Увидев, с каким спокойствием Ветров воспринял процедуру досмотра, я был удивлён, но… решил придержать вопросы при себе до удобного случая, который представился, лишь когда туринские патрульные покинули борт "Резвого", даже для виду не поинтересовавшись содержимым двух ящиков покоящихся в каюте.

Шлюп вздрогнул и отстыковавшийся патрульный "каботажник" отвалил в сторону. Вот он появился в обзоре и, описав широкую дугу, скрылся из виду.

— Им что, в самом деле нет никакого дела до нашего груза? — Спросил я, когда "Резвый" лёг на прежний курс.

— Ни малейшего. — Кивнув, ответил Святослав Георгиевич. — Шлюп частный, не торговый, проверять личные вещи экипажа патруль может только в исключительных случаях, а контрабанда, это забота портовых властей. Вот, если бы мы планировали посадку в Турине, тогда да, патрульные непременно поинтересовались бы нашими ящиками.

— Тогда, зачем вообще был нужен этот досмотр? — О, это Хельга решила проявить любопытство.

— Формальная проверка документов. — Пожал плечами Ветров. — Мало ли? Вдруг у нас на борту какие‑нибудь головорезы притаились?

Хельга бросила на меня короткий взгляд, но я предпочёл его не заметить. Уж кем — кем, а головорезом я себя не считаю ни в малейшей степени.

Разговор утих словно сам собой. Тихо гудели нагнетатели над головами, чуть слышно щёлкал высотометр, когда "Резвый" менял высоту в погоне за попутным ветром, да время от времени трещал радиотелеграф, требуя внимания нашего капитана. Это проплывавшие внизу порты требовали обозначить себя.

Следующий патруль заинтересовался нами, когда солнце уже начало клониться к горизонту, а на востоке замерцала странная искра, словно блёстка.

Миланские патрульные оказались такими же болтливыми, как и туринские. Вся разница была лишь в цвете "шкур", да языке. Если на туринцах были синие… "скафандры" с золотистыми наплечниками, то миланцы предпочли белые "шкуры", на наплечниках которых намалёваны красные кресты. А ещё, в отличие от своих собратьев из Савойского герцогства, миланцы говорили только по — итальянски, что, впрочем, не стало для Ветрова проблемой.

И опять то же самое. Патрульные прошлись по шлюпу, мельком оглядели каюты и салон, бегло просмотрели документы и откланялись. А мы продолжили свой путь.

Так заинтересовавшая меня блестящая искра, оказалась Высокой Фиоренцей. Огромная полусфера выросла перед нами, когда земля уже окунулась в ночь. Отблески садящегося солнца огнём сверкали на гигантских гранях ажурного купола, опирающегося на вакуумную "подушку"… диаметров в десяток километров. КАК? Как они смогли построить что‑то подобное на высоте в добрых шесть миль над землёй?!

И вопрос второй… как мы туда заберёмся? Шлюп не предназначен для полётов на такой высоте.

— Ломаешь голову над тем, как мы туда попадём, а? — Словно прочитав мои мысли, усмехнулся Ветров. Я заторможено кивнул, не отводя взгляда от вздымающейся впереди громады парящего города. Святослав Георгиевич повернулся к Хельге. Та тоже во все глаза смотрела на открывшееся перед нами зрелище, напрочь забыв про любимые карты. — Ну, а что скажет наш штурман? Есть идеи, как нам забросить шлюп на шесть миль и не превратить его при этом в груду падающего на землю хлама?

— Я… м — м-м… — Дочь Завидича перевела взгляд с парящего города перед нами, на Ветрова, потом на меня и… пожала плечами. — Не знаю. Такому нас не учили.

— Молодёжь. — С непередаваемыми интонациями, протянул Святослав Георгиевич и, усмехнувшись, кивнул в сторону ящика со спасбаллонами. — Советую одеться потеплее, а потом цепляйте "дыхалки" и… по местам.

Услышав приказ Ветрова, медлить нельзя, это я узнал на собственном опыте. Тонны чищенной картошки тому свидетели. Да и Хельга, кажется, неплохо знакома с замашками второго помощника капитана, а потому, с места мы сорвались одновременно и уже через минуту вернулись в рубку, утеплённые, словно полярники на Северном полюсе. Хм… Хельга успела одеться за минуту? Где‑то что‑то сдохло, и оно явно было очень крупным!

Ветров окинул нас взглядом, и удовлетворённо кивнул.

— Удачно мы подошли, как раз к вечерней остановке. Кирилл, ложимся в дрейф. Следи за высотой. А я пойду, тоже накину что‑нибудь потеплее. Про "дыхалки" не забудьте…

С этими словами, Святослав Георгиевич перешагнул через комингс и исчез в переходе.

— Кирилл, что он задумал? — Повернулась ко мне Хельга.

— Хм?

— Пожалуйста… скажи, что задумал Ветров. — Правильно поняла моё хмыканье наш штурман.

— Если я правильно понимаю, то он хочет отключить гермозащиту, уменьшив таким образом отток энергии от рунескриптов купола. — Ответил я на её вежливый вопрос.

— Правильно. Но не только. — Заговорил вернувшийся в рубку Ветров. — Мы отключим вообще все рунные системы, за исключением тех, что необходимы для управления шлюпом. Кстати, холодильный ларь и водоснабжение я уже отключил. Так что, если у кого есть желание посетить гальюн, сочувствую. Придётся потерпеть до швартовки. Кирилл, отключай вспомогательные и дублирующие. Оставляй минимум. Анемометр, высотометр… Охлаждение нагнетателей выключай, вендирект туда же… освещение в минус… управление огнём тоже.

Гермозащита отключилась, и мы это сразу ощутили. В рубку ворвалось гудение нагнетателей, свист ветра… и сквозняк. Хельга побледнела. Кажется, до неё только сейчас дошло, насколько опасной может оказаться грядущая швартовка. Да мне и самому стало не по себе.

— Хм, ничего не забыли? — Ветров окинул взглядом на три четверти погасшую приборную панель, покрутил головой и, заметив небольшой ящик термоса, в котором хранился кофе и горячие бутерброды, выключил и его. — Вот теперь, точно всё. Ну что, смертнички, покатаемся?

Хельга что‑то невнятно пискнула и упала в кресло. И на что мы подписались, а?! Я перевёл взгляд с девушки на Ветрова и нервно сглотнул. Тот ухмыльнулся.

— Что застыл, помощник? Доклад давай.

— А — а… да. — Я тряхнул головой, приходя в рабочее состояние. — Кхм. Высота тридцать шесть с половиной, скорость восемь узлов, снос — два к штирборту. Крен — ноль, дифферент — ноль.

— Малый вперёд, Кирилл. — Довольно кивнул Ветров, резво отбил какую‑то радиограмму и утвердился у штурвала. Шлюп начал набирать ход.

Спустя полчаса, когда в рубке уже стало ощутимо прохладно, мы оказались почти под самим городом, и в этот момент Святослав Георгиевич, напомнив о "дыхалках", отдал приказ на набор высоты.

— Стоп машина. Фиксируй положение, Кирилл. — Отрывисто скомандовал Ветров. — Начинаем подъём. Кирилл, пять щелчков, не больше. И держи вертикаль.

— Принято. Вертикаль, пять щелчков в минуту. — Я кивнул, одновременно перекидывая тумблеры. Сопла нагнетателей послушно развернулись и принялись толкать шлюп вверх со скоростью полкабельтова в минуту, те самые пять щелчков. Ветров щёлкнул тумблером, и на приборной панели перед ним засветилось зеркало верхнего обзора. Зеркало, в прямом смысле этого слова. На его стеклянную крышку, украшенную паутиной прицельного маркера, по желанию оператора проецируется картинка с любого из перископов, нижнего или верхнего. Такое же зеркало есть и на моём посту, на всякий случай. Но в данный момент, мне оно не нужно, только отвлекать будет.

— Кирилл, не зевай! Уходим из створа. — Я спохватился от резкого окрика Святослава Георгиевича и взялся за двойные рукояти управления "вспомогачами" — корректирующими нагнетателями. Вообще‑то, они используются довольно редко, но иногда без них просто не обойтись. Шлюп, конечно, не "кит" и даже не каботажная "селёдка", но парусность у него порядочная, и точный вертикальный спуск или подъём без "вспомогачей" не обеспечить.

— Есть контроль, Святослав Георгиевич.

— Наконец‑то. Лево — два. Стоп. Кормовые — один. Стоп. Есть створ. Фиксируй.

Щелчок кнопки, и вертикальные и горизонтальные риски, пересекающие серый овал изображающий купол шлюпа за стеклом вертикального курсора, обнулились и замерли, чтобы тут же снова попытаться разбежаться в стороны. Не выйдет. Зафиксированные в горизонтали, послушные моим приказам, "вспомогачи" не дадут уклониться "Резвому" с заданного курса.