёт больше ни цента из состояния моего кузена. Бог знает, сколько она уже профукала за последние пять лет на благотворительность и лечение своего тупого братца.

– Вы абсолютно правы, – кивнула я. – Благотворительность и забота о семье – ужасный способ потратить собственные деньги.

Краска поползла по шее мужика и захлестнула лицо.

– Не умничай, девочка. Тебе прекрасно известно, что она убила моего кузена ради денег. Понадобилось пять лет, но правда всё же выплыла наружу. И ты с этим уже ничего не можешь поделать.

– А коли так, то мне непонятна цель вашего визита.

– Я ищу Мари, чтобы вручить ей бумаги. Юридические документы, которые помешают ей растратить ещё больше денег моего кузена.

– Боитесь, что вам меньше останется?

– Деньги мои по праву! Если б Харви понимал, на какой коварной твари женился, он бы написал завещание. На самом деле, мы только со слов этой коварной твари и знаем, что завещания нет.

– Что ж, пока вы не можете доказать обратного, полагаю, её слово – закон.

– Это мы ещё посмотрим. Итак, где она?

– Кто?

– Коварная тварь!

Я пожала плечами:

– Без понятия.

– Я знаю, что ты её где-то прячешь. Если потребуется, я выгоню тебя вон и обыщу дом сверху донизу.

– Нет, не выгонишь, – прогремел голос.

Высунув голову за дверь, я увидела, как из-за угла дома появляется помощник Леблан. Счастливым он не выглядел.

Мой гость окинул его неодобрительным взглядом:

– Я свои права знаю. Она не может прятать Мари, чтобы я не вручил ей документы. – И снова повернулся ко мне. – Наверное, я просто вручу их тебе.

– Не советую, – сказала я.

– Да чхать мне на твои советы. – Мужик вытянул из кармана рубашки какие-то листки и бросил их мне. – Считай, что тебя и твою клиентку уведомили.

Крутанувшись на пятках, он спустился с крыльца и потопал к потрёпанной «шевроле». Та отказалась заводиться с первого раза, кузен Харви долбанул рукой по рулю, и двигатель наконец ожил. Машина с визгом умчалась с моей подъездной дорожки.

– Ну не стойте же просто так, – обратилась я к Леблану.

Он поднялся на крыльцо и только теперь как следует разглядел меня и моё нынешнее одеяние. На лице его отразилась смесь усталости и обречённости.

– И чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы арестовали его за нападение на мой дом.

– Радуйтесь, что я вас не арестовал за появление на публике в непристойном виде… снова.

– Он меня из душа выдернул. Я собиралась одеться, прежде чем выйти, но он начал колотить в окно. Я так понимаю, кузен Харви не унаследовал состояние, как сам Харви.

– Кузен Харви унаследовал от своего папаши только кучу неоплаченных счетов и разваливающийся дом, полный пивных банок.

Занятно.

– Значит, он был недоволен, когда после исчезновения Харви всё досталось Мари?

– «Недоволен» – слабо сказано.

– Думаю, Харви раньше давал ему денег.

Леблан покачал головой:

– Я о таком не слышал. Харви был самым жадным человеком в мире, если только дело не касалось его самого.

– Тогда почему вы не подозреваете этого парня в убийстве кузена? По мне, так кандидат номер один.

– Кто сказал, что не подозреваю? В любом случае это не ваше дело.

Я потянулась за валявшимися на крыльце бумагами. Повестка, призывающая послезавтра явиться в суд для вынесения решения о заморозке всех активов Мари. Я посмотрела на имя истца. Мелвин Бланшар.

– Вам нельзя их брать, – заметил Леблан.

– Я предупредила, что не стоит оставлять их мне. Разве я виновата, что он идиот? – Я передала ему бумаги. – Вы же понимаете, что теперь Мари не обязана являться. Она не получила повестку.

– Как только отыщете одежду, можете осчастливить этой новостью Иду Белль и Герти. – Леблан глянул на меня прищуренными зелёными глазами. – Потакая этой парочке в их затее, вы лишь неприятностей наживаете. Мари может помочь только хороший адвокат. Скрываясь, она делает хуже.

– Я знаю.

Он вздохнул:

– Тогда зачем помогаете им её прятать?

– Не помогаю.

– Ну да, конечно.

Пульс подскочил, и я почувствовала, что краснею. Я не против лжи – даже по воскресеньям, – но когда говорю правду, то ожидаю, что мне поверят.

– Слушайте… Я всё утро проторчала на острове, который воняет как большая куча дерьма, Герти там чуть не убил аллигатор, и мой нос никак не оправится, но самое ужасное, что Мари мы всё равно не нашли. Никто не знает, где она.

Леблан какое-то время изучал меня, а затем выражение его лица изменилось. Наконец-то поверил.

– Ида Белль пристрелила аллигатора?

– Да. Только не говорите, что арестуете её за это.

– Нет. Но мне хотя бы не придётся выпытывать у Франсин, откуда она взяла свежее мясо аллигатора.

– Вы такое едите? Серьёзно?

Леблан проигнорировал вопрос и ткнул в меня пальцем:

– Как-то чересчур для библиотекаря постоянно оказываться в эпицентре всех местных неприятностей. Я уже однажды говорил вам не ввязываться. Теперь повторяю. И предлагаю на сей раз к совету прислушаться.

Развернувшись, он скрылся за домом. Я ринулась на кухню и подоспела к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как Леблан шагает к алюминиевой лодке, оставленной на моей задней лужайке. Замерев у кромки байю, он оглянулся и посмотрел на дом. Я сдвинула шторы, оставив себе лишь узкую щель.

Очаровашка оттолкнул лодку от берега, с завидной сноровкой запрыгнул внутрь и, отчаливая, помахал рукой.

Я покосилась на Кости, который при моём появлении на кухне открыл один глаз.

– Паршивый из тебя сторож.

Зевнув, он вновь смежил веки.

Я отошла от окна и выдохнула. Помощник Леблан уже больше чем просто раздражал. Особенно теперь, потому что он был прав. Я влезла в нечто, из-за чего могу попасть в газеты или того хлеще – в телик. Несмотря на макияж и нарощенные патлы, кто-то из людей Ахмада может увидеть меня и признать. В худшем случае меня убьют. В лучшем – Морроу меня уволит. Оба варианта так себе.

Но сильнее всего меня волновали причины, по которым помощник Леблан вообще оказался на моём заднем дворе. Живая изгородь перекрывала обзор, так что увидеть грузовик Мелвина от байю он не мог. И да, Мелвин голос не сдерживал, но сомневаюсь, что он кричал достаточно громко, чтобы его услышали по другую сторону дома, через немаленькую лужайку и сквозь шум лодочного мотора.

То есть Леблан не просто вышел поплавать по байю и остановился, дабы предотвратить потасовку. Он, очевидно, причалил сюда по иным причинам, и это заставляло меня нервничать.

На заднем дворе не было никаких улик. Тело похоронили в другом месте, и его несло по течению, пока Кости не выловил кусок. Мардж мертва, так что её вряд ли теперь допросишь о Мари.

Единственное, ради чего Леблан мог здесь нарисоваться, – это я. Он знал, что я непричастна к убийству, однако имел веские основания подозревать меня в укрывательстве. Хотя вроде бы поверил рассказу о поездке на Большую Нужду, и теперь наверняка получит подтверждение у Уолтера. Но Леблан также знал и о моей связи с делишками Иды Белль и Герти – что бы они там ни задумали – и, вероятно, решил, что отступать я не намерена.

«Если только он силой не заставит тебя покинуть город».

Мысль неприятная, но умный человек мог воспользоваться подобной тактикой. И несмотря на всю мою неприязнь к Леблану, глупцом я его не считала. Я, конечно, не знакома с внутренней кухней луизианской провинции, но существует три отличных способа от кого-нибудь избавиться: убить, пригрозить убийством или пригрозить вытащить на поверхность то, что человек желает скрыть.

Первые два меня не беспокоили, и если Леблан вдруг додумается пробить мои отпечатки в надежде накопать какую-либо грязь, его ждёт разочарование. Морроу об этом позаботился. В федеральных базах данных на меня ничего нет.

Но всего пара телефонных звонков нужным людям, и выяснится, что настоящая Сэнди-Сью Морроу прохлаждается в Европе. Из-за чего весь карточный домик развалится.