Глава 1

Наблюдая, как полуодетая Дарина с блаженной улыбкой на устах, чуть ли не пританцовывая, выходит из комнаты Гилда, я еле сдержал смешок. Не удержалась девушка, поняла, что утром ее «рыцарь» исчезнет, и решила не терять времени. Хм, еще вчера эта картинка заставила бы меня скрипеть зубами, вспоминая Ройн, а сейчас… спасибо духу. Сволочь он, конечно, редкостная, но мозги умеет вправлять качественно, оказывается. Куда там его преосвященству!

Полюбовавшись скользящей по коридору старого дома изящной, облаченной в тонкую до прозрачности ночную рубашку фигуркой Дарины, бесстыдно и точно очерченной рассветными лучами солнца, пробивающимися через мутное стекло маленького окошка, я, стараясь не шуметь, спустился на первый этаж и, выбравшись во двор, занялся утренней тренировкой. Но уже спустя пять минут понял, что образ раздетой сестры хозяина дома никак не хочет уходить из моей головы. Надо было все же наведаться в Веселый квартал, пока мы были в столице.

— Вот уж точно, — сонно проворчал сосед. — От твоих реальных постельных приключений я могу хотя бы спрятаться в подсознании, а от фантазий куда деваться прикажешь?

— Ты это о чем? — удивился я, и сосед тихо застонал.

— А то не ясно, да?! — вызверился дух. — Я, между прочим, тоже когда-то человеком был, причем мужского пола. А теперь подумай, какой мукой для меня должны оборачиваться твои визиты к веселым девкам! Мне-то такое удовольствие не светит.

— О?! — До меня дошло, что имел в виду сосед. Это было как удар пыльным мешком по голове.

— Вот-вот. Знаешь, после сегодняшнего я просто счастлив, что осознал себя, когда тебе стукнуло восемнадцать, а не пятнадцать, когда все мысли лишь об одном.

— И что теперь делать? — Мысль о том, что мои похождения могли быть неприятны соседу, действительно никогда раньше не приходила мне в голову, так что сейчас я почувствовал себя несколько… не в своей тарелке.

— Да ничего, доберемся до столицы марки Зентра — наведаешься в Веселый квартал, и все будет как обычно. А пока… будем выбивать из тебя дурные мысли колкой дров, — неожиданно заключил сосед.

— Чего? — опешил я.

— Тренировка, Дим. Тренировка до упаду, пока все дурные мысли не выветрятся. Вперед!

Насчет тренировки сосед был прав. Два часа изнуряющих упражнений и час работы с фальшионом в трансе надежно выбили из моей головы лишние мысли. Это я понял по чувству облегчения духа, волной прокатившемуся по моим эмоциям. Так что к завтраку я не пришел, а приполз. Как раз вовремя, чтобы увидеть забавную картинку. Дарина, что-то тихо напевая себе под нос, накрывала на стол, за которым сидел счастливо улыбающийся Гилд и по-прежнему остающийся для меня безымянным всклокоченный хозяин дома, бросающий злые и очень подозрительные взгляды то на сестру, то на моего слугу. Театр!

После завтрака у меня выдалось около получаса на отдых, пока Гилд занимался лошадьми и подготовкой к отъезду. И я решил провести это время на лавке у крыльца, в тени раскидистой сирени. Именно этот момент выбрала Дарина, чтобы перекинуться со мной парой слов.

— Сударь Дим… — тихо проговорила девушка. Я приоткрыл глаза. Сейчас на лице Дарины не было и следа той улыбки, что я наблюдал утром и за завтраком. Нервничает?

— Слушаю вас, уважаемая Дарина, — кивнул я.

— Я… я хотела бы узнать кое-что, — проговорила девушка и тут же поторопилась добавить: — Если это не секрет, конечно! Гилд… вы… вы еще приедете?

— Не секрет, уважаемая. — Честно говоря, мои губы так и норовили разъехаться в улыбке, но шипение соседа не давало «отпустить вожжи». — У меня есть кое-какие дела в марке Зентра, а по их завершении я вполне могу отправиться в обратный путь той же дорогой, что ехал сюда.

— Можете? — Лицо девушки просветлело, а я почувствовал себя мерзавцем, издевающимся над наивной девчонкой. Хотя она, кажется, на пару лет меня старше…

— Да, Дарина, на обратном пути мы с Гилдом обязательно заглянем в ваше селение. Вы же это хотели узнать? — улыбнулся я.

— Спасибо, мессир! — Восклицание девушки совпало с рокотом подошедшего к нам Гилда. Я только головой покачал. Бывает же такое в жизни. Еще позавчера они друг друга знать не знали, а сегодня одна только мысль, что они увидятся вновь, делает обоих счастливыми до идиотизма. М-да уж.

— Я для вас пока не сюзерен, уважаемая Дарина, — усмехнулся я, и девушка невольно покраснела. А когда я договорил, смутился и Гилд. — Но кто знает, как оно повернется в будущем, а? Ну да ладно. Вижу, к отъезду все готово? Замечательно. Тогда вы пока попрощайтесь, а я перекинусь на прощанье парой слов с хозяином этого гостеприимного дома.

Я поднялся с лавки и, оставив голубков ворковать, скрылся в доме. Беседа с братом Дарины надолго не затянулась, но думаю, я дал Гилду достаточно времени на прощание. И если судить по общей растрепанности этой парочки, когда я вернулся во двор, прощание было бурным. Ха!

Мы отъехали от села Дарины уже на добрый десяток километров, когда витающий где-то в облаках Гилд все же соизволил вернуться на бренную землю и задал вопрос, которого я, честно говоря, ожидал даже с некоторым нетерпением.

— Мессир, а то, что вы сказали Даре, это всерьез? — спросил он, поравняв своего ломовика с моим Чернышом.

— Смотря что ты имеешь в виду, — протянул я, лениво поглядывая вокруг.

— Вассалитет, — бухнул Гилд. — Вы же на это намекали?

— Мало ли на что я намекал! — пожал я плечами. — Я и на вашу свадьбу намекал, и что теперь?

— Это условие для принятия оммажа? Я согласен, — встрепенулся здоровяк. А я поперхнулся под мысленный хохот духа. Опять он оказался прав!

— Ты… — Кое-как справившись с кашлем, я глубоко вздохнул. — Это немного не то, что я имел в виду, Гилд.

— О! — Бывший легионер нахмурился и после недолгого размышления тряхнул головой. — Я, наверное, слишком глуп, мессир, прошу прощения. Не могли бы вы объяснить?

— С радостью, — кивнул я. — Действительно ты был прав, услышав в моих словах намек на предложение вассалитета. Но точно ошибся, подумав, что для этого тебе надо жениться на Дарине или какой-то другой девушке. Понятно?

— Но я бы хотел… — пробубнил слуга, и я клянусь, если бы в моем сознании имелась стенка, сосед уже стекал бы по ней от хохота!

— Гилд, жениться или нет — это твое и только твое дело. На предложение дать вассальную клятву оно никак не повлияет. Ясно?

— Да, мессир!

— Слава Свету! — выдохнул я.

— Но я бы все равно хотел жениться на Дарине, мессир, — упрямо проговорил Гилд. Ну вот что ты с ним будешь делать?!

— Хочешь — женись, — пожал я плечами. — Надеюсь только, что это не скажется на исполнении тобой принятых обязательств.

— Ни в коей мере, мессир! — просиял Гилд. — Спасибо за разрешение!

— Я еще не твой сюзерен, чтобы что-то разрешать или запрещать, — устало проговорил я.

— О… точно. Прошу прощения! — Слуга неожиданно резко затормозил своего ломовика и спрыгнул наземь. Так что и я вынужден был остановить Черныша, после чего непонимающе взглянул на Гилда. А тот, не теряя времени, извлек из ножен свой палаш и, опустившись на колено прямо в дорожную пыль, протянул мне свой клинок… обеими руками.

— Гилд, что ты делаешь?

— Мессир, я, Гилд, сын Марка, прошу вас, примите мое слово, мой меч и мою верность, — прогудел здоровяк, не отрывая взгляда от накатанной сотнями колес дорожной колеи. Я представил, как мы выглядим со стороны, и тихо простонал. Дурдом!!!

Спрыгнув с Черныша и встав перед Гилдом, я принял из его рук палаш. А что мне оставалось? Отказаться? Так поздно уже. Сейчас это стало бы прямым оскорблением. С другой стороны, отказываться от такого помощника я не собираюсь. Так что… пусть все это выглядит сумбурно и… почти глупо, но этот его шаг мне даже на руку. Решено!

— Я, Дим, сын Мирта, внук Вурма, принимаю твое слово, меч и верность. Принимаешь ли ты мое слово, мой щит и мою руку?

— Принимаю, мессир! — Гилд наконец поднял голову и широко улыбнулся, когда я протянул ему клинок рукоятью вперед. — Мессир, сосватаете для меня Дарину?

Гомерический хохот духа в моей голове прошелся железной щеткой по мозгам. Ну, Гилд, ну… хитрец! И ведь не отвертеться теперь. Как сюзерен, я обязан исполнить первую просьбу вассала. Можно смять ритуал, можно провести церемонию посреди задрипанного тракта на окраине империи вместо храма, но традиции первой просьбы вассала не исполнить нельзя… как и обычай первого приказа сюзерена. Но с ним я, пожалуй, обожду. Хотя идеи есть, да…

— Хорошо, — после недолгого размышления кивнул я и, запрыгнув в седло своего скакуна, развернул его в обратную сторону. Взглянул на недоумевающего Гилда и вздохнул. — А ты чего ждешь? Поехали сватать твою зазнобу.

— Прямо сейчас? — изумился он.

— А что, есть возражения? — прищурился я.

— Нет. Никаких! — почти выкрикнул Гилд, взлетая в седло своего ломовика.

Честно говоря, когда мы приобретали лошадь для моего теперь уже вассала, первым условием была выносливость. Все же не всякий конь сможет целый день нести на себе такого здоровяка, а вот скорости как качества я даже не рассматривал. Легион все равно движется со скоростью пешего, а в разведке Пустошей лошади и вовсе ни к чему… Но сейчас даже мой Черныш косился на коня Гилда с изрядным удивлением в огненных очах. Да, думаю, и сам ломовик никогда не думал, что способен развить такую скорость, и тем не менее послушно перебирал огромными копытами и нес своего седока к цели.

Не знаю, удача Гилда тому виной или Дарины, а может, это было просто очень счастливое совпадение, но вернулись мы крайне вовремя.

Крики и мат мы услышали еще за добрую сотню метров от приютившего нас дома и тогда же увидели собравшуюся у ворот толпу селян, с интересом наблюдавших за чем-то происходящим во дворе.

Как ни странно, к месту действия первым поспел Гилд. Уж не знаю, как он потом будет задабривать своего конька, но в тот момент ломовик совершил подвиг, ускорившись еще больше и, буквально разметав в стороны стоявших у него на пути людей, ворвался во двор, где хозяин дома избивал свою сестру на глазах у сельчан. Буквально смертным боем бил! Остановить Гилда я уже не успевал… да если честно, и не собирался.

Бывший легионер не стал браться за оружие, он поступил проще. Спрыгнул с лошади рядом с оторопевшим хозяином дома и отвесил ему знатного леща.

— Низко пошел. К дождю, наверное, — флегматично заметил дух, наблюдая полет несостоявшегося противника Гилда.

— Не по покону поступаете, сударь, — пробурчал староста, оказавшийся рядом со мной. — Зачем разор творите?

— Какой разор? — изобразил я удивление. — В гости мы приехали. Как там… у вас товар, у нас купец…

— Ч-чего? — опешил староста.

— Чего-чего, Дарину мы сватать приехали. За моего вассала. Вон он, видишь, удаль свою показывает, — кивнул я в сторону Гилда и сползающего по стене дома брата Дары. Тем временем бывший легионер, даже не подумав продолжить «демонстрацию удали», уже поднял на руки тихо всхлипывающую невесту и, ни слова не говоря, понес ее в дом. Проводив взглядом скрывшуюся за дверью парочку и глянув на бесчувственного хозяина дома, я наклонился к стоящему у стремени Черныша старосте и широко улыбнулся ему в лицо. — Так что, пока хозяин дома от счастья в облаках витает, обсудим условия свадьбы?

— Полагаю, у меня нет выбора, да? — печально вздохнул староста.

Правильно решил, между прочим.

 

Глава 2

Ураганные денечки выдались у моего носителя. Впрочем, как и у его новоявленного вассала… точнее, вассалов, но Дара присоединилась к этому «избранному обществу» несколько позже. О да, спустя пару дней после феерического возвращения Дима и Гилда в селение досточтимый отец Фелин, возглавляющий здешний приход, обвенчал бывшего легионера с «девицей Дариной» под одобрительные возгласы односельчан и насупленное бурчание ее брата, освещавшего это событие аж двумя фингалами сразу. Ну да, сотрясение, организованное ему Гилдом, оказалось весьма тяжелым, так что от долгого постельного режима распускающего руки Габра спасли только эликсиры моего носителя. А вот справиться с фингалами они оказались не в состоянии. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Обычно применяемые ходоками зелья заточены на быстрое закрытие ран, но восстановление внешнего вида не входит в круг решаемых ими проблем, так что Габру придется еще пару недель подсвечивать себе дорогу по вечерам двумя совершенно симметричными фонарями. И поделом.

Вообще в этом мире бытует двоякое отношение к женщине. С одной стороны, считается, что бить женщину — бесчестье для мужчины, удел комплексующих слабаков, так сказать, при этом старший в семье может воспитывать домочадцев любыми доступными ему средствами, и никто слова не скажет, по крайней мере до тех пор, пока дело не получит огласки. С другой стороны, к женщинам, взявшим в руки оружие и надевшим штаны, вроде той же Беллы Ройн, отношение совершенно иное. Здесь считается, что такие боевитые дамы, берущиеся за исконно мужское дело, претендуют на равные права с мужчинами, а значит, должны принять и равные обязанности, без всяких скидок на пол и слабость. Вот такие парадоксы.

Говорил, говорю и, чую, еще не раз скажу: нравы местного общества порой вводят меня в ступор. Здесь махровая патриархальность соседствует с равноправием полов и прекрасно себя чувствует! Здесь в ходу суд присяжных, а поединок признан высшей формой правосудия. Любой обыватель может вызвать обидчика на дуэль, кем бы тот ни был, хотя и нечасто пользуется такой возможностью, а напыщенные дворяне, порой с презрением относящиеся к обывателям, даже подумать не могут о том, чтобы избежать службы на благо империи, с мечом ли, свитком или благословением. Церковь преследует еретиков, жжет ведьм, колдунов и уничтожает темных тварей, но учит алхимиков, зельеваров и целителей, покровительствует университетам и содержит госпитали и дома призрения на массовой основе! Проповедует совершение добра, как одну из высших форм борьбы со злом, поощряет меч, как способ искоренения тьмы, и ни слова не говорит о Боге… вообще. Церковь без Бога? Сумасшедший мир. Но, положа руку на сердце, он мне нравится! Жаль только, что мне не светит пройтись по нему своими ногами.

— Не грусти, сосед. Когда-нибудь я научусь удерживать транс, как ты говоришь, «на автомате», и на твоей улице будет праздник. — Не только я могу вмешиваться в мысли носителя. Иногда у него получается проделывать то же самое с моим разумом, и ничуть не хуже.

— Дим, оставь. Я прекрасно понимаю, что это нереально. К тому же поверь, мне достаточно и нынешнего существования, — ответил я. — Знаешь, раньше, ну… до того, как попасть сюда, я был большим любителем книг и кино. А мое нынешнее положение — это положение зрителя, увлекшегося просмотром длинного, но чрезвычайно интересного фильма, да еще и с частичным эффектом присутствия… и знаешь, как заядлому киноману, мне грех жаловаться.

— Кино? Фильм? — Мой носитель полыхнул недоумением. — Если бы эти слова мне хоть о чем-то говорили…

— Помнишь подвижные изображения в твоем дневнике-бестиарии? — спросил я и, дождавшись утвердительного ответа, пояснил: — По сути, это и есть маленькие фильмы. Разница лишь в том, что вы приспособили эти записи для фиксации облика тварей и их повадок, а в моем мире подобным образом записывались целые театральные постановки. Увлекательная штука, скажу я тебе.

— Понятно, — протянул носитель и вдруг сменил тему: — А ты до сих пор считаешь, что раньше жил в каком-то другом мире?

— Конечно, — ответил я. — Я мог бы привести тебе огромное количество доказательств своего мнения, но если брать основные… география мира, например. Я видел местные карты. Даже если учитывать проблему неосвоенных земель, совпадений слишком мало. Нет, я не спорю, тот факт, что такие совпадения вообще есть, говорит в пользу твоей теории, но, по-моему, это свидетельствует только о том, что я прибыл из похожего мира. В наших сказках такие миры назывались «параллельными».

— Последняя война была очень разрушительной, она могла изменить мир до неузнаваемости, — настаивал Дим.

— Если изменения были таковы, как демонстрируют ваши карты, человечество не выжило бы, — ответил я. — Да что там, на планете вообще не должно было бы остаться ничего живого.

— Ну… допустим, хотя мне трудно представить себе ТАКУЮ войну, — нехотя признал Дим. — А язык?

— Я до сих пор не уверен, что он не достался мне от тебя, — парировал я.

— Но ты же сам предположил… — запутался носитель.

— А это как раз монетка в копилку моей теории о параллельных мирах. Схожесть языков, мер измерения…

— Тьфу ты! С тобой невозможно спорить. Особенно когда приводишь в качестве аргумента эту дурацкую теорию, которой можно объяснить практически любые сходства и различия наших миров, — не выдержав, прекратил спор Дим.

— Вот видишь, ты уже признаешь мою правоту, — гордо заключил я, оставляя за собой последнее слово. Носитель в ответ только вздохнул.

— Спать, сосед. Давай спать, — тихо, но вслух пробормотал Дим, закрывая глаза.

Тоже верно. Завтра у него будет тяжелый день. Время шляний по трактирам в поисках здешних ходоков, почему-то облюбовавших именно этот форт-городок, прошло. Пора сходить в гости к бывшим коллегам его преосвященства ленбургского инквизитора. Надеюсь, братья-рыцари Томарского ордена будут более словоохотливы и поведают что-то интересное о здешних Пустошах?

Из селения Дарины мы уезжали… на телеге. Точнее, на телеге расположилась семья вассалов Дима с пожитками и приданым жены Гилда, а сам Дим гарцевал рядом на своем Черныше, явно недовольном вынужденным снижением скоростного режима. И именно этот факт вынудил носителя отказаться от визита в столицу марки Зентра и сразу же взять курс на форт Майн, тот самый город на границе с Пустошами, что облюбовали для себя местные ходоки. Иначе у нас просто не хватило бы времени на проведение разведки. Более того, там же располагалось и ландкомандорство Томарского ордена, что тоже радовало Дима, весьма обескураженного вынужденной сменой планов. Могу его понять. Столица марки Зентра город Альт мог похвастаться одним из лучших цехов зельеваров, по праву занимающим почетное третье место по мастерству своих представителей в империи. Первое, естественно, принадлежало Нойгарду, а второе — как нетрудно догадаться, Ленбургу. Дим же может сколько угодно изображать равнодушие в отношении зельеварения и алхимии, но профессионализм, умение с одного взгляда оценить любое зелье или эликсир и азарт, с которым он роется в рабочих заметках деда, говорят о его реальном отношении к этим наукам куда лучше, чем любые слова. Стоит ли удивляться, что смена маршрута несколько расстроила моего носителя.

Форт Майн встретил нас прохладным ветром с недалеких отрогов Южно-Романского хребта и шумом торга под самыми крепостными стенами, мощными, хотя и невысокими, сложенными из огромных, подернутых мхом серых валунов. Отыскать место для постоя было несложно, и здесь неоценимую помощь оказала новоявленная супруга Гилда. Пока Дим, по давней привычке зарулив в ближайший постоялый двор, устраивался за столом, планируя хорошенько набить живот, Дарина ухватила мужа за руку и потащила на тот самый торг, мимо которого их компания проехала полчаса назад. Поняв, что остался один, мой носитель только неопределенно пожал плечами и, поймав за подол пробегавшую мимо разносчицу, затребовал обед. Пышная девица с румянцем во всю щеку тут же кивнула и скрылась на кухне.

Гилд с Дарой вернулись как раз к тому моменту, когда Дим расправился с последним блюдом и только-только взялся за кружку пенного пива… заказанного им вместо десерта. Женушка Гилда, еще не успевшая избавиться от стеснения перед сюзереном ее мужа, молча устроилась рядом с шумно рухнувшим на лавку Гилдом и предоставила ему возможность отчитаться перед Димом. Вот тут и выяснилось, что за час похода по торгу Дарина успела не только закупить «совершенно необходимые в хозяйстве» мелочи, но и договорилась с одной из местных кумушек о съеме дома в окрестностях Майна.

— Хоть бы «спасибо» девчонке сказал. Она же для вас старалась, — тряхнул я несколько опешившего от такого оборота носителя. Надо отдать ему должное, этого втыка Диму хватило, и он искренне поблагодарил Дарину за заботу, отчего жена Гилда смущенно зарделась.

Дом оказался небольшим по сравнению с тем, в котором вассал моего носителя отыскал свою вторую половинку, но уютным, и места для трех человек в нем вполне хватало. Да и стоимость аренды была куда меньше, чем если бы наша компания решила остановиться на постоялом дворе. Экономия, однако!

Несколько дней после того, как носитель и его вассалы устроились в арендованном доме, Дим отвел на знакомство с местными ходоками. Нет, если бы дело было в Ленбурге, он мог бы просто наведаться в цех и получить нужные сведения, пусть и за полновесное золото, но в Майне никаких гильдий нет, а ходоки представляют собой еще более анархичное сообщество, чем ленбургские пустынные егеря. И в результате общения с местными коллегами Дим вынужден был признать, что все попытки раздобыть хоть сколько-нибудь систематизированные сведения о близлежащих темных областях с треском провалились. Нет, с ним никто не отказывался поговорить за кружкой дешевого вина или бочонком пива под местные жареные колбаски, но информации такие посиделки приносили жалкие крохи. Здешние ходоки протоптали тропки к относительно богатым на трофеи местам и тем успокоились, предпочитая сбор трав охоте на тварей. Да что там, они даже в команды объединялись довольно редко. Потому и нет ничего удивительного в том, что в столице марки Зентра — Альте — лучшим считается именно цех зельеваров, тогда как алхимики не могут похвастаться особыми успехами. В отличие от алхимических эликсиров, бóльшая часть зелий готовится из растительности, тогда как животные ингредиенты используются в зельях в довольно малых дозах. Вот и все объяснение. Неудивительно, что при таком положении вещей Церковь предпочла работать с ленбургскими ходоками. Разведчики из собратьев Дима выйдут куда лучшие, чем из местных «сенокосов».

А вот в ландкомандорстве Томарского ордена, расположившегося в паре часов пешего хода от Майна, моему носителю повезло. Не сказать, правда, что его встретили с распростертыми объятиями, но рекомендательное письмо бывшего Великого Магистра ордена все же открыло для него двери рыцарской обители. Старый, но по-прежнему грозный замок, возвышающийся над полноводной Виерой, встретил моего носителя грохотом щитов, лязгом мечей и ржанием лошадей. Рыцари вовсю готовились к грядущему Походу, а обслуга замка носилась как укушенная, готовя каменные хоромы к скорому прибытию многочисленных гостей. Из рассказа рыцаря, выделенного в помощь Диму ландкомандором, стало понятно, что именно эту крепость нынешний Великий Магистр Томарского ордена решил сделать последней опорной базой перед рывком в Пустоши. Отсюда и царящие в замке суета и шум.

— Карты Пустошей? Есть, разумеется, — в ответ на вопрос моего носителя пожал плечами Томвар, выделенный Диму в сопровождающие и оказавшийся комтуром Майнского командорства. Оставлять гостя без пригляда на военном объекте никто не собирался, каких бы рекомендательных писем он ни предоставил. И это верный подход, я считаю. Вот и сейчас, услышав вопрос Дима, его собеседник явно напрягся. Ну да, а как же? Покажешь ему карту, а он сольет полученные сведения жвальням в Пустошах! Впрочем, спустя секунду рыцарь, очевидно, понял всю бредовость этого предположения и с неохотой повел моего носителя в библиотеку ландкомандорства.

Дальнейшее было делом техники. Снимать на «дневник» книжные развороты и карты умеет любой обладающий прозвищем ходок Ленбурга, тем более что сопровождавший Дима комтур, кажется, даже не понял, что именно проделал мой носитель. Деревня!

А вот попытки расспросить орденцев об их визитах в Пустоши чуть не закончились печально… для печени Дима. Рассказывать байки «на сухую» господа рыцари отказывались наотрез, и разговорившемуся с комтуром Томваром и его приятелем Диму пришлось отцеплять от пояса наполненную вином флягу, к которой как-то незаметно присоединился невесть откуда взявшийся двадцатилитровый бочонок вина, круг ароматного сыра, вяленая свиная нога и почему-то прилагающиеся к этому славному набору два пока еще незнакомых рыцаря.

Утром Дим уезжал из ландкомандорства томарцев с больной головой, маленьким трехлитровым бочонком «лекарства» с орденских виноградников и вполне сносной картой близлежащих Пустошей с отметками бывавших там рыцарей.

 

Глава 3

Гилд оказался прилежным учеником, расторопным и понимающим. Боюсь, сам я усваивал приемы и ухватки ходоков куда дольше. С другой стороны, мой вассал не ребенок, рассматривающий выход в Пустоши как очередную игру. Во время службы в легионе он не раз сталкивался с гибелью товарищей и врагов, а потому не верит в собственное бессмертие, как это свойственно детям. По крайней мере, так говорит мой сосед. Может быть, он и прав. Но меня все равно продолжает удивлять, с какой скоростью Гилд осваивает приемы, необходимые для успешной охоты и выживания в Пустошах.

За прошедший месяц мы успели сделать четыре выхода. Пусть они не принесли нам столько же золота, сколько я мог бы заработать, выбираясь за трофеями из Ленбурга, зато мы успели не только пройтись по ближайшим окрестностям, но и разведать Пустоши за пределами исследованной местными ходоками области, пусть и всего на несколько дней пути, вдоль предполагаемого маршрута экспедиционного корпуса… выясненного по картам и объяснениям братьев-рыцарей, комтур которых, кстати говоря, тот самый Томвар, стал частым гостем в снятом нами доме и разок даже составил нам компанию в выходе. Вот тогда я впервые увидел, что в действительности может рыцарь Томарского ордена. И это было запоминающееся зрелище, честное слово!

На серого скальника мы вышли случайно. Тварь устроилась на дневку в небольшой расщелине меж двух скал, а наша тройка «удачно» выбралась на площадку перед ней. Именно там, вымотавшись от ползаний по камням и осыпающимся каменным кручам, мы рассчитывали устроить небольшой привал. Отдохнуть, перекусить, смочить пересохшее горло… Отдохнули!

Скальник, как я понял из дневника-бестиария, занимает в здешних горах ту же нишу, что жвалень в Пустошах за Ленбургом. Большая, быстрая, неимоверно сильная и очень, очень крепкая на рану тварь. Когда-то серые скальники, наверное, были хищниками из семейства кошачьих, что-то вроде больших горных кошек, опасных и без всякой Тьмы. А под ее влиянием они стали еще опаснее. Обладающие великолепной маскировкой, сильные, выносливые твари получили еще и кое-какие возможности, которые иначе как магическими не назовешь. В описании скальников сказано, что они способны отводить взгляд и обладают ядовитым дыханием. Насчет дыхания ничего не могу сказать, а вот способность отводить взгляды и маскироваться у них точно есть. Иначе сосед успел бы заметить нашего скальника задолго до того, как мы забрались на ту пресловутую площадку.

Гигантский кот атаковал внезапно и стремительно, настолько, что сосед успел лишь рявкнуть пожарной сиреной, предупреждая о приближающейся опасности, а в следующий миг я увидел летящего на моего вассала скальника.

Повезло, что Гилд успел найти точку опоры на том каменном пятачке, куда он только что забрался, и оказался достаточно силен и быстр, чтобы перекинуть через себя атаковавшую его темную тварь. А там ее уже принял на тяжелые палаши комтур Томвар. Скальник даже мявкнуть не успел, как оказался порублен на неравные куски, залившие округу черной смрадной кровью! Мне же осталось лишь констатировать невозможность сбора трофеев с убитого рыцарем кота, поскольку алхимически обработанные клинки Томвара не просто нашинковали это порождение Тьмы, но и основательно прожарили его молниями. В результате даже те немногочисленные органы, что не были располосованы сталью, и которые можно было бы пустить на ингредиенты, оказались основательно подпалены мощными разрядами, и потому ни о каком использовании их в алхимии теперь не могло быть и речи.

Томарцы — монстры. Но ходить с ними за трофеями — дело бесперспективное, это я могу утверждать со всей уверенностью. На мой печальный вздох по поводу потери немалой суммы, которую Томвар мог бы выручить, продав скальника на ингредиенты, рыцарь только пожал плечами и сообщил, что ему вполне хватает дохода со своего владения.

— Кстати, по завершении Похода я планирую вернуться домой на пару лет. Мой управитель пишет, что в последнее время участились случаи прорывов черноты, надо бы почистить владение от всяких тварей, во избежание проблем с хранителями, — заметил Томвар, пока я скидывал воняющие куски твари в расселину. — Разрешение от ландкомандора я получил и хочу пригласить вас, сударь Дим, вместе с вашими вассалами к себе в гости.

— Буду рад, — кивнул я в ответ. — А с чернотой… неужели все так плохо?

— Нет, что вы, — махнул рукой комтур, поглядывая, как Гилд хлопочет над нашим будущим обедом. — Мое копье достаточно выучено, чтобы справиться с любой гадостью, но сам я давненько не показывался в родных местах, да и поохотиться на тварей… это же совершенно особое удовольствие, не находите, сударь Дим?

— Которое никогда не надоедает, да, барон? — покосившись в сторону расселины, где упокоились остатки твари, ухмыльнулся я.

— Именно так, — согласился комтур и, потянув носом воздух, принюхиваясь к ароматам, доносящимся из котла, над которым уже вовсю колдовал Гилд, заключил: — Если у вас нет иных планов, я бы предложил после Похода сразу отправиться в мое имение, одной компанией, так сказать.

— О, благодарю за предложение, — не поленился я отвесить Томвару короткий полупоклон. — Но предлагаю вернуться к нему по завершении Похода. Пока мои планы слишком расплывчаты…

— Принимается, сударь Дим. Вернемся к этому разговору позже, — понимающе кивнул рыцарь. — А пока отдадим должное кулинарному таланту Гилда, а?

Во время обеда любопытный сосед достал меня расспросами о владениях и хранителях. Хорошо, что оба моих спутника предпочитали есть молча, так что у меня нашлось время, чтобы объяснить духу, в чем здесь дело.

— То есть хранители — это духи вроде меня, защищающие то, что именуется владением, и служащие его собственнику? — уточнил сосед.

— Не столько защищают, сколько следят за порядком, ну и сообщают хозяину владения, если вдруг поблизости появляется чернота, — пояснил я. — Собственно, первая обязанность любого владетеля в том и состоит, чтобы уничтожать порождения зла в своем владении. Если он не будет этого делать, хранители могут от него отвернуться, что грозит большими неприятностями, вплоть до перерождения духов в темных тварей после первого же Прилива… Помнишь постоялый двор Арса? Там как раз именно такая история и произошла. Владетель забыл о своих обязанностях, рассорился с домашними духами, и все. Было владение — и нет его. В таких случаях Церковь реагирует моментально. Тут же опротестует право владения перед городским советом, если речь идет о доме, или императором, если во владении находится земля… и прощай собственность. Если, конечно, раньше родственники не подсуетятся и не отпихнут горе-владетеля в сторону. Им в этом случае никто и слова против не скажет.

— Хотел бы я попробовать с этими хранителями пообщаться, — заметил сосед.

— Думаю, во владениях Томвара у тебя будет такая возможность, — ответил я.

Как ни странно, такая возможность выпала соседу несколько раньше, чем мы предполагали. Уже на пути в Майн, когда мы возвращались из этого выхода, комтур неожиданно вспомнил о грядущем приеме, организованном наместником маркграфа Зентры по случаю приезда сюзерена, и поинтересовался, не собираюсь ли я присоединиться к нему на этом празднике. Для Ленбурга такое событие не было чем-то из ряда вон выходящим, многочисленные городские «шишки» то и дело устраивали приемы по тому или иному поводу. Но для заштатного форта в пограничном графстве, то есть марке, это действительно было событием. Тем более что в городок, потихоньку и не спеша, уже начали съезжаться дворяне со своими копьями, добровольные участники грядущего Похода, уже отметившие свое участие в списках экспедиционного корпуса и получившие разрешение на отъезд из лагерей, где, собственно, их собирали для смотра. Вот для этих дворян и потянувшихся следом за ними многочисленных матушек-тетушек со своими дочками-воспитанницами, которых те мечтают пристроить в хорошие руки, и был организован этот праздник, приуроченный ушлым наместником к ежегодному осеннему визиту маркграфа.

Его сиятельство граф Зентра имел привычку раз в год объезжать свои земли, лично принимая отчеты у управителей некоторых имений и наместников четырех из пяти принадлежащих ему городов, пятым была столица графства — Альт, где и проживал хозяин этих земель. Может быть, его сиятельство и желал бы остаться дома, а не носиться по всей марке, но крепости городов, как и несколько имений, были его личными владениями, а значит, маркграф был обязан появляться в них и хотя бы проверять положение дел, чтобы в один прекрасный день не оказаться в числе «лишенцев», рассорившихся с духами — хранителями владения. Надо ли говорить, что прием, о котором мне сообщил комтур Томвар, должен был проходить в крепости Майн?

— И как я туда попаду, барон? — пожал я плечами в ответ на вопрос рыцаря.

— Можете прийти пешком, сударь мой Дим, но я бы советовал все же приехать на вашем Черныше, поверьте, большинство гостей также прибудут верхом. Впрочем, если вы говорите о приглашении, то на этот прием оно не требуется. Герольды объявили общее приглашение для всех участников Похода Света. — Усмехнувшись, Томвар снял с головы украшенный богатой чеканкой умпот и, смахнув со лба пот, вернул шлем на место. Рыцари… без кучи железа никуда. Блестят, гремят… но рубятся здорово, да. И все равно предпочитаю хорошо обработанный кожаный доспех и черепник под берет. Для выхода лучше экипировки не найти. Кстати, и Гилд разделяет это мое мнение — даром, что ли, он тоже озаботился тем, чтобы сменить металлические части своего наряда на соответствующим образом обработанные кожаные? Они легче, удобнее и позволяют сохранять подвижность. Э, что-то меня унесло!

— Это интересная новость, ваше сиятельство. Благодарю за сведения, я обязательно буду на приеме, — поблагодарил я комтура, а тот вдруг скривился, словно лимон целиком проглотил.

— Вы весьма проницательны, сударь Дим, — заметил он, чем вызвал мое удивление. Но Томвар, похоже, этого не заметил и договорил: — Я действительно имею определенную корысть в вашем приглашении на прием, но прошу, не судите строго и не обижайтесь! Мне просто нужна компания, иначе кое-кто из присутствующих там меня съест и косточек не выплюнет. А в присутствии нового человека у меня есть надежда остаться в живых.

— Барон, вы говорите такие вещи, что я начинаю опасаться, не было ли мое решение идти на прием слишком поспешным, — протянул я, поняв наконец, что каяться в корыстных намерениях комтура заставила смена моего к нему обращения. Ну, не объяснять же, что я обозвал его сиятельством вместо разрешенного после совместной попойки фамильярного «барон» просто потому, что несколько заблудился в своих размышлениях. — Впрочем… если мое присутствие спасет вас от смерти, могу ли я надеяться на такую же помощь с вашей стороны, если опасность будет грозить мне самому?

— Непременно, сударь Дим! — расцвел в улыбке Томвар.

— А вы вообще о чем? — встрял сосед. Понятное дело, что ни комтур, ни молчащий всю дорогу Гилд не услышали слов духа.

— Об охоте юных прелестниц и их мамаш на одного барона, в двадцатипятилетием возрасте сумевшего стать комтуром Томарского ордена, но не озаботившегося обзавестись супругой, — пояснил я соседу.

— О! Полагаю, вы заключили оборонительный союз? — хохотнул дух.

— Вроде того, сосед. Вроде того, — буркнул я в ответ.

Гад. Наверняка вспомнил Зимний Вечер в Ратуше Ленбурга, куда меня чуть ли не пинками загнал дед и где я старательно и безуспешно отбивался от наседающих барышень. Счастье еще, что тогда мне удалось сдаться на милость не одной из хищниц, строящих далеко идущие матримониальные планы на внука городского советника, а двум смешливым кузинам, желавшим лишь развлечения и нескольких уроков фехтования. Это был честный обмен… затянувшийся на месяц встреч, пока их дядюшка, по совместительству второй городской советник, не нагрянул в неурочный час в спальню своих чересчур расшалившихся воспитанниц. Я тогда, помнится, еле ноги унес, и хорошо еще, что остался неузнанным, иначе бы советник Брамм меня со свету сжил, и не спасло бы никакое заступничество деда.

— А знаешь, я думаю, тебе было бы неплохо вытворить что-то в том же духе, — неожиданно ворвался в мои размышления сосед. — Скоро в Поход, а что такое неосвоенные земли, не мне тебе объяснять. Постоянное напряжение на пользу никому не идет, вот и подумай, когда ты еще сможешь так расслабиться?

— Не понял, — честно признался я. Ну, вроде бы духу неприятны мои постельные приключения, а тут сам на них же и подбивает. Зачем?

— За тем. Тебе это необходимо, чтобы окончательно прийти в себя, — изобразил вздох сосед и добавил ехидным тоном: — К тому же «наступательный союз» звучит лучше, чем «оборонительный». Не находишь?

Я, наверное, никогда не смогу понять этого странного духа.

 

Глава 4

Я нечастый гость на приемах и балах. Если быть честным, мне довелось бывать лишь на четырех, и все они проходили в Ленбурге, а будь моя воля, я избежал бы и их, но, к сожалению, положение деда в иерархии города таково, что это оказалось невозможным. Старый попросту не давал мне прикрываться подготовкой к очередному выходу и загонял на праздники, устраиваемые верхушкой Ленбурга дважды в год. На Зимний Вечер, знаменующий начало нового года, и День Империи, приходящийся на конец первого месяца весны.

«Мне там тоже куда менее уютно, чем в любимой лаборатории, но это обязательно, внук!» — говорил дед, и его верный Шарни подтаскивал очередной костюм для примерки.

Но лишь оказавшись здесь, на приеме в заштатном форте, я понял, что «посиделки» первых лиц Ленбурга были не таким уж тоскливым действом. Там, по крайней мере, были все свои, и не нужно было расшаркиваться по полчаса перед каждым незнакомцем, прежде чем обменяться парой слов о какой-то ерунде и, раскланявшись, разойтись в разные стороны. Здесь же правил бал этикет, этот трижды драный всеми бреднями свод правил поведения, превращающий людей в заводных кукол вроде тех, созданием которых развлекаются некоторые оружейники. Терпеть его не могу.

Хорошо еще, что мой не страдающий от избытка роскоши наряд почти не привлекает внимания окружающих, так что, находясь в толчее разряженных в пух и прах дворян, могу чувствовать себя невидимкой, как и добрый десяток присутствующих здесь томарцев, отчего-то не стремящихся поразить окружающих огромным количеством лент и кружев. Возможно, они поступают так в знак солидарности со своим командиром Томваром, не знаю. Зато я нашел способ отличать приезжих от местных, то и дело ловя недоуменные взгляды первых на скромную фигуру комтура, постоянно окруженную целым цветником юных дворянок, собравшихся со всей марки.

Томвар же… да, крепость в осаде, иначе не скажешь. Впрочем, я же обещал помощь своему новому приятелю?

— Судари мои, вам не кажется, что наш общий знакомец и ваш любимый комтур, по совместительству, скоро выкинет белый флаг и будет взят в плен этим очаровательным войском? — вооружившись кубком с легким белым вином, присоединился я к кругу братьев-рыцарей и кивнул в сторону Томвара.

— И что вы предлагаете, сударь Дим? — бросив понимающий взгляд в сторону окруженного красавицами Томвара, усмехнулся Риббер, один из двух томарцев, что в первый мой визит в ландкомандорство присоединились к нашей с комтуром попойке и притащили на нее бочонок вина.

— Я слышал, что через четверть часа для некоторых желающих будет открыт бальный зал, — протянул я, и рыцари довольно переглянулись.

— Танцы в первый вечер праздника? Интересно, — задумчиво протянул Риббер, я в ответ только пожал плечами. Ну, в самом деле, не говорить же, что об открытии зала мне только что сообщил сосед, неожиданно нашедший общий язык с местным духом-хранителем. Они, кстати, и сейчас о чем-то болтают, знать бы еще о чем… и можно ли полагаться на сведения, полученные от столь странного источника?

— Не могу утверждать, что услышанное мною — истина. Это был лишь обрывок чьего-то разговора, услышанный мною по пути к столам, — после недолгого размышления «признался» я.

— Сударь Дим, прошу не рассматривать мои слова как жест недоверия, но, не имея подтверждения достоверности сведений, предлагаю для начала проверить это утверждение, чтобы не попасть в неудобное положение перед дамами. Что скажете, судари мои? — Риббер окинул взглядом согласно кивающих собратьев и повернулся к молодому рыцарю, стоящему за его плечом. — Огни, вы же знаете этот замок лучше многих…

— Сделаю, мессир, — улыбнулся тот и почти моментально исчез в гомонящей толпе приглашенных.

Дух не соврал моему соседу, о чем и сообщил по возвращении младший рыцарь Огни. Двери бального зала открыты, а из ниши музыкантов на втором этаже уже доносятся отрывки каких-то мелодий.

— Славно! Что ж, судари… в атаку, спасем нашего комтура, пока его не порвали на сотню маленьких баронов! — с улыбкой провозгласил Риббер, и отряд из десяти рыцарей Томарского ордена и одного присоединившегося к ним пустынного егеря, выстроившись «свиньей», взрезал толпу дворян, словно корабельный форштевень волну.

— И почему мне кажется, что хозяева приема не знали об этой части вечера? — спросил я соседа, когда заметил замерших в дверях зала маркграфа и его наместника.

Граф Зентра хмуро покосился на своего вассала, на что тот лишь отрицательно покачал головой. В глазах наместника форта Майн плеснуло удивление пополам с недоумением. Впрочем, длилась эта пантомима едва ли дольше пары секунд, так что бóльшая часть присутствующих ничего не заметила. Томарцы и приглашенные ими дамы кружились под льющуюся с балкона мелодию и совершенно не обращали внимания на происходящее вокруг них. И честно говоря, я, увлеченный танцем и беседой со своей партнершей, тоже ничего не заметил бы, если бы в нужный момент не оказался лицом к выходу.

— Скажем так, здешний хранитель оказался заядлым спорщиком, — довольным тоном отозвался дух. — Он проиграл мне желание и теперь его исполняет. Точнее, одно из проигранных желаний.

— Я должен беспокоиться? — осведомился я, не переставая кружить девушку под мелодию совершенно незнакомого мне вальса.

— Вряд ли, — хмыкнул сосед. — Наслаждайся своей красоткой, никто вам не помешает.

Насчет красотки дух был прав. Девушка, с которой я сейчас танцевал, была чудо как хороша. Изящный стан, тонкие, совершенные черты лица, огненно-рыжие волосы, белоснежная нежнейшая кожа и насмешливый взгляд… Энна Ирвар была красива, умна и совершенно не зациклена на этикете. Я бы даже сказал, игрива… чуть больше, чем это допустимо правилами хорошего тона. Тьфу! Мне сейчас только размышлений о приличиях не хватало. А все дед, с его нравоучениями!

Совершенно очарованный юной красавицей, по окончании танца доставив ее в круг щебечущих подруг, я отыскал Томвара, с которым девушка, оказывается, давно знакома, и принялся терзать его расспросами.

— А, малютка Энн, — усмехнулся комтур, заслышав ее имя. — Да, я не раз бывал в поместье ее батюшки. Но это было лет пять назад, она была совсем ребенком, так что мы практически не общались, хотя, конечно, и были представлены друг другу. Так что, увы, сударь мой Дим, но тут я ничем не могу помочь. Придется тебе проводить рекогносцировку самостоятельно. Единственное…

— Да?

— Э, брат, как она тебя зацепила! — явно сдерживая улыбку, покачал головой Томвар.

— Барон… — укоризненно протянул я.

— Хорошо-хорошо. Просто прими мой совет, — посерьезнел комтур. — Не делай того, что ей не понравится. Иначе рискуешь свести знакомство со всеми ее пятью братьями, а также отцом, дядюшками и, что самое страшное, с ее матушкой. А там — либо сгинешь, либо женишься.

— Благодарю, барон, — чуть опешив, пробормотал я. — Это весьма ценные и полезные сведения.

— Всегда рад помочь. — Томвар все же не удержался, и уголки его губ изогнулись в насмешливой улыбке. — Не теряйтесь, Дим. Энна явно положила на вас глаз.

И вот как это понимать? То братьями грозит, то «глаз положила»!

— Слушать надо внимательнее, что тебе говорят, — прорезался сосед.

— Поясни, — попросил я.

— Ну чего тут неясного-то?! — воскликнул дух. — Сказано же было: не делай того, что ей не понравится, и все будет в порядке.

— О… осталась самая мелочь, — вздохнул я про себя. — Выяснить, что именно ей не нравится.

— Советую попробовать определить это экспериментальным путем, — фыркнул дух.

Выяснение прошло успешно. Этот вывод я сделал следующим утром, валяясь на широком ложе и перебирая пальцами разметавшиеся во сне рыжие локоны Энны. Пожалуй, даже очень успешно, если учесть, что, вспоминая наши ночные эксперименты, я почувствовал, что краснею.

Совпало или так и было задумано, но буквально через неделю после приема у наместника к Майну почти одновременно подошли оба участвующих в Походе легиона. Город забурлил пуще прежнего, на домах появились баньеры квартирующих там дворян, а я… я почти не замечал происходящего вокруг, увлеченный Энной. И если бы не ворчание Гилда, наверное, даже забыл бы представиться князю Родэ, возглавляющему Четвертый Громовой, к которому я был приписан волей графа Дирны и соизволением императора.

Не могу назвать это любовным угаром, но только встреча со знакомыми ходоками, прибывшими в составе отряда Томарского ордена, направленного от Ленбургского командорства, смогла вырвать меня из плена объятий Энн, да и то ненадолго. Почти каждый вечер я проводил в ее доме, а ночи… пожалуй, достаточно сказать, что Дарина уже привыкла готовить завтраки, рассчитывая только на себя и своего мужа.

А вот вторая попытка не дать мне утонуть в сиропе удалась куда лучше. Князь Родэ, довольно снисходительно отнесшийся к моему отсутствию в легионе на марше, тем не менее не дал продолжить то, что он назвал «отпуском в аванс», и недолго думая предложил мне набрать среди его людей тех, кто войдет в первый десяток разведки.

— Но учтите, сударь, обучать этих людей вам придется на совесть. Так, чтобы через месяц каждый из них мог возглавить собственный десяток. Список идущих на повышение легионеров, из которых вы выберете своих будущих подчиненных, можете взять у моего канцелярия, он уже предупрежден. — Князь, невысокий, но кряжистый, словно трехсотлетний дуб, седеющий мужчина возрастом далеко за сорок поднялся из-за стола и, шагнув к окну, вдруг резко обернулся. — Вопросы?

— Мессир, но месяц — это ничтожно малый срок! Я не успею подготовить людей!

— Возможно, у вас было бы больше времени, если бы присоединились к моему легиону раньше, сударь Дим, — проворчал он.

— Тогда у вас не было бы этого, — ткнул я в сторону разложенных на столе карт с моими отметками.

— Не льстите себе, юноша, — усмехнулся легат. — Я бы просто обратился к другим ходокам.

— И не получили бы от них ничего, — отразил я ухмылку собеседника. — Здешние «сенокосы» предпочитают не лезть в Пустоши дальше, чем на пару дневных переходов. А эти карты я составил, действуя в паре с комтуром Томарского ордена, бароном Томваром. И кстати, здешнее ландкомандорство ордена было за них очень благодарно.

— Вот как… — нахмурился князь. — Не знал. Спасибо за сведения, сударь Дим. Будем считать, что вы оправдались за «отпуск», и теперь у вас есть два месяца на подготовку легионеров к работе в Пустошах, как раз до выхода легиона на марш.

— Благодарю, мессир, — кивнул я.

— Идите, сударь. Идите, — отмахнулся князь и проворчал, когда я уже взялся за дверную ручку: — И почему мне всегда достаются такие упрямцы?

Не знаю. Может быть, потому что он возглавляет Четвертый Громовой, самый буйный легион империи?

— Ваше преосвященство! — Ворвавшийся в кабинет рыцарь с грохотом упал на колено перед протопресвитером.

— Встань, сын мой. Встань, — оторвавшись от разглядывания карты, попросил тот. Копьеносец выпрямился. — А теперь рассказывай.

— Мы нашли их! — выпалил рыцарь.

— Это хорошая новость, — кивнул хозяин кабинета. — Где?

— Майн, ваше преосвященство. — Воин выпростал из-под накидки руку и протянул собеседнику свиток с тяжелой, болтающейся на черном витом шнуре печатью. — Здесь доклад дознавателя Конгрегации досточтимого Тумма. Он просит людей для работы.

— Ступай, сын мой, отдохни. Я прочту доклад и передам тебе ответ для досточтимого… или есть что-то, чего отец Тумм не доверил бумаге? — проговорил инквизитор.

— Только одно, ваше преосвященство. — Рыцарь в характерном для Ордена копьеносцев алом сюрко резко кивнул. — Он просит дозволить ему сопровождать войско в Походе, в составе вашей свиты.

— Я подумаю об этом, — кивнул протопресвитер, жестом отпуская рыцаря. Тот поклонился и вышел вон.

 

Глава 5

Князь — хитрый жук. Этот вывод я сделал, когда встретился с легионерами, список которых мне предоставил его канцелярий. Легат отдал в обучение не новичков и даже не обычных пехотинцев, а потому отведенного на подготовку времени нам вполне должно хватить. Хотя бы подготовку минимальную. С такими бойцами это не должно быть слишком сложно, хотя, конечно, об отдыхе на эти два месяца всем нам придется забыть.

У наших северных соседей таких воинов зовут пластунами. Опытные горлохваты, предпочитающие арбалетный бой, ножи и короткие даже по сравнению с моим фальшионом тяжелые абордажные сабли — вот кто встретил меня на плацу в центре лагеря, разбитого легионом. Разведчики, знающие цену осторожности и скрытности, учить таких должно быть куда проще, чем обычную пехоту. Должно быть… если удастся найти общий язык с этими буянами в квадрате. Но уж тут я постараюсь!

Справедливости ради стоит добавить, что благодаря совету моего соседа здесь присутствовали легионеры не только из списка легата, но и несколько человек, выбранных по указке Гилда, нашедшего в перечне личного состава знакомые имена. Ну да, и из его родного легиона, бывало, люди вылетали в Четвертый Громовой, так что ничего удивительного. А вот тот факт, что из шести легионеров, известных моему вассалу, двое числились и в списке князя, стал для меня приятным сюрпризом.

Удивительно теплое для осени погожее утро обрызгало плац солнечными бликами от надраенных до зеркального блеска умбонов щитов, составленных у входов в шатры, а мое настроение парило где-то в синих-синих небесах. Окинув довольным взглядом строй молчаливо взирающих на меня рубак, я глубоко вдохнул. Ну что ж, пора начинать театр имени одного хитровымудренного духа, а?

Ну кто бы сомневался, что идея идти в подчинение, пусть и временное, к «молокососу, третьего десятка лет не разменявшему» вызовет у буйных рубак и сорвиголов серьезные сомнения? Это мягко говоря. А если смотреть на вещи объективно, то мое представление сначала вызвало среди собранных на плану легионеров громкий ропот, а короткая речь была встречена отчетливыми смешками и шуточками не самого высокого пошиба. В общем, знакомство началось так, как и пророчил сосед. Что ж, первая часть закончена, приступаем к следующей.

— Вижу, вам не по нраву мое назначение. — Я старательно растянул губы в насмешливой улыбке, отрабатывать которую учился все утро у зеркала, под надзором духа. — Что ж, удивлю вас, господа легионеры… но это чувство обоюдно. Мне совершенно не хочется тратить время на обучение стада тупых «мулов». К сожалению, приказ его светлости князя Родэ был однозначен, а потому нам ПРИДЕТСЯ работать вместе. Но я готов рассмотреть ваши предложения о прекращении сотрудничества… в поединке.

На мгновение над плацем повисла тишина — и тут же взорвалась возмущенно-восторженным ревом. Что ж, тоже ожидаемо.

— Пять спаррингов. — Тон соседа был похож на мурлыканье кошки. Большой такой кошки.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Ставлю на пять поединков, после которых дальнейший отсев придется проводить иначе, — пояснил чем-то чрезвычайно довольный дух.

— Посмотрим.

— Э-э, нет. Ответ и ставку! — потребовал сосед.

— Кхм, и что я могу поставить на свой вариант? — удивился я.

— Как насчет вечера, свободного от посещения твоей девчонки? — неожиданно предложил дух и пояснил: — Хочу немного отдохнуть от пряток в темноте.

М-да, в своих постельных приключениях с Энн я как-то позабыл об этой привычке соседа, как ни стыдно признать… Но я был так счастлив, что избавился наконец от воспоминаний о Ройн!

— Эй, я только рад за тебя! — тут же отозвался дух. — Потому и не беспокоил, что тебе это было нужно.

— Спасибо, сосед. — Я постарался передать ему ощущение благодарности и, заметив взгляды первой шеренги легионеров, заключил: — Хорошо. Ставлю на восемь поединков минимум. Пять сейчас и три в ходе обучения.

А легионеры смотрели буквально плотоядно. Ну конечно! Как посмел какой-то хлыщ унизить красу и гордость Четвертого Громового?!

— Принято! — полыхнул сосед радостью и довольством.

— Итак, господа легионеры, кто желает первым попытаться покинуть учебную группу? — осведомился я и, заметив, как качнулась вперед вся первая шеренга, усмехнулся. — Понятно. Гилд!

Вассал возник рядом почти моментально и поставил передо мной барабан, на который тут же водрузил песочные часы в бронзовой рамке.

— У вас есть пятнадцать минут, чтобы выбрать пятерых «счастливцев»! — С этими словами я перевернул колбу, и песок неумолимо заструился из верхней части в нижнюю. Легионеры тут же сломали строй и, сбившись в несколько компаний, загудели, обсуждая кандидатуры. Оказывается, придать бурлящей энергии направление не так сложно, как мне казалось раньше. Прав был сосед, пичкая меня своими советами.

— Ну, за признание моих талантов благодарю, конечно, но вот выводы ты сделал совершенно не те, — врезался в мои мысли дух.

— То есть? — опешил я.

— Поверь, дело не в том, что ты их буйство куда-то там направил, а в том, что перед тобой стоят умные мордовороты.

— Объясни, пожалуйста, в чем подвох, — попросил я соседа.

— Никакого подвоха, — ответил дух. — Вспомни, что сказал князь, когда отправлял тебя к своему канцелярию? Что тебе выдадут список легионеров, которые в ближайшее время должны идти на повышение. То есть это не просто безбашенные буяны, а бойцы с немалым опытом, готовые занять командирские должности, то есть люди, по определению, соображающие. Иных на повышение в штрафном легионе точно не потянут. Так?

— Так, — согласился я.

— И ты думаешь, что такие опытные и способные воины могли так просто купиться на нашу маленькую провокацию? — В интонациях соседа явно послышалась насмешка. Я вздохнул. — То-то же. Все просто, Дим. Ты предложил им красивое решение проблемы. Или кто-то из них сможет тебя одолеть, отправив неугодного командира-молокососа в госпиталь, а то и на кладбище, или они получат командира, если не превосходящего в мастерстве, то хотя бы способного держаться на их собственном уровне. И все счастливы, заметь.

— А просто принять назначенного командира им совесть не позволяет? — хмуро спросил я.

— Не совесть, а гонор, — хохотнул дух, но тут же посерьезнел. — Но вообще их можно понять. Ни один профессионал не потерпит, чтобы им командовал любитель. А у военных ненависть к дилетантам просто инстинктивная!

— Это еще почему?

— Потому что неверное решение командира-любителя ВСЕГДА кончается потоками крови подчиненных и непричастных. А военные лишней крови терпеть не могут. Это тебе не дворяне, готовые кому угодно глотки резать за оттоптанную мозоль… в смысле честь. — На этот раз в тоне соседа проскользнули нотки злости.

— Откуда столько эмоций? Что-то вспомнил из прошлого? — спросил я, осознав ответ духа и попытавшись сбить его разгорающуюся ярость.

— Не знаю, Дим. Честно, не знаю, — задумчиво протянул сосед, немного успокоившись. — Может быть.

Фехтовать на палашах, фальшионах или абордажных саблях — занятие затруднительное. Не созданы они для изящного дуэлирования, финтов и пируэтов, место этим клинкам в тесноте палубной схватки или в мешанине тел сошедшихся накоротке полков. Но, собственно, и то, что предстояло мне сейчас, мало напоминало классический поединок один на один. Один плюс: вместо реального оружия мы будем использовать тренировочные макеты сабель и ножей. А так разрешено все, кроме стрелкового оружия. Хоть зубами глотку рви… утрирую, конечно. Убивать я никого не собираюсь, но вот отправить на госпитальную койку пару самых резвых противников — почему бы и нет?

Первый бой прошел быстро и легко. Мне даже не пришлось ускоряться, мой противник просто не успел отвести выпад тяжелой дубовой палки и, схлопотав прямой удар в грудь, вылетел за круг. Ушиб всего тела, как констатировал сосед, глядя на легионера, валяющегося у ног следующего претендента на выбывание. Подскочив к проигравшему, два бойца ухватили его за руки-ноги и споро, со сноровкой, выдающей их немалый опыт в транспортировке раненых, потащили его к палатке с грубо намалеванным на ней алым крестом.

Второй противник был осторожнее. Вместо того чтобы с ходу лезть в ближний бой, как его предшественник, этот легионер закружил вокруг меня на самом пределе дальней дистанции. Моей. Хороший ход, учитывая, что сам легионер выше меня на полголовы и руки у него подлиннее, чем у меня. Преимущество за ним.

Я не стал ждать, пока лениво пробующему мою защиту на зуб противнику надоест ходить вокруг да около. Отражая очередную атаку, бью «обухом» по сильной части его «клинка», но вместо контратаки… бросок вперед, и макет ножа оставляет по полосе сажи на вооруженной руке и шее противника.

В глазах легионера мелькнуло что-то похожее на уважение. Кажется, он даже не успел заметить, когда я извлек второй макет из закрепленных на поясе ножен. Расходимся под гул наблюдающих за нами бойцов. Короткий кивок вместо поклона. Следующий!

Третий бой я чуть не проиграл в первую же секунду. Вышедший против меня худой и невысокий, зачем-то скинувший корацину и шлем легионер повел плечами, улыбнулся и, выхватив из-за спины два ножа, взорвался движением. Это был сложный бой. Я едва успел уйти от первых ударов, а когда попытался разорвать дистанцию, понял, что это будет едва ли не труднее, чем попасть по противнику. Мало того что он оказался гибким, как змея, так он еще и прилип ко мне, вовсю пользуясь преимуществом своих коротких клинков, каждым движением стараясь «запереть» мою саблю и нанести укол или порез. Ну что ж… я тоже так могу!

Удар ногой под колено прошел одновременно с блоком его правой руки, и я, поблагодарив Свет за то, что противник вышел на поединок без шлема, треснул его лбом в нос. А черепник у меня из хорошей стали… Легионер покачнулся и, опустив руки по швам, начал заваливаться на спину, так что я едва успел ухватить его за рубаху, чтобы бедолага не грохнулся затылком о твердый вытоптанный грунт тренировочной площадки.

Четвертый бой вышел безоружным, и его я выиграл, как и предыдущие три, не применяя своих «разогнанных», как говорит сосед, дедовскими эликсирами способностей. А вот пятый… последний поединок я, если быть честным, должен был проиграть. Противник оказался очень сложным, а его умения… наверное, таким был мой дед в лучшие свои годы. Тяжелым, выносливым и чрезвычайно крепким на удар. В сабельном бою легионер производил впечатление скалы, неподвижной и несокрушимой, и даже летящий в него нож он отбил, ни на йоту не изменив положения корпуса. Вступать с ним в рукопашную я бы не рискнул, но кто меня спрашивал?! Сначала он выбил у меня из руки уже изрядно измочаленную деревяшку, а потом и свою отбросил в сторону. В следующую секунду я еле успел уйти от мощного удара в голову и… воспользовавшись примером моего третьего противника, змеей заскользил вокруг легионера, осыпая его ударами, постоянно встречающими жесткий блок. А вот прилетающие мне плюхи жестко блокировать не удавалось. Мощь его ударов была такова, что первая же попытка отбива чуть не отсушила мне руку. В результате справиться с этим противником мне удалось только под ускорением.

С площадки мы плелись под одобрительный гул зрителей, поддерживая друг друга, пока не добрались до стоящей чуть в стороне скамейки. Обессиленно рухнув на жалобно заскрипевшую деревяшку, мы застыли. Двигаться не хотелось совершенно. Да что там, мне даже дышать и то лень было!

А в следующий миг рядом возник мой довольный как слон вассал и подал флягу с холодным вином. Сделав долгий, жадный глоток, я протянул ее сидящему рядом легионеру. Тот недоуменно посмотрел на меня, перевел взгляд уже изрядно заплывших глаз на фляжку и, улыбнувшись разбитыми в лепешку губами, принял угощение. Думаю, моя физиономия выглядела не лучше, когда я попытался отразить его улыбку.

— Сработаемся, мессир! — прохрипел мой недавний противник и надолго присосался к фляге.

 

Глава 6

Тренировки, лекции, выходы… дни сменяли друг друга, летели, словно листья с осенних деревьев под порывами холодных ветров. Все чаще из-за пиков Романского хребта приходили темные низкие тучи, тянулись к Майну и проливались на город и окрестности холодными затяжными дождями. И словно грибы, продолжали расти вокруг крепости и городка палатки и шатры с многочисленными цветастыми баньерами. Только сейчас, глядя на них с высоты крепостных башен, я начал осознавать, какая сила собирается под стенами маленького пограничного форта. Дед говорил, что для усмирения мятежа Трех Герцогов император призвал на службу больше ста баньеров, то есть дворянских отрядов и наемничьих банд. Здесь же я уже сейчас вижу куда больше стягов, даже если отнять от их общего числа оба легиона с их аквилами и орденских рыцарей, выступающих под своими штандартами.

— А что, в подавлении того мятежа легионы не участвовали? — вдруг вмешался в мои мысли сосед.

— Нет, конечно. Легионеры не могут участвовать в распрях меж дворян, даже если один из участников — их император, — ответил я.

— Глупость какая, — проворчал дух, но тут же осекся. — Или нет? Хм… интересно.

— Что именно? — Такая быстрая смена мнения меня удивила. Обычно сосед более последователен.

— Скажи, я правильно понимаю, что во время подобных мятежей легионы занимаются поддержанием общего порядка в империи? — спросил дух.

— Именно так. Никому не хочется, чтобы в результате распрей страдала вся страна, — подтвердил я.

— И ввел это правило наверняка один из императоров, да? — продолжил выпытывать сосед.

— Не совсем. Это было решением Большого Сословного Совета, — поправил я духа, одновременно вспоминая то, что вбивал в меня дед на довольно редких уроках истории.

— Чудненько, — хмыкнул сосед. — И волки сыты, и овцы целы.

— Поясни, — потребовал я.

— Все гениальное — просто. — Гордости в интонациях духа не расслышал бы только глух… кхм, ну да. — Сословия таким образом получили гарантию спокойствия, даже в том случае если империю начнет трясти междоусобица. Дворяне получили гарантию, что в случае их эскапад император не раздавит их тяжелым легионерским сапогом, а сам суверен надежно оградил себя от преторианских заговоров.

— Каких-каких заговоров? — не понял я.

— Преторианских. То есть он может не беспокоиться о том, что легионеры вдруг решат посадить на трон кого-то другого. Дворяне в этом случае объединятся с прочими сословиями, о чем тут же станет известно призывным легионерам, и слишком много возомнившим о себе легатам придется срочно искать пятый угол.

— Интересная точка зрения. Надо будет как-нибудь рассказать о ней старому, — заметил я. Дух хотел было что-то ответить, но меня отвлек возникший рядом Гилд.

— Мессир, вам письмо. Его только что доставили из дома сударыни Ирвар, — протянул он мне сложенное треугольником послание, написанное на надушенной бумаге, и, сделав шаг назад, застыл чуть в стороне. Тактичный у меня вассал, что тут скажешь? И понимающий. Не поленился же примчаться из дома на воротную башню Майна, чтобы передать письмо от Энны.

«Милый, милый Димми!..»

Несмотря на небольшой с виду треугольник, в развернутом виде письмо, написанное знакомым мне по прежним запискам затейливым почерком Энн, оказалось довольно большим по объему и… скудным по содержанию. Если опустить романтику и намеки, то смысл послания можно свести к короткому: «Извини, дорогой, с тобой было, безусловно, весело и приятно, но меня уже давно ждут дома. Не скучай, мы обязательно увидимся еще».

— Что, неужто отшила? — ехидно заметил сосед.

— Ну, я как-то и не предполагал, что нашел свою вечную любовь. — хотел было я пожать плечами в ответ, но стоящий неподалеку Гилд… в общем, лучше обойтись без этого.

— И что, никаких сожалений? — неверяще уточнил дух.

— А то ты сам не чувствуешь, — огрызнулся я, но тут же сбавил тон: — Конечно, мне обидно немного, хотя бы то, что она не пожелала сообщить мне об отъезде лично, но…

— И еще чуть-чуть за то, что она тебя опередила, так? — с какой-то странной интонацией спросил сосед.

— Ну, ты скажешь тоже! — возмутился я. — Она хорошая девушка и мне очень нравится. С ней весело и интересно, про постель и вовсе молчу, а то, что между нами нет любви… ну что тут поделаешь? Мы оба это прекрасно понимаем, и я и она. И вообще сдается мне, что в твоих словах я расслышал нотки обиды. Уж не ревнуешь ли ты, часом, дух?

— Э?.. — Вот как! Редкий случай: сосед не знает что ответить!

— О, кажется, я прав? — Ну не могу я его не подколоть. Когда еще представится подобный случай!

— А ты знаешь… это странно, но похоже, что ты прав, — как-то неуверенно заключил сосед. — По крайней мере сейчас, когда ты обратил на этот факт мое внимание, я могу точно сказать, что наблюдаю у себя все симптомы юношеской влюбленности.

— Чего?! — Я был ошеломлен. Такого откровения от духа я точно не ожидал. Совсем!

— Да не переживай ты так! — Волна щекотки в мозгу от смеха соседа быстро привела меня в чувство. — Мне с этим справиться куда легче, чем тебе с твоей привязанностью к Ласке.

— Это как?

— Влюбленность — это не только форма психического… расстройства, скажем так, но и биохимический процесс, или, если говорить понятным тебе языком, реакция тела. Которой у меня, как ты понимаешь, быть не может. А с психологической зависимостью мне справиться куда проще, поскольку свое сознание я контролирую чуть больше, чем полностью, — выдал сосед.

— И это мне говорит единственный на весь мир дух-склеротик, — вздохнул я.

— Но-но! Не путай сознание и память! — рыкнул сосед, но, явно почувствовав мое непонимание, тут же остыл и пустился в объяснения: — Суди сам, Дим. У меня действительно имеются провалы в памяти, но ты же не будешь отрицать, что при этом я остаюсь довольно цельной личностью, обладающей немалым опытом и развитым мышлением?

— Не буду, — согласился я.

— Во-от! — довольно протянул дух. — И все аспекты своей личности я сейчас контролирую полностью, до последней мыслишки. Другое дело эмоции. Их держать в узде намного сложнее, но поскольку у меня нет большинства отвлекающих факторов, присущих обладателям физического тела, и в частности ваших пяти чувств, то и контролю эмоций я могу уделить куда больше внимания. Учитывая же, что они у меня еще и несколько приглушены опять же из-за отсутствия тела и протекающих в нем биохимических процессов, минусы и плюсы, можно сказать, взаимно перекрываются. Так что для меня управление собственными эмоциями сложно примерно так же, как для тебя сложен бой со Скалой Миолом.

— Хочешь сказать, что при желании можешь заглушить любое чувство? Гнев, страх… любовь? — уточнил я, поежившись при воспоминании о тренировках с тем самым пятым легионером, чуть не обломавшим мне весь процесс знакомства с моими подчиненными в Четвертом Громовом.

— Скорее, могу разложить их по полочкам, не позволяя влиять на собственное мышление… слишком сильно влиять, скажем так. Полностью избавиться от эмоциональности мне не удается, но она хотя бы не давит на психику так, как могла бы, — изобразил сосед вздох. — Звучит, конечно, не очень хорошо, но на самом деле это благо, Дим. Потому что, не умей я хоть чуть-чуть абстрагироваться от своих эмоций, глушить их, — боюсь, у тебя в голове уже давно жил бы абсолютно сумасшедший дух. Сумасшедший, без всяких преувеличений.

— Да ты и сейчас порой производишь такое впечатление, — буркнул я в ответ.

— А это уже твое дурное влияние! — парировал дух, заставив меня усмехнуться.

— Один — один. — Я вздохнул и, повернувшись к Гилду, уже вслух проговорил: — Поздравляю, друг мой. У меня появилось свободное время, а твоей замечательной женушке прибавится работы на кухне. И кстати, можешь передать нашим будущим разведчикам, что у них добавится несколько учебных часов по вечерам.

— Понял, мессир, — с абсолютно непрошибаемым видом кивнул Гилд. — Я могу идти?

— Вместе пойдем, — чуть подумав, заявил я. — Кстати, не знаешь, что у нас сегодня на обед?

— Индейка по-царски, — уже сделав шаг к лестнице, прогудел вассал. — И уверяю вас, за такое блюдо мой учитель отдал бы левую руку.

— Пробовал уже?

— И не единожды. У Дарины настоящий талант к кулинарии, мессир!

— Уж кто бы говорил, Гилд, — вздохнул я.

— Поверьте, я знаю о чем говорю. Ее батюшка был главным поваром у старого герцога Баунта, а тот очень трепетно относился к северной кухне и мог позволить себе нанимать лучших поваров. Дарина же унаследовала талант отца в полной мере.

— А ее брат? — поинтересовался я.

— Он… не слишком интересуется ремеслами, мессир, — с некоторой запинкой проговорил Гилд.

— Иными словами, лентяй, не желающий ничего делать и прожигающий наследство отца, — констатировал сосед. Я не стал отвечать ему, как не решился и комментировать слова своего помощника, явно не желающего дурно отзываться о своем новоявленном родственнике. Иногда Гилд просто удивляет меня своей тактичностью. Иногда…

Князь проводил хмурым взглядом спину выходящего из его шатра маркграфа Зентры и, дождавшись, пока за ним закроется полог, недовольно покачал головой. Старый воин безмерно уважал изощренный ум в недавнем прошлом первого полководца империи, и ему было грустно и неприятно видеть, как его старый друг и командир напрасно растрачивает свой талант на мелочные придворные интриги и стяжательство. Гений, способный обернуть сражение пары регимов против пяти полков отборной венетской пехоты в свою пользу, занимается приращением своего и без того немалого удела и жаждет сменить зубцы и жемчуг на листья и бархат.

И ладно бы, если бы дело было только в честолюбии! В конце концов, тот из дворян, кто лишен этого чувства, очень скоро лишается и самого достоинства, но ведь и меру надо знать. А Зентр, славившийся своим бережным отношением к вверенным ему войскам и пользовавшийся за это непререкаемым авторитетом не только среди офицеров, но и среди нижних чинов, вне службы, кажется, потерял это качество. Иначе как объяснить все эти интриги и ухищрения, благодаря которым его владения, расположившиеся у самых отрогов Южных Роман, вдруг стали опорной точкой для начала Похода Света. Самое неудобье! Сколько людей придется задействовать, чтобы расставить алтари и провести очищающие литургии в горах… и сколько из них останется на дне расщелин, сорвется с ледяных стен в пропасти или погибнет от лап горных темных тварей?! Но нет же, маркграф решил избавиться от «пограничной» приставки к его титулу, сдвинув границу неосвоенных земель, и, присоединив их к своим владениям, добиться признания Зентры герцогством! А люди, которые выполнят эту работу или погибнут, воплощая его честолюбивый замысел… Да кто будет считать этих вторых-третьих баронских сыновей, орденских сержантов и мулов?

— Вижу, вы в мрачном настроении, князь… — Вкрадчивый голос, раздавшийся от входа в шатер, заставил легата вздрогнуть, но стоило ему взглянуть на гостя, как лицо старого воина озарила искренняя улыбка.

— Отец Тон! — Родэ вскочил с кресла и, шагнув к снимающему алые перчатки инквизитору, радостно его облапил, да так, что протопресвитер Меча крякнул. — Безумно рад вас видеть! Борхард, вина его преосвященству!

— Да я бы и перекусить не отказался, — усмехнулся инквизитор, ничуть не обескураженный фамильярностью своего старого знакомого.

 

Глава 7

Дом встретил нас оглушающей тишиной и совершенно невообразимым кавардаком. Словно ураган пронесся по комнатам, расшвыривая вещи и выдирая ящики из шкафов и комодов. Под моей ногой хрустнули осколки стекла, и Гилд, будто только что проснувшись, взревел раненым жвальнем. Определить в его возгласе имя супруги мне удалось, пожалуй, лишь потому, что я уже достаточно привык к голосу своего вассала. Но даже в самые яркие моменты наших тренировок, вбивая в головы легионеров прописные истины ходоков, он так не орал!

— Что здесь случилось? — Раздавшийся из-за наших спин полный неподдельного удивления голос Дарины заткнул Гилда быстрее, чем правильное выполнение упражнения или верный ответ наших «подопытных» легионеров.

Обернувшись, я увидел стоящую в дверях супругу моего вассала, прижимающую к боку накрытую тканью корзинку. Со стороны Гилда послышался облегченный вздох.

— Полагаю, кто-то что-то искал в нашем доме, — ответил я на вопрос молодой женщины. — А ты, я полагаю, была на рынке?

— Да. Хотела приготовить к ужину щуку в соляной шубе, да задержалась в рыбных рядах, — кивнув, пояснила Дарина.

— Понятно. — Я обвел взглядом комнату и вздохнул. — Что ж, тогда прежде всего займемся наведением порядка на кухне. Отказываться от свежей щуки я не намерен.

— И… вы не будете выяснять, что здесь произошло? — хмуро спросил Гилд.

— Скажем так, если во время уборки мы чего-то не найдем, значит, это была кража, если же все наши немногочисленные ценности на месте, то… боюсь, нам останется только гадать, что понадобилось неизвестным, решившим порыться в наших вещах, — пожав плечами, произнес я.

— Но, может быть, стоит сообщить о происшедшем городской страже? — несмело предложила Дарина.

— Если что-то пропало, то именно так мы и поступим. Если же все вещи целы, то стража предпочтет отмахнуться от этого дела. Сейчас Майн просто наводнен гостями, так что городская стража и без наших неприятностей в мыле. Людей там просто катастрофически не хватает, — пояснил я. — В общем, помощи от них ждать бессмысленно, но это не значит, что я пущу дело на самотек. Гилд!

— Да, мессир? — встрепенулся гигант.

— Те двое, твои бывшие сослуживцы, Тур и… Бейнд, кажется? Думаю, стоит начинать подтаскивать их к нам поближе. Ты же провел с ними беседу о возможном вассалитете?

— Так точно, мессир, — с готовностью кивнул Гилд. — С вашего разрешения, я переговорил об этом с большей частью поступивших под ваше командование легионеров, в том числе и с Туром и Бейндом. С ними первыми, если честно. Они оба с радостью согласились принять вашу руку. Остальные, кстати, тоже взбудоражены такой перспективой. Их даже не испугал испытательный срок на время Похода.

— Замечательно, — протянул я. — Тогда поступим следующим образом. В свете происшедшего и учитывая нашу занятость в отряде, мне совсем не нравится идея оставить наш дом и твою супругу без защиты. Одной Тьме известно, что было бы, если бы Дарина сегодня не задержалась на рынке. Поэтому я, пожалуй, воспользуюсь кое-какими правами командира, любезно предоставленными мне легатом. Завтра же ты сообщишь своим приятелям, что их пара заступает на пост у дома. Думаю, если они так желают дать вассальную присягу, то смогут серьезно отнестись к этому заданию. Да, вторую пару охранников пусть подберет Миол Скала. Кстати, как он сам отнесся к моему предложению?

— Сказал, что подумает. Но вы же знаете Миола, мессир… — задумчиво проговорил Гилд.

Это точно, мой пятый противник в памятной всему легиону череде поединков оказался весьма уважаемым человеком. Причем не только в родном втором региме, но и в трех других, а это о чем-то говорит. Он не только великолепный боец, какой мог бы стать украшением любого дворянского копья, но и очень умный человек, хотя и не лишенный толики азарта и авантюризма. Из таких получаются крайне строптивые слуги, но замечательные соратники, так что если и был среди легионеров кто-то, кого я хотел бы видеть среди своих вассалов без всяких оговорок и испытательных сроков, то это, несомненно, Миол. Что ж, будем надеяться, что он примет мое предложение… и князь Родэ не порвет меня на мелкие кусочки за то, что я решил принять под свою руку часть его «мулов», так удачно ожидающих закрытия контракта. Хм, а ведь легат действительно может, мягко говоря, расстроиться, если вместо подписания новых контрактов с повышением его люди строем уйдут в отставку…

— На твоем месте я бы не слишком переживал по этому поводу, — заметил сосед. — Всех тебе точно увести не удастся. Да и не нужны тебе три десятка вассалов, по крайней мере сейчас. А из-за дюжины человек князь точно не станет с тобой ссориться. Особенно учитывая, кто именно рекомендовал тебя на службу под его началом.

— Но это же его люди! — мысленно воскликнул я.

— Как и все четыре регима легиона, — невозмутимо парировал дух. — Имея в подчинении почти десять тысяч человек, странно было бы расстраиваться из-за возможной потери десятка-другого бойцов, тем более что все они и без того ожидают закрытия контракта, и совсем не факт, что согласятся на его продление, пусть даже и связанное с повышением в звании и жалованье. Как думаешь?

— Может, ты и прав, — нехотя согласился я. — Но все же думаю, мне стоило сообщить о своих планах легату, хотя бы из вежливости.

— Это можно сделать и во время Похода, — заметил сосед. — Более того, я настоятельно советую подождать до выхода.

— Почему же? — поинтересовался я.

— Чтобы с началом Похода не обнаружить, что нужные тебе люди были неожиданно отправлены начальством ремонтерами в Нойгард, например, — ответил дух.

— Но ты же сам говорил, что легат… — засомневался было я, но был тут же перебит соседом:

— Помимо легата в легионе хватает другого начальства. И если ты не заметил, многие офицеры весьма неодобрительно относятся к некоему «выскочке, заигрывающему с нижними чинами».

Вот тут дух, что называется, открыл мне глаза. Как-то не замечал я этой проблемы. Более того, поскольку не являюсь офицером легиона и соответственно не допущен в офицерское собрание, я и с большей частью его участников практически не пересекался. Собственно, моменты моего общения с офицерами легиона можно пересчитать по пальцам, и большая их часть относится к интендантскому ведомству. То есть разговаривал я с офицерами лишь по делу. На тренировочном поле они во время тренировок отряда не появлялись, как и на моих лекциях, проводимых в палатке отряда. В общем, та еще новость. Впрочем, мне с ними детей не растить, так что пусть относятся как хотят. А полезут не в свое дело… Ну так, как уже было сказано, я не офицер легиона, и их запреты на поединки меня не касаются… о чем, кстати, весьма показательно сокрушался князь Родэ во время одной из наших встреч.

С уборкой мы успели управиться до ужина, попутно выяснив, что неизвестные «гости», хоть и показали себя жуткими неряхами и невежами, но оказались удивительно честными, не взяв ничего из имевшихся в доме ценностей. И это несмотря на то, что они вскрыли почти все сделанные мною тайники. Пришлось придумывать новые, чем я и занимался, пока руки почти автоматически расставляли по местам снесенные на пол предметы. Гилд, правда, пытался настаивать на том, что я, как дворянин и его сюзерен, не должен заниматься уборкой, но после обещания недели усиленных тренировок замолк. Правда, мне кажется, что тут повлияла не моя угроза, а половник Дарины, которым, как я заметил в отражении зеркала, она весьма выразительно погрозила своему мужу. Ну да, после усиленных тренировок даже у меня, с моей подстегнутой дедовыми эликсирами выносливостью, порой руки от слабости дрожат, что уж тут говорить о менее выносливом вассале? Думаю, Дарина была не рада перспективе на неделю остаться без мужниной ласки…

— И все же, мессир! Мне же просто стыдно! Получается, вы не доверяете мне даже такое простое дело, как уборка дома! — Бедолага предпринял последнюю отчаянную попытку воззвать к моему положению сюзерена и дворянина и договорил: — К тому же вам просто не по чину заниматься подобными вещами!

— Гилд, мое дворянство — это свиток с чернильными кляксами и слово, данное деду. В остальном я обычный человек, насколько может быть обычным ходок по Проклятым пустошам и черным пятнам. Все, что мне сейчас нужно, это сдержать то самое слово, подтвердить герб и добыть себе небольшой клочок земли, где можно построить родовой дом, который вам, моим вассалам, и предстоит защищать. После чего я намерен вернуться к своему прежнему занятию и, кстати, не возражаю против компании в будущих выходах. Так что давай оставим все эти «положено» и «невместно». Меня от них воротит… как и большинство ходоков, кстати говоря. Будешь в Ленбурге — сам убедишься. Среди тамошних любителей прогулок по неосвоенным землям встречаются и дворяне, которые ведут себя точно так же, как и я. И плевать они хотели на все правила и обычаи рафинированного высшего света.

— Муж мой, послушай своего сюзерена, — тихо, но твердо проговорила Дарина, и я с удивлением заметил, как Гилд, вздрогнув, резко кивнул. М-да, кажется, кто-то плотно застрял под маленьким каблучком своей жены. Весело!

Утро следующего дня ознаменовалось суматохой в расположении обоих собравшихся под стенами Майна легионов и суетой в дворянском лагере. Слухи, собранные Гилдом, принесли знаковые известия. В город прибыли церковники, а значит, скоро начнется то, ради чего собралась вся эта воинственная толпа, легионеры, братья-рыцари, дворяне со своими копьями и даже несколько наемничьих банд. Поход!

Подтверждение распространившимся слухам мне удалось получить в тот же день. Я как раз заканчивал очередную тренировку со своим отрядом, когда на площадке появился церковный служка в укороченной для пущего удобства рясе и протянул мне послание со знакомой внушительной печатью. «Меч в солнышке» — личный знак его преосвященства. Вот не думал, что так обрадуюсь его приезду. Помнится, я даже своим ленбургским коллегам так не радовался, когда встретил их на одной из улиц Майна.

В послании оказалось приглашение в замок наместника, где с любезного разрешения маркграфа Зентра обосновался протопресвитер Меча со своей свитой. Что ж, если уж его преосвященство соизволил вспомнить внука своего старого друга, то сему юноше не остается ничего иного, как щелкнуть каблуками и постараться удовлетворить любопытство не самого последнего из князей Церкви.

— Надо же, какая радующая покладистость! — воскликнул в моих мыслях сосед, заставив поморщиться. Перестарался дух с эмоциями.

— Вообще-то это был сарказм, — проворчал я про себя.

— Ни за что бы не подумал, — изобразил смешок сосед.

Чую, эта пикировка затянется у нас до самых ворот крепости. Да и ладно. Понимаю же, что дух просто выплескивает раздражение от необходимости скрываться на дне моего сознания, а если вспомнить, что не так давно ему приходилось проделывать тот же фокус едва ли не каждую ночь, чтобы не стать невольным зрителем наших встреч с Энной… В общем, я действительно понимаю его неприязнь. Ведь, казалось бы, моя пассия только что покинула Майн и дух может расслабиться, ан нет. Приехал инквизитор, с его тягой к экспериментам, и сосед вновь вынужден прятаться, наглухо отрезая себя от мира, наблюдение за которым составляет все его нынешнее бытие.

— Да ты философ, Дим! — встрял дух, но тут же сбавил тон. — Спасибо, конечно, за сочувствие, но ты бы под ноги смотрел, а то, того и гляди, споткнешься и в какую-нибудь лужу рухнешь. А они здесь вонючие!

В замке меня встретил секретарь отца Тона, несказанно удивив самим фактом своего существования. Как-то прежде мне не доводилось встречаться с этим господином, и если честно, я был почти уверен, что никакого секретаря у его преосвященства просто нет. Сглупил, конечно. Вон даже легат князь Родэ все дела ведет через канцелярия легиона, что уж тут говорить о служителе Церкви, курирующем все военное духовенство империи?

Секретарь его преосвященства оказался сухим стариком весьма желчного вида, лысым, как коленка младенца. Черный камзол, кипенно-белые манжеты и воротник-фреза, из которого палкой торчит длинная шея. В общем, не самый симпатичный вид у этого господина. А уж голос…

— Инквизитор ждет, — проскрипел старик и, резко развернувшись, потопал через огромный холл к затейливой деревянной лестнице, громко стуча каблуками украшенных огромными пряжками туфель о каменный пол.

— Доброго дня, сын мой. — В комнате, где меня встретил отец Тон, было сумрачно из-за опущенных штор, так что я не сразу рассмотрел стоящего у глобуса инквизитора. Все же для перехода на «кошачий глаз» нужно некоторое время.

— Ваше преосвященство… — Приветствие застряло в глотке, когда я заметил людей, занявших диван в глубине комнаты. Неожиданно. Справившись с собой, я поклонился. — Доброго дня. Сударыня, сударь Гезин, сударь Граммон…

 

Глава 8

Носитель полыхнул таким изумлением, что я не удержался от любопытства и на миг высунулся из своего укрытия. Узнал… и решил рискнуть. Нырять вновь в глубину сознания Дима мне показалось сейчас не лучшей идеей. Пусть я рискую вновь попасться на удочку экспериментирующего инквизитора, но собравшееся в кабинете общество почему-то внушало мне куда бóльшие опасения, чем возможность оказаться под воздействием отца Тона.

А тот, похоже, даже не заметил моего присутствия… или просто был слишком занят мыслями, далекими от научно-духовных изысканий. Что ж, оно и к лучшему — хоть послушаю, зачем здесь собралась такая разношерстная компания старых знакомых. И пусть носителя больше беспокоит присутствие Ласки Ройн, мне же куда интереснее узнать, что здесь делают Полуногий Гезин и Пир Граммон… Узнал. Лучше бы мы с носителем тогда прошли мимо этого бараненка!

— Правильно ли я понял, сударь Граммон? — дослушав историю Граммона, лениво проговорил мой носитель, продолжая спокойно разглядывать свою бывшую подругу. — Ваш отец приказал избавиться от медальона, спрятанного в рукояти подаренной вам шпаги, и вы, уже зная, что за артефактом идет настоящая охота, не нашли ничего лучшего, чем одарить им меня? Того, кто фактически спас вас от самих охотников?

— Отец желал, чтобы следы медальона потерялись. Я мог его проиграть, подарить кому угодно, единственное, чего я не мог с ним сделать, — это выкинуть. Отец говорил, что в этом случае я не проживу и месяца. Думаю, Наста поначалу рассчитывала, что я просто подарю ей артефакт в знак расположения, и лишь когда поняла, что я этого не сделаю, решила действовать напролом, — тихо проговорил бараненок. Дим же, продолжая сверлить Ройн взглядом, от которого та уже начала нервничать, кивнул как ни в чем не бывало.

— О да. И почему же вы отказались от идеи одарить свою возлюбленную этим медальоном, позвольте узнать? — Только глухой не расслышал бы сарказма в интонациях моего носителя.

— Я боялся, что для нее это может плохо кончиться, — вздохнул Граммон.

— Замечательная логика, не находите, судари и сударыня? — зло рассмеялся Дим. — Отдать артефакт страстно желающей его заполучить женщине наш барон не смог. Зато с легкостью одарил им своего спасителя. Воистину людская благодарность не знает границ!

— Но… вы сильны, сударь Дим! — тряхнув головой, заявил бараненок. — Я был уверен, что, отдав медальон вам, оборвал след для возможных охотников. Ведь Наста тогда уже считала, что я мертв, и уж тем более не могла знать о нашем с вами знакомстве!

— Что ж, вы просчитались, сударь Граммон, — скривился мой носитель и договорил, благодарно кивнув инквизитору Тону. — Как уже заметил его преосвященство, нападение на меня в Ленбурге с очень большой вероятностью было спровоцировано именно охотниками за медальоном. И не надо сейчас лепетать, что мой скорый и скрытный отъезд из города, о котором вы, кстати, не имели никакого понятия до беседы с людьми инквизитора, смешал охотникам карты, и сейчас я в полной безопасности. Не далее как вчера днем мой дом в Майне подвергся самому натуральному обыску. Крайне варварскому, смею заметить. Порядок пришлось наводить с обеда и до самого вечера. До нынешней беседы я был склонен полагать, что это своеобразное выражение презрения от офицеров легиона, при котором я состою инструктором разведывательного отряда, или, что еще менее вероятно, напоминание о давней дуэли в Нойгарде, но это уж слишком мелко для моего противника. Он хоть и показался мне довольно неучтивым человеком, но вряд ли опустился бы до такой пакостности.

— Что ты предпринял? — бухнул, сверкнув глазами, Полуногий, переглянувшись с нахмурившимся инквизитором.

— Две двойки горлохватов Четвертого Громового с сегодняшнего дня караулят дом. — ответил Дим, наконец отводя взгляд от Беллы, смысл присутствия которой в этой комнате до сих пор оставался для меня загадкой. Впрочем, если присмотреться… Кажется, Полуногий подыскал себе ученицу. Хм, и что он в ней нашел? Вспыльчивая, наглая и совершенно не умеющая думать особа. Отвратительный выбор для преемника начальника СБ… мне так кажется.

— А кто караулит тебя самого? — прищурился Гезин.

— Смею надеяться, что обойдусь своими силами, — равнодушно пожал плечами мой носитель.

— Самонадеянность к добру не ведет, сын мой… — Ровный голос инквизитора мгновенно переключил все внимание присутствующих на протопресвитера. — Охотники, как мы выяснили, не чураются Тьмы, и я подозреваю, что среди них есть не только крайне неразборчивый в средствах алхимик или зельевар, но и откровенные колдуны. А против них, знаете ли, с одной сталью не выйдешь. Кроме того, есть предположение, что вокруг этого дела снуют ниеманские шпионы, а среди них попадаются весьма хитроумные личности, вполне способные устроить такую ловушку, что даже с вашими способностями, сударь Дим, из нее не выбраться.

А вот это уже совсем дурная новость. Если в противостоянии с любителями у носителя есть шансы, то в войне с государственной машиной… хм, а здесь есть профессиональные конторы? Как-то не задавался таким вопросом. Надо будет просветиться. Отца Тона, что ли, расспросить?

— А если я отдам этот медальон Церкви? Прилюдно? — спросил Дим. — Например, отдам его в дар во время литургии, в присутствии всех участников Похода? Раз уж охотники отыскали меня в Майне, то теперь глаз не спустят, — вот пусть и полюбуются, как я передаю артефакт в дар, а потом попробуют выцарапать его из сокровищницы понтифика, а?

— Сожалею, мой юный друг, но это невозможно, — грустно улыбнувшись, покачал головой протопресвитер. — Судя по всему, охотники хорошо осведомлены о свойствах артефакта, а раз так, то они прекрасно знают, что медальон можно передать кому-либо лишь раз в пять лет, и то при исполнении некоторых условий. Кому бы вы его ни отдали до истечения этого срока, медальон не будет действовать как положено. Иными словами, передача медальона Церкви не избавит охотников от интереса к вашей персоне, хотя и значительно усложнит им задачу.

— Вот как… а как же тогда Пир его мне всучил? Или он таскал его уже больше пяти лет? — спросил мой носитель, и бараненок скривился, но тут же выпрямился, словно шпагу проглотил. И никакого раскаяния… наоборот, он выглядел пусть и недовольным, но абсолютно убежденным в правильности своих поступков человеком.

— Нет, сударь Дим, — процедил Граммон. — Медальон признает хозяина, оказавшись на его шее. Я же никогда его не надевал. Последним носителем этого артефакта был мой отец… я лишь выполнял его волю. Именно поэтому медальон признал эту передачу. Помните, он покрылся золотистыми разводами, а потом вновь побелел? Так и выглядит подтверждение перехода права собственности на этот артефакт.

— Замечательно. И ты напялил его на меня, чтобы я наверняка не смог отказаться от такой «чести», да? Барон, вы еще бóльшая дрянь, чем я представлял.

— Дим! — резко окрикнул инквизитор.

— Прошу прощения, ваше преосвященство, — вздохнул мой носитель, загоняя злость на бараненка как можно глубже, и, чуть успокоившись, договорил: — Я погорячился. Итак, давайте подведем итог. Артефакт можно либо передать кому-то добровольно, но не чаще чем раз в пять лет, либо можно взять его насильно и опять же успеть передать новому владельцу до того, как сила медальона убьет грабителя. Если взятый насильно артефакт не обретет нового владельца, то через одиннадцать месяцев он вновь загонит в гроб первого, кто осмелится надеть его на шею. Так?

— Правильно, — кивнул инквизитор.

— Замечательно. — Дим с силой потер лоб, стараясь не смотреть в сторону бараненка, один вид которого вгонял его сейчас в ярость. — Я не буду спрашивать о том, как такое возможно и зачем вообще нужны такие сложности, полагаю, этого не знает никто из ныне живущих, но… может, кто-нибудь объяснит мне, что это за медальон такой и ради чего я должен рисковать жизнью ближайшие четыре с половиной года?!

— Есть мнение, что этот артефакт служит своеобразным ключом. И ввиду начавшейся охоты на него мы можем предположить, что кто-то знает, какую именно дверь открывает этот ключ, — медленно проговорил отец Тон.

— Но не вы, — с легкой вопросительной интонацией произнес Дим.

— Именно так, — кивнул инквизитор. — Ни я, ни Церковь, ни даже многоуважаемый владетель Бордэс не знаем, где находится замок, к которому подходит этот ключ.

— Обидно. — Дим выудил из-за воротника пластинку артефакта и, окинув ее задумчивым взглядом, вернул на место.

— Кхм, друг мой, позвольте взглянуть на эту вещицу. До сих пор я лишь слышал о ней, но не имел возможности увидеть, — неожиданно попросил отец Тон.

— А она вам не навредит? — настороженно спросил Дим.

— Не беспокойтесь, сударь Дим, — улыбнулся тот и, требовательно постучав пальцем по крышке небольшого низкого столика, договорил: — Я буду предельно осторожен.

Носитель кивнул и, сняв с шеи медальон, аккуратно положил его на стол, краем глаза отметив прикипевшие к нему взгляды Гезина и Беллы и показное равнодушие так подставившего его бараненка. Инквизитор же, не обращая на них внимания, повел ладонью над пластинкой и что-то тихо забормотал. Свет, исходящий от руки протопресвитера, залил медальон, и от того словно холодом пахнуло. Холодом и запахом земли… могильной.

— Прав был барон. Никаких эманаций Тьмы. Только Время и Смерть, — вздохнул инквизитор, одновременно кивком разрешив Диму забрать артефакт, что тот и проделал, скрыв пластинку от жадных взглядов Гезина и Беллы, отчего последняя недовольно фыркнула. Да и тьма бы с ней! — Любопытная вещь, да…

— На наши дневники похожа, — неожиданно подала голос Белла.

— Кстати, да, — кивнул Гезин. — Материал весьма и весьма схож. Если бы не золотая проволока и эти дурацкие камешки, ее вообще можно было бы принять за уменьшенную версию обычного дневника.

— И вправду, — задумчиво проговорил инквизитор. — Сударь Дим, вы не пробовали «пробудить» медальон?

— Да нет, — пожал плечами носитель. — Как-то повода не было.

— А вы попробуйте, глядишь, что-то и получится, а? — предложил отец Тон, и Дим в очередной раз достал медальон.

Хотелось бы мне сказать, что при первом же прикосновении к поверхности артефакта тот открыл присутствующим свои тайны, но, увы, чего не было, того не было. Иными словами, пластина не отреагировала на прикосновение. Правда, у меня появились кое-какие идеи относительно нее, но озвучивать их Диму в присутствии инквизитора я не стал. Позже, может быть, а пока… пока у нас и других дел достаточно.

Я прислушался к возобновившейся беседе присутствующих. Ну да, ну да… Быть осторожнее, не ходить по темным переулкам и чаще бывать на людях, в общем, весь набор советов из разряда «спаси себя сам». Гезин, правда, предложил носителю поддержку в виде слаженной команды из трех ходоков, в прошлом служивших личными телохранителями при каком-то вельможе, но Дим предсказуемо отказался от такой защиты. Что ж, может быть, он и прав. С его возможностями подобная охрана будет лишь гирями на ногах, а в Походе… в Походе чужим будет сложновато подобраться к моему носителю, не вызвав подозрений. Разве что если легионерами прикинутся, — так те своих, по-моему, чуть ли не по запаху определяют. Во всяком случае, они умудряются узнавать друг друга даже не зная в лицо и в гражданской одежде. А вот протопресвитер поступил проще. Он, не вдаваясь в детали, пообещал, что на время Похода его люди присмотрят за нашим домом и супругой Гилда, причем сказал это так, что и не возразишь толком, по крайней мере, Диму это не удалось, и довольный протопресвитер тут же переключился на другую тему.

— Отец Иммар будет назначен капелланом Четвертого Громового с завтрашнего дня, — задумчиво произнес он. — Надеюсь, ваш отряд, сударь Дим, поможет святому отцу познакомиться с легионом?

— Почту за честь оказать такую услугу его благолепию, — кивнул мой носитель. — Правда, я не вхож в офицерское собрание, потому моя помощь, очевидно, будет не слишком велика.

— Понимаю, — протянул инквизитор. — Но этот вопрос он решит. Вас же прошу просто помочь отцу Иммару на первых порах. Он хороший человек, сударь Дим, и не будет обузой в Походе. Поверьте, вы не пожалеете о знакомстве с ним.

— Кхм… — Граммон покосился на протопресвитера, словно о чем-то напоминая. Тот вздохнул, но все же отреагировал.

— Да, еще одна небольшая просьба, сын мой, — обратился инквизитор к заметившему эту пантомиму и невольно насторожившемуся Диму. — Сударь Граммон изъявил желание отправиться в Поход, а его отец, мой старый знакомец, настоятельно просил присмотреть за его отпрыском. Я же считаю, что место в моей свите — это совсем не то, что нужно юному воину. С другой стороны, в дворянское войско его не примут без копья, а братья-рыцари не пустят под свои баньеры без посвящения. Зато ваш отряд не стеснен подобными традициями и правилами. Вы меня понимаете?

— Я же его убью… ненароком! — Это, похоже, был крик души Дима. Честный такой, надрывный. А ведь может, действительно может. И я даже сочувствовать бараненку не стану. Не заслужил.

— Тебе не привыкать, — буркнула Белла. Вот дура!

— Сударыня, не разочаровывайте вашего наставника. — Голос инквизитора заставил Ласку вздрогнуть.