Небесный бродяга

Демченко Антон Витальевич

Часть шестая

Всё те же, всё то же

 

 

Глава 1

Кто сказал, что рожденный ползать летать не может?

На месте! Он все еще на месте. У меня от сердца отлегло, когда, заглянув на восьмой пирс, я увидел парящий меж двух высоких перронов «кит». Да, это не наш шлюп. Такой по «дорожке» в ангар не затащишь. Точнее, затащить-то можно, но вот как его разгружать? У него же только высота гондолы под полтора десятка метров.

А вот суетящиеся вокруг грузовых аппарелей матросы в характерной темно-зеленой форме – это плохо. Как и торчащий у сходней вахтенный.

Плохо, да. Но не смертельно. Было бы глупо думать, что капитан оставит свой «кит» без присмотра. Но зев, ведущий в гигантский объем трюма, и охраняемый вахтенным трап – не единственные способы проникнуть на борт «кита». Говорю как человек, излазивший не один десяток «китов» и каботажников.

Итак, что мы имеем? Дальний транспортный дирижабль «Солнце Велиграда», приписанный к одноименному порту, трехтысячник типа «Аквилон» лигурийской постройки… местный, можно сказать. Хм, в принципе ничего удивительного, после уничтожения парящих городов Венда и его китовых верфей, своих собственных «китов» у вендских компаний нет, приходится покупать за рубежом… Мм, я не о том. Экипаж – от сорока до восьмидесяти человек, считая восемь офицеров и карго-мастера… если верить справочнику Ллойда. Грузоподъемность – четыреста шестьдесят тонн, объем купола – семьсот тысяч кубометров. Здоровая дура, да. Но это все официоз и теория, а на практике… на практике подобный аппарат я видел на свалке и, помнится, потратил не один день на его исследование. Естественно, тогда меня не столько интересовала планировка его палуб, сколько возможность свинтить что-нибудь полезное, но… этот корабль я знаю, и знаю неплохо. А самое главное, я помню, как в него можно забраться, минуя грузовые аппарели трюмов и не поднимаясь по трапу для экипажа. Но для этого необходимо добраться до его днища. Именно там находятся технологические люки для техников ремонтных бригад.

Стараясь не высовываться на открытое пространство, я подошел к спуску, ведущему под перроны, и, осмотревшись, скользнул вниз по скобтрапу. И вновь вокруг железные «кишки» технических переходов, «подземная» часть парящего города во всей своей стальной целесообразности. Трубы, редкие светильники и неистребимый запах металла и смазки. И холод. Здесь ощутимо прохладнее, чем на пирсе или даже в ангаре, где был пришвартован «Резвый».

Миновав несколько поворотов, ориентируясь по заботливо установленным на каждом перекрестке указателям, я добрался до массивных стальных дверей с грозной табличкой: «Пирс № 8. Проход только для арт-техников 3‑го сектора». То, что нужно.

С натугой провернув колесо и отомкнув кремальеры, я толкнул тяжелую створку и, перешагнув комингс, оказался в обширном помещении под перронами. А вот и плоское днище «кита»… парит в метре над полом.

Оглядевшись по сторонам и прислушавшись для верности к Воздуху, я убедился, что, кроме меня, здесь больше никого нет, и направился к вздымающемуся в центре помещения корпусу дирижабля.

Отыскать на покрытой темной краской шершавой стенке задраенный люк оказалось не так просто, как мне казалось. Ничего удивительного, на свалке у близнеца этого дирижабля люк был выдран, что называется, с мясом, и там такой проблемы у меня не было. Но нашел, хотя и не так быстро, как хотелось бы. А вот с открытием проблем не возникло. Легкий удар ладонью над верхней кромкой люка привел к тому, что почти невесомая пластинка заслонки откинулась сама собой, открыв доступ к запорному рычагу. Поворот, щелчок, и люк размером метр на метр беззвучно распахнулся. Добро пожаловать, дескать. Добро… пожалую.

И ведь никакой охраны, просто удивительная беспечность. Помнится, в той жизни даже пассажир не мог попасть на рейс, не пройдя процедуры личного досмотра. А здесь… заходи кто хочет, бери что хочешь. Край непуганых идиотов, честное слово!

Задраив за собой люк, я принялся подниматься по высокому неудобному трапу, проложенному в узком пространстве меж основным корпусом и внутренними переборками дирижабля. Наверх, поближе к палубам… и к Хельге. Трюмы, как место возможного содержания дочери Мирона, я отбросил сразу, как только вспомнил ТТХ «Солнца Велиграда». У «китов» типа «Аквилон» трюмные отсеки не герметичны, и находиться там во время полета не лучшая идея для людей, заботящихся о своем здоровье.

Стоп! Я замер, не преодолев и половины пути до уровня палуб. Но ведь забота о здоровье Хельги не входит в интересы Гросса, это совершенно точно. Так? Так. А значит, прежде чем лезть на палубы, нужно обследовать трюмы. Я вздохнул и, развернувшись, принялся спускаться обратно к тамбуру у люка.

Честно говоря, если бы не привычка ползать по пыльным заброшенным переходам внутри раздолбанных дирижаблей, я бы здесь заплутал, и очень быстро. А так благодаря обширной практике я довольно быстро добрался до двери, ведущей в носовой трюм «кита», и осторожно ее открыл. По ушам тут же ударил гул голосов и шум, сопровождающий любую погрузку, точнее, их раскатистое эхо, гуляющее по огромному объему трюма.

М-да, придется здесь задержаться. Слишком много людей и суеты… Я огляделся по сторонам и, заметив принайтовленную неподалеку гигантскую катушку с кабелем, улыбнулся. А вот и место, где меня никто не найдет.

Чтобы незамеченным забраться в полый цилиндр высотой больше полутора метров, у меня ушло несколько минут. Удобно устроившись на дне, я прикрыл глаза и занялся поиском. Воздух послушно отозвался на мой призыв, и его незримые потоки заскользили по трюмам, собирая информацию.

Надо признать, удобным это место было первые минут пять, а потом… от сидения на холодном железном полу с поджатыми ногами все тело затекло, так что когда я через полчаса закончил исследование трюмов Воздухом и попытался разогнуться, из горла вырвался стон.

Открыл глаза… закрыл глаза. Разницы никакой. Не понял! А где свет?!

Я хотел было выпрямиться, но тут же треснулся обо что-то головой. Зашипев от боли, попытался нащупать преграду и… вздохнул. Кажется, пока я был занят, меня замуровали…

Ощупав руками деревянные доски, перекрывшие мне единственный путь наружу, я попытался сдвинуть груз, размещенный на бобине, но смог лишь чуть-чуть приподнять этот чертов ящик. А после небольшой проверки Воздухом выяснилось, что его со всех сторон подпирают точно такие же короба размерами полтора на полтора, окружившие мое убежище. И единственный способ убрать преграду – это вытолкнуть ее вверх, как пробку из бутылки. Хм… пробку, да?

Пока я пытался осознать всю глубину проблемы, шум снаружи стих, а потом пол под моими ногами еле ощутимо вздрогнул, и по трюму разнесся приглушенный расстоянием, но отчетливо слышимый шум заработавших паровых машин. Полетели…

Маска очутилась на моем лице едва ли не раньше, чем до меня дошло, что именно за грохот раздался где-то снаружи. Одновременно с шумом захлопнувшихся аппарелей я защелкнул фиксатор шланга и включил подачу воздушной смеси из спасбаллона. Можно было бы обойтись и собственными умениями в обращении с Воздухом, благо наблюдателей, которые могли бы увидеть мои возможности, здесь нет, но отвлекаться на контроль техники мне сейчас было совсем не с руки. Для того чтобы выбраться из западни, в которую я сам себя загнал, мне требовалось полное сосредоточение…

Воздух со свистом устремился ко мне, облегая тело, как перчатка, уплотняясь с каждым мгновением. Через минуту деревянные плашки бобины заскрипели и затрещали, так что пришлось немного ограничить объем своей волей. А еще через минуту ящик над моей головой дрогнул и медленно пошел вверх, удерживаясь на сформированном мною воздушном столбе. Вот показалась поначалу узкая, но быстро расширяющаяся полоса света. Я замер и, чуть поправив поток Воздуха, позволил ему поднять меня повыше. Дотянувшись ладонями до дна парящего над моей головой ящика, резко толкнул его в сторону, груз покачнулся и, словно на салазках скользнув по воздушной подушке, тяжело грохнулся на соседний ящик.

Получилось! Я выбрался! Облегченно вздохнув, я позволил Воздуху поднять меня еще выше и, сойдя на один из блокировавших пробку ящиков, отпустил стихию.

Устало помотав головой, уселся на принайтовленный груз и усмехнулся. Счастье, что мой ящик не было возможности закрепить как следует, иначе черта с два бы у меня получилось так просто выбраться из-под него.

Брр! Я передернул плечами от забравшегося под рубаху холода и, поднявшись на ноги, направился к двери, ведущей в технические переходы.

 

Глава 2

Учиться никогда не поздно

Для того чтобы пробраться в герметизированную часть дирижабля, пришлось еще раз прибегнуть к помощи Воздуха. Спасительная стихия, что бы я без нее делал? И из ловушки выручила, и от мороза в разгерметизированном трюме спасла…

Оказавшись в шлюзовом отсеке, я принялся накачивать в него воздух и, лишь уровняв давление внутри шлюза с давлением в герметичной части «кита», о чем услужливо сообщил закрепленный на двери индикатор, захлопнул створку люка, ведущую в негерметичную часть дирижабля. Нет, можно было бы не заморачиваться и закрыть люк сразу, как только я оказался в шлюзе. Но тогда сработала бы рунная автоматика. Она, обнаружив закрытие двери и падение давления в шлюзе, выровняла бы его и тут же подала сигнал на соответствующий пост. Оно мне надо? Вот-вот. Поэтому сам, и только сам. Дверь закрыта, падение давления не обнаружено, сигнал на пост не поступает. Замечательно. Повернув колесо, открыл створку, и вот я уже во внутренней части технических переходов «Солнца Велиграда». Маску снять, спасбаллон отключить… а теперь вперед, на поиски Хельги… надеюсь, она еще жива. Очень надеюсь. Ни дядька Мирон, ни Гюрятинич ее гибель нам не простят. Мне не простят… и плевать, что сам капитан «Феникса» и отправил свою невесту в это дурацкое путешествие!

Так, отставить дурные мысли… Она жива. Осталось только ее найти и вытащить с этого чертова «кита»… Ну и ветер мне в помощь!

Но сначала надо определиться, где ее могут держать… какое-то изолированное, запираемое помещение. Например, каюты экипажа, с них и начну поиск.

Кубрики нижних чинов… пусто. Технические помещения при машинном зале и у постов – пусто. Каюты офицеров и пассажиров на верхней палубе… тоже мимо. Да где же она может быть?!

Я несся по техническим переходам, вовсю пользуясь стихией и одновременно прокручивая в памяти примерную планировку дирижаблей типа «Аквилон», буквально кожей ощущая, как убывает время. Прошло уже больше двух часов с того момента, как мы вышли в открытое небо, и я боялся, что в любой момент мои поиски могут стать бессмысленными. И торопился.

На самом деле на «ките» не так много мест, где можно изолировать человека, и в большую их часть необходим постоянный доступ экипажа. Вот и получается, что реально запереть пленника можно либо в одной из кают, либо в офицерской кают-компании.

Резко затормозив, я охнул и, развернувшись, помчался в обратную сторону. Спуск, подъем, поворот, пробежать по техмосту под подволоком машинного зала, молясь всем богам, чтобы матросы, работающие у паровиков, не подняли головы, еще один подъем по скобтрапу. Здесь!

Послушный воле, Воздух со свистом ушел в невидимые щели и заметался по помещению за переборкой. Угадал, это кают-компания… а вот и цель.

Ветер принес информацию о лежащей на кушетке в углу комнаты Хельге, явно пребывающей без сознания. Это плохо, но поправимо. Но сначала надо кое-что проверить. Так, дыхание ровное, температура в норме. Спит? Похоже, очень похоже. Ничего, сейчас разбудим.

А вот вытащить ее будет проблематично. У запертых дверей, правда, с другой их стороны, то есть на галерее, стоят охранники, два дюжих мордоворота… вооруженных. Значит, мимо них не пройти. А как тогда?

Я окинул взглядом тонкую переборку и невольно улыбнулся. Бальсовый щит закреплен болтами с моей стороны… хм. Удачно, не придется выламывать.

В таких количествах, как сегодня, я не пользовался Воздухом, наверное, даже в той жизни… ну уж в этой-то точно. И зря! Я уже начал забывать, какое это упоение – чувствовать покорную воле стихию, пусть даже и в моих невеликих пределах. Впрочем, о чем это я? Все «одаренные» остались там, а здесь я, кажется, единственный человек, способный к оперированию стихиями, так что жаловаться не на что.

С тихим скрипом болты один за другим выходили из гнезд. Выбрасывать их я не стал, аккуратно складывая каждый болтик в карман пиджака. На всякий случай.

Вывернув последний крепеж, я аккуратно поддел край бальсового щита кончиком ножа и, расшатав его, резко надавил на рукоять. С почти неслышным хлопком щит вышел из паза, и, удержав его ладонью, я аккуратно, чтобы не грохнула об пол, отодвинул деревянную панель в сторону. Приглушенный свет ударил по глазам, и я зашипел. Все-таки даже такое минимальное освещение оказалось слишком резким для меня. Неудивительно, после нескольких-то часов мотыляний по техническим переходам, освещенным лишь редкими дежурными лампами.

Помотав головой и проморгавшись, я обвел кают-компанию взглядом и удивленно хмыкнул. Это называется, не было ни гроша, да вдруг алтын. Прямо посреди помещения стояли накрытые полотном ящики… знакомые такие ящики, которые с подачи стихии я поначалу принял за буфетную стойку. Что ж, это судьба. Украл раз, уведу и во второй!

Сняв беленое полотно с ящиков, не прекращая контролировать стихией галерею за дверью, я аккуратно поддел крышку первого ящика все тем же ножом и, отложив ее в сторону, попытался нащупать шкатулку в куче упругих шариков. Нашел!

Так же аккуратно и бесшумно закрыв ящик, я приступил к потрошению его близнеца. И уже через пару минут на столе в центре кают-компании стояли две шкатулки, а оба ящика вновь были накрыты полотном. Ну вот, теперь можно и нашу спящую красавицу будить. Хотя нет, стоп. Сначала нужно найти какую-нибудь тару, чтобы не таскать накопители в руках.

Быстрый обыск помещения принес мне немало находок, но среди обнаруженной тары, представленной целым набором разнокалиберных бутылок в баре, я так и не смог найти ничего подходящего. Буфет?

Открыв нижние створки высокого шкафчика у стены, я наконец обнаружил искомое. Три сумки со спаснаборами. Предусмотрительно…

Выудив из одной сумки маску и баллон с воздухом, я запихнул на их место обе шкатулки и, убедившись, что клапан брезентовой сумки надежно закрывается, отправился будить Хельгу.

Все происходящее было для Хельги словно страшный сон. Кошмар, из которого нет выхода. Хочется проснуться, утереть холодную испарину со лба и облегченно вздохнуть, но… не получается!

Когда вместо авторучки для подписания необходимых документов о передаче груза мужчина вдруг вытащил из-под полы расстегнутого кителя небольшой никелированный револьвер, Хельга подумала, что это просто шутка, но подступивший к ней матрос больно заломил руки, и эта боль очень быстро доказала, что шутками здесь и не пахнет. А взглянув в неподвижное лицо получателя груза, девушка только утвердилась в этом мнении. Короткое движение головой, и матрос, повинуясь молчаливому приказу офицера, потащил ее на борт «кита». У входа в кают-компанию заторможенную Хельгу быстро и очень сноровисто обыскали, отняв кинжал – подарок отца к окончанию училища и маску со спасбаллоном. Деньги и документы оставили и втолкнули не сопротивляющуюся девушку в помещение. Тихо щелкнул замок, и в кают-компании воцарилась абсолютная тишина.

Хельга нервничала, пыталась стучать в дверь и что-то требовать, но никто не открывал. Ее словно не слышали! Лишь через полчаса дверь отворилась и дюжие матросы затащили в кают-компанию доставленные Хельгой ящики. Она пыталась с ними заговорить, но они молча развернулись и вышли. Снова щелкнул замок – и опять тишина… Страх. Холодящий душу страх и ожидание беды поселились в груди и никак не желали уходить. Мысли заполошно метались, перескакивая с одной темы на другую. Ветров, Кирилл… что с ними будет? И что будет с ней? Владимир… он знал, зачем и куда отправил их? Или же действительно даже не подозревал о возможной опасности? А если бы знал? Отправил бы. В конце концов вымотанный стрессом организм девушки не выдержал и просто отключил сознание.

– Просыпайся! – Шепот ворвался в уши как атакующая змея. Тихо, но до дрожи пугающе.

– Аргх… – Хельга попыталась закричать, но чья-то сильная рука тут же зажала ей рот.

– С ума сошла?! Всполошишь своих тюремщиков, и черта с два мы отсюда выберемся!

Голос тихий, знакомый… Кирилл?! Но… как он сюда попал?

– Ты что здесь делаешь?! – изумленно воскликнула Хельга, рассмотрев визитера.

– В гости зашел, доброго вечера пожелать, – фыркнул тот, но тут же посуровел. – Поднимайся, бери маску и баллон. Уходим, пока тебя не хватились.

– Мм… куда? – постепенно приходя в себя от шока, спросила Хельга.

– Подальше отсюда, – закатив глаза, ответил Кирилл и осекся. Окинул взглядом девушку и поинтересовался: – Кстати, ты с парашютом прыгала? Без инструктора, я имею в виду.

 

Глава 3

Верить нельзя никому… Мне можно

Мне надоело ждать, пока Хельга прекратит тормозить, и я, ухватив ее за руку, потащил девушку к проделанному мною выходу.

– Парашют? – выдавила она из себя, пока я пытался аккуратно вернуть переборку на место.

Я кивнул. Проклятый щит наконец встал в пазы. Осталось только привернуть болты… аккуратно. Без помощи Воздуха тут не обойтись, но я надеюсь, в полутьме технического перехода Хельга не заметит моих манипуляций со стихией…

Не заметила. Ее вообще, кажется, волнует только одно…

– Кирилл, ты сказал «парашют»?

– Да. У тебя плохо со слухом? – огрызнулся я и потянул ее прочь от кают-компании.

– Со слухом у меня все в порядке. Но я… – Хельга вдруг замолчала, и я, остановившись, недоуменно повернулся к ней.

– Что? – Заметив, как скривилось лицо девушки, я обвел ее долгим взглядом, одновременно пытаясь прочувствовать через Эфир. Неужели я опоздал, и эти скоты успели с ней что-то сделать?!

– Я… я… – В глазах Хельги мелькнули слезы. – Я не умею прыгать с парашютом. Я высоты боюсь!

– Не понял, – ошалело помотал головой я. – Как это ты не умеешь?! А зачеты? А диплом? И как это высоты боишься? Какого хрена ты тогда вообще на флоте делаешь?!!

– Служу! Я открытой высоты боюсь. У меня в глазах темнеет, и я сразу в обморок падаю, – огрызнулась Хельга, моментально приходя в себя от моего наезда. – А зачет за меня подруга с другого потока сдавала. За маской все равно лица не видно.

– За маской не видно, – тупо повторил я последние слова Хельги и, прикрыв глаза ладонью, покачал головой.

– Ну да. При совершении учебных прыжков и сдаче парашютного норматива она обязательна… – тихо проговорила эта… эта… Да еж твою медь, за что мне такое счастье, а?!

Медленно вдохнув и выдохнув на счет десять, я повторил эту процедуру еще пару раз и, убедившись, что меня больше не тянет материться… почти… проговорил:

– Так, подруга. Остановимся и подумаем.

– Кирилл…

– Я сказал «подумаем», а не «поговорим».

Хельга отшатнулась и замолчала. Вот и ладушки. Я кивнул и начал прокручивать возможные варианты дальнейших действий.

То, что нам необходимо убраться с этого чертова дирижабля как можно быстрее, даже не обсуждается. В любой момент Гросс может заметить пропажу и объявить аврал. Я не идиот и прекрасно понимаю, что прятаться в технических переходах хоть сколько-нибудь долго не получится. Матросы обыщут «кита», и нам хана.

Варианты? Парашют – первое, что приходит в голову, но с этой… козой… Шлюпы-шлюпки? Хм… возможно. На причальной палубе много народу быть не может. Максимум два человека, а это не проблема. Жестоко? Не я начал эту игру.

Что ж, ладно. Пора озвучивать решение.

– В общем, так. Напяливать на тебя ранец, после чего выпихивать с шестикилометровой высоты, мне совсем не улыбается, – тихо начал я. Хельга замерла и, шмыгнув носом, утерла с лица выступившие слезы. Убедившись, что она внимательно слушает, я продолжил: – Мало того что в процессе ты мне наверняка синяков наставишь и рожу расцарапаешь, так без малейшей практики еще и сковырнешься. Отдирать твои потроха от итальянской земли, а потом иметь кислый вид перед Гюрятиничем и твоим отцом мне совсем не хочется. И черт бы с твоим хахалем, но дядька Мирон такого точно не заслуживает.

– Он не мой ха…

– Ну жених… Не в терминологии дело. Дослушай, – оборвал я нахмурившуюся девушку. – Значит, остается только один вариант – шлюпочная палуба. Матросов, если они там будут, я возьму на себя. Твоя задача – раскрепить все шлюпки, что мы найдем. Все до единой, это понятно?

– Зачем? – не поняла Хельга.

Вот так и знал, что без вопросов не обойдемся. Но ведь на них можно отвечать и на ходу, не так ли?

– Все просто, – направляясь к ближайшему спуску, произнес я. – Парашютистов, даже двоих, наблюдатели еще могут не заметить, но выход шлюпки точно не останется без внимания. Так пусть они лучше пытаются отследить десяток шлюпок, чем одну. Понятно?

– Фора во времени, – пробормотала за моей спиной Хельга, и я кивнул.

Притормозил перед спуском и обернулся к девушке.

– Именно. А теперь – тихо. На нижних палубах переборки слишком тонкие, так что постарайся не шуметь.

– Хорошо.

Я уж было развернулся, чтобы начать спуск по скобтрапу, как на плечо мне легла тонкая рука.

– Кирилл…

– Да?

– У нас получится?

Я взглянул в глаза Хельги… и улыбнулся. А как еще я мог ее подбодрить?

– Конечно, получится, сестренка! Не из таких ситуаций выгребали. Так что не дрейфь, прорвемся!

– Не… чего? – удивленно переспросила она.

– Не бойся, – пояснил я, вспомнив, что «приличной девушке» такие словеса незнакомы от слова «совсем». – А теперь идем. У нас не так много времени, как хотелось бы.

К счастью, мы без помех добрались до шлюпочной палубы. Не было слышно ни тревожного перезвона судового колокола по «вопилке», ни суматохи и топота ног матросов, мечущихся в поисках «пропажи», а значит, Гросс еще не знает о том, что гостья слиняла из кают-компании.

Удача нам благоволила, так что и на шлюпочной палубе обошлось без эксцессов. Единственный обнаруженный мною матрос, явно скучавший на «халявном» посту, быстро и без затей отправился в бессознательное состояние, и я прямо-таки почувствовал облегчение Хельги, когда она увидела, что матрос остался жив. Хм.

– Офицер Завидич, за работу. – Я рукой указал встрепенувшейся девушке на выстроившиеся в ряд шлюпки.

– Есть, юнец Завидич, – явно придя в себя, улыбнулась Хельга и, отсалютовав, помчалась к средствам спасения.

Ну а я… я направился к контейнеру на посту вырубленного мной матроса, одновременно стараясь отслеживать весь объем палубы Воздухом. Но пока все было тихо.

Забрав из специального шкафа на посту пару ранцев и дополнительные спасбаллоны на всякий случай, я развернулся и потопал к суетящейся у одной из шлюпок Хельги.

– Ты закончила?

– Да. Эта была последняя… Кирилл! Ты же сказал, что мы не будем прыгать с парашютом! – воскликнула Хельга, когда, обернувшись, увидела сложенные мною рядом с ней честно стыренные у поста ранцы с парашютами.

– Сестренка… – вздохнув, проникновенно заговорил я. – Ты помнишь, что на борту этого пузыря есть пушки? И не только спонсонные, между прочим. Здесь наверняка имеется хотя бы пара скорострельных малокалиберных орудий. Перехватить нас в воздухе «кит» не успеет, а вот приласкать на развороте запросто! А шлюпка – это не рунный дирижабль, ей двух-трех попаданий по куполу за глаза хватит, чтобы полет превратится в падение. Это понятно?

– Да… извини, Кирилл. Я действительно боюсь высоты до потери сознания, – чуть замявшись, проговорила Хельга, опуская голову.

– Я понял.

Мы несколько секунд помолчали.

– Но все-таки давай я помогу тебе надеть парашют. Обещаю, что мы воспользуемся этим средством только в самом крайнем случае. Ты мне веришь?

Хельга смерила меня о-очень долгим взглядом и, когда я уже начал сомневаться в положительном ответе, неуверенно кивнула.

Я вздохнул, поднял первый ранец и протянул его лямками вперед. Тяжелый, зараза. Хельга подошла ближе и развернулась ко мне спиной. Можно подумать, я ей пальто подаю. Ну да ладно. Убедившись, что широкие ремни плотно легли ей на плечи, я немного подтянул крепления.

– Подтяни «беседку» поплотнее.

Хельга, кивнув, завозилась, регулируя ремни.

– Готово, – спустя полминуты сказала она.

Я проверил крепления. Хм. Справилась.

– Молодец. – Я улыбнулся и, пока девушка ничего не сообразила, мягко ее «выключил».

 

Глава 4

Крылья, ноги… Главное, хвост!

– Капитан! Шлюпочная палуба разгерметизирована! Сигнал об открытии шлюзов. Полном! – Доклад поступил в ту же секунду, как на огромной приборной панели мостика тревожно заморгал красный огонек.

– Что на посту? – рявкнул капитан Рум, покосившись на нанимателя, стоящего рядом с самым невозмутимым видом. Не место ему тут, совсем не место. Но с однозначным приказом хозяина не поспоришь…

– Вахтенный молчит! – В голосе второго помощника явно послышались панические нотки.

М-молодежь! Еще никто не помер, а он уже мандражирует…

– Есть доклад от наблюдателей, капитан…

– Ну! – Черепахи… есть доклад – докладывай. А не молчи в тряпочку…

– Шлюпки покидают борт. Идут в автоматическом режиме. Управление не наблюдается!

Вот и наниматель встрепенулся, задумался на миг и скривился.

– Капитан, их нужно немедленно уничтожить. – Холодный, безразличный голос.

– Хм…

– Немедленно, капитан Рум. Я приказываю вам уничтожить эти чертовы шлюпки! И пусть наблюдатели отследят места падения. – Оказывается, не только капитан «Солнца Велиграда» испытывает стойкую неприязнь к промедлениям в исполнении своих приказов. Чертов бош!

– Гельмут, боевой разворот. – Капитан кивнул помощнику и, не дожидаясь, пока тот разразится каскадом команд, поднял трубку общекорабельной связи. – Канонирам приготовиться к стрельбе на поражение. Цель – шлюпки. И не дай вам бог промахнуться, ребятки. Всех спишу. Наблюдателям отследить попадания и зафиксировать места падения целей. Нам потом этот мусор за собой убирать…

– Браун, Вольф! – рявкнул наниматель, и рядом с ним тут же оказались верные помощники, до этого момента ожидавшие за комингсом рубки. – Проверьте кают-компанию. Немедленно.

– Я так понимаю, вы не уверены, что ваша плен… наша пассажирка на борту одной из шлюпок? – осведомился капитан Рум, на миг отвлекаясь от контроля своего пилота, проводящего маневр.

– Даже если там не она, а один из ваших матросов, решивший по пьяни прокатиться по Италии в одиночестве, это ничего не меняет, – ровным тоном проговорил наниматель, смерив капитана коротким невыразительным взглядом.

Рум скривился и отвернулся от своего гостя. Вот же подсунул хозяин заказчика…

– Командир. – Тяжело дышащий «пес» нанимателя вновь ворвался на мостик. То ли Вольф, то ли Браун, черта с два разберешь, кто из них кто. Рум хмыкнул, но прислушался к лающей немецкой речи. – Ее нет. В кают-компании пусто.

– Ригга и Шмидта под арест, – катнув желваками, после недолгого молчания произнес наниматель.

Подчиненный кивнул и исчез, а его начальник повернулся к капитану Руму.

Но торопить никого не пришлось. Именно в этот момент до слуха всех присутствующих на мостике донеслось стаккато автоматических скорострельных пушек, а в большом зеркале перископа замелькали темные вытянутые силуэты шлюпок. Наблюдатель на своем посту моментально «зацепил» цель, чуть увеличив радиус обзора, так что теперь и капитан и наниматель могли видеть всю картинку.

Вот один из снарядов прорвал моментально пошедший волнами баллон первой шлюпки. Та дрогнула и, тут же получив еще три попадания, резко клюнув носом, устремилась к земле. Следом за ней еще одно спасательное средство, потеряв купол и получив аж три пробоины в корпусе, едва не развалившись прямо в воздухе, рухнуло вниз, чтобы там разлететься фонтаном осколков на каменистой осыпи… и еще… и еще… пока обломки последней шлюпки не врезались в воду какого-то маленького озерца.

– Идем на снижение. – Капитан повернулся к своему помощнику. – Будем собирать этот хлам. Командуйте, Гельмут… я буду в своей каюте.

Первый помощник кивнул, проводил своего капитана долгим взглядом, покосился на все еще разглядывающего картинку в зеркале нанимателя и, скривившись, выбросил из головы все лишние мысли. Посадка «кита» в чистом поле – не та задача, которую можно выполнить с закрытыми глазами.

Но не успел он отдать команду, как тишину на мостике разорвал звонок машинного телеграфа.

– Конденсатор вышел из строя… Двигатели… встали. – Кажется, «дед» решил не дожидаться, пока с него потребуют доклад. Вот только почему у него такой испуганный голос? Поломка машин – еще не конец света! Гельмут нахмурился. – Капитан, вы слышите?!

– Вадим, здесь первый помощник. В чем дело?

– Нагревательные трубки, Гельмут… Их просто разорвало. Понимаешь?!

– И что? Это повод для паники? – спросил помощник.

В ответ «дед» грязно выматерился на смеси вендского, русского и хохдойче, что в ходу у приморских жителей Венда, и, лишь отведя душу, объяснил для «белоперчатных»:

– Это значит, что энергия резко ушла. Настолько резко, что трубки очень быстро охладились и их разорвало. «Эффект маятника» во всей красе! Силовой шторм, помощник!!!

Гросс обвел недоуменным взглядом резко побледневших офицеров «кита».

– Команде закрепиться по-штормовому, открыть клапаны, сброс высоты! – затараторил Гельмут… и в этот момент где-то над мостиком раздался душераздирающий стон, скрежет и сразу за ним оглушительный хлопок.

Оп… кажется, мы меняем курс? Замечательно, значит, они заметили уплывающие шлюпки. А что у нас с наблюдателями? Так… верхний пост мне ничем не грозит… нижний? Сто процентов, будет отслеживать места падения шлюпок… ну и канонирским постам тоже не до меня… Значит… значит, пора.

Активированные рунные цепи на моем теле отозвались накатывающим теплом, я повел плечами и принялся забираться вверх по внешней стороне купола, цепляясь за скобы. Если бы не рунескрипты, мне бы ни за что не удалось вытворить этот фокус с таким грузом за спиной, как бессознательное тело Хельги. А так ничего, ползу…

Добравшись до самой широкой средней части купола, вдоль которой был проложен довольно шаткий мостик, я уселся на него, чтобы немного отдышаться. Воздух и руны, конечно, штука замечательная, но взбираться по этим скользким скобам с грузом за спиной было просто неудобно!

Наблюдая за расстрелом шлюпок, я только мысленно погладил себя по голове. Вот чего-чего, а попасть под подобный свинцовый дождь точно не хотелось.

Немного отдохнув и полюбовавшись зрелищем, я вздохнул и поднялся на ноги. Времени становится все меньше, а значит, мне следует поторопиться.

Я наконец добрался до нужного мне места в хвостовой части купола, и, надо признаться, это было не проще, чем ползти по «пузырю» с Хельгой за спиной.

Покрутив головой и заметив, как «кит» разносит в хлам очередную шлюпку, я вдруг представил себе, что было бы, поддайся я на уговоры дочери дядьки Мирона, и… не удержался от прощального подарка герру Гроссу. Было ли мне жалко команду «Солнца Велиграда»? Было… немного. Вряд ли они виноваты в том, что хозяин «кита» сдал их ради интересов людей Круппа.

Но в конце концов, не я начал эту войну, а оставлять за спиной разъяренного Гросса я не мог. Не имел права. Ну и… кроме того, шлюпки ведь не единственное средство спасения, не так ли? Вот и у нас с Хельгой парашют имеется… Да и в конце концов, неужели эти ребята не понимали, что стреляют по живым людям, не сделавшим им ровным счетом ни-че-го… ну, по одному человеку… по красивой и безобидной девушке, между прочим. Нет, ну она, конечно, не подарок, но это же не повод отправлять ее на тот свет, правильно? Вот и пусть теперь не жалуются.

Поднявшись на ноги, я взглянул на, кажется, отвесно поднимающуюся надо мной стену купола и, ухмыльнувшись, «открыл клапаны». Сделал то, чего до сих пор старательно избегал. Рунные цепи на моем теле, до недавнего времени запитывавшиеся только от моего внутреннего «генератора», получили доступ к мировой энергии…

Трехтысячник, говорите? А что вы скажете о восемнадцати тысячах рун?

 

Глава 5

А она как ё-ёо…

Язвить его в мартышкино дышло! Это что было-то, а? Это, вообще, как?!

Оттолкнувшись от неистово заскрипевшего «кита», я прыгнул в пустоту и, положившись на послушно принявшую меня стихию, оглянулся на дирижабль. Учитывая, что во время прыжка вертикальная скорость была близка к нулю, стихия легко поддержала мое тело в парении, так что уже через несколько секунд я мог наблюдать дрожащий, словно живой, корабль, жалобно стонущий в небесной тишине всеми своими бимсами и шпангоутами. Секунда-другая, и пошедший волнами огромный купол, на миг встопорщившись взломанной обшивкой, с чудовищным грохотом сложился сам в себя, чтобы под моим изумленным взглядом смятым комком устремиться вниз. У меня едва хватило сил удержаться на месте, когда воздух стремительно заполнил прежде пустой объем купола «кита».

На такое я не рассчитывал… Хотя должен был по идее. До меня просто поздно дошло, что дирижабли типа «Аквилон» – однообъемные. То есть вместо того, чтобы оборвать питание рунескриптов двигателя и конденсатора, ради чего, собственно, и пробирался именно к этой части дирижабля… ну и рвануть защиту пары секций купола, само собой, я, врубив свой «пылесос», оставил без подпитки весь купол дирижабля целиком! Он и сложился…

Хм, кажется, из меня получился неплохой китобой, а? Вот только трофеи жалко… потенциальные. После такой диверсии в трюмах вряд ли останется хоть что-то целое…

Словно в подтверждение этой мысли, внизу поднялся высокий султан пыли и дыма, и следом накатил грохот – это дирижабль достиг земли. А у меня в ушах все сильнее начал свистеть ветер… значит, пора обеспокоиться своим положением. Воздух, конечно, штука замечательная, но, учитывая мои силы, долго поддерживать парение я не смогу.

И тут есть два варианта… Либо идти на снижение прямо сейчас, приземлившись в опасной близости от погасшего «Солнца Велиграда», что в такой густонаселенной области, как Северная Италия, гарантирует нам с Хельгой ненужные вопросы и подозрения, или… или открывать парашют и пытаться увести эту круглую дуру подальше от места падения «кита». Второй вариант хоть и сложнее в воплощении, но проще в последствиях.

Проще, потому как вопросов о «ките» можно будет не опасаться, если при посадке не спалиться, а сложнее, потому как с круглым куполом я ни в той жизни, ни в этой не прыгал. Точнее, тут я вообще с парашютом не прыгал, только пару теоретических наставлений от боцмана получил: «Это надеваешь, это подтягиваешь, закрепляешь, маску на морду и вперед. Через пять секунд дернешь вот эту хреновину. Если не откроется, ткнешь эту ерундовину, ну а если и это не сработает… молись». Весьма познавательно и информативно… но хоть систему рассмотрел и разобрался с толком. А там у меня было восемь прыжков с «крылом»… немного, да и то родственнички запретили: во избежание несчастных случаев. Ну да, скорее им моя счастливая физиономия после прыжков не понравилась. Особенно после того, как увидели запись моих «покатушек»… твари.

Помотав головой, прогоняя из нее непрошеные воспоминания, я огляделся по сторонам и, «прощупав» в Эфире все еще пребывающую без сознания Хельгу, тихо сопящую клапаном спасбаллона, чуть отпустил стихию. Секунда-другая… есть скорость… Я потянул шнур. Хлопок, рывок… и вновь тишина вместо свиста в ушах… и небо!

Сейчас, когда я немного успокоился, ко мне вернулся тот восторг, что я испытывал там, паря под «крылом». Тишина и простор захватили все внимание, так что даже боль и жжение в теле, оставшиеся напоминанием о моей выходке с полной активацией рунных цепей, ушли куда-то на второй план. Я ле-чу-у-у!!!

Послушный воле, словно собачка, ветер несет неуклюжий круглый купол вперед, почти без снижения… А внизу только поля и рощи.

Заметив нитку дороги, вьющуюся между холмами, я спохватился и, разочарованно вздохнув, пошел на снижение. Вроде бы внизу никого не видно, и до места падения «Солнца Велиграда» не меньше десятка километров, но… лучше бы не рисковать, обращая на себя внимание возможных свидетелей. Хм… Опомнился, называется.

С другой стороны, иных вариантов и не было. Все равно от места катастрофы необходимо было убраться как можно дальше.

Не будь у меня поддержки Воздуха, посадка стала бы немалой проблемой. С бесчувственным-то телом Хельги за спиной… Но вышло идеально. Я приземлился в нескольких сотнях метров от дороги, за холмом, рядом с небольшой рощицей. Ветер послушно погасил купол, и я принялся отстегивать систему. Отделавшись от груза, я собрал вытянувшийся на траве купол в ворох и уложил на него девушку.

Устроив Хельгу, я огляделся по сторонам и зашипел от боли, все-таки достучавшейся до моего накачанного адреналином организма. А расслабляться нельзя. Близится вечер, и надо будить девушку. Будем решать, останемся ли мы здесь до утра или попробуем добраться до деревни, беленые дома которой я видел во время снижения… но идти придется далековато.

Ладно, пора будить Хельгу. А это не так просто, поскольку для усыпления я использовал одну из техник отца… того отца. Чудо, что она вообще сработала, но тут можно сказать спасибо тому факту, что этот прием требует тактильного контакта с объектом. Учитывая общую «вязкость» здешней мировой энергии, без прикосновения мне вряд ли удалось бы так легко отключить Хельгу. И теперь чудо придется повторить… в обратном порядке, так сказать.

Хельга выплывала из сна медленно, будто поднимаясь со дна глубокого озера к свету. Открыв глаза, девушка несколько секунд вглядывалась в темнеющее небо над головой и, лишь услышав шорох где-то неподалеку, вздрогнув, резко села на ворохе какой-то ткани. Огляделась по сторонам и наткнулась на изучающий взгляд Кирилла.

– Очнулась? – улыбнулся он.

Хельга кивнула и, нахмурившись, попыталась вспомнить, как она здесь оказалась. Кстати… а где это «здесь»?

Покрутив головой, девушка обнаружила, что сидит на чем-то сильно напоминающем парашютный шелк, расстеленный на опушке небольшой рощицы, а с другой стороны простирается одуряюще пахнущее разнотравьем поле – это в начале октября! А за ним темнеют холмы. Вот только вся эта пастораль не давала ответа на вопрос о том, как они здесь оказались.

– Где мы? И как сюда попали? – Хельга решила обратиться к своему спутнику, деловито распутывающему стропы парашюта.

– Хм… если не ошибаюсь, то сейчас мы находимся в Северной Италии, где-то на полпути из Милана в Венецию. – Кирилл на миг замялся. – Точнее сказать не могу, уж извини. Указателей мне по дороге не попадалось. В небе с ними негусто, сама знаешь. А насчет твоего второго вопроса…

– Да-а? – поторопила замолчавшего спутника Хельга, почувствовав неладное.

– Хм… в общем, пришлось воспользоваться парашютом, – выдохнул Кирилл.

– Ты… ты меня ударил! – Девушка вдруг вспомнила момент перед своим «отключением».

– Я. Тебя. Не. Бил, – резко и отрывисто, с явным и искренним возмущением возразил Кирилл, вскочив с места. Сделал пару шагов в одну сторону, потом в другую, успокаиваясь, и тихо, но быстро заговорил: – Уходить на шлюпке было очень опасно. Я решил их сбросить, чтобы отвлечь внимание наблюдателей, и, пока те сосредоточены на шлюпках, незаметно уйти прыжком с парашютом. Ты бы отказалась прыгать, а времени на пререкания не было совершенно, в любой момент вахтенного могли хватиться. Именно поэтому я предельно аккуратно тебя усыпил. Слышишь? Усыпил, а не ударил. И оказался прав. Ни одна из шлюпок не дошла до земли… целиком. Их просто изрешетили из скорострельных пушек. Зато это дало нам возможность незаметно уйти с парашютом…

– Просто расстреляли? – изумилась Хельга. Несмотря на пребывание в плену, она и подумать не могла, что ее жизнь в глазах захватчиков стоила не больше выпущенных по шлюпкам снарядов.

– Угу. – Кирилл кивнул и вдруг усмехнулся: – А знаешь, что самое интересное?

Хельга удивленно воззрилась на него.

– Едва мы приземлились, у этого чертова «Солнца» сложился купол. На землю рухнул только железный ком. Уж не знаю, что вызвало отказ купольных рунескриптов, но… нам повезло, не находишь?

– Силовой шторм. Единственное, что могло нарушить работу рун, – отстраненно произнесла Хельга. У нее в голове не укладывалось, что она оказалась так близко к смерти.

 

Глава 6

Поговори хоть ты со мной

Силовой шторм… слышал я краем уха о таком. Боцман упоминал, но в подробности не вдавался. Лишь сказал, что при первых признаках этого явления любому дирижаблю следует открывать клапаны купола и насосы на полную, чтобы как можно быстрее наполнить объем воздухом и как можно резче уходить вниз. Тогда, дескать, есть шанс, что «кит» более или менее безопасно приземлится. Иначе да… отказ рунескриптов приведет к схлопыванию купола, ну а результат этой аварии я имел возможность наблюдать своими глазами. И это, кстати, единственная причина, по которой купол вообще может схлопнуться… ну за исключением столкновения двух дирижаблей. Другие причины схлопывания не известны. Даже диверсия на борту дирижабля, оказывается, не может привести к такому результату. Что, разумеется, только радует.

Информацию о том, что такое этот самый силовой шторм, я получил от Хельги. Ну надо же было о чем-то говорить, пока мы плелись по пыльной, утрамбованной до каменного состояния дороге? Ночевать под открытым небом она отказалась наотрез, так что пришлось сворачивать парашют, укладывать его обратно в ранец и, закинув на спину, отправляться в путь.

– Зачем тебе эта тяжесть, Кирилл? – поинтересовалась Хельга.

– На случай если не успеем добраться до жилья засветло. Или ты предпочитаешь ночевать на голой земле? – фыркнул я в ответ.

Дочь Завидича покачала головой, но возражать не стала. Зато решила проявить беспокойство. Искреннее, что не могло не радовать.

– Тебе не будет тяжело, Кирилл? – спросила она, когда я нацепил на спину ранец. – Все-таки двадцать килограммов, не шутки.

Я потер затылок, по которому хлестанула связка строп, притороченная мною поверх ранца, и улыбнулся.

– Сестренка, я тебя на своей спине добрых пять километров протащил, а ты все-таки побольше двадцати килограммов весишь. Так что уж с одним ранцем-то я точно управлюсь.

– А… зачем? Можно же было где-то поблизости устроиться? – не поняла она.

– Хельга, ну подумай немного! – вздохнул я. – Я сильно сомневаюсь, что падение дирижабля прошло незамеченным на земле. Здесь же довольно много всяких деревень и ферм. Так что сейчас на месте катастрофы наверняка куча народу. Нужно нам их внимание?

– Хм, ты прав. Извини… И спасибо, Кирилл, – после небольшой паузы произнесла дочка дядьки Мирона. Я удивленно на нее взглянул, и она пояснила: – Спасибо за то, что вытащил из этой передряги.

– Ой, Хельга, не говори «гоп», пока не перепрыгнула, – покачал я головой. – Вот доберемся до «Феникса» или хотя бы до Святослава Георгиевича с его «Резвым», тогда и благодарности будут, и головомойка.

– Головомойка? – недоуменно переспросила она, и я замялся.

– Ну да, я же фактически выпнул «Резвого» вместе с Ветровым из ангара.

– Рассказывай! – потребовала Хельга, и я, пожав плечами, принялся рассказывать ей предысторию моего визита на «Солнце Велиграда». Разве что о трупах подчиненных Гросса умолчал. Сомневаюсь, что ей понравилась бы эта часть рассказа.

Хельга слушала молча, сосредоточенно и внимательно. И лишь когда я закончил говорить, она слабо улыбнулась.

– Ты поступил правильно, Кирилл… хотя Ветров за этот поступок по головке тебя точно не погладит. Но я… я рада, что ты сделал то, что сделал. Сомневаюсь, что Святославу Георгиевичу удалось бы пробраться на «Солнце Велиграда», да и по тем переходам он вряд ли смог пройти… Их, вообще, досконально только наземные ремонтные команды на верфях знают, – под тихий звук наших шагов проговорила она и, коснувшись моего плеча ладонью, кивнула. – Я постараюсь замолвить за тебя словечко перед капитаном, когда буду подавать рапорт.

– Не надо, – качнул головой я, покосившись на шагающую рядом со мной девушку. – Просто опиши все как было с твоей точки зрения. А если будешь пытаться меня выгородить, только произведешь плохое впечатление.

– Отказываешься от помощи, братик? – Хельга, кажется немного отошедшая от перипетий этого долгого дня, впервые открыто улыбнулась.

– Не от помощи… сестренка. От протекции. Мы оба будем выглядеть некрасиво, если ты станешь за меня заступаться перед капитаном. Я буду похож на нашкодившего ребенка, а сам Гюрятинич может усмотреть в твоих попытках мне помочь сомнение в его беспристрастности, а следовательно, и в его авторитете. И это будет очень плохо… Так или иначе, за свои действия я все равно получу взыскание. Вопрос лишь в том, каким оно будет. Если Гюрятинич разберется в этом деле как должно, то наказание будет формальным, а если нет, и Ветров настоит на прекращении моего контракта, как это следует из буквы устава, то… в любом случае служить под началом такой неблагодарной скотины я не стал бы.

– Да вы гордец, сударь мой, – рассмеялась Хельга, но тут же посерьезнела. – Ты прав. Могу только сказать, что, если Во… Владимир Игоревич не пожелает как следует разобраться в этом деле, мое мнение о нем изменится в худшую сторону.

– Женщины… коварство – ваше имя, – вздохнул я, даже не пытаясь стереть с лица улыбку.

– Эй, мудрец мелкий, я могу обещать, что не стану тебя выгораживать, но это не значит, что я не могу демонстрировать окружающим свое отношение к их действиям! – Хельга шутливо ткнула меня кулачком в плечо.

– Именно об этом я и говорю. Свое всегда возьмете, не мытьем так катаньем! Думаю, твое презрение станет адовым наказанием для Гюрятинича.

– Кирилл! – возмущенно воскликнула Хельга, но в глазах ее блеснули смешинки.

– Молчу-молчу. – В деланом страхе я зажал себе рот ладонью.

Некоторое время мы действительно молча мерили шагами дорогу в длину, а потом я вспомнил слова Хельги о силовом шторме и решил расспросить ее.

– Хм, знаешь, мне не так много известно о природе этого явления. Да и вообще, есть множество теорий о его происхождении… многие из которых друг другу противоречат…

– Но ведь есть же какие-то наблюдения… записи… – удивился я.

– Разумеется, – кивнула моя спутница, вглядываясь в сгущающиеся сумерки и инстинктивно сокращая расстояние между нами. – Известны даже некоторые закономерности… например, силовые шторма никогда не случаются на земле. Только в воздухе. Во-вторых, наибольшее их количество наблюдается в районе вулканической активности, так что можно предположить, что эти явления прямо связаны между собой.

– А что они вообще собой представляют?

– Силовые шторма?

– Ну не извержения вулкана же…

– Хм… язвишь, мелкий, – фыркнула Хельга.

В ответ я только руками развел. Ничего, мол, не могу с собой поделать. Да и не хочу, если честно. Мне уже давно не выпадало случая вот так вот запросто поболтать с кем-то… по-дружески, что ли… или по-родственному? С дядькой Мироном разве что, но это совсем другое. Он все равно относится ко мне как старший к младшему. Да, с уважением, и да, он искренне ко мне расположен… и тем не менее это не то. А вот с Хельгой, очевидно забывшей свой снобизм и ханжество на «Солнце Велиграда» и снова превратившейся в когда-то хорошо знакомую мне веселую девушку, получилось… и я не хочу терять это.

– Кирилл, ты вообще меня слышишь или нет? – Голос Хельги ворвался в мои уши, и от неожиданности я остановился.

– Извини, задумался…

– Я заметила. – Девушка покачала головой. – Распинаюсь тут перед ним, а он и в ус не дует. Мужч… мальчишки, все вы одинаковые.

– Уж какие есть. Прошу прощения от имени всего мужского населения Земли, – откликнулся я.

– Принимается, – с комичной горделивостью бросила Хельга, и мы рассмеялись.

– Так все-таки что там с этими штормами? – поинтересовался я.

– Хм… ладно, так и быть, повторю для тех, кто в бронепоезде. По сути силовой шторм, или шквал, это мигрирующая область, в которой слишком мало энергии, чтобы ее хватило на поддержание работы рунескриптов дирижабля. Шторм может быть разной мощности. Если область такой «разреженности» мала, ее называют шквалом, и она не столь опасна, как более протяженные шторма. Ее можно проскочить на инерции. Кроме того, шторма непостоянны, они могут рассеяться почти сразу после возникновения, а могут продержаться несколько дней или недель, дрейфуя в открытом небе. Ой, кажется, пришли. – Хельга остановилась, и в наступивших сумерках я разглядел мигающие в отдалении огоньки. Деревня…

 

Глава 7

Расчет и тряпки

После недолгого размышления и чуть более долгого спора ранец с парашютом мы решили припрятать… ну как припрятать? Замаскировать. О том, чтобы выкинуть девяносто квадратных метров качественного парашютного шелка, и речи быть не могло. Мне такое расточительство было совсем не по душе.

– Кирилл! Ну зачем тебе этот чертов парашют?! – Хельга даже ногой притопнула от возмущения. – Вон деревня, там люди, гостиница, нормальная постель…

– Надо, – отрезал я.

– Зачем? – не менее упрямо повторила моя спутница.

Пришлось объяснять:

– Хельга, сестренка… Сколько у тебя денег?

Девушка хлопнула глазами и, откинув короткую полу своей куртки, извлекла из-под нее небольшой кошелек. На подсчет наличности под моим изрядно удивленным взглядом у нее ушло меньше минуты. Впрочем, я довольно быстро спохватился. Ну да, на хрена Гроссу ее наличность? Не удивлюсь, если у нее и документы при себе остались…

– Червонец, шестнадцать лир и сорок чентезимо… – заключила она.

– Замечательно, – кивнул я. – А у меня две гривны, четыре лиры и двадцать два чентезимо. И все. Как ты думаешь, нам хватит этих денег, чтобы дожить до встречи с Ветровым?

– Хочешь сказать, дюжины гривен и двадцати лир нам не хватит? – удивилась Хельга.

– А ты собираешься расплачиваться русскими гривнами в этой деревне? – вопросом на вопрос ответил я.

– А что такого? – пожала плечами девушка, тем самым вызвав у меня глубокий вздох.

– Хельга… сейчас все окрестности на ушах стоят из-за падения дирижабля. Ни на секунду не сомневаюсь, что на месте катастрофы уже работают местные власти и полиция. Учитывая расстрел шлюпок, устроенный «китом», всяческих дознавателей и следователей вокруг бывшего «Солнца Велиграда» должно быть немерено. И как ты думаешь, какой вывод они сделают из этой стрельбы?

– Что «кит» пытался кого-то уничтожить… – Хельга хмыкнула и развела руками. – Извини, Кирилл, этот факт у меня просто вылетел из головы. Я-то большую часть действа проспала… не без твоей помощи.

Ну да, теперь я еще и виноват, получается. Ох уж эти девчонки… Ладно, пропустим.

– Именно. Пытался уничтожить неких беглецов. И не факт, что какой-нибудь глазастый и очень мечтательный крестьянин не углядел в небе купол парашюта. И не нужно быть гением, чтобы связать эти два факта. Так вот, на месте властей я бы обязательно постарался оповестить старост окрестных деревень, или как они тут называются, о возможном появлении чужака, с рекомендацией задержать такую личность для беседы с дознавателями. В свете этого попытка расплатиться русскими гривнами будет выглядеть как прямое приглашение к задержанию, согласись.

– Я поняла, Кирилл. Не дура все-таки, – вздохнула Хельга и, заметив мой взгляд, прищурилась. – Что? Будешь утверждать обратное?

– Не буду, – ухмыльнулся я и уже значительно тише добавил: – Некоторые мысли лучше держать при себе.

– Кирилл!

– Да-да?

– Поганец мелкий, – со вздохом констатировала Хельга.

– Эй, приличной девушке не пристало так выражаться!

– Приличные девушки не летают в обнимку с мелкими поганцами на парашютах, – откликнулась она. – Кстати, о парашютах. Как наша денежная проблема может быть связана с этим куском ткани и веревок?

– Хм… Хельга, знаешь, сколько стоит парашют в Меллинге? – поинтересовался я, оставив перепалку. Дочка дядьки Мирона пожала плечами. – Четыреста – пятьсот марок… германских, само собой.

– Ну да, расплата гривнами нас выдаст, а продажа парашюта не привлечет никакого внимания, – фыркнула Хельга.

– Во-первых, не самого парашюта, а только ткани, – уточнил я, пропуская колкость мимо ушей. – За нее одну можно выручить марок двести… то есть примерно сто лир. А во-вторых, я не предлагаю продавать ее здесь. Уж на пару билетов в дилижансе или на поезде, если, конечно, тут есть станция, у нас местных денег должно хватить. Доберемся до города побольше, там и парашют продадим, и гривны на лиры поменяем без всякой опаски.

– Толково, – наконец согласилась Хельга и нахмурилась. – Подожди, но если ты прав насчет дознавателей, то станция, да и дилижанс наверняка уже под наблюдением.

– Вполне возможно, – кивнул я. – Но это еще нужно проверить, согласись? Да и не забывай, если кого-то и будут искать, то одного чужака, а не парня и девушку. Не так ли?

– Ну… – Хельга покосилась на призывно мигающие огоньки деревни, на ранец… и желание ночевать в теплой постели победило. – Ты прав. Идем… Только обойдем деревню по дуге. Ну чтоб войти с противоположной стороны. Меньше подозрений будет.

– Согласен. А перед этим, чтоб не светить парашютом, превратим ранец в саквояж. Благо ручка у него имеется. – Я ткнул пальцем в металлическое кольцо держателя, на котором ранец крепился в шкафчике для спаснаборов.

На маскировку ранца ушло не так много времени. Мы поступили просто и незатейливо, выкорчевав из него бессмысленно усложненный механизм выброса и ободрав тканную обшивку, в результате чего парашютная система из спасательного набора превратилась в стальной саквояж с металлической ручкой. Вполне себе стильная вещица, в которую мы утрамбовали болтающиеся стропы и плечевые ремни к парашюту, на всякий случай… и туда же отправилась и сумка из-под спаснабора, с уже во второй раз уведенными мною у Гросса шкатулками. А наши собственные маски и спасбаллоны я прикопал еще в той рощице, где мы с Хельгой приземлились.

М-да, лучше бы я проделал эти операции непосредственно перед входом в деревню… Ломиться в наступающей темноте по пересеченной местности, огибая селение, оказавшееся не таким уж маленьким, между прочим, да с неудобным саквояжем в руке вместо ранца за спиной, было не самой лучшей идеей. Спасало только до сих пор действующее рунное укрепление тела… это при том, что я давно перекрыл даже естественную поддержку цепей за счет внутренней энергии. Недавний «пережор» сказывается, даже несмотря на то, что большую часть пропущенной через рунные цепи мировой энергии я благополучно слил в шкатулки!

В общем, к деревеньке вышли не злые парашютисты-диверсанты, а вполне себе презентабельная молодая девушка со своим младшим братом… немым. Ибо итальянским я не владею, а говорить на немецком или русском мы посчитали идеей не лучшей, чем попытка продать здесь парашют или расплачиваться гривнами. Кто знает, до чего может довести полицейских профессиональный долг и чрезмерное рвение? Особенно если их должным образом простимулировать? Глядишь, и до этой деревеньки доберутся. А учитывая особенности последних событий, я предполагал, что количество возможных интересантов с хрустящими стимуляторами в кошельках несколько отлично от нуля. И Хельга со мной согласилась.

Правда, наша одежда была изрядно помятой, но тут уж ничего поделать нельзя… по крайней мере так, чтобы у Хельги не появились ко мне неудобные вопросы. Хотя выгладить вещи разогретыми воздушными линзами можно было бы в два счета.

К нашему удивлению и удовольствию, то, что издали мы приняли за деревню, на поверку оказалось маленьким разноцветным городком у реки, с железнодорожной станцией, парой древних церквей и даже небольшим палаццо на центральной площади, стоящим аккурат напротив здания городской управы.

Но самым большим нашим везением оказался праздник, царивший на улицах Манербио. Благодаря суете и куче народу на наше прибытие никто не обратил никакого внимания. Так что мы без помех прошли до самого центра города и после недолгих блужданий отыскали гостиницу, расположившуюся недалеко от церкви Святого Лаврентия, где сегодня венчался наследник дома Ольдофреди, в честь чего, собственно, город и гуляет.

Об этом мне рассказала Хельга, почерпнув сведения из болтовни хозяйки гостиницы, бойкой полненькой женщины с замашками всеобщей тетушки, выстреливающей по тысяче слов в минуту. Не прекращая молоть языком, она провела нас в мансарду и, гордо продемонстрировав небольшой номер на две спальни под скошенной крышей, торжественно вручила Хельге огромный ключ, после чего, сочувственно мне улыбнувшись, потрепала по волосам и исчезла. И слава богу, а то у меня от этой тараторки уже голова начала болеть!

 

Глава 8

Страны разные, нравы те же…

После ужина в небольшом и уютном гостиничном ресторанчике мы с Хельгой усталые, но сытые и довольные разбрелись по своим комнатам.

Вот только выспаться, как того требовал вымотавшийся за этот долгий день организм, мне не удалось. Притаившаяся где-то на периферии боль от пропущенной через рунные цепи и тело энергии выбрала именно это время для того, чтобы напомнить о себе. Сначала свело судорогой ноги и руки, а через несколько секунд я понял, что не в силах пошевелиться. Оставалось только лежать и скрипеть зубами от выворачивающей суставы боли, волнами прокатывающейся по телу.

Зря я все-таки так напрягся. Не стал бы сознательно увеличивать тягу энергии, глядишь, сейчас спал бы спокойно… или драпал во все лопатки с Хельгой на горбу от людей Гросса, хм… Нет, лучше уж потерпеть эту боль. Надеюсь, к утру пройдет.

Утро действительно принесло облегчение и… зверское желание заснуть, что в принципе было вполне ожидаемым. Именно поэтому, позавтракав в компании отвратительно довольной и выспавшейся Хельги, я наотрез отказался от предложенной ею прогулки по городу и, вернувшись в номер, завалился спать, чтобы проснуться, когда за окном уже наступили сумерки.

– Не знала, что ты такой соня, Кирилл, – усмехнулась Хельга, когда я, выбравшись из постели и приняв душ, выполз в маленькую гостиную нашего номера, где с трудом поместилась пара кресел и небольшой журнальный столик.

– Угум. – Я зевнул. – Телеграмму отбила?

– А как же. В Верону, Падую и Венецию до востребования для Святослава Георгиевича и на «Феникс» для Владимира. Думаю, наш телеграфист здорово удивился, получив сообщение на итальянском.

– А что с билетами на поезд или дилижанс? – поинтересовался я.

Хельга покачала головой:

– Я не рискнула идти на станцию в одиночку, а сейчас уже поздно. Так что сходим завтра с утра, вдвоем.

– Согласен, так будет лучше, – кивнул я и, услышав, как заурчало в желудке, спросил: – Ты уже поужинала?

– Нет, ждала, когда ты проснешься. – Помедлив, Хельга договорила: – Сегодня за обедом в гостиничном ресторане я видела какого-то полицейского… и он явно мной заинтересовался.

– Хм? Не вижу проблемы, – ухмыльнулся я и тут же был награжден уничижительным взглядом.

Впрочем, дальше этого дело не зашло, и Хельга продолжила как ни в чем не бывало:

– Из беседы с синьорой Папетти, владелицей гостиницы, я узнала, что этот полицейский, капитан Сантини, частый гость в ее ресторане.

– Понятно… – Я кивнул. – Что ж, тогда идем ужинать, заодно продемонстрируем господину капитану, что у тебя уже есть кавалер.

– Кирилл… – вздохнула Хельга.

– Да шучу я, шучу. Идем уже, пока я в голодный обморок не рухнул.

Хозяйка гостиницы подошла к нашему столику, когда мы с Хельгой как раз расправлялись с десертом. Выпечка у синьоры Папетти оказалась просто бесподобной, что я и попытался показать молчаливой пантомимой, помня о своей «немоте». Хозяйка, явно поняв мои выкрутасы, довольно улыбнулась и, протянув Хельге небольшой продолговатый конверт, затараторила с бешеной скоростью. Интересно, это от Гюрятинича или от Ветрова?

Но на этом сюрпризы не закончились. Не успели мы подняться в номер и распечатать доставленный с почты конверт, как раздался стук в дверь.

Окинув взглядом стоящего на пороге подтянутого невысокого мужчину в темно-синем костюме-тройке и франтоватой белоснежной шляпе, я посторонился, пропуская его в комнату. Может быть, итальянского я и не знаю, но расслышать в речи гостя слова «капитан» и «Сантини» это ничуть не помешало.

Капитан попытался было о чем-то меня спросить, но Хельга в два слова объяснила ему всю бессмысленность попытки… ну, я так думаю. По крайней мере, с этого момента Сантини больше не пытался со мной заговорить.

Беспокойство? Хм, я не чувствовал никакой угрозы от нашего гостя, да и в эмоциях его не было ничего, что могло меня насторожить. Я невеликий эмпат, но, кроме вполне понятного, хотя и несколько гипертрофированного мужского интереса, проявляемого Сантини к Хельге, не ощущал от него никаких эмоций, что могли бы насторожить. Ни азарта охотника, ни подозрений.

Именно поэтому, понаблюдав несколько минут за разговором капитана и моей спутницы, я потихоньку забрал со столика конверт и удалился к себе в комнату. Интересно же, что там написано!

Но меня ждал форменный облом. Телеграмма пришла из Падуи от Ветрова, но это я понял только по первому и последнему словам. Остальные оказались абсолютно непонятными… чертов итальянский!

От бестолкового рассматривания листка бумаги с вензелями почты и печатным текстом меня отвлек вскрик Хельги…

Я нахмурился и, аккуратно приоткрыв дверь, выглянул в образовавшуюся щель. Увиденное в гостиной мне очень не понравилось.

Хельга стояла в углу комнаты и затравленно смотрела на улыбающегося капитана, застывшего в шаге от нее. Слишком близко стоит, слишком нагло ухмыляется.

Последние сомнения пропали, когда Сантини потянул руки к Хельге… чтобы в следующую секунду замереть на месте, услышав характерный звук передернутого затвора моего пистолета.

Медленно обернувшись, он уставился на ствол, и улыбка сползла с его лица. Дернув рукой, сжимающей оружие, я заставил капитана отойти в сторону, и, едва путь оказался свободен, Хельга почти моментально очутилась за моей спиной.

Боком протиснувшись мимо нас по стеночке, Сантини подхватил с кресла свою шляпу и, уже положив ладонь на дверную ручку, что-то сдавленно прошипел. Зря…

Хельга пыталась объяснить своему спутнику, что ей очень не понравился человек, которого владелица гостиницы назвала капитаном Сантини. Холеный, с липким взглядом… брр… Но Кирилл не понял, свел все к шутке… А теперь и вовсе оставил ее наедине с нагрянувшим в гости полицейским.

Настырный капитан попытался обнять ее за талию, и Хельга, вскрикнув, отпрыгнула в сторону.

– Ну и что ты кричишь? Твой убогий братец тебя все равно не услышит, а за пределы номера ни один звук не вырвется. – Сантини с ухмылкой продемонстрировал девушке небольшую коробочку полицейской глушилки. – Будешь хорошей девочкой, и мы ре…

Свою фразу капитан не закончил, услышав характерный звук пистолетного затвора. Улыбка медленно сползла с его лица, и он очень осторожно обернулся, чтобы наткнуться на взгляд юноши, холодный и пустой. Словно не один, а три ствола смотрят прямо в душу. И давление… Хельгу оно задело только краешком, словно обдав ледяным крошевом, а вот Сантини вдруг вспотел, и пальцы, только что тянувшиеся к Хельге, заходили ходуном. Капитан нервно облизнул тонко очерченные губы и подался назад. А Хельга сама не поняла, как оказалась за спиной Кирилла.

Повинуясь молчаливому приказу парнишки с пистолетом, Сантини медленно направился к двери. Вот растерянный взгляд капитана наткнулся на лежащую на кресле шляпу, скользнул в сторону Кирилла. Ствол разрешающе качнулся, и дрожащая рука итальянца, схватив головной убор, тут же нахлобучила его на голову. Шаг, другой, ладонь легла на дверную ручку…

Оказавшись у двери, капитан явно почувствовал себя увереннее. Бросил взгляд на Хельгу.

– Ничего-ничего… утром уже будешь в камере. Там иначе поговорим… шлюха. – Фразу он договаривал, уже открыв дверь и сделав шаг за порог.

Хельга охнула, а в следующий миг Кирилл буквально исчез из виду… и тело так и не успевшего выскочить за дверь капитана, влетев в номер, с грохотом обрушилось на журнальный столик. Голова Сантини дернулась от быстрого, слишком быстрого удара, и взор капитана погас.

– Я, конечно, итальянского не знаю, но «путана маладетто» в переводе, по-моему, не нуждается, – ощерившись, проговорил Кирилл под недоуменным взглядом Хельги.

 

Глава 9

Кусачий груз

А вот не надо было путать немого с глухим… одно другое не подразумевает, между прочим.

– И что теперь? – Хельга перевела взгляд с валяющегося на обломках журнального столика офицера на меня.

– Для начала обыщем нашего гостя, – предложил я. Честно говоря, произошедшее было мне и самому не по нраву, но что сделано, то сделано. А когда Хельга перевела мне целиком последнюю фразу Сантини, пришло понимание, что я поступил абсолютно верно.

Уж не знаю, как этот капитан опознал в нас гостей города, а иных оснований для его выходки я не видел, но то, чем могло обернуться мое бездействие, было ясно без всяких объяснений. И судя по той уверенности, с которой полицейский распускал руки, можно сделать вывод, что для него происходившее в нашем номере не было чем-то необычным. Редким, может быть, но ничем из ряда вон выходящим. А это уже наводит на дурные мысли.

– А потом? – Голос Хельги вырвал меня из размышлений.

– А потом будем уходить. Быстро и тихо, – со вздохом заключил я.

– Кирилл, ты же не хочешь… – Взгляд Хельги перебежал с меня на капитана, и она нервно передернула плечами.

– Зависит от его поведения, – пробормотал я и, уловив страх девушки, покачал головой. – Хельга, сестренка, подумай о другом. Тебе не показалось, что он слишком уж уверенно действовал?

– Н-ну… – Она неуверенно кивнула.

– Именно. И какие могут быть выводы? Не знаешь? А вот у меня есть предположения. Первое: ты не единственная, на ком он использовал свои методы. И второе: для того чтобы проворачивать подобные делишки, у него должно быть прикрытие. То есть его должны поддерживать подчиненные, учитывая его слова о камере, и… или серьезно крышевать власти города. Как их там? Ольде…

– Ольдофреди, – медленно проговорила Хельга.

– Вот-вот, они самые. Отсюда вывод: потрошим и бежим.

– Ночью, пешком… замечательная перспектива, – вздохнула Хельга, а когда я уже собрался высказаться по поводу некоторых приверед, махнула рукой. – Не бери в голову, Кирилл. Я все прекрасно понимаю. Пусть ты обрисовал самый черный вариант, другого выхода у нас все равно нет. Внимание властей так или иначе мы привлечем, а у меня нет никакого желания с ними связываться. Не та ситуация… Но кто бы знал, как я хочу вновь оказаться на «Фениксе» и забыть этот поход с Ветровым, как страшный сон…

– Понимаю, но давай побудем оптимистами, – улыбнулся я, одновременно начиная обыскивать вырубившегося капитана. На сиденье кресла полетели вытаскиваемые из его карманов мелочи.

– Что ты имеешь в виду?

– Черный вариант – это если капитана на нас навела синьора Папетти, – хмыкнул я, передавая Хельге пухлое портмоне нашего гостя. Она автоматически приняла у меня из рук кошелек и тихо застонала.

– Ты умеешь поднять настроение… братец.

– Еще бы. – Я ухмыльнулся и… – О-о-о! Ты только взгляни на это, Хельга!

– Что там? – Любопытство взяло верх над расстройством от моих слов, и она заглянула мне через плечо, когда я, расстегнув пиджак жертвы, пытался снять кобуру с револьвером.

– Вот… именно поэтому, шляясь по кладбищу, я всегда старался держать куртку расстегнутой. Не ожидал господин капитан подлянки с оружием и вытащить свою игрушку из-под застегнутого пиджака не успевал. Совсем расслабился, гнида.

Револьвер действительно оказался похож на игрушку. Небольшой шестизарядный самовзводник, ухватистый и тупорылый, играющий бликами на перламутровых «щечках» и сверкающий никелированными поверхностями. Щегольская штучка.

– Цепляй, меня твоя безоружность нервирует, – потребовал я и спохватился: – Подожди, ты с ним хоть управляться-то умеешь?

Хельга только фыркнула. Покрутила несколько секунд ствол в руках, довольно сноровисто проверила наличие толстеньких патронов. Щелчок, другой, трещотка провернувшегося барабана. Указательный палец лег вдоль скобы спускового крючка…

– Верю, умеешь, – заключил я.

– С моим папой и не научиться? – улыбнулась Хельга, откладывая револьвер в сторону и скидывая свою куцую куртку.

Ну а пока девушка прилаживала на место кобуру скрытого ношения, я продолжил обыскивать нашего гостя. И таки нашел одну очень интересную игрушку.

– У меня хорошая новость, сестренка.

Хельга вопросительно уставилась на меня.

– Не тяни, – после секундного молчания потребовала она.

– Выгляни в окно, нет там поблизости какого-нибудь мобиля? – Я демонстративно покачал на пальце вытащенным из кармана брюк Сантини ключом на затейливом брелоке.

Хельга улыбнулась и, обогнув распластанное на полу тело, подошла к утопленному в нишу окну. Когда она обернулась, улыбки на ее лице не было.

– Что? – Я насторожился.

– Мобиль на месте. Но он не пустой, – тихо проговорила Хельга. – Там кто-то курит.

– Вот, значит, почему он был так уверен, что утро мы встретим в камере… – протянул я.

– Что будем делать?

– Действовать.

Наш гость застонал, явно приходя в себя, и мне пришлось вновь угомонить его. Хм… еще пара таких ударов, и он больше никогда не очнется. С другой стороны, мне какое дело? Одной мразью на свете станет меньше, это ли не хорошо?

Тело Сантини обмякло, и я поднялся на ноги. Вроде бы с потрошением закончили, теперь нужно определиться с процессом отъема транспортного средства у подельников нашего гостя.

Раздавшийся в комнате негромкий звонок заставил нас с Хельгой подпрыгнуть на месте. Мы переглянулись, и тут звонок раздался снова. Я перевел взгляд с портьеры у дверного проема на глушилку, перекочевавшую на сиденье кресла, и, сделав Хельге предупреждающий жест, медленно подошел к двери в номер. Сам я пистолет доставать не стал, а вот сестренка навела свою новую игрушку на дверную створку.

Тело кольнуло остатками давешней боли, как напоминанием и предупреждением, когда я активировал рунные цепи, и происходящее вокруг резко замедлилось, а чувствительность возросла. Я ощутил стоящего за дверью человека и коридор за ним. Один. Хорошо.

Створка вальяжно и плавно ушла в сторону, и в следующий миг посетитель оказался втянут мною в комнату. Удар.

Рунные цепи неохотно выпустили меня из ускорения, и я с удовольствием потянулся. Хорошо!

– А вот и наша добрая хозяйка. – Я наконец разглядел, кого именно приложил по голове.

– Она жива? – Голос Хельги звучал спокойно и ровно.

Я взглянул на свою спутницу. Бледна, но в эмоциях нет ничего кроме азарта и злости. Неплохо… совсем неплохо.

– Сейчас посмотрим. – Я переключил внимание на распростершуюся на полу женщину. Дыхание замедленное… поверхностное… в отключке. Для порядка приложил два пальца к артерии на шее. – Жива.

– Зря.

А вот этого я не ожидал. Удивленно приподняв бровь, посмотрел на Хельгу.

– У него глушилка, в номере звонок. Она знает, что стучать бесполезно, – отрывисто проговорила моя спутница.

А ведь она права… Хм.

– Хельга, а как здесь обстоят дела с рабством? – поинтересовался я, и девушка вдруг резко побледнела, хотя, казалось бы, куда уж больше.

– В южных королевствах Италии… встречается. Ты думаешь…

– Ну да. Сильно сомневаюсь, что ради развлечения одного-единственного капитана полиции кто-то стал бы отлаживать такую систему, – кивнул я.

– Дверь закрыта? – неожиданно спросила Хельга.

Я кивнул. То, что произошло следом, заставило меня совсем иначе взглянуть на новоявленную «сестренку». Револьвер в ее руках рявкнул дважды, и тела наших гостей дернулись, получив по третьему глазу во лбу. Метко.

 

Глава 10

Несовершенство

– А вот теперь нам действительно нужно драпать, – произнес я, глядя на трупы.

Со стороны Хельги послышался какой-то прерывистый не то вздох, не то всхлип. Я поднял взгляд на девушку, судорожно пытающуюся запихнуть дрожащей рукой револьвер в кобуру, и понял, что в ближайшие несколько минут мы точно никуда не пойдем.

Выудив из маленького барного шкафчика бутылку с цветастой этикеткой, я щедро плеснул из нее в широкий низкий стакан, после чего протянул его Хельге.

– Пей.

Зубы лязгнули о край стакана, и девушка без возражений, одним глотком высадила весь алкоголь. Закашлялась, из глаз брызнули слезы, но уже через минуту она справилась с собой и вернула мне стакан, который я тут же незаметно «вытер» ветром и вернул в бар вместе с бутылкой.

– Спасибо, – пробормотала Хельга, бросив на меня короткий и совершенно непонятный взгляд.

Буря в ее эмоциях вроде бы улеглась, но теперь там царил такой сумбур, что понять что-либо было решительно невозможно.

– Не за что, – ответил я и, помолчав, спросил: – Полагаю, личные причины?

В ответ Хельга резко кивнула, но промолчала. Ладно. Сейчас все равно не время для душещипательных бесед. Тем более, как мне кажется, стоит заикнуться о том, что мое предположение было только версией, и полноценная истерика гарантирована. В общем, лучше промолчать… особенно учитывая, что звонок в номере действительно наводил на очень неприятные мысли. Так что прочь сомнения, закроем эту тему и будем жить дальше.

– Полегчало?

И вновь нечитаемый взгляд в ответ.

– Да. – А в эмоциях явно проглянули сердитые нотки.

– Не обижайся, сестренка. – Я покачал головой. – Мне просто нужно знать, насколько ты пришла в себя. Согласись, сейчас это важно. У нас мало времени.

– Я в порядке. Почти, – тихо сказала она.

– Это хорошо… Тогда, думаю, пора уходить. – Я чуть помялся, сомневаясь в верности решения, но если Хельга говорит, что она почти в порядке… придется поверить ей на слово. Время действительно поджимает. Ладно, в крайнем случае переживу ее «откат» в мобиле… надеюсь, у нее хватит выдержки, чтобы не устроить истерику до того, как мы покинем этот уютный городок.

Рунный круг вокруг тел начертился моей кровью будто сам собой, и беззвучная вспышка слизнула улики, оставив после себя только пепел… совсем немного пепла. Под удивленным взглядом Хельги я приоткрыл форточку, и сквозняк тут же вымел его прочь. Вот и все… Уходим.

Вопросов от Хельги не последовало, пока по крайней мере, так что собрались мы быстро. Неудивительно. Нищему собраться – только подпоясаться, вот мы и того… подпоясались, сложив все найденное на теле Сантини в саквояж.

В общем, через пять минут мы закрыли дверь номера и направились по полутемному коридору в сторону лестницы. В маленькой гостинице было тихо. Ничего странного, учитывая, что работники синьоры Папетти, все четверо, еще вечером разошлись по домам.

– Подручные Сантини, – прошептала Хельга, когда, спустившись на первый этаж спящей безмятежным сном гостиницы, мы оказались у стеклянных дверей, ведущих на улицу. Под светом стоящего в отдалении фонаря было отчетливо видно, что в мобиле сидят два человека.

– Здесь должен быть черный ход. Гостиница, конечно, маленькая, но я сильно сомневаюсь, что припасы в ресторан заносят через эту дверь. – Я отступил в темноту фойе, утягивая за собой спутницу.

Черный ход нашелся быстро, и вел он в узкий проулок между глухими стенами домов. Неплохо. Дополнительная гарантия, что никакой мучающийся бессонницей житель этого чертова городка не заметит наше бегство.

Что радует, Хельга не пытается оспаривать мои решения… по крайней мере, пока речь идет о выживании. Вот и сейчас, когда я оставил ее с саквояжем на углу улицы, она ни словом не возразила, согласившись подождать, пока я… отключу сидящих в нашем мобиле людей Сантини.

Да, в нашем. Считать мобиль собственностью мертвеца было бы несколько нелогично, не так ли? А учитывая все произошедшее… хм, скажем так, я не откажусь от подобной компенсации за испорченный отдых. Да и Хельге будет приятно получить такое возмещение ущерба…

Мотнув головой, чтобы избавиться от этого спровоцированного адреналином азартного бреда, я вышел на улицу, где стояла моя цель, и не торопясь направился прямиком к мобилю.

Глушилка надежно скрыла звук моих шагов, а крутить по сторонам головами и вглядываться в темноту помощникам капитана явно было лень. За что и поплатились. Хм, надеюсь, Хельга их сразу не пристрелит и даст возможность допросить…

С такой обширной практикой я скоро стану профессиональным анестезиологом. Мне даже инструменты не нужны для приведения пациентов в горизонтальное положение.

Я махнул рукой, и Хельга материализовалась рядом так быстро, что у меня даже мелькнуло подозрение о наличии у нее рунных цепей вроде моих. В шутку, конечно, но… это действительно было чертовски быстро. Я хмыкнул и постарался задавить выползшую на лицо улыбку, но дочка Завидича ее заметила.

– Это нервное, – буркнул я.

Хельга передернула плечами и понимающе кивнула. Ну да, я тоже не железный. Вздохнув, я кое-как перетащил тела подручных Сантини на заднее сиденье просторного мобиля и вытащил из кармана ключ. Стоп. – Хм… Хельга… а ты умеешь водить мобиль?

Девушка посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг со всхлипом сложилась пополам. Я уж было испугался, что с ней что-то случилось, но тут до меня донеслись издаваемые ею звуки и… да она же ржет! Не смеется, нет, именно ржет в голос! Вот ведь…

Все-таки я просчитался. Хельгу накрыла самая натуральная истерика. Но, черт возьми, как же не вовремя. Я выругался и, перепрыгнув через узкий багажник мобиля, с ходу отвесил девушке пощечину. Либо убьет, либо угомонится… либо одно из двух. Но других способов я не знаю. Точнее, знаю… но лезть сейчас к ней со своей эмпатией и задушевными разговорами, когда за спиной два трупа, а на сиденье вырубленные полицейские? Хм, тогда проще самим пойти в участок и сдаться коллегам Сантини.

– Кирилл, а полегче нельзя было? – глухо спросила Хельга, потирая щеку.

– Извини, с меня коробка конфет. – Я попытался улыбнуться, разводя руками.

Хельга промолчала. Но, очевидно, удар таки поставил ей мозги на место, потому что она вдруг ткнула меня пальцем в грудь:

– Вот теперь я действительно верю, что ты меня не бил, чтобы усыпить.

Не понял… а это-то с чего?

– Э-э-э… – Я непонимающе посмотрел на Хельгу.

– Рука у тебя тяжелая. Вряд ли бы я очнулась без головной боли, если бы ты усыпил меня ударом. – Хельга покосилась на тела полицейских и тут же переключилась на другое: – И да, конфетами не отделаешься. С тебя поход по лавкам, сразу по возвращении в Новгород.

Нет, точно, женщины – странные существа… Хм. Ладно, будем считать, что это еще одно последствие нервной встряски.

– Договорились. А теперь успокой меня, скажи, что ты знаешь, как управлять этой кучей железа… – вздохнул я, указывая на мобиль.

– Знаю, – кивнула она и, взглянув на тела, осведомилась: – Может, выкинешь их, и поедем?

– Сначала поедем, потом выкинем, – предложил я, устраиваясь на переднем диване.

– Зачем они тебе? – заняв место водителя, спросила Хельга.

– Хочу их допросить.

Девушка бросила на меня недовольный взгляд, но возражать не стала. Мобиль тихонько заворчал двигателем и, не включая огромных фар, двинулся по улице. Мягко и неторопливо.

– Тебе не кажется, что это не наше дело, Кирилл? – Хельга нарушила молчание, лишь когда мобиль выехал за пределы города и, включив фары, помчался над дорогой мимо полей.

– Наше или нет, но я хочу быть уверен, что за спиной не осталось желающих поквитаться. Да и… думаю, кое-кто из друзей Гюрятинича может заинтересоваться информацией о работорговцах, обосновавшихся на земле Ольдофреди. Так что давай искать место для беседы…

– Ох, Кирилл, не лез бы ты в эти игрища, – вздохнула Хельга, но, когда через четверть часа чуть в стороне от дороги показалась небольшая рощица, без напоминаний свернула к ней.

Определенно моя спутница очень не любит работорговцев.

 

Глава 11

Лапидарный эпистолярный

Допрос подчиненных Сантини не затянулся надолго. Правда, уже через минуту после его начала Хельга предпочла удалиться в рощицу. Не могу ее винить. Когда тренер в той жизни рассказывал нам о тактике полевого допроса, меня выворачивало наизнанку от одних только описаний. Правда, тогда мне было всего двенадцать, а в тринадцать меня вместе с сестрами и братом уже водили в анатомический театр на практические занятия. Вкупе с лекциями тренера эффект был… своеобразный. Жаль, с сестрами наш тренер прокололся, но у них к тому времени вообще форменный крышеснос начался, даже братец от их поступков порой охреневал самым натуральным образом.

Хм, ладно, к черту воспоминания. Просто с тех пор я не люблю боль, особенно чужую. Хотя свою научился терпеть до отключки сознания. А от чужого страха у меня противно ломит зубы.

Убрать угрозу, лишить сознания, вывести из строя, сломав руку или ногу… в конце концов, убить противника, это я понимаю… но полевые допросы… Не перевариваю.

Но вот, как оказалось, иногда без него не обойтись. Зато сведения от полицейских я получил действительно стоящие. Понятно, что никаких доказательств работорговли они представить не могли, но пели как птички, жирные такие, потеющие каплуны, мечтающие о помиловании. Вот уж вряд ли. Что я, не помню, сколько моих сверстников и бывших соседей в Меллинге внезапно исчезли с отлетом очередного каперского каботажника? Помню. Всех помню. От Лотты – смешливой девчонки, моей одногодки с соседской улицы, обожавшей леденцы из лавки старого Крампа, до сына бандерши, чьим именем я воспользовался, налаживая мосты на складах. А посему… ариведерчи, господа хорошие. Точнее, прощайте.

Выстрелы пистолета показали Хельге, что допрос окончен, и она вернулась к нашей стоянке аккурат в тот момент, когда тела полицейских исчезли в яркой беззвучной вспышке.

– Ну что? – Короткий вопрос.

– Ты была права. – Короткий ответ.

– Мы правильно поступили? – Тихий-тихий голос.

– Правильно, – уверенно кивнул я. – Они так не один десяток случайных гостей города на юг спровадили. Девушек в основном.

– Мрази. – Хельга невидящим взглядом уставилась туда, где только что лежали тела подручных Сатини.

– Ничего, они сообщили пару имен. Думаю, кое-кому это будет интересно, – хищно улыбнулся я.

– Ты уверен, что хоть кого-то в конфедерации заинтересуют далекие итальянские работорговцы? – печально улыбнулась Хельга моей наивности.

– Думаю, это зависит от того, кем являются эти работорговцы, – развел руками я.

В глазах Хельги мелькнул интерес. Ну, всяко лучше, чем это ее безразличие, от которого меня в дрожь бросает.

– Э нет. Подробности расскажу только в Новгороде и только одному-единственному человеку. Дело по его части.

– Кирилл…

– Глупостей делать не станешь?

– Клянусь, – со вздохом произнесла Хельга, когда поняла, что на меня не действует ее укоряющий взгляд.

– Хм… ладно. Намекну. Эти люди очень любят пышные праздники и просто-таки заливают горожанам глаза вином.

– Ольдо…

– Это ты сказала, а не я, – покачал головой я, перебивая спутницу.

Девушка задумчиво кивнула в ответ, и ее взгляд снова скользнул туда, где недавно лежали тела полицейских.

– Бра-атик… а ты не хочешь мне рассказать, как уничтожил трупы? В гостинице и здесь…

Ну вот, действительно ожила, кажется.

– А надо? – Я попытался изобразить непонимание, но Хельга уже «встала на след».

– Кирилл. Ну правда, интересно же…

– Ладно. – Я не стал артачиться и, встряхнув руками, спрятал их в карманы, чтобы моя спутница не заметила, как дрожат пальцы. Я тоже не железный… и мне нужно как можно быстрее отвлечься от недавнего… действа. Пусть хоть так. – На самом деле все просто. Обычный рунный круг утилизатора, только вместо долгого вычерчивания рун используешь свою кровь. Ею-то можно управлять собственной волей, на небольшом расстоянии, конечно. Помнишь принцип подобия? Кровь – часть твоего тела и подчиняется твоим приказам. Вот, собственно, и все. Достаточно волевого усилия, и при небольшой тренировке эта алая жидкость будет рисовать для тебя любые узоры. Тут главное не перестараться с величиной рисунка, как ты понимаешь.

– И все? – удивилась Хельга. – Но эффект… такая скорость реакции, это только из-за крови? Я помню утилизаторы органики, они уничтожают отходы гораздо дольше.

– Разумеется, нет. Кровь будет действовать даже медленнее, чем обычный травленый рунный круг утилизатора, и недолго. Пока не испарится. А под воздействием мировой энергии это произойдет довольно скоро.

– Не понимаю, – хмуро проговорила девушка.

– Самое главное, не начертить рунный круг кровью… я использовал этот способ только для ускорения процесса нанесения рисунка. Но если подать на такой рунескрипт мировую энергию, эффект будет обычным: пока накопится достаточное количество энергии, пока круг растворит отходы… А моментальным эффект будет только в том случае, если в него вложить внутреннюю энергию одним рывком и в достаточном количестве. Вот и весь секрет. Хотя должен признать, что в рунескрипты из собственной крови вкладывать свою энергию куда проще, чем в начерченные обычными методами.

– Однако. – Хельга покачала головой. – Впервые слышу о таком способе.

– Вряд ли, скорее, просто никогда не обращала на него внимания. На лекциях по истории руники вам наверняка рассказывали про древние ритуалы. Так вот, подавляющее большинство их проводилось именно собственной кровью. Особенно обережные и… женские.

– Кирилл! – Хельга возмущенно фыркнула, и я улыбнулся.

Понятно, о чем она подумала, но я-то здесь ни при чем, правильно? Хм… вот не думал, что мне доставит удовольствие наблюдать Хельгу в ее ипостаси «городской барышни».

– Нахаленок нецелованный, – пробурчала девушка и вдруг уставилась на меня.

А я почувствовал, как щеки разгораются огнем. Чертовы фары мобиля! Я попытался отодвинуться от их света. Поздно.

– Та-ак… я, кажется, чего-то не знаю? – В голосе Хельги послышались вкрадчивые нотки.

Думай, башка, думай! Нужно срочно что-то… о!

– Вот не знаю, чего ты не знаешь. Несешь всякий бред. Лучше бы телеграмму мне прочла! Она на итальянском, а я в нем ни бельмеса. – Нашарив в кармане смятый конверт, протянул его спутнице.

Та бросила на меня подозрительный взгляд, чуть помедлила, но взяла бумаги и, устроившись на хромированном бампере «Изотты», принялась читать текст в мощном свете фар.

Когда Ветров посадил опустевший «Резвый» в порту Падуи, его все еще трясло от злости и ярости. На себя, на чертова Гюрятинича, на непослушного юнца, на груз и подставившуюся Хельгу. А уж как его бесил обман грабителей, представившихся получателями груза и даже умудрившихся захватить их «кит», это было что-то неописуемое. И самое паршивое было то, что ему не оставалось ничего иного, как сесть на попу ровно и ждать… ждать хоть какого-то сигнала. Нет, конечно, спустившись на землю в Падуе, Ветров в течение часа раздобыл в этой древней дыре подходящий радиотелеграф, установил его с помощью представителя «Ритти и сыновья» и такой-то матери и связался-таки с «Фениксом», довольно подробно описав сложившуюся ситуацию. Сколько седых волос за это время прибавилось у него после получения приказа капитана «Сидеть и ждать», одному богу известно. Но своего апогея, как казалось второму помощнику, злость достигла в тот момент, когда он, с красными от жуткого недосыпа глазами, брел по припортовой улице и услышал мальчишку-разносчика, торгующего газетами, вопившего, что «Солнце Велиграда» потерпел крушение и выжившие не обнаружены. Не помня себя, Ветров помчался в порт, а там его уже ждала короткая телеграмма: «Освободились. Едем в гости. Жди. Олла и Рик». Дата. Время. Живы!!!

По полю пронесся дикий рык, распугавший всех окрестных птиц, а уже через несколько минут портовые телеграфисты вынуждены были отбиваться от разъяренного Ветрова, надрываясь в объяснениях, что такое они передавать в эфир просто не имеют права. О радиотелеграфе на «Резвом» второй помощник благополучно позабыл.

 

Глава 12

Что с бою взято… Попробуй, отними

Я-то думал, точки – это сокращения, а оказалось… Когда Хельга честно призналась, что не поняла в телеграмме ни единого слова, я удивился. Настолько, что отобрал у нее листок, будто мог разобраться в написанном на итальянском. М-да. И ведь разобрался… через полчаса. Но повторить «расшифровку» вслух не рискнул. Пожалел ушки Хельги. Они ж в трубочку свернутся и отвалятся, как осенние листья, от таких-то оборотов.

Но это ж надо было додуматься до того, чтобы писать матерные загибы латиницей с сокращениями, но на русском языке! А учитывая «мультиязычность» радиотелеграфистов, я вообще с трудом представляю, как Ветрову удалось заставить их отослать это!

Нет, в принципе Святослав Георгиевич мог восстановить расстрелянный захватчиками радиотелеграф на «Резвом», но… тогда бы он точно не стал заморачиваться с этими нелепыми аббревиатурами.

Впрочем, мне от этого не легче. Хм… я что-то не помню, а в уставе Вольного торгового флота Новгорода есть положения о телесных наказаниях для юнцов? Для нижних чинов в общей массе точно нет, а вот насчет своего чина я как-то не уверен…

– Ну и как, разобрался? – заводя двигатель мобиля, поинтересовалась Хельга.

– Угум, – кивнул я, аккуратно сворачивая телеграмму и, вложив ее в конверт, спрятал шедевр эпистолярного жанра в карман. Пусть у меня будет хоть что-то, способное примирить с грядущей перспективой отхватить ремня по нижним полушариям… или линька? А он на «китах» вообще водится? Сколько помню, там больше стальные тросы в ходу. Ой… Что-то мне как-то… может, ремнем обойдется? Троса я могу не пережить. Даже с подключением рунных цепей.

– И?.. – ехидно протянула Хельга. – Что пишет второй помощник капитана?

– Радуется нашим успехам. С нетерпением ждет в падуанском порту, – буркнул я.

Мобиль выплыл на дорогу, и спутница бросила на меня короткий удивленный взгляд.

– Что, серьезно? – изумилась она и даже зажгла небольшой фонарик открытого перчаточного ящика. – Ну-ка, зачитай, что ты там напереводил.

– Не могу, – еще более хмуро ответил я.

– Почему? – В голосе Хельги мелькнули нотки любопытства.

– Он матерно радуется. Очень. Приличные девушки такого и слышать не должны!

– Думаешь, я приличная девушка? После наших ночных приключений-то?

– Приличная, – упрямо кивнул я, покрепче ухватившись за поручень. – Неприличные не прыгают с парашютом с четырехмильной высоты, не отстреливают зарвавшихся работорговцев и не гоняют по ночам на угнанных мобилях так, словно за ними черти гонятся!

– Оригинальная трактовка… – после недолгого молчания ошеломленно протянула Хельга, решительно прибавляя ходу. И добавила себе под нос: – А чем же тогда занимаются неприличные девушки?

– Сидят в борделях и ждут клиентов.

Зря я это сказал, ой зря, да и о работорговцах тоже не надо было упоминать. Хотя бы сейчас. Но, к моему удивлению, Хельга только рассмеялась, и мобиль помчался еще быстрее.

Открытая красная «Изотта-Фраскини» мчалась над узкими дорогами ночной Италии, пожирая километры, и с каждой секундой приближала нас к Падуе, где ждал разъяренный, жаждущий мести за мою выходку Ветров, а мы с Хельгой хохотали как заведенные…

В Падую мы прибыли, когда солнце только-только окрасило верхушки красных черепичных крыш. И ведь ни разу даже не заблудились. Впрочем, с профессиональным штурманом за рулем это было бы слишком… забавно.

И лишь перед въездом в город я вспомнил об одной маленькой детали.

– Хельга… А что мы с машиной-то делать будем? – спросил я, едва мы затормозили у дорожного указателя.

– С машиной? – не поняла она.

Я ткнул пальцем в запыленный борт кабриолета:

– Ну с мобилем!

Девушка печально вздохнула и пожала плечами. Очевидно, с «Изоттой» она расставаться не хотела, но не прицепим же мы ее к брюху «Резвого», правильно?

А делать что-то надо. Номера-то свинтить – не проблема, но уж больно машинка приметная и роскошная. Ее здесь могут неплохо знать. А зачем нам лишние ниточки?

Мои размышления прервал восторженный крик Хельги:

– Кирилл! Смотри, это же «Феникс»!

Я поднял взгляд туда, куда указывала девушка, и, увидев огромный купол, опускающийся куда-то за дома, вынужден был согласиться. Точно «Феникс»… Хм, кажется, у нас появилась интересная возможность. Думаю, за этот подарок Хельга мне будет должна.

– Поехали, Кирилл… ну куда ты полез? – Девушка аж подпрыгнула на сиденье от возбуждения.

А я, не обращая никакого внимания на ее выкрики, выбрался из машины и, откинув крышку инструментального ящика, притороченного к широкой подножке мобиля, принялся искать в нем что-нибудь подходящее для исполнения моей задумки. И нашел. Вот только радости на лице Хельги, когда она увидела огромный гвоздь в моей руке, как-то не наблюдалось. А уж когда я начал царапать им краску двери… у-у-у!

– Ты что творишь, вандал мелкий?! – возмутилась она.

– Занимаюсь камуфляжем, – не прекращая своего занятия, буркнул я. Ну действительно, хоть в том же Манербио я видел десятки мобилей, но уж такую приметную машину, как «Изотта», еще поискать. А вдруг кто опознает?!

Выпрыгнув из мобиля, Хельга попыталась оттащить меня прочь. Ну-ну…

– Не мешай! Хочешь, чтоб эту тачку в городе узнали? До Манербио меньше двух сотен верст, наверняка эту машину здесь видели и помнят!

– Ой. – Хельга отпрянула, едва до нее дошел смысл моих слов, а в следующую секунду глаза девушки удивленно округлились. – Это как?

– Как-как… каком кверху, – пробурчал я, переключаясь на соседнюю дверь. – Всего-то вывернутый наизнанку рунескрипт освещения… с маленькими модификациями.

– Но… она же теперь черная! Как… как… катафалк!

– Подумаешь. Зачистить руны, подкрасить, и будет красной или желтой, как цыпленок.

Мой выпад девушка проигнорировала с гордым фырканьем и молча наблюдала за перекраской машины. Через четверть часа работа была закончена, руны набрали нужное количество энергии, и мобиль радикально почернел. Целиком. Стильно. Хочу такой же!

Окинув довольным взглядом дело рук своих, я свернул с решетки радиатора номер и, бросив его в инструментальный ящик, повернулся к Хельге.

Девушка покачала головой, окинула задумчивым взглядом преобразившуюся «Изотту» и вернулась за руль. Но прежде чем тронуться с места…

– Хм, Кирилл, а вот на ногти можно так же руны наносить? Только чтобы цвет был другой, а? – неожиданно поинтересовалась Хельга. Жен-щи-ны…

– Давай сразу к портовому полю, нечего машиной без номеров по городу светить. – Вопрос спутницы я оставил без ответа. Мне мое здоровье дорого, и время, а если она вздумает сделать из меня своего мастера маникюра… р-р-р…

Гюрятинич без слов обменялся рукопожатием со встретившим его прямо у перрона Ветровым и лишь вопросительно взглянул на своего второго помощника.

– Еще нет, – правильно поняв посыл капитана, угрюмо проговорил второй помощник.

– Откуда они телеграмму присылали? Может, «Резвого» отправить?

– Из Манербио. Дыра в двухстах километрах отсюда. Если они уже выехали, разминемся.

– Хм… Придется подождать, – грустно заметил Гюрятинич и, увидев, как Ветров неожиданно затряс головой и принялся протирать глаза, оглянулся.

– Не верю… – По полю вихрем пронесся черный как ночь, длинный, сверкающий хромом кабриолет и, взлетев по пандусу на перрон, замер перед офицерами «Феникса».

«Потеряшки» едва выбрались из машины, как капитан и его второй помощник сжали их в медвежьих объятиях и попытались утащить на борт «Феникса». Не тут-то было!

– Мой трофей! – Хельга вывернулась из объятий Владимира и бросилась к машине.

Гюрятинич хотел было предложить плюнуть на чертов мобиль, но Ветров покачал головой:

– Не оставят, не надейся. Трофей не бросят. Это ж Завидичи! Можешь даже не заикаться. А если еще к агрессивным переговорам перейдут… Кхм… в общем, не рекомендую, м-да.

И было что-то в словах и взгляде второго помощника такое, что капитан предпочел его послушаться. Впрочем, привычки давать дурные советы за Ветровым не водилось.