От Иль-де-Франс, с приветом.

Покинув посольство, я высвистал экипаж и, устроившись в коляске, приказал править в гостиницу. Выплюнув на ладонь темные шарики пилюль, столь любезно предоставленных послом и, полюбовавшись на еле заметную радужную пленку, сотворенную мною вокруг них, довольно хмыкнул. Приеду в гостиницу, первым делом разберусь с этим «рекальством»…

На определение сути этих двух горошин, у меня ушел весь остаток дня и вечер. И результат, честно говоря, заставил восхищенно покачать головой. Пилюли, на поверку, оказались весьма интересным артефактом. В отличие от тех же, знакомых мне по работе «говорунов», они были химически неактивны. Строго говоря, эти шарики и пилюлями-то не являлись. Просто, пара капель воды с определенным наговором на временный стазис, медленно разрушающимся при соприкосновении с другой жидкостью и… вот второй наговор был куда интереснее. Вода, действительно, способна воспринимать определенную информацию, в частности, она очень хорошо взаимодействует с ореолами, то бишь, аурами и не менее хорошо держит эмоции, так вот второй наговор, весьма сложный, кстати говоря, обеспечивал съем эмоционального фона у человека, с которым взаимодействуют эти капельки, а вторая его часть, по принципу подобия транслирует эмоции и их отголоски… как нетрудно догадаться, на другую пару капель. Интересно было бы взглянуть на наговоры той, второй пары, хотя принцип ясен и без того. «Пилюли-приемники» обеспечивают передачу всей полученной информации реципиенту. Вот так-то, фактически, посол использовал довольно замудренный способ, чтобы узнать мое эмоциональное состояние во время нашего разговора. И я ничуть не сомневаюсь, что он провел за разбором моих ощущений не меньше времени, чем я за изучением «пилюль». К чему такие сложности? Ну, во-первых, он не маг, а во-вторых, и это самое интересное, если я могу ощущать чужой эмоциональный фон только до тех пор, пока моя «жертва» не закроется, то для вот этих капелек воды не существует никакой преграды. Закрывайся, не закрывайся, «снимут» все, что чувствовал за последние два-три часа и тут же предадут на приемник, в режиме реального времени. Ничуть не сомневаюсь, что у посла найдется и средство для записи полученных сведений, и какой-нибудь магический аналог диктофона, и он, наверняка, уже не раз и не два прослушал запись, сопоставляя ее со «снимком» эмоций… Ну-ну… флаг в руки. В нашей беседе я не соврал ни на грош, так что, можно заранее быть уверенным, что этот хитровымудренный полиграф я прошел.

Но Бернсторф, хорош… Монстр, а не человек. Самое страшное сочетание, воин и дипломат в одном флаконе. Своего рода, совершенное оружие.

Я тряхнул головой, отгоняя устало ворочающиеся и постоянно забредающие куда-то не туда, мысли и, потерев красные от усталости и долгой работы глаза, отправился на боковую. Проходя мимо журнального столика в гостиной, бросил на него довольный взгляд. Там, на самом верху целого вороха газет и документов, лежал распотрошенный конверт со всеми необходимыми подорожными, видом на жительство и даже личным автографом короля Кристиана. Сразу видно, мой «компаньон» всерьез нацелен на долгое и плодотворное сотрудничество… раз уж смог выбить такую бумагу у своего сюзерена. Вот и славно, вот и замечательно.

Я зевнул и, поймав себя на мысли, что стою у журнального столика и с идиотской улыбкой гляжу на конверт, чертыхнувшись, устремился в спальню. Правда, уснуть без наговора, смог только после того, как еще раз перечитал совсем другое письмо. Куда более важное для меня.

А утром, порадовавшись еще одному солнечному дню, я собрался было отправиться на вокзал за билетами, когда в номер постучал бессменный Генрих. Открыв ему дверь, я посторонился, пропуская тележку с не заказанным мною завтраком, а увидев протянутый мне пареньком прямоугольник желтой плотной бумаги, невольно покачал головой. Билет до Инсбрука в купе первого класса варшавского поезда, это, конечно, здорово. Но вообще, создается впечатление, что меня стараются как можно быстрее выпихнуть из столицы Острейха.

— Что-то произошло? — Поинтересовался я у Генриха, на что тот, лишь вперил в меня ясный взгляд невиннейших серых глаз.

— О чем вы, герр Старицкий? Я выполнил ваше вчерашнее указание касательно покупки билета и доставки завтрака в номер. Я что-то напутал? — «Удивился» паренек.

Представив, что на завтрак я мог получить бульон из кусочков нарезанного билета, а остальные блюда, Генрих через полгорода прикатил на своей тележке в кассу вокзала, ухмыльнулся. Бред какой…

— Нет-нет, все в порядке. Спасибо, Генрих. Ты молодец. — Покачал я головой и, вручив мальчишке крону, выпроводил за дверь.

Инсбрук… Инсбрук встретил меня пронизывающим насквозь ветром и рваными клочьями облаков несущихся по небу. Так что, добравшись до дома, где Грег встретил меня давно привычным: «Добрый день, мессир», я отдал ему приказ готовиться к отъезду, а сам поспешил с уютом устроиться у камина в кабинете. Бокал горячего буша пришелся как раз кстати, и я сам не заметил, как задремал.

Разбудило меня тактичное покашливание дворецкого.

— Виталий Родионович, второй час ночи… — Тихо проговорил он. Я сонно кивнул и, скинув с коленей шерстяной плед, которым, очевидно, Грег меня укрыл, пока я спал, поднялся с кресла.

— Да, спасибо, что разбудил. Завтра будет суетный день, и сон сидя явно не пойдет на пользу. — Я потянулся и, глянув на лежащий на столе саквояж, улыбнулся.

— Прошу прощения за вопрос, но я хотел бы уточнить, насколько долгая поездка нам предстоит. — Поинтересовался дворецкий.

— Переезд, Грег. Мы отправляемся в Нордвик Дан. — Я хмыкнул. Лицо дворецкого осталось неподвижным, а вот в эмоциях прямо-таки шторм! Уверен, если бы не его воспитание, я бы сейчас услышал вопль лося во время гона: Опять?! — Так что, готовь багаж. Дом оставим на нашего садовника…

— Как скажете, мессир. — Дворецкий кивнул и, резко сменил тему. — Ваша постель готова.

— Благодарю. Покойной ночи, Грег.

— Покойной ночи, мессир.

А на следующий день в доме пошла такая суета, что я заперся в своем кабинете и старался, как можно реже из него выходить. Тем более, что у меня и дела нашлись подходящие. А именно подумать над временными рамками, отводимыми для каждого этапа устройства производства и дальнейших действий в Нордвик Дан… Когда же планы были составлены, и я обнаружил, что мне банально нечем заняться, а суета в доме не прекращается, я плюнул на все и, просмотрев очередную пачку приглашений, ежедневно пополняемую дворецким из приходящей корреспонденции, выдернул первое попавшееся на сегодняшний день. К счастью, это оказался не прием, а так называемый малый вечер в доме управителя Хофбургского замка. А это значит… карты.

Я человек не азартный, но раз в год могу заглянуть в игорный дом, пощекотать нервы на высоких ставках. А в последний раз я был в казино, года два назад… В общем, застрял я в гостях у герра Штальберга почти до утра, так что пришлось воспользоваться любезностью хозяина этого затянувшегося вечера, и отправиться домой в его экипаже. Остальные участники игры остались отсыпаться у управителя…

А на следующий день, пришла очередная корреспонденция от Оттона Магнусовича, и я вновь зарылся в бумаги, не обращая внимания на царящий в доме бедлам. Главное, что кормят вовремя и кофейник всегда горячий, до остального мне и дела не было.

Так, в шуме и гаме прошло два дня, а утром третьего, в дверь нашего дома постучались незваные гости. Грегуар проводил их в гостиную и вызвал меня. Увидев двух человек в характерных мундирах здешней полиции, я волей-неволей вспомнил слова барона Сен-Симона…

— Господин Старицкий? — Стоящий чуть впереди, полицейский явно в более высоком звании, чем его спутник, уставился на меня «суровым» взглядом. Однако, с ходу быка за рога? Помнится, был уже подобный наглый тип в моей жизни, лет эдак с дюжину тому назад, тоже полицейский, кстати, руянский. Сгинул, бедняга…

— Грегуар, ты говорил, о гостях, где они? — Обернулся я к дворецкому. Тот явно не ожидал такого поворота, но игру понял и моментально ее подхватил.

— Вот, эти господа желали вас видеть, ваше сиятельство. — Ответил он. Я повернулся к «гостям» и, смерив их взглядом, пожал плечами.

— Чем обязан, господа?

— Господин Старицкий, у меня есть предписание…

— Грегуар, проводи этих людей, они явно пришли не по адресу. — Махнув рукой, безразлично проговорил я, шагая к выходу из гостиной.

— Непременно, в а ш е с и я т е л ь с т в о. — Только теперь напарник полицейского, молодой русоволосый парень, нахмурившись, вдруг тихонько охнул и тут же что-то зашептал в спину своему шефу.

— Простите, ваше сиятельство. — Вздрогнув, проговорил тот. — Я бы хотел просить вас, уделить нам некоторое время для беседы.

— Вот как? — Я замер на пороге и, переведя взгляд на Грега, попросил. — Будь добр, принеси нам кофий и шкатулку с курительными принадлежностями.

— Будет исполнено, мессир. — Кивнул дворецкий и исчез за дверью, ведущей на кухню.

Кто бы сомневался, что французский посол забудет тот факт, что ему пришлось самому идти ко мне в дом, тогда как его коллеге из Нордвик Дан было достаточно лишь прислать приглашение, и я сам сорвался на эту встречу, да еще и не в Инсбрукском консульстве, а в Вене!

Разговор с полицейскими чинами не затянулся надолго. Да, три дня назад, точнее, ночи, кто-то видел человека, похожего на меня рядом с домом, где был найден труп какого-то журналиста, пару раз отметившего в своих статьях «высокомерие русского изгнанника, считающего общество Инсбрука ниже своего достоинства»… Обвинения? Что вы?! Полиция просто обязана проверять все версии…

— Хорошо, я не буду убеждать вас в глупости подобного мотива для убийства. Это, цитируя убитого: «ниже моего достоинства», но дело не в этом. Видите ли, как минимум, пятеро уважаемых людей города могут подтвердить, что я не мог присутствовать на месте преступления… — Я развел руками.

— Вот как? — Полицейский отставил в сторону чашку кофия и, затянувшись предложенной турецкой папиросой, внимательно посмотрел на меня сквозь клубы плотного дыма. — А где же вы были, и кто эти уважаемые люди?

— С ними и был. Всю ночь напролет играли в этот новомодный заморский покер, у управителя Хофбурга. Собственно, в игре участвовали, он сам, бургомистр, его племянник и первый советник, глава инсбрукской ганзейской конторы и ваш покорный слуга.

— Хм, но ведь вы выходец из Руси и наверняка знаете толк в магии. Иллюзия, личина… — Вдруг подал голос прежде молчавший напарник полицейского.

— Молодой человек, сразу видно, что вы отличаетесь высокой нравственностью и не берете в руки это дьявольское искушение, под названием: карты и кости. И это похвально. — Я улыбнулся, а полицейский неожиданно смущенно покраснел.

— Ха. Правильно, ваше сиятельство. Иначе бы ты, Гельмут, знал, что во время серьезной игры, любое использование магии тут же определяется специальными артефактами. — Добавил свои пять копеек мой основной собеседник, и смерил своего подчиненного недовольным взглядом. — А это значит, будь там вместо князя кто-то другой под его личиной, иллюзия просто сползла во мгновение ока, стоило только притворщику оказаться за игровым столом. Извините, ваше сиятельство, это он не подумав, ляпнул.

— Ничего-ничего. — Я махнул рукой. — Столь высоконравственные люди, большая редкость в наше время, и думаю, эту юношескую поспешность в выводах ему можно простить, особенно, на первый раз.

— Уж будьте уверены, второго раза не будет. — Наградив парня многообещающим взглядом, кивнул полицейский, и вздохнул. — Но, как быть со свидетелем, ведь он уверенно указал именно на вас.

— Кхм… — Подал голос его подчиненный и, дождавшись разрешающего кивка от шефа, тихо проговорил. — Может быть, я повторюсь, но… что, если свидетель видел человека под личиной?

— И упорный. — Улыбнулся я.

— Самое интересное, что он вполне может быть прав. — Хмуро кивнул старший полицейский и, потеребив ус, поднялся с кресла. — Что ж, это вполне возможный вариант… Придется обратиться к магам… Ваше сиятельство, прошу прощения, что отняли ваше время. Сегодня к вечеру, вам пришлют допросные листы с записью нашей беседы. Подпишите их и можете отправить обратно с тем же нарочных. Более не смею отнимать вашего времени…

— Присылайте, подпишу. Но, если возникнут какие-то вопросы, то прошу учесть, что послезавтра я покидаю Инсбрук. — Кивнул я, в свою очередь, вставая с дивана.

— Вот как? — Полицейские переглянулись, и старший медленно кивнул. — Спасибо за предупреждение, будем иметь в виду.

Как всегда, вовремя появившийся в гостиной, Грег проводил задумавшихся полицейских к выходу и, вернувшись, доложил, что обед ждет меня в кабинете… Ну, неуютно мне одному в столовой. Неуютно…

 

Глава 2

Вид на жительство.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, откуда растут ноги в этой истории с зорким свидетелем, мучающимся от бессонницы. Естественно, никто и не думал реально натравить на меня полицию, но сам намек был достаточно прозрачным, а потому, буквально за день до отъезда, я написал официальное обращение во французское посольство в Вене, с просьбой предоставить мне вид на жительство в благословенной Иль-де-Франс и обещанием построить на землях Людовика Девятнадцатого, самое современное производство. Заодно, и перед Бернсторфом выставил себя понимающим человеком. Хотя, в действительности, этот самый вид мне был нужен не больше, чем собаке пятая нога… Но, почему бы и не сделать приятное людям, особенно, когда они столь настойчивы? Ха.

По моим прикидкам, собранные Грегом для переезда, вещи должны были занять не меньше половины багажного вагона, с его же точки зрения, он приготовил лишь самое необходимое.

Окинув взглядом гору чемоданов, загромоздивших еще недавно просторный холл дома, я вздохнул. Ну, вот не понимаю я, когда мы успели обзавестись таким количеством барахла! Не понимаю, и все тут. Но, взглянул на задумчиво черкающего в блокноте Грега и решил махнуть рукой на это безобразие. В конце концов, не мне же таскать все эти сумки…

Хм, мне почему-то казалось, что для доставки багажа на вокзал понадобится куда больше экипажей, а оказалось достаточно всего одного. Даже удивительно…

И вновь гудок поезда, клубы пара и характерный запах горящего угля, раскаленного железа, пропитки шпал и чего-то еще, почти неуловимого, но присутствующего, наверное, на всех железнодорожных вокзалах, во всех мирах.

Очередной, затянутый в безупречно аккуратный мундир, проводник в белых перчатках провожает нас с Грегом в купе и, извинившись, уходит на перрон встречать остальных пассажиров. Уже давно привычный, но от этого не ставший менее роскошным, интерьер купе почти не привлекает моего внимания. Разве что, отметил очень светлые обои песочного оттенка, с почти нечитаемым мелким рисунком. Несколько неожиданно. Обычно, заказчики от путейцев предпочитают более темные цвета в отделке купе, как менее маркие.

Оставив дворецкого разбирать дорожные чемоданы, я взглянул на циферблат «Брюнно» и, поняв, что до отхода поезда еще больше четверти часа, отправился на перрон, перекурить у специально установленной для этих целей, пепельницы, одной из доброй дюжины расставленных по всему перрону с таким расчетом, чтобы двери вагонов поезда приходились точно напротив них. Предусмотрительно…

Обед в вагоне-ресторане прошел тихо и спокойно. Соседей за моим столом не оказалось, но думаю, вечером, на ужине ситуация изменится. Зато, я смог поесть, не отвлекаясь на совершенно неинтересные мне беседы с попутчиками. А вот Грег, сидевший за столиком у входа, как и остальные присутствовавшие в вагоне слуги и компаньоны, в отличие от меня, уже нашел общий язык с некой молодой и довольно привлекательной барышней, кажется, горничной величественной старухи в черном, можно сказать, траурном платье, и огромной шляпе, полами которой, она то и дело грозила кого-нибудь задеть… или что-нибудь. Эта почтенная дама, сидевшая через два столика от меня, то и дело сурово сверкала глазами в сторону тихо смеющейся над шутками Грега девушки, и кривила и без того тонкие сухие губы в презрительной ухмылке. Бедная горничная, бабушка ее скушает после обеда, вместо десерта.

Вообще, не только обед, но и вся поездка, в целом, вышла удивительно размеренной и спокойной. В Шлезвиге мы сошли с поезда и, не теряя времени, Грег тут же отправился в здешний порт, за билетами на перелет в Роскилле. Ну а я, по уже устоявшейся привычке, наведался на телеграф.

В городе, где когда-то правил епископ, прозванный Роскилльским Волком, нас встретил седой как лунь старик с явно военной выправкой. Помощник барона Эстридсена, моего нового компаньона, был чопорен и немногословен. Поприветствовав нас на земле Двух Корон, он тут же распорядился доставить наш багаж в дом барона, и пригласил нас в экипаж, ждущий, чуть ли не у самого подножия причала. Однако, силен господин Эстридсен, если может себе позволить нарушать правила порта и разъезжать по его территории на собственной коляске…

Дорога до дома барона заняла немного времени, но за эти полчаса, вроде бы только что ярко сиявшее солнце, скрылось за набежавшими непонятно откуда тучами, и небо пролилось дождем. М-да уж, погода здесь, штука весьма непостоянная. Впрочем, ничего удивительного, эти выверты природы, есть единственная действительно постоянная вещь на Балтике… То есть, на Варяжском море.

Пока мы ехали по городу, я успел рассмотреть немного, но увиденное меня совсем не впечатлило. Крупнейший город острова Зееланд, оказался даже меньше того же Каменграда. Нет, я и прежде знал, что здесь проживает едва ли шесть тысяч человек, но… Одно дело знать теоретически, и совсем другое убедиться в этом знании на практике. Вот интересно, если губернский город, можно сказать, столица острова, таких размеров, то на что похож здешний Копенгаген, а?

— Сейчас, это всего лишь небольшой грузовой порт, связывающий Зееланд со Шведской маркой, ваше сиятельство. — Ответил на мой случайно заданный вслух вопрос, наш сопровождающий, назвавшийся Карлом.

— Вот как? И что, там совершенно ничего нет, кроме складов и причалов? — Удивился я.

— Есть небольшое поселение, но оно все, без исключения, состоит из работников порта и депо. — Пожал плечами Карл.

— Ясно… — Кивнул я и, покрутив головой, сменил тему. — Скажите, а барон живет за городом?

— Разумеется. Здесь слишком тесно, чтобы можно было жить с подобающим комфортом. — Проговорил сопровождающий. — Взгляните на дома. В старом городе, через который мы сейчас проезжаем, вы ни в одном доме, кроме ратуши и замка, не увидите более трех окон на этаже. Раньше было принято строить узкие и высокие дома, чтобы избежать налога на излишние окна.

— Налог на окна? — Не понял я. — А зачем?

— Выгода для городской казны. На месте одного дома в пять-шесть окон, можно построить два, если не три трехоконных дома и, соответственно, это даст три налога на владение, вместо одного. А налог на дополнительные окна был рассчитан таким образом, чтобы житель, пожелавший поразить соседей своим богатством и выстроивший дом в четыре окна, фактически платил удвоенный налог на владение. — Неожиданно разговорился Карл. — Конечно, сейчас, ситуация совершенно иная, и казна Роскилле давно не прибегает к подобным ухищрениям, но… такие вот старые дома пользуются спросом. Некоторые находят проживание в них романтичным, другие твердят о вековых традициях… Ну а более прагматичные строятся за городской стеной так, как им удобнее и без оглядок на принятые в городе правила.

— И полагаю, барон из таких… — Тихо заметил я.

— Именно, господин Эстридсен весьма практичный человек, любящий и ценящий комфорт. — Так гордо, словно это его личная заслуга, кивнул Карл. Впрочем, кто его знает, может, он какой-нибудь потомственный слуга дома Эстридсенов и лет эдак пятьдесят назад, тетешкал на руках моего компаньона… Правда, с другой стороны, он больше похож не на «дядьку», а на куркулистого прапорщика…

— Скажите, Карл, а чем вы занимаетесь на службе у барона? — Поинтересовался я.

— Я его советник по финансовым вопросам. — Последовал ответ.

— Так ведь это же замечательно! — Я растянул губы в улыбке. — Нам непременно нужно будет с вами поговорить о денежной стороне будущего производства.

— Сожалею, ваше сиятельство. — Огорченно развел руками Карл. — Но, я личный советник барона, а финансами будущего предприятия занимаются совсем другие люди. Впрочем, если вы не возражаете, я бы с удовольствием поприсутствовал на вашей встрече с ними. Это было бы небесполезно.

Хм, ну надо же, какое «разделение труда»… С другой стороны, ему же явно интересно, что и как будет твориться на заводе, но лезть в его управление, Карл совсем не горит желанием.

— Не имею никаких оснований отказать вам в такой малости, но в ответ… вы же поможете мне разобраться в здешней фискальной системе?

— Непременно, ваше сиятельство. — Кивнул Карл после недолгого, но видимо серьезного раздумья, и вдруг встрепенулся. — О! Подъезжаем.

Коляска миновала богато украшенные, кованые ворота и въехала на парковую аллею, в конце которой виднелось массивное здание особняка барона. Хм, а мой хольмградский дом был побольше…

Знакомство с моим будущим компаньоном длилось недолго, по местным меркам. Час до обеда, сам обед и двухчасовая деловая беседа после сытного, но чересчур уж рыбного на мой вкус, стола.

Чопорный, куда там Грегу с Карлом, сухопарый мужчина лет под пятьдесят, с крючковатым носом на тщательно выбритом лице, барон Эстридсен произвел на меня больше положительное впечатление. И если до встречи и беседы с ним, я полагал, что в пайщики нового завода он пошел по настоянию своего короля, то сидя в курительной комнате, после сытного обеда, с папиросой в одной руке и рюмкой арманьяка в другой, я слушал речь барона и все больше понимал, почему Бисмарк предостерегал меня насчет этого человека. Умен. Чертовски умен, и видит выгоду дела. Что ж, это не самый худший вариант для партнера. Инициативный дурак, вот кого я больше всего боялся увидеть в бароне Эстридсене. Такой, может порушить любые планы одним своим появлением…

— Герр Старицкий, я надеюсь, что с вашим появлением, дела пойдут быстрее. Сейчас уже почти закончены основные цеха, оборудование установлено… большей частью. Впрочем, вы и сами все скоро увидите. — Уже в самом конце нашей беседы, проговорил хозяин дома.

— Надеюсь уже завтра я смогу осмотреть завод и приступить к работе. — Кивнул я. — Тем более, что выписанные мною мастера уже готовы выехать к месту работы для обучения здешних специалистов.

— Замечательно, просто замечательно. — Улыбнулся барон и поинтересовался. — И все они, с «Четверки Первых»?

— Разумеется. — Кивнул я.

— Это обнадеживает. Ваши специалисты действительно мастера своего дела… но, неужели они все согласились ехать в Нордвик Дан, несмотря на прохладные отношения между нашими странами?

— Большинство из них, обязаны мне своим благосостоянием. — Пожал я плечами. — А русские люди умеют быть благодарными.

— Не сомневаюсь… ничуть не сомневаюсь, герр Старицкий. — Медленно проговорил хозяин дома. — Но, разве их совсем не смущают возможные неприятности, наверняка обеспеченные им по возвращении?

— О… герр Эстридсен, здесь совершенно не о чем беспокоиться. Мои мастера, люди высочайшей квалификации, и поверьте, на их небольшую… подработку, скажем так, закроет глаза любой заводчик на Руси. Тем более, что по окончании работы в Нордвик Дан, они наверняка вернутся на прежнее место работы, где их, уж поверьте, примут с распростертыми объятиями.

— Но, русский царь… — Нахмурился барон.

— Злопамятен, но не мелочен. Этого качества, государь лишен начисто. — Отмахнулся я. — Так что, господа мастеровые находятся в полной безопасности. Его гнев им не грозит.

— Что ж, вам виднее. — После недолгого размышления, проговорил Эстридсен. — В таком случае, я предлагаю вам отдохнуть с дороги, а завтра мы вместе отправимся на завод. Для вас уже приготовлены покои, мой дворецкий вас проводит… и, князь, чувствуйте себя как дома.

— Благодарю за гостеприимство, барон. — Кивнул я. — Пожалуй, мне действительно стоит немного отдохнуть с дороги, а поисками подходящего дома можно будет заняться и после визита на строительство.

— О, но в этом нет совершенно никакой необходимости. — Замахал руками Эстридсен. — Мой дом достаточно велик и, к тому же, как только вы войдете в курс дела, он будет в полном вашем распоряжении.

— Вы хотите сказать, что собираетесь куда-то переехать?! — Изумился я.

— Нет-нет. — Усмехнулся барон. — Просто, Его Величество король Кристиан уже несколько раз интересовался, когда я, наконец, вернусь из дарованного им отпуска для устроения личных дел, и приступлю к своим обязанностям… А терпение у нашего монарха отнюдь не безгранично. Так что, как бы я не хотел провести больше времени на заводе, увы… Дела зовут меня в Осло.

— Понимаю, но право, это слишком щедрое предложение… — Вздохнул я. — К тому же, прожив некоторое время в Инсбруке с полным штатом прислуги, я понял, что мне претит постоянная суета в доме… Так что, теперь у меня есть одно желание, снять небольшой дом в тихом спокойном месте…

— Понимаю, князь… — Помолчав, согласился Эстридсен, и вдруг улыбнулся, — а знаете, я ведь могу помочь с этой задумкой, и вам не придется отказываться от моего гостеприимства.

— Вот как?

— Именно, именно. За прудом, на той стороне парка у меня есть небольшой домик. Как раз то, что вам нужно. Тихо, уютно и спокойно. После шума и грохота на заводе, идеальное место для отдыха.

И ведь уговорил, черт языкастый… Да, я и не особо сильно отнекивался, понимаю же, что без внимания и присмотра, барон меня не оставит. По крайней мере, в первое время… Так почему бы и не облегчить жизнь его соглядатаям?

Но первую ночь в Роскилле, я все-таки провел в приготовленных покоях усадьбы.

 

Глава 3

Соулу в круге.

Барон уехал в столицу через неделю после нашей первой встречи. За это время, я успел ознакомиться не только с самим заводом, но и с построенными для будущих рабочих домами, похожими на некую помесь казармы с таунхаусом, и со складами, уже забитыми поставленными из Руси комплектующими. Ну да, производство начнется с отверточной сборки, поскольку, во-первых, иначе ничего толкового не выйдет, здесь пока нет нужного уровня производства, ни тем более ее культуры, так что, пусть уж сначала здешние рабочие научатся правильно гайки крутить… ну, а во-вторых, признаюсь честно, я совсем не горю желанием заниматься налаживанием производства тех же двигателей в Нордвик Дан. Повторять ту же историю по второму кругу? Ну его на фиг… В крайнем случае, если перекроют кислород, продам лицензию кому-нибудь из здешних дельцов, пускай возятся.

Но, в бочке меда хороших новостей, не обошлось и без ложки дегтя. Помощники Эстридсена, оказались совершенно безынициативными людьми. Стоило случиться малейшей заминке, не укладывающейся в их инструкции, как эти господа застывали на месте сусликами, после чего, с жалобным блеянием бежали к начальству. А работы, само собой, тут же останавливались. Тьфу ты. Да один пример с бочками машинного масла чего стоил? Прислали из Хольмграда рецептуру, одно из предприятий недоброй памяти герцога Гогенштауфена приняло продукт в разработку и вскоре поставило в Роскилле первую партию ГСМ. Вот только, Зееланд, все-таки остров, и огромное количество товаров, включая и некоторые продукты питания, идут сюда с материка. В общем, где-то при переброске наших бочек из вагонов на корабль, или при разгрузке в порту, возникла путаница, и наш завод вместо десяти тонн ГСМ получил замечательнейшее оливковое масло… Думаете, получивший информацию об этом эксцессе управляющий складами принялся решать проблему? Как бы не так. Он з а п и с а л с я на прием к управляющему завода, и уже там возмущенно вывалил на того «все шо накипело»… через три дня после происшествия. А в тот момент, до открытия завода и запуска станков оставалось чуть больше недели. Нет, если бы не возня с размещением приехавших-таки трехсот рабочих с Руси, возможно, управляющий и принял бы своего подчиненного в тот же день, когда произошло это недоразумение с маслом… но, зачем, вообще, нужно было устраивать эту канитель, если у начальника скалдов достаточно своих полномочий? Собственно, он и нужен для того, чтобы решать проблемы с материалами, запчастями и поставками, а вовсе не для того, чтобы блюсти их сохранность. Этим, пусть сторожа занимаются.

— А учет? Я же должен быть уверен, что мои подчиненные не напортачили в книгах. А это значит, ежедневные проверки наличия материалов и деталей на складе, сверка с журналами учета, по количеству и номенклатуре… — Возмутился тот, когда я высказал ему в лицо, что именно думаю о его выкрутасах.

— Это значит, только одно, господин Роттнер, что вы несостоятельны в роли начальника. — Рыкнул я. Ну достали меня здесь педантичные идиоты, ставящие делопроизводство выше реальной работы.

— Кха… как?! — Побледнел хозяин складов.

— Вот так. Если начальник вынужден проверять работу набранных им же подчиненных, значит это никудышный начальник. Ваша задача, организовать дело так, чтобы складское хозяйство можно было принять за механизм моих «Брюнно» — качественный, точный и безотказный, как лом!

— Но… — Начал было Роттнер и… заткнулся, напоровшись на холодный взгляд управляющего, в кабинете которого, собственно, и происходил этот разговор.

— Извольте решить эту проблему, господин начальник склада. — Процедил хозяин кабинета, вручая Роттнеру его же собственную служебную записку с жалобой на перевозчиков. Тот схватил бумагу толстыми, поросшими белесыми волосками пальцами и, попятившись задом, вывалился за дверь.

— Прошу простить меня, ваше сиятельство, за этого болвана. — Вздохнул управляющий, едва за начальником складов закрылась дверь.

— Я-то прощу но, до первого повтора. — Хмыкнул в ответ и, заинтересовано взглянув на собеседника, спросил. — Вы же видите, что он идиот, почему же…

— К сожалению, не я принимал на работу господина Роттнера. — С деланно печальным вздохом, управляющий развел руками.

— Ах, вот оно что… — Протянул я. — Боитесь ставить палки в колеса протеже моего компаньона?

— Я ведь, всего лишь наемный работник, пусть и на довольно высокой должности. — Уже искренне, пояснил хозяин кабинета.

— Что ж… Понимаю, и прошу предоставить мне список всех сотрудников нанятых непосредственно господином бароном. Обещание, есть обещание. Так что, если в результате очередной глупости какого-нибудь протеже, под угрозой окажется работоспособность завода, вашей подписи на приказе об увольнении не будет. Обещаю. А уж с бароном Эстридсеном, я как-нибудь договорюсь.

Честное слово, надо было видеть облегчение на лице управляющего, когда он понял, что именно я ему предложил. Ха! Да с таким рвением, уже через неделю после начала работы, на заводе не окажется ни одного ставленника Эстридсена, кроме самого директора.

Чему он так радовался? Так, после одной грязной историей с кражей его изобретения, чуть ли не с чертежного стола, господин Бенц крайне отрицательно относится ко всякого рода «подглядывальщикам»… Не сомневаюсь, что среди мотивов Эстридсена, которыми он руководствовался при утверждении выходца из Рейха на должность управляющего, была и надежда, что сей изобретатель, ожегшись на собственном «молоке», при работе на нашем заводе, будет старательно дуть на воду и рьяно возьмется за охранные мероприятия… а вот того, что новоявленный директор больше опасается не чужих, а своих, господин барон не учел, или просто не посчитал важным… тоже возможно.

Торжественное открытие завода состоялось аккурат в первый день зимы. Кого здесь только не было, на небольшом пятачке перед первой проходной собралось, наверное, полгорода. Вот не думал, что там может поместиться такое количество народу. Тем не менее… В праздничной обстановке, мы с Эстридсеном, ради такого случая сбежавшим от своего короля, правда всего на неделю, по его собственному признанию, вручили бургомистру золоченые ножницы, которыми тот, под рванувший в небо туш, и перерезал красивую сине-желтую ленточку. Тут же, звуки труб заглушил мощный заводской гудок, и толпа гостей и работников повалила через турникеты проходной. Надо сказать, процесс этот, несколько затянулся. Уж больно много было желающих взглянуть на производство. А что вы хотите, городок маленький, новостей и того меньше. А городские сплетни давно набили оскомину. И тут, такое событие!

Конечно, никаких экскурсий по заводу мы не устраивали, мастера лишь провели гостей по дорожкам меж цехами, и вернули к заводоуправлению, в здании которого, на первом этаже, прямо в зале для собраний поставили столы. И, разумеется, сюда попали далеко не все гости, а лишь приглашенные, хотя попытки пробраться к ломившимся от еды столам, что называется «на дурака», предпринимались, не без того…

Как бы то ни было, а в зале собралось больше тысячи человек. И если кое-какие бюргеры еще воротили носы от соседства с мастеровыми, то среди инженеров, как приглашенных с верфи и депо, так и взятых на завод, в обучение к двум приехавшим специалистам из Хольмграда, ни о какой спеси и речи не было. Датские розмыслы, пусть не сразу, но оценили знания русских мастеров и благополучно позабыли о разнице в социальном статусе… А вот местные рабочие, которым еще предстояло освоить все тонкости правильного гайкокрутства и болтовертства, оказались несколько не у дел. Впрочем, на столах было достаточно алкоголя, чтобы и они не чувствовали себя лишними на этом празднике жизни. А уж за тем, чтобы спиртное перемещалось со столов в глотки, проследили те русские мастера, что не пожелали хвастать своими знаниями перед нордвикскими инженерами.

По-настоящему, завод заработал только на следующий день. Цеха наполнились лязгом и грохотом, ровным воем работающих от накопителей двигателей питающих станки, и прочим «рабочим» шумом.

— Виталий Родионыч! — Знакомый голос окликнул меня, когда я уже был на выходе из цеха.

— Да, Сварт? — Я дождался, пока старший мастер догонит меня, и только после этого шагнул за порог цеха, приглашая старого знакомого следовать за мной. Разговаривать в помещении, где беспрерывно грохочет пресс, выколачивая детали корпусов для будущих авто, удовольствие невеликое. И голос сорвешь, а все одно и половины не услышишь.

— Ну вот, теперь, слушаю тебя внимательно. — Остановившись у пожарного щита, рядом с которым, работники уже успели поставить огромную чашку-пепельницу, я повернулся к мастеру.

— Тут это, у общества вопрос возник… — Чуть помявшись, протянул Сварт, подкручивая седой ус.

— Ну… не тяни. Мне, вон, еще вашим начальникам разнос устроить надо… — Я по-дружески ткнул мастера кулаком в плечо, и тот, наконец, заговорил.

— В общем, дело-то, с одной стороны, пустяковое, а с другой… негоже как-то, без этого.

— А теперь, то же самое, только по-русски. — Вздохнул я.

— Ох, да… Я, про эмблему. Вот, на хольмградских-то машинах-то, крест в круге имеется, а здесь?

— Хм. Забыл. Представляешь… совсем из головы вылетело. — Охнул я. Потом немного подумал и, махнул рукой. — Круги штампуйте такие же, благо там матрица имеется, а вот с крестом… исхитритесь вместо креста какую-нибудь загогулину изобразить?

— А что, можно… — Потерев подбородок, степенно кивнул Сварт. — И переделать легче, да и данам этим в радость будет, все ж их руны…

— Не понял. — Я недоуменно взглянул на мастера, тот ответил мне таким же взглядом, но почти тут же до него дошел смысл моего замечания.

— Так ведь, загогулина эта — зиг, в старшем Футарке ее еще соулу именуют. — Пояснил Сварт, и тут же пустился в разглагольствования о рунах, их видах и значениях. Честно говоря, не очень-то я понял, что там к чему, да и время поджимало, поэтому на третьей минуте я прервал мастера.

— Вот как… Ладно, в масть. Делайте. Еще вопросы?

— Когда? — Помявшись, выдохнул Сварт, но в ответ, я лишь покачал головой.

— Все в свое время. А пока, за работу, а то, кажется мне, что у вас там дел невпроворот.

Сварт пожал плечами, потом к чему-то прислушался и, негромко выругавшись, устремился в цех.

— Ваша правда, Виталий Родионыч, точно эти оболтусы мне сейчас пресс загадят! — Рявкнул он на ходу, скрываясь за воротами цеха.

Проводив взглядом Сварта, я хмыкнул и, развернувшись, двинулся по своим делам. Я ведь нисколько не обманывал мастера, в заводоуправлении меня ждал целый начальственный отряд. Прямо-таки, изнывают в предвкушении разноса, ага.

Первый автомобиль, выехавший из ворот нашего завода, отправился прямиком в порт. Там, копию «Консула-III», получившую в Нордвик Дан имя «Корона», погрузят на корабль, перевяжут ленточкой и отправят в Осло, где его ждет не дождется Его Величество, король Нордвик Дан, Кристиан Четвертый. И случилось это знаменательное событие, лишь в начале весны. Как раз подоспели к дню Тезоименитства, и барон Эстридсен, по этому поводу, сиял как только что отчеканенная марка.

Нет, были авто собранные и раньше, но все они до поры заперты в отдельном гараже. Почему? Потому, что их собирали русские мастера, при помощи своих нордвикских учеников и, по договоренности с бароном, эти машины, впоследствии, пойдут на подарки нужным людям, а в продажу будут поступать исключительно те автомобили, что собраны руками местных работников… Вот, такой вот странный выверт. Впрочем, мне он был на руку, так что, я только поддержал решение Эстридсена.

А в конце апреля, в дверь моего домика постучался уже знакомый «почтальон». Я почти не сомневался, что он сумел пройти через все имение барона, ни разу не попавшись на глаза многочисленной обслуге, но все же… все же… Учитывая письмо, что, как я рассчитывал, он привез, попадаться в руки здешних «зеленых мундиров» почтальону было не то что нежелательно, противопоказано. А в том, что среди слуг Эстридсена затесалась пара-тройка коллег Телепнева и Толстоватого, я ни на секунду не сомневался. К счастью, «почтальон», как всегда, оказался на высоте. Более того, он пришел так, что даже Грег не увидел.

В очередной раз провалив попытку напоить вестника кофием, я сердечно с ним попрощался и, проводив до двери, чуть ли не бегом отправился в небольшую комнату, исполнявшую в этом доме роль кабинета и библиотеки, одновременно. Вскрыв удивительно объемную, но не тяжелую посылку, я бегло просмотрел ровные затейливые строки приложенного к ней письма и, вздохнув, опустился в кресло. Потом опомнился, вскочил и, спрятав сверток в своей спальне, укрыв его довольно мощной связкой ментальных конструктов, отправился на завод.

Сварт, как всегда, торчал у пресса. Правда, если еще месяц назад, он при этом, больше напоминал коршуна следящего за цыплятами, то теперь, просто отдыхал, наблюдая за работой нордвикских рабочих, да поправлял мелкие огрехи.

— Сварт! — Я коснулся плеча мастера и, когда он обернулся, поманил за собой, к выходу из цеха.

— Доброго дня, Виталий Родионыч. — Поздоровался он, когда мы отошли подальше от пресса.

— Доброго, доброго, Сварт. — Кивнул я. — Через три дня, начнется.

Мастер сначала непонимающе нахмурился, но в следующий миг, на его лицо выполз предвкушающий, хищный оскал. Жаль, что нордвикские ученички, его не видели, глядишь, мигом науку освоили бы… М-да.

 

Глава 4

Только раз, только для вас.

Я долго ломал голову над тем, как обеспечить наличие в Роскилле необходимое количество техники. Да, собственно, и не я один… И если поначалу, мы рассчитывали на продукцию предприятия, то после простого подсчета и сравнения с предполагаемой мощностью производства, стало понятно, что нужное количество техники завод наклепает, разве что к концу второго года работы, и то если будет оставлять на складах все произведенное. Пришлось думать… и много. Но результат того стоил. Правда, идея была несколько безумной, но, собственно, господин Бухвостов вообще отличается некой оригинальностью мышления… Так вот, за основу, вместо автомобилей, он предложил взять уже вовсю раскатывавшие тогда по каменградской верфи, тележки на «воздушном ходу»… И тут же встал ребром вопрос их маскировки. Ну, не пропустят их на таможне, это как пить дать, запрещены подобные вещи к ввозу в Европу. Да и светить на заводе подобные вещицы, до поры до времени, не след. Совсем, не след.

Решение было элегантным, честное слово, и того же авторства… сумасшедшего, н-да. Но поверьте, коробка-трансформер, это действительно безумная идея… Итак, берем накопитель из предназначенных для установки в авто, что будут производиться в Нордвик Дан. Он упакован в коробку размерами метр на метр на метр. Вот она-то и послужит платформой. А что? На внешние поверхности кладется металлическая проволочная вязь, проводящая конструкт, отвечающий за изменение давления. И закрашиваем эту роскошь черным непрозрачным лаком, чтобы не было видно затейливых проволочных завитушек. В центре нижней плоскости коробки и так имеется гнездо для накопителя, чтоб не болтался по всему контейнеру во время транспортировки, так что, расположить в посадочном гнезде энерговод, идущий по внутренней стороне одной из стенок к крышке коробки, труда не составит. Там же, на крышке разместится система управляющих и преобразующих конструктов. Аллес. Теперь, достаточно разложить коробку эдаким «крестом» так, чтобы крышка, прикрепленная к одной из стенок контейнера, образовала вертикальную стойку, после раскладки которой, бывший замок, запиравший коробку с накопителем, превращается в крепление для приборной панели от авто, с гнездом для рулевого колеса. И все. Был контейнер для транспортировки накопителей, и превратился в платформу, способную увезти до четырех человек. Правда, без особого комфорта… Лишь водитель этого низко летящего агрегата имеет возможность управлять им, сидя на «бочонке» автомобильного накопителя. Пассажирам же, придется довольствоваться ездой стоя, или сидя прямо на полуметровых вершин «креста». В общем, изящное и вполне удобоваримое решение. А для того, чтобы не возбуждать подозрений у таможенников, установим на накопителях блокиратор, чтобы не дай бог, придуманный агрегат не включился от тряски…

Эту ночь жители Роскилле запомнят надолго. Едва часы на ратуше пробили полночь, как к патрулирующим территорию завода охранникам одновременно метнулись размытые тени, и незадачливые дозорные дружно попадали наземь, мгновенно оказавшись в объятиях Морфея. Еще несколько минут и, тени добрались до ворот склада накопителей. Все это было проделано в полной тишине и так дружно, словно странные гости долго и упорно тренировались. Впрочем, а кто сказал, что это было не так?

Вот, в очередной раз скрипнули двери склада, и оттуда потянулась длинная вереница бесшумно скользящих над землей, крестообразных платформ, на каждой из которых расположилось по три-четыре человека. Хорошая вещь, эта самая прикладная философия.

Сотня легких платформ, на огромной скорости вылетела из ворота завода одним роем, и понеслась к городу, чтобы, рассыпавшись по улицам, развезти по важнейшим точкам солдат в странном, невиданном здесь обмундировании. Впрочем, было бы кому смотреть… Роскилле, типичный европейский городок, жизнь в котором замирает с заходом солнца, так что в полночь встретить на улице можно разве что припозднившегося гуляку, или пробирающегося к любовнице бюргера, шалеющего от одного только осознания, что он посмел устроить такой разврат… Но если бы среди гипотетических зевак, нашелся человек хоть раз летавший на транспортном дирижабле, он бы мог уверенно заявить, что странные вооруженные до зубов люди на летающих крестах, все как один были наряжены в высотные костюмы. Изрядно измененные, но узнаваемые.

Оказалось, нет ничего проще, чем тремя сотнями отборных вояк блокировать город, в котором проживает от силы шесть тысяч человек, нет ни одного военного, и всего двадцать человек полицейских, дежурящих ночью в участках… Две банковские конторы, ратуша и почтовая станция были захвачены во мгновение ока. Их немного численную охрану заперли в одном банке, а дежуривших полицейских в хранилище другого. И все без единого выстрела, между прочим…

— Отдыхавших от дежурства и офицеров, взяли прямо на домах. Единственный, кто оказал хоть какое-то сопротивление, был бургомистр… Точнее, жена евонная. — Докладывавший Сварт Митрич непроизвольно потер щеку. — Визжала, как резаная, пока мы ее супруга из-под кровати доставали.

— Хм, еще бы, вы ведь, небось, ей редкий ночной визит мужа сорвали. — Хмыкнул я, и пластуны весело оскалились, несмотря на то, что в эмоциях у них царил полный раздрай. Ну да, привыкшие к вечному немирью в Румынии, они небось рассчитывали на городские бои, или хотя бы перестрелки с решившими поиграть в партизан полицейских, а здесь… кроме одной пощечины Сварту, никаких покушений на жизнь и здоровье бравых пластунов… точнее, бывших пластунов. Ныне, это первая, вторая и третья роты Первого Каменградского воздушно-десантного полка.

— Виталий Родио… — Просочившийся в дверь кабинета из служебной части дома, Грегуар замер столбиком, увидав окруживших меня людей в высотных костюмах, с перекинутыми через сгиб локтя шлемами, сверкающими темными линзами окуляров, да еще и вооруженных странными тупорылыми карабинами, почему-то, с двумя пистолетным рукоятями. Обведя шалым взором нашу веселящуюся компанию, дворецкий попытался что-то сказать, но голос его сорвался на этакий фальцет. Грег поперхнулся и отчаянно заперхал. Наконец, он справился с собой и, глубоко вздохнув, заговорил, стараясь не обращаться внимания на любопытные взгляды десантников. — Мессир, осмелюсь спросить… что происходит, мессир?

— Ничего особенного, Грег. Совершенно ничего особенного. Я беру власть над своим островом. — Пожал я плечами и, указав рукой на людей Мстиславского, пояснил. — При посильной помощи этих славных людей, разумеется.

— Остров? Вы имеете в виду Зееланд? — Честное слово, таки ошарашенным, я Грега еще не видел. По-моему, на него даже второе обличье кузнеца-волхва, такого впечатления не произвело.

— Разумеется, у меня же нет других владений. — Пожал я плечами.

— Но… но ведь остров очень велик, разве нет? — Спросил Грег.

— Конечно, у меня довольно большая страна. — Невозмутимо согласился я.

— Тогда, мессир, вы уверены, что вам хватит… эм-м, трехсот русских наемников для такой операции. Я ведь не ошибаюсь, эти люди, те самые мастера из Хольмграда? — Медленно проговорил дворецкий.

— Вот, господа. Взгляните. Отличный образец настоящего профессионала. Даже в такой ситуации, он старается получить максимум информации. — Я улыбнулся, обращаясь к десантникам, трое из которых, тут же взяли Грега под плотный контроль.

— Мессир? — Дворецкий недоуменно приподнял бровь. Он даже умудрился почти идеально удержать в узде свои эмоции, но моторика выдала его с головой. Грегуар Даву вздрогнул и чуть подался назад.

— О, ничего-ничего, Грег. Это я так, о своем… — Отмахнулся я. Естественно, не убедил, но дергаться дворецкий не стал. — Но неужели ты думаешь, что я всерьез рассчитываю на захват острова всего с тремя сотнями людей? Это лестно, право слово. Такая вера в мое могущество, елей для самолюбия.

Судя по реакции Грегуара, он это лестью совсем не считал.

— Хм. — В ответ, дворецкий только плечами пожал.

— Впрочем, все гораздо проще. В тот миг, когда Сварт со своими людьми занял Роскилле, ушкуйники с Руяна вошли на рейды всех без исключения, портов. Благо, их всего шесть штук. А дабы не возникло недопонимания, с воздуха их поддержали дирижабли каменградского производства, и десант…

* * *

Жители Корсёра пребывали в ужасе. В полночь их разбудил грохот канонады и взрывы в порту. Горели склады, рвались боеприпасы приготовленные для каперов, а сами корабли отчаянно дымя, разваливались и шли ко дну, время от времени озаряя каменистые осыпи берега ярчайшими вспышками от взрывов не опустошенных, как следовало бы по портовым правилам, крюйт-камер. В результате этого фейерверка, над Корсёрнор было светло, как днем, но… никто не мог понять, откуда ведется обстрел, ни одного вражеского корабля в пределах видимости. Бьют переметом от пролива? Но и там никого… Тягостное недоумение было развеяно моментально, стоило из облаков вынырнуть огромным тушам дирижаблей. Странных дирижаблей с откинутыми аппарелями в кормовой части, из которых горохом сыпались темные и пока неразличимые, даже в отсветах гигантского пожара, точки. Бомбы!

Но нет, бомбардировка уже закончилась, да и не могут выбрасываемые с дирижаблей снаряды лавировать в воздухе, в отличие от все увеличивающихся точек, уже превратившихся в довольно компактные группы, уверенно скользящие по наклонной, постепенно увеличивающиеся до такой степени, что уже можно определить форму этих «умных» снарядов… Люди! Люди в высотных костюмах, вооруженные короткими карабинами, со странными зонтиками над головами, похожими на распластанные крылья летучей мыши, поразительно плавно опускались на брусчатку мостовых, уверенно блокируя доступ к порту и основным зданиям города. Они словно чуяли, где находится ратуша, банки и полицейские участки. Или знали…

Бегущие к своим умирающим кораблям команды каперов, уже у самой Портовой улицы вдруг замерли как вкопанные. Камень брусчатки перед первой толпой вспыхнул искрами рикошетов, раздался визг пуль и сдавленный мат раненых. Десяток затянутых в высотные костюмы бойцов, повел стволами своих скорострельных карабинов, в темных окулярах мелькнули отсветы все разгорающихся пожаров. Команда одного из каперов, пытавшаяся добраться до своего корабля угрожающе заворчала и качнулась вперед.

— Назад. Иначе будем стрелять на поражение. — Механический, бездушный голос, раздавшийся из-под маски стоящего чуть особняком десантника, заставил толпу замереть. Еще бы, если в руках его товарищей были, пусть и скорострельные, необычно выглядящие, но все-таки карабины, то сам заговоривший боец держал в руках нечто совершенно невообразимое. Эдакая ручная митральеза с добрым десятком вороненых стволов довольно крупного калибра, готовых выплюнуть смертоносный рой в любого, кто попытается нарушить приказ.

В толпе блеснула полировка щегольского барабанника, а в следующую секунду раздался негромкий хлопок, ничуть не похожий на выстрел, и попытавшийся оказать сопротвиление, пират повалился наземь с аккуратной дырочкой во лбу. Может быть, в другой ситуации, каперы и попытались бы одолеть супостата нахрапом, вот только они не были идиотами и прекрасно поняли, что им просто не дадут подойти вплотную. С такой огневой мощью и умением стрелять навскидку, это дохлый номер. Поэтому, когда от вооруженного митральезой бойца послышался следующий приказ, команда выполнила его без заминки.

— Лечь. Закрыть глаза. — Пролетевшая над толпой короткая очередь, убедила даже зло сверкающего глазами, упрямого как все побережные нордвикцы, боцмана. И он, с глухим ворчанием, лег прямо на сырую брусчатку, рядом с только что убитым капитаном. Боцман еще успел заметить, как в следующий миг, в его, распластавшуюся на мостовой, команду полетели отчаянно дымящие гранаты… и старый морской волк провалился в темноту.

На обезвреживание толпы ушло не больше минуты. Споро повязав сладко посапывающих пиратов, десантники вновь нацепили скинутые перед стычкой «крылья» и взмыли в воздух, теряясь в тенях высоких и узких домов и переулков. Зачистка города от каперов продолжалась… Конечно, не обошлось без перестрелок, но, в отличие от мирных жителей Зееланда, с каперами десантники не церемонились. Была возможность усыпить и связать? Хорошо. Не было, и в ход шло оружие. Были и потери с их стороны, но… перевес в огневой мощи, непривычная тактика, включающая атаки с воздуха и общая боевая подготовка сводили на нет любые попытки сопротивления. Десантники, неудержимой волной прокатились через весь город. Они не врывались в дома, за редким исключением, если оттуда вдруг открывался по ним огонь, зато старательно зачищали любые организованные группы, большей частью состоявшие из взбешенных пиратов, которых эта атака лишила единственного источника благоденствия — их кораблей.

И в результате стремительных уверенных действий десанта, к утру, маленький припортовый городок был «умиротворен». Жители носу не казали из домов, полиция была заперта в хранилище единственной банковской конторы, а проявившие благоразумие каперы отсыпались в камерах городской тюрьмы, где по соседству с ними, в таких же камерах, коротал время бывший персонал этого заведения. Вот только, никто из них, от последнего забулдыги, проспавшего эту ночь за решеткой в окраинном полицейском участке, и до трясущегося в автомобиле бургомистра, под охраной десантников катившего по направлению к Роскилле, никто даже не подозревал, что их родной Корсёр, не единственный город подвергшийся атаке, и сейчас, десантники князя Старицкого, при поддержке вставших на рейды руянских ушкуев, контролируют все шесть зееландских портов, бургомистров которых, также везут в Роскилле… для беседы с наконец-то вернувшимся хозяином этой земли.

 

Глава 5

Шпион, который мне надоел.

Грег, с каменным лицом выслушал рассказ о происходящем в данный момент в портах Зееланда, а когда я умолк, только тяжко вздохнул. К этому времени, от компании Сварта, в кабинете остались только двое солдат, контролировавших каждое движение дворецкого…

— Мессир, вы понимаете, что ни одна держава не позволит вам удержать этот остров в своих руках? — После недолгого молчания, проговорил, теперь уже наверняка бывший, дворецкий. — Учитывая ваши напряженные отношения с русским царем, он не станет вас поддерживать, а значит, вам не дождаться и помощи от Венда и Свеаланда. Европейские же державы не потерпят такого попрания законов и обычаев…

— Да вы присаживайтесь, господин Даву… — Я указал Грегуару на кресло у стола. — Поговорим по душам, раз уж у вас появилось такое желание. Вот вы сказали о законах и обычаях, но самое смешное, что здесь я, как раз, в своем праве. На моей земле обосновались шайки пиратов, своими действиями наносящие вред торговле и морскому сообщению в Варяжском море… И я, исчерпав веру в то, что арендовавшее мои земли государство Нордвик Дан, наконец, наведет порядок на острове, решил взять ответственность на себя.

— Пираты? — Задумчиво протянул Грег.

— Ну да, их еще почему-то каперами называют, но мне кажется, что уже очень скоро Нордвик Дан будет старательно открещиваться от факта, что их морское ведомство выдало такое количество патентов… и, через одного, признает их фальшивыми.

— А с чего вы взяли, что этот остров до сих пор принадлежит вам, мессир? — Прищурился бывший дворецкий.

— А кому? Договор аренды с Нордвик Дан составлен от имени моего предка, и до сих пор действует.

— Хм. Извините, но это чушь. Не пройдет и недели, как флот Двух Корон пересечет Большой Бельт и выбьет ваших наемников.

— Он, конечно, может попытаться, вот только высадка на Зееланде хоть одного действительного военного Нордвик Дан, будь то солдат или генерал, матрос или адмирал, приведет к безусловному, можно сказать, стопроцентно оправданному расторжению того самого договора аренды, поскольку, именно такое условие в нем и значится. И право слово, я считал бы такой поворот подарком небес.

— Что?! — Вот на этот раз, Грег не сдержал изумленного восклицания.

— Именно так, господин Даву. — Кивнул я. — Высадку иностранного войска на принадлежащую мне землю, я бы расценил как начало военных действий. После чего, попросил бы помощи у моего сюзерена и он, я уверен, мне не откажет. Собственно, к вашему сведению, вторая и третья броненосные эскадры находятся буквально в пяти часах хода от Зееланда.

— Подождите, но ваш сюзерен, он же…

— Именно, Грегуар. Именно. Его Величество Государь и Великий князь всея Руси, хоть и не одобряет военного способа решения, но в данной ситуации, он счел возможным использовать броненосцы для… «принуждения нарушителя договора к миру»… И, предвидя ваши возможные возражения, прошу, пожалуйста, не надо мне пенять использованием солдат русской армии и флота в этой операции. Все мои «войска» состоят из наемников и каперов…

— Так вы не в опале? — Выдавил из себя Грегуар. И чему их только учат в этой школе при дипломатической разведслужбе? Ну, никакого желания думать…

— Совершенно верно, Грег.

Даву сдавленно охнул, и я ощутил, как падают его эмоциональные щиты. Подозревая, что сейчас произойдет что-то очень нехорошее, в один момент прикрывшись хрустальной сферой, я метнулся вперед, прямо через стол, и обрушил кулак на затылок склонившего голову бывшего дворецкого. Тот покачнулся и, потеряв сознание, осел наземь. А над ним медленно рассеивались следы незаконченного конструкта, в котором, при должной сноровке можно было рассмотреть некоторые особенности, ясно говорящие о том, что недоделка принадлежит к разряду так называемых посмертных проклятий.

Я выпал из транса и обвел взглядом сконфуженных солдат.

— И чему вас там без меня учили, а? — Рыкнул на переминающихся с ноги на ногу охранников и, хотел было устроить им полноценный разнос, но не успел, так как за неплотно прикрытой дверью кабинета раздался оглушительный грохот и чьи-то неразборчивые причитания… на ридной мове бывшего дворецкого. Причем, голос был мужской, молодой и отчего-то показался знакомым. Догадка молнией мелькнула у меня в мозгу.

— Пропустите господина журналиста… Пусть побудет у нас летописцем, чай не каждый год острова у нордвикцев воюем!

Дверь отворилась и в комнату влетел взъерошенный, словно мокрый воробей, Жерар Верно.

— Ваше сиятельство! — Француз отвесил короткий поклон и, с любопытством оглядевшись, затараторил со скоростью разработанного Попандопуло пулемета. — Это поразительно! Это просто потрясающе… мой редактор будет в восторге…

— Господин Верно, остановитесь на минуту. — Выставив перед собой ладони, прервал я поток речи журналиста. Тот замер, глядя на меня так, словно я только что сделал ему самый лучший подарок в жизни. Впрочем, почему бы и нет? — Господин Верно, я рад вас видеть. Как понимаю, вы прибыли для продолжения наших традиционных бесед для вашей газеты?

— О, и для этого тоже, разумеется, но… тут такие события и, кажется, все они завязаны на вас, я ведь прав? — Оглядевшись по сторонам, где стояли вооруженные бойцы Мстиславского, он перевел взгляд снова на меня, и улыбнулся.

— Иными словами, вы хотели бы… — Начал было я, и был тут же перебит неугомонным французом.

— Именно так, ваше сиятельство, это было бы честью для меня, освещать происходящие на Зееланде события… — Протараторил Верно.

— Что ж, я не возражаю. Французская пресса в этой ситуации будет лучшим выбором. Доверять журналистам Нордивк Дан или Северного союза, я бы не смог. — Согласно кивнул я.

— О! Благодарю, Виталий Родионович, вы не пожалеете об этом решении, честное слово! — Жерар Верно растянул губы в улыбке, но тут же посерьезнел. — Ваше сиятельство, в этом случае, не найдется у вас полчаса для беседы?

— Сварт, узнай у Ларса Нискинича, когда прибудут бургомистры… — Тот кивнул и, нацепив на голову шлем, что-то глухо забормотал в маску, под удивленными взглядами моего бывшего дворецкого и настоящего «летописца».

— Завтра к полудню должны доставить в Роскилле. — Спустя минуту, ответил Сварт.

— Замечательно. Время у нас есть. Успею и с господином Верно переговорить, и выспаться. Да… Пусть твои люди свяжут и запрут Даву в каком-нибудь чулане. Только пустом… кто знает, на что еще способен сей господин… — Я кивнул. — На этом все. Будут какие-то новости, сообщайте назамедлительно.

Сварт кивнул и вышел из кабинета, а следом потянулись и его подчиненные, конвоирующие угрюмого Грегуара, кое-как приведенного в чувство. А я повернулся к Верно.

— Итак, поговорим, Жерар?

— С превеликим удовольствием, ваше сиятельство. — Кивнул тот, материализуя в руке блокнот.

— Жерар, мы одни. Оставьте игру, будьте любезны. — Вздохнул я, и блокнот так же моментально исчез из его рук.

— Хорошо, ваше сиятельство. — Маска молодого журналиста стекла, и передо мной вновь, как и в первую нашу встречу оказался совсем другой человек. Нет, черты его не изменились вовсе, но выражение лица, уверенный холодный взгляд, четкие и скупые, но идеально выверенные движения… Сейчас, передо мной был не молодой, подающий большие надежды репортер «Матэн», а адепт Серой школы, Жерар Сегюр, аспирант Второго бюро Королевского кабинета Иль-де-Франс.

— Вы закончили вашу часть? — Поинтересовался я.

— Почти. Все необходимые сведения собраны и готовы к передаче Его величеству. — Медленно проговорил Сегюр. — Команды для захвата фигурантов также готовы и начнут действовать, как только придет телеграмма из Хольмграда. Кхм…

— Да? — Перепросил я своего собеседника. Тот вздохнул.

— Полагаю, просить у вас выдачи Даву бессмысленно?

— Правильно полагаете. Человек, подавший идею об уничтожении моей семьи, как средстве, чтобы подтолкнуть меня к эмиграции, жить не должен.

— Уверены, что это была его идея? — Нахмурился Сегюр.

— Более чем. — Кивнул я. — Связной меж Грегуаром и боярином, так называемый Корнет, перед «попыткой к бегству» был допрошен людьми князя Телепнева. Ошибки быть не может. Именно Даву принадлежала эта идея, и она не могла не встретить интереса со стороны Шолки. Этот господин страдает какой-то навязчивой идеей, в моем отношении… Пришлось возвращаться к плану эвакуации семьи с инсценировкой их смерти. В результате, из-за этого мерзавца я вынужден был расстаться с женой и детьми еще почти на год! И это, после моей ссылки в Каменград…

— Ну, полноте, Виталий Родионович. Уж мы-то знаем, чем на самом деле была ваша так называемая «ссылка». В конце концов, как еще вы могли бы подготовить такую армию вторжения, не привлекая лишнего внимания?

— Не будем спорить, но Даву я не отдам. — Пожал я плечами, и Сегюр отступился.

«… Эта встреча с князем Старицким вышла очень необычной. Наверное, стоит начать с того, что увиделись мы с князем в ратуше города Роскилле, которую он сделал своим военным штабом. Напомню, что остров Зееланд, где и расположен Роскилле, уже триста с лишним лет пребывает в аренде Нордвик Дан, но при этом остается вотчиной князей Старицких. Ныне же, последний представитель этого рода пожелал вернуться на землю предков. Но, князь Зееланда пришел в свою вотчину не из праздного интереса. Триста лет назад король Нордвик Дан, арендовав остров у его князей, обещался всемерно охранять и опекать жителей этой земли, но, в результате запрета на содержание войск Нордвик Дан на территории Зееланда, в его прибрежных городках пышным цветом расцвел разбой и пиратство, и поныне в водах Варяжского моря, признанного самым опасным местом для судоходства, бесследно исчезают торговые корабли, принося в мошну зееландских пиратов кровавое золото. Изгнанный из Руси, князь Старицкий решивший вернуться на землю предков, как настоящий владетель, обеспокоился столь неприглядной славой его вотчины… и обратился за помощью к потомкам вассалов рода Старицких, ныне проживающих на другом острове Варяжского моря — Руяне. Потомственные воины и мореходы, с удовольствием пошли под руку князя, предложившего им, одним ударом расправиться с морской вольницей Зееланда… И вот, вчера, ровно в полночь, ушкуйный флот блокировал порты острова и мощным ударом уничтожил находящиеся там корабли пиратов. После чего, высадившийся на берег десант закончил работу, пленив или уничтожив все наличные силы „ловцов удачи“. Великолепная слаженность и выучка знаменитых воинов Руяна не оставили пиратам никаких шансов на победу.

А утром, призвав в ратушу Роскилле бургомистров всех городов Зееланда, как прибрежных, так и расположенных в глубине острова, князь, уже успевший поразить своими действиями всех жителей этой земли, сделал поистине сенсационное заявление…»

— Господа, для тех кто еще не в курсе, я князь Старицкий, владетель острова Зееланд. Именно мне вы обязаны своим присутствием на этом собрании. А теперь, о главном. Я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее для некоторых известие. — Проговорил я, входя в небольшой зал, где собралось полтора десятка лощеных типов, пребывающих в одинаковом состоянии полного офигения от вывертов судьбы. — С сегодняшнего дня, в связи с нарушением королевством Нордвик Дан взятых на себя обязательств по охране острова от лихих людей, в рамках договора аренды, подписанного триста сорок шесть лет назад, я расторгаю указанный договор. Назначенные королевством, чиновники обязаны покинуть остров в течение двух суток, начиная с этого момента, либо оставить должности. Жители, не являющиеся королевскими чиновниками, но желающие вернуться в Нордвик Дан, могут уехать, когда им это будет удобно, без каких-либо ограничений.

— В-вы понимаете, что это означает войну? — Тихо проговорил седой старик, бургомистр Кеге. — Уверены, что сможете удержать остров, когда сюда подойдет экспедиционный корпус Двух Корон? Пяток броненосцев разметает ваших ушкуйников в считанные часы…

— Это будет неприкрытм актом агрессии со стороны Нордвик Дан. Нападение на сопредельную страну… нехорошо. — Улыбнулся я. — Кроме того, это будет еще и очень недальновидным шагом, поскольку, во исполнение союзного договора заключенного мною с Ингварем Хольмградским, для защиты острова от пиратов и захватчиков, в трех из шести портов Зееланда, с завтрашнего дня будут базироваться отряды кораблей Второй и Третьей броненосных эскадр Варяжского флота Руси.

 

Глава 6

Человек с золотым словом.

Угомонить разволновавшихся бургомистров, мне удалось, только убедив их, что мирным жителям Зееланда ничего не грозит, и никто не собирается их грабить, или иным образом ущемлять.

— Но вы, фактически, арестовали всех полицейских моего города, кто обеспечит безопасность горожан и их имущества? — Воскликнул один из бургомистров, и был поддержан слаженным гудением своих коллег.

— Мои войска. Собственно, они уже патрулируют города и основные дороги острова. Так что, отдельные фермы и небольшие поселения также взяты под защиту закона.

— Какого? Русского? — Не успокаивался все тот же бургомистр…

— Нет. Пока, законов Нордвик Дан. — Я флегматично пожал плечами. — А какая система будет действовать в дальнейшем, определят сами жители острова, не позднее чем через год.

— Как?

— Просто. Вы, как люди, хорошо знающие нужды горожан, войдете в ландтаг острова и, будучи бургомистрами, будете представлять интересы своих городов в Законодательном совете. В свою очередь, жители острова изберут по одному уважаемому представителю от каждой полной тысячи человек. Эти выборные люди войдут в Основу ландтага. Именно ландтаг будет заниматься законотворчеством. Так что… сами видите. Решать, какая именно правовая система будет действовать на территории острова, в скором будущем надлежит именно вам.

На меня отчетливо пахнуло заинтересованностью стоящих передо мной людей. Кто бы сомневался…

— Хм, а как быть с поселениями, где не наберется тысячи жителей? — Проговорил бургомистр Корсёра. — Отмените численный ценз?

— Я думал об этом… но, боюсь, подобный подход обесценит звание выборного. — Медленно проговорил я, и большая часть бургомистров степенно закивала. Подсекаем. — Может быть, вы, господа, предложите иной вариант?

По залу пробежала волна шепотков, кто-то заговорил громче, почти в полный голос заспорили бургомистры Кёге и Нестведа. Пошло дело… Мстиславской, стоявший за моей спиной, тихонько хмыкнул.

— Вы их купили, Виталий Родионович. — Тихо прошептал он. Я обернулся к ротмистру и кивнул.

— Еще бы, полчаса назад они считали, что их правлению в городах пришел конец, и вдруг, такой поворот… Власть развращает, Ларс Нискинич, и отказаться от нее, ох как тяжко. Вот они и обрадовались, а сейчас… надо заканчивать. Вон, и бургомистры уже угомонились.

Действительно, шум в зале как-то быстро стих и вперед вышел Бренн, бургомистр Роскилле.

— Ваше сиятельство, мы бы предложили объединить близлежащие селения, не дотягивающие до численного ценза, в округа, которые и будут представлять выборщики.

— Замечательно. — Я помолчал и договорил. — На том и порешим. Господин Верно, исполните сегодня роль секретаря?

— Почту за честь, ваше сиятельство. — Сверкнул улыбкой Жерар.

— В таком случае… в углу стоит секретер, в нем письменные принадлежности. Запишите первый указ княжества Зееландского, будьте любезны.

Под ошарашенными взглядами бургомистров, Жерар «Верно» Сегюр во мгновение ока набросал короткий текст указа, в котором, только что созданный временный совет княжества, состоящий из бургомистров городов, определял порядок формирования ландтага, состоящего из двух палат, Верхней — Законодательного совета, и Нижней — Основы. Тут же, был описан порядок выбора людей в Основу.

Пробежав взглядом по тексту, я удовлетворенно кивнул и «щупами» поставив перед собой стол, отчего бургомистры ожидаемо шарахнулись. На лакированную крышку лег исписанный Жераром лист, а рядом, поданная им же пачка чистой бумаги. Легкий наговор, и на чистой бумаге появляется тот же текст, что и на творении «секретаря». Положив рядом «вечное перо», я сделал приглашающий жест.

— Прошу, господа Временный совет. Ознакомьтесь. С вашими подписями, этот документ войдет в историю, как первый указ возрожденного вольного княжества Зееландского.

Текст указа пошел по рукам и через несколько минут, глубоко вздохнув, первый из бургомистров поставил под ним свою подпись и подошел к столу, чтобы подписать остальные экземпляры. Ровно двадцать четыре штуки. Следом, потянулись и остальные бургомистры, так что, вскоре, передо мной оказалась стопка подписанных листов. А теперь, завершающий штрих. Я взял верхний экземпляр и, одним быстрым росчерком вывел ниже подписей Временного совета надпись: «Дозволяю и утверждаю, князь Старицкий».

Вот так. Всего два слова, а каков эффект! И пусть попробуют издать хоть один документ без подобной подписи. Похоже, это дошло и до замороченных и уставших от бессонной ночи бургомистров. А что, кто-то обещал, что все будет просто и радужно? Ну, вот и… смиритесь, господа.

— А теперь, прошу к столу. Долго праздновать, к сожалению, мы пока не можем, слишком много дел впереди, но хороший обед, я вам обещаю. — Солдаты Мстиславского, почетным караулом замершие у дверей в зал, распахнули створки, и бургомистры потянулись к столу.

— Ваше сиятельство. — Едва подали десерт, сидящий напротив, бургомистр Роскилле отложил в сторону приборы и, промокнув губы салфеткой, обратился ко мне. — Я бы хотел уточнить кое-что, касающееся округов.

— Внимательно вас слушаю, господин Бренн. — Откликнулся я.

— Понимаете, здесь есть одна тонкость… До вашего появления, внегородские земли острова находились в прямом подчинении королевского представителя, а теперь, когда он бежал…

Действительно, Роскилле являлся единственным портом, где была запрещена стоянка каперов, а потому его и не блокировали с моря. В результате, королевский представитель, едва узнав о происходящем… трудно не узнать, когда в двери твоего дома ломятся вооруженные до зубов люди, требующие открыть двери от имени князя Старицкого, и отвечающие на огонь, открытый охраной, ливнем свинца. Короче, королевский представитель бежал из своей резиденции подземным ходом, ведущим в порт, в лучших традициях рыцарских романов. А там, погрузился на почтовый пакетбот и слинял к родным берегам.

— Понимаю, вам и вашим коллегам было бы тяжело решать проблемы таких больших образований, тем более, что у внегородских земель, своя специфика и особенности, городским властям неведомые. — Серьезно кивнул я и, не дав бургомистру, явно желавшему что-то возразить, возможность договорить, продолжил. — Думаю, будет уместно объединить округа в более крупные объединения, например уезды. И каждый уездный голова войдет в состав Законодательного совета. Один вопрос, кто будет избирать такого голову? Жители, или члены Основы ландтага от округов входящих в уезд? — Тут я повысил голос, так чтобы меня было слышно в любом конце стола. — Господа Временный совет, я хотел бы услышать ваше мнение по этому вопросу.

Ближайшие соседи, слышавшие наш диалог с бургомистром Роскилле, передали его содержание дальше, и господин Бренн явно поежился от скрестившихся на нем недовольных взглядов. Ну да, влез не вовремя, такой кусок изо рта вырвал, у-у-у, негодяй, однако… Теперь ведь даже вопроса о том, чтобы не допустить этих самых уездных голов, нет. А делиться властью, пусть нежданной, ох как не хочется. Ха. Можно подумать, что задай Бренн этот вопрос не сейчас, а позже, что-то изменилось бы… Не-ет, господа хорошие. За этот год, я перевезу на остров столько народу из Руси, что после выборов в Ландтаг, решающее слово окажется за моими соотечественниками. Так что, уездные головы составят большинство в Законодательном совете, это точно.

Тем временем, бургомистры перешли от сверления взглядами своего коллеги, к обсуждению вопроса и… кто бы сомневался.

— Мы бы предложили возложить обязанность по выбору уездного головы на выборных людей от округов. — Степенно, огладив короткую седую бородку, проговорил бургомистр Нестведа.

— Что ж, не возражаю. — Я покрутил головой и, отыскав взглядом, сидящего в конце стола Жерара, обратился к нему. — Господин Верно, после обеда, как только мы определим количество округов и их состав, займитесь соответствующим указом.

— Как прикажете, ваше сиятельство. — Молодому французскому магу явно понравилась его новая временная должность. Он даже не поленился встать из-за стола и отвесить мне полный дворцовый поклон.

— Господин секретарь, прошу вас, здесь не французский двор и не Хольмградский кремль, воздержитесь от витиеватостей придворного протокола… — Я покачал головой и Жерар, улыбнувшись, кивнул, после чего отсалютовал бокалом с вином.

— За его сиятельство князя Старицкого, правителя Зееланда! — Он еще подкалывать будет, шельмец! Нет, все-таки, насколько проще работать с ним, когда Жерар находится в своем обычном облике серьезного профессионала, а не под этой маской восторженного молодого журналиста…

А вот кислым бургомистрам не осталось ничего другого, как поддержать тост и опустошить бокалы с терпким вином. Ну и черт с ними, привыкнут, никуда не денутся. Потом еще и внукам будут с гордостью рассказывать, как они поддержали своего князя и первым чествовали его на возвращенном престоле. Так, глядишь, и в историю войдут, последовательными борцами за восстановление исконной власти древнего рода на землях Зееланда. Ла-адно. Пусть наслаждаются… После обеда, едва мои «гости» отправились отсыпаться в ближайший отель, в кабинет Бренна, где я временно обосновался, ввалился Сварт.

— Виталий Родионович, там… это… дирижабль. — Выдохнул он.

— Стоп. — Остановил я фельдфебеля. — Кто, куда, зачем… Сварт, докладывай, как должно.

— Виноват. — Взяв себя в руки, вытянулся во фрунт фельдфебель. — В воздушные владения княжества Зееландского, вошел дирижабль с отличительными знаками Русского флота. Сейчас, как раз, совершает посадку в Роскилльском воздушном порту. — Отрапортовал Сварт и тихо добавил уже совсем другим тоном. — Вашсиясь, на нем государев стяг…

— Ну, наконец-то. Уже заждался. Будет теперь, кому моим бургомистрам мозги крутить. — Облегченно вздохнул я и принялся командовать. — Так. Отрядить для встречи гостей кортеж из автомобилей с нашего производства, для почетного сопровождения подбери два десятка десантников и… не знаю, на лошадей их посади, что ли? Есть здесь хорошие лошади?

— А то! У королевского представителя конюшня богатая. — Усмехнулся Сварт. — Сделаем, вашсиясь.

Не прошло и часа, как в двери приемного зала, под звон шпор и бряк орденов ввалилась целая толпа народа. Я в своем черном френче военного покроя, без всяких знаков различия, смотрелся на фоне разряженных в пух и прах, блистающих золотым шитьем и блеском драгоценных камней в наградах, офицеров и чиновников русского Государя, смотрелся откровенно бледно.

— Посол Швеции принять просят — Хмыкнул я себе под нос, наблюдая перестроения в группе «гостей». Прям, плац-парад какой-то. Посмотрев на этот образчик придворной шагистики, я плюнул на все и, послав подальше этикеты с протоколами, шагнул навстречу вошедшим в зал представителям Руси.

— Эдмунд Станиславич, рад приветствовать вас на своей земле. — Подойдя почти вплотную и, сбив тем самым отточенный «балет» свиты секретаря Государева кабинета, я кивнул Рейн-Виленскому, и протянул для пожатия руку.

— Здравствуйте, Виталий Родионович. — Он ответил крепким рукопожатием, и тут же бросил короткий, но очень выразительный взгляд на какого-то свитского, забормотавшего о непозволительности нарушения протокола. Тот мгновенно заткнулся, а секретарь тихо пояснил. — Это барон Рунге из Министерства Двора. Честное слово, зануднейшая личность, но… как профессионал и знаток всех существующих правил этикета, геральдики и чиносчисления, незаменим. Еле выпросил его у министра.

— Возьму на должность, если обещается не попадаться мне на глаза. — Тут же кивнул я.

— Договорились, для того и вез. — На этот раз искренне и широко улыбнулся Рейн-Виленский и, помолчав, спросил… — Ну что, у нас все получилось, а, князь? И закончилось вполне благополучно…

— Получилось. Еще как получилось. — Ответил я. — Осталось только датских послов дальним посылом подальше послать… Прошу прощения за каламбур, и вот тогда, можно будет точно сказать, что вся эта дурная интрига закончена…

— Пошлем, ваше сиятельство. Пошлем. Сегодня, завтра, ждите поддержку еще и от Свеаланда с Вендом. Бисмарк лично обещал прибыть, так что… умоем данов. — Тоном сытого кота проговорил Рейн-Виленский и вдруг хитро сверкнул глазами. — А я ведь, к вам не только со свитой приехал, Виталий Родионович… Загляните в соседнюю гостиную, Мстиславской, моих попутчиков обещал там устроить.

Я взглянул в глаза собеседника и, вновь наплевав на этикет, вихрем умчался из зала. Открыл дверь в гостиную и… сердце пропустило удар. Лада сидела на диванчике, держа на коленях сладко посапывавшую дочку, а рядом, привалившись к боку матери, дремал изрядно подросший сын. Жена открыла глаза… и я почувствовал, как падают поставленные Ольгой эмоциональные щиты, запершие мою тоску по семье…

На подгибающихся ногах, я неслышно подошел к молча смотрящей на меня Ладе и, стараясь не потревожить сон детей, крепко ее обнял. Зря старался, конечно, потому, как в следующую секунду почувствовал, что в меня вцепились сразу шесть рук, а по гостиной разнесся оглушающий радостный вопль Белянки и Родика… Вот теперь, действительно все… и хрен с ними, с данами. Пусть их Бисмарк с Рейн-Виленским «умывают», а я свое дело сделал…