Дома тети Эми не оказалось. Наверное, она ушла на встречу с приверженцем Христа, приехавшим в город на прошлой неделе. Я легла на диван и закрыла глаза. И, видимо, уснула, потому что тетя Эми разбудила меня, открыв входную дверь.

Я спросила, как прошла ее неделя, желая узнать, счастлива ли она теперь, когда вернулся приверженец Христа, но она лишь ответила коротко:

– Хорошо. А твоя?

– Нормально, – солгала я, и тетя включила «60 минут» – единственное телешоу, которое ей нравится помимо «Мистера Эда» и, должно быть, такое же древнее, только «тикающее».

Выпуск был о фридайверах. Они ныряют на глубину больше тридцати метров без аквалангов, и при малейшей неосторожности могут потерять сознание. Потрясенная, я представляла себе, каково это – подниматься с такой глубины, без единого глотка воздуха в легких.

Когда передача закончилась, тетя Эми позвала меня есть. Она приготовила блинчики и бекон – любимый ужин Мэй. Я сидела за кухонным столом в ожидании молитвы, но тетя Эми, глядя на меня, просто спросила:

– Ты в порядке?

– Да, – ответила я и подумала: «Неужели я выгляжу так плохо?».

– Я знаю, сегодня ты, должно быть, думаешь о сестре, – сказала тетя. – Помолимся за нее?

Меня как током ударило. Мэй умерла ровно год назад, в этот день. Как я могла об этом забыть? Мне стало ужасно стыдно.

– М-м… да. Прочитаешь молитву?

Тетя сжала мою ладонь, склонила голову и произнесла:

– Великий боже, мы просим Тебя позаботиться на небесах о нашей Мэй, любимой сестре, дочери и племяннице. Мы благодарим Тебя за благословенное время, проведенное с ней. И молим о ее сестре, Лорел, оставшейся на этой земле – храни ее сердце и поддержи ее в горе. Во имя Иисуса Христа, аминь.

Закончив молитву, тетя Эми посмотрела на меня со слезами на глазах. Не зная, что сказать, я откусила блинчик и почувствовала, что меня сейчас вырвет.

После ужина я улизнула в свою комнату, но уже через пару минут ко мне с телефоном в руке пришла тетя Эми. Звонила мама. Мы поссорились в прошлом месяце, и наши разговоры теперь занимали не больше пяти секунд.

– Привет, милая.

– Привет.

– Как ты сегодня?

– Нормально вроде. – Я села на постель, закуталась в розовое одеяло и уставилась в пустые бледно-розовые стены.

– Я знаю, тебе кажется, что я очень далеко, но я хочу, чтобы ты знала – сегодня мое сердце с тобой.

– Это мило, мам, – не сдержалась я, – но мне от этого ни капли не легче.

На другом конце трубки повисла тишина. Потом мама сказала:

– Прости, Лорел. Я просто думала… Думала, что тебе будет труднее пережить случившееся, если рядом буду я со своим горем. Я не знаю, как быть сильной после смерти Мэй. Я думала, будет хуже, если буду постоянно плакать у тебя на глазах.

Слова соскользнули с языка прежде, чем я успела их остановить:

– Ничего нет хуже, когда тебя оставляет тот, кто должен бы тебя любить.

Телефонная линия наполнилась помехами, похожими на шум океана – мы обе плакали в разных уголках планеты.

– Может, ты считаешь меня виноватой? Может, поэтому ты уехала? – наконец спросила я.

– Ты ни в чем не виновата, Лорел. Ни в чем не виновата.

– А может, виновата. Я не должна была говорить ей…

– Говорить что?

Комната вращалась и вращалась перед глазами, и я слишком учащенно дышала.

– Я не знаю. Мне пора идти.

Уронив телефон на пол, я плакала и не могла остановиться.

Все разом нахлынуло на меня. Ханна в своем лифчике у Блейка, и ее лицо с нарисованным синяком; отколотый зуб Натали и «никому не говори»; распахнутая дверь, целующиеся подруги и в этом виновата я одна – я не спасла их, не могла спасти их, не могла спасти ее. Мыло в душе, которым я никогда не смогу дочиста отмыться, и лягушонок в задней части ящика комода – я оставила его там; ваш разорванный в клочки постер и разобранная двухъярусная кровать, а мне так хочется залезть наверх по лестнице и лечь рядом с Мэй, чтобы все снова стало хорошо. Уходящий и уезжающий от меня Скай, и Мэй, откатывающаяся из-под колес машины, которая чуть ее не переехала, и то, как она кричала на меня, когда я пыталась ее остановить. Несущаяся по дороге на огромной скорости машина и соседский парень Марк, который никогда меня не полюбит. Затапливающая сознание река, и рука парня, тянущаяся ко мне, трогающая меня, залезающая мне под юбку, и липкие сиденья, и просто будь такой же как Мэй, такой же красивой и храброй, это должно было случиться, таков мир, очнись, его рука на мне, ощущение ее прикосновений, и жаркая, душная, вязкая ночь, и ваш голос: «Я не сойду с ума»…