Во второй половине XII в. в Великой степи ускорились начавшиеся за несколько столетий до этого процессы этногенеза, от которых не поздоровилось ни чжурчженям, ни китайцам, ни империи Цзинь, ни империи Южная Сун, ни доброй половине тогдашнего человечества. Отдельные монгольские и тюркские племена образовали спаянную общность, которая на Востоке прославилась под собирательным именем монголов, на Руси зарекомендовала себя как «адские татары» (те самые, хуже которых только незваный гость — будто они пришли погостить по приглашению). Потом приняла участие в зарождении нового народа. Просто татарского, без всяких там эмоциональных эпитетов — нашего собрата по бедам и победам.

С древних времен монголы (будем для краткости использовать этот этноним, имея при этом в виду множество тюркских племен) кочевали по безбрежному океану степей Евразии — когда зеленому, когда заснеженному, когда иссохшему под палящими лучами. Кочевали, подобно другим, уже знакомым нам племенам. Пасли скот, который и был основным их источником питания. В шкуры которого одевались, а при обработке шерсти получали войлок — незаменимый материал при устройстве кочевых жилищ. Монголы плотно срослись со своими быстрыми мохнатыми лошадками — незаменимыми и в дальних переходах при смене пастбищ, и в жарких схватках за эти пастбища с конкурентами, точно так же пребывающими в вечной заботе о мясе и молоке насущных. И точно так же с тех же незапамятных времен возжаждавших боевого подвига: мужчина — хозяин стада, и его сыновья, и его родичи просто не могли уснуть спокойно, если где-то за горизонтом померещился огонек чужого костра. Никто не умел так стрелять из лука, как они, и во владении мечом они уступали немногим. При их условиях существования совсем неубедительно прозвучало бы предложение незнакомца: «Ты меня не трогай, и я тебе не трону». Настоящий мужчина — это тот, кто берет. А тот, кто хочет уцелеть от его руки, — должен отдавать. Сколько и на каких условиях — об этом можно договориться. А уговор дороже денег (тем более, что и денег-то у них еще толком не было, если и разживались где-то, они шли главным образом женщинам на побрякушки). Честность, верность слову — другое непременное достоинство настоящего мужчины.

Существует авторитетная точка зрения, что без соседства оседлых земледельческих народов номады (кочевники) выжить просто не смогли бы. Они слишком зависят от капризов природы, а степная природа — дама капризная. Как Хуанхэ — только если против разгула водной стихии худо-бедно помогают дамбы, то от губящих степную растительность засух, небывало холодных зим (явления довольно частого), от эпизоотии никакие заслоны кочевника не защитят; а припасы про черный день в степи создавать несподручно.

Поэтому жизненно необходим контакт с земледельцами, причем не только ради дополнительных продуктов питания, но и ради приобретения железа и прочих благ цивилизации. Конечно, это был не только обмен. Когда степняки нападали небольшими шайками, они отщипывали помаленьку и уводили не очень многочисленный полон. Если же они объединялись в большие сообщества, да еще и поднабирались культуры (не для баловства, а для дела)… Мы уже не раз видели, что они проделывали с Поднебесной (но и китайцы, как мы тоже видели, медленно, с откатами, но неотвратимо продвигали свои пашни на север).

В конце XII в. настал черед монголов сменить родовой уклад (когда на стойбищах юрты семейств располагались кольцом вокруг шатра главы рода — собрата библейского Авраама) на племенные союзы. Главнее единокровных старейшин стали вожди, окружившие себя племенной знатью — нойонами и дружинами удальцов — нукеров. Этот процесс сопровождался порою жестокостями — непокорных могли бросить в котел с кипящей водой или оставить со сломанным хребтом в степи на прокорм зверью. Но очень много значил авторитет могучего воина, способного благодаря своим достоинствам сплотить вокруг себя людей — тем более, что он тоже — не со стороны забрел.

Таким сначала стал Есугэй-батур, чьи кочевья располагались к северу от современного Улан-Батора, а затем его сын Темучин (1155–1227 гг.). Претерпев множество невзгод и совершив еще больше подвигов (пересмотрите еще раз очень хороший фильм Сергея Бодрова-старшего «Монгол»), Темучин на прошедшем в 1206 г. курултае — съезде вождей и нойонов, был провозглашен великим ханом мощного степного государства, приняв имя Чингисхана. Имя, широко известное во всем мире: неспроста при жизни он получил прозвище Джихангир — «Сотрясатель вселенной». Он и впрямь встряхнул и перетряс ее как мало кто до и после него. По крайней мере, покруче, чем потомок уроженцев примерно тех же мест «бич божий» гунн Аттила. Кроме того, по утверждению генетиков, каждый двухсотый современный землянин — прямой потомок Чингисхана. Он сеял не только смерть.

Монгольская юрта

* * *

Сразу же была принята к исполнению Яса (Указ) Чингисхана, в которой захватнические войны объявлялись способом существования монгольского государства. Началось создание огромного войска. Лучшей его частью были дружинники-нукеры — обычно представители знатных родов. В целом же в ряды этой всесокрушающей конницы встало не менее четверти общей численности монголов. По мере подчинения других народов, она вбирала в себя и их живую силу.

Какой железной, можно сказать, жестокой дисциплиной были спаяны эти ряды, я думаю, многим известно. Если в бою струсил один из десятка — карался смертью весь десяток. Ударился в бегство десяток — казнь ждала сотню. Если воин попадал в плен — его боевые товарищи должны #были или выручить его, или погибнуть. Такие порядки станут более понятны, если принять во внимание, что большинство отрядов этого несметного войска преднамеренно формировалось из воинов разных национальностей, а Чингисхан хотел сплотить их ряды узами, подобными кровным — кровным же узам сопутствует круговая порука и коллективная ответственность. Подобное мы постоянно видели и в цивилизованном Китае.

Впрочем, о цивилизованности. Благодаря не только своей дисциплине, но и организованности, умелой тактике боя, вооружению, высочайшей индивидуальной подготовке всадников, от рожденья знакомых с конем, луком и саблей, — монгольское войско было едва ли не сильнейшим в мире. Как обычно бывает во всяком постродовом политическом новообразовании, в армии монгольского государства довольно последовательно проводился принцип меритократии — выдвижения лично достойнейших: назначение на командные посты главнейшим образом зависело от боевых талантов и заслуг. И не будем забывать о справедливо отмеченной Л.Н. Гумилевым вспышке пассионарности, произошедшей тогда в Великой степи.

Про самого Чингисхана рассказывали, что однажды он предложил долго и упорно оборонявшимся защитникам большого города отделаться легкой данью: тысячей кошек и десятью тысячами ласточек. Те охотно согласились, а завоеватели привязали к домашним животным и предпочитающим селиться под кровлями строений птицам фитили, подожгли их — и вскоре город пылал. Дальше — разгром и побоище. Нечто подобное хорошо знакомо нам по более раннему периоду отечественной истории — это месть княгини Ольги древлянам, убившим ее мужа. И то и другое, скорее всего, легенда, из разряда «бродячих сюжетов», на которые нанизывали свою историческую ткань многие народы. Но кому попало такое деяние, безусловно, не припишут. Это должен быть человек не просто сообразительный, а умеющий нестандартно мыслить, способный натуральным образом внушить к себе доверие, а потом безжалостно расправиться с врагом.

* * *

В 1209 г. монголы вместе с войском побежденного и поставленного в вассальную зависимость тангутского царства Западное Ся, а также с подчиненными племенами Южной Сибири двинулись на империю чжурчженей Цзинь, в которую входил, как мы знаем, весь Северный Китай. Правительство южносунской империи приняло вполне объяснимое решение: заключило с Чингисханом договор и перестало выплачивать чжурчженям дань.

Последние в массе своей перешли к тому времени на оседлый образ жизни, еще изрядней окитаились и утратили прежнюю боевитость. До такой степени, чтобы не выказывать без надобности агрессивность, но не до такой, чтобы не дать достойного отпора. Только в 1215 г. монголы захватили их северную столицу, что была близ Пекина.

Однако до полного разгрома Цзинь дело тогда не дошло: завоеватели повернули в сторону Кореи, а в 1218 г. их основные силы двинулись на запад. В 1219–1221 гг. были уничтожены государства Средней Азии, обращены в руины их прекрасные города — в том числе Хорезм, захвачены Бухара и Самарканд. Отдельные, действовавшие самостоятельно армии подвергли разгрому Закавказье, вторгались в северо-западную Индию. В 1223 г. в битве на Калке потерпело жестокое поражение объединенное войско нескольких русских княжеств — как сообщает летописец, из десяти наших ратников домой вернулся один, а согласно народным преданиям, именно в том побоище сложили головы Добрыня Никитич и Алеша Попович — «и перевелись с тех пор богатыри на Руси». Пленные русские князья приняли смерть, задавленные досками, на которых пировали победители.

* * *

В это время на востоке вновь проявили непокорность тангуты, и вернувшийся в 1225 г. в Монголию Чингисхан жестоко покарал их. Это была война на уничтожение: резали всех подряд, немногие уцелевшие стали рабами. К 1227 г. сильное когда-то царство тангутов Западное Ся исчезло с лица земли.

Но в том же году Чингисхан, которому уже перевалило за семьдесят, во время похода упал с лошади и скончался. Когда скорбные воины везли его тело, они предавали смерти всех, кто попадался им на глаза: души убитых должны были сопровождать их повелителя в царство мертвых. К своему несчастью, на их пути оказался один многолюдный город, и там было истреблено свыше 20 тысяч жителей.

Великий хан Угэдэй (рисунок XIII в.)

В 1229 г. состоялся хурал, на который съехались ближайшие родственники и сподвижники «Сотрясателя вселенной». Великим ханом был провозглашен его третий сын Угэдэй (1186–1241 гг.) — которого особенно выделял и покойный Чингисхан. Другие сыновья получили большие улусы (уделы). Столицей монгольской империи стал Каракорум (находился к юго-западу от Улан-Батора). Здесь же наметили маршруты дальнейших походов. Дошла очередь и до остатков Цзинь, в том числе (вернее, в первую очередь) до находящегося под властью чжурчжэней Северного Китая.

Правительство Южной Сун пошло на предложенный монголами союз, надеясь, что после совместной победы над Цзинь его власть распространится на всю Поднебесную (хотя монголы обещали ему только Хэнань). Однако у могучего союзника были иные планы. Война продлилась несколько лет — чжурчжэни сражались отважно, Цзинь было окончательно повержено к 1234 г., когда после долгой осады пал Кайфын, а весь Северный Китай был разорен. И сразу же после этого монголы напали на Южную Сун. К чести населения Китая и его правительства, сопротивление было долгим и отчаянным.

* * *

В те черные годы действовавшие на западе под предводительством внука Чингисхана — Бату-хана (Батыя) и опытнейшего полководца Субэтэя (Субудай-богатура) монгольские армии уничтожили Волжскую Булгарию, разорили и покорили Русь (в 1237 г. взят и разрушен Владимир, в 1240 г. Киев). Затем, хоть и ослабленные тяжелыми потерями, с огнем и мечом прошли по Южной Польше и Силезии — под Легницей была разбита польско-немецкая рыцарская кованая рать. Разгромили Венгерское королевство (совершив умопомрачительный рейд — за несколько дней проскакали свыше 500 км). Это как из преисподней выскочившее воинство дошло, тотально опустошая все на своем пути, почти до Венеции, и только тогда (в 1242 г.) повернуло назад.

А ведь за десяток лет до этого до Запада долетали слухи, что «откуда-то из Индии» вышла неведомая сила и беспощадно громит заклятых врагов христианства — мусульман. Появилась надежда, не войско ли это легендарного «пресвитера Иоанна», будто бы основавшего за Гималаями христианское царство и спешащего теперь на подмогу к крестоносцам — все еще пытавшимся отвоевать у неверных Гроб Господень.

Монгольский полководец Субэдэй

Впрочем, хоть надежды и не оправдались, а дело приняло совсем даже другой оборот, дальновидный Римский престол решил наладить контакты с этой новой геополитической силой и все же попытаться использовать ее в борьбе против мусульман. Уже в 1246 г. в Каракорум к великому хану Гуюку прибыл посланец папы римского францисканец Плано Карпини, а в 1254 г. к великому хану Мункэ — другой францисканец Вильгельм Рубрук, имевший поручение и от французского короля — склонить владыку монголов к совместным действиям

против египетского султана. Однако никаких практических результатов эти миссии не принесли: оба хана разговаривали с посланцами очень надменно, а Мункэ пожелал, чтобы король Франции признал над собой его главенство.

В 1241 г. скончался Угэдэй, и в Каракоруме несколько лет шла борьба за великоханский престол. Но при Великом хане Мункэ был завоеван Иран, в 1258 г. взят Багдад — пришел конец халифату Аббасидов. А в Китае последний оплот сопротивления пал только в 1280 г.

* * *

Борьба продолжалась свыше 40 лет. Монгольское войско пополнилось кара-киданями, уйгурами, китайцами с севера. Нашествие осуществлялось по разным направлениям. Частью сил были завоеваны Тибет, горное государство Наньчжао. Монголы вторглись в северо-вьетнамское королевство Дайвьет и наступление на Южный Китай повелось и оттуда, из тропиков.

Особенно туго пришлось Южной Сун с 1251 г., когда вражеские войска возглавил известный полководец Хубилай. В одном из походов пожелал принять участие Великий хан Мункэ — и нашел свою погибель в Сычуани.

Сопротивление захватчикам было всенародным — при том, что регулярная китайская армия давно считалась хронически слабой. Столичный Ханчжоу, взятый в 1276 г., оборонялся до этого несколько лет. При осаде и штурме городов монголы широко применяли освоенные ими на Севере осадные и метательные машины — впрочем, к их услугам были и северокитайские специалисты (до этого они с успехом привлекались к осаде русских городов). При осаде Ханчжоу обе стороны использовали порох — как в виде бомб, забрасываемых во вражеский стан катапультами, так и в своеобразных огнеметах — «огненных копьях», извергающих горючую смесь из закрепленных на их концах трубок.

В том же 1276 г. попал в плен самый доблестный из китайских полководцев — сановник высокого ранга Вэн Тяньсян (1236–1282 гг.). Хубилай склонял пленника стать его приближенным, но тот наотрез отказался. В заточении он сочинял песни, призывающие к борьбе, и передавал их на волю — до того момента, пока не был казнен.

Последний безнадежный бой героические защитники Юга дали в 1280 г. на море — когда практически все побережье было уже захвачено врагом. За год до этого в сражении близ Кантона утонул мальчик-император Ти-пинг — последний из династии Сун.