Базилика Перегрина представляла собой бронированную крепость, которая возвышалась над зубчатыми стенами хребта флагмана и давала возможность обозревать варп над всем боевым кораблем «Фиделитас Лекс». На любой планете этот собор сам по себе был бы дворцом, он отдельно равнялся по размерам городскому сектору и был относительно скромным подобием Имперского Дворца Терры.

В увенчанной куполом обсерватории на вершине центрального шпиля находился Лоргар Аврелиан. Облаченный в доспех, но безоружный владыка Несущих Слово спокойно стоял, пока на сотнях палуб у него под ногами его сыновья готовились к войне. Корабль был полон криков и песнопений, но Лоргар продолжал невозмутимо наблюдать за тем, как безумная дымка разбивается о купол.

– Брат, – донесся сзади голос.

Лицо Лоргара – бледное, богоподобное и покрытое золотистыми надписями – озарилось теплой улыбкой. Нарушив свое небесное бдение, он обернулся, гулко стукнув подошвами по мозаичному полу. Его приветствовал образ брата Магнуса.

Кожа Лоргара напоминала по цвету расписанный золотом мрамор, Магнуса же – обожженную медь. Оба примарха были отражениями отца, созданными по образу Императора, но при этом Лоргар напоминал эстетично-прекрасное изваяние, покрытое изящными рунами и кружащимися мандалами, а Магнус больше походил на краснокожего языческого идола – воплощение Бога-Солнца вроде тех, которым поклонялись примитивные народы в менее просвещенные эпохи. Его кожа обладала красным оттенком освежеванной мускулатуры, а доспех был сделан из золотых чешуй, обрамленных слоновой костью. Бронзовый шлем венчала львиная грива щетинящихся багряных волос. Плащ был закреплен на плече геммой из вулканического стекла размером с кулак, выполненной в виде черного скарабея. Лоргар не был уверен, где на самом деле находится брат, однако стоявшая перед ним спроецированная сущность была идеальна в каждой мелочи.

– Магнус, – произнес он, продолжая улыбаться. – Скажи мне, что ты принял решение.

Как и всегда, Лоргар проявлял свои эмоции максимально открыто, и его глаза сияли искренней благодарностью за появление брата. Однако Магнус все равно оставил слова без ответа.

– Я слышу, как твои сыновья готовятся к войне, – сказал он вместо этого.

Улыбка Лоргара не исчезала.

– От этого звука стынет кровь, да? Они так сильно изменились после Исствана.

– Как и ты, – сказал Магнус.

Наконец, улыбка Несущего Слово померкла, и он вновь перевел взгляд на бурлящие небеса.

– Странно. Такие же слова от Ангрона звучали бы как комплимент, ну или настолько близко к нему, насколько наш брат вообще на это способен. Но у тебя они больше напоминают проклятие.

Магнус пожал плечами.

– Я бы не поверил Ангрону, если бы он поклялся мне, будто вода влажная. Наш брат слеп. Слеп и сбился с пути.

– Ты его недооцениваешь, – произнес Несущий Слово. – Он также меняется. Все мы меняемся. Ах, Магнус, ты увидишь, как теперь сражаются мои Несущие Слово. Всего несколько лет назад я бы даже представить этого не мог… – Лоргар снова улыбнулся, а затем покачал головой. – Но ты пришел сообщить мне о своем решении, не так ли? Прошу тебя, брат, говори.

Чародей слегка качнул головой.

– Сперва расскажи мне про Калт. Приливы Великого Океана разбиваются о края системы Калта, Лоргар, и оттуда исходят тошнотворные волны смерти.

– Прискорбно, однако необходимо.

Магнус фыркнул, но Лоргар не был уверен, веселье ли это, или же насмешка. Он снова обратил глаза к кипящему хаосу варпа и, не мигая, вглядывался в ядовитые глубины выраженных эмоций.

– Я рад, что ты пришел, – сказал он наконец. – Мне тебя не хватало.

Магнус издал низкий грохочущий смешок.

– Я так понимаю, с Ангроном не получается того братского товарищества, на которое ты надеялся?

Сияющая улыбка Лоргара померкла в третий раз, но он не ответил.

Магнус подошел к брату. От образа Алого Короля не исходило никаких запахов, но психическая проекция вызывала у Лоргара зуд по коже. Как бы силен ни стал Несущий Слово, от одного лишь пребывания рядом с Магнусом у него ныли зубы. Высокий сородич оказывал на его сознание ощутимое давление. Ничего психического, никаких тонкостей. Это была грубая сила души, ощущаемая в момент встречи психических разумов.

– Где мы? – спросил Магнус.

– Недалеко от места, где нам необходимо быть, – отозвался Лоргар.

– Так это секрет?

– Не секрет, а сюрприз. Это разные вещи.

Магнус запнулся.

– А где Кор Фаэрон? Где Эреб?

Несущий Слово наклонил голову, чтобы снова посмотреть на брата.

– Ты чувствовал на Калте смерть? Это их рук дело.

Магнус издал уклончивое ворчание.

– Легионы сражаются друг с другом, – мягко произнес Лоргар с нажимом, – а галактика охвачена пламенем. Смирись с этим. Прерви свое затворничество в Великом Оке. Возвращайся в бой. Ты станешь частью планов Гора, и тебе не придется спрашивать меня, что происходит, где и почему. Ты будешь знать, где на доске находятся фигуры. Будешь сам их переставлять.

На сей раз уже Магнус отвел взгляд от покрытых солнечными пятнышками глаз брата, столь же божественных, как и улыбка того.

– Ты так еще и не решил, да? – спросил Лоргар.

– Решу. По крайней мере, до наступления конца.

Лоргар не стал настаивать дальше. Они просто стояли и слушали, как варп с воем бьет в заговоренное стекло обсерватории, а на далеких нижних палубах поют Несущие Слово.

– Скажи мне одну вещь, – наконец, произнес Лоргар. – Ты ощущаешь стыд из-за того, что Русс переломил тебе спину об колено?

– Аврелиан, – в устах Магнуса имя прозвучало предупреждением.

Лоргар сделал рукой примирительный жест и сменил тему.

– Однажды ты предостерег меня не полагаться на Эреба и Кор Фаэрона в столь большой степени.

– Ты не обладаешь даром следовать советам, – заметил Магнус.

Лоргар рассмеялся, мягко выдохнув сквозь улыбку.

– Это так, однако ты был прав.

– Разумеется, – сказал Магнус и продолжил, – расскажи мне про Аргела Тала.

Примарх не пытался скрыть свою заинтересованность.

– Сейчас он на борту «Завоевателя» вместе со своей элитой Вакра Джал. Из трех моих ближайших сынов он один остается предан моему замыслу. Но он сломлен, брат. Что же касается двух других… Я люблю их за гордость и амбициозность, однако варп вокруг них сгущается, насыщаясь болезнью их душ. Теперь они ведут собственные игры. Эреб играет в них по велению богов. Он раб, который мнит себя королем. Кор Фаэрон же играет в них по собственным причинам.

Он сделал паузу, почти что не желая продолжать.

– А Ариман… такой же?

Магнус неосязаемо положил руку брату на плечо. Эфирная кисть парила над куском пергамента, прикрепленным к доспеху Лоргара.

– Да. Отвратительно, что у нас это общее, не так ли?

Лоргар кивнул и тихо выдохнул, что не вполне было вздохом.

– Я знаю, что порой бывал трусом. Несмотря на всю мою страсть и рвение, я заколебался перед последней преградой. Мне не следовало посылать Аргела Тала в Око, пока я сам туда не вступил. Об этом я сожалею больше всего. Он превратился в одержимое создание, терзаемое призраком единственной жизни, которую ему не удалось спасти. Хуже того, он застрял между тем, чем был, и тем, чем ему предначертано стать.

Призрачная рука приподнялась.

– Судьба не скреплена печатями, Лоргар. Измени ее, пока можешь.

– Именно это я и намереваюсь сделать. Он – лучший и худший из моих сынов. Самый сильный и самый сломленный. Я очень многому научился на том, что с ним сотворил Пантеон.

Магнус повернул лицо к волнам Великого Океана, разбивающимся о поле Геллера корабля.

– Мне не нравится, что ты отзываешься об этих разумных бурях, как о пантеоне.

Лоргар бросил взгляд вбок, и сочленения его брони издали жужжание.

– Это слово не хуже других, Магнус. И я не могу изменить истину об их сущности.

– Слова обладают властью, Лоргар. Мне вряд ли нужно тебе об этом напоминать, – колдун внезапно ухмыльнулся. – И хватит на меня таращиться, брат! Особенно на мой глаз.

Улыбка не до конца лишила фразу жесткости.

Однако Лоргар не повиновался. Он открыто смотрел на постоянные метаморфозы образа Магнуса: полководец без левого глаза, с зашитой раной: циклоп с единственным громадным оком вместо человеческих глаз: чародей с гладкой плотью на том месте, где никогда не было правого глаза.

Когда Несущий Слово, наконец, заговорил, в его голосе абсолютно не было того неуверенного сомнения, которым была отмечена вся его жизнь на протяжении множества лет до Исствана V.

– Меня всегда нервировало, что ты больше всех похож на Отца.

Магнус приподнял покрытую шрамами бровь.

– Я? Это ты был создан его копией, Лоргар. Не я.

– Я не имею в виду физическое сходство, – Лоргар провел покрытой священными надписями рукой по татуированному лицу. – Я говорю о твоей… безликости. Ты столь же могущественен, как он, и твое лицо точно так же пляшет.

Теперь настала очередь Магнуса усмехнуться.

– Я не так силен, как наш отец. Жаль, что это не так.

Лоргар отмахнулся.

– Кто-нибудь из нас видел твое подлинное лицо? Было ли у тебя когда-то два глаза?

Магнус наклонил увенчанную короной голову.

– А ты разве не слышал историю, как я вырвал свой правый глаз, пожертвовав им ради знания? – примарх улыбнулся. – Мне она нравится. Возможно, она моя любимая.

– Я все их слышал, – отозвался Лоргар, желая услышать больше, но оставляя тему. Он слишком хорошо знал, что меднокожего брата невозможно вызвать на откровенность, если тот не имеет такого желания. – Мне нужен твой совет, Магнус.

– Как всегда, он к твоим услугам. Хотя я напомню тебе, что произошло, когда в прошлый раз ты его попросил лишь для того, чтобы проигнорировать.

Несущий Слово не рассмеялся горькой шутке, даже не улыбнулся.

– Ты имеешь в виду тот раз, когда я обнаружил, что Отец лгал всему Империуму, и что вселенная вовсе не лишена богов, как он настаивает? Да, смутно припоминаю те события.

– Это одна из точек зрения. И, разумеется, она неверна.

Лоргар покачал головой.

– У меня нет ни желания, ни нужды обсуждать подобные вопросы. Меня тревожит куда более насущное обстоятельство. Взгляни, брат. Это произошло в прошлом месяце, когда мы штурмовали какой-то бесполезный лояльный Трону мир, который Ангрон просто не смог оставить в покое. Его Пожирателей Миров нельзя было отозвать. Они вырезали население.

Он сделал жест свободной рукой, и перед братьями возникло туманное изображение. Магнус мгновенно узнал фигуру, вооруженную двумя массивными устрашающими топорами и закованную в стилизованное бронзовое облачение короля-гладиатора. Она запрокинула покрытую шрамами голову, безмолвно ревя в небо. Исходящие из черепа кабели хлестали из стороны в сторону, словно грива кибернетических косичек. Большая их часть была воткнута в силовые разъемы доспеха. Как обычно, некоторые вырвались в горячке боя.

– Он умирает, – произнес Лоргар.

Магнус посмотрел, как изображение Ангрона беззвучно останавливает атакующий транспортер «Химера». Тот врезался в него и остановился. Примарх приподнял машину за передние таранные шипы и перевернул. Все это время гусеницы продолжали тщетно крутиться.

– Мне кажется, он в добром здравии.

– Нет. Он умирает. Имплантаты убивают его.

Магнус повернулся к Лоргару.

– И что?

Несущий Слово пристально глядел на изображение.

– И я собираюсь его спасти.

Магнус не стал спрашивать, каким образом. Одну долгую секунду он молчал, а затем перешел к сути.

– Ты всегда был чудаком, Лоргар. Тобой движет сентиментальность. Ты ценишь верность тем, кто был верен тебе. Это меня восхищает. Правда. Но неужто галактике и впрямь будет недоставать истерзанной души Ангрона? Будет ли скорбеть об утрате даже его Легион? Неужели его жизнь действительно стоит спасать? – вопросы смолкли, и Магнус вновь обратил взгляд к варпу. Он улыбался.

– Тебя что-то забавляет, брат? – поинтересовался Лоргар. Его золотистые глаза блестели в злобном сиянии варпа.

Колдун кивнул.

– Я только что почувствовал, где мы находимся.

«Фиделитас Лекс» ворвался в реальность, с воем двигателей пробивая себе дорогу. Породившая его рана была разрывом пространства и времени, который пульсировал во тьме, наполняя космический вакуум невозможным звуком. О прибытии боевого корабля возвещал ужасающий вопль, за которым последовал странный безумный хохот.

Установленные вдоль брюха и хребта корабля кинетические генераторы со стоном пробудились, заряжая окружавшее «Лекс» ничто и создавая пустотные щиты. На бортах и зубчатых стенах начался грохочущий балет раскрывающихся куполов. Противовзрывные щиты поднялись, открывая орудийные порты, и в пустоту выдвинулись содрогающиеся пушки.

Загадочные двигатели, наделявшие корабль способностью летать в варпе, сбавляли обороты, уступая власть над флагманом физическим ускорителям. Глубоко в недрах бронированного носа корабля кашляющий кровью трехглазый человек снова передал управление «Лексом» стратегиуму, где сотни членов экипажа пристегивались к своим креслам, купаясь в сигнальных вспышках боевых постов.

Позади «Лекса» в реальность вырывались космолеты меньшего размера, и пространство позади него заполнялось голодными железными детьми, каждый из которых был покрыт клинками и бастионами. Корабли сопровождения и эсминцы разогревали двигатели сильнее и резче, чем линкоры, ускоряясь вперед, чтобы образовать первое подобие атакующего построения.

Разрыв заполнила тень, копия флагмана Несущих Слово. Она с содроганием вошла в материальную вселенную – грубый и воинственный корабль, покрытый подпалинами и рубцами от боя в центре каждого сражения, где он когда-либо участвовал. Точно так же, как моментально подготовившийся к битве «Лекс», «Завоеватель» включил свои щиты и выдвинул бесчисленные орудия. В отличие от «Лекса», он не стал замедляться, чтобы дать своей армаде образовать строй. Флагман Пожирателей Миров двинулся вперед, вынуждая малые корабли уходить с траектории его нарастающего ускорения.

– Уродливый корабль, – произнес Магнус, – под стать уродливой душе Ангрона.

– Ты его недооцениваешь, – снова сказал Лоргар.

Примарх Тысячи Сынов смотрел из безопасной защищенной базилики, как флот возникает сверху, снизу и со всех остальных сторон. Перед ними лежал мир с ясным небом, серыми скалистыми континентами и немногочисленными глубокими океанами, вращавшийся в животворящих лучах идеального солнца. В ночи светилась горстка маленьких городов, паутина соединяющихся огней складывалась в образ цивилизации, который нельзя было ни с чем перепутать. Этот образ был запечатлен в разуме людей с тех самых пор, как первые пустотоплаватели человечества увидели Старую Землю с холодного прибежища низкой орбиты.

– Арматура, – прошептал Магнус. – Ты же не можешь действительно намереваться это сделать.

Его брат продолжал наблюдать за выходом своего флота из варпа и утопической планетой, висящей в космосе перед ними.

– Годовое путешествие с Исствана оказалось более богатым на происшествия, чем я ожидал. Ангрон и его Легион задержали нас, они останавливались, чтобы вырезать мир за миром ради своих гневных прихотей. Изуродованная душа нашего брата делает любое планирование довольно неприятной задачей, однако, наконец, вот мы и здесь. Начало конца.

– Где остальная часть твоего флота? – спросил Магнус, в его голосе слышалась осторожность.

Теперь Лоргар чуял соленый запах пота брата и слышал приглушенный гул сердцебиения чародея. Воплощенный образ его брата поистине был шедевром психического проецирования и с каждым мигом становился все более реальным.

– Уликсида. Эспандор. Латона. Еще где-то. Они движутся через Ультрамар, убивая, пока сыны Жиллимана парализованы на Калте. Внезапно оказалось, что Пятистам Мирам не хватает защиты. Уверен, ты согласишься, что это прискорбно.

Магнус не ответил на улыбку брата.

– Ты не можешь атаковать Арматуру с малой долей флота, – колдун прищурил единственный глаз. – Ты придерживаешь некую уловку, за твоими словами кроется какой-то неприятный небольшой сюрприз.

– Да, – отозвался Лоргар. – Разумеется, так и есть.

– Ты все это предвидел, – обвиняюще произнес Магнус.

– Значительную часть. Боги шепчут о том, что произойдет. Они говорят, а я слышу.

Тень Магнуса, медленно разрастаясь, накрыла его.

– Я же говорил тебе, что не следует верить их нашептываниям.

– А я и не говорил, что верю им. Я говорил, что могу их слышать. Это немного другое, – он снова рассмеялся, и в этом звук был полон искреннего веселья. – Магнус, есть ли кто-то, кого бы ты не недооценивал? Ты пробыл здесь не более нескольких минут, а успел уже не раз оскорбить меня и Ангрона.

– Ты так ненавидишь Жиллимана? – внезапно спросил Магнус. – Так его не выносишь, что тебе мало изувечить его Легион на Калте? Ты уже победил. Зачем тебе стремиться уничтожить его мирную и процветающую империю?

Улыбка Лоргара слегка угасла, но не исчезла. Нанесенные на всем его лице священные надписи вновь разгладились в плотные строчки.

– Брат, я не питаю к нему ненависти. Когда-то я ему завидовал. Но это было пятьдесят лет назад, и я был другим. С тех пор я узнал, что варп – это песня, Магнус. Это симфония, и я один желаю исполнить ее. Вот почему мы здесь.

Впереди подразделения флота Пожирателей Миров начали расходиться, лишаясь всякого подобия слаженности. Радужки глаз Лоргара были мягкого золотисто-коричневого цвета, где-то посередине между оттенками янтаря и земли. Он бесстрастно наблюдал, не выглядя ни удивленным, ни встревоженным. Если уж на то пошло, казалось, что примарх очарован разворачивающимся беспорядком. Корабли Несущих Слово, напротив, двигались плавным и непринужденным строем.

– Варп – это не песня. Я опасаюсь за твой рассудок, Лоргар.

Вся базилика погрузилась во мрак, когда они прошли под месяцем Пилы, единственной луны Арматуры. Покрытая миллионом огней кузниц и фабрик и отравленная смогом громада заслонила идиллическое солнце. Памятник человеческой промышленности затмил свет. Божественные черты Лоргара потемнели в разрастающейся тени.

– Могу представить, Магнус, однако ты всегда обладал талантом столь беззаботно критиковать других за те грехи, которые есть и у тебя.

Лицо Магнуса скривилось в широкой фальшивой улыбке.

– Это опять твое чрезмерно живое воображение.

Лоргар сделал шаг к брату. Ранее бывшие теплыми глаза теперь стали холоднее, чем пирит.

– Скажи-ка мне, братец, чей Легион заперт в Великом Оке и вырождается до состояния червей, пока бог Перемен смеется в бесконечность? Скажи, чье материальное тело переломил об колено Леман Русс из-за того, что этот кто-то в последний момент решил все же не принимать кару, как подобает послушному сыну? Ты не стал драться, но не сдался и не покорился. Вместо этого ты впустую растратил свой Легион и труд всей своей жизни, совершив малодушную капитуляцию. Думаешь, моими действиями движет безумие? Посмотри на собственные прегрешения, лицемер. И посмотри на своих сынов, пока от них еще хоть что-то осталось.

Он покачал головой, наслаждаясь своей речью.

– Помяни мои слова, Магнус, если ты вскоре не начнешь действовать, твой Легион и то, над созданием чего ты так усердно трудился, обратится в прах.

– Мой Легион… – лицо Магнуса исказилось от нарастающей злости, – загнали в угол. Мои Тысяча Сынов погибли из-за твоего вероломства, из-за яда, который ты нашептал в уши Гора, чтобы начать это сумасшествие. Он утверждает, что это его восстание, однако мы оба знаем, что первое сердце, обратившееся к предательству, бьется в твоей груди.

Лоргар вновь рассмеялся с неподдельным удовольствием.

– Видишь? Вина всегда лежит на ком-то из нас, негодяев. Но никогда на тебе, заключившем неправильные сделки с теми богами, саму реальность которых ты отрицаешь!

Пергаменты на броне Лоргара затрепетали на внезапном ветру, вызванном гневом Магнуса. Несущий Слово продолжал спокойно стоять, и от его безмятежной улыбки у брата кипела кровь. Кожа чародея задрожала, под ней начали извиваться жуки, а на медной плоти заплясали колдовские молнии. Магнус пришел в движение, его тело складывалось из самого воздуха, образуясь из яда по ту сторону реальности. Злоба привела его к настоящему воплощению.

– Довольно, Лоргар.

Лоргар кивнул.

– Да. У меня нет желания обмениваться оскорблениями. Все мы совершаем ошибки, важно то, как мы справляемся с их последствиями, – он указал на окружавший флагман флот. Как обычно, корабли Пожирателей Миров отказались от построения армады ради более агрессивного штурма в авангарде. За прошедший после Исствана год Лоргар понемногу отказался от попыток сдерживать независимость XII Легиона. Их невозможно было обуздать, даже ради их же блага.

– Смотри, – произнес он.

– Не уверен, что хочу видеть, как два Легиона гибнут в небесах над Арматурой.

Лоргар не встречался с ним взглядом.

– Поверь мне, – сказал он. – Хоть раз, Магнус. Поверь. Через считанные минуты оба Легиона совершат высадку.

Несущий Слово прикрыл глаза и воздел руки – дирижер перед оркестром в краткие и напряженные мгновения, пока не грянула первая нота.

– Варп – это действительно песня, брат. Позволь исполнить тебе куплет.

Слово «флот» было не вполне верным. На самом деле в безмолвном небе к Арматуре с грохотом двигалась армада: многие дюжины кораблей, но при этом лишь малая доля мощи двух Легионов.

Арматура вращалась в сердце совершенной империи Жиллимана. Она не была ни самоцветом в короне, на что претендовал Макрагг, ни будущей столицей, в которую грозил превратиться Калт, однако имела такое же значение и гораздо большее население. Если свести весь Ультрамар к примитивной метафоре, то Макрагг был бьющимся сердцем звездного королевства, а Калт – его душой, символом сверкающего будущего, ныне преданным огню. Арматура являлась военным миром, который питал другие планеты, как костный мозг снабжает тело кровью. Она питала Легион рекрутами, питала пустоту возрождающимися в доках поврежденными кораблями, питала Империум надеждой, что крупнейший Легион вечно останется таковым. Даже если бы от XIII-го остался один-единственный воин, Легион продолжил бы жить, пока в ночи вращается Арматура.

Ее ближняя орбита служила домом громадным верфям, населенным тысячами и тысячами рабочих, сервиторов, архимехов, машинных провидцев, рабов, слуг и технографистов. Чтобы вновь вдыхать жизнь в огромные боевые корабли Империума, требовалась целая армия людей, и здесь изо всех сил трудилось несколько миллионов. Над спокойной планетой плыли орбитальные бастионы с соединенными платформами и пастями доков. Они, словно насекомыми, кишели челноками, подъемниками, погрузчиками и буксирами. Покрытые рубцами от Великого крестового похода имперские звездолеты, ковыляя, прибывали сюда, а спустя несколько месяцев уходили идеальными и возрожденными.

Сверху и по ту сторону верфи располагалось первое концентрическое кольцо пустотной обороны. Вооруженные спутники и орудийные платформы щетинились турелями, здесь же были зафиксированы отдельные посадочные палубы для боевых машин.

Дальше начиналась настоящая защита: замки в небесах, огромные станции-крепости, у которых имелись собственные комплекты истребителей, а целые парапеты были заняты плазменными батареями, лазерной бортовой артиллерией и системами лэнс-излучателей для уничтожения кораблей.

Внешняя сфера сателлитов, находившаяся на самой высокой орбите, представляла собой тянувшееся во все стороны множество солнечных панелей, часовых механизмов и мозгов порабощенных сервиторов, и все это было подключено к обширным комплексам дальнобойных орудий.

Посередине этой крайней сферы ждал флот эвокатов. Легион собирался на Калте, однако военный мир XIII-го никогда нельзя было оставлять без прикрытия. Эвокаты состояли из нескольких тысяч Ультрадесантников, набранных в дюжине орденов и удостоенных высочайшей награды: наблюдать за работой Арматуры и обучением новых рекрутов, командовать имперским флотом, способным соперничать с любым другим.

Корабли совершали идеальные военные перемещения, казавшиеся красивыми даже врагам. Эвокаты занимали оборонительный порядок, а объединенная армада Несущих Слово и Пожирателей Миров перестраивалась для противодействия. Происходивший по всему полю боя переменчивый танец ничем не отличался от перегруппировки полков, маршировавших в эпохи древности.

Линкоры и крейсеры, фрегаты и эсминцы, сияющие синевой, серебром и золотом XIII Легиона, поднимались на защиту совершенной империи.

– Ты слышишь это? – спросил поглощенный чем-то Лоргар. – Слышишь?

Магнус наблюдал, как пустотные щиты «Завоевателя» озарились от первых убийственных лучей. Следы попаданий расширялись с маслянистым свечением нефти на воде. Пока флот стремился к неизбежной гибели, он ощутил… нечто. Казалось, будто сам мир задержал дыхание. Так был наэлектризован воздух Тизки перед бурей.

Несущий Слово запрокинул голову назад и закрыл глаза, давая лицу стать пестрым от цветных вспышек щитов «Завоевателя».

– Калт – это синкопированный фоновый ритм песни. Ритм под ритмом. Так много огня, так много горя. Так много боли, – он улыбнулся, не открывая глаз. – Страдание всегда питало варп непредсказуемыми пятнами и стигматами. Теперь мы познаем ценность контроля. Слышишь? Слышишь боль, которая будоражит волны? Слышишь их грохот, Магнус? Слышишь, как бьют эти черные волны, как громко взрывается миллион сердец, ритмично, словно барабаны на морозе?

Он поднял руки еще выше, жестикулируя с едва заметным удовольствием и направляя незримый хор.

– Потоки Моря Душ можно менять руками смертных, брат. Слушай. Слушай. Мы перестраиваем сам варп, Магнус, меняем его через боль. Мы переписываем песню.

Лоргар сделал трепещущий вдох и продолжил.

– Вот звездолет горит в атмосфере Латоны, и вопли обреченных душ отдаются в эмпиреях. А вот боевой корабль погружается в поверхность Уликсиды, копая собственную могилу и унося в посмертие сто тысяч вопящих душ. Слышишь, как они умирают, Магнус? Слышишь, как песня меняется одновременно с прекращением их существования?

Он смеялся, воздевая руку к небесам, плача и продолжая шептать.

– Каждая жизнь. Каждая смерть. Каждый крик боли на пылающих планетах делает тоньше пелену между реальностью и первоцарством. Называй его Аидом или Адом, Джаханнамом, Наракой или Преисподней. Называй варпом… называй как хочешь. Но я вывожу его на материальный план. На Калте родилась буря, Магнус. Я заставлю целый субсектор страдать так сильно, что завеса рухнет, и Пятьсот Миров погрузятся в варп.

Он, наконец, обернулся. Его глаза пылали сверхъестественной страстью.

– Скажи, что чувствуешь это. Скажи, что слышишь, как миллион, миллион демонов визжит и лает, отчаянно желая родиться на этих горящих мирах.

Магнус чувствовал это, чувствовал столь же реально, как ветер, который никогда уже не ощутил бы кожей. Тяга, уплотнение, вибрация по ту сторону материальной вселенной. Вместо эмоционального ощущения, описанного братом, колдун воспринимал все это с беспристрастной отвлеченностью, точно так же, как написанное на куске пергамента уравнение, которое просит решения. В своем безумии Лоргар не просто нарушал естественный порядок. Он переписывал мировой закон.

– Ты не можешь уничтожить Арматуру, – произнес Магнус. – Можешь рвать завесу между реальностью и нереальностью, как пожелаешь, Лоргар. Если угодно, можешь даже называть это песней. Твоей жизни все равно отмерены минуты.

Флот сверху и вокруг них действительно начал снижаться. Когда «Фиделитас Лекс» получил первое попадание, освещение на многочисленных палубах мигнуло раз, другой, а затем успокоилось. Лоргар снова обратил глаза к черному небу.

– Чтобы сломить Арматуру, нам понадобится корабль, который поспорит со всем, что когда-либо создавало человечество, – он выглядел задумчивым, с рассеянным взглядом водя кончиками пальцев по священному тексту, вытатуированному на щеке. – Знаешь, у нас такой был. Причуда Задкиэля, «Яростная бездна».

Магнус наблюдал, как объединенный флот начинает гореть.

– И что же с ней произошло?

– О, – Лоргар покачал головой, снова сосредотачиваясь. – Погибла несколько дней назад, почти в тот же момент, когда Кор Фаэрон ударил по Калту. Вероятно, тень ее остова до сих пор видна в небе Макрагга – памятник неудаче Несущих Слово. Очередная запись в оставшееся после Задкиэля наследие мелких идиотских выходок. Я ему говорил, что глупо атаковать Макрагг, но он так стремился покрыть себя славой и всегда слушал только перешептывания об отмщении. Я сделал ему поблажку.

– Зачем ты ему позволил? Неужто твои сыновья настолько непослушны?

Лоргар снова рассмеялся, не обращая внимания на то, как вокруг него содрогается корабль.

– Неприятные слова в устах примарха, чьи дети не повинуются ему в важнейших вещах. Твой Легион не подставил горло беснующимся Волкам, как ты хотел, не так ли?

Магнус неохотно кивнул.

– Даже если так. Твой флот гибнет, брат. Что ты будешь делать без «Яростной бездны»?

Лоргар перевел взгляд обратно на охваченные битвой небеса.

– Вот это я и имел в виду, когда сказал, что ты нас недооценил, Магнус. Для тебя эта война стала чем-то ошеломительным и новым. Но я это планировал половину столетия. Я провел четверть Великого крестового похода, готовясь к моменту, когда унылое стремление нашего отца к выдающимся владениям закончится, и начнется подлинная священная война.

Колдун сглотнул, ощущая нарастающее давление, с которым нечто напирало на реальность из буйства варпа. Там что-то было, и оно вот-вот должно было появиться.

– Аа! Теперь ты слышишь песню, – сказал Лоргар. Его смех эхом разнесся по базилике. – Наконец-то ты слышишь ритм. Но нам нужно больше контроля. Так что мы призываем новые инструменты, чтобы оживить хор.

Лоргар выдохнул, указывая в глубины пустоты за Арматурой. Реальность раскрылась. Хотя призрачное воплощение Магнуса и было лишено подобных слабостей, инстинкт вынудил его прикрыть глаз. В пространстве, далеко от обоих сходящихся флотов, образовался варп-разлом. Через него что-то двигалось. Что-то громадное: трезубец из темного металла, который колдун мгновенно узнал.

Со скрежетом входивший в реальность корабль был копией сраженного колосса, о котором говорил Лоргар. На его спине вздымался город из монастырей и соборов, обладавший почтительностью когтистых рук, изваянных, чтобы вцепиться в звезды. Большая часть имперских боевых кораблей выглядела как копья решимости, покрытой зубчатыми стенами, и мощи с хребтами из железа, но этот был крепостью в космосе, простирающейся на огромном трезубце. Центральное острие служило сердцевиной корабля: у кормы оно было широким и покрытым массивными двигателями, и постепенно сужалось к носу, где образовывало остроконечный таран размером с малый звездолет. Прилегающие зубцы образовывали меньшие по размеру крылья-клинки, каждое из которых было покрыто наростами бортовых орудий и пушечных батарей.

Если бы кто-то облек понятие злобы в железо и отправил странствовать среди звезд, вероятно, получилось бы близко к облику того, что в этот миг врывалось обратно в реальность. Это во всех отношениях была переродившаяся «Яростная бездна».

– Это, – улыбнулся Лоргар, – «Благословенная Леди».

Магнус сделал ненужный выдох, наблюдая, как корабль, слишком большой, чтобы существовать, вышел из раны в материальную вселенную. Он с легкостью затмевал даже флагманы типа «Глориана» объединенного флота Легионов, туманные отростки варпа хлестали по его шпилям, визжа в тишине и явно не желая отпускать корабль назад в реальность.

– Так ты построил два, – выдохнул колдун.

– О нет, – Лоргар даже не открыл глаза. Он поднял руку, указывая в пустоту, где звезды перечеркнула очередная щель в варп. – Я построил три.