Кто мог любить так страстно, Как я любил тебя? Но я вздыхал напрасно, Томил, крушил себя! Мучительно плениться, Быть страстным одному! Насильно полюбиться Не можно никому. Не знатен я, не славен Могу ль кого прельстить? Не весел, не забавен За что меня любить? Простое сердце, чувство Для света ничего. Там надобно искусство – А я не знал его! (Искусство величаться, Искусство ловким быть, Умнее всех казаться, Приятно говорить.) Не знал – и, ослепленный Любовию своей, Желал я, дерзновенный, И сам любви твоей! Я плакал, ты смеялась, Шутила надо мной Моею забавлялась Сердечною тоской! Надежды луч бледнеет Теперь в душе моей… Уже другой владеет Навек рукой твоей!.. Будь счастлива – покойна, Сердечно весела, Судьбой всегда довольна, Супругу – ввек мила! Во тьме лесов дремучих Я буду жизнь вести, Лить токи слез горючих, Желать конца – прости!

Законы осуждают Предмет моей любви; Но кто, о сердце, может Противиться тебе? Какой закон святее Твоих врожденных чувств? Какая власть сильнее Любви и красоты? Люблю – любить ввек буду. Кляните страсть мою, Безжалостные души, Жестокие сердца! Священная Природа! Твой нежный друг и сын Невинен пред тобою. Ты сердце мне дала; Твои дары благие Украсили ее Природа! ты хотела, Чтоб Лилу я любил! Твой гром гремел над нами, Но нас не поражал, Когда мы наслаждались В объятиях любви. О Борнгольм, милый Борнгольм! К тебе душа моя Стремится беспрестанно; Но тщетно слезы лью, Томлюся и вздыхаю! Навек я удален Родительскою клятвой От берегов твоих! Еще ли ты, о Лила, Живешь в тоске своей? Или в волнах шумящих Скончала злую жизнь? Явися мне, явися, Любезнейшая тень! Я сам в волнах шумящих С тобою погребусь.

Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей. Но почто ж рекой катятся Слезы из моих очей, Чувства ноют и томятся От гармонии твоей? Ах! я вспомнил незабвенных, В недрах хладныя земли Хищной смертью заключенных; Их могилы заросли Все высокою травою. Я остался сиротою… Я остался в горе жить, Тосковать и слезы лить!.. С кем теперь мне наслаждаться Нежной песнию твоей? С кем Природой утешаться? Всё печально без друзей! С ними дух наш умирает, Радость жизни отлетает; Сердцу скучно одному – Свет пустыня, мрак ему. Скоро ль песнию своею, О любезный соловей, Над могилою моею Будешь ты пленять людей?

Кто для сердца всех страшнее? Кто на свете всех милее? Знаю: милая моя! «Кто же милая твоя?» – Я стыжусь; мне, право, больно Странность чувств моих открыть И предметом шуток быть. Сердце в выборе не вольно!.. Что сказать? Она… она… Ах! нимало не важна И талантов за собою Не имеет никаких; Не блистает остротою, И движеньем глаз своих Не умеет изъясняться; Не умеет восхищаться Аполлоновым огнем; Философов не читает И в невежестве своем Всю ученость презирает. Знайте также, что она Не Венера красотою – Так худа, бледна собою, Так эфирна и томна, Что без жалости не можно Бросить взора на нее. Странно!.. я люблю ее!.. «Что ж такое думать должно? Уверяют старики (В этом деле знатоки), Что любовь любовь рождает, – Сердце нравится любя: Может быть, она пленяет Жаром чувств своих тебя; Может быть, она на свете Не имеет ничего Для души своей в предмете, Кроме сердца твоего? Ах! любовь и страсть такая Есть небесная, святая! Ум блестящий, красота Перед нею суета». Нет!.. К чему теперь скрываться? Лучше искренно признаться Вам, любезные друзья, Что жестокая моя Нежной, страстной не бывала И с любовью на меня Глаз своих не устремляла. Нет в ее душе огня! Тщетно пламенем пылаю – В милом сердце лед, не кровь! Так, как Эхо, иссыхаю – Нет ответа на любовь! Очарован я тобою, Бог, играющий судьбою, Бог коварный – Купидон! Ядовитою стрелою Ты лишил меня покою. Как ужасен твой закон, Мудрых мудрости лишая И ученых кабинет В жалкий Бедлам превращая, Где безумие живет! Счастлив, кто не знает страсти! Счастлив хладный человек, Не любивший весь свой век!.. Я завидую сей части И с Титанией люблю Всем насмешникам в забаву!.. По небесному уставу Днем зеваю, ночь не сплю.