Глава 1

Естествознание… предмет, который, по идее, должен быть самым интересным из всего, что преподают в гимназии святого Ильи, оказался нудной тягомотиной, и вызывает соответствующее отношение у учеников. Не понимаю. От возможностей ментальных манипуляций дух захватывает, но даже с моей привычкой к учёбе и интересом к предмету, его подача в гимназии навевает лишь тоску и скуку. Жуть и ужас.

Учителя говорят о естествознании так, словно читают лекции по самой бесполезной дисциплине, а набор конструктов, предлагаемых в качестве примера, вызывает лишь недоумение своей бессмысленностью. Я думал, что на прикладных занятиях, что-то изменится. Вотще. Практика здесь полностью оторвана от теории. Если «на бумаге» мы изучаем простейшие, не несущие какого-то реального смысла воздействия, то на практике учеников заставляют творить совсем иное. В основном, тренируются бытовые ментальные манипуляции. Но с их ограничениями и уточнениями по объектам, месту и времени воздействия, это далеко не те простенькие фокусы, что даются в теории.

В результате, вместо того, чтобы разбираться в создаваемых на практике конструктах, ученики вынуждены тупо зубрить довольно сложные манипуляции, совершенно не понимая принципа их работы, просто потому, что это не объясняется на теоретических занятиях, вообще. Зато, по окончании курса, ученики могут гордиться всегда чистой одеждой, к которой не липнет грязь и умением почистить картошку, не прикасаясь к ножу и самим корнеплодам. Магия? Бытовуха, чтоб их!

Но что самое поганое, подавляющее большинство тех, кого я спрашивал, не находят ничего странного в этом идиотизме. Ну, конечно, «деткам же нужно готовиться к взрослой жизни», в которой им, разумеется, ничего кроме бытовых конструктов никогда не понадобится. Доходит до того, что таким энтузиастам, как я или та же Светлана, приходится самим продираться через теорию, порой заглядывая в материалы даже не школьного, а университетского уровня, чтобы разобраться в изучаемых на практике сложных конструктах, и не дать себе скатиться в бессмысленную зубрёжку и тупое копирование показываемых учителями воздействий.

Слава богу, что тётка Ружана и дед Богдан ничуть не похожи на моих учителей в гимназии. Иначе, думается, здешняя образовательная система смогла бы даже у меня отбить охоту к изучению естествознания.

– Ерофей, не бесись. – Улыбнулась Ружана Немировна, когда я рассказал ей о последней беседе с одним из учителей.

– Но это же глупость несусветная! – Вспылил я. – «Мы даём всю необходимую теорию для развития талантов наших учеников и широкий набор практических знаний, одобренных советом попечения образовательных учреждений». А то, что окончив гимназию, не всякий выпускник сможет создать собственный конструкт, не пользуясь готовыми шаблонами, это их не колышет!

– Именно. – Кивнула тётка Ружана. – Подавляющему большинству обывателей вовсе ни к чему придумывать свои воздействия. Зачем им терять время на такие сложности, если всегда есть возможность просто купить нужный конструкт у специалиста или заказать соответствующий артефакт, который будет выполнять нужное воздействие?

– Вот так вот? – Опешил я. – Просто покупают?

– Да. – Спокойно произнесла она. – Покупают или, если нужные воздействия связаны с выбранной профессией, заучивают их под руководством репетиторов, предоставляемых работодателем.

– Остаётся только удивляться, что при таком подходе к естествознанию, у Мары с Олегом столько знакомых, интересующихся созданием собственных воздействий. – Протянул я, пытаясь переварить сказанное.

– Скажу по секрету, большая часть этих энтузиастов унаследовала интерес к творению от своих родителей. Именно такие дети и идут в школы и гимназии с углублённым изучением естествознания, вроде той в которой сейчас учишься и ты. – С заговорщической улыбкой, произнесла Ружана Немировна.

– А в чём смысл этого самого «углублённого изучения», если на выходе получаются… обыватели-пользователи, а не творцы? – Вздохнул я, немного успокоившись.

– В знакомстве с теорией, которое просто необходимо для поступления в высшие учебные заведения по профилям «Естествознание» и «Философия». – Спокойно ответила она. – Если посмотришь на титульную страницу любого своего учебника, можешь увидеть там следующую надпись: «сие учебное пособие предназначено для специальных классов и начальных курсов высших образовательных учреждений». В обычных же школах, теорию не дают вообще. Только практику общераспространённых воздействий, в основном, бытового характера.

– А умение создавать собственные воздействия, для поступления неважно, так, что ли? – Фыркнул я.

– Точно, это, как раз, преподают в университетах, наравне с углублённой теорией. Только практики больше на направлении «естествознания», а философы предпочитают «бумажные» изыскания. – Пояснила Ружана Немировна.

– То есть, это всё же разные предметы? – Уточнил я.

– Не совсем. Просто, философы, если говорить грубо, это чистые теоретики, сторонники фундаментального знания, тогда как естествознатцы – прикладники.

С таким раскладом становится понятнее нежелание местных жителей изучать маг… естествознание. Зачем трудиться, напрягаться, изучать теорию построения ментальных конструктов, если в реальной жизни тебе пригодится с полсотни воздействий, которые проще купить или заказать тому, кто сделал ментальное конструирование своей профессией? Может быть, в чём-то здешние обыватели и правы… но всё равно, я не понимаю, как можно отказываться от умения творить настоящие чудеса, как?!

– Какой же ты ещё ребёнок, Ерошка. – Пройдясь ладонью по моей и без того растрёпанной шевелюре, вздохнула тётка Ружана, услышав этот вопль души… чем вогнала меня в ступор. Дожили, называется. Как там? «У мужчин, только первые сорок лет детства самые сложные», да? Твою ж дивизию, это получается, мне ещё лет двадцать в «дитятках» ходить. Снова! Дожили…

* * *

Одетая в домашний халат, женщина стояла в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку, и с интересом наблюдала за летающей по кухне девочкой… девушкой, весело мурлыкающей под нос какую-то мелодию. Нет, занимающаяся приготовлением завтрака, дочь не была таким уж редким зрелищем для любящей матери, но сегодня она просто светилась, и Рогнеде было очень, просто до жути интересно, что именно стало причиной такого приподнятого настроения её дочери, обычно уравновешенной и не склонной к яркому проявлению эмоций.

– Доча, сегодня ты, как никогда, соответствуешь своему имени. – Заметила женщина, когда хозяйничающая на кухне, девушка, наконец, закончив возню с плошками и сковородками, остановилась и, довольно вздохнув, уселась на стул у окна.

– Ой! – Дочь подскочила и резко развернулась лицом к матери. – И-извини, я тебя разбудила, да?

– Суббота, одиннадцать утра. Мне, всё равно, пора было вставать. – Заметила женщина и деланно нахмурилась. – И не уходи от темы! Мне интересно, в чём причина твоего замечательного настроения.

– Ну… – Девушка перевела взгляд на потолок и, потеребив подол лёгкого летнего сарафана, вздохнула. – Ни в чём.

– Кого вы хотите обмануть, юная барышня? – Прищурилась Рогнеда. – А ну-ка! Я требую доклада по всей форме.

– Ма-ам! – Дочь смутилась настолько, что решила было замолчать вовсе, но вспомнив, что такая черта характера как настойчивость досталась ей «в наследство» от матери, всё же решила уступить. Нет, можно было бы и повыкручиваться, но ведь у мамы, помимо родового упрямства Багалей, есть ещё и родительская власть, которой та может запросто воспользоваться в случае исчерпания иных аргументов, а портить настроение перепалкой и наказанием в такой хороший день, девушке совсем не хотелось. Она вздохнула и… сковородка, шкворчащая на плите за её спиной, тихо брякнув, взмыла в воздух, а через секунду воспарили тарелки и блюдца, выставленные на стол. Виновница этого безобразия взглянула на маму и нервно пожала плечами. – Вот, как-то так.

– Однако-о. – Рогнеда Владимировна подошла к столу и, окинув внимательным взглядом летающие над ним тарелки, осторожно коснулась одной из них пальцем. Блюдце даже не шелохнулось. – И никаких конструктов, да, доча?

– Это… смысловое воздействие. Чистая воля.

– Старая школа. – Понимающе кивнула мать и хитро улыбнулась. – И кто же тебя этому научил? Уж не вихрастый ли принц на чёрной летяге?

– Ма-ам. – Девушка катастрофически покраснела, а контролируемые ею предметы мелко задрожали. Спохватившись, Светлана осторожно вернула их на место, не прекращая при этом прятать глаза от матери. Рогнеда тихо рассмеялась.

– Ох, какая же ты у меня смешная, девочка. – Покачав головой, произнесла женщина, но почти тут же посерьёзнела. – Он из посвящённых?

– Нет. – Тут же встрепенувшись, ответила Света. – Его попечители – посвящённые. Но сам Ерофей пока не обращён ни в одну из школ.

– О, как интересно. – Задумчиво протянула Рогнеда. – А кто его попечители, где живут? Может, я их знаю?

– Ерофей говорил, что живёт на Бийском хуторе. – Произнесла девушка.

– Бийский? – Удивилась её мать. – Ещё интереснее. Богдан с Ружаной обзавелись подопечным, да ещё и из раскольников, и натаскивают его в началах своих школ… вот это новости! Ты ничего не перепутала, милая?

– Нет. – Чуть насторожившись, покачала головой Света. Осведомлённость матери её сильно удивила.

– Дела-дела-дела. – Рогнеда, о чём-то задумавшись, принялась мерить шагами небольшую кухню, но уже через минуту остановилась и, резко развернувшись лицом к дочери, ткнула в её сторону тонким пальцем. – Познакомь меня со своим «принцем». И побыстрее.

– Я…

– Только осторожно, не вспугни! – Перебила мать, опешившую от такой стремительности дочку, и договорила с лёгкой усмешкой. – Мальчишки, обычно, до одури боятся знакомства с родителями своих… пассий.

– Он не мой парень! – Взвилась Светлана.

– Да? – С деланным недоумением произнесла Рогнеда и, окинув девушку долгим оценивающим взглядом, пожала плечами. – Если не попытается им стать, значит, дурак. Но ты меня с ним всё равно познакомь. Ученик школы Макоши и Перуна одновременно, это должно быть очень интересно.

– Ма-ам! – Простонала девушка, но тут же замерла. Любопытство перебило смущение. – Стоп. Что ты имеешь в виду?

– Ты о чём? О предполагаемой глупости «принца» или… – Улыбнулась Рогнеда.

– Нет, конечно! – Возмущённо воскликнула Светлана. – Об ученичестве!

– Бийские, Богдан Бранич и Ружана Немировна, волхвы школ Перуна и Макоши, соответственно. – Посерьёзнев, произнесла женщина. – Посвящённые, сильные… отрешённые от круга.

– У нас в округе живут два волхва? – Изумлению девушки не было предела. – И Ерофей их ученик?

– Если он не соврал тебе о личностях своих попечителей, то да. – Кивнула Рогнеда. – На оба вопроса.

– А… – Света тряхнула головой. – А что значит «отрешённые от круга»?

– Не участвующие в делах волхвов. Изгнанные или ушедшие из общины по своей воле. – С готовностью пояснила женщина. – И не спрашивай меня, что произошло с Бийскими. Я не знаю, изгнали их или они ушли сами, но связей с кругом они не поддерживают, хотя порой мне кажется, что делают это слишком демонстративно.

– Дела-а… – Пробормотала Светлана.

– Так что, познакомишь меня со своим мальчиком? – Спросила Рогнеда. Дочь чуть заторможено кивнула.

– Он приедет через… ой! Полчаса осталось! – Бросив взгляд на часы, девушка подпрыгнула и принялась за сервировку стола.

– Чудненько-чудненько. – Промурлыкала женщина, наблюдая за метаниями дочери по кухне. – Главное, теперь, не дай ему сбежать до знакомства со мной.

Поняв, что Света даже не расслышала слова матери, Рогнеда усмехнулась и вышла из кухни, чтобы не мешать дочери готовиться к приходу нового знакомого.

«Значит, древние чудовища решили тряхнуть стариной? Любопытно посмотреть, что они сотворят. М-да, любопытно и страшновато. Надеюсь, в этот раз они обойдутся без особых разрушений. Повторение „Уральского сдвига“, наш округ может не пережить». Несмотря на беспокойство в мыслях, глаза женщины горели предвкушением.

 

Глава 2

Отношения с классом у меня поначалу не сложились, от слова «совсем». И, как я с некоторым удивлением понял, причиной была не моя нелюдимость, а… Светлана. Одноклассницам явно не понравилось, что общению с ними, такими взрослыми и красивыми, новичок предпочитает компанию четырнадцатилетней «малявки» и тихони. Наверное, со стороны мы действительно казались окружающим парочкой, и некоторые одноклассницы Светы охотно распространяли такие слухи. Эх, Мира, Мира!

Нет, мы со Светланой, и в самом деле, очень много общались на переменах, да и мои ежедневные «провожания» девушки, тоже работали на эту версию. Ну, откуда было знать школьным злословам, что нас связывает нечто более серьёзное, чем детская влюблённость? По нашему договору я обязался отвечать на её вопросы, касающиеся обучения естествознанию, и кто виноват, что они, чаще всего, возникали у девочки именно во время школьных уроков? И да, действительно, каждый день по окончании занятий, я сажал Свету на пассажирское сиденье летяги и, под насмешливое фырканье гимназистов, отвозил девчонку к ней домой, где её ждал очередной урок из тех, что несколько месяцев назад я сам получал от Ружаны Немировны. Но люди видят лишь то, что им хочется, не так ли?

В общем, сложив два и два и получив в итоге восемнадцать с плюсом, мои одноклассницы сосредоточились на попытках показать «идиоту» всю глубину его морального падения и отомстить за отсутствие вкуса, как они его понимают. Хорошо ещё, что до нападок на Свету, они не опустились, вроде как «много чести для этой малявки». Полтора месяца я не обращал внимания на их шуточки-подколочки и довольно успешно противодействовал любым попыткам манипуляций, в том числе и ментальных, благо, чувство чужих потоков внимания, с моими ежедневными тренировками только возрастало. Но когда у учениц гимназии стали появляться в руках иллюзорные цветы нашего со Светланой «производства», барышни из моего класса закусили удила. Интересно, с чего они взяли, что я обязан был одарить их подобными украшениями. Бесплатно? Да чёрта с два! У нас со Светой имеется жёстко установленный прейскурант, и отступать от него мы не намерены. Тем более, что только за первые две недели торговли, эта игрушка принесла по пятнадцать рублей каждому. Тридцать человек – тридцать рублей!

Одноклассницы не поняли. Одноклассницы обиделись… и в ход пошла тяжёлая артиллерия. Вместо самостоятельных нападок, «оскорблённые» барышни обратились к мужской части класса и, как я подозреваю, к своим ухажёрам… у кого они есть, конечно. С этого момента, мои походы в гимназию стали значительно «веселее». Не скажу, что меня каждый день кто-то как-то пытался достать, но даже дед Богдан во время одного из наших занятий заметил и похвалил мой прогресс в чувствительности к чужому вниманию. Правда, похвалил в своей манере, пробурчав что-то вроде: «ещё немного, и глаза на затылке вырастут», но мне и этого хватило, чтобы задрать нос… секунд на пять, пока старик не ткнул открытой ладонью мне в лоб, отчего я тут же обмяк и осел наземь, не в силах пошевелить и пальцем.

Как бы то ни было, по гимназии я передвигался, словно по минному полю, и это, действительно, была замечательная тренировка… пока «наезжающие» не поняли, что достать меня с помощью их куцых умений в естествознании, не получится. И вот тогда в ход пошло классическое: «давай, выйдем». Ха, и полгода не прошло!

К чести однокашников должен признать, что толпой они не нападали. Нет, всё было честно и благородно, не в пример лучшим домам Лондона. Большая перемена, задний двор гимназии и… драка на кулачках, один на один.

Хотелось бы мне похвалиться, что из этих схваток я всегда выходил победителем, но увы. Моему телу всего шестнадцать лет, со всеми присущими возрасту плюсами и минусами, так что от ударов кое-кого из учеников старшего, шестого цикла, я летал, как тот ёжик, сильный, но лёгкий. Естественно, что при таком раскладе, на моём счету были не только победы, но и пара поражений… ну хорошо, пяток проигрышей, впрочем, ничуть не повлиявших на общее отношение ко мне, всё же, своим одногодкам я не продул ни одного боя, а среди них попадались весьма неплохо подготовленные ребята. Казачьи дети, что тут скажешь. И не тех ряженых, что в избытке встречались мне в прошлом мире, а настоящих, сохранивших традиции и воспитание своего сословия. Не выбитых революциями, не казнённых, не сосланных в период «расказачивания» и не растворившихся в девяностые в наплыве «актёров», путающих нагайку с плетью, а шашку с саблей.

Надо заметить, что Светлане в этом хороводе событий досталось куда меньше, чем мне. Старшеклассники считали ниже своего достоинства изводить «мелкую», а когда она начала работать с иллюзией цветка, и вовсе взяли девочку под негласную опеку. Ещё бы! Обращаться за покупкой ко мне они не могли, если не хотели навлечь на себя гнев подруг, устроивших мне «сладкую жизнь», а тут такой удобный выход из ситуации. И пассии довольны подарком, и я не при делах. В общем, всем хорошо. Ну а завидующие одноклассницы довольно быстро получили укорот от самой Светы. Правда, для этого пришлось обучить её телекинезу, но… оно того стоило, честное слово!

Видеть, как эта тихоня и скромница, краснеющая лишь от одного намёка на скабрезность, изображает Вейдера, прихватив потоком внимания горло своей одноклассницы, только что зажавшей её в уголке и тихо шипевшей какие-то гадости, это… это полный разрыв шаблона!

Естественно, такой подрыв дисциплины не мог пройти мимо учителей, но предъявить что-то серьёзное, ни мне, ни Свете, администрация гимназии так и не могла. Драки? Так, свидетелей нет. Ментальные манипуляции? Пострадавшие отсутствуют. Плохие отношения с одноклассниками? На успеваемость не влияют.

И последнее, пожалуй, перевешивало любые претензии. Светлана и без моей помощи была первой в классе, а я… контрольные за первый год пятого цикла, были сданы мною полностью к середине октября. Не скажу, что это было просто, помучиться пришлось изрядно, но и результат того стоил: ни одной оценки ниже «отлично», и никаких «хвостов» за прошлый год. Не хуже дело обстояло и с текущими уроками, благо, чего-то совершенно заумного от нас в гимназии не требуют, так что для получения высоких баллов, достаточно лишь прилежно выполнять домашние задания и не зевать на уроках. Да, детям приходится не просто, организм требует движения и активности, а не скучного корпения над книжками, но если сделать небольшое усилие над собой, то учёба оказывается не такой уж сложной. А если ещё и правильно распланировать подготовку к занятиям, то можно и во времени неплохо выиграть. Чем я и пользуюсь.

Как результат, получаем двух прилежных учеников, всегда готовых к любому тесту и контрольной, и в чьих табелях невозможно найти отметки ниже четвёрки. И как таких «умничек» отчитывать? Вот и учителя не смогли, тем более, что уж они-то кровно заинтересованы в высоких отметках гимназистов. Ну а поведение… за него оценки не ставят, так что, главное здесь, преподавателям не хамить. Но мы же вежливые люди, правильно? Потому и с этим вопросом, проблем нет.

К началу ноября, шумиха вокруг нас стихла окончательно. Мужская часть гимназии признала занятое мною положение в негласной школьной иерархии и почти перестала реагировать на и без того ставшие довольно редкими, попытки девушек разжечь между нами конфликт. Это я понял, когда в библиотеке случайно услышал разговор между одним моим одноклассником и его беспокойной подругой.

– Проучить? – Фыркнул Ярослав, когда девушка предложила «проучить этого заносчивого мерзавца». – Ждана, лично мне он ничего не сделал. А тебе?

– Но ты же видишь, как он к нам относится? – Нахмурилась барышня.

– Нормально он к нам относится. В помощи не отказывает, жизни не учит и со своим мнением вперёд всех не лезет. Нелюдим немного, это есть. Но за такое не убивают. – Отмахнулся он. – Что тебе не нравится?

– То, что он заносчивый, высокомерный индюк! – Воскликнула Ждана. – Смотрит на всех так, словно мы пыль под ногами, а сам… нищеброд! Ты его форму видел? Ей же лет тридцать, не меньше!

– Да-да, конечно. – Усмехнулся Ярослав. – А я, знаешь ли, не только форму видел, но и её состояние. И скажу тебе, чтобы одежда сохранила такой приличный вид, над ней должен потрудиться, как минимум, неплохой артефактор, а это, между прочим, стоит денег. Кроме того, ты видела, на чём он ездит в гимназию?

– На раздолбанной колымаге прошлого века. – Буркнула девушка.

– Ага, коллекционной сохранности. – Кивнул её ухажёр. – Это, милая моя, летяга «Лань» семидесятого года, в отличном состоянии, которая стоит, как седан твоего отца. И ты ещё будешь утверждать, что Хабаров нищеброд?

– Это не его. Девчонки говорили, что летягу ему доверили попечители. – Хмуро отозвалась Ждана. – И вещи ему, скорее всего, тоже достались от них. А сам этот Хабаров, бывший бродяга и малолетний уголовник, работающий в их доме за еду и кров.

– А тебе не кажется, что люди, которые могут себе позволить такую машину, не стали бы доверять «уголовнику», в том числе, не доверили бы и саму летягу? – Со вздохом спросил Ярослав. – Кроме того, парень, может быть и бывший бродяга, но не вор и не сволочь, зла никому из наших не делал. Дрался? Да. Один на один, как положено, но в спину не бил, не обманывал и не крал. Родителей нет? Так это не его вина. Обстоятельства… они, знаешь ли, разные бывают. Нищеброд? Так с его талантом, это ненадолго, поверь. Чего стоят одни цветочки, от которых вы так пищите. Их по школе уже больше сотни, а они, ведь денег стоят. И как ты думаешь, кто эти деньги получает?

– Да что ты говоришь? – Съязвила девушка. – Ты теперь этого безродного как своего защищать будешь? После того, как он тебе физиономию отрихтовал? Трус!

– О как! – Юноша подобрался, смерил подругу взглядом и покачал головой. – Надо же, как ты заговорила…

– Слав… – Барышня, явно поняв, что перегнула палку, попыталась взять собеседника за руку, но тот отпрянул.

– Трус, значит? – Зло прошипел он. – Забыла добавить: «безродный»… Впрочем, о чём я? Совсем не забыла, я же этого Хабарова, как «своего» защищаю, да?

– Сла-ав, ну пожалуйста… – В голосе девушки явно послышался испуг и сожаление.

– Извините, вы не могли бы шуметь потише? – Обогнув здоровенный книжный шкаф, я оказался на виду ссорящейся парочки. Зачем? Да чёрт его знает. Наверное, совесть пинками пригнала. Не хотелось бы, чтоб эти два идиота окончательно поссорились, а к тому всё шло. Ярослав Беленький, выходец из так называемой «новоприходской» семьи, а его подруга происходит из потомственной казачьей семьи Бойких, обосновавшейся в здешних местах чуть ли не во времена Вольного Войска Донского. Учитывая особенности здешнего сословного общества, между ними огромная разница в положении, а сейчас, Ждана от души проехалась по больной мозоли своего ухажёра. И не одной. Обозвать своего парня трусом, это знаете ли, верный путь к разрыву отношений.

– Ты! – Взревела девчонка и, вспыхнув, словно маков цвет, умчалась прочь, только толстая коса иссиня-чёрных волос хлестнула по лицу Ярослава.

– Слышал? – Хмуро спросил Беленький, даже не попытавшись встать с небольшой библиотечной лесенки, на которой сидел во время разговора с подругой.

– Слышал. – Согласился я, и тут же перебил уже готового высказаться Ярослава. – Не имею привычки сплетничать.

– Извини её. – Вздохнул парень. – Дура, она и есть дура.

– Пф. Ерунда. – Отмахнулся я. – Мне нет до неё дела… Обиделся?

– Как ты сказал? Мне нет до неё дела, да? – Выжал из себя тусклую улыбку Ярослав.

– Дурак и дура… хм, хорошая парочка. Взаимодополняющая. – Ухмыльнулся я.

– А в лоб? – Осведомился он.

– Но-но! Я отличник, меня нельзя в лоб! – Я чуть отодвинулся. – Кто потом будет статистику цикла вверх тянуть?

– Паяц. – Констатировал Ярослав.

– Шуты, как тайные советники, чтоб ты знал, всегда ценились королями больше, чем советники обычные. – Подняв указательный палец вверх, наставительно произнёс я. Беленький изобразил скепсис. – Не веришь? Сравни количество казнённых королями советников и шутов, сам всё поймёшь.

– Интересная точка зрения. – Протянул Ярослав и, чуть замявшись, спросил, – и что же ты посоветуешь… тайно?

– Любишь? Мирись. – Перефразировав фразу из неизвестного здесь фильма, произнёс я.

– Как ты себе это представляешь, после того, что она мне здесь наговорила? – Фыркнул мой собеседник.

– А вот это уже другой вопрос. – Улыбнулся я, мысленно потирая ладошки. А что, хорошая возможность протестировать новую поделку и решить проблему, в которой рано или поздно, но виновным признают именно меня. По крайней мере, в том, что Ждана обязательно придёт к такому выводу, я не сомневаюсь. Оно мне надо?

 

Глава 3

Идея нового воздействия пришла мне в голову, когда я был в гостях у Светланы. Это был не первый мой визит, но, обычно мы приезжали к ней после занятий в гимназии, чтобы поработать над созданием конструктов, иногда делали вместе домашние задания, после чего я торопился вернуться к Бийским, где меня ждали дела по хозяйству и очередные тренировки под началом деда Богдана и тётки Ружаны. Но в тот раз всё было несколько иначе. Отчего-то смущённая девушка попросила перенести наше пятничное занятие на следующий день, и я, прикинув в уме свои планы, согласился.

Первая суббота октября выдалась тёплой и солнечной. Настроение у меня было замечательным, так что к дому Светы я подъехал с широкой улыбкой… которую моментально стёр поток чьёго-то внимания, просто-таки продирающей до нутра своей подозрительностью и каким-то странным предвкушением.

Настороженно оглядевшись по сторонам, я загнал летягу во двор и, аккуратно опустив её наземь, выбрался из седла. Честно говоря, я ожидал, что на пороге дома меня встретит Света, но вместо неё я увидел незнакомую женщину средних лет. Догадаться, что передо мной стоит мать девушки, труда не составило, благо сходство было налицо, в буквальном смысле этого слова. А кроме того, я, наконец, понял, чьё именно внимание так насторожило меня перед въездом во двор. Вот когда я поблагодарил уроки Ружаны Немировны по здешним правилам приличия.

Вынув из кофра небольшой свёрток с купленной в одной из городских лавок жестянкой довольно дорогого индийского чая, которую возил с собой специально для такого случая, я поднялся по ступеням крыльца и вежливо улыбнулся.

– Доброго дня, Рогнеда…

– Просто Рогнеда, молодой человек. – Улыбнулась она, принимая из моих рук презент.

– Ерофей Хабаров. – Кивнул я в ответ.

– Наслышана-наслышана. Моя дочка о тебе все уши прожужжала. Ты же не против обращения на «ты»? – Приподняв тонко очерченную светлую бровь, проговорила она. – Вот и замечательно. Надеюсь, ты ещё не завтракал?

– Не успел, честно говоря. – Признался я.

– Вот и хорошо. – Кивнула Рогнеда. – Светлана приготовила замечательный завтрак и, кажется, я знаю, для кого она так расстаралась.

– Ма-ам! – Из сеней раздался то ли писк, то ли восклицание, и на пороге возникла Света. Взглянула на меня и, тут же отведя взгляд, сообщила. – Всё на столе.

– Идём-идём, дочка. – С нескрываемой улыбкой произнесла Рогнеда. – Проходи, Ерофей.

Завтрак действительно оказался выше всяких похвал, но вот то, что было потом… я знаю, что такое допрос, и какими они бывают, сталкивался в своё время. И могу сказать, не преувеличивая, матушка Светланы оказалась большим мастером этого дела. За час беседы, меня измерили, взвесили, выпотрошили и вывернули наизнанку, и всё это под чай с плюшками, с милой улыбкой и без единого намёка на давление. Страшная женщина…

Постепенно, разговор зашёл о наших со Светой тренировках и ментальных воздействиях, вообще. Светлана похвасталась матери своим «снежным» котом и, кажется, эта демонстрация произвела на Рогнеду куда большее впечатление, чем моя биография, которой и был, в основном, посвящён недавний «допрос».

– Интересно-интересно. – Произнесла женщина, внимательно рассматривая охотящееся за солнечным зайчиком, иллюзорное животное. Я прямо-таки чувствовал исходящие от неё потоки внимания, чуть ли не по сантиметру «ощупывающие» подаренный Свете конструкт. – И что он умеет?

– В смысле? – Не понял я.

– Ну, для чего он предназначен? – Уточнила Рогнеда.

– Для развлечения. – Пожал я плечами и, заметив недоумение на лице собеседницы, вздохнул. – У меня есть одна идея, но, честно говоря, воплощать её на этом этапе, я не возьмусь. Рановато.

– Почему? – Спросила Рогнеда, а следом за ней и Света подняла на меня вопрошающий взгляд.

– Это опасно и, боюсь, пока у меня просто не хватит знаний для подобной доработки.

– Можешь рассказать подробнее? – Прищурилась женщина. Любопытство…

– Пожалуйста. – Кивнул я. – Света, извини…

Я замахнулся рукой и, мгновенно оставивший игру, котёнок взмыл в прыжке, целясь когтями в мою ладонь. Естественно, что никакого вреда, вцепившийся в руку, кот не причинил, подобная иллюзия, пусть и довольно плотная, просто не в состоянии нанести урон материальному объекту.

– И что это было? – Рогнеда перевела хмурый взгляд с кота на меня, а вот Света даже не дёрнулась. Настолько доверяет? Приятно.

– Прошу прощения за такую демонстрацию. – Повинился я перед обеими собеседницами. – Как видите, при угрозе носителю, «игрушка» бросается на его защиту. Когда я снимал поведенческую матрицу с настоящего животного и создавал эту иллюзию, то не предполагал ничего подобного, и был весьма удивлён такому поведению конструкта.

– Матрица, говоришь? – Женщина успокоилась и задумчиво уставилась куда-то в стену, но уже через минуту встрепенулась и, прищёлкнув тонкими пальцами, весело улыбнулась. – Ха, кажется, я поняла, в чём дело! Привязка к носителю накладывается на инстинкт реального животного и заставляет конструкт защищать источник энергии, так?

– Именно, Ружана Немировна сказала то же самое. – Кивнул я. – Тогда у меня появилась мысль, снабдить иллюзию дополнительным элементом, конструктом, созданным этим летом Марой и Олегом, внуками моих попечителей, что обеспечило бы безобидную иллюзию весьма внушительным оружием.

Над костяшками моей сжатой в кулак ладони, вспыхнули белым огнём когти, созданные по примеру деда Богдана.

– Телохранитель, значит. – Протянула Рогнеда. – Это небезопасно.

– И очень трудно. Совмещать классические конструкты со смысловыми воздействиями вообще непросто, а уж когда этих манипуляций несколько, задача усложняется в геометрической прогрессии. – Согласился я. – Именно поэтому, пока я даже не думаю браться за эту работу. Не хватит умений.

– Понятно. – Женщина взглянула на мурлычущего под рукой дочери иллюзорного кота и покачала головой. – Не хочу тебя разочаровывать, Ерофей, но даже если ты создашь подобного «телохранителя», без соответствующей регистрации продать его не удастся. Сам использовать сможешь, а вот передать третьим лицам, увы. Говорю тебе, как старший офицер юстиции.

– Почему? – Этот вопрос мы задали со Светой практически в унисон.

– Торговля оружием, будь то механические приспособления или ментальные воздействия, строго регламентирована государством. – Пояснила Рогнеда. – Можно продать патент или привилегию на созданное воздействие, но распространять конструкт самостоятельно, не имея оружейной лицензии, запрещено законом.

– А пользоваться самому, выходит, можно. – Пробормотал я.

– В пределах самообороны. – Кивнула женщина. – Любой человек вправе защищать свою жизнь, жизнь близких и собственное имущество всеми доступными способами. Хотя, конечно, если, отбиваясь от напавшего, ты нанесёшь ущерб непричастным к конфликту лицам или их собственности, отвечать будешь по всей строгости.

– А самого напавшего, значит… – Начал я… и немного опешил от хищной улыбки Рогнеды.

– Можешь хоть в пыль развеять. – Кивнула она. Свету передёрнуло. Мать коротко взглянула в её сторону и добавила со злым смешком. – Если сумеешь, конечно.

– Сурово. – Вздохнул я, невольно вспоминая свой прошлый мир, где самозащита, на законодательном уровне, давно возведена в ранг преступления, а по статье о превышении пределов самообороны сажают, чуть ли не чаще, чем за преднамеренное убийство. Честно говоря, этот мир нравится мне всё больше и больше.

– Так, ребятки, вы, кажется, собирались позаниматься? Вот и идите. А я, с вашего разрешения, посмотрю. Хорошо? – Хлопнув в ладоши, произнесла Рогнеда, заставив нас со Светланой отвлечься от размышлений.

– Да, конечно. – Кивнул я. – Спасибо за угощение.

– Свету благодари. Она всё утро на кухне крутилась, тебя дожидаясь. – Рассмеялась женщина, поглядывая в сторону покрасневшей дочери, теребящей рукав своего лёгкого сарафана. – Кстати, дочка!

– Да, мам? – Тихо спросила та, поднимаясь со стула.

– Список дел на сегодня… – Проговорила Рогнеда, и тут же я уловил сорвавшийся куда-то в сторону конструкт.

– На холодильнике. – Вздохнув, дочь закончила фразу матери.

Я взглянул в сторону большого холодильного шкафа, установленного в глубокой нише, и удивлённо вздёрнул бровь. На белоснежной дверце, мерцая синеватыми отблесками, аккуратным женским почерком был выведен перечень домашних дел.

– О, Рогнеда… – Я замялся, обратившись к женщине. – А можете научить меня этому конструкту?

– Легко. Смотри. – Улыбнулась она и тут же принялась за демонстрацию. – Вот, это сам конструкт письма, это привязка к месту, на котором он должен проявиться, у нас это холодильник и двери спален и ванной комнаты. Связываешь условия вот в такой последовательности, здесь вкладываешь смысл передаваемого сообщения, потом определяешь точку-адрес… готово!

На тренировку довольно простой манипуляции у меня ушло где-то около получаса, как раз то время, что Света потратила на медитацию. Но, в очередной раз проверяя последовательность действий, необходимых для создания воздействия, я вдруг замер на месте, разглядывая расхаживающего вокруг Светланы кота. Хм, пусть из него пока не сделать охранника, но кто сказал, что из иллюзии не получится приличный курьер? Идея была захватывающей, но тренировку никто не отменял. Тем более, что мне совсем не хотелось ударить в грязь лицом, в присутствии матери Светланы, явно неплохо разбирающейся в подобных вещах.

Спустя три часа, закончив занятие, усталые, но довольные, мы вновь собрались за столом с пыхтящим самоваром. Рогнеда тоже была удовлетворена увиденным, и я решил ловить момент. Судя по всему, показанный конструкт, был её собственной разработкой, а кто может лучше ответить на вопросы, связанные с его доработкой, чем автор?

– Хочешь совместить его со своей иллюзией? – Задумчиво проговорила она, пригубив горячий, ароматный чай.

– С вашего разрешения, разумеется. – Кивнул я.

– Хм… Света говорила, что иллюзию цветка вы продаёте одноклассникам с разделом дохода пятьдесят на пятьдесят, я права? – Прищурившись, уточнила Рогнеда. Хитра матушка! Впрочем… почему бы и нет?

– Могу предложить такую же долю при распространении иллюзорных животных. – Предложил я.

– Свете. – Улыбнулась женщина. Я пожал плечами и кивнул. Мне-то какая разница с кем доход делить? Впрочем, уступать всухую, тоже не дело.

– Но вы помогаете доработать конструкт для его совмещения с моей поделкой. – Ответил я.

– Дочка поможет. – Усмехнулась Рогнеда. – Знаний у неё достаточно, а я проконтролирую, чтоб не было ошибок. Кстати, скажи мне номер своего зеркала, я пришлю выкладки. А ты, в свою очередь, перешлёшь Свете данные по иллюзии, тогда, к следующей субботе, думаю, мы решим проблему совместимости. – Согласилась Рогнеда.

– Только по конструкционной его части. Смысловую, как вы понимаете, я передать не могу, чисто физически.

– Договорились. – Кивнула женщина, и мы церемонно пожали друг другу руки.

Я уж было собрался откланяться, когда Рогнеда меня остановила.

– Ещё один момент. – Проговорила она. – Ерофей, пока вы торгуете подобными конструктами среди школьников, вам никто и слова не скажет. Но если попытаетесь продавать их в открытую, получите проблемы. Это не дело. Думаю, вам нужно зарегистрироваться в качестве частных конструкторов, работающих хотя бы по ученическому сертификату. Для ваших поделок, этого будет более чем достаточно. Можете, конечно, попробовать сдать экзамен на специальный класс, но боюсь, на это у вас пока не хватит знаний, к тому же классный сертификат подразумевает уплату ежегодного налога на частную практику, который съест немалую часть вашего, пока ещё невеликого дохода.

– И как нам получить этот ученический сертификат? – Спросил я.

– О, это несложно и абсолютно бесплатно. – Проговорила Рогнеда. – Загляни на информаторий управы, там есть блок тем по этому вопросу, и там же можно пройти экзамен и регистрацию. Света, тебя это тоже касается!

Домой я уезжал изрядно загруженный свалившимся на меня ворохом сведений, но довольный открывающимися перспективами и предвкушающий сложную и интересную работу с ментальными конструктами.

 

Глава 4

Конечно, задуманное мною было не большей игрушкой, чем первоначальная идея иллюзорного питомца. При наличии зеркомов, бестелесный зверёк-курьер станет обычным развлечением, но с другой стороны, при всех возможностях естествознания, я ещё ни разу не видел подобного применения ментальных конструктов. Чёрт! Магия для меня, это сказка, а сказка должна быть красивой, иначе, чем её магия будет отличаться от техники?!

Глупо? Может быть, но судя по тому, что описание задумки пришлось по вкусу не только семье Багалей, но и Бийским, думаю, эта маленькая глупость будет иметь успех не меньший, чем иллюзорные цветы, повальная мода на которые просто захлестнула гимназию… и не только.

К тому моменту, когда я предложил свою помощь «невинно пострадавшему» от своей подруги, однокласснику, к нам со Светой обращались за иллюзиями не только гимназисты, но и их знакомые. Заработало сарафанное радио, и денежный ручеёк, текущий в наши с подругой кошельки, изрядно прибавил в объёме. Не знаю уж, на что именно тратила полученные деньги Светлана, а я, наконец, смог обновить гардероб… на свою голову. Иначе не скажешь, поскольку, увидав мои покупки, Ружана Немировна сначала устроила мне промывку мозгов на тему ненужной траты денег, дескать, Бийские, люди небедные и вполне могли бы купить любые вещи, стоило только попросить. Но тут в дело вмешался дед Богдан, заявив, что их подопечный «уже взрослый парень и Ружана должна только радоваться, что он способен сам обеспечивать себя необходимыми вещами, а не квохтать над ним, как наседка», и под его рыкающим тоном, супруга отступила, за что позже отыгралась на мне же. Так я узнал, что иные воздействия старых школ весьма неплохо накладываются на предметы обихода вообще, и одежду в частности, а в следующие три вечера, я исколол себе все пальцы, но сумел вплести в обновки заговорённые нити, в смысле, несущие в себе, созданные мною смысловые воздействия. Нет, ничего не могу сказать, умение полезное и довольно разностороннее, но какое же оно выматывающее!

– И что это? – Поинтересовался Ярослав, рассматривая медную чешуйку на простенькой цепочке-браслете.

– Подарок для твоей подруги. – Улыбнулся я.

– А к чему были вопросы о любимых животных? – Не понял Беленький, крутя в руках неказистую поделку.

– Ну… может, мне просто было интересно. – Заметил я, пожимая плечами.

– Ерофей! – Рассердился мой собеседник.

– Ладно-ладно, не кипятись! – Отмахнулся я. – Сейчас объясню. Конструкт создаёт иллюзию зверька со всеми его повадками. Иллюзия плотная, не хуже моих «цветочных» поделок. А кроме того, если «познакомить» такое призрачное животное с человеком, то оно сможет доставлять ему письма. Не очень большие, но всё-таки. Для этого достаточно положить ладонь на голову существа и «толкнуть» в неё смысл записки и образ того, кому хочешь передать сообщение. Если адресат находится в пределах досягаемости, то он получит сообщение почти мгновенно.

– И каков этот самый предел?

– При минимальной подпитке конструкта, около десятка вёрст. Но кто сказал, что ты не можешь вложить в него больше сил? Думаю, на максимуме вложенной энергии, он сможет отыскать адресата даже на противоположной стороне планеты. Времени, конечно, потребуется несколько больше, но по моим прикидкам, не больше пары минут. И никаких расходов на связь, заметь. – Ответил я.

– Интересно, да. Забавная игрушка получается. – Почесал затылок Ярослав и указал на врученную ему бижутерию. – А зачем нужна эта цацка?

– Ну, это ещё проще. Тебе, обещанный конструкт могу вручить я сам, но ты же не думаешь, что Ждана подпустит меня к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки? С её-то отношением…

– Ну да. Если она и сердита на кого-то больше, чем на меня, хотя, убей бог, не понимаю за что, так это на одного «высокомерного индюка». – Кивнул Ярослав и встрепенулся. – Значит, этот артефакт несёт в себе воздействие в виде такого же зверька, да?

– Именно так. Очень удобная форма, когда хочется сделать подарок самому, а не тащить человека, которого хочешь порадовать к конструктору, согласись? – Заметил я. – Кстати, после привязки иллюзии к хозяину, эту бижутерию можно выкинуть… или вернуть мне. Она одноразовая.

– Понятно. – Задумчиво протянул Беленький. – Ну что ж, давай попробуем?

– А денежку ты принёс? – Я улыбнулся.

– Обижаешь. – Нахмурился Ярослав и продемонстрировал мне две пятирублёвые ассигнации. Замечательно.

– Руку. – Потребовал я. Ярослав глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду и протянул мне правую грабку. Пф, можно подумать, я тут какой-то живодёрский эксперимент ставлю?! Нет, эксперимент, конечно, имеет место быть, но ведь совершенно безвредный!

Воздействие прошло не хуже, чем во время первого испытания на Свете. Конструкт легко закрепился на одной из оболочек Ярослава и уже через секунду мой одноклассник развернул иллюзию. Миниатюрный, антрацитово-чёрный ворон беззвучно каркнул и, хлопнув крыльями, слетел на стол перед удивлённо разглядывающим его хозяином.

– Вот это да! – Протянул Беленький. – В жизни ничего подобного не видел!

– Нравится? – С законной гордостью в голосе, спросил я.

– Конечно! Он же, как настоящий. – Ярослав с любопытством протянул руку, осторожно погладил иллюзорную птицу по клюву, и ворон потянул голову вверх, словно напрашиваясь на продолжение ласки.

– Ну, ещё бы! – Фыркнул я. – Я час с лишним убил на съём матрицы. А сколько времени пришлось потратить на рассматривание и запоминание внешнего облика… это, знаешь ли, была та ещё задачка. Кстати, о задачках, держи инструкцию, там подробно написано, как нужно «знакомить» существо с адресатами, ну и прочие мелочи.

– О, спасибо, Ерофей. – Беленький забрал листок с инструкциями, а взамен протянул мне обе ассигнации.

– Опробуй, сначала. – Покачав головой, заметил я. – Давай, отметь меня как первого адресата и попробуй написать какое-нибудь сообщение.

– Тоже верно. – Ярослав кивнул и принялся за дело. Эксперимент начался… и закончился полным успехом, спустя всего лишь десять минут. Именно столько времени понадобилось моему однокласснику, чтобы освоиться с «функционалом» его ворона. Вполне удовлетворительный результат, мы со Светланой и Рогнедой опасались, что новичкам придётся потратить куда больше времени на обучение работе с такой иллюзией, а это могло бы отрицательно повлиять на распространение конструкта. Что ж, сейчас, я могу с радостью заметить, что эти опасения не оправдались, и доказательством тому служит стоящий передо мной чёрный ворон, сжимающий в иллюзорной лапе не менее иллюзорный белоснежный свиток. Одно резкое движение когтей, призрачная бумага разворачивается, и на ней проступает короткая надпись-послание… написанное прыгающим, неустоявшимся мальчишеским почерком.

– Шикарно! – Заглядывая в листок, расплывается в улыбке Ярослав. – Теперь, даже если меня лишат зеркала, я смогу связаться с кем угодно из своих знакомых!

– А если у них будут такие же зверьки, то процесс станет обоюдным. – Усмехнулся я в ответ. – Только учти, если Ждана спросит, то иллюзию для неё ты заказал у Светланы Багалей с цикла четыре-два.

– Намёк понял. – Кивнул одноклассник и хлопнул меня по плечу. – Спасибо, Ерофей!

– Ваши деньги, наши идеи! И помните, мы работаем для вас! – С пафосом профессионального рекламщика провозгласил я и, подмигнув приятелю, покинул школьную беседку, в которой и проходил наш разговор, подальше от несвоевременно любопытных глаз и ушей.

Этот день закончился как обычно, а вот на следующий… в гимназии грянул большой БУМ! Заказы на иллюзорных «курьеров» накатывали волнами, и потенциальных покупателей не отпугивала даже высокая цена забавы и необходимость довольно долгого ожидания, в том случае, если выбранное для иллюзии животное отсутствует в имеющемся у нас списке. Записные книжки пухли от заказов. Правда, кое-кому приходилось и отказывать. Нет, не из личной антипатии, просто некоторые оригиналы желали получить иллюзии таких животных, которых не найти даже в Новочеркасском зоосаде, между прочим, самом большом на территории Войска Донского.

Всю следующую неделю я чувствовал себя выжатым лимоном. Сил и напряжения для создания одного конструкта, нужно не так уж и много, но когда приходится клепать их десятками, это утомляет. А мне ещё пришлось и Свету поддерживать, всё-таки, её не так уж и давно проснувшийся дар пока не позволяет столь серьёзные траты энергии… зато, какая тренировка! К исходу второй недели этого сумасшествия, чисто силовые возможности Светы в ментальном конструировании, стали вполне сравнимы с моим уровнем, каким он был где-то в конце июля месяца. А ведь она младше меня на полтора года! В смысле, младше моего нынешнего тела, конечно… Сама девушка, хоть и выматывалась до предела, но была жутко довольна происходящим, да и её матушка посматривала на дочь с гордостью во возгляде.

К исходу второй недели, ажиотаж стих, так что, двадцать седьмого октября мы со Светланой приехали из гимназии к ней домой и после очередной тренировки, как-то незаметно превратившейся в маленькую традицию, устроились за столом с чаем, чтобы подвести предварительные итоги нашей кампании. За этим занятием нас и застала матушка Светланы, вернувшаяся домой раньше обычного, в связи с пятничным, а потому сокращённым рабочим днём.

Увидевшая разложенные на столе записи, ассигнации и стопки монет, Рогнеда перевела на нас взгляд округлившихся от удивления глаз и, тихонько охнув, присела на заботливо подставленный телекинезом дочери, стул.

– Это что такое, молодые люди? – Спросила Рогнеда.

– Доход от продажи иллюзорных курьеров за две недели. – Ответила Света, чуть поёрзав на месте.

– И… много получилось, прошу прощения? – Осведомилась чуть пришедшая в себя женщина, кивком поблагодарив меня за поставленную перед ней чашку с горячим и ароматным чаем.

– По уже выполненным заказам, сто восемьдесят рублей и ещё шесть человек ожидают исполнения. – Ответил я, отчеркнув в тетради итог своих вычислений, и договорил, – завтра нужно снова ехать в зоопарк.

– Да уж, вот никогда бы не подумала, что кто-то захочет получить иллюзию дикобраза. – Улыбнулась Света.

– Стоп. Вы хотите сказать, что за две недели смогли заработать двести с лишним рублей? – Изумилась Рогнеда. – То есть, получить сумму равную моему недельному заработку?

– Ну… да. – Переглянувшись, в унисон ответили мы со Светой.

– Но ведь это не так уж и много. – Заметил я. – Во-первых, это доход не за неделю, а за две, а во-вторых, эти деньги мы честно поделим пополам, так что каждому достанется по сто пять рублей. То есть, за неделю получается по пятьдесят два рубля с полтиной на каждого.

– Хм, Ерофей, ты, кажется, немного не понимаешь. – Задумчиво произнесла Рогнеда. – Ежемесячный платёж по ссуде, взятой мной на покупку этого дома, составляет пятьсот рублей, аренда такого дома обойдётся в двести, наём квартиры-студии в доме на окраине юрта будет стоить половину этой суммы. И на те же деньги можно совершенно спокойно прожить месяц, не отказывая себе в маленьких радостях, вроде пирожных. А если не шиковать, то и на приличную одежду вполне будет хватать. Понимаешь?

– Ну, кажется, да. – Вздохнул я. Действительно, если порядок цен именно таков, то удивление Рогнеды вполне ясно. Детишки умудрились заработать очень достойные деньги на том, что она сама, иначе как блажью не считала. Мол, играются ребята в деловых людей и пусть их. Шишки, набитые таким опытом, дело полезное. А вот в то, что затея действительно может вылиться в реальные деньги, Рогнеда, кажется, не верила. Ха!

– Ерофей, а ты своего «курьера» закончил? – Решила переключить тему Света, которой явно не понравилась повисшая в комнате тишина. Неудобная, прямо скажем, тишина.

– Вчера, как раз, последний лоск навёл. – Кивнул я в ответ, невольно поморщившись от воспоминания о том, сколько сил и внимания пришлось убить на этот эксперимент. К сожалению, одним снятием поведенческой матрицы в этом случае было не обойтись, уж больно форма задуманного «зверька» была необычной… несуществующей, я бы даже сказал. Да и воздействие «пылевой руки» пришлось заменить, из-за чего я вынужден был изрядно поломать голову над новой комбинацией конструктов, почти полностью перерабатывая её под новые условия. Хорошо ещё, что Ружана Немировна не отказала в помощи. Но результат того стоил. В конце концов, чем я хуже попаданцев из книжек моего прошлого мира?!

– О, а ты решил сделать для себя что-то необычное? – Встрепенувшись, подхватила матушка моей подруги.

– Покажи! – Тут же загорелась Света, и я активировал своего «питомца». – Какой забавный!

– Он прямоходящий. – Рогнеда в изумлении тряхнула головой, присмотрелась… – А… зачем ему латы? А рюкзак?

– Это, Бохом Первый. – Пояснил я, любуясь удивлением моих собеседниц. – Боевой Хомяк, версия один ноль!