«Сиргала», прихрамывая, вышла на Валику. Из поврежденных механизмов с шипением летели искры, броню покрывали рубцы от болтерных зарядов, из разорванных коленных кабелей-жил текло масло. Арматура оказалась неласкова к титанам разведывательного класса, вынужденным сражаться на передовой.

Кида и Тот краем глаза смотрели на свои консоли ауспика, пока «Сиргала» обходила полузакопанный остов «Лендрейдера» Пожирателей Миров. На перекрестке было много тепловых сигналов, которые соответствовали громадным силуэтам других титанов в пыльной мгле. Тот засек на краю перекрестка как минимум двух «Налетчиков». Легио Аудакс превосходно умел повергать крупную добычу, собравшись в стаю, но «Сиргала» прибыла в одиночестве, и подкрепления все еще были на подходе.

– Нас превосходят огневой мощью, – произнес он, – если только остальная часть Легио не появится до конца этой фразы.

– Забавно, – Кида заметила в пыльном облаке десантно-штурмовой корабль Ультрадесанта. – Готова стрелять, – сообщила она Солостину.

Лицо того было окровавлено. Обстрел кабины из ручного оружия зацепил его руку, однако впрыснутые в горло обезболивающие химикаты в достаточной степени ослабляли боль, при этом позволяя сохранять ясность мышления.

– Огонь по готовности, – отозвался принцепс. Он дал себе секундную поблажку, потрогав языком шатающийся зуб. Должно быть, это произошло, когда он ударился головой о боковину кресла. Его позабавила мысль, что с этого начнется деградация, поскольку они находились очень далеко от безопасного пространства и доступного снабжения. Омолаживающая хирургия заменила все его зубы композитными суррогатами, неотличимыми от настоящих, но если он так и останется на востоке галактики, то придется подумать насчет более простых и дешевых железных протезов, любимых Двенадцатым Легионом. Ему никогда не доводилось встречать Пожирателя Миров, в десны которого не было бы вдавлено хоть одного металлического зуба. У большинства после гладиаторских арен был полный комплект.

Он почувствовал гневную дрожь «Сиргалы», когда Кида сбила охваченный огнем корабль. А затем ощутил менее приятную дрожь, словно ему между позвонков вгоняли мелкие иглы.

– Обстрел сзади, – произнес он. – Поверните нас.

Тот развернулся, ощерившись и накренившись, а Кида описала рукой с «вулканом» брызжущую пламенем дугу.

В поле зрения выкатился вражеский танк «Хищник», изрыгавший в них огонь тяжелого болтера.

Солостин зашипел от эмпатической боли. Его кожа темнела от стигматических кровоподтеков симпатических ран, даже когда Кида пронзила танк насквозь, оставив от него пустую исходящую паром оболочку.

– Слышите? – прервал Тот шепчущего похвалу Солостина.

– Скажи, что это челнок снабжения, – заметила Кида, стуча по дисплею, утопающему в красных рунах. – Наш «вулкан» пуст.

– Нет, не он, – ответил Тот. Он прижимал руку к наушнику. – Вот что.

Дернув за изогнутый рычаг, он оживил гололитический генератор, установленный между креслами пилотов.

Возникшее в воздухе лицо принадлежало женщине. Оно было развернуто в профиль, бело-синие голочерты двигались не в такт потрескивающему голосу.

– «Угольная королева»? – произнесла она.

– Очаровательный флаг-капитан, – Солостин склонил голову в направлении изображения. – Как идет война в небесах?

Кида занялась носовыми болтерами, одной из небольших модификаций, которую внесли за последние годы их техножрецы. Она долбила трассерами сквозь пыль по пятнам теней гвардейцев Академии, спасающихся от разворачивающейся волны.

– Веди нас, – прошептала она Тоту. Он повиновался, давая Киде возможность преследовать бегущих солдат и срезать их.

Изображение капитана Лотары Саррин колыхнулось.

– Венрик? Контакт плохой. Я тебя едва слышу. Провидение сообщает, что ты на Валике.

– Подтверждаю, – отозвался принцепс. – Приближается двадцать машин.

– И тем не менее, ни черта не видно, – пробормотала Кида.

Саррин повернула голову, обращаясь к офицеру на мостике своего боевого корабля. Когда она вернулась, ее голос трещал от спешки.

– Слушай меня, Венрик. Мы работаем при помощи наблюдателей на земле, так что я не смогу тебе особо помочь, но ты должен найти «Пса войны» Лисанды «Ардентор». Уничтожь его. Уничтожь немедленно.

Тоту и Киде не было нужды повторять приказ. Они начали трудиться над консолями, переводя «Сиргалу» на ковыляющий бег.

– Есть, – воскликнула Кида.

Солостин ощутил вкус крови из шатающегося зуба. Плохой признак.

– Положись на нас, Лотара.

Та улыбнулась.

– Я всегда так делаю, старина.

С него дождем лил пот.

Ангрон упрямо продолжал стоять, держа на своих плечах вес целого мира. Он боролся с лапой титана на протяжении менее чем тридцати ударов сердца. Казалось, что прошла целая вечность. Две вечности.

– Лоргар, – произнес он сквозь стиснутые до визга зубы. – Выбирайся.

Несущий Слово приподнял сожженную кисть руки. Он не мог говорить, едва мог двигаться, но добавил к силе брата остатки психического импульса. Поднятая рука дрожала. Там, где она не обварилась до крови, сочились гноящиеся ожоги.

Ангрон был достаточно хорошо знаком с ранами от плазмы. Лоргару повезло, что он еще был жив. Вдыхая пыль и топливные выхлопы, задыхаясь под грузом, Пожиратель Миров все же смог покачать головой.

– Теперь ты решил побыть храбрым? – прорычал он, пуская густые нитки слюны. – Просто вылезай.

Лоргар опустил изуродованную руку и пополз.

– Прикончить его! – закричал Делантир.

Эллас пытался. Сервоприводы колена и щиколотки были зафиксированы и не работали, отказываясь повиноваться рычагам управления. Поднять ногу обратно для второй попытки он тоже не мог.

– Позади нас машина. – предостерег Кей. – Машина Аудакс.

– Опустить ногу!

– Мой принцепс… – возразил было Эллас, но Кей прервал его, пристально глядя на сканер.

– Она вооружена… Я даже не могу сказать, чем. Что-то с магнитным ускорителем, который накапливает заряд. Нужно разорачиваться, быстро.

– Я не могу. Колено…

– Эллас, – с внезапным холодным спокойствием произнес Делантир. Он целился в голову рулевому из табельного лазерного пистолета. – Разворачивай нас.

Эллас почувствовал, как по коже ползут мурашки.

– Есть, мой принцепс.

Кида заметила в кратере «Ардентор» и сюрреалистическую картину двух истекающих кровью примархов, которых отделяли от гибели считанные мгновения. Изуродованный ожогами Лоргар лежал сбоку. Ангрон стоял под ногой-лапой «Пса войны», удерживая ее и не давая, наконец, опуститься.

Она знала, сколько силы – в точных единицах мощности – в громадной мускулатуре «Пса войны». Она служила Аудакс с самого детства: сперва технорабочим, а затем членом командного экипажа двух титанов. В возрасте пятнадцати лет ее подвергли процессу принудительного взросления, чтобы определить, насколько хорошо она приспособится к интерфейсу кабины и будет реагировать в боевых ситуациях. В девятнадцать она стала оружейницей на борту «Ханумаана». Когда ей исполнилось двадцать четыре, Прицепс Ультима Венрик Солостин выбрал ее в собственный экипаж командного титана «Сиргала».

Ее первая операция в роли стрелка «Сиргалы» описывалась в инструктажах Легио как Выход: CC00428al-0348.Hne. История уже начинала называть это событие Исстванской бойней – четыре Легиона Космического Десанта вычистили собственные ряды на разрушенных улицах Хорала Исствана III.

На Валике она впервые выстрелила без разрешения.

От носовых болтеров не было бы толку, рука с «вулканами» опустела, но в колоде оставался еще один туз. У Киды был гарпун, созданный, чтобы повергать самую крупную добычу.

Пожиратели Миров заявляли, что они воины, а не солдаты. Нечто подобное утверждал и Легио Аудакс, десятилетиями прикрепленный к XII Легиону. Их титаны не были боевыми машинами. Их титаны были охотниками.

Она отвела назад рычаги разблокировки, взялась за ручки управления и выстрелила «медвежьим когтем». Магнитные катушки в руке «Пса войны» запустили гарпун, метнув его в кратер и вогнав в торс «Ардентора» с ужасающим хрустом уничтожаемого металла. Увидев, как машина Лисанды дернулась от удара, Солостин медленно улыбнулся.

– Прекрасный выстрел, модерати Бли.

– Благодарю, мой принцепс. Магнитные захваты включены.

«Ардентор» раскачивался из стороны в сторону. Его плечо и кабина были пробиты насквозь. Громадное копье активировалось, зафиксировавшись внутри смертельной раны при помощи магнитов.

– Двигайся, Тот.

– Есть, сир.

Титан Аудакс отступил от края кратера на три шага, туго натянув трос гарпуна. «Ардентор» опрокинулся назад, рухнув наземь. Его сердце-реактор продолжало работать, но командный экипаж погиб от пронзающего удара.

«Сиргала» продолжила двигаться назад, подтягивая гарпун и волоча тело поверженного титана по склону кратера.

– Отцепить их, – произнес Солостин.

– Отцепляю, сир, – Кида отключила магнитный захват на гарпуне, дав тому выйти из искореженного металла.

Машина-охотник «Сиргала» оставила уничтоженного противника на проспекте и развернулась в поисках другой добычи, а в воксе затрещали ликующие крики воинов Пожирателей Миров.

Он подошел к брату, протягивая ободранную руку. Вокруг и наверху продолжала бушевать битва, но прибывающие десантные корабли Несущих Слово и титаны Аудакс, наконец, оттесняли Арматурскую гвардию. Примархи обхватили друг друга за запястья, и Ангрон вздернул Лоргара на ноги. К кратеру спешили апотекарии обоих Легионов, которые благоговейным шепотом переговаривались по воксу с сопровождающими отделениями. Ангрон не обращал внимания. После того, как с его плеч исчез груз титана, у него была уйма времени, чтобы взглянуть на Лоргара. Половина лица Несущего Слово облезла почти до кости, в точности как восковые потеки на полусгоревшей свече.

– Ты умираешь?

Лоргар ухмыльнулся, его лицо приобрело жутковатое мертвенное выражение.

– Думаю, что мог бы.

– Выглядишь именно так.

Уцелевший глаз Лоргара уперся взглядом в брата. Примарх продолжал ухмыляться, поскольку изуродованное лицо не оставляло ему выбора.

– Я хотел тебя спасти. Выкопать из могилы.

Ангрон сглотнул. В этот миг он что-то почувствовал – тревожащую возможность родственных взаимоотношений. Отношений с тем, кто не входил в число Первых Братьев. Неожиданно он ощутил, что не уверен, избегать ли их, или принять. Он всегда презирал Лоргара. Даже того, как тот сражался после Исствана и как далеко ушел от многолетней трусости, было недостаточно для подлинной связи.

– Это ложь? – спросил он. – Ты пытался меня откопать?

Ухмылка Лоргара напоминала нелепую улыбку, застывшую на покрытом пятнами крови лице мертвеца с обожженными деснами.

– Ты знаешь, что это правда.

– В тебе не было нужды.

Лоргар отвернулся.

– Даже если и так, благодарю тебя, брат. Спасибо, что остановил титана.

Очередная пауза. Какое-то мгновение казалось, что Ангрон заговорит, но он промолчал.

Теперь вокруг них садились десантно-штурмовые корабли. До примархов добрался первый апотекарий, но Ангрон отослал его взмахом руки.

– Убирайся, Плюющийся кровью.

– Но сир…

– Я сказал – убирайся.

Пожиратели Миров попятились. Среди них был Кхарн и его ближайшие сородичи.

Ангрон долго и без выражения смотрел Эске в глаза, а затем недовольно приветственно кивнул. Возможно, это была благодарность. Своего рода. Эска ответил тем же, хотя – как обычно – продолжал держаться подальше от примарха.

Лоргар перестал ковылять к ближайшему «Громовому ястребу». Он поднял глаза к задыхающемуся в пыли небу, а затем повернул превратившееся в шлак лицо к Ангрону.

– Пока мы говорим, думаем и дышим, на этой планете прямо сейчас гибнет так много людей. Это меняет песню, брат. Каждая жизнь, обрывающаяся в муках, меняет мотив. Вот почему мы здесь. Вот почему Ультрамар должен умереть в медленной агонии, а не быстро сгореть в огне. Мелодия должна достичь идеальной высоты.

Ангрон чувствовал себя голым без своих топоров. Он уже отвлекся, озираясь по сторонам в поисках временной замены.

– Ты бредишь, святоша. Возвращайся на корабли. Поговорим, когда Арматура задохнется под пятой наших Легионов.

Лоргар не ответил. Вокруг него сгрудились Несущие Слово. Они пели, молились, некоторые благоговейно падали на колени. Примарх не игнорировал их, как Ангрон своих сыновей. Лоргар находил время почтить их, благословляя за рвение прикосновением руки к шлемам, или же оставляя на пергаментах с клятвами кровавый отпечаток ладони. Он чествовал их посреди руин, омывая собственной кровью.

– Лоргар, – окликнул Ангрон, когда Несущий Слово добрался до корабля. Брат обернулся, и примарх Пожирателей Миров сплюнул на почерневшую землю. – Постарайся не умереть до моего возвращения.

На лице Лоргара вновь появилась уродливая улыбка, и он поднялся в «Громовой ястреб».

Ангрон обернулся к сыновьям. Их белые доспехи были забрызганы красным, лица и щерящиеся шлемы неотрывно глядели на него в немом ошеломлении.

– Оставьте меня, – прорычал он.

Кхарн не собирался оставлять все как есть.

– Сир…

– Оставь меня, Кхарн. Поболтаешь со мной позже, когда Гвозди перестанут петь.

– Нет.

Пожиратели Миров повернулись к Восьмому капитану, некоторые нервно зашевелились. Над головами десантно-штурмовые корабли Несущих Слово гнали Ультрадесант с Валики, когда XII Легион уже заплатил сотнями своих жизней.

В сущности, Ангрон выглядел немногим лучше Лоргара. Оба имели жалкий вид из-за почти смертельных ран. Доспех Пожирателя Миров развалился на части, обнажившаяся кожа была разодрана до мяса после вытаскивания собственного тела из каменистой могилы. Даже полумертвый и без оружия он мог убить полдюжины стоящих перед ним воинов, а его сердце даже не забилось бы быстрее.

– Тебе есть, что сказать, капитан?

Кхарн был непоколебим. Лишившийся энергии плазменный пистолет и сломанный цепной топор были убраны. Чтобы чем-то занять руки, он указал на взлетающий «Громовой ястреб», который уносил примарха XVII Легиона.

– Лорд Аврелиан расправился с неисчислимым количеством вражеских воинов и почти полчаса вырывал камни из земли, чтобы добраться до вас.

Ангрон оскалил ряды железных акульих зубов.

– И?

– И вы должны его поблагодарить. Его поступок был благородным, несмотря на постоянную трусость их Легиона. Чтобы спасти вас, он прошел через кошмар. Мне никогда не доводилось видеть, чтобы воин переносил подобный обстрел и срывал с неба десантные корабли силой одной лишь злобы. Вам не подобает такая неблагодарность, сир. Вы выше этого.

Каргос заметно отступил от Кхарна. То же самое сделали Джеддек и Скане. Кхарн холодно улыбнулся их тревоге.

Они ждали злости. Ждали, что их мрачно проигнорируют. Чего они не ждали, так это хохота. Ангрон снял напряжение, низко и печально рассмеявшись.

– Я учту это, Кхарн.

Примарх зашагал прочь, выискивая на опустошенном перекрестке Валика достойное оружие.

Когда он ушел, Кхарн осел на землю. Несколько мгновений он просто дышал, сдавшись перед болью, поселившейся в его теле после многих часов беспощадной схватки. Легионер мог сражаться целыми днями – если необходимо, то и неделями – однако способность переносить невзгоды не полностью отменяла пределы возможностей смертного.

Это действие тоже повторялось по всему охваченному войной городу. Солдаты пользовались всеми возможностями для отдыха – реалия войны, которая тоже никогда не попадала в саги. Легион никогда не сражался сам по себе. Он двигался с последовательными поставками снабжения и выброской боезапаса, или же останавливался и не шел дальше. Орбитальный штурм проходил по тем же правилам. Как только захватывали существенный плацдарм, его усиливали сверху и использовали в качестве точки немедленного пополнения запасов.

Кхарн слушал вокс-переговоры посадочных модулей Пожирателей Миров, направлявшихся к Валике и другим окрестным перекресткам с грузом боеприпасов, гранат и сменных зубчатых полотен для цепных топоров, в которых Легион нуждался несколько часов назад. Также он слышал командующих Несущих Слово, которые почему-то только сейчас подходили к точкам соединения, после того как Пожиратели Миров приняли на себя удар на передовой по всему городу.

Руны на ретинальном дисплее надоедливо напоминали о повреждениях доспеха, но это могло подождать. Также они докучали ему тем обстоятельством, что рана вновь открылась, несмотря на кровоостанавливающие способности тела. Она как обычно затягивалась, чтобы предотвратить потерю крови, но снова открывалась при движении. Кровь то текла, то переставала на протяжении более чем двух часов. Смертный умер бы за считанные минуты.

– Твои жизненные показатели весело трезвонят, – передал по воксу Каргос. – Дай взглянуть.

– Нужен просто герметизирующий состав, – ответил Кхарн. – Брось. Заживет.

Каргос грохнулся наземь рядом с капитаном, отстегнув шлем и сняв его.

– Арматура-то, а? Я бы предпочел Калт. У них, по крайней мере, было преимущество внезапности, а его почти достаточно, чтобы компенсировать минусы от того, что приходится сражаться вместе с этими ублюдками Несущими Слово.

Неожиданно для себя, Кхарн усмехнулся. Каргос так действовал на братьев. Впрочем, апотекарий еще не закончил.

– Я видел, как ты задушил Ультрадесантника-эвоката цепью от оружия. Это было прекрасно.

Даже сидя, Кхарн отвесил насмешливый театральный поклон.

– Не самый благородный из моих поединков.

– Не могу представить себе ни одного боя за всю историю Двенадцатого Легиона, который можно было бы описать как «благородный».

Кхарн опустил голову, вопреки здравому смыслу надеясь, что непрекращающееся давление в затылке ослабнет хотя бы на несколько минут. Но Гвозди хотели, чтобы он встал. Хотели, чтобы он убивал, иначе они очистят его разум от всех прочих чувств.

– Был один, – произнес он. – Один благородный бой.

– Аа, – ухмыльнулся Каргос, продемонстрировав свои металлические зубы. – Ночь Волка не в счет. Нам обоим известно, что Русс никогда не позволит, чтобы она попала в имперские архивы. Он же не сможет смириться, что в архивах оказалось поражение его драгоценных бойцовых собак, да? Только не от нас. Не от никчемного Легиона с огнем в головах.

Вокруг них кружилась пыль. Кхарн вдохнул ее, ощутив вкус гари на ветру. Запах города, ободранного до костей.

– Что-нибудь слышно про Аргела Тала? – спросил он.

– Ничего. Возможно, это хорошие вести. Возможно, он умер, а не решил нас бросить.

На сей раз Кхарн не рассмеялся. Однако он ощутил себя слегка виноватым из-за улыбки. Гвозди переписывали его чувства, но не могли лишить все веселья. Во всяком случае, пока что. Он сравнительно недолго носил их. Ему доводилось видеть достаточное количество старейших ветеранов вроде Джеддека, которые ничего не ощущали вне резни. Ни улыбок, ни слез, ничего. Мертвый взгляд и монотонное бормотание, пока их не выпускали на врага. Только тогда они могли чувствовать. Только тогда могли переживать гамму эмоций, а не просто таращиться в никуда с лицами, подергивающимися в болезненном раздражении.

– Никчемный Легион, – проговорил Кхарн. – Хотелось бы знать, продолжают ли они так отзываться о нас.

Это было не вполне вопросом. А если и было, то он не ждал ответа.

Каргос сплюнул на обсидиан, в который превратилась земля после плазменных разрядов.

– Тот Волк-вожак, которого ты убил, – произнес он. – Герой. Забыл, как его звали.

Кхарн почувствовал, что уголки губ снова растягиваются в улыбке. Уже вторая за две минуты. Какая редкость. Когда он заговорил, в его речи появился насыщенный и обрывистый акцент с удлинением гласных и грубыми созвучиями.

– Аэвалрифф, – почти что прорычал он, подражая голосу мертвого Волка. – Барсарк Тра. Носитель Змеиного Клыка. – Кхарн даже ударил себя кулаком по нагруднику, как делал Волк.

Каргос ухмыльнулся.

– Да, точно. Он был таким гордым! Плохо умер.

– Все умирают плохо. У нас жестокие жизни, и такие же смерти. – Кхарн поднялся на ноги, потянувшись к шлему, который бросил несколько секунд назад. Каргос последовал за ним, надевая свой шлем.

– Почему у тебя совсем нет шрамов? – поинтересовался Каргос. – Твое лицо до сих пор такое же, как при рождении.

Апотекарий провел рукой по собственному лицу, которое – как и большинства Пожирателей Миров – представляло собой панораму толстых швов и накладывающихся друг на друга шрамов.

– Мастерство.

– Ха! Как скажешь, – Каргос двинулся к ближайшей группе сервиторов, которые, наконец-то, сгружали с десатных кораблей и челноков ящики с припасами и тяжелую технику. – Кхарн? – окликнул он. – Центурион?

Кхарн подошел к лежащему на земле топору. Не своему. К топору, который не принадлежал никому из легионеров. Это была лишившаяся зубьев реликвия, исцарапанная, ободранная и потертая от того, что резала камень, а не плоть.

– Кхарн? – снова позвал по воксу Каргос.

– Секунду, – отозвался он. – Подожди секунду.

Он присел, чтобы подобрать топор, но пальцы сжались в кулак, не дотронувшись до черной рукояти. Святотатство ли это? Точно ли оно разолит непостоянного примарха?

Кхарн сжал рукоять и поднял оружие одной рукой. Оно было тяжелым, тяжелее, чем он ожидал. Чтобы нанести им красивый удар, потребовались бы обе руки. Впрочем, если бы его волновала красота, он стал бы мечником.

– Я нашел Дитя Крови, – произнес он.

В ответ затрещал голос Скане.

– Не надо, – сказал сержант. – Сэр, не надо. Вы же знаете его обычаи.

К нему присоединились другие голоса, все они говорили о суеверии примарха насчет того, что чужое оружие приносит неудачу. Гладиаторская причуда его родного мира.

– Он не просто так его выбросил, – передал Эска. – Оно уничтожено, капитан. Никогда не заработает снова.

Кхарн не обратил внимания на протесты братьев. Он подошел к ближайшему техножрецу, который надзирал за распределением ящиков со свежим боезапасом по боевым танкам Пожирателей Миров.

– Ты. Как тебя зовут?

Закутанный в мантию жрец издал звук, чем-то похожий на детский визг в двоичном коде. Кхарн удержал руку, когда заметил, что у жреца нет рта. Вместо него был вшитый вокабулятор, который образовывал постоянную букву «О» на том месте, где когда-то находились губы, зубы и язык человека.

– Довольно. Твое имя не имеет значения, – он протянул лишенное зубьев Дитя Крови, но отодвинул оружие, когда жрец попытался его взять. – У этого топора были зубья из клыков слюдяного дракона. Узнаешь его?

Снова раздался визг кода. Кхарн решил, что это «да» – ни один офицер или священник Аудакс не мог нести службу вместе с Пожирателями Миров и хотя бы раз не увидеть Отца Крови и Дитя Крови.

– Я хочу, чтобы, когда это место сочтут безопасным, тут провели раскопки. Найдите зубья цепного лезвия, чтобы починить этот топор. Как я понимаю, на это уйдет несколько дней. Неважно, работайте, сколько нужно. Это понятно?

Глаза жреца, еще остававшиеся человеческими, беспокойно расширились. Он издал очередной всплеск кода, на сей раз явно протестуя. Кхарн моргнул, активировав мерцающий символ в верхней левой части дисплея линзы, и дождался, пока перед глазами появятся руны с переводом.

– Если это не твоя юрисдикция, найди кого-то из Аудакс, на кого я смогу положиться.

Еще один всплеск. Снова вздох и ожидание перевода. Казалось, что жрец в ужасе, и широкий раструб динамика на месте рта лишь усиливал это впечатление.

– Если для этого нужно две сотни сервиторов и неделя кропотливой работы, значит понадобится две сотни сервиторов и неделя кропотливой работы.

Очередной всплеск, на сей раз более продолжительный. Еще одна пауза на перевод.

– Кхарн, – произнес Пожиратель Миров. – Капитан Восьмой роты, большая часть которой лежит замертво вокруг нас. Прими этот факт во внимание, когда будешь раскапывать перекресток. Обращайся с телами с необходимым почтением, пока не извлекут их геносемя.

Последний всплеск был самым кратким. Издав его, жрец поклонился.

– После этого делай с трупами, что пожелаешь, – подтвердил Кхарн. – Сожги их, или оставь птицам-падальщикам, мне без разницы. – Он ухмыльнулся, демонстрируя все еще полностью родные зубы. – Мы не сентиментальный Легион.