Глава 1.

Осенний марафон

Ранняя осень. Еще не ясно, кончилось лето, или только собирается заканчиваться. А в лесу благодать. Хорошо вот так выбраться из душного города в тень лесных великанов, кое-где уже начавших подергиваться осенним золотом. Здесь Илья отдыхал душой. Даже веселая компания реконструкторов и ролевиков, для которых он мастерил доспехи, расположившаяся на небольшой поляне, не смогла испортить ему удовольствие от отдыха на природе.

- Приплыли. – Констатировал замечтавшийся Илья, наблюдая как из кустарника в пяти шагах от него, выламывается обманчиво-неповоротливая туша матерого медведя. – М-да, а ведь так хорошо все начиналось...

Косолапый потянул носом воздух, и покосившись на человека, замер. Илья сглотнул непонятно когда накопившуюся горькую слюну, и попытался сделать шаг назад. Хозяин леса тихо уркнул, мол, не шебуршись, и Илюха замер на месте. Такие приказы лучше не игнорировать, а то и сам не заметишь, как на голову укоротишься. Так они стояли друг против друга, пока...

- Ну надо же. – Ехидный голос раздался из-за спины медведя, и на поляну вышел жилистый бородатый дядька неопределенного возраста, в потрепанном камуфляже. Мужик обозрел открывшуюся ему картину, потрепал усевшегося на пятую точку медведя по загривку, и небрежно поигрывая суковатой дубиной, явно заменявшей ему посох, с любопытством уставился на Илью. Парень поежился. Но в тот момент, когда ему окончательно надоело молча играть в гляделки, мужик его опередил.

- Ты посмотри, Потапыч, какой молодец к нам забрел. И как только обережный круг пройти умудрился, а? – «Лесник» повернулся к Илье. – И что ты здесь забыл, мил человек?

- Медведя уберите. – Хрипло попросил Илья.

- Тю. Он же не собака, что бы всякие «сидеть-лежать» исполнять. Захочет, сам уйдет. – Усмехнулся мужик в усы, и обратился к зверю. – Верно, Михайла?

Медведь глянул на людей, и отчетливо кивнул, словно подтверждая, да мол, так и никак иначе. «Лесник» проследил за фигеющим от происходящего Ильей, и неопределенно хмыкнул.

- Михайла, а он ничего, да? Другой на его месте, уже такого деру дал, что только пятки засверкали, а этот, смотри, держится... – «Лесник» кивнул парню. – Ладно, храбрец, идем к заимке, там поговорим, раз уж так все сложилось.

- Не, спасибо... – Илья потихоньку начал приходить в себя от шоу с дрессированным медведем, и его сумасшедшим хозяином. – Мне... это, пора. Друзья волноваться будут. Я пойду, если вы не против.

«Лесник» с медведем переглянулись, и, у парня возникла абсолютная уверенность, ухмыльнулись.

- Ну-ну. Иди, парень. Посмотрим, куда ты придешь. – Неожиданно согласился «лесник», и ушел с поляны. Медведь глянул на парня не по-медвежьи выразительным взглядом, в котором прямо светилась легкая насмешка, и нырнул в кусты. Оставшись один, Илья сделал разворот через левое плечо, и опираясь на памятные ориентиры, медленно пошел обратно на полянку реконструкторов, к палаткам, музыке и водке. Особенно к последней... О, а вот и знакомая ель. Поднырнуть под ее ветви, и привет ролевикам... Опа! Парень резко затормозил на краю небольшой ухоженной полянки, на которой не было и намека на стоянку приятелей. Зато имелась небольшая изба, и еще какое-то длинное и низкое, рубленное строение. Все это невеликое хозяйство окружал небольшой жердяной забор. А на завалинке устроились давешний лесник с медведем, и сосредоточенно лопали чернику из лукошка. Илья выматерился, развернулся и побежал.

Когда он в восьмой раз вышел все на ту же полянку с заимкой, то просто плюнул на все, и подойдя к объедающимся ягодами хозяевами, молча присоединился к ним. Вскоре лукошко показало дно, и медведь, убедившись что больше халявы не будет, ушел, негромко рыкнув на прощание. «Лесник» хлопнул гостя по плечу, и поднявшись, открыл перед ним дверь в дом.

- Заходи, Илюша. Садись к столу, чайком побалуемся. Закрепим, так сказать результат.

- Какой результат? – Насторожился Илья, решив начисто игнорировать все странности в поведении хозяина, в том числе и знание имен незнакомых прежде людей.

- Как какой? – Натурально удивился «лесник». – Черника-ягода, она друг мой коварная, сытое брюхо и пронести может, а пустое так укрепит, что потом неделю туалетная бумага без надобности будет.

Окончательно офигевший Илья безропотно вошел в дом, и устроился за старым скобленым столом, вросшим в центре небольшой комнаты. Хозяин тут же отошел куда-то за печь, большую, беленую как на советских иллюстрациях русских народных сказок, а когда вернулся, поставил на стол пару пиал, чайник и сахарницу. Наполнил бело-синие узорные пиалы духмяным, почти черным чаем, и подвинул одну из них гостю.

- Ну что, Илюша, рассказывай, как попал в мой лес, что позабыл в здешних буреломах?

- Какие здесь буреломы? – Удивился Илья. – Сколько ни шел, даже не споткнулся ни разу.

- Вот как! – Почему-то обрадовался лесник. – Это замечательно, Илья. Хороший знак! Давай рассказывай, как тебя на Урал забросило.

- Хоть бы представился... – Пробурчал тот.

- И верно. – Усмехнулся «лесник». – Совсем я тут одичал, без человеческого общения. Лавром меня кличут, Илюша... Доволен? А теперь рассказывай.

И Илья рассказал. Как сорвали его с перспективных раскопок древнего капища (вон, оберег Перунов на груди, оттуда вытащили. Сохранность потрясающая!) в Москву, и уволили «по собственному», что бы не мешал золотишко в том раскопе найденное, прихватизировать. Как тем же вечером, в Сокольниках, встретил бывшего сослуживца, впавшего в детство, и размахивавшего текстолитовым мечом. И как, с подачи все того же бывшего лейтенанта, а ныне «капитана гвардии герцога Шверина», занялся изготовлением для его шатии-братии игровых доспехов. Благо, с какой стороны к горну подходить, Илье известно не понаслышке. И как спустя три месяца, все те же реконструкторы затащили его в поход на Урал...

- Да, Илья. Угораздило же тебя. – Хмыкнул Лавр. – Ладно. Все что ты мог, рассказал, я все что хотел, увидел. Темно уже. Лезь на печь, и спи. А завтра я попробую тебя вывести к твоим реконструкторам...

Утро встретило путников туманом, и осенней свежестью. Илья наскоро умылся холодной дождевой водой из бочки, врытой у избы, и начал искать Лавра. «Лесник» обнаружился за длинным строением непонятного назначения. Он боролся... со вчерашним медведем. Илья от неожиданности икнул. Причем это не был бой насмерть. Противники сближались, и пытались заломать друг друга, а после того как кому-нибудь из двоих это удавалось, моментально раскатывались в стороны, и начинали сходиться заново. «Ни хрена ж себе, кунг-фу по-русски» - Пробормотал Илья. Всего увиденного им здесь, хватило бы, что бы навсегда утратить материалистический взгляд на мир... Но Илья и так обходился без этого самого взгляда достаточно давно... А посему, довольно быстро пришел в себя.

- Лавр!

- О! Ты уже проснулся? – Заметил гостя «лесник», и небрежно погладив вставшего на все четыре лапы медведя по кудлатой башке, направился к Илье. Мишка же, заметив опасливый взгляд гостя, тихо рыкнул, и мохнатой торпедой исчез в лесу.

Вместо завтрака, Лавр набил сумку едой, и через полчаса, они с Ильей уже вышли на еле заметную тропинку.

- А ты странный, Илья. – Сообщил куда-то в пространство Лавр, когда они остановились перекусить. – Другой бы на твоем месте, кучу вопросов накидал, а ты молчишь... Неужели не интересно?

- Любопытство - опасная черта. – Пожал плечами Илья, сам немало пострадавший от этой черты, как в армии, так и на гражданке.

- Да, но без него скучно жить, не находишь? – Улыбнулся Лавр. Илья задумался, и прожевав бутерброд, кивнул.

- Но без него спокойней. – Добавил он тут же.

- Без него, любой человек, просто живой труп. – Резко ответил Лавр. – Знаешь... Впервые на моей памяти, Лес принял такого как ты. Я буду рад увидеть тебя снова. Приезжай ближе к зиме, Илья Находник. Может научишься чему-нибудь.

- Может и приеду. – Не стал отнекиваться Илья.

- Ага. Интересно стало! Значит, не так уж тебе нравится на печи лежать да лапу сосать. – Рассмеялся Лавр. – Это здорово. А теперь, иди. Пройдешь во-он меж тех сросшихся берез, только обязательно между ними. Потом перейдешь ручей, а там и поляна твоих реконструкторов... Ясно, Находник?

- Угу. – Кивнул Илья. – Спасибо, что проводил, Лавр. Кстати, а почему «Находник»?

- Так на Руси называли всех пришлых. Таких как ты, парень. – Голос Лавра затих. Илья обернулся, но странного лесника-лесовика рядом, словно и не было никогда. Даже трава не примялась там, где он только что стоял. Илья вздохнул, и двинулся указанным маршрутом.

- О! А вы все стонали, «где Илья, где Илья»! – Капитан герцога Шверинского, он же Эдик Розумов, бывший лейтенант российской армии, хлопнул Илью по спине, и всучил банку пива. – Наша нигде не пропадет, да Илюха?

- Точно, Эд. – Кивнул тот.

- Слушай, а действительно, куда ты исчезал-то? – Поинтересовался Эдик, когда ажиотаж вокруг потерявшегося, а затем внезапно нашедшегося «члена экипажа», окончательно спал.

- Там. – Неопределенно махнул в ночную темень рукой, Илья.

- И что там? – Слегка опьяневший Эд мог достать своим занудством даже банкомат.

- Выяснял одну важную вещь. – Шепотом ответил Илья.

- Выяснил? – Настойчиво поинтересовался реконструктор.

- А как же... – Ухмыльнулся Илья.

- И что ты выяснил? – Продолжал наседать тот.

- Что там наша тоже не пропадала. – Под пьяный хохот завершил «разводку» Илья. Эдик понял, что его накололи, и отвалил. А кузнец остался у костра, наблюдать как яркие искры устремляются к небу. Иногда, если смотреть снизу, от самой земли, кажется, что эти искры взлетая, не гаснут, а застывают на небосводе далекими звездами, и тихонько подмигивают наблюдателю...

На следующий день, похмелившийся отряд, под надзором Ильи аккуратно собрал весь накопившийся за пару дней мусор, и покинул место стоянки, что бы вернуться в пока еще душный город, к работе, семьям и проблемам.

Лавр стоял на высоком берегу реки, в тени уже покрывшейся золотым одеянием березы, и задумчивым взглядом провожал удаляющийся вверх по реке отряд. Стоило замыкающему скрыться из виду, как лесник вздохнул... и огненно-рыжей рысью метнулся в лес.

 

Глава 2.

Не было счастья, да несчастье помогло

Ахает молот в кузне, шипит вода и масло, исходит яростным жаром горн. А кажется, что это молотом стучит пульс в висках, и паром обращается соленый пот, выступающий на пышущей огнем коже. Кипит работа. Час, другой, пятый. Но вот замер пневмомолот, угасает горн, двое пропахших железом кузнеца вываливаются из жаркой кузницы на мороз. И тот поначалу боится коснуться этих странных существ, закопченных, разгоряченных...

- Все, Илюха. На сегодня закончили. – Мастер утер пот со лба, и с завистью глянул на своего молодого помощника, умывающегося снегом. Сам бы нырнул в сугроб, да супруга ругаться будет. Вон она, финансовый директор, блин, стоит у входа в офис, рукой машет.

- Как, Роман Львович? Мы ж хотели ту ограду добить! – Удивился Илья, встряхнувшись так, что во все стороны только капли полетели.

- Сегодня, не выйдет. Уж извини. Супружница моя, к делам припрягла. – Развел руками мастер. – Давай на днях. Я звякну.

- Лады. – Кивнул Илья, и пошел одеваться. Нельзя сказать, что он был шибко рад, что сегодня не пришлось работать допоздна, зато теперь у него появилась возможность полноценно выспаться. А то ночью сон ни к черту. То давешний «лесник» привидится, да на острых железках махать вроде как учит, то вообще какой-то старик невообразимо древний, всю ночь на него пялится своими жуткими бездонными зенками... В общем, не сны а одно мучение. Единственная радость, это днем поспать. Как убитый, ни снов ни видений, красота! Правда в полночь Илья все равно отрубается, сколько кофе не пьет. Ну да ладно. Особой мороки от того нет. Потому и к людям в белых халатах сдаваться не станем. От них потом хрен выберешься.

Илья сам не заметил как добрался до дома, поднялся на последний этаж родной «хрущобы»... и вдруг насторожился, сам не зная почему. В душе поселилась четкая уверенность, что дома кто-то чужой. Это было странно, поскольку кроме генеральской дочки – жены Ильи, никого другого в квартире быть не могло. Парень тихо открыл дверь, и осторожным крадущимся шагом прошел по короткому коридорчику к двери в их с Иркой спальню. Прислушался... и тихо хмыкнув, удалился на кухню.

В анекдотах такая ситуация называется «возвращается муж из командировки...». Илья постоял у окна, заварил себе кофе, и закурил. В груди поселилась пронзительно холодная пустота. Словно кто-то вынул его потроха, а оставшееся свободным место, обдал жидким азотом. На частично разоренном любовниками столе, нашелся коньяк, полбутылки которого, Илья тут же и проглотил, словно в надежде что огненная жидкость растопит лед и наполнит не только желудок, но и душу. Не вышло. Парень устроился на подоконнике, и уставился куда-то вдаль.

Скоро в коридоре послышались шлепки босых ног, и на кухню ввалился их обладатель. Увидел Илью, хрюкнул и попятился.

- Куда это ты? А поздороваться? – Удивился кузнец, узнав Иркиного сотрудника. Тот что-то пробулькал, и через мгновение, одним прыжком оказался у входной двери, а там и выскочил вон. Как был, в одних трусах. На шум захлопнувшейся двери выглянула Ирина. Илья окинул ее оценивающим взглядом.

- На Ленинградке, больше сотни не заработаешь. – Заметил жене, и пока та в ступоре смотрела на происходящее, Илья выудил из кармана мобильник, и набрал номер тестя. – Виктор Борисович, здравствуйте. Извините, вы не могли бы подняться к нам в квартиру?

Илья крайне редко обращался к тестю так официально. Последний раз генерал слышал от него такую речь, когда Илья просил у него руки Ирины, три года назад. Живший двумя этажами ниже, генерал вошел в квартиру зятя, спустя пару минут после его звонка. За это время Ирина не проронила ни слова, только буравила Илью таким ненавидящим взглядом, словно это он, сволочь, ей изменил, да еще и ограбил.

Виктор Борисович оповестил о своем приходе гулким смехом.

- Поднимаюсь к вам, а на лестнице что-то шебуршит. Ну, думаю, опять молодняк стены поганит. Гаркнул, а оттуда мужик в одном исподнем, ка-ак порскнет! Ну чисто заяц. – Поделился тесть, но взглянув на бесстрастную физиономию Илья, осекся. Глянул на стол, с явными следами романтической встречи... и тяжко вздохнув, присел на край табурета.

- Так это что, он отсюда...? – Тихо спросил тесть. А тут и Ирина выплыла из ванны, изображая «Снежную королеву». Увидев дочь, генерал смачно выматерился.

- Вот так, дядь Вить. – Развел руками Илья.

- Ясно. Что решать будем, лейтенант?

- Что значит «решать»?! – Вызверилась Ирина. – Я вам что, вещь?!

- Захлопни рот, шалава. – Сухо бросил тесть, и выжидательно посмотрел на Илью. Жаль было парня. Куда как жаль! А дочь... Ну что ж. Значит его вина, отцова. Не так воспитывал.

- Дядь Вить. Я у тебя ее забрал, тебе и возвращаю. Хоть и стыдно, а другого выхода я не вижу. – Произнес кузнец. Тесть хмуро кивнул.

- Прости, Илюха. Не думал я, что оно вот так у вас выйдет.

Ирина не проронила ни слова, ошеломленная грубым приказом отца. Таким она его еще никогда не видела. Да и Илья... Хорош гусь... каменный.

Вечером, отставной генерал сидел у себя на кухне, и молча смотрел телевизор, время от времени опрокидывая в рот стопку. А дочь в это время выкладывала матери, собственную версию событий, щедро сдабривая рассказ слезами и всхлипами, до тех пор, пока их не оборвал хлесткий звук пощечины. Видно и Марии Ильиничны нервы не выдержали. Да что уж теперь? Раньше надо было учить, пока дочь поперек лавки умещалась...

Этой ночью Илья вновь провалился в сон с Лавром. Лесник, ни слова ни говоря, кинул парню тяжелую саблю, и по поляне закружился стальной вихрь. Свистят клинки, рассекая тугой воздух, клацают зубы от мощных ударов, и льется, льется над поляной яркий серебристый свет, освещая все вокруг. Сияние его становится нестерпимо ярким, и Илья понимает, что нет у него в руке сабли, а тело не укрывает гибкая броня доспеха. И сидит он напротив старого, высохшего словно египетская мумия старика, и тот повелительно смотрит в его глаза. Вот встретились взгляды, и Илья понимает, что его все глубже и глубже затягивает в темную бездушную бездну, прятавшуюся за подслеповатыми окнами водянистых глаз старого Велемира. Именно так звали этого зловещего дедушку. Илья был уверен в этом так, как бывает уверен только спящий человек. И именно эта уверенность, убеждала его по утрам, что все увиденное, всего лишь сон. Яркий, последовательный, запомненный до мельчайших деталей, и тем не менее, только сон.

Сегодня, у Ильи все валилось из рук. От вчерашней холодной отстраненности не осталось и следа. Грудь разрывалась от тупой боли потери и нанесенной обиды, а лицо то и дело стягивала маска недовольства и злобы. Мастер не преминул заметить происходящее с помощником, и во время обеденного перерыва положил руку ему на плечо.

- Илья, с завтрашнего дня ты в отпуске. На месяц. И пока не придешь в норму, на глаза мне не попадайся. Ясно? – Сказал, как отрезал. И не поспоришь ведь с ним. Ухмыльнется только, да приказ об отпуске всучит. Для ознакомления. Илья вздохнул. А может так и надо? Съездить куда-нибудь отдохнуть... развеяться. Вон и Лавр приглашал на свою заимку с чудесами...

Стоило принять решение, и Илье сразу как-то полегчало. Он даже договорился с кузнецами-соседями, вечером пойти попить пивка в местном баре. Благо пятница – всероссийский праздник.

В баре шумно, недалеко от их стола уже гуляет компания работяг с завода, где кузнецы арендуют помещения. Быть большому махалову! Обычно Илья в этих разборках меж пролетариями-заводчанами и капиталистами-кузнецами (не на государство, на себя работают), участия не принимает, но сегодня... Льется водка, осаживаемая пивом, бурлит кровь и требует выхода накопившаяся со вчерашнего дня злость. О, а вот и пролетарии на наших полезли! Эх, размахнись рука!

Замутненное алкоголем сознание Ильи, еще выхватывает отдельные эпизоды битвы, перемежаемой треском мебели и визгом каких-то левых дам, а потом раздается звон разбитой витрины, вой «луноходов», и ноги сами уносят кузнеца куда-то на улицу, а голос созывает «соратников».

Ушли. Сегодня за веселье будут платить заводчане. Как впрочем, и в прошлый раз. Кузнецы закуривают, смеются, потирая проступающие синяки, а Илья, поняв, что перебрал, быстро прощается с коллегами, и идет на соседнюю улицу, через сквер.

Опа! А это уже не порядок. От увиденного, Илья моментально протрезвел. Еще бы! Только что, он пробирался на соседнюю улицу, что бы не нарвавшись на ментов, спокойно поймать тачку до дома, и вдруг оказался на знакомой поляне, где закутавшись в сугробы расположилась заимка Лавра. От Москвы до Урала, за несколько минут! А вот и хозяин, и судя по виду он огорошен не меньше гостя.

- Ты откуда взялся? – Крякнул «лесник», а Илья стоит в сугробе, да плечами пожимает. А уж перегаром от него несет! Лавр вздохнул, помог выбраться гостю из снега, и провел в дом. – Идем уж, чудо! Видно тебе на роду написано, всю жизнь лезть куда ни попадя.

- Это как? – Захлопал глазами Илья, поудобнее устраиваясь на лавке.

- Как-как... – Передразнил Лавр. – Как сюда попал, понял? Захотел меня проведать, нажрался, да лесом пошел... и принимай гостя, Лаврушка. Скажешь, нет? Чего молчишь, Находник?

Лавр повернулся к притихшему парню, но тот, разомлевший в жарко натопленной комнате, уже сопел в обе ноздри.

 

Глава 3.

Дембель не предусмотрен.

Лавр в очередной раз пожал плечами, и подвинул собеседнику пиалу с душистым чаем. Спор, который они вели, изрядно поднадоел «леснику». Но не станешь же оборачиваться рысью, только для того, что бы доказать юнцу свою правоту! То есть можно было бы, да за такие шутки боги по головке не погладят...

- Видать, так боги решили. – Снова вздохнул Лавр.

- Да что ты заладил, «боги, боги»! – Вспылил Илья. – Должно же быть какое-то рациональное объяснение, моему появлению в твоем лесу?!

- Какое? – Поинтересовался Лавр. – Зеленые человечки принесли?

- Издеваешься. – Констатировал Илья.

- Почему же? Мне действительно интересно. А вдруг ты и в самом деле найдешь какое- то объяснение... – Усмехнулся «лесник», но тут же посерьезнел. – Видишь ли, я точно ЗНАЮ, как ты сюда попал. И ты знаешь. Как-никак сам шел. Вот только поверить в это не можешь. Ну вот я и подожду, пока ты сам себе этого не докажешь. Все легче, чем глотку рвать.

- Вот так?

- Вот так. – Подтвердил Лавр. – Эх, и чего я дурак, тебя вместе с твоими попутчиками тогда в болото не завел, то-то радости криксам, да болотнику было! А уж насколько мне сейчас спокойнее пришлось?!

Илья фыркнул.

- Не веришь, что я смог бы? - Усмехнулся Лавр, и прислушался к какому-то шороху. – Или в болотных крикс не веришь? Если последнее, то просто на пол глянь, у печки. Только тихонько.

Илья чуть повернул голову, и обомлел. У печи сидело нечто, похожее на растрепанную куклу, но в аккуратной, даже где-то щегольской, расшитой крохотными красными узорами, льняной рубахе и синих штанах, из которых торчали меховые лапы. И это нечто, спокойно пило молоко, налитое в миску. Илья моргнул, и живая кукла исчезла.

- Эт-то что? – Булькнул парень.

- Домовой. – Спокойно ответил Лавр. Тут же раздался глухой стух падающего тела. «Лесник» хмыкнул, встал из-за стола, и подняв Илью словно пушинку, перенес на лежанку.

- Ох и хлипкая нынче молодежь пошла. – Проворчал Лавр, укрывая бесчувственное тело теплым одеялом.

А на следующий день началось учение Ильи. Почему он тогда же не ушел с заимки, парень и сам не мог сказать. Любопытство наверное... да и понимал, что стоит покинуть этот лес, как все его легкое настроение тут же рухнет, и снова припомнятся проблемы и обиды, чуть не вытрясшие из него душу. Это если совсем честно.

И полетели дни. Время от времени, Лавр устраивал Илье жесткий спарринг, во время которого, парня охватывала ощущение какой-то нереальности происходящего. От «Лесника» просто невозможно было улизнуть. С раздражающим Илью постоянством, Лавр оказывался точно на пути парня, и тут же уводил бой в партер. Избавиться от хватки этого жилистого человека было почти невозможно, и когда Илье это впервые удалось, ошеломлены были оба, и ученик и учитель. Лавр, правда моментально пришел в себя, и довольно улыбнувшись, кинулся в новую атаку. С этого момента, кроме борьбы, во время которой тела борцов казалось намертво прирастают друг к другу, Лавр ввел в спарринг ударную технику. И первым же легким хлопком в солнечное сплетение, отправил Илью в нокаут. Как всегда после проигрыша, а Илья так и не выиграл ни одной схватки с учителем, парень отправлялся на хозяйственные работы, которых предостаточно в любом деревенском доме. А уж на лесной заимке... Помогая Лавру, Илья и сам не замечал, как меняется. Как привычно у него выходит то, чего раньше он не только не умел, но и не подозревал о существовании таких умений в природе. Услышать лося за десяток километров, не вопрос. Успокоить кабана встретившегося на тропинке, и это можно. И много-много всякого иного. Правда, долгое время Илья не замечал происходящих перемен. Первое понимание пришло, только когда Илья во время очередной недельной «прогулки по лесу», напоролся на шатуна, и привел его к Лавру. Увидев сидящего на пятой точке худющего медведя, и стоящего рядом с ним в немом изумлении от собственной выходки Илью, Лавр усмехнулся.

- Нахлебника притащил. – Стирая улыбку, проворчал «лесник».

- Да я же... а он... вот и... – Пробормотал Илья, но Лавр, не слушая его, отправился в ледник, и вернулся оттуда, с оленьей ногой на плече. Медведь повел носом, но остался на месте. Илья недоуменно глянул на зверя, и тот, словно получив разрешения, ухватил мясо.

- М-да. Этак он наши запасы за две недели подъест. – Озабоченно произнес Лавр, и протянул Илье нож. – Иди на охоту.

- С этим? – Возмутился Илья. – И кто на кого будет охотиться? Я на оленя, или волки на меня?

- С волками договоришься. – Отмахнулся Лавр, и уже на полпути к дому проговорил. – Человек может все.

Илья глянул на терзающего оленину медведя, и почему-то поверил словам «лесника». А через день приволок на заимку тушу лося. Рассказать кому, как волки загоняли для него этого здоровяка, никто не поверит! Правда, не за просто так. Пришлось им отдать второго сохатого, Да еще и разделать, чтоб клыкастым удобнее его рвать было...

Илья с восторгом завалился на лежанку, и почти тут же провалился в опостылевший за полгода сон.

- Лавр, только честно, с этим дурацким сном, тоже твои шуточки? – Утром поинтересовался у «лесника», Илья.

- Шуточки?! – Возмутился Лавр, и ухватив ученика за руку потащил за сарай. – Стой здесь.

А сам, на мгновение скрывшись в низкой постройке, вернулся с двумя саблями.

- Держи! – Разъяренный Лавр метнул Илье один клинок, и тот вонзился в землю у его ног. – Посмотрим, какие это шуточки! Защищайся, щенок!

Двое замерли против друг друга, на искрящейся снежным покрывалом поляне. Мгновение, и два стремительных, смазанных силуэта сошлись в неистовом танце. Легко звякнула сталь, и один из клинков вонзился в дерево, а другой прижался к шее Лавра, удерживаемый рукой Ильи.

- Вот так-то. А ты говоришь – шуточки. – Прохрипел Лавр, сверля Илью суровым взглядом так, словно это он держит бритвенно острое лезвие у яремной вены кузнеца. – Если бы ты учился этому наяву, тебе и десяти лет не хватило, что бы дойти до такого мастерства... А теперь помоги мне встать, Находник.

- Так это взаправду? – Охренел Илья, убирая саблю. Перед его глазами пронесся только что выигранный бой. Кисельный воздух рассекаемый саблей, медленные движения противника, от которых так легко уклоняться... и оглушительная тишина вокруг.

- Нет, понарошку. – Хмыкнул отряхиваясь от налипшего снега Лавр, но взглянул на ученика и посерьезнел. – Я не поддавался, если ты об этом. Так что ты победил меня в честном поединке. А значит вечером, я отведу тебя в одно место. Посмотрим, что скажут тебе боги...

Илья хмыкнул. А вечером, Лавр кликнул кузнеца, и две тени скользнули меж деревьев. К удивлению Ильи, сгустившаяся вокруг тьма совершенно не мешала ему видеть, да и Лавр, похоже не страдал от отсутствия света. Час «волчьего шага» (того самого, что привел пьяного в дупель Илью на заимку Лавра), и оба путника оказались на заснеженной поляне, в центре которой высилась громада частокола, древнего словно окружающий их лес. От растрескавшихся, покрытых какими-то странными наплывами бревен буквально веяло теплом и такой седой древностью, что мурашки пробирали до костей. Скрипнули отворяемые руками Лавра ворота, и Илья охнул. Его взору предстало капище. Могучие фигуры из дерева, словно окружили Илью. Лавр поклонился на восемь сторон, и пристально глянул на кузнеца. Парень поежился, и сделав шаг вперед, повторил действия «лесника». Тут же сами собой захлопнулись ворота, отрезая людей от внешнего мира. В центре утоптанной поляны, на которой как и на идолах не было ни одной снежинки, ярко полыхнуло пламя костра, и тут же опало, расстелившись ровным огненным ковром. Сверкнули в свете этого костра серебряные усы Перуна, под ликом которого встал Лавр. Илья подошел к своему «Вергилию», и тот ни говоря ни слова, ухватил парня за руку. Молнией блеснул в руке Лавра изогнутый нож. Илья не успел отшатнуться, и бритвенно острое стальное жало, полоснуло его по запястью. Закапала в подставленную ладонь Лавра, кровь. Илья в ступоре наблюдал за происходящим. Шлепки капель крови отдавались в его ушах мерным грохотом барабанного боя. Кузнец, преодолевая сопротивление собственного тела, посмотрел в глаза Лавра, и увидев в них ту самую бездну, что приходила к нему каждую ночь в облики старого Велимира, захрипел от беспредельного ужаса, и рухнул наземь. Тело несчастного забилось в судорогах, и внезапно вспыхнув, исчезло.

Замер мир. Погас огненный ковер, суровые лики славянских богов погрузились во тьму, и Лавр шаркающей походкой покинул святилище. Закрыл ворота, и бросив последний взгляд на массивные створки, пробормотал, - Эх, Илюша. Ты уж прости меня старого, что ни словом не обмолвился, не рассказал всего. Да не в моей то было воле. Прости если сможешь...

 

Глава 1.

Замена на поле.

Илья очнулся, дрожа от холода. И попытался распрямить, скрюченные конечности. Наконец, ему удалось немного разогнать кровь, и он смог оглядеться. Место, где он оказался, явно не было древним капищем, и мало походило на заимку Лавра.

- Чертов старик. Что он со мной сделал? – Тихонько простонал от боли в затылке Илья, и попытался осмотреться. Из окружавшей его темноты взгляд послушно выхватывал то одно, т другое. В конце концов, кузнец осознал, что находится в какой-то хибаре, и попытался встать. Хоть и не сразу, но ему это удалось, и Находник потащился к выходу. Проморгавшись на свету не по-зимнему жаркого солнца, Илья огляделся, и его челюсть рухнула на землю. Простояв в таком виде пару секунд, парень закатил глаза, и стек следом за ней.

А вокруг шумел бойкий летний торг Волоколамска. Сновали по рядам людишки, блеял и хрюкал живой товар, тихо поскрипывали повешенные на лобне, и их тяжелый смрад примешивался к привычным запахам навоза, дегтя и свежей убоины.

- Ну уж, открывай зенки-то! Я ж чую, что ты в себя пришел. – Сухой, чуть дребезжащий голос, выдернул Илью из беспамятства, и он неохотно открыл глаза. Осмотр окружающей обстановки показал, что он вновь лежит на лавке в той же хибаре, а рядом сидит старик. Сухонький... как древняя мумия из снов Ильи. Он-то и теребил парня. – Ну и слава богам. Услышала Мара-воздающая, мои молитвы. Поднимайся паря.

Илья, послушно поднялся, подчиняясь Велимиру. А в том, что перед ним именно этот пугач из сна, Илья был уверен на все сто. Старик, подвел его к столу, усадил, и сунув в руку ложку, откинул со столешницы рушник, под которым оказался чугунок, тут же пахнувший в лицо Ильи ароматным духом.

- Ешь парень. Ешь и слушай. – Сурово произнес Велимир, и оголодавший Илья с жадностью накинулся на еду, не забывая, правда, прислушиваться к речи старика. А куда деваться? Судя по увиденному на улице, вокруг отнюдь не родной двадцать первый век, да и все случившиеся за последнее время чудеса, в голос вопили о том, что для чего-то кузнеца готовят. Вопрос: для чего... Так вот напротив сидит дед, который по возможности и расскажет, что ждет впереди Илью по прозвищу Находник. Что-то ему наверняка известно... Так и нечего паниковать. Как говаривал Владимир Семенович Высоцкий: «Разберемся». Тем более, что плакать по ушедшему в никуда будущему, Илья пока не собирается. Нет так уж оно и прекрасно... если не считать теплых сортиров.

От полыхавшей ярким пламенем избы, Илья уходил на предельной скорости. Лишь оказавшись в паре верст от пожара, он остановился, что бы перевести дух, и собрать мысли в кучу. Еще вчера, он жил на заимке хитрого Лавра, потихоньку учился кое-каким антинаучным, но крайне полезным навыкам, и думать не гадал, что попадет в такой переплет. А вот поди ж ты! Угораздило. По словам умершего Велимира, выходило что старый волхв молил богов о неком преемнике, и те ничтоже сумняшеся, посредством своего агента в двадцать первом веке, выдернули молодого кузнеца как морковку с грядки, и подбросили своему последнему жрецу. В шестнадцатый, мать его зеленую за ногу, и коромыслом по шее, едреный век! Не спросили, не предупредили. Хорошо еще хоть немного подучили. А так, зашвырнули, и амба. Плыви карасик... до первой щуки. Редиски. Илья вздохнул. Бред? А то, что этот волхв двести лет у богов преемника просил, вместо того что бы самому его найти, да к тому же не мог помереть, хоть часть знаний своих не передав, это не бред? И ведь стоило Илье переспросить старика, как...

Перед взором кузнеца пронеслись последние минуты в хибаре Велимира.

- Так ведь это ж долго! – Удивился словам волхва Илья, и тот неожиданно захихикал.

- А почто, я тебе во сне являлся? На харю твою молодую любоваться?! – Спросил волхв.

- Так это что, я теперь получается знаю все, что знаешь ты? – Не понял Илья.

- Нет. – Помрачнел Велимир. – Волхвованию я не смог тебя научить. Почему, уж не ведаю. Но хоть перунец из тебя добрый выйдет...

- А почему же я не ничего не чувствую? – Спросил Илья.

- Ну, это дело поправимое. – Криво усмехнулся волхв, и положил свою руку на лоб Ильи.

Тут же лицо Находника обдало сумасшедшим жаром, и по полу сухо застучали кости, поднимая вокруг облачка тлена. Все, что осталось от старого волхва. Прямо под ногами Ильи лежит выбеленный череп, вспыхивает ярким светом, и хибару начинает пожирать неистовое пламя погребального костра последнего волхва земли русской.

Кузнец тряхнул головой, отгоняя непрошенное воспоминание, и тут же присел за колодезным срубом.

- Слыхал, кум? Спалили-таки колдуна! – Рявкнул чей-то голос. Кузнец аккуратно выглянул из-за колодца. У недалекого забора стояли двое небогато одетых горожан.

- Туда и дорога язычнику! – Басом отозвался второй, смачно сплюнув наземь.

«Эх, люди-люди, он вас лечил, спасал, а вы!» - Вздохнул Илья, ни на секунду не удивившись собственной уверенности, и нехотя поднявшись, огляделся. На город опускались сумерки, а ему еще предстояло найти ночлег. Парень дернулся. Стоило ему задаться вопросом, и целый ворох образов вырвался из памяти. Кажется в «подарок» преемнику, Велимир оставил не только знания неведомых перунцов, но и часть своих воспоминаний. Илья быстрым шагом пересек небольшую площадь, больше похожую на пустырь, и рванул в лес, к небольшой землянке, где волхв пережидал церковные праздники, и прочие народные волнения, грозившие ему если не костром, то монастырской тюрьмой. Волчий шаг вынес парня к ветхому строению чуть ли не в полночь. А значит, местечко это находилось, чуть ли не в двухстах километрах от Волоколамска. Серьезно ныкался старый волхв. Знатный подпольщик, член партии с одна тысяча... стоп, это уже из другой оперы. Илья сам себе улыбнулся и полез осваиваться в своем новом временном пристанище. Ни о какой печке здесь и речи не шло, но ночи стояли по-летнему теплые, и Илья решил отложить решение проблемы отопления на следующий день. Уж больно ему спать хотелось. Все ж таки не каждый день такие кренделя выписывать приходится, вот и умаялся. Илья нашел несколько волчьих шкур, и завернувшись в них завалился спать.

- Ну, здравствуй Находник! – Лицо Лавра осветилось легкой усмешкой. Илья непонимающе завертел головой, и тут же схлопотал подзатыльник. – Не крутись. Это сон, всего лишь сон. Вот только забывать о нем, как проснешься, не след. Ясно?

- Угу. – Илья потер ноющий затылок. – Забудешь тут, как же!

- А это чтоб наверняка. – Расхохотался Лавр... или это не Лавр?!

- О, начинаешь соображать. – Неожиданно изменившееся, помолодевшее лицо собеседника, подмигнуло кузнецу, и смешно шевельнуло длинными седыми усами... нет не седыми, серебристыми?! Илья изумленно хрюкнул, что не прошло незамеченным для его собеседника. – Дошло, да?

- Перун? – Зачем-то уточнил парень.

- Нет. Бегемот африканский. – Окончательно развеселился тот, но тут же построжел. – Значит так стажер. Извиняться перед тобой за то, что зашвырнул сюда, я не собираюсь. И не надо делать такое обиженное лицо. Если бы не моя затея, тебя бы уже похоронили в закрытом гробу. Да-да, верь не верь, но это так. И в этом нет ничего необычного. Помнишь гульбу в ресторане, перед твоим появлением у Лавра? Так вот, если бы я тогда не отправил тебя к Лавритасу, ты бы оказался на соседней улочке ровно в тот момент, когда на нее выехал потерявший управление бензовоз... Дальше объяснять? То-то. Тогда просто скажи: «спасибо, боже», и внимательно выслушай то, ради чего я собственно явился.

- Спасибо, боже. – Послушно произнес Илья, тихо охреневая от такого стиля общения.

- Умница. – Усмехнулся Перун. – А теперь слушай: Здесь и сейчас, нужен хороший перунец. Если бы Велимир был моложе хотя бы на сотню лет, я бы не стал заморачиваться с твоим перемещением, но старый упрямец совершил несколько очень серьезных ошибок, и случилось так, как случилось. А вместе с последним волхвом исчез последний хранитель этой земли. Так что придется тебе тащить эту ношу.

- Какую? – Хрипло спросил Илья, и его собеседник тяжко вздохнул.

- Ладно. Без ликбеза все равно не обойтись. – Перун поймал ошеломленный взгляд собеседника. – А ты думал, коли я языческий бог, так и мхом порос? А фигу тебе. Мне еще и не такие слова известны... О чем бишь я? А, ликбез! Так вот... Около шестисот лет назад, в эти земли пришел Распятый бог. Волхвы не захотели уступать его служителям своей власти... И обратились за помощью к тем, кому было поручено защищать эти земли.

- Кем поручено? – Поинтересовался Илья, начиная приходить в себя. В конце концов, чего только во сне не увидишь.

- Сварогом, кем же еще. Творцом поручено, мной научены... – Пожал плечами Перун, и нахмурившись, погрозил парню пальцем. – Не перебивай, стажер. М-да. У волхвов и перунцов было много общего, слишком много, что бы не договориться. И они добились своего. Перунцы, большей частью входившие в княжеские дружины, оказались под властью волхвов. И это уже не понравилось князьям. И правильно, в принципе не понравилось. Получив под свою руку такую силу, волхвы стали опасны для них. В результате, битва таки произошла, только не между волхвами и служителями Распятого, а между новыми княжескими дружинами и перунцами. К тому времени, большая часть последних состояла из волхвов, объединивших свои знания с силой перунцов. Их жажда власти, огнем и мечом прошлась по землям славян, уничтожая все на своем пути. В этих сечах погибло много народу. Князья, помнившие какую силу представляют собой мои дети, заваливали перунцов телами, и в конце концов добились своего. Волхвы-перунцы были почти полностью уничтожены. Оставшиеся в живых, были рассеяны по миру. А слуги Распятого очень быстро заняли место волхвов. Еще бы! Князья, обжегшиеся на волхвах, не захотели возвращать православие... Да только яд и лесть, иногда действуют не хуже воина-перунца. Но это уже другая история.

- Так ты хочешь, что бы я язычество здесь восстановил, так что ли? – Помотал головой Илья.

- Молокосос. – Поморщился Перун. – Не делай поспешных выводов, человек. Наше время, время православных богов прошло. С этим не поспоришь. Да и ни к чему... А нужно... перунцы новые нужны. Но не волхвы. Земля без хранителей, мертва. Ясно?

- А почему церковь... – Начал Илья.

- Ты тупой? Распятый – бог, а церковь, это прежде всего люди! И если им изначально не дано их богом хранить, у них ничего не получится. А попытаются, так закончится все как у Иоанна Васильевича с его кромешниками. Распятый хранит души людские, до земли ему дела нет... Как там? Сие юдоль скорби... и чего-то там еще. Понял?

- Угум. – Хмыкнул Илья. Языческий бог пытающийся цитировать Писание, это уже даже не сюр. Это полный бред обдолбанного мерина.

- Ну-ну. Хихикай, смертный. – Спокойно отреагировал на ухмылку Ильи, собеседник. Вот только за этим тихим голосом, парню послышались пока еще далекие, но грозные раскаты грома, и он решил временно угомониться. – Так-то лучше.

- Так что мне, армию что ли набирать? – Спросил Илья.

- Не, во придурок, а? Чему его Ларитас учил? И кому я только что о жадных до власти волхвах талдычил? – Обратился к невнятно-белесым небесам Перун. Но те, в ответ, равнодушно промолчали.

- Лавр... Хранящие... – Какая-то мысль билась в голове Ильи. Наконец, что-то прояснилось. – А от кого хранить-то?

- О! Разродилась гора мышью! – Преувеличенно радостно хлопнул в ладоши среброусый. – От нечисти вьюнош, от нечисти! Правильные вопросы задавать начал. Знать не совсем дурень.

- И что за нечисть?

- А какая попадется. Мавка так мавка, тать значит тать. Ясно?

- Угу. Татары, значит татары. – Продолжил за собеседника Илья.

- Верно мыслишь, паря. – Хитро ухмыльнулся Перун, и расхохотался, увидев как у Ильи полезли глаза на лоб. Вволю насмеявшись, среброусый заметил. – Не волнуйся, с татарами Иоанн Иоаннович и без тебя если что, справится. Но для самообразования запомни: Саксы, готфы, гунны – не прошли в славянские земли, именно потому, что их не пустили хранящие. Так-то. А вообще-то, Илья, все что нужно тебе знать я сказал. Чему мог научить, научил. Пора бы и честь знать. Бывай!

- Постой, среброусый! – Окликнул начавшего растворяться в воздухе Перуна Илья, и задал может дурацкий, но единственный внятный вопрос крутившийся у него в голове. – А когда оно кончится... Я, ну... ты... сможешь меня вернуть обратно?

- Если захочешь, почему бы и нет? – Пожал плечами бог. И исчез. Только далекий гром донесся до Находника. – Вопрос в том, захочешь ли?

Илья проснулся от громкого ржания и криков во дворе. Кузнец выглянул на двор. Близился рассвет, и вокруг домика стелилось низкое одеяло тумана, а в центре небольшой полянки, запаленно храпела лошадь, запряженная в телегу.

- Эй! Есть кто живой? – Тонкий голос, явно детский, заставил Илью сорваться с места и во мгновения ока подлететь к телеге. Здесь, Илье открылось удручающее зрелище. На дне телеги, положив голову на колени худенькому вихрастому пацану, лежала женщина, и тихо стонала от боли. Одежда на ней намокла от крови. Глянув на паренька, Илья аккуратно поднял женщину на руки, и осторожно, но быстро перенес в дом. Мальчишка тут же метнулся следом.

Илья уложил женщину на стол, и без лишних слов разорвал на несчастной одежду. На боку у женщины отсутствовал солидный кусок плоти, а вокруг рваной раны запекалось кровавое пятно. Хорошо еще плотно прижатая к телу ткань, хоть как-то приостанавливала кровотечение. Но сейчас, оно открылось вновь... Илья выругался сквозь зубы, и глянул на паренька. А тот расширенными потемневшими глазами смотрел на рану, и не шевелился. Не долго думая, Илья отвесил пацану подзатыльник.

- Тащи котелок с водой, и выметайся из комнаты. Иди за лошадью присмотри, что ли. – Рявкнул он на паренька, и тот словно укушенный помчался исполнять приказ.

Илья пометался по избе, поминая добрым словом запасливого волхва, собрал необходимые травы, и почти моментально вскипятив воду, принялся за обработку раны. Через час, зашив и заговорив ее, Илья аккуратно перевязал так и не пришедшую в себя женщину, и устало мотнув головой вывалился во двор, где маялся от неизвестности мальчишка.

- Мать? – Спросил его Илья, когда тот убедился, что с женщиной все более или менее в порядке, и устроился на завалинке рядом с Находником.

- Тетка. – Тихо ответил паренек. – Нас волки гнали. Чего они посередь лета взъярились? Один вцепился, так тетка Марфа его топором зарубила. Тут ее другой и хватил. Остальные-то у зарубленного остались, а этого я насилу кистенем зашиб. Вот. До села еще верст пять, мы бы не доехали, вот тетка и велела сюда править, дескать здесь старик-ведун живет, авось поможет... А ты на старика-то и не похож вовсе. – Неожиданно заключил паренек.

- Умер он. – Коротко ответил Илья, и сменил тему. – Тебя как звать-то, храбрец?

- Ильей крестили. – Степенно, явно подражая кому-то из старших, ответил тот.

- Тезка значит. – Вздохнул Находник. – Ну что ж, Илья. Идем, что-нибудь поесть сообразим, а там ты домой съездишь, родных предупредишь...

- Нет у нас родни. И без тетки я не уеду. – Набычился паренек.

- Эй, не ершись. Я же только предложил. – Поднял руки Илья. – Нет, так нет. Оставайся. Через пару-тройку дней, Марфе полегчает, и вернетесь с ней вместе.

- Благодарствую, ведун. – Бледно улыбнулся парень.

- Я не ведун. – Поморщился Илья. Только проблем с церковью ему и не хватало. – Просто довелось по свету походить, да повидать всякого-разного.

Парень вяло покивал, и Илья отправился растрясать запасы старого волхва, что бы приготовить завтрак.

Через три дня, как Илья и обещал, Марфа с племянником уехала домой, а к Илье зачастили гости со своими горестями. Реклама, мать ее в прогресс!

 

Глава 2.

Отказы не принимаются.

Почти месяц Илья подрабатывал фельдшером, благодаря чему, в его доме не переводились свежие продукты, и появилась даже вполне приличная по здешним меркам одежда, и даже, вот роскошь-то, сапоги. Единственное, что напрягало, так это количество клиентов требующих приворота, отворота или порчи. Нет, в принципе, Илья и с этим бы справился, благо Велимирова память позволяла, да только противно ему было браться за подобные заказы, да и церковный суд, не лучшая перспектива.

В общем, спустя какое-то время ему надоело отправлять всяческих обманутых жен и жадных любовниц местных жителей по сексуально-пешеходному маршруту, и Илья решил временно прикрыть лавочку. Тем более, что если он правильно понял своего «нанимателя», господину Перуну, было угодно, что бы Илья занялся обучением хранящих, а не лечил вывихи и лихоманки в этом медвежьем углу. А значит, нужно сниматься с места, и идти на поиски учеников. Правда, Илья так и не понял, как он будет находить кадидатов в перунцы, но тут ему оставалось лишь положиться на слова Перуна, взявшего за привычку изредка наведываться к нему во сне, а именно: «увидишь - узнаешь».

Илья собрал мешок с нехитрыми пожитками, закинул в кошель горсть неровных монет, оставшихся от Велимира, и пожалев, что не успел разжиться оружием, вышел на порог дома. И тут же пожалел об отсутствии клинка еще раз.

На поляне спешивались четверо ратников при полном доспехе. Пятый, богато одетый молодой парень, лет двадцати пяти, то есть ровесник Ильи, нервно крутивший в руке ногайку, с коня не слез, словно чего-то ожидая. Увидев Илью, прислонившегося к низкому дверному косяку, ратники, набычившись медленно двинулись навстречу. Хорошо хоть сабли обнажать не стали.

- И чего надо, господа хорошие? – Поинтересовался Илья, хоть и так было ясно, что господа отнюдь не на блины приехали. Командир, а кем еще мог быть единственный неспешившийся молодой воин на соловом коне, на эти слова никак не отреагировал, только недовольно дернул головой. Вместо него ответил один из ратников, замерших в пяти шагах от Ильи. Седой воин с уродливым шрамом, начинавшимся в углу рта, и терявшимся где-то под бармицей, шагнул навстречу Илье.

- Ты бы смерд, сначала вежество проявил, да поклонился хозяину сих земель, боярину Ивину. – Рыкнул он.

- Ага. Я поклон отвешу, а ты мне саблей голову с плеч? – Фыркнул Илья, не ожидавший столкнуться в этом лесу со знатью. – Так что ли?

- Дерзишь. – Скрипнул зубами боярин. – Таких учить надобно.

И не помышлял. – Покачал головой Илья. – Да только вои твои ведут себя так, словно в полон меня брать решили. А такое и последнему смерду не по нарву придется.

- А что, доводилось в полоне бывать? – Усмехнулся седой.

Илья вспомнил ту пару месяцев, что ему пришлось провести в вонючей яме в Центральной Африке, и резко помрачнел.

- Что молчишь, смерд? – Усмехнулся боярин. А седой, явно заметив изменения на лице Ильи, поморщился.

- А с чего ты взял, боярин, что я смерд? – Оскалился Илья, после слов о плене, решивший живым не даваться. – У меня что, плуг под рукой, или коса на плече?

- Ну да, ни плуга, ни косы не видать. – Кивнул за боярина седой. – А раз так, значит ты лиходей от суда лытающий. А с татями у нас беседы коротки. Вервь да сук.

- Вот что, ребятушки. – Заговорил Илья, поняв, что миром разойтись не получится, и откровенно зло усмехнулся. – Если у вас ко мне дело какое есть, говорите. А нет, так езжайте подобру-поздорову.

Последние слова он произнес, уходя перекатом под ноги одному из кинувшихся на него ратников. То, что он зачем-то нужен боярину живым, Илья понял почти сразу. И теперь корректно р а б о т а л, укладывая нападавших в непродолжительный сон. Надо сказать, что победа далась Находнику не так легко, как он ожидал, прикидывая подвижность отягощенных доспехом ратников. Особенно долго ему пришлось повозиться с седым воем, да и то, уложил он его наземь не очень удачно... В действиях этого немолодого, но крепкого ратника, прямо-таки сквозила Школа. Не законченная, но жесткая и вполне действенная, а если учесть, что седой был еще и в броне... Илья утер пот, и повернулся к всаднику, так до сих пор и не двинувшемуся с места. Тот шалыми глазами обвел раскиданные по поляне тела, и потянул из ножен саблю.

- Погоди, боярин, не торопись... – Илья вгляделся в глаза всадника, и те чуть потускнели, а ладонь соскользнула с рукояти сабли. Находник еще минуту всматривался в зрачки боярина, но злобы не нашел, лишь отчаянное беспокойство тревожили парня, и Илья сам чуть успокоился. Но не успел он «отпустить» боярина Ивина, как могучий удар по плечу, заставил его присесть. Седой ратник, успевший очухаться, и попотчевать Илью этим дружеским хлопком, криво ухмыльнулся. Иначе улыбаться ему не давал шрам.

- И впрямь не смерд. – Прогудел он, и почесал затылок. – Эка ты меня приложил... Как звать-то тебя, человече?

Илья прифигел. Во нравы! То кидаются, словно волки на оленя, а надаешь по сусалам, и уже лепший кореш!

- Илья Находник.

- Владимир Михайлович! – Седой поклонился, приходящему в себя Ивину. – Дозволь с воем Ильей о деле поговорить?

- Так сразу и надо было поступить, Ратша. Глядишь и ратники сейчас на ногах были, а не валялись на траве, как кули с дерьмом. – Проговорил боярин.

- Тогда прошу в дом. Заодно и воев в чувство приведем. – Предложил Илья, и повернулся к Ивину. – Добрым людям я всегда рад... И не гневись на меня, боярин, очень прошу. Сам же видишь, в какой глуши живу. Приходится стеречься.

Боярин согласно хмыкнул, и только после этого соизволил спуститься на грешную землю. В четыре руки, Илья с Ратшей шустро занесли беспамятных ратников в дом, и мощными оплеухами привели их в себя. Через несколько минут, вся компания устроилась в избушке.

- Помощь нам нужна, Илья. – Заговорил Ратша. – Раньше здесь ведун жил, Велимир. Да слух пошел, что он помер, а в сих местах иной знахарь объявился.

- Помер. Правда. – Согласился Илья.

- Вот мы и приехали. Думали, он в Велимировой избе поселился, хотели просить, что б помог матушку-боярыню от хворобы избавить. Мучается она сильно, бедняжка. Уж две седмицы не встает, так как бы... – Ратша осекся, кинув взгляд на насупившегося боярина, но тут же продолжил, - ты не ведаешь ли где нам того знахаря искать, а? По всему, где-то рядом он, а значит не могли вы с ним в лесу не встретиться.

- Тьфу. С этого ж начинать надо было, а вы в драку полезли. – Хмыкнул Илья. – Зачем?!

- А-а. – Смущено крякнул Ратша, и махнул рукой. – Знахари ж они все своенравные, поедет нет ли, то еще вилами на воде писано, вот я и придумал. За волхвование-то казнь лютая положена, так у знахаря того и выбор невелик был бы. Поможет боярыне, живым уйдет. Нет, так с благословения батюшки, на тот свет спровадим.

- Ой умник! – Вздохнул Илья. – Ну а теперь, что?

- А это пусть боярин решает. – Отмазался Ратша, и сложил руки на груди. Дескать, я все дозволенное сказал, вину за «наезд» с боярина снял, а дальше пусть сам выкручивается.

- Помоги, Илья. Ты ж того ведуна знаешь, через твой двор к нему селяне ездят, то нам известно. А уж я заплачу, сколько скажешь. – Тихо произнес боярин.

Если бы не боль за супругу, плескавшаяся в глазах этого парня, Илья бы просто рассмеялся в лицо обоим «стратегам». А так...

- Поехали, боярин. – Вздохнул он. – Только давай так, денег я с тебя брать не стану. Слово дашь, идет?

- Какое?

- Позволишь мне уйти, когда захочу, и препон чинить не станешь. – Ответил Илья. Ратша презрительно скривился. Ему явно не понравилась готовность Ильи сдать ведуна. Тоже мне, чистюля. Уж позабыл как сам только что распинался, о том как намеревался со знахарем расправиться?! Илья ответил Ратше таким же презрительным взглядом, и седой воин, жестом подняв ратников, молча вышел из избы. А вот боярину эти игры были не интересны. У него голова забита исключительно мыслями о супруге.

- Слово бояриа Ивина. – Кивнул он Илье, и вышел следом за своими воями.

- Ну, веди Находник. – Буркнул Ратша, когда отряд оказался в седлах, а Илья приторочил к луке подведенной ему лошади, свой мешок. – Куда ехать?

- Куды едем, едем-то куды, ась? – Тихонько пробормотал Илья цитату из советского мультика, и уже громче, ответил, - сначала к усадьбе вашей. В тех местах сейчас должен быть знахарь.

- К усадьбе, так к усадьбе. – Пожал плечами боярин, и послал коня в галоп.

Два часа хода, и вот уже впереди показалась маковка церкви на взгорке, небольшое село у его подножия, а далее, на вершине холма потемневшие от времени заборолы, окружившие боярскую усадьбу.

- Теперь куда? – Разжал зубы Ратша.

- К усадьбе правь. – Ответил Илья, внутренне споря сам с собой, когда же до «стратегов» дойдет, кого они с собой везут. А все инертность мышления: ведун, значит старый дед с артритными руками и длинной бородой, но уж никак не двадцатипятилетний парень, браво раскидывающий ратников по молчаливым кучкам.

- У ворот детинца, Ратша не выдержал, и попытался поймать повод лошади Находника, другой рукой нащупывая саблю. Не успел.

- Боярин, прикажи подать воды, холодной и кипятка, и вели кому-нибудь проводить меня к боярыне.

- Ты?! Ведун?! – Прохрипел изумленный Ратша, и внезапно гулко захохотал. Остальные ратники, и сам боярин, тоже уставились на Илью с известным удивлением.

- Я. Не. Ведун. Я. Знахарь. – Отчеканил парень, спешиваясь. Вокруг уже суетились многочисленные дворовые служки. А через несколько минут, он в сопровождении самого боярина Ивина, уже поднимался по крутым, скрипучим ступеням в ложницу боярыни.

 

Глава 3.

От знахаря до опера.

В небольшой комнате на третьем поверхе, служившей боярам Ивиным супружеской опочивальней, на ложе занимавшем почти все пространство, лежала миниатюрная, очень бледная женщина, которую седой Ратша и называл матушкой-боярыней. Заострившиеся черты лица боярыни и тяжелое дыхание, лучше всяких слов говорили, что она тяжело больна. А дурманящий запах трав, собранных в пучки и развешанных во всех углах ложницы, и у изголовья больной, и вовсе создавали тяжелую атмосферу. Илья тихо, стараясь не разбудить женщину, подошел к ее ложу, и в с м о т р е л с я в ее тонкое лицо, стараясь не обращать внимания на настороженно следящего за его действиями, боярина. Лицо несчастной даже во сне постоянно искажалось гримасой боли... только вот боли телесной ли? Илья зыркнул на боярина, и шепотом потребовал принести воды, а сам принялся потрошить свой мешок. Наконец, он набрал нужные травы, а на небольшом столике, стараниями боярина появилось две чаши с водой. Илья повернулся к Ивину, и прикрыл дверь на лестницу.

- Боярин... Она совсем плоха. – Начал Илья.

- И без тебя знаю. – Огрызнулся тот. – Помочь сможешь?

- Помочь можно тому, кто сам этого хочет. А она... – Покачал головой Илья, и заметив гримасу боярина, вздохнул. – Ты не думай. От телесной хвори я ее вылечу... Только, скажи, что у вас такого произошло, что ей свет белый немил стал?

- Что-что... – Еще больше помрачнел боярин. – Понесла она недавно, бабки сына мне пророчили. Да вот три седмицы как застудилась Иринушка моя... Кинулись к повитухе, мол, что с ребенком? А та... – Голос боярина задрожал, - сказала, дескать, не выживет сынок. Али мертвым родится, али не позже третьего дня после родов, сгинет. Вот тогда Ирина и слегла.

- Ну вы... – Илья выматерился. – Кого слушали, а?! Каргу старую?! Да жив ведь ребенок-то, и будет жить. Я же отсюда чую, что в ней две души бьются! Та-а-ак! Боярин, найди эту повитуху, да держи в порубе. Я с ней, тварью, побес-седую.

От того как Илья произнес последнее слово, боярина аж в пот бросило. Словно бы не человек сказал, гад ползучий прошипел. А Находник, не обращая более внимания на хозяина дома, вновь повернулся к боярыне.

- Ишь ты, какие мы впечатлительные, а! Я тебя вытащу. Даже если ты сама за Смородину пойдешь. И оттуда достану! Тоже мне, боярыня - белая кость впечатленная! – Бормотал он, не переставая сверлить боярыню злым взглядом, и одновременно готовил отвар. За спиной скрипнула половица, и Илья обернулся. – Ты еще здесь, боярин? Шел бы, да шептунью искал. А я тут и без тебя справлюсь. Иди-иди.

Закрылась дверь за боярином. Неохотно, но ушел он из ложницы. Илья склонился над чашей с холодной водой.

Стану помолясь, пойду благословясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, чистым полем, к Окиян-морю. В том Окиян-море лежит остров Буян, а на острове Буяне бел-горюч камень. Сидят у того камня двенадцать девиц, двенадцать болей-трясовиц. Дауница, желуница, нутряная, жиляная, костяная, мозговая, денная, ночная, полуденная, полуночная, утренняя да вечерняя. Стану бить их двенадцатью прутами оловянными да железными. Не сидите здесь девицы, здесь вам не жилье, не жилище, не прохладище. Ступайте вы в болота, в глубокие озера, за быстрые реки, и темные боры. Откачнитесь от Ирины, нет для вас здесь места. От ныне и до века, от века до полувека, по сей час, по сию пору.

Илья аккуратно приподнял голову боярыни, и влил несколько глотков наговоренной воды. Женщина чуть приоткрыла глаза, и что-то беззвучно прошептала. Но Находник умудрился расслышать.

- Еще чего! И ты жива, и дите выживет! – Илья нахмурился, провел рукой над лицом женщины. Та вновь открыла глаза, и уже осмысленно посмотрела на знахаря. – И нечего тут глазками блымать. На вот, выпей отвару.

- Не хочу... – Прошептала Ирина.

- Я те дам «не хочу»! Выпорю, баба дурная! – Рыкнул Илья. Боярыня изумленно уставилась на знахаря. – Ну! Пей, кому говорю, едрена копоть!

Постепенно изумление на лице боярыни сменилось гневом, и она даже попыталась что-то сказать.

- Чего?! – Зло рассмеялся Илья, прислушавшись к бормотанию женщины. – Поду-умаешь! Ты уж выбирай дура, либо ты помирать собралась, и тогда тебе это боярство на хрен не сдалось, ну какая из мертвой бабы, боярыня?! Либо, ты жить будешь, да за дите свое бороться. Тогда я тебе первый поклонюсь, и прощенья просить стану. Как родишь. Ясно? А пока будешь выбирать, на-ка вот отвару хлебни. Мало ли что целый корец, надо будет, ты у меня еще три таких выпьешь. Глотай. Я сказал.

После этого шоу, Илья почувствовавший, что его голова просто раскалывается, потянулся, и небрежно хлопнув боярыню по прикрытому одеялом бедру, вывалился из комнаты, оставив женщину, в ярости хлопать ресницами. На большее, после взвара Находника, она была не способна. А через минуту лекарство подействовало окончательно, и Ирина провалилась в лечебный сон. Даже дыхание у ней стало значительно легче. Правда ненадолго. Когда вечером Илья пришел в ложницу, Ирина чувствовала себя почти так же плохо, как и до его прибытия в усадьбу. Парень повторил дневную процедуру, с тем отличием, что ему не пришлось выводить боярыню из себя. Стоило ей увидеть Находника, и она закипела как чайник, только что крышечка не звякала. А вот Илье пришлось задуматься. По всем прикидкам, Ирине к его второму визиту, должно было стать хоть немного лучше, но не стало. И это было странно.

За этими мыслями, Илья и сам не заметил, как оказался в трапезной. Правда, за боярский стол его не пустили, и ел он с челядью, но и то неплохо. После обильного ужина, Илью проводили в выделенную ему комнату, и он, умаявшись за день, рухнул на лавку, и тут же заснул. А утром все повторилось. Ирине опять было лишь чуть лучше, чем до приезда Ильи, и Находник опять начал ломать и без того больную голову над этой непоняткой...

За завтраком, Илья лениво разгреб зелень на блюде, что бы добраться до огурцов, и вдруг замер. Внимательно осмотрел оказавшиеся в руке веточки укропа, и не говоря ни слова, выскочил из-за стола, чем привлек внимание всех находившихся в трапезной.

- Чтой-то нашему знахарю приспичило! – Заржал Ратша. Женщина, сидевшая по левую руку от боярина, встрепенулась.

- Знахарь? – Спросила она.

- Да. Вчера привезли, может, сможет чем боярыне помочь. – Пояснил ей боярин.

- А-а. Ну пусть... попробует. – Кивнула женщина.

В этот момент, Илья ворвался в ложницу, и посрывал все травы, что были развешены в комнате, при этом ругая себя последними словами. Присмотревшись к сборам, Илья совсем уж грязно выругался, и пошел обратно в трапезную.

- Ну вот что, боярин. Нашел я причину хворобы супружницы твоей. Даже не так. Нашел средство, с помощью которого, ее хотели жизни лишить. Ее и сына твоего неродившегося. – Илья выложил перед боярином пучки трав, забранные им из комнаты боярыни. Среди лечебной и безобидной зелени, прятался целый букет ядовитых растений. От вьюна-дурмана, до болиголова и ландыша.

- К-как?! – Вскочил боярин. И в трапезной повисла мертвая тишина...

- Вот так. Ты нашел ту повитуху, боярин? – Спросил Илья.

- В порубе она сидит. Тебя дожидается. Только ты уж извини, Илья, но опосля этих новостей, я ее тебе не отдам. Самому нужна будет. Я ее перед Силой поставлю, пущай ответ держит! – Скривился тот, и обвел глазами комнату. Зацепился взглядом за сидевшую рядом женщину. – Анфиса, змеюка подлая, а поведай-ка мне, что за травы, твои сенные девки в ложнице Ирины развешивали?

Названная боярином Анфиса, побледнела как воск, и присутствовавшие начали потихоньку линять. Ратша ухватил Илью за локоть, и бочком-бочком, вытянул его из трапезной. Там седой воин схватил Илью за плечи.

- Боярыню вылечишь?

- Теперь, да. – Уверенно кивнул Находник, и подумав, добавил, - если, конечно, мне больше не будут мешать. Слушай, Ратша, а с чего боярин в эту Анфису так вцепился?

- То супруга младшего брата нашего боярина, Силы Михайловича. Сам-то боярич Сила по приказу государеву в дозоре у Дикого поля, а Анфиса как узнала, что боярыня застудилась, так и примчалась... сотню верст почитай отмахала. Она же и травки всякие в ложнице повесила, и повитуху... нашла. – Ратша на мгновение замер, потом побагровел, и просипел. – Так это что же, выходит, это она все подстроила?! Но зачем?

- Хм. – Вздохнул Илья. – А у Силы Михайловича своя вотчина имеется?

- Да нет, он в детях боярских у Владимира Михайловича. Во-от оно что! Коли у нашего боярина жена с сыном умрут, то вдругорядь он не скоро и женится. А там и его можно под нож пустить. Сила вотчину наследует, и Анфиска тут же становится полноправной боярыней Ивиной! Змея подколодная! На что замахнулась, а!

Илья, поняв, что за бояр Ивиных, Ратша прямо сейчас может ворваться в трапезную и грохнуть эту доморощенную Медичи на месте, легонько хлопнул буяна по лбу, и тот мирно осев на пол, тут же захрапел.

А задумка у Анфисы была хитроумная. Никто бы ничего не заподозрил. Если бы... М-да. Первый выход в мир, и мы уже обзавелись как минимум одним врагом. И врагом умным, а значит очень опасным... Может самому эту Анфиску травануть? Или порчу навести... На след, например. Нет. Это можно будет сделать в том случае, если Владимир ее в живых оставит и в монастырь не сошлет. Правда, есть еще Сила Михайлович. Вряд ли его обрадует известие, что с помощью некоего лекаря, его женку несколько укоротили в росте, или отправили на исправительные работы... в монастырь. В общем, вляпался Находник.

Илья вздохнул и отправился в отведенную ему комнату.

 

Глава 1.

Свои люди – сочтемся.

Илья в который раз поднялся по скрипучим ступеням в боярскую ложницу, и тихонько постучал в дверь. Спустя минуту, засов отошел в сторону, и хозяйка усадьбы позволила ему войти.

За прошедшие две недели, боярыня Ирина почти выздоровела, и уже не пугала окружающих бледным лицом и потухшим взглядом.

- Как себя чувствуешь, Ирина свет Онфимовна? – Илья протянул боярыне чашу с отваром.

- Твоими молитвами, Илья Находник! – Фыркнула та. Она все еще не могла простить знахарю, его обращение с ней в самом начале лечения.

- Ну и славно. – Ухмыльнулся Илья, и посерьезнев, добавил, - ты, боярыня кончай на меня зверем смотреть. Кабы не моя ругань, лежать бы тебе нынче в земле... Мне ж тебя встряхнуть надо было, пойми!

- Зачем? – Округлила глаза Ирина.

- Так ты жить не хотела. Я боярину еще как увидел тебя, говорил, что ежели человеку белый свет немил, он на нем не задержится, хошь лечи его, хошь что делай. Я тебя разозлил, да так, что тебе отомстить мне захотелось, чтоб ты к жизни вернулась. Так-то, Ирина Онфимовна. – Илья перевел дух, и продолжил, - ты, вот что, боярыня, пока тяжелая ходишь, у вас баб всякое может случится, так ежели почуешь, что нехорошо тебе, али плывет все перед очами, ты тихонько пошепчи: Как на синем море Окияне стоит остров Буян, на том острове лежит камень Алатырь. Под тот камень не бежит вода, не течет песок. Так и боля моя не точи меня, не хлещи кнутом, обтекай стороной. От века и до века, слово мое крепко, как купцов замок, а ключ от него под морем Окияном под островом Буяном, не достать, не поймать, не выловить.

Все ли запомнила, боярыня?

Женщина кивнула.

- Ну и ладно. Да... – Илья на мгновение замер на пороге, и помявшись договорил, - Молиться не забывай, и к батюшке загляни. Да по канону, а от души. Хорошо?

- Обязательно, знахарь. – Вздохнула боярыня, и закрыла за Ильей дверь, удивляясь, почему ведун, отродье сатанинское, так настойчиво напоминает ей про церковь. И не в первый раз уже. Может... не так уж много в нем от лукавого? Дойдя до этой мысли, боярыня испуганно перекрестилась, и забралась в постель.

На крыльце, Илью поджидал боярин Владимир с верным Ратшей.

- А вот интересно мне Находник, что ж ты сразу не признался, что знахарь? – Усмехнулся боярин.

- Ох, я уж думал, ты никогда об этом не спросишь, Владимир Михайлович. – Рассмеялся Илья, присаживаясь на крыльцо, но все же ответил. – А ты бы поверил, боярин? То-то. Знаешь, когда ты мне деньги предложил, я сначала хотел тебе в лицо рассмеяться...

- И что тебя остановило? – Нахмурился тот.

- В глаза твои заглянул, и передумал. – Признался Илья.

- И на том спасибо. – Кивнул боярин. – Как думаешь, скоро боярыня оправится?

- Через седмицу уж дворовых гонять будет. – Улыбнулся Находник.

- Добро... Слушай, Илья... – Замялся боярин. – Ты бы пока у нас погостил, а?

- С удовольствием, Владимир Михайлович. – Кивнул знахарь. – Пока боярыня на ноги не встанет, я никуда не уйду. Обещаю.

Боярин сжал плечо Находника, благодарно кивнул, и ушел, оставив парня наедине с Ратшей.

- А не пойти ли нам размяться, а Илюша? – Подмигнул седой воин знахарю. – А то, ты со своими травами размяк, так сейчас небось и меча в руке не удержишь?

- С мечом не знаю... А на кулачки, согласен. – Ухмыльнулся Илья.

- От это дело. Глядишь, теперь ратнички-то позамолкнут. – Заговорил довольный Ратша, но почти тут же осекся.

- Это ты о чем? – Прищурился Илья.

- Да так, к слову пришлось. – Смутился воин. Надо думать, авторитет сотника боярина Владимира, дал нехилую трещину, когда стало известно об исходе драки у Велимировой заимки. И теперь, Ратша решил восстановить свое потрепанное реноме.

Илья вышел из усадьбы следом за воином, и вместе с ним спустился к реке, где был поставлен большой огород для тренировки воинов. Здесь и сейчас возился десяток боярских ратников, которые тут же оставили свои дела, как увидели Ратшу с Ильей.

- Слышь, Ратша. Я тебе что, медведь ярмарочный? – Тихо поинтересовался у сотника Илья.

- Ну не серчай, Находник! – Усмехнулся тот. – Давай-ка, покажи на что способен, а то эти дурни не верят.

- А, уговорил лиходей! – Махнул рукой Илья, и Ратша тут же довольно заорал.

- Эй, Прошка! Балабол неуемный! Ты пуще иных о моей немощи разорялся? Так вот, коли выстоишь супротив Ильи одну меру, быть тебе на всех пирах вместо меня ошуюю боярина!

Ратша поставил на чурбачок песочные часы, и устроился поудобней, что бы не пропустить ни единого момента боя.

Прохор, здоровый детина, с неожиданно мягкой, но стремительной поступью, осклабился, и вышел в круг. С хрустом развел в стороны руки, покрутил головой, и не издав ни звука, буром попер на Илью.

Находник прикинул шансы. Выходило, что ему хватит одного удара пудового кулака ражего молодца, что бы отправиться в Поля Вечной Охоты. Значит, надо быть предельно внимательным, и не подставиться под этот копер.

Прохор ударил. Со всей дури. Да только вертлявого знахаря в месте удара, уже не было. Ратник еще успел почувствовать на свое руке стальной захват и легкий толчок в плечо, от которого семипудовое тело пришло в движение, а потом все завертелось, и наступила ночь.

Обступившие круг воины, в остолбенении наблюдали, как к лицу Ильи устремляется кулак Прошки. А затем лекарь каким-то змеиным движением уклонился, и ухватив запястье пролетающей мимо руки ратника, легонько толкнул его в плечо. Повернулся, и не давая затанцевавшему телу рухнуть наземь, стремительно обвел его вокруг себя. Разворот, и семь пудов Прошкиного веса влетают в толпу воев. И все это было проделано быстрее, чем иной человек моргает!

Дружные восторженные вопли наблюдателей, успевших отскочить в сторону от летящего снаряда, смешались с матом сбитых Прохором воев. Илья был недоволен. Отпущенные на волю рефлексы сыграли с ним недобрую шутку. Находник и сам не заметил, как п р о в а л и л с я в бой, отчего вполне мягкий прием, привел к полному отрубу противника. Еще и руку бедолаге вывихнул. Илья вздохнул, подтащил Прохора к ограде, и резким движением вернул сустав в «сумку». Ратник коротко рявкнул. Зато не потребовалось приводить его в себя.

- Ну, кто еще желает посмеяться над старым Ратшей? – Раздался рядом довольный голос седого воина.

«Сейчас предложит мне с ним самим драться. Ему что, и проиграет - не страшно. Но одну меру выстоит, как пить дать. А может и выиграет.» - Эти мысли промчавшиеся в голове Ильи, и щедро сдобренные воспоминаниями о прошлом столкновении с упертым воином, оказались, что называется, не в бровь, а в глаз. Ратша хлопнул Илью по плечу, и подмигнул.

- Схлестнемся?

- А куды деваться? – Хмыкнул Илья, стягивая рубашку и сапоги, и оставаясь в одних портах. Воин одобрительно хмыкнул, и последовал его примеру, обнажив испещренный старыми шрамами торс.

То, что произошло дальше, больше напоминало бешеный смерч. Илье пришлось приложить массу усилий, что бы не дать противнику себя заломать. Бездоспешный Ратша, оказался несгибаемым, стремительным бойцом. Вернее, борцом. В отличие от Прохора, старый воин не стал пытаться чесать кулаки, а пошел в захват. И надо сказать, у высокого и тяжелого воина имелись неплохие шансы на победу, не хватало лишь самой малости, завершенности. Стоило Илье осознать этот факт, как его тело совершило незнакомое, но какое-то п р и в ы ч н о е движение-уклон, и борцы покатились по земле, словно срастаясь друг с другом.

В себя Илья пришел, сидя в луже от выплеснутого на него ведра воды. Рядом, в таком же «водоеме» хлопал глазами сотник Ратша, мокрый как мышь под дождем. Впрочем, сам Илья был не суше. Кряхтя и охая, противники помогли друг другу встать, и потирая помятые бока, поплелись в усадьбу. Молча. Так же молча, с их пути, буквально, отпрыгивали ратники, провожая поединщиков офигевшими взглядами. Им еще предстояло восстанавливать порушенный огород, заменив с десяток разнесенных в щепу бревен частокола, и снесенные этими медведями венцы колодезного сруба. О возвращении прежнего вида, изрытой до самой глины, некогда зеленой полянке , можно и промолчать. Репутация Ратши была восстановлена, а с ним и Илья получил некоторые баллы. По крайней мере, теперь и самые лихие ратники, сто раз подумают прежде чем начать смеяться над знахарем. Подумают... да и промолчат, от греха.

 

Глава 2.

Не кочегары мы, не плотники...

Усевшись на высоком крыльце, сотник с лекарем замерли, подставив лица теплым солнечным лучам, и не обращая никакого внимания на суетящуюся во дворе, старательно шарахающуюся от них, челядь.

- У Велимира учился, Находник? – Тихо, не поворачивая головы, спросил Ратша.

- И у него тоже. – Также не меняя позы, ответил Илья, вспоминая Лавра, бросавшегося в такой же бешеный партер, когда кажется, что руки-ноги поединщиков сначала прилипают друг к другу, а потом и вовсе врастают.

- Ха. Вот уж не думал, что Велимир решится повторить попытку. Он и меня-то не доучил, слаб стал с годами, что ли? – Проговорил Ратша. – А тебя он кажись на совесть выучил.

- И это стоило ему жизни. – Ровно ответил Илья.

- Значит, он-таки передал знания... Почему тебе, а не мне? – Проворчал воин.

-Так было угодно богам. – Ответил словами Лавра, Илья. Сотник в ответ полоснул знахаря тяжелым взглядом.

- Я был учеником Велимира, Находник. И мыслю, вправе требовать ответа у того, кто стал причиной его смерти!

- Требуй. С Перуна. – Хмыкнул Илья. – Его волей все стало так как есть.

- И ты туда же. – Скривился, словно от зубной боли Ратша, и мелко перекрестился.

- Вот-вот. Именно поэтому, Велимир и не передал тебе своего знания. – Кивнул Илья.

- Потому что я православный? – Зло фыркнул сотник.

- Ха. – Коротко хохотнул Илья. – Нет, Ратша. Потому, что ты веришь не в бога, а в церковь. Дать такое оружие в руки священников, немыслимо! Кстати, а ты знаешь, что именуя себя православным, ты признаешь себя язычником?

- ЧТО?! – Взревел Ратша. – Как ты меня назвал, отродье?

- Отродье, значит произошедший от Рода. – Усмехнулся Илья. – А православный, значит славящий Правь. Тебе объяснять, кто на Руси Правь славил?

- Изыди, сатана. – Проворчал Ратша, несколько растеряно. – А ты значит не веришь? А как же Перун, именем которого ты тут разбрасывался?

- Что такое имя, Ратша? Всего лишь набор звуков, что бы людям было проще верить... волхвам, священникам, муллам.

- Балаболка. – Фыркнул, успокаиваясь Ратша.

- Пусть. Но ты спрашивал, почему Велимир передал свои знания не тебе, а мне, и я начал отвечать. Ты хочешь дослушать? – Усмехнулся Илья.

- Говори.

- Если церковь прикажет тебе сделать то к чему у тебя душа не лежит, ты выполнишь этот приказ. А если святые отцы попробуют приказывать мне, я просто развернусь и уйду. Тебе нужна церковь, а мне нет. Ты веришь, а я знаю. – Вздохнул Илья, вспоминая свое прибытие, и общение с Среброусым. – И это знание не застит мне глаза, в отличие от твоей веры. Тебе Велимир рассказывал, что произошло, когда волхвы получили под свою руку перунцов?

- Князья их вырезали. – Буркнул Ратша.

- За то, что обзаведясь силой, волхвы покусились на мирскую власть. – Договорил Илья.

- И брат пошел на брата, а сыне на отца... – Процитировал сотник, и уставился на Илью. – Сражение меж князем Владимиром и Новгородом...

- Именно. – Кивнул Находник. – Представь, что произойдет, если церковь вырастит своих перунцов?

- Уже пытались. – Хмуро ответил Ратша, и передернулся. – Иоанн Васильевич хотел создать такое войско. Пятнадцать лет назад, он даже набрал тысячу из детей боярских, и я учил их всему, что узнал от Велимира. Так появились кромешники. А потом, Иван Васильевич отринул мир. Его сыну пришлось устроить резню, что бы эта тысяча не досталась Патриарху. А мне пришлось бежать...

- И ты еще спрашивал, почему Велимир не передал тебе ВСЕ знания?! – Пораженно спросил Илья.

- Эгей, богатыри! Баня протоплена. – Звонкий голос дворовой девки, наперсницы боярыни Ирины, прервал беседу знахаря и сотника. – Матушка-боярыня велела передать, что б после парной вы в гридницу шли. Там столы накрыты будут.

- Благодарствуем, Зоряна. – Ратша огладил аккуратную бородку, и подмигнул Илье. – Что Находник, погреем косточки, а? А там...

Неожиданно для Ильи, Ратша щелкнул себя по горлу, повторяя известный каждому русскому жест.

- А то... – Отозвался Илья, и потянувшись, сошел с крыльца следом за необычным сотником боярина Ивина.

Прав был Среброусый, ту еще ношу взвалил он на Илью.

Следующее утро стало для Ильи часом расплаты за все излишества прошедшего вечера. А излишеств было множество... Такого количества алкоголя, Находник не выпивал с момента своего возвращения из жарких стран.

А вчера пили... а за что пили? Илья тряхнул головой, и коротко выругался, от столкновения шаров для боулинга в несчастной черепушке. Рядом, то-то нежно мурлыкнуло во сне. Илья очень аккуратно повернул голову. На второй половине ложа, сладко посапывало женское тело обворожительнейших форм... Зоряна. Услышав свое имя, девица тут же вскочила, метеором метнулась к столу, и уже через мгновение сунула Илье в руки корец, содержимое которого, ударило в нос пряным травяным ароматом.

- Испей-ка, Илюшенька. – Проворковала девица, и тут же нырнула в постель. Илья тихо пробубнил наговор, зелье слегка булькнуло. Значит, чисто... А то со здешними нравами... Глубоко вздохнув, Илья махом выдул содержимое корца. Ощущение было такое, словно парня хорошенько тряхнули током, разобрали, почистили, смазали и собрали заново. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, и повернулся к Зоряне.

- Ну. Рассказывай. – Потребовал Илья, выудив обнаженную девицу из вороха одеял.

- Что? – Не поняла та.

- У нас ночью что-нибудь было?

- Нет. – Вздохнула Зоряна, мило покраснев. – Едва я тебя до ложницы дотащила, как ты и уснул. Ну и я рядом прикорнула. Мало ли что...

- М-да. Негоже, так-то. – Удрученно покачал головой Илья, и погладив девицу по обнаженному бедру, улыбнулся. – Будем исправляться. Вдумчиво и со вкусом!

К завтраку Илья не вышел. И к обеду. Впрочем, после вчерашнего пира, вряд ли в усадьбе нашлась хоть пара трезвых человек, чтобы готовить эти самые обеды-ужины. Гуляли все. Благо повод был, и не один. Боярыня вроде как окончательно выздоровела, да вернулся из дозора Сила, младший брат боярина Ивина, живой и невредимый.

Выслушав рассказ брата о злодействе супруги, Сила скривился, и попросил Владимира, проводить его к жене, запертой по указанию боярина в одной из дальних комнат. Разговор с Анфисой вышел короткий. Супруга сначала отнекивалась, но как-то быстро скисла, и рассказала все без утайки. Результатом семейного совета, стало решение братьев отправить Анфису Курбскую в монастырь.

«Интересно, это что ж за снадобье такое похмельное я выжрал?» Илья задумчиво поглаживающий спину млеющей Зоряны, сам не заметил, что задал свой вопрос вслух.

- Сам же вчера приготовил. Правда, кроме Ратши на него никто и не взглянул. – Тут девица задорно рассмеялась. – Ты уж остерегись. А то сотник вчера его хлебнул, и мигом протрезвел... Он потом долго по терему носился, аки зверь рыкающий. Все обещался тебе морду набить, за то что столько меду зря пропало!

- Как это? – Смутился Илья.

- Так он же к тому времени бочонок стоялого медку ополовинил, а уж потом твое зелье попробовал.

- Мать моя женщина! – Схватился за голову Илья. – А я где был?

- С кузнецом ругался. Кричали шибко. Аж в усадьбе слышно было. – Зоряна улыбнулась, и выскользнула из объятий Ильи. – Пора мне, скоро боярыня искать примется.

Девица быстро оделась, и невзирая на жадно-умоляющие взгляды Ильи, выскользнула из ложницы. Находник вздохнул, и принялся одеваться. В тот момент, когда он уже протянул руку, что бы открыть дверь, та распахнулась от мощного удара, и в ложницу ввалился боярин Владимир.

- Ну что Находник, натешился? – Весело ухмыльнулся боярин. – Тогда идем поснедаем, да вы кузню.

- З-зачем в кузню? – Поперхнулся Илья. Со слов Ратши, он уже знал, что здесь кузницы частенько используются как место для допросов... Правда, сотник говорил о чужих кузницах, и допросах во время походов, но чем черт не шутит...

- Как «зачем»? Кто Любиму слово дал, что удивит мастера?

- А чем удивлю, я не говорил? – Печально вздохнул Илья, чем вызвал здоровый хохот боярина.

- Обещал нож выковать не хуже того, что вчера на спор сломал. Полвечера с кузнецом лясы точил. Разругались вы с ним, в дым! Я уж думал, все, не видать мне Любима-кузнеца как своих ушей. Отъедет стервец... Но вроде обошлось. Так-то, Илья. Докажи теперь, что не зря языком молол.

После обеда, Илья направился к кузнице. Сопровождал его лишь заинтересовавшийся Ратша. Любим, невысокий, кряжистый, рыжебородый мужик средних лет, исподлобья глянул на гостей, и пробурчав какое-то подобие приветствия, повел гостей в хранилище, где держал железо. Стоило им войти в низкую комнатку, забитую ломом, как Илья тут же догадался, что за сломанный нож стал причиной спора с кузнецом. На небольшом столике, почти у самого входа лежал обломок старого клинка, с характерным коленчатым узором.

- Не передумал, Находник? – Саркастически усмехнулся Любим.

- Да где уж теперь... – Пожал плечами парень, и оставив в покое обломок булатного ножа, полез разгребать завалы лома. Кузнец с сотником переглянулись, и вышли на двор.

«Я вам покажу – секрет утерян! Вся Русь сидит на железе, а они его импортируют! Ну прямо как канадскую пшеницу в восьмидесятых, а?!» Вчерашний спор захлестнул Илью, вспомнившего наконец причины их с Любимом разногласий. В запале, Илья пообещал из местного железа выковать такой нож, что европейские клинки и рядом не валялись. Правда, по пьяни он замахнулся на классический ликвационный булат... Но по зрелому размышлению, трезвому то есть, решил ограничиться фарандом. И теперь, Находник ползал по хранилищу в поисках чугуна. Вскоре, измазанный, грязный как чушка, Илья вылез на свет божий сжимая в руках несколько корявых прутов чугуна, и солидный мешочек мелких гвоздей.

О чем-то беседовавшие Ратша с Любимом, даже не повернули в его сторону головы.

- Эй, кузнец! Помочь не хочешь? – Окрикнул мастера Илья.

- Не боишься что я твои секреты подсмотрю? – Ухмыльнулся тот, но поднялся и двинулся в кузню.

- Неа. Только рад буду, если научишься. – Рассмеялся Илья и повернулся к Ратше. – Слышь сотник, мне бы стекла где найти...

- Где ж я тебе его возьму? – Возмутился тот.

- Так на заднем дворе. – Невозмутимо ответил Илья, и подмигнул. – Ты же там то стекло прикопал, что твой крестник в трапезной грохнул?

- Вот шельма. – Почти восхищенно протянул Ратша, и махнул рукой. – Ладно, так и быть, принесу.

Вскоре в кузне закипела работа, в которую с интересом впрягся не только Любим, но и его сыновья-подмастерья. А уже следующим утром, Илья продемонстрировал Ратше, слиток.

- Что, неказист? – Усмехнулся Илья, наблюдая за реакцией сотника. – Это ничего. Увидишь, во что он превратится, ахнешь!

И снова яростный жар горна наполняет кузницу. Звонко звучит молот. Глаза кузнеца лезут на лоб. Сколько ни бьет Находник по алому от жара слитку, тот и не думает менять форму. И кажется, провалилась затея выскочки, решившего поспорить с мастером. Но Илья не сдается, снова и снова раскаляет он слиток, снова и снова опускается на него молот. Любим разочаровано вздыхает, и в этот момент звук удара меняет тон. Буквально на глазах, казавшийся бесповоротно испорченным, кусок металла прогибается, поддается ударам словно воск. И снова Находник возвращает его в горн, что бы тот набрался яростной силы огня, и засиял ровным алым светом. И опять запевает свою песню-звон, трудяга-молот, и снова, снова...

Кузнецы уходят спать, но еще долго до слуха Любима доносится грохот кузни, в которой сосредоточенно и спокойно работает Илья.

Прошла седмица, как Илья, покинув кузницу, заперся в небольшой избе на краю села, запретив кому-либо там появляться. Семь дней доводил он свое детище до готовности, и наконец «осадил» клинок. Какие только слухи не ходили все это время по усадьбе.

- Принимай работу, Любим. – Вошел в кузню Илья, и положил на стол небольшой сверток.

Кузнец развернул тряпицу, и взял в руки нож. Серый клинок с коленчатым узором, чуть взблеснул в свете горна. Теплая рукоять из турьего рога удобно легла в ладонь. Любим хитро прищурился, вытащил собственный нож, и рубанул им по лезвию ножа Находника. Хруст, звон, и в руке кузнеца осталась лишь рукоять его верного ножа. А изделию Ильи, хоть бы что. Даже махонькой зарубки не видать. Находник ухмыльнулся, и протянул кузнецу кусок тончайшего шелка.

И тут схитрил Любим, не ударил ножом по плату, а отпустил ткань над подставленным лезвием. И на пол кузницы упали два куска шелка.

- Булат. – Прошептал кузнец, и неожиданно отвесил Илье поясной поклон.

- Фаранд. Так назвали этот металл далеко на юге. – Улыбнулся гордый Находник. Приятно все же, когда тебя уважают...

 

Глава 3.

Покой нам только снится.

Давно Илья собирался покинуть усадьбу благодарного ему боярина. А тот, то охоту затеет, то пир... Вот и сегодня, чуть свет поднял Находника шум да гам уличный. Выглянул на двор, а там дым коромыслом, дворня как наскипидаренная носится, печи топятся, баня...

- Знатный денек сегодня, Илья. – Голос Ратши чуть не заставил парня подпрыгнуть от неожиданности.

- Что стряслось, сотник? – Поинтересовался тот.

- Пир сегодня в честь матушки-боярыни. Гостей будет... Почитай все побратимы Владимира Михайловича обещались быть. Да и то дело. Пора уж и кваску из братины напиться. – Усмехнулся Ратша, и мечтательно закатив глаза, расправил усы. – То-то гульба будет.

Ближе к обеду, в отворенные ворота усадьбы начали въезжать воины в богатых кафтанах.

- Ты глянь, сотник! Ни одного возка боярского! – Толкнул в бок Ратшу, Илья, с крыльца наблюдавший, как заполняется двор усадьбы конными, и носятся меж них конюхи, спеша принять взмыленных лошадей.

- А ты думал. – Усмехнулся воин. – Тож не московские думцы толстомордые в гости пожаловали, а побратимы нашего Владимира Михайловича, а они свои земли держат не за речи льстивые, а за славу ратную, что еще предками на копье взята, да по сей день на боярских мечах в сечах держится.

- И это все побратимы? – Удивился Илья.

- Ну да. – Кивнул сотник. – Идем. Я тебя кое с кем познакомлю. А то на пиру не до того будет.

Находник ошалело покрутил головой, и последовал за Ратшей, умело лавировавшим в толчее все прибывающих воинов, то и дело с кем-то обнимавшимся, или радостно хлопавшим по плечу. Наконец, сотник застыл перед рослым боярином, по виду своим ровесником, в запыленном темно-синем кафтане и с богато украшенной саблей у бедра. Ратша несколько секунд глядел на медведеподобного воина, и вдруг низко склонил голову. Боярин усмехнулся в рыжеватые усы, шагнув Ратше навстречу, крепко его обнял.

- Здрав будь, кромешник! – Прогромыхал он. – Неча спину гнуть. Веди в дом, отдохну с дороги!

- И тебе здравствовать, боярин. – Улыбнулся сотник, и указал на Илью. – Вот, дозволь тебе, Аникита Федорович сего воя показать. Это Илья по прозвищу Находник. Знахарь, кузнец, да и ратник не из последних.

- Неужто перед собой его поставишь, Ратша? – Ухмыльнулся боярин, посматривая на Илью.

- Да уж ставил. – Почесал в затылке Ратша. – До сих пор по утрам кости ломит.

- Знать не простой ратник, Илья. – Сверкнул недобро глазами боярин.

- Вот Находник, сие боярин Березин, Аникита Федорович. Стрый двухродный нашего Владимира Михайловича. Воевода славный, что земле русской, верой и правдой, тридцать лет служит. – Обратился к Илье, Ратша.

- Здрав будь, боярин. – Поклонился Находник, недоумевая, с чего тот так хмурится.

- И тебе не хворать. – Медленно кивнул боярин, и повернулся к Ратше. – Ну так что, проводишь нас в дом, кромешник. Опрокинем по чаре меда, да поближе с Ильей сойдемся? А то на пиру не до того будет...

Пока троица шла к крыльцу, Березину то и дело кланялись приехавшие воины. Не низко, но уважительно. Боярин в ответ кивал, принимая эти знаки внимания как должное. Но стоило ему оказаться в светлице, где служки уже выставили скорое угощение, и горделивое выражение на его лице сменилось яростным.

- Ты Велимиров ученик. – Упер палец в грудь Илье, боярин.

- И? – Вопросительно приподнял бровь Находник, удивившись про себя странному поведению Березина.

- Старый язычник однажды уже сглупил, взявшись учить Ратшу. – Медленно, сдерживая злость, проговорил Аникита Федорович, и тяжко вздохнул. – Я пытался остановить их... Знал, что добром сия затея не кончится. Не удалось.

- Ох, боярин. Знает он о том... – Начал скривившийся Ратша, но Березин его резко оборвал.

- Нишкни, кромешник! – Хлопнул он по столу рукой., и вперил в Илью немигающий тяжелый взгляд. – Тогда, на площади московской, во время казни кромешной тысячи, я поклялся, что не дам повториться подобному. Тысяча воев добрых, коим задурили голову сказки выжившего из ума старика, пошли под нож ката. Тысяча боярских детей, которые уже не подымут меча в защиту земли русской, в нее и легли. И теперь появляешься ты! – В конце тирады, боярин уже кричал.

- Аникита Федорович. – Нахмурившись заговорил Илья. – Я хоть и ученик Велимира, да у меня и иной учитель есть, и он не для того меня учил, что бы я рати создавал. Хочешь верь, хочешь нет. А за Русь у меня душа, не меньше твоего болит. А посему... НЕ ОРИ НА МЕНЯ!

- Грозен. Грозен и дерзок, Находник. – Усмехнулся несколько удивленно, успевший остыть боярин, и демонстративно прочистил заложенное ухо. – Ну что ж... Может поведаешь, чему тебя твои учителя учили, коли не новую тысячу создавать?

- Не в количестве дело, Аникита Федорович. – Улыбнулся Илья. – Земле нашей достанет и одного хранящего. Это Велимиру их много надо было. Да и то, ему не столько перунцы нужны были, сколько сила их... Жаждал он вернуть на Русь прежние порядки. Упорствовал в ошибках волхвов, все никак поверить не мог, что их время вышло, да только Иоанн Васильевич по-своему повернул... А за ним и владыка своего возжелал... Власть очи застила, через то и руда полилась. Так-то, боярин.

- А ты что же, власти не ищешь? – Прищурился боярин.

- А на что она мне? Счастливым она меня не сделает. Вот у тебя той власти много, Аникита Федорович, принесла она тебе счастье?

- Эк, повернул. – Крякнул боярин.

- То-то. А мой учитель говорит так: Алчущий власти не зрит Прави... Я не волхв, не священник и не боярин. Моя доля иная. Не Божье слово нести, или ношу власти тащить. Я перунец – тот, кому должно зрить Правь. – Произнес Илья.

- Лепо баешь, Находник. Ой лепо! – Задумчиво проговорил боярин, и махнул рукой. – Ладно уж... Зри свою Правь, а я за тобой присмотрю. И ежели что... Понял ли меня?

- Отчего же не понять. – Поднялся Илья, и поклонившись направился к двери.

- Постой, ведун. Ответь только на один вопрос, что за учитель такой, у тебя был? – Остановил Илью на пороге, голос боярина.

- А на что тебе, Аникита Федорович? За ним-то тебе точно не проследить, как за мной?

- И все же? – Насупился боярин.

- Перун Среброусый. – Улыбнулся Илья, и вышел из светлицы.

А потом был пир. Здравицы сменялись здравицами, играли музыканты, и лились дорогие вина, сменявшиеся двадцатилетними медами.

На следующий день, Владимир ходил мрачный как туча. И не столько от похмелья, сколько от того, что не удалось задержать ведуна. Обширны земли боярина Ивина, не одну сотню воинов выставляет Владимир Михайлович по зову государеву. А там где железо бряцает, да брони сверкают, непременно и руда алая льется. Так, хоть и богаты земли боярские воинами, а жаль ратников от ран боевых, да от антонова огня, терять. Вот кабы Находник при усадьбе остался... сколько воинов храбрых он от смерти уберечь смог бы. Только не желает он оставаться, да и стрый с Ратшей советовали не противиться тому. А уж чего бы только не пожалел боярин за такого лекаря при рати!

- Ох и дурной ты, Илюха! – Покачал головой сотник, присутствовавший при разговоре боярина с Находником, и своими ушами слышавший, как неугомонный лекарь-кузнец отказался остаться в землях боярина. – Ну где ж ты еще так пожить сможешь. В довольстве, тепле да сытости? Да и осень близится. Может все же останешься?

- Если я дурной, то что ж ты меня поддержал, когда я откланивался? – Усмехнулся Илья.

- Так ведь боярин тебе слово давал, что отпустит... Вот и пришлось... Сам-то он небось давно и забыл о том. – Хмыкнул Ратша. – Не веришь?

- Не-а. – Честно ответил Илья.

- И правильно. То, Аникита Федорович настоял, чтоб тебе препон не чинили.

- С чего бы? – Удивился Илья, помнивший как самый уважаемый из гостей боярина, за весь пир ни разу и не глянул в сторону Находника. Эдак, демонстративно.

- Ну уж, его думки мне точно не ведомы... А вот тебе он может и расскажет чего, ежели полюбопытствуешь, да к нему в горницу заглянешь. – Хитро подмигнул Ратша.

- Ой темнишь, сотник, ой темнишь. – Протянул Илья и вздохнул. – Ладно уж, негоже Рюриковичам отказывать. Проводишь к нему?

- Ох ты... – Крякнул Ратша. – Откель про то узнал?

- Так на пиру у хмеля язык длинный. – Улыбнулся Илья, но увидев как посерьезнело лицо сотника, осекся.

- Про то, никому ни слова, ни полслова не вздумай сказать. – Предупредил его сотник. – О корне бояр Березиных, Осининых и Ивиных говорить, все равно что с камнем на шее в реку сигать. То дела государевы, ясно?

- А тож. – Кивнул Илья.

- Вот и ладно. Идем, Аникита Федорович тебя уже спрашивал.

Илья с Ратшей прошли через заваленную храпящими телами трапезную, и поднялись в горницу отведенную боярину Березину.

- Явился, Находник... – Проворчал боярин, когда за Ильей закрылась дверь. – Ну проходи, садись вон на лавку, поговорим.

- Поговорим... княже. – Склонил голову Илья.

- От ведь прыткий какой. – Усмехнулся боярин, и расправил усы. – Род наш и вправду княжеским был, но то в прошлом... Сей же час, не о нем беседа пойдет, а о тебе... Службу тебе найти надо у государя, Илюша.

- Чего?! – Илья уронил челюсть.

- Того. И тебе от попов защита, и мне спокойней. – Боярин залпом выпил кубок вина, и глянул на Илью. – Воин ты справный, как Ратша поведал, так что думаю, справишься с моей задумкой. Да и на глазах будешь, заодно...

- А если не захочу? – Поинтересовался Илья.

- А куда ты денешься? Разве что в Сибирь сбежишь... Так всю жизнь бегать будешь... Уж коли вызнал, о княжеском роде, так неужто ты думаешь что от него лишь название осталось? Так и не мечтай. Силенок, чтоб тебя достать у меня хватит...

- Угрозы не лучший способ решения поставленных задач. – Ровным голосом произнес Илья.

- А что ты сделаешь мне, перунец? – Хохотнул боярин, и сделал замысловатый жест рукой. На секунду Илье показалось, что его тело налилось неимоверной тяжестью, но ощущение очень быстро прошло, и в следующее мгновение, пальцы Находника сомкнулись на горле боярина. Тот выпучил глаза, и захрипел.

- Не думай, что самый сильный. На всякую силу найдется другая. – Процедил Илья, и отпустил Березина. Тот потер шею.

- Верно... ведун. – Через силу проговорил боярин, но почти тут же оправился. – Вот не думал, что найдется кто-то, кто сможет зимний наговор переломить! Силен Илья, ох силен.

- Поговорим на равных? – Осведомился Находник. Боярин еще покрутил головой, но в конце концов, рассмеявшись, махнул рукой.

- Поговорим...

 

Глава 1.

Один разбойник – пятак, а двадцать, уже рубль.

Минуло три года с тех пор, как сел на московский стол Иоанн Иоаннович. Сел, не смотря на происки бояр и ненависть кромешников. Многим пришелся не по нраву молодой государь... Но оказались рядом с ним и те, кто готов был служить верой и правдой. Таким был и Борис Федорович...

- Аникейка, бесов сын! Свечи тащи. Ни зги не видать в горнице!

- Почто лютуешь, Борис Феодорович? Али снова какую-нито лжу в бумагах своих нашел?

- Ох, Марьюшка... Да иных-то бумаг дьяки мне и не приносят. С добрыми делами они и сами справятся, а вот коли вести дурные, тут же ко мне на поклон идут. Прими, дескать, батюшка, не с нашим разумением такое читывать. – Моложавый боярин в черном, шитом серебром кафтане, глянул на собеседницу, приятную лицом и фигурой девушку в богатом наряде, и тихо вздохнул. Марья как-то умела гасить гнев, иногда волнам накатывавший на главу посольского приказа. То ли ласковой улыбкой, то ли нежным светом васильковых глаз. Сколь ни пытался разобраться в причинах этого удивительного влияния, боярин, но так и не смог... пока.

- Аникейка! Где ты там?! – С новой силой крикнул Борис Федорович, осознав, что уже пару минут безмолвно смотрит на Марью, вгоняя девушку в краску своим немигающим тяжелым взглядом. Тоже загадка. От хмурого взора боярина, дьяков со страха шатает, а боярышня только алеет как маков цвет, да косу теребит.

Примчался дворовый Аникейка с двумя тяжелыми, италийской работы подсвечниками, шмыгнул мышью по комнате, только низкая дверь за ним хлопнула. И снова боярин да боярышня одни в комнате... Или, как уж и государь начал говаривать, в «кабинете».

- Так что за беда привела тебя ко мне, Марья свет Михайловна? – Откашлялся боярин.

- Беда? – Подняла тонкие брови та, и рассмеялась. – Ты, боярин меня с дьяками своими не путай. То они к тебе с кручиной приходят, а я по просьбе матушки заглянула. Она велела передать, что бы был ты сегодня у нас на пиру.

- Что ж она челядина не прислала? Как тебя, девицу, из дому одну отпустила? – Удивился боярин.

- Полно, Борис Феодорович. – Улыбнулась Марья. – Со мной целый десяток батюшкиных холопов, да и братец-непоседа, нынче провожал.

- И где же он? – Нарочито внимательно осмотрелся собеседник.

- А где ему быть? Довел меня до избы, а сам к огненному наряду побежал. – Кивнула в сторону небольшого витражного окна, боярышня. – Как возвертаться станем, так и он появится.

- Да уж братец твой, зело шустер! – Ухмыльнулся в свою небольшую бородку боярин. – Ну что ж... Благодарствую за приглашение, ввечеру буду у вас. Людмиле Захаровне от меня поклон.

Марья Михайловна легко улыбнулась, и звякнув колтами да монистами, выплыла из горницы.

Глава посольского приказа глянул ей вслед, и сделав зарубку в памяти, вернулся к чтению свитка, что с час тому, доставил гонец из Волоколамска. На чело государева ближника набежала туча. Странные, непонятные дела творятся на Ламском волоке, не к добру такие вещи, ох не к добру.

«Пишет тебе, Борис Феодорович, муж нарочитый, в Ламском волоке для пригляду тобой поставленный, Онфим. Ныне появился на торгу человек, в одеже незнаемой, говором странный... Не боярин с виду, не смерд. Но силен аки тур, а через то, нагл и весел. Третьего дня, не смотря на указ государев, сей человек в кружале требовал хмельного. Шесть стрельцов насилу его угомонили войлочной дубинкой, да по приказу воеводы свели в поруб. Так тот, ирод, выломал два венца, и был таков. Посланных на поиски людишек, беглец связал и бросил на погосте, наказав боле его не искать, так как худа он никому не делал. А что в кружале буянил, так то, дескать, не со зла, а от незнания. Сказал и ушел в сторону Москвы, о чем и сообщаю, как ты Борис Феодорович и наказывал. А боле новостей никаких нет. Слуга государев, Онфим».

Илья дернул головой, и кистень просвистел мимо уха. Парень ушел в перекат, и возникнув прямо перед ошалевшим от такой прыти разбойником, от души зарядил ему прямой в челюсть. Мелькнули перед носом изгвазданные в грязи лапти, и атаман, на глазах всей ватаги, рухнул наземь, подняв вокруг себя небольшой фонтан грязной осенней жижи, что на Руси считается дорожным покрытием. Под возмущенный рев пяти крепких мужиков, Илья взвился в воздух, и пошел молотить татей ногами и руками, изображая сумасшедшую мельницу. Через минуту, вся ватага лежала мордами в грязь, а Илья, методично обшарил невезучих разбойников, и собрал все, что могло представлять хоть какой-то интерес в плане возможного обмена на еду и кров. А затем, двинулся вперед по московскому тракту. В руке у Ильи позвякивала неплохая, хоть и запущенная сабля, а карманы приятно оттягивало некоторое количество серебра, и даже десяток тяжелых золотых монет.

Государь принимал ближних воевод в Яшмовой палате, и главе посольского приказа пришлось провести некоторое время в соседних покоях, в обществе старого знакомого – Романа Васильевича Бельского. После казни Малюты, Бельский несколько подрастерял вальяжность, и многими был забыт, но, как и Борис Федорович, по-прежнему оставался одним из тех, кто своим плечом, не мозоля никому глаза, подпирал молодого государя, и удерживал в ежовых рукавицах Стрелецкий и Тайных дел приказы, официальному главе которых, боярину Брюхатому, на восьмом десятке лет было куда ближе до неба, чем до приказной избы.

Сегодня, Бельский был зол и весел.

- Борис Федорович, здравствуй боярин! – Улыбнулся он главе Посольского приказа. – А я тут своих дармоедов распекаю. Уж погоди минуту.

С этими словами, Бельский повернулся к склонившим перед ним головы дьякам, и хорошенько выматерив, выгнал их из покоев.

- Ишь, шельмы! – Хмыкнул он, когда закрылась дверь.

- И за что ты их? – Поинтересовался Борис Федорович.

- Ха! А ты смотри, что удумали! – Бельский протянул боярину свиток, по ходу рассказывая, - Нынче, какой-то молодец, ватагу Федьки Рваного на Волоколамском тракте по кустам раскидал. О чем мне стрелецкий воевода тамошний и отписал. Посылал он своих людишек в погоню за беглым варнаком, а те, вместо молодца указанного, притащили Федьку с татями. Так пара моих дьячков, решила вид принять, мне доложивши, что это их усердием, душегубов изловили. Не ведали хитромордые, что у меня от воеводы письмо имеется. Так-то.

- Ну и ушлые у тебя дьячки, Роман Васильевич. – Покачал головой глава посольского приказа, и замер, поглаживая бородку. – Постой, ты сказал, на Волоколамском тракте?

- Ну да. – Кивнул Бельский, и прищурился, зная повадки главы Посольского приказа, – Э-э, боярин. Да тебе никак о сем известно?

- Ну уж нет. О твоих делах, друже, лучше не знать. А то и оглянуться не успеешь, как на дыбе окажешься. – Открестился Борис Федорович, но боярин Бельский и ухом не повел. Поняв, что старого приятеля не провести, боярин Борис рассказал о своих известиях с Волоколамска. Тут уж и Роман Васильевич задумался.

- Думаешь, то твой «в незнаемой одеже» шалил? – Наконец поинтересовался он. И задумался вслух. – Два венца с поруба вынес, погоню с коней ссадил, да связав, на Москву ушел... А знаешь, Борис Федорович, пожалуй, я с тобой соглашусь. Такой мог ватагу голыми руками раскидать. Опять же и воевода в письме поминал, что по Федькиным признаниям, человек, что их в грязи купал, в странных одеждах был. На них, дескать, ватага и позарилась... Надо бы за тем человечком проследить... Что скажешь, боярин думный?

- Прав ты, Роман Васильевич. Уж зело шустрый тот «не боярин и не смерд», коли и тебе и мне уж о нем доложили. Согласен. Только... Ты ж знаешь, я в Москве много людей не держу, некого поставить для пригляду за ним. Уж ты подсоби разумниками из своего приказа, а? – Согласно покивал боярин Годунов.

- Да какие разумники, о чем ты. Видел же только что, как мои дьячки дело справляют! Ну да ладно... Поглядим, что за птаха, этот малый. – Подмигнул Бельский, и в этот момент, в комнату заглянул дворцовый служка.

- Государь ждет.

Бояре одновременно кивнули, и поправив высокие горлатные шапки, пошли на прием к Иоанну Иоанновичу, мерно постукивая об пол резными посохами. А после приема, оба и думать забыли о шустром человечке, что шел от Ламского волока в Москву. Ныне у бояр нашлись иные заботы. Вернулся из Франции сын главы посольского приказа, Федор Борисович, отправленный в начале года в посольство ко двору Генрика Третьего. Семнадцатилетний боярин в сопровождении нескольких умудренных в европейских делах мужей, привез много новостей, и самой главной оказалось известие, о послах короля Французского, выехавших следом за ним, к московскому государю. Генрик Валуа решил поговорить с московитами о Польше, на которую те точили зубы, и время от времени не слабо покусывали...

Растревоженный Борис Федорович, обнявшись прямо перед очами Государя, с сыном, которого не видел почти год, отправился вместе с ним готовиться к приему французов. А князь и думный боярин Бельский, выслушав требования Иоанна Иоанновича, в основном сводившиеся к простому: «Если что, я тебя!», колобком скатился с Красного крыльца, и раздавая подзатыльники слугам и приказным, отправился в Стрелецкую избу, наводить шорох среди дьяков, дабы те не попустили никакого конфуза по приезду послов (вроде украденных золотых блохоловок, или ларцов с ароматными водами для отбивания отвратного запаха немытых тел европейцев, как уже бывало с англицкими послами).

Вся эта суета, позволила Илье беспрепятственно достичь Москвы. Увидев, что представляют собой улицы столицы, парень выматерился, и пошел искать лошадиного барышника, поскольку тонуть в этих грязевых ваннах ему совершенно не хотелось, а единственным приемлемым способом для «спасения утопающего» было перемещение по городу на лошади. Барышник был найден в кратчайший срок, и в Москву, Илья въехал на добротной кобылке степных кровей. Невысокая, непривередливая и выносливая, Сноль послушно довезла парня до постоялого двора, ни разу не уронив, чему Илья был до жути рад, поскольку в последний раз сидел на лошади года этак четыре назад, и было это в горах, на перевалах, где не понятно кто кого везет. То ли лошадь всадника, то ли наоборот.

Поев вчерашних щей, и закусив их пирогами с визигой, Илья впал в меланхолию. До Москвы он добрался, но что делать дальше, не представлял. Покосился на саблю. Идти на большую дорогу не хотелось, а к какому делу себя приложить, он не знал. Была б поблизости кузня, глядишь чего и получилось, но и в этом Илья сомневался, поскольку слишком многое из того, что для здешних кузнецов обычное дело, для него – темный лес. Взять хотя бы сырье. Если дома Илье нужна была сталь определенной вязкости, он просто заказывал ее, а местные, хоть и меряют сталь на глазок, так и варят ее сами! И кому здесь, спрашивается, нужен кузнец, не умеющий подобрать сплав для подковы или сошника? То-то.

Илья вздохнул, и пересчитав деньги оставшиеся после покупки лошади, оплаты жилья и стола, неопределенно хмыкнул. Как вариант, можно податься в стрельцы... но от этого воротит больше, чем от разбойного ремесла. Субординации Илюха наелся дома до мучнистой отрыжки, и возвращаться в армию желанием не горел... даже стрельцом в красном кафтане и с бердышем. Значит, будем придумывать что-то иное. Например, наняться телохранителем в купеческий обоз, благо подготовка позволяет. Нет, не пойдет. Так он в государевы люди не выбьется. Отвлекшись от мрачных мыслей, парень глянул на саблю, и вытащив ее из потертых ножен, гадливо сплюнул. Встреть он этих разбойничков еще раз, живо бы научил правильно репку чистить. Хорошо хоть ржи нет... Но уж изгваздан клинок в какой-то гадости по самое не хочу. Илья задумчиво покрутил саблю перед носом, и нахмурился. Метнулся на первый этаж гостиницы, и выпросив у хозяина ветошь, оселок и кое-какую мелочевку, вернулся в комнату, где сбросил со стола худой мешок, и принялся за приведение сабли в божеский вид. Через полчаса немалых усилий, уже никто не смог бы заявить, что это оружие годится лишь на лом. Илья встал, и повернув саблю к скудному свету, провел рукой по полотну клинка. Довольно слабо изогнутый, с небольшой елманью, и глубоким долом, он заворожил парня, золотистым отблеском струйчатого узора.

- Если это не булат, то я царица Савская. – Очумело качнул головой Илья, и принялся пристально изучать доставшийся ему клинок. – А грабителей тех, убить мало за такое обращение с оружием...

Илья на мгновение замер, и неожиданно весело ухмыльнулся. А почему бы и нет?

- Действительно, почему? – Вслух мурлыкнул он. Разбойничков по дорогам шалит немало. Если заняться малыми шайками типа недавних уродов, то можно неплохо подзаработать. Опасно? Ха! Не опасней чем голыми руками с медведем бороться, да и искать тогда никого не придется. Сами найдут, да в ножки поклонятся... Или на дыбу вздернут. Ну, уж последнего варианта, Илья постарается избежать. Ладно, поживем-увидим.

 

Глава 2.

Куда вас сударь, к черту, занесло...

Старый граф уже давненько отвык от дальних поездок. А уж таких как это путешествие, он и вовсе в жизни не совершал. И ведь последнему идиоту ясно, что смысла в этом посольстве к дикарям и схизматикам нет! А вот поди ж ты, нашептал кто-то Его Величеству... И де Фуа едет к варварам! Чертовы интриганы.

Граф де Фуа прибеднялся и ворчал по старой привычке, словно продолжал бессмысленный спор со своим королем, непременно желавшим, что бы посольство возглавил именно он.

Послу же было около сорока лет, и несмотря на то, что он не состоял ни в одной из существовавших при дворе партий, сковырнуть его с занимаемых постов было не реально. Поскольку ставил его на эти посты именно король Генрих, чьим неизменным покровительством, граф пользовался еще с того времени, когда Генрих Третий Валуа, волей Господа христианнейший король Франции, был всего лишь герцогом д’Анжу, а сам де Фуа еще не был графом.

Да и что касается посольства... Еще пятнадцать лет назад московиты действительно были дикими. Нельзя сказать, что они цивилизовались за столь короткий срок, но сейчас... Этот их новый царь круто начал свое правление. Не размениваясь на мелочи, оттяпал половину Великолитовского княжества, дал по загривку Речи Посполитой, и теперь облизывается на Крым. Никак не дает ему покоя парадное шествие татар к Москве, имевшее место при его батюшке, и остановленное им же, под самыми стенами столицы. И пускай бы царь намял этим дикарям холку, дело-то неплохое... Вот только издыхающее на глазах Великолитовское княжество было связано с Францией парой немаловажных договоров, а Речь Посполита, уже тридцать лет воспринималась французской короной как одна из провинций, пусть отдаленная, но своя. То есть, развив такую бурную деятельность, Иоанн посягнул на интересы Франции, а это уже нехорошо. Не по-соседски, можно сказать.

Размышления ушлого фаворита были прерваны самым что ни на есть пошлым образом. Перед первой каретой его поезда рухнуло дерево, и из кустов полезли какие-то вооруженные людишки. Охрана было, похваталась за пистоли, но отсыревший по промозглой погоде порох, взрываться отказывался наотрез, и это послужило причиной, по которой граф почти моментально лишился двух доезжачих и трех охранников. Следом зазвенели шпаги, перекрываемые звериным воем разбойников. Де Фуа чертыхнулся, и вылез из кареты с двумя «чертовыми флейтами» наперевес. Уж они-то его не подведут.

Грохот выстрелов раздавшийся в версте от того места, где Илья остановился на обед, заставил его бросить готовку. Он третий день искал лиходеев, что озоровали на рязанском тракте... И кажется, нашел. Парень смутно представлял, как он будет биться с тремя десятками татей, но это же не повод что бы отказываться от разведки? Тем более, что подобные шайки обычно сбиваются из более мелких, ради какого-то большого дела, а значит есть шанс дождаться пока они это дело выполнят, и разбить их когда разойдутся... Все эти меркантильные и несколько циничные мысли, вылетели у него из головы, едва раздались первые выстрелы со стороны тракта. И теперь, Илья бешеным лосем перся сквозь кустарник, торопясь к месту боя. Успел.

Картинка открывшаяся перед парнем была не то что бы безрадостная, но и оптимистичной десяток трупов на фоне сражающихся с разбойниками европейцев, не назовешь. Илья неаккуратно высунулся из-за дерева, и тут же чуть не схлопотал топором по голове. Дюжий мужик, заметивший парня, снова замахнулся, и Илья еле успел присесть. От дерева только щепки полетели.

- Тебе помочь? – Высунулся парень с другой стороны ствола.

- Чо? – Не понял тать, притормаживая топор, и тут же получил удар сабли в грудь.

- Я говорил, может тебе помочь дерево срубить? Да видно уже ни к чему. – Пояснил он трупу, и скользнул вперед.

Де Фуа скрежетал зубами от злости. Пистоли уже разряжены, а против дубин шпагами особо не помашешь. Разбойники все увереннее теснили французов куда-то к краю дороги. Слава богу, что почти все из посольства пока целы... Пока. Граф прекрасно понимал, что отсутствие трупов среди посольских, явление временное, да и то, в этом больше заслуга не фехтовального мастерства дворян, а верности и упрямства телохранителей, на три четверти состоящих из швейцарских ландскнехтов, всегда отрабатывающих свое золото от и до.

- Эй, помощь не нужна? – Раздался голос рядом с графом. Тот на мгновение скосил глаза на говорившего, не переставая держать перед собой стальной веер защиты, и кивнул.

- От и ладно. Сейчас мы им покажем, как в лес по грибы шастать! – Весельчак, только сейчас граф понял что, спрашивали его на русском, с каким-то лихим гиканьем устремился вперед, умудрившись почти тут же располовинить двух нападавших, а следом за ним перешли в атаку и посольские. Через пять минут все было кончено. Граф вонзил шпагу в горло последнего из разбойников, и тут же удостоился укоризненного взгляда от нежданного русского помощника.

- Что ж ты, твое сиятельство творишь, а? И кто ж мне теперь расскажет, где у них была казна схоронена? – Вздохнул Илья, наблюдая, как собеседник невозмутимо вытирает окровавленный клинок.

- Казна? – Нахмурился граф, переводя слова русского на родной язык. (Ну не зря же он у короля толмачем был, доводилось и с русскими купцами беседовать, и с польскими и чешскими, и... с кем только не приходилось). – А... грабленное! То пусть тебя не беспокоит. Ты помог нам спастись, я тебе благодарность. Да и что за сокровища есть у этих людей?

- По-русски ты здорово изъясняешься, твое сиятельство. – Усмехнулся Илья. – А вот жизни не знаешь. Здесь же не Франция, какая. У этих лиходеев семеро по лавкам не скачут. Да и сам посмотри, какая на них одежда справная. И вооружены неплохо. Не-ет. Казна у них есть, и не малая, только не видать мне ее, как своих ушей.

Заметив как хмыкнул дворянин при слове «Франция», Илья усмехнулся. Угадал, выходит.

- Могу я узнать имя, того кто не побоялся выступить против этих...? – На почти чистом русском спросил де Фуа, посматривая за тем как возятся подручные, пытаясь сдвинуть дерево перекрывшее тракт.

- Имя сестра, имя! – Под нос пробормотал Илья, но вслух ответил иначе, умудрившись даже изобразить некое подобие куртуазного поклона (Жаль, что шляпы под рукой нет). – Илья Находник, вольный воин.

- Э... шевалье? – Не понял де Фуа.

- Ну, пусть будет шевалье. – Кивнул парень.

- Это хорошо, мой друг. Позвольте представиться, граф Огюст де Фуа, виконт Жерве, владетель Блазиента, личный посол Его величества короля Генриха Французского. Вы не представляете, как я благодарен есть, за вашу помощь. Если только у вас возникнут какие-нибудь затруднения, располагайте мной. – С этими словами, граф, виконт и прочая и прочая... полез обниматься.

«Господин дю Валлон, де Брасье, де Пьерфон... Мать моя женщина, ты бы хоть помылся, мусье. Разит же, как от выгребной ямы!» - С тоской подумал Илья, нацепив на лицо самую великосветскую улыбку (ну, как он ее себе представлял).

Наконец все предварительные расшаркивания были завершены, дерево с дороги убрано, мертвые растащены по канавам, и посольский кортеж двинулся к Москве. Но, не проехав и мили, Илья убедил графа свернуть на узкую дорожку, приведшую к его полянке. (Далее речь французов будет излагаться без акцента, дабы не утомлять читателя).

- Странный обычай, Илья. У нас, если ночь застает в пути, рядом обязательно найдется если не постоялый двор, то уж деревушка, наверняка. – Заметил де Фуа, когда его люди разбили на полянке бивак.

- Знаешь, сиятельство, у нас на подобный случай имеются станции. Как раз в дневном переходе. Да только на Руси такие поезда как у тебя, редкость. Так что, то что для наших - дневной переход, для твоих карет – полтора. Вот и получается, как не будешь ехать, а под открытым небом все одно ночевать придется. А села... Здесь, от одного села до другого сотня верст может набраться. А между ними лишь вот такой лес. Так-то. – С этими словами, Илья подвесил над своим костерком небольшой котелок, и принялся с любопытством наблюдать за приготовлениями слуги графа, и по совместительству повара. Уставший народ потихоньку тоже что-то кашеварил, даже железные швейцарцы, наполнили котел каким-то густым варевом. А повар графа, все старательно что-то шинковал, нарезал, заправлял.

- А что ж слуга, еду-то твою не приправит ничем? Только посолил, да и то... – Поинтересовался у графа Илья.

- Приправы... В походе не до роскоши, Илья. Она только развращает. – Отмахнулся тот.

- А ну да... Конечно. – Покивал Илья, наблюдая, как слуга выставляет на небольшой складной стол, накрытый накрахмаленной скатертью, серебряные приборы (небольшой нож, и писк сезона – двузубая вилка), кубок для вина, и тарелки. Илья хмыкнул, глянул на свой закипевший котелок с похлебкой, и развязав тесьму на мешочке, высыпал в варево щепоть смеси соли с молотым перцем. Так что б граф не заметил, и не обвинил в развращенности и роскошестве.

На ночь, наученные горьким опытом, французы выставили сторожу. Угрюмые швейцарцы маячили в лунном свете как какие-то призраки, но вели себя тихо, а потому Илья спокойно уснул.

Утро началось для Находника с умывания в холодном по осеннему времени ручье, и переодевания в чистое исподнее, на что посольские смотрели с некоторым офигением.

- И надо было тебе морозиться, Илья? – Поинтересовался граф, когда кортеж тронулся в путь. (Он единственный сошелся с Ильей, остальные посольские, числом два десятка старались его не замечать, да Находник и не стремился к общению с ними).

- А как же? – Улыбнулся Илья. Моя одежда, только моя. И никакой иной живности кроме меня, в ней быть не должно. Да и от болезней всяких, если правильно закаляться, подобные процедуры очень хорошо помогают.

- Не верю, уж прости. Как холодное обливание может помочь от болезни? – Воскликнул граф. – От него ж только быстрее сляжешь!

- Это как с ядом, твое сиятельство. – Усмехнулся Илья. –Слышал же наверняка, как люди себя настолько к отравам приучают, что те их и вовсе не берут?

- Да, конечно. – Кивнул де Фуа. Он хоть и недолюбливал подобные вещи, предпочитая честную сталь, но и с «тихой смертью» был знаком не понаслышке. Матушка Екатерина о подобных способах решения проблем не забывает, недаром у нее в гербе пилюли.

- Так и тут. Понемногу закаляя тело холодной водой, в конце концов, придешь к тому, что сможешь на снегу без шубы спать. – Закончил свое объяснение Илья, и дав Сноль шенкеля, отъехал от кареты посла, недоумевая, к чему было толкать такую речугу о гигиене.

По просьбе Огюста, как разрешил Илье называть себя граф, Находник сопроводил посольство в Москву. Точнее, в пригород, так называемые Беседы в Хорошево, где, как выяснилось, останавливались все послы ожидающие аудиенции у Государя. Да здесь же Илья и застрял. Стрельцы, охранявшие небольшой посольский городок наотрез отказались выпускать Находника.

- Ты, боярин извини. Видим мы, что ты наш. Да приказ у нас. Ныне из городка никому ходу нет, дабы людишки московские по недоразумению, послам обиды не чинили. А ты ж с немчурой этой прибыл... – Басил старший наряда, перед недоумевающим Ильей. – Вон, коли надобность какая имеется, ты к дьяку приказному обратись... а то и к князю Бельскому, как он сюда нагрянет. Князь-то человек с понятием, нешто не разберется?

- Ну спасибо, стрелец. – Фыркнул Илья. (Еще бы к Государю обратиться посоветовал, хохмач). – Слышь, служивый, а кружала-то в городке имеются?

- А как же. – Заулыбался стрелец. – Вона, аккурат в третьем доме по правой стороне. Там и вывеска, и прочее. Все как указано... Правда работает каждый божий день. Ну нам-то все одно, ни в пост ни в будни туда ходу нет, а послы нехай головой с утра помаются, глядишь и разговор с ними у Иоанна Иоанновича полегче будет.

- Да ты, служивый - дипломат! – Расхохотался Илья, и махнув на прощание стрельцам рукой, устремился к кружалу.

 

Глава 3.

Приказ приказу, люпус эст...

Ох, и тяжек ты, посольский хлебушек. Борис Феодорович с трудом разогнул спину, скрючившуюся от долгого изучения депеш из разных стран и городов. Были здесь и донесения послов, оказавшихся волей Господа при дворах сильных мира сего, а рядом с ними соседствовали записки вагантов, на свой кошт отправленных Государем для обучения, в Европу. А чуть далее, у самого краешка стола громоздились послания купчин и нарочитых мужей, что хоть и числились по Посольскому приказу, да ни в одном посольстве в жизни не бывали, да и в Москве нечасто появлялись.

Но не эти свитки тревожили главу Посольского приказа. Виной его дурного настроения была короткая запись, сделанная старшиной стрелецкой стражи проверявшего историю о нападении на французское посольство. По записке старшины выходило, что во время стычки, французы порубали два десятка татей, потеряв при этом убитыми пятерых своих людей. От двадцати одного (а именно столько людей насчитывало французское посольство, когда их приняли на Рясском волоке гуртовщики) отнимаем пять, получаем шестнадцать... А в Беседы приехало семнадцать. Откуда взялся еще один?! И ладно бы был французом... Так нет же, и стрельцы из охраны посольского городка, и кабатчик, в один голос твердят, что этот лишний - «наш». А никаких «наших» во французском посольстве быть не должно! Ну и кто он тогда, подсыл? Чей? Откуда взялся?

Борис Феодорович встал из-за стола и выглянул в приоткрытое низкое оконце. На Москву уже опустились сумерки, и город потихоньку засыпал, постепенно погружаясь в тишину. Боярин с силой потер ладонями лицо, и вздохнул.

- Аникей! Вели возок подавать. – Громыхнул голос думного боярина по Посольской избе, и в ответ тут же раздался топот ног служки, ринувшегося исполнять приказание начальства. Борис Феодорович прислушался к удаляющемуся звуку шагов, и уже значительно тише, буркнул под нос, - Бельскому завтра же подкину этого «лишнего». Глядишь, придумает что толковое. Да и про того молодца что с Волоколамска в Москву шел, тож напомнить не мешает.

Так, определившись с планами на следующий день, боярин накинул тонкую кунью шубу, и хлопнув тяжелой дверью, двинулся к возку.

Утром следующего дня, богато украшенные возки под охраной дюжих стрельцов, въехали в ворота посольского городка в Беседах, и лихо промчавшись по улицам, остановились у большого, просторного терема, пожалованного Борису Феодоровичу еще прежним Государем. Не успел небольшой поезд остановиться, как из переднего возка выпрыгнул служка, и заломив шапку понесся к дому отведенному французам, сжимая в руке засургученный свиток с приглашением. Пока Аникейка бежал до посольского терема, из последнего возка выкатился кругленький, веселый и пышущий здоровьем князь Бельский. Сладко потянулся, любуясь солнечным деньком подаренным Хорсом («Прости, Господи.» - мысленно перекрестился Роман Васильевич), и принялся осматриваться. Здесь ему еще бывать не доводилось, хотя докладов об услышанном и увиденном в этих палатах, написанных верными, хоть и незнаемыми им лично людьми, у главы приказа Тайных дел было в достатке.

Борис Феодорович усмехнулся, наблюдая, с какой жадностью осматривается его старинный друг. С каким любопытством поглядывает на шныряющих тут и там дворовых. Небось, своих послухов приметить пытается. Ну-ну. У боярина Бориса на это два лета ушло, а он вишь, с налету решил. Чем бы дитя не тешилось... Глава посольского приказа, взглянул на тридцатисемилетнее «дите» с густой курчавой бородкой, и непроизвольно фыркнул.

Прошло меньше минуты, и с крыльца спустился седой Тороп, управитель беседский. Чинно, как и положено, поклонился боярам, мигнул двум дворовым девкам, и те тут же поднесли гостям-хозяевам корцы с квасом. Неугомонный Бельский, опустошив сосуд с шипучим, крепким питьем, крякнул, и ухмыльнувшись, впился в губы девки, поднесшей угощение. Та на мгновение зарделась, а через секунду, следуя тихому приказу Торопа, исчезла вместе с подругой где-то за пристройками.

- Ох, плачет по тебе владычный острог, Роман Васильевич. – Деланно грустно вздохнул боярин Борис.

- Брешешь, боярин. Не он по мне, а я по нему. Ништо... Дай время и с ним разберемся. – Чуть нахмурившись, махнул рукой Бельский, и последовал за другом. Острог патриарха, иначе церковная тюрьма, давно не давала главе приказа Тайных дел покоя. Прежний Государь подмял под себя все судопроизводство, но никому и в голову не пришло, официально запрещать святым отцам вершить правосудие. А вот когда на стол сел Иоанн Иоаннович, долгогривые засуетились... да видать поздно. Сам Государь пока не вмешивался, но похоже и он видел, что к церковным судам возвращаться нельзя. Ну а раз их судов не будет, то на кой монасям тюрьмы?! Ни к чему они им. Разве что в кельи переделать... А какая славная тюрьма у владыки, м-м!

Вот и болела душа у Бельского, как под идею светского правосудия, оттяпать у патриарха его острог. А то в своих-то казематах и не повернуться уж... С этими мыслями Роман Васильевич не заметил, как оказался за столом, накрытым расторопными служками боярина Бориса.

И потекла мирная беседа, щедро сдобренная тонкими фряжскими винами и легкими закусками. А там наступило и время чего посущественней. Служки вынесли небольшого осетра (на полпуда), свиной бок с гречневой кашей, пару жирных уток, соленья и огромное количество всех и всяческих пирогов и пирожков с самой разнообразной начинкой. Под эту еду вино пить, только смеяться. Опытный Тороп, мигом доставил из погреба стоялого меда, и полуштоф зелена вина. Под хорошую беседу, бояре тихонько приговорили все это великолепие, и перешли к чаю.

Ну а уж после чая, сыто отдуваясь, Роман Васильевич изволил отправиться почивать. Дождавшись пока приятель скроется в светелке, боярин Борис велел только что явившемуся Аникейке, сыскать спутника графа де Фуа, да предупредить, чтоб тот спрятался дня на два. Дескать, Бельский со стрельцами не просто так приехал...

- Да не таись особо. – Напутствовал паренька боярин. Увидев недоуменные глазенки служки, вздохнул. Борис Феодорович сильно надеялся выковать из этого хитроватого подростка, достойного помощника, а потому, вместо того, что бы просто рявкнуть, что бы тот пошевеливался, принялся растолковывать свою задумку. – Вот посмотри, Аникей. Прибыл с посольством непонятный человек. Вроде наш, а кто таков не ясно. Знаем лишь, что саблей машет на диво, да к французскому послу на раз подольстился. Коли боярин Бельский его к себе приберет, считай, не видать нам того воя, как своих ушей. А это не дело. Уж больно интересен. Да и пригодиться где-нито может. Значит что? Надо его привязать. Вот ты сбегаешь к нему, подробно обскажешь, зачем Таинец приехал... Он тебе уж благодарен будет. А ежели ты уговоришь воя на моем дворе спрятаться, так и вовсе славно. Тут уж он не отвертится.

- А ну как он тать шатучий, коим и благодарность-то и неведома? – Пискнул Аникей.

- Нет, шалишь. Коли кто благодарности не ведает, то и в чужую драку не полезет. А этот? И выгоды ж ему в том никакой. Так что, благодарен он будет, уж не сомневайся. – Усмехнулся боярин. – Дале... Приведешь его сюда. А на следующий день, я его вроде как найду. Там и глянем, что за птица. А ежели к нашим делам годен, то и привязки надежней, чем спасение от ката, нету. Понял ли?

- Понял, батюшка. Как есть, все исполню. – Закивал Аникейка, и нахлобучив шапку, выбежал из терема, на поиски указанного человека.

Борису Феодоровичу было жаль надувать старого друга Бельского, но... Чуял глава посольского приказа, что пригодится ему хваткий человек, быстрый на разговор и на драку. А в том, что спутник графа, именно таков, и сомневаться не приходится... Вот ежели он не подойдет, так можно будет и отдать смутьяна Роману свет Васильевичу, тот еще и спасибо скажет, что отловили. А что сразу не отдали... Так он, ирод, в старом колодце схоронился, да почитай три дня там и просидел. Как нашли, так и привели, уж не серчай боярин. Так-то.

Ох и умен боярин Борис, ох и хитер... Да все равно с человечком загадочным, промашка вышла. Уж прошел ужин с послом, служки, по фрязинскому обычаю, десерт подали, а весточки от Аникейки все нет и нет. Поговорили с графом за бокалом вина о разном, а во дворе тишина... Не пришел лис в курятник. Ну так и пропади ты пропадом! Пущай тебе Бельский Роман Васильевич, дружок мой драгоценный, косточки выламывает, да веничком огненным бока охаживает.

С такими мыслями, Борис Феодорович попрощался с де Фуа, и отправился почивать, наказав служке обязательно его разбудить, как только стрельцы лиходея на двор доставят.

А и здесь все не слава богу. Проснулся боярин только поутру, не разбудили дворовые. Разленились щучьи дети. Правда, как боярин узнал от того же Аникейки, что князь со стрельцами в ночи пустыми вернулись, призадумался.

- Аникей. Ну-тко, перескажи ответ, с коим ты ко мне вчера вернулся. – Потребовал боярин, едва Аникейка вошел в ложницу.

Помощник ответил.

- На днях, значит. Ай лис, ай да удалец... – Покачал головой боярин, и весело ухмыльнувшись, отпустил Аникея, продолжая бормотать себе под нос. – Рубль супротив копейки ставлю, что заявится он, как только Роман свет Васильевич в Москву отправится. Вот только где ж он все это время прятаться будет? Беседы невелики, и с полсотни дворов не наберется. А вокруг заборол, да валы, и стрельцы на страже... Ну-ну. Поглядим-посмотрим, что ты за птица такая, да как летаешь-бегаешь.

Решив так, Борис Феодрович оделся и двинулся в церковь.

За завтраком, князь Бельский был мрачен. Вокруг глаз его появились синие круги, белки украсились кровяной сеточкой, да и вообще, при взгляде на Тайнеца, создавалось впечатление, что все умерли.

- О чем печалишься, Роман Васильевич? – Поинтересовался глава посольского приказа, прекрасно представляя, из-за чего, вернее, из-за кого, его приятель пребывает в таком угрюмом виде.

- Да человечек этот, спаситель графов... Как сквозь землю провалился. В полдень еще видели его у кружала, а опосля обеда, ни одна сволочь уже не зрела... И ведь не покидал он Беседы, то наверняка известно. А куда делся неясно. Мы вчера, чуть не все дворы облазили, даже посол этот французский в терем к себе пустил... да все без толку. Утек, ирод.

Выговорившись, Роман Васильевич, невзирая на раннее время, засадил лафитник калганной, наскоро зажевал зелье кренделем, и тяжко вздохнув, поднялся из-за стола.

- Уж извини Борис Феодорович, но пожалуй, поеду я. Делать мне здесь более нечего, так что коли появится этот прощелыга, решай сам что с ним делать... Ежели что худое о нем проведаешь, отдай стрельцам, ну а нет... И бес с ним, хитрецом окаянным.

- Ну что ж, удерживать тебя, Роман Васильевич, я не стану. Ведомо мне, что дел у тебя в Москве невпроворот. Езжай с богом, да домочадцам своим, от меня поклон передавай.

Простучали по двору копыта, скрипнул возок. Вот и уехал князь по делам своим спешным, да тайным...

Борис Феодорович уж было собрался затворить окошко, да что-то его зацепило. Присмотрелся, да охнул. Стоит посередь двора, парень молодой в дорогой одеже, головой вертит, любопытно ему, как государевы ближники живут. Стоит, смотрит, да эфесом сабли поигрывает. А из-за уха еще один торчит... Ишь ты какой! Неужто, не солгал лис? Кошка со двора, и мышка в дом?

- Эй кто там! Аникейка! Проводи гостя в трапезную. – Ухмыльнулся боярин, и пошел навстречу человеку, коего Бельский так и не смог поймать.

- Ну... Так что же все-таки привело тебя в мой дом, Илья? – Поинтересовался Борис Феодорович на втором часу беседы.

- Да вот, решил к тебе наняться, боярин. – Улыбнулся во все тридцать два зуба Находник.

- О как! С чего бы это? – Покачал головой глава посольского приказа.

- Так ведь иначе ж не отвяжешься. – Откровенно ответил Илья, прихлебывая мед. От такой наглости, у Аникея прислуживавшего за столом, чуть глаза на лоб не полезли.

- Ну... ты мог бы сбежать. – Предложил боярин Борис.

- Да сбежать и сейчас не проблема. Только куда? – Пожал плечами собеседник. – В Сибирь разве что, так это скучно. А недалеко бежать, значит всю жизнь бегать... Муторно.

- Верно мыслишь... Да только, какой мне от тебя прок?

- Ты ж меня искал, не я тебя. А раз так, значит есть какая-то идея? Ну а как товар имеется, то почему бы и не договориться о цене?

- Уболтал, черт языкастый. Беру. – Расхохотался боярин Борис.

- Вот и ладненько... – Хмыкнул Илья. – Только, ты своему служке скажи, что б в следующий раз не пытался мне в питье всякую гадость подсовывать.

- Аникейка! – Окликнул стушевавшегося помощника боярин.

- Да я ничего, господине. Богом клянусь! – Залопотал тот. – Тож в кружале было, когда я его нашел, да и не подсыпал я ничего, подумал только.

- Ты что же, мысли чужие зришь? – Обернулся боярин к Илье, и во взгляде Бориса Федоровича не было ничего кроме любопытства. Ни малейшей искорки страха, что внушают попы своему стаду, перед колдовством.

- Окстись, боярин. – Возмущенно произнес Илья, и демонстративно перекрестился. – Просто, он так на мою кружку пялился, да перстенек на пальце крутил, что тут и умом скорбный догадается.

- Ну Аникей... Мало я тебя порол. – Покачал головой Борис Федоровича.

- Да я ж даже не сделал ничо, батюшка-боярин! – Протянул тот.

- Бьют вора не за то, что украл, а за то, что попался. – Важно произнес Илья.

- Слыхал, что разумный человек говорит? – Усмехнулся боярин. – Ведь прав он. Не за то батагов отведаешь, что усыпить его пытался, а за то, что намеренья сего скрыть не смог.

- Пощади, Борис Федорович! – Рухнул на колени Аникей.

- Вставай. Что, Находник, простим отрока? – Цепко глянул на Илью боярин.

- То тебе решать, Борис Федорович. Твоя власть, твое право. – Открестился Илья, понимая, что боярин устраивает ему очередную проверку на предмет понимания субординации. Но все же добавил, - а будь моя воля, я б его простил. Отрок же еще. Но это, коли тебе мои думки интересны.

- Ну-ну. – Покивал глава посольского приказа. – На том и порешим. Ступай, Аникей, да помолись ныне за спасителя своего. А ты Илья, слушай меня внимательно...