Стрельников постучал в дверь Елены Евгеньевны, подгадав время, когда чаепитие только начиналось. На яркой цветной салфетке стояли чашки. Елена Евгеньевна стояла на правах хозяйки резала сыр.

Захватив конфеты и шампанское, Павел и зашел к главврачу собственно, только попрощаться. Непредвиденные обстоятельства требовали присутствия Стрельникова в Москве.

Людмила скользнула недовольным взглядом по Стрельникову. А потом, вспомнив, что она, по сути, хозяйка этого центра, спросила, как он находит центр. Вопрос прозвучал излишне требовательно. По тону и виду было понятно, что ей совершенно не интересно мнение Стрельникова и спросила она только из вежливости.

— Ваш центр мне понравился, но лучше не попадать в такие заведения, — Стрельников постучал по двери, изображая суеверие. — А если серьезно, то — высший класс. Дом отдыха. Пансионат. Когда Агнесса Харитоновна мне рассказывала об условиях, я, честно говоря, не поверил. Старикам свойственно преувеличивать. Но все оказалось даже лучше, чем она говорила.

— Мы рады, что вам понравилось, — безразлично заметила Людмила.

— Я хочу еще предварительно оплатить месяц пребывания, а потом посмотрим.

Я думаю, что еще месяц могу дополнительно оплатить, что бы тетка прожила здесь еще месяц. А дальше видно будет.

Стрельников обернулся в сторону Елены Евгеньевны, дав понять, что отчет окончен.

— Конечно, никаких проблем с этим не будет. Ваша родственница может находиться здесь столько, сколько сочтете нужным. Но мы никого не удерживаем, — улыбнулась Елена Евгеньевна.

— Это вам к чаю, — вспомнил о презенте Стрельников.

Он нисколько не сомневался, что Елена пригласит его к столу. Правда на всякий случай, про запас, был еще и другой вариант развития событий. Но Елена Евгеньевна к появлению молодого, интересного мужчины отнеслись благосклонно. Атмосфера в кабинете оживилась. На столе появилась дополнительная чашка с сервиза, хранившегося за стеклом новомодного буфета и бокалы для шампанского.

— Скажите, ваш центр давно сотрудничает с Задонским?

Вопрос он поставил правильно, а главное вовремя. По сути, он ни кому из присутствующих дам не обращался, но кто — то должен ответить. После выпитого шампанского женщины расслабились. Людмила медленно допивала шампанское. Занятая своими мыслями, вопрос она пропустила мимо, давая понять, что никакого отношения к Задонскому не имеет. Да и вообще, кто такой Стрельников, чтобы отвечать на его вопросы? Собрался ехать, вот и ехал бы себе. Так нет, надо обязательно испортить обед.

— Ну,…пару лет. А что? — в голосе Елены Евгеньевны послышалось напряжение. Хмель вмиг прошел, и она внимательно посмотрела на Стрельникова.

— Это не мое дело, но показался он мне каким — то странным.

— И в чем же эта странность, если не секрет?

— Да какой там секрет. Я предложил ему спонсорскую помощь. Можно расценивать, как благодарность, что он обратил внимание на мою тетку. Я смотрю, ей здесь нравиться. Я сам как — то не подумал, что можно вот так хотя бы на время скрасить одиночество.

— А он, — Елена бесцеремонно перебила собеседника.

— Он? Да отказался он от моей спонсорской помощи и сказал, и что следующий месяц фонд тоже оплатил. Вот это мне и показалось странным. В наше время отказаться от денег можно только в том случае, если…

Стрельников собирался развивать свои страшные догадки и предположения, как с коридора донесся шум.

— Что это?

Елена Евгеньевна растерялась. Она, во чтобы — то не стало, хотела дослушать подозрения Стрельникова. Не известно, что он вынюхал в центре за неделю, но, сидеть сложа руки, когда в коридоре стало плохо пациенту, она не могла по определению.

— Павел, посидите минутку, я разберусь, что там случилось, и мы договорим.

— Пожалуй, я то же пойду. Дела.

Людмила безмятежно поставила бокал и направилась вслед за Евгенией.

Он быстро обошел рабочий стол Елены Евгеньевны, открыл верхний ящик справа и достал ключи. На связке было всего три. Один самый маленький, явно от почтового ящика, дальше следовал подлиннее — от квартиры, решил про себя Стрельников, третий ключ со звездчатыми вырезами на ребре, никак не подходил к Сашиному описанию. Он опять провел рукой по ящику и зацепил пальцами за брелок. Через пару секунд ключ, один за другим, втиснулись в мягкий пластик, лишив на нем четкий след.

Как и зачем оказалась на первом этаже Агнесса Харитоновна, никто не поинтересовался. Главное, ушиб, который получила женщина при падении, наделавший столько шума, был пустяковым. Не хватало еще в присутствии посторонних опростоволосится.

Когда Елена Евгеньевна вернулись, Стрельников с удовольствием допивал чай. Чай был действительно вкусный. Казалось, в центре только чай и был настоящим.

Стрельников, узнав причину шума, возвращаться к прерванному разговору не стал и справившись о состоянии тетки, направился в палату Агнессы Харитоновны. А потом и вовсе уехал в город.

Саша стояла у окна, молча наблюдая, как Стрельников разговаривал с охранником. Потом открылись ворота, и машина, мигнув фарами, медленно выехала со двора. Что — то очень важное она постоянно упускала из вида. Она начала перебирать в уме события последнего месяца.

Елена Евгеньевна чувствовала себя полноправной хозяйкой центра. В этом ничего плохого не было. Кто — то должен нести всю ответственность за работу и жизнь центра. От Ивана Андреевича она явно не зависела. Тогда от кого она зависела?

Людмила в центр приезжала почти каждый день. Дружили они между собой или только делали вид? Какие у них отношения? Вместе обедают, пьют чай. Людмила из того времени, что в центре, большую часть просиживает в кабинете главврача. Может Людмила распоряжаться центром? Теоретически может. Но не больше. Что бы провернуть такое дело надо иметь изощренный ум. Мозги у Людмилы были, но не такие, что бы осилить такое дело.

Оставался Задонский. Саша вспомнив бритоголового мужчину, слегка поежилась. Этот мог все: найти одиноких, состоятельных старушек, и организовать лечение за деньги фонда. Фонда никакого у Задонского не было, но ведь никто и не проверял. А деньги естественно у него были. Если допустить, что Стрельников прав в расчетах, то деньги, которые он платил за аренду центра, сущий пустяк.

От этих умозаключений Саша нисколько не стало легче. А ведь лекарство, вернее отрава, как — то попадала в центр. Допустим, это тоже все организовал Задонский. Но когда лекарство или то, что давалось под видом лекарства, принимали пациенты? Все назначения она помнила наизусть. Лекарства бабушки принимали свои, пожизненные, приписанные участковыми докторами. Здесь, конечно, докупались, но упаковки она проверяла сама. Ничего необычного не было. Стандартные заводские пластинки. Уколов никто не назначал. Тогда, как можно принимать лекарства и что бы она не заметила?

Саша включила компьютер, на котором раньше работал Сергей Николаевич. Даже не работал, а играл в свои войнушки. А может не только играл?

Саша опять вернулась к тому последнему дню, когда Сергей Николаевич был жив.

В саду, во время прогулки стало плохо его пациентке. И что дальше? Она сказала Сергею. Что же тогда было не так, как должно быть? Он быстро выбежал с ординаторской и она то же пошла на пост дежурной. Когда она вернулась в обратно, Сергей вынимал с принтера распечатанную стопку листов. Напечатать за время ее отсутствия он, естественно, не мог — времени не было. И пошел он с распечаткой к Елене. А утром его сбила машина с заляпанными номерами.

Саша открыла компьютер, на котором еще совсем недавно работал Сергей. Если он распечатал — значит, документы должны быть в какой — то из папок. Саша по — порядку начала открывать папки с английскими названьями компьютерных игр. Повезло ей только в предпоследней папке. Некоторые файлы оказались выписками из историй болезни, остальные — дневники. Последняя дата, проставленная на виртуальной бумаге Сергеем Николаевичем, была за день до его смерти. Может их и распечатал в тот день Сергей?

Между лопатками образовалось холодное пространство. Даже дышать стало трудно.

Наблюдения за пациентами Сергей Николаевич вел больше года. Она сразу же нашла знакомые фамилии с датами поступлениями. Вначале записи были короткие, потом симптомы описывались более подробно, состояние пациентов неуклонно ухудшалось с каждым днем. Дальше шел перечень лекарства, которые принимали пациентки, вплоть до самой смерти. Саша несколько раз перечитала перечень. Ничего не обычного в списке не было. Единственное, что роднило списки — витамины. Назначались они не сразу, а спустя неделю, а то и две. И в это время начиналось ухудшаться состояние. Сергей данный факт выделил жирным шрифтом.

Холод между лопаток незаметно отступил.

Вот, значит с какими бумагами пошел Сергей к Елене Евгеньевне. Да, после этого, наивно было б думать, что его не заставят замолчать…

От монитора Саша оторвалась, когда во двор заехала машина. Она подошла к окну. На улице охранник разговаривал Стрельниковым. Через пару минут он постучал в дверь ординаторской.

— Ключи получились, как родные. Осталось за малым. — Стрельников говорил ей все прямо в ухо, щекоча мочку. Стало тепло и спокойно. Она готова была так стоять с ним всю вечность.

— Елена уехала, я встретил ее машину. Саша, давай я сам поищу лекарство.

— Нет. Ты даже не представляешь как оно выглядит.

— А ты?

Саша, закрыла глаза и еще сильнее прижалась к Стрельникову. Что искать и где она точно знала. Она это уже видела.

Все дальнейшие события Саша помнила с трудом.

В подвале с крана со сбитой резьбой вначале сочилась вода, потом кто — то открыл кран на втором этаже и вода под напором, почувствовав свободу, побежала сильнее. И к тому времени, когда Стрельников с Агнессой Харитоновной вернулись с прогулки, в коридоре образовалась лужа. И началась суета…

Постовая медсестра побежала за охранником, нянечки бросились в подвал. Вслед за ними спустился Стрельников и перекрыл на время воду. Потом приехал сантехник и вскоре нарушенный покой в центре был восстановленный.

Этого времени было достаточно, что бы зайти в кабинет Елены, открыть сейф и с начатого флакона отлить лекарства.

У нее все получилось. Она везла в лабораторию лекарство.

Бабушка, я все сделала, как ты просила. Хотя ехала сюда не за этим. Я бежала от себя.

Мы часто бежим от решения проблемы. И подсознание, спасая нас, подбрасывает новые головоломки, находит новые более мелкие и менее значимые проблемы, вытесняя основную — нерешенную проблему. И будут проблемы преследовать до тех пор, пока человек не наберется силы, мужества, ответственности и не решит то, что должен решить.

Теперь слова профессора Дворниковой звучали по другому — они звучали конкретно для Саши. От осознания, что ей удалось решить свою главную проблему — найти мир в душе и жизнь принять такой как она есть. Не лучше, а именно такой. И не надо копаться и анализировать чувства Стрельникова к ней. Вот он рядом, за рулем машины. Он с ней. На всю жизнь.

— Паша, давай, по пути с больницы купим вино. Помнишь, ты мне обещал продолжение легенды?

Ночью ей снилась бабушка. Она сидела в кресле, сложив красивые руки на подлокотнике. Женщина улыбнулась одними губами. И еще она поняла, что это последняя встреча. Она пыталась, что еще сказать очень важное. Может, что отец идет на поправку или что мужчина, который сейчас спит возле нее — и есть мужчина всей ее жизни. Об нем можно говорить только самим близким людям. Но сколько в нее этих самих близких людей…

Будь счастлива с ним. Саша перевела взгляд со Стрельникова на кресло. Женщины нигде не было. И от того, что бабушка ушла, не простившись, ей стало вдруг одиноко.

В окно светило невероятно яркое солнце. Глазам стало больно от света. Саша хотела прикрыть их рукой и во сне толкнула Стрельникова от чего проснулась сама. Стрельников засопел во сне и повернулся на бок.