1

Жил-был на белом свете взрослый человек. Звали его Леонидом Чирковым. Ничего особенного он собою не представлял и даже внешне не отличался от многих тысяч обыкновенных мужчин. И мы не обратили бы на него никакого внимания, если бы не удивительная история, случившаяся с ним не так давно.

В молодости он хотел стать писателем, ради чего даже закончил литературный институт и изучил несколько языков. Среди них даже древнеиранский! В те годы ему казалось, что это поможет придумывать сюжеты и красиво излагать на бумаге мысли. У него была тайная мечта — написать роман о розах. Идея, согласитесь, неплохая. Однако… Вскоре ему должно исполниться пятьдесят лет, но не только роман, а даже жалкий рассказ написать никак не удавалось.

С розами в воображении Чиркова было связано многое. Ему казалось, будто только эти цветы способны давать вдохновение и энергию. Потому он никогда не пропускал возможность купить розы — букет или хотя бы одну. Принося домой букет из красных или белых роз, он заботливо устанавливал его в красивую вазу и мог любоваться часами совершенством линий лепестков и листиков.

Но писать… Вот как это получалось… точнее, не получалось. Ежедневно, придя с работы, он усаживался за письменный стол, брал в руку ручку и тщетно старался вывести на чистом листе бумаги первое предложение: «Роза является самым красивым цветком…» Какой-нибудь обыкновенный журналист счёл бы эту фразу вполне приемлемой, но ведь Леонид был не обыкновенным и отнюдь не журналистом. В его душе всегда бушевали большие знания, полученные на филологическом факультете, и не позволяли думать смело. В голове сразу возникал ступор:

— Нельзя начинать роман о розах со слова «роза», — думал он. — Слово «является» — оно ведь неуместно. Являться может дух, привидение, но не цветок. «Самый красивый цветок» — этими словами я как бы навязываю своё мнение читателю…

И так Леонид сомневался в себе, что это сомнение не позволяло ему ни думать, ни формировать сюжет. Это не позволяло ему взглянуть на идею со стороны. В таких случаях обыкновенные люди бросают писательство и больше никогда к нему не возвращаются. Но ведь наш герой не был обыкновенным!..

Походив по комнате несколько минут, он решил, что было бы неплохо прогуляться по двору. Девятиэтажка, в которой он обитал, имела скромный дворик. В нём как раз помешалась маленькая волейбольная площадка, песочница для малышей и клумба, на которой сам Леонид весной посадил розовый куст. Вообще-то ему случайно удалось купить оптом много кустов роз, но из всех, посаженных его неопытными руками, прижился лишь один. Он тщательно ухаживал за своим кустом, полагая, что соседи должны только радоваться, но тем было безразлично.

В тот зимний вечер было очень холодно. Дул пронзительный ветер, из-за которого не хотелось высовывать нос на улицу. Но Леонид, одевшись потеплее, отважился сходить в магазин за чаем и новой ручкой. Выйдя из подъезда, он увидел двух молодых людей. Это были парень и девушка, которые стояли недалеко от куста розы и о чём-то беседовали. В руках девушка держала букет из красных роз.

Возвращаясь обратно, Леонид заметил, что парочки уже нет. К его удивлению, на том месте, где стояли молодые люди, лежали розы, разбросанные жестокой рукой. Их стебли были сломаны, а лепестки жалобно страдали от вьюги. Мало того: тот розовый кустик, за которым он столько времени ухаживал, оказался растоптанным! Судя по следам, юноша, уходя от девушки, наступил на него.

— Бедные розы! — воскликнул Леонид, наклоняясь над ними. — Это ужасно: вот так, жестоко, безжалостно обращаться с ними. Странно: купить розы — цветы дорогие, — чтобы потом их выбросить?..

Уже собрав цветы, он собирался продолжать путь, как вдруг заметил, что рядом кто-то стоит. Подняв взор, он был несказанно удивлён, увидев юную девушку. Она была почти раздетой и, ёжась от холода, плакала.

— Кто вы? — спросил писатель, робея. — Вам же холодно, вы страдаете!

Не долго думая, он снял с себя тёплую куртку и набросил на голые плечи незнакомки. Она пыталась что-то сказать, но ничего не получалось из-за усиленного дребезжания зубов.

— Эй, девушка! — робко окликнул он.

В ответ послышалось только зябкое дребезжание зубов.

— Бедненькая! — снова произнёс он.

Кутаясь в куртку, девушка одарила спасителя взглядом, исполненным благодарности, и произнесла нечто, напоминающее «спасибо». Между тем, Чирков успел рассмотреть её и заметил, что она не только совершенно юная, но и босая.

— Знаете что? — сказал он. — Пойдёмте ко мне. Конечно, ресторанных блюд не гарантирую, поскольку я одинок, но чашка горячего чая для вас непременно найдётся.

По пути домой ему пришло в голову, что их могут заметить соседи. Что скажут или подумают эти люди, обнаружив его в компании босой женщины? Стремясь избежать встречи с ними, Леонид постарался пробраться к своей квартире как можно быстрее.

Пока гостья парилась в ванной, он подыскал для неё кое-какую одежду из собственного гардероба — спортивный костюм, свитер и тёплые носки. Когда она пришла на кухню пить кофе, он снова был удивлён — на сей раз её красотой. Из-под большого полотенца, которым была обмотана голова, выбился длинный локон белокурых волос, что делало девушку особенно интересной и привлекательной. Взгляд зелёных выразительных глаз светился наивностью и детской непосредственностью. Столь же детские пухленькие губки расплылись в доверчивой улыбке.

— Ну, теперь здравствуйте! — произнесли эти уста мелодичным голосом.

— Здравствуйте! — ответил он. — Будем знакомы, меня зовут Леонид. Можно просто Лёня.

— А я — Роза.

— Роза? Имя довольно редкое… Как у богини.

— О нет, я вовсе не богиня, — улыбнулась она. — А всего лишь фея.

— Ничего себе! — едва не поперхнулся хозяин, взглянув на гостью с подозрением: «Не сумасшедшая ли, не употребляет ли наркотиков?»

После чая, в который он для разогрева добавил коньяку, они перешли в единственную комнату, где Леонид усадил даму в единственное кресло и укутал пледом.

— Ну, отдыхайте, — сказал он. — А я тем временем попытаюсь написать хоть что-нибудь.

— Вы — писатель? — не без восхищения воскликнула Роза.

Он стушевался.

— Да не то, чтобы… И да и нет.

Пришлось в двух словах рассказать о себе.

— Так что никакой я не писатель, а так… писака, — подытожил он, вынужденно улыбаясь.

Она посмотрела ему в глаза долгим, глубокомысленным взглядом.

— Нет, вы писатель, — серьёзно ответила девушка. — И у вас всё получится, вот увидите.

— С чего вы взяли?

— В вашем сердце присутствует частица добра. А таким людям должно всё удаваться.

«Гм… Наивна, как дитя!» — улыбнулся Леонид.

— Всему своё время, — продолжала она. — Вы не думайте, что если я выгляжу моложе вас, то ничего не понимаю. О, не исключено, что в чём-то я значительно превосхожу ваш опыт.

Этот разговор начинал ему надоедать по двум причинам. Во-первых, эта девочка отвечала на его самые сокровенные мысли, а во-вторых, в её словах, в тоне, во взгляде он читал веру в него. Это выглядело слишком по-взрослому, даже «взрослее», чем он сам. «Что ж, девочка, наверное, начитана, умна, — подумал Чирков. — Но не могу же я ей сознаться в своём ничтожестве…»

Размышляя, он заметил, что Роза снова смотрит ему в глаза. Его уже давно не удостаивали подобными взглядами, и это заставило испытать прилив робости. Он ощутил странное, учащённое сердцебиение, так что невольно прикоснулся рукой к груди. Красавица снова улыбнулась.

— Позвольте заметить, что вы вовсе не… неудачник, как полагают некоторые люди, — сказала она, вставая. — Кому-то взбрело в голову внушить вам нехорошее мнение о себе самом. Так могли поступить только люди злые, ограниченные. Всё в вас прекрасно, будьте спокойны! Только вам бы не помешало смелости…

— Смелости? — удивился он. — Но…

— Вы не трус в прямом смысле слова, но обстоятельства принуждают вас таить своё мнение в себе, подавлять волю и суждения о чём-то. Будьте смелее, мой добрый спаситель!

И странное дело: от этих слов он ощутил в груди прилив смелости, дышать стало легче, в голове тучами зароились мысли…

— Спасибо вам, Роза! — заключив её руки в свои, ответил Леонид. — Спасибо… Но вы устали, вам следует отдохнуть. Ложитесь в мою постель, а я…

Кровать была единственной, но он где-нибудь да пристроится. Да и не нужно ему сейчас спать, потому что странные мысли гонят его к письменному столу.

Укутав гостью одеялом, он не удержался и поцеловал её в чело.

— Спокойной ночи, Роза!

В течение ночи ему так и не удалось даже закрыть глаза. Рука сама выводила на бумаге фразу за фразой, развивая сюжет, строя композицию, вырисовывая характеры персонажей. Предложения — десяток за десятком — выстраивались в абзацы и главы, заполняя один десяток листов за другим. Сколько их исписал Чирков в течение ночи, было бы трудно подсчитать. Но зато на каждой странице то и дело мелькало слово «роза» — то ли в словосочетании «розовый букет», то ли «букет из красных роз», то ли «букет из белых роз», то ли «розовый куст»…

У него получалось великолепно. Судя по тому, что уже было готово, можно было сделать вывод о том, что ничего подобного сейчас не издаётся, а потому сие творение обречено на успех. Это был именно тот подарок судьбы, о котором мечтает всякая творческая личность. Подобных моментов упускать ни в коем случае нельзя; это было бы проявлением чёрной неблагодарности по отношению к судьбе, к мысли, к творению. Что на него нашло? За что в эту ночь судьба к нему столь благосклонна? Что за дивная и многотерпеливая муза снизошла до того, чтобы удостоить его своим драгоценным вниманием?

При упоминании о музе Владимир вдруг встрепенулся и, отложив ручку, оглянулся на Розу. Девушка находилась под всевластным влиянием Гипноса, чему-то улыбаясь во сне. Любуясь ею, Чирков не удержался:

— Боже, какая же она красивая, эта Роза! Вот она — моя настоящая муза, моя судьба; вот, с кем стоило бы связать жизнь! Она ведь действительно очаровательна, как роза… Даже от её волос исходит запах, напоминающий аромат розы… Но эта девочка такая юная и невинная…

В этот миг в сознании снова возобновился процесс мыслетворчества, принудивший Леонида склониться над стопкой бумажных листов.

Утром он не слышал, как гремел на площадке старый лифт, как одни соседи выбирались на работу, а другие ссорились, не стесняясь чужих ушей. Ему также не было дела до сдержанной возни вокруг себя: Роза, проснувшись, посетила ванную, приготовила завтрак, занималась уборкой.

Чирков писал и писал. Роман получался превосходным. Это было произведение о розах, красоте, месте человека в природе, его взаимосвязи со Вселенной, о единстве душ человеческих с душами природных явлений и цветов. Это было нечто потрясающее…

Он едва ли не впервые в жизни чувствовал себя по-настоящему живым, полноценным и поэтому счастливым человеком.

В этот день ему даже не пришла в голову мысль о том, чтобы спешить на работу…

 

2

…Эта зима была необычной. Чиркову удалось успеть столько, сколько не приходилось сделать за всю предыдущую жизнь. Во-первых, он почти закончил роман, над которым проработал почти месяц. Работа застопорилась только на эпилоге, который почему-то не давался.

— Ничего, — улыбалась Роза, целуя его в лоб. — В нужное время придёт и нужная мысль.

Во-вторых, до такой же степени он завершил и второй роман. Он был о параллельных мирах.

— Эта вещь раскупится в один миг, — потирая руки, уверял редактор известного издательства. — Дописывайте эпилог и будем издавать.

Но эпилог как раз не давался.

— Ничего страшного, — улыбалась Роза, целуя его. — Всему своё время.

Он уже давно заподозрил, что вся его удачливость имеет необъяснимую, мистическую привязку к этой милой женщине, стройной и ласковой, как ухоженный розовый куст.

После того, как он не вышел на работу, его уволили. Впрочем, он и не переживал по сему поводу, потому что в тот же день ему предложили аналогичную работу со значительно большей зарплатой в преуспевающем журнале. Эта работа не отличалась прежней рутинностью и тупостью, он всегда возвращался домой в приподнятом настроении. Мало того, он домой спешил!

Леонид полюбил. Эта женщина запретила ему покупать букеты мёртвых цветов, которые он поначалу пытался приносить для неё. Тогда он начал покупать для Розы сласти, чем очень её смешил. Она тоже полюбила его и всё у них ладилось.

Эта зима, как мы уже заметили, была необычной: после декабрьских морозов вдруг наступила оттепель. Недели через полторы Роза заявила:

— Сегодня у тебя выходной. Поехали в лес, я хочу полюбоваться цветами.

— Что ты! Какой лес, какие цветы!. — засмеялся он.

— Не веришь? Что ж, если там есть цветы, с тебя причитается шоколадка.

И цветы действительно встретили их своими опьяняющими ароматами, смешанными с запахом прелой осенней листвы. Целые поляны подснежников раскинулись по лесу белыми коврами.

На плечо Розы села маленькая птичка и о чём-то зачирикала. Женщина осторожно погладила её, говоря:

— Не беспокойся, вскоре снова наступит зима.

Чирков был ошеломлён.

— Почему она тебя не боится? — спросил он.

— Потому что чувствует во мне родственную душу, — улыбаясь ответила она.

— Откуда ты знала о том, что цветы распустились? — недоумевал он.

— Я чувствовала, — загадочно улыбнулась женщина.

Он нагнулся, намереваясь собрать букет, но она остановила его властным жестом.

— Не делай этого! Слышишь?

— Слышу…

— Нет, ты пообещай, что никогда не станешь убивать цветы. Обещаешь?

В её взгляде было столько боли, что он согласился. Почему она так переживает о цветах? Каким образом она может всё чувствовать? Что такого особенного сосредоточено в этом маленьком человечке? Как она воздействует на него самого? Эти вопросы оставались для Чиркова открытыми, а Роза, словно понимая его мысли, загадочно улыбалась. В её глазах отражалось столько любви и преданности!..

— Ты приносишь мне удачу, — как-то сказал он, глядя на неё с восхищением. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда.

Но она ничего не ответила.

С началом февраля продолжительность светового дня значительно увеличилась. Во взгляде женщины появились необъяснимая тоска и беспокойство, с которыми она то и дело устремляла взгляд в окно. Это настораживало Леонида.

 

3

Он запомнил десятое февраля на всю оставшуюся жизнь. У него был выходной, пользуясь которым, он рассчитывал подольше поспать. Но Роза разбудила его рано.

— Лёня, ты прости меня за то, что мешаю спать, но я хочу тебе кое-что сказать.

— Милая, а нельзя ли было перенести это на час попозже? — недовольно проворчал Чирков.

— Это важно… Тем более, что через час ты и сам это поймёшь.

— Хорошо, дорогая… Я слушаю тебя внимательно.

Вздохнув, он уселся в кровати.

— Лёня, однажды я тебя предупредила о том, что вполне возможно, что я старше тебя в чём-то.

— Было такое, — улыбнулся он, вспоминая вечер знакомства с этой удивительной женщиной.

— Так вот… Если я старше, значит и жизнь могу знать лучше, чем ты. И, соответственно, кое-что могу предвидеть.

Он молча кивнул.

— Сегодня придёт твоя бывшая жена.

— Откуда ты знаешь?

— Дело не в этом, — ответила она. — Дело в том, что в ней много зла. Тебе нельзя с ней встречаться. Я, конечно, не хочу сказать, чтобы ты её прогонял, но тебе сегодня не следует с ней видеться.

— Да я и сам это знаю, — грустно улыбнулся он.

Когда-то давно он действительно был женат, но развелись они с Лидией очень скоро. Правда, характер той дамы оказался настолько скверным, что Чирков предпочёл оставить ей свою квартиру, лишь бы держаться от той фурии подальше. Тем не менее, невзирая на полученный опыт, Леонид не находил в себе достаточно воли, чтобы прогонять Лиду, когда та приходила к нему с какими-то требованиями.

— Бывшая супруга полжизни внушала тебе комплекс неполноценности. Ты хирел, теряя себя.

— Роза, я понимаю, зачем она так вела себя: ей были нужны деньги. Но на что я ей нужен сейчас?

— Не знаю, — ответила она, пожимая плечами.

«Ей нужна твоя квартира!» — подумала она.

— Квартира! — воскликнул Чирков, хлопая себя по лбу. — Вот оно что…

Роза подошла к нему и, положив руки на его плечи, заглянула в глаза.

— Скажи: ты чувствуешь себя хоть немного счастливым со мной?

— Чувствую ли я? — переспросил он. — Да я с тобой только и начал жить!

— В таком случае никогда не позволяй никому ломать свою волю, потому что погибнешь.

— Да, да… Я это знаю…

— Всё будет хорошо, милый. Главное для тебя — выдержать сегодняшний день. А потом всё будет так, как ты хочешь.

В этот миг затрезвонил телефон. Ничего не подозревая, Леонид взял трубку.

— Да… Да, это я… — отвечал он на чьи-то вопросы. — Да вы что?! Да, я немедленно выхожу…

В ответ на вопросительный взгляд Розы Чирков бросил:

— Лидия попала в аварию. Сейчас она находится в больнице. Я должен идти…

— Не ходи… — прошептала Роза, опуская глаза.

— Не ходить? Ну, что ты, дорогая! Как я могу?.. Она же не совсем чужой для меня человек…

— Чем ты ей сумеешь помочь?

— Нужна кровь… У нас с ней одинаковая группа.

— Все равно не ходи… Сейчас не ходи, слышишь?

С этими словами Роза взглянула на него так, как ещё никто не смотрел.

На какой-то миг он задумался, после чего вышел из комнаты. Наспех одевшись, он выбежал из квартиры.

В больнице ему показали Лидию. Через дверное стекло. Она лежала, утыканная множеством проводков и трубочек, с забинтованной головой. Узнав, что он предлагает донорские услуги, врачи предложили ему подписать, ради формальности, какую-то бумагу. Он поставил подпись, не глядя, на ходу закатывая рукав рубашки.

Но в это мгновение бывшая жена поднялась с кровати. Она улыбалась злой улыбкой.

— Всё-таки ты меня немного любишь, — сказала она. — И любишь больше, чем ту малолетку.

Чирков не верил своим глазам. Получается, что его обманывали? Причём, жесточайшим образом!..

— А как же авария? — растерянно обратился он к Лидии, которая ехидно улыбалась.

— Какая авария, дорогой? — с непонимающим видом ответила она. — Наверное, тебе показалось…

— Как? Ведь мне позвонили… А бумага, которую я подписал?

— Бумага? Глупец! То было завещание.

— Завещание? Но я же не умираю!

— Ничего. Зато ты подписался в своей невменяемости, и теперь за тобой необходим присмотр. Я присмотрю, будь спокоен…

Происходящее не умещалось в его рассудке. «Роза!» — вдруг взорвалось в сознании.

Он выбежал из корпуса лечебницы и опрометью поспешил домой. Там было пусто. Роза исчезла. Её одежда, аккуратно сложенная, покоилась на столе. От неё всё ещё исходил удивительный запах, напоминающий аромат розы.

— Роза, где же ты? — обеспокоенно воскликнул он.

В эту минуту затрезвонил телефон.

— Алло?..

— Леонид Чирков? — донёсся из трубки женский голос.

— Да, он самый…

— С сегодняшнего дня журнал прекращает существование. Вы уволены. Просим прийти за документами и расчетом.

«Вот это да! Что же теперь делать? На что жить? Где жить?»

Известия поражали его, как гром.

В эту минуту он вспомнил о разговоре с издателем. Он бросился к столу, на который ещё с утра положил обе рукописи. Однако все листы оказались чистыми, как будто их никогда и не использовали.

— Что это? — недоумевающее спросил он невидимого врага, отступая от стола.

— Роза, Роза! Где же ты?

* * *

Ранним летним утром по улице брели два бомжа — молодой парень и мужчина лет пятидесяти. Природа, едва пробудившись от сна, благоухала нежными ароматами, в числе которых угадывался и аромат роз. Но бродяги не обращали на внимания на сию романтику. Зоркими взорами они высматривали бутылки — их можно сдать и на вырученные деньги купить хлеба.

— Неужто ты и вправду жил в этом доме? — удивлялся молодой, обращаясь к спутнику.

— Да, я здесь жил, — запинаясь, ответил тот. — Видишь два окна там, на пятом этаже?

— Вижу.

— Там находилась моя квартира.

— Находилась? А кто в ней живёт сейчас?

— Да чёрт его знает! Может, бывшая жена, а может и кто-то другой.

— А она не помогает тебе?

— Да я её уже три года как не видел… И лучше не видеть… Она…

— Что «она»?

— Она отняла у меня квартиру, хотела поместить меня в дурдом. Едва сбежал!

— А, понимаю… Бывает… — кивнул парень.

Тем временем тот, который выглядел постарше, взглянув ещё раз в сторону дома, как будто вспомнил о чём-то важном.

— Погоди, я сейчас… Понимаешь, мне надо…

— Иди, — ответил молодой, продолжая шарить взглядом под скамейками.

Чирков приблизился к детской площадке, рядом с которой красовался пышный розовый куст. Он был усеян красными цветками. Чьи-то заботливые руки соорудили вокруг розы аккуратное заграждение.

— Ну, здравствуй, Роза, — тихо произнёс он, прикасаясь к бутонам.

Словно в ответ, центральный стебель куста слегка качнулся. Его украшал большой цветок, на лепестках которого сверкали капельки росы.

— С того дня, как я совершил глупость, прошло три года, — продолжал он. — За это время я многое понял и переосмыслил…

На старческих глазах выступили скупые слёзы.

— Да, Роза, ты была права. Но скажи, милая, почему я не мог понять этого тогда? Почему не верил в то, что ты — действительно фея?

В ответ розовый куст о чём-то зашелестел, шевеля стеблями.

— Милая, я так по тебе скучаю!.. Если бы можно было всё вернуть!.. Ведь только с тобой я и был счастлив в этой жизни…

С этими словами он снова прикоснулся рукой к цветку. Его лепестки вмиг покрылись влагой — он плакал…