Истории о войне всегда забывали об одной вещи – пыли. Кхарн быстро об этом узнал, и урок не покинул его с годами. Даже когда два человека вскидывали ногами песок гладиаторской арены, это отвлекало. На открытой равнине две армии численностью по нескольку тысяч человек так насыщали воздух, что им можно было подавиться. Если же еще раз увеличить масштабы, то после нескольких сотен тысяч участвующих в противоборстве воинов солнце будет оставаться тусклым еще день после окончания битвы.

Однако реалии наступательной войны редко попадали в саги. Во всех историях, что он слыхал – особенно в ужасающих диатрибах летописцев – сражение сводилось к тому, что горстка героев скрещивала клинки в лучах солнца, а безымянные подчиненные наблюдали, застыв в благоговении.

Чтобы заставить Кхарна поежиться, требовались немалые усилия, однако военная поэзия неизменно справлялась с этой задачей.

Прорыв двух Легионов через город затмевал собой все. Танковые двигатели выпускали выхлопы в виде пахнущего нефтью смога. Десантно-штурмовые корабли с ревом опускались на жарком мареве и воздушных потоках, а подбитые падали с неба, разбивались, и их пылающие остовы катились по земле. Шагавшие по улицам титаны в равной мере испускали огонь и дым – загрязнение от этих ран десятикратно увеличивалось, когда одна из колоссальных боевых машин, наконец, гибла.

Десятки тысяч солдат перемалывали подошвами рокрит и землю, последние остатки жилых башен выбрасывали в воздух свое пыльное содержимое, разваливаясь на части – все это добавлялось к пелене.

Каждый упавший шпиль, каждый рухнувший монумент, каждый разбитый бункер выпускали во все стороны облака удушливого праха.

Одно дело сражаться в разрушенном городе, но сражаться во время разрушения города – совсем другое. Видимость стала мифом. Ее просто не было.

В былые эпохи, когда пределом человеческой способности воевать друг с другом являлись бронзовые мечи, конные разведчики прорывались сквозь пыльные облака на поле сражения, чтобы передавать информацию и приказы между офицерами, полки которых слепли в самой гуще. Это была еще одна правда, которая редко сохранялась для архивов.

С тех дней древности война прошла длинный, длинный путь. Умение человечества биться вслепую – нет. Ретинальный дисплей Кхарна реагировал на его раздражение, автоматически переключая зрительные фильтры. Половина города пылала, и термальное зрение давало бесполезное смазанное пятно цветов, которые вызывали головную боль. Ориентирование по эхолокационному ауспику становилось ненадежным при любых атмосферных помехах, а плотные облака твердых частиц в сочетании с горящими повсюду вокруг зданиями определенно можно было считать неблагоприятными условиями.

Он не переставал бежать. Он уже не представлял, где находится, но не переставал бежать. Когда сомневаешься, двигайся вперед. Старая пословица снова вызвала у него ухмылку.

Кхарн вспомнил посадку. Вызывающее скрежет зубов снижение в темном нутре «Клешни ужаса» и последующий взрыв солнечного света, когда двери капсулы распахнулись. Он вспомнил первый бросок вглубь города, извлечение оружия и ощущение осиных укусов от огня лазганов, неспособных пробить броню. Они приземлились в казарменном районе, среди окопавшихся батальонов гвардии Арматурской академии. Юные воины, которые проходили процедуры, чтобы стать Ультрадесантниками, а также толпы дисциплинированных солдат в форме, гордых служить XIII Легиону.

Проклятый Жиллиман и его империя внутри империи. Арматура, военный мир, была всего лишь одной из планет Пятисот Миров. Как одному человеку удалось собрать такие громадные армии? Как один Легион управлял такой мощью?

Он знал ответ, каким бы неприятным тот ни был. Это был талант несломленного примарха. Работа совершенного гения, лишенного гнета машины боли. Пока Лоргар тратил время на тайны эфира, а Ангрон ощущал вкус крови из-за отказывающего разума, Жиллиман из Ультрадесанта переделал целый субсектор согласно имперскому идеалу. Такое не удавалось даже Гору.

Раздраженные размышления прервал заряд болтера, который ударил в нагрудник и превратил поступь в сбивчивое пошатывание. Кхарн взревел, не осознавая этого – инстинктивное выражение боли, буравящей затылок – и врезался в первый взвод гвардии Академии, который удерживал баррикаду в конце дороги. Их предводитель-эвокат сражался энергетическим гладием, показав себя превосходным мечником. Он продержался девять секунд прежде чем рухнул, и его внутренности окрасили камни проспекта красным.

Здесь город еще стоял. У пыли не было возможности заслонить собой все под солнцем.

Довольно скоро это изменилось. Прошли считанные часы, и городской ландшафт задохнулся. Теперь он потерял Каргоса, Эску и всех остальных, оказавшись в одиночестве посреди гибнущего города, где-то за вражеской линией фронта. Он помнил, как гвардия Академии дрогнула; помнил, как гнал их, ощущая на языке густую слюну, и с хрустом вгонял топор в в спины бегущих, а Гвозди тикали все горячее, заливая зрение красным. Больше он ничего не помнил до тех пор, пока не пришел в себя несколько минут назад.

Из дыма выплыли тени, которые превратились в фигуры, в воинов, облаченных в доспехи такого же синего цвета, как небо Терры на рассвете. Кхарн не замедлился. Он прошел сквозь них с ревущим хохотом и раздирающими клинками, слюна образовала нитки между зубов. Подошвы стучали по рокритовой дороге.

– Лотара, – передал он по воксу.

В потрескивающем и покрытом помехами гололитическом окне справа от системы целеуказания возникло ее пульсирующее изображение, только плечи и голова. Длинные волосы, как обычно, были убраны от лица и связаны в хвостик. Она была показана в профиль, поскольку система захвата изображения находилась сбоку от трона.

– Кхарн? – голос звучал, словно жужжание, работающий с перебоями вокс был безжалостен к качеству передачи. Обычно размеренная шпилевая манера выражаться превращалась в кашу. – Вы улыбаетесь?

– Дайте мне картинку с орбиты, флаг-капитан.

– Как пожелаете, хотя там особо не на что смотреть. Все же, что вы там внизу делаете? Город утопает в пыли. Бардак даже по вашим неопрятным меркам.

По обе стороны от мерцающего ретинального дисплея развернулись второстепенные зрительные окна. На каждом был вид города сверху, заслоненный облаками удушливого дыма. На самом верху пепельного облака торчали вершины башен, но ландшафт безнадежно терялся.

– Вам следовало дать мне разбомбить город с орбиты. – добавила Лотара. – Уверена, что два королевских корабля Несущих Слово с удовольствием сделали бы то же самое. Вы сидели в своей маленькой десантной капсуле и так и не увидели их размеров. Впечатляющее зрелище.

Улыбка Кхарна была опасно близка к ухмылке.

– Вы смеетесь надо мной и моими людьми, флаг-капитан, но мы, по крайней мере, знаем, когда враг действительно мертв. Это мы заканчиваем бой.

Он подошел к погибшему танку, неподвижные и безмолвные очертания которого возникли из удушливой пыли. Ретинальный дисплей зафиксировался на нем, изливая поток данных, видеть которые Кхарну не было необходимости. Доспех типа «Максимус» представлял собой чудо технологии, но авточувства приходилось долго настраивать, чтобы они соответствовали личным предпочтениям воина. Можно подумать, его волновало, какой мир-кузница штамповал каждую ходовую часть «Носорога». Можно подумать, его волновала плотность сплавов, из которых состоял корпус, и их отличие от прочих на долю процента.

На закрытых дверях подбитого танка располагалась огромная эмблема XIII-го. Он попытался расслышать что-либо внутри, но когда вокруг рушился город, это всегда было безнадежно. Вместо этого он постучал по броне машины лезвием цепного топора.

– Тук-тук.

Ответом изнутри стала тишина, никакого веселья. Вместо того, чтобы карабкаться по покатым бортам, он плавным прыжком вскочил на крышу. Обе подошвы ударили по ней с раскатистым лязгом. Было бы нелепо надеяться, будто более высокая позиция улучшит обзор, но ему все равно хотелось попробовать.

Он снова бросил взгляд на бесполезные орбитальные изображения, которые прокручивались на левой глазной линзе.

– Усилители? – напомнил он.

– Мои сервиторы работают над очисткой поступающих пиктов, – изображение Лотары затряслось сильнее, чем при помехах. – Знаете, мы и сами тут заняты.

Кхарн присел над закрытой башенкой.

– Очень хорошо. Наслаждайтесь своей маленькой стычкой в пустоте, флаг-капитан.

Она повернула голову и ухмыльнулась прямо в видеоприемник.

– А вы наслаждайтесь, продираясь через грязь, Кхарн. Такой неэлегантный способ воевать, – ее изображение отключилось, забрав с собой бесполезные орбитальные данные.

Кхарн уже собирался вскрыть башенку, когда на глазных линзах замигала другая руна. Именная.

– Скане?

– Капитан, – немедленно последовал ответ вместе с хоровым драконьим воем. Двигатели. Турбины слишком нагреты, работают чересчур долго. Аугметические голосовые связки не лишали речь Скане эмоций, но добавляли ко всем его словам булькающее потрескивание.

– Вы только что вошли в зону досягаемости вокса. Единственный мой контакт за последние семь минут был с кораблем.

– Да, тут внизу все прямо-таки трещит, – передал в ответ Скане. – Где вы?

– Не знаю, – секундная пауза. – Когда мы разбили гвардию Академии, я преследовал выживших в авангарде.

– Гвозди? – спросил Скане.

– Гвозди взяли верх, – подтвердил Кхарн, зная, что это все объяснит.

– Ясно. Мы не можем вас отследить, наш ауспик уже отключился.

Ну, разумеется. Из всех его отделений первыми на связь вышли разрушители. Те, чье оружие лишало эффективности более капризное оборудование. Аргел Тал нередко говорил, что у судьбы злое чувство юмора. Кхарн ни на секунду в этом не сомневался.

– Подключи его к доспеху. Позаимствуй энергии, чтобы на секунду усилить локационную руну.

– Это никогда не работает, – пробормотал тот, но чуть громче сказал: «Есть, капитан».

Кхарн посмотрел на окрашенный синим корпус у себя под ногами. «Носорог» был неподвижен, двигатель безмолвствовал, но сканеры еще могли работать. Это наверняка будет проще, чем иметь дело с разрушителями и их убитой тех…

Чудо из чудес, именная руна Скане снова вспыхнула, на сей раз вместе с данными о дистанции и перемещении.

– Засек вас, – передал Скане. Кхарн уже снова бежал.

Лотара Саррин получила трон «Завоевателя» шесть лет назад, как раз перед своим тридцатилетием. Повышение сделало ее одним из самых молодых флаг-капитанов во всех экспедиционных флотах Императора, что в свою очередь привлекло внимание писак и имаджистов из ордена летописцев Терры. Они одолевали ее, следя за каждым шагом на протяжении того короткого периода, когда лорд Ангрон пускал такую публику на борт флагмана Пожирателей Миров. Когда они с позором отправились назад на Терру, не закончив свою работу – в сущности, они ее едва начали – официальные записи указывали в качестве причины отбытия «неприспособленность к войне в пустоте».

Космическая болезнь. Это была идея Кхарна, которую он изложил со своей обычной сухой хитростью, без улыбки.

Настоящая причина была довольно проста: они раздражали Лотару Саррин, и как следствие – раздражали Ангрона.

Примарх не обращал на них внимания до того момента, пока не услышал первую жалобу Лотары.На следующий же день их выслали обратно на Терру. Кхарн был одним из тех воинов, кому поручили вышвырнуть их с флагмана, не обращая внимания на протестующие вопли и размахивание имперскими лицензиями, которые, по их мнению, позволяли им остаться. Все было исполнено с достойным восхищения – и удивительным, учитывая, что это был за Легион – отсутствием кровопролития. Если уж на то пошло, Пожирателям Миров в первую очередь было весело.

В военном табеле Лотары, обильно исписанном плотным и неинтересным почерком сервиторов, пустыми архивными терминами сообщалось об образцовой храбрости, стойкости и терпеливости, со ссылками на ее частые переговоры и посредничество с примархом XII Легиона. Там также отмечались многочисленные медали и награды – ни одну из которых она не надевала без формальной необходимости, и большая их часть томилась на дне гардероба в ее постоянно неубранной личной каюте.

Любой, кто читал бы эти записи, также бы заметил разнообразные упоминания о рассудительности, похвальной тактической смекалке и логистическом таланте. Все очень дисциплинированно, как и следует ожидать от выдающегося капитана.

Единственное упоминание, которое имело для нее значение, было сформулировано так: «Удостоена XII Легионом уникального знака отличия за примечательную отвагу в ходе приведения к согласию миров, ранее принадлежавших звездному княжеству Ашул».

Эту награду она носила открыто и с гордостью. Кровавая Рука, красный отпечаток ладони на груди жесткой белой униформы. Как будто высокий филигранно украшенный трон из желтой меди уже не выделял ее среди прочих трехсот офицеров, трудившихся в стратегиуме.

Мостик «Завоевателя» представлял собой улей, где раздавались крики, бормотали сервиторы, а дежурные офицеры перекликались между постами. Лотара не обращала на это никакого внимания, зная по фоновому шуму, что экипаж делает свою работу. Она не отводила глаз от обзорного экрана окулуса и создаваемого им трехмерного тактического дисплея. В то же время она продолжала уверенно отдавать череду приказов в вокс-микрофон на вороте, барабаня кончиками пальцев по подлокотнику.

Война в пустоте шла хорошо. Она знала бы об этом даже с закрытыми глазами, учитывая тот невозможный обстрел, которому подвергали осажденную Арматуру оба сверхкорабля Несущих Слово, однако это было далеко не поспешное умозаключение.

Примарха не было на корабле, он сражался на планете внизу. Она имела возможность наилучшим образом минимизировать потери, а не посылать флот в очередную жестокую атаку лишь для того, чтобы нанести максимальный ущерб и отправить абордажные капсулы, не заботясь о том, чего это стоит людям и технике.

Такой уровень тактического изящества был редким удовольствием. Но и более сложным. Она привыкла драться грязно, как Легион, которому служила.

Она не лгала Кхарну – война на поверхности представляла собой сумятицу ужасающих масштабов. Лотара не переставала бросать взгляды на поступающие пикты, которые демонстрировали, что город утопает в собственном прахе. Она присутствовала на брифингах несколько недель назад, когда Ангрон потребовал высадиться на Арматуру и сокрушить планету изнутри. Ничего удивительного. Удивительным стал момент, когда лорд Лоргар Аврелиан из Несущих Слово кивнул, соглашаясь с Пожирателем Миров. На протяжении последнего года они пересекали Империум, разоряя попавшиеся на пути миры, несмотря на то, что Лоргар протестовал и требовал полным ходом двигаться к Ультрамару. И теперь, когда они, наконец, прибыли в сердце Ультрамара, казалось, что все ограничения развеяны на солнечном ветру.

Она в очередной раз глянула на пикт-трансляцию. На этот раз ее взгляд задержался на изображениях города. Лотара нахмурилась.

– Увеличить сектора восемь и пятнадцать, – приказала она одному из сервиторов, прикованных к консоли орбитального провидения.

– Повинуюсь.

Она медленно втянула воздух сквозь зубы, пристально всматриваясь в появляющиеся картинки.

– Они быстро и последовательно обрушивают здания, – сказала она. – Смотрите. Смотрите, как эти казармы падают строго по порядку. Это не из-за сражения. Должно быть, сооружения заминированы. Ультрадесантники уничтожают собственный город, чтобы похоронить наш Легион под щебнем.

Ивар Тобин, ее первый помощник, согласно кивнул.

– Похоже на то, капитан.

– Дай мне Ангрона, – сказала она ему. – Сейчас же.

– Есть, мэм, – он ушел выполнять ее требование. Чтобы добиться внимания занятого битвой примарха, потребовалось бы много терпения и твердости характера.

Лотара снова сконцентрировалась на пустотной войне, которая разворачивалась над Арматурой. Она вывела на четыре экрана передачу затуманенных из-за расстояния пиктов одного из новых сверхкораблей Несущих Слово. Создание было чудовищно прекрасным и настолько большим, что у нее захватывало дыхание, если она слишком долго смотрела. Человеческий разум обрабатывал детали урывками. Размеры сверхкорабля становились понятны лишь тогда, когда перед зубчатыми стенами «Благословенной Леди» проходил крейсер меньшего размера, и всякий раз при этом Лотара чувствовала, как у нее дергается желудок. Эта вещь была слишком громадной, чтобы быть настоящей.

Орбитальные сражения сами по себе были непростыми, в них были собственные методы и безумные мгновения. Война над планетой имела свойство разворачиваться на гораздо более короткой дистанции, чем многие величественные и причудливо безмятежные пустотные баталии. Драться на высокой орбите означало оказаться под носом у врага, и это замечательно подходило Лотаре. Она к такому привыкла. Пожирателям Миров нравилось брать вражеские корабли на абордаж, и это почти всегда значило сближение, где бы ни сражался «Завоеватель».

– Почему эта орудийная платформа еще не уничтожена? – спросила она, приподняв бровь. Будьте любезны, следуйте за «Венатор Ворена». Загоняйте его в пятидесятый квадрат, и дайте полный бортовой залп по этой платформе, когда будем проходить мимо нее.

Будучи всего двадцати трех лет от роду, третий помощник Фейд Халлертан был самым молодым в командном составе стратегиума.

– Капитан, так мы окажемся в опасной близости от трех крейсеров, которые сдерживают «Лекс», – произнес он.

Она щелкнула языком – у нее была такая привычка, когда она могла вот-вот выйти из себя. Фейд ошибался, поскольку она предвидела, что приближающийся натиск другого крейсера Несущих Слово и его эскадры фрегатов вынудит три крейсера Ультрадесанта отступить и перегруппироваться для очередной атаки, если только у них не возникнет внезапного желания быть протараненными или обездвиженными близким разрывающим огнем. Их логичный тактический отход даст ей необходимое место. Чтобы понять это по мерцающему танцу именных рун кораблей, которые собирались и кружились на тактическом дисплее, ей потребовалось полсекунды.

Она знала, что у него есть другие идеи, и они будут вполне приемлемы. Однако Лотара разбиралась в игре лучше, чем кто бы то ни было.

– Посмотри в квадрат под «Лексом», на корабль Несущих Слово, который поднимается на помощь. Вот поэтому ты неправ. Перед тем, как перегруппироваться для второй атаки на «Лекс», Ультрадесант отступит выше и дальше.

– Вижу, мэм. Но если…

– Как мне кажется, – прервала она с улыбкой, – в мои обязанности не входит объяснение, почему мой приказ главнее твоих идей. Тебе следует самостоятельно понимать причины. А теперь делай, как я говорю, лейтенант.

Она произнесла «лефтенант», всегда оставаясь уроженкой шпиля.

Он вздрогнул, и несколько тактических альтернатив, которые он уже собирался предложить, засохли у него на языке.

– Есть, мэм.

Ивар Тобин – седеющий суровый профессионал до мозга костей – вернулся к ее трону.

– Примарх ответил на ваш вокс-вызов, мэм.

– Ну что ж. Этот день полон чудес.

Лотара откинулась назад, когда корабль затрясся: компенсаторы инерции боролись с резким поворотом. Нажав пару клавиш на подлокотнике, она активировала генератор персонального гололита. Перед троном появилось изображение Ангрона – огромное, искаженное и бледное, но это, несомненно, был примарх. С его топоров стекала бесцветная кровь, но гололитические капли исчезали, касаясь палубы.

– Чего ты хочешь, капитан? – одну сторону лица уродовал болезненный тик, другая обмякла в безрадостном оскале. Ей не требовалось спрашивать, больно ли ему. Ангрону всегда было больно.

– Донесения о потерях нападения на поверхности выглядят довольно неприятно. Что там внизу творится?

– Эвокаты. – изображение Ангрона исказилось так, что почти исчезло, а затем вновь вернулось к зернистому виду. – И с ними еще Легио титанов. Прости, если мы умиротворяем планету не так быстро, как бы тебе хотелось, Лотара.

– Не ведите себя, как ребенок, мой повелитель.

– Я никому не повелитель, и мне начинает надоедать тебе об этом говорить. Ты всегда ведешь себя со мной очень смело, когда я на расстоянии нескольких тысяч километров, капитан.

– Я знаю, сир, – она сцепила пальцы, на мгновение отвлекшись на повторную дрожь корабля вокруг. Проходившие мимо кормы фрегаты целились в двигательные палубы «Завоевателя», но мало чего добивались.

– Как мой корабль? – спросил Ангрон, сплюнув кровью на каменистую землю.

– Мой корабль в порядке, – отозвалась она. – Сколько эвокатов на поверхности?

Колосс издал ворчание, приподняв топор жестом, который мог бы быть божественным пожатием плечами.

– Много. Все. Не знаю, – теперь он смотрел в другую сторону, начиная изучать разрушенный город через плечо. У нее оставалось мало времени, скоро Гвозди должны были взять над ним верх.

– Перекрестки в центре, где сходятся основные проспекты. Похоже, Ультрадесант подготовил здания к подрыву. Будьте осторожны, продвигаясь в город, сир.

– Ты слишком много беспокоишься, капитан.

Она снова щелкнула языком.

– Сир, разве не совершенно логично, что в случае вторжения военный мир будет готов к любым событиям? Хотя бы подумайте о том, чтобы продвигаться вместе с Несущими Слово и отправить разведчиков вперед для подтверждения того, что я вижу.

– Драгоценные Носители Слова моего брата шипят свои скучные молитвы, медленно маршируя по улицам. Война закончится, прежде чем их болтеры пропоют хотя бы раз.

Она изо всех сил набралась терпения.

– Может быть, вы хотя бы хотите, чтобы я атаковала отсюда фабрики Легио титанов?

– Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое, капитан, – Ангрон обернулся к ней. Его плотно зажмуренный левый глаз подрагивал, реагируя на спазмы, которые дергали уголок губ. Непроизвольная улыбка обнажила имплантированные железные зубы с одной стороны. – Стреляй, куда хочешь, но хватит ныть мне об этом.

Расстояние не лишало примарха грубого и дикого великолепия. Он был изуродованным громадным созданием с покрытой швами плотью, испытывающим спазмы боли. Лотаре доводилось видеть лишь двух примархов, однако вопреки легенде, будто каждый из них создан по образу Императора, Лоргар и Ангрон не могли бы отличаться друг от друга еще сильнее. Лицу первого было место на старинных монетах, а его голос вызывал у нее мысли о теплом меде. Второй являл собой статую ангела, оскверненную сотней клинков и брошенную под дождем. Ангрон был изодранной кожей и ревом клятв поверх средоточия плотных кровеносных сосудов и мяса мускулов.

Какой бы эстетический замысел не существовал при его создании, он давно сгинул. Об этом позаботились время и война. Если бы не вмешательство судьбы, Ангрон мог бы вырасти столь же красивым, как его братья Лоргар, Сангвиний и, быть может, даже Фулгрим – но судьба никогда не была ничьим безмолвным союзником.

Искаженный гололитический образ примарха заколыхался, когда пустотные щиты корабля приняли на себя очередной обстрел.

– Как идет сражение в пустоте? – спросил Ангрон. Она знала, что ему не нужны подробности, и что его хрупкий изуродованный разум не удержит их, даже если попытается. По белому подбородку уже бежал ручеек серой крови. Очередное кровотечение из носа.

– Мы еще здесь, – произнесла она.

– Хорошо. Продолжай в том же духе, – он повернулся к ней спиной, изображение мигнуло и, наконец, исчезло.

– Это плохо, – подумала она вслух. – Очень плохо.

– Мэм? – спросил Тобин.

– Кхарн прав насчет примарха, – она снова развернула свой трон к войне в пустоте. – Ему становится хуже.

Восстановив вокс, Кхарн потратил несколько минут на скрупулезное общение с сержантами, координируя передвижения нескольких отделений, которые не поддались Гвоздям. Как оказалось, таких было очень мало.

Эска никогда не поддавался. Рапорт кодиция был кратким и ясным, тот отлично знал, что именно такие предпочитает Кхарн. Он мало что мог сообщить помимо того, что самый яростный бой шел на перекрестках проспектов. Там было самое мощное сопротивление Ультрадесанта и гвардии Академии, они обороняли крепости-казармы, полные защитных турелей.

Скане продолжал приближаться, он был одним из немногих, кто сохранял спокойствие в бою. Однако Кхарн обнаружил Несущих Слово раньше, чем брата.

Годовой союз принес мало ощутимых плодов. Всего несколько недель назад Легионы чуть не дошли до схватки – оба флота висели в глубоком космосе, выдвинув орудия и зарядив абордажные капсулы в пусковые шахты. Помимо этого несостоявшегося предательства, которому помешало лишь то, что Лоргар с Ангроном обнаружили флот ксеносов, который можно было уничтожить, отношения между Легионами считались относительно дружескими, если воины не плевали друг на друга на совещаниях перед миссиями.

Отделение Несущих Слово стояло полукругом вокруг одного из своих боевых танков. Они пылко пели хором, что звучало омерзительно похоже на молитву. Разумеется, на колхидском. Несущие Слово нечасто снисходили до низкого готика, даже с братским Легионом. Очередное яблоко раздора.

Молитвенное бормотание прекратилось, когда Кхарн приблизился.

– Капитан, – поприветствовал его один из них. Позади сержанта к корпусу танка были в распятом положении привязаны трое изуродованных Ультрадесантников. Руки и грудь воинов были пробиты железными шипами, которые удерживали их на месте. Все трое легионеров XIII-го еще подергивались и сопротивлялись – даже тот, которому шип пронзил горло. Было сложно не восхититься подобным упорством.

Кхарн поднял топор и указал на распятых Ультрадесантников.

– У вас действительно есть время на это надругательство? – он удержался от снисходительности в голосе. Почти что.

Сержант Несущих Слово, закованный в новое багряное облачение их Легиона, закрыл священную книгу, которую читал вслух своим людям. Страницы тома сошлись с тихим стуком, книга упала и повисла на короткой цепи, пристегнутой к поясу воина.

– Похоже, у тебя есть время убегать в пыль и терять своих людей, Пожиратель Миров.

Кхарн ощутил, как в затылочной части мозга начали тикать Гвозди Мясника. От получаемых из черепа сбоящих сигналов кончики пальцев напряглись, и он непроизвольно вдавил активатор цепного топора, заставив зубья пилы с визгом перемалывать воздух. Несущие Слово крепче сжали болтеры, однако никак не проявили враждебность в открытую.

– Следи за словами, – предостерег Кхарн. – Возвращайтесь в бой, все вы. Здесь вы вряд ли обеспечите победу.

Сержант с серебристым лицевым щитком на красном шлеме на мгновение оглянулся на истерзанных Ультрадесантников.

– Это священный ритуал. Мы не подчиняемся твоим приказам, центурион.

– И все же, – отозвался Кхарн, улыбаясь по ту сторону лицевого щитка, – на этот раз подчинитесь.

Его слова подчеркнул приближающийся визг перегретых двигателей прыжковых ранцев. Первым приземлился Скане, который на бегу коснулся земли, проскользил по ней и остановился возле капитана. Остальные разрушители спустились неровным строем. Их оружие находилось в кобурах, о броню гремели перевязи с радиационными гранатами.

– Проблема, капитан? – поинтересовался Скане. Пыльный ветер с галькой застучал по опаленному керамиту. Единственным цветным пятном на доспехе были злобные красные линзы глаз. В остальном он и его братья могли бы быть тенями, рожденными из пепла – призраками воинов, погибших в огне.

Кхарн не ответил. Он не отрывал взгляда от сержанта Несущих Слово.

– Возвращайтесь в бой.

Кхарн, восьмой капитан Пожирателей Миров

Вдалеке, издавая характерный грохот гибели архитектуры, рушились здания.

– Да, сэр, – наконец, произнес офицер Несущих Слово.

Восьмой капитан XII Легиона оставил Несущих Слово возле их «Лендрейдера». Разрушители последовали за ним.

– Заводите друзей, сэр? – спросил Скане на награкали, полностью состоящем из гортанного ворчания.

– Говори на готике, – отозвался Кхарн. – Старайся действовать слаженно, пусть даже Несущие Слово отказываются поступать так же.

Составной ворот Скане издал тихий визг, когда воин повернулся, чтобы посмотреть на капитана.

– Я бы не стал мочиться на Несущего Слово даже если бы он горел. Думаете, меня волнует, какими игрушками они пользуются в своей суете?

– Просто делай, как я прошу, Скане.

Разрушитель пожал плечами.

– Разумеется, сэр.

– Докладывай, – поторопил его Кхарн.

Он услышал, как Скане усмехнулся по ту сторону обгоревшего лицевого щитка.

– Вам это не понравится, сэр.

Кхарн подавил желание вздохнуть.

-Где Ангрон?

– Никто точно не знает. Он поддался Гвоздям после того, как мы заняли перекресток Критика полчаса назад. Последним было сообщение Делваруса. Он говорит, что видел, как примарх пожирал мертвых врагов.

– Скажи, что это шутка.

Скане еще раз пожал плечами.

Возможно, Лотара была права. Возможно, следовало дать ей просто разнести Арматуру в пыль бомбардировкой.

– Почему Делварус здесь?

– Похоже, Лотара позволила ему ускользнуть с привязи. Пока в небе эта суматоха, флагман вряд ли кто-то возьмет на абордаж.

Кхарн отмахнулся.

– Мне нужно попасть на передовую, – сказал он. – Кто-то должен скоординировать наступление с Легио Аудакс. Проклятье, я даже не знаю, побеждаем ли мы.

– Это я вам могу сказать, сэр, – откликнулся Скане. – Мы совершенно точно не побеждаем.

Магнус наблюдал за охваченными войной небесами. Главным образом он смотрел, как «Благословенная Леди» и ее близнец «Трисагион» выставляют на посмешище орбитальную защиту Арматуры, разоружая один из самых укрепленных миров Империума все новыми обстрелами с завывающих и полыхающих орудийных палуб.

– Они тебе понадобятся у Терры, – тихо произнес он. Лоргар не ответил. Брат уже какое-то время ни на что не отвечал.

В сравнении с размерами и пропорциями кораблей все контрмеры казались устаревшими. Первый час ничто не могло пробить щиты. Ничто не смогло даже поцарапать их броню. Чтобы, наконец, прорвать щиты «Благословенной Леди», потребовалась суммарная огневая мощь боевой станции и двух орбитальных защитных платформ, а также самоубийственный таран имперского корабля «Стальное небо». Звездолет продолжил движение, не заботясь о тысячах гибнущих в одном из пылающих монастырей на его спине, поскольку их агония ничего не значила для полумиллионного экипажа.

Лоргар стоял на коленях в центре базилики, склонив голову в молитве. От одного этого зрелища у Магнуса по коже ползли мурашки. Несмотря на эфирную сущность его нового обличья, от некоторых инстинктов было сложно избавиться.

– Лоргар, – произнес он. В ответ брат продолжил шептать нечестивые и ошибочные обеты.

– Лоргар, – прорычал Магнус.

Несущий Слово поднял голову, на его расписанном тушью лице было выражение невероятной концентрации. Затем он моргнул, впервые за полчаса.

– Что-то не так, – Лоргар встал, и мозаичный пол потрескался у него под ногами. Он протянул руку к одной из сотни книжных полок, и булава крозиуса рассекла холодный воздух, оказавшись прямо у него в правом кулаке. – Скоро поговорим. До встречи, Магнус.

– Отправляешься на войну, брат? – спросил колдун.

– Я нужен на Арматуре, – отозвался Несущий Слово.

– Аа. Разве ты не хочешь уговорить меня сражаться? Ты ведь поэтому меня вызвал, не так ли?

Лоргар не обернулся.

– Мне известно твое решение, Магнус. Ты будешь стоять рядом с нами на Терре. Мне сказали об этом те боги, на нереальности которых ты настаиваешь.

Чародей отрицательно покачал головой.

– Скажи мне, что требует твоего присутствия на поверхности.

Лоргар закрепил свой трехрогий шлем на месте и ответил перед тем, как выйти из зала.

– Ангрон в беде.