При виде крошечного голубого пятнышка на фоне черного неба Норден почувствовал, как безотчетный неестественный страх вкрадывается в сознание.

Яркая полоска голубого пламени указывала на то, что корабль летел на атомных двигателях. Но Пришельцы использовали другой принцип перемещения, неизвестный людям… Значит, объект, приближавшийся к крошечному астероиду, мог быть только творением человека.

Несмотря на понимание этого, страх усиливался. Норден тряхнул головой, в очередной раз поражаясь, насколько близок он к сумасшествию. Взгляд скользнул вбок, на развалины, когда-то бывшие лабораторией, затем снова обратился к приближающемуся кораблю. К счастью, Норден не помнил большей части того, что произошло, но и того, что помнил, достаточно, чтобы свести с ума любого человека. Ужасно было застрять здесь, в разрушенном безвоздушном куполе, постепенно, один за другим, расходуя резервуары с кислородом. Но разделить участь Хардвика, которого схватили Пришельцы…

Норден старался не думать об этом. Теперь в его сознании Пришельцы остались лишь неясными тенями — картина происшедшего была основательно смазана, как и большинство воспоминаний об освобождении из-под обломков. Каким-то чудом он выжил, незамеченный Пришельцами. Потом извлек из развалин аварийный передатчик и подал сигнал о помощи. И только теперь, когда последний резерв кислорода был почти исчерпан, пришло спасение. Нордену следовало вздохнуть с облегчением, но страх оставался. Это была какая-то извращенная реакция, оставшаяся от дней ужаса и безнадежности. Норден поднял руки и внимательно посмотрел на них. Они не дрожали; страх притаился где-то глубоко внутри, ничем себя внешне не выдавая.

Корабль был уже настолько близко, что Норден видел солнечные блики, играющие на металлическом корпусе. Пилот был из лучших: корабль опускался ровно, не содрогаясь и не вихляя из стороны в сторону, чтобы выправить курс. Струя пламени из ракетных дюз ударилась о неровную поверхность астероида и растеклась огненным озером, неожиданно оборвалась, и корабль плавно приземлился менее чем в полумиле.

Норден знал, что должен побежать туда, и встал. Но не в силах был заставить ноги двигаться. Он посмотрел на корабль, затем на руины. Возможно, там осталось что-нибудь, что ему следовало бы взять. Воздуха хватит еще на час.

Незачем торопить события; люди придут за ним. И не случится ничего плохого, если встреча будет ненадолго отложена. Он пока не жаждал подвергаться никаким расспросам.

Поколебавшись, Норден сделал шаг обратно к руинам.

Люди вышли из корабля и направились к нему. Он устало опустился на кусок металла, который когда-то являлся прибором сверхскоростной записи, и застыл в ожидании. В голове царил полнейший беспорядок, напряжение росло. Норден потянулся к радиопереключателю. Люди почти поравнялись с ним. Он снова поднялся на ноги, возясь с маленьким переключателем. Затем яркий луч фонаря осветил его, и в наушниках зазвучал грубый низкий голос.

— Доктор Вильям Норден?

Он кивнул, и слова тяжело, непривычно слетели с его губ:

— Слава Богу, вы здесь! Я боялся, что передатчик не сработает!

В голосе послышался намек на доброту:

— Не переживайте, доктор Норден! Он сработал, и мы здесь. Что случилось с Хардвиком?

— Надеюсь, он мертв, — ответил Норден. — Пришельцы добрались до него! — Он содрогнулся, взглянув туда, где это произошло.

Человек с нашивками полковника кивнул, и одновременно лицо его исказилось болью. Он повернулся к одному из своих спутников.

— Добудьте все улики, которые только сможете, и найдите записные книжки Хардвика. Остальные помогут доктору Нордену. И делайте все побыстрее! Они, возможно, уже засекли нас!

Человек с фотоаппаратом приступил к работе. Двое других стали разворачивать носилки. Норден покачал головой.

— Я в состоянии идти. И не стоит искать записи Хардвика. Все, что осталось, я уже собрал.

Они задали темп ближе к бегу, чем к ходьбе, нелепо пригибаясь под действием слабой силы тяжести. Норден достаточно легко успевал за ними. Большая часть страха и напряжения ушла, как будто был преодолен некий барьер. Возможно, присутствие военных отчасти вернуло Нордену уверенность, хотя вплоть до настоящего момента он все еще не верил в свое спасение. Но чувствовал себя лучше, правда, продолжая внимательно изучать прибывших, как будто выискивая что-то, что могло их выдать. Они достигли корабля и поднялись по выдвижному трапу. Полковник снял шлем, обнажив серо-стальные волосы, которые резко контрастировали с почти юношеским лицом; это было лицо человека, который родился незадолго до появления Пришельцев. Он обернулся к Нордену.

— Доктор Норден, какое ускорение вы сможете вынести? Шесть g?

— Несколько минут в компенсаторе, — ответил Норден.

По узкой винтовой лестнице они взошли в носовую часть корабля, где находилась рубка управления. Усадив Нордена в противоперегрузочное кресло, полковник щелкнул зажимами, выдернул из пазух ремни и пристегнул доктора, прежде чем он сумел осознать это. Затем так же быстро занял свое место.

— Шесть g в течение первых пяти минут, затем снизьте до четырех по моему приказу. Взлетаем!

Норден не потерял сознание в первые пять минут, хотя давление было такое, что ремни натянулись до последней отметки и протестующе заскрипели. Когда корабль перешел от шести к четырем g, давление немного уменьшилось. Так прошел час, другой. Когда полковник наконец дал приказ выключить ускорение, Норден подсчитал, что они ускорялись почти пять часов и делали около пяти миллионов миль в час. Одно из двух: или полковник был сумасшедшим, или корабль был наполнен топливом под завязку. Они почти в пять раз превысили обычную аварийную скорость.

Затем командир отстегнулся от своего кресла и начал освобождать Нордена.

— Сожалею, что пришлось подвергнуть вас такой встряске после всего, что вы пережили, доктор Норден. Но нам еще повезет, если наша скорость оказалась достаточной, чтобы проскочить мимо их детекторов прежде. Они стали опасней в последнее время. — Он вздохнул, сжав губы. После чего изобразил улыбку. — Но обо всем этом вы еще услышите. Вам необходимо подкрепиться. Догадываюсь, что врачу и психиатру, которые находятся на борту, не терпится добраться до вас. Да, я забыл предствиться: Армсворт.

Норден снова почувствовал холод, пронизывающий мозг.

Он ожидал врача и готовился к встрече с ним, но психиатр…

Постаравшись усмехнуться, он заставил себя произнести:

— Я сейчас смогу съесть даже лошадь!

— Возможно, так и будет, — автоматически поддержав шутку, ответил Армсворт.

В небольшой каюте, куда его привел полковник, Нордена ждали два человека. Все свободное пространство было заполнено приборами, посредине виднелся корпус большого универсального детектора. Норден ответил на приветствия и осушил стакан переслащенного фруктового сока, поданный врачом.

— Это подготовит вас к обычной еде, — сказал врач. — Не хотите ли привести себя в порядок, пока я вас осматриваю, до того как начнется основное обследование?

Норден ухватился за предложение. Это отвлечет его от беспокойства; к тому же, явно необходимо подстричься и побриться. Его темные волосы спутались, лицо запачкано грязью, впитавшейся в каждую морщинку, а подбородок порос густой щетиной. Взглянув в зеркало, Норден увидел худое, достаточно приятное лицо, но какое-то незнакомое, будто прежде он видел его только на фотографии. Он словно забыл самого себя. В то время, когда он мылся и брился, доктор осмотрел его. Но менее подробно, чем ожидал Норден.

Наконец медик отошел, кивая.

— Для человека около сорока вы в хорошей форме, доктор Норден. Вам пришлось трудно, но ничего серьезного. Я предположил это, узнав, что вы не потеряли сознание при высоком ускорении. Хорошо, располагайтесь и поешьте.

Он отошел к двери, но было ясно, что он не уйдет до тех пор, пока не удовлетворит свое любопытство. Норден принялся за еду, заставляя себя есть, хотя у него не было ни малейшего аппетита. Психиатр наклонился, наблюдая за ним.

— Не хотите ли рассказать нам обо всем, доктор Норден? Что произошло с Хардвиком?

Норден покачал головой. Напряжение снова возросло. Этот человек, несомненно, собирается искать скрытый смысл в его словах, к чему Норден не был готов. Но не мог избежать этого.

— Я не уверен, что в силах рассказать много. Я… Ну хорошо, я попытаюсь. Все достаточно туманно. Некоторые вещи я совсем не могу вспомнить.

— Частичная амнезия бывает довольно часто, — тихо сказал психиатр. — На самом деле все встречаются с ней. Попробуем вернуться назад — например, к вашему детству — чтобы помочь вам вспомнить. У нас достаточно времени.

Норден не очень интересовался своим детством, поэтому рассказал о нем в нескольких словах. Потом быстро перешел к периоду обучения. Он не совершал ничего необычного до тех пор, пока, делая дипломную работу в колледже, не был втянут в новое исследование радиации наружного электромагнитного спектра. Вот тут неожиданно и раскрылся его талант. Он был первым, кто доказал, что существует не только теория. Его пригласили на Марс для вручения межпланетной премии за демонстрацию проникновения протона сквозь свинцовую перегородку. Опыты проводились на дорогостоящем оборудовании, которое потребляло двадцать киловатт энергии. За пятнадцать лет в Институте Марса он открыл четыре новых типа экстраспектральной радиации, стал профессором и практически выяснил, как использовать ограниченную ядерную энергию. Потом вторглись Пришельцы. Они внезапно появились около Плутона, двигаясь со сверхсветовой скоростью, на странных сферических кораблях, которые невозможно было обнаружить с помощью радаров. Они безжалостно разрушили поселения за Сатурном, начав продвигаться дальше, методично уничтожая все живое, оставляя за собой ужасные, обезображенные трупы. Никому не удавалось увидеть Пришельцев вблизи — они неизменно рассыпались в пыль, едва возникала угроза захвата.

Исследования Нордена заинтересовали военных. Была надежда, что, используя его теорию, люди построят в сто раз больше кораблей, чем у Пришельцев, так же защищенных от радаров и не подверженных опасности магнитного или электронного обнаружения, практически невидимых в космосе. В случае обычной битвы люди наверняка бы победили. Но вскоре обнаружилось, что битва не будет обычной. Пришельцы располагали средствами точного обнаружения человеческих кораблей на расстоянии миллионов миль и поражали их самонаводящимися торпедами, в то же время сами оставаясь необнаруженными. За торпедами следовали темные сферические корабли, не оставляя ничего живого. Хардвик не был обычным ученым. Частная лаборатория на астероиде недалеко от орбиты Юпитера, где он работал, принадлежала сомнительной мистической секте. И если бы не отчаянное критическое положение, в котором оказалось человечество, его никто бы не воспринял всерьез. Но сейчас в центр внимания попадало все, что так или иначе внушало надежду. Хардвик разработал гипотезу, что Пришельцы обнаруживают собственно жизнь, точнее присутствие мифических митогенетических лучей, которые предположительно испускались нервными окончаниями. Удивительно, но испытания показали, что дистанционно управляемые корабли, бывшие полностью стерилизованными, прошли незамеченными, в то время как корабли, на которых присутствовали крысы или другие живые существа, были уничтожены. Нордена, как крупнейшего специалиста по излучениям, отправили на астероид, чтобы он поработал с Хардвиком над созданием защитного экрана от гипотетического излучения жизни.

Нордену так и не удалось узнать, был ли Хардвик гением самородком или обычным лунатиком. В то время как он испытывал щит Хардвика, приземлились Пришельцы и ворвались внутрь.

— Как они выглядели? — нетерпеливо спросил психиатр.

— Нечто вроде… — он нахмурился, пытаясь вспомнить, но мешал какой-то барьер в сознании. — Я… Я не могу… И они что-то… сделали… с Хардвиком. Я…

— На вас ведь была защита Хардвика, Они вас заметили?

Норден с сомнением покачал головой.

— Нет, не думаю. Я прыгнул в шкаф со скафандрами, когда они проникли через воздушный шлюз. Должно быть, я сразу забрался в скафандр и еще был скрыт дверью шкафа. Потом, наверное, я выбежал. Но после того, как они… забрали… Хардвика…

По крайней мере, Норден не был даже ранен, когда бомба Пришельцев полностью разрушила купол. Он нашел в развалинах передатчик, отправил сообщение, и затем, коротая мучительное ожидание, пытался расшифровать таинственный код в записных книжках Хардвика.

Они возвращались к этому несколько раз, но Норден больше не смог ничего им сообщить. Затем последовали психические тесты, одни из которых он понимал и отвечал без затруднения, другие же заставляли его колебаться и добавляли обеспокоенности на лице психиатра. Наконец тот неопределенно кивнул.

— Думаю, он справится, — нерешительно доложил он Армсворту. — Тяжелая ситуация никогда не проходит бесследно, но…

— Но, так или иначе, а ему лучше справиться, — резко ответил Армсворт. — Не удивительно, что они приказали нам подобрать его, несмотря на огромный риск… В пятидесяти футах от Пришельцев, и он выжил! Доктор Норден, если ваша защита действует и вы можете воспроизвести ее, то вы — самый ценный из ныне живущих людей!

— И самый усталый и сонный, — ответил Норден. Его глаза сами собой закрывались, а мозг все еще тщетно пытался проанализировать происходящее. Врач и психиатр собрали оборудование и вышли, дав Нордену совет, который он не расслышал. Армсворт замешкался, и Норден напоследок спросил: — Когда мы прибудем на Марс, полковник?

— Никогда! — голос Армсворта внезапно стал резким и хриплым. — Мы оставили Марс. Пришельцы уже там. Мы… Проклятье, мы будем в новой лаборатории на Лунной базе через четыре дня! И вам лучше бы начать молиться, чтобы защита работала… Иначе…

Полковник резко передернул плечами и вышел, захлопнув дверь. Норден бросился на кровать, не заботясь о том, чтобы, относительно ремней безопасности, уставился в потолок и начал тщательно вспоминать все события своего спасения. Понемногу беспокойство в голове утихло. Он справился с этим. Ужасное напряжение, не оставлявшее его последние дни, исчезло.

Напряжение вернулось, когда корабль достиг Лунной базы, где вовсю развернулась бурная деятельность новых лабораторий. Отчет о спасении доктора Нордена был отправлен вперед вместе с записными книжками Хардвика и составленным Норденом перечнем оборудования. Очевидно, информация оказалась неудовлетворительной. Его провели через воздушный шлюз и сразу же направили в комнату, где что-то бормотали трое на вид крайне рассеянных типов, принявшихся задавать тесты, которые, по мнению Нордена, не имели смысла. И наконец троица удалилась на совещание, а его оставили около часа сидеть в другой комнате, после чего вручили пакет с документами и по тоннелю провели в кабинет генерала Майлза, руководителя Лунной базы. Майлз просмотрел донесения и взглянул на молчавший телефон. Генерал был человеком неопределенного возраста с молодым голосом и старыми глазами. Ему было присуще какое-то странное изящество, а на грубом лице, несмотря на отпечаток изнурения, сияла дружелюбная улыбка. Норден пристально наблюдал за ним, но не смог увидеть никаких следов недоверия.

— Итак, вы здесь, доктор Норден, хотя по идее, после того что с вами случилось, вас должны были бы отправить отдыхать месяцев на шесть. Но у нас нет шести месяцев, и вы это знаете. Мы не можем позволить себе отпустить вас даже на несколько дней. В любом случае вы, возможно, не больший психопат, чем я, так что можете работать. А нам до черта нужна ваша работа. Последнее человеческое поселение на Марсе было сметено как раз перед тем, как пришел ваш сигнал о помощи. Записки Хардвика не что иное, как кудахтанье индюка в чистом виде, и мы теперь полностью зависим от вас. Действуйте.

Поднявшись, он провел Нордена через узкую дверь и дальше по туннелю, соединявшему командный пункт с большим зданием на юге.

— Мы достали для вас все, что смогли. Даже помощника, несмотря на мнение, что никто не сможет вам помочь, и разрешили использовать один из наших суперкомпьютеров. Майлз резко распахнул дверь в лабораторию. — Все это в вашем распоряжении. Время от времени я буду заглядывать сюда, и если что-то понадобиться, просите. Вам это будет предоставлено в первую очередь.

Когда генерал ушел, Норден закрыл за ним дверь. Он принялся изучать оборудование — они достали больше, чем он мог вообразить. Возможно, он и был отработанным материалом, но в настоящий момент командование готово было дать зеленый свет любому человеку, на которого возлагалась хоть малейшая надежда, что он может совершить чудо. Он снова прошелся по лаборатории, прикидывая свои новые возможности. И опять возникло тревожное чувство, что происшедшее с ним повредило его мозг: далеко не сразу ему удавалось узнавать приборы, которые он прежде, должно быть, использовал тысячу раз. Норден обошел вокруг огромного компьютера и почти столкнулся с маленькой черноволосой девушкой в рабочем халате, под которым вырисовывалась хорошая фигура. Она уставилась на него, оторвавшись от клавиатуры, и на лице ее появилась легкая улыбка.

— Доктор Норден? Я Пэт Майлз, ваша помощница. И не думайте, что это связано с тем, что генерал — мой отец. У меня за спиной три года экстраспектральной математики и парафизики в Читеке, и я — дипломированный оператор компьютера первой ступени. Я устроилась сюда, только когда они не смогли найти кого-нибудь более подходящего.

Конечно, Норден не испытывал сомнений, что она приставлена наблюдать за ним — это было прямым источником информации для ее отца. Но известность всегда лучше неизвестности. Он протянул руку, и девушка быстро пожала ее.

— Рад буду работать с вами, Пэт. Но до тех пор, пока я не смогу расшифровать записки Хардвика с помощью того немногого, что я узнал о них, у вас будет немного работы.

Во время изучения лаборатории он решил, что это единственная деятельность, которой он сейчас в силах заняться, к тому же она даст время разобраться с собой. После этого…

Нить размышлений в очередной раз ускользнула от Нордена.

Пэт показала на рабочий стол машины, на котором лежали листы с расчетами.

— Я уже составила программу. И если вы предоставите хотя бы несколько ключей к шифру, с остальным машина справится сама.

Это заявление привело Нордена в чувство. Он не подумал о такой возможности. Это означало, что у него гораздо меньше времени, чем он рассчитывал. И вряд ли можно было что-то сделать. Он взял записи Хардвика и целиком погрузился в работу. Примерно через час он выпрямился и взглянул на Пэт. Она, похоже, сидела в той же позе.

— Взгляните на это, Пэт. Вот здесь отражены результаты одного из последних опытов….

Норден принялся долго и нудно, часто путаясь и возвращаясь к одному и тому же, объяснять в чем дело. Многие термины ему вообще не удавалось вспомнить и он заменял их подходящими по смыслу словами. Он раздражался на самого себя, но не в силах был преодолеть какие-то барьеры в мозгу.

Пэт на удивление точно задавала наводящие вопросы. Она была хорошим помощником, и Норден даже пожалел, что они не встретились раньше. Кто знает… Потом Пэт начала загружать информацию в компьютер и считывать результаты. Дело продвигалось быстро, и Норден почувствовал, что они идут в правильном направлении. Наконец Пэт кивнула.

— Ну вот, пожалуй, и все, Билл. Остальное компьютер сможет расшифровать самостоятельно. Все что осталось — это следить за ним и упреждать ошибки. А пока я делаю это, вам лучше пойти пообедать — вы уже опаздываете на пять минут. Папа записал вас к себе за стол внизу в большой столовой базы.

— А как же вы? — спросил он.

Она покачала головой.

— Я хочу закончить. Перехвачу что-нибудь позднее. Идите, не заставляйте папу ждать.

Норден обнаружил, что большинство мест в зале кафетерия занято, но Майлз заметил его и помахал рукой. За столом генерала находились люди, известные как светочи в своих областях. Несмотря на замкнутость Нордена на собственной специальности, они узнал их всех. Прошла короткая церемония представления. Ожидая, пока его обслужат, Норден разглядывал соседей с удивлением. Не было и следа серьезной дискуссии, ожидаемой от ведущих ученых и инженеров. Вместо этого одни были увлечены грубой забавой, заключавшейся в расплескивании кетчупа по тарелкам, а другие посмеивались над большим фурункулом на носу официанта.

— Как продвигается дело? — спросил Майлз.

— Мы должны расшифровать записи сегодня вечером, ответил Норден. — Потом посмотрим, насколько они полезны.

Майлз проворчал:

— Лучше бы они предложили что-то более многообещающее, чем то, что у нас уже было. И как можно раньше. При таком положении вещей максимум через две недели Пришельцы будут на Луне, и когда это произойдет, мы спокойно можем оставаться на своих местах, ожидая, пока нас перебьют, как мух.

Он повернулся к главному психологу, в то время как Норден все еще пытался уловить смысл заключенной в его словах угрозы.

— Джим, что там с Энфилдом?

— Ничего хорошего, — ответил психолог. — Он охвачен ксенофобией — ненавидит Пришельцев на завтрак, обед и в промежутках между едой. Я не могу вылечить его здесь. Конечно, после того, что случилось с его женой…

Майлз отложил вилку и повернулся к остальным, но глаза его были устремлены на Нордена. Его речь произвела впечатление часто читаемой, но все еще свежей лекции:

— Проклятье, мы не можем позволить себе ненависть. Мы должны рассуждать здраво. Глупо ненавидеть болезнетворные бактерии или стихийные бедствия. Пришельцы вовсе не ужасные чудовища, если отвлечься от домыслов об антихристе. Они — разумные существа, делающие то, что они считают нужным делать. Думаю, они не правы, но я не могу понять их — хотя бы мне очень хотелось этого. Я считаю, что травить клопов — мудро, хотя любой здравомыслящий клоп не поймет и не согласится с этим. Скорее всего, для них — истребление людей такое же серьезное дело, как для нас истребление личинки долгоносика. Долой эмоции. Мы вступили в битву за выживание, и у нас нет времени предаваться животным инстинктам. Это — научная проблема, нужно решить для сохранения наших жизней. — … Давайте же пойдем по этому пути!

Норден мысленно пожал плечами; не иначе Майлз готовил западню для него; искренне говорить такие вещи мог только безумец, а на безумца генерал не был похож. Норден решил, что лучше промолчать, и обрадовался, когда остальные начали уходить. Думали ли они в самом деле, что смертельная война — всего лишь забава?

Норден подозвал официанта с фурункулом на носу и попросил положить несколько сэндвичей в пакет.

Пэт все еще сидела у компьютера, когда Норден вернулся.

Она с благодарностью приняла пакет, одарив доктора довольной улыбкой, означавшей, что он поступил правильно. — Почему вы такой мрачный?

— Озадаченный, — ответил он и рассказал о лекции, грубых развлечениях взрослых людей.

— Папа! — фыркнула она. — Да он всегда читает эту лекцию новому человеку. Билл, вы когда-нибудь наблюдали, как маленький мальчик дерется с более взрослым, набрасываясь, плача, хныкая, да так безумно, что не может остановиться — не может даже видеть, куда он бьет? Это драка из-за ненависти. И она бессмысленна, потому что другая сторона может быть так же права, как и вы. Профессиональные борцы не испытывают ненависти — они просто делают все, что в их силах, чтобы победить, холодно и хладнокровно, потому что это лучшее. А что касается поддразнивания — где же вы были? Разве люди не делали этого на Марсе? Вы не можете держать весь мир мертвенно серьезным — если не расслабляться время от времени, играя как дети, все сойдут с ума от напряжения. Расслабьтесь! Вы ведете себя, как будто мы уже проиграли войну.

— Разве это так выглядит?

— Я проверила все на компьютере. Мы победим, потому что мы не смертельно серьезны и целиком подготовлены. Мы будем волноваться и ошибаться и делать прорву всяких неправильных вещей, потому что у нас нет определенного шаблона — мы сохраняем индивидуальность. Но Пришельцы действуют как механизмы. Начиная с внешней части круга и дальше внутрь, планету за планетой! Уф. Им бы следовало сначала нанести удар по Земле, даже если бы пришлось понести большие потери. Но они не занимаются исследованием того, как действуем мы, они не принимают нас как равных врагов. Множество народов в прошлом применяло такую предопределенную, фанатично непоколебимую тактику — и посмотрите, что с ними стало.

Норден покачал головой, не до конца понимая, к чему она клонит, но это заставило его обеспокоиться сильнее. Враг затягивал сеть — затягивал так быстро, что жить человечеству не больше двух недель, если не найдется решения. А относительно ненависти и грубых развлечений…

Он покачал головой и пошел в свой кабинет. Там были копии всех опубликованных работ по интересовавшей его теме вместе с научными журналами, которых он ещё не видел. Он уселся, чтобы заполнить пробелы, образовавшиеся в памяти.

Его заинтересовала статья японского ученого, предположившего, что, возможно, существует спектр излучения, связанный с поведением атомов в молекуле — со структурами, действующими на уровне электронов, и с атомными деформациями в пределах молекулы. Норден, затаив дыхание, начал вглядываться в математические выкладки.

Третье преобразование предполагало, что каким-то образом можно использовать магнитные свойства, и это могло означать…

Он никак не мог уловить идею. Как только начинало казаться, что истина была готова открыться перед ним, его мысли бросались в сторону, перескакивая на другой предмет.

Он все еще работал, чувствуя, как что-то тормозит его изнутри, когда зашла Пэт и бросила на стол пачку бумаг.

— Слова, по крайней мере, расшифрованы, — доложила она. — Но, в основном, это чепуха о секретном астероиде, где оставшиеся в живых с пятой планеты ждут людей, чтобы передать им свои великие знания. Или записки по нумерологии имен. И еще памятки себе относительно оптовой закупки марсианских песчаных ящериц. Я заставила компьютер тщательно исследовать все это и вычеркнуть полную бессмыслицу; и вот что осталось.

Это были скрепленные вместе пять листов. Норден просмотрел их и вздохнул. Щит, который он испытывал для Хардвика, был изготовлен из настоящего савана древнеегипетской мумии и клея из смеси земляной мандрагоры и крови летучих мышей.

— И все-таки вы живы, — заметила Пэт. — А он был прав относительно того, что Пришельцы находят наши корабли именно по присутствию жизни — мы отправили стерильные автоматические ракеты — одни были с живыми кроликами, другие с мертвыми. Все ракеты с живыми кроликами были уничтожены — а все с мертвыми остались незамеченными. Мы могли бы провести такое же испытание, но уже используя ваш щит, чтобы определить, что именно из всей этой чепухи сработает.

— Нам придется это сделать, — сказал он. — И потом это мог быть шкаф вместо щита — или какая-то случайная неполадка с детектором Пришельцев, спасшая меня. Послушайте, Пэт, где здесь библиотека?

Библиотека закрывалась, но Пэт была с ним, и ей легко удалось уговорить служащего впустить их.

Через несколько часов они выяснили, чем древние египтяне пропитывали саваны для мумий. Все это было нелепо — но едва ли более нелепо, чем использование субпродуктов плесени для лечения заболеваний. Все, связанное с жизнью, отчасти абсурдно. И когда Норден позвонил Майлзу, относительно материалов вопросов не было.

— Спасибо, Пэт, — сказал он у дверей ее комнаты.

Она пожала плечами.

— Ну, конечно. Если мы не найдем ответ, через пару недель мы все равно будем мертвы.

Он содрогнулся, но затем выбросил это из головы. Почему-то беспокойство о смерти показалось неприличным. Он улегся на свою койку, поднял руки, обхватил пальцами шею и постарался вспомнить все серьезные события дня — не учитывая ненависть, глупые игры высококвалифицированных специалистов, странные речи Пэт и ее отца.

Затем из коридора внезапно донесся пронзительный крик, и зажегся свет. Норден вскочил вместе с остальными и увидел, как защелкнулся внутренний замок шлюза. Через окно, в отблесках прожекторов, он увидел фигуру человека, отчаянно бегущую к дальнему грузовому ангару — бегущую в безвоздушном пространстве без скафандра!

Свет прожекторов сфокусировался на беглеце. Появился охранник в скафандре, поднимая оружие. Из ствола вырвался крошечный язычок пламени и бегущий упал лицом вперед. Охранник направился к нему, в то время как еще несколько человек начали выходить из здания.

Желто-зеленое пламя неожиданно расцвело там, где упал беглец, и пол под Норденом содрогнулся. Охранника, подошедшего ближе всех, отбросило назад, остальные споткнулись.

— Пришелец! — пробормотал кто-то. — Проклятый Пришелец! Они всегда так взрываются до того, как вы сможете приблизиться к ним! Я уже видел подобное в космосе!

И Норден вспомнил бомбу, разрушившую купол на астероиде — бомбу, которая излучала такое же желто-зеленое сияние. Он влез в вакуумный скафандр и вышел наружу, но смотреть было не на что.

Подошли другие охранники, оцепившие место происшествия, но оказалось, что статус Нордена достаточно высок для того, чтобы остаться еще ненадолго. Он узнал, что один из рабочих отсутствует, и именно его значок носил Пришелец, чтобы войти в здание. Либо Пришелец убил и уничтожил рабочего, чтобы забрать его одежду, либо он и был этим рабочим! И его обнаружили, когда он вскрывал замок шлюза, ближайшего к комнате Нордена!

Событие на базе шокировало всех, и мало кто спал в эту ночь. Когда Норден шел на завтрак, он почувствовал, что все обращали на него внимание. При других обстоятельствах, возможно, он был бы одной из наиболее подходящих мишеней для шуток. Он и сам удивлялся этому, слабея от предчувствия близкой катастрофы; но не мог найти логического объяснения страху.

Майлз подождал, пока люди позавтракают, но лицо его было обеспокоенным. Затем встал и посмотрел на всех.

— Никакой работы утром, — объявил он. — Мы проведем всеобщее рентгенологическое обследование!

Голову Нордена пронзила острая боль, и мысли окончательно запутались. Он отвлекся от размышлений, когда услышал тяжелый вздох полковника Армсворта. Но Майлз говорил, как будто ничего не случилось.

— Охранники уже прошли проверку. Они поведут нас всех вниз, к камере рентгеноскопии! Туда мы будем заходить по одному и становиться на площадку за экраном. Результаты рентгенографии будут показаны на мониторе, где все их смогут увидеть. Если все будет в порядке, вы пройдете через камеру в комнату за ней. Любой, кто откажется от обследования или окажется нечеловеком, будет незамедлительно уничтожен. Прошлой ночью Пришелец был похож на человека, но он не дышал кислородом, так что его внутреннее строение должно быть отлично от нашего. Однако если кто-то объявит себя Пришельцем, то с ним будут обращаться как с военнопленным, а не как со шпионом.

Однако никто не сделал подобного заявления, и Майлз кивнул вошедшим охранникам. Присутствующие испуганно переглянулись. Нордену было интересно, как долго продержится признавшийся инопланетянин до того, как будет разорван на куски. Чрезмерная ненависть мало что значит на расстоянии — но не тогда, когда опасность рядом.

Майлз и Пэт зашли в камеру первыми, и на экране высветились человеческие скелеты и очертания их органов. Норден был зачарован этим зрелищем, в то время как внутри росло чувство страха. Армсворт зашел внутрь и занял нужное положение со строго застывшим лицом. Охранники взглянули на экран и подали знак. С каменным выражением на лице полковник направился к выходу.

Норден постарался справиться с паникой. Проклятье, он знал, что был человеком! Но в мыслях зародилось сомнение.

Он не мог вспомнить ничего. Он думал, что инопланетяне его не похищали. Но что если они захватили его, перестроили мозг и вернули обратно, мог ли он звать об этом? Предположим, он был Пришельцем, которому внушили, что он Норден, и он останется Норденом, пока не получит определенный сигнал. Это было нелепо, но не смешно. Командование объявило, что признавшемуся шпиону сохранят жизнь, но Норден понимал, что шпион умрет.

— Доктор Вильям Норден!

Он вздрогнул. Затем собрался и заставил себя двигаться.

Дверь затворилась за ним, и он увидел перед собой белый контур, на который должен был встать. Он автоматически остановился на месте, стараясь встать прямо перед экраном рентгеноскопа.

Не сейчас! Это был почти физически ощущаемый голос в его голове. Казалось, мысли сдвинулись и заставили Нордена замолчать. Не сейчас! Смотри!

— Хорошо, доктор Норден, — сказал голос охранника. На экране тускло высвечивался человеческий скелет.

Не сходи с ума — сказал себе Норден, охваченный страхами, которые не смог бы вынести ни один нормальный человек. Не удивительно, что психологи беспокоились о нем.

Сумасшедший — но человек!

Пэт слегка улыбнулась ему, когда он присоединился к рядам избранных.

Шестой человек прошел за экран достаточно самоуверенно — но неожиданно прыгнул к другому выходу. Его руки трясли запертую дверь, когда прозвучали выстрелы. Жесткий звук зелено-белого взрыва прокатился по камере и пол затрясся. Инопланетянин превратился в пар и пыль, так что снова ничего нельзя было использовать для исследования.

Двое рабочих, стоявших сзади, прорвались через заграждение, не дожидаясь своей очереди, и пытались скрыться, но когда пуля поразила одного из них, оба взорвались.

Ко времени, когда выяснилось, что остальные безопасны, наступило обеденное время. В столовой произошло маленькое происшествие. Кто-то подшутил над соседом, подложив ему под бифштекс крошечное приспособление, и когда нож вонзился в мясо, раздалось испуганное мычание коровы, бифштекс подскочил высоко вверх и в сторону. Раздался общий хохот.

Норден потряс головой. Он был единственным, кто не смеялся. Что-то с ним было не так; он не настолько отличался от других людей перед тем, как попал на астероид Хардвика. После обеда они с Пэт запустили несколько испытательных ракет с различными элементами экрана Хардвика.

Теперь около лаборатории стояло шесть охранников. Нордена перевели в общежитие над зданием Главного управления, где он был в наибольшей безопасности.

На следующий день выяснились результаты испытаний.

Щиты оказались абсолютно неэффективными. Мертвые кролики оставались нетронутыми, но живых уничтожили везде, куда бы их ни отправляли. Майлз только устало пожал плечами, услышав о результатах исследования, но Пэт была чрезвычайно удивлена. Ни одна из остальных исследовательских групп тоже не достигла результатов, и не было найдено способа ни обнаружить пришельцев, ни защитить людей.

На четвертый день, когда последний возможный вариант формулы Хардвика оказался бесполезным, а Пришельцы переместились на расстояние 80 млн км от земной орбиты, Пэт спустилась пораньше, перепроверяя расшифровку, выполненную компьютером. Вошел Норден, взглянул на результаты и выругался. В течение трех часов он сосредоточенно изучал статью с вычислениями японца — и обнаружил, что то и дело сбивается на какие-то бесполезные и посторонние размышления, выбивающие из колеи. Казалось, в мозгу сидит надзиратель, говорящий, что нельзя продвигаться дальше.

Норден рассматривал перспективы на десять или более дней жизни вперед для себя и других людей, находившихся здесь, пока не прозвучал сигнал ко второму завтраку.

Кто-то налил клей на ручки ножа и вилки Нордена, и прошло пятнадцать минут, прежде чем он смог найти растворитель. Пэт вместе с остальными, улыбаясь, сочувствовала ему. Он сдержал свой гнев и неожиданно понял, что эта грубая шутка была признаком одобрения. Он вернулся в лабораторию, стараясь понять, как, по сути дела, подлость может быть выражением искренней дружбы. Мысль назойливо раздражала его, была, казалось, за пределами здравого смысла, но он принял ее… Еще раз пересмотрев полные записи Хардвика, и с особым вниманием то, что было отброшено компьютером как бессмыслица, он схватил телефон и позвонил в библиотеку.

— Дайте мне все, что у вас есть о марсианских песчаных ящерицах.

Большинство материалов были бесполезными. Песчаные ящерицы являлись типичными представителями низкоорганизованной марсианской жизни, это были крошечные существа, покрытые шерстью, похожие на ящериц. Затем выяснилось нечто важное.

Самки обладали уникальной способностью обнаруживать самцов на чрезвычайно больших расстояниях. Янековский обнаружил, что самка с удаленными органами чувств может обнаружить самца на расстоянии пяти километров, даже если он закрыт в звуконепроницаемую, герметичную коробку из меди. Этому не найдено никакого разумного объяснения.

Возможно, это форма телепатии или чувствительности к жизненным силам самцов! Он проанализировал работу, проделанную с этими существами многократно и не смог найти другого объяснения. Мысли путались, ускользая.

— Запрет! — воскликнул он. — Будь проклят этот запрет!

Пэт выслушала мнение о фактах, которые он выяснил, и одобрительно кивнула.

— Хорошо сделано! Пожалуй, это то, что нужно. Мы найдем изолятор для щита, но следует проводить исследования как можно быстрее для того, чтобы у нас был шанс. Сначала металлы, затем другие типы химических веществ, пока мы чего-нибудь не добьемся. Надеюсь, где-нибудь на Земле сохранились эти маленькие животные.

Выяснилось, в Гарварде было необходимое оборудование, так как именно там Янековский проводил эксперименты.

Менее чем через три часа двенадцать самок и двое самцов были перед Норденом. Они напоминали маленьких, покрытых мехом ящериц, правда, у каждой имелось по восемь ног.

Самки упорно старались сломать стенку ящика, которая отделяла их от самцов.

Пэт установила три телевизионных датчика и клетки в разных точках, для наибольшей секретности выполняя работу самостоятельно, тщательно выбирая труднодоступные места.

Она пересадила самок в новые клетки, где они незамедлительно попытались проникнуть к пассивным самцам, что и было видно на мониторах. Стенки клеток были снабжены устройствами для измерения давления, чтобы исследовать силу их действий. Земляная мандрагора заставила самцов, высунув тройные языки, скрестись в клетке, стараясь достичь самок, в то время как они пришли в возбуждение. Пэт, фыркнув, убрала материал.

— Они вот-вот умрут от расстройства. Активный самец, должно быть, кажется им одновременно миллионером, кинозвездой и великим мастером в искусстве любви. Догадываюсь, что они чувствуют.

Норден смутился, когда глаза Пэт трепетно взглянули на него. Ему нравилась Пэт, но… Она засмеялась.

— … Забудь, Билл, Я просто разыгрывала тебя. Ты привлекателен примерно так же, как мой дедушка.

Прошло не менее десяти минут, прежде чем он осознал, какой должна была бы быть мужская реакция на такое замечание. Он нахмурился, в то время как его сознание похолодело от значения сказанного. Теперь не было сомнений в том, что Пришельцы поймали его и что-то с ним сделали, что-то достаточно серьезное. Он не был настоящим человеком, что бы там ни показывали его кости на рентгенограмме.

Это значило, что экран Хардвика не действовал. Норден пересмотрел все еще раз. Трудность, возникающая при попытке заставить себя думать об опытах на ящерицах, все еще возникающий запрет в сознании — это показывало, что Пришельцы боятся, что экран и в самом деле мог быть построен… Ничто из того, что они пробовали, не. дало положительных результатов, хотя Пэт считала, что активность самок чуть превысила нормальную, когда они окружили самцов раствором калийной соли. Они закончили поздно, и Норден вернулся в свою комнату, намереваясь совершить знакомый ритуал: подняв руки, обхватить пальцами шею и погрузить себя в полубессознательное состояние, вспоминая прошедший день.

Затем он выругался. Это была бессмысленная привычка.

Он вытянул руки вдоль тела и держал их, в то время как его голова подергивалась. От привычек можно избавиться — и любое принуждение, которое он имел как результат чего бы то ни было, было роскошью, которую он не мог себе позволить. Он не оправится до тех пор, пока не преодолеет их всех, и не заполнит все пробелы в сознании полезными вещами.

Возможно, Пришельцы уже преуспели; они поняли, что он был человеком, который МОГ решить проблему, и вмешались для того, чтобы быть уверенными, что он провалится, одновременно оставляя ему способности, гарантирующие, что никто другой его не заменит.

Спустя пятнадцать минут он словно очнулся от глубокого обморока, с пальцами на шее и странным чувством, что он был в полном сознании, просто память об этом стерлась.

Он с отвращением соскочил с кровати, набросил на себя одежду и направился обратно к лаборатории. Он миновал комнату генерала Майлза, заметив полоску света, выбивавшуюся из-под двери. На мгновение вспомнились слова: «С сознавшимся шпионом будут обращаться, как с благородным военнопленным». Вот только, проклятье, кем бы он ни являлся, он не был шпионом.

Внутри его существа была медленно растущая ненависть к инопланетянам. Они лишили его права быть нормальным человеком — для него невозможно было понять абсурдное поведение людей. Но теперь он начал допускать, что виноват он, а не остальное человечество.

Охранники приветствовали Нордена у входа в лабораторию. Он настаивал, чтобы они оставались снаружи, не желая, чтобы кто-нибудь знал, что происходит с ящерицами.

Полное неведение посторонних относительно происходящего было единственно надежной защитой от шпионов.

Он обошел вокруг компьютера и щелкнул выключателем.

И сразу раздался голос:

— Норден, проклятый дурак! Не включай свет!

Но свет уже загорелся, осветив фигуру полковника Армсворта, стоящего с ножом в руке у клетки с ящерицами.

Норден почувствовал, как внутри поднимается ненависть, но не позволил ей целиком захватить его мозг. Армсворт был шпионом, знавшим о работе здесь. Он пришел, чтобы все разрушить. С его званием было довольно легко проникнуть внутрь. Кроме того, он обратился к Нордену не как к врагу, он говорил с ним, как с соратником, и это было прямое подтверждение того, что Норден являлся пешкой Пришельцев.

Но фортуна подарила ему шанс. Он поднял руку к выключателю, а затем опустил ее.

— Охранники начнут что-то подозревать, если я вырублю свет сейчас. Есть какие-нибудь предложения?

— Я все равно убью ящериц, придется мне для этого раскрыться или нет, — задумчиво и без какой бы то ни было эмоциональной окраски произнес Армсворт.

— Как знаешь. Забавно, что они не могут доверить тебе слежку за дочерью Майлза, и им пришлось посылать меня сюда. Хотя, я бы очень не хотел взлететь на воздух вместе с тобой, если только это не необходимо.

Глаза Армсворта неожиданно сузились.

— Эй, постой-ка. Ты не должен был знать…

Рука Нордена взлетела вверх и ударила по выключателю.

Другая рука метнулась к большим щипцам, которые лежали на лабораторном столе. Краем глаза он увидел, как шпион прыгнул, и скользнул назад как раз вовремя, чтобы избежать удара.

В то же время он изо всей силы опустил щипцы вниз. Раздался громкий глухой стук. Когда Норден снова включил свет, Армсворт лежал на полу, а на голове его зияла глубокая рана, достаточно глубокая для того, чтобы туда поместилось три пальца. Затем труп медленно сел и рывками пополз к клетке с ящерицами. Норден перепрыгнул через него, схватил клетку и метнулся к двери. Он сделал один шаг, потом остановился, вернулся и потянулся вниз. Схватив Армсворта за ворот, Норден поднял его, преодолевая небольшую лунную гравитацию.

Шпион перелетел лабораторию и ударился о заднюю стенку большого генератора. Норден упал на пол под прикрытие компьютера. Раздался взрыв, почти разорвавший барабанные перепонки, и ослепительный желто-зеленый свет прорвался сквозь закрытые веки. Пол мгновенно раскалился и перекрытия обвалились. Произошла разгерметизация. Воздушная волна поднялась вверх, увлекая за собой мелкие предметы.

Норден подскочил к едва различимому в темноте шкафу и распахнул дверь. Он потянул к себе один из скафандров, швырнул внутрь клетку с ящерицами и включил подачу кислорода. Приспособленные к разреженному воздуху Марса, они должны быть в порядке после столь короткого пребывания без воздуха. Он пошарил вокруг, пока не нашел другой подходящий костюм, выругался, выяснив, что он полностью застегнут, но в конце концов сумел забраться внутрь. Оказавшись внутри, Норден закрылся и направился к шлюзу большой вентиляционной шахты. Он прошел через шлюз как раз в тот момент, когда охранники в скафандрах собирались войти, неся аварийное оборудование. Майлз был с ними; он нетерпеливо ждал, пока Норден снимет шлем.

— Кто это был?

— Армсворт, — ответил Норден. — Он прошел проверку!

Майлз вздохнул, но не выразил особого удивления.

— Проклятие! Я должен был еще раз проверить его, когда он вернулся с инспектирования базы в Море Дождей. У них, должно быть, уже был шпион, готовый к пересадке. Или, может быть, проверка ничего не значит.

Охранники вернулись. Один из них начал докладывать, как велики разрушения. Наиболее сильно пострадала крыша здания и генератор. Кроме генератора, который никогда не использовали, ничего не было повреждено. И ящерицы чувствовали себя достаточно хорошо. По истечении двух часов лаборатория снова была в порядке.

Пэт и Норден решили отказаться от сна. Норден начал составлять список новых опытов, а затем вернулся к щиту.

Казалось, он показывал очень небольшое количественное отличие в реакции самок. Проблема была в том, что Норден работал не с естественным феноменом, а с жизнью. Он скривился от своей перевернутой логики, но смысл оставался.

Что-то из записок Хардвика возникло в глубине его сознания. Оно дразнило надеждой, пока сознание едва улавливало это, но как только возникли первые признаки прояснения что-то резко придавило его мысли. Нет!

Он выяснил это, пытаясь не потерять сознание, пока Пэт с подозрением смотрела на него. Дважды он чувствовал, что падает и готов сдаться, но все же одолел чуждое «нет», загнал его в берлогу и задушил. Ответ сделался достижимым.

— К-40, — сказал он. Голос прозвучал ровно, и Пэт расслабилась, словно не замечая его чудовищную усталость. Самовнушение оказалось труднейшей из задач.

— Радиоактивный изотоп калия. Его нужно как-то увязать с жизненными процессами.

Она взяла телефон и что-то кратко сообщила. Затем возникла пауза, она дождалась ответа и передала трубку Нордену. Раздался голос.

— Это генерал Дауэс из Оак Ридж. Кто говорит?

— Вильям Норден, проект А-ноль, Лунная база. Мне нужно пять фунтов К-40 в течение четырех часов. Используйте мой высокий приоритет и проследите, чтобы груз был доставлен лично мне.

Затем было обычное ожидание в несколько секунд, пока послание путешествовало до Земли и обратно.

— Пять ФУНТОВ? — спросил голос.

— Пять фунтов! И мне может понадобиться больше, все, что только смогут собрать.

Пэт была на другом телефоне. Перед тем, как Земля снова смогла ответить, раздался щелчок, и прозвучал голос генерала Майлза.

— Это Майлз, Дауэс. Дайте Нордену то, о чем он просит.

Протестующая было речь резко оборвалась, как только голос Майлза достиг Земли. Тишину нарушил вздох.

— Ладно, Норден, мы доставим вам К-40.

Груз прибыл быстрее чем ожидалось, и они вдвоем начали сложную работу по помещению высокоактивного элемента в контейнер. Наконец они разместили его над клеткой, и наблюдали воздействие на самок. Результаты не были поразительными, но они, несомненно, были. И позже, когда они уменьшили количество К-40 до тонкого слоя, он продолжал действовать. Количество не играло особой роли выше определенного минимума. Результаты все еще не были достаточно утешительными. Они попробовали смешивать различные вещества с хлоридом калия, со столь же хорошим результатом и намного большей легкостью. С нитратом работать было еще легче. Но они сидели допоздна, прежде чем узнали, что нанесение пленки нитрата на очищенное железо было основным шагом вперед. До определенного момента они действовали методом проб и ошибок. Норден взглянул на Пэт, которая, казалось, готова была уже упасть.

— Лучше пойдем отдохнем немного, — предложил он.

Она покачала головой, но согласилась прилечь, пока он начал формулировать их результаты. Самое большое, чего они могли достичь, это уменьшить возбуждение самок на десять процентов. Он сделал все что мог на основе начальной формулы и добавил другие, вытекающие из незаконченных таблиц которые согласовывали два ранее известных спектра.

Похоже, что память Нордена возвращалась назад или возымело эффект чтение книг и статей, но в любом случае ему было приятно заметить это. Энергия самок песчаных ящериц в данный момент ничего не значила для Нордена. Он пристально смотрел на сделанную работу, ища намеки и обрывки информации, предчувствуя получение новых фактов и понимая, что он никогда не смог бы сделать это до того, как инопланетяне изменили его.

— Мы назовем это спектром Хардвика, — громко произнес он. — Этот человек был безумным мистиком, но в то же время гением. Мы отомстим проклятым Пришельцам за все, что они сделали с ним.

— Ничего бы не получилось, если бы ты тогда не успел поместить себя, а потом ящериц в кислородные скафандры, сказала Пэт. — Это единственные ящерицы, оставшиеся в живых, после того как Марс был зачищен Пришельцами.

Норден изумленно повернулся.

— Я не…

Телефонный звонок не дал ему закончить. После взрыва в лаборатории у него не было времени, чтобы сначала надеть скафандр на себя. Он провел около пяти минут в вакууме, спасая ящериц, но не почувствовал ни малейшего неудобства.

Его самоуверенность исчезла и на ее место пришла апатия. Он в ужасе уставился на собственное тело. Ни один человек не смог бы вынести этого, а он даже не придал этому никакого значения! Пэт закончила говорить по телефону.

— Пошли, Билл. Только что появился грузовой корабль с Земли с пятьюстами фунтами К-40!

— Пятьюстами? — Он вспомнил удивленный голос генерала Дауса, когда попросил у него пять фунтов чистого изотопа.

Лицо Пэт подтвердило его подозрения. На Земле не смогли бы так быстро получить пятьсот фунтов этого редкого вещества.

Они заметили, что охранники уже ждут, чтобы отвести их к Майлзу, и последовали за ними к входу в рентгеноскопическую камеру. Майлз, улыбаясь, беседовал с человеком, который казался обычным пилотом ракеты и скучал до тех пор, пока не заметил Нордена. Он сверился с изображением на документе и шагнул вперед.

— Мне дан приказ доставить К-40 лично вам, доктор Норден, — сказал он. — Но его в контейнерах изрядное количество. Если выйдете наружу к кораблю и осмотрите груз…

Майлз вежливо вмешался.

— Я объяснял пилоту новые правила, доктор Норден. Он слабо подмигнул с лёгким движением в сторону камеры.

— Идите вперед и пройдите проверку, — сказал Норден пилоту. — Я подожду, и затем мы сможем посмотреть на ваш груз. Очень неудобно ждать, пока все пройдут рентгеноскопию, но таковы новые правила.

Он поймал одобрительный взгляд Майлза и понял, что правильно поступил. Пилот пожал плечами.

— Почему бы и нет. Дайте мне знать, если обнаружите какие-нибудь опасные заболевания. — Он засмеялся, вошел в камеру и встал за экраном рентгеноскопа.

Изображение на экране было безупречным, и охранники ружья которых были направлены в камеру начали расслабляться. Майлз взглянул на них и приказал низким голосом.

— Стреляйте на поражение.

Пилот с удивлением повернулся, в то время как первая пуля ударила в пол в трех футах от его ног. Он отпрыгнул и что-то прокричал. Другая пуля попала ближе, а третья — в цель. Боль исказила его лицо и мгновенно исчезла, когда он превратился в яркую вспышку желто-зеленого света.

— Они переоценили наши возможности производства и недооценили возможности обманывать, — сказал Майлз. — Хорошая стрельба, ребята.

Норден был не в силах оторвать взгляд от монитора. Пятиминутное дыхание в безвоздушном пространстве не так тяжело поразило его; бессознательно он все же рассчитывал на доказательства рентгеноскопа — и теперь оказалось, что он лжет.

— С таким типом скелета он не мог быть инопланетянином!

Майлз покачал головой.

— Он и не был им. Наши кибернетики сделали вывод о том, что он был чем-то вроде робота, разработанного специально для внедрения к нам. Мы перехватили несколько телефотографий инопланетян, на которых они выглядели немного похожими на осьминогов на коротких ножках. Ничто не сможет заставить их выглядеть как люди.

— Но робот с человеческим скелетом? — спросила Пэт.

— Это возможно, с достаточно совершенным оборудованием. Спрячьте металлические детали в так называемые кости и череп и придайте всему остальному соответствующую форму. Хагхис утверждает, что любая раса, способная создать кибернетический мозг, сможет сделать и все остальное — вплоть до получения энергии из пищи. — Лицо Майлза было более утомленным, чем обычно, но он нашел в себе достаточно силы, чтобы улыбнуться.

— Спасибо, что подыграли мне, Билл. А теперь возвращайтесь к работе, если сможете. Химическая лаборатория доставила требуемые материалы, пока вы сюда шли.

Это была плотная ткань, пропитанная К-40. Пэт отрезала метр грубой материи и обернула клетку после быстрой проверки счетчиком Гейгера. Она сделала из нее веревку и привязала покрытие клетки к ближайшей трубе.

И все изображения самок на экране внезапно замерли, как если бы все они одновременно заснули. Пэт сдернула покрывало, и мгновенно все самки рванулись к дверцам клеток.

Пэт пронзительно вскрикнула и схватила телефонную трубку. Норден постарался обуздать ее пыл, но у него уже не оставалось сил. Он подсчитал, что пилоты могли выносить радиоактивность в скафандрах из такого материала достаточно долго, если под ними был надет костюм из свинца.

Но в голове происходило что-то ужасное. «Робот!», кричало все в нем — «робот и шпион!» Теперь все было достаточно просто: его периоды «расслабления» и воспоминаний о прожитом дне являлись не чем иным, как сеансами связи с инопланетянами. Его отчаянная попытка покончить с этим была сигналом для отправки Армсворта против ящериц. «Беспомощный Норден», — подумал он, — робот, что-то вроде автоматического выключателя. Он медленно поглаживал материю, предвкушая месть. Инопланетяне взяли человека, называемого Вильям Джон Норден с одинокого астероида и оторвали от его жизни и знаний. Они создали бледное подобие человека и отправили его шпионить для них, заставив поверить, что он настоящий и живой. Теперь нужно заставить их почувствовать поражение, которое они заслужили, когда создавали робота, слишком близкого к оригиналу по возможностям!

Потом он осознал, что его надежды висели на тонком волоске. Он обладал чем-то, что останавливало некую форму энергии от обнаружения ящерицами — неизвестной ширины полоса неизвестного спектра, которая, возможно, и не была правильной. Он повернулся, чтобы проконтролировать звонок Пэт, но было уже поздно. Слово было уже сказано, и оценено возгласами за пределами лаборатории.

Норден пытался предупредить людей со всей силой убеждения, на которую был способен, но его мало слушали. Пэт ушла спать, почти полностью истощенная краткой вспышкой надежды, Норден тоже направился к себе в комнату. Физической усталости не было — да и как она могла быть у робота? Но слишком большие потрясения притупили его сознание. Он бросился на постель, и его руки автоматически поднялись.

Он заставил их опуститься, и на этот раз был наготове, когда мозг попытался запретить это. Приказы, которые действовали на него, заставляя передавать информацию Пришельцам, частично были под его контролем. Он умудрился не думать об этом, перед тем как потерял сознание, и держать руки внизу. Он лежал, проклиная себя и существ, создавших его, молча сражаясь, пока не понял, что выиграл.

Когда он, наконец, встал, у него дрожали ноги. Усилие воли поразило даже импульсы двигательного контроля, но нарушение не было постоянным, и к тому времени, когда он миновал затемненный дверной проем Майлза, он снова двигался достаточно плавно. Он заметил удивленные взгляды, которыми обменялись его охранники, последовавшие за ним обратно к лаборатории.

— Вы тоже можете войти, — обратился он к ним. — Я буду здесь всю ночь, и теперь в моей работе нет ничего секретного. По-моему, в столе была колода карт.

Один из них посмотрел и вернулся, держа колоду и ухмыляясь.

— Спасибо, док, — сказал он. — Вы правы.

Когда Норден вернулся в кабинет, он секунду смаковал слова. Он запомнил дни, которые проводил здесь. Теперь он чувствовал некоторое одобрение среди сотрудников. Затем он с горечью скривился, осознав, что бы они подумали, если бы узнали, чем он был. Одно дело было подражать человечеству, и совсем другое — принадлежать ему.

Статья японца о теоретическом спектре все еще была там, и он начал сосредоточенно изучать ее. Почти одновременно с этим ему стало любопытно, в какую карточную игру играют люди. Он поборол это чувство, и оно превратилось в ненависть к Пришельцам.

Он последовательно поверил вычисления, но в конце запрет отбросил его. Проследить вычисления формулы требовало от него всех усилий, которые он мог посвятить проблеме, и это нельзя было сделать, пока приходилось бороться с раздвоением собственного сознания. Он с отвращением прекратил работу и повернулся к компьютеру.

Он часто наблюдал, как Пэт пользовалась им, и, очевидно, как робот, обладал хорошей памятью. Он просмотрел доступные массивы информации, пока не наткнулся на один, обозначенный как «теория поля Эйнштейна». Он открыл его и начал добавлять относящуюся к спектру информацию из книг, занося ее в память компьютера. Затем последовали вычисления из статьи. Он убедился, что материал, который они использовали, чтобы создать щит, был все еще активным, и присоединил это к информации. В конце концов он предоставил компьютеру выводить все возможные математические выкладки, которые он не смог сделать сам.

Когда с этим было покончено, больше не было нужды беспокоиться о «запрете». Компьютер сделал то, что пытался сделать он, и даже более. Он уставился на стопку бумаг.

Здесь было достаточно материала на годы работы с экстраспектральной радиацией. И его подозрение, что магнетизм был связующим звеном, казалось, подтверждалось. Но компьютер не мог сообщить ему, какая часть спектра Хардвика включала жизнь. Поле, которое использовали ящерицы, чтобы найти друг друга, было аналогично Х-лучам нормального спектра. Но если это не подтверждалось, то и не было ключа к тому, что это сработает.

Он послал запрос в библиотеку, чтобы получить больше материалов о работе Янековского с ящерицами, и ему сказали, что им придется доставить магнитную ленту с Земли.

Земля пообещала прислать корабль с материалами и другими вещами, которые он требовал, в течение трех часов; на этот раз никто не спрашивал о его приоритетах.

Затем он взглянул на часы и удивился тому, что время уже было после полудня. Он нетерпеливо встал, направляясь к столовой. Было странно, что Пэт еще не пришла.

Он встретил ее и Майлза, когда они шли к лаборатории.

Майлз подал Нордену знак следовать за ним и направился к своему кабинету. Затем закрыл дверь и швырнул на стол расшифрованные депеши.

— Пришельцы сократили расстояние. Они теперь в 10 млн км от Земли, — устало сообщил он. — Мы держались только благодаря большому количеству кораблей. Пошлите сразу сотню, и Пришельцы не смогут справиться со всеми одновременно. Если людям повезло, и они заметили первые торпеды, можно проследить их траекторию, и несколько кораблей могут продержаться достаточно долго для того, чтобы выпустить самонаводящиеся атомные ракеты в корабль Пришельцев. Но мы не можем приблизиться больше, чем на несколько сотен тысяч миль с любой жизнью на борту, потому что эта радиация — или что бы там ни было — которую они используют, является смертельной на меньшем расстоянии, так как они могут засечь нас. Вы можете понять, почему командование в спешном порядке использовало все защитные комплекты, которые могло, и отдало приказ атаковать этим утром.

Норден просмотрел депеши. Семьсот пилотов из миллиона были снабжены защитой. Треть от общего числа вернулась — но никто из тех, кто теоретически был защищен. Пришельцы явно не только заметили их всех, но и сконцентрировали ракетный огонь на этих кораблях. Это было полным провалом!

Бесполезно было напоминать, что он пытался предупредить. Земля была не в состоянии учитывать такие предупреждения. Он протянул бумаги назад; перед его глазами возникла картина семиста человек — возможно, таких же, как охранники, сказавшие, что он прав, — которые потеряли все имевшиеся шансы выжить, потому что робот потерпел неудачу.

Сознание твердило, что это бессмыслица; солдаты должны были умирать. Но картина оставалась.

— И что теперь со мной?

— Конечно, вы попробуете снова, — ответил Майлз, очевидно, удивившийся вопросу. — В конце концов, факт, что они так старались устранить корабли с защитой, показывает, что вы на правильном пути.

— Искать иголку в стоге сена. Искать след жизни, который можно обнаружить на расстоянии миллионов миль, когда мы находимся среди миллионов живых существ. Я уже работал над этим. И единственная причина, по которой мы смогли обнаружить и разобрать сигналы ящериц, — это их уникальность. Хардвик был прав и насчет этого — вам приходится искать жизненные силы там, где они уникальны. Мне нужна изоляция от людей, животных — даже, возможно, от микробов и бактерий.

Пэт указала на карту на стене.

— На дальней стороне Луны есть шахты. Они подойдут?

Он не имел об этом понятия, но это было лучшим, на что он мог надеяться. Он кивнул, и она повернулась к двери.

— Тогда чего мы ждем? У нас слишком мало времени.

— Вы не пойдете, Пэт, — сказал он. — Никто не пойдет. Помните, мне нужна изоляция от жизни! Кроме того, если есть какие-то средства коммуникации между этим местом и тем, вы понадобитесь мне здесь, чтобы приводить в действие коммуникатор.

Как показала проверка, оставалась линия, которая все еще была не задействована. И имелись корабли, чтобы перенести все оборудование, в котором он нуждался, включая двух кроликов и пару песчаных ящериц в маленьких герметичных клетках, куда кислород мог подаваться из резервуаров. Он не представлял себе, что может ему понадобиться, поэтому пришлось взять с собой все, что представлялось полезным. Но три часа спустя он остался один в здании, когда-то служившем бараком для шахтеров. Он поглядел вслед удаляющимся ракетам и начал открывать воздушные затворы в космос. Он надеялся, что любая бактерия, оставленная предыдущими людьми, будет уничтожена таким путем.

Он все еще не рассчитывал на успех. Он мог быть стражем смерти человеческой расы, когда вторгнутся Пришельцы, или стражем жизни, так как он искал жизнь, в то время как они приближались к ее концу. Но, по крайней мере, он не был живым существом, и детекторы жизни Пришельцев не должны были заметить его. Когда-нибудь, он бы узнал вполне достаточно, чтобы отомстить им.

Они сделали ошибку, создав его со всеми способностями настоящего Вильяма Нордена и скоростью мыслей робота.

Еще большей ошибкой было полагать, что робот, способный понимать людей, был всего лишь роботом, и приказы в виде принуждения будут выполняться без всяких возражений. И они заплатят за свои промахи. У него было двадцать четыре часа в сутки, чтобы узнать их слабые места, пока они не поймают его.

Он устремился к переднему входу, где находилась телевизионная связь с Лунной базой — в комнату с воздухом, чтобы можно было говорить, и наспех соорудил подвижную перемычку с остальной частью здания.

Янековский вскрывал бесчисленное количество песчаных ящериц, и с земли прислали достаточно материалов. Норден тщательно изучал все, обращая особое внимание на упоминания о радиоактивности. Как он и ожидал, выяснилось, что у основания микроскопического рецептора самки находится крошечный кусочек радиоактивного материала, и такой же есть у самца. Вокруг него свивается тончайшая спираль.

Проштудировав все, Норден так и не выяснил, из чего состоит эта спираль и как животные создают слабые потоки электричества, но он был уверен, что спираль была крохотным электромагнитом.

Он построил несколько моделей, но не добился положительных результатов. В конце концов ему пришлось анестезировать самку и удалить рецептор для исследования под портативным электронным микроскопом. Только с одиннадцатой попытки он смог что-то обнаружить, и результат удивил его. Слабое свечение радиоактивного распада в его устройстве резко исчезло. Он позвонил Пэт. Ее лицо было измучено беспокойством и попыткой бодрствовать всегда, когда он мог позвонить, но она записала его вопросы и, не теряя времени, прервала связь. Полчаса спустя она перезвонила.

— Ты прав. Руды из космоса, включающие уран, в пропорции содержат намного меньше урана, чем такие же на Земле. Геологи объясняют это тем, что либо эти космические камни старее, либо космическая радиация сильнее действует на них.

— Им придется изменить мнение, — решительно произнес он. — Это так, потому что радиоактивность недопустима для жизненных процессов. И я не знаю, как. Хотя я знаю, что эту информацию нужно загрузить в компьютер.

Это означало, что им придется пересмотреть все цифры о возрасте Земли, и что с тех пор как на Земле и Марсе возникла жизнь, никакой радиоактивный полураспад не был естественным. Возможно, период распада слегка различался с каждым веком, поскольку менялось количество живых существ. Норден загрузил в компьютер вычисления и ждал, пока машина выдаст ответы. Пэт вернулась к экрану, пока он автоматически продолжал работать.

— Они сейчас бомбят базу, — тупо сообщила она. — Мы смогли укрыться от удара, благодаря волонтерам, которые отвлекали удары на себя, прежде чем они достигали нас. Пришельцы уже на расстоянии меньше трех миллионов миль. Мы не сможем продержаться долго.

— Не теряй оптимизма, — сказал он. Он хотел ее успокоить, но она уставилась на него так, словно он ее ударил.

— Я имею в виду твои компьютерные вычисления о стратегии победы для Земли. Как получилось, что они продвинулись так быстро?

— Прошло три дня, — ответила она. — Ты что, не знаешь, сколько там пробыл?

Он не следил за развитием событий. Но кудахтанье компьютера, окончившего свою работу, перебило их, и она поднесла результаты вплотную к экрану, чтобы он скопировал их с помощью камеры.

Он долго изучал формулы, теряя время, прежде чем мог понять их. Потом он вздохнул и перешел к другой работе.

Ни для какого объекта не было возможным поле, более чем в два раза превышающее размер клетки, которую они использовали. Никогда не могло быть способа защитить людей от Пришельцев. Это была вахта смерти, которую он нес.

И Пэт должна была это знать, когда она увидела формулу и собрала основные знания, чтобы прочесть ее.

Он стоял, уставившись в пространство над собой, позволяя ненависти усилиться, когда представлял базу в руках захватчиков! Люди там уже не могли спастись, согласно цифрам, которыми он располагал в тот момент. Но все еще оставалось время отомстить или нанести ответный удар по Пришельцам. На этот раз он преднамеренно просмотрел все «запреты» в сознании, чтобы найти ответы, которые искал. Это все еще была тяжелая и болезненная работа, но, казалось, его способность преодолевать принуждение увеличивалась. Наконец он нашел нужную информацию в области «запрещенных знаний».

Пришельцы не были живыми в людском понимании. Вся протоплазменная жизнь излучает экстраспектральные жизненные силы, которые он обнаружил. Крошечная, невероятно слабая энергия этих сил могла серьезно подавлять период радиоактивного распада на сотни миллионов миль вокруг.

Существование пришельцев было основано на быстром распаде радиоактивных изотопов. Для захватчиков протоплазменная жизнь была смертельным ядом; у них не было выбора, кроме как согласиться на вымирание или уничтожить все живое вокруг. Знание об оружии, используемом для устранения любой живой клетки, было заключено в голове Нордена, но сейчас это было неважно. Главное — это средства обнаружения жизни. Эта способность была у Пришельцев врожденной, но усилена с помощью машин ради большей эффективности действий по очистке. Норден надеялся, что в конце концов нашел то, что хотел. Теория была сложной, но он чувствовал, что сможет найти ей применение.

Он уверенно все распланировал. Его больше не удивлял быстрый прогресс, которого он достиг в понимании экстраспектрального феномена. Он сделал работу, возможно, нескольких поколений ученых, но он был роботом, специально предназначенным для того, чтобы добиться понимания человеческой науки. Его мозг был запрограммирован на скорость и приспособляемость. Он закончил чертежи, записал правильную формулу и положил бумаги перед видеоприемником, нажимая кнопку вызова. Не дожидаясь ответа, он пошел обратно в мастерскую и начал собирать крошечные радиоактивные стронциевые батарейки и трубки протеинового пластика, обернутые слоями железной проволоки. Материалов у него было в достатке.

Устройство работало одновременно как детектор и генератор радиации. Он настроил его, установив на прием. Потребовалось немного времени, чтобы переместить антенну маленькой радарной установки, которую он принес вместе с наскоро сконструированным новым устройством, и заставил работать себя быстрее одной только силой воли. Затем шагнул назад, позволяя новой антенне вращаться на платформе.

Он начал увеличивать поток, контролирующий уровень электромагнетизма в проволоке, которая служила для настройки устройства. На экране появился сигнал, указывающий на клетку с ящерицами, где самец и покалеченная самка мирно лежали рядом. Норден увеличивал частоту, пока не появился другой сигнал, на этот раз идущий от Лунной базы. Он настроил его на максимальную силу. В секции, покрывавшей территорию Лунной базы под ним, возникло бриллиантовое сияние, указывающее на наличие радиации, проникавшей сквозь все слои Луны. Тогда он нашел точную частоту, и весь экран засиял. Очевидно, все живое на Земле излучало с такой же частотой. Он увеличил контроль частоты, не ожидая больше ничего. И резко качнулся вперед, когда появились другие сигналы. Они шли из космоса!

Пришельцы излучали в том же спектре — но с более высокой частотой, настолько высокой, что никакое атомное ядро не было достаточно малым для того, чтобы на него не влияла радиация. Пока он смотрел, центральный сигнал неожиданно начал становиться ярче, источник излучения несомненно приближался. У Пришельцев тоже были детекторы частоты, а его детектор был достаточно грубым и излучал свой собственный радиационный след.

Норден скривился от собственной глупости. Возможно, теперь у человечества больше не осталось времени. Потратив несколько минут, он смог настроить трубку на генерацию излучения, чтобы она функционировала как оружие. Она должна была действовать достаточно прямолинейно для того, чтобы увериться в том, что опасное количество радиации не достигнет людей на расстоянии двух тысяч миль. Месть была его личным делом. Он дотянулся до другой трубки и, поколебавшись, взял кусок бумаги и карандаш. У людей на базе уже была принципиальная схема работы его устройства. Их нужно было предупредить о том, что генераторы или детекторы могли облучать их опасной радиацией и что Пришельцы могли обнаружить плохо действующий поисковый луч.

Норден со всей возможной быстротой побежал к подвижной перегородке, то время как его спокойные как камень руки записывали окончательную информацию о необходимых радиационных частотах. Он ворвался в воздух входной камеры, вырвал диаграммы из подставки приемника и закрепил в зажиме новый листок бумаги. Одним движением он повернулся и снова направился в мастерскую. И остановился!

Сквозь вход виднелись крылья ракеты. И красный свет на воздушном замке показывал, что кто-то его использовал. Когда его глаза сфокусировались, он увидел, что внутренний замок открыт, и Майлз и Пэт шагнули сквозь него. Они начали что-то говорить, но он оборвал их.

— Ради Бога, оставайтесь здесь. Там сзади нет воздуха, Корабль Пришельцев!

Он прыгнул сквозь перемычку. Его руки подняли трубку, которая должна была служить оружием, а его глаза впились в экран. Теперь сигнал был больше и ярче. Корабль Пришельцев должен был находиться всего лишь в десятках тысяч миль над ними, снижаясь, чтобы облучить здешний лунный ландшафт. И менее чем в сотне футов ждали два человека, подверженные воздействию энергии, которая могла исходить из его оружия. Направить всю эту радиацию по прямой линии должно было быть настоящим искусством.

Он затянул спираль проволоки вокруг трубки, стараясь уследить, чтобы она была на одном уровне. Если бы у него было время, он бы мог сделать определенные вещи, но у него его не было. Он мог навредить Майлзу и Пэт — но луч Пришельцев точно не оставит им шанса. Он медленно представил себе их реакцию. Они видели, как он вошел в это безвоздушное пространство без шлема. Они узнали, что он не был человеком! Раскрыт! Взорван! — Нет! — молча закричал он. Ему необходимо было первым достать Пришельцев!

Он не имел понятия о том, сколько оставалось времени, когда вставил на место свежие батарейки и постарался выровнять оружие в резонанс с настройками детектора. Он поднял глаза, чтобы посмотреть сквозь открытую крышу здания. В небе должна была быть слабая черная точка, но он не видел ее на фоне черноты космоса. Он поднял оружие, направив его туда, где должны были находиться Пришельцы, и опустил маленький курок, передвигая реостат назад и вперед, чтобы увериться, что он покрыл смертельную частоту. Он почувствовал сотрясение пола и, прежде чем снова смог направить свой взгляд в космос, краем глаза заметил Пэт, стоявшую позади него. Она что-то кричала из-под своего шлема. Затем он увидел корабль Пришельцев, уже меньше чем в милях от здания, достаточно большой, чтобы отразить солнечный свет.

Он стремительно нырял вниз, явно направляясь прямо к нему!

Норден напряг глаза, наблюдая его полет. Затем он расслабился. Корабль двигался в сторону, и собирался приземлиться на расстоянии мили. Оружие сработало. Ни один корабль не летел бы с такой. скоростью так близко к поверхности, если бы пилот не был уничтожен. Он схватил Пэт и швырнул ее на пол, подальше от чего-нибудь, что могло бы упасть на них. Ничего не было слышно, но огромный толчок сотряс пол здания, и казалось, что земля вокруг танцует сумасшедший танец. Желто-зеленый луч взметнулся вверх, на расстоянии смешавшись с ярко-красным. Корабль врезался на ужасающей скорости — достаточно большой для того, чтобы все внутри него превратилось в месиво. Потом земля утихла, и Норден вскочил на ноги.

Сейчас! Он вовремя поймал мысль. Он не мог позволить себе взорваться здесь. Ему нужно было выбраться наружу, подальше от двух людей. Принуждение давило и терзало его мозг, но он сдерживал его. Оно было в десять раз больше других — а необходимость преодолеть его до того, как они будут в безопасности, была в сто раз больше. Когда Пэт встала, он двинулся по направлению к затвору. Его тело протиснулось в проход и почти врезалось в Майлза, который, казалось, ждал его. У Нордена не было времени на объяснения или раздумья. Он слепо направлялся к воздушному затвору, который мог вывести наружу.

— Норден! — Генерал схватил его за руку, идя за ним. Норден, если вы выйдете отсюда, я пойду с вами. И, что бы ни случилось, это произойдет и со мной тоже. Вы должны меня выслушать!

Норден попытался проложить себе дорогу вперед, тряся рукой, чтобы освободить ее. Другая рука также несла какой-то тяжелый груз, и он увидел перед собой лицо Пэт. Она кричала на него по переговорному устройству скафандра.

— Билл, мы все знали! Мы знали, что вы робот! Это не имеет значения. Если вы взорветесь, то возьмете нас с собой!

Они все еще висели на его руках, когда он ударил по замку, и слова прозвучали для него пустым звуком, когда он сдержал сильный толчок, до того как смог вырваться от них.

Майлз мрачно заметил.

— Это Пришельцы, Билл! Это их идея взорвать вас. Проклятые Пришельцы хотят убить вас! Неужели вы так сильно их любите, что готовы убить всех нас? Или вы ненавидите их?

Это медленно проникало в него. Они играли с ним, превратили его в чудовище для выполнения своей грязной работы.

Они ничего ему не дали. А теперь хотели все. Они хотели убить его и его друзей. Он их ненавидел. Ненависть пропитывала его существо — холодная, жесткая ненависть, которая была еще сильнее из-за отсутствия эндокринных или других чувств. Будь он проклят, если позволит Пришельцам заставить его убить самого себя!

— У меня все хорошо, — медленно произнес он. — Вы в безопасности и можете вернуться на базу.

Майлз посмотрел на него с улыбкой, хотя в его напряженных глазах выражалось беспокойство.

— Мы знали о вас, Билл. Существование единственного непроверенного человека на астероиде выглядело подозрительно, и психологи не были идиотами. Мы ухватились за шанс получить от вас какую-либо информацию на их детекторе до того, как вы сможете что-либо совершить.

Норден был единственным человеком, который мог бы знать достаточно, чтобы иметь шанс; поскольку он был мертв, нам пришлось надеяться, что они снабдили вас достаточным количеством информации, чтобы действовать вместо него. Пэт согласилась наблюдать за вами. И у нас были чувствительные ультрафиолетовые видеокамеры в каждой комнате, постоянно наблюдающие за вами, где бы вы не находились.

Он замолчал, но Норден ничего не смог ему ответить. Он взглянул на Пэт в ожидании подтверждения, и она кивнула ему.

— Мы устроили все это для вас, Билл, но обнаружили, что ошибались. Пришельцы слишком хорошо поработали над вами для собственного же блага. Они сделали вас слишком похожим на человека — таким, что вам пришлось начать думать по-нашему. После того случая с Армсвортом мы перестали беспокоиться.

— Но вы пришли сюда… — начал он.

— Не для того, чтобы шпионить за вами, Билл, — ответил Майлз. — Земля эвакуирует Луну, и мы обнаружили, что вы — оружие для управления Пришельцами. Вы нужны, чтобы наблюдать за вещами на заводах. Мы забираем вас домой.

Он молча смотрел на них, и в голове его было целое море чувств, которое делало размышления практически невозможными. Но сильнее всего была горечь.

— Это хорошо для того, кто не будет ненавидеть врага — хотя вы достаточно быстро используете ненависть, когда это полезно. А как насчет остального мира? Захочется ли им иметь бомбоносное чудовище в качестве домашнего животного?

Майлз положил руки на плечи Нордена, в то время как Пэт вернулась в мастерскую.

— Присаживайтесь, Билл. Единственные, кто обо всем знает — это мы двое и Джим — психолог, который с самого начала точно предсказал, как вы будете реагировать. В первый же день он подвергнул вас одному испытанию, в котором участвовал наш лучший рентгеновский аппарат — не такой, как эти игрушечные флюороскопы. Хорошо, что ваши мозги выдержали испытание, потому что когда я закончу, в вашей голове будет практически пусто.

Пэт вернулась с целым набором оборудования. Норден смутился, стараясь сесть.

— Ненормальные! Вы что, хотите быть убитыми, если я взорвусь? Неужели все люди сумасшедшие?

Майлз захихикал.

— Сидите спокойно. Это не больно — не думаю, что они поместили сюда болевые центры. Мы собираемся оставить средство связи здесь, Билл — оно может пригодиться позднее. Но та бомба выйдет наружу. — Он хихикнул снова. — Что касается людей — хорошо, вам следует знать.

Прошло только три дня, когда Билл Норден снял руки с шеи и сел. Он присоединился к Майлзу и Пэт, сидящим у экрана большого «радара» жизненной силы. Далеко в космосе плыла группа объектов в соответствии с подаваемыми сигналами. Они образовали скопления и начали улетать. Сигналы ослабевали почти мгновенно, хотя должны были потерять половину своей яркости только после биллиона миль путешествия.

— Очевидно быстрее света, и направляются прямо к Сириусу, — медленно произнес Майлз. — Бедные черти! Пока какой-нибудь сумасшедший с Земли не отправится туда однажды, чтобы заключить мир, они будут проживать каждый день своей жизни в ужасной уверенности, что мы можем уничтожить их в любой момент — и лучшее, что их раса могла бы Боги и големы сделать — это потерпеть полную неудачу. Возможно, они вернутся в состояние испуга, превратившись в несчастных дикарей, до того как мы придем к ним.

Норден думал о картах, которые показывали его, лежавшего в положении связи. У Земли было достаточно прожекторов жизненной силы, чтобы вычистить небеса со смертельной дозой радиации, и она уже начала действовать.

Пришельцы неправильно угадывали каждый шаг — они следовали логическому шаблону против расы, которая пренебрегала логикой. И теперь, каким-то образом, ненависть Нордена пропала.

— Возможно, у вас будет сверхсветовой перелет в следующем году, — предположил он. — Чтобы понять это, достаточно кораблей с Пришельцами, умершими до того, как они смогли сбросить на вас свои бомбы. Земля отправит корабль на Сириус, прежде чем они слишком сильно погрузятся в гонимую страхом дикость.

— И надеюсь, вы хотите быть на нем? — спросила Пэт.

Она посмотрела на отца, задумчиво улыбнувшегося, когда он кивнул в ответ на ее приподнявшуюся бровь.

— Я считаю, что мы трое смогли бы получить разрешение. Норден кивнул. Он уже запланировал все это. Ему придется вернуться к университетской работе, притворяясь, что он исследует новые направления науки, появившиеся с открытием спектра Хардвика. Записи, которые он делал, были уничтожены на Луне, но он всегда мог вспомнить достаточно, чтобы держаться наравне с энергичными молодыми людьми, которые будут вливаться в эту область.

Ему придется избежать раскрытия слишком многого слишком скоро. Вероятно, таким образом ко времени, когда будут открыты возможные уровни телепатии и других психических феноменов, мир будет готов к ним. У него не было намерения действовать в качестве супермозга, независимо от того, как бы хорошо он не был оборудован.

Теперь, когда не было крайней необходимости, человеческая раса могла делать открытия самостоятельно. Майлз и его дочь будут заняты долгой и трудной работой в попытке заново заселить планеты, которые Пришельцы опустошили и разграбили. Но все трое будут готовы, когда будет построен первый корабль, способный достичь звезд.

— Да, — сказал он. — Да, думаю, я хочу быть на нем. Я помогал Пришельцам узнать достаточно о людях как о врагах. Теперь мне бы хотелось рассказать им о нас как о друзьях.