Глава 1

Кот в мешке

Оружие для одаренных. Имея подтвержденную ступень, пусть даже всего лишь новика, владелец ствола не нуждается в разрешении на его ношение. И в принципе это логично. Если уж одаренный сам представляет собой ходячее оружие, то какой смысл в дополнительной волоките и оформлении каких-то разрешений? Достаточно записи в архивах, подтверждающей его ступень. Единственное, что мне нужно сделать, – это отослать уведомление в картотеку Сыскного приказа, с номерами оказавшихся у меня стволов.

Пара щелчков по браслету с моим настоящим идентификатором – и передо мной развернулся экран. Все-таки хорошая штука эта паутинка! Да, особым разноцветьем, столь знакомым мне по Интернету, она не блистает, но и рекламы, мусорного контента и прочего хлама в ней куда меньше. При этом в паутинке есть все необходимое, на мой взгляд.

Вот, например, как сейчас… Чем тратить время на поездку в Сыскной приказ, я просто вбил его в поиск, и уже через минуту передо мной открылся лист небольшой анкеты. Паспортные данные, номер оружия, когда и как было приобретено. С последним пунктом вышел небольшой затык, но, полистав справку, я нашел подходящий ответ и честно написал в соответствующей графе: награда от рода Громовых.

Все! Я в восторге. Пробежав взглядом письмо-подтверждение из приказной картотеки, я довольно кивнул и… вновь полез в паутинку, на этот раз на поиски информации по имеющимся у меня, теперь уже на абсолютно законных основаниях, пистолетам «Ruger» модели «Seufzer». Рюгер «Зойфцер», а если совсем уж по-русски, то Рюгер «Вздох». Хм… интересно, это намек на низкую шумность выстрела или просто свидетельство отсутствия фантазии у автора названия?

Итак, что мы имеем с гуся? Двенадцатизарядный автоматический пистолет так называемого «продольного» типа, внутренний диаметр ствола – две русские линии. Вот что значит та самая буква «R». А тройка – соответственно означает длину пули… то есть стре́лки. Три линии… эдакая «мосинка» поперек. Направляющее кольцо мерцающего действия, хм… ага, вспомнил. Так, кольцо обеспечивает разреженность от 0,2 до 0,7 от плотности окружающей среды. Однако… это получается, я сам могу регулировать плотность направляющего «луча» и скорость полета стрелки? Для чего такие излишества? А, кажется, понял. Больше плотность – меньше скорость, тише звук, и меньше возмущений как в Эфире, так и в видимом диапазоне. Помню-помню белесый след за летящими из «трещотки» стрелками. Хм… а что, неплохо. Точно. Начальная скорость стрелки от двухсот девяноста метров в секунду при коэффициенте плотности 0,7 – до четырехсот шестидесяти метров в секунду при коэффициенте 0,2. Вес – ну, тут я и сам убедился. Граммов шестьсот пятьдесят – семьсот, не больше. Рекомендуемый боеприпас… кто бы сомневался, все тот же Рюгер. Так, а теперь нужно найти место, где можно опробовать мои новые игрушки. Тир-тир-тир…

Стоп! Отставить. Прежде чем лезть искать тир или стрельбище, нужно разобраться с остальными трофеями. А вдруг там еще что-нибудь интересное найдется… покрупнее. Например, что-то, с чем в обычный тир не сунешься.

Придя к такому заключению, я убрал оружие обратно в контейнер и, закрыв обе коробки, потащил их в дом. Вернувшись на веранду, окинул взглядом гору темно-зеленых ящиков и, довольно потерев руки, принялся за их потрошение. Первый пациент тяжело грохнул о крышку стола, слетели металлические замки-зажимы, и… я разочарованно вздохнул. Полный ящик питающих кристаллов и пустых трубок магазинов. На кой мне столько?! Вздохнув, захлопнул крышку, защелкнул замки и потащил ящик в дом, определив его в соседи к коробкам с боеприпасами и оружием. Следующий…

Похоже, ушлые интенданты Громовых решили надо мной поиздеваться. Открыв очередной ящик, я нашел в нем целых пять (!) разгрузочных жилетов и столько же совместимых альпинистских подвесных систем. Про веревки, репшнуры, ролики и прочие зажимы вообще молчу. Они что, меня в дивизию «Эдельвейс» собирают?!

По мере проведения «вскрытий» я все больше и больше убеждался в том, что человек, составлявший этот вот набор, комплектовал его по принципу «на тебе, боже, что нам негоже»… Большей частью трофеи состояли из разнообразной военной снаряги – от фляг и тактических фонариков до боевого тактического планшета и пяти шлемов с ИК-подсветкой. Хорошие вещи в принципе, но… разнобойные и большей частью совсем не русского производства. А значит, не подходящие гвардии Громовых ввиду невозможности интегрировать все это богатство в имеющиеся стандарты. Здесь нашлась даже неплохая сеть, на десяток гарнитур, в которую также вписались и те самые угольно-черные шлемы, и пара выпотрошенных на предмет информации вычислителей военного образца. Как я определил, что они выпотрошены? Так, заботливые громовцы к каждому из них пришпандорили бумажки-самоклейки веселенькой расцветки, на которых размашистым почерком были записаны пароли.

Перебрав все ящики, я разделил их на две части – то, что мне может пригодиться, и то, что мне на фиг не нужно… сейчас. Исходя из этого и принялся растаскивать трофеи по углам. Что обратно в подсобку, что в дом, что-то… вокруг дома. Да, после недолгого размышления я решил, что с меня хватит нежданных визитов, заканчивающихся то смертью без похорон, то похоронами без смерти, и выгреб из ящика, забитого всякой околотехнической фигней, добрых полсотни самых разнообразных датчиков. Включив один из доставшихся мне вычислителей, залил в него программку из своего браслета, в свое время так подсобившую мне с наблюдением за базой наемников и школьными входами-выходами, и принялся уговаривать этот чертов ящик «увидеть» разложенные рядом с ним датчики. Протоколы… шмратоколы…

Три часа шаманских плясок с бубном вокруг этого порождения забугорного гения – и вычислитель доложился о том, что у него появилось аж пятьдесят восемь периферийных устройств. Есть! Запускаю тест…

Еще три часа возни и мата. Зато теперь этот… этот выкидыш двоичной логики не только видит эти самые устройства, но правильно их определяет, а снимая сигналы со всех датчиков, правильно их интерпретирует, заодно еще и по-русски заговорил, продукт агрессивной военщины вероятного противника, понимаешь…

А все потому, что я снес к чертям собачьим его ущербную англоязычную систему и влепил ОСО, открытую системную оболочку, разработанную студентами Тверского политеха специально для совмещения импортных железок разных производителей. Очень неплохо получилось, между прочим…

Глянув за окно, я присвистнул, а переведя взгляд на часы, вздохнул и решил отложить установку сигнализации и системы наблюдения до завтра. Ползать в темноте по деревьям – удовольствие невеликое, а уж в полночь-то и подавно. Так что все завтра, завтра. А сейчас легкий ужин, душ – и баиньки. Эх, хорошо, что завтра воскресенье…

М-да, воскресенье. Люди идут гулять – в парк, в центр города, в соседний сквер, на худой конец… А я тут, понимаешь, изображаю из себя дятла. Сижу на дереве и стучу, стучу, стучу… Хорошо хоть молотком, а не головой. А что делать, если крепление у датчиков не предусмотрено… или, что скорее, громовцы решили оставить крепежи себе. Наверное, они универсальные, а значит, и порядок в отчетности, и возможность использования для собственных нужд сохранены. У-у, куркули… вот и приходится извращаться, чтобы разместить эти самые датчики желательно так, чтобы их не было видно за километр. Эх…

– Кхм, Кирилл… если не секрет, а что ты тут делаешь? – Раздавшийся снизу голос заставил меня дернуться. Понятно. Ольга пожаловала. Значит, скоро и близняшки объявятся.

– Что делаю, что делаю… – пробурчал я. – Лешего зову, не видишь, что ли?

– Эм-м… Кирилл? – А в голосе натуральное беспокойство, между прочим. Ну-ну…

Закрепив наконец датчик, я спустился вниз и окинул взглядом выжидающе посматривающую на меня Бестужеву.

– Что? – Да, я груб. Знаю. Но это уже двадцать шестой датчик, а значит, впереди их еще тридцать два. Тридцать два раза я должен буду залезть на дерево, найти местечко поудобнее и всандалить в него цилиндрик датчика так, чтобы он полностью соответствовал схеме в моем браслете… Тут не то что рычать на окружающих будешь – на луну завоешь от такой перспективы!

– Хм… У тебя что-то случилось? – никак не отреагировав на мой тон, спросила Ольга.

– Случилось, – кивнул я, постепенно успокаиваясь. Ну, она же не виновата в том, какую свинью я подложил сам себе с этой чертовой сигнализацией. – Идем в дом. Попьем чаю, заодно и расскажу, в чем дело.

За чашкой чая, на этот раз для разнообразия распитой не на веранде, а в доме, я поведал Ольге все перипетии своей эпопеи с установкой самодельной сигнализации, по ходу дела посетовав на невозможность снабдить ее еще и автоматической охранной системой… хоть парой-тройкой турелей, да. Но не судьба. Я же не именит, а обычным мещанам установка вокруг дома минных полей и станковых стрелометов для защиты собственности запрещена.

За этим разговором я и сам не заметил, как на столе рядом со сластями и пиалами с чаем появился тот самый вычислитель, на экране которого развернулась сляпанная мною схема…

– Кирилл, ты меня умиляешь, – покачала головой Ольга, рассмотрев то, что я наваял… – В пятнадцать лет измыслить такое… у тебя талант.

– Да какой там талант, – поморщился я. – Чуть-чуть логики, чуть-чуть знаний…

– М-да, с логикой у тебя действительно все в порядке, а вот со знаниями, извини, чувствуется нехватка, – проговорила Ольга и, заметив мой недоуменный взгляд, поторопилась добавить: – Профессиональных знаний, я имею в виду.

– Поясни.

– Хм… это долго. А сейчас уже должны Лина с Милой прийти. Давай после тренировки, а?

И действительно, стоило Ольге договорить, как в сенях раздались шаги и в комнату вошли близняшки, как всегда, сопровождаемые Николаем, их бессменным водителем-охранником. Ну что ж, отложим разговор до окончания занятия.

Казалось, с чего бы мне так внимательно прислушиваться к словам Оли? Но я еще не забыл, что в свои семнадцать лет эта девушка уже имеет сертификаты техника эфирных сетей и оператора БИЦ, который будет посложнее пульта охраны, да не на один порядок. А сейчас Ольга учится на втором курсе Павловского военного университета, и здешний аналог тамошней «Можайки» – совсем не то учебное заведение, где волосатая боярская лапа поможет сдавать сессии…

Занятие прошло ожидаемо ровно. Лина и Мила уверенно выполняли упражнения, Ольга от них не отставала. А спустя четыре часа, когда тренировка закончилась, близняшки быстро привели себя в порядок, тихо попрощались и укатили по своим делам. Мысленно я облегченно вздохнул. До недавнего времени Мила всеми силами старалась оттянуть время отъезда и старалась не отходить от меня ни на шаг, но… потихоньку-полегоньку она начала приходить в себя и наконец перестала изображать мою тень. Даже улыбаться начала. Что ж, уже неплохо. Единственное, что меня беспокоит, – это время от времени бросаемые ею на меня взгляды… странные такие. И даже через Эфир не понять, чего в них больше – вопроса, опасения или… черт, да там такой коктейль эмоций, что без поллитры не разберешься… А вот Лина, в отличие от сестры, возвращаться к своему прежнему поведению не собирается. После истории со смертью матери и Романа она стала строже, язвительнее… И, похоже, именно в эту ядовитость и ушла вся ее прежняя вспыльчивость. Теперь Лина не старалась устроить аутодафе каждому, кто выведет ее из себя, зато злой язык близняшки не знал пощады. Правда, меня она задевать явно опасалась, Ольга ее демонстративно игнорировала, так что весь яд доставался Миле… и одноклассникам. А староста в раздраженном состоянии – это опасно. Мой класс тому свидетель…

Проводив близняшек и получив напоследок от Милы подозрительный взгляд, мы с Ольгой вернулись в дом, где нас дожидался собранный мною из доставшихся трофеев конструктор «Сделай свою сигнализацию сам»… И конечно, чай. В Москве этот напиток популярен как нигде. Традиция…

Пальцы Ольги запорхали над призрачной клавиатурой вычислителя, и по огромному экрану поползли строчки сервисной информации.

– Вот смотри, Кирилл. – Узкий, коротко остриженный ноготок ткнулся в описание одного из датчиков визуального контроля. – Видишь, какой объем он может контролировать? А теперь вспомни площадь своего дома вместе с прилегающей территорией… Она ведь примерно такая же. Так зачем тебе выносить такой фиксатор за ее пределы? Размести четыре штуки по вершинам. Два на крыше дома, один над пристройкой… и вон, на столбе линии передач. Только последний датчик нужно будет перенастроить, чтоб не ловил помех от эфирной линии. И все…

– Хм… – Да, это я лоханулся. Иначе не скажешь. Инерция мышления… это ведь не тамошние видеокамеры, а эфирные датчики. У них угол обзора постоянные триста шестьдесят градусов и по вертикали, и по горизонтали. А это сфера диаметром в добрых полсотни метров. – Хм, ну, хотелось бы, чтобы контролируемый объем был побольше…

– Хорошо. Допустим, ты хочешь нечто большее, чем простую систему защиты от воров, – кивнула девушка, ни словом, ни жестом не показав, что она думает о такой отмазке. – Тогда вместо четырех фиксаторов ты мог бы разместить десяток по периметру участка. Это уже даже не четырех-, а десятикратное перекрытие территории самой ус… самого участка и двойное-тройное – прилегающих территорий. То же самое с сейсмодатчиками. А вот систему датчиков движения уже нужно выстраивать иначе. Смотри…

Вновь тонкие пальчики порхают по клавиатуре, сменяются настройки, числа скачут как сумасшедшие, и на экране возникает довольно сложная сеть датчиков, выстроившаяся вокруг бывшего конного клуба.

– Ну, вот как-то так. При такой раскладке у тебя под контролем оказывается не только сам участок, но и четыре гектара прилегающей территории. Считай, все подходы к бывшему клубу на глубину в пятьдесят-шестьдесят метров. Плюс остается еще почти десяток датчиков, как раз на усы хватит, – потянувшись, довольно кивнула Ольга. – Нет, в принципе максимальную контролируемую площадь при имеющемся количестве и наборе датчиков можно сделать и в три раза больше, но она будет слишком тонкой.

– Тонкой? – Я состроил непонимающую физиономию.

– Это значит, что в такой системе не будет зон взаимного перекрытия, – с легкой улыбкой пояснила Ольга. – А усы – это датчики, вынесенные за пределы общего объема на наиболее опасных направлениях. Что-то вроде системы раннего обнаружения. Теперь понятно?

– Поня-атно, хозяйка. Чай, мы тоже не лаптем деланы, не пальцем щи хлебаем. Разумение имеем, – покивал я под хихиканье специалиста по системам наблюдения и контроля. Но стоило мне заговорить без ерничанья, тут же посерьезнела. – Ладно, предложение я понял и принял. А раз так, давай-ка бери вычислитель – и пошли монтировать эту твою сеть…

– Кха. Мою сеть?! – Ольга с удивлением взглянула на меня и получила широкую улыбку в ответ.

– Инициатива имеет инициатора, так что подъем. Труба зовет, – развел я руками.

– Ты все грозишься, – тихо пробурчала Ольга, но не услышать ее с такого расстояния было невозможно.

– Красавица, не нервируй меня. Я ведь твои слова и за намек принять могу, – хмыкнул я в ответ на ее ворчание.

Девушка покосилась на меня с некоторой ошалелостью во взоре и подорвалась с места. Спустя пару секунд она уже стояла у выхода на веранду, сжимая в руках противоударный пенал вычислителя.

– Мы идем или как? – поинтересовалась Ольга, старательно поправляя прическу. Ну да, ну да… А то я не заметил, как у нее уши заалели… и щеки. Вот ведь! Детский сад, честное слово. И вообще я что-то не догоняю: кто здесь кого стесняться должен… исходя из физических кондиций и соотношения возрастов… Официальных, разумеется.

– Идем-идем, – полюбовавшись на пытающуюся справиться с румянцем девушку, вздохнул я и, подхватив поставленную у выхода коробку с датчиками и инструментами, толкнул дверь.

Первый час нашей возни с датчиками Ольга молчала… Нет, что-то она говорила, конечно, но исключительно по делу, коротко и отрывисто. И только к окончанию работы моя нареченная постепенно оттаяла. Настолько, что в ней вновь проснулось любопытство.

– Кирилл, а зачем тебе это? – поинтересовалась она, когда я закрепил последний из датчиков и вычислитель писком подтвердил его регистрацию.

– Что «это»?

– Ну, вот все это… система наблюдения, оруж… – тут же осеклась Ольга.

– О как. Интересно-интересно… – Я уставился на нареченную. – Неужто ты забралась в мою спальню?

– Кхм. – Ольга поперхнулась. А пунцовый цвет ей к лицу… Жаль, на этот раз она справилась со своим смущением куда быстрее. – Не лазала я в твою спальню! Делать мне больше нечего!

От заявления Кирилла Ольга смешалась. С чего он взял, что она забиралась к нему в спальню?! Да еще после той оговорки… Ну… ну что за день такой дурацкий, а?

– Тогда откуда сведения об оружии? – склонив голову к плечу, поинтересовался стоящий напротив нее мальч… да нет, не мальчишка. Парень. Подтянутый, спортивный… и спокойный, как слон. Хотя… Ольга присмотрелась к Кириллу и, поймав его взгляд, обреченно вздохнула. Издевается, гад. Смеется и издевается… Ну ладно!

– А нечего ветошью, измазанной в оружейном масле, по дому разбрасываться, – справившись с собой, фыркнула Ольга. – У тебя его запахом вся гостиная пропиталась. Да и ящики в сенях лежат… зелененькие такие… Кстати, откуда они у тебя?

– Трофей с базы наемников. Моя доля за их главаря. – Взгляд Кирилла, что называется, подернулся ледком, а из голоса напрочь исчезли веселые нотки. И Ольга смутилась. Опять…

– Кхм. Извини, – пробормотала девушка, не зная, что еще сказать, но собеседник лишь пожал плечами.

– За что? Все в порядке. Кофе хочешь?

– Эм? – Ольга удивленно взглянула на Кирилла, но тот, казалось, был абсолютно серьезен. Пятнадцатилетнего паренька ничуть не расстроило напоминание о не таком уж давнем происшествии, когда он вынужден был лезть на защиту идиотки-кузины, отчего-то решившей, что ее никак не касается война родов, и ринувшейся на свидание к возлюбленному из стана противника… Тоже мне, Джульетта недоделанная! А ведь Кириллу пришлось за нее убивать…

– Так что насчет кофе? – повторил вопрос «малолетний убийца», и Ольга поняла, что слишком долго молчала.

– Лучше чаю. У тебя хороший чай получается… – слабо улыбнулась она.

– Как скажешь, звезда моя. Идем пить чай… У меня как раз и ватрушки есть. Утром купил, свежие. – Подхватив под руку пребывающую в несколько заторможенном состоянии девушку, Кирилл уверенно повел ее в дом.

Этих нескольких минут Ольге хватило, чтобы прийти в себя и попытаться вновь настроиться на беспечную беседу… К тому же… ей действительно было интересно, зачем нареченный пытается устроить из своего дома эдакий эрзац загородной боярской усадьбы.

– Вот упертая, – вздохнул Кирилл, услышав вопрос. На этот раз он не стал раскочегаривать самовар и вскипятил булькавшую в нем воду одним точным и коротким воздействием из стихии воздуха, после чего принялся выставлять на стол чайные принадлежности. Но, услышав вопрос Ольги, отвлекся и, поставив перед ней тонкую узбекскую пиалу, покачал головой.

– Ну правда, Кирилл… мне же интересно! – Ольга обезоруживающе улыбнулась.

– Мой дом – моя крепость, – все-таки нареченный решил ответить на ее вопрос и, разлив чай, уселся напротив. Покрутил в ладонях пиалу и договорил задумчивым, отстраненным тоном: – Дом должен быть самым безопасным местом для человека. Я так считаю и хочу, чтобы мой дом был именно таким. Раньше мне с этим как-то не очень везло, вот я и… стараюсь.

– Не везло? – нахмурилась Ольга, но Кирилл встрепенулся и, криво ухмыльнувшись, развел руками. Мол, извини, дорогая, но это не тема для застольной беседы…

Ладно-ладно. Она и сама все узнает. Благо занятий с близняшками никто не отменял…

 

Глава 2

Учить и учиться

Школа, гимназия, зоопарк… охотничьи угодья для мелких хищниц. За моими маневрами и уходами от девушек, желающих приобщиться к кулинарному искусству, с наслаждением наблюдает весь класс. А Леонид с Марией, кажется, даже устроили тотализатор. Забавно, да… было первые две недели, а сейчас уже как-то не очень. Пора прекращать этот маразм, и желательно побыстрее. Заодно и затею с тотализатором ушлой парочке обломаю…

Но как следует обдумать эту идею мне не удалось. Помешал завибрировавший на руке браслет.

– Да?

– Кхм… Кирилл, привет. – Появившаяся на экране Лина нервно улыбнулась. О как. Это что за новости? Наша штатная змея подавилась собственным ядом?

– И тебе не кашлять… Слушаю внимательно.

– Эм-м… я бы хотела поговорить… с глазу на глаз, – помявшись, проговорила Лина и, чуть помолчав, добавила: – И не только я. Ты не мог бы подойти к школьным воротам?

– Сейчас? – Я машинально покосился на часы над дверью: до конца перемены оставалось еще добрых четверть часа. Вздохнул. – Это не может потерпеть до конца уроков?

– Пожалуйста.

Хм… Она что, Милу съела? Откуда столько вежливости? В последнее время Лина, насколько я помню, вообще предпочитала обходиться без этих «атавизмов современного общества», как высказался один придурок Там. Нет, положительно, стоит выполнить ее просьбу, просто для того чтобы убедиться в реальности происходящего.

– Ладно. Через пять минут буду, – кивнул я. Лина облегченно улыбнулась и, пробормотав что-то вроде «спасибо», если мне не послышалось, конечно, отключилась.

Интересно, что же там такое произошло, что кузина наступила на горло своей песне и не выдала ни одного язвительного комментария? Впрочем, а что бы она могла прокомментировать, если вся беседа свелась лишь к паре фраз…

Двигаясь на выход из корпуса, я со вздохом миновал поворот к столовой, мысленно пообещав себе устроить небольшой перекус на следующей перемене. В холодильнике в моем кабинете еще должен оставаться мясной пирог… если его, конечно, не сожрали эти проглоты-моделисты, повадившиеся шариться в моих закромах, как на собственной кухне. Хотя нет… если я правильно рассчитал, теперь, после первой же попытки взломать холодильник им должно стать не до еды. Совсем не до еды.

Так, улыбаясь собственным мыслям, я миновал стоянку и вышел к воротам гимназии, за которыми, прямо у кромки тротуара, был припаркован массивный вездеход с характерными миниатюрными флажками на капоте, украшенными гербом Громовых, а рядом в нетерпении крутилась Лина. Интересно… И что на сей раз понадобилось боярскому роду от мещанина?

– Кирилл, здравствуй. – Когда я был уже в паре метров от машины, пассажирская дверь распахнулась, и из вездехода вышел мой двоюродный братец.

– И тебе не хворать, Алексей. – Я мельком глянул на его левую ногу. Уж больно аккуратно он переносил ее через порог.

Проследив мой взгляд, Громов неопределенно пожал плечами.

– Ерунда. Каменной крошкой отрикошетило… Иннокентий Львович залечил за два дня, правда, просил поберечь ногу.

– Понятно. Спортивная травма… – кивнул я.

– Скорее, производственная, – улыбнулся Алексей. – При штурме волгодонских складов зацепило. Дурака свалял, сунулся куда не надо.

– Хм… Понятно. – Чую, штатному эскулапу Громовых не только ногу Алексея лечить пришлось, но и исполосованную задницу. А вообще хороша царапина, что до сих пор приходится ногу беречь… Я хмыкнул. – Сочувствую. А теперь, поскольку у меня нет никакого желания говорить об этой мерзкой погоде, а с прочими экивоками мы покончили, я хочу спросить: чего тебе от меня надо?

– С места в карьер… – поморщился наследник. – Что так невежливо, Кирилл? Мы все-таки родственники.

– Ты действительно хочешь услышать, что я по этому поводу думаю? – поинтересовался я. – Или просто ляпнул, не подумав?

– Ладно-ладно. – Громов выставил перед собой ладони. – У меня и правда к тебе дело. Важное.

– Слушаю. Внимательно, – ответил я тем же тоном и покосился на Лину. Открывшая было рот кузина тут же его захлопнула и явно инстинктивно подалась на пару шагов назад. Боится? Хм… еще интереснее.

– Ну… не здесь же! – оглянувшись по сторонам, проговорил Алексей.

– Не томи, родственник. Выкладывай уже. У меня урок через пять минут начнется, – поторопил я его, и он, смирившись, махнул рукой.

– Черт с ним. Слушай. Тут Гдовицкой шепнул, что в школу, где ты проходил экзамен, пришло аж три запроса от дедовых братьев… Ты же понимаешь, после той рыбалки они основательно насели на деда. Так вот, это мягко сказано. Заключенные от его имени договора шерстит целый отряд юристов из «Борга и сыновей», а родовую переписку читают все три Дмитриевича, причем друг другу и вслух. В общем, всплыл ваш договор ученичества, его же тоже дед подписывал, и теперь старшие хотят увидеть, на что расходуются такие средства. Должно быть, решили зацепить его на перерасходе…

– Вот как? А почему он сам мне об этом не сообщил? – нахмурился я, и Алексей развел руками…

– Ты действительно хочешь услышать мой ответ? – ехидно усмехнулся кузен.

И до меня дошло. Гдовицкой – глава СБ рода, боярский сын, он НЕ МОГ сказать мне этого прямо, поскольку это было бы прямым нарушением его вассальной присяги. Я ведь больше не член рода…

– Нет, что ты. Это я ляпнул, не подумав, – отразил я его улыбку.

Вот интересно, а почему же Владимир Александрович не передал это предупреждение через близняшек? Побоялся, что не поймут и не передадут? Тогда, выходит, он считает Алексея куда умнее сестер? Хм… спорно, конечно. С другой стороны, даже я не могу не признать, что кузен сильно изменился с тех пор, как дядька всыпал горячих нашей далеко не дружной компании…

А вот насчет того, что братья решили подловить Георгия Дмитриевича на перерасходе средств, боюсь, Алексей ошибается. В рамках тех средств, которыми может свободно оперировать род Громовых, эти шестьдесят тысяч – пустяк… Не копейки, конечно, но близко. Так что сама по себе цена договора здесь не прокатит… А вот пойти довеском к более серьезным обвинениям – может вполне… заодно сработает и как средство, чтобы пристегнуть меня к своим делам. Как? Да очень просто. По договору мы не лезем в дела друг друга, но я же получаю неоправданный доход, а значит, нарушаю соглашение – не букву, конечно, но его дух. А в этом случае род Громовых вполне может посчитать себя вправе подтвердить расторжение договора и опять всеми лапами влезть в мою жизнь. Ага, всеми шестнадцатью, считая по четыре штуки на каждого брата… которые Дмитриевичи. Конечно, можно сказать, что эта идея притянута за уши, но общая ситуация проще не станет. Паранойя? Хм… Как говорится, ее наличие еще не отменяет факта слежки. Неприятные новости, в общем, принес мне Алексей. Не плохие, но однозначно тревожные.

– Кирилл! – Я поднял взгляд на Алексея, и тот вздохнул. – Ну, наконец-то. А то я тебя зову-зову… Ты в порядке?

– В полном. Не о чем беспокоиться, – пожал я плечами. – А когда деды хотят устроить проверку, Гдовицкой не говорил?

– Извини, нет, – развел руками кузен. – Но, скорее всего, до наступления Нового года. Первого января дед Пантелей и дед Игорь уезжают на Урал инспектировать перерабатывающий комплекс, а шестого января дед Григорий отправляется с тем же на двинскую верфь. Так что, считай, у тебя еще есть время до середины декабря, по крайней мере, так считает Владимир Александрович, а там…

– Хм. А что помешает им нагрянуть завтра? – Я приподнял бровь.

– Все должно быть показательно честно, – поморщился Алексей. – Полтора месяца слишком малый срок, чтобы достичь хоть чего-то… А вот три – это уже другое дело. Промежуточные экзамены в эфирных школах сдаются как раз через каждые двенадцать недель. Но это не мое мнение, и уж тем более не истина в последней инстанции, предупреждаю.

– Понятно. – Я перевел взгляд на беззастенчиво греющую уши, а потому тихую, как мышка, Лину и усмехнулся. Вот сейчас ей счастья-то привалит. – Поздравляю, ученица. Отныне занятия будут проводиться ежедневно, а не три-четыре раза в неделю. Можешь пойти и обрадовать сестру.

Кузина насупилась и тяжело вздохнула.

– И чего стоим, кого ждем? – поинтересовался я у нее. Лина гордо вздернула носик и поплыла к зданию школы.

– Бегом! – От моего рева девушка на миг сбилась с шага и припустила по дорожке, словно ужаленная. Великое дело правильные рефлексы… Правда, через пару шагов она опомнилась и сбавила ход до быстрого шага.

– Хм. Злой ты, Кирилл… мстительный, – помолчав, проговорил Алексей и, поймав мой взгляд, грустно улыбнулся. – Неужели никогда не слышал: кто старое помянет, тому глаз вон?..

– …А кто забудет – тому оба, – добавил я. – Это не злость, Алексей, и не месть. То, что было до реанимации, мы проехали, а за все косяки после Лина уже свое получила. Больше она подобных ошибок не делала.

– Тогда зачем ты с ней… так? – спросил кузен.

– За то, что не торопилась исполнить распоряжение учителя. – Я меланхолично пожал плечами. – Ничего личного. Ты же не обижался, когда Гдовицкой тебя на полигоне матом крыл за нерасторопность? Вот и здесь то же самое. Обычный учебный процесс.

– Ладно-ладно. Тебе виднее. – Тут Алексей глянул на свой тихо запиликавший браслет и, резко свернув разговор, наскоро попрощавшись, полез на заднее сиденье вездехода.

Ничто так не успокаивает нервы, как хороший обед. А уже если еще и в приятной компании – так вообще замечательно. Но все когда-нибудь заканчивается, так что ровно в два часа дня, попрощавшись с Резановым и моделистами, насупленно взирающими на меня из-под зеленых бровей, я приоткрыл дверь кабинета и, убедившись, что снаружи нет ни одной из упертых охотниц, вышел в коридор.

А вот ученицы меня расстроили. Сначала Ольга опоздала, хотя когда я связывался с ней через браслет, чтобы сообщить об изменении нашего расписания, она клятвенно обещала, что будет вовремя. Потом Лина с Милой отчего-то взялись дурить, так что простейшие приемы, получавшиеся у них до сегодняшнего дня с первого раза, стали выходить какими-то кривыми и… в общем, невнятными.

– Мила, повтори сейчас то, что ты сделала. – Я уставился на хмурую кузину. Мила закусила губу и ответила мне непонимающим взглядом. – Что? Да-да, я имею в виду именно то непотребство, что ты пыталась выдать за «обманку».

Девушка тяжело вздохнула, сконцентрировалась и… м-да уж. Лучше было бы и не пробовать. Мысли у кузины явно не о том. Сделав пару шагов, она сбилась, и неровные «рваные» движения смазались, превращаясь в невнятное дерганье, совершенно не напоминающее то, что требовалось.

– Не получается, – развела руками Мила.

– Вижу, – кивнул я. – Лина, твоя очередь.

Близняшка поднялась с лавки и, скользнув в сторону, на вдохе попыталась повторить упражнение, которое не получилось у ее сестры. И продержалась ровно четыре шага, после которых выдала тот же самый спотыкач. Учитывая, что исполняли этот фокус близняшки далеко не в первый раз, сегодняшний результат, точнее, его отсутствие – обескураживало.

– Отставить. Это не «обманка», ученицы. Это припадок эпилептика… пляска святого Витта какая-то. – Я вздохнул и покачал головой. – О чем вы думаете, хотелось бы мне знать?

В ответ сестры переглянулись и, одинаково тряхнув блондинистыми гривами, пожали плечами.

– Мы стараемся, – тихо, но как-то отстраненно проговорила Мила. – Но… сконцентрироваться не получается.

– Предлагаете вернуться к трансовым тренировкам? – хмыкнул я. – Не выйдет. Время костылей прошло. Теперь все своими силами… Впрочем, кое в чем жизнь я вам облегчить могу.

Девчонки тут же вскинули головы, даже Ольга не удержалась, хотя как раз у нее-то проблем с «обманкой» не наблюдалось. Секунд десять-пятнадцать она уверенно выдерживала.

– Что нужно делать? – спросила Лина.

– Хм… садитесь. – Я указал ученицам на вспененные коврики, лежащие на толстых досках веранды, и, дождавшись, пока они займут указанные места, заговорил: – А теперь смотрим четко перед собой. Да-да, на песок. Ваша задача – создать и удерживать эфирный поток, который выгладит дорожку от нижней ступени веранды до вот этой черты.

Я провел ногой по песку метрах в трех от веранды. Девушки пожали плечами и принялись за выполнение задания. А я… я устроился на лавке и тронул Эфир, прислушиваясь к создаваемым возмущениям.

Не то чтобы это упражнение само по себе помогло им в выполнении «обманки», но выровнять поток силы, пропускаемый через тело, должно. А они в этом нуждаются, судя по тому, как возмущенно и резко вздрагивает побеспокоенный ими Эфир. И если у Ольги дела обстоят вполне неплохо, то у близняшек возмущения просто зашкаливают. Если сравнивать их действия, то сила нареченной струится несильным, чуть вздрагивающим потоком, тогда как у сестер Эфир бьется и плюется, словно открытый на полную кран, в который только-только подали воду после долгого перерыва. Хм…

Четверть часа упорного пыхтения привели к тому, что перед Ольгой образовалась четкая, хоть и заметно волнистая дорожка «выглаженного» песка, а вот результат близняшек больше походил на след доброго десятка проползших по песку змей. Волны, росчерки… жуть и ужас.

– Рассказывайте, – недовольно покосившись на «творение» сестер, резко проговорил Кирилл. Ольга тут же постаралась стать как можно незаметнее… пока не погнали. Впрочем, судя по брошенному тренером короткому взгляду, ей это не особо удалось… но гнать Ольгу он не стал. Только хмыкнул неопределенно и вновь уставился на нервно заерзавших сестер.

– Ты о чем? – состроив непонимающую гримаску, нарочито ровным тоном поинтересовалась Лина. А вот Мила нахмурилась, но промолчала.

– О том, что с вами произошло сегодня. Почему уже отработанное до приемлемого уровня действие вдруг стало вызывать у вас такие сложности, – таким же тоном, холодно пояснил Кирилл. А стоило Лине открыть рот, как он со вздохом покачал головой. – Вот только врать не надо. Давно должны были понять, что любую вашу ложь я чую еще до того, как она срывается с языка. Итак, я слушаю.

Лина захлопнула рот и вопросительно покосилась на сестру. Та в ответ только пожала плечами. Близняшки некоторое время помолчали, после чего Лина все-таки решила ответить:

– Сегодня по возвращении из гимназии в городскую усадьбу дед Пантелей попросил нас показать, чему мы научились на твоих занятиях…

– И был крайне недоволен тем, что мы не смогли показать ему даже самых простых эфирных техник, – закончила за сестру Мила.

– А… вот оно что. – Кирилл неопределенно хмыкнул и, саркастично усмехнувшись, озвучил невысказанную мысль своих кузин: – И теперь вы нервничаете, сомневаетесь и вообще готовы поверить, что все это время занимались полной ерундой. Еще бы! Я же не научил вас никаким приемам, так?

Кирилл внезапно ткнул в сторону Лины пальцем.

– А ну-ка… За твоей спиной на лавке лежит книга. Найди ее и передай мне. Эфиром, разумеется, – резко приказал он. Девушка нахмурилась, но послушно прикрыла глаза, и спустя полминуты, дергаясь из стороны в сторону, а то и вовсе норовя улететь куда-то вдаль, небольшой томик исторических очерков все-таки переместился в руки Кирилла. Лина открыла глаза и выжидающе уставилась на тренера. Тот взвесил на ладони книжку и фыркнул. – А теперь назови мне техники, с помощью которых ты проделала этот фокус… или хотя бы их аналоги в стихийных приемах.

Ответом Кириллу стала полная и оч-чень глубокомысленная тишина. Сестры переглянулись, перевели взгляд на книгу в руке брата и… одновременно пожали плечами.

– Стихийные техники могут только уничтожить эту книгу… или забросить ее к черту на рога, – тихо заговорила Ольга, и близняшки вздрогнули, словно не ожидали, что рядом еще кто-то есть… или просто забыли о присутствии Бестужевой.

– Правильно. Так что, неужели вы не могли продемонстрировать Пантелею Дмитриевичу хотя бы это? – кивнул Кирилл.

– Я не подумала, – покачала головой Мила, и сестра поддержала ее долгим и выразительным вздохом.

– Техники-техники. Вы поверн… – Кирилл вдруг замер, потом обвел сидящих перед ним девушек взглядом лихорадочно заблестевших глаз и внезапно расхохотался в голос. – Ну конечно! Я болван! Вот, вот оно в чем дело! Вы повернуты на техниках. Моментальное сосредоточение, формирование посыла и мгновенный выплеск в стихиях… а в результате получаем очередной стихийный выброс с громким и пафосным названием. Ла-адно. Диагноз ясен, осталось определиться с лечением…

Ольга недоуменно хмыкнула. Мысль Кирилла была ей почти понятна… почти, но… вот именно. «Почти» не считается, и Бестужева попыталась устроить мозговой штурм. Не вовремя.

– Оля, не спать! – оказавшийся рядом «тренер» легко улыбнулся. – Давай-давай, поднимайся. Потом поразмышляешь над судьбами мира. А пока… продемонстрируй девочкам «обманку»… А вы, – Кирилл повернулся к сестрам, – попробуйте почувствовать, что она делает… в Эфире. Принцип здесь тот же, что использовала Лина, когда я попросил ее «найти» и передать мне книгу, так что проблем с восприятием у вас быть не должно. Начали.

Хлопок в ладоши, и занятие продолжилось, словно и не было только что никакого перерыва…

По дороге домой Ольга задумчиво рассматривала пролетающие мимо окна машины городские пейзажи и… мучилась от неизвестности. Как бы она ни хотела переговорить с близняшками на некоторые темы, сегодня ей это явно не удалось. Во время тренировки Кирилл жестко пресекал любые попытки общения между учениками, а по ее окончании близняшки вымотались настолько, что даже не остались на чаепитие, как это было обычно. Молча привели себя в порядок и поплелись к ожидавшему их вездеходу, усталые и сонные…

А еще Ольга не могла понять, за что же, в конце концов, Кирилл ее сегодня хвалил. За «обманку»? Так вроде бы она уже не в первый раз выполняет этот фокус. Тогда за что?

Вот ведь учитель малолетний! Хоть бы объяснил толком. Так ведь нет! «Умница, Оля. Хорошо сделано, продолжай в том же духе…» В результате злые взгляды близняшек в награду и неутоленное любопытство… Нет, и надо было отцу позвонить и выдернуть ее из-за стола аккурат в тот момент, когда Ольга собиралась как следует расспросить Кирилла на тему спетых им в ее честь дифирамбов… И с сестрами «тренера» поговорить не удалось, и даже узнать, что их так выбило из колеи на самом деле, не получилось. Да, именно «на самом деле»! Уж Ольга-то понимает, что неудачная демонстрация своих умений не могла так повлиять на Милу и Лину. Там, совершенно точно, должно было быть что-то еще…

И Кирилл был странно недовольным… Как она это узнала? Почувс… Стоп-стоп-стоп. Только вот этого еще не хватало. Ольга встрепенулась и, тихонько фыркнув, активировала браслет. Нужно срочно отвлечься… И паутинка как раз подойдет для этой цели как нельзя лучше… А о Кирилле… Выкинуть, выкинуть все мысли о нем из головы, пока не… поздно.

 

Глава 3

Весь мир – театр… или школа?

Казалось бы, по логике я сейчас должен метаться в поисках ответов на очередные вопросы… или как минимум уточнений той информации, что донес до меня Алексей. А вместо этого я устроился в доме и, вспомнив старую, еще тамошнюю привычку, взялся за чистку оружия. Этот нехитрый прием всегда позволял мне сосредоточиться на проблеме, требующей решения, и частенько помогал это самое решение найти. Вот и сейчас я достал из своего арсенала все стреляющие игрушки в количестве трех штук и, вооружившись необходимыми причиндалами для чистки, устроил оружию самый настоящий ПХД… как-то мимоходом заметив про себя и порадовавшись, что имеющиеся стволы, ввиду их специфики, требуют куда меньшего ухода, чем их тамошние собратья.

Итак, дано… Отвратительный контроль близняшек, да и у Ольги он, честно говоря, изрядно хромает, хотя и в куда меньшей степени, чем у сестер-зажигалок. Вопрос – в чем причина этой бяки? Разберусь с первоисточником – можно будет подумать о решении. Хм. Ну, первое и самое очевидное, буквально бросающееся в глаза, – это самая обычная, я бы даже сказал оголтелая, зашоренность. Они привыкли к разложенным по полочкам, до малейших нюансов и последней «запятой», так сказать, стихийным техникам. Заученным до автоматизма приемам и принципам их воплощения.

Желание, Эфир, дозированный выплеск стихии. Результат будет именно таким, какой требуется. Отклонения при правильном исполнении почти невозможны… И когда речь идет о создании единомоментных эфирных техник, эта привычка не мешает. Принципы-то те же. Разве что элемент «хочу» меняется на «надо»… Но! Здесь и кроется подвох, Эфир куда более многогранен и… пластичен, что ли. И при попытке создать что-то более долговечное, нежели простой кинетический щит, может извернуться так, что сам репу чесать будешь в недоумении: это что я сейчас такое учудил?… Если выживешь и удержишь контроль над «поехавшей» техникой, м-да.

Там такой проблемы не было. Любое действие, которому я учился сам и обучал других, всегда было построено на предельной концентрации, уточню: продолженной во времени концентрации. Как отвод глаз, например… или та же «обманка», которую некие несознательные граждане ошибочно именуют «маятником»… Хотя задача и ее решение схожи. Заставить противника нажать на спусковой крючок не тогда, когда это нужно ему, а тогда, когда это не принесет вреда тебе… по крайней мере, в теории. Убедить его, что вот-вот, буквально в следующий миг ты окажешься на линии прицела… и обломать. Только «маятник» основан на чистой физике и человеческих рефлексах, а «обманка», как я теперь понимаю, на эфирном воздействии, когда даже чутье противника ему отказывает. Эдакий «маятник» в Эфире…

Ха, да если бы не волнение близняшек, я бы еще долго не заметил, что они пытаются проделать этот прием не одним слитным действием, а чередой кратких возмущений Эфира. Можно сказать, повезло. Вот и вторая причина нарисовалась. Ошибка воздействия… и ошибка в обучении. Что? Сложно держать постоянный контроль над Эфиром? Так просто в этой жизни только дерьмо случается… впрочем, как и в той. В общем, будем исправлять.

Да, когда они занимались трансовыми тренировками, эта проблема отсутствовала, но ведь, по сути, тогда Эфир контролировал я сам. Да, это здорово продвинуло девчонок в способностях к оперированию Эфиром без постоянных срывов в стихии, но, к сожалению, не дало понимания правильного взаимодействия с этой нейтральной и довольно аморфной силой. А значит… значит, надо придумать такие тренировки, при которых они научатся удерживать Эфир в узде не на доли секунды, как это требуется при создании стихийных техник, а много-много дольше. На порядок дольше. Как минимум. Иначе так и будут изображать фыркающий и плюющийся водопроводный кран.

Тихо щелкнул фиксатор, намертво закрепляя трубчатый магазин под стволом рюгера, и я, оглядев дело рук своих, довольно кивнул. Оба пистолета вычищены, а трещотка-плевалка… я взглянул на детали разобранного самопала, разбросанные по столу, и, вздохнув, все-таки решился при первой же возможности переделать его. Хорошенько повозившись с нормальным оружием и изучив его рунескрипты, я пришел к выводу, что мою самопальщину по-хорошему стоило бы вообще выкинуть и забыть, как страшный сон… но, окоротив взбунтовавшегося внутреннего транжиру, чуть ли не мурлыкающего при взгляде на рюгеры, решил сохранить и доработать этот «нелегальный» ствол. Конечно, до стандартов фабричного производства мне его не дотянуть, но сделать более надежным – вполне. А лишний козырь в рукаве вредит только неопытным шулерам, хех.

Но с этим не сейчас. Я глянул на часы и, кивнув сам себе, принялся собираться. Через час, то есть в девять вечера, у меня назначена встреча в тире на Преображенке… точнее, в Преображенском. Здесь этот район официально находится за территорией города и, по сути, представляет собой эдакий разросшийся военный городок с относительно свободным доступом. Когда-то на его месте располагались части Первого и Второго Преображенского полков, которые государи России, по-моему, специально держали в непосредственной близости от боярского городка. Но время идет, и теперь о прошлом Преображенского напоминают разве что названия улиц, здание Малого арсенала и десяток тиров и стрельбищ, разбросанных вдоль северных окраин села. По крайней мере, насколько я могу судить по паутинке, картам и нескольким поездкам в те места на «Лисенке». С другой стороны, есть у меня подозрение, что огромное огороженное пространство севернее Преображенки как раз и занято тем самым полком… но, возможно, это только мои подозрения. Никаких подтверждений им я так и не нашел. Да и не особо искал, если честно.

Покрутив головой, я вытряхнул из нее несвоевременные мысли и принялся за сборку «трещотки». Пора собираться, одеваться и выдвигаться. Хотелось бы появиться в тире немного раньше, чтобы успеть чуть-чуть «принюхаться» к сосватанному Прутневым месту до того, как назначенный инструктор явится по мою душу.

Брать с собой самопал я не собирался. Это все-таки не законный трофей, и засвети я его в том же тире, получу вместо долгого и вдумчивого освоения рюгеров не менее долгое и вдумчивое собеседование с полицией, а потом… В общем, на фиг, на фиг такое счастье. Но пат… э-э-э, пуль? Тьфу ты, стре́лок, конечно! Да, стрелок к нему надо будет прикупить. Думаю, там, где располагается такое количество тиров и стрельбищ, должны найтись и оружейные магазины. Не может быть иначе.

Регулируемая разгрузка – замечательная вещь. А уж когда она словно специально заточена под имеющийся арсенал, и подавно. Впрочем, почему «словно»? Вполне возможно, что у нее был тот же владелец, что и у стволов, иначе чем объяснить наличие идеально подходящей для рюгера нагрудной кобуры и доброго десятка своеобразных «газырей», не менее идеально подходящих под трубчатые магазины к моему оружию? А вот второй пистолет пришлось пристроить в его собственной кобуре, на бедре. Благо двойное крепление позволяет. Туда же, в специальные гнезда, отправились еще две трубки. Хм… надо бы, наверное, еще пяток-другой магазинов забросить в рюкзак. Хуже точно не будет. Как говорится, боеприпаса бывает очень мало, мало и «маловато, но больше уже не унести». А уж с какой скоростью расходуется этот самый припас в тире и на стрельбище, у-у-у! Решено: возьму с собой еще десяток трубок.

Облачившись и почувствовав на плечах знакомую тяжесть, я вздохнул. На миг вернувшиеся ощущения из Той жизни накатили волной и схлынули, зарядив меня совсем не вечерней бодростью. Покрутившись так и эдак, я подтянул ремни-регуляторы и, убедившись, что разгрузка сидит как надо, потопал в спальню пополнять боезапас. А когда вошел и случайно глянул на себя в зеркало платяного шкафа, не удержался от смеха. Все-таки пятнадцатилетний пацан в таком вот боевом «прикиде» выглядит довольно… хм, необычно, скажем так.

Закинув в рюкзак пяток трубок, я подумал и, отыскав в шкафу просторную кожаную куртку, купленную мною на вырост, надел ее поверх разгрузки. Глупо? А зачем дразнить гусей? Ведь до тира еще добраться надо… Мысль сложить разгрузку вместе с оружием в рюкзак мне и в голову не пришла. Это тело непривычно к тяжести военного снаряжения, а судя по первым трем месяцам моей жизни здесь, навык ношения разгрузки мне еще может пригодиться. Да и наработать навыки обращения с необычным снаряжением тоже не помешает. Трубки – все-таки совсем не то же самое, что и привычные мне Там магазины… а сноровка сама собой не появится.

Когда ехидная дочка Старика сообщила Сергею, что на девять вечера у него забронировано время на «малой дорожке», инструктор недовольно поморщился. Вот ведь стерва! И как узнала, что у него на половину девятого назначена встреча с ее сестрой? Все никак прошлых обид забыть не может… Хотя, казалось бы, если кому и стоило обиды лелеять, так это ему, а не этой с-с… сероглазой язве.

А уж когда он прочитал в карточке заказа данные гостя, все с той же милой улыбочкой предоставленной ему Настасьей, настроение и вовсе пропало. Хотя-а… Сергей Одоев ухмыльнулся и, покосившись на моментально напрягшуюся девушку, сегодня дежурившую на приеме, активировал браслет.

– Олег Палыч, добрый вечер, – заговорил он, едва на экране появился владелец тира, нестарый еще, длинноусый и седобородый дядька, бывший гвардии полковник Брюхов, а ныне владелец стрелкового клуба «Девяточка», по прозвищу Старик.

– А, капитан! Слушаю тебя, – глубоким басом пророкотал Старик.

Сергей мысленно вздохнул. Он уже три года как в запасе, но объяснять это точно такому же запасному бывшему командиру бесполезно. На это у Старика всегда один и тот же ответ: «Гвардейцы бывшими не бывают!» И точка.

– Кхм, Олег Палыч, просьба у меня. – Чуть помявшись, Одоев глубоко вздохнул и рубанул наотмашь: – Разрешите пригласить вашу дочку сегодня в тир.

– Кха! – Как раз в этот момент отхлебывавший чай из кружки, поданной ему девичьей рукой, Старик выплюнул набранный в рот напиток и вытаращил на Сергея глаза. – Ты оборзел, капитан?

Вопрос был задан тихо, так что Одоев отчетливо услышал чей-то сдавленный писк. Но была это сидящая за стойкой перед ним Настасья или подававшая полковнику чай Татьяна, не разобрал.

– Никак нет, господин полковник! – вытянувшись во фрунт, лихо, как и было принято в их полку, отчеканил Сергей. – Имею в виду исключительно воспитательную цель! Для Татьяны это будет очень полезный урок, господин полковник!

– Не понял, – помотал головой Старик, а Одоев аж поежился от сверлящего взгляда Настасьи. Но отступать поздно, да и… Тут полковник прервал размышления Сергея и приказал: – Излагай, капитан… только не ври. Кишки на кулак намотаю.

И здесь близнецы. Это была первая мысль, которая пришла мне в голову, когда в холл стрелкового клуба из двери за стойкой вышел обещанный мне инструктор в сопровождении точно такой же черноволосой барышни, как и та, что сидела у стойки приемной. У них не только фигурки и лица одинаковые, но даже одежда – полувоенного покроя неброского темно-серого цвета, один в один. Но одежка ладно. Судя по строгому военному френчу инструктора такого же серого оттенка, это здешняя униформа. А вот одинаково обиженные выражения лиц – на мой взгляд, это уже перебор. И судя по взглядам, которые сии едва ли двадцатилетние «чудесные видения» бросали на хмурого инструктора, причиной такого настроения был именно он. Я присмотрелся к девушкам и невольно хмыкнул. Все-таки они не так уж и похожи. По крайней мере, цвет глаз различался. У той, что сидела за стойкой, они серые, с этаким стальным блеском, а вот у ее сестры, идущей хвостиком за инструктором, почти зеленые… Интересно. Семейный подряд у них здесь, что ли?

Последний вывод я сделал, заметив на высокой груди сероглазой беджик, на котором значилось: Настасья Брюхова. Точно такая же фамилия, если верить паутинке, была и у владельца этого клуба.

– Господин Николаев? – Подтянутый, с военной выправкой, довольно молодой инструктор остановился в четырех шагах и смерил меня изучающим холодным взглядом. Чтобы получить такой же в ответ.

– Инструктор Одоев? – поинтересовался я, копируя моего собеседника в интонациях и жестах. Ноги на ширине плеч, руки за спиной. Ну прямо американский солдат по команде «вольно». Комично? Зато вон даже барышни заулыбались, глядя на мою карикатуру.

Одоев хмыкнул, покосился на стоящую чуть в сторонке, старательно давящую улыбку девушку, с которой вышел в холл, и явно чуть расслабился. Так что ответил он на мое передразнивание довольно добродушно и без всякого следа агрессии.

– Он самый. Сергей.

Пожав протянутую мне сухую и сильную ладонь, я кивнул в ответ.

– Кирилл. – Я повернулся к сопровождавшей инструктора девушке и вопросительно на нее взглянул.

– Татьяна, – тихо представилась она. – Помощник инструктора по физической подготовке.

– Очень приятно. – И правда приятно. Девушка весьма привлекательная и спортивная… Да только я вроде бы не собирался здесь физо заниматься. Хм… Ладно, оставим пока.

– Вот и познакомились. Так. Время довольно позднее, на дорожках уже никого, поэтому предлагаю разместиться не в классах, а непосредственно в тире. Там и поговорим, и постреляем. Если успеем. Возражения? – Бросив взгляд на меня и на свою спутницу, Сергей получил в ответ два согласных кивка и заключил: – Замечательно. Тогда вперед.

– Кхм. У меня вопрос, – чуть притормозил я уже развернувшегося Сергея. – Где можно вещи оставить?

– В тире скинешь. Там есть где бросить куртку и рюкзак, – махнул рукой инструктор в сторону ведущей куда-то в подвал лестницы. Ну ладно. С собой, так с собой.

И мы пошли. Втроем. А спускаясь по лестнице, я буквально спиной чувствовал взгляд оставшейся в холле Настасьи, провожавший нас до тех пор, пока мы не скрылись из виду. Хм… Кажется, не у одного меня проблемы с близнецовой коммуникацией. Ха!

М-да. А вот о чем я не подумал – так это о том, как буду выглядеть в глазах инструктора, когда сниму куртку… Про отвисшую челюсть его спутницы я и вовсе молчу. Девушка вздрогнула, сдавленно ойкнула и спряталась за спину Сергея.

Хотя, вспомнив свое отражение в зеркале, не могу не согласиться с благоразумием такого поступка. Пятнадцатилетняя ремба – это… пугает. Кто знает, что ему, то есть мне, в голову взбредет. А ну как начну палить из всех стволов куда ни попадя? Да уж.

С другой стороны, уверенный новик не уступит в убойности тому же рюгеру, а их, пятнадцати-шестнадцатилетних, по Москве немало бегает. Так ведь помимо новиков есть еще и вои… которых при определенных обстоятельствах можно и с гранатометами сравнить. Их-то, конечно, поменьше будет. В нашей гимназии, например, как я узнал от всезнающего Леонида, всего пять учеников этой ступени числятся, но все равно… это не так уж мало. И что-то я не замечал, чтобы люди от стихийников шарахались, даже когда те в дождь над головами вместо зонтиков стихийные щиты разворачивают, ага.

– М-да. Все еще хуже, чем я думал, – задумчиво протянул Сергей, но, заметив мой вопросительный взгляд, вздохнул. – Да нет, твое дело, конечно, но чем ты думал, когда в таком виде по городу рассекал?

– Во-первых, под курткой не видно, – ответил я. Инструктор выразительно глянул на набедренную кобуру, и я пожал плечами. – А во-вторых, я не люблю грязь.

– А это здесь при чем? – не понял Сергей.

– На улице дождь, и я щитом прикрывался всю дорогу, чтобы не стать похожим на поросенка. Так что рассмотреть что-то за вспененным грязным потоком воды вокруг моего мотоцикла было невозможно, – пояснил я.

– Хм, не удивлюсь, если есть еще и «в-третьих», – повернувшись к своей спутнице, с улыбкой прокомментировал мои слова Сергей.

– А как же, – невозмутимо подтвердил я. – Жизнь у меня беспокойная, вот и приучаюсь на себе эту амуницию таскать.

– Кхм… разумно, – посерьезнев, кивнул инструктор и вновь обратился к своей знакомой: – Видишь, Таня, как надо беспокоиться о целостности своей шкуры по-настоящему? Учись.

– А по-моему… – заговорила было девушка, но, очевидно, что-то разглядела в глазах отвернувшегося от меня Сергея и, запнувшись, свернула тираду не тем, чем хотела. – Я приму это к сведению, инструктор.

– Вот и замечательно. Олег Павлович, несомненно, будет рад это слышать, – ответил он, но Татьяна его перебила:

– Кирилл, извини за назойливость, но… я, знаешь ли, сама люблю погонять с ветерком и… в общем, с каких пор на мотоциклы стали ставить щитовые артефакты? Или у тебя самоделка?

– Да нет. Я же новик, – пожал я плечами. – Уж на такое колдунство моих силенок хватает.

– О… поня-атно, – протянула Таня, победно взглянув на Сергея. Это что, она решила намекнуть на то, что я просто выпендриваюсь? Однако… А следующий ее вопрос доказал правильность моих подозрений. – Тогда зачем тебе нужны пистолеты?

Переведя взгляд вновь на меня, девушка ткнула пальцем в рюгер. Не узнала оружия? Хм. Странно. И что ей ответить?

– В отличие от меня, в пистолете можно заменить боеприпас на такой, что даже вою не поздоровится, – ответил я.

– Ну да, а учиться техникам и развиваться дальше лень, – тихо фыркнула Татьяна… и, моментально побледнев, тут же зажала себе рот ладошкой. Очевидно, дошло, что разговаривает не со старым знакомым, а с клиентом клуба, в котором сама же и работает. – Прошу прощения, я не должна была… Извините.

О как… А у нее не все так плохо с мозгами, как я успел подумать. Правда, речь все равно обгоняет разум, но, судя по всему, не я причина ее нынешнего состояния. Только мне почему-то кажется, что если дать девушке сейчас уйти, дальнейший урок мне сильно не понравится… а может быть, и все следующие занятия, ну если судить по тому, в каком настроении сейчас пребывает Сергей… Нет уж, этого я допустить не могу и не хочу. Обстановка на занятиях должна быть комфортной, а с такими вот вывертами о комфорте можно будет забыть. И мне совсем не улыбается идея вновь названивать Прутневу с просьбой подыскать другой стрелковый клуб.

– Ничего страшного, Татьяна. У меня возраст такой, что люди не воспринимают всерьез ни меня самого, ни мои затеи. Все в порядке. А насчет развития… я почти достиг своего потолка. Выше слабого воя, да и то в самом-самом лучшем случае, мне не подняться… так что после недолгих размышлений я пришел к выводу, что там, где мне не могут помочь природные способности, их можно дополнить, хм-м, техническими решениями, – проговорил я, мягко удерживая за локоть девушку, уже собравшуюся задать стрекача, пока Сергей не взорвался. Как я это определил? Ну, если лицо человека приобретает такой вот малиновый оттенок, легко предположить, что ему требуется сбросить давление, чтобы крышечку не сорвало. И в самом деле, не успел я договорить, как Сергей с шумом выдохнул и вновь сменил цветовую гамму… на более спокойную. А Татьяна как раз перестала тянуться к выходу, так что я отпустил ее локоть и сделал пару шагов назад.

– Так. Понятно. Оружие у тебя, как кое-кому должно быть известно, из разрешенных для ношения одаренными, – справившись с собой, проговорил Сергей.

– Разумеется. И зарегистрировано в Приказе, как положено, – пожал я плечами.

– Твое собственное? Или… – все тем же деловитым тоном продолжил инструктор.

– Свое. Для постоянного ношения, так сказать.

– Угум. – Сергей, нарочито игнорируя притихшую Татьяну, обошел вокруг меня и неопределенно хмыкнул. – Но ходить в таком виде по улицам – это все-таки перебор. Я бы рекомендовал тебе заменить разгрузку на оперативную кобуру. Рюгеры – пистолеты небольшие, а ты парень габаритный, так что особых проблем с размещением оружия под верхней одеждой или даже пиджаком быть не должно. А боезапас… раз уж ты такой жадный, носи в наручах. Трубки недлинные, мешать не будут… когда привыкнешь. Но о ветровках тогда и речи быть не может, сам понимаешь. Только свободные рукава…

– Понимаю. Куплю. Но хотелось бы потренироваться и в таком виде, – кивнул я.

– Хм. Ладно, устроим. Я так понимаю, ты не хочешь брать готовый курс, а будешь заниматься на результат? Учти, свободный абонемент обойдется дороже, чем обычное обучение. – Получив в ответ еще один кивок, инструктор смерил меня странным взглядом. – Что ж, тогда у нас будет возможность покрутить разные варианты. Теперь так. Что у тебя с подготовкой?

– Ну-у… – протянул я – Скажем так, в имении у меня не было достаточно практики, так что могу ручаться только за технику безопасности и основные приемы.

Сергей глянул на лавку у стены, где тихо, как мышка, устроилась Татьяна, и, вздохнув, взялся за работу.

– Что ж. Тогда, давай проведем небольшой экзамен… – решил он.

Понеслась.

 

Глава 4

Мнения и обсуждения

Занятие оказалось на диво плодотворным. Сергей даже фамильярность свою растерял. Сухо, жестко и дотошно он протащил меня через весь комплекс, и, честно говоря, мне было трудновато удержать некоторые привычки, въевшиеся за время службы. Хорошо еще, что моменты, которых скрыть просто не удалось, инструктор записал в заслуги моих гипотетических наставников в имении.

И в то же время это было весьма познавательно. Работа с рюгерами, как я и подозревал, требовала немного иных навыков, чем привычный мне огнестрел. Ничего сверхнеобычного, но и отбрасывать подобные моменты в сторону значило бы сделать глупость, которая могла дорого обойтись в боевой обстановке. А это, понятное дело, меня совсем не устраивало.

В общем, как инструктор Сергей оказался на высоте, а его фамильярность перед началом занятия… Да черт с ней. Честно говоря, окажись я на его месте Там, тоже был бы не в восторге от перспективы возиться с пятнадцатилетним мажором. К тому же, если я правильно понял ситуацию, все устроенное Сергеем и Татьяной шоу было если не запланированным, то великолепной импровизацией, точно. Уж очень отличалось поведение девушки во время беседы и во время занятия. Поначалу, когда инструктор только принялся гонять меня на предмет выяснения подготовки, я ожидал, что Татьяна не удержится от замечаний, но… Нет, девушка далеко не дура, и ее изучающий взгляд, неотрывно преследовавший меня все занятие, только укрепил в этом мнении. А если еще учесть попытки отследить меня в Эфире… коллега, что тут еще скажешь. Про постоянно ведущуюся запись занятия я и вовсе молчу. Причем запись шла не только в стационаре, Татьяна тоже активировала фиксатор своего браслета…

Впрочем, чего еще можно было ожидать от протекции Прутнева? А в том, что «Девяточка» имеет непосредственное отношение к клубу эфирников, можно не сомневаться. Достаточно принюхаться, и все сомнения отпадут. И Сергей, и Татьяна, и даже Настасья за стойкой в приемной уверенно себя контролировали, так что истечение Эфира от них, характерное для любого одаренного, было минимальным. Собственно, если не «приглядываться» внимательно, их вообще можно было бы принять за обычных людей без крохи Дара… пока не увидишь, как ловко, буквально в два касания, тот же Сергей заполняет накопитель пистолета Эфиром и как привычно и уверенно та же Татьяна активирует стационарный кинетический щит перед началом стрельбы. Это при том, что сам пульт находится у входа в зал, а девушка устроилась на лавке у стены, недалеко от дальней дорожки, которую, собственно, и облюбовал Сергей для нашего занятия. А это, навскидку, метров тридцать…

В общем, чего-то в этом роде и стоило ожидать. Хоть Прутнев и говорил, что мой прием в клуб уже состоялся, но чтобы подобное дело обошлось без проверки? Не верю. И нынешнее поведение сотрудников тира – наилучшее тому подтверждение. Хотя и грубоватое. Впрочем, они же рассчитывали свою игру на пятнадцатилетнего мальчишку, так что нет ничего удивительного в том, что спектакль с язвительный помощницей инструктора по физо, ни в грош не ставящей стрелковое оружие, показался мне несколько топорным… А вот на прежнего Кирилла он бы почти наверняка оказал свое действие. Парень бы из кожи вон вывернулся и наверняка накосячил. Хм. А может быть, и нет… Все-таки к близнецам, тем более женского пола, у Кирилла было совершенно нетипичное отношение, описываемое кратко, но емко: тотальное недоверие.

И о чем это говорит? Прежде всего о том, что теплая компания «Девяточки» как минимум понятия не имеет об истории взаимоотношений Кирилла с сестрами, иначе бы постановка была совершенно иной. Значит, Гдовицкой молчит и не распространяется обо мне даже своим собратьям-эфирникам. Правда, обольщаться таким благородством не стоит. Скорее всего, причина его молчания никак не связана с благожелательным отношением главы СБ Громовых к мещанину Кириллу Николаеву, выходцу из одноименного рода, и предсказуемо проста. История моих прошлых взаимоотношений с Линой и Милой напрямую касается имени Громовых, а Владимир Александрович отличается абсолютной преданностью присяге, так что болтать о делах рода не станет. По крайней мере, без одобрения со стороны самой семьи… точнее, наследника главы рода. Проверено на личном опыте.

Я выключил душ и, насухо вытеревшись найденным в шкафу раздевалки новеньким полотенцем, отправился в раздевалку. Да, после экзамена у Сергея я чувствовал себя как после хорошего марш-броска, и душ был мне просто необходим.

Одевшись и упаковав опустевшую разгрузку в рюкзак, я миновал зал тира и, поднявшись по лестнице, оказался в холле. Настасьи не было, зато на ее месте обнаружилась Татьяна, тихо воркующая о чем-то с облокотившимся на стойку Сергеем.

– Кхм.

Услышав мое покашливание, инструктор тут же отвлекся от флирта.

– О, Кирилл, ты уже здесь… – проговорил он. – Полагаю, хочешь услышать об итогах нашего первого занятия?

– Хотелось бы, – кивнул я.

Когда я спросил его об этом, сразу по завершении «урока», Сергей только головой мотнул и отправил меня приводить себя в порядок. Дескать, как раз у него будет время подвести итоги.

– Ну что я могу сказать… Основа у тебя есть, и даже больше. Твои наставники очень хорошо поработали. Только тебя учили работать явно с другим оружием… Что-то с довольно большой отдачей и иным способом заряжания. Я прав?

– Да, – я коротко кивнул и замолк. Ну правда, не рассказывать же ему… правду. Хм, почти каламбур.

– Ясно, – после недолгого молчания, поняв, что объяснения не последует, продолжил Сергей. – В общем, так, переучивать тебя – только портить. Поэтому для начала поработаем над доводкой необходимых навыков, затем введем тренировки с другими видами оружия, а там… там посмотрим. Жду тебя на следующем занятии. Я здесь каждый день во второй половине дня, до двадцати трех ноль-ноль. О времени визита предупреждай за день. Вроде бы все… А, да, и постарайся все-таки приезжать в тир в цивильном. Лучше уж тут свою разгрузку надевай, раз тебе так нужно к ней привыкнуть.

Поняв, что большего я не услышу, я попрощался и, махнув этой сладкой парочке рукой, потопал на выход.

– И что это был за спектакль? – Отставной полковник отключил запись только что завершившегося занятия, откинулся на спинку широкого, жалобно заскрипевшего под его огромным телом кресла и окинул недовольным взглядом Сергея.

– Хм, а по-моему, все прошло очень даже неплохо, – проговорил тот в ответ, ничуть не смущаясь сверлящего взгляда бывшего командира и нынешнего работодателя.

– Я тебе покажу «неплохо», – прорычал Брюхов. – Если на следующем занятии этот парень не появится, ты сам за ним отправишься и приведешь в клуб за руку. Понятно?

– Так точно, – моментально вытянувшись во фрунт, отчеканил тот. И уже тише добавил: – Но он придет… сам.

– Откуда такая уверенность? – прищурился Олег Павлович.

– Татьяна… – вместо ответа Одоев повернулся к дочери Брюхова. – Твое мнение…

– Вернется. Он… ему любопытно, – после недолгого размышления проговорила девушка.

– Ему… что, простите? – Густые седые брови хозяина клуба удивленно поползли вверх.

– Я не знаю, как объяснить, – после нескольких минут сосредоточенного молчания заключила Татьяна и взглянула на сестру. Та хмыкнула, но все-таки соизволила вставить свои две копейки:

– Кириллу интересно, почему Михаил отправил его именно в наш клуб. А уж после представления, устроенного Сергеем и моей дражайшей сестрицей, любопытство и вовсе зашкалило. – Тут Настасья на миг прервалась и договорила уже куда более едким тоном: – Но учти, Сергей, еще раз попробуешь «раскачать» нашего гостя – и он почти наверняка плюнет на то, что все это лишь спектакль, и устроит тебе несчастный случай на производстве. Так что не советую больше рисковать.

– Хотелось бы взглянуть, – гулко хохотнул Брюхов. – Мастер Эфира против старшего воя… это должно быть весело.

– Хм, да я и не собирался его «раскачивать», это Танеч… прошу прощения, это Татьяна решила вдруг проверить протеже Прутнева на толстокожесть, – развел руками Сергей. – Мне оставалось только подыгрывать.

– Надо же, впервые на моей памяти капитан Одоев не выгораживает собственного подчиненного, – фыркнув в усы, заметил бывший полковник и кивнул дочери. – Ну, что скажешь, Танюша? С чего вдруг ты поломала весь рисунок встречи?

– Да… – Девушка помялась и, выдохнув, решительно рубанула: – Взбесил он меня. Мальчишка же еще, а взглядом чуть не до исподнего раздел, а потом… потом и вовсе стал смотреть будто взрослый папа на выступление детей на утреннике. Брр. Вот я и решила его немного потрясти.

– О… да у тебя, сестрица, гордость взыграла, а? – захихикала Настасья, но под суровым взглядом отца тут же осеклась.

– Неужели он такой самоуверенный? – поинтересовался у инструктора бывший полковник.

– Скорее, просто уверенный, – уточнил Сергей. – Уверенный в своих силах, умениях… и без зазнайства. Странный молодой человек. Чую, это будет очень интересная работа.

– А что Гдовицкой? Михаил же с ним разговаривал? – поинтересовалась вдруг Настасья.

– Молчит боярский сын. Как рыба молчит, – машинально ответил Брюхов, но тут же встрепенулся и нахмурился. – Та-ак. А ну, отставить эти ваши штучки! Взяли моду, понимаешь, на начальстве свои кунштюки отрабатывать!

– Есть. – Все трое встали по стойке «смирно».

Хозяин клуба окинул дочерей суровым взглядом, вздохнув, пробубнил что-то вроде: «Все в мать», – и обратился к инструктору:

– Значит, так. Отныне работу по Николаеву ведешь один. Девчонок в нее не втягиваешь. Это тебе не полигонные испытания, да и кандидат… не «кукла». По завершении работы развернутый анализ и доклад – мне на стол. Подчеркиваю: развернутый доклад! Это понятно, капитан?

– Так точно, – кивнул тот.

– Уже хорошо, – вздохнул Брюхов. – И постарайся обойтись без экстрима и этих ваших импровизаций.

– А мы? – в унисон проговорили сестры.

– А вы… вы идете готовить ужин. Время за полночь, а мы еще не ели. На этом заседание считаю закрытым, – проговорил полковник и, смерив дочерей делано недоуменным взглядом, спросил: – Вы еще здесь?..

Я смотрел на стоящих передо мной Милу и Лину – и ждал. Просто ждал, когда преградившие мне путь к школьной стоянке кузины наконец объяснят, что им нужно. А они стояли и молча переглядывались… Не решили, кто будет говорить, или не знали, как сказать то, ради чего вообще подошли? В принципе ни тот, ни другой вариант мне не нравился. Заранее…

Поняв, что, если их не расшевелить, они так и будут изображать двойной шлагбаум на моем пути, я вздохнул.

– Ну, и что у вас случилось на этот раз? – поинтересовался я.

– Кхм… – Лина аккуратно, но точно заехала локтем под ребро сестре, и та наконец заговорила:

– Кирилл, ты же помнишь о предстоящем пире у Бестужевых?

– Конечно, – кивнул я, вспомнив доставленное мне вчера посыльным приглашение.

– Понимаешь, мы тоже туда приглашены… в смысле Громовы. Точнее, отец с Алексеем… и мы с Линой, – проговорила Мила и, зависнув на секунду, закончила фразу откровенной скороговоркой: – Помоги нам собраться к пиру, пожалуйста.

О как. От такого поворота я немного опешил. Ладно еще были бы очередные новости из дома Громовых или… Да хоть известие о всеобщей мобилизации одаренных… но вот такого заявления я никак не ожидал.

– Эм-м… Может, вам лучше поговорить на эту тему с Ольгой? – осторожно поинтересовался я.

– Это будет невежливо, – вздохнула Мила. – Кирилл, пожалуйста. А мы поможем тебе.

– Мне? Разве мне нужна помощь? – не понял я.

– Неужели ты уже сшил себе костюм? – в деланом удивлении приподняла бровь молчавшая до этого Лина.

– Хм. Да у меня есть вполне приличные костюмы. Я же не с пустой сумкой из имения уезжал. Зачем заказывать-то?

В ответ сестры одновременно осуждающе покачали головами и вновь переглянулись. И чего такого я сказал?

– Ольга была права, – тихо пробормотала Лина, а Мила, нахмурившись, согласно кивнула и перевела взгляд на меня.

О как… Ситуация проясняется. Ну нареченная, ну конспиратор! Ла-адно. У меня еще будет время сказать ей спасибо.

– Кирилл. Так не пойдет. Этот пир фактически будет твоим первым выходом в свет. На тебе должен быть НОВЫЙ костюм. И не абы какой, – сказала наша мисс Рассудительность.

– Стоп-стоп-стоп, – я замахал руками. – Какой первый выход?! Я же уже был на пирах. У тех же Томилиных, например.

На лицо Лины на мгновение словно тень наплыла, но она тут же справилась с собой. И поддержала сестру.

– Во-первых, появляться на разных пирах в одном и том же костюме – дурной тон. Уж это-то ты должен знать, разве нет? – заговорила наша язва, смерив меня подозрительным взглядом. – А во-вторых, прежние визиты не в счет. Ты там был как домочадец рода Громовых, один из… А через десять дней тебе предстоит самостоятельный выход, от своего собственного имени. Понимаешь?

– Ладно-ладно.

Эти заморочки были мне почти неизвестны. О них даже Агнесса на занятиях не говорила, по крайней мере, мне и Алексею… Но ведь у девчонок, как, впрочем, и у нас, были и отдельные уроки… И тут стоит вспомнить, что подготовка к пирам и к походам на таковые всегда лежала на плечах женской половины рода. В общем, если допустить, что на тех занятиях речь шла именно о подобных нюансах, становится понятным, зачем вообще были нужны раздельные уроки этикета… Я покосился на выжидающе посматривающих на меня кузин и вздохнул:

– Когда идем по магазинам?

– Ателье, Кирилл! Только ателье, – фыркнула Линка.

– Ха! До пира осталось чуть больше недели, сами говорили! – воскликнул я. – Какое ателье сошьет костюм за такой срок?

Сестры в очередной раз переглянулись и сожалеюще вздохнули. Типа, что взять с убогого? У-у, буржуйки.

– То, в котором ты заказывал свою школьную форму, – под негодующее сопровождение Лины произнесла Мила. – А как ты думаешь, почему в списке, предоставленном гимназией, нет ни одной лавки готового платья? Именно из расчета на такие вот случаи, когда срочно нужна официальная одежда. Это обычные ателье и портные могут себе позволить строить костюмы месяцами, а мастерские из гимназического списка куда расторопнее.

После недолгого размышления я согласился с доводами сестер:

– Хм… Ладно. Уговорили. И когда начнем?

Мне откровенно не хотелось ударить в грязь лицом на пиру у Бестужевых. Там и так наверняка на меня будут коситься как на неведому зверушку, так что подводить хозяев, точнее, хозяйку своими собственными косяками мне не хочется. И помощь Милы с Линой будет кстати. А еще, кажется, пришло время вытаскивать конспекты Кирилла с занятий по этикету… хм.

– В том-то и дело, – вздохнула Мила. – Если мы хотим успеть к пиру, то начинать надо сегодня. – И уточнила: – Сейчас.

– Понятно. И одним-двумя визитами к портным мы явно не отделаемся, – догадался я. На фоне грядущей инспекции старперов это напрягало. Впрочем… – Ладно. Но занятия не отменяются. Это ясно?

– Да, – дружно кивнули близняшки, и Лина махнула рукой в сторону школьных ворот:

– Машина ждет. Едем?

– А Рыжего я здесь оставлю? Ну уж нет. Не хочу завтра добираться до гимназии пешком. Так что поступим иначе. Скиньте мне адрес вашего ателье, я заеду домой, брошу вещи – и встретимся уже там, – покачал я головой.

И сестры так же дружно повторили мой жест.

– Начинать нужно с твоего костюма, – пояснила Мила и, заметив скептическое выражение моего лица, пояснила: – Его шить дольше. Так что сначала – в твое ателье.

– Хорошо, – я не стал спорить. Зачем? Девчонкам виднее. – Тогда ловите адрес.

Отправив им на браслеты найденные в школьной паутинке данные мастерской, в которой заказывал свою форму, я свернул экран и взглянул на сестер.

– Ну что, погнали?

Лина с Милой довольно закивали и, развернувшись, поплыли к школьным воротам.

– Да, совсем забыл уточнить, – бросил я им в спины. – После «забега» по ателье жду вас у себя дома. Предупредите охрану, что вернетесь ночью.

Близняшки замерли на месте и, медленно обернувшись, уставились на меня в немом изумлении.

– Что? Я же говорил: занятия не отменяются, – пожал я плечами и махнул рукой в сторону ворот. – Ну, и чего замерли? Езжайте-езжайте, Ольгу я сам предупрежу.

Кто бы знал, какая это мука – возиться с выбором тканей, фасонов и прочего! Насколько проще было с заказом формы. Есть установленный образец ткани, жестко регламентирован покрой, остается только подогнать все это дело по фигуре – и аллес. А выходной костюм… Нет, в памяти Кирилла были воспоминания о визитах портных в имение, но тогда выбор всей этой чепухи ложился на кого-нибудь из жен боярских детей рода, а от самого Кирилла опять же требовалось только присутствие на примерке.

В этот же раз все было совершенно иначе. Лина с Милой, увлеченно переругиваясь между собой, умудрились втянуть в свой спор не только меня, но и отчаянно грассирующего Иосифа Марковича, вместе с обеими его помощницами в торговом зале…

В общем, до портного близняшек мы добрались только спустя три часа… и пробыли у него всего час. Оказывается, сестры уже выбрали себе ткани и покрой, и мое присутствие нужно было лишь для того, чтобы оценить их же собственный выбор. Ну что я могу сказать… Сложить два и два было не так уж сложно. Равно как и понять, что надобности в моем присутствии здесь не было ровным счетом никакой. А посему я решил немного похулиганить. Так сказать, маленькая месть за шоу у Марковича…

Пока девчонки общались с помощницами своего портного, рассматривая образцы чего-то там… я подошел к их мастеру.

– Петр Николаевич…

– Да-да. Внимательно вас слушаю, молодой человек, – тут же обернулся ко мне толстенький портной. Эдакий задорный колобок в вельвете, фонтанирующий неподдельным энтузиазмом.

– Кхм… я хотел бы с вами посоветоваться, – потихоньку проговорил я. – У меня скоро будет первый самостоятельный выход…

– О да, внимательно вас слушаю!

– Понимаете, какое дело… – поглядывая в сторону сестер, заговорил я.

Надо отдать должное господину Елину, он понял идею с полуслова и, довольно покивав, согласился с моими доводами. А дополнительная сумма в виде пяти красных бумажек номиналом в десять рублей каждая и вовсе сняла последние вопросы портного. Вот и замечательно, вот и договорились. Будет им сюрприз… А нечего из меня идиота делать! Тоже мне три лисы… Почему три? Потому что без Ольги здесь дело точно не обошлось. Ну, с ней я тоже разберусь. Попозже… Есть у меня одна идейка…

– Лина, тебе ничто не показалось странным сегодня? – поинтересовалась Мила у клюющей носом сестренки, сидящей рядом с ней на заднем сиденье вездехода. За окном мелькали залитые дождем ночные пейзажи Москвы, ярким желтым светом фонарей полосуя салон несущейся в боярский городок машины.

– Хм… – Лина на миг приоткрыла глаза и, зевнув, пробормотала: – Если не считать странных улыбочек Кирилла, ничего…

– Вот и я о том же, – задумчиво кивнула Мила и, почувствовав на себе взгляд близняшки, вздохнула. – Может, предупредить Ольгу?

– Ага. Хочешь, чтобы мы вдвоем отдувались за ее идеи? – проворчала Лина. – Нет уж… Да и не факт еще, что он действительно догадался…

 

Глава 5

Учения, как они есть

Звонок от Прутнева застал меня аккурат в тот момент, когда я как раз собирался оседлать «Лисенка», чтобы отправиться в гимназию. И, честно говоря, выслушав Михаила, я почти не был удивлен. На мой взгляд, Гдовицкому с дядей Федором изначально нужно было организовать канал связи именно через него, а не передавать информацию, используя отпрыска наследника рода в качестве курьера… Тем более что никаких особо «тайных» известий Алексей мне не предоставил. Или?.. Тьфу. К черту! Еще не хватало заморачиваться на эту тему. Мне и без конспирологии есть чем заняться.

В общем, от души поблагодарив Прутнева за беспокойство и клятвенно пообещав прибыть к нему в гости не позже половины третьего, я поддал огня, и Рыжий, сорвавшись с места, с ревом помчался вперед по просеке, заставив шарахнуться в сторону какого-то явно заблудившегося прохожего.

А в гимназии меня ждали сразу две замечательные новости. Очевидно, в качестве довеска к известиям Михаила. Что ж, когда-то же это должно было случиться? Да и… мне ли бояться какой-то контрольной по истории? Да, истории… хм. Кажется, меня ждут большие неприятности. В чем проблема? В том, что я помню ДВЕ истории… Точнее, даже не так: я частично помню две истории… А теперь – внимание, вопрос. Как мне отделить одну от другой? Я же их наверняка перепутаю! То-то будет радости преподавателю, когда он станет читать мою альтернативку…

– Хм, Кирилл, если не хочешь иметь долгую беседу с заместителем директора по АХЧ, советую отпустить край парты… Пока окончательно ее на дрова не пустил, – тихо проговорил сидящий рядом Леонид, и я, опустив взгляд на свои руки, зашипел. Лакированная поверхность столешницы действительно покрылась трещинами, расходящимися от небольших вмятин, оставленных моими пальцами… Однако нервы. Хм.

Ну да, я еще в Той, как недавно казалось, прочно забытой школе терпеть не мог всяческих контрольных, тестов и прочих «срезов знаний», что бы ни значил этот идиотский бюрократический термин, каким-то образом приблудившийся в школьный, точнее, учительский «арго». Тьфу.

– Заместитель, у тебя есть шанс спасти начальство, – вздохнул я и имел удовольствие наблюдать удивленную физиономию Леонида. – С тебя подсказки на контрольной.

– Эм… не вопрос, – пожал тот плечами, и я облегченно вздохнул. Минус одна проблема. Осталась еще одна… но за ее решение ни Леонид, ни наш штатный худрук спасибо мне точно не скажут… Впрочем, это уже будет не моя проблема. Это станет их проблемой. Ссориться с Катериной… мм… да что ты будешь делать?! Фо-ми-ниш-ной… я не собираюсь.

Раз уж Ее Великолепие соизволили намекнуть на неподобающее старосте класса и вообще серьезному человеку поведение и недопустимость постоянных игр в «Охоту на лис» с желающими приобщиться к тайнам кулинарии… В общем, разочаровывать госпожу Нелидову я не хочу. А значит, настал окончательный и бесповоротный финиш моим пряткам. А жаль, хорошая тренировка была… эх!

Кое-как расправившись с контрольной по истории и отсидев оставшиеся уроки, я прикинул, сколько времени мне потребуется на решение вопроса с факультативом, и… отложил его на следующий день. Того получаса, что имеется в запасе, мне явно не хватит. Разве что… Хм.

Ухитрившись остаться незамеченным и разместить на двери своего кабинета объявление, я полюбовался на ровный строгий шрифт и, развернувшись, потопал на выход, старательно избегая скоплений учеников, среди которых могли оказаться вездесущие «охотницы». Надеюсь, моя затея сработает и они наконец перестанут искать моего общества, прикрываясь любовью к кулинарии. Хм…

Известное здание на Трехпрудном встретило меня уже знакомой суетой и тихим гулом курсантов, снующих по этажам с самым сосредоточенным видом. Лавируя между ними и привлекая к себе внимание неуставным френчем и скромным букетом в руках, я все же миновал холл школы и, потянув на себя тяжелую дверную створку, шагнул во внутренний двор. Здесь, несмотря на холодную и пасмурную ноябрьскую погоду, то и дело «радующую» мерзкой моросью, народу оказалось не меньше, чем в самом здании. Тут и там мерцали поднимаемые эфирные щиты, неподвижно парили в воздухе и носились по самым причудливым траекториям пластиковые шарики для пинг-понга, небольшие камешки и даже книги. Впрочем, судя по обозленной физиономии какого-то курсанта, тут же принявшегося читать нотацию развлекавшемуся с литературой однокурснику, такое непрофильное использование типографской продукции здесь не в почете.

– Молодой человек! Остановитесь! – отвлекшись от своей жертвы, вдруг заявил этот блюститель порядка. Должно быть, почувствовал на себе мой взгляд… Я активировал браслет и, убедившись, что время еще есть, выжидающе замер.

– Стою.

– Кто вы и как попали на территорию школы? – скороговоркой протараторил курсант, оказавшись рядом. Ближайшая компания затихла, явно прислушиваясь к нашему диалогу. Я окинул взглядом своего собеседника. Высокий, лет семнадцати-восемнадцати, на лице написано буквально: «Ответственность и порядок». Что-то вроде старосты… или как они здесь называются? Наверняка. Я покосился на наблюдающих за нами курсантов…

– Во-первых, вежливые люди сначала представляются, а потом уже задают вопросы, – проговорил я.

Мой собеседник нахмурился и чуть заметно покраснел. В глазах мелькнули отблески злости, а Эфир вокруг него недовольно взбурлил. О как…

– Старшина четвертого курса, слушатель Тормашев, – катнув желваки, процедил курсант. – Повторяю вопрос: кто вы и что вы делаете на территории режимного объекта?

– Режимного? – хмыкнул я.

– Наша школа относится к ведомству Оборонного приказа, и доступ на ее территорию ограничен, – выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, проговорил старшина, сверля меня злым взглядом. И чего он так нервничает? Беспокоится о хихикающих однокурсниках за его спиной?

– Думаю, если дневальный на входе меня пропустил, то и у вас не должно возникнуть вопросов на тему обоснованности моего нахождения на территории данного учебного заведения, – пожал я плечами.

А что? Какой вопрос, такой ответ.

Такого… хм… витиеватого посыла старшина не выдержал и, побагровев, зашипел на меня змеей:

– Издеваешься, мелочь?

– Ничуть. – Я даже головой помотал… но продолжать беседу не стал. У входа в часовню возникла знакомая фигура, и я поторопился попрощаться. – А теперь извините, старшина Тормашев, вынужден вас покинуть. Меня ждут.

Обогнув застывшего соляным столпом курсанта, я двинулся по дорожке в сторону Прутнева… Но далеко не ушел. Старшина не выдержал смешков товарищей по учебе и ухватился за мое плечо. Эфир вокруг него взревел и… бессильно опал после первого же удара в солнечное сплетение. Вот ведь! Ну, кто его просил распускать руки?! Идиот…

Смех моментально смолк, и рядом с согнувшимся пополам Тормашевым тут же возникли его однокурсники. Двое из них взяли под руки хватающего ртом воздух старшину, а еще трое двинулись прямо на меня, с явно недобрыми намерениями…

– Отставить! – громовой голос Прутнева, явно усиленный какой-то техникой, пронесся над нами, заставив дернуться всех присутствовавших во внутреннем дворике. Михаил же, убедившись, что все участники действа замерли на месте, не торопясь прошел через половину двора и, оказавшись рядом, окинул нас долгим взглядом. – Гладышев, Волин! Отведите старшину к моему кабинету. Остальные – разойдись!

Двое курсантов, поддерживавших Тормашева, кивнули и преувеличенно осторожно повели уже отдышавшегося однокурсника в здание. Артисты. Трое же моих несостоявшихся противников исчезли, словно их и не было.

– Кирилл, ты что творишь? – осведомился Прутнев, подняв вокруг нас прозрачный купол щита.

– Я творю?! – изобразив саму невинность, я ткнул себя пальцем в грудь. – Неправда ваша, Михаил! Он первый начал!

– Ох. – Прутнев хлопнул себя ладонью по лбу и забормотал: – Пятнадцать… только пятнадцать. Ничего, это временно, это пройдет…

Я тихонько хмыкнул, и Прутнев закончил этот спектакль. Отняв ладонь от лица, он устало взглянул на меня и, заметив небольшой букет, вздохнул.

– Ладно. Идем в часовню. Там поговорим, подальше от любопытных глаз и ушей. Заодно познакомишься с одним интересным человеком. Он как раз должен подойти…

Щит исчез, и я двинулся следом за Прутневым, провожаемый заинтересованными взглядами курсантов. Ну да, вот ни на секунду не сомневаюсь, что среди них обязательно найдется десяток-другой умеющих читать по губам. Не зря же Прутнев устанавливал прозрачный щит от подслушивания. П-педагог, чтоб его…

Цветы, четыре идеально черные розы легли на подставку под каменной плитой с выбитыми на ней именами, и мы с Прутневым вошли в полумрак, под своды высокой, устремленной к небу часовни, увенчанной золотым восьмиконечным крестом.

А вот поговорить о делах наших сразу не получилось. Поскольку обещанный Михаилом человек вошел в помещение чуть ли не через пару минут после нас.

– О! А вот и он, – улыбнулся Прутнев, прерывая фразу на половине и поворачиваясь лицом ко входу, где как раз замаячила чья-то фигура. – Знакомьтесь. Кирилл Николаев, а это, Кирилл, наш отец Илларион.

Поп. Хм… а, собственно, кого еще можно было дожидаться в часовне?

– Доброго дня, Михаил. Рад знакомству, Кирилл. – Ровный голос церковника, тихий, но глубокий, разнесся под сводами.

Я пригляделся к стоящему напротив меня невысокому, крепко сбитому, чего не могла скрыть даже ряса, довольно молодому человеку с густой, но короткой бородой и темными, глубоко запавшими глазами на обветренном лице – и… расслабился. Этот не из толстопузых, явно. А учитывая, как он движется… Скорее всего, до службы горнему батюшка успел послужить и земному… И тогда вместо креста на груди он наверняка носил погоны на плечах.

– Взаимно, отец Илларион, – проговорил я, склонив голову. А что делать? Этикет…

Отец Илларион… м-да. Если у него и были погоны, то исключительно с васильковыми просветами. Как ни забавно такое совпадение, но здесь, как и Там, некоторые службы предпочитают именно этот цвет… и на непривычно высоких околышах фуражек, больше напоминающих сильно урезанные кивера, и в отделке мундиров. Этот… отче всю душу из меня вытряс за время беседы. А ведь поговорили-то всего четверть часа.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от воцарившегося в ней после беседы с отцом Илларионом шума, я тяжело вздохнул и постарался упорядочить мысли, скачущие, словно испуганные зайцы от волков.

Итак… Первое. Встреча со слушателем, тем, что представился старшиной четвертого курса. Не знаю, была это проверка или совпадение, но ввиду моей паранойи буду предполагать проверку на реакцию, в рамках все того же тестирования перед приемом в клуб эфирников.

И здесь все очень неплохо. Из образа быстрого на язык и удар юнца я вроде бы не выпал. По крайней мере, ничего эдакого в эмоциях Прутнева, когда он «наказывал невиновных и награждал непричастных», не ворохнулось. Ну а если я ошибаюсь и все это было лишь случайностью, то… господин старшина получил неплохой урок на будущее. А вот не надо лезть не в свои дела, не имея соответствующих полномочий.

Часть вторая. Беседа с… Ну да, этого Иллариона попом назвать – все равно что эсминец окрестить рыболовецким траулером. Тертый дядька, терпеливый… и дотошный, как наш бывший особист, еще Той, советской школы. Вот уж кто совершенно точно от клуба работал. Да он, собственно, этого и не скрывал. Ну, почти. Прямым текстом о своей причастности к этой теплой компании отец Илларион не говорил, но намеки, недоговоренности и многозначительные переглядывания с Прутневым… Точно, коллега будущий.

Вспомнив беседу с этим мозговыворачивателем, я вздрогнул. Черт, да он же из меня чуть всю историю короткой жизни Кирилла не вытянул! Исподволь, потихоньку-полегоньку… еще немного – и я бы ему содержание медицинской карты цитировать начал, с описанием всех событий, благодаря которым она пополнялась. Брр.

Но это бы еще ничего… Я в своей жизни с кем только не встречался. Сталкивался и с такими же умельцами, как отец Илларион. А вот концовка нашей с ним «частной» беседы – это интересно. Очень.

Сей достойный муж, выслушав мою исповедь и отпустив грехи, вольные и невольные, наложил на меня епитимью. А если быть точнее, отправил на богомолье. Вот так просто. И даже адресок подкинул, в каком именно монастыре на это Рождество ожидается самая устойчивая связь с небесной канцелярией.

Я бы, может, и послал подальше эту затею, и адресок в ближайшее мусорное ведро выкинул, да вот не водятся таковые в часовне при военизированной школе эфирников… И Прутнев так многозначительно кивает, словно уговаривает: «Бери-бери, дурак, от счастья ж отказываешься!»

М-да… Аркажский монастырь, под Новгородом. Ничего так каникулы у меня будут. Веселые.

– Что нос повесил? – поинтересовался у меня отчего-то довольный Михаил, когда отец Илларион, попрощавшись, покинул часовню.

– Да вот думаю, как бы еще пару лишних часов к суткам присобачить… – вздохнул я. – Рассчитывал-то хоть на рождественские каникулы отдохнуть – ан нет. Вот в командировку наладили. Может, не ехать?

– Хм… Дело, конечно, твое. Можешь и не ехать, – легко кивнул Прутнев, а когда я на него заинтересованно взглянул, усмехнулся. – Только я бы на твоем месте не отказывался. Там тебя еще одна беседа ждет… с одним из наших. Если не хочешь вступать в клуб – пожалуйста. Сиди дома, празднуй…

– Понятно. Значит, ехать все-таки придется, – заключил я. Вот и третья часть проверки перед вступлением в клуб эфирников нарисовалась.

И ведь понимаю, что о настоящих причинах моего желания присоединиться к сообществу эфирников Прутнев ни сном ни духом, что называется, а все равно сомнения имеются. Не предчувствия, нет. Просто… просто не хочется лезть в эти дела.

Черт его знает. А может, сам факт, что решение о вступлении в клуб, вынужденное… и окончательное, так на меня давит. Другое дело, что принято оно было аккурат после «рыбалки» с громовскими старперами. Именно тогда я понял, что из сложившейся ситуации у меня есть только два выхода. Либо вступить в клуб эфирников, получив определенную защиту от посягательств со стороны ушлых бояр и иных ухарей, либо и дальше жить как ни в чем не бывало и ждать визита иезуитов или подставы все тех же бояр… нет, не со зла или из мести, а из нежелания упускать из своих загребущих лап мастера Эфира. Конечно, мастер – не бог весть какая птица, да только не любят именитые бесхозных вещей и… людей. Настолько не любят, что готовы прибрать их к рукам в любой момент, а то и организовать такую ситуацию, что иного выхода, кроме как проситься под их опеку, не найдется. А мастер Эфира – это не стихийник-слабосилок, которого и из рода турнуть не зазорно… Применение такому всегда найдется.

Я вспомнил беседу с родственничками на заимке и вздрогнул. Это была не самая простая встреча в моей жизни. Из трех присутствовавших братьев Георгия Дмитриевича я знал только деда Пантелея, да и то лишь потому, что пару лет назад Кирилла сплавили в тверское имение Громовых, где как раз и проживает многочисленная семья самого младшего брата боярина. Это было самое спокойное и веселое лето в жизни Кирилла со времени смерти его родителей. С двумя другими я общался впервые, хоть и видал их прежде на официальных мероприятиях рода. Но впечатление они на меня произвели… Хм. Особенно тем, что чуть ли не в первый же момент нашей встречи на заимке предложили идти в боярские дети. И даже уточнили, к кому именно. Дед Пантелей, высокий, чуть сутулый дядька с побитой сединой шевелюрой, порадовал меня своей фирменной кривой улыбочкой и тут же заявил, что его внуки будут рады увидеть меня вновь, а некоторые девчонки из соседнего села изрядно выросли и очень даже округлились… в нужных местах. Конечно. А то я не знаю, что в Ратном живут только боярские дети и за попытку там погулять меня моментально приговорят к пожизненному закл… в смысле браку. И никакие помолвки не спасут.

– Честно говоря, это не совсем та тема, что меня сейчас волнует, – вздохнул я тогда, под тихий смешок дяди Федора.

Ну да, ну да. Очень забавно, конечно. Спасибо маме с папой…

– Хм. Не хочешь вновь оказаться под опекой Георгия? – прищурившись, поинтересовался сидящий рядом с дедом Пантелеем Игорь Дмитриевич. Худощавый, как все старшие Громовы, но, в отличие от братьев, небольшого роста, старший после главы рода, он больше всего походил на лиса. Старого такого, матерого лиса.

– Можно и так сказать. – Я осторожно кивнул.

– Историю-то хорошо помнишь? – Одним неуловимым жестом уведя с тарелки соседа – деда Григория – кусок белорыбицы и тут же закусив им опрокинутую в рот рюмку водки, Игорь Дмитриевич довольно крякнул и, дождавшись моего кивка, договорил: – Так вот, тогда ты должен знать такую формулу: вассал моего вассала – не мой вассал. Пойдешь в личные боярские дети к Пантелею – и Георгий ничего тебе ни сделать, ни приказать не сможет.

– Зато он сможет отдать приказ самому деду Пантелею, как глава рода, – развел я руками.

– А внучок-то с норовом, – прогудел в бороду молчавший до этого Григорий Дмитриевич. Единственный тяжеловес в компании сухих и подтянутых Громовых, если не считать Федора Георгиевича, но и тому до родного дядьки еще кушать и кушать, жрать и жрать…

– Внучатый племянник, если быть точным, – проговорил наследник главы рода и тут же умолк под тяжелым взглядом Григория Дмитриевича.

– Хм. Верно говоришь, – кивнул мне дед Игорь, словно и не заметив реплик брата и племянника. – Верно, да не совсем. Тебя с Пантелеем слово свяжет. Рота. А по ней ни он тебе, ни ты ему зла сделать не сможете. Даже если глава рода прикажет. Да Георгий и заикаться о таком не посмеет, это же прямой урон его власти над родом.

– Он и без прямых приказов обойтись сможет, – вдруг тихо проговорил Федор Георгиевич.

Дед Игорь тут же нахмурился и, вперив взгляд в наследника главы рода, произнес, обращаясь тем не менее именно ко мне:

– Ты вот что, Кирюша… Сходи-ка проверь снасти, что для рыбалки приготовлены. А там и мы подтянемся. Иди-иди…

– Успеется, Игорь Дмитриевич. До заката еще часа полтора, время есть, – покачал я головой, даже не делая попытки встать из-за стола. И на мне тут же скрестились взгляды всех трех братьев. Уставились, словно говорящую лошадь увидели. – Что? Федор Георгиевич прав. До сих пор деду и приказов отдавать никому не надо было, чтобы устроить мне веселую жизнь. Где гарантии, что с принятием присяги что-то изменится?

– Однако. – Пантелей с Игорем переглянулись, а дед Григорий смерил меня злым взглядом.

– На рожон лезешь, мальчишка, – зашипел он. – С кем пререкаться вздумал, недоросль! Сказано было идти снасти готовить – вот и иди.

– Хм. Кажется, мы друг друга не поняли, – вздохнул я, поднимаясь из-за стола, и повернулся к старательно давящему ухмылку дяде Федору. Старательно, но безуспешно. По крайней мере, скрыть своего эмоционального состояния в Эфире он явно не смог. – Федор Георгиевич, спасибо за гостеприимство, за стол. Жаль, беседы толковой не вышло. Всего хорошего.

– Постой, Кирилл, – вклинился, не дав ответить дядьке, Игорь Дмитриевич. – Не крути хвостом. Григорий всегда был скор на язык и скорбен на голову. Присядь… забылся братец, что не с младшим родовичем говорит, а со свободным мастером Эфира, пусть и юным.

– Тогда желательно, чтобы он поскорее об этом вспомнил и больше не забывал, – вновь заговорил Федор Георгиевич, и на этот раз в его эмоциях не было и намека на легкомыслие. – Отец дал слово, что род не будет сознательно вмешиваться в дела Кирилла без его согласия. Так же как и Кирилл обещал не лезть в дела рода. В свете нынешних событий я подтверждаю этот договор и советую, уважаемые родственники, вести себя соответственно.

Деды поворчали, но нехотя согласились, и разговор покатился так, словно и не было только что никакой перепалки. Показательно. Именно тогда я и решил, что клуб будет для меня меньшим из зол. А теперь вот отдуваюсь… Нет, но монастырь?!