Не говори: «несчастен я!» Не испытав несчастья, И яду не испив из чаши бытия, Я говорил: «несчастен я!» Но то прошло, что было прежде; Теперь мои открылися глаза: Не слушаю глупца, не верю я невежде, А верю – в небеса. Несчастны мы лишь только по сравненью: Кто ж бед не испытал? Вельможа и богач, поверь мне, к сожаленью, Как ты, страдает и страдал. Взгляни на бедняка, которому судьбина Необходимого для жизни не дала; За что ж тебя, как милого ей сына, Пред тысячью людей так гордо вознесла? Тебе ль роптать! стыдись! перед тобою, Как бедны все невежды и глупцы! Как будто мачехой, забытые судьбою, Они ничтожные и жалкие слепцы… Всё бродят ощупью, самих себя не зная, Не чести – почестей век ищут для себя, Другим зло делают – душой от зла страдая, И умирают – не живя.

Прекрасна девица, когда ее ланиты От уст сжигающих еще сохранены, И очи влажностью туманной не облиты, И девственны еще и кротки юной сны, И чисты помыслы, желания хариты, Как чисты небеса в час утренний весны, Красавица тогда подобна розе нежной: И небо, и земля – всё ей покров надежный. Удел прекрасен твой, любимец муз; счастливый, Когда ты чужд корысти и похвал, Не кроешь слез под маскою шутливой, И Богу одному колена преклонял. Чувствительный, возвышенный, правдивый, Сберег тайник души, как чистый идеал. Поэт, как сходен ты с невинной красотою; Ты долу нас роднишь с небесной высотою.

В цветущей юности, жрец Феба и Киприды, Я счастлив. Об одном молю вас, Аониды! Храня убогую, знакомую вам сень, От волн забвения мою спасите тень; Чтоб, слушая мой стих веселый иль унылый, Старик посетовал о жизни легкокрылой; Чтоб в девах он родил желания и грусть; Чтоб юноши его твердили наизусть; Чтоб стих мой оставлял живые впечатленья И грусти, и любви, ума и вдохновенья.

Над Дунаем над рекою, В бусурманской стороне, Умирая после боя, Воин молвил слово мне: «Отнеси, брат, в край любимый, После дружних похорон, Челобитьице – родимой И родимому – поклон!..» «А жене?» – «Своя ей воля Стать вдругорядь под венец: Видно, брат, моя недоля, И жене не муж мертвец! Весть снеси вдове такую: Что женат я на другой, Что с другою век векую Я под крышей вековой, Что за нею на погосте Взял я каменный накат, Пуля – сватала, а гости Были пушки да булат!»

Не уста твои сахарны И не очи мне твои, Что так живы и коварны, Дышат негою любви, – Нет, мне мил души избыток, Сердца девственная мощь; Твой пегас умен и прыток; На земле ты к небу вождь! И широким сильным бегом Мчит тебя твоя ладья – Феба к пиршественным негам, К цели высшей бытия. Ты несешься сладострастно К заповеданным брегам – Так светла и так прекрасна, Как хвалений фимиам! Я молю, из тьмы Эреба Простирая к миру длань: «С высоты лазурной неба На земли скитальца взглянь!»

Молвил я однажды другу: «Сделай мне одну услугу, Приложи к устам печать, Научи меня молчать. И добро и зло бывает В разговорах наших сплошь, Враг всё злое замечает, От злоречья как уйдешь?» «Друг! – заметил мне приятель. – Терпит злых и Сам Создатель, Любишь мед – люби и сот; Из врагов же лучший тот, Кто добра не примечает, Видя в нас один порок: Чрез него-то получает Человек прямой урок!»