Так мудрено называется эпоха с 907 по 960 г. Только надо различать: династии — это на Севере, царства — на Юге. Впрочем, и там, и там верховодили «полевые командиры» — то бишь военачальники. Это было время, когда военная масса, как никогда до и никогда после, почувствовала себя полновластной политической силой — солдаты нередко сами назначали своего командира Сыном Неба. Нечто подобное наблюдалось в «Западной Цинь», как в Поднебесной величали Римскую империю — только пораньше, в третьем веке. Там за несколько десятков лет взаимоистребилось несколько десятков императоров, а если кто из штатских хотел жить, тем более жить неплохо — должен был уметь это делать. В Китае это неплохо получилось у сановника Фэн Дао (882–954 гг.), который вошел в историю с прозвищем-автохарактеристикой: «никогда не унывающий старик». Он пережил четыре династии и десять императоров, и всем им исправно служил. Но был ли он образцовым конфуцианцем? Откуда нам знать.

То, что творилось в эти полвека с небольшим, настолько калейдоскопично, что лучше не углубляться в имена, даты, названия государственных образований. Побережем память для лучших времен и ограничимся схемой.

Наиболее бурно разворачивались события на Севере. Настолько бурно, что имперскую столицу Чан-ань буквально смели с лица земли: «Город был полностью разорен, развалины заросли боярышником и ежевикой, и по ним бегали лисы и зайцы». Чуть позже настала очередь Лояна — были разграблены и выгорели старинные дворцы и богатейшие книгохранилища.

Ни одна из династий не смогла удержаться надолго. Враждующие командиры сами определяли размеры поборов и сами взимали их с несчастного населения — вряд ли считаясь при этом и с собственными нормативами. Люди, как и столетия назад, опять потянулись на Юг. А их уход означал не только запустение полей и упадок городов (их жителей некому стало кормить). Страшнее было то, что без надзора оставались плотины, дамбы и каналы, и Хуанхэ опять гуляла на приволье.

Военные не стерегли больше границы — они отправились заниматься политикой (даже военные поселенцы). Этим воспользовались давно уже закрепившиеся в Маньчжурии кидани. Они успели довольно натурально китаизироваться, большинство их осело на землю и успешно занималось сельским хозяйством. Вот только внутреннее устройство у них долгое время было архаичным — кидани были разделены по родоплеменному признаку на восемь автономных округов, возглавляемых выборными старейшинами.

Но вот нашелся человек — вождь Амбигань из рода Елюй, который посмотрел на вещи более цивилизованно, и в 916 г. без всяких демократических процедур объявил себя императором киданьского царства Ляо. Захваченные во время набегов в плен чиновники-китайцы наладили ему административный аппарат по поднебесному образцу, письменность тоже была взята за основу китайская. Появились большие города с людными рынками, шахты, где добывались полезные ископаемые (руды и соль).

Понятно, что такое царство стремилось расшириться не за счет степных пространств, а за счет Поднебесной. Северные правители и сами помогали ему в этом: нанимали киданьских всадников для своих разборок, а расплачивались когда шелком, а когда и территорией. Так, без особых агрессивных действий царство Ляо приобрело 16 плодородных земледельческих уездов в нынешний провинциях Хэбэй и Шаньси, а его столица выросла близ современного Пекина.

* * *

Южане, как люди более сдержанные и культурные, вели себя в эти тяжкие времена более разумно. При том, что правители образовавшихся здесь царств-государств были публикой весьма разномастной — вплоть до бывшего сельского вора. В большинстве своем это были люди, выдвинувшиеся по обе стороны фронта недавней крестьянской войны.

В ходе крестьянской войны стало гораздо больше мелких землевладельцев и куда меньше прежнего крупных — в результате не оказалось достаточного числа амбициозных региональных лидеров, чтобы заварились повсеместные усобицы на северный манер. Произошел даже некоторый экономический подъем: землевладельцы смогли предложить арендаторам — как землякам, так и пришедшим с Севера, — такие условия, что те сочли возможным строить долгосрочные планы: стали осваивать пустоши и устраивать ирригацию. А поскольку больших потрясений не было, в городах могли спокойно трудиться ремесленники и думать о наживе купцы.

Ночная пирушка (Гу Хунчжун. Фрагмент свитка. X в.) 

Особенно процветала провинция Сычуань. Военачальник, выслужившийся из простых солдат и назвавшийся князем, собрал вокруг себя многих бывших сотрудников евнуха Тянь Линцы (которого весьма чтил). Это были люди опытные и практичные, и они помогли правителю извлекать хороший доход из монопольной добычи соли и торговли чаем (с тех пор его ароматные листья — гордость Сычуани). Сюда же потянулись деятели культуры: поэты, художники, ученые. Здесь печатались (методом ксилографии) священные даосские трактаты, а издание 130 томов антологии конфуцианской мысли растянулось на целых 30 лет.

* * *

Наконец, на Севере, столицей которого стал Кайфын (город на правом берегу Хуанхэ, в среднем ее течении, в провинции Хэнань), правители последней из пяти сменившихся здесь за время смуты династий (она носила имя «Поздняя Чжоу») стали задумываться о противостоянии Ляо и возрождении Поднебесной. Но осуществились эти благие намерения уже при следующей династии — с воцарением которой закончилась долгая смута и империя вновь стала единой.