Глава I

В городе Бурьград, расположенном в северной части королевства людей, наступило долгожданное утро. Жаворонки, заливаясь своим звучным и мелодичным пением, оглашали уход ночи из еще не оправившегося от долгого и глубокого сна города, предоставляя царствование извечным правителям света. Первые лучи сияющего Гелиоса уже начинали проблескиваться в темных домах, выгоняя прочь непроглядный мрак и заставляя самых отъявленных любителей поспать все-таки проснуться и выйти из манящего спокойствием и умиротворенностью сонного царства. Город начинал крутиться в бурном водовороте жизни.

Спустя некоторое время стали открываться рынки, трактиры, из домов начали выходить люди, которые изо дня в день спешили по своим делам: кто-то торопился на работу, неся с собой целые мешки с различными инструментами и вывалившимися из рук бумагами, кто-то-к друзьям и родственникам, кто-то-за едой на рынок, а кто-то-просто за очередной порцией выпивки, чтобы промочить истерзанное бесконечными простудами горло. Но вот из одного ничем не примечательного дома, крыша которого уже трещала по швам почти уже пять с половиной лет под нещадным напором времени, вышел бледноликий юноша, на вид лет двадцати, одетый в роскошную форму личной гвардии бургомистра. Судя по марафонскому темпу ходьбы, которому смог бы позавидовать самый подготовленный солдат элитной гвардии, наш герой очень торопился куда-то, спотыкаясь о смоченные утренней росой изредка выпиравшие куски мостовой. Вот, миновав очередной перекресток и чуть не попав под колеса повозки, извозчик которой грубо прикрикнул на дерзкого прохожего, он зашел в трактир, расположенный недалеко от главной площади города, что делало его прекрасным местом для утреннего бодрящего напитка. Поприветствовав жестом старого трактирщика, который являлся владельцем этого заведения на протяжении пятидесяти лет, юноша, миновав несколько потертых столиков, подошел к тускло-серой барной стойке, которая вот уже несколько десятков лет принимала щедрых гостей трактира «Лориэльская опушка».

— Кружку эля, пожалуйста, — попросил наш герой заказ у бармена, присев на ближайшую табуретку, тут же заскрипевшую под тяжестью солдатских доспехов.

— Ты как всегда рано, Эзраэль, — сказал старческим голосом трактирщик, поставив своей морщинистой рукой на барную стойку только что вымытую деревянную кружку, на которой красовался узор, напоминавший пеструю листву эльфийского ясеня.

— Да уж, — усмехнулся юноша, проведя холодной рукой по румяной колючей щетине и облокотившись на потертую деревянную поверхность стойки. Посмотрев на трактирщика своими тускло-карими глазами, он прокашлялся и продолжил:-Я, наверное, Вас уже достал своими ранними приходами. Есть какие-нибудь новости?

— Не волнуйся насчет твоих ранних визитов, друг мой, — усмехнулся владелец заведения, продолжив протирать старые предметы интерьера. — Мне бывает скучновато в такие часы: никто не приходит, все заняты, работают, за окном метель, вьюга воет, а я вот сижу здесь, пыль протираю. Одним словом-рутина. Но очень привлекательная рутина, — в этот момент на лице владельца заведения заиграла открытая улыбка, подчеркнутая добрым и согревающим взглядом. — А насчет новостей… Да особо ничего и не случалось, — спокойно ответил трактирщик, нежно протирая влажной тряпкой дубовую стойку и наблюдая за тем, как его постоянный клиент вливает в себя порцию легкого алкоголя. — Разве что вчера подрались наши главные забулдыги — Иршен и Лордж. Ты же знаешь их: как напьются-сразу в драку лезут! Славные ребята, но головы на плечах нет — вот что печально. Даже не понимают, что их могут отстранить от службы. Ох и отметелили же они друг друга! Аж растаскивать пришлось, — со смехом сказал трактирщик, бросив влажную тряпку в дырявое деревянное ведро, обитое поржавевшим куском метала.

— Они-то любители набить друг другу морды! — сказал с ухмылкой Эзраэль, отхлебнув небольшой глоток бодрящего алкогольного напитка. — Повезло им: если бы они были в казарме, то командир бы из них всю дурь выбил. Не успел Эзраэль возобновить разговор, как в трактир зашел ещё один молодой человек. Он выглядел немного полнее Эзраэля, но всё же в хорошей физической форме. На нем красовалась ничем не примечательная форма военного, опоясанная кожаным ремнем, на котором висели несколько мешков со звонко бренчавшими в такт важной, задорной походке потертыми медными монетами. На его лице, украшенном многочисленными шрамами и ссадинами, выделялись тускло-зеленые глаза, приукрашавшие его не первого сорта внешность.

— Здравствуй, Гилрой! — обратился сидевший за барной стойкой Эзраэль к своему приятелю. — Как поживаешь?

— Да так-все идет своим чередом, — ответил друг Эзраэля, присев за стойку рядом со своим другом. По-дружески похлопав его по плечу, Гилрой жестом попросил трактирщика налить ему кружку эля. — Бывало и хуже! Пробовал на днях изучать магию. Пока без особых успехов, мягко говоря — чуть дом своего учителя не спалил, вызвав духа огня. Бедняга… Теперь он меня и на метр к себе не подпускает… Хоть деньги предлагай, хоть на паперти стой, хоть челом пол разбей — ни в какую. Да что тут говорить-из солдата мага не сделаешь.

— Ладно тебе, ничего страшного, — успокоил Гилроя его друг, похлопав его по спине. — И не такое бывает, дружище. Ты ведь знаешь Шельву?

— Это та самая девка, которая не слушает никого и делает то, что ей вздумается? — уточнил Эзраэль.

— Она самая, — усмехнулся Гилрой. — Она ведь чуть не отправила нас всех в астрал.

— Серьезно?! — удивился Эзраэль. — Как она умудрилась?

— Заклинания перепутала, — сказал Гилрой. — Ей говорят: «Возьми синюю книгу», а она-красную.

— Вот дура! — сказал Эзраэль, усмехнувшись. — Дай девке лук, она себя застрелит. Все дружно засмеялись. Но вдруг их раскатистый хохот прервало неожиданное появление в трактире ранее никому не знакомого юноши, на вид лет двадцати пяти, который с искренней и добродушной улыбкой поздоровался со всеми и уселся за стол рядом с подозрительно покосившимися на него товарищами. На удивление всех, он был слишком легко одет для наступившей тогда зимы: оборванная рубашка, какие-то штаны с заплатками и легкие сандалии, совсем не подходившие для стоявшей погоды, — этот набор одежды, мягко говоря, не совсем подходил для сурового Штормградского климата. Глаза его были окрашены в чистый ультрамариновый цвет, волосы отливались слегка черным оттенком, а кожа, что было не совсем нормально, была бледной, как чистый горный снег. Весь этот образ был непривычным и довольно подозрительным для наших героев.

— Стакан воды, пожалуйста, — попросил юноша. — И, если можно, побольше льда. Осколков… Ну-у… Давайте-ка штук сорок, хорошо?

В этот момент Эзраэль и Гилрой переглянулись. Их удивление было вполне объяснимо: ни один нормальный человек после пребывания на двадцати-градусном морозе пьёт воду с сорока осколками льда в кружке. Когда изумленный трактирщик принес пробиравший до костей морозным холодом напиток, юноша, поблагодарив трактирщика, выпил целую кружку залпом, причем не оставив ни единой крупицы льда в ней!

Это повергло всех в такой шок, что рты у наших героев не могли закрыться несколько минут. Тем временем, юноша, поблагодарив трактирщика и прожевав оставшиеся во рту ледяные крупицы, заплатил за кружку и, сказав на прощание: «Спасибо за угощение! Удачи!»-удалился, оставив трех ранних пташек безлюдного приграничного городка в полном недоумении.

 

Глава II

Когда наши герои, заплатив по счету любезному трактирщику, вышли из заведения на переполненную народом улицу, они первым делом начали обсуждать странного молодого человека.

— Да уж! — сказал Эзраэль, почесав затылок и скорчив на лице выражение полного потрясения. — Такое не каждый день увидишь! Он точно откуда-то с крайнего севера! Совсем крайнего! Мне бы и двух льдинок хватило, а тут сорок подавай! Чудеса! Тебе он не показался немного странным?

— Спрашиваешь, — ответил его друг, потирая замерзшие руки. — Надо бы за ним проследить. Владелец трактира сказал, что он каждое утро заходит к нему. И ещё: он ни разу, по словам трактирщика, и капли алкоголя в рот не брал! Даже по праздникам!

— Это весьма странно! — подметил Эзраэль, наблюдая за тем, как пар от его дыхания устремляется в пропитанной морозной свежестью небо. — Я бы понял еще, если бы работа, служба, да и то можно выпить, даже немножко! Ну вот взять нас с тобой, к примеру. А он… Ладно, мне ещё на вахту надо торопиться — у меня сегодня тяжёлый день. Тренировка, поединки, все дела… Может потом поболтаем по душам, как говорится.

— Ух… — помотал головой его товарищ. — Не сладко тебе будет. Могу только удачи пожелать. Тогда до вечера?

— Хорошо. Вечером встречаемся в трактире. Пока, — ответил Эзраэль. После недолгого прощания приятели разошлись по своим делам.

…Вечером того же дня уставшие друзья встретились в саде и, как всегда, решили пойти в трактир. Когда они пришли к любимому месту времяпрепровождения, трактирщик встретил их радостным возгласом и пригласил войти. Наблюдая за тем, как уставшие приятели не спеша идут к стойке, чуть не заплетаясь в ногах, хозяин трактира бодро сказал:

— Кого я вижу! Ребята, как я рад вас видеть! По кружке эля, как всегда? Или сегодня что-то другое?

— Да нет, друг, — сказал уставшим голосом Эзраэль. — Пожалуй, мы сегодня будем придерживаться консервативных взглядов на выпивку.

— Как пожелаете, ребятки, — оптимистично сказал трактирщик и метнулся к прилавку со стаканами. В действиях пожилого хозяина «Лориэльской опушки» было заметно, насколько сильно он любит свою работу. Трактирщик ловко взял две граненые кружки и с такой же скоростью налил в них эль.

— Вот, прошу! — сказал трактирщик, поставив кружки на стол, от чего пенистые напитки чуть-чуть разбрызгались и разлились небольшими каплями по потертому столу.

— Спасибо, — хором сказали друзья. Эзраэль и Гилрой сказали тост: «За нас!»-и вместе с трактирщиком, который уже успел налить себе пиво в большой рог, выпили пол-кружки. Дождавшись, пока хозяин заведения отойдет, оба посмотрели друг на друга.

— Итак, дружище, — сказал Эзраэль Гилрою, вытерев игристую пену с обветрившихся губ, — помнишь наш план?

— Да, — ответил Гилрой, допивая эль. Трактирщик в это время уже оторвался от своих дел и теперь протирал тряпкой грязные кружки. — Все ясно, как белый день.

— Действуем, как договаривались, — сказал Эзраэль, посмотрев назад. — И помни: веди себя естественно!

Их кружки были уже наполовину пустыми, когда в трактир, впустив в помещение свежий морозный воздух, вошёл юноша, которого они видели вчера. Все сразу притихли. Не обращая внимания на Эзраэля и Гилроя, он уселся за стойку рядом с ними и попросил у трактирщика, на этот раз, сок из апельсинов с шестнадцатью крупицами льда. Друзья переглянулись, но виду, что им действительно было любопытно, не подали. Трактирщик налил сок и поставил его на стойку бара. Незнакомец, отблагодарив хозяина заведения, выпил стакан залпом, даже не поперхнувшись. Затем юноша заказал баранью ногу.

«О: а вот это уже будет поинтереснее! — подумал Эзраэль. — Если он съест её в один присест, я побреюсь налысо и уйду в храм».

В тот момент, когда юноше принесли желаемое блюдо, Эзраэль просто и представить себе не мог, что оказался просто счастливчиком, из-за того, что не сказал обещание вслух, иначе остаток своей жизни он бы действительно провел в храме побритым налысо.

Юноша, получив отменную порцию мяса, съел ее, точнее сказать, впихнул в себя, как выразился про себя Эзраэль, «за один присест». Обгладывание баранины заняло у него минут пять, не больше. Трактирщик, который был уже в преклонном возрасте, схватился за голову и упал на стул, который оказался, по счастливой случайности, прямо за ним. Принимавший однажды губернатора Штормграда, аппетит которого был по-настоящему зверским, он не мог поверить, что существуют люди еще голоднее и прожорливее. Эзраэль и Гилрой, более сдержанные в эмоциях, остались сидеть на месте, попивая заказанные напитки, но от увиденного им тоже стало немного не по себе. Такого они еще в своей жизни не видели. Трактирщик, придя в себя и опомнившись от увиденного, встал со стула и подошел к клиенту.

— Любезнейший, — обратился он к посетителю с дрожью в голосе. Увидев добродушный взгляд юноши, он на секунду замялся, но, пересилив себя, продолжил:-Конечно, не мое это дело задавать вам такой вопрос, но всё же-вам не много ли?

— Нет, что вы — это моя дневная норма! — спокойно ответил незнакомец, доедая мягкий кусок черного хлеба.

Бедный трактирщик, повидавший на старости лет многое, но явно не только что увиденное, закатил глаза и с грохотом повалился на пол, упав в обморок. Гилрой, пивший в тот момент эль, выплеснул его изо рта, не успев ничего глотнуть. Эзраэль, не дыша наблюдая за странным посетителем, был тоже на какое-то мгновение в шоке, но чуть придя в себя от кашля Гилроя, опомнился и сразу ринулся к трактирщику. Тот лежал бледный, словно известняк, на деревянном полу. Оттащив его и посадив на стул, друзья принялись приводить хозяина заведения в чувство. Юноша, встав из-за стола, тоже ринулся к трактирщику.

— Чего это он? — спросил молодой человек, принявшись хлопать трактирщика по щекам, пытаясь привести его в чувство.

— Вот так раз! — потрясенно воскликнул Гилрой, приподняв хозяина заведения над потертым полом. — Это ж надо так-прямо на ровном месте! Вот чудак-ему шестьдесят, а он в трактире работает! В таком преклонном возрасте надо уже дома сидеть да на кровати лежать.

— Кстати о работе. Можно спросить — какая у тебя профессия? — спросил у юноши Эзраэль, откачивая еле двигавшегося трактирщика.

— Я кузнец, — ответил юноша. — Кую разную посуду для Его величества лорда.

Тут подозрительный юноша посмотрел на Эзраэля, и тот увидел, что на какое-то мгновение глаза его собеседника сменились рептильими, синего цвета, но затем снова человеческими.

«Б-р-р… — подумал Эзраэль. — Что это было?! Наверное показалось. Привидится же такое! Переборщил я с элем. Пора бы завязывать».

— Надо бы отнести бедолагу наверх: ему нужен отдых, — прервал его мысли незнакомый юноша, взяв трактирщика под лопатки. — Поможешь?

— Да, да, конечно, — ответил Эзраэль, придя в себя и отстранив ненужные мысли.

Они взяли трактирщика за руки и за ноги и понесли на второй этаж заведения. Затаскивание тяжелого трактирщика был процесс, мягко говоря, непростой: при весе в семьдесят килограмм, он был довольно-таки серьезной ношей даже для подготовленных солдат-курсантов. Тут юноша, почти дойдя до второго этажа, спросил: «Не хотите ли вы сходить завтра в горы? Говорят там много золота и рубинов».

— А почему мы должны тебе доверять? — спросили друзья. — Мы тебя вообще второй раз в жизни видим. Может ты убийца какой.

— Ну, наверное, потому, что в городе нет никого, кто бы мог вас туда провести, — сказал юноша. — Во-вторых, я хотел тоже найти какое-нибудь золотишко. Время непростое, а деньги всем нужны.

— Ну даже не знаю….-сказал Гилрой. — Все-таки времена сейчас тяжёлые-зима, как никак…Ладно, я согласен.

— А ты? — спросил юноша у Эзраэля, который в это время уже зашел на последнюю ступень лестницы и повернул налево в направление комнаты трактирщика. Эзраэль, немного призадумавшись, посмотрел на Гилроя. Тот, попытавшись намекнуть, что такой шанс упускать нельзя, подмигнул правым глазом. Дойдя до двери, которая вела в спальню хозяина заведения, Эзраэль попросил своего друга открыть дверь.

— Ну так как, — спросил Гилрой, сняв защелку с двери, — пойдем?

Эзраэль ничего не ответил. Вместо этого он молча понес трактирщика, который так и не пришел в себя, в ярко-освещенную спальню. Он не знал, что ответить. С одной стороны рискованно, так как он почти не знает этого незнакомца-кто знает, может это убийца какой! С другой… Слишком уж привлекательны были эти сокровища!

— Ну так как? — настойчиво спросил юноша, как только они положили хозяина заведения на кровать. Эзраэль еще некоторое время постоял в раздумье, но желание обогатиться взяло вверх.

— Хорошо, — сказал Эзраэль, наблюдая за довольной улыбкой незнакомца. — Когда пойдем?

— Завтра утром, на рассвете, — сказал юноша, глаза которого в тот момент засияли от счастья. — Возьмите с собой все необходимое, в особенности теплые вещи и еду. Я буду ждать вас у трактира.

— Договорились, — сказал Эзраэль и протянул руку незнакомцу. Тот, кивнув в знак согласия, пожал руку в ответ. Затем юноша развернулся и, сказав: «Не забудьте-завтра на рассвете!»-выбежал из комнаты. Наши герои остались одни, с недоумением смотря на дверной проем.

— Как он тебе? — спросил Эзраэль своего друга. — Уж очень он подозрительный… Не кинет он нас?

— Не думаю, — сказал Гилрой, подойдя к дверному проему. — Слишком у него добрый взгляд. Ему можно доверять.

— Раз так, — сказал Эзраэль, похлопав по плечу Гилроя, — то почему бы не рискнуть. В конце концов, надо как-то разнообразить свои будни.

— Что верно, то верно, — согласился Гилрой и направился к лестнице, ведущей вниз, о которой уже быстрым шагом спускался Эзраэль, в предвкушении завтрашнего приключения. Они еще не подозревали, какие сюрпризы преподнесет им завтрашний день.

 

Глава III

На следующее утро, Эзраэль и Гилрой, собравшиеся и готовые к походу, ждали своего проводника-авантюриста, как и полагается, возле трактира. Эзраэль, осматриваясь по сторонам и наблюдая за падавшими на землю хлопьями снега, заметил, что над крышей одного из домов промелькнула странная тень, отразившаяся на тусклом свете рассветного солнца. Но не успел наш герой как следует разглядеть ее, как странный мираж так же быстро ушел за один из домов, как и появился. Это озадачило Эзраэля и, по правде, чуть-чуть испугало, но появившаяся фигура вчерашнего незнакомца, вынырнувшая из-за угла темного дома, сразу же успокоила его.

— Ну что, вперед, к приключениям и золоту?! — спросил с нескрываемым энтузиазмом юноша, подбежав к еще сонным Эзраэлю и Гилрою. Друзья молча кивнули в ответ.

— Что ж, не будем терять времени, — сказал юноша, забавляясь напряженной реакции своих приятелей. — Что вы стоите, как истуканы? Давайте за мной! Время не ждет!

Пожав плечами, Эзраэль первым двинулся за незнакомцем. Гилрой, постояв немного на месте и покачав головой, пошёл вслед за ними.

…Потихоньку наступал день. Солнечные лучи уже становились более яркими и проливали мягкий свет на припорошенные снегом равнины, в которых гулял легкий степной ветерок, круживший хлопья редкого снега в причудливом хороводе. Друзья уже порядочно отошли от города и зашли в лес, откуда были видны только шпили самых высоких зданий Штормграда и верхушки башен его мощных крепостных стен. Продвигаясь сквозь дебри и буреломы, застревая в сугробах, падая на заледеневших холмиках, наши герои, следуя за незнакомцем, медленно, но верно продвигались вперед, с каждой секундой приближаясь к заветной цели. Мороз обжигал их лица, хлопья снега били в лицо микроскопическими крупинками, ноги застревали в сугробах, но наши герои, следуя за легко идущим впереди них незнакомцем-юношей, который, что странно, совсем не проваливался под снег, все дальше и дальше отходили от приграничного города-крепости королевства людей.

— Он что, эльф какой-нибудь? — спросил Гилрой, пробираясь по заснеженным холмам и наблюдая за тем, как их новый знакомый совершенно легко шагает по сугробам. — Почему у него ноги не застревают в снегу?

— Зевс его знает, — ответил Эзраэль, счищая мокрые снежные хлопья со своего лица. — Не похож он на эльфа: у них уши длинные, как ветки, а у этого вполне себе нормальные. Весит, как воробей, скорее всего, раз не застревает.

— По его аппетиту я бы так не сказал. Зря мы пошли за ним, — сказал Гилрой, наблюдая за бодро-движущейся фигурой их проводника. — Сейчас заведет нас куда-нибудь, а там его банда каких-нибудь разбойников, а мы даже оружия не взяли. Олухи…

— Не бойся, — сказал Эзраэль, наблюдая за легкими шагами их нового приятеля. — Я не думаю, что он нам навредит. Веди себя естественно. Если мы его не тронем, то и он с нами будет любезен.

— Как скажешь, — сказал Гилрой, продолжая идти по припорошенной снегом земле.

Через несколько часов изнуряющего пути вдалеке невооруженным глазом стали видны вершины гор, но наши герои были по-прежнему далеко от своей конечной цели.

На половине пути, когда силы наших путешественников (Эзраэля и Гилроя) почти иссякли, незнакомец, увидев их изнеможенные лица, решил сделать передышку и устроить привал на равнине.

— Ну что, я вижу, устали малость? — спросил юноша, по-доброму смотря на запыхавшихся товарищей. — Ладно. Остановимся на привал. Вы пока разбивайте лагерь, а я пойду принесу чего-нибудь съестного, — сказал юноша и, с этими словами, пошёл по направлению к лесу. Они так обрадовались этой новости, что внутри всё заиграло от радости, но их тела уже настолько устали от пути, что они просто легли спать, чтобы как-то заглушить чувство недосыпа.

…Первым проснулся Эзраэль. Открыв глаза, он увидел юношу, жарившего что-то на костре. Словно ощутив, что его товарищи уже проснулись, незнакомец улыбнулся.

— Ну что, сони? — обратился он к двум еще не отошедшим ото сна товарищам, вороша угли в небольшом костерке. — Будем завтракать или как? Точнее, наверное, обедать.

— Да, конечно! Я очень проголодался! — ответил уже проснувшийся и облизывающиеся Гилрой. По его глазам было видно, что звериный аппетит завладел его сознанием, а желудок уже вовсю проводил митинг в защиту голодающих. Посмотрев в котелок, Гилрой ахнул: в нем варился превосходный суп из куропаток, запах которого нещадно ударялся в нос, заставляя слюни голодного солдата течь ручьями изо рта. Взяв миски и припасенные на поход ложки, друзья, зачерпнув как следует большой поварешкой порцию супа, стали жадно уплетать за обе щеки горячий бульон. Тут Эзраэль, отхлебывая усмиряющую зверский аппетит вкуснейшую порцию приготовленного супа, заметил, что их новый друг не притрагивается к пище вообще, будто совсем не желая разделить трапезу с ними.

— Приятель, все в порядке? — спросил юношу-проводника Эзраэль, наблюдая за тем, как он ворошит угольки в костре. — Ты что не ешь? Разве не проголодался?

— А я уже позавтракал, — ответил юноша, оторвавшись от процесса переворачивания углей палкой. — Ты ешь, ешь-нам ещё через горы идти. Надо набираться сил.

В момент разговора вниманию Эзраэля попалась кровь на губах молодого человека, но не она была главной неожиданностью: вместо правой руки была лапа, напоминающая по размерам и форме драконью! Потрясенный путешественник протёр глаза и взглянул ещё раз, но лапы уже не было.

«Показалось, — подумал Эзраэль, хлопая от удивления заспанными глазами. — Видимо недоспал сегодня, вот и кажется всякая хрень. Надо было ложиться спать пораньше».

— Ну что, в путь? — спросил с энтузиазмом юноша, встав с места и потерев руки. — Нам уже недолго осталось. Чем быстрее дойдем до туда, тем быстрее вернемся. А вам ведь уже не терпится разделить сокровища, верно?

— Еще как! — засмеялся Гилрой, выливая из котелка воду на белоснежный снег. — Кто же денежек не хочет?

— А что там именно сокрыто в этом месте? — с подозрением спросил Эзраэль, складывая в свой мешок столовые приборы и наблюдая за тем, как их проводник тушит угасающий огонь.

— Золото, — ответил их таинственный спутник, упаковывав остатки еды. Положив их в небольшую льняную авоську, он продолжил:-Много, много золота.

И друзья, встав с места и быстро собрав все свои вещи, потушили мерцавшее на припорошенной снегом земле согревающее пламя огня и отправились в путь, освещаемый светом красного диска утреннего солнца.

…Через несколько часов наши герои, наконец, достигли величественных горных массивов. Пожалуй, это была самая, что ни на есть главная достопримечательность этих краев: в этом районе королевства людей уделялось мало внимания развитию строительства городов и вспахиванию полей, в первую очередь из-за сурового климата, а сам Бурьград расценивался только как стратегический пункт, защищавший столицу-Эльдорас-от нападения с севера. Именно поэтому проезжающим эти края оставалось лишь любоваться величественными горными пиками, которые, надо отдать должное, завораживали своей красотой. Их мощные цепи, столь крепкие и могущественные, заставляли любого, кто подойдет к ним или увидит их издалека, понять, насколько он жалок и беспомощен перед могуществом и небывалой силой природы.

— Вон в той горе, что самая высокая, — сказал юноша, показав на высокую черную гору, — находится золотой прииск, который был давно заброшен гномами. Там мы и найдем несметные сокровища, которые они ещё не успели откопать.

— А почему они его забросили? — с подозрением спросил Эзраэль, покосившись на нового знакомого. — На то были веские причины?

— Ну-у-у… — задумчиво протянул юноша-проводник, почесав затылок. — Можно сказать и так. Когда они там копали, они нашли город драконов, ну и потревожили их. Они разозлились и спалили всё подчистую, выгнав, что называется, метлой бородатых нарушителей спокойствия. Никто не погиб, к счастью, но в прииск никто больше не рискнул возвратиться.

— Драконы?! — испуганно уточнил Гилрой. — Погоди-ка, дружок! О них речи не было! Почему ты не предупредил нас?

— Не волнуйся, — успокоил друга Эзраэля юноша, засмеявшись. — Их уже не видели много лет. Наверное, они ушли из этих мест, так как не захотели возвращаться. Наверное… Ну ладно — хватит на сегодня страшных историй. Мы ведь за другим сюда пришли, не так ли? Пошли — нас ждут великие дела!

С этими словами он уверено направился по направлению к мощным горным цепям, около верхушек которых длинным караваном плыли пушистые вереницы белоснежных облаков.

— Я говорю тебе, он что-то скрывает! — сказал шепотом Гилрой, наблюдая за тем, как их проводник с каждым шагом уверенно отдаляется от них. — Убьет он нас!

— Не думаю, — спокойно ответил Эзраэль. — Он бы мог это сделать уже давно. Тут место безлюдное, причем зимой. Эти места он знает. Так что, я не уверен, что он горит желанием искупаться в нашей крови.

— Почему ты так ему доверяешь? — возмутился Гилрой. — Неужели он вызывает у тебя такую симпатию?

— Да, — ответил Эзраэль и, зашагав вперед, позвал Гилроя за собой:-Пойдем, чудик! Все будет в порядке.

— Ладно, — сказал Гилрой, догоняя своего друга. — Но если я погибну от его руки, моя смерть будет на твоей совести.

Спустя некоторое время, наши герои, наконец, достигли долгожданной цели-массивных горных цепей, поражавших своими высотами и заставлявших преклоняться перед их небывалым могуществом. Под пологим склоном бушевала обжигающая морозом небольшая метель, кружившая в хороводе тысячи маленьких снежных крупиц. Вся верхняя часть горы была скрыта сплошной пеленой облаков, затруднявших оценку приблизительной высоты массивного горного пика.

— Вот мы и на месте, друзья мои, — с энтузиазмом, потирая руки, сказал юноша. — Нам предстоит преодолеть последний рубеж-восхождение на эту гору. Идите строго по моим следам, никуда не сворачивая. Когда поднимемся на девятьсот меж, оденьте плащи — там будет очень холодно. Не хотелось бы увидеть вас превращенными в ледышки.

— Мы не сорвемся? — спросил Эзраэль, надевая на плечи плащ и закрывая капюшоном увлажненную подтаявшим снегом голову. — Мы, как никак, в горы идем, а у нас даже веревок нет.

— Если будете следовать за мной, все будет в порядке, — ответил юноша, посмотрев на величественные горные массивы. — На крайний случай, кричите-я постараюсь вам помочь.

— А ты что не одеваешь теплые вещи? — спросил Эзраэль, на котором были только легкая рубаха и штаны. — Тебе разве не холодно?

— Эмм… Я уже просто привык к такой погоде, и мне тёплая одежда ни к чему.

— Ну ладно….-сказал с недоверием Эзраэль. — Как знаешь. Веди! Мы за тобой.

— Хорошо, — согласился с планом юноша и, направившись вверх по склону, пригласил Эзраэля и Гилроя следовать за собой, сказав:-Не отставайте. Чем быстрее мы дойдём, тем лучше.

Два товарища, собравшись с духом, послушно последовали за ним, стараясь не отставать от их проводника ни на шаг. Так начался их долгожданный и опасный подъем в горы, за которым таилась находка несметных богатств.

…Морозный суховей, хозяйничавший в это время суток в горах, обдувал наших отважных героев со всех сторон, заставляя лоскуты их плащей бешено метаться из стороны в сторону, создавая некое подобие праздничного карнавала. Прогибаясь под мощными потоками ветра и цепляясь за редкие каменные выступы, выглядывавшие из сплошной снежной пелены, наши герои, двигаясь за их проводником-добровольцем, пробирались сквозь обширные снежные завалы. Вот, спустя два изнуряющих часа подъёма в горы, друзья, наконец, подошли к их финальной цели-пещере, в которой, по словам их нового знакомого, хранилось несметное количество сокровищ. Её темный проход, откуда веяло пробирающим до костей горным холодом, наводил на Эзраэля и Гилроя чувство неприязни и небольшого страха перед неизведанными тайнами горного банка сокровищ.

— Ну что, кто первый? — спросил юноша, с нескрываемым энтузиазмом посмотрев на его спутников-авантюристов. Те же, с подозрением покосившись на него, молча продолжали с недоверием смотреть на пещеру. Поняв, что никто не хочет вперед батьки лезть в пекло, юноша пошел на компромисс:-Хорошо, я пойду первым. Только не отставайте, а то заблудитесь.

После этих слов, он бодро направился в пропитанную непроглядной тьмой пещеру. Дождавшись, когда проводник отдалится и растворится в пустоте узкого пещерного прохода, Гилрой еле слышно начал бормотать:

— Послушай, ты уже ведь все понял, да? Он точно хочет нас убить! Не нужно за ним ходить, ты понимаешь? Ты… Ты видел его аппетит? Нутром чую-он людоед! И он нас сожрет, будь уверен. И глазом не моргнет!

— Я знаю, он очень странный, — ответил шепотом Эзраэль. — Но я не верю в то, что он хочет нас убить. Я повторюсь, что будь он людоедом, он бы нас еще на привале сожрал. Зажарил как следует и сожрал с потрохами.

— Может он ой какой умный людоед! — все продолжал отстаивать свою точку зрения Гилрой, оглядываясь на тоннель. — А это его пещера, где валяются обглоданные кости таких же дураков, как мы с тобой. Ради всего святого, Эзраэль-пойдем пока не поздно. Отдохнем, как следует в городе!

— Опять пойдем за выпивкой? — раздраженно спросил его друг. — Опять эта рутина? Дом, служба, трактир, дом, служба, трактир…Гилрой, нам по двадцать лет, а мы с тобой только и живем в этом городе, никуда не выходя! Ты хочешь состариться и жить в какой-нибудь лачуге, проклиная тот день, когда ты отказался от своего счастья? Может быть это дорога в новую жизнь, понимаешь? А мы сейчас сойдем с тропы и может быть никогда её не найдем!

Внезапно их разговор прервал голос, доносившийся из тоннеля: «Эй! Вы там скоро или как? Скоро темнеть начнет!»

— Как знаешь, а я пойду-не хочу потом жалеть об упущении своего самого большого шанса, — с этими словами Эзраэль направился вглубь тоннеля, растворяясь в непроглядной темноте. Гилрою оставалось только развести руками: он не мог заставить своего друга сойти с выбранного им пути. В конце концов, он не был его родственником. Но чувство дружбы взяло вверх: если он не мог уговорить своего друга от рискованного шага, то он мог только поддержать его и, если что-то пойдет не так, попробовать придти на выручку. Собравшись с духом и подумав про себя: «Черт бы тебя побрал, Эзраэль! Ты просто псих! Но именно это в тебе мне и нравится!», быстро побежал вслед за своим другом.

…В пещере было очень сыро, но по мере того, как наши путешественники спускались вниз, становилось всё теплее и суше. Изредка раздавались капающие звуки таявшего льда, которые нарушали тишину скалистого прохода, усеянного множеством продолговатых камней, свисавших с потолка, как огромные сосульки.

— Осторожно! — сказал юноша, наблюдая за тем, как его попутчики осторожно продвигаются по тоннелю. — Тут повсюду сталактиты-берегите головы! Взял кто-нибудь факел?

— Я взял, — сказал Гилрой и, порывшись какое-то время в сумке, подал юноше факел. — Держи.

— Благодарю, — сказал юноша. — А спички?

— Да, конечно, — ответил Гилрой и подал юноше потрепанный кулек спичек, которые были немного потрепаны долгим пребыванием на лютом морозе.

— Спасибо, — поблагодарил юноша Гилроя, приняв холодными руками измятый кулек спичек. Затем, провозившись некоторое время с коробком, зажег спичку и, наконец, поджег факел.

В ту же секунду весь тоннель озарился ярким светом от сверкающего пламени огня. Тьма, казалось, отступила от безжалостного натиска сил света, открыв нашим героям небольшой плацдарм позиций, отвоеванных у давнего темного противника.

— За мной, — сказал юноша, подняв факел повыше. — Не отставайте! И смотрите под ноги, на всякий случай. Скоро мы дойдем до золота.

После упоминания золота друзья, представляя как они унесут с собой горы драгоценностей, бодро побежали за ним, чуть ли не спотыкаясь о выпиравшие из настила горной породы камни.

…Через непродолжительный промежуток времени наши герои дошли до своеобразного распутья, представлявшего из себя два достаточно узких тоннеля: один вел направо, другой, извиваясь, словно гремучая змея, налево.

— Направо! — сказал юноша, чем развеял все сомнения Эзраэля и Гилроя насчет выбора пути. И снова, как-будто издеваясь над новоиспеченными искателями сокровищ, тоннель раскрыл свою извилистую сеть пещерных проходов.

— Сколько еще нам идти? — спросил Гилрой, пригибаясь под выпиравшими из потолка камнями-сосульками. — У меня уже голова идет кругом из-за этих проходов. Ты не собираешься нас оставить, чтобы мы тут сгнили?

— Да, да, да… — с усмешкой ответил их проводник. — Именно для этого я вас сюда и привел. Может хватит уже недоверий?

— Я бы с радостью прекратил осуждать тебя, — ответил Гилрой, — но уж слишком я боюсь за свою жизнь. Мне еще семью создавать, детей воспитывать, так что не очень бы хотелось закончить свое существование здесь-в этой сырой пещере, насаженным на какой-нибудь из кусков этой чертовой скалы.

— Успокойся, — сказал юноша, свернув налево. — Моих сил будет недостаточно, чтобы насадить тебя на скалу.

— Это не может не радовать, — ответил с усмешкой Гилрой, пригнувшись под очередным куском нерушимой горной породы.

Пройдя сеть длинных и извилистых тоннелей, которым, казалось, никогда не будет конца, наши герои, наконец, дошли до того места, о котором говорил незнакомец.

— Вот мы и пришли! — сказал он, повернувшись к явно приободрившимся после долгого пути Эзраэлю и Гилрою. — Дайте факел! А то совсем ничего не видно.

Гилрой с привычным недоверием дал ему факел. Юноша, поблагодарив его, поднес факел к потолку. Вдруг, к удивлению двух товарищей, всё на потолке загорелось

ярко-синим пламенем, и часть пещеры, казавшаяся темной и неизведанной, осветилась необычайно ярким светом, похожим на ослепляющий свет костра в непроглядном лесу.

В этот момент лица наших юных героев-Эзраэля и Гилроя-засияли от нескрываемого восторга. Гилрой, увидев несметные сокровища, блестевшие на тускло-голубом свете, чуть не упал в обморок. Пещера представляла собой огромный зал, заваленный тысячами золотых предметов: короны, скипетры, кубки, монеты, мечи, рубины и самоцветы-всем этим зал был завален до краев. Друзья, еле сдерживая себя от восторга, кинулись собирать золото и складывать их куда только можно: в сумки, карманы, балахоны. Казалось, ничто не могло показаться им странным и подозрительным в тот момент, однако одна вещь их все-таки смущала: их проводник, равнодушно смотря на несметные сокровища, лишь ворошил ногой горы золотых монет, словно и не собираясь грести обеими руками и набивать свои карманы золотом до отвала. Это было последней каплей терпения Эзраэля. Выкинув сокровища, удивив при этом Гилроя, который уже напялил на голову золотую корону, блестевшую на свете факелов, Эзраэль не выдержал и сказал:

— Слушай, ты какой-то странный! То съедаешь целого барана, то выпиваешь кружку с водой с сорока кубиками льда в ней, а теперь не хочешь брать сокровища, которым бы сам король позавидовал?! Объясни в чём же всё-таки дело?! Зачем ты нас сюда привел?

— Хорошо, — совершенно спокойно ответил странник. — Но прежде чем увидеть то, что я тебе сейчас покажу, скажи — ты действительно этого хочешь?

— Да! Очень! Жду с нетерпением! — раздраженно ответил Эзраэль, невзирая на слова пытавшегося его образумить Гилроя.

— Тогда приготовься увидеть то, чего ты раньше никогда не видел, — юноша щёлкнул пальцами, и то, что увидели перед собой Гилрой и Эзраэль, повергло их в такой шок, что их челюсти поотвисали на несколько минут.

 

Глава IV

Перед ними стоял дракон, антропоморфного строения тела, ультрамариновая чешуя которого, покрывавшая все его мускулистое и жилистое тело, переливалась на слабом свете факела. Его брюхо, представлявшее из себя соединенные грубые кожаные пластины, было окрашено в тускло-белый цвет. Стоял он на двух мускулистых задних лапах, что немного расходилось со стандартным представлением наших героях о драконах: как никак, а книжный образ дракона в воображении людей вырисовывался огромной огнедышащей ящерицой, из огромной пасти которой исходил трупный запах тысяч несчастных жертв. Здесь же перед ними стоял вполне себе «человечное» существо. Массивные передние лапы, выполнявшие функцию рук, более мускулистые, чем задние, были длиннее и шире, чем человеческие руки, с острыми когтями на концах фаланг, что делало их прекрасным оружием ближнего боя и превосходным природным приспособлением для охоты. Его панцирь, представлявший из себя толстые костяные пластины, мог спасти от удара практически любого меча или стрелы. Синие, как море, рептильи глаза дракона добрым взглядом смотрели на ошарашенных видом своего друга друзей, казалось, ничем не примечательного по своей наружности, который вдруг показал свое истинное лицо. Ну, или, в данном случае, морду. В еще больший когнитивный диссонанс наших героев вводил массивный хвост, хлеставший по бокам хозяина. Наблюдая за реакцией ошарашенных друзей, дракон развел лапами, усмехнулся и сказал:

— Ну вот, друзья мои. Вот кто я есть на самом деле.

— Ты дракон?! — воскликнул Гилрой, с потрясением рассматривая истинный облик своего нового товарища. — Да-а-а… Кого я только не встречал: гоблинов, превращающихся в демонов, орков, принимающих вид вепря, эльфов, становящихся медведями, но дракона, маскирующегося как человек вижу впервые!

— Что ж ты раньше не сказал? — спросил Эзраэль, инстинктивно пытаясь найти что-нибудь тяжелое, чтобы врезать по голове пугавшему его существу.

— Я побоялся посторонних глаз, — сказал дракон, взяв с пола маленькую монетку. Повертев ее между когтей, он продолжил:-Согласитесь, кому будет приятно знать, что всё это время рядом с ними по соседству жил дракон?

— Ладно, что есть то есть, — сказал Эзраэль, придя в себя. — Надеюсь больше сюрпризов не будет?

— Надеюсь, что нет, — ответил дракон. — Правда есть одна очень важная вещь, которую мне нужно вам сказать. Вы вроде как парни толковые, а ты, — он указал на Гилроя, — имеешь связи с лордом, поэтому будет возможность как-то достучаться до короля.

— Что же ты хочешь сказать? — с нескрываемым любопытством спросил Гилрой.

— На Единоземье надвигается страшная угроза, — сказал дракон, чем ввел в заблуждение и без того ничего не понимающих товарищей. — С востока к нам приближается армия, насчитывающая сотни тысяч солдат, которая готовится ввести в пучину войны и скорби всех, кто проживает здесь. Надеюсь, что мы успеем предупредить высшие чины до того, как начнется война.

— Война?! — с удивлением спросил Эзраэль.

— Именно, — со всей серьезностью ответил дракон. — В это трудно поверить, я знаю, но, к сожалению, это реальная ситуация на сегодняшний день.

— Но как мы дойдём до города так быстро? — спросил Гилрой. — До него примерно день идти, и то, если сильно повезёт: без метелей, суховеев и прочих «прелестей» бурьградской природы.

— А кто сказал, что мы пойдём? — спросил дракон. Его вопрос немного озадачил друзей, в особенности Гилроя, которому слова дракона показались не к месту.

Напротив, Эзраэль, поняв намёк его нового товарища, начал быстро собирать вещи. Гилрой тоже, наконец, смекнул в чём дело и вслед за Эзраэлем в спешке начал собирать факелы и золото.

Дождавшись готовности друзей, дракон, схватив воткнутый в отверстие стены факел Гилроя и отдав его хозяину, позвал друзей за собой:

— Быстрее! Мы должны как можно раньше добраться до города, иначе может быть слишком поздно…

С этими словами он побежал по узкому тоннелю, исчезая в темноте. Эзраэль было кинулся за ним следом, как вдруг голос Гилроя прервал его:

— Ты и правда думаешь, что меня послушает отец? Если и мы не сразу поверили, думаешь он, крупный лорд, поверит нам, двум мальчишкам по двадцать лет?

— Если он твой отец, то он выслушает тебя, — с уверенностью в голосе сказал Эзраэль, повернувшись к другу. — А если и нет, то у нас есть еще куча лордов и, в конце концов, король.

— Ты прав насчет короля, — усмехнулся Гилрой. — Полное безумие, но ты прав.

Усмехнувшись, Эзраэль подвал да собой своего друга и исчез в темном тоннеле. Проследовав по тому же маршруту, друзья, наконец, увидели долгожданный просвет в конце прохода, в котором виднелась тень их чешуйчатого компаньона.

— Скорее! — раздался голос дракона в тоннеле. — Нельзя терять ни минуты!

Два товарища, прибавив ход, еще быстрее побежали к просвету в конце прохода. Наконец, выбежав на обжигающий морозный воздух, тут же заполнивший их легкие горной свежестью, они, заметив сквозь метельную пелену дракона, ринулись к нему.

— Садитесь скорее и держитесь друг за друга, — сказал дракон, присев на корточки. — Кто полетит впереди, будет держаться за шею, кто сзади-за переднего. Взлетать будем резко, так что держитесь крепче. Будьте спокойны: погода лётная, так что молнией в нас не шарахнет. Главное — не смотрите вниз!

— Хорошо, — сказал Эзраэль и быстро запрыгнул на спину дракона, схватившись за шею. Гилрой, выдохнув и собравшись с духом, прыгнул следом. Положив руки на плечи Эзраэля, он морально приготовился к полету.

— Ну что, готовы? — спросил дракон напряженных друзей, сидевших на его спине, как на иголках. В ответ друзья молча кивнули головой.

— Тогда держитесь! — сказал дракон и, размахивая крыльями, оторвался от земли и взмыл в небо.

Друзьям было жутко страшно, когда позади показалась огромная гора, становившаяся все меньше и меньше с каждой секундой. Эзраэль, который сидел впереди, буквально вцепился в шею дракона от страха, а Гилрой, уже явно испуганный до полусмерти, обхватил своего друга обеими руками, зацепившись ногами за туловище дракона. Через некоторое время, Эзраэль осмелился взглянуть вниз. Заснеженные макушки деревьев и припорошенные снегом поля казались просто игрушечными с такой высоты и напоминали ему узоры какого-нибудь праздничного торта. Всё, что казалось ему огромным на земле, теперь было для него совсем крошечным. Он посмотрел на дракона. Тот был сосредоточен и смотрел вперёд, проскальзывая между вереницами пушистых облаков.

— Слушай, а долго нам вообще лететь? — полюбопытствовал Эзраэль.

— Около десяти минут, не меньше, — ответил дракон. — Как видишь, погода не совсем приятная. Есть риск, что вас собьет ветром, если мы полетим быстрее.

— Я давно хотел спросить: откуда ты родом? — спросил дракона Эзраэль. — Ты ведь не в обычном городе родился, верно?

На несколько секунд наступила тишина. После непродолжительной паузы, дракон тяжело выдохнул и ответил:

— Я толком и не помню своё детство. Но какие-то отрывки мне запомнились на всю мою оставшуюся жизнь. Были хорошие, но больше всего въелись в память ужасные…

В этот момент Гилрой, смотревший по сторонам на перистые облачные реки, не проявляя до этой минуты своего внимания к разговору, вдруг с любопытством прильнул к Эзраэлю, чтобы у лучше слышать рассказ дракона.

— Я жил в королевстве ледяных драконов, — продолжил дракон, маневрируя среди облачных завес. — Тогда мне было около девяноста восьми лет. Я был ещё совсем мальчишкой…

— Мальчишкой?! — удивленно переспросил Гилрой. — Да у нас в таком возрасте уже концы отдают, не то что по улицам котов гоняют.

— Гилрой, он же не человек и даже не эльф-он дракон, — объяснил Эзраэль. Затем он снова обратился к чешуйчатому собеседнику:-Извини, что перебили. Продолжай.

— Ну так вот. Когда-то, еще в незапамятные времена, Стумертрад был процветающим государством, богатым и могущественным. В него стекались торговцы со всего Единоземья. В особенности помогали гномы, так сказать, наши бывшие коллеги… Но, к сожалению, всё это рухнуло в один день…

— Как это произошло? — озадаченно спросил Эзраэль.

— В этот день я сидел дома после работы. Я тогда был подмастерьем в кузнице. После тяжёлого дня, когда мной было выковано по заказу пятнадцать доспехов, я, конечно, очень устал и решил подремать часок другой. Я долго не мог заснуть, но вскоре чары проклятого Гипноса меня одолели. Проснулся я, помню, от жуткого грохота и тысяч криков, которые слились в один сплошной гвалт. Когда я вышел, передо мной предстала страшная картина: сотни темных драконов, чьи горевшие жаждой крови глаза наводили на меня ужас, превращали наш цветущий полис в пылающие развалины: рушили дома, убивали детей, драконих, старых, повидавших многое не своем виду, драконов-старцев- всех, кого ни встречали, они не щадили. Вдруг передо мной приземлился руководитель охраны. Его образ мне очень запомнился: высокий, статный, широкие крылья, кровоточащие шрамы и, самое главное, его сверкающие золотые доспехи. Он всем приказал организованно уходить из города, и мы дружной толпой полетели к выходу. Последнее, что я помню, это как я, чудом миновав охрану вылетел из города, оглянулся, думая что кто-то за мной успел выбраться, но никого за моей спиной не было… Вся эта могущественная империя взяла и развалилась, как карточный домик, в один день. С тех пор, я туда больше не возвращался. Как-то еще не до конца зажили раны…

— Да-а… — досадно протянул Эзраэль. — Не повезло тебе в жизни, дружище. У меня вообще пока семьи нет, поэтому я, наверное, вряд ли могу понять тебя. Я же приезжий с юга, а что случилось с родственниками — не знаю.

— Эх, друзья мои, что ж вы носы повесили? Надо жить дальше и радоваться жизни, — сказал Гилрой, который хотел как-то разрядить обстановку безысходности.

— Ишь ты какой! — ответил Эзраэль с упреком. — Сам, видите ли, сын лорда, всю жизнь купался в славе и деньгах, да и теперь не бедный. Конечно, тебе легко говорить!

— Я вовсе не это имел ввиду! — ответил, оправдываясь, Гилрой. — Мне уже нельзя вас подбодрить? У нас совсем какая-то кислая ситуация намечалась. Я ее просто хотел разбавить.

— Как-то не к месту ты ее разбавлять задумал, дружище, — сказал Эзраэль. — Не мог что ли подождать?

Но тут, в самом разгаре словесной перепалки, они услышали потрясенный голос дракона:

— Эй, бабы базарные, смотрите! Там, внизу!

Наши герои, отвлекшись от своих разборок, взглянули через крыло дракона вниз и то, что они увидели, лишило их дара речи. Внизу, сквозь черные клубы дыма, просматривались пылающие очертания Штормграда. Пламя пожирало деревянные крыши домов и торговые лавки, создавая впечатление, что Бурьград превратился в сплошное море огня. Издалека вся эта картина напоминала Эзраэлю и Гилрою образ царства Аида, описанного в учебниках мифологии. Еще больший ужас наводил могильный звон колокола разбитой главной ратуши, как набат, раздававшийся по выжженной земле.

— Надо спуститься и проверить выживших, — хладнокровно сказал дракон. — Может быть они смогут нам объяснить, что здесь произошло.

— Гилрой, — дрожащим голосом обратился к своему другу Эзраэль, — ты тоже это видишь? Или это сон? Зевс милосердный, скажи, что это просто сон!

— Это не сон, Эзраэль, — сокрушенно ответил его друг, наблюдая за пожирающим город пламенем. — Похоже, опасения нашего друга были верными. К нам действительно пришла война…

Когда наши герои приземлились на одну из раздробленных снарядами улиц, которая была близко к передовой стене, почерневшее каменное полотно которой было усеяно трупами, тела которых были обезображены огнем и страшными рубцами острых мечей, они не могли поверить своим глазам. Вблизи это выглядело еще более ужасающим. Город напоминал поле боя: дома, некогда гордо стоявшие на просторных улицах северного города, теперь представляли из себя уродливые развалины, на которых еще просматривались мерцавшие угольки; всюду валялись безжизненные тела людей, которых настигли разящие стрелы и острые мечи солдат неизвестного врага; в стенах были пробиты бреши, а караульное помещение, чьи массивные железные двери были разорваны тараном, напоминало скорее огромную братскую могилу, нежели объект фортификационного сооружения; с зубцов стен свисали мертвые тела солдат, павших в неравном бою с сокрушительным натиском ужасного противника. Все, что когда-то казалось Эзраэлю и Гилрою вечным, теперь медленно исчезало во времени истории. Жуткое зрелище.

— Кто это сделал? — дрожащим голосом спросил Эзраэль, спрыгнув с дракона.

— Не знаю, — ответил дракон, осматривая выжженные окрестности некогда процветавшего северного города. — Надо поискать выживших. Желательно среди военных. Они наверняка знают, кто стоит за этими зверствами.

— На стене еще могут быть выжившие, — сказал Гилрой. — Они все-таки военные, поэтому, думаю, могут описать картину более подробно.

— Ты прав, — сказал Эзраэль, направившись к разрушенному караульному помещению. — Может быть кому-то посчастливилось выжить.

Как только наши герои подошли к полуразрушенному снарядами караульному помещению, из одной бойницы показалась окровавленная рука, а затем оттуда же послышался раздавшийся эхом по мертвым улицам протяжный стон. Осознав, что это может быть именно тот человек, который мог бы рассказать о случившимся, наши герои быстро побежали вверх по чудом уцелевшей каменной лестнице.

С размаху выбив массивную дубовую дверь, дракон ворвался в полуразрушенное помещение арки ворот. Среди осколков камней и дерева, он заметил окровавленного солдата, который тщетно пытался освободиться из плена завалов.

— Помогите… — прохрипел он, протягивая уцелевшую руку навстречу нашим героям. Все как один, Эзраэль, Гилрой и дракон кинулись помогать ему выбраться. В считанные секунды разобрав завалы и вытащив окровавленное тело солдата из-под раздробленных досок, они положили его рядом со стеной башни. Солдат тяжело дышал и пытался что-то сказать, но подступавшая к горлу кровь не давала ему это сделать.

— Кто напал на город? — прямо спросил Эзраэль, видя, что времени на допрос остается все меньше и меньше.

— Они появились на горизонте два часа назад, — пробормотал слабым голосом солдат. — Огромная армия… Мы приготовились к сражению: мобилизовали гарнизон, закрыли ворота, но этого было недостаточно. Они обстреляли город катапультами, затем подвезли тараны и лестницы. Их было слишком много…

— Куда они направились? — прямо спросил дракон, понимая, что их информатор скоро покинет этот мир. — Ну же! Куда?

— Не знаю… — ответил умирающий солдат. — Один из них, бородатый в балахоне, с посохом, сказал: «пала граница, падет и столица».

— Зевс милосердный… — сказал Эзраэль, округлив глаза от ужаса. — Они направились в Эльдорас! Нужно предупредить короля!

— Тогда чего же мы ждем? — воскликнул дракон. — Садитесь на спину. Мы летим в Эльдорас. Нельзя терять ни минуты.

С этими словами он быстро выбежал из караульного помещения. Эзраэль и Гилрой, в последний раз посмотрев на солдата, которого в тот момент уже не было в живых, отдали ему честь и последовали за драконом. Как только друзья уселись на спину их чешуйчатого друга, дракон оторвался от земли и полетел в Эльдорас-столицу королевства людей.

— Мы успеем предупредить короля? — спросил Гилрой, провожая взглядом родной город, разрушенный войной.

— Надеюсь, что мы не опоздаем, — сказал дракон, поднимаясь все выше и выше над землей. Через несколько минут Бурьград, первая жертва страшной и кровопролитной войны, скрылся за пеленой облаков, оставив в памяти наших героев страшный душевный рубец, который еще долго будет будить их по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту.

 

Глава V

За всё время полёта в Эльдорас нашим героям попадались брошенные по маршруту передвижения неизвестной армии деревни, разрушенные города, сожженные поселки с разбитыми гарнизонами в них. Все эти своеобразные послания показывали всю мощь и жестокость врага, с которым им предстояло встретится. Казненные трупы людей, разграбленные трактиры, лавки, кузницы, разрушенные катапультами дома и стены — все это наводило невольное чувство ужаса и отвращения. Пролетая эти деревни, друзья постепенно понимали, с кем имеют дело, понимали, насколько силён был противник, а также насколько тяжело достанется им победа, если, конечно, сама богиня Ника окажется на их стороне.

За время их приближения к Эльдорасу природа становилась все более теплой и приобретала черты умеренного климата: снег отступал, а вместо заледенелых равнин начали появляться широкие золотистые поля, в которых беззаботно трудились пахари и крестьяне, косившие только что поспевшую пшеницу. Странно, не правда ли? Все это объяснялось здоровым климатом того времени. Природа еще не была испорчена химикатами и пестицидами, поэтому все климатические пояса имели четкие границы. Именно по этой причине в некоторых местах можно было заметить такие вот своеобразные пункты пересечения. Наконец, после несколько часов утомительного перелета, наши герои достигли столицы королевства людей-Эльдораса. Хотя, наверное, было бы точнее сказать в деревню, находившуюся рядом с городом, которая, к счастью, еще не успела разделить горькую участь Штормграда. Атмосфера в ней была на удивление спокойной и будничной, будто никто и знать не знал о надвигающейся войне и о том, что буквально в нескольких десятках километрах от них пал мощный приграничный пункт. Каждый занимался своими делами: кто торговал, кто заделывал дыру в обветшалой крыше, кто-то вообще спал на завалинке возле дома, кто-то нес только что скошенную пшеницу в амбары, но никто и не задумывался о наступающей войне.

— Вот тебе и раз… — потрясенно сказал Гилрой, снимая с себя теплый меховой плащ.

— Да уж… — согласился со своим другом Эзраэль, все еще не в силах осознать увиденного. — У них под боком война идет, а им хоть бы хны.

— А чего удивляться? — спокойно сказал дракон, приняв человеческий облик. — Бурьград пал быстро. Даже гонцов никто отправить не успел. Вот и не знает никто об этой армии. Тем более, скорее всего, военачальники повели ее обходным путем-через Эльдотурские степи. Так что вряд ли кто-то ее заметил.

— Да быть такого не может! — не веря собственным глазам воскликнул Эзраэль и быстро зашагал по направлению к небольшому населенному пункту. Заметив пожилого крестьянина, который не спеша вел под уздцы большую бурую лошадь, он тут же метнулся к нему и, стараясь казаться как можно спокойнее, спросил, знает ли старик о надвигающейся войне.

— Война?! — спросил с недоумением старик, остановив лошадь. — Ты что, шутишь, солдатик?! Какая война? Мы уже разбили всех врагов давным давно, и, как говорит наш король, никто к нам и не сунется больше! Последняя битва была с какими-то мятежниками, а дальше все было спокойно.

— Нам нужен его величество Пендрагон, — сказал Гилрой, понимая, что убеждать старика-бесполезная трата времени. — Вы не знаете, где его можно найти?

— Он, как обычно, во дворце. Но вас вряд ли к нему пустят: король решает вопрос об экономическом состоянии губерний, поэтому там повсюду стража. И мышь не прошмыгнет!

— Но может как-то удастся к нему пройти? — спросил старика Эзраэль. — Мало ли есть какой-нибудь особый повод? Дело важное, все-таки.

— Не думаю, что какой-нибудь повод сможет его отвлечь, — покачав головой, ответил старик. — По всему городу сейчас бродит охрана, а у дворца — тем более. Такое случается только тогда, когда король решает очень важные государственные дела. Поверьте, я знаю.

— Может кто-нибудь знает, как незаметно пройти мимо охраны? — спросил дракон, в надежде вытянуть из старика хоть какую-нибудь крупицу информации. Крестьянин, покачав головой, сказал:

— Да, есть такой. Гоблин. Он торгует всякими зельями и снадобьями в своей лавке. Он не очень-то законопослушный: у него были проблемы с налогами. Может быть он сможет вам помочь? У него, наверное, есть какой-нибудь способ пробраться внутрь дворца.

— Спасибо, — сказал Эзраэль, похлопав старика по плечу. — Вы нам очень помогли.

С этими словами, он направился прямо к настежь открытым воротам Эльдораса, приглашавших торговцев со всех окраин Единоземья. Следом за ним, молча отдав честь старику, быстрым шагом пошел Гилрой, почесывая свои мягкие усы. Дракон, простояв некоторое время рядом с крестьянином, словно задумавшись о чем-то, вдруг повернулся к нему и сказал:

— Спасибо вам большое. Вы нам очень помогли.

— Не стоит благодарностей, — ответил старик, засмеявшись. — Вот уже несколько десятилетий я живу здесь и рад помочь всем гостям этой прекрасной морской столицы. Это, можно сказать, моя неформальная обязанность.

— Я должен вам сказать одну важную вещь, — с беспокойством в голосе сказал дракон. Старик сосредоточенно посмотрел на него. — Грядет война. Новая война. Мы пришли из Штормграда. Он пал под натиском неизвестного воинства. Огромного воинства, которое направляется сюда, чтобы сравнять Эльдорас с землей. Пожалуйста, предупредите своих односельчан и бегите в город. Первым делом они начнут жечь деревни, поэтому лучше укрыться за стенами.

— Хорошо, — сказал старик, потупив взгляд в землю. — А я думал, мы еще в мире поживем.

В этот момент он увидел, как его собеседник отдаляется, нагоняя своих друзей. Решив, что кричать вслед и спрашивать его имя было бы глупо, старый земледелец подошел к своей лошади и, взяв ее под узду, продолжил свой привычный маршрут к дому.

…Наконец, наша троица: Эзраэль, Гилрой и дракон-после такого изнурительного путешествия, пришла туда, куда они стремились всё своё путешествие-в Эльдорас.

— Вот он-самый мощный оплот людей! — восхищенно сказал Гилрой, смотря на огромные, по сравнению с Бурьградскими, ворота караульного помещения. — Ещё ни одна армия не сокрушила его неприступные стены! Как говорят легенды, что во время одной осады орочьим вождём в незапамятные времена, которая длилась около пятидесяти дней, от нехватки снарядов и продовольствия, вождь не выдержал и, боясь расправы своей голодной армии, сам сдался городским военачальникам!

— Да уж, — сказал дракон, наблюдая за тем, как через широко открытые ворота выезжают пустые караваны, счастливые владельцы которых с наслаждением пересчитывали свои заработанные деньги. — Хотел бы я верить, что в этот раз всё будет также.

— Эх… — тяжело вздохнул Эзраэль, смотря на белоснежные каменные стены. — Как бы ни был прекрасен этот город, а всё равно душа болит по Бурьграду… Даже не верится, что всё так обернулось.

Миновав мощные ворота, которые не раз подвергались ударам таранов, что подтверждали многочисленные вмятины на обитых железом дубовых дверях, наша отважная тройка, наконец вошла в город. На мощных стенах, за высокими зубцами, украшенными пестрыми флагами, стояли закаленные в боях солдаты, чьи сверкавшие на солнце доспехи подчеркивали их статность и подготовленность. По их невозмутимому взгляду на горизонт было ясно, что они были готовы защищать город и Его Величество до последний капли крови. Но несмотря на грозный вид снаружи, внутри это был живой и жизнерадостный город, кипевший бурным пламенем повседневной жизни: вокруг стояли шатры предсказателей и шаманов, лавки гоблинов и торговцев, трактиры, по улицам бродили скоморохи, разъезжали повозки с баронами и лордами, проходили отряды солдат, отбивавших походный ритм. Дома в городе имели очень строгую иерархию расположения: дома бедных граждан находились прямо у стены, дома мелких торговцев-чуть выше, дома дворян и торговцев высшей гильдии, не плативших пошлины, — в центральном ряду, дома лордов и знатных вельмож занимали самые высокие ряды. Значимое место отводилось храмам богов, заметно выделявшихся на монотонном пейзаже планировки города: права духовенства были одними из самых почитаемых, поэтому и здания, принадлежащие им, должны были занимать соответсвующие положения. Но на фоне этого многообразия построек возвышался гигантский замок (донжон) короля, представлявший из себя небольшую крепость в миниатюре.

— По всей видимости, нам туда, — сказал дракон, ведя друзей по оживленной улице, где каждый уголок кипел пламенем бурной жизни. — Нужно торопиться, а то, мне кажется, нас могут не принять.

— Главное, чтобы нас не выгнали отсюда в шею еще на подступах, — сказал Гилрой, наблюдая за пьяной дракой около одного из трактиров. — А то еще получим ни за что…

И друзья быстрым шагом пошли по маленьким улицам прекрасной столицы королевства людей, освещенной лучистым светом дневного солнца. Путь их был долгим: многочисленные закоулки, переулки, улицы приводили их в тупик, вызывая бурный букет эмоций у раздраженных путников. Наверное, надо было родиться в этом городе, чтобы ориентироваться в нем, как в своем собственном доме. От обилия звуков, шумов, то и дело проезжавших повозок и карет, у Эзраэля и Гилроя кружилась голова. Оно было и понятно: тем, кто родился в маленьком приграничном городе-крепости, где каждый знал каждого, этот бесконечный лабиринт улиц казался просто пыткой, нежели простой комбинацией линий. Именно по этой причине найти донджон было не так просто.

— Сколько нам еще здесь ходить? — спросил убитым голосом Гилрой. — У меня уже голова идет кругом от этих чертовых улиц и поворотов.

— Как я тебя понимаю, — согласился Эзраэль, еле перешагивая с ноги на ногу. — Мне кажется, мы заблудились.

— Не бойтесь, — уверенно сказал дракон, бодро идя по каменистой мостовой. — Я знаю, куда идти. Его, — он указал на свой нос, — не проведешь.

— Не понял, — удивился Эзраэль. — При чем тут нос?

— Сегодня в королевской столовой дают очень вкусное блюдо, — мечтательно сказал дракон, сворачивая на очередную улицу. — Его трудно не учуять.

— Ничего себе, — поражено ответил Гилрой. — Ты серьезно чуешь запах еды из дворца с такого расстояния?

— Совершенно верно, — ответил дракон, прижавшись к краю улицы, чтобы пропустить мчавшуюся повозку. — Скоро мы придем на место.

— Скоро это… — не успел закончить Гилрой, как из окна дома на него выплеснулся ливень бытовых отходов. Встав на месте, как вкопанный, он не мог понять, что произошло. Под смех Эзраэля, он раздраженно проворчал:-Очень смешно…

— Что поделаешь-это большой город, — сказал дракон, наблюдая за тем, как Гилрой вытирает с себя остатки пищевых отходов. — Здесь надо быть осторожным. Тут, бывает, и котлы выкидывают. Так что, тебе повезло.

— Спасибо, — ответил Гилрой, нахмурившись. — Обнадежил.

— Я слышал, в этом городе огромный порт есть, — подметил Эзраэль, озираясь по сторонам и любуясь многообразием действ, происходивших в тот день в столице. — Это правда, что сюда стекаются караваны со всех морей?

— Да, есть такое, — ответил дракон. — Более того, Эльдорас является базой королевского флота. Тут стоят триремы всех соединений армии. Здесь они получают приказы, ремонтируются, пополняют запасы продовольствия и осуществляют планирование дальнейших морских путешествий. Здесь есть огромное количество мастерских, в которых лучшие из лучших чертят планы мощнейших кораблей Единоземья. Ну и без иностранных гостей тут не обходится. Эльфы, например, на время строительства своих гаваней, арендуют здесь места у короля. Вот так.

— Да уж, — с восхищением сказал Гилрой, смотря вдаль, где были видны пришвартованные триремы, качающиеся на легких волнах морского прибоя. — Хоть будет о чем рассказать.

В тот момент, когда разговор об интересных вещах Эльдораса уже набирал обороты, наши герои не заметили, как перед ними появился огромный донжон короля. Эта резиденция правителя была, наверное, самой помпезной и роскошной среди резиденций остальных государств: огромные стены, выгравированные золотом ворота, в которых блестели на ярком солнечном свете разноцветные рубины и самоцветы, сотни различных флагов и знамен, принадлежавших славной королевской династии-все это было лишь малой частью убранства королевского замка. Донжон, как и подобает королевской резиденции, со всех сторон охранялся солдатами элитной гвардии короля, которые не смыкали глаз день и ночь, защищая покой Его величества.

— Живут же люди… — завистливо пробормотал Гилрой, почесав голову. Вынув из кармана одинокий мешочек с монетами, он, забряцав ими, снова посмотрел на золотые ворота и, снова посмотрев на свой мешочек, с досадой вздохнул.

— Надо бы спросить, на месте ли король, — сказал дракон. — Может нам с ним удасться поговорить.

— Согласен. Только говорить должен Гилрой, — сказал Эзраэль, повернувшись к своему изумленному другу.

— Погоди-ка. С чего это я должен говорить с ними? — потрясенно спросил Гилрой.

— Потому что ты сын лорда, дурень! — огрызнулся Эзраэль. — Ты помнишь наш план?

— Ах да, конечно! — улыбнулся Гилрой. — Сейчас все решим.

С этими словами, Гилрой, важно подойдя к стражникам, которые словно и не замечали его, спросил: «Прошу прощения. Насколько мне известно, Его величество должен сегодня принимать сына знатного вельможи из Штормграда. Я и есть сын этого вельможи. Мне пришло письмо-приглашение от короля, и я хотел бы пройти в замок для дальнейшего разговора с ним».

Они, словно не обратив внимания на речь Гилроя, всё так же, как истуканы, продолжали стоять у ворот. Гилрой попытался пройти, но тут же был остановлен двумя мечами стражников.

— Понял, понял, — с дрожью в голосе сказал Гилрой, отодвигая от себя мечи и пятясь назад. — Король говорить не настроен. Спасибо.

Отойдя от места «приятной» встречи с охраной короля, где его импровизированный перфоманс закончился полным фиаско, Гилрой, опозоренный перед друзьями, поплелся назад, потирая место прикосновения меча.

— Да-а… — сказал дракон, почесав голову. — Похоже наш план по проникновению с помощью псевдостатуса провалился. Остается только два варианта.

— Каких? — с любопытством спросил Гилрой.

— Первый-влететь в окно донжона и поговорить с королем прямо, второй-найти кого-нибудь, кто знает, как варятся снадобья и попросить у него зелье невидимости.

— Мне первый вариант нравится, — сказал Гилрой, но, увидев на себе сверлящий взгляд дракона, поспешил оправдаться:-Это была шутка.

— Значит остается только найти этого знахаря, который занимается зельеварением, — сказал Эзраэль. — Только где?

— Есть одно место, — сказал дракон, посмотрев на пейзаж города. — Это рынок. Там есть просто куча лавок, где продаются такого рода зелья. Стоят они не дешево, но нам повезло, что у нас есть деньги, — дракон посмотрел на Гилроя, который бряцал мешком с золотыми монетами.

— Ну не знаю… — задумчиво сказал Гилрой, повертев в руке мешочек с деньгами. — Если вы мне отдадите их с процентами, то… — но не успел юный любитель махинаций договорить, как тут же получил кулаком в живот от своего друга Эзраэля. Согнувшись в три погибели, он тяжело простонал:-Ладно, ладно, по рукам. Сделка провалилась.

И друзья двинулись в глубь рыночной площади, где уже в течение нескольких сотен лет купцы со всех уголков мира торговали своими товарами, привезенными. Кто-то становился чрезмерно богатым, а кто-то наоборот, настолько бедным, что ему, потерпев неудачу, приходилось сводить концы с концами.

 

Глава VI

За всё время ходьбы по рынку, друзьям встречались торговцы, которые предлагали им, буквально суя под нос, самые разные товары: зелья силы, скрижали огненной магии, амулеты, снадобья. Но никто не предлагал того, чего они искали-оборотного зелья. Все торговцы, на вопрос дракона: «У вас есть оборотное зелье?»-только разводили руками. Наши герои, устав от многочасовой ходьбы по рынку, казалось, уже потеряли надежду что-либо найти, как вдруг, они заметили маленькую лавку, в которую, на первый взгляд, вряд ли мог бы поместиться человек. По всей видимости, ее владелец не обладал навыками плотника: крыша лавки трещала по швам, а ее покосившаяся дверь свидетельствовала о том, что хозяин не особо задумывался о внешнем виде своего объекта частного предпринимательства. Друзьям она всё же не правила должного отторжения, и они, сгорая от любопытства, подошли к ней поближе. Вид вблизи у неё был еще более убогим: маленькие окна, в которых просматривались захламленные всякой всячиной полки, местами были поцарапаны чем-то явно не похожим на нож; лестница, ведущая к двери, была сломана в нескольких местах, норовя провалиться под тяжестью даже самого хилого ребенка; из избитой трубы, кирпичи в которой выпирали из основной конструкции, валил черный дым, портивший впечатление на фоне чистого Эльдорасского неба. Одним словом, по виду этого дряхлого пристанища, клиенты там были не частыми гостями. Напротив, они скорее всячески пытались его избегать.

— Похоже мы на месте, — сказал дракон, пытаясь понять, где был хозяин. — Вот только на месте ли владелец?

— Раз из печки идет дым-значит хозяин уж точно дома, — подметил Эзраэль. Слева от лачуги висел необычный колокол в форме черепа, который хозяин, по всей видимости, повесил для удобства. Хоть лачуга выглядела отторгающей, Эзраэль решился позвонить в дверь. Он потянул верёвку, и в этот момент внутри раздался очень громкий рык, от которого наши герои встрепенулись. Друзья долго не решались туда войти: все законы здравого смысла твердили о том, что отсюда надо было поскорее рвать когти.

— Ну, что стоите? Конечно, не самые уютные пинаты, но думаю, что тут не демон обитает. Наверное… — сказал он, исчезая в темноте странной лавки. Внутри было темно, как в той пещере, в которую они пошли, когда ещё были в Бурьграде. По пути они спотыкались о какие-то котлы, вилы, чуть не задевая тысячи колб и трубок, в которых хранились образцы сушеных ящериц, змей, кротов и мышей, смотревших мертвыми глазами сквозь стекла банок. Все это вызывало неприязнь и отторжение у насторожившихся героев. В этот момент они увидели тусклый свет, который шел из подвала лавки, просачиваясь сквозь огромные половые щели. Они подошли поближе. В подполье слышались звуки взрывов, работающих машин, а также чей-то голос, видимо, самого хозяина лавки, проводившего там свои жуткие опыты.

— Может не стоит? — спросил с неуверенностью и некой настороженностью Гилрой. — Всё- таки работает человек…

— Почему-то я не уверен, что это человек, — ответил дракон, прислушиваясь к странным звукам. — Как бы то ни было, а он наш единственный шанс.

— Пожалуй, что так, — сказал Гилрой. — А если он нас, — Гилрой провел рукой по горлу, — того…

— У нас нет выбора, — сказал дракон, приоткрыв дверь в подполье. — Только он сможет нам помочь.

— Раз другого выхода нет, то что уж мне остается делать, — сказал с недовольством Гилрой, и друзья начали спускаться в подполье. — В конце концов, в данной ситуации я уже не тороплюсь строить планы на будущее. Мало ли что…

— Может не будешь нагнетать обстановку безысходности? — огрызнулся Эзраэль, прислушиваясь к каждому странному звуку, коих из подвала доносилось великое множество. — У нас сейчас есть проблемы по-важнее, чем твои душевные муки.

— Тут я с тобой полностью согласен, дружище, — ответил Гилрой, рассматривая стоявшие на дряхлых полках банки со странными снадобьями. — Мне еще короля убеждать придется, а я тут развожу свои душевные страдания. Не дело это, не дело…

Пока они спускались, их глазам попадались множество разных вещей, стоявших в приоткрытых ящиках и комодах: засушенные головы лягушек, чучела сквигов с выколотыми глазами, подвешенные к потолку, разные травы в загрязненных банках, инструменты для перемалывания трав и кусков мяса, немного странные, но внушающие ужас маски и тотемы-всем этим лавка незнакомца была полна до отвала, от чего наши герои, в особенности дракон, то и дело задевали стоявшие повсюду предметы магических обрядов. Наконец, они подошли к двери, откуда доносились громкие возгласы, бульканье кипевшей воды и шум растворения каких-то странных трав.

— Ну что, юные искатели приключений, — спросил дракон, повернувшись к своим ошарашенным друзьям и указав глазами на дверь. — Кто пойдет первым?

Никто из них не ответил, помня свои впечатления о недавней встрече со своим новым другом, который перед входом в пещеру задал похожий вопрос.

— Что ж, опять придётся идти мне, — вздохнул дракон, закатив глаза, и осторожно пошёл вперёд. Открыв потрепанную дубовую дверь, которая издала протяжный старческий скрип ржавых петель, наш герой увидел гоблина, метавшегося ежеминутно из стороны в сторону и хватавшего разные предметы с полок; он с некой долей наслаждения и увлеченности небрежно кидал засохшие грибы и травы в большой котел, перемешивая всё большой осиновой палкой. Его наряд вряд ли можно было назвать одеждой-его «помпезный» прикид ограничивался перемотанной вокруг тела накидкой, служившей гоблину плащом; в глаза бросались различные амулеты, талисманы, бусы, висевшие на шее, и белые полосы по всему телу, напоминавшие неотъемлемый атрибут ритуальной окраски орочьего шамана.

— Итак, — деловито пробормотал гоблин, роясь в небольшой сумочке, висевший на поясе, — последний ингредиент-четырехсотлетняя поганка!

Вынув скорчившийся от старости сушеный гриб, алхимик небрежно метнул его в тускло-оранжевое варево. Несколько мгновений ничего не происходило. Внезапно, котёл начал неистово бурлить, дрожать и качаться из стороны в сторону, словно пытаясь вырваться из прогнившей лачуги.

— Похоже дело пахнет жареным, — сказал Эзраэль, пятясь назад и хаотично нащупывая лестницу. — Отсюда надо валить со всех ног, причем как можно скорее.

— Согласен с тобой на все свое жалование, — сказал Гилрой, инстинктивно прячась за драконом, который все еще продолжал наблюдать за сумасшедшим гоблином-алхимиком. Тот, как ни в чем не бывало, продолжал стоять рядом с котлом.

Наши герои, уже собравшиеся бежать сломя голову из старой лачуги, которая бы вряд ли выдержала и дуновения ветра, не то что взрыва, уловили пробирающее до кончиков костей самое страшное слово, которое можно было услышать в алхимии и магии: «Ой». Еще секунда, и мощный взрыв потряс подвал прибежища гоблина. Банки попадали с полок, многочисленные бутылочки и пузырьки полопались, полки и стойки с колбами попадали с ржавых креплений, прибитых к трухлявым деревянным стенам, все немногочисленные свечи, горевшие в жутком подвале, потухли в момент, впустив кромешную темноту в и без того не самое светлое помещение. Взрыв был такой сильный, что наших героев отнесло ударной волной до стены в противоположном конце комнаты. Дракон, вовремя среагировав, прикрыл крыльями Эзраэля и Гилроя, создав что-то наподобие крепкого кокона над перепуганными выпускниками солдатской академии. Несмотря на все усилия удержаться на лапах, дракон не смог противостоять силе взрыва. Ударной волной его откинуло в стену подвала лачуги, и, проломив трухлявые деревянные доски, он врезался в обшарпанные подвальные стены. Но не успел он и оправиться от удара, как странный скрип раздался в его голове. Подняв голову вверх, он с ужасом увидел, как на него падают два стеллажа с колбами и банками, вылетавшими с полок и разбивавшимися об обшарпанный пол гоблинской лаборатории. Дракон только и успел промолвить: «Чертова химера!»-как массивный стеллаж со снадобьями рухнул на его крепкую спину. Дракон закрыл глаза и приготовился к худшему. Такого сильного удара о спину он не испытывал, наверное, никогда. Но не успел он и выдохнуть, как на него упал еще более массивный стеллаж. Треск дерева, звон разбившийся колб, ругань Эзраэля и Гилроя, кашель, стон, боль… Тишина… Гробовая тишина…

Открыв глаза, дракон тут же посмотрел на своих новых товарищей. Не обнаружив их рядом, он испуганно начал смотреть по сторонам. Неужели они погибли? Но все его страхи и сомнения развеял знакомый лик Эзраэля, стоявшего рядом с покореженной стеной. На его лице были едва заметны небольшие раны и ссадины, полученные, видимо, крошечными осколками стекла. В целом же, если не обращать внимания на мелочи, его симпатичная мордашка все еще имела шанс понравиться привлекательным молоденьким девушкам.

— Ну здравствуй, чешуйчатый, — сказал Эзраэль, протягивая поцарапанную руку дракону. — Как ты? Да уж… Вовремя ты среагировал! Если б не твои чудесные крылья, переломали бы всё себе к чертовой гарпии, и здравствуй Харон.

— Что с Гилроем? — спросил дракон Эзраэля, вставая с пола. — Он цел?

— Я в полном здравии! — донесся знакомый голос откуда-то сверху. — Ну и даешь же ты! Тебе бы в армию: кости, как железо, ей богу! Тебя хоть палками дубась, хоть на дыбе растягивай. Не обделила тебя матушка-природа.

— Что ты там делаешь? — спросил дракон, направляясь к покореженной лестнице, стараясь не наступать на осколки колб и банок, разбросанных по полу. Эзраэль осторожно пошел за ним.

— Наш гоблин сделал какую-то дрянь, от которой произошёл большой взрыв, — голос Гилроя становился все более отчетливым по мере приближения дракона к выходу из подвала. — От взрыва пошла ударная волна, которая там все и разнесла. Если бы не ты, дружище, плакали бы наши девушки…

— Да-а… Пошли в лавку, называется, — протянул Эзраэль, почесывая затылок. Он обратился к дракону:-Спасибо, что спас нас.

— Всегда пожалуйста! — ответил ему с усмешкой его чешуйчатый приятель. — Похоже, это становится моей прямой обязанностью.

Наконец, миновав несколько покореженных ступенек, наши братья по несчастью вышли из подвала, откуда все еще поднимался легкий серый дым от взрыва злосчастного снадобья. В лачуге все еще стоял тяжелый запах гари, неприятно вдававшийся в нос. В конце захламленного дома, на еле державшейся на нескольких гвоздях скамье, сидели Гилрой и непосредственно сам виновник «торжества»-гоблин, что-то разминавший с неимоверным усилием в маленькой глиняной миске. Заметив приближающихся к нему пострадавших от его эксперимента, гоблин оторвался от своего дела и, убрав монокль, с улыбкой поприветствовал дракона и Эзраэля:

— Приветствую вас, чужеземцы! Что вас привело в столь далекий… — но не успел он договорить, как раздраженный Эзраэль прервал его теплое приветствие жестким обвинением:

— Ты нам зубы не заговаривай, алхимик чертов! Ты нас чуть не убил своими экспериментами! А если бы весь город на воздух взлетел? Стесняюсь спросить, сколько уже у тебя таких случаев было?

— Восемьдесят четыре… — недовольно ответил гоблин, продолжая разминать травы в миске еще с большим усилием.

— Восемьдесят четыре! — с сарказмом воскликнул Эзраэль. — А если…

— Подожди, Эзраэль, — сказал Гилрой, положив руку на плечо недовольного друга. — Мы сюда не за тем пришли, чтобы разводить тут еще больший балаган. Мы пришли за помощью.

— Да, все верно, — виновато сказал Эзраэль, почесав затылок. — Извините. Уж простите меня: родной город сгорел в пламени этой чертовой войны. Эмоции, сами понимаете…

— Ничего страшного, друг мой, — с улыбкой ответил гоблин. — Нельзя все всегда держать в себе. Так и свихнуться можно. Так что вы хотели? Снадобья? Зелья?

— Именно, — ответил дракон, осматривая множество колб и пузырьков, в которых причудливо переливались различными цветами многочисленные зелья. — У вас есть зелье невидимости? Нам нужно пробраться в замок короля, поэтому не хотелось бы поднять кипеш. Сами понимаете-паника ни к чему.

— Так вы еще не знаете… — раздосадовано сказал гоблин, отвлекшись от процесса зельеварения.

— Чего мы не знаем? — спросил гоблина Эзраэль. — Говорите, не бойтесь.

— Король сбежал из города три дня назад вместе со своей прислугой и почти всем войском в Эольмерн, друзья мои, — сокрушенно ответил гоблин, посмотрев в глаза потрясенного Эзраэля. — Этот город находится в самой восточной части королевства людей. Никто не знает какая дорога к нему ведет, разве что только сам король.

— А как же стражники, флаги? — спросил Гилрой. — Они же не просто так стоят здесь, верно? И никто бы не стал вешать королевские флаги в отсутствие короля.

— Все это показуха, друг мой, — прискорбно ответил гоблин. — Я сам видел, как большая группа стражников и солдат накануне погрузилась на корабли и отчалила в сторону горизонта. Самого короля я тоже видел. Он был в черном балахоне, без всяких корон, позолот и прочего королевского барахла. Как я его узнал, спросите вы? Меч его выдал. Ножны королевские. Их ни с чем не спутаешь.

— А сколько солдат осталось в городе? — спросил дракон.

— Около трех тысяч человек, друг мой…

— Я не ослышался? — переспросил дракон с удивлением. — Три тысячи человек? На всю столицу?!

— Около того, да- спокойно ответил ему гоблин. — Из них около шестисот-старые вояки, опытные, повидавшие много сражений, плюс моряки, тысячи-быстро сформированные новобранцы, которые только несколько недель назад окончили обучение в корпусах, ну а остальные тысяча четыреста-народное ополчение: крестьяне, купцы, каменщики, плотники… Примерно так.

— А вы уже пробовали обратиться за помощью к гномам, эльфам, оркам? — спросил Эзраэль.

— Да, — ответил со вздохом гоблин. — Но безрезультатно — никто так и не ответил. По всей видимости, война им не нужна. Здравые мысли, несмотря на весь трагизм ситуации. Будь я политиком я поступил бы также.

— Плохи наши дела, — сказал Эзраэль. — С палками и камнями нам город не защитить.

— Согласен. Вилы против доспехов не помогут. Что же нам делать в этой ситуации? — спросил Гилрой. — Сдаваться?

— Одним нам не победить, — сказал дракон. — Нам нужна чья-то помощь: орков, эльфов, гномов-да кого угодно, лишь бы не врагов.

— Я полностью с тобой согласен, — сказал Эзраэль. — Надо бы отправить гонцов к ним, разузнать, будут ли они воевать или нет.

— Не успеют, — ответил гоблин. — На лошадях или колесницах только до гномов вам ехать дня три. Нужно что-то побыстрее.

— Можно полететь, — предложил дракон.

— Верно! — согласился Эзраэль. — Но когда?

— Чем скорее, тем лучше, — сказал гоблин. — Нельзя терять ни минуты. Но у нас одна проблема. Без соглашения короля мы не можем предпринимать какие-либо действия в отношении внешней политики. Только с его милости можно заключать мирные договоры, торговые соглашения, таможенные союзы и прочие пакты в отношении остальных государств. Так что есть вероятность того, что вас послушают, очень несущественна.

— У нас нет другого выбора, — сказал дракон. — Раз короля нет, мы не можем заключать официальные союзы. Но это не значит, что мы не можем солгать. Возьмем и от лица короля попросим помощи у глав государств. Главное уж собрать всех, а потом уже решать вопросы с политикой. У нас и так мало времени.

— План мне нравится. Как будем действовать? — спросил Гилрой.

— Значит так, — ответил дракон. — Ты и гоблин попытаетесь собрать народ к нашему возвращению, но не пытайтесь делать это силой, иначе вас казнят. Так как ты, — он обратился к Гилрою, — сын лорда, можешь использовать свой статус как средство воздействия.

— Хорошая идея, — сказал Эзраэль. — А я постараюсь подготовить город к обороне.

— На том и порешили, — сказал дракон, посмотрев на своих друзей. Он обратился к гоблину:-Я виноват: не спросил вашего согласия. Вы поможете нам?

— У меня нет другого выбора, — сказал гоблин. — Эльдорас-мой дом. И я, как его житель, обязан защитить его. В конце концов, король еще не доделал мостовую. Я еще хочу походить по ней на своем веку. Не зря же я плачу налоги?

— Что ж, хорошо. А я постараюсь найти помощь у кого-нибудь из монархов и князей, — сказал дракон. — Надеюсь, что кто-нибудь да откликнется и не забьется в угол. Будем уповать на то, что в них еще осталась хоть капля взаимности и нравственности.

— Уже вечереет, — сказал гоблин. — Вам пора. Вы должны сделать все к ночи, иначе мы можем просто не успеть. Враг уже совсем близко, и вы сами знаете, что будет, если город падет.

— Я вернусь с подмогой, обещаю-сказал дракон, распахнув двери лавки. На улицах города уже во всю хозяйничала теплая весенняя ночь. Запах душистых трав и цветов, распахнувших свои бутоны на мягкий лунный свет, приятно ласкал чувствительное обоняние дракона. Расправив крылья, он осмотрелся по сторонам и, обернувшись к своим товарища, сказал:-Я обязательно вернусь. Главное продержитесь. Удачи.

— И тебе, — сказали Эзраэль и Гилрой, кивнув ему в знак благодарности головой. Подмигнув, дракон взмахнул крыльями, поднялся над землей и взмыл в небо, удаляясь в непроглядную темень ночи. Путь его лежал на запад, где находились могучие королевства всех остальных рас, населявших Единоземье.

— Как думаете, сможет он их уговорить? — спросил Эзраэль, оторвав взгляд от поднимавшегося в высь перистых облаков дракона.

— Я не знаю, — сказал гоблин. — Но что-то мне подсказывает, что даже несмотря на его полный провал, мы сможем отстоять Эльдорас.

— Откуда у вас такая уверенность? — ошеломленно спросил Гилрой, посмотрев на гоблина. Тот, подняв свои зеленые глаза на выпускника солдатской академии, с усмешкой ответил:

— Надежда, друг мой, надежда.

С этими словами гоблин-алхимик, приоткрыв дверь своей лачуги, не спеша вошел внутрь. Эзраэль и Гилрой остались стоять на улице, наслаждаясь успокаивающей тишиной ночной поры. Кто бы мог подумать, что этому чудному городу на море, великой столице королевства людей, в скором времени предстоит окунуться в кровавый омут войны. Сколько человеческих жизней отправятся в царство Аида, чтобы коротать вечное существование на Елесейских полях. Оба верили, что победа будет за ними. Но оба также осознавали, сколько человеческих жизней ляжет в фундамент всеобщего ликования и насколько большим окажется омут слез солдатских матерей, потерявших своих любимых сыновей. И самое страшное было то, что утонуть в нем, в случае чего, придется им самим.

 

Глава VII

Когда Эзраэль и Гилрой уже вовсю собирали народное ополчение при поддержке гоблина, дракон еще только был на полпути к королевству гномов. Неизвестно почему он принял именно такое решение: гномы всем сердцем ненавидели драконов, так как частые набеги на их золотые рудники, захваты городов и шахт серьезно подрывали экономику гномов, основывавшуюся на добыче золота и ценных минералов и продаже их на рынке сбыта. Дракон вполне осознавал, что могут с ним сделать гномы, поэтому решил пройти в город под видом людского посла.

И вот, через несколько часов утомительного полета, он, наконец, достиг великого королевства гномов, расположившегося в мощных горных цепях Альбортрина. Государство представляло из себя огромный полис-Тригарон, являвшийся центром горнодобывающей промышленности гномьей цивилизации. Отсюда по тоннелям и торговым трактам стекались минералы, уголь, руда и прочие полезные ископаемые со всех многочисленных шахтерских поселений, разбросанных по всем уголкам Единоземья. Этот город славился своими промышленными предприятиями и кузницами, которые изготовляли настолько крепкую броню, что их не могла пробить ни одна простая стрела или меч. Их оружие могло разрубить камень или кусок хорошего металла с одного удара. Жемчужиной гномьей военной силы были, конечно, паровые машины и огнестрельное оружие, делавшее гномов самой технологически-развитой расой Единоземья. Многие думали, что бородачи никудышные воины только потому, что они умеют только сидеть в пещерах и добывать руду. Но все, кто так думал, рано или поздно, лишались своих голов, пытаясь захватить или поработить нерушимый город-полис.

Миновав облачную завесу, дракон приземлился рядом с входом в город и укрылся за небольшим горным выступом. Ему повезло, что его не заметили, иначе бы его голова красовалась в обширном зале трофеев гномьей военной истории. Самое благоразумное решение было принять человеческий облик и, прикинувшись послом, войти в город. Так наш герой и сделал. Первым делом, он должен был пройти через мощные железные ворота, которые охраняли несколько сотен закаленных в боях вояк. Эти ворота ни раз сдерживали удары таранов, ядер катапульт и огня. Сколько раз эти бесстрашные вояки, стоявшие на стенах с мушкетами наперевес, заставляли орды врагов кубарем катиться с мощных гор и навсегда забывать этот город.

Но мирных существ они никогда не трогали и были всегда рады гостям, которые зачастую являлись торговцами, знахарями и лавочниками, привозящими с собой разные полезные вещи. Диковинных вещей в городе было мало, поэтому торговцев всегда встречали с распростертыми объятиями. Как ни странно, его даже никто не захотел проверить и расспросить, с чем ему и повезло: народу в этот день было много и охрана просто на просто не успевала всех допросить. Войдя в город, он был поражен его небывалым величием и колоссальными размерами: множество каменных зданий, от поместий почетных воинов до маленьких лавок торговцев, простирались на километры вперед, моргая тусклым светом факелов и особых светящихся кристаллов. Жизнь кипела в городе одним мощным гейзером. Никто не сидел без дела: кто работал на шахте, привозя телеги с углем, кто строил дома, кто усердно трудился в кузнице, закаляя крепкую сталь ружей и топоров, кто вел за собой несметные отряды войск по многочисленным тоннелям, кто следил за строительством новых паровых танков — каждый, от мала до велика, был занят своим делом. И вот среди многочисленных зданий дракон заметил гигантский дворец, в котором, по всей видимости, жил король гномов. Осознав, что пробраться к нему во дворец через главный вход не получиться, он решил проникнуть в него путем подкопа, но и это не было хорошей идеей, так как копать надо было долго, а времени было всё меньше и меньше. К тому же его когти вряд ли бы что-то сделали с нерушимым пластом горных пород.

Осознав всю глупость предыдущей затеи, он решил пойти напрямую, через окно, которое было без стекла, в восточной части дворца. Гномы не использовали стекол: в этом не было особой надобности. Отойдя на порядочное расстояние от центра города и спрятавшись за одиноким домом, чтобы не быть мишенью для посторонних глаз, наш герой, приняв свой настоящий облик, что есть мочи оттолкнулся от земли и с большой скоростью устремился к окну королевского донжона. Вот уже считанные метры остаются до замка. Только бы не заметили… Наконец, цель достигнута-он во дворце. Но что дальше? Кругом охрана с ружьями, армия еще в городе. Его пристрелят как миленького. Понимая, что это может быть его последний шанс, он решил рискнуть: пойти напролом. Другого выхода не было. Он прошел несколько освещенных тусклым пламенем факелов коридоров, и, к удивлению, не встретил ни одного охранника, что было весьма странно. И только перед самым входом в тронный зал стояли два охранника, вооруженные до зубов: обоюдоострые секиры, два пистолета за кожаными поясами, тяжелая серебристая кольчуга, массивный конусовидный шлем-вся эта солдатская атрибутика гномьей армии внушала довольно-таки уважительное отношение к столь милитаризованному народу.

«Вот ты и попал, братец…Что же делать? Думай, думай!»-мысленно обдумывал план входа дракон.

Наконец ему пришла в голову идея… Стражники были в недоумении, когда из-за угла по направлению к ним вышел статный юноша с чисто-ультрамариновыми глазами. Преградив ем путь в тронный зал, они наставили на него пистолеты. Один из них, смотря на чужеземца исподлобья, черствым гномьим голосом спросил:

— Ты что здесь делаешь, человечишка? Как ты сюда пробрался?

— Я посол короля Пендрагона, — ответил дракон, приосанившись. — У меня есть важное донесение для вашего короля.

— Его Величество Ультер IV приказал никого не пускать к нему, — ответил стражник, наставив на дракона пистолет. — Проваливай, или мы всадим тебе пулю промеж глаз!

— Что ж, хорошо, — ответил дракон, разведя руками. — Раз не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

В этот момент стражники пожалели, что не впустили незнакомца в зал… Дракон, подойдя к стражникам, которые лежали без сознания на полу, облокотившись друг на друга, ответил:

— Извините, но иного выбора вы мне не оставили. Советую вам впредь быть по-вежливее с иноземцами. А если бы это был не такой культурный, как я? — дракон на мгновение задумался. — Да… Хм… Что-то насчет своей культурности я загнул.

Собравшись с духом, он принял человеческий облик, облокотился на огромные металические двери и что есть силы толкнул их вперед. Перед ним открылся необычайно-красивый вид на великолепный тронный зал столицы гномьего королевства: огромное помещение, по периметру которого возвышались двенадцать колоссального размера статуй, изображавших предыдущих королей Тригарона. Вот стоит с обоюдоострой секирой Тульрик IV Великий — великий полководец и почетный защитник Тригарона; слева, в нескольких метрах от него, возвышается статуя Фальтира III Мудрейшего, великого дипломата и политика; в конце зала, возвышаясь над всеми остальными, восседает на каменном троне, держа в руках великий меч Вартрир, Нордрин I Объединитель — полководец-примиритель разрозненных гномьих поселений во время феодальной раздробленности Тригарона. Дракон, раскрыв рот от удивления и восторга, не мог оторвать глаз от исполинских статуй великих королей королевства гномов. Настолько ничтожным он чувствовал себя перед великими королями прошлого! Ему не терпелось увидеть воочию последнего короля великого государства-Ультера IV-чтобы скорее попросить его помочь в надвигавшейся войне. Но приблизившись к великому трону Тригарона, дракон, к своему удивлению и смятению, не увидел великого монарха на месте. Ни короля, ни слуг, ни пажей, ни министров — никого на месте не было. Трон пустовал.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросил дракон. — Ваше Величество, я пришел к вам от короля Пендрагона, чтобы просить вас о помощи.

— Помощи от меня? — раздался эхом чей-то голос. — Тогда почему же он не пришел ко мне сам? Почему не приполз ко мне на коленях?

— Ваше Величество, это вы? — спросил дракон. — Выходите. Не бойтесь, я не хочу причинить вам вред.

Наступила гробовая тишина. Затем из-за рваной ширмы вышел гном, медленно ступая на мощеный каменный пол. Почесывая растрепанную каштановую бороду и опираясь на покрытую позолотой дубовую трость, он, что-то бурча себе под нос, спускался по ступеням тронного постамента. Он был одет в роскошные (по меркам гномов) наряды: плащ из хорошего шёлка свисал до коротких ног, доспехи из чистого золота, которые указывали на принадлежность его к знатному роду, сверкали на слабом свете многочисленных факелов и слабых лучах солнца, добиравшихся до дворца по крошечным отверстиями в горе. При себе, как всякий гном, он имел большой топор. Он был обработан лучшими кузнецами Тригарона и всячески украшен разными узорами. Но самой большой жемчужиной этого великого оружия был вензель, словно кричавший: «Слава народу гномов и его великому королю!» Сев на свой трон и положив рядом с собой именное оружие, гном облокотился на правый край своего законного места и громким басом промолвил:

— Ну, отважный посланник королевства Пендрагона, зачем пожаловал?

— Ваше величество, — обратился к нему дракон, присев на колено. — При всем уважении, от лица короля людей, имею честь попросить у вас помощи. Война снова протянула свои костлявые руки к благополучию Единоземья. Враг силен. Его полчища опустошают деревни, поселения, грабят невинных людей, сжигают плодородные поля. Мы не сможем одолеть их без вашей помощи. Ссылаясь на ваше великодушие, прошу вас помочь нам в обороне Эльдораса.

— Зачем нам помогать вам? — спросил гном. Его вопрос был, по крайней мере, неожиданным для дракона. — У вас и так есть силы на борьбу с любым врагом. Ни один полководец не заходил дальше Бурьграда: этот город всегда сдерживал любые атаки, какими бы сильными они ни были. К тому же, у вас есть мощные резервы, которые Пендрагон незамедлительно направит в столицу.

— Бурьград пал, — сказал дракон. — Вся надежда теперь на Эльдорас. У нас недостаточно солдат для обороны. Король бежал с войском в Эольмерн, поэтому оставшегося гарнизона недостаточно для обороны. Поймите, три тысячи человек не сможет сдержать несметное войско. В гарнизоне Штормграда было семь тысяч, и он не смог сдержать натиск. Нам нужна ваша помощь.

— Хоть мы и не враги с людьми, я отказываюсь помогать Пендрагону, из-за своих личных причин. В последнее время у меня с ним были довольно-таки напряженные отношения: мы не поделили земли на северных рубежах. Его отец поставил там крепость, тем самым ограничив сферу нашего влияния. Этой крепостью являлся Бурьград. Так что, сам видишь-Пендрагон сам виноват, что не отдал нам те земли. А там было очень много руды, которая является основой нашей экономики.

— Может пора забыть все эти распри на какое-то время? — воскликнул дракон. — Идет война. Нам всем грозит опасность. Поймите, что если наши враги победят, все наши границы будут стерты и делить будет нечего-все достанется врагу. Вы не спрячьтесь в своих пещерах и шахтах: они вас найдут везде! Ваши дети станут рабами и…

— Довольно слов! Мы отказываемся вступать в войну и точка! — сказал король и что есть силы ударил кулаком по подлокотник трона. — Здесь нас никогда не найдут! Понадобятся годы, чтобы доставить сюда осадные машины. А вы только зря тратите время, убеждая меня вступить в эту бессмысленную кровавую бойню, которая повлечет за собой одни убытки для моего королевства! Убирайся к Аидовой матери отсюда, человечишка! Я не желаю тебя больше видеть!

— Ваша воля-закон, — ответил с грустью дракон, отдаляясь от трона. — Единственное, что я могу вам сказать, что в тот момент, когда на ваших глазах казнят вашего единственного сына, и его взгляд навсегда отпечатается в вашей памяти, вспомните мои слова, — распахнув мощные двери, он на секунду остановился:-Но если же вдруг вы передумаете, приводите свою армию к Эльдорасу. Мы будем ждать.

С этими словами дракон вышел из зала, захлопнув за собой мощные металические двери и оставив короля гномов наедине со своими пробивающими в дрожь мыслями.

 

Глава VIII

Расстроенный отказом гномов в помощи, дракон вышел из Тригарона и, расправив свои могучие крылья, полетел на запад, где в золотистых степях простиралось на тысячи километров великое государство орков. Орки были прирожденными воинами: с самого рождения новорожденных младенцев окунали в кровь медведей, так как шаманы верили, что таким образом с самого рождения орк приобретает свирепость и силу косолапого повелителя лесов. Потомственным вождям с рождения прививались качества лидера и властителя судеб. О боевой славе орков слагали легенды. Некоторые бойцы королевства людей, воевавшие с орками в период территориальной экспансии при короле Вельире I, рассказывали, как в сражении при мысе Люмьир один отряд орков сумел обратить в бегство целый батальон элитных войнов короля, не потеряв при этом ни одного солдата. Несмотря на военную мощь, их экономика находилась, скажем так, на первобытно-общинном уровне: женщины-орки занимались собирательством, а мужчины-орки-охотой. Несмотря на это, в их экономической культуре преобладала торговля, основывавшаяся, правда, на бартере. Поклонялись орки, как и все народы Единоземья, Аиду, Посейдону, Зевсу и другим богам Единоземья. Помимо этого в их религии существовал культ поклонения тотемам, олицетворявших разнообразные природные явления. Орки украшали свои жилища и благоустраивали города за счёт захваченного добра. Как выразился один из летописцев Эльдораса: «орки-это прирожденные вояки, строящие свою мощь на трофеях других государств».

И вот, после долгого пути, дракон, наконец, достиг своей цели — Рутрама. Это был самый главный город в орочьем государстве, город, из которого осуществлялась диктовка политики менее крупным районам владений вождя. Этот город не раз являлся преградой для демонов, которые хотели проникнуть в измерение Единоземья. Его доблестные шаманы надежно хранили баланс между миром духов и миром живых.

Всеми руководил великий вождь — ГрышнакIII, потомок славного рода вождей Борадура, не раз встречавший смерть лицом к лицу и побеждавший ее, за что был одарен личным тотемом Дикого вепря. Дракон, приземлившись там, где бы его не было видно, принял человеческий облик и вошел сквозь распахнутые ворота в город. В Рутраме пахло войной: в кузницах ковали топоры, копья, дротики, мины, мечи, в каждом доме были слышны лязги топоров, воинственные крики, удары оружия о тренировочные макеты. Этот народ не знал ничего другого, кроме войны. Все их сказания, учения, быт основывались на войне. Они были отличные солдаты, даже можно сказать идеальные для своего времени.

Именно по этой причине дракон хотел попросить помощи у них. Первым делом он начал искать дом вождя. Долго ходил он по городу, прежде чем найти этот дом: все жилища орков были, фактически, на одно лицо и представляли собой юрту, обтянутую бычьей кожей. Наконец, его поиски увенчались успехом: он нашел, что искал. Это была огромная лачуга, обитая кожей, украшенная всевозможными вещами и боевыми трофеями, разукрашенная в ярко-красный цвет. Из дома доносились рыки и раскатистый хохот. И отверстия в крыше валил черный дым. Дракон, встав на пороге юрты, решил позвать вождя, чтобы тот дал разрешение войти.

— Ваше величество, Грышнак III. Разрешите войти в ваш дом.

— Проходи, странник, — последовал неожиданный для дракона ответ. Как никак, а ожидаемая реакция представлялась дракону несколько иной, менее культурной. — Я не знаю, кто ты и откуда будешь, но чувствую, что пришел с добрыми намерениями.

Дракон, распахнув кусок кожи, являвшийся своеобразной ширмой, вошел в дом вождя. В юрте стоял сладостный для драконьего обоняния запах свежего мяса кролика, жарившегося на костре в центре юрты. Вокруг этого костра, на тяжелых травяных бурдюках, сидели представители прославленных орочьих династий. На небольшом троне, расположенном в дальнем краю юрты, восседал непосредственно сам вождь-Грышнак III. Увидев вошедшего в юрту человека, он привстал со своего места и радостно поприветствовал нашего героя:

— Какая неожиданная встреча! Давно я не видел человека в своем королевстве! Как бы то ни было, а королевские послы не частые гости в нашем степном краю, — в этот момент все находившиеся в юрте орки подняли свое личное оружие в знак приветствия. Грышнак, повелев им опустить клинки, снова обратился к дракону:-Присаживайся! Ты голоден?

— Нет, спасибо за ваш великодушный прием, Ваше величество, но я, к сожалению, не смогу разделить с вами трапезу.

— Не могу настаивать: желание гостя-закон, — сказал вождь, взяв в руки глубокую деревянную миску и зачерпнув огромной поварешкой большую порцию жарившегося на костре кушанья. — Что ж, чужеземец, ответь нам на один вопрос: что привело тебя в наш степной край? У Пендрагона появилась какая-то проблема?

— Да, — ответил дракон. — Нам всем угрожает большая опасность.

Вождь с интересом посмотрел на гостя, продолжая трапезничать:

— И какая же?

— Неизвестный враг вторгся в наше королевство, — продолжил дракон. — У него огромная армия. В данный момент она движется к Эльдорасу, опустошая на своем пути деревни, поселения, города и форты. Враг силен и не собирается отступать. Одни мы не сможем победить его.

— А как же Бурьград? — спросил вождь, оторвавшись от трапезы. Его советники, повернув головы по направлению к дракону, пристально стали пожирать его взглядом. — Насколько я знаю, никто не заходил дальше Бурьграда. Это неприступная крепость с большим и довольно опытным гарнизоном. Там есть куча закаленных в боях вояк, с которыми я знаком лично.

— К великому сожалению сообщаю, что Бурьград разрушен, — ответил ему дракон. — Город пал всего лишь за несколько часов. Никто не выжил…

— Но это невозможно! — воскликнул Грышнак, встав со своего трона. На его лице читался испуг. — Бурьград всегда отбивал любые атаки! Мой отец несколько дней пытался взять его штурмом, но ничего не вышло.

— Я знаю, поэтому нам нужна ваша помощь! Мы не справимся одни! Пендрагон сбежал вместе со своей армией несколько дней назад, оставив в Эльдорасе ничтожный гарнизон. Большинство из них едва может держать оружие.

— У нас нет армии! — прорычал Грышнак. Дракон сразу заподозрил неладное. — Нам нужно самим защищать собственные владения. Наша армия и так разбросана по всей степи. Наши отряды защищают скудные обозы и караваны от разбойников. Если мы отзовем их, к нам побоятся ездить даже самые смелые купцы, наша и без того хрупкая торговля окажется под угрозой существования. Что я скажу людям в тот момент, когда они начнут грызть друг другу глотки за еду?

— Пожалуйста, не отворачивайтесь от нас, — умоляюще сказал дракон. — Гномы ответили мне отказом. Прошу вас, помогите нам! Если падет Эльдорас, у нас не будет шансов продолжать войну. А за Эльдорасом падут другие города, в том числе и ваши. И тогда о торговых караванах можно будет забыть навсегда. Они не пощадят никого. Если вы не предпримите меры, мы проиграем войну, и ваши дети будут рабами, а ваша честь опозорена на века вперед.

— Мы не можем вам помочь! — с яростью ответил Грышнак. — У нас нет ничего, чем мы могли бы пожертвовать!

— Да есть у вас всё! — сказал дракон, собираясь уходить. Он понял, что и в этот раз удача отвернулась от него. — Вы просто боитесь вступить в войну! Что бы сказали ваши великие предки, когда бы увидели, как их потомок-великий вождь Грышнак III-боится защитить честь и достоинство союзного и собственного народа? Боится дать бой темным силам и быть воспетым своим народом? Стали бы они уважать вас после этого?

Он встал, и направился к выходу из дома вождей. Остановившись в проходе и приоткрыв кожаный занавес, наш герой сказал: «Но если же в вас осталась еще хоть капля чести, еще хоть одна призрачная нить нравственности и ответственности перед будущим вашего народа, приходите с войском к Эльдорасу. Мы будем ждать и надеяться. Прощайте». С этими словами, дракон вышел из юрты, оставив Грышнака наедине с собственными мыслями.

Дракону ничего не оставалось, как уйти с пустыми руками. Очередной союзник отвернулся от него и от всех жителей свободного мира. Последней надеждой была армия эльфов. Дракон, пытаясь отвлечься от заполнившего его сердце чувства отчаяния и скорби, полетел на восток, где находилось великое королевство эльфов, сокрытое в густых лесах, поливаемых мягким солнечным дождем.

 

Глава IX

Эльфы, как таковые, были довольно-таки миролюбивым народом. Их жизненные устои, сформировавшиеся на протяжении нескольких тысяч лет эволюции, приказывали существовать в полной гармонии с природой, уважая каждое её составляющее, будь то медведь или маленькая травинка. Во всех местах, где бы ни поселились, эльфы старались помогать природе и делать все возможное, чтобы сохранить её. Но в трудные минуты эти, на первый взгляд, миролюбивые красавцы могли постоять за себя. Эльфийский народ издавна славился своими меткими лучниками, способными с нескольких километров пригвоздить бабочку к дереву, причем так, чтобы она осталась жива. Дисциплина в этой армии была самой строгой из всех армий Единоземья: любая оплошность могла послужить поводом для изгнания или отстранения от службы. Именно поэтому их армия стояла наравне с самыми могущественными воинскими формированиями Единоземья. Особое место эльфы отдавали тактике. Превосходная тактика высшего командования делала эльфийскую армию грозным противником, с которым приходилось считаться. Так, например, во время сражения с людьми у горного массива Кульмиртрас, где располагались огромные залежи минералов, будучи в меньшинстве, армия эльфийского князя Сальтрена заманила армию короля Нерпантена II в узкое ущелье, где кавалерия людей оказалась бессильна. Завалив выходы камнями, Сальтрен приказал затаившимся в горных выступах лучникам расстрелять всех попавших в смертельную ловушку солдат короля. Исход сражения, думаю, читателю вполне ясен…

Путь нашего героя лежал в столицу эльфийского княжества — Лориэль. В то время на троне восседал потомок великого князя Лориэля, прямой наследник трона династии Улианов-Луминель Справедливый. Этот город был глубоко спрятан в лесных дебрях так, что его было почти невозможно найти. Однако наш герой был полон решимости во что бы то ни стало найти этот город и поговорить с князем. Он не мог вернуться с пустыми руками и прекрасно это понимал.

Несколько часов он искал затерянный в дебрях ясеней город-призрак, осматривая каждое болото или озеро, но все его поиски оказались безуспешными-Лориэль упорно отказывался показываться ему на глаза. Расстроенный, уставший, изнуренный бесконечными поисками, дракон решил сделать перерыв. К тому же сутки уже подходили к концу, и величественный красный диск солнца медленно утопал в горизонте, освобождая священный престол королеве ночи-прекрасной и изящной Луне. Он долго искал место для отдыха, пока ему на глаза не попался шалашик, сделанный из множества тонких веток, сплетенных между собой крепкими стеблями растений.

«Вот здесь и переночую! — подумал дракон, приметив подходящее место для ночлега. — Я не спал уже больше суток! Война войной, а сил набираться надо. Нет, нет! Нельзя мне спать! Меня ждут с помощью! Нельзя терять ни минуты! Хотя…Эх, Аид с ними! Подремлю часок другой — и в путь!» После этих мыслей, он лёг на мягкий мох, по привычке свернувшись калачиком, накрылся крылом и уже был готов погрузиться в мир сновидений, как вдруг его осенила мысль. «Ах да! — вдруг вспомнил дракон. — Надо бы замаскироваться. А то мало ли что». Приняв облик человека, он положил голову на покрытый мхом бугорок и, закрыв глаза, погрузился в мир грез.

…Проснулся наш герой от странного шума, похожего на звук натяжения тетивы. Открыв глаза, он ужаснулся: перед ним стоял эльф, облачённый в легкие мифриловые доспехи, который нацелил свой лук прямо на его переносицу. Несколько секунд дракон был в легком оцепенении и не мог сказать ни слова. Он понимал, что в любой момент его неожиданный новый знакомый мог отпустить тетиву, и тогда его земное существование было бы кончено. Они долго смотрели друг на друга, изредка моргая и отводя взгляд в сторону. Казалось, весь этот процесс, происходивший под звуки пения птиц, мог продолжаться вечно, пока эльфийский солдат не спросил:

— Ты кто такой и откуда, чужеземец? Зачем пожаловал в наши края? Людям здесь не место!

Дракон, оправившись от шока, попытался встать, но тут же был остановлен кончиком стрелы. Отпрянув назад, он спокойно ответил, стараясь не нервировать эльфа и не усугублять обстановку:

— Опусти свой лук, славный воин. Я пришел от имени короля людей просить вас о помощи в войне.

— Помощи? — переспросил эльф, опустив лук. — С каких это пор люди просят о помощи? У вас же есть неприступная крепость Бурьград, которую не в силах взять никто! К тому же, как говорит наш князь, мы не обязаны доверять Пендрагону. С какой стати я должен верить тебе?

— Бурьград пал! — ответил с раздражением дракон. Скорее всего, на его вспыльчивость сказывались усталость и несколько бессонных ночей. — Враг силен и не собирается останавливаться, пока не поработит всех нас. Это не просто шайка разбойников и мародеров, атакующих обозы и караваны-у них есть катапульты, осадные башни, тараны и, к тому же, хорошо-обученные солдаты. Я прошу тебя — отведи меня к князю или отпусти меня, чтобы я зря не тратил время. Каждая минута на счету!

— Хорошо, — ответил эльф, поняв, что дело серьезное. — Я отведу тебя к князю. Он обязательно должен это узнать!

— Премного благодарен за помощь, — ответил дракон, вставая с земли. — Ты первый, кто трезво оценил всю серьезность ситуации.

С этими словами, эльф и дракон пошли по направлению к столице, которая была спрятана где-то в непроходимых лесных дебрях Лориэльского леса. Дракон никогда не был у эльфов, поэтому каждый увиденный предмет природного многообразия казался ему в диковинку, будь то проходивший вдалеке энт или простая пролетавшая мимо причудливая бабочка. Казалось, что эльфы жили в каком-то другом мире, наполненном яркими красками и пропитанном счастьем и безмятежностью, в то время как все остальные коротали существование, отпущенное богами, в скучной и безрадостной временной массе. Наконец, дракон, ведомый надежным проводником-солдатом, достиг своей цели — Лориэля.

До чего прекрасен был этот город! Искусно расписанные башни и стены, на которых стояли ощетинившиеся щитами и пиками солдаты, готовые в любой момент защитить покой горожан и князя, смотровые площадки, расположенные высоко на вековых Лориэльских ясенях. А какую неописуемую красоту излучали здания! Все дома, от простых стойл лошадей и оленей до резиденций знатных вельмож, были выполнены в плавном и мягком стиле архитектуры, подвластном только зодчим эльфийского княжества. Особенно радовал глаз величественный храм Трех богов, стоявший на небольшом бугорке, отгороженном высокими каменными изваяниями, которые были опоясаны великолепным узором из орхидей. Дракону очень хотелось задержаться в этом удивительном месте, насладиться истинной красотой нетронутой природы, но долг был важнее. В конце концов, после долгой дороги через город, он и его верный проводник эльф пришли к последнему оплоту надежды выживания Эльдораса и, конечно же, всего свободного мира. Не успела нога нашего героя коснуться мягкого мха перед мощной деревянной стеной, как вдруг с одной из башен караульного помещения раздался голос стражника, нацелившего на него длинный осиновый лук.

— Кто ты? — звонким, но серьезным голосом спросил воин, нацелив стрелу прямо промеж глаз остолбеневшего дракона. — Ритаир, — он обратился к эльфу-проводнику, — с какой целью ты привел этого чужака из королевства людей на наши священные земли?

— Он пришел с миром, друг мой Кенлетар, — ответил эльф, сопровождавший дракона. — Его послал к нам Пендрагон с важным посланием для князя.

— Мы имеем право пускать незнакомцев только с разрешения Его святейшества, — ответил стражник. — Он единственный, кто может решать политические проблемы.

— Пожалуйста, уговорите его встретиться со мной, — попросил дракон. — У нас очень мало времени.

— Что за шум? — спросил, неожиданно появившейся на стене эльфийский князь. Посмотрев на дракона, он поморщился и с некоторой долей отвращения спросил:-Кто это? Зачем он пришел?

— Ваше величество, это посланник короля людей, — ответил Ритаир, поклонившись князю. Дракон, посмотрев на князя, сделал то же самое. — Он пришел просить вашей помощи по борьбе с врагом.

— С каким? — спросил князь, вдруг приободрившись. В его глазах зажглись искры возмущения и ненависти, что несколько обрадовало дракона. В его душе снова проснулась надежда. — Что за негодяй решил вторгнуться во владения моего славного союзника? Кто бы он ни был, он должен ответить за свой безрассудный поступок головой!

— Хвала Зевсу! Наши молитвы услышаны! Вы нам поможете? — спросил с искренним ожиданием взаимности от князя дракон.

— Что? Нет, нет! Вы что! — возмущенно ответил князь. В этот момент вся великая башня ожиданий дракона рухнула в один момент, оставив в его отчаявшейся душе осадок сожаления и безысходности. — Мы не можем вам помочь! У нас есть более важные дела, чем какие-то внешнеполитические проблемы короля. Я, как и весь мой народ, выражаем обеспокоенность ситуацией в вашем королевстве, но эта проблема нас не касается. Пендрагон должен сам решать свои проблемы. Мы идем в поход против огненных драконов: они часто нападают на наши обозы. А война подождет. К тому же, ваш король еще не расплатился с долгами за поставку в Эльдорас рыбы, которую наш доблестный морской флот добывал и вовремя доставлял в ваши гавани. Время сейчас непростое, сами знаете…

— Поверьте, князь Луминель, война намного важнее и весомее, чем ваш поход и торговые отношения, — пытался образумить князя дракон. — Ведь если мы проиграем, то никто из вас больше никогда не подпишет никакие соглашения и не заключит таможенные союзы. Не будет всего того, что мы привыкли видеть каждый день: все это пропадет в одночасье! Мы должны дать отпор! Я вас умоляю! Вы — наша последняя надежда.

— Я не буду вступать в войну и точка! — ответил князь, нахмурив гладкие густые брови. В его зеленых глазах читалась ненависть и отвращение к послу Пендрагона. В его горячем сердце все еще таилась обида к королю людей.

— Почему вы решаете сам?! — воскликнул дракон. — Как же народ? Может он хочет защитить себя? Откуда вы знаете? Вы не в праве решать за народ!

— Народ не хочет войны и точка! — сказал в ответ князь, переходя на еще более грозный тон. — Я здесь решаю, что надо делать, а что нет! Народ любит меня и знает, что только я могу спасти его от упадка и кровяных ванн, в которых они так боятся утонуть в последнее время. И ты, жалкий человек, не смеешь мне указывать!

— Ну как знаете, — с грустью сказал дракон, собираясь уходить. Он понял, что убеждать князя, как и других монархов, было пустой тратой времени. — Может вы дадите нам хотя бы небольшой отряд? Совсем крошечный?

— Убирайся отсюда, приверженец Пендрагона! — выкрикнул со всем собравшимся за время разговора с драконом гневом князь. — Не смей просить у меня милостыни, жалкий человечишка! И забудь дорогу сюда вовеки веков, чтобы ни одна нога человека не ступала на эти священные земли!

— Ваша воля-закон, князь, — вздохнул дракон, отдаляясь от стены. — Но вспомните мой призыв тогда, когда вашу любимую жену, которой вы дорожите больше всего на свете, изнасилует какой-нибудь необразованный и безмозглый варвар прямо у вас на глазах.

С этими словами наш герой развернулся и уже направился к тропе, ведущей из леса, но тут же остановился:

— Перед тем как уйти, — начал дракон, — я всё же скажу вам, что за вашей поддельной фальшью и высокомерием скрывается великодушие и милосердие. Я это чувствую, — князь вдруг приосанился и внимательно посмотрел на дракона. — Поэтому, если в вас еще не угасла та беззащитная свеча морали и сочувствия, если вам не безразлична судьба собственного народа-соберите армию и идите к Эльдорасу. Мы будем ждать до конца, до последнего вздоха, пока не падет последний защитник.

Закончив разговор с князем, он молча кивнул головой и направился обратно к опушке леса. Теперь, когда все его попытки построить союз с монархами Единоземья обернулся полным крахом, его заботила одна единственная вещь: как оборонять Эльдорас? Трем тысячам человек, из которых большинство были только что увидевшие на своем веку оружие, не представлялся и малейший шанс выстоять против огромного, хорошо-обученного войска врага, оснащенного стенобитными орудиями, лестницами и осадными башнями. Дракон не знал, что ему было делать. Что он скажет людям? Как посмотрит им в глаза? Обдумывая план действий и представляя горестную встречу с Эзраэлем и Гилроем, он, сам того не заметив, вышел из леса. Приняв свой настоящий облик, он взмыл в лазурное небо и направился в Эльдорас, которому в одиночку предстояло принять на себя удар самой мощной армии, с которой когда-либо встречался этот мир.

 

Глава X

Стояло теплое весеннее утро, когда дракон достиг Эльдораса. Мягкие солнечные лучи, просвечивавшие сквозь лазурные, перистые облака, нежно ласкали твердые стены столицы королевства людей. Сверху город был не похож сам на себя. За считанные часы прекрасная столица людской цивилизации, огромнейший торговый порт, превратился в самый настоящий укрепрайон, коим когда-то являлся разрушенный Бурьград: на переоборудованных башнях стояли крепостные катапульты и баллисты, готовые вести стрельбу по врагу при первом его появлении. Поражало то, насколько быстро город был подготовлен к обороне: несколько дней назад в это место стекались торговые караваны и обозы, а теперь перед стенами ощетинились в несколько рядов вереницы частоколов, а на пустовавших стенах уже стояли воины, готовые отразить атаку в любой момент, и котлы с наспех приготовленной смолой. Одним словом, любой странник, подошедший к Эльдорасу, наверняка бы сразу же задался вопросом: туда ли он вообще попал?

Когда наш чешуйчатый герой приземлился рядом с огромными деревянными воротами, обитыми мощными переплавленными кусками железа, сию минуту на всех пяти одиночных башнях и двух башнях караульного помещения загорелись яркие огни костров и факелов. Из бойниц высунулись натянутые луки, и наконечники холодных стальных стрел засверкали на мягких солнечных лучах. Не прошло и минуты, как на дракона были нацелены всё имеющиеся у защитников дальнобойное оружие. Через несколько мгновений, протиснувшись через плотный строй лучников, на стене показался Эзраэль. Его прочная стальная кольчуга, опоясанная толстым кожаным ремнем, сверкала на тусклом солнечном свете утренней зари. На поясе в роскошных золотых ножнах висел длинный двуручный меч, рукоятка которого была обрамлена покрытием из чистого золота. На голове, закрывая жесткие русые волосы, был одет круглый шлем, закрывавший почти всю его голову. На макушке железного шлема красовалась крошечная фигурка всадника на коне, вставшего на дыбы над змеем. Высунувшись из бойницы, Эзраэль громко воскликнул:

— Я рад тебя видеть, друг! Мы уже начали за тебя волноваться, — обратившись к лучникам, которые были в недоумении от увиденного дракона, он отдал приказ:-Это свой. Открыть ворота!

В этот момент мощные дубовые ворота, ведомые огромными цепными механизмами внутри караульного помещения, дрогнули и с лязгом начали открываться перед драконом. Дождавшись, пока проход будет свободен, наш герой с понурой головой вошел в город. Каково же было его удивление, когда перед ним, собрав все свои пожитки, появились все жители города, с надеждой смотревшие на него. Каждый из них, сверля взглядом тот лучик надежды, коим представлялся им дракон, молча ждал благих вестей, которые бы придали им надежды в столь трудный час. Никого не волновало, что перед ними стоит живой ледяной дракон-главным было услышать то, что завтра они смогут вздохнуть спокойно и продолжать свой ежедневный быт. Наш герой не знал, как сказать людям, что помощи не будет. Он не представлял, каким хладнокровным и бездушным существом надо быть, чтобы лишить этих невинных людей надежды в тот момент, когда им больше всего не хотелось ее терять и отпускать от себя. Что скажут они своим детям, чьи невинные глазенки выжигали в сознании дракона последние атомы рассудка? Что будет с духом тех солдат, которые сейчас, сквозь прорези в шлемах, смотрят на него с надеждой? Нет! Они не должны узнать правду! Не должны! Мысленно перебирая в своей голове слова для речи, он не заметил, как сзади к нему подошел Эзраэль.

— Они ждут от тебя вестей. Кто-нибудь откликнулся? — тихо спросил он. В ответ дракон еле заметно помотал головой.

— Мне жаль, — с горечью сказал Эзраэль. — Но что ты им скажешь? Они ждали тебя все это время и жадно пожирали взглядом горизонт в надежде увидеть тебя.

Наступила пауза. Народ уже начал беспокоиться и подозревать неладное. Тогда дракон, ответив Эзраэлю: «Я скажу им то, что они хотят услышать. Правду»-собрался с духом и воскликнул:

— Граждане Эльдораса! Друзья! За время моего долгого путешествия я был у многих народов, во многих городах, деревнях, пытаясь найти хоть какую-нибудь помощь или поддержку. Я знаю, что обещал привести хотя бы горстку воинов, но я не смог добиться желаемого: никто из королей не откликнулся на мой призыв помочь нам в борьбе за судьбу Единоземья, — он сделал короткую паузу. Народ на улице оживился, но не в лучшую сторону: послышался плач женщин, детей, успокаивающие речи их мужей. — Наши «союзники» высказали множество причин, по которым они не хотели или не могли вступить в войну. Но я вижу только одну единственную причину, по которой они все не пожелали помочь нам. Имя ей трусость. Именно эта старая карга, затмившая их разум, помешала им принять единственное верное решение в этом случае — согласие помочь нам всем в борьбе против нашего общего врага. Я надеюсь, что в этот день она не помешает вам бороться до конца в сегодняшнем бою. Я знаю, что не все вернутся из сражения живыми, но знайте, что ваша смерть не будет напрасной. Мы долго отступали, каждый раз вкушая вкус поражения, но сегодня мы покажем им, что мы будем бороться до конца. Здесь решится судьба Единоземья. Каждый из вас, даже тот, кто не может держать оружия, пусть знает, что каждые ваши действия, будь то битва на мечах, тушение пожаров, заделывание брешей в стене, или даже элементарное подношение камней и стрел, будет играть очень важную роль в этом сражении. Отныне вы будете не плотниками, не кузнецами, не фермерами, а доблестными защитниками Эльдораса, сынами своего Отечества, — народ на улицах оживился и теперь каждый с упоением и гордостью слушал речь дракона. — Да, враг силен: он превосходит нас числом, оружием, осадными машинами… Но я верю в то, что их военная сила, какой бы мощной она ни была, не одолеет вашу доблесть и отвагу, и в этот день война обломает свои корявые зубы о ваш непокорный дух! Итак, вы готовы обломать зубы врагу, чтобы он навек запомнил, с кем имел дело и не осмелился подойти к этому месту меньше чем на тысячу миль?

— Да-а-а-а! — раздался дружный крик, огласивший мощные стены города.

— Тогда, готовьтесь к битве и отдохните как следует: сегодня будет жарко! — сказал дракон. Отвернувшись от толпы и посмотрев на Эзраэля, который в этот момент с искренней улыбкой на лице кивнул своему чешуйчатому приятелю в ответ, дракон тяжело вздохнул:-Да уж… Может зря я сказал им правду? Как думаешь?

— Может быть, — ответил Эзраэль, обратив свой взор на стену. — А может и нет… Ты сказал им то, что они хотели услышать. Ты вдохновил этих людей, зажег в их сердцах пламя борьбы и дал надежду, желание сражаться, защищать родной дом. Чего еще им нужно в это непростое время?

— Наверное, ты прав, Эзраэль, — усмехнулся дракон. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ответил его друг, похлопав его по массивному плечу передней лапы.

— Так… Каков план? — спросил чешуйчатый собеседник Эзраэля.

— Мы должны сделать все, чтобы враг не пробрался внутрь. Если тараны пробьют ворота и вся эта армада войдет в город, пощады не будет никому. Наша оборона развалится, как карточный домик. Поэтому, на худший случай, все жители должны быстрее бежать к порту и грузиться на корабли. Один из нас, если останется в живых, должен будет провести их туда.

— Ясно, — сказал Эзраэль. — Что ж, дружище, — он протянул свою руку, одетую в крепкую кожаную перчатку, навстречу дракону, — не зря, наверное, судьба свела нас вместе в этот день. Думаю, что мы победим.

— Я в этом уверен, — ответил дракон, пожав ее. — Чувствую, что удача сегодня будет на нашей стороне.

— И еще… — только и успел сказать Эзраэль, как вдруг его речь прервал оглушительный рев трубы дозорного. За ним раздалось громогласное оповещение капитана охраны: «Враг на подходе! Гарнизон-к оружию!» Среди войска защитников началась суматоха: солдаты сломя голову бежали к башням и быстро поднимались по каменным лестницам на стены, занимая позиции между мощных каменных зубцов; на башнях зажигались ведра с горючей жидкостью для стрел баллист и камней катапульт; в котлы заливали раскаленное масло; на башнях караульного помещения подняли знамена и штандарты королевской знати. Поняв, что медлить нельзя, дракон в последний раз посмотрел на Эзраэля.

— Ну, друг, пора! Береги себя! — сказал дракон и, расправив крылья, под восторженные крики толпы взмыл в небо и устремился на городскую стену. Приземлившись на участке стены между защитниками, он заметил Гилроя, обнажившего свой обоюдоострый меч и прикрывшись крепким прямоугольным щитом. По его выражению лица было понятно, насколько сильно струны его нервов были напряжены в тот момент: пот, текший градом из-под металического шлема, частые сгибания и разгибания пальцев руки, державшей меч, трясущиеся колени-все это прямо указывало на то, что Гилрой боялся предстоящего боя. Но несмотря на это его нельзя было обвинить в трусости: боялись абсолютно все, даже дракон. Просто кто-то сдерживал себя, а кто-то давал своим чувствам небольшую слабину, но нагнетающее ожидание предстоящего сражения трепало нервы всем без исключения.

— Друг, — сказал дракон, обратившись к Гилрою. Тот, отвлекшись от тревожных мыслей, обратил взор на своего крылатого товарища и стал внимать словам дракона. — Если вдруг Эзраэля убьют, ты становишься на место военачальника. Держись сколько сможешь: подбадривай солдат, помогай раненым, выливай смолу из котлов, сбивай лестницы-делай все, чтобы не пустить врага на стены. Но если сил не останется и враги все же ворвутся в город, уводи всех в порт. Встреться с Эзраэлем, вместе погрузите людей на корабли и уплывайте отсюда подальше. У них тоже может быть флот, патрулирующий прибрежные воды, так что будьте осторожны.

— А как же ты? — спросил Гилрой.

— Город не должен достаться врагу. Если мы проиграем, то и они лавров не снимут. Эльдорас построен на огромном гейзерном поле. Еще перед закладкой первых фундаментов зданий, первый монарх королевства столкнулся с проблемой: на этом месте находится огромное поле гейзеров, черпающих свою энергию из нагревающегося пара от испарения морской воды. Он как мог выровнял поле и при помощи инженеров гномов поставил мощные заслоны над каждой дырой в земле. Хоть их и не предполагалось открывать вообще, король повелел поставить мощный рычаг неподалеку отсюда, который бы открывал эти заслоны. Если найти этот рычаг, весь город взлетит на воздух. Понял?

— Да, — ответил Гилрой. — Ты веришь в то, что кто-нибудь откликнется на твой призыв?

— Скажу так-одна половина моего рассудка упорно твердит мне, что глупо верить в шанс, что эти бездушные управленцы приведут сюда хоть кого-то, не говоря уже об армии- сказал дракон. — Другая-что нам повезет, и мы сможем каким-то чудом отстоять Эльдорас при помощи наших союзников, — внезапно в разговоре двух друзей наступила непродолжительная пауза. Решив прервать неприятное молчание, Гилрой спросил:

— А какой больше симпатизируешь ты?

— Второй, конечно, — что за вопрос! — усмехнулся дракон. — Только вот верится в это не слишком сильно. Но, как говорится, надежда умирает последней, не так ли?

— Трудно не согласится, — ответил Гилрой, и в этот момент со стороны стены раздался громкий зов горна, сопровождаемый криками: «Враг на горизонте! Обнажить оружие!» Оба в этот момент поняли, что настал тот самый роковой час-час испытания доблести и духа, убеждений, отваги и мужества.

— Ну, друг, пора! — сказал дракон, на прощание похлопав по плечу Гилроя. — Береги себя.

— Ты тоже, — улыбнулся в ответ юный защитник Эльдораса, кивнув головой и засмеявшись. Дракон расправил крылья и устремился на башню караульного помещения. Приземлившись между знаменосцами и горнистами, над головами которых развевались широкие полотна королевских знамен, он начал пристально всматриваться вдаль. В тот момент, когда его зоркий глаз заметил некое движение на горизонте, по его чешуйчатой спине пробежали мурашки. Огромное черное пятно, ощетинившееся копьями, щитами, мечами и верхушками осадных орудий, неумолимо приближалось к несокрушимым стенам славной столицы королевства людей. Всадники, пехотинцы, лучники, катапульты, онагры, гарпии, драконы, осадные башни, лестницы, тараны-вся эта сплошная несокрушимая масса, уничтожая все на своем пути, тяжелой поступью всё ближе и ближе продвигалась к Эльдорасу, топча славные плодородные луга окрестных крестьянских угодий. Над головами солдат в черных доспехах трепались огромные черные знамена с рисунком красного посоха, обмотанного фиолетовым полотном.

Со стороны этого войска веяло невыносимым смрадом сожженных деревень и городов, который приводил в трепет каждого мужа, вставшего в этот день на стены родной столицы. Каждый из них понимал, что за этим пробивающим в дрожь отвратным запахом скрываются жизни их жен, матерей, сыновей, родственников, друзей, которым не посчастливилось дойти до спасительного ковчега, которым в это тяжелое время стал славный город Эльдорас. Но все они были полны твердой решимости во что бы то ни стало отстоять сей последний оплот отчаявшихся и потерявших надежду. Каждый из вставших в тот день на стены города, чтобы хоть как-то убрать от себя мысли о позорном бегстве, крутил у себя в голове одну единственную фразу: «Отступать некуда-позади вода». И ведь, действительно, это было так: кораблей в гавани было немного, поэтому все жители города просто физически не смогли бы покинуть порт. Места же в торговых суднах, покинувших гавань на рассвете, к сожалению, хватило далеко не всем…

Внезапно, со стороны черной армады врага, звеневшей копьями, мечами и топорами, послышался оглушительный рев горнов, и одиночные выкрики командиров, приказавшие солдатам замереть на месте, остановили движение громадного войска. Гарпии и драконы опустились на землю. На осадные башни начали лезть лучники, занимая позиции между деревянных зубцов верхних уровней. Метательные орудия, к которым уже вовсю подносились боеприпасы и ведра со смолой, выставились в четыре ровных ряда в шахматном порядке. Кавалерия двинулась в арьергард войска. Вперед вышла пехота, выкатывая осадные щиты.

В ходе этой суеты никто из защитников не знал, что делать. Самое жуткое чувство пробирало до кончиков костей-чувство беспомощности и неотвратимости судьбы. Вот в чашах метательных орудий один за другим вспыхнули ярким рыжим пламенем камни, облитые смолой. Со стороны войска донесся дружный воинственный крик, раздавшийся по стенам Эльдораса пугающим эхом. Вот уже все четыре ряда горят ярким пламенем преисподней, пробуждая в солдатах питательную силу бога страха-Фобоса. Скоро отпустят артиллеристы ручки орудий, и вся эта разрушительная мощь на потеху Аресу устремится в серые стены города у реки Эльдотур. Мучительное ожидание…

Наконец, раздался громкий возглас командиров, дрогнули катапульты, и огромная вереница рукотворных огненных звезд, затмивших ясное небо столицы, устремилась в сторону прекрасного города у моря. Бой за Эльдорас начался.

 

Глава XI

Первые попадания снарядов пришлись на стены и башни города. Огромные, объятые пламенем камни, обитые железными пластинами, с грохотом разбивались о стены Эльдораса, разрушая зубцы стен, раздавливая защитников и проделывая бреши в башнях. Некоторые из этих смертоносных ядер перелетали стены и с грохотом падали в городе, вызывая пожары и разрушая дома. Но огонь не причинял того ущерба, которого бы хотелось: деревянных построек в Эльдорасе было немного, поэтому единственное, что могло быть объято пламенем, — это деревянные крыши. Но несмотря на это, огонь делал свое черное дело: несколько снарядов угодили прямо в склады с недавно собранными с полей пшеном и зерном, которые в мгновение ока вспыхнули, словно отборная пороховая бочка. Над городом росла пелена черного дыма, затмившего солнце.

Гораздо более существенный урон был нанесен укреплениям города: одним попаданием разбило правую башню, на которой стояла чуть ли ни единственная баллиста. Эзраэль сам видел, как огромный огненный шар ударился о мощные укрепления и разворотил в клочья укрепленное звено Эльдорасской стены. Расчет баллисты ждала страшная участь: объятые пламенем и покалеченные осколками ядер и дерева, они с криками падали со стен, пытаясь спастись от терзавшего их души пламени огня. Но это было только начало: другие смертоносные снаряды повредили сами стены, отколов от них несколько массивных зубцов, которые с грохотом рухнули вниз, разбившись о пылавшую землю перед стенами. Некоторые ядра были начинены смертельным сюрпризом-по приближению к стене, они разрывались, высвобождая осколки смертоносной шрапнели, отрывавшей руки, ноги, головы солдатам, не успевшим спрятаться за мощные оборонительные зубцы стен. Уже в первые минуты битвы за Эльдорас появились первые жертвы: на широких стенах лежали изувеченные тела мертвых и раненых, державшихся за раздробленные предплечья и бедра, пытаясь остановить хлеставшую из окровавленных культяпок темно-алую кровь. Отовсюду слышались крики, стоны, мольбы о смерти и жизни-весь этот жуткий симфонический оркестр ни на шутку пугал оставшихся невредимыми защитников. Казалось, этому аду не будет конца. Эзраэль сам слышал, как рядом с ним один крестьянин, буквально сотрясаясь от страха, читал про себя молитву, адресованную Зевсу, приговаривая: «Спаси наши души, о великий Зевс! Не дай нам положить наши головы на стол смерти! Избавь нас от кошмара этого, избави нас от раскрытия врат Тартаровых…»

Внезапно, обстрелы прекратились. «Ничего себе, — подумал Эзраэль. — Похоже, молитвы этого парня были услышаны». Но все его надежды рассыпались, как неказистый песочный кулич младенца, когда со стороны неприятельского войска раздался душераздирающий рев горна, призывавшего идти на штурм крепости. Задрожали осадные башни. Тронулся с места большой деревянный таран. А за ними, желая поскорее обагрить лезвия своих остро-отточенных клинков кровью непокорных защитников, двинулась тяжелая пехота, неся на своих плечах огромные осадные лестницы. Кавалерия все еще стояла на месте выжидая, когда крепкие железные ворота наконец отворятся, встречая почетных гостей и открывая славный путь грабежу и насилию.

— Приготовить котлы! — выкрикнул что есть мочи Эзраэль. За его возгласом последовали повторные приказы, словно эхо, раздавшиеся в опустевшей крепости: «Котлы сюда! Наливай масло! Живее!» На стене началась суета: из башен солдаты по двое вытаскивали тяжелые котлы с горячей смолой, ставя их на заранее подготовленные опоры; заряжались уцелевшие баллисты; защитники, прилагая неимоверные усилия, тащили на стены куски отломанных каменных зубцов; кто-то поднимал наверх большие самодельные рогатины, чтобы отталкивать лестницы от стен.

— Гилрой! — воскликнул Эзраэль, заметив своего друга рядом с покореженной стеной. — Прикажи им зажечь стрелы и стрелять по башням! Нельзя допустить, чтобы они добрались до стены!

— Понял тебя! — ответил Гилрой. Отвернувшись от Эзраэля, он отдал приказ расчету:-Зажечь стрелы! Огонь по башням!

Повинуясь командиру, расчет баллисты что есть силы потянул на себя тетиву стреломета, вставил в выемку подожженную стрелу и, нацелившись на башню, выпустил огненный заряд в приближающееся осадное орудие. Просвистев, стрела вонзилась в деревянную плоть башни, застряв в кожаной обивке. Искра! Еще секунда, и кожа на осадной башне вспыхнула, как яркий костер на Риторском маяке. Затем еще одна стрела! Еще! Еще! Десять стрел выпустили солдаты, прежде чем пламя перекинулось на деревянный каркас. Уже вся башня объята ярким пламенем огня. С её верхушки, не взирая на инстинкт самосохранения, с криком спрыгивают охваченные огнем лучники. Еще мгновение, и на радость защитников огромное осадное сооружение с оглушительным треском складывается напополам, словно карточный домик, раздавливая стоявших внизу солдат.

Но рано еще было радоваться: к почерневшим от копоти раздробленным стенам Эльдораса двигались бесконечные вереницы солдат, таща на своих черных металических наплечниках тяжелые осадные лестницы, крепкие заостренные крюки которых блестели на последних лучах солнца, утопавшего в синеве заката. Звонких грохот их лат и кольчуг, сопровождаемый громкими приказами командиров, сотрясал покореженные и изувеченные укрепления столицы королевства Пендрагона. Прямо над ними летели трое темных драконов в позолоченных латах, неся в своих черных когтистых лапах увесистые железные котлы, в запечатанных чревах которых бурлила какая-то странная едко-желтая смесь. Увидев исподлобья шлема надвигающихся крылатых существ, Эзраэль что есть мочи крикнул:

— Воздух! Воздух! Всем в укрытие!

Но, к несчастью, услышал его только один дракон. Молниеносно повернув голову по направлению к горизонту, он заметил, как ровный строй темно-чешуйчатых гигантских крылатых рептилий начал быстро пикировать на стены крепости и башни, неся в лапах смертоносный груз. Осознав, что только он сможет противостоять стае драконов, наш герой собрался с духом, встал на уцелевшие зубцы караульного помещения и уже было собрался лететь навстречу крылатым бомбардировщикам эпохи Единоземья, как вдруг знакомый голос остановил его:

— Стой! Куда ты?

Обернувшись, он увидел перед собой Эзраэля. Его облик за эти тридцать минут кровавой и изнуряющей битвы изменился до неузнаваемости: на почерневшем от копоти и дыма лице, которое скрывал измятый осколками ядер шлем, выделялись белки глаз, тускло-карие роговицы которых устало пожирали взглядом надежды дракона. Тяжело выдохнув, наш чешуйчатый герой ответил:

— Кто-то же должен их остановить: одними баллистами мы с ними не справимся.

— Но ведь они от тебя ничего не оставят, разорвут на куски! — воскликнул Эзраэль. — Если ты погибнешь, людям будет не во что верить!

— Они поверили не в меня, а в то, что помощь скоро придет, — ответил дракон. — Я не должен позволить этим тварям сбросить котлы: если они это сделают, стены рухнут, и враг прорвется внутрь. Не волнуйся-со мной все будет в порядке. Береги себя!

С этими словами дракон оторвался от зубцов покореженного участка башни и устремился к надвигавшемуся звену драконов.

…Завидев приближавшегося к из звену ледяного дракона, один из темных драконов, одетый в позолоченную мифриловую броню, усмехнулся и воскликнул:

— Эй, братишки, да у нас здесь гости! Глядите-ка, да это же недобиток! Эй, Смертозуб! Похоже кто-то из того поганого рода все-таки выжил!

— Вот гнида! — огрызнулся тот, кого назвали по имени. — Он что, собирается нам помешать?

— Похоже на то, — ответил первый. — Дай-ка я преподам ему урок! Давно я крови не пробовал, — с этими словами он жадно облизнулся. — А соблазн-то велик!

— Душегуб, у нас есть приказ, — сказал неожиданно присоединившийся к разговору третий дракон-Быстросмерт. — Тейнорус сказал сбросить эти котлы и возвращаться назад!

— Заткнись, молокосос, — тебя не спрашивали! — огрызнулся Душегуб. В его рыжих глазах промелькнула ниточка гнева. — Я сброшу этот котел, как только разберусь с этим недобитком из Стумертрада.

С этими словами, переложив котел в заднюю правую лапу, не взирая на отговорки Быстросмерта, Душегуб устремился навстречу дракону, оскалив свои острые зубы и обнажив блестевшие на дневном солнце накогтники.

Заметив пикировавшего сверху Душегуба, дракон оскалил свои острые белые зубы в ухмылке гнева и выставил вперед свои когти, словно кошка, готовясь отразить удар опьяненного яростью противника. Все ближе и ближе алчный приспешник Тейноруса к своей жертве. Занеся над головой правую лапу, он с яростным криком приготовился было нанести свой сокрушающий удар и раскроить голову наглецу, но не тут-то было: его противник молниеносно уклонился в сторону, и нанес мощный удар в поддых своей правой лапой. От неожиданного удара крик гнева Душегуба оборвался: легкие жадно выхватили из воздуха порцию кислорода. Но не успел он отдышаться, как откуда-то не возьмись в его челюсть пришелся левый апперкот. От удара несколько верхних зубов темного дракона обломались, а эмаль от выбитых, поскрипывая, захрустела на уцелевших. Оправившись от удара, Душегуб провел раздвоенным языком по деснам. Привкус крови разбитой губы только раззадорил его. Разъяренно зарычав, темный дракон, пожирая яростным взглядом нашего героя, гневно заорал:

— Как смеешь ты, сын жалкого отребья, калечить самого Душегуба! Тебя не учили обращаться с господином, мразь?! Сейчас ты мне за это ответишь!

— За все грехи свои я буду отвечать только перед Зевсом. Не господин ты мне, а лишь враг!

Слова дракона еще больше разозлили Душегуба. Оскалив свои острые клыки, он снова устремился навстречу наглецу, посмевшему осквернить его темную честь. Что есть силы влетев в своего врага, Душегуб вонзил свои острые когти в плечо дракона, а другой лапой он расцарапал ему грудную клетку. Наш герой слышал, как разрываются жесткие ткани его груди. Протяжный стон вырвался из нее не в силах выдержать боль. Он чувствовал, как лапы его наливаются свинцом, а в глазах мутнеет образ врага, обагрившего свои черные когти в его крови. Наблюдая за тем, как из его тела капает алая кровь, дракон вдруг услышал голос своего врага:

— Вот и конец тебе, недобиток, — его голова приблизилась вплотную к правому уху дракона. — Скажешь хоть слово напоследок?

В этот момент дракону представилась уникальная возможность нанести ответный удар: опьяненный победой, Душегуб обнажил свое горло, выставил свое самое уязвимое место прямо перед его пастью. Собрав в кулак последние силы, дракон ответил: «Никогда не недооценивай своего врага»-и вонзил свои острые зубы в глотку Душегубу. Тот, никак не ожидавший такого исхода событий, отпустил дракона и отчаянно пытался высвободиться из мертвой хватки челюстей своего врага, захлебываясь нахлынувшей к его горлу крови. Но все было кончено, когда дракон что есть силы вырвал кадык из шеи своего врага. Пробурлили последние пузырьки вышедшего воздуха, и Душегуб, в предсмертной агонии схватившись за горло, закатил покрасневшие глаза и рухнул на землю, раздавив под собой расчет осадной лестницы. Выплюнув из пасти кусок горла поверженного врага, дракон слизнул языком капли свежей крови. Вспомнив о крепости, дракон оглянулся назад. То, что он увидел, повергло его в шок: часть смертоносного груза все-таки упала на территорию города, и едкая желтая смесь уже делала свое темное дело. Крики раненых и умиравших от едкой смеси, буквально растворявшей заживо защитников и горожан, навек отпечатались в драконьем сердце. Его душу терзала мысль о том, что он не смог остановить остальных драконов и гаргулий, несших в своих лапах смерть и разрушение. Но его мысли и переживания прервал рев горна, заставившего огромные массы солдат врага отступить и оставить попытки штурма. Наконец, после столь ожесточенного дневного боя, армия неизвестного противника начала отступать, забирая с собой раненых и оставшееся осадное оборудование.

К облегчению дракона, крепость разразилась восторженными криками солдат, доживших до конца первого штурма. Вот только мало было тех, кто увидел это знаменательное событие: из трех тысяч человек, вставших в роковой час на защиту столицы, в живых осталось чуть больше тысячи. Уцелевшие во время обстрела казармы были переполнены ранеными людьми, поэтому класть новых было некуда. Несмотря на общую эйфорию от победы, Эзраэль, дракон и Гилрой понимали, что если не придет помощь, то этот город станет для них всех огромной братской могилой.

 

Глава XII

Вечером того же дня наступило долгожданное затишье. На какое-то время жителям Эльдораса выпал уникальный шанс вдохнуть с облегчением. Оставшиеся в живых защитники и горожане, наконец, получили немного времени, чтобы как-то залечить свои раны и привести город в порядок: заделать бреши в стенах, помочь раненым, заточить мечи, стрелы, помолиться Зевсу и Аиду за души усопших. В воздухе витал дух смерти и страха. По городу эхом раздавался цокот копыт лошадей, везших груженые повозки на окраину города, где уже вовсю горел большой костер. Жителям и солдатам хотелось верить, что этот костер-сигнал кораблям, которые уже вовсю спешат на помощь столице. Но все прекрасно понимали, для чего на самом деле горел этот костер и для кого он был предназначен…

В это время суток вся крепость была озарена светом одиноких факелов, закрепленных на уцелевших каменных зубцах. На участках стены, которым посчастливилось уцелеть во время обстрела, вокруг маленьких костров сидели солдаты, которые скрашивали гнетущую атмосферу безысходности скудным пением: «А где-то, вдали от чужбинушки, меня любимая ждет на крыльце…» Мимо них то и дело протискивались дозорные, которые, всматриваясь вдаль, пристально наблюдали за противником, чтобы в случае чего дать сигнал к боевой готовности. На одной из башен караульного помещения, разглядывая бусинки-звезды на огромном ночном ковре, стоял, облокотившись на уцелевший зубец, Эзраэль, наслаждаясь прекрасным видом ночного неба. Эта ночь казалась ему какой-то особенной, словно она предвещала хорошое начало дня: легкий морской воздух, наполненный свежестью и небывалой океанской энергетикой, наполнял живительной силой каждую клетку его тела, залечивая ноющие раны и ожоги. Где-то вдали играл сотнями красок лагерь врага: тысячи маленьких огоньков, освещавших многочисленные казармы полевого палаточного городка, весело играли на черном ночном горизонте. Не успел Эзраэль погрузиться в собственные мысли, как рядом с ним, нагоняя потоки ветра, приземлился дракон, встав рядом с ним на уцелевшие каменные зубцы.

— Хорошая ночь, не правда ли? — спросил дракон, сложив крылья и присев на стоявшую рядом со стенкой бочку со смолой.

— Да-а-а… — мечтательно ответил Эзраэль. — Как там все? Как Гилрой?

— Он в порядке, — ответил дракон. — Сидит сейчас в разрушенном доме и байки солдатам рассказывает.

— Да уж, — усмехнулся Эзраэль. — Он это умеет. Хорошие у него получаются истории. Заслушаться можно, — он тяжело выдохнул и переменил тему разговора, заметив несколько рубцов на груди дракона:-Как твои раны?

— Все в порядке, — спокойно ответил дракон. — Обо мне позаботилась очень обаятельная девушка. Выходила, как родного сына.

— Да уж, — мечтательно протянул Эзраэль. — Повезло тебе, — последнюю фразу Эзраэль сказал как-то подавленно и обреченно. — Неужели нам всем завтра конец? Не могу в это поверить… Убьют прямо на этой стене.

— Ну, это как повезёт, — ответил дракон с усмешкой. — Может нас возьмут в плен, попытают, а потом казнят в их лагере каким-нибудь мучительным способом, а может быть, в лучшем случае, просто отрубят голову. И будут во дворце Эльдораса висеть три головы: моя, твоя и Гилроя. Хоть королевскую резиденцию наконец-то увидим…

— Умеешь ты утешить, — ответил, засмеявшись, Эзраэль. — А я-то уж надеялся создать семью, спокойно пожить где-нибудь в особняке, пить красное вино и радоваться жизни.

— Все твои мечты реализуются, если будешь в них верить, — сказал дракон. — Если ты спишь и видишь, как нянчишь своих детей и обнимаешь жену, то всё так и будет. И никакие войны не смогут этому помешать.

— Твои слова да Зевсу в уши, — сказал Эзраэль, тяжело вздохнув и бросив взгляд в звездное небо. — Слушай, забыл тебя кое-о-чем спросить. Когда мне было пять лет, мама мне рассказывала о каком-то «хранителе добра». Она с упоением шептала мне на ухо сказки о том, что он появится в трудную минуту и спасет всех от гибели. Она говорила, что он уже когда-то приходил в этот мир и отдал свою жизнь за наше светлое будущее. Он еще вернется, как думаешь?

— Ну, этого я не знаю, — ответил дракон, усмехнувшись. — Я не пророк, поэтому мои слова вряд ли могут что-то значить. Их было всего пять, но только один был удостоен чести испить воды из источника вечной жизни, который боги принесли на Землю в честь признательности людям за их преданность добру.

— Ничего себе! — воскликнул с интересом Эзраэль. — Этой истории я никогда раньше не слышал. И что же с ним случилось?

— Он погиб в битве, — сказал дракон. — В битве при Бурьграде, когда объединенное войско Хельторна I, Грышнака I, Луминеля V и Роина III столкнулись в битве со злом и изгнали демонов Тартара из нашего мира.

— Но разве он не был бессмертен? — недоумевая спросил Эзраэль.

— Нет, к сожалению, — с горечью ответил дракон. — Источник дает вечную жизнь, но не бессмертие. Когда-то давно, еще когда была одержана победа над титанами, дабы избежать хаоса, боги одарили расы Единоземья источником вечной жизни и спрятали его в Лориэльском лесу, так как доверяли эльфам. Этот источник должен был наделять даром вечной жизни того, кто удостоился чести стать защитником мира и стражником мировой гармонии-Хранителя добра. Теперь, после его смерти, мир снова впал в пучины войн и распрей. Мне не посчастливилось родиться на этом стыке времен: я потерял все, чем когда-то дорожил. Только новый Хранитель Добра сможет установить баланс между добром и злом и предотвратить хаос на Земле.

— И как определить его? — спросил Эзраэль. — Когда он явится?

— А вот это, друг мой Эзраэль, не знает никто. Только богам, думаю, известно об этом знаменательном событии. Любой, кто претендует на эту должность, должен испить из источника вечной жизни и молодости. Если после первого глотка он умрет, значит его душа не чиста. Если же выживет, то боги избрали его своим помощником, и тогда он станет Хранителем Добра.

— Ух ты! — воскликнул ребяческим восторгом Эзраэль. — А может им станешь ты?

— Я?! — засмеялся дракон. — Да нет! Я никогда не смогу им стать. Наверняка, боги найдут кого-то получше. Сам посуди: я же свирепое, хладнокровное существо, которое никогда не сможет любить. Я рожден для того, чтобы охотиться, убивать и делать прочие животные вещи. Это уже заложено во мне веками. Этого не изменишь. Как ни крути.

— Но ты другой! — сказал Эзраэль, похлопав дракона по спине между крыльев. — Я вижу тебя со стороны. Гилрой видит. Да что там говорить-после твоей речи это заметили все. Ты не стремишься уничтожить всё живое на своем пути, как те самые, что буквально вчера скидывали на наши головы котлы с Зевс знает чем. Ты пошел на путь помощи, сострадания и созидания. Я вижу в тебе будущего защитника слабых и тех, кто утратил надежду.

— Ты действительно так думаешь? — спросил дракон, с улыбкой посмотрев на своего друга. Тот молча кивнул в ответ.

— Ну, может ты и прав, — сказал дракон, обратив свой взор на горизонт. Оттуда уже поднимался ярко-красный солнечный диск, скидывая с себя оковы минувшей ночной поры. Заезд на небе уже не было видно: вместо них на облачном море двигались огромные караваны перистых облаков, окрашенных в тускло-розовый цвет, безмятежно плывших на южный горизонт. — Ох! Уже рассвет! Надо будить всех: скоро опять обстрелы начнутся.

— Ты прав, — согласился Эзраэль, хватая с пола шлем и обнажая меч. — Я протрублю в горн, а ты лети вниз. Я догоню.

— Хорошо, — ответил дракон. Расправив крылья и оттолкнувшись от зубцов караульного помещения, он начал мягкий бреющий полет на разрушенную улицу Эльдораса.

Когда первые лучи солнца коснулись обшарпанных и обожженных стен крепости, по всему городу раздался оглушительный рев горна, разбудивший всех жителей крепости и ее немногочисленный гарнизон. Из полуразрушенных домов и наспех построенных укрытий выходили заспанные воины и солдаты, одевая на себя доспехи и застегивав крепкие кожаные перчатки. Лучники складывали в колчаны стрелы, а пожарные зачерпывает воду в обшарпанные деревянные ведра из уцелевших колодцев. Все как один стягивались на маленький участок перед стеной, и уже через несколько минут все пространство перед караульным помещением было занято оставшимися в живых защитниками. Эзраэль отдал приказ построиться оставшимся воинам на главной площади в организованный строй. К его небольшому смятению, количество воинов сразу поубавилось. Но не потому что у него было плохо со счетом-просто толпа создавала эффект огромности, который тут же испарился с введением организованного построения. Дождавшись, пока из строя защитников к ним поднимется Гилрой, Эзраэль спросил:

— Это все? Больше никого? Ты шутишь? Точно всех собрал?

— К сожалению, да, — ответил Гилрой. — Мне бы самому хотелось бы увидеть больше, но ничего не могу поделать-это все, кто еще способен держать оружие.

Чувство отчаяния пронзило сердце Эзраэля: из тех трех тысяч человек, стоявших на этом месте еще вчера, в живых осталось чуть больше тысячи. В этот момент на его душу свалился тяжелый камень скорби: он подумал о семьях тех, кто не вернулся из вчерашнего боя. «Две тысячи душ на нашей совести, — мурашки прокатились по телу Эзраэля от этих мыслей. — Две тысячи душ…»

— Что мы им скажем теперь? — спросил Гилрой, обратившись к дракону. — Думаешь они поверят в нас снова? Посмотри на эти лица-они потеряли все, чем дорожили! И все это ради нас. Что мы можем им предложить?

— Они будут сражаться до конца, — сказал дракон. — Я вижу в их глазах огонь. Они будут биться за свой дом. Чего бы им это ни стоило. Они ждут от нас надежды, вдохновения. Значит мы их им сейчас дадим.

С этими словами дракон встал на зубцы крепости и взял в лапу королевское знамя. Толпа тут же замерла в ожидании чуда. Им хотелось верить во все, что бы сказал им дракон. Собравшись с духом, наш герой начал свою вдохновляющую речь, эхом разжавшуюся по стенам опустевшего города:

— Воины Эльдораса! Защитники отчаявшихся и потерявших надежду! Вы показали себя настоящими мужчинами в прошлом бою! Вы заплатили страшную цену, защищая свой город в эти страшные дни: каждый из вас потерял братьев, отцов, дедов, которые уже никогда не придут в этот мир. Я обращаюсь к вам с последней просьбой, которая станет последней. Я призываю вас найти в себе последние силы, собрать в кулак свою нерушимую волю и защитить этот город, ставший для вас в эти дни намного большим, чем просто домом. Вы-это образец мужества и благородства! Вы-это те, с кого будущие поколения будут брать пример. Я прошу вас выстоять этот день до конца! Биться до последней капли крови! Если вам отрубят ноги, ползите и рубите врагов беспощадно! Если вам отрубят руки, рвите зубами ваших врагов, как медведь терзает свою добычу! И даже тогда, когда враг всадит вам меч в горло или отрубит голову, продолжайте биться вместе с нами, из царства Аида поддерживая нас и воодушевляя на битву! Сегодня я прошу вас показать себя настоящими воинами, показать себя теми, кто не сдается врагу до последнего вздоха. Показать нашим врагам и струсившим союзникам, что ни один меч, ни одна стрела, ни одно пламя, пусть даже оно будет исходить из самого Тартара, не способны сломить ваш дух и волю к победе. Говорят, что старушка-надежда умирает последней, — дракон сделал короткую паузу. В этот момент он понял, что все люди, слушавшие его, были преисполнены отваги и жажды пойти за ним в любое пекло. — Но сегодня, друзья мои, мы докажем, что она не умирает никогда! Вы со мной, защитники Эльдораса?

В этот момент стены крепости, разразились громким криком: «Д-А-А-А!»-разнесшимся по всей Эльдотурской степи. Этот крик полетел на запад-туда, где гуляют суховеи, на восток-туда, где солнце встречается с лесом, на юг-где волны плещутся о синеву океана, на север-туда, где молчаливые горы слагают свои одинокие песни скорби. Всюду-в Лориэльском лесу, в Рутрамских степях, в Тригаронских горах-услышали возглас непокорных храбрецов, чьи горячие сердца затмили пламя тысяч вулканов. Даже лютым врагам, чьи черные знамена вились над мрачными станами их лагеря, стало жутко от сиего рёва пробудившегося зверя.

— Тогда готовьтесь, — воскликнул дракон. — Ибо сегодня свершится судьба всего свободного мира! Погибнув или выжив, мы покажем врагу, что мы не сдаёмся никогда!

После этих слов, все воины, все, кто мог держать в своих почерневших дланях оружие свое, начали делать всё возможное, чтобы защитить крепость в последний раз: кто заделывал бреши в стенах, кто делал укрепления из обломков стен и башен, кто укреплял покореженные таранами дубовые ворота, подпирая их разными досками и металическими каркасами разрушенных кузниц. В считанные часы столица была готова к последнему, роковому штурму.

В то самое время, когда мягкие лучи солнца касались почерневших стен непокоренной столицы, закаленные в боях защитники ее уже стояли на стенах, готовясь в последний раз защитить свой родной дом. Вместе с ними, щурясь от ярких утренних лучей, смотрели на горизонт Эзраэль и Гилрой, наблюдая за приближающейся угрозой. На горизонте собиралась сплошная черная масса огромного войска, своей поступью сотрясавшая полуразрушенные, но не сдавшиеся стены города у моря. Внезапно, зацепившись за знамя и сложив мощные крылья, рядом с ними приземлился дракон. Всматриваясь вдаль и наблюдая за тем, как к городу приближается несокрушимая пелена опьяненный жаждой крови солдат, он тихим, но уверенным голосом, спросил:

— Воины готовы?

— Еще бы! — ответил Эзраэль. — После такого монолога, сам король пошел бы за своим именным оружием. Все, как один, твердят о тебе. Уж не ты ли станешь Хранителем Добра?

— Явно не сегодня, — усмехнулся дракон. — Разве что в другой жизни. В этой же мне вряд ли предоставится такой уникальный шанс.

— Это как знать, друг мой, — сказал Эзраэль. — Но я знаю одно — люди сейчас в тебя верят. Они поверили в твои слова, они готовы идти за нами. Они верят в победу. Они поверили в самих себя. Во всяком случае, мы с Гилроем так точно, — в этот момент Эзраэль толкнул своего друга, в этот момент облокотившегося на свой двуручный меч. — Да, Гилрой?

В этот момент, решивший немного вздремнуть после бессонной ночи Гилрой, вдруг подскочил на месте и ударился о флагшток. Все стоявшие в башне караульного помещения рассмеялись.

— Не спи, боец, — замерзнешь! — выкрикнул кто-то.

— Чего смеетесь, бормоглоты? — обиженно воскликнул Гилрой, почесывая ушибленную макушку. — Больно же!

— Успокойся, — сказал с доброй усмешкой дракон, похлопывая по плечу своего товарища. — Просто нужно было разрядить обстановку.

Их разговор прервал оглушительный рев горнов, в очередной раз призвавших воинов врага пойти на решающий штурм непокорного города на реке Эльдотур. Одни за другим на горизонте светом сотен солнц зажглись мерцающие факелы, заржали кони бронированых всадников, размахивавших огромными металическими кистенями, пришли в движения ровные порядки пехоты, отбивавшими в свои щиты походный ритм, как бы раззадоривая себя и призывая на поле брани жестокого бога войны. В арьергарде войска зажглись ядра катапульт, приготовившихся выбросить в непокорный оплот людей сотни своих смертоносных каменных сыновей.

Но защитников это воинство нисколько не пугало. Никто из них не думал о своей скорой кончине, ни в одном сердце не промелькнула нить трусости. Каждый думал только о том, чтобы убить как можно больше врагов, прежде чем сраженным упасть на сырые стены крепости, которые были залиты кровью их боевых товарищей, братьев, отцов и дедов. Чтобы не стыдно было предстать перед судом Отца своего, Творца их душ грешных и порочных, и гордо сказать, что его твердый дух сделал всё что мог, чтобы их грешный мир возрос на обломках страшной и разрушительной войны.

В то роковое мгновение, когда первые лучи солнца полностью осветили непокорный город-скалу, огромная чёрная туча на горизонте, которая представляла собой непобедимое вражеское войско, медленно поползла в сторону Эльдораса, готовая раз и навсегда стереть непокорный город с лица земли. Издалека слышались восторженные крики, виднелись обозы, приготовленные для того, чтобы забрать всё, что есть в крепости, буквально опустошить её до последней кастрюли. В арьергарде войска неслись парадные знамена, приготовленные для торжественного водружения на королевский донжон. Дракон в последний раз взглянул на резиденцию короля с самой высокой башни и направился к стене. Приземлившись рядом с Гилроем и Эзраэлем, он спросил:

— Вы помните наш план? Тот самый, о котором мы говорили в начале осады.

— Да, — ответил Эзраэль. — Только кто пойдет открывать шлюзы?

— Мы не будем затапливать город, — сказал Гилрой.

— Как?! — с изумлением переспросил Эзраэль. — Ты рехнулся? Как же наш план?

— В городе еще остались невинные люди. Женщины, дети, раненые… Если мы затопим крепость, они все погибнут. Если мы это сделаем, то можно считать, что наша оборона была пустой тратой времени, — ответил Гилрой.

— Он прав, — сказал дракон. — Идти им некуда. Выхода из крепости нет.

— Тогда что будем делать? — спросил Эзраэль.

— Раз уж нам суждено погибнуть, мы сделаем это достойно, — ответил дракон. Затем, еще раз обратив взор на надвигавшуюся темень вражеского войска, он повернулся мордой к стоявшим на правом участке стены лучникам и отдал приказ:

— Лучники! Поджечь стрелы!

— Масла больше нет! — ответил один из них. — У нас ничего не осталось. Все, что было, мы израсходовали в прошлом бою.

— Тогда стреляйте на поражение, — приказал Эзраэль. — Цельтесь в головы солдат и их лошадей. Так мы сможем их задержать.

— Слушаюсь, — ответил капитан лучников. Отвернувшись от Эзраэля, он начал объяснять приказ своим подчиненным.

Тем временем, огромное войско уже приближалось к ним, готовое раз и навсегда стереть с топографических карт место под названием «Эльдорас». По мере продвижения воинства за их спинами уже вовсю готовились к залпу катапульты и онагры: на горизонте было видно, как их расчеты перекатывались огромные камни и клали их на металические «ложки» катапульт; другие воины обливали заряды маслом; третьи поджигали искрившимися факелами горючую смесь. За катапультами встала кавалерия, чтобы сразу ринуться в проделанный проем в стене (как вы помните, один из участков стены был разрушен, и поэтому был плохо укреплен. Именно в него и целились враги защитников). Наконец, наступило мучительное ожидание: катапульты были приведены в боевую готовность, пешие воины выставили вверх свои пики, а всадники держали под узду своих резвых лошадей, готовых уже ворваться в изувеченный Эльдорас и набить свои карманы пожизненным запасом драгоценностей королевской короны. Осматривая огромное войско врага, Гилрой сказал:

— Скорее всего, они устремятся в этот проем, — он указал на плохо укрепленный участок стены. — Он менее всего защищен, и им не составит особого труда обрушить его.

— Ты прав, Гилрой, — сказал дракон. — Надо скорее отправить вниз солдат с пиками и копьями.

— Защитники Эльдораса! — воскликнул Эзраэль. — Среди вас есть те, кто способен держать копье?

Из толпы воинов и со стен к Эзраэлю сбежались сильные и крепкие парни, в чьих руках с рождения кипела сила и мощь Ареса. Один из них, надев шлем, с почтением обратился к нашему герою:

— Командир! Мы готовы выстоять против врага до последней капли нашей крови! Мы не пропустим врага в город.

— Да будет так, — ответил Эзраэль. — Возьмите оставшиеся копья и встаньте в проем стены. Туда наверняка помчится кавалерия. Сделайте все, чтобы она не прорвалась в город.

— Слушаюсь, ваше благородие! — отрапортовал командир взвода здоровых парней и повел свой отряд за оружием.

— Лучники! — окликнул стоявших на стене стрелков Эзраэль. — Стрелять на поражение, несмотря ни на что! Разите своими стрелами прямо промеж глаз, словно стрелки Лориэльские!

— Даже лучше будем! — все как один ответили лучники. В этот момент по сторону стены, со стороны вражеского войска, раздался оглушительный рев горнов, потрясших полуразрушенные стены столицы людей, за которым последовал воинственный гвалт многотысячного войска. Дракон со стены увидел, как расступились сплошные порядки пехоты, и из образовавшихся «каналов», навстречу крепостным стенам, пришпоривая лошадей, устремилась лавина всадников, одетых в черные доспехи. Обнажив свои огромные обоюдоострые клинки и выставив вперед щиты с рисунком красного посоха, они с воинственным криком неумолимо неслись навстречу непокорным наглецам. В их опьяненных скорой победой глазах горела жажда трофеев и скорой наживы. Черные всадники хотели поскорее обагрить свои острые клинки во вражьей крови и захватить несметные сокровища королевской короны. Размахивая кистенями и палицами, они уже вовсю жаждали набить свои карманы до отвала. За ними, выстроившись стройными колоннами, двинулась пехота, ударяя в щиты походный марш, над порядками которой летели хаотичным строем сотни гаргулий. Как только лавина всадников приблизилась к защитникам на достаточное расстояние, Гилрой скомандовал:

— Лучники! Огонь!

Прозвенели пения десятков тетив, и рой стройных детищей кузнечного дела устремился навстречу обидчикам чести и свободы рода Эльдорасского. Стрелы настигали всадников, словно ястребы, спикировавшие на беззащитных крольчат: они впивались в плоть опьяненных наживой кавалеристов, пронзая их грешную плоть, косили ряды отборных лошадей, которые падали оземь, раздавливая своих же хозяев. Град стрел неумолимо продолжал отдавать страшную дань ненасытному Аресу, разделившему свое угощение с Аидом. Но одними стрелами остановить это воинство было нельзя: ровным счётом, лучники не смогли ничего сделать. Лавина кавалерии все также неумолимо подбиралась к ощетинившимся пиками бойцам Эльдорасских развалин. Вот уже несколько метров остаются до ужасного столкновения.

— Держать строй! — воскликнул Эзраэль, наблюдая за тем, как несется прямо на него предводитель кавалерии: огромный воин, пришпоривавший тяжело дышавшего вороного коня, с воинственным криком, размахивая массивной кистенью, неумолимо надвигался на остолбеневшего Эзраэля. На мгновение жуткий страх обуял бесстрашного предводителя защитников Эльдораса. Ему казалось, будто время вокруг него остановилось, будто все вокруг-каждый росток, каждая травинка в обагренном кровью поле-замерло в молчаливом ожидании. Ничто вокруг него не имело смысла. Все звуки жаркой битвы, все крики, воинственные возгласы и боевые кличи в момент замолкли в его голове. Только он, черный всадник и смерть, дышавшая ему в спину, остались в сознании в тот момент, момент предсмертный, момент пугающий. Занес кровожадный воин меч свой булатный над шлемом своим, сверкнуло лезвие клинка обоюдоострого на рассветных лучах. Легкий вихрь ветра обжог легким холодом лицо Эзраэля. Выдох… Вдох… Выдох… Секунды кажутся вечностью. Чувствовал Эзраэль, как в спину его дышит Аид, готовясь забрать его грешную душу в Тартар. Но негодованием сменилось ликование правителя царства подземного: в ту же секунду с обломка стены, обнажив свои острые когти, на всадника спланировал его верный крылатый друг-дракон-и вонзил свои природные клинки в плоть опешившего кавалериста.

Раздалось угнетающее ржание лошади, и падший солдат темного воинства Тейноруса, издав предсмертный вопль, упал на обломки стен, обагрив их кровью разодранной грудной клетки. Но недолго длился скоротечный триумф: в ту же секунду в крепкую грудь дракона вонзился острый наконечник огромной стрелы, выпущенной из певучей глотки вражеской баллисты. Капли крови… По тускло-белому брюху дракона побежали стройные ручейки красной артериальной влаги. Склонившись над изувеченным телом противника, он попытался было вытащить проклятую прислужницу смерти из широкой груди своей, но силы, казалось, оставили его в ту роковую минуту. Тяжелый, хриплый выдох выдавился из его изувеченной груди… Кинув последний взгляд на Эзраэля, он улыбнулся. На его острых зубах была небрежно размазана кровь. Ослабленный взгляд синих рептильих глаз, со спокойствием камня смотревших на спасенного друга, пробудил в душе Эзраэля чувство скорби и отчаяния. На его глазах погибало само воплощение чистой надежды, данной в эти трудные дни отчаявшимся и упавшим духом жителей этого огромного клочка земли у берега необъятного океана. Но недолго простоял дракон-наш герой с ужасом увидел, как его лапы подкосились, и израненное тело вдохновителя душ человеческих безжизненно упало на обуглившиеся обломки стен полуразрушенного города.

Дрожь побежала по спине Эзраэля. В тот момент его почерневшие от сажи руки затряслись от закипевших в его разуме чувств гнева и отчаяния. Нахмурив покрытые слоем сажи брови и схватив у убитого солдата меч, он поднял лезвие клинка вверх и приготовился принять последний бой. Свой смертельный бой…

Видит Эзраэль, как отчаянно рвется к нему всадник-капитан одного из отрядов войска Тейноруса. Он уже даже не держит в своей руке щит, демонстративно показывая, что с этого поля победителем уйдет именно он и боятся ему уже нечего. Нет той силы, что смогла бы скинуть его с седла, остановить триумфальную церемонию победы над врагом. Но не спешит бежать наутек наш храбрый герой. Не спешит отшвырнуть клинок свой в сторону и позорно ползти восвояси, словно длинный гад в свою нору. Нет! Не будет этого! Некуда бежать-море позади! Аль примет Посейдон душу его, омытую позором и трусостью? Нет! Не бывать этому никогда! Не затмить какому-то всаднику чести его и отваги! Поднял Эзраэль меч свой булатный над головою. В этот момент почувствовал он, как в душе его пробуждается отвага всех его великих предков, как закипает в жилах его кровь геройская, кровь отважная. Все ближе и ближе к нему черный всадник-капитан. Вот-вот обагрится булава супостата! Оборвется жизнь молодая, улетит душа неокрепшая в черное царство Аида! Пядь… Пядь земли осталась между жизнью и смертью.

Но тут-все переменилось! Неожиданно для Эзраэля и для всего воинства Тейноруса полуразрушенный город огласил рев сотен труб и горнов, заставивших оставшихся в живых защитников крепости воспрянуть духом и посмотреть на горизонт. Каково же было их удивление, когда на холме показался силуэт огромной боевой повозки, из которой в чистое предрассветное небо поднимались черные клубы дыма. За ней, словно юркие ящерки, появились очертания крупных и мускулистых всадников, сидевших на чем-то массивном и мохнатом и размахивавших огромными обоюдоострыми топорами. Левее от них, держа под узды лошадей, гордо смотрели на изувеченный город стройные воины, опоясанные роскошными доспехами из легкого мифрила, которые грациозно размахивали в воздухе своими сверкающими клинками. Как только на фоне заката, над почерневшей от пламени сотен снарядов степью взвились знамена, и солнце, протиснувшееся сквозь темные клубы дыма, озарило Эльдотурские степи, в крепости послышались радостные перешептывания: «Смотрите! Смотрите! Там-на горизонте! Зевс услышал наши молитвы!»

И они были правы: к неописуемому счастью и восторгу защитников неизвестным воинством были подоспевшие силы эльфов, орков и гномов. Прошло всего несколько мгновений, и на изувеченные улицы города-героя королевства людей редкими группами начали выходить из своих сожженных домишек отчаявшиеся жители Эльдораса, которым посчастливилось дожить до конца этой изнуряющей и катастрофической осады. Какой-то мальчишка, вырвавшись из мягкого объятия руки матери, начал радостно прыгать по улице и в щенячьем восторге кричать:

— Мама! Мама! Смотри! Он знал! Он знал! Мы спасены!

Мать не могла поверить словам своего сорванца. По ее гладким щекам, укрытым изодранным куском ткани, покатились ни с чем не сравнимые слезы материнского счастья. Покрепче обняв своего горячо любимого сына, для которого она, ослабшая от голода и холода, хранила в своих карманах последний кусочек хлеба, не выдержала и зарыдала от счастья.

В это время огромное войско союзников, затрубив в горны, воинственным кличем огласило просторные Эльдотурские степи, заставив каждого солдата армии Тейноруса задрожать от страха и инстинктивно поднять щиты над головой. Спустя несколько мгновений порядки объединенного войска расступились, и из стройных каналов вперед выехали три правителя могучих королевств Единоземья: король Ультер IV, смотревший вдаль с вершины могучего парового танка, вождь Грышнак III, придерживая резвого бурого бизона и князь Луминель, восседавший на белоснежном густогривом коне. Осмотрев оцепеневшее войско врага, первым молвил слово Грышнак:

— Что ж, друзья мои. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… Похоже нам придется действовать вместе.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз, друг мой, — сказал князь эльфов. — Похоже в этом мире грядут большие перемены…

— Думаю, что нам стоит отложить наши разговоры на потом, — сказал Ультер, посмотрев через увеличительную трубу вперед. — Пора покончить с этой осадой.

— Ты прав, Ультер, — сказал Луминель. — Ты безусловно прав.

С этими словами он выхватил из ножен свой меч и что есть силы выкрикнул:

— Воины! Сегодняшний день навечно войдет в историю Единоземья! Еще никогда наши народы не объединялись, не сходились в ратном бою на поле брани, — он сделал непродолжительную паузу. — Но еще никогда враг не был так силен и опасен. Пендрагон уже заплатил за наше промедление кровью своих подданных! — повернувшись к ощетинившемуся пиками и копьями войску врага, Луминель продолжил:-Теперь пришел наш черед показать, что единство наше-сила наша, а сила наша-смерть врагу! Вперед! За Единоземье! За наш отчий дом!

В этот момент по всему огромному воинству раздался оглушительный возглас восторга и ликования. И тут-началось! Загудели моторы, заржали тысячи коней, и топот сотен сапог огласил Эльдотурскую долину своей сокрушительной мощью. Объединенная армия сильнейших монархов Единоземья ринулась в пекло решающей схватки. Ничто не могло сломить эту лавину из стали, лезвий и сотен отважных воинов, в чьих сердцах кипела жажда скорой победы. Завидев издалека приближающуюся расплату за содеянные преступления и грехи в виде необъятной рати, освещаемой яркими лучами рассвета, воины армии Тейноруса в страхе принялись пятиться назад, ощетинившись сплошным строем копий и алебард. Они были уверены в том, что остановят это колоссальное скопление лучших воинов свободных королевств, разорвут их в клочья и обагрят свои клинки в их горячей крови, зароют их изуродованные тела в богом забытой степи: там, куда даже их матери не смогут придти. Как же жалки были прогнозы этих самоуверенных горе-предсказателей. Не сломить им было духа великого, духа единения народов единоземских, ибо не смертных был союз этот, а душ их бессмертных. Как только это живое воплощение мощи приблизилось на достаточное расстояние к врагу, на высоком холме неподалеку заговорили пушки, катапульты и баллисты. Разверзлись небеса грешные! Расступились врата в царство Аидово, ибо звук тот, грохот тот ужас вселяли, души сотрясали.

Смертоносная картечь гномьих пушек, словно игла, протекающая сквозь масло, впивалась в плоть опешивших солдат и их командиров, отрывала руки, ноги, головы, дробила кости и черепа. Стрелы балист пронзали плоть всадников и сбивали их с коней вороных, убегавших далеко в степь, подальше от своих нерадивых хозяев. Огненные ядра десятков катапульт извергали в рядах противника обжигающий огненный шторм, испепелявший опьяненных трепетом и страхом ратников воинства тейнорусовского. Вслед за разрушительным тайфуном осадных орудий, словно молния, не давая врагам пощады, в раздробленные порядки врезались сокрушительные массы кавалерии. Рубя врага клинками и топорами, сражая наповал мушкетами и стрелами, выдавливая в пропитанный кровью и потом степной чернозем остолбеневших солдат, наездники орков, эльфов и машинисты гномов не щадили никого. Летели головы, кровь лилась бурными реками, хрипели раненые, засыпали в бурьяне убиенные мечами карающими и мушкетами пылающими, ибо не было врагу пощады от мести народной, ибо узнал враг в тот день истинную мощь единства, ибо стало известно злодеям лютым, что не сгинуло в веках наследие победителей, что живет еще память о них, что кровь триумфаторов в сердцах их потомков бурлит еще, багрит еще в широких венах. И бежали побежденные, и бросали поверженные оружие свое, броню свою, гордость свою в Эльдотурских степях оставляли, знамена свои, штандарты свои. И гнали их, пока не скрылся за холмом последний выживший счастливчик. И вот тогда, когда последнее знамя захватчика выпало из руки его трусливой и израненной, когда скрылся за холмом последний выживший грабитель и осквернитель, по всей степи раздался оглушительный возглас ликования и восторга. И ликование это подхватил весь живой Эльдорас: те, кого не согнула осада, те, кого не умертвил голод, те, кого не убили снаряды, те, чей дух верен надежде остался. Победа! Победа! Победа пришла! Но Эзраэль не смог увидеть вблизи спасителей их душ: разъяренный всадник, прокричав слова проклятья, что есть силы ударил его по шлему своей кистенью. Туман… Туман в голове… Звон в ушах… Все темнеет, темнеет, темнота застилает пеленою ясный взор…

Каково же было удивление подоспевших на выручку вояк, когда к ним, из полуразрушенных ворот, пробираясь сквозь развалины и обломки стен, побежали кричавшие от радости женщины и дети, встречая долгожданных спасителей и победителей черного воинства. Но больше всего были счастливы сами подоспевшие на выручку монархи: именно благодаря им Эльдорас-столица государства людского, оплот отчаявшихся и потерявших надежду-был спасен.

Гордо стояли перед непокоренным Эльдорасом отважные правители могучих королевств. Осматривая изувеченные укрепления, залитые кровью стены, утыканные стрелами телеги и баррикады, они с горечью понимали, насколько огромной была трагедия, сколько загубленных человеческих душ лежало на их совести и какой страшной ценой Эльдорас снова увидел новый день. Ах! Если бы они послушали призыв немного раньше… Первым, оправившись от чувства скорби, заговорил эльфийский князь, Луминель, наблюдая за тем, как счастливые женщины и дети обнимают солдат-спасителей объединенной армии:

— Я никак не могу нарадоваться. Мы снова вместе побеждаем врагов, как и сотни лет назад. Мы должны быть благодарны тому человеку, что нас объединил. Он дал нам надежду.

— Трудно не согласиться с тобой, эльф, — сказал царь Ультер, выбравшись из танка и встав на его железную броню. — Похоже, грядут большие перемены. Перемены к лучшему.

— Прискорбно, что они начинаются с таких трагедий, — сказал князь, посмотрев на руины Эльдораса. — Нам нужно отыскать выживших защитников. Кто знает-может кому-то из них посчастливилось выжить в этой мясорубке. Ну-с, друзья мои, кто пошлет воинов?

— Я, — лаконично, на свой манер ответил вождь орков. — Они отыщут их в мгновение ока, — повернувшись к придерживавшим своих бизонов двум помощникам, он рваными предложениями отдал свой приказ:-Лог, Чарк. Седлайте бизонов-узнайте, может кого не достали наши мечи и топоры, может кого и не втоптали мы в землю Эльдотурскую. Если там кто есть, трубите в горны-мы придем с подмогой.

— Да, вождь, — как один ответили Лог и Чарк и, пришпорив могучих бурых зубро-бизонов, устремились в сторону ворот. Миновав брошенное в спешке отступления осадное оборудование и разрушенную осадную башню, они, наконец, достигли рваного каменного проема в покрытой толстым слоем копоти стене.

Жуткое зрелище представлял он из себя: на этом крошечном клочке земли, на котором едва ли могли поместиться десяток человек, лежали друг на друге окровавленные тела последних защитников Эльдораса, все еще сжимавших в своих окровавленных дланях самодельные пики и копья. Рядом с ними, пряча свои горькие слезы и стоны в изодранных шелковых платках, сидели на коленях их жены и матери, придерживая осиротевших сыновей и внуков усопших, которые с недоумением и детской наивностью никак не могли понять, отчего плачут их матери и почему отцы их так не хотят просыпаться. И увидели вояки с душою каменной в этих женщинах и детях детей своих и жен своих, и пробудилось в их душах воинских не жажда битвы, а скорби горечь, ибо братьев своих в отдавших жизнь увидели они очами. Убедившись, что нет врагов в освобожденном Эльдорасе, Чарк достал из-за пазухи огромный костяной рог и, набрав чистый степной воздух в мощную грудь свою, протрубил песнь победную.

— Что ж-можно идти, — сказал вождь Грышнак. — Путь свободен.

Молча кивнув в ответ, эльфийский князь прикрикнул на своего резвого коня и понесся по направлению к стене. За ним, ударив бизона по бокам, ринулся в путь вождь орочьего воинства. Последним, закрыв за собой люк и указав водителю проем в стене, исчез под броней танка монарх гномьего королевства, и могучая паровая машина со страшным грохотом, минуя кочки и ухабы, лязгая металическими колесами, медленно двинулась вслед за ушедшими вперед Луминелем и Грышнаком.

Как только все монархи благополучно добрались до городских стен, Лог, с почтением поприветствовав вождя и его союзников, доложил:

— Вождь! В городе врагов нет-Эльдорас полностью освобожден.

— Хорошо, — ответил Грышнак, окинув пристальным взглядом обуглившиеся развалины столицы людей. — Можете идти. Скоро мы двинемся обратно. Скажите, пусть часть воинов останется с горожанами: им нужно помочь хотя бы немного восстановить город.

— Будет сделано, вождь, — лаконично ответил Лог и, прикрикнув на своего бизона, устремился назад-к остальному войску. Чарк, еще раз окинув взглядом освобожденный город, гордо приосанился и, взяв под уздцы фырчавшего зверя, ринулся вслед за Логом. Спешившись и поприветствовав радостных жителей, на чьих светлых глазах наворачивались слезы, князь, вождь и король никак не могли протиснуться сквозь плотные ряды вываливших на улицы горожан. Все они, от мала до велика, кричали от восторга и плакали от счастья, вручали спасителям наспех собранные букеты из уцелевших во время обстрелов и пожаров цветов: пышной сирени, душистой лаванды и ярких красных роз. Им буквально не давали пройти и пяди земли: каждый житель норовил пожать руку или вручить цветы и памятные вещи победителям черного воинства.

Но вдруг, в самый разгар празднования, раздался громкий голос, оборвавший восторженные крики-все горожане, к удивлению военачальников, замолчали, склонив головы и расступившись в разные стороны. В образовавшемся проходе показались солдаты, несшие на своих руках тела дракона, Эзраэля и Гилроя. На них было страшно смотреть: израненные, залитые кровью и испачканные копотью от дыма ядер катапульт, они недвижно лежали на руках десятков крепких горожан. Все, кто стоял по обе стороны от проходивших, склонили свои головы и сели на колени, отдавая почести героям битвы за Эльдорас. Ни один стон, ни один плач не раздался во время траурного шествия по разрушенной снарядами главной улице-все, как один, смотрели в землю и со скорбью вздыхали, когда тела доблестных защитников проносили мимо них. Наконец, когда траурная церемония подошла к монархам, солдат, стоявший во главе колонны, присев на одно колено, обратился к Грышнаку, Луминелю и Ультеру:

— О великие правители Единоземья! Мы склоняем головы перед вашей отвагой и доблестью, вашей доброй волей помочь нам в столь трудный час. Сам Зевс смиловался над нашими душами грешными и ниспослал нам спасение. Мы навеки в долгу перед вами.

— Позвольте нам отдать вам этих отважных героев, которые помогли выстоять нашему городу, чтобы вы залечили их страшные раны, — продолжил его помощник. — Они достойны славы великих героев!

— Да будет так! — ответил князь Луминель, приосанившись. — Мы отвезем их в Лориэль, столицу княжества эльфийского, где наши врачеватели сделают все возможное, чтобы эти смельчаки поправились как можно скорее.

— Ваш подвиг, защитники Эльдораса, — начал говорить гном, — навсегда останется в летописи Единоземья. Вы доказали нам всем, что с врагом можно и нужно бороться, что его можно победить, что нет еще силы, способной сломить человеческий дух. Вы совершили подвиг, достойный славы богов!

— Мы клянемся великими духами и нашей воинской честью, что разгромим врага и даруем Единоземью свободу и мир, — продолжил Грышнак III.-Мы загоним его так далеко, что даже с Великих гор, с островов океанских не будет виден Эльдотур и его просторные степи! Слава победителям! Вечная слава!

Как только последний слог соскочил с острых зубов орочьего вождя, весь Эльдорас в третий, победный раз разразился оглушительным криком восторга и радости. И понесся этот крик по пашням Эльдотурским, по золотистым степям Рутрамским, по пышным лесам Лориэльским, по величественным горам Тригаронским, ушел за моря бурные, за ледники морозные, по пустыням бесхозным прошелся, по низинам безлюдным пронесся-не было ни одного места, где бы восторг всеобщий раздался, где бы победы и мира крик не взорвался. Знал теперь мир Единоземья, что грядут перемены, что победа близка, что новые герои воспрянут, что мирные придут года.

 

Глава XIII

Слегка приоткрыв заспанные глаза, Эзраэль издал тихий, еле слышный стон: все тело его ныло от неимоверной усталости, ноги и руки, казалось, были налиты тоннами кипящей стали. Не в силах пошевелить и кончиками своих огрубевших пальцев, наш герой, тяжело выдохнув остатки ноющего чувства разбитости, медленно направил свой взор в потолок. Первое, о чем он подумал, созерцая великолепные фрески лучших мастеров Единоземья, — это как он оказался здесь, потому что буквально несколько минут назад он был на поле боя, наблюдая за тем, как приходит спасительное войско, как рушатся вдали порядки войска врага. А дальше-только туман, туман, туман… Он оглянулся. Судя по всему, он находился в доме эльфа, причем, скорее всего, знатного происхождения: повсюду были яркие экзотические растения, на гладких деревянных стенах висели обрамленные виноградными лозами эльфийские гербы, которые могли храниться только в домах привилегированных дворян. В левом углу цвел небольшой сад, состоящий из двух стройных персиковых деревьев, распускавших свои бежевые бутоны и испускавших душистое благовоние уже поспевших плодов.

Увлеченный разглядыванием живописного интерьера чудного эльфийского пристанища, он вдруг вспомнил о своих друзьях. Где они? Что с ними? Погибли ли они или живы? Надо срочно узнать! Но только Эзраэль собрался вскочить с кровати и ринуться на поиски своих друзей, как в дверь просторной яркой комнаты постучали.

— Эзраэль, ты проснулся? — спросил кто-то до боли знакомым нашему герою голосом. — Можно войти?

Эзраэль был на седьмом небе от счастья, услышав знакомый, слегка грубый тембр.

— Да, конечно, — радостно ответил наш герой, слегка приподнявшись над кроватью. — Заходи.

Дверь открылась, и в наполненную теплым солнечным светом просторную комнату вошел дракон. Вид у него был не первой свежести: брюхо было перебинтовано мягкими листами мельтиса, на котором еле различалось крошечное бордовое пятнышко; на крепком чешуйчатом лбу небрежно была завязана тонкая повязка, вышитая из легкого Ротмирского шелка. Но, тем не менее, несмотря на тяжелое ранение, во взгляде дракона всё же блестели искорки бодрости и оптимизма.

— Ну-как ты? — спросил он Эзраэля, аккуратно снимая с головы набухшую, пропитанную кровью тряпку. Посмотрев на озабоченное лицо своего друга, который был очень обеспокоен многочисленными шрамами на его брюхе и голове, дракон усмехнулся и сказал:-Да не волнуйся ты! Все со мной в порядке. Немного подлатали меня эльфы-и как новенький. Их медицина бесспорно творит чудеса.

— Что ж, раз так… — усмехнулся Эзраэль и, вспомнив про вопрос дракона, переменил тему разговора:-Как видишь, со мной тоже ничего страшного не произошло. Вроде как с руками и ногами остался.

— Самое главное, что с головой все в порядке-засмеялся дракон, опершись о крепкую дубовую стену. — Без остального жить можно.

— Ты знаешь, что с Гилроем? — неожиданно спросил нашего героя Эзраэль. Наступила пауза. Дракон замялся, потупил взгляд в пол и, изредка поглядывая на Эзраэля, то и дело тяжело выдыхал, не решаясь сказать правду начавшему что-то подозревать юному герою Эльдораса.

— Ну, что с ним? — дрожа от нетерпения, повторил свой вопрос Эзраэль.

— Когда эльфы привезли нас сюда, — начал дракон, — князь распорядился везти нас и выживших солдат в лечебницы. Но от Эльдораса до Лориэля путь не близкий… — в этот момент он тяжело вздохнул, присев рядом с кроватью опешившего товарища. — Насколько мне известно, он скончался ночью. Я не успел попрощаться с ним: его душа покинула наш мир до того, как мне стало известно о его смерти.

В тот момент, когда дракон закончил говорить, улыбка восхищения и восторга моментально исчезла с лица Эзраэля. Его лучший друг с самого детства, его верный товарищ, успевший стать ему чем-то вроде семьи, с которым он прошел все тяготы жизни в черством северном пограничном городке, навсегда ушел из его жизни. Невольно, слезы стали наворачиваться на глазах Эзраэля. Внезапно, он рванулся вперед, но тут же упал на кровать: боль в груди еще давала о себе знать. Дракон быстро подбежал к нему, и в этот момент по щеке Эзраэля прокатилась скупая слеза бессилия и отчаяния. Тяжело дыша, он покрасневшими от слез глазами, уставился в потолок, дрожащим дыханием впуская в сдавленную грустью грудь крошечные дуновения воздуха. Он хотел плакать, хотел рыдать, но знал, что честь воина, честь мужчины не позволит ему это сделать.

— Мы все кого-то теряем-такова уж жестокая природа жизни, — сказал дракон, присев на стоявший рядом большой сундук. — Разница лишь в том, как каждый из нас воспримет утрату. Кто-то ломается и замыкается в себе, а кто-то продолжает сражаться и в итоге, чаще всего, побеждает. Это событие, произошедшее с нашим миром, — испытание на прочность. И мы должны пройти его. Иначе боги сочтут нас лишними на этой земле.

— А как нам его пройти?

— Довершить начатое, друг мой, — ответил дракон. — Гилрой, как и все те, кто пали смертью храбрых у стен Эльдораса, сложили головы у стен Штормграда, хотели бы, чтобы мы изгнали врага с наших земель. Мы не должны опускать руки, ведь только в наших силах остановить врага. Самое сложное сделано — мы всех объединили. Осталось только выбрать того, кто поведет их.

— Но как? — спросил Эзраэль. — Нужен истинный лидер. Такого просто так не выберешь. Необходимо голосование, мнение народа или еще какое-нибудь волеизъявление.

— С одной стороны ты прав, — согласился дракон. — Однако если мы дадим людям право выбора, они перегрызут друг другу глотки за власть. Одним словом, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Тогда что будем делать?

— Говорят, что где-то в Лориэльских чащобах затерян источник вечной жизни. Согласно преданию, только тот, кто из него выпьет и не умрет, станет Хранителем Добра. Помнишь я тебе рассказывал?

— Еще бы, — ответил Эзраэль. — Такое забудешь…

— Я предлагаю узнать, где он находится как можно скорее: у нас мало времени. Мы можем попросту не успеть до подхода врага. Да и потом-вдруг никакого источника нет, и мы сейчас только зря тратим время на разговоры. Надо немедленно пойти и найти того, кто знает, где находится это место.

— Но кто знает? — задал вполне разумный вопрос Эзраэль, просовывая изодранные ноги в штанины широких бежевых шаровар. — Не думаю, что любому обывателю известно местоположение этого сокровенного объекта.

— Не «кто», а «что», — ответил дракон, наблюдая за тем, как Эзраэль надевает на перебинтованные ноги свои потрепанные кожаные сапоги. — Великая библиотека! Вот что поможет нам отыскать этот источник!

— Точно! — воскликнул Эзраэль, надев чистую белую рубаху. В этот момент на его лице заиграло яркое выражение неподдельного восторга. — Как я сразу не догадался.

— Ты готов? — спросил дракон своего друга, который быстро приглаживал свои растрёпанные каштановые волосы.

— Да, — ответил Эзраэль. — Пошли.

Выйдя из просторной, наполненной редким солнечным светом, усыпальницы эльфийского вельможи, наши герои, миновав широкую гостиную, открыли крепкую дубовую дверь и вышли на улицы затерянного в кудрявом лесу города, столицы княжества эльфов, Лориэля. Свежий лесной воздух, закружившийся в резвом вихре, молниеносно влетел в душное эльфийской жилище и наполнил легкие наших героев неповторимой свежестью нетронутой природы. В городе царила умиротворенная утренняя пора: по нешироким ухоженным улочкам, аккуратно выложенным круглой каменной галькой, воздушной походкой бродили знатные граждане эльфийской столицы, созерцая неописуемую красоту природы здешних мест. Для Лориэля примечательным был тот факт, что каждый предмет природы и каждый антропогенный объект составляли единое целое, являя миру доселе невиданное очарование, коим обладало это уникальное место. Проводив взглядом аккуратный липовый лист, весело закружившийся в падении и упавший прямо на его голову, Эзраэль с улыбкой восхищения жадно впитывал каждый объект прекрасного эльфийского города. Он казался ему Елисейскими полями-раем, описанным в священных книгах Единоземья.

— Красивое место, не правда ли? — прервал процесс разглядывания очаровательных окрестностей города дракон. — Как только эльфы умудрились построить такой великолепный город, при этом не тронув ни единого кустика в этом лесу?

— Эта вещь, наверное, навсегда останется тайной, — усмехнулся Эзраэль.

— Пожалуй, что так, — согласился со своим другом дракон. Тяжело вздохнув, он снова огляделся по сторонам и, проведя раздвоенным языком по своим острым зубам, сказал:-Ну ладно-хватит глазеть на листики да деревья. У нас дело есть.

С этими словами наш герой, спустившись по упругим деревянным ступенькам, он направился в сторону центра этого прекрасного лесного городка. Эзраэль, немного подумав, задал своему чешуйчатому приятелю вполне себе правильный вопрос:

— А ты знаешь куда нам идти?

Дракон остановился.

— Нет, — ответил он, продолжив путь. — Но чем меньше мы будем тут разглагольствовать, тем быстрее мы ее найдем.

— И это говорит мне тот, кто толкал речи в осажденном Эльдорасе чуть ли не каждый день, — подметил Эзраэль, пнув попавшийся на пути камешек.

— Это было необходимо, — возразил дракон. — Именно благодаря этому у солдат был стимул сражаться.

— Не меньший стимул им придавали и мечи, не забывай, — сказал Эзраэль. — Одними словами мы бы их вряд ли победили.

— Возможно, — сказал дракон, свернув на небольшой мост, пролегавший через узенькую речушку, быстро струившуюся по множествам декоративных камешков. — Ладно-забыли. Нам бы эту библиотеку отыскать еще.

— Понять не могу этих эльфов: у них каждый дом похож на другой. Будто все их спроектировал один архитектор, — раздраженно сказал Эзраэль, в очередной раз свернув не в тот переулок. — Как мы, по-твоему, найдем ее?

— Думаю, ответ на этот вопрос исчерпан, — ответил дракон и остановился, указав когтем на красивое деревянное здание, представлявшее из себя сказочный терем, который, наверное, можно было увидеть только на красивых картинках в сборниках эльфийских сказок: это было гигантское здание, богато украшенное множеством барельефов, отображавших грифонов, беорнов и двух высоких этнов, державших в своих вытянутых руках-ветках обрамленную фиолетовой лентой книгу. На крыше этого здания величественно красовался большой синекрылый орел, расправивший свои могучие крылья в сторону востока и запада-символ эльфийской мудрости, рациональности и благоразумия. Прямо под чудесным барельефом, повешенная на крепкие виноградные лозы, красовалась выложенная из сверкающих самоцветов надпись: «Лишь в книгах есть мира просветление».

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Эзраэль, с изумлением созерцая статую величественного рутрамского орла. — Вот что значит уважение к обучению и знаниям.

— За это их и прозвали «летописцами богов», — сказал дракон, медленно поднимаясь по искусно вырезанной осиновой лестнице. — Насколько мне известно, половина летописей Единоземья с начала веков написана именно ими. Поговаривают, что именно они первыми приняли напутствие Зевса и поклялись оберегать каждое живое существо этого мира, записывать его историю, делать выводы из ошибок и писать о них, чтобы они не повторились вновь. Правда это или нет-не знаю, но звучит красиво, не правда ли?

— Это точно, — восхищенно ответил Эзраэль, осторожно отворив дверь Великой Усыпальницы мировых знаний. Изнутри сразу же повеяло неповторимым запахом старых книжных страниц, запертых в твердых переплетах тысяч книг, вот уже на протяжении не одной сотни лет стоявших на крепких осиновых полках бережно ухоженных стеллажей. Потолки этой обители духовного наследия всего мира были украшены множеством насыщенных цветами фресок и искусно-выведенных росписей, которые изображали славные страницы истории эльфийского народа. Внутри этого славного строения было светло как днем. Не было ни покрытых толстыми слоем расплавленного воска свечей, ни классических загрязненных копотью шахтерских фонарей, ни широких люстр, утыканных свечами-весь свет исходил от падавших на стеклянный потолок лучей мягкого солнечного света, просачивавшегося сквозь стройные ряды крон густого строя деревьев Лориэльского леса. Но самое большое восхищение вызывал объем книг, оставленных в этом величественном храме мудрости: на истёртых сосновых полках, как на общем построении в отряде, тянулись аккуратные ручейки книг всех мастей и цветов, приветствовавших наших героев своими аккуратными твердыми переплетами. Это была, возможно, самая большая библиотека, которую наши герои видели на своем жизненном пути. Именно по этой причине наших героев не покидал страх в ней заблудиться. Искать старую карту с изображением давно утерянного источника в таком месте было бы по меньшей мере безумием, но наши герои стремительно шли вперед, вглядываясь в каждую щель, в надежде найти карту, на потертом холсте которого безымянным летописцем был указан источник Вечной Жизни. Но на их поиски, казалось, была поставлена печать вечности: ни одна книга древней истории, найденная ими, не содержала должной информации о таинственном месте, затерянной в густых чащобах Лориэльского леса. Уставшие и изнуренные после долгих часов безуспешных поисков, Эзраэль и дракон, казалось, уже потеряли надежду, как вдруг чей-то задорный, не похожий на библиотекарский, голос окликнул их:

— Приветствую вас, путники! Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Не ожидавшие застать в этот час в библиотеке кого-либо из обывателей, наши герои медленно обернулись на голос, донесшийся из-за спины. Какого же было их удивление, когда перед их взором предстал эльфийский юноша, лет двадцати на вид, чьи голубые глаза умиротворенным и приветливым взглядом любопытно смотрели на незнакомцев. Длинные золотистые кудри, выпрямление гребнем медной расчески, свисали до его узких плеч. Что было примечательным в этом образе, так это пушистый хвост енота, свисавший, как талисман шамана, с узкого кожаного пояса.

— Да, разумеется, — ответил дракон, почесав затылок своего человеческого обличия. — М-м-м… Нам нужна карта здешних лесов: мы ищем источник вечной молодости, и путеводитель бы нам не помешал. Нам нужно найти Хранителя Добра.

— А-а-а! Я вас понял. Секунду, — ответил эльф и, потерев руки от нетерпения, рванул с места и куда-то побежал, чуть не спотыкаясь о расставленные по полу столбики книг. Пока наши герои в ожидании любовались окрестностями интерьера кладези рукописных творений эльфийского народа, смотритель усердно перебирал десятки книг, в надежде найти нужную рукопись. Не успели Эзраэль с драконом как следует осмотреться, как эльф, вырвав из руки Эзраэля трактат о целебных травах, уголком которого он уже собирался выковыривать застрявший в его зубах кусок утреннего перекуса, эльф прокашлялся и, с гордостью положив свиток на стол, с гордостью сказал:

— Вот, пожалуйста! Как новая! А можно узнать-кто вы и откуда будете? Уж простите меня за любопытство: гости сюда не часто наведываются.

— Мы… Герои Эльдорасской битвы, — ответил дракон. — Нам повезло выжить в те роковые дни осады. Благо ваши войска подоспели. Мы очень благодарны вашему князю.

— Ах! Как здорово! — воскликнул эльф, пожав руку опешившего от такого радушного приема дракона. — Для меня честь помочь вам в поисках столь значимой личности. В это время его присутствие сыграло бы крайне положительную роль!

— Вы безусловно правы, — сказал Эзраэль, положив руку на стол. — Давайте перейдем к делу. У нас к вам небольшая просьба-можете показать нам это место?

— Посмотрим, — с любопытством ответил юноша, склонившись над картой. — Та-а-к… Хм… Согласно летописным свиткам этот источник находится там, «где свет окружает своей теплотой и где песни духи слагают. Где Этны песни свои запоют, где чары все зла растают».

— И что же это за место? — спросил дракон, разведя руками.

— О-о-о… Это священное место, питающее наш лес и всю природу нашего края, — с упоением протянул эльф. — Туда нет прохода смертным-только Хранитель Добра имеет право подходить к нему. То есть, избранный.

— А как узнать, что этот кто-то-«избранный»? — уточнил Эзраэль.

— Этого не дано знать никому из смертных, — с сожалением ответил библиотекарь. — Только боги вправе решать, чья душа готова принять столь тяжкое бремя. Идите! Не бойтесь: Зевс доведет вас до места.

— Сердечно вас благодарим! — ответил, улыбаясь, дракон. — Спасибо за карту и теплый прием!

— Не за что! — ответил библиотекарь, протянув нашим героям свернутую в свиток карту. Приняв щедрый подарок смотрителя, Эзраэль учтиво поклонился и, развернувшись, направился к выходу. Дракон, в знак благодарности поклонившись, скрестив руки за спиной, направился следом за своим другом. Но не успели они скрыться за тяжелыми дверями кладези эльфийского благоразумия, как голос их знакомого остановил их:

— И помните-только чистая душа примет дар богов Единоземья! Не думайте о корыстных желаниях в момент встречи с Хранителем Добра, ибо нет спасения тем, чьи души не чисты были!

— Хорошо, — ответил Эзраэль и, дождавшись, пока дракон пройдет вперед, скрылся за мощными дубовыми дверями, оставив библиотекаря наедине со своими душевными терзаниями.

Выйдя из библиотеки и спустившись по упругим осиновым ступеням, Эзраэль, облокотившись на перила лестницы, аккуратно развязал бордовый узел на свитке и, предвкушая непомерный восторг, не спеша раскрыл старую грамоту предков эльфийского народа. Каково же было его удивление, когда вместо четких описаний местности и топографических обозначений его ошарашенным глазам предстали сотни непонятных иероглифов, значения которых не смог бы понять даже глава академии Тируэльских мудрецов. Все нанесенное на этот кусок пергамента представляло собой нечто похожее скорее на любовное письмо орка (да простит меня читатель за столь расистское сравнение), чем на результат работы сотен лет лучших умов эльфийской расы. Сколько наши герои её ни вертели, ни переворачивали, ни пытались разглядеть на свету — тайна содержания рукописи так и осталась нераскрытой.

— Мда, — сказал дракон, почесав свой вымокший от жары затылок. — Непростая задачка выдалась. Добыть-то мы этот свиток добыли, а как его читать-не спросили. Да-а… С нашими навыками топографии нам только от дома до дома ходить.

— Не волнуйся, — ответил Эзраэль, увлеченно вертя в своих руках потертый кусок пергамента. — Сейчас разберемся. Главное-правильно прочитать обозначения. Так… Это похоже север! Или это юг… Может восток? Как думаешь?

Внезапно, в момент исследования Эзраэлем карты, над Лориэльским лесом, затмевая яркое дневное солнце своими черными космами, показались широкие пушистые тучи, готовые вот-вот извергнуть яростный поток немилости Зевса. Прогремел раскат грома, и миллионы мелких творений морей Посейдона, оседая на пышных кронах деревьев, обрушились лавиной на сокрытый космами деревьев Лориэль. Наблюдая за тем, как раздраженные жители города разбегаются по своим крошечным домишкам, наглухо закрывая двери и окна, дракон принял свое нестоящие обличие.

— А я думал хуже быть не может, — усмехнулся он, наблюдая, как крошечные капли дождя спускаются по его ультрамариновой чешуе. — Мало того, что прочитать не можем, так ещё скоро и читать-то будет нечего.

— Эх, надурил нас этот длинноухий! — сказал Эзраль, с яростью швырнув карту на землю. — Дешевка — вот и всё! «Священная карта»-говорит. Ага! Нашел дураков!

В этот момент Эзраэль от злости сжал кулаки и что есть силы начал втаптывать намокший кусок бумаги в землю, гневно приговаривая:

— Зевс, о великий Зевс! Скажи нам, чем мы заслужили такое проклятие? Почему ты с нами так поступаешь?! Ты так жаждешь нашей смерти, наших страданий на этой бренной земле? Ответь нам! Я приказываю-ответь!

Внезапно, совершенно неожиданно для обоих искателей приключений, в нескольких сантиметрах от них ударила молния, причем не куда-то, а прямо в карту. От удара их отбросило в разные стороны. На том месте, где лежала карта, осталась черная кучка пепла, постепенно смываемая быстрыми потоками воды. Оторопев от увиденного, Эзраэль буквально опустил руки. После этого, схватившись обеими руками за голову, он нервно засмеялся, чем вызвал у дракона на стороженную реакцию.

— Вот идиот, а! — сказал Эзраэль, продолжая хохотать. — Вот ума хватило против Зевса перечить! Да кто я такой вообще? Какой-то человечишка — ничто по сравнению с богом, с самим Зевсом! Что ж я за сволочь такая!

Дракон, не обращая внимания на сокрушающегося Эзраэля, чей диалог с самим собой грозил перейти в целую трагикомедию, с подозрением смотрел на пепелище. «Не могла же молния попасть прямо в карту случайным образом, — начал рассуждать про себя дракон, присев на покрытую лужами землю. — Вокруг деревьев столько… Как-то это все немного странно». Наблюдение за останками пергамента не дало никаких результатов: черные ошметки сгоревшей карты то и дело кружились в быстром хороводе, ведомые, словно корабли в открытом море, легкими дуновениями ветра. Но тут взору нашего героя открылось что-то странное и необыкновенное, что само по себе не могло произойти по велению матушки-природы: угольки сгоревшего пергамента, которые, казалось, никогда бы уже не стали единым целым, вдруг начали шевелиться и сами собой собираться в крошечную кучку, попутно выкладываясь в форме прямоугольного куска бересты.

— Эй, Эзраэль, смотри! — сказал дракон. — Ты это видишь?! С ума сойти!

Но его друг не ответил: он не мог поверить своим глазам. То, что происходило с, казалось, простым творением писарей ушедших времен, не поддавалось ни одному логическому и магическому объяснению. Но не успели наши герои как следует оторопеть от увиденного, как перед их восторженными глазами предстала карта, на поверхности которой пестрели сотни обозначений местности и прочерченных путей. Эзраэль, засияв от счастья, мгновенно схватил карту дрожащими руками и стал с надеждой всматриваться в каждый уголок этого спасительного клочка бумаги.

— Это невероятно! — воскликнул он, чуть не плача от радости. — Боги на нашей стороне! Они хотят нам помочь! Мы спасены! Мы спасены!

— Смотри! — воскликнул дракон, указав когтем на черный круг, окруженный стройным рядом деревьев. В нем просматривались очертания волн и завихрений. Это было ни что иное, как источник вечной молодости. Снизу карты красовалась надпись: «Дорогу осилит идущий». Эзраэль посмотрел на дракона.

— Это он… — дрожащим голосом пробормотал дракон. — Здесь не может быть ошибки!

— Поверить не могу! — радостно засмеялся Эзраэль. — Похоже, сами боги на нашей стороне! Мы… Мы должны…

— Да, Эзраэль, — сказал дракон, похлопав своего товарища по плечу. — Притом как можно скорее. Веди-я пойду за тобой.

Эзраэль кивнул в ответ. В его душе снова зажегся факел надежды. Он пылал еще ярче, чем тогда, в Эльдорасе, когда, казалось, ничто не могло его затмить. Теперь же он осознал, что в этот момент появилось нечто большее, чем тот огонек: в его душе пылал лесной пожар радости и надежды. Вдохнув полной грудью и гордо выгнув спину, Эзраэль расправил измятый пергамент и уверенно устремился к выходу из города, за воротами которого, в непроходимых дебрях Лориэльского леса таилась последняя надежда Единоземья — источник вечной молодости. Наши герои были уверены, что именно он спасет их и все Единоземье от хаоса. Но их убеждения были лишь поверхностными: никто из них даже не предполагал, в каком виде это спасение придет к ним.

 

Глава XIV

Покинув уютные окрестности Лориэля, наши герои развернули карту и, высмотрев крошечную тропинку неподалеку от главного тракта, двинулись в путь по чащобам раскидистого эльфийского леса. Их окружала немыслимая красота и прелесть богатой природы этих мест: деревья-великаны, приятно шелестевшие своей пышной, сквозь гущу своих величественных крон наблюдали за продиравшимися сквозь лесные дебри и чащобы путниками, пытаясь своим мелодичными шуршащими призывами скрасить долгий путь отважных героев; лесные духи, шепча что-то на ухо сосредоточенным на поисках источника героям, летали вокруг них в головокружительном танце яркой листвы, обдувая их кожу мягкими дуновениями прохладного ветра. Через несколько часов неудачных поисков наши герои совсем сбились с ног.

— Все! Я так больше не могу! — сказал Эзраэль, еле идя по припорошенной мягким влажным мхом лесной тропинке. Аккуратно сложив карту и убрав ее во внутренний карман своего камзола, он на секунду остановился и устало приник к шершавой коре колючей сосны. — У меня уже ноги подкашиваются! Давай отдохнем!

— Потерпи Эзраэль, мы почти пришли, — ответил дракон, убрав с дороги большое трухлявое бревно. — Ещё чуть-чуть осталось-и мы на месте!

— А твое «чуть-чуть»-это сколько? — саркастически спросил Эзраэль, пиная попадавшиеся под ноги поганки. — Час, два, может быть три? Мы ведь даже поесть-то толком не успели!

— Говори за себя, — сказал дракон, чертыхнувшись от попавшей на его морду паутины старика-крестовика. — Чертова паутина… Я с утра успел заморить червячка.

— Это обнадеживает, — ответил с нескрываемым сарказмом Эзраэль. — Сразу себя сытым почувствовал!

За время разговора дракон заметно вышел вперед, в то время как Эзраэль продолжал еле-еле плестись за ним по пятам. «Когда же кончится этот чертов лес!»-воскликнул Эзраэль и, размахнувшись как следует ногой, пнул первый попавшийся ему под ногу холмик. В ту самую секунду чуткий слух дракона пронзил отчаянный вопль боли, вырвавшийся из голосовых связок своего друга. В мгновение ока обернувшись назад, наш чешуйчатый герой стал свидетелем кошмарного происшествия: на ноге Эзраэля, пронзив твердые ткани голени, висел огромный чугунный беорнский капкан, поставленный в этом лесу незадачливыми браконьерами, изредка шаставшими в этих лесах. Кровь заливала чистый зеленый мох этого нетронутого богом места, размножаясь на десятки стройных ручейков, которые, словно маленькие горные речушки, заливали крошечные неровности маленьких тропинок-плоскогорий.

Дракон, не мешкая ни секунды, склонился над покалеченным товарищем и попытался было с ходу разомкнуть челюсти капкана, но отчаянный крик боли, вырвавшийся из глотки Эзраэля, остановил его.

— Сними его! — умолял дракона Эзраэль, корчась от невыносимой боли, охватившей все его тело с ног до головы. — Скорее! Зевс милосердный, как же больно!

— Сейчас, дружище, сейчас, — дрожащим голосом ответил дракон, стараясь отыскать в зарослях кустарника какую-нибудь палку. Схватив первую же попавшуюся под лапу ветку липы, он вложил ее в дрожащую руку Эзраэля и назидательно сказал:-Зажми палку между зубами-будет очень больно. Кивни, как только будешь готов.

Эзраэль молча взял палку трясущимися руками и что есть силы зажал ее между зубами. Отдышавшись и собравшись с духом, наш герой вцепился в землю, закрыл глаза и кивнул. Дракон, схватив лапами две зубастые челюсти смертельной ловушки, начал что есть силы разжимать хватку смертоносного орудия браконьеров. Трудно представить, что Эзраэль в тот момент не потерял сознания от боли: сквозь отчаянный стон и биение своего сердца, наш герой чувствовал, как его мягкие ткани отлипают от ржавых зубцов беорнской ловушки, орошая еще не запекшейся кровью мягкую мохнатую подстилку зеленого ковра. В его ногу, казалось, вонзились тысячи стрел баллист и когтей драконов и виверн, разрывая мягкие ткани его изуродованной конечности. Но страдания Эзраэля были недолгими: челюсти капкана разомкнулись, и изуродованная и окровавленная конечность нашего героя была освобождена.

Рана на ноге тут же начала кровоточить-из разорванных до переломанной кости мышц за струились маленькие речки багряного телесного вина. Эзраэль застонал ещё больше. Тогда дракон сорвал с плеч своего друга крепкий эльфийский плащ и быстро обмотал его вокруг ноги, чуть выше раны, покрепче затянув узел. Немного погодя хлещущие потоки красной флегмы остановились-только крошечные шарики красного телесного топлива падали на покрасневший болотный мох. Однако на этом злоключения наших героев не закончились: оставалась опасность гангрены. Гангрена… Верная спутница смерти, которая скосила многих несчастных солдат во время битвы за Эльдорас. Времени, отпущенного богами, становилось все меньше и меньше, поэтому дракон, не мешкая ни секунды, поднял Эзраэля на лапы и, направившись в гущу леса, сказал:

— Потерпи… Он должен быть где-то здесь.

— Оставь меня здесь, у дерева, — слабо пробормотал Эзраэль. Счет шел на минуты: место раны покрылось жуткими черными нарывами, из которых вместе с темной субстанцией вытекали крошечные кусочки мышц. Дракон осознал, что дела идут хуже, чем он предполагал. Остановившись на мгновение, он кончиком когтя прикоснулся к субстанции и взял каплю этого вещества в рот. Сплюнув едкую жидкость, он с ужасом осознал-то, что было на концах зубцов капкана, было ни чем иным, как едкой желчью гидры, перемешанной с ядом черного струновика-жука, которого эльфы использовали для отравы своих стрел. Одной чашки этой смеси было достаточно, чтобы целиком убить население Эльдораса. Посмотрев на Эзраэля, который упорно продолжал уговаривать бросить его у дерева, дракон покачал головой и сказал:

— Ну уж нет, дружище. Мы вместе найдем Хранителя Добра. Одного я тебя тут не оставлю. Даже не надейся!

С этими словами, наш чешуйчатый герой, ломая ветки и раздвигая кусты, в этот раз с чрезвычайной осторожностью, чтобы самому не стать добычей подлого капкана. Время летело неумолимо, дракон, казалось, обошел все видимые тропинки, все дороги, не было ни одного дерева в лесу, на которое бы он ни наткнулся, но все его попытки найти источник заканчивались провалом: каждая дорога, крошечной она была или широкой, словно Эльдотур, заводила его в тупик, обрывая надежду нитку за ниткой. И вот, совсем выбившись из сил, дракон положил Эзраэля рядом с очередным дубом-великаном и, отчаянно вздохнув, сам уселся около него.

— Держись, Эзраэль! Прошу тебя, не умирай! — сказал дракон, глядя в глаза угасающего друга. — Не умирай. Еще немного потерпи.

Но его друг не вымолвил ни слова в ответ: все его мысли были где-то в самых отдаленных уголках его сознания, затемненные огромным валуном отчаяния и страха. Эзраэль был не в силах ни о чём думать. Его сознание полностью принадлежало быстрой реке случая, ведшей его по неумолимому потоку злого рока и фатализма. Перед его глазами проносились бесконечные раскидистые кроны изумрудных ясеней, чья пышная листва убаюкивающе шелестела над его бренной душой, словно зазывая его своим сладостным пением на вечный покой в безмолвное царство Аида. Дракон же, бросая взгляд то на Эзраэля, то вперед, сломя голову бежал сквозь непроходимые, бесконечные лесные дебри, духи-хранители которых, казалось, страстно желали запутать своих долгожданных жертв. Но внезапно, когда в душе нашего крылатого героя начали тихо дребезжать нотки отчаяния, его чуткому вниманию попалась ветхая, трухлявая хижина, заросшая зеленовато-белым мхом и окруженная вереницами лиственных узоров. Несмотря на свой заброшенный и исхудалый вид, это убогое пристанище подавало признаки жизни: из трубы легкими, почти невидимыми клубами шел прозрачный серый дым, который позволял сделать вывод, что в доме в тот момент кто-то находился. Дракон не хотел упускать единственный шанс на спасение своего друга, который предоставила ему привередливая госпожа-судьба. Приосанившись и немного подкинув Эзраэля на лапах, наш чешуйчатый герой посмотрел в угасающие глаза своего друга и с надеждой прошептал: «Потерпи еще немного. Сейчас тебе помогут». Не дождавшись полноценного ответа, дракон быстро понес своего товарища по направлению к единственной крупице надежды, затерянной в непроглядных чащобах отчаяния. В ней горел тусклый огонек света, просачивающийся сквозь крошечные, покрытые копотью окна, сквозь которые можно было разглядеть небольшую движущуюся тень, суетившуюся, словно мышь перед входом в свою крошечную норку, и переливавшую из миски в миску какие-то наспех-сваренные снадобья. Дракон, недолго думая, подошел к двери и громкими ударами лапы постучал в неё. На секунду наступила тишина. Немного погодя за трухлявой дубовой дверью, обитой ржавыми листами железа, послышались короткие, еле слышные шаги.

— Кто там? — раздался чей-то раздраженный голос, отдававший ни с чем не сравнимым тембром пожилого человека.

— Пустите нас пожалуйста, — ответил дракон. — Мой друг умирает. Ему срочно нужна помощь.

Наступила гробовая тишина. Немного погодя, дверь отворилась и перед испуганной мордой дракона показался маленького роста друид, по-видимому отшельник, в морщинистой руке которого лежала шершавая осиновая трость. Он был, по всей видимости, уже в преклонном возрасте: на его заросшем бородой лице виднелись густые волны старческих морщин, закрывавших его добрые коричневато-серые глаза. Одет этот отшельник был, прямо скажем, не по-дворянски: ободранный холщовый халат, затянутый ветхим кожаным поясом, скрывала потускневшая зеленовато-болотная роба, свисавшая почти до самых стоп низко рослого старца. На его поясе висели насколько пузырьков с многообразными цветными жидкостями, предназначавшимися, по всей видимости, для зельеварения. Посмотрев на трехметрового ледяного дракона с неким удивлением и одобрением, отшельник кивнул головой и строго приказал:

— Неси его в дом — я постараюсь что-нибудь сделать.

— Спасибо большое! — радостно ответил дракон и быстро, чуть не задев трухлявый деревянный карниз, вошел в тесную хижину алхимика. Старец, покачав головой и что-то прошептав себе под нос, последовал следом за драконом и закрыл дверь. Внутри этой тесной хибары все было уставлено банками, отварами, зельями и чучелами маленьких пушистых животных, предназначавшихся для проведения алхимических опытов. Где-то в дальнем углу, застланная толстым одеялом из мха, ютилась небольшая деревянная кровать, на которой отшельник коротал время в часы теплых лесных ночей. В другом углу, слева от кровати, находилось рабочее место отшельника-небольшой письменный столик, на котором в полнейшем беспорядке стояли пузырьки с разными снадобьями и лежали крошечные конечности лягушек. Над столиком висел поржавевший тоннельный фонарь, в котором, зацепившись за стенки стекла, мирно спал десяток крошечных светлячков. Несмотря на то, что эта обстановка казалось дракону отчужденной и немного странной, наш герой в то де время проникся ей: какое-то странное чувство уюта и умиротворения билось в его сердце, что-то манило его сюда, какая-то странная сила не отпускала его отсюда.

— Клади его на кровать! — скомандовал друид, роясь в письменном ящике стола, в надежде найти нужное снадобье. Дракон, не став перечить воле друида, осторожно, стараясь не задеть рану, положил Эзраэля на кровать. Бедняга уже еле-еле делал вдохи грудью: яд совсем обессилел его, высасывал последние жизненные силы из его неокрепшей души. Нога представляла из себя черное, гниющее месиво, от которого на кушетку то и дело отрывались крошечные куски плоти, сползая на прогнившие доски пола.

— Ты можешь пошевелить ногой? — спросил друид Эзраэля, осторожно прикоснувшись к ране. В ответ, еле слышно простонав, наш герой отрицательно помотал головой.

— Да-а… Все намного хуже, чем я ожидал, — сказал друид, почесав свой испачканный в травах затылок. — Нужно как можно скорее найти лекарство.

— Мы можем вернуться в Лориэль, — ответил дракон, опьяненный призрачной надеждой. — Там живут лучшие врачеватели. Они помогут Эзраэлю.

— Ни одна медицина этого мира не способна излечить этот яд, — сокрушенно ответил друид, устало присев на стоявшую неподалеку от кровати табуретку. — Единственное, что может спасти твоего друга, надежно спрятано в этом лесу древними-теми, кто создал наш мир. И управлять силой этой может только душой чистый и намерениями блаженный, тот, в чьих жилах течет кровь божественная и святая, тот, кто надежду дарует в момент отчаяния, тот, кто зло сокрушит в час роковой.

— Ты говоришь про Хранителя Добра? — спросил дракон. — Ты знаешь его? Он здесь? В этом лесу?

— Да, я знаю его, — хитро ответил друид. — Я когда-то знал и другого. Но пал он в битве роковой и отдал жизнь за мир на Земле. Его наместник был рожден давно в этом мире, но тогда слишком слаб и юн он был, чтобы ответственность на своих плечах воздвигнуть. И теперь, когда окрепли его кости и плоть, когда разум его засиял чистотой олимпийской, когда в сердце его трубит отвага и честь, только он сможет спасти этот мир от новой трагедии.

— Он сможет помочь Эзраэлю? — с надеждой спросил дракон.

— В его руках находится великая сила, — сказал друид. — И применив эту силу, он заставит сгоревшую траву восстать из пепла, заставит лес обрубленный раскидистыми кронами кудриться и реки бурные бурлиться, седые скалы обрубая.

— Вы поможете мне найти его? — с надеждой спросил дракон, посмотрев прямо в закрытые морщинистыми веками глаза друида. Старик, медленно открыв глаза и добродушно улыбнувшись, чинно промолвил:

— Да, отважный воин, чешуей покрытый. Я отведу тебя к Хранителю Добра, — с этими словами, друид открыл трухлявую дверь своей хибары и, опираясь на свой короткий посох, медленно, словно могучий энт, двинулся в темную часть Лориэльского леса, надежно защищенную огромными ветками-лапами лиственных деревьев. Дракон, стараясь не отставать от друида ни на шаг, быстро пошел за ним.

Дорога старого хранителя леса и доблестного дракона лежала через непроходимые лесные дебри: куда бы ни пал их шаг, им попадались заваленные гнилыми деревьями буреломы или вязкие, поросшие яркой зеленой тиной болота. Цепляясь за сучки и коряги, спотыкаясь о корни деревьев и пни, вытаскивая испачканные в черной смоле лапы из небольших трясин, дракон, еле поспевая за друидом, шел вперед к своей цели. Нескончаемые топи выматывали силы нашего чешуйчатого героя, забирали последние капли выносливости из его крепкого чешуйчатого тела. Однако дракон, несмотря на усталость, упрямо шел за стариком, удивляясь его легкому шагу. Наконец, их путь завершился: старец ступил на небольшой островок, на котором в тени величественных раскидистых дубов гордо стояли руины огромной крепостной стены, обросшей длинными вереницами лиан и толстым моховым одеялом. Только по сохранившимся оборонительным зубцам и одной кое-как сохранившейся дозорной башне, из темных бойниц которой текли стройные канальчики родниковой воды можно было отличить этот древний памятник эльфийского могущества от простого булыжника, покрытого тяжелой пеленой времени.

— Когда-то здесь находилась могучая крепость Каменный Зуб, построенная эльфами для защиты Лориэля. Во время Третьей Междоусобной войны она была до основания разрушена орками. Дикотурар I Разрушитель, отец Грышнака Головоруба, пятьдесят дней осаждал этот неприступный камень преткновения, пока весь гарнизон крепости не пал смертью храбрых. Эльфийский народ глубоко почитает тот день-он назван Эльимарским, в честь великого дворянина Эльимара, принявшего на себя командование в тот роковой день. Эта крепость спасла Лориэль. Прошли поколения, пролетели года, однако, в ней до сих пор хранится то, что является самой волшебной силой на земле, то, что защищали в тот день воины Эльимара — Источник вечной молодости.

— Так это правда… — изумленно пробормотал дракон, не в силах поверить собственному счастью. — Легенды не врали. Он ведь сможет помочь Эзраэлю?

— Да, — ответил друид, с загадочной улыбкой кивнув дракону в ответ. — Однако, не все так просто, мой друг… Есть одна проблема.

— Я весь во внимании, — сказал дракон, пытаясь вникнуть в каждое слово своего мудрого проводника.

— Источник не может исцелять сам, ибо для облегчения страданий рану получившего нужен тот, кто сможет силу источника обуздать. Если вода попадет сразу на рану-источник заберет все прожитые им годы себе. Именно для этого и создавалась должность Хранителя Добра, избранного мира сего, чтобы подчинить и контролировать силу, дарованную богами. Для того, чтобы завладеть этой силой, нужно выпить из него.

— Так выпейте вы! — предложил дракон. — Вы опытный и мудрый маг, вы тот, кто сможет применить эту силу, как нужно.

— Я не могу, — ответил друид. — Я был избран богами хранителем этого источника и мне категорически запрещено из него пить.

— Получается, что это должен сделать я? — в недоумении пробормотал дракон. — Но я же не чист душой. На мне столько грехов-я убил стольких людей… Я ведь даже не человек, не эльф, не гном, даже не орк…

— Чисты ли твои побуждения, будут решать боги и сам источник, — ответил на беспокойство дракона друид. — Если ты хочешь спасти своего друга-ты должен попробовать. Испытай судьбу. От твоего выбора зависит жизнь Эзраэля…

Дракон задумался. Немного пораскинув мозгами, он собрался с духом и сказал:

— Хорошо. Я попробую. Ради Эзраэля.

Друид кивнул в знак согласия. После этого он повернулся к крепости и, подняв старую, морщинистую длань вверх, пробормотал себе под нос какое-то заклинание. В доли секунды, к огромному изумлению дракона, неприступная стена начала трястись, разламываться на крошечные кусочки, и через несколько мгновений величественное укрепление древней эльфийской крепости превратилось в груду золы и обломков. Когда пыль от падения растрескавшихся крупиц горного камня рассеялась, перед драконом предстала яркая зеленая лужайка, украшенная ковром из сотни белоснежных подснежников, посреди которых, защищенный мощными каменными глыбами и окруженный пестрыми деревьями и кустарниками, бурлился тот самый священный источник всего Единоземья. Дракон не мог поверить своим глазам: представшая перед его взором картина казалась яркими Елисейскими полями Тартара посреди мрачного мира его существования. От источника веяло каким-то странным чувством спокойствия и умиротворения. Вся суета вокруг дракона смолкла, ушла на второй план; его сердце стало биться медленнее, наполняя каждую клетку его тела неповторимым чувством гармонии и просветления. Наш герой, не в силах противостоять магической силе прелести сиего по-настоящему божественного места, простоял несколько минут на месте как вкопанный, ослепленный небывалой красотой этой чудесной, неописуемой прелести нетронутого цивилизацией места, и мог бы простоять еще долгие годы, десятилетия, вечность, если бы голос друида не прервал ни с чем не сравнимое чувство полнейшей нирваны:

— Ну что — будешь так дальше стоять или пойдешь все-таки?

Дракон оклемался и медленно, осторожно направился к источнику, как вдруг резкий возглас друида заставил его остановиться:

— Постой! Мне нужно тебя кое-о-чем предупредить.

Наш герой обернулся.

— Если боги сочтут твою душу достойной столь великого титула и наделят тебя силой, достойной титанов, то время для тебя никогда не закончится — твоя жизнь будет лишена бремени старости и душевной нищеты, в твоем сердце будет вечно биться молодая, не отравленная порчей кровь, твои разум и мысли будут чисты всегда, даже спустя десятки, а то и сотни тысяч лет. Если ты станешь Хранителем добра, то твой путь будет полон страданий и горести: твои близкие и друзья будут стареть и умирать, а ты жить, не старея, вечно. Ни одно ужасное воспоминание не забудется, а лица потерянных друзей и близких будут выжигать твой разум до конца твоих дней. Ты должен будешь охранять счастье других и навеки отказаться от своего. По сему я спрашиваю тебя, друг мой, — готов ли ты понести столь тяжкую ношу? Хочешь ли ты такой судьбы?

— Да, — ответил дракон, тяжело вздохнув. — В любом случае, кто-то должен был согласиться на эту должность. Да и потом… Когда-то, давным давно, я уже потерял свое счастье и не хочу, чтобы остальные тоже лишились своего.

— Что ж, это исключительно твой выбор, друг мой, и я не в праве заставлять тебя уйти с выбранного тобой пути. Удачи! Пусть боги будут на твоей стороне!

Дракон молча кивнул в ответ и, отвернувшись от своего старого наставника, не спеша, ступая лапами на слегка влажную траву, медленно направился к заветной цели. Те несколько минут, что он затратил на дорогу к священному месту каждого жителя Единоземья показались ему вечностью. Сердце в груди колотилось, как бешеное. Лапы тряслись от волнения и страха. Множество ненужных мыслей наполняли его голову, затуманивали его сознание, но самая главная отравляла его разум на протяжении нескольких дней: «А что если ничего не выйдет? Неужели все жертвы, которые принесли люди и все народы Единоземья окажутся напрасными?» Но вот-поздно думать да мысли гонять: когтистые лапы уже коснулись каменных краев источника. Идти назад нельзя, некуда отступать. Неужто столь страшен сей шаг? Неужто он стоит и капли тех ужасных мгновений, когда кровь молодых и невинных заливала белые стены Эльдораса? Разве стоит он крови тех, кто пал на стенах Штормграда? Разум затуманивают ненужные мысли… Надо гнать их! Прочь! Прочь! Его когтистые лапы непривычно дрожат от страха, раздвоенный змеиный язык мечется в пасти в разные стороны, зубы дрожат от неимоверного напряжения. Наконец, наш герой, собравшись с духом, зачерпывает дрожащими когтистыми лапами воду. Столь прекрасна она в своей простоте и столь священна в своей значимости… Как медленно текут секунды — словно время вокруг него остановилось совсем, застопоренное великой силой Фобоса. Поднеся столь значимые крошечные капли влаги к своей пасти, наш герой вдруг остановился: страх все еще был силен, это животное чувство, этот верный помощник во всех опасностях продолжал защищать своего хозяина. Животные инстинкты все еще боролись в драконе, бурлились в его венах вместе с потоками крови, бились вместе с ритмом его сердца. Но знал наш герой, что необходимо было их отпустить. Навсегда. Избавиться от них, дабы стать просветлённым, дабы людей, эльфов, гномов и орков понять, дабы пожары конфликтов их в грядущем тушить, дабы народы сих великих рас примирить, дабы мир от великого зла защитить. Закрыв глаза, дракон коснулся губами прохладной жидкости. Довольно сомнений и колебаний! Нет им больше места в его душе! Полилась стройная река по драконьему горлу… Вот уже выпита жидкость святая и нет уж ее более в лапах влагой покрытых. В течение нескольких секунд дракон не понимал, почему ничего не происходит. Неужели это все? Что же значит этот жест судьбы? Но все его надежды рассыпались, когда жуткая боль в груди пронзила его. Упав на колени, наш герой постарался вдохнуть в себя хоть небольшую крупицу живительного воздуха, но тщетно: что-то, какая-то невиданная сила мешала ему совершить это простое, ежедневное мгновение жизни. Упав на траву, дракон схватился за горло, жадно пытаясь схватить ртом воздух. Он чувствовал, как сердце перестает биться, как взор затуманивается, как кровь перестает течь в жилах, как силы покидают его, уходят в сырой мох. Последнее, что он увидел, — это улыбающееся лицо друида, склонившегося над его бренным телом. Тьма… Тьма… Тьма…

Оказавшись в совершенно незнакомом для себя месте, наш герой, открыв глаза, в ужасе вскочил на лапы. Осмотревшись по сторонам и похлопав себя по телу в надежде оказаться живым, дракон в ужасе осознал, что находится не на Земле: вокруг него ослепительным блеском сверкали кристально чистые озера, в которых, то и дело выпрыгивая из воды, плескались крошечные рыбки; огромные лесные дубравы, цветшие ярко-зеленой раскидистой листвой, скрывали в себе голосистых певчих птиц, чье звучное хоровое пение и сольная трель создавали впечатление полнейшего облегчения и безмятежности; прямо перед ним тек широкий, ярко-голубой ручей, блестящая вода которого переливалась на лучах света.

«Ну всё, приехали! — подумал про себя дракон. — По всем описаниям походит на рай. Ну вот… Я умер… Постойте! Я умер?! Что?! Не может быть! Как же Единоземье?! А Эзраэль?!»

— С ним будет все в порядке, дракон, — раздался неожиданный басистый голос позади нашего героя. От неожиданности отпрянув в сторону, дракон молниеносно обернулся. То, что он увидел, потрясло его воображение: перед ним, пронзая его душу грозным взглядом, стояли три главных бога, главенствовавшим над Единоземьем-громовержец Зевс, державший с своей руке свою молнию, повелитель морей Посейдон, своим трезубцем указывавший на нашего героя, и Аид-бог подземного царства, который держал в своих руках какой-то странный, светящийся ярким солнечным светом шарик. Первым, вскинув руку вверх, начал Зевс:

— Приветствуем тебя, дракон! Мы ждали тебя.

— Меня?! — переспросил с недоумением дракон, все еще не в силах оправиться от того, что встретил трех главных богов Олимпа. — Почему именно меня? Неужели мой час пришел столь рано?

— Мы решили, что ты достоин должности Хранителя добра, — молвил слово Посейдон. — Твои поступки, которые были совершены во имя добра и поддержания баланса между добром и злом, заставили нас принять это решение.

— Ты единственный, кто смог объединить народы, враждовавшие между собой на протяжении нескольких сотен лет, для борьбы с общим врагом, — сказал своим сиплым голосом Аид, нежно поглаживая светящийся в его руке шарик. — Твой вид отличается насилием и пренебрежением к жизни, неимоверной жестокостью и отсутствием морали, но только не ты. Ты истинно ценишь жизнь и всеми силами стараешься сохранить её.

— В тебе течет светлая кровь, — сказал Зевс. — Ты смог сделать невозможное, объединив разрозненные ненавистью народы, пробудил в них волю к просветлению, волю к победе и борьбе.

— Поэтому мы посчитали должным сделать тебя Хранителем Добра, — сказал Аид, вплотную подойдя к дракону. Открыв своими холодными руками его зубастую пасть, бог смерти поднес к ней странный светящийся шарик. — Мы даем тебе вечную жизнь и вечную молодость. Этот луч божественного света подарит тебе возможность исцелять любые раны, недуги и болезни. Иди и поведи народы на борьбу с общим врагом! Превзойди достижения твоего предшественника! Теперь, твоя миссия-исполнять волю добра на этой Земле!

С этими словами, Аид сунул дракону в пасть крошечный шарик и закрыл ее. Проглотив странный предмет, дракон почувствовал, как что-то тянет его вниз, тащит обратно на бренную землю. Последнее, что он услышал перед исчезновением, были слова Зевса: «Исполни свое предназначение! Отныне ты-новый Хранитель Добра!» Не успел дракон и сказать что-то напоследок, как тут же снова очутился в своем родном теле. Открыв глаза и закрывшись лапой от режущего света, наш герой в смятении осмотрелся по сторонам. У его задних лап сидел знакомый-друид, который, рисуя какие-то узоры на траве, по-видимому потерял всякую надежду вернуть дракона обратно. На его морщинистом лице просматривалась гримаса отчаяния и скорби. Но как только его чуткие уши уловили звуки какого-то движения, взгляд друида тут же упал на дракона, и его лицо сразу же засияло ослепительным светом счастья, расплывшись в широкой, теплой улыбке.

— Слава богам! Зевс услышал мои молитвы! Грядет новая эра! Новая заря взойдет над Единоземьем и… Что ты чувствуешь, Хранитель Добра?

— Я… Я не знаю… — в смятении ответил дракон, пытаясь сконцентрироваться на своих ощущениях. — Я чувствую, будто моя душа помолодела на несколько тысячелетий, в моих жилах течет какая-то странна сила… Я чувствую свет в моей душе…

— Сработало, — чуть слышно пробормотал друид, еле сдерживая слезы. — Сработало! Получилось! Вот теперь мы им…

— Подождите, подождите — не все сразу, — прервал яркие комплименты друида дракон. — Похвалы мне потом раздавать будете. Нам нужно спасти Эзраэля.

— Да, да! Точно! Ты как раз сможешь испытать дарованные тебе силы! — друид в суматохе заторопился и начал усердно помогать дракону встать с земли. — Скорей! Скорей! Эзраэль вот-вот умрет!

С этими словами, друид развернулся и быстро направился в сторону лесной чащобы, которая привела их к источнику. Дракон, оклемавшись и поняв в чем дело, уже было бросился вслед за друидом, как вдруг какой-то странный громкий треск позади остановил его. Обернувшись, взгляду нашего героя предстало удивительное зрелище: развалины крепости, скатывающиеся в огромную воронку воды, образовавшуюся на месте источника, с треском раскалывались на маленькие кусочки, засыпая священное место Лориэльского леса. Через секунды все было кончено-на месте некогда могучего и святого места всего Единоземья образовалась груда раздробленных камней, одиноко возвышавшихся над раскидистыми кустарниками этого леса. Тяжело вздохнув, дракон посмотрел вслед торопившемуся назад друиду и, собравшись с духом, поспешил за ним.

К тому моменту, когда старческая рука друида распахнула трухлявую дубовую дверь, Эзраэль уже был на последнем издыхании: его лицо было синим и почти не подавало признаков жизни, мясо на ноге вокруг раны стало черным, словно пепел. Дракон не знал, что делать. В его голове крутились тысячи мыслей, мешавших его разуму сделать верный шаг. Тут он вспомнил про дар исцеления, о котором говорили боги. Не мешкая ни секунды, наш герой быстро поднес к ноге умирающего друга свою лапу, и какое было его удивление, когда из нее полился мягкий белый свет. Через мгновение дракон не мог поверить своим глазам: рана на ноге Эзраэля начала заживляться сама собой! Мягкие ткани мышц снова стали наливаться чистой кровью, чернота исчезла, а на месте оголенной кости потянулись вереницы мышечных тканей, в мгновение ока заволокших чистую белую кость. Через несколько мгновений от страшной раны, причиненной зубастым беорнским капканом, не осталось и следа! Бледнота исчезла с лица Эзраэля, и каково же было счастье нашего героя, когда на щеках его верного товарища снова заиграл румянец. Открыв избавленные от многослойных черных мешков веки, Эзраэль изумленно огляделся по сторонам и, с неописуемым восторгом посмотрев на свои налившиеся свежей кровью ладони, с восхищением пробормотал:

— Не может быть… — он кинул радостный взгляд на дракона, который уже еле сдерживал себя от нахлынувших порывов восторга. — Как ты сделал это?

— Хвала Зевсу-ты жив! — восторженно воскликнул дракон и, не обратив внимания на тихо улыбавшегося друида, бросился обнимать Эзраэля. Радости его не было предела. Дракон заметил, что он испытывает какое-то новое для него самого чувство, которое никогда еще не появлялось в его душе. Его переполнял какой-то ни с чем не сравнимый восторг, счастье, заполнившее каждую клетку его души.

— Что, что со мной было? — спросил Эзраэль, все еще не в силах поверить случившемуся. — Я помню только, как мне в ногу впился этот чертов капкан… А дальше…

— Это уже не имеет значение, — ответил дракон. — На твоей ноге образовалась большая рваная рана, в которую попал страшный яд. Я ходил по всему лесу в надежде найти кого-нибудь, кто смог бы нам помочь, и нашел друида, который показал мне дорогу к источнику.

— О! Так вы нашли Хранителя Добра! Где он? — с нетерпением маленького ребенка Эзраэль обрушил на дракона гору вопросов. — Кто он? Неужели мы спасены? Ответь мне, друг, где он?

— Тот, кого ты ищешь, Эзраэль, уже найден, — послышался голос друида из-за спины дракона. — Твой друг был избран богами. Теперь он-Хранитель Добра. Защитник слабых и неутолимый борец со злом и несправедливостью в этом мире.

— Я знал! — Эзраэль, еле сдерживая себя от восторга, кинулся обнимать дракона. — Я всегда знал, что это будешь ты! А ты не верил! Дурень ты…

— Что правда, то правда — я был сущим глупцом! Возможно, так было предначертано, а я, как старый дурак, не хотел и слышать этого!

— Это отличная новость! О ней должны узнать все жители Единоземья, — сказал Эзраэль. — Но только что нам теперь делать? Враг слишком силен, и у нас вряд ли получится одолеть его вновь теми силами, что обратили несметную армию в бегство во время сражения за Эльдорас.

— Враг движется на Лориэль, — вмешался в разговор друид. — Степные ветры-суховеи несут запах гари и копоти. Вам нужно приготовиться к битве как можно скорее!

— Нам нужны сильные союзники, — ответил дракон. — Эзраэль прав — нам не хватит нынешних сил. Нужно где-то найти помощь. Нам необходима огромная, сильная армия, способная сдержать столь могучий удар. Но где мы ее найдем?

— Есть легенда, что когда-то на тех землях, где сейчас находится королевство людей, на тех же Эльдотурских степях, где и поныне стоит Эльдорас, существовало великое королевство, никогда не знавшее поражений. Великие сыны этого государства совершали множество походов в другие земли, из которых всегда выходили победителями. Ни одна армия-ни орочья, ни эльфийская, ни гномья-не могли остановить их. Правил ими тогда могущественный, властолюбивый, амбициозный и тщеславный монарх Хенгерд VI. Когда все земли были под его контролем, советникам короля казалось, что Хенгерд закончит свои походы и уйдет на покой, чтобы долгие годы пожинать плоды собственных свершений, но этого не произошло. Ему захотелось нечто большего, чем простой власти над миром. Его тянуло выше, дальше, ему хотелось превзойти лучших из лучших. И вот однажды он возжелал править богами. Хенгерд чувствовал, что сможет собственноручно задушить Зевса голыми руками. Монарх повелел собрать армию-сотни тысяч воинов встали под его знамена, огромное войско двинулось на Ротодор, где в то время обитали боги. Началась жестокая битва, длившаяся девяносто дней. Земля дрожала под ударами молний, трезубцев и волн, небо заполонили черные тучи, кровь затопила Эльдотурские степи, а сама река окрасилась в багряный цвет. Но как бы ни старался король, какие бы силы он ни бросал на приступ Ротодора, он не мог победить бессмертных. Вскоре, останки его армии сдались на милость трех правителей Ротодора-Аида, Зевса и Посейдона. Боги были очень разгневаны поведением монарха и в наказание за дерзость Хенгерд и выжившие солдаты его армии были обращены в огромных каменных исполинов — големов — и были навсегда запечатаны в Элберской пещере, которая и по сей день находится неподалеку от места битвы, чтобы преподать урок будущим поколениям великих королей. Это место находится в двухстах километрах отсюда. Пробудите Хенгерда и его войско от столетнего сна! Враг приближается и скоро обрушит всю свою мощь на наш мир. Вы должны торопиться!

— Но, как мы найдем дорогу? — спросил Эзраэль.

— Как только наступит ночь и яркий звездный ковер озарит степь своим тусклым светом, идите по направлению к самой яркой звезде на небе. Следуйте за ней-она приведет вас к пещере. Не сбавляйте шаг, идите быстро, как горные лани, летите, как соколы, пикирующие на добычу-враг не дремлет, не смыкает он своих грозных глаз и не сомкнет, пока не будет Единоземье пеплом осыпано и не померкнет в пламени пожарищ! Он уже готовится напасть на нас. Хранитель Добра, теперь судьба всего мира в твоих руках! Пусть Зевс сбережет ваши души!

— Спасибо за совет, мудрый друид, — сказал дракон, почтительно поклонившись. — Но что же будет с тобой? Пойдем с нами! Твоя помощь будет неоценимой.

— Я не могу, друзья мои, — с сожалением ответил старик. — Как только объявится Хранитель Добра, последний Хранитель Добра на Земле перед Судным Днем, я должен исчезнуть. Я не из этого мира. Я-дух, призванный помогать этому миру. Моя миссия выполнена: Хранитель Добра найден, а источник уничтожен и более не будет травить умы и души величайших королей мира. Теперь мне нужно исчезнуть-таково мое предназначение.

— Но куда? Куда ты уйдешь? — взволнованно спросил Эзраэль. — Если ты дух, то в Тартаре ты уже был, причем не раз.

— Я не отправляюсь в Тартар, юноша, — спокойно ответил старик. — Я отправляюсь в путешествие по звездам, туда, где нет ни богов, ни людей. Туда, где даже свет звезд меркнет перед тьмою. Не горюйте и не плачьте, друзья мои, — друид обратился к дракону:-Если тебе посчастливится выжить, то мы с тобой еще встретимся.

— Как скоро? — с надеждой спросил дракон, видя, что друид постепенно растворяется в воздухе, исчезая в серой дымке.

— Как только настанет последний Судный день во Вселенной, — таинственно сказал друид. — Наши души пересекутся в месте, о котором ты даже не можешь себе представить. Прощай, друг.

Не успел дракон задать еще один вопрос, как старый маг, улыбнувшись на прощание, растворился в воздухе, оставив после себя лишь шершавый дубовый посох. Осторожно подняв посох старца с дубового пола и проводив взглядом последние крупицы дымки, вышедшие через открытое окно, Эзраэль усмехнулся и с неким недоверием спросил:

— Ты правда думаешь, что вы с ним встретитесь? По мне так он просто исчез, ушел в Тартар. Что поделаешь-все мы когда-нибудь умрем.

После минутного промедления, проведенного в попытках осознать слова друида, чешуйчатый друг Эзраэля ответил:

— Мне кажется он говорил о встрече всерьез. Вот только мне все больше и больше кажется, что произойдет это через тысячелетия, время будет идти неумолимо, нещадно. Я не знаю… Не знаю, когда наступит тот день.

— Думаю, это последнее, о чем тебе следует думать в этот момент, — прервал размышления дракона Эзраэль, двинувшись по вытоптанной тропе по направлению к Лориэлю. — Нас ждет весь Лориэль. Князь Луминэль, наверное, нас уже трехэтажными ругательствами покрывает.

— Ты прав-нехорошо задерживаться, — ответил дракон, устремившись обратно по вытоптанной тропинке. — Ох и досталось же, наверное, библиотекарю. Неловко получилось…

— Он справится, — уверенно сказал Эзраэль. — Если уж он встретил последнего ледяного дракона и при этом не наделал в штаны, то уж что что, а какие-то нападки князя он вытерпеть сможет. Я уверен в этом.

— Хех, — усмехнулся дракон. — Мои слова.

— Какие? — недоуменно спросил Эзраэль.

— «Я уверен в этом», какие же еще, — ответил наш герой, еле сдерживая смех.

— Эй! — возмутился Эзраэль, ткнув своего чешуйчатого друга в плечо. — С каких это пор ты стал автором этих слов?! Да их уже лет двести назад придумали, если не больше!

— И все-таки из нас двоих первой её упомянул я, — настоял на своем дракон. — Так что давай-ка ты завязывай с этим.

— Ты что, обалдел?! — воскликнул Эзраэль, принявшись раздавать легкие тумаки в плечо дракону. — Да я тебе сейчас такую трепку устрою! Клочки по закоулочкам полетят! Чего ты ржешь? Я серьезно!

Так, в дружно-враждебной манере, наши герои скоротали довольно-таки длинный путь от источника до стен Лориэля. Дождавшись, пока стражники откроют ворота, Эзраэль и дракон гордо вошли в распахнутые врата эльфийской столицы. Каково же было их удивление, когда перед ними показалась огромная толпа жителей, собравшихся вместе у крепостных стен. Ни один из них не встретил наших героев оглушительными овациями: не было ни криков радости, ни праздничных фанфар-над Лориэлем нависла гробовая тишина, будто бы кого-то провожали в последний путь. Наши герои не знали, что делать: на них было сосредоточено внимание каждого человека, собравшегося у ворот-каждого воина, каждого ребенка, каждой женщины, каждого мужчины, каждого покрытого сединами старика. Их глаза были наполнены надеждой и восторгом, но ни один не решался огласить свои эмоции на все широкие поля Единоземья. Напряжение немного спало, когда из толпы в сопровождении стражи показался князь Луминэль, за которым стеснительно пристроился библиотекарь. Его лицо выражало неподдельный восторг, но ни одно слово не слетело с его уст. Прошли какие-то доли секунды, и гробовую тишину нарушил громкий, дрожащий от восторга голос эльфийского князя:

— Вот уже несколько сотен лет мы ждали этого дня. В дни войны, дни отчаяния, дни скорби каждый из нас верил, что придет тот час, когда божественный свет прольется на наши грешные головы, — Луминэль счастливым взглядом посмотрел на дракона. — Теперь же, когда наш мир подвергся новым ужасным испытаниям, боги подарили нам надежду… Надежду, которую мы всё так ждали, — неожиданно для всех, великий князь присел на одно колено и склонил голову перед драконом. — Слава Хранителю Добра!

В этот момент все находившиеся в Лориэле люди разом, как один сплоченный механизм гномьего парового танка, упали на колено и громогласно, не скрывая восторга, повторили вслед за их правителем: «Слава Хранителю Добра!» Дракон не мог поверить своим глазам-еще никто и никогда не вставал перед ним на колени, причем даже не какой-нибудь земледелец или бедный крестьянин, власть которого распространялась лишь на его тучную скотину, а сам великий лориэльский князь-правитель всех земель могучего государства эльфов. Внезапно из толпы показалась фигура, обмотанная с ног до головы в черную кашемировую рясу. Она медленно шла по направлению к дракону, неся в руках какой-то странный сверток, то и дело шевелившийся в ее слабых и трясущихся бледных руках. При ее появлении весь народ, собравшийся на площади, расступился-радость на их лицах исчезла, словно ее смели твердой плетеной метлой. Наши герои не могли понять, чего хотела от них эта женщина и что за сверток держала она в своих бледных, маленьких ручонках. Наконец, когда она подошла к дракону и сняла с себя капюшон, показав Эзраэлю и дракону свое неописуемой красоты молодое эльфийское личико, она, чуть не плача от горя, тихо прошептала:

— Хранитель Добра, пожалуйста, помоги мне. Я мать-одиночка. Муж погиб в стычке с разбойниками, и поэтому всю жизнь я воспитывала моего ребенка без всякой помощи. Но как бы я ни старалась его уберечь, с ним приключилось несчастье: судьба наслала на него страшную порчу, болезнь, с которой не справилась даже наша медицина. Ни один врачеватель не смог помочь моему сыну, — в этот момент мать-эльфийка, посмотрев прямо в глаза дракона, сквозь горькие слезы, чуть слышно простонала:-Пожалуйста, помоги. Ты-моя последняя надежда.

Эльфийка развернула сверток, и глазам дракона и Эзраэля предстала жуткая картина: в свертке лежал младенец, невинное личико которого было покрыто многочисленными кровяными нарывами и страшными зелеными бородавками, из которых сочилась едкая кислота. Ребенок еле дышал и шевелил своими маленькими, израненными ручонками. От увиденного Эзраэль отвернулся, не в силах смотреть на умирающее в столь страшных муках бедное дитя-это было выше его сил. Мать перепугалась, начала трясти свертком перед драконом, приговаривая: «Ты поможешь ему? Не уходи… Прошу тебя, не уходи…» Но дракон успокоил ее и, склонившись над ребенком, сказал:

— Не плачь. Я помогу ему.

С этими словами он приоткрыл закрывающую личико младенца тряпку и на мгновение коснулся его изуродованного лица. Младенец даже не пошевелился. Тогда наш герой, поняв, что нельзя терять ни минуты, сконцентрировался на подаренных ему целебных силах. В тот момент произошло настоящее чудо: из его лапы полился яркий свет, который ослепил державшую на руках своего младенца мать и стоявших неподалеку эльфов. Наконец, когда из свертка донесся детский плач, прозвучавший, как гром среди ясного неба в голове матери, дракон убрал лапу, и, о чудо! Ребенок был совершенно здоров: на его румяном, розовом лице не осталось и следа страшной болезни, а маленькие розовые веснушки хитро играли на его пухлых щеках. Как только младенец издал долгожданный плач, которого потрясенная мать не слышала вот уже несколько месяцев, вся площадь разразилась еще более громкими криками восторга: такого чуда Лориэль не видел уже давно. Больше всех была счастлива мать, прижимая к себе плачущего навзрыд младенца. Сдержав в себе ни с чем не сравнимые слезы материнского счастья, она в порыве неописуемой радости кинулась к дракону и, принявшись целовать его в грубую чешую, крича от восторга повторяла:

— Спасибо тебе! Спасибо тебе, Хранитель Добра! Да обережет тебя Зевс от напасти и горести! Спасибо тебе!

Затем к дракону потянулись уже все жители Лориэля. Пытаясь дотронуться до его чешуи хоть краем пальца, они не могли поверить собственному счастью-надежда снова пришла в их охваченный скорбью и ненастьем мир, открыв новую ширму светлой поры в их жизнях. У них снова появился защитник-тот, кто их в пору невзгод крылом закроет от дождя карающего, тот, кто их от пожара войны защитит, тот, кто им надежду в пору отчаяния подарит, тот, кто их счастьем после войны одарит. И повелел тогда князь эльфийский, князь Лориэльский, послать гонцов во все уголки Единоземья, и повелел князь гонцам своим твердить о возвращении Хранителя Добра, как твердили когда-то их великие предки: радостно, искренне и не скрывая эмоций. И понеслись вереницы коней белоснежных по степям золотистым Рутрамским, там, где орки свои стала бизоньи пасут, за Эльдотур бурный поскакали радостью преисполненные вестники счастья, к Эльдорасу непокоренному, где знамена рода людского гордо на ветрах морских с незапамятных времен веяли, по пышным лесам Лориэльским, где мудрый народ проживает, промчались гонцы, ведая каждому эльфу, каждому брату своему о чуде долгожданном, о чуде неповторимом. К величественным, непокорным горам Тригаронским стремглав, словно ветер суховейный, словно ветер морозный, поскакали, не ведая страха и отчаяния, чтобы братьям своим бородатым не по крови, но по духу, рассказать о подарке божьем, о даре великом. И казалось в тот день всем, что коснулась каждого из них, словно излеченного драконом младенца, рука господа, рука Зевса, словно услышали все их молитвы боги Олимпийские, словно смилостивилась над ними непокорная судьба-горевестница, и верили все, что скоро, совсем скоро падут оковы зла с их плеч и вздохнут они вместе со всем свободным миром полной грудью. Как в те, лучшие, прекрасные годы.

 

Глава XV

Ночь… Излишне, наверное, будет описывать прелесть сиего времени суток. В особенности прекрасной она была в густых чащобах Лориэльского леса: в эту темную пору, ведомые ярким светом сестрицы-луны, среди твердых деревьев-исполинов мелькали тысячи крохотных светлячков, озаряя своим тусклым светом затемненные уголки великого леса. В ту ночь Лориэль не спал: весь город, все его жители, от мала до велика, бурным празднеством отмечали долгожданное возвращение Хранителя Добра на бренную Землю. Так затаенный в лесах Лориэль не сиял уже давно: на каждом доме этого прекрасного города ярким свечением, разгоняя твердый, непроглядный полумрак теплой летней ночи, мерцали тысячи свечей, зажженных благодарными жителями во славу богам, подарившим им столь счастливое спасение. Но среди этого яркого карнавала восторга не было места нашим героям: им предстоял долгий и ответственный путь, полный неизвестности и покрытых мраком тайн проклятого воинства Хенгерда. Собрав все необходимые вещи и как следует подкрепившись перед долгой дорогой, Эзраэль и дракон, сопровождаемые князем Луминелем, вышли на опушку могучего Лориэльского леса. В их легкие и головы нахлынул необыкновенной свежести поток могучих степных ветров, наполнив каждую клетку их тел живительным дыханием Стрибога. Дождавшись, пока Эзраэль залезет на спину дракона, Луминель, посмотрев на горизонт, сказал:

— Как только замерцает на небе яркая звезда Пельин-следуйте за ней. Боги говорят, что в эти дни ночь будет господствовать над светом дневным, а посему засыпайте днем, а путь ночью продолжайте. Не сворачивайте с пути, ибо ложным может оказаться он и привести вас к гибели лютой. Летите сквозь облака, непогоду и ветры, летите сквозь тучи и невзгоды. Пусть Зевс сбережет вас!

— А что вы будете делать в наше отсутствие, великий князь? — спросил Эзраэль.

— Я соберу армию для последней битвы. Соколы принесли благие вести: Грышнак и Ультер ведут свои войска к нам. Я слышу, как дрожит земля от их ног и паровых машин. От Пендрагона, к сожалению, нет вестей. Но я слышу и другие вести. Враг снова собрал армию и движется к нам с севера. Черные тучи нависли над тем местом. Вы должны торопиться.

— Но как мы узнаем, как выглядит эта звезда? — спросил Эзраэль.

— Зевс укажет вам путь, — ответил Луминель. В этот момент на непроглядном звездном ковре зажглась светом тысяч солнц хитрая звезда и озарила она светом своим широкие степи и леса. Как только свет пролился на Рутрамские горы, Луминель скомандовал:-Вот и знак, друзья мои, — пробил час! Летите! Летите, как ветер! И пусть судьба благоволит вам!

— Ждите нас! — сказал дракон, дождавшись, пока его друг усядется на его широкую спину. — Мы скоро вернемся. Обещаю.

С этими словами, дракон оторвался от земли и взмыл в озаренное светом сотен звезд ночное небо, исчезая в ярком ковре необъятного звездного полотна. Луминель, бросив взгляд в сторону отважных героев, на мгновение потупил взгляд в землю, махнул своим темно-зеленым плащом и исчез в темной чащобе Лориэльского леса. А наши герои, неусыпным взором наблюдая за звездой Пельин, летели навстречу неизведанному, огибая пушистые облака-подушки, скрывавшие за своей периной бледную спутницу солнца.

Секунды сменялись минутами, минуты сменялись часами, а наши герои все неустанно продолжали свой полет навстречу одетой в яркое платье верной спутнице Земли. Лориэль уже давно скрылся за бесконечными зелеными равнинами, и теперь лишь безмолвные черные холмы, освещенные лишь редкими брызгами лунного сияния, встречали наших героев гнетущим молчанием и убаюкивающим шелестом волос травяных полей. Проносясь через вереницы кудрявых облаков, двое отважных путешественников неусыпно следовали за верным и надежным проводником-яркой и сияющей неповторимым блеском женственной звезде Пельин. Но как бы ни стремились наши герои побыстрее достигнуть назначенной цели и ускорить желанное рандеву с Элберской пещерой, усталость диктовала свои условия: под утро, как только Гелиос озарил необъятные просторы своим лучистым сиянием, Эзраэль и дракон решили сделать долгожданный привал. Приземлившись у одиноко стоящего куска скалы, оставленного здесь после схода могучего Караильского ледника, дракон ссадил со спины Эзраэля и, осмотревшись по сторонам, сказал:

— Передохнем здесь. Нам нужно отдохнуть перед дальней дорогой. Собери хворост и разожги костер. А я, пожалуй, раздобуду что-нибудь съестное.

— Как скажешь, дружище, — согласился Эзраэль, направившись на поиски хвороста. Он понимал, что степи не хвастаются изобилием древесины, но отродясь знал, что достойной заменой ей может послужить то, чем эти места особенно богаты, — простой высохший тростник. Будучи преимущественно городским жителем, вопреки ожиданиям, наш герой отлично знал основы выживания в дикой природе. Этому их обучали в армии: как построить шалаш из веток, чтобы скрыться от проливного дождя, как быстро развести костер, как согреться в суровую зимнюю стужу-все эти вещи был обязан знать каждый солдат армии Его Величества. Их заставляли переправляться через Эльдотур в жгучий мороз в полной экипировке, маршировать под палящим солнцем, спаринговаться в проливной дождь. Именно поэтому воины Пендрагона так высоко ценились не только в качестве солдат регулярной армии, но и как превосходные наемники. Закончив сбор тростника, Эзраэль направился к месту привала. К его удивлению, на месте его уже ждал чешуйчатый спутник, находившийся в процессе разделывания туши койота, попавшегося в его острые когтистые лапы. Усмехнувшись, Эзраэль кинул тростник на землю и с восхищением сказал:

— Быстро ты! Так бы ни один охотник не справился!

— Спасибо за лестный комплимент, — усмехнулся дракон, сняв пушистую шкуру с убитой туши. — Он, вероятно, был занят охотой на какого-нибудь лемминга или сурка, поэтому потерял всякую бдительность. Мне лишь оставалось вовремя напасть. Я перекусил ему шею, и все — наш ужин готов.

— Прими мою похвалу, — усмехнулся Эзраэль. — Это самая быстрая охота, которую мне доводилось видеть.

— Что ж, рад слышать, — улыбнулся дракон. — Надо бы, думаю, костер уже разводить. Займешься этим?

— Да, конечно, — сказал Эзраэль и повернулся к выложенному колодцем костру. Достав из дорожной сумки два припасенных куска кремния, наш герой с усердием принялся чиркать камни друг о друга, пытаясь выжечь хоть небольшую искорку. — Жаль, что ты не огненный дракон. Так бы сейчас раз-и мы бы уже грелись у костра.

— Ну не всё же мне делать, не так ли? — засмеялся дракон, присев рядом с костром напротив Эзраэля. — Если бы все делал я, твоя жизнь была бы, наверное, довольно-таки скучной.

— Возможно ты прав, дружище, — усмехнулся юноша и что есть силы чиркнул камни. К его неописуемому счастью, тростник опалился крошечными искрами и через мгновение, обдуваемый неугомонными ветрами, вспыхнул рыжим пламенем, словно яркий светлячок посреди непроглядного ночного ковра, сотканного из черных нитей Ариадны. Восторженно разведя руками, Эзраэль улыбнулся и спросил изумленного дракона:-Ну как? Впечатляет?

— Это лучшее огненное представление, которое я когда-либо видел, — засмеялся дракон. Эзраэль бодро подхватил дружескую реакцию своего крылатого приятеля.

— Что ж, раз так, — юноша взял отрезанный кусок плоти койота и насадил его на свой острый мифриловый меч, — тогда не будем медлить. Сейчас быстренько пожарим и полакомимся.

— Оригинальный способ жарки мяса, скажу я тебе, — сказал дракон, взяв в свою правую лапу необжаренную плоть убитой добычи. — Но я больше предпочитаю сырое мясо. Не отходить же мне от традиций моих сородичей, верно?

— Поспорить трудно, — ответил Эзраэль и тут же вспомнил о чем-то важном, переменив тему разговора:-Слушай, ты никогда не говорил мне своего настоящего имени. Как-то совсем не по-товарищески: ты меня Эзраэлем называешь, а я тебя — «чешуйчатым». Меня совесть грызет. Откроешь мне тайну своего имени?

Эзраэль совершенно не ожидал, что его вопрос поставит дракона в тупик. Его чешуйчатый спутник вдруг замялся, потупил взгляд в землю и затих, всеми силами пытаясь продолжить разгоревшуюся беседу.

— Э-м-м… — задумался дракон, почесав правой лапой затылок. — Понимаешь, Эзраэль, тут такое дело… Хе-хе… В общем, я и не знаю толком своего имени.

— Что?! — переспросил с удивлением Эзраэль. — Как можно не знать своего имени?

— Понимаешь, — ответил дракон, — я почти все свое детство работал подмастерьем в кузнице. Старик не утруждал себя называть меня по имени, поэтому все, что я слышал было: «Эй, ты! Принеси точильный камень!» или «Ах ты, неуклюжий балбес, — опять забыл раздуть огонь! Ох я тебе сейчас задам, пень тупорылый!» Грустно, конечно, осознавать, что никто не обращался к тебе ласково по имени. Я никогда не видел своих родных: ни отца, ни матери, ни братьев. А были ли они у меня?… Вполне вероятно. Так и прошло мое детство-в полном неведении и страхе перед кузнецом, — с этими словами дракон засмеялся. Эзраэль, замотав головой, подхватил бурную реакцию своего друга.

— Ты ведь не прожил всю жизнь в кузнице, верно? — спросил наш герой, опершись на одинокий валун, стоявший неподалеку.

— Нет, нет, конечно, нет, — усмехнулся дракон. — Когда мне исполнилось триста лет, я пошел учиться в университет. Это звучит, наверное, странно: университет, да еще и у драконов! Что за вздор! Однако это так: у драконов есть система образования. Она отличается от любой другой, как гномовская, к примеру, от орочьей, но всё же имеет что-то общее с ними. Я выучился на политика, но, в виду обстоятельств, работу по специальности мне получить так и не удалось: каждый раз я получал отказ от бургомистра, по причине того, что король не разрешал выходцам из города занимать место у верхушки. А сейчас до этого образования тем более никому нет дела. Однако, тем не менее, я своей цели достиг: я стал своего рода дипломатом, но намного более значимым и востребованным.

— Это ты верно подметил, — согласился Эзраэль, посмотрев в чистое дневное небо. — Наверное, грустно осознавать, что все, что мы когда-либо делали, будет напрасным.

— Ну почему же, — возразил дракон. — Когда судьба сбивает нас с намеченного пути и делает все, чтобы мы не поднялись наверх, вполне вероятно, что она желает направить нас в другую сторону, туда, где нам будет сопутствовать удача. Нам остается только прислушаться и просто последовать за ней, — с этими словами, дракон вздохнул и посмотрел на горизонт. Предсказания князя Луминеля сбывались: солнце уже вовсю утопало в море бесконечных зеленых лугов, открывая дорогу белоснежной и сияющей подруге. — Луминель был прав: день сегодня был очень короткий. Чем быстрее мы отправимся в путь, тем быстрее достигнем Элберской пещеры, — вскочив с места, как ошпаренный, дракон в спешке потушил костер своим ледяным дыханием и, расправив крылья, обратился к Эзраэлю:-Нам пора — залезай!

Юноша не заставил дракона долго ждать: быстро схватив свои пожитки, Эзраэль уселся на спину дракона, и наши отважные герои, оставив позади уютное место привала, снова отправились в путь, летя навстречу пробудившейся от крепкого дневного сна спутнице Луны. И снова понеслись вереницы минут и часов по неумолимому отрезку временного пространства, и снова под нашими героями замелькали перистые караваны облаков, в чьих пушистых жилах текли холодные струйки дождевой воды. Под ними мелькали реки, равнины, огромные стаи валунов и скал, недвижимо пялившихся своими незримыми обычным смертным глазами на объятый пламенем сотен угольков-звезд небесный ковер. И вот, наконец, когда утренний свет колесницы Гелиоса стал еле-еле проливаться на живописные холмы и поля давно забытых земель, глазам наших героев открылся огромный горный пик, издали напоминавший скорее величественный город, нежели чудесное творение природы. У основания этого объятого мраком тайны места зияла огромная черная дыра, по всей видимости, являвшейся входом в Элберскую пещеру.

— Похоже, мы нашли то, что искали, — сказал дракон Эзраэлю, постепенно снижаясь. — Как думаешь-это действительно она?

— Вряд ли поблизости есть нечто похожее, — ответил его друг, всматриваясь в великолепные скалы-фасады нерушимого горного массива. — Думаю, мы на месте.

— Тогда снижаемся? — спросил дракон.

— Да, пожалуй, — ответил Эзраэль, приникнув к спине своего чешуйчатого друга. — Только прошу тебя, по-аккура-а-а-а! — из глотки нашего героя вырвался испуганный крик, как только его переполненные страхом руки ухватились за шею резко спикировавшего вниз, словно ястреб, дракона. Холодный поток ветра, который так и норовил сбросить ошарашенного наездника со спины, повинуясь воле Стрибога, всеми силами впивался своими жгучими морозными иглами в лицо отважного героя Эльдорасской битвы. Эзраэль был не в силах думать о чем-то другом-страх завладел им с головы до ног и отчаянно призывал прыгать вниз, чтобы поскорее избавиться от гнетущего кошмара. Но, к счастью, влияние мозга было куда более серьезным. Не прошло и нескольких минут, как наши герои, чуть задевая кончики зеленых трав, мягко спланировали прямо рядом с непроглядным входом в пещеру.

Из гнетущего темного безмолвия, вставшего на пути наших героев, веяло каким-то странным и пугающим холодом. Молчаливые фасады этого природного творения напоминали арки склепа, в котором много лет тому назад были захоронены непокорные творения Зевса, чтобы впредь никто и никогда не смел перечить могущественным владыкам мира. Неподалеку от этого места были хаотично разбросаны осколки горных пород, за которыми тянулись поросшие высокой ярко-зеленой травой следы-борозды. По всей вероятности, кто-то или что-то много лет тому назад оставил эти следы после великих сражений или отчаянных попыток борьбы за власть и вселенское могущество. Наши герои стояли, как вкопанные, не в силах оторвать глаз от пугающей тьмы, заполонившей эти отчужденные места. Тем не менее, дракон смог обуздать свой страх и, сложив свои могучие крылья, тихо сказал: «Пойдем!»-и с еле различимой неуверенностью пошел в вязкий мрак покрытого камнями-бородавками прохода. Не зная, где находится конец, дракон чувствовал, будто медленно идет в вечность, будто у этого пути нет конца, будто сам Аид, бог подземного царства, прибегнув к помощи Фобоса и Деймоса, решил поиграть с ними в веселую детскую забаву. Еще большее напряжение добавляла жуткая гробовая тишина-только изредка звуки капающей влаги эхом раздавались в покрытом мраком ночного неба огромном проходе. Чем дальше наши герои отдалялись от спасительного света, тем меньше и меньше лучей Гелиоса проникали в эти проклятые богами места. В этой обители ужаса господствовали две неразлучных спутницы Фобоса-тьма и тишина. Непроглядная тьма и ее верная сестрица плели в душах Эзраэля и дракона толстые нити страха, все сильнее и сильнее раскручивая маховики своих темных прялок.

— Послушай, дружище, — робко спросил Эзраэль, — ты что-нибудь видишь?

— Я вижу все, — ответил дракон, уверенно ступая на скалистую почву пещеры. — Держись за мой хвост.

— Хорошо, — пробормотал Эзраэль и, нащупав в темноте хвост своего чешуйчатого приятеля, мелкими шагами продолжил путь. — Скажешь, когда мы придем?

— А как же, — усмехнулся дракон. — Хотя, наверное, было бы намного проще оставить тебя здесь.

— Иди ты в Тартар, зубастая башка! — ответил на смех дракона раздраженный Эзраэль. — Мало того, что ничего не видно, так еще и шуток твоих не хватало.

— Я просто пытаюсь разрядить обстановку, — успокоил своего друга дракон, продолжая идти по узкому проходу.

— Как-то у тебя это не очень получается, — сказал Эзраэль.

— С тобой не поспоришь, — согласился дракон. — У Гилроя бы это… Мать честная! — к удивлению Эзраэля, голос его хвостатого напарника неожиданно прервался. Стукнувшись о спину чешуйчатого проводника, наш герой с негодованием и некоторым любопытством спросил:

— Эй, зубастая башка, чего встал-то? Опять пошутить решил что ли?

— Потрясающе… — пробормотал дракон, оставив вопросы Эзраэля без ответа. Начав что-то подозревать, юноша, аккуратно выглянув из-за спины дракона, с настороженностью спросил:

— Мы на месте?

— Похоже на то, — радостно ответил дракон и потянул какой-то рычаг. В этот момент в темных углах пещеры зажглись ярко-желтым светом широкие полосы отполированных алмазов, и перед Эзраэлем предстал огромный зал, в котором находились гигантские каменные големы, по-видимому спавшие в этом огромном горном склепе непробудным сном. Они стояли неподвижно, словно исполинские статуи, свесив вниз каменные головы и массивные руки-булыжники. Их ряды простирались далеко вперед, исчезая где-то в непроглядной глубине выдолбленной молниями Зевса пещеры. Сотни, а то и тысячи нерушимых каменных исполинов, окруженных гнетущим горным безмолвием, приветствовали двух одиноких путников.

— Вот оно-легендарное войско Хенгерда! — с дрожью в голосе пробормотал дракон, восхищенно осматривая проклятую армию. — Подумать только… Мы первые в этой эпохе, кто когда-либо видел его.

— Дома бы никто не поверил, — усмехнулся Эзрэаль, осматривая просторный зал-склеп. — Но как мы теперь разбудим этих парней? Ни библиотекарь, ни Луминель, ни друид ничего не сказали про это.

— А я подозревал, что мы что-то пропустили, — задумчиво сказал дракон, всматриваясь в каждую щель богом забытого места. — Может быть здесь есть какая-то дверь, может быть рычаг. Я не знаю.

— Эй! У меня кажется есть идея! — Эзраэля вдруг осенило. — Видишь на том конце зала дверь?

Дракон бросил взгляд в сторону указанного товарищем места. Действительно-в противоположной стороне помещения еле-еле просматривалась трухлявая дубовая дверь, висевшая на проржавевших петлях.

— Да, вижу, — ответил дракон. — Любопытно…

— Надо узнать что за ней-вдруг это вход куда-то?

— Хорошая идея, — ответил дракон, расправив крылья. — Я проверю, а ты оставайся здесь. Если вдруг что-беги со всех ног отсюда, ясно?

— Ясно, — кивнул в ответ Эзраэль, с неописуемым восторгом продолжая осматривать обездвиженное каменное войско. Дракон, не мешкая ни секунды, расправил крылья и полетел в другой конец зала.

Достигнув намеченной цели, наш чешуйчатый герой, слегка отодвинув в сторону потрепанную временем и сыростью пещер дверь, попытался протиснуться в крошечное каменное помещение. Сделать это было не так-то просто, как казалось на первый взгляд: по всей видимости, зодчие гномов были очень недальновидными, поэтому к визиту наших героев не были подготовлены-проход в помещение был очень узким, поэтому дракону потребовалось применить колоссальное количество сил и сноровки, чтобы проникнуть в этот крошечный домик, не иначе как построенный для лесной эльфийской феи. Но внутри его ждало еще большее разочарование: в этой каменной будке хитрые бородатые карлики припасли очень неприятный сюрприз-глазам ошарашенного дракона предстали десять рычагов, сцепленных друг с другом в причудливом переплетении. По всей видимости, каждый из них отвечал за определенную операцию, о чем свидетельствовали многочисленные руны, но эта информация не делала особой погоды: выбрать было нужно только один-единственно правильный. Беспорядочные мысли дракона, в смятении пытавшегося понять функцию каждого из устройств, прервало громкое эхо голоса Эзраэля:

— Как ты там? Нашел что-нибудь полезное?

— Здесь какие-то странные рычаги, — ответил дракон, все еще пытаясь разобраться в хаотично-расставленном ребусе. — У каждого есть таблички с рунами гномов. Ты умеешь читать по-гномовски?

— Нет, к сожалению, — вопрос дракона вверг Эзраэля в уныние. — Что нам теперь делать?

— Не имею ни малейшего понятия, — в замешательстве ответил дракон, изо всех сил напрягая извилины в надежде найти решение непростой задачи. — Придется действовать наугад.

— А если случится что-то плохое? — с беспокойством спросил Эзраэль.

— В этом случае будем драпать отсюда со всех ног, — ответил дракон, сосредоточившись на выборе верного рычага. — В общем, если вдруг я ошибусь-беги.

— Погоди-ка, погоди-ка, — возразил Эзраэль. — Вместе сюда пришли, вместе и кашу расхлебывать будем. Я останусь с тобой.

— Я это говорю не потому, что погеройствовать хочу, — сказал дракон. — Ты должен будешь предупредить князя Луминеля, что у нас ничего не вышло. Так вы сможете заранее приготовиться к битве и не потерять драгоценное время.

— Понял, — ответил Эзраэль, оглянувшись назад. — Действуй, как только будешь готов.

— Хорошо, — согласился дракон, вернувшись к изучению рычагов. Под каждым из них была соответствующая табличка, на которой красовались потертые гномовские руны. Знал наш герой только одну букву из алфавита могучих горных шахтеров — «х», поэтому, используя свой малочисленный опыт в изучении языка гномов, всеми силами пытался найти эту букву, подозревая, что именно она будет являться первой буквой в слове «Хенгерд». По крайней мере, эта логика была единственной, которой он мог воспользоваться в тот момент. И вот, к неописуемой радости, на глаза дракону попалось слово, первой буквой которого являлась та самая пресловутая «х». Еле сдерживая себя от восторга, он закричал:-Похоже, я нашел его.

— Отлично, — ответил Эзраэль. — Тяни!

— Я не уверен, что это он…

— У нас нет другого выхода. Мы и так ищем иголку в стоге сена. Тяни давай!

— Хорошо, — сказал дракон и, схватившись за рычаг, медленно потянул его на себя. Стены каменного склепа задрожали, и из недвижимых шершавых горных стен послышалось какое-то странное бурление, сопровождаемое оглушительным треском. Дракон застыл, как вкопанный-страх сковал его тело и не спешил выпускать из своих холодных цепких объятий. Треск и бурление становились все отчетливее и отчетливее с каждой секундой. Казалось, будто нечто с неимоверной силой разрушало горную породу, превращало ее в бесформенную вязкую кашу. Странные звуки раздавались то здесь, то там, ввергая наших героев в пучину нечеловеческого ужаса. Дракон хотел было что-то сказать Эзраэлю, как вдруг стены пещеры с треском развалились, и бешеные потоки грунтовой воды, светящейся каким-то странным красноватым оттенком, хлынули в просторный каменный склеп. Зал начал быстро затапливаться: бурлящая вода, неся в своих водянистых рукавах осколки разбитой горной породы, с неистовым шипением принялась заполнять каждый метр безмолвного помещения. Дракон, вцепившись когтями в рычаги и сопротивляясь нахлынувшим волнам, прокричал застывшему на месте Эзраэлю:

— Беги! Скорее! Предупреди Луминеля!

— Я не оставлю тебя здесь! — отчаянно закричал Эзраэль, растерянно озираясь по сторонам. — Мы должны вернуться вместе!

— Я не умею плавать, — сказал дракон, наблюдая за тем, как вода заполняет крошечную сторожку и скрывает его когтистые лапы, поднимаясь вверх по задним лапам. В этот момент из потрескавшегося потолка хлынул мощный поток воды, продолжив заливать комнату. — Спасайся! Кто-то должен вернуться в Лориэль!

Эзраэль, метнув растерянный взгляд в сторону дракона, отрывисто сказал: «Прощай!»-и бросился по узкому тоннелю наутек. В это время вода уже приблизилась вплотную к голове дракона, полностью скрыв его массивную чешуйчатую шею. Над водой остались только кончики крыльев и голова. Почувствовав животный страх в глубине своей души, дракон стал отчаянно стремиться всплыть наверх, к потолку, чтобы глотнуть живительную каплю воздуха, но все его попытки оказались тщетными: в доли секунды вода заполнила все помещение, принудив дракона затаить в могучих легких крошечную порцию газообразного топлива. Вода резала глаза, мышцы отчаянно стонали от нехватки кислорода, мозг истошно вопил от страха смерти, однако хаотичные движения лап и хвоста, которыми дракон пытался хоть как-то выплыть из сторожки, оказались не напрасными-в течение нескольких секундная герой всё же очутился в полностью затопленном зале. К этому времени организм жадно употребил всю пищу, дарованную дыхательным рефлексом, и легкие нашего героя буквально горели ярким красным пламенем. Из пасти начали выбегать пузырьки углекислого газа, которые дракон в ужасе пытался удержать в себе. Зрачки нашего героя сузились в животном страхе умереть, тело начало хаотично биться из стороны в сторону в конвульсиях-разум уже не контролировал подконтрольную ему биологическую оболочку. После нескольких секунд хаотичных движений дракон ощутил, как дыхательный рефлекс делает свое черное дело: струи мутной горной воды медленно стекали по трахее и заполняли могучие легкие, затопляя крошечные пузырьки альвеол. В глазах начало темнеть. Мышцы уже не слушались, а просто дергались, расходуя последний кислород, оставшийся в теле. Через мгновение его тело безжизненно повисло в воде. Сердце колотилось все медленнее и медленнее, в голове поплыл темный непроглядный туман. Казалось, вот он-конец еще не начавшейся вечной жизни. Неужто все надежды на будущее пропали в этой красноватый жидкости, сгинули в этом пенящемся и булькающем водовороте Посейдона? Но вдруг, краем своего еще не канувшего в лету сознания, дракон увидел, как у каменных исполинов, казалось, неподвижно стоявших в вечной тьме, глаза зажглись ярко-голубым светом, а по складкам неаккуратно сцепленных между собой валунов, побежали серовато-синие струйки светящейся жидкости. Не успев удивиться или испугаться, дракон услышал последними нотками своего чуткого слуха громкий гул и последовавший за ним треск. В ту же секунду, перед тем, как потерять сознание, каждая чешуйка нашего героя ощутила, будто что-то несет его вперед, в темноту, в непроглядную египетскую темноту, обволокшую его затуманенный разум. Тьма… Тьма… Тьма…

Очнулся дракон от какого-то странного ощущения в области грудной клетки: он чувствовал, будто что-то пытается сломать его ребра, отбить легкие и раздавить сердце отчаянными ударами, походившими на удар огромного тяжелого молота. Вода в легких мешала дышать, он не чувствовал своих лап. Только частые удары в грудь. Тум… Тум… Тум… Вдруг, осознав, что все еще жив, наш чешуйчатый герой выплюнул воду из легких и тут же, без всякого промедления, жадно наполнил свои воздушные мешки живительным воздухом. Сотрясаясь от жуткого кашля, дракон бросил взгляд на своего спасителя. Эзраэль, радостно улыбаясь, теплым взглядом смотрел на вытащенного из цепких лап смерти товарища, чьи глубокие ультрамариновые глаза растерянно озирались по сторонам.

— Эзраэль… — сквозь прерывистый кашель, наконец, молвил слово дракон. — Ты спас меня.

— Услуга за услугу, как говорится, — улыбнулся Эзраэль, подав дракону руку. Подняв своего чешуйчатого напарника с земли, наш герой продолжил:-Цербер тебя возьми! Почему ты мне раньше не говорил, что не умеешь плавать?

— Как-то особого повода не было, — слабо пробормотал дракон, схватившись за голову. — Фух… Ещё бы чуть-чуть-и все. Кстати… — в этот момент дракон с ужасом схватился за голову. — О Зевс!

— Что случилось? — с подозрением спросил Эзраэль.

— Перед тем, как я отключился, я заметил, что те статуи, которые стояли в зале, ожили…

— Как это понимать-«ожили»? — потрясенно спросил Эзраэль, посмотрев на вход в пещеру.

Не успел дракон объяснить значение своих слов, как вдруг из самой глубины пещеры раздался грохот дробившегося гранита, за которым последовал звук, напоминавший грохот шагов исполинского титана. Эзраэль не стал расспрашивать дракона более подробно: с первым толчком земли значения слов его чешуйчатого друга были вполне ясны. Мудрецы говорят, что страх перед неизведанным всегда самый сильный. Даже перед смертью, будучи на плахе, осужденный знает, что топор палача через несколько мгновений раздробит мягкие ткани его шеи. Однако будучи оставленным на погибель в темном лесу, осужденный испытывает гораздо более сильный страх, так как его пугает грядущая неизвестность: мысли хаотично носятся по нейронам, пытаясь угадать, что же ждет несчастного, тем самым создавая в голове несчастного жуткие образы, от которых иногда можно запросто сойти с ума. Этот вид казни использовали эльфы. Они не были особыми любителями крови, поэтому предпочитали психическую казнь, в ходе которой приговоренный полностью лишался рассудка и, как следствие, по трактовкам лесного народа, «умирал». Не физически, но морально. В тот момент нашим героям пришлось пережить нечто подобное, только в более мягкой форме: они не знали, как поведут себя огромные каменные големы, поэтому молча, затаив дыхание, ожидали неизбежного грядущего. А тем временем, звук тяжелой поступи становился все более отчетливым, заставляя сердца дракона и Эзраэля биться все чаще и чаще. Потрясенные искатели приключений стояли как истуканы, не имея возможности сдвинуться с места. Так они ждали несколько минут, показавшиеся им нескончаемой вечностью. Время, казалось, остановилось для них. Вокруг ничто не имело смысла. Единственное, что заполняло испуганные души наших героев, — громкая поступь, становившаяся все ближе и ближе по мере того, как нещадно неслось отпущенное Зевсом время. Наконец, как только дневной свет ослепительного Гелиоса пролился на непроглядную тьму пещеры, из каменного склепа показалось то, чего они никогда раньше не видели и от чего дрожь пробежала по каждой клетке их тел.

Проломив ударами мощных гранитных кулаков стены прохода, из пещеры вышли могучие каменные големы, чьи горевшие голубым проклятым пламенем очи жадно пожирали крошечных незнакомцев. Представляли эти существа из себя огромные груды валунов, сцепленных неумелым кузнечным мастером в некое подобие человеческих тел. Хрустя небольшими гранитными пальцами и с удивлением озираясь по сторонам, они что-то еле слышно обсуждали между собой, двигая шершавыми каменными челюстями. Эзраэль и дракон несколько секунд смотрели на них с раскрытыми от удивления ртами, боясь от страха, сковавшего их беспомощные тела, пошевелить даже крошечным мускулом в своем теле.

— Что будем делать? — с дрожью в голосе прошептал Эзраэль.

— Попытаемся поговорить с ними, — ответил дракон. — Вот только… — внезапно, его шепот прервал голос стоявшего впереди каменного гиганта, который, выгнув мощную каменную спину, спросил:

— Кто вы такие, путники, и зачем вам понадобилось разбудить нас от вечного сна? Неужто Зевс снова придумал нам наказание за столь глупый и алчный поступок? Вы посланники трех богов?

— А вы тот самый Хенгерд VI? — спросил Эзраэль, немного придя в себя.

— Похоже слава о нас все еще жива, — ответил ему главный голем низким басом, склонившись над нашими героями. — Но добрая ли эта слава? Меня больше волнует вопрос, кто вы, освободившие нас от вечного сна и заточения, и зачем вы пришли в это проклятое место?

— Я Хранитель Добра, — ответил дракон, положив свою лапу на грудь и в знак почтения склонив перед Хенгердом голову. Эзраэль поспешил сделать то же самое. — Я и мой друг пришли просить вашей помощи.

— Что за вздор! — воскликнул Хенгерд, топнув каменной ногой по земле. От удара вековые скалы Элберской пещеры задрожали, и огромные гранитные валуны покатились с шершавых и острых, как бритва, склонов. — Хранитель Добра пал в неравной битве много лет назад. Его кровь обагрила те места уж давно, и нет более души смертной, готовой принять столь незавидную участь!

— Вы пробыли в заточении более тысячи лет. За это время многое изменилось! Нашему миру угрожает новая опасность: неизвестный враг напал на наши земли и разрушает все на своем пути, — сказал дракон. — От имени всех народов я прошу вас о помощи, ибо мы не сможем долго продержаться!

— Мой король, — молвил один из големов, обратившись к Хенгерду, — пророчество сбывается. Перед тем, как навеки заточить нас в пещере, Зевс сказал: «Как только долг свой исполните вы и бессмертная чистая душа позовет вас на ратный бой за свободы дар светлый, свободу дарую я вам и от проклятья освобожу вас навеки. И станете вы вновь теми, кем создал я вас».

— Похоже на правду, Вартраэль, — согласился Хенгерд и, посмотрев на рассветное солнце, вновь обратился к нашим героям:-Что ж, я впервые вижу дракона в роли Хранителя Добра, но каким бы ни был спаситель душ и надежду хранящий, мы верим, что на Единоземье снова падет милость ротодорская. Однажды я уже проиграл войну по собственной заносчивости, которая стоила жизни целому королевству, целому поколению. Жены наши, дети наши и дети их детей сгорели в ярком пламени молний зевсовых, и не вернуть уж нам души их из ворот черных Тартаровых. Но не совершим мы ту же ошибку в этот раз, ибо мудрее мы стали, ибо излечил нас вечный сон, — в этот момент предводитель проклятого воинства склонился перед драконом:-Быть может, если мы искупим свою вину кровью врагов наших, то великий Зевс осветит нас своей милостью и скинет с наших плеч лютое проклятье, простят наши души боги, и сам Гелиос осветит наши души светом великого Ротодора. Веди нас, Хранитель Добра, посланник ротодорский, ибо наша судьба теперь от прощения Божьего зависит.

— Да будет так, — согласился дракон. — Как только наступит ночь и яркая звезда Пельин засияет в ночном мраке, держите путь по направлению к ней, пока не дойдете до Лориэльского леса. Князь Луминель и остальные монархи будут ждать вас у опушки леса, где листья ковром на землю спадают.

— Хорошо, — ответил Хенгерд. — Путь наш будет долог и не прост. Ждите нас на второй день к утру. Мы будем вновь биться за честь Единоземья, как когда-то наши деды и отцы бились.

Дракон кивнул в знак согласия и посмотрел на горизонт. Солнце, наливаясь малиново-рыжим светом, утопало в золотистых равнинах, открывая дорогу своей ярко-желтой сестрице-луне, чьи многочисленные дети были уже готовы играть на темном ночном ковре, сотканном самой богиней Герой-верной женой и искусной рукодельницей самого великого Зевса. Тяжело вздохнув, дракон вновь повернулся к Хенгерду и сказал:

— Хорошо, мы будем ждать вас. И прошу вас, — торопитесь.

С этими словами, дракон отвернулся от Хенгерда и встал мордой к горизонту. Эзраэль, еще раз с подозрением посмотрев на огромное каменное воинство, медленно двинувшееся в сторону Лопиэля, спросил:

— Ты уверен, что Хенгерд сдержит клятву?

— Да, Эзраэль, — ответил дракон, наблюдая за тем, как огромные каменные гиганты тяжелой поступью идут в сторону горизонта. — Я чувствую, что они осознали свою вину. Их грызет совесть, на их плечах сейчас лежит огромный валун горечи и скорби, вины за причиненные Единоземью страдания. Если в них осталось хоть что-то человеческое, хоть что-то, способное на сострадание, они сдержат ее.

— Я думаю, нам пора, — сказал Эзраэль. — Времени все меньше и меньше. На Лориэль могут напасть в любой момент.

— Ты прав, — сказал дракон, присев на землю. — Нельзя терять ни минуты. Садись!

Стараясь не терять драгоценные мгновения, Эзраэль вскочил на спину дракона, и вместе они, наблюдая за походом Хенгерда, поступь войска которого сотрясала золотистые степные равнины, устремились к Лориэлю-туда, где их с надеждой ждали правители всех государств, туда, где свершиться история всего свободного Единоземья, туда, куда враг готовился нанести свой последний, смертельный удар.

 

Глава XVI

Как же прекрасна весенняя ночь! Многие поэты Единоземья воспевали эту прекрасную пору суток в своих сказаниях и произведениях. Для каждого, кто когда-либо гулял в ночную пору, в душе оставалась маленькая комната счастья, в которой он хранил воспоминания об этом чудесном времени: кому-то нравился светлый месяц, проливавший свой яркий свет сквозь еле видимый заслон облаков, кто-то находил отдушину в звездах, выстраившихся в причудливые созвездия и фигуры, а кто-то просто с упоением наслаждался свежим ночным воздухом и полным умиротворением, в котором абсолютно отсутствовала тягость дневных сует. Не зря уставшие после дневных забот жители многих городов Единоземья собирались именно ночью, разжигая во дворах большие костры и рассказывая друг другу разные истории под успокаивающий аккомпанемент сверчков, игравших незамысловатые мелодии на своих ножках-«скрипках». В это удивительное время уходили все невзгоды, все трудности и тяготы жизни, все страдания и горечи-всё это бесшумно растворялось в тёмноочей сестрице дня. Именно за это наиважнейшее качество сестрица имела намного большую популярность и известность в грешном мире людей, чем её яркий и полный жизненных красок брат. Однако, как говорят мудрецы, «благосостояние дома зависит от хозяина». В этот раз ночь для приграничного города-крепости оказалась не слишком-то благоприятной, потому что хозяин попался довольно-таки скверный.

Освещенный тусклым светом желтого полумесяца, Бурьград, разрушенный до основания и почти сгоревший дотла, напоминал скорее огромное старое кладбище, заброшенное сотни лет назад, нежели великий и неприступный город-крепость, имя которого в незапамятные времена гремело на все Единоземье. Когда-то, еще до нашествия воинственной армии, этого приграничный северный город считался обителью людской силы и мощи: его неприступные стены, насквозь пропитанные горючей смесью и смолой, внушали ощущение гордости и величия, чувство неприступности и несокрушимости; широкие караульные башни, ощетинившиеся острым строем баллист и стрел, гордо возвышались над стенами, словно исполинские титаны, вставших на пути агрессии и несправедливости. Теперь же непомерная гордость королевства людей превратилась в огромную свалку: просторные каменные мостовые были «украшены» обломками разрушенных зданий и выброшенными на улицу товарами разграбленных магазинов, принятые завоевателями за простые безделушки. По улицам тянулись кровавые следы от протащенных за конями варваров жителей и солдат, убитых в ходе жестокого штурма. Ни в одном доме не горел свет — только полуразрушенные бары и трактиры, в которых воины армии тьмы каждую ночь распивали алкоголь и устраивали мордобои, проливали тусклые желтые лучики на раздробленные снарядами катапульт улицы. Бурьград был выбран местом, где могучее воинство смогло бы зализать свои раны и набраться новых сил для решающего наступления.

Однако кое-что в сломленном Бурьграде всё же напоминало былые довоенные времена: лишь из одного двухэтажного дома, стоявшего почти на окраине военного городка, в котором все же пылало тусклое костровое сияние, не было слышно ни задорных и пьяных криков, ни надоедливого и раздражительного шума. По какой-то причине, благодаря страшному везению и милости Ареса, домик отделался лишь выбитыми вандалами окнами-глазницами и небольшой дырочкой в двери. На втором этаже опустевшего дворянского дома, скребя слегка погнутой кочергой трещавшие от согревающего пламени поленья, сидел низкорослый седобородый старец, спокойно наблюдавший за тем, как неуправляемая огненная стихия пожирает дарованное ей дровяное топливо. Укрывшись ярко-красным плащом, чтобы не быть съеденным пробивающим до костей ночным морозным холодом, он время от времени постукивал по скрипящему сосновому полу своим длинным ольховым посохом, напоминавшим скорее вытащенную из самого темного угла болота корягу, чем могучий магический жезл. На жестком кожаном ремне, опоясанным вокруг его узкой талии, висели многочисленные колбы разных цветов, в которых переливались различные знахарские снадобья; за пазухой, привязанная металическими цепочками к кожаному поясу, болталась толстая книга черной магии, на обложке которой красовался величественный Стикс, в воде которого были ясно видны очертания утопающих душ. На морщинистой старческой коже темного мага отражался свет от огня в изуродованном вандалами камине; его ярко-зеленые глаза, слегка прикрытые морщинистыми веками, безотрывно смотрели на всепожирающие языки пламени, жадно лизавшие обуглившиеся дрова. Что-то еле слышно пробормотав себе под нос, старец уже было хотел взять очередное полено, как вдруг он краем глаза уловил какое-то подозрительное движение. Это показалось волшебнику подозрительным, и его реакция не заставила себя долго ждать: бросив на пол почерневшую от копоти кочергу, маг обеими руками схватился за свой посох и, пробормотав какое-то заклинание, озарил темную комнату ярким светом. Каково же было его удивление, когда перед ним предстал черный, словно ночь, антропоморфный дракон, в ту же секунду сложивший свои широкие ободранные крылья. Уловив пронзительный взгляд усмехающихся рыжих змеиных глаз, старец, тяжело вздохнул, еле слышно выругался и убрал свой посох, чем вызвал у появившегося дракона тихий злобный смех. Как только старец помотал головой и вернулся к ворошению углей в камине, ряд острых, словно бритва, белых зубов черного дракона расплылся в ехидной, насмехающейся улыбке.

— Ах это ты, Смертозуб, — устало поприветствовал новоприбывшего подчиненного темный маг, продолжив смотреть в пышущий тусклым рыжим пламенем камин. — Ты позвал своего брата?

— А-а-а… — усмехнулся Смертозуб, оперевшись на стоявший неподалеку комод. — Этого тупоголового кретина-неженку? Насколько я помню, он летел за мной.

В ту же секунду, влетев в пробитую ядром катапульты дыру в крыше, в комнате показался еще один дракон, почти такой же как и Смертозуб. Наверное, было бы неправильным не сказать, что оба представленных персонажа были братьями близнецами-они были похожи друг на друга, как две капли воды. Единственное, что отличало их друг от друга были глаза и крылья: у старшего брата-Смертозуба-глаза горели ярко-рыжим светом, а крылья имели более изодранный вид, в то время как глаза его брата-Быстросмерта-переливались ярко-желтым, а крылья, в свою очередь, не имели никаких царапин и дырок. Проводив взглядом подошедшего к камину брата, Смертозуб, проведя острыми когтями по кирпичной кладке, с ехидной усмешкой поприветствовал своего новоприбывшего родственника:

— Ну здравствуй, дорогой братец! Где ты пропадал? — Смертозуб с фальшивой задумчивостью потер чешуйчатый подбородок. — Ах да, конечно! Наверное опять пытался завалить медведя, да? Я вижу по твоим ссадинам, что охота прошла как нельзя успешно, хе-хе!

Быстросмерт, оскалив свои зубы в улыбке ненависти, ничего не сказав в ответ, молча отвернулся от него.

— А что случилось, а? — продолжил издевки Смертозуб, вплотную приблизившись к брату. — Я тебя обидел? Ой, ну извини, извини! — он, продолжая смеяться, похлопал Быстросмерта по плечу. — Я же не знал, что мой брат — оторванный от матери несмышленыш!

— Заткнись! — огрызнулся в ответ Быстросмерт и в ту же секунду накинулся на своего брата, повалив его на пол. В ответ Смертозуб лишь улыбнулся и захохотал, чем ввел своего брата в еще большее негодование: в его глазах вспыхнула ярость, в сердце забурлила отчаянная ненависть, и только внезапный голос старика, разорвавший ночную тишину, заставил братьев опомниться:

— Хватит! Довольно, идиоты! Я не хочу, чтобы вы укокошили друг друга еще до кульминации представления! — волшебник встал с места и прижал Смертозуба посохом к стене. — Ты что, забыл нашу цель, Смертозуб или тебе что-то на старости лет в голову ударило?! Тебе же только двести лет от роду, а ты страдаешь старческим маразмом… — посмотрев в испуганные глаза задыхавшегося дракона, маг продолжил:-Вы видели, что сделала с нашим войском объединенная армия этих чертовых королей?

— Но ведь это была лишь малая часть наших войск… — пробормотал в страхе Смертозуб.

— Ты думаешь Хенгерда это интересует?! — еще с пущей яростью воскликнул Тейнорус, вдавив дракона в стену. По ней в ту же секунду поползли крошечные трещинки, в миг дошедшие до потолка. — Как ты собираешься воевать с живыми камнями, которым ни стрелы, ни когти, ни огонь не смогут навредить? Или ты хочешь собственными зубами грызть этих чертовых гранитных исполинов, чтобы окончить жизнь, как Душегуб, с вырванным кадыком?!

— Нет, повелитель Тейнорус… — еле слышно прошептал Смертозуб, в приступе удушения схватившись за горло.

— Тогда слушай сюда, гоблинская башка, — сказал волшебник, опустив посох. Смертозуб жадно схватил горсть воздуха, громко откашливаясь. — В последней битве мы должны будем выпустить армию Кроноса, а это дело не из легких. Единственный, кто может победить их-Пендрагон. Клинки его элитных воинов наделены силой самого Зевса, но мы все знаем, что после падения Штормграда и изнурительной осады Эльдораса сил у него не осталось. Именно поэтому он бежал из столицы, в надежде спрятаться от грядущего поражения. Так что, будьте добры, в особенности ты, Смертозуб, не ведите себя, как полные идиоты хотя бы следующие несколько дней, иначе останетесь гнить в земле после того, как вас превратит в кровавую лепешку огромный каменный голем. Вы ведь не хотите этого?

Ответом на вопрос Тейноруса было лишь гнетущее молчание.

— Я несказанно рад, что в ваших головах осталась хоть капля здравых мыслей, — сказал старик, подойдя к оставленной ядром катапульты дыре в несущей стене. Тяжело вздохнув и посмотрев на яркое ночное небо, он все тем же спокойным голосом продолжил:-Завтра, как только первый луч рассвета падет на Эльдотур, вы оба выступите с армией на Лориэль. Если вам будут попадаться деревни или поселения, сжигайте все до тла, не оставляйте никого в живых. Пусть Луминель узнает, что скоро вместо его священных земель останется лишь пепелище. Как только вы окажетесь у Лориэля, вас наверняка будут ждать Грышнак, Луминель, Ультер и Хенгерд, так что не думайте, что этот поход покажется легкой прогулкой. Легион Тартара появится, как только вы достигнете места сражения. Вам все понятно?

— Более чем… — недовольно ответил Смертозуб. Быстросмерт молча кивнул головой.

— Вот и отлично, — сказал старик, улыбнувшись. — А теперь-прочь с глаз моих! И не возвращайтесь без победы!

— Слушаемся, повелитель, — братья поклонились и один за другим вылетели из полуразрушенного дома, устремившись к останкам крепостной стены. Проводив взглядом исчезнувших из виду подчиненных, Тейнорус взмахнул плащом и вновь направился к искрившемуся ярким пламенем костру, лизавшему почерневшие от копоти стенки камина. Присев на стоявшую у теплого домашнего очага табуретку, маг пододвинул к себе дровницу и, взяв в морщинистые руки шершавое осиновое полено, резко метнул его в костер. Наблюдая за тем, как дух огня жадно употребляет в пищу дарованную жертву, Тейнорус начал еле слышный монолог с самим собой:

— Д-а-а… Иногда я сам удивляюсь, с какими идиотами мне приходится работать. Как же все-таки тяжело иметь мозги… А этот потомок минувших дней не так прост, как кажется…Что ж я раньше не догадался, что он станет Хранителем Добра? Стареешь, Тейнорус, стареешь… Надо было закончить дело тогда, когда оно еще и не должно было начаться. Ну ничего-в скором времени ты еще ответишь за страдания, причиненные мне.

С этими словами Тейнорус вновь тяжело вздохнул и, в ярости стукнув посохом по полу, подбросил в яркий ночной костер свежее полено, в секунду озарившее мутным лучистым светом темную комнату разрушенного дома некогда неприступной крепости Бурьград. Прекрасная весенняя ночь…

 

Глава XVII

Под утро судьбоносного для всего Единоземья дня, как только в пышных зеленых кронах заверещали первые предрассветные спутницы Артемиды, широкий ярко-красный плащ бога солнца озарил своим великолепным сиянием просторные владения князя Луминеля. Осветив припорошенное беспорядочными щепотками камней и валунов Кельтерийские равнины, лучистый Гелиос, ведя свой светящийся шар по голубому небосводу-ковру, радостно встречал подоспевших к месту назначения отважных героев, которые, завершив свое долгое и утомительное путешествие, с упоением наблюдали с высокого холма за великолепием ранней весенней зари. Любому путешественнику, дошедшему своим ходом издалека до этих мест, земли эльфов казались нечто большим, чем простыми природными красотами: Лориэльский лес излучал мощную энергию-каждое дерево, каждый куст, каждый гриб, каждый лист на кроне пышных деревьев наполнял душу спокойствием и уверенностью в благополучии грядущих дней. Ходят легенды о том, что сама Артемида когда-то прогуливалась по этим местам, и её так поразило великолепие созданного Зевсом творения, что богиня-охотница вдохнула в Лориэльский лес дух отваги, бесстрашия и душевного спокойствия. Именно те самые чувства чувствовали наши герои, приблизившись к этому великолепной красоты творению богини природы. С облегчением вздохнув, Эзраэль слез со спины дракона и, обратив свой бодрый взор на сияющие золотистым оттенком кудрявые Лориэльские ивы, с облегчением сказал:

— Вот мы и на месте… Где Хенгерд?

Ответ не заставил себя долго ждать-через несколько мгновений на горизонте предрассветной поры показались очертания огромных каменных великанов, тяжелой поступью нарушавших умиротворение прекрасной утренней поры. Сотрясая макушки раскидистых ясеней и плачущих от грядущих бед стройных зеленоволосых ив, каменное войско великого полководца ушедших времен тяжелой поступью приближалось к назначенному месту встречи. Они шли, преисполненные непоколебимой решимостью во что бы то ни стало искупить свою вину за причиненные миру страдания, они шли, преисполненные великой отвагой и доблестью, бурлившими в их каменных жилах, они шли, намереваясь раз и навсегда избавить Единоземье от пришедших бед и страданий. Спустя несколько минут, показавшихся Эзраэлю и дракону вечностью, проклятое Зевсом войско, наконец, достигло назначенного места встречи. Тяжело вздохнув своей крепкой гранитной грудью и с упоением посмотрев на раскидистые ветви пышных Лориэльских деревьев, Хенгерд своим мягким басом промолвил:

— Много лет прошло с тех пор, как я последний раз был в этих местах. Многие из тех деревьев, что я вижу перед собой, были еще совсем крошечными саженцами, которые Луминель сажал вместе со своим отцом. Неужели сегодня я увижу, как эти молчаливые исполины сгорают в мучительном пламени войны?

— Я чувствую, что Зевс сегодня на нашей стороне. Он лишь призывает нас верить, — ответил дракон. — Верить в то, что летом эти деревья вновь зацветут, вновь раскинут свои косы до земли, что нам вновь посчастливится увидеть, как сияющий Гелиос, мчась на своей золотистой колеснице, озаряет синеликий небосвод, верить в то, что дети, увидев это неописуемое зрелище, радостно побегут играть на улицы, а их счастливые матери будут с благодарностью вспоминать, как на этом самом поле, в этот самый день мы бились за свободу и за светлое будущее для грядущих поколений. Именно ради этого мы и сражаемся.

— Жаль, что Гилроя уже нет в живых, — с болью в душе сказал Эзраэль, смотря на объятый пламенем рассвета горизонт. — Он бы отдал все, чтобы биться здесь, вместе с нами, плечом к плечу.

— Он никуда не исчезал, — возразил дракон. — Он, как и все, кто погиб в Бурьграде и Эльдорасе, все еще с нами. Его дух, как и духи всех отдавших жизнь за свободу, сегодня будут стоять и биться вместе с нами плечом к плечу. Гилрой бы очень хотел, чтобы в этот день мы проявили отвагу и тысячи искр доблести и мужества зажглись в наших сердцах.

— Хранитель Добра прав, Эзраэль, — молвил Хенгерд, глядя на сияющий пламенем сотен уличных фонарей горизонт. — Наша сила-в единстве и непоколебимой вере в победу. Пока в наших душах горят эти два пламени, ни одному смертному врагу не сломить нас.

Но не успел последний слог слететь с гранитных уст великого полководца древности, как тихую рассветную пору огласил рев сотен медных горнов, донесшийся с покрытых плотным ковром ярко-зеленых трав Кельтерийских равнин. Обернувшись на звучный зов голосистых медных вестников, наши герои увидели потрясающее взгляд зрелище: поднявшись над волнистыми холмами вместе с солнцем, словно восходящая к небесам колесница Афины Паллады, на горизонте, ощетинившись блестевшими на ярком солнечном диске наконечниками копий, лезвиями топоров, обоюдоострыми мечами и сиявшими на лучах Гелиоса стальными мушкетами, показалось объединенное войско двух великих королей Единоземья — Ультера IV и Грышнака III. Позади стройных рядов гномовских мушкетеров и не знающих страха головорезов-орков, походным строем шла главная ударная сила обоих армий: мощные паровые танки, испуская в рассветное небо серые клубы дыма и грохоча гигантскими стальными колесами, плыли на марше по зеленому, словно океан, травяному морю бок о бок с громадным войском бизоньих наездников личной дружины орочьего вождя, ощетинившихся острыми обоюдоострыми топорами и крепкими дубовыми щитами, на которых ярко-красным цветом были нарисованы изображения великих духов Рутрама. Впереди могучих ратей, которым, казалось, не было конца, виднелись великие предводители-короли двух колоссальных армий-восседавший на ярко-белом бизоне и одетый в прочные стальные доспехи Грышнак III, в чьих мускулистых зеленокожих руках багрился ярко-красный щит с рисунком головы вепря и сверкала ярким блеском стали огромная обоюдоострая секира, и выглядывавший из люка головного танка Ультер IV, на мифриловой кирасе которого красовался отлитый лучшими ружейными мастерами однозарядный пистолет. Как только в кишившее стройными рядами облаков-барашков небо поднялись широкие знамена обоих армий, Луминэль приказал своей армии выйти из надежного лесного укрытия. Приказ князя был исполнен почти мгновенно: как только Эзраэль и дракон отвели взгляд от двух приближавшихся воинств, из густого раскидистого леса, сияя легкими блестящими доспехами и позолоченными стальными шлемами, вышли воины-защитники Лориэля. Не успели наши герои поразиться столь чудесному появлению, как откуда не возьмись, с дальних окраин леса показались стройные ряды лосиных наездников и организованные порядки метких эльфийских стрелков. В тот момент, когда формирования многочисленной рати самой миролюбивой расы Единоземья остановились на опушке леса, в небо, как по команде, взмыли десятки неописуемо красивых знамен дружин, обрамленных золотистыми шелковыми нитями.

— Пресвятая Афродита… — пробормотал Эзраэль, восхищенно наблюдая за тем, как три армии величайших королей Единоземья сходятся в одну, чинно идя навстречу друг другу к назначенному месту рандеву и размахивая роскошными полковыми знаменами. — Ни один летописец не смог бы и близко описать нечто подобное. Вы можете в это поверить?

— Грядут великие времена, друг мой-сказал Хенгерд, посмотрев на свое воинство. Вновь окинув взглядом прибывшее на выручку объединенное войско, он с явной настороженностью в голосе промолвил:-Но не вижу я короля земель Эльдотурских, защитника святых земель людей-Пендрагона, и мысль эта яро тревожит мою грешную душу. Где он?

— Пендрагон пожертвовал слишком многим для нашей победы, — раздался знакомый мягкий голос позади нагих героев. Обернувшись, Эзраэль и дракон увидели восседавшего на буром черногривом мустанге князя Луминеля. — Лучшие сыны его отечества пали перед натиском армии врага, дав нам шанс подготовиться к столь великой битве. Именно благодаря ему мы все еще можем сражаться.

— Но как же дух нерушимого братства? — возмутился дракон. — Неужели столь великий король отвернулся от нас в решающий момент? От всего Единоземья? От своего собственного народа?

— Разум говорит мне сейчас то же самое, — прискорбно согласился с возмущениями дракона эльфийский князь, — но сердце упрямо твердит, что нужно верить и надеятся. Верить даже тогда, когда начнет казаться, что шансов уж нет и не будет. И именно в тот самый момент, когда можно сказать: «Вот он-конец!»-произойдет великое чудо, и боги одарят нас милостью. Я уверен, что Пендрагон не оставит нас и придет на помощь.

— Конечно, — согласился дракон. — Он обязательно придет.

К тому времени, когда диалог четырех собеседников начал стремительно разгораться, к опушке Лориэльского леса подоспели силы трех королей. Выстроив войска по обоим флангам эльфийской армии, Грышнак и Ультер спешились и, громыхая тяжелыми доспехами, подошли к стоявшим перед пестревшими разноцветными штандартами батальонами главных сил всего свободного Единоземья.

— Для нас честь вновь биться вместе с тобой, Хранитель Добра, — сказал Грышнак, убрав за спину свой острый топор. — Мой топор жаждет крови! Сегодня мы окончательно разгромим этих выродков, и ноги их больше не будет на этой земле!

— Мушкеты и ядра моих воинов выпотрошат у них все кишки! — воскликнул Ультер, показав свой большой шестизарядный пороховой пистолет. — Мы погоним их далеко за Эльдотур, чтобы ноги их не было на этой земле!

— Смотрите! — вдруг воскликнул Эзраэль, схватившись за рукоятку меча и показав перстом на горизонт. — Они здесь!

Как только пристальный взор отважной пятерки упал на почерневший меридиан, по спинам наших героев пробежал обжигающий ледяным холодом пот: несколько минут назад пестревший яркими красками горизонт постепенно исчезал в непроглядной черной вязкой массе колоссальной вражеской армии. Сквозь бесконечные ряды копий и алебард ощетинившееся длинными щитами пехоты просматривались очертания тяжело-бронированных всадников, в чьих одетых в толстые кожаные перчатки руках блестели массивные шипастые дубины. Позади арбалетчиков и лучников, перевозимые мулами, медленно тащились тяжелые катапульты, несшие в своих железных «ложках» смертоносные снаряды. Сверху летели вереницы стай зубастых гаргулий, размахивавших своими рваными, дырявыми крыльями и нагнетавших животный страх у доблестных защитников Лориэля. Казалось, гигантскому воинству не было конца-из-за холмов появлялись все новые и новые полки черной армии Тейноруса, ведомой его верными подопечными. Завидев вдали колышущиеся черные знамена с рисунком красного посоха, военачальники армий приказали своим дружинам строится лицом к наступающей армии. Дрогнули полки, заржали лошади, заревели бизоны, загромыхали железом танки, огласила тяжелая поступь великой армии добра беззвучные окрестности Лориэльских лесов-огромное воинство двинулось на указанные позиции. Кавалерия орков и эльфов и паровые танки гномов встали по обе стороны от выставившей вперед пики и копья пехоты эльфийской и орочьей армии. За ними расположились лучники эльфов и мушкетеры гномов, взявших наизготовку свои ружья. Впереди них встали отважные воины-големы Хенгерда. После того, как оба громадных воинства заняли позиции, на Кельтерийские равнины опустилась гробовая тишина-только ржание лошадей и рев паровых двигателей оглашали окутанные безмолвием окрестности Лориэля. Но, как оказалось, выставленная Тейнорусом армия была лишь малой частью того, что приготовил для доблестных защитников Единоземья темный маг: неожиданно для всего воинства света земля позади порядков пехоты вражеского войска начала раскалываться и трескаться, словно хрупкая детская мозаика, и через секунду из образовавшихся в почерневшей земле пышущих жаром Тартара щелей начали выползать объятые ярким красным пламенем существа, напоминавшие огромных, не имевших ни куска плоти скелетов, в костлявых руках которых пылали гигантские затупленные палицы, выжигавшие неописуемой красоты зеленоволосые поля. Это были те самые титаны Кроноса, которых когда-то, давным давно, Зевс согнал в пылающие бездны Тартара. Их могучая плоть уж сгорела давно в пекле Тартарском, их глаза горели не человеческой отвагой, но всепожирающим гневом и ненавистью к презренным беспризорникам громовержца-Зевса, их ужасающий вид пробирал до кончиков костей, ввергая даже самых опытных вояк в состояние полнейшего оцепенения. Это видели все военачальники, это видел Эзраэль, это видел и дракон. Всеми фибрами своей души он чувствовал, что каждому из отважных солдат, вставших на поле боя в этот судьбоносный день, нужна поддержка, нужна надежда, нужна непоколебимая уверенность в том, что исход этой битвы сложится в пользу великих сил добра, уверенность в том, что завтрашний рассвет ознаменует становление новой, великой эры процветания и вечного мира. Наш чешуйчатый герой был уверен в том, что он нужен солдатам, он нужен тем отважным воинам, чьи закаленные верой в победу и отвагой души нуждаются в том, кто поведет их в последний бой с мыслями о том, что на той земле, где пролилась багряная кровь их изувеченных тел, их сыны и внуки воздвигнут новые, еще более великие города, чем прежде, что в тех местах, где склонились их головы, где души их ушли на вечный покой, заблестят яркие зеленые равнины, что придя в эти места, где уж не будет ни костей, ни пик, а мечи покроются травой, сыновья будут вспоминать о павших, как о великих героях прошлого, принявших вызов силам зла. С этими мыслями, захватившими его разум, дракон не спеша вышел из стройных рядов и, лишь на мгновение метнув взор на почерневший горизонт, обратился к многочисленному войску объединенных королевств:

— Защитники Единоземья! Солдаты… Короли… Друзья… Когда-то давно, в те века, что кровью братской залиты до краев, вы не могли терпеть друг друга, клялись стереть друг друга с лица земли. Я счастлив, что те времена остались в прошлом. Еще никогда столь огромное войско, всенародное воинство, коим окрестят его летописцы грядущего, объединенное общей целью, не собиралось на поле брани, чтобы послужить великой цели! Но еще никогда наш враг не был столь силен, столь опасен и столь безжалостен. Когда-то каждый из вас поклялся защищать, оберегать и любить своих детей, своих жен, свои дома, свои Родины. И не было ни капли лжи и фальши в ваших словах, когда клялись вы грудью стоять за ваши дома, за ваши семьи в трудный час до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего стука ваших отважных сердец. И не было ни единой смертной души, посмевшей усомниться в искренности ваших слов, так как сам Зевс принимал эту клятву верности. И вот, друзья, — пришло то время! Пришел тот самый час, когда нам нужно исполнить обещанное. Враг силен, враг кровожаден и опасен, его силы огромны, его мечи остры, а стрелы стремительны… Но не в силе мышц и не в остроте палиц измеряется сила-нет! Пусть думают так наши враги, опьяненные легкой победой! Сила ваша-в праведности, в духе вашем, в отваге и доблести, в непоколебимой вере в победу! Бейтесь до конца-колите, рубите, грызите, душите, пока не настигнет вас последняя стрела старой карги-войны. Плечом к плечу встаньте, вместе громите врага! В единстве сила, в братстве нерушимом! И пусть запомнят наши враги, убегая с поля боя, что надежда и вера не умирают никогда! Воины, я спрашиваю вас, — готовы ли вы навсегда изгнать врагам ваших земель, чтоб не появлялся он более в ваших домах?

В тот момент могло показаться, что даже сами боги Ротодора оглохли от столь громогласного и уверенного клича восторга огромного светлого воинства. Застучали мечи о щиты, заржали лошади и бизоны, испуганные воинственным кличем своих хозяев. И в кличе том был свет сотен звезд, и в кличе том, что понесся по равнинам Кельтерийским, был шум сотен великих волн, и в кличе том, что раздался у непокоренного Лориэля, был вой сотен ветров.

— Тогда вперед! — воскликнул дракон, расправив свои могучие синие крылья. — К победе! За будущее наше! За неродившихся детей и их матерей! За мной!

С этими словами дракон взмыл вверх, и огромная армия трех великих королей, обуянная восторгом и твердой волей к победе, помчалась навстречу врагу. Затрубили горны, засверкали обнаженные мечи, заблестели на ярком сиянии Гелиоса острые пики и наконечники взмывших в небо стрел. Засверкали сотни вспышек мушкетов, загрохотали орудия загромыхавших танков бородатых вояк. За ринувшейся вперед пехотой, полетела на крыльях кары справедливости кавалерия, обходя с флангов огромную, ощетинившуюся копьями и мечами армию. Топот копыт и сапог, казалось, заглушал все вокруг и не было ни единого звука, что был способен затмить его. Армия Тейноруса, в свою очередь, тоже не стала ждать: со стороны темного воинства раздался рев титанов, и колоссальное черное воинство, подняв вверх знамена, ринулось навстречу непокорному врагу. Навстречу титанам Кроноса, размахивавшим своими острыми огненными палицами, ринулись с воинственным кличем воины-големы Хенгерда, вспенивая рыхлую равнинную почву. Все ближе и ближе армии двух сторон мироздания, все сильнее и сильнее дышит Арес в спины воинов, все сильнее и сильнее торжествует Аид, предвкушая обильный урожай, все резвее и резвее рвется с цепи взбешенная смерть, готовясь своими костлявыми руками зачерпнуть сгинувшие души! И вот-столкнулись армии мечами! Грохот щитов огласил безмолвие опустевших равнин! Последний бой за Единоземье начался. Лязг мечей, рев бизонов и ржание коней, свисти сотен стрел и грохот ядер катапульт разорвали дневное умиротворение. Рубили друг друга солдаты, вновь и вновь проливая багряную флегму на золотистые равнины. И летели на землю отрубленные руки, орошая поля кровью кричавших от боли и страха бойцов, и падали на землю обрубки тел павших воинов, и бурлила кровь из пробитых доспехов и шлемов, и катились окривенные головы с золотистых холмов по дорожкам кровавым — карнавал смерти вертелся в празднике войны, словно колесо мчавшейся на всех порах неуправляемой повозки. Бизоны давили солдат, топоры кромсали плоть, копья протыкали тела, мушкеты, изрыгая стаи пуль, нещадно косили ряды армии Тейноруса. Если бы Зевс увидел именно эту местность, он бы подумал, что на Земле кровь заменила воду, и что вместо обширных зеленых полей появилось огромное, залитое кровью море.

Час идет кровавый бой, два, три, но не унимаются соперники: все сильнее и сильнее вонзают окровавленные лезвия в грудь врагам, все сильнее и сильнее рубят друг друга и раскалывают черепа, все больше и больше давят паровые танки солдат Тейноруса, все больше и больше красной плоти оседает на увязших в рыхлой земле железных колесах. И вонзаются мечи, и свистят пули, и рвутся снаряды катапульт. И нет уж более земли под ногами-есть только плоть мертвецов, заснувших непробудным сном в равнинных травах, а вместо ярко-зеленых трав колыхались забрызганные кровью волосы раскроенных черепов несчастных. Свист стрел резал уши, а их обилие в небе после каждого выстрела полностью закрывало дневное солнце. Големы приводили в трепет целые соединения, давя и круша все на своем пути, втаптывая врагов в рыхлый чернозем. Эзраэль рубил всех, кто попадался ему на пути и целые потоки крови захлестывали его, словно ливень пасмурным днем. Вот один сражен мечом карающим, вот другой бравый вояка, разрубленный пополам, падает к ногам нашего героя. Гнев, боль, страх-все смешалось в душе молодого воина. И раз, и два, и раз, и два-всё валятся враги к ногам воина, словно скошенная трава, но видит наш герой, как вступил танк Ультера в бой с титаном. Горят огнем глаза разгневанного приспешника Кроноса, и уж готов он раздробить его на части, но громкий ор бородатого военачальника прерывает скорое победное торжество-разорвавшийся снаряд валит титана с ног, и тот падает на выжженную пламенем Тартара землю. Но не смог нарадоваться своей победе Ультер-в ту же секунду огненная рука титана, появившегося из неоткуда, разрезает пополам железную машину. Взрыв котла! Пламя вверх! Кровь и метал смешались воедино! Уж вытаскивают израненного короля из разрушенной машины, еще скрипевшей своими стальными колесами, но рвется в бой бородатый король! Но кричит он: «Не троньте меня, ибо я сам Ультер, король гномов, и не сбегу я с поля боя, как последний трус!» И лежат уж на земле его стрелки, и горят уж его танки, но рвется в бой гном, воодушевляя своих славных воинов. И бьется Грышнак, и бьется Луминель, и бьется Эзраэль, и свистят пули, и звенят мечи, и бурлит кровь, и слышны предсмертные вздохи-идет бой, идет битва!

Бьется Хенгерд с титаном, крушит его огненные кости, но и титан не промах-все ожесточеннее и ожесточеннее идет схватка смерти, откалываются куски камней и падают, опаленные на землю, и нет уж сил более сражаться, и нет уж воли крушить плоть титана, но не сдается Хенгерд! Крушит он врага своего, валит на землю его, и уж сокрушает что есть мочи своими гранитными кулаками. Но не так-то прост титан-удары за ударами сыплются на грудь отважного предводителя древнего воинства. И вновь, и вновь сменяются победитель и поверженный местами, не в силах одолеть друг друга.

Разят острые мечи эльфийских всадников солдат армии Тейноруса, как ураган, как смерч, кружащий по полю брани, вздымая в небо кровь и пыль. И рубит саблей врагов Луминель, и бьются воины его бок о бок, как братья. Но окружают его враги. Падают один за другим его славные молодые воины в высокую траву. Кажется, что пришел конец князю, не править ему уж своим славным народом в столь славном и великом мире. Уж закрыл глаза князь, чтоб не видеть смерти своих товарищей по оружию, дружинников славных. Уж представил он объятые спокойствием Елисейские поля, как откуда не возьмись к нему на выручку подоспел Грышнак со своим потрепанным схваткой отрядом. Недолго длилась сеча: зарубили непокорных воинов Тейноруса острыми топорами отважные зеленокожие вояки, и оросила кровь убитых врагов опушку славного леса. Луминель, с благодарностью кивнув Грышнаку, взял поводья своего лося и, сжав покрепче кожаные вожжи, помчался к своему войску.

Но не только на земле бренной шел бой. Пока Эзраэль с армией сражались на земле, дракон пытался отбивать атаки с воздуха. Сраженные его когтями и зубами, вопившие во все глотки уродливые гаргульи падали на землю, разбиваясь об окровавленные камни. Но много было уродливых приспешниц Тейноруса, не равны были силы: уж слабеет наш герой, уж капли крови падают с его израненного брюха. Нет более сил биться. Но знает Хранитель Добра, что на него смотрят воины сверху, что не имеет права он сдаваться, не имеет права удирать. Только биться и сражаться до победного конца! Дракон, слизывая еще не запекушуюся кровь со своих губ, разрывал своими острыми когтями уже пятнадцатую чернолапую приспешницу тьмы, как вдруг что-то тяжелое и большое влетело в него со всего размаху и стремительно потянуло вниз. Небо и земля хаотично сменялись местами, голова кружилась, словно брошенная в пекло веселого хоровода, дракон не понимал, что происходило вокруг. Кружится голова… Промелькнула заваленная старыми деревьями опушка. Ветви хлестали исцарапанную морду. Ломались вековые сучья под ударами падавшего вниз защитника слабых и обездоленных. Дракон чувствовал, как сотни острых клинков вонзались в его спину, оставляя на растерзание неизвестному противнику. И вот-земля. И вновь удар пронзил тело нашего героя. Темнота… Тьма завалила непроглядной пеленой синие глаза. Но не долго пробыл во мраке наш герой: придя в себя, дракон ощутил, как что-то, словно нож, проходящий сквозь мягкое сливочное масло, пронзает его покрытое белыми кожаными пластинами исцарапанное брюхо. Протяжный стон вырвался из его израненной когтями груди. Боль была дикой… Казалось, дракон вот-вот погрузится во мрак коварного Гипноса, как вдруг чей-то холодный, загробный голос издевательски захохотал:

— А ты думал я тебя не найду? Подумать только, как глуп стал этот мир… — незнакомец вновь, еще пуще прежнего надавил на грудь. — Неужели боги не нашли более подходящего на роль защитника слабых. Хотя, должен признать, твое умение болтать впечатляет. Но оно никак не поможет тебе сейчас!

В этот момент невыносимая боль, еще сильнее, чем в предыдущий раз, сковала дракона. Наш герой чувствовал, будто тысячи острых, как королевский меч, игл всадились в его многострадальную спину. Он громко закричал от невыносимой боли, огласив излучавшие спокойствие окрестности Лориэльского леса воплем нестерпимой боли. Сердце норовило выскочить из грудной клетки, прорвать оборону двадцати четырех ребер. Дракон ощутил, как его силы уходят, как его могучие крылья медленно опускаются вниз, не в силах гордо держаться.

— Ой, извини: я сделал тебе слишком больно? — вновь раздался голос кровожадного мучителя. — Ничего-потерпишь. А теперь… Узри лик своего убийцы!

В тот же миг что-то повернуло нашего героя на спину, и перед его затуманенным взором появился образ темного дракона, чьи острые когти удерживали доблестного Хранителя Добра на обагрившейся от яркой артериальной крови земле. Гнусно улыбаясь и с издевкой наблюдая за пытавшимся дать хоть какой-то отпор поверженным противником, Смертозуб продолжал мучать поверженного противника: двигая застрявшими в брюхе Хранителя Добра черными когтями, он вызывал дикую боль у несчастного страдальца, что очень сильно забавляло его. Ему нравилось смотреть на то, как мучается его враг, как меркнет свет жизни в его глазах, как нестерпимая боль охватывает тело жертвы его безумия. Наконец, темному дракону надоела эта забава, и в ту же секунду кровожадный и жестокий помощник Тейноруса схватил нашего героя, поднял его над землей и, гневно закричав, со всей силы швырнул доблестного Хранителя Добра в близстоящее дерево. Дракон с такой силой влетел в него, что хрупкий дуб, изъеденный жуками-короедами. переломился пополам. Наш герой, превозмогая жуткую боль от ран, хотел было подняться с земли и дать отпор обидчику, но невозможность пошевелить задней лапой, которая по-видимому была сломана в области бедра от удара о дерево, помешала ему это сделать. Протяжно застонав, дракон устало повалился на землю. Кровь сочилась из его пасти, крошечными капельками падая на влажный темно-зеленый мох. Все тело зудело от ран и ушибов. Дракон чувствовал невыносимую боль в груди, где были переломанные почти все ребра. Было трудно дышать. Хриплый звук, доносившейся из ушибленных легких, проносился по гортани при каждом, даже самом крошечном вдохе. Смертозуб, медленно и уверенно, с гордостью льва, настигшего свою добычу, ехидно усмехаясь и стуча когтями по деревьям, шел прямо к дракону. Он шел не спеша, размеренно, словно уже не волнуясь ни о чем. В его глазах пылал кровожадный взгляд хищника, настигшего свою ослабленную жертву, абсолютно уверенного в своей победе, готового к решающему смертельному прыжку. Когда Смертозуб все-таки дошел до нашего героя, он со всей силы нанес удар своими острыми когтями по залитой артериальной кровью морде дракона, разорвав ему верхнюю губу и выбив несколько зубов. Но наш герой не издал ни единого звука: силы уже совсем покинули его. Шершавый язык чувствовал, как ярко-красная кровь стекает по острым зубам, затапливая поврежденные дыхательные мешки и заливая разбитые ударами темного дракона альвеолы.

— Ну вот, дружочек, — сказал Сметозуб, склонившись над поверженным противником, — кончилось твое нескончаемое везение. Второй раз ты уже не отвертишься. Признаться честно, я думал, что этот бой будет долгим, упорным, кровавым и жестоким, что мы с тобой будем биться несколько часов, не смыкая глаз, вновь и вновь бросаясь друг на друга в агонии ярости, — пока Смертозуб толкал философскую речь, наш герой испуганными глазами искал вокруг хоть какую-нибудь надежду на спасение. — Но, похоже, мне не придется сильно запачкать свои лапы в крови, — в этот момент дракону на глаза попался огромный острый пень, оставшийся от поваленного браконьерами дуба. В его голове тут же созрела идея. — Что можешь сделать ты, мелкое ничтожество, против меня?! Меня, Смертозуба Великого?! Твой час пробил! — Смертозуб занес над отважным Хранителем Добра острую когтистую пятерню, готовясь нанести решающий, смертельный удар. Дракон понимал-нельзя терять ни секунды. Сердце колотилось, как бешеное, раны зудели от невыносимой боли. Но нужно было совершить решающий шаг, чтобы спасти свою жизнь, чтобы выйти победителем из этой жестокой схватки. И вот, собрав свои последние силы, всю волю, что еще кипела в его отважном сердце, Хранитель Добра схватил Смертозуба лапами и могучим чешуйчатым хвостом и, выбив противника из равновесия, повалил его на землю. Доли секунды, и чуткие уши дракона уловили странный треск, за которым тут же последовало прерывистое бурлящее дыхание. Почувствовав, что враг ослабил хватку, наш герой кинул взгляд в сторону Смертозуба. Его постигла незавидная участь: корень насквозь пронзил его черную шею, проткнув синеватую ребристую трахею и сдвинув в сторону окровавленный кадык; из его широкой пасти доносилось хриплое шипение, сопровождаемое тихими звуками булькающей венозной крови; Смертозуб бешеным, испуганным взглядом смотрел по сторонам, пытаясь сделать крошечный вдох, чтобы утолить кислородный голод его могучих легких; его ярко-рыжие выпученные глаза, некогда горевшие нескрываемой ненавистью ко всему живому, теперь с искренним испугом и отчаянием бегло носились из стороны в сторону, словно пытаясь найти тонкую, призрачную ниточку спасения.

Наблюдая за тем, как его алчный противник отчаянно цепляется за призрачную веточку спасения, дракон встал с покрытой окровавленным мхом земли и медленно склонился над Смертозубом. Тот уже был не в силах пошевелить ничем, кроме своих глаз. Дыхание становилось все более редким и слабым, подстраиваясь под такто угасающего пульса. Дракон знал, что правильным решением, даже по отношению к такому безжалостному и алчному противнику, как Смертозуб, было бы облегчить страдания последних минут его жизни. Окинув уставшими и измученными глазами лесистую Лориэльскую местность, наш герой приметил небольшой пруд, блестевший на тонких лучиках просачивающегося сквозь пышные кроны Лориэльских деревьев солнца. Бросив взгляд на Смертозуба, который все еще дышал и пытался всеми силами вырваться из костлявых лап смерти, Хранитель Добра тяжело вздохнул и, встав с земли, не спеша пошел по направлению к поверженному врагу. Взяв его на залитые кровью лапы, дракон медленно понес его к глубокой черной топи. Стараясь не замечать того, как борющийся со смертью темный дракон все еще пытается нанести ему увечья, слабо проводя черными когтями по израненному брюху, дракон с каждым шагом приближался к топи, вытаскивая лапы из вязкой болотистой местности. И вот, наконец, перед его усталым взором показалась долгожданная черная топь, на поверхности которой плавали сгнившие островки зеленого мха. Положив Смертозуба рядом с водой, наш герой взглянул в его рыжие глаза. В них читался ни с чем не сравнимый страх, который безуспешно прикрывался показной злобой и ненавистью, вырывавшимися из его испорченной души. В этот момент дракону вдруг стало жалко своего врага. Он видел, как мучается темный дракон, как озлобленная душа его жаждет мести, как пламенное чувство бессилия терзает его изнутри. Наш герой не хотел оставлять Смертозуба умирать в жутких мучениях. Столкнув своего врага в воду, дракон, в последний раз уловив слабеющий взгляд покрасневших глаз, отвернулся и мягко надавил лапой на шею умирающего противника. Хранитель Добра чувствовал, как дергается тело жестокого темного дракона, как бурлят окровавленные пузырьки последнего воздуха, исходящего из поврежденной трахеи, как темные, покрытые еще не запекшейся кровью лапы Смертозуба всеми силами пытаются вырваться из царства Аида, цепляясь за израненные плечи дракона. Но вот, бурление пузырьков углекислого газа стихло, хватка темного дракона ослабела и черные чешуйчатые лапы, выпустив ультрамариновые кисти окровавленных лап дракона, безжизненно сползли на влажный темно-зеленый мох. Схватка была окончена. Тяжело вздохнув и переведя дух после тяжелого сражения, наш герой выпустил тело убитого врага из лап и устало, почти не в силах пошевелить конечностями, облокотился на неподалеку стоявшее дерево. Раны страшно гудели, отдавая частым пульсированием в отравленный схваткой разум; было такое ощущение, что в лапах вместо крови течет расплавленная в гномовской печи железная руда и что веки, застланные пеленой крови, были не в силах сдерживать натиск снов коварного Гипноса. Хотелось спать… Но по звукам ожесточенного сражения дракон понимал, что объединенная армия народов Единоземья все еще нуждается в его бесценной помощи, что каждый из солдат, вставших на защиту Лориэля, ждет, когда появится он, доблестный Хранитель Добра, и поведет его в последний бой. С этими мыслями, дракон собрал все свои последние силы, встал, превозмогая страшную боль, с окровавленного мха и медленно, опираясь на близстоящие деревья, направился к кипящим пламенем ожесточенной схватки Кельтерийским равнинам, где в тот самый момент решалась судьба всего свободного Единоземья.

Трудно было описать то, во что превратилось поле битвы всего за несколько часов после начала сражения: по всей необъятной широте покрытых багряным инеем зеленоволосых Кельтерийских полей простилались огромные вереницы изуродованных мечами и секирами обожженных тел защитников Лориэля, павших в неравной битве с вызванными из преисподней титанами Кроноса. Поле заполонили убитые бизоны и лоси, под которыми лежали изрезанные острыми мечами наездники, развороченные взрывами паровых котлов железные танки отважных горняков-бородачей, из бойниц которых безжизненно свисали обуглившиеся трупы отважных танкистов, не покинувших свои посты даже под страхом неминуемой смерти. Красивые бархатистые штандарты, застывшие в руках убитых знаменосцев, гордо веяли над оскверненными пламенем войны и смрадом пороховых залпов Кельтерийскими полями. Но, несмотря на удручающую обстановку, доблестные силы добра все еще продолжали сражаться с превосходящими силами армии Тейноруса. Стрелы эльфийских лучников и пули огнедышащих гномовских мушкетов стремительно летели в нескончаемые полчища вражеской армии, беспощадно скашивая все новые и новые ряды наступающих приспешников темного мага. Все новые и новые ряды черных солдат падали на влажную траву, но силы были слишком неравны: полки отважных воинов Единоземья таяли на глазах…

Наиболее ожесточенной сеча была в центре, где большие полки эльфов и орков встретили основной натиск темного воинства. Затупленные топоры валили в окровавленные травы все новых и новых солдат Тейноруса, а легкие клинки эльфов, танцевавшие в руках своих хозяев, словно вальсирующие супружеские пары дворян, выпускали наружу весь богатый внутренний мир наступавших полчищ. Но как бы не сопротивлялись натиску воины, инициатива была в руках темного волшебника: воинство солдат-мятежников при помощи бессмертных легионов Кроноса все сильнее и сильнее теснило редеющие отряды королей свободного Единоземья. Наиболее жестокой и удручающей была обстановка на правом крае центрального полка, где из последних сил дрались отважные рубаки Грышнака III: за несколько часов отдала свои жизни великим духам большая половина лучших рубак вождя, и теперь вся тяжесть боя пришлась на неокрепших в боях новичков. Доблестный вождь, восседая на своем бизоне, ударами топора сокрушал всех, кто осмелился подойти к нему на расстояние взмаха меча, и каждую минуту воодушевлял своих уставших от нескончаемой рубки солдат:

— Воины Рутрама! — раздавался воинственный клич Грышнака по равнинам. — Рубите этих тварей, как рубите деревья в окрестном лесу! Не жалеть врага! Пощады никому не давать! Стоять до конца! С вами духи наших предков! Держаться, держа…

В тот момент, когда вождь отдавал новый приказ, черная вражеская стрела, соскользнувшая с просмоленной тетивы коварного стрелка Тейноруса, пронзила его отважное пламенное сердце, и орк, выронив из рук окровавленный топор, безжизненно повалился на покрытую багряными травами Кельтерийскую землю. Глядя в затянутое дымом небо, смертельно раненый вождь чувствовал, как силы, некогда бурлившие в его мускулистых зеленокожих руках, медленно покидают его, уходя в сырую землю, прямиком в темное царство Аида. Он чувствовал, как пламенеющий взгляд гаснет в его широких очах, как кипящая доблестью кровь подходит к шершавому языку, обливая острые обломанные клыки. Не прошло и нескольких минут, как Грышнак почувствовал, как кто-то поднял его над землей и понес по направлению к Лориэльскому лесу-это были его верные командиры-орки, стремившиеся вынести смертельно раненого вождя с кипевшего пламенем войны поля боя. Великий вождь, ощущая холодное дыхание смерти на своей грубой коже, перед тем, как покинуть поле боя, что есть мочи прокричал:

— Бейте врага насмерть, воины мои, бейте со свирепостью беорна и отвагой степного рутрамского ястреба! Да обретет слава вас навеки, да сложат песни о вас, как о героях, как о сынов, свободу Отечества защищавших! Не топтать врагу наши поля, не ругать им жен наших, не хлестать им плетью рабской детей наших! Да пребудет с вами песнь предков великих, да смилуется над вашими душами великий Зевс! А мой черед уж пришел и не бывать мне теперь средь вас. Прощайте, мои храбрые воины!

И полетела душа по просторам степным, и взвилась она над багряными равнинами, где воины головы склоняли, и смотрела она на смерть братьев своих, и досада дикая уж в ней кипела, как вода в разогретом котле, потому как не видать уж ей будет ни родимый жены, ни двух сыновей своих. Так отдал свою жизнь в великой битве, героев достойной, великий вождь Рутрама — Грышнак III. А его верные союзники: эльф и Эзраэль — тем временем отчаянно, не жалея живота своего, бились в пылу кровавой битвы, отправляя в бесконечное скитание по Тартару одного воина-супостата за другим.

— Нам не сдержать их натиска: у нас слишком мало воинов! — воскликнул Эзраэль, отправив на тот свет очередного варвара, срубив с его плеч буйную голову. — Надо отступать!

— Нет! — возразил негодованием эльфийский князь, вонзив свой клинок в плоть безумного вояки. — Сражаться до последнего вздоха! Бейтесь до конца, воины мои! Пощады не давать! С мечом в руках или с мечом в груди вернетесь вы домой сегодня! Кто назад побежит и поддастся Фобосу на поругание, не избежит кары моего клинка! В бой! В бой!

Воины, воодушевившись приказом Луминеля, с еще пущей яростью, подбадривая себя яростным кличем, побежали в контратаку, рубя одного врага за другим. Сеча теперь стала еще ожесточенней. И снова полились реки крови на Кельтерийские равнины, и снова раздались залпы ружей и тяжелых орудий гномов, и снова стрелы разящие взмыли в почерневшие небеса, полностью затмив залитое кровью убитых солнце. И снова смерть начала собирать свой кровавый урожай. Воины рубились все ожесточеннее с каждой минутой, но силы были слишком неравны: защитников Лориэля оставалось все меньше и меньше, а несметные полчища продолжали теснить измотанных и истощенных солдат объединенного войска.

Тем временем, на западном холме, поодаль от Лориэльских лесов, предвкушая скорую победу, Тейнорус с упоением смотрел, как его темное войско стремительно окружает оставшихся в живых храбрецов. Поправив свою измятую конусовидную шляпу и гордо выгнув спину, темный волшебник радостно усмехнулся и, обратившись к Быстросмерту, сказал:

— Тик-так, тик-так… Похоже время неумолимо уходит у них из под ног. Ты только посмотри, сколько отваги в сердцах этих обреченных! — темный маг издевательски захохотал. — Думаю, это зачтется им за монету при переправе через Стикс. А пока… Думай, что ты возьмешь себе при разграблении этого никчемного городишки. Быть может тебе нужно золото? Подумай хорошенько… Лориэль набит такими безделушками до отвала.

— У меня плохое предчувствие: все идет слишком гладко, — сказал Быстросмерт, с подозрением всматриваясь вдаль. — Будто бы это еще не конец.

— Конечно нет, друг мой! — захохотал Тейнорус. — Нам еще предстоит испить воды из источника вечной жизни и прожить эту жизнь лучше, чем самые знатные эльфийское дворяне!

— Боюсь, вы не так поняли меня, повелитель, — поспешил объясниться Быстросмерт. — Я чувствую, что с востока несется ветер невиданной силы, ветер, которого эти равнины еще никогда не знали. Он уже совсем близко.

— Это ветер перемен, Быстросмерт, — усмехнулся Тейнорус, глядя на процесс окружения отчаянно сражавшихся Лориэльских защитников. — Он ознаменует новую эру, эру побед и величия. Нам нечего бояться.

Все слова Тейноруса оказались пророческими: доносившееся с востока дыхание Стрибога действительно несло в себе такие перемены в мироздании, о которых ненавистники добра даже не смели подумать. И ветер этот был сильнее урагана, сильнее степного суховея, сильнее морского тайфуна-кораблеубийцы. За ветром донесся оглушительный грохот, словно сотни молний Зевса разразили своими раскатами пасмурное черное небо. Грохот становился все отчетливее и отчетливее с каждым мгновением, его мог услышать уже каждый, кто бился на Кельтерийских равнинах, и раскатистый грохот этот не могли заглушить ни звонкий лязг тысяч клинков, ни грохот сотен ярких вспышек-залпов, ни гневный ор сотен отважных мужей-защитников и гнусных предателей-нападавших. Сотрясая каждый дуб-великан леса эльфийского, каждую осину плакучую, каждый куст раскидистый, каждый ясень Лориэльский кудрявый, грохот все ближе и ближе становился к месту битвы, постепенно разделяясь на топот копыт подкованных и ржание лошадей задорное. Князь Луминэль и Эзраэль, на мгновение опустив свои окровавленные клинки, перепуганные страхом неизвестности, словно каменные истуканы, уставились на грохочущий извержением вулкана кроваво-красный горизонт. Но еще пущий ужас вселился в души доблестных защитников, когда над холмистой линией пристанища Гелиоса стали сгущаться темные тучи-исполины, и возглас Зевса звучный огласил грохотом обагренные равнины Кельтера. В войске Тейноруса началась эйфория восторга: каждый из солдат его черной рати взорвался победным кличем, и непобедимая армия с еще большей яростью продолжила решающее наступление. Каждому из защитников Лориэля в тот момент показалось, что пробил их роковой час, что предрешена судьба Единоземья, что грядут невиданные перемены в мироздании. Эту картину, добивая очередного врага, узрел своими уставшими очами и Эзраэль, и в тот же миг этот грохот разорвал все его витавшие в душе надежды. «Не услышал Зевс молитвы наши, — подумал он, — не дарует он нам чудо победное…» Но каково же было его удивление, когда на огромном Кельтерийском холме, размахивая широкими золотисто-синеватыми знаменами, показались сотни запряженных резвыми гнедыми жеребцами величественных колесниц, в чьих деревянных чревах, рядом с возницами, гордо стояли одетые в золотистые доспехи могучие воины, чей уверенный взор падал на выжженные пламенем войны равнины Кельтера. И не было им числа, и не хватило бы перстов на дланях простых смертных, чтобы сосчитать их количество, ибо каждый ряд передний скрывал задний. Ржание тысяч одетых в золотые доспехи лошадей огласило остановившуюся на холме армаду. Но вот расступились стройные ряды, и выехала вперед роскошная колесница, запряженная конями белоснежными, чьи гривы раскидистые траву на равнинах валили. И сияла она золотом, блеском сотен звезд неба ночного, и виднелись в ней два воина достойнейших в чьих глазах отвага, достойная героев, пылала. И узнал каждый из сражавшихся воина того, воина великого и правителя мудрого, и увидел взор каждого Пендрагона, короля людей могучего, локоны бороды густой которого на ветру резвом развевались. И сияла на голове его корона его предков великих, ослеплявшая воинов врага гнусных. Но прервалось молчание гнетущее, и молвил громогласным голосом речь победную великий король людей:

— Воины рода людского, наследники богов Ротодорских и сыны Отечества славные! Пришел тот великий день, великий час, когда все четыре славных воинства Единоземья собрались вместе, чтобы дать отпор порочащему нашу честь гнусному и кровожадному врагу! Кончится сегодня его кровавое шествие по полям нашим золотистым, не топтать ему больше наших широких зеленых равнин, не жечь ему более села и города наши, не будет больше наш враг порочить нашу честь и честь наших предков великих! И да будут изгнаны вовеки веков силы зла из этого мира, да воссияет былое величие королей мира светлого! Вперед, воины мои! Крушите врага, не жалейте врага, топчите его, крушите мечами исчадий Тартара, ибо сам Зевс наши мечи осветит!

С этими словами Пендрагон гордо поднял вверх свой обоюдоострый булатный меч, и яркая молния Зевса в ту же секунду зажгла его божественным пламенем. И сделали так отважные воины его, и тысячи пламенеющих клинков взмыли в сиявшее небо. И засияли покрытые мраком войны равнины пламенем победным, пламенем праведным. И молвил тогда Пендрагон громогласным кличем:

— Воины мои! Крушите врагов, не давайте пощады, ибо сегодня день великой победы, день, когда наши дети вновь свободными станут, день, что новую, светлую эпоху начнет! — с этими словами возничий короля пришпорил лошадей, и всесокрушающая колесница короля понеслась навстречу темному воинству Тейноруса, а за ней, оглушив победным криком «Эльдерим!» воспрянувшие духом окрестности Кельтерийских равнин, ринулись в бой его верные воины. Ничто не могло остановить надвигающуюся лавину: ни стрелы разящие, ни мечи булатные, ни войско Тартаровское. Осознав, что битва проиграна, Тейнорус, бросив гневный взгляд в сторону надвигающихся колесниц, яростно огрызнулся:

— Я проклинаю тебя, Пендрагон! Я проклинаю тебя навеки, Хранитель Добра! Знай, ты выиграл сражение, но не войну! Я вернусь, и тогда мы повоюем! Мы еще повоюем! Я отомщу! — с этими словами, он схватил брошенного убитым воином коня и, позвав с собой Быстросмерта, устремился прочь с поля позорно проигранной битвы. — Я отомщу!

А тем временем, лавина колесниц уже была в нескольких метрах от темного воинства. И как только второй раскат грома огласил обагренные кровью павших воинов добра Кельтерийские равнины, боевые повозки короля со всей силы врезались в оставленное на произвол судьбы черное воинство Тейноруса. Объятые молниями Зевса мечи солдат Пендрагона безжалостно сокрушали всех, кто попадался им на пути: на почерневшие от пламени Тартара земли падали сраженные божественными молниями могучие воины-титаны Кроноса, превращаясь в кучи бесформенных угольков; вороные кони и серпы золотых колесниц роняли в высокие травы убитых солдат-предателей Пендрагона, ввергая их в пучину непробудного сна на мягкой перине золотистых Кельтерийских равнин. Дрогнуло черное воинство, дрогнули опьяненные жестокостью солдаты, не выдержали они натиска света праведного, свалившегося на их оскверненные чернью предательства души. И бежали они к Эльдотуру, и бежали они прочь с места позорной битвы, и сверкали их пятки вдали, унося хозяев прочь от неминуемой кары. Но недолгим было то отступление — как только позорно бежавшее воинство, побросав все свои обозы и оружие достигло первого притока Эльдотура, к ним наперерез помчались всадники сына Пендрагона-принца-наследника королевского престола Тенгорона. И много врагов закололи они в тот день и в полон еще больше взяли…

Как только черное воинство бросилось наутек, подальше от лучезарной Лориэльской опушки, громкий победный клич огласил засиявшие светом возмездия и добра Кельтерийские равнины. И сгинули тучи, и рассеялся удушающий дым войны, и многорукий лучистый Гелиос, подняв из-за высоких холмов огромный солнечный шар, озарил ослепительным дневным светом победное поле брани. И пришел на бренную Землю тот день, когда все распри и раздоры народов Единоземья были забыты: орк обнимался с гномом, эльф хлопал по плечу человека, Луминель пожимал руку раненому Ультеру. Эзраэль, не в силах нарадоваться победе, выбросил свой меч и бросился в дружеские объятия выбежавшей из леса плачущей от радости эльфийке. И взмыли вверх знамена великих королей, и раздался победный залп гномьих мушкетов в озаренное теплым светом небо. И не могли нарадоваться воины, и не могли заглушить они в душах своих лучезарную радость, и дарили они эту радость тем, кто из леса Лориэльского выбегал, и обнимали они детей, жен и стариков, по розовощеким лицами которых текли ни с чем не сравнимые слезы счастья. Но вернулся уж к той поре Пендрагон, сопровождаемый своим отважным сыном, и смолкли крики радости, и стал внимать каждый, от мала до велика, словам великого короля. Спешившись со своей золотистой колесницы, великий король-спаситель снял свой шлем с облитой потом головы и громогласным голосом начал свою победную речь:

— Жители свободного Единоземья! Сегодня настал тот великий день, когда общими силами мы смогли одолеть почти непобедимого врага. Когда-то никто и не мог представить, что орки, гномы, эльфы и люди сойдутся под общим стягом в битве со смертельным врагом, посягнувшим на их свободу. Хвала Зевсу, что в тот трудный для нас всех час он послал нам Хранителя Добра, который объединил нас и дал нам то, чего нам всем так не хватало в последнее время: надежду и непоколебимую веру в победу. Он смог высвободить из заточения тех, кто был обречен, он дал надежду тем, кто отчаялся, он подал руку тем, кто нуждался в помощи-он спас всех нас от неминуемой гибели, — голос Пендрагона вдруг осекся, и взгляд его лучезарных очей с горечью устремился вдаль. — Но не вижу я его среди вас, доблестные воины! Знает ли кто-либо из вас, где он-жив он али отдал лучезарному Зевсу душу свою?

В войске началась суматоха: никто не знал, куда пропал защитник добра и справедливости Единоземья. Не было его ни в войске покойного Грышнака, ни в войске Ультера, ни в рати Луминэля, ни в сияющем золотистым блеском воинстве Пендрагона. Молчание было ответом на вопрос короля людей. Но прервал тишину голос воина Хенгерда, вышедшего из-за рядов армии орочьего вождя:

— Ваше величество, во время битвы я видел, как Хранитель Добра, сбитый темным драконом, упал в чащобы Лориэльского леса. Более о его судьбе мне ничего неизвестно.

— Что ж, друзья мои, — с горечью промолвил Пендрагон, воткнув свой меч в почерневшую землю Кельтерийских равнин, — потеря Хранителя Добра-огромная утрата для всех нас. Прискорбно осознавать, что великий Зевс оставил ему так мало времени, чтобы навсегда избавить наш мир от костлявых лап зла. Но перечить воле богов мы не смеем, так как не в ведении это смертных властвовать над роком, ибо только боги имеют силы вести наши судьбы по извилистому жизненному пути. Вечная слава павшему борцу за справедливость, и пусть на Елисейских полях его одарят лучшими кушаньями и самой беззаботной вечностью, что когда-либо была известна душе. Склоним же…

— Ваше величество, — вдруг прервал чей-то голос громогласную речь Пендрагона, — я верил, что вы придете на помощь. До последнего верил. Вы-наш спаситель.

Все с удивлением, услышав знакомый спокойный голос, посмотрели назад. На опушке леса, поджимая под себя сломанную заднюю лапу, стоял дракон, опершись на крепкую дубовую палку. Из-за его верхней губы, которая была порвана смертоносным ударом темного дракона, виднелись обломанные острые зубы, на которых отпечатались следы запекшейся артериальной крови. Из страшных рваных ран на брюхе ежесекундно капали крошечные струйки крови, падавшие на зеленогривые Кельтерийские равнины. Не в силах поверить своим глазам, Эзраэль, увидев вышедшего из леса дракона, пулей побежал к нему с восторженными криками, как маленький ребенок.

— Я так рад, что ты жив! — воскликнул Эзраэль, обнимая своего израненного чешуйчатого друга. — Мы победили! Ты смог!

— Мы смогли, — ответил дракон, похлопав своего друга по плечу. — Все вместе.

— Боги послали нам тебя, как великий дар, — сказал Пендрагон, приблизившись на расстояние вытянутой руки к дракону. — Ты сделал то, что не удавалось сделать никому из нас вот уже на протяжении ста лет: ты создал союз, прочнее самой великой городской стены, ты создал нерушимое братство, способное дать отпор любому противнику, ты вернул в наш мир надежду, отзывчивость, взаимопомощь, отвагу, честь и справедливость, ты искоренил коварных змиев безразличия, гордыни, ненависти и корысти, ты открыл новую страницу в истории нашего мира. Мы все в неоплатном долгу перед тобой, Хранитель Добра! Да затмит твоя слава свет солнца вовеки веков…

С этими словами Пендрагон склонил свою голову и медленно опустился перед драконом на колено. В ту же секунду следом за ним, как единый живой организм, опустились на колено все выжившие участники боя на Кельтерийских равнинах-каждый гном, каждый орк, каждый эльф и каждый человек, что собрались в тот день на поле великой битвы за свободу Единоземья, склонили свои головы, чтобы отдать честь великому хранителю мира и гармонии на бренной Земле. И не было ни одного среди них, кто бы не встал на колено перед защитником слабых и отчаявшихся-все, от мала до велика, преклонились перед доблестью и отвагой могучего воина света, ниспосланного богами для установления всеобщей мировой гармонии. Дракон не знал, что делать. Растерянно бросив взгляд в сторону своего друга, он с нескрываемым удивлением заметил, что Эзраэль, сложив меч в ножны, сказал: «Благодаря тебе память о Гилрое никогда не будет забыта. Спасибо тебе», — и преклонился перед изумленным драконом. Наш герой не знал, что делать. Но тут в его голове промелькнули слова друида: «Ты вынужден будешь навеки отказаться от своего счастья…»-и теплая улыбка невольно поползла по изувеченной морде ледяного дракона. Старик оказался неправ: Хранитель Добра не отказывается от своего личного счастья, потому что истинное счастье в его душе наступает, когда по истине счастливы те, кому он смог помочь в роковой час, час отчаяния и скорби, час уныния и горести-час, когда в нем нуждались больше всего. В этот момент наш герой ощутил, как в его душе загорается яркий свет, заливавший ни с чем не сравнимой теплотой каждую клетку его тела, каждый микрон его сознания, каждую чакру его широкой и доброй души. Именно в этот момент дракон постиг настоящую тайну счастья жизни Хранителя Добра. Сглотнув подошедший к его горлу комок счастья, дракон собрался с духом и громогласно огласил окрестности Лориэльского леса последней напутственной речью:

— Встаньте же, защитники слабых и отчаявшихся, герои, о которых только могла мечтать святая земля Единоземья! Сегодня вы пробудили в своих сердцах отвагу, доблесть и смелость, достойную пламени ярчайшей звезды Пельин! Я видел, как в ваших глазах горит решительность и презрение к смерти, я чувствовал каждой частичкой своей души, как любовь к вашим сокровенным родным: детям, женам, братьям, сестрам, матерям и отцам-заставляет вас идти на такие поступки, о каких не могли бы подумать даже сами Ротодорские боги. Разгромлен враг и уж миновала опасность, но не до конца вы еще исполнили свой великий долг-теперь вы стали теми, кто должен создавать счастливое будущее для своих детей и внуков, теперь вы стали теми, кто будет заново отстраивать сожженные деревни и города, теми, кто будет вновь вспахивать земли и сажать пшеницу, теми, кто вновь возведет Единоземье к былому величию и процветанию. Когда-нибудь наши кости и плоть разложатся в беспощадной могиле времени, но память наших внуков и детей об этой войне, о нас, сражавшихся за их свободу, за их счастливое будущее еще надолго останется в истории нашего мира. Об этом будут писать в школьных учебниках, об этом будут слагать легенды, баллады, поэмы и творить чудесные сказания. И если когда-нибудь ваших правнуков спросят их дети: «Что же случилось в этот день?»-они ответят с неподдельной гордостью: «Сынок, в этот день мы отстояли нашу свободу и честь!» И пускай когда-нибудь ваши тела превратятся в прах, а могилы уж будут тлеть в жестоком пожаре времен, слава о вас пролетит сквозь века, сквозь свет и мрак, сквозь звезды, сквозь необъятный мрак ночной пелены, и будет жить вечно, не затухая ни на секунду. А теперь идите и скажите своим семьям, что война окончена, и пусть встречают вас, как героев, славы богов достойных! И пусть запомнит этот день Единоземье, как день, когда не умерла надежда, как день, когда кулак единства победил!

— Слава Хранителю Добра! — прозвучало в рядах освободителей громогласное поздравление. Еще долго по рядам объединенного воинства катился радостный крик, превратившийся в эйфорию победы и всеобщего ликования. Воины бросали мечи, срывали с себя шлемы и кольчуги, мушкеты и топоры, тяжелые щиты и твердые кожаные ремни и радостно бежали в не прогнувшийся под коварным и стремительным ураганом войны лучезарный Лориэль. И встречала воинов-победителей столица, как не встречала ни одного иностранного посла или торговца: на солдат объединенного воинства обрушился град алых лепестков роз и огромный проливной дождь из хризантем и орхидей; навстречу им бежали благодарные дети и женщины, даря им душистые полевые цветы и роскошные столичные подарки, а те, в свою очередь, брали охваченных радостью рыдающих девушек и детей на руки и крепко целовали, не желая отпускать счастливых горожан ни на секунду. В тот день Лориэль не утихал ни на единое мгновение, и всеобщий пожар празднования перекинулся на десятки городов по всему Единодемью: пускал салюты Эльдорас, озаряя ночное небо яркими разноцветными вспышками, затмившими сияние Гелиоса; тысячи огненных стрел взмыли в небо Рутрама, осветив покрытый мраком траура город орков; Тригарон разорвал в клочья обволокший его величественные горные цепи траурный мрак, осветив скалы и могучие горные пики ярким салютом двух сотен пушек и мушкетов, и не было салюта ярче в Единоземье в тот день, и видели его все счастливые обитатели свободного мира. Но все без исключения народы собрались на веселом и жизнерадостном празднике победы в Лориэле: танцы и пляски не прекращались ни на мгновение, любимые эльфийские, гномовские, орочьи и людские песни звучали от рассвета до заката, нарушая спокойствие мрачной ночной поры; столы ломились от многообразных кушаний и напитков, принесенных из каждого уголка Единоземья. Каждый дом в округе светился светом тысяч звездных галактик, и не было конца всеобщему беззаботному веселью. Всеобщее ликование и празднование великой победы беспрерывно продолжалось несколько дней подряд, и плохо в те дни пришлось тем, кто попытался восстановить силы после изнурительных дней кровопролитной войны. Но не было места празднику в ложе вечности, ибо скорбь в сердцах народов Единоземья все еще кипела потокам отчаяния и великой трагедии. На шестую ночь во всех городах орочьего, гномьего, эльфийского и людского королевств зажглись тысячи ярких факелов, и погрузился тогда мир в гнетущее бесконечное безмолвие, продолжавшееся несколько дней подряд.

Но вскоре прошла пора военных дней, были забыты кровопролитные сражения, и наконец-то новый, спасенный мир, который так долго страдал от сотрясавших его войн, смог спокойно вздохнуть полной грудью и перевернуть новую страницу своей славной истории, в которой еще многому предстояло свершиться. Так Единоземье на долгие годы вперед обрело счастье гармонии, процветания и бесконечно долгого мира, подаренного в знак бесконечной преданности и безмерной отваги могущественными богами-хранителями Ротодора. В книге мира открылась новая чистая глава.

 

Эпилог

После поражения на Кельтерийских равнинах и позорного бегства побежденной армии, Тейнорус и Быстросмерт исчезли, и вот уже на протяжении нескольких десятков лет об их существовании никто и никогда не слышал. Много бед принесла вновь развязавшаяся война: под ударами полчищ Тейноруса пало множество красивейших городов Единоземья, были сожжены до тла десятки деревень и селений, серьезный ущерб был нанесен сельскому хозяйству-в результате варварских налетов на поля земледельцев во многих уголках королевства людей начался голод, продолжавшийся около трех лет. Погибли тысячи людей, был нанесен ущерб демографической статистике, присутствовала убыль населения. На несколько лет Единоземье поразил экономический спад, чуть было не приведший хозяйство объединенных государств ко «дну»: правительства не получали налогов от фермеров и землевладельцев, в следствии чего им не хватало средств на поднятие уровня жизни населения; было нарушено мелкотоварное производство, встали лучшие мануфактуры гномов и людей, рабочие вышли на улицы, требуя повышения зарплаты. Бедствия продолжались около пяти лет, пока совместными усилиями правителей союза Объединенных королевств и Хранителя Добра ситуацию не удалось изменить в лучшую сторону-кризис был побежден, и Единоземье вновь вошло в стадию процветания.

Гилрой был с почестями похоронен в Эльдорасе у Стены Героев, где ему был воздвигнут огромный памятник, к которому каждый год благодарные жители приносили тысячи цветов и подарков, как вечному «Защитнику Эльдораса».

Погребение Грышнака III провели в столице орочьего государства-великом городе Рутрам. Тысячи воинов и их жен пришли проводить в последний путь своего великого вождя. Его могила стала одной из самых посещаемых мест в городе. Отныне великие вожди-потомки славного воина и правителя перед возвышением на трон просят у духа Грышнака благословления на царство.

Пендрагон, как и все короли Единоземья, высоко оценил заслуги Хранителя Добра и наделил его почетным статусом, позволявшим ему беспрепятственно создавать проекты новых государственных реформ в королевстве и иметь право решающего голоса при решении об их утверждении. В результате авторитет короля вырос-ему удалось восстановить свою честь и любовь народа. Пендрагон способствовал развитию частного предпринимательства в королевстве, а также более надежно укрепил границы своих земель. Народ простил своего короля за временное предательство и всем сердцем полюбил его, как великого и лучезарного Зевса.

Король гномов-Ультер IV-быстро оправился от нанесенных ему ран и с новыми силами принял бразды правления королевства. При нем добыча руды и золота возросла в три раза только за первый год восстановления хозяйства Единоземья; в его владениях были построены более сотни гранитных и чугунных фабрик, позволивших остальным государствам восстановить свою экономику в кратчайшие сроки. Ультер, несмотря на протесты совета, занялся постройкой парусного флота. Соорудив несколько верфей неподалеку от гаваней орков, он занялся активным производством боевых и торговых кораблей. Это способствовало становлению гномьего королевства, как мощной и великой корабельной державы, способной проводить интенсивную торговлю по морю. После этой реформы государственная казна гномов пополнилась почти на пятьдесят процентов, по сравнению с прошлой эпохой. Это событие вошло в историю, как «Парусина Ультера».

Что же касается Эзраэля, то после победы на Кельтерийских равнинах он вернулся в Штормград и продолжил карьеру военного. Помогая заново отстраивать родной город и прогонять спрятавшихся мародеров, он дослужился до командующего гарнизоном. Год спустя, став вторым после губернатора самым богатым и влиятельным гражданином Штормграда, наш герой встретил свою любовь и женился на прекрасной девушке по имени Элеонора. Свадьба прошла громко и с небывалым размахом: в тот день, как поговаривают очевидцы, главная мостовая приграничного города-крепости багрилась от невероятного обилия лепестков ярко-алых роз и пышных маков. Но на этом счастливая новая жизнь Эзраэля не закончилась: в тот же год у счастливого командира родились два крепких и здоровых сына-Дазир и Кулиэль. Так и не дождавшись визита дракона, наш герой обосновался в роскошном особняке на южной границе города и счастливо живет, окутанный славой и любовью верных жителей северного города.

Судьба не обделила и Хенгерда: боги смилостивились над ним и даровали свободу от наложенного на его плечи проклятия. И хоть семьи его воинов уже давно испарились в бесконечном отрезке времени, Хенгерд был счастлив, потому что теперь их души чисты, и сами боги Ротодора даровали им шанс начать жизнь с нового пергамента. Предводитель освобожденного от проклятия воинства от всей души отблагодарил Хранителя Добра и пообещал каждый день просить богов о счастливой судьбе для своего освободителя. Как говорят очевидцы, оседлав коней, они направились далеко-далеко на восток, и на вопрос: «Куда вы идете?»-Хенгерд ответил: «Искать счастье».

Что же касается дракона, то здесь его послевоенные подвиги можно перечислять бесконечно: он помог каждому правителю Единоземья восстановить утраченную экономическую и военную мощь, открыл единый тракт для столиц четырех государств, наладил торговлю, излечил сотни болезней. Слава о нем гремела на все Единоземье-не было ни одного, кто бы не знал великого спасителя мира. Так он трудился не покладая лап почти шестьдесят лет, а затем, когда его помощь оказалась уже более не нужна, исчез и больше никогда не появлялся ни в одном городе Союза. Как говорят очевидцы, дракон ушел из Эльдораса в пятый месяц и направился на запад. Больше его никто не видел.

В общем и целом, Единоземье ждала новая эра процветания и небывалого величия, но кто знает-может быть Хранителю Добра снова придется расправить свои широкие крылья и встать на защиту попавших в беду, чтобы вновь уберечь мир от хаоса и беспробудно спящего зла? Ответ на этот вопрос пока не нашелся.

КОНЕЦ

 

Глава I

Весна! Прекрасное время года. Пора начинаний, оживлений и радости. Словно только что родившееся, цветы заполняют широкие и просторные поля разноцветным ковром. Яблони начинают цвести и заставляют непоседливых маленьких детей с жадностью и нетерпением смотреть на цветущие бутоны. Из своих берлог просыпаются беорны и медведи после долгого непробудного сна, чтобы сполна насладиться этой прекрасной порой.

Не менее радостно встретили весну и жители Эльдораса, пожалуй самого знаменитого города королевства людей, которые готовились к празднованию 90-летнего юбилея победы на Кельтерийских равнинах: повсюду висели разноцветные флажки, ленты, на каждом доме висели знамен полков орочьих, людских, гномьих и эльфийских армий. Народ веселился: люди гуляли по улицам, распевая песни, танцуя и распивая разного рода напитки напитки. В каждом доме столы ломились от обилия лакомств. На главной площади, как всегда, устраивались конкурсы и состязания для тех, кому было вовсе нечего делать в этот день. В этот раз были организованы кулачные бои. Посреди площади соорудили арену, а вокруг нее сидячие места для короля и ветеранов Великой войны. Все желающие могли принять участие, чтобы выиграть главный приз: 10 тысяч золотых. Сумма была в те времена огромна, поэтому участников было хоть отбавляй.

— Собирайся, люд честной, посмотреть на бои кулачные. Ставьте деньги свои-не пожалеете! — кричали глашатаи, пытаясь привлечь как можно больше людей.

Вскоре собралось столько народу, что на площади едва хватало места, из-за чего люди забирались даже на крыши окрестных домов. Для того чтобы принять участие, необходимо было зарегестрироваться. Народ проходил один за другим, желая побыстрее выиграть манящий приз. За стойкой регистрации сидел старик, лет 70, который, несмотря на преклонный возраст, проворно записывал имена участников.

— Следующий! И побыстрее: мне еще домой успеть надо! А тебя как звать, дылда?

Перед ним стоял высокий юноша, брюнет с короткой стрижкой и голубыми, словно океан, глазами. Одет он был, как обычный, ни чем не выделяющийся, гражданин: на нем не было драгоценностей, дорогих вещей, ожерелий и прочих вещей, относящихся к дворянскому происхождению. Ему было на вид лет двадцать, не меньше.

— А можно анонимно? — спросил он, добрым взглядом посмотрев на старика.

Старик, будучи ворчливым и пренебрежительным по отношению ко всем на свете, думавший, что все, кроме него, вокруг виноваты, вдруг улыбнулся и ответил:

— Конечно: о чем разговор! Прошу вас, проходите! Не стесняйтесь! Желаю вам хорошо провести время! Следующий, пожалуйста!

Стоявшие за ним двое, эльф и человек, просто оторопели от увиденного.

— Вот это да! Старина Элбер вдруг стал вежливым, словно герцог Эльдорасский! С чего это вдруг? Что думаешь, Кулиэль? — спросил эльф.

— Не знаю, Элендил! Сдается мне, что этот парень не так прост, как кажется. Какой-то он добрый для кулачных боев. Надо бы за ним проследить. Согласен?

— Пожалуй да, — согласился Элендил. — Однако, нам нужно готовиться к боям: чувствую, будет жарко!

После регистрации участникам предоставлялась возможность подготовиться к грядущим поединкам. На территории было размещено различное оборудование для тренировок: штанги, гири, чучела из сена и другие различные тренажеры.

— Элендил, — братился к другу Кулиэль, нанося удар по чучелу, — предлагаю проследить за этим парнем: уж больно он подозрительный!

— Поддерживаю, — согласился он, искоса глядя на юношу.

В тот момент предмет слежки наших героев направился к чучелу, чтобы испытать силу своего удара. Встав в боевую стойку, он от бедра нанес удар такой силы, что его кулак насквозь пробил корпус из сена, словно нож прошел сквозь масло. Затем, юноша неторопливо вытащил кулак из корпуса чучела, дружески похлопал по его по «лицу» и пошел к штангам. У друзей на некоторое мгновение челюсти поотвисали от удивления.

— Ничего себе удар! — сказал Элендил, нервно схватившись за свой живот. — Если бы мне такой нанесли, я бы уже через секунду после удара валялся на арене и истекал кровью! Не хотел бы я с ним драться!

Вдруг, их разговор неожиданно прервал голос ведущего:

— Участники соревнований! Через несколько минут состоится первый поединок в турнире за звание чемпиона Эльдораса по кулачным боям!

— Интересно, — спросил Элендил Кулиэля, — кто же все-таки выиграет?

— Не удивлюсь, если тот парень окажется в призерах, — ответил Кулиэль. — Про себя скажу, что я хочу выиграть этот приз или занять почетное третье место, но не меньше!

На арену поднялся бородатый гном в парадной броне и с молотом за спиной. Его рыжая густая борода свисала почти до его ног. Чтобы его было видно всем, ему дали ящик, на который ему пришлось встать, как о ни отпирался.

— Итак, — начал оглашать участников гном, — первые участники Дорхок из королевства орков и Аорл из королевства людей!

Оба участника неторопливо вышли на арену.

— Пожмите друг другу руки! — сказал судья.

Две руки, разные, словно булыжник и маленький камень, сошлись в дружеском рукопожатии.

— Приготовились!

Взгляды двух соперников сошлись. Каждый смотрел друг на друга с ухмылкой превосходства.

— Начали!

После того, как прозвучала команда, орк сразу же перешел в атаку, нанося сильные удары один за другим. Человеку приходилось то и дело уворачиваться. Следует подметить, что он делал это очень успешно: словно мотылек, он буквально парил рядом с массивным противником, как-будто играя с ним, даже дразня. И вот, выждав удобный момент, он нанес апперкот в выпирающую нижнюю челюсть орка. Тот, опешив от такой неслыханной наглости, еще больше рассердился и продолжил наступать на крошечного, по сравнению с ним, человека. Но лейтенант не собирался сдаваться и все так-же продолжал «танцевать» вокруг своего противника. Вскоре орк уже еле дышал и, словно упитанный толстяк, неуклюже передвигался по арене, пытаясь догнать неуловимого противника. И тут, в самый подходящий момент, когда орк на секунду опустил руки, Аорл молниеносно подскочил к нему и нанес мощный апперкот в его челюсть. Поверженный противник с грохотом упал на белый песок арены.

В этот момент толпа просто взорвалась криками восторга. Победитель подошел к нокаутированному противнику. Тот ошарашенными глазами не мог понять, что происходит. Аорл подал руку бывшему сопернику и помог ему подняться. Они оба посмотрели друг на друга, улыбнулись, пожали друг другу руки, и после этого Дорхок вдруг поднял руку его спаринг-партнера. Толпа взорвалась общим криком восхищения. После минутного ликования участники ушли с арены.

— Вот это да! — раздался голос ведущего. — Такого еще не видел мир кулачного боя! Что ж, давайте поздравим победителя аплодисментами! Браво!

После своей короткой речи, ведущий достал из кармана список участников. Раскрыв маленькую бумажку, он начал читать:

— Итак, следующие участники: Дорин из королевства гномов и Кулиэль из королевства людей.

— Вот, Кулиэль, твой шанс! — подбадривал нашего героя Элендил. — Покажи ему, кто ты такой! Я верю в тебя!

— Я уж покажу, будь уверен! — ответил Кулиэль. После ответа он быстро пошел на ринг. Он был уверен в себе, как никогда. Ему было не важно, какой перед ним соперник. Будь он даже самим Зевсом, он бы не остановил его. По крайней мере, ему так казалось.

Выйдя на арену, оба участника встали в центр. По сравнению с гномом, Кулиэль казался великаном. Поэтому, было вполне объяснимо, почему наш герой смотрел на своего соперника с нескрываемым пренебрежением. Пожав друг другу руки и встав в боевую стойку, участники ожидали команды судьи.

— Приготовились!

Голос судьи прозвучал в голове Кулиэля как-то помутнённо. Его ничто не волновало, кроме победы. Он, словно хищник, был готов броситься на жертву в любой момент, и только голос судьи являлся его ошейником, который его сдерживал. В его глазах виднелось бешенство и безумие выпившего кровь волка. Будучи человеком, звериное начало всё ещё играло в нем.

— Начали!

В тот момент, судья невольно спустил с цепи жуткого зверя, коим являлся Кулиэль в тот момент. Молниеносные удары посыпались на гнома, который начал пятиться назад, сминаясь под ударами Кулиэль. В конце концов, отступавший гном споткнулся и упал на землю. Победитель, не слыша просьб о том, чтобы он остановился, занес кулак над побежденным. Публика внезапно замолчала и с ожиданием развязки этого жестокого поединка. Кулиэль смотрел на соперника, как на жертву, как на добычу. Зверь в его душе был пробужден и, казалось, ничто не могло остановить его. Он думал только о том, как разорвать своего противника на части. Только судьи и зрители сумели остановить его и оттащить от гнома.

В момент волочения по арене, Кулиэль пришел в себя. Первое, о чем он подумал, было место, где он находится. Он помнил момент, когда он вышел на ринг, рукопожатие, голос судьи, а дальше…

Вдруг, он услышал странный свист, который с каждой секундой становился все отчетливей и отчетливей. Он поднял голову и увидел, как огромный огненный шар несся прямо на него. Раздались крики ужаса и возглас: «Берегись!» Еще секунда и шар врезался в желтый песок арены. Столб песка поднялся в воздух вместе с горящими осколками, которые образовали дымовую завесу над полем, закрывшую собой солнце.

Оправившись от шока, Кулиэль попытался сообразить, что это могло быть. Ядро от катапульты? — Нет, если бы началась война, они бы давно узнали. Бомба заговорщиков? — Вряд ли: все люди были тщательно досмотрены и маловероятно, что кто-то всё-таки смог пронести незаметно бомбу такого масштаба. Немного придя в себя, Кулиэль взглядом попытался найти Элендила или кого-нибудь еще, лишь бы они не отказались помочь. Поняв, что взглядом он не найдет никого, он решил встать и осмотреться вокруг.

В дыму было ничего не видно, поэтому наш герой двигался на ощупь. Он шел на крики людей, которые были еле слышны в этом дыму. В конце концов, он неожиданно наткнулся на какой-то предмет. Когда дым рассеялся, перед ним проявился большой камень, от которого шел дым. Камень лежал в кратере чуть больше его самого. Кулиэль протянул руку к странному предмету, но вдруг чья-то рука быстро схватила его руку. Обернувшись, он увидел Элендила.

— Не стоит этого делать, друг-плохо будет, — сказал Элендил. — Нам нужно скорее уходить.

— Подожди! — ответил Кулиэль. — Интересно же, что это за штука?

Дотронувшись до камня, он пробудил нечто ужасное, явно не из их мира. Камень зашевелился, начал трескаться и раскалываться.

— О Зевс! — воскликнул Элендил. — Нам надо уходить, причем как можно скорее! Бежим!

В этот момент глыба раскололась и из нее выскочило ужасное существо: огромный чёрный пес с тремя головами и хвостом-змеей. Три пасти его насчитывали сотни острых, как бритва зубов, готовых в любой момент разорвать друзей на мелкие кусочки. Массивное туловище его состояло из сплошных мускулов, а ноги-столбы проминали под собой землю. Глаза были красные, как кровь, бьющаяся в артерии. Оставляя за собой обугленные отпечатки, он, само воплощение смерти, медленно двигался по направлению к друзьям. Оскалив зубы и громко рыча, цербер все ближе и ближе подходил к ним.

Застыв от ужаса, Элендил и Кулиэль смотрели на приближающееся чудовище. Ситуация, в которую они попали, казалась безнадежной, как вдруг Цербер повернул голову влево, видимо почуяв что-то, и в тот самый момент что-то молниеносно сбило его с ног и они вместе кубарем покатались по земле к краю арены. Затем, было видно только Цербера, пытавшегося разорвать на части смельчака, и была слышна ругань неизвестного. Они оба в процессе борьбы подняли тучу пыли, так что друзья не могли их увидеть. После непродолжительного периода времени, послышался возглас: «Получи, зараза Аидская!» и вопль, по-видимому, Цербера, а затем-гробовая тишина.

Кулиэль и Элендил со страхом и любопытством всматривались в дымовую завесу, пытаясь разглядеть того, кто так изрешетил Цербера. Как только дым рассеялся, перед ними предстала следующая картина: у стены арены лежал труп Цербера, истерзанный когтями и сломанный пополам. Позвоночник его был переломан, так как из спины торчали кости. Теперь над друзьями навис новый страх, страх неизведанного, таинственного.

— Элендил, — обратился к своему другу Кулиэль, — похоже мы сегодня не успеем на фестиваль.

— Да, я тоже так думаю, — ответил его друг. — Скорее, надо выбираться отсюда.

— Подожди ка, — сказал Кулиэль, — кажется, я что-то слышал.

Друзья замолчали. Стояла гробовая тишина, только слышны были отдаленные крики людей, выбежавших с арены.

— Кулиэль, похоже мы тут не одни, — сказал Элендил шёпотом, немного отходя назад.

— Вот попали! — ответил Элендил, с явной дрожью в голосе. — Меня же теперь никуда из города князь не отпустит!

Настала напряжённая минута ожидания. Внезапно, перед ними выскочил синий дракон, спросив:

— Вы впорядке?

Ответа он не услышал. Вместо него последовал истошный вопль страха.

— О Зевс! — сказал сокрушенно дракон, приложив руку ко лбу. — Я не хотел вас напугать, извините. Ради всего святого, извините!

— Говорящий дракон! — воскликнул Кулиэль, отпрянув назад.

— Сначала Цербер, потом дракон: что за день такой! — возмутился Элендил.

— Эй, послушайте! — сказал дракон. — Если бы я хотел вас убить, я бы не убивал Цербера и просто не стал бы вмешиваться, ясно?

— Да, ясно, — с дрожью в голосе ответил Кулиэль.

— Вот и славно, — ответил дракон. — А теперь пойдем: здесь нельзя задерживаться.

Как только неожиданный знакомый отошел в сторону, у друзей появилась возможность разглядеть его получше. Чешуя дракона была цвета ультрамарин, не считая брюха, которое было выкрашено в белый цвет. Крылья были достаточно большими и по длине доходили до колен. Сам он был высок и мускулист. На концах фаланг передних и задних лап были острые когти, которые наверняка смогли бы разорвать самый прочный доспех. Хвост его был длинным и массивным и доходил до ступней опорных лап. Его морда была вытянута вперед, как у волка или лисы, вместе с челюстями, на каждой из которых было по ряду острых зубов. Глаза его были ретильими, а также цвета ультрамарин.

— А что мы теперь будем делать? — спросил Элендил.

— Соберем совет Объединенных Королевств и будем планировать дальнейший план действий. Единственное, что меня смущает-это причина, по которой боги так разгневались.

— Боги?! — переспросил Кулиэль. — Мы что, имеем дело с богами?

— Похоже на то, — ответил дракон. — Иначе откуда взялся Цербер?

— Он прав, — подметил Элендил. — Чем раньше мы соберем совет и спланируем наши действия, тем лучше для нас. К счастью, насколько мне известно, все правители сейчас находятся в замке. Скорее всего, совет уже идет, так что нам даже не придется его собирать.

— Что ж, друзья, решено: мы пойдем на совет и спланируем дальнейший план действий вместе с Союзом Объединенных Королевств, — сказал дракон. — Но для начала я хочу спросить: кто-нибудь ранен?

— Эмм, — замялся Элендил, — у меня есть небольшая царапина, но я думаю она ничего не стоит: переживут как-нибудь.

— Дай-ка глянуть, — сказал дракон, взяв руку Элендила.

На месте царапины уже зияла огромная рваная рана, которая была черной, словно уголь.

— Что ж ты раньше молчал, дубина! — воскликнул дракон. — Это же яд когтей Цербера: скажи спасибо удаче, что сразу же не умер!

Дракон поднес лапу к руке. Через несколько секунд она начала излучать яркий свет, который на мгновение ослепил друзей. Как только свет пропал, дракон убрал лапу и сказал:

— Всё-можно спокойно идти дальше. В следующий раз предупреждай, если что-то болит.

— А…,как..? — пробормотал Кулиэль, пытаясь спросить как дракон осуществил это чудесное исцеление.

— Это моя прямая обязанность-помогать тем, кто нуждается. Потом объясню, а сейчас нам надо идти. Вперед!

С этими словами он последовал по направлению к северной, самой высокой части города, где располагался замок короля, в котором должен был проходить совет. Элендил и Кулиэль последовали за ним следом.

 

Глава II

Уже начинало темнеть, когда Элендил, Кулиэль и дракон подходили к королевскому замку. Это величественное сооружение, построенное несколько десятков поколений назад, ещё внушало былое величие королевства людей той эпохи. Массивные стены, не раз защищавшие его величество, выдержали бессчетное количество войн, в том числе и битву за Эльдорас 100-летней давности. На стенах и в башнях стояли лучники, готовые встать на пути у каждого, кто посягнет на жизнь его величества. Сегодня, совместно с флагами королевства людей, на древках копий стражников висели также флаги орочьего королевства, княжества эльфов и королевства гномов, что свидетельствовало о проведении совета.

Подойдя к воротам, наши герои были остановлены стражниками.

— Стоять! Посторонним лицам, согласно приказу его величества, вход воспрещен! — сказал один из них, по-видимому капитан, и преградил путь нашим героям копьем.

— При всем уважении, мы не посторонние лица, а важные персоны, у которых, поверьте, в совете есть достойное место, — ответил дракон.

— Ну-ну, — ответил стражник, ухмыляясь, — ещё скажи, что ты Хранитель Добра!

— Да, я Хранитель Добра, — ответил дракон.

— Ха! Насколько мне известно, Хранитель Добра является драконом!

В этот момент их собеседник, приняв настоящий облик, привел самый убедительный аргумент в свою пользу, развеяв все сомнения на счет подлинности его должности.

— Прошу прощения за неясность, ваше Благодеятельство, не признали, — ответил стражник, пребывая в некотором шоке. — Милости просим!

— Ничего, — ответил дракон, превратившись обратно в человека, — всё бывает, только в следующий раз готовьтесь к совету тщательней, узнавая списки советников заранее.

Затем, улыбнувшись, он пошел вперед. За ним следом последовали Кулиэль и Элендил. Проходя по парадной, наши герои созерцали произведения различных видов искусства: от строгого и каноничного классицизма до вычурного и причудливого барокко. Ковровая дорожка, сшитая из шерсти барука, была уложена по мраморному полу вплоть до лестницы. Всюду стояла стража, которая в любой момент готова была защитить членов совета. Все это несколько напрягало Кулиэля, который отродясь не бывал в таких роскошных местах. Живший на окраине города, он никогда не видел такого богатого убранства, как в этом дворце. Он чувствовал себя, словно в сказке.

Поднявшись на последний этаж, друзья вышли в длинный коридор, в конце которого была дверь в зал заседаний. По голосам из зала было слышно, что заседание уже шло в самом разгаре. Подойдя к дверям, дракон сказал:

— Так, вот мы и на месте. Волнуетесь?

— Еще бы! — ответил Кулиэль. — Я первый раз в королевском замке и уж тем более во дворце короля.

— Мало того, у меня есть небольшие долги перед государством! — сказал Элендил. — Что я скажу князю? Как я ему в глаза смотреть буду?

— Налоги-самое меньшее, что их сейчас волнует, поверь мне, — сказал дракон, пытаясь успокоить эльфа. — Просто идите за мной: они не кусаются.

Открыв дверь, дракон усомнился в своем предположении о не наличии зубов у членов совета, так как вместо цивилизованной беседы он увидел просто диспут, не иначе. Эльфийский князь спокойно выслушивал оскорбительные речи от представителя орочьего королевства, который был явно чем-то не доволен. Его величество Пендрагон II пребывал в относительном спокойствии и даже пытался успокоить собравшихся, однако все его усилия были напрасными.

Увидев все это, друзья, стоявшие в дверях, просто были ошеломлены таким бардаком, творившимся в цивилизованном собрании.

— И что, так всегда? — спросил дракона Кулиэль.

— Поверь, раньше было намного хуже, — ответил тот, облокотившись на дверь. — Что ж, надо действовать: эй, вы, представители цивилизованного общества, вы обратите когда-нибудь на нас внимание, или все-таки продолжите ругаться друг с другом?

Наступила тишина. Все обернулись на наших героев. Первым отозвался правитель людей, его величество Пендрагон:

— При всем моем уважении позвольте спросить: кто вы и как вы сюда попали?

— Я Хранитель Добра, а это мои спутники, — ответил дракон, поприветствовав членов совета поклоном.

— Хранитель Добра?! — переспросил с удивлением гном. — Пфф! Насколько мне известно его уже нет в живых.

— Да, действительно, что за вздор! Он не появлялся уже более 100 лет! — подметил эльфийский князь.

— И еще одно: Хранитель Добра, как нам всем известно, был драконом, причем ледяным драконом! Я не вижу на тебе чешуи, крыльев, зубов, когтей-их нет.

— При всем моем уважении к вам, ваше величество, я и есть тот самый ледяной дракон.

— Тогда докажи нам это, — сказал гном.

— Хорошо, — сказал дракон, и через мгновение он стоял перед членами совета в своем настоящем обличии.

— Зевс милосердный! — воскликнул гном. — Мы думали ты погиб!

— Как видите, нет, — ответил дракон спокойным тоном.

— Что ж, Хранитель Добра, мы готовы выслушать твое мнение, — сказал орочий вождь. — Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю поговорить с богами и разузнать, чего они от нас хотят. Так мы избежим бессмысленных жертв.

— Они все равно не станут нас слушать! — сказал гном. — Кто мы, а кто они! Да они нас как букашек раздавят!

— Но если мы ничего не предпримем, неизвестно что нас ждет, — сказал Пендрагон. — Мы не можем рисковать миром только из-за простых доводов. Мы должны поговорить с ними!

— Каким образом? Мы же не умеем их вызывать! — сказал эльфийский князь.

— А вам и не придется, — послышался чей-то гробовой, мертвый голос.

Все обернулись и перед ними предстал Аид. Он был в образе немощного старика с бледным лицом и морщинами под глазами. Он был костляв настолько, что кожа буквально свисала с его костей. Его глаза не отражали ничего, кроме пустоты, а седые волосы его еще больше внушали страх самой смерти. Одет он был в черный балахон, в руке он держал старую корягу, чем-то напоминавшую посох.

— Кто ты? — спросил орочий вождь.

— Хе-хе! — ухмыльнулся Аид, — Какой глупый вопрос! И все же я тебе на него отвечу. Я тот, кто вынужден выполнять самую тягостную работу среди трех братьев, тот, кому не досталось того самого лакомого кусочка любви от людей, в отличие от моих двух братьев, которые только и купаются в лучах славы, пока их брат сортирует мертвечину!

— Аид… — пробормотал Элендил.

— А я уж думал вы не догадаетесь, — сказал Аид своим замогильным голосом с долей сарказма. — Итак, зачем же я, великий бог смерти, удостоил себя посетить этот прогнивший мир лжи и войн? По правде сказать, я с братьями решил, что слишком уж вы стали заносчивыми и перестали нас бояться и поклоняться нам. Следовательно, мы стали терять нашу силу. И вы, жалкие твари, этому причина.

— Да как ты смеешь нас унижать! — воскликнул эльф. — Если ты не прекратишь, мы…

В этот момент Аид появился прямо перед ним. Эльф сразу остолбенел и замолк. Он не мог пошевелить ни одним мускулом в своем теле.

— А ты я вижу смелый, раз посмел перечить самому богу смерти, — спокойно сказал Аид, взяв эльфа за горло. — Сколько там эльфы живут-лет 100–120? Хм, давай-ка сократим твои годы жизни лет на 300. Превратившись в прах, ты вряд ли будешь мне перечить. Итак…

— Стой! — прервал Аида чей-то голос.

Он отпустил эльфа и с интересом повернул голову туда, откуда донесся голос, чтобы увидеть того смельчака, кто так дерзко прервал его обряд. Перед ним стоял дракон, который своим взглядом пронзал бога смерти.

— Ах да, конечно! Про тебя то я и забыл! В те времена мне пришло очень много душ, а в этом как-то маловато. Может потому, что ты искоренил все болезни и прекратил все войны и внутренние конфликты? Ох, поверь мне, когда начнется апокалипсис…

— Аид! — внезапный голос прервал его монолог.

Аид медленно и нехотя обернулся. Перед ним стояли Зевс и Посейдон.

— Ах, это вы, братья мои! По какой причине вы прервали мой столь важный ритуал расправы над этими презренными смертными!

— Мы бы хотели переговорить с ними и выдвинуть наши условия, — ответил Посейдон.

— Но у меня тоже есть к ним дело. Я…

— Мы пришли сюда не наводить преждевременный хаос, а назвать наши условия, Аид, — сказал Зевс, грозно посмотря на своего брата. — А ты все наши попытки делаешь бесполезными!

— Я тебя понял, брат… — с явным недовольством сказал Аид.

— Итак, живые существа этого мира, — обратился к находившимся в зале Зевс. — Мы пришли в этот мир, чтобы сказать вам: настало время Великой Расплаты. Вы стали часто пренебрегать поклонением нам и посему разгневали нас. За это мы вынуждены устроить Судный день.

— Но молитвы в храмах проводились каждый день и никогда не переставали совершаться: мы никогда не отрекались от веры! — сказал Пендрагон.

— Ложь! — грозно сказал Зевс. — За последние 2 года мы не услышали ни одной молитвы! Мы дали вам Хранителя Добра, который должен был вам помогать, но он ничего не сделал!

— Но мой и мой отец, и я, и остальные правители не знали войн на протяжении вот уже 100 лет! Он активно разрешал внутренние конфликты, устранял революции, несколько раз побеждал голод и засуху. Наша медицина и развитие росли в очень больших темпах. Он не виноват-он только, наоборот, помог.

— Что ж, возможно, но факт остается фактом-кто-то разрушает храмы и этим вы нас серьезно разозлили. Мне не остается другого выбора, как устроить Апокалипсис на Земле!

— Но погибнут те, кого вы так любите, те от кого вы получаете силу, — сказал дракон. — Да, мы не совершенны, у нас много грехов, но в некоторых ситуациях мы способны на невозможное, преодолеть любые преграды. 100 лет назад я видел людей, которые сражались за идеалы этого мира, за добро, за веру в вас! Преклоняясь перед вами, я прошу дать нам всем шанс исправиться и показать, что мы достойны жить на этой Земле.

— Что ж, дракон, — ответил Зевс, — я выслушал тебя, но мне нужно посоветоваться с моими братьями.

После этих слов Зевс подошел к своим братьям и начал обсуждение решения, которое было бы правильным в этой ситуации.

Дракон стоял в центре зала, ожидая решения богов, и был настолько погружён в свои мысли, что не заметил, как к нему подошли Элендил и Харамир.

— И что теперь будет? — спросил Элендил.

— Могу сказать только одно-у нас есть только два варианта: гибель и шанс на спасение. От их решения будет зависеть будем мы жить, или нет.

После недлительной беседы боги подошли к нашим героям и готовы были дать ответ.

— Что ж, я могу сказать, что вам сегодня везет, ибо удача на вашей стороне, — сказал Зевс. — У нас есть для вас решение: задание, которое практически невыполнимо.

— Что мы должны сделать? — спросил Кулиэль.

— Вы должны найти три вещи, которые спрятаны в разных местах по всей Земле: трезубец Посейдона, молнию Зевса и глаз самого Страха, Фобоса, сына Аида. С последним справиться не удавалось никому, но я верю, что вам это удастся сделать, ибо это ваш единственный шанс на спасение.

— Как нам до них добраться? — спросил дракон.

— Как только наступит ночь, садитесь на корабли и плывите по дорожке, проложенной по морю луной. Так вы дойдете до всех целей постепенно, — сказал Посейдон. — По пути вам будут встречаться множество опасностей, те вещи, от которых волосы на ваших головах станут дыбом! Будьте бдительны и осторожны, ибо титаны, которых мы заточили 3000 лет назад не дремлют и готовы сделать все, чтобы вы не добрались до этих мест.

— Спасибо вам за подсказку, о Великие! — отблагодарил богов дракон.

— Через 20 дней, на рассвете вы должны уже быть в замке, иначе Апокалипсиса не миновать!

— Мы постараемся вернуться во время! — сказал Элендил.

— Торопитесь, ибо время не на вашей стороне… — сказал Зевс и вместе со своими братьями испарился из зала.

Все в зале были поражены случившимся. Несколько минут все сидели и обдумывали дальнейший план действий, так как никому не хотелось просто сидеть сложа руки и ждать финала. Первым высказался Пендрагон:

— Что ж, друзья мои, собравшиеся здесь мудрые правители, что вы предлагаете: кого отправить в столь опасное и трудное путешествие?

— Предлагаю отправить от каждого государства по кораблю, потому что так будет лучше: мы совместим все достоинства и недостатки всех расс так, что все будут дополнять друг друга, тем самым мы создадим эффективную флотилию, — сказал орк.

— Верно, — согласился гном, — но нужно отобрать лучших из лучших, мастеров корабельного дела, превосходных воинов, отважных и смелых, просоленных морем моряков. А еще, к тому же, нужен крепкие корабли, способные вынести шторма, бури и другие опасности.

— И еще, — сказал Пендрагон, — я думаю, что Хранитель Добра и два его спутника отправятся обязательно. Нам нужны те, на которых мы сможем положиться, и их я вижу в этой замечательной троице!

— Будем рады послужить на благо мира, ваше величество, — сказал дракон, уважительно поклонившись.

— Что ж, решено-отныне вы будете нашим единственным шансом на спасение, — сказал Пендрагон. — Если вы не вернетесь, мы обречены на погибель.

— Мы не подведем вас, ваше величество, как и вашего отца не подвели, — сказал дракон.

— Ступайте и да благоволит вам удача!

— Как же она нам не помешает, Ваше Величество! — сказал дракон. — Но если мы отправимся в море, мы не сможем далеко уйти, так как нам нужен опытный капитан.

— Позвольте я выскажусь, — сказал Кулиэль. — Будучи ребенком, я каждый день выходил в море, чтобы помочь отцу. Имея должный опыт, я с честью и удовольствием поведу эскадру.

— Он прав, — сказал Элендил. — Я ручаюсь за него!

— Ну что ж, Кулиэль, тебе выпала великая честь вести Эскадру Спасения. На тебе Хранителе Добра лежит огромная ответственность за наше будущее. Готов ли ты разделить с ним эту ношу в это непростое время?

— Мой отец отдал лучшие годы своей жизни, чтобы мы с братом жили без бед и не знали никаких несчастий за всю нашу жизнь. Перед смертью он сказал мне, что последняя воля его-участие мое в поддержании мира и помощь Хранителю Добра во всех его делах. Почему же я, сын великого воина и защитника, должен отступить и опозорить честь моего отца?

— Так и быть, Кулиэль, сын Эзраэля Кельтерийского, если ты действительно хочешь помочь Хранителю Добра в его непростой задаче, мы не будем против, — сказал Пендрагон, — но только если Хранитель Добра не будет против.

— Эзраэль был хорошим воином и верным товарищем, на которого я всегда мог положиться. Надеюсь, что в этот раз и сын его не подведет нас всех в этой важной миссии. Кулиэль, мы назначаем тебя командиром нашей эскадры!

— Почту за честь! — с нескрываемой гордостью сказал Кулиэль.

— Вот и славно! — сказал дракон.

Затем, он обратился ко всем собравшимся:

— Друзья! Завтра, как только скроется солнце, мы спустим паруса и отправимся на встречу неизведанному. Нас может ждать всякое, но я верю в наш общий успех и в то, что вы не позволите опозорить себя и подвиг своих предков в те трудные времена! Возьмите с собой провизию, оружие, напичкайте корабли всем, что может быть полезным: путь обещает быть долгим и опасным, поэтому не хотелось бы умереть в первый же день, валяясь на палубе в судорогах. Возьмите побольше лимонов, так как без их сока после десятка дней ваши зубы будут осыпаться, словно осенние листья с деревьев! Пресной воды должно быть вдоволь! Завтра мы отчаливаем к нашему спасению!

— ДААААА! — громогласно прозвучало в зале совета.

После этого все встали из-за стола и направились к своим городам, чтобы начать собирать столь рискованную и опасную экспедицию.

 

Глава III

Вечером следующего дня порт Эльдораса стал местом стоянки для объединенной флотилии Людского, Орочьего, Эльфийского и Гномьего королевств. Суматоха в тот день была жуткая, так как народу собралось очень много, чтобы проводить смельчаков в путешествие. Последние припасы загружались в трюмы кораблей, когда солнце наполовину скрылось за горизонт. Жители и гости Эльдораса с нетерпением ждали этого волнительного момента, чтобы успеть бросить вслед путешественникам слова напутствия.

Дракон, Кулиэль и Элендил находились в тот момент на триреме флота его Величества Пендрагона, которая являлась флагманом флотилии Спасения. По бокам стояли дракар орков и десятипушечный фрегат гномов. Замыкающей стояла галера эльфов. Команды всех кораблей, ожидая приказов капитанов, были готовы спустить паруса и двинуться в путь. В спину отважным мореплавателям дул попутный ветер, который несколько облегчал им выход из бухты. И вот, когда солнце уже скрылось за невидимой линией горизонта, прозвучала команда: «Спустить паруса!», и ветер, заполнив паруса, понес наших героев в неизвестность. Ориентиром им служила лишь яркая звезда на фоне темного ночного неба.

Прошло не так много времени с момента отплытия, как уже начались первые проблемы: обнаружилось, что у некоторых членов экипажа, никогда не плававших по морю (в их числе был, естественно, дракон), началась морская болезнь. На дракона, то и дело бегавшего от борта к борту, с настолько усталым и болезненным выражением морды, было больно смотреть. Кулиэль, видевший все это, невольно ухмылялся и прибавлял:

— Эх ты, это тебе не по воздуху лететь, да присвистывать! Ха-ха-ха!

— Я бы на тебя посмотрел, когда бы ты на высоте 700 метров вниз захотел. Вот тогда бы… — не успевая договорить, дракон тут же бросался к борту.

— Как бы ты еще от цинги когти не откинул! Эх, рептилия, держись! — кричал Кулиэль и вертел штурвал в нужную сторону для поворота.

В это время на остальных кораблях работа кипела во всю: матросы завязывали кнехты, морские узлы, драили палубы, заряжали пушки и балисты, складывали оружие и амуницию. Разрезая лазурную морскую гладь, корабли уверенно шли вперед. В это время на палубе корабля гномов началось интересное и в то же время опасное мероприятие под названием «Дровосек». Суть этой игры заключалась в том, чтобы один участник с завязанными глазами попал топором в мишень, которая находилась на голове у другого участника. Судя по крикам восторга, игра у них шла на славу.

— Мда, — сказал Кулиэль, смотря на забаву гномов. — Как они только до такого додумались?

— О-о-о! Поверь мне, Кулиэль: если людям скучно, они всегда найдут себе забаву по душе, будь она даже самая дурацкая, — сказал дракон, выпивая лимонный сок.

— Слушай, ты наверное ничего не боишься, раз участвовал в стольких сражениях и бросался в бой не раздумывая! Как тебе удается сохранить самообладание?

— Хм, — ухмыльнулся в ответ дракон своей зубастой улыбкой. — Каждый из нас чего-то боится, будь он даже самим Зевсом! Боги тоже боятся, причем не меньше нас.

— Да, это, конечно, само собой разумеется, но все же: как тебе удается сохранить самообладание и бороться не за свою собственную шкуру, а за других?

На мгновение дракон призадумался и потупил взгляд в палубу.

— Знаешь, когда-то мне было за что бороться, я имею в виду личное, но теперь, когда у меня нет ни семьи, ни сородичей, которых я потерял, я пытаюсь бороться за то, чтобы остальные не познали ту горечь, которую познал я. Быть Хранителем Добра-это значит не иметь семьи, терять друзей, приятелей, переживать смены эпох, кризисы. Однако, не имея личного счастья, ты все-таки, с прошествием времени, конечно, начинаешь понимать, что мир и счастье остальных-это самая большая награда для тебя.

— А каким был мой отец?

— Твой отец…Хм! Помню его, словно видел вчера: статный, стройный, высокий-красавец одним словом. Он долго прожил для человека-аж 80 лет! Чуть не дожил до юбилея победы! Он всегда был готов прийти на помощь, он был отважным, смелым, сильным, духовно и физически. Правда много лишений пережил он, слишком много… Я 2 раза спасал ему жизнь, причем один раз он чуть было не погиб, но он, как всегда, обвел старушку смерть вокруг пальца. Хороший был человек, хороший…

— Я рад слышать хорошее слово об отце от близкого ему…хм…существа, — ответил Кулиэль.

— Для меня также была честь познакомиться с сыном героя Союза Объединенных Королевств. Надеюсь, что ты превзойдешь своего отца, — сказал дракон.

Внезапно их разговор прервал крик впередсмотрящего:

— Впереди дорога из света!

— Дорога из света? — перефразировал впередсмотрящего Кулиэль. — Что за вздор?! Сейчас сам посмотрю!

Подойдя к носу корабля, он действительно увидел ровную светящуюся дорожку, пролегавшую в 20 метрах от борта.

— Что это? — спросил Кулиэль дракона.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил его собеседник, с любопытством всматриваясь в сие чудо природы. — Но все-таки мне кажется, что это верная дорога к нашей цели.

— Как мы это проверим? — спросил Элендил, в это время подошедший к друзьям.

— Не знаю, — сказал дракон оглядываясь по сторонам. Тут его взгляду приметилась веревка, точнее канат, которым перевязывали кнехты.

— А ну-ка, — сказал дракон, взяв веревку. — Давайте бросим веревку на эту дорожку: мало ли что.

После броска все на протяжении нескольких секунд смотрели на нее. Упав на дорожку, веревка улетела вперед с неимоверной скоростью и исчезла. Все ахнули.

— Нужно собрать всех капитанов, — сказал дракон, — и решить, как поступать дальше.

— Я полностью согласен, — сказал Кулиэль.

— Вот и хорошо, — сказал дракон. Затем он взлетел на самую высокую мачту и прокричал:

— Внимание всей эскадре! Всем капитанам собраться на совет на флагмане! Мы должны обсудить важное решение!

Услышав просьбу дракона, с кораблей было приказано спустить шлюпки с капитанами и направить их к флагману. Через несколько минут капитаны уже стояли на палубе, готовые обсуждать дальнейший план действий.

— Итак, какие будут предложения? — спросил Кулиэль.

— Я предлагаю рискнуть и последовать по пути веревки-все равно другого варианта у нас нет, — сказал дракон.

— Но мы можем погибнуть и не вернуться, — сказал капитан гномьего корабля.

— Однако если мы вернемся, мы совершенно точно погибнем, — сказал Кулиэль.

— Он прав, — сказал орочий капитан. — Назад пути нет. Или мы плывем дальше к неизведанному, или остаемся здесь и ждем Судного дня, как трусы. Лично я и моя команда выбираем первый вариант.

— Не хотелось бы бросать начатое, — сказал эльф, — так что мы с вами.

— Гномы не отступали и не будут отступать, — сказал гном, — поэтому, без всякого сомнения, мы с вами.

— Мы вам очень благодарны за ваше решение, — сказал дракон. — Кулиэль, мы ждем твоих указаний.

— Наш план действий таков, друзья мои: несколько минут назад наша команда убедилась, что данная дорожка может запускать предметы с неимоверной скоростью через пространство и время. Наверняка она сможет запустить и наши корабли. Поэтому, каждый из нас должен как-нибудь, каким угодно способом остаться на корабле во время этого прыжка. Хватайтесь и держитесь за все, что вам кажется устойчивым, закрепите все, что может показаться необходимым в дальнейшем путешествии! Держитесь крепче, иначе можете навсегда остаться в Междумирье! Пойдем по очереди: наш корабль, потом эльфов, орков и замыкающим будет корабль гномов. Всем ясно?

— Да, — раздался дружный ответ.

— Тогда по кораблям! Сделайте все, как я просил!

После слов Кулиэля все капитаны быстро разбежались по своим шлюпкам и отчалили к кораблям. Через пять минут все шлюпки достигли своих кораблей. На всех судах началась беготня и спешка: все готовились к опасному прыжку. Некоторые(как, например, Элендил и орочий вождь) привязали себя к мачтам, кто-то спрятался в трюм, кто-то привязал себя веревками к перегородкам-все зацеплялись как могли. Только матросы, которые должны были опускать паруса, остались непривязанными. Кулиэль остался за штурвалом, предварительно привязав себя к корме, а дракон зацепился всеми восемнадцатью когтями, шестьюдесятью четырьмя зубами и хвостом за грот-мачту.

— Ну что, крысы сухопутные, готовы?! — прокричал Кулиэль.

— Да! — раздалось дружное согласие и только глухого драконьего: «Угу» не было слышно, так как он не мог говорить в тот момент.

— Тогда готовьтесь-сейчас будет немного трясти! — сказал Кулиэль. — Спустить паруса!

Белые, словно снег, паруса в ту же секунду упали и наполнились попутным ветром. Корабли постепенно приближались к дорожке. Ближе всех к ней была людская трирема, которая первой испытала на себе всю мощь межпространственных перемещений. Едва трирема коснулась дорожки, ее тут же подкинуло в воздух и понесло по лунной дорожке. Бешено крутясь, выписывая неслыханные пируэты, она стремительно неслась в неизведанном пространстве. Все, кто находился на палубе, кричали во всю глотку. Несколько секунд, в течение которых трирема неслась сквозь пространство и время, показались матросам вечностью, но после непродолжительного полета трирема выскочила из светового туннеля и с огромной скоростью врезалась днищем в водную поверхность. От удара все весла переломались и разлетелись в разные стороны, словно щепки. Передняя мачта от неимоверного удара отломалась и улетела на несколько сотен метров на берег. Нос-таран треснул, но не отвалился, а начал болтаться, словно маленькая веточка на ветру. Однако, несмотря на серьезные повреждения, трирема все же осталась на плаву.

Пребывая в некотором шоке от случившегося, Кулиэль, чудом удержавшийся не мог сообразить где он находиться и что вообще произошло. Он попытался подняться, но из-за сильного головокружения не смог этого сделать. Кулиэль огляделся по сторонам, пытаясь взглядом найти выживших. Его взору предстали несколько членов команды его корабля, однако он никак не мог найти дракона. Однако вопрос о его местонахождении не заставил себя долго ждать, когда тот появился прямо перед ним сказав:

— Хороший полет выдался, капитан! Давай-ка я тебе помогу встать.

— Мы добрались? — спросил Кулиэль, протягивая руку дракону.

— Похоже на то, — ответил дракон, взвалив Кулиэля на себя. — Из наших тридцати человек в живых осталось 19. Корабль еще на плаву, правда его еще нужно привести в «плавающий» вид. Но это потом: сейчас нам нужно подлечить раненых. Не волнуйся: ты хорошо вел корабль!

Кулиэль только улыбнулся в ответ дракону. Придя в точку сбора, дракон положил его рядом с ранеными.

— Элендил в порядке. Он сейчас занят, поэтому не может подойти к тебе. Ты полежи немного, а когда станет лучше, подходи к шалашу: у нас там совет.

Затем дракон подмигнул Кулиэлю и ушел.

А ушел он не просто так: в спешно-поставленной палатке его уже ждал совет Экспедиции Спасения. Когда он зашел в палатку, первый, кого он увидел, был орочий вождь.

— Мы рады, что ты жив, Хранитель Добра. Что с капитаном флотилии? Он цел?

— На удивление да, — ответил дракон. — При таких обстоятельствах выжить было невозможно. Но я верил, что не ошибся в нем: он весь в своего отца. Каков дальнейший план действий?

— Первое, что мы должны найти-это трезубец Посейдона. — сказал эльф. — Если карта нам не врет, то он находится на этом острове в очень глубоком водоеме. Ни один человек не сможет спуститься на дно этого озера, так как там очень холодно, слишком большое давление на дне и никто не протянет без воздуха так долго.

— Насчет воздуха-это не проблема, — сказал гном. — У нас есть то, что поможет смельчаку дышать под водой, при этом не сковывая движений. Я сейчас покажу.

После этих слов гном встал из-за стола и вышел из-под навеса, заставив всех прийти в недоразумение. Всем было интересно, какое же все-таки изобретение преподнесет гном. Через пять минут сидевшие в палатке услышали кряхтение и оханье гнома, по-видимому тащившего что-то тяжелое. В конце концов гном втащил под навес свое изобретение. Оно напоминало большой, толстый, ровный ствол дерева с закрытым с одной стороны куполом, а с другой диском. Агрегат был сделан из железа. Сверху него находился вентиль и маленькая металлическая трубочка, исходящая из трубы побольше, исходившей из самого железного ствола. В руке у гнома была длинная широкая резиновая трубка, на одном конце которой был большой округлый объект, с одной стороны которого была белая дуга, а с другой этот самый объект с прорезями.

— Вот он, — сказал гном, с гордостью указывая на свой агрегат.

— Любезнейший, позвольте спросить: что это такое? — с любопытством спросил Элендил.

— Эх вы, длинноухие! Наши инженеры назвали его «глубоныр» Изначально он был создан для работ в задымленных шахтах и назывался по-другому, но специально для этой экспедиции он был переработан для дыхания под водой. Воздух находится в баллоне под давлением, который передается по шлангу в этот округлый объект, а затем и в легкие ныряльщика. А большой он такой потому, что для более длительного пребывания под водой нужно больше воздуха.

— А он не опасен? — спросил Элендил.

— Эм…Вроде как нет, — сказал гном. — Нужно еще добавить, что несмотря на размеры, воздуха в нем намного меньше: всего минут на пятнадцать. Поэтому нужен тот, у кого большой объем легких и тот, кто может задерживать дыхание на долгий промежуток времени.

Кулиэль, уже опомнившись и придя в себя, на удивление остальных, все это время стоял около входа и подслушивал. После того, как гном закончил говорить, он вошел в шалаш и сказал:

— Итак, подведем итоги: нужен тот, у кого большие легкие и тот, кому холод не страшен, — сказал Кулиэль.

— Именно, — согласился гном, будучи немного ошарашенным от такого скорого выздоровления капитана.

— Да, как видишь, я жив и здоров-спасибо нашему Хранителю Добра. Итак, кто-же будет у нас в роли ныряльщика?

Медленно проводя глазами по толпе, Кулиэль высматривал того, кто подходил бы на эту должность. И конечно, его взору попался дракон, который медленно отходил в сторону, стараясь не привлечь ничье внимание.

— Я кажется знаю, кто подойдет… — сказал Кулиэль, смотря на дракона.

Все тут же повернулись в его сторону.

— Кто, я?! — переспросил дракон. — Вы что, с ума сошли?! Я ни разу в своей жизни не плавал-только тонул! Это все равно что крысу летать научить!

— Поверь мне-это не страшно: бултых! — и все. А дальше от тебя требуется только умение дышать, смотреть и хватать.

— Ну хорошо-так и быть, но только один раз! Больше я в воду не полезу, ясно?

— От тебя больше и не потребуется, — сказал Кулиэль. — Берите оборудование и несите его к водоему. Будем доставать трезубец!

 

Глава IV

Уже смеркалось, когда наши спутники подходили к озеру. Расположившись у берега, наши герои начали готовить дракона к первому(и, возможно, последнему) погружению. Аппарат стоял у края, ожидая момента погружения. Дракон сидел на краю озера, с недовольствием полоская лапы в черной мутной воде. После проверки оборудования гном вручил дракону глубоныр. Тот нехотя начал надевать его. Его размеры были как раз подходящими для роста и веса дракона. Привязав аппарат потуже к туловищу дракона, гном начал давать ему необходимые инструкции:

— Слушай: когда окажешься в воде-не паникуй и не кричи, а то потеряешь вот эту круглую штуку и тогда тебе точно конец. Дыши ровно и спокойно, словно ты находишься на земле. Не говори ничего вслух, чтобы себя успокоить, а то, опять же, потеряешь ее. Следи за уровнем воздуха, иначе может не хватить и ты отбросишь лапы. Когда ты подберешь трезубец, поднимайся наверх медленно и спокойно, не лети, а то все сосуды полопаются и тогда каюк, хотя, я думаю, с твоей устойчивостью к давлению тебе это не грозит. Понял?

— Понял, — ответил дракон.

— Тогда одевай вот эти очки и вставляй загубник в пасть.

Дракон так и поступил.

— Все впорядке? Дышится?

Дракон кивнул в ответ.

— Тогда на счет три: раз, два…

Дракон сидел в жутком напряжении. Ему хотелось, чтобы этот кошмар закончился. Все, что было на него навешано, внушало ему скорее страх, нежели уверенность.

— Три!

Резкий толчок в спину чем-то тяжелым опрокинул дракона в воду. Под тяжестью оборудования, его начало быстро тянуть ко дну. Он не мог сориентироваться где он вообще находится и что ему делать. Внезапно он вспомнил, что нужно дышать, и пузыри воздуха быстро устремились к поверхности. Он смотрел по сторонам и не мог разглядеть ни одной живой души. Вокруг было очень темно, но это было для него не проблемой, так как мать природа наделила его способностью прекрасно видеть в темноте. Спуск вниз показался ему вечностью, хотя в действительности он занял всего несколько секунд. Как только он почувствовал, что под его лапами просела земля, он начал осматриваться по сторонам. Он не слышал ничего, кроме звука выходящих пузырьков воздуха, поднимавшихся к поверхности. Судорожно осматриваясь по сторонам, дракон искал что-то напоминавшее трезубец. Он посмотрел на время. Оставалось около 9 минут. Это его подстегнуло искать трезубец быстрее. Судорожно перебирая песок, он рылся в поисках трезубца и, в конце концов, нашел его. Он выглядел потрясающе: полностью сделанный из золота, с множеством драгоценных камней, он действительно внушал восхищение. Собравшись уплывать, дракон почувствовал, как что-то схватило его за заднюю лапу и не собиралось отпускать. Обернувшись он с ужасом увидел то, что охраняло данную реликвию: перед его взором предстала гидра. С 6-ю змеиными головами, огромным хвостом, это создание по-настоящему внушало ужас. Судорожно пытаясь освободиться, дракон пытался оторвать щупальце от своей задней лапы, но безуспешно: щупальце, словно капкан, схватило и не собиралось отпускать его. В тот момент он решился на отчаянный шаг: он сделал вдох, выпустил загубник изо рта и схватился зубами за щупальце, пытаясь разорвать его на мелкие кусочки. Теребя щупальце из стороны в сторону, он, в конце концов, перекусил его напополам, и кровоточащий кусок щупальца медленно начал опускаться на дно. Гидра заревела и отпустила его. Затем, медленно уползая, скрылась в темноте.

Однако, у дракона появилась новая проблема: нужно было подняться наверх, причем быстро, чтобы не захлебнуться. А с глубоныром это сделать было невозможно, так как приборы показывали, что воздуха оставалось на минуту. Он чувствовал, что вот вот задохнется, потому что воздуха в его больших легких становилось все меньше и меньше. И тут в его голову пришла идея. Он быстро нащупал трезубец, схватил его зубами, снял с себя баллон, перевернул его вверх дном, ухватился за него и, собрав последние силы, задней лапой нанес удар по вентелю, который удерживал воздух в баллоне. Вентель отскочил, и из баллона стремительно начал выходить воздух. Как пушечное ядро, дракон понесся к поверхности, еле сдерживаясь от нехватки воздуха.

На поверхности все смотрели в темную непроглядную глубину в ожидании дракона. Кулиэль всматривался в темную воду водоема в надежде увидеть дракона или хотя бы пузырьки, свидетельствовавшие о том, что их товарищ был еще жив. Но ничего, даже малейшего пузырька, не было видно. И вот, когда все уже потеряли надежду, в воде показался странный объект, который приближался с каждой секундой к поверхности. Приглядевшись, Кулиэль разглядел в этом странном объекте дракона, который с каждой секундой поднимался к поверхности все ближе и ближе. Он держал в зубах трезубец и смотрел наверх своими рептильими глазами, которые были немного выпучены из-за страстного желания дракона вдохнуть воздух.

— Он жив! Он жив! Вот крыса сухопутная! Ха-ха! Эй, бегите скорее сюда!

Дракон был все ближе и ближе к поверхности. Еще чуть-чуть и он достигнет ее. Внезапно, у самой поверхности, воздух в баллоне закончился и дракон начал тонуть. Судорожно размахивая лапами, он пытался подняться наверх, но безуспешно: он медленно шел ко дну. Тогда он стал махать крыльями и медленно начал приближаться к поверхности. Воздуха в его легких оставалось все меньше и меньше, и он инстинктивно начал махать лапами из стороны в сторону. Казалось, его уже ничто не спасет, как вдруг чья-то рука схватила его за лапу и потянула наверх. Через несколько секунд его нос, а затем и пасть с трезубцем в зубах показались над водой, и он жадно вдохнул полную грудь воздуха. Все бросились к нему и принялись вытаскивать из воды.

Очутившись на береге, дракон наконец разжал челюсти и из них выпал неимоверной красоты трезубец Посейдона.

— Фух! — выдохнул дракон. — Это была та еще задачка!

— Что там было внизу? — спросил его Элендил.

— Там была гидра, которая имела большое желание меня убить и навсегда оставить на дне водоема, но, как видите, ей это не удалось… Хорошо, что воздуха в баллоне еще оставалось, а то бы захлебнулся…Фух…

— Ты просто молодчина! — сказал Кулиэль, похлопывая дракона по спине.

— Это моя прямая обязанность-спасать мир! — усмехнулся дракон и выпрямился в полный рост. Сняв очки и вытерев воду с морды, он обратился к Кулиэлю:

— Как обстоят дела с кораблями?

— В общем и целом, у нас осталось целыми 3 корабля: наш, гномий и орочий-сказал Кулиэль. — Четвертый мы разобрали на запчасти и заменили недостающие детали на двух других. В целом они готовы и мы можем идти дальше: за молнией Зевса.

— Тогда в путь, — сказал дракон, — чего мы ждем? Кулиэль-настал твой черед.

— Хорошо, — сказал Кулиэль и обратился ко всем. — Внимание всем участникам экспедиции: мы должны собрать все оставшиеся припасы и погрузить их на корабли ровно через 15 минут! В противном случае мы просто выбьемся из графика. Уже смеркается, поэтому нам нужно отплыть в полночь. Помните: ориентир-самая яркая звезда на небе. Идем строгим конвоем: первой идет трирема, за ней-фрегат, замыкающим идет дракар. Эльфы перейдут на нашу трирему. И помните: не отставать и не спешить, в противном случае мы не сможем друг другу помочь. Всем все ясно?

— Еще бы было не ясно! — сказал гном.

— Тогда вперед: погружайте припасы на корабли.

— А глубоныр брать? — спросил Элендил.

— Не надо: он уже бесполезен. Зачем нам лишний груз?

— Верно, — сказал Элендил и оставил поломанный агрегат на пляже.

— Давай, залезай-мы отплываем, — сказал Кулиэль и направился к шлюпке.

К полуночи всё было готово к отплытию: припасы были загружены в трюмы, команда была готова к исполнению своих прямых обязанностей. Кулиэль, стоявший на капитанском мостике, наблюдал за деятельностью команды, которая ожидала приказа капитана. Погружённый в свои мысли, он не заметил, как к нему подлетел дракон.

— Все в порядке? — спросил он, сложив крылья.

— Да, в полном, — ответил Кулиэль. — Знаешь, даже смешно как-то получилось.

— Что именно?

— Ты, не умея плавать, полез в воду, несмотря на свой небывалый страх перед ней. Подумать только: тот, кто в принципе плавать не умеет и жуть как боится воды, вдруг согласился нырнуть в непроглядную бездну и достать что-то для блага других. Я никогда не понимал, как можно жертвовать собой ради остальных.

— Я и не знаю, что сказать на этот счет. В те времена, когда мне было 100 лет, по вашим меркам 15, я потерял все, чем дорожил, и всех, кого любил в одночасье. Стоял холодный, морозный день. Отличная погода по моим меркам. Я тогда сидел в кузнице. Да, это может показаться смешным, но у нас действительно было ремесло. Я очень устал от работы и решил прилечь на часок другой. Раздувая огонь в печи, я не заметил, как уснул под мягкий треск углей. Проснулся я от грохота, криков и странного шума. Я быстро выбежал из кузницы и моему взору представилась страшная картина: темные драконы, по-видимому прорвавшиеся через потайной и главный выходы, убивали всех на своем пути. Я выбежал из кузницы, принялся надевать доспехи, чтобы дать бой, но взрыв позади меня, откинувший меня от кузницы, помешал мне это сделать. Я быстро полетел к выходу. С разных сторон раздавались взрывы и город, несколько минут назад напоминавший рай, превратился в огромный пылающий костер. Обернувшись, я увидел, что дворец короля был объят пламенем. Чтобы не видеть всего, что происходило вокруг, что естественно меня, 100…хм…15-летнего мальчишку, напугало очень сильно, я устремился к выходу. Рядом с ним дежурили темные драконы, которые убивали каждого, кто осмелился бы вылететь из города. Но, к счастью, меня не заметили и мне удалось улететь. Последнее, что я видел, перед тем как потерять из виду город, было обрушение главного входа и силуэты темных драконов, выносивших все ценное через главный вход. Затем я скитался по лесам, рос, использовал магию превращения в человека, чтобы не пугать окружающих. Затем я нашел город людской город Разергард, в те времена являвшийся столицей могущественного королевства людей, который после 200 лет был переименован в Штомград. Там у меня, как и везде в принципе, не было постоянного места жительства: я переходил из одного района в другой, прикидывался кузнецом. Там как раз я и повстречал твоего отца и его друга, Гилроя, которому стоит памятник в Эльдорасе. А затем, в один день началась война, которая длилась год, Великая Война. После обороны Эльдораса, мы с твоим отцом некоторое время находились в Лориэле, где он впервые познал горечь войны: лежа в лазарете, он узнал от меня, что его друг погиб. Мне очень не хотелось ему об этом. На следующий день я стал Хранителем Добра и совершил первый поступок на этой должности: вылечил твоего отца от ранения. Он был счастлив, как никогда, хотя я был счастлив гораздо больше. Затем уже битва на Кельтерийских равнинах, праздник, на котором меня не было, женитьба твоего отца, твое рождение, смерть Эзраэля… В течение этой войны я понял, что самое большое счастье для меня-счастье остальных. И когда родился ты, и я увидел счастье на лице твоего отца, я был рад больше всего, потому что знал, что все-таки я справляюсь со своей должностью. Вот так, отказавшись от своего счастья, можно познать еще большую радость за тех, кто обрел свое.

Наступила пауза, в течение которой Кулиэль молчал, видимо задумавшись о словах дракона. Через, примерно, минуту молчания он сказал:

— Я очень благодарен тебе за правду, которую ты мне рассказал. Теперь я знаю, кем был мой отец. И это, прости меня за «крысу сухопутную»…

В этот момент дракон громко рассмеялся.

— Эх, глупый! Да я и не обижался! Ха-ха-ха! Ну ты даешь! — сказал дракон, похлопав Кулиэля по плечу.

Наступила минутная пауза. Тишину развеял крик впередсмотрящего:

— Земля!

 

Глава V

Наступало третье утро для путешественников. На горизонте виднелся небольшой остров, на котором не было ровным счетом ничего: только ровный черный холм. Все это показалось нашим героям очень странным, поэтому они решили оплыть его.

— Всем кораблям право руля! — прокричал Кулиэль и дал 3 звона в колокол.

Все корабли, один за другим, повернули вправо, чтобы обойти этот странный остров, и таким же строем продолжили путь. Однако, на удивление всех, остров вдруг зашевелился и пододвинулся влево, перегородив путь путешественникам.

— Что-то здесь не так, — сказал дракон. — Надо быстрее сматываться отсюда: вдруг это то, что несет нам гибель? А скорее всего, так оно и есть.

— Ты прав, — согласился Кулиэль. — Внимание всем: полный разворот к югу и вперед на полных парусах!

Вся эскадра постепенно развернулась на юг и попутный ветер понес их в нужную сторону. Но когда дракон оглянулся назад, чтобы удостовериться, что все в порядке, его взору представилось страшное зрелище: из воды медленно поднималось нечто огромное, причем настолько, что его размеры сравнились бы с горой Ротодор, самой высокой точкой на Земле.

— Зевс милосердный! Что это такое? — воскликнул Элендил.

— Боюсь, что мы столкнулись с деятелем Апокалипсиса: это Кархародон!

Как только пар от брызг рассеялся перед ними предстало то, что всегда казалось мифом и никогда не воспринималось всерьез. Это ужасное порождение труда трех богов выглядело устрашающе: громадное туловище его можно было сравнить только с Ротодором, да и то Ротодор казался маленькой песчинкой по сравнению с этим чудовищем. Две громадные конечности, напоминавшие лапы дракона, словно гигантские трубы гномьего завода, выходили из плеч этого порождения смерти. Колоссальных размеров пасть насчитывала 200 рядов по 1000 зубов в каждом из них, на которых были насажены десятки судов несчастных моряков, которые были проглочены им. Из туловища, в районе живота, выходили 6 конечностей: 3 клешни и 3 конечности с огромными пилами, как у рыбы-пилы, только в несколько тысяч раз больше. Длина его хвоста была сравнима с расстоянием от Эльдораса до Элберской пещеры: почти 200 километров! Сзади был мощнейший панцирь, по типу как у дракона, но в тысячи раз крепче и больше.

Его раздавшийся рев посрывал паруса с мачт и на время оглушил матросов, не успевших закрыть уши.

В это время Зевс и Аид стояли на облаке и смотрели на происходящее.

— Что же мы наделали, брат! — сказал Зевс. — Если они не убьют его, это порождение наших с Герой трудов уничтожит их. Какой же я все-таки дурак: разве можно было давать им такое непосильное задание?

— Мы не виноваты в этих грехах, Зевс. Люди сами выбрали путь неуважения к нам и самим себе. Пусть теперь они поплатятся за свою глупость!

— Аид, как брата прошу, не пытай их в Тартаре слишком сильно, хорошо?

— Хм, — усмехнулся Аид, — постараюсь…

Подняв огромную пилу, Кархародон был готов снести и утопить в морской пучине эскадру.

— Быстро, лево руля! — скомандовал Кулиэль, чтобы избежать смертельного удара.

Благодаря быстрой реакции, пила пролетела в нескольких сантиметрах от мачты, лишь срубив флаг. Проведя удачный маневр, Кулиэль скомандовал:

— Открыть огонь!

Стрелы из баллист тут же полетели в сторону чудовища. Однако, к несчастью, они не причинили ему никакого вреда, отскочив от его шкуры, словно камешки от крепостной стены. Гномы также пытались пробить его шкуру, но безрезультатно: ядра отскакивали от Кархародона, даже не раздражая его.

— Стрельба бесполезна: от него все отскакивает! — сказал дракону Кулиэль.

— Нужно скорее убираться отсюда! — прокричал Элендил.

— У нас не получится! — ответил Кулиэль. — С каждым его движением образуется водоворот, который нас притягивает. Если мы не разберемся с Кархародоном-нам не выбраться!

— У меня есть идея! — вдруг воскликнул дракон. — Я скоро вернусь!

С этими словами он поднялся в воздух и устремился к фрегату гномов. Он имел весьма удручающий вид: две мачты были сломаны, а третья еле-еле держалась на веревках. От ростры не осталось ничего, ровно как и от капитанской каюты. Лишь чудом корабль еще держался на плаву. Приземлившись, дракон первым делом нашел капитана. Он стоял за фальконетом и вел прицельный огонь по чудовищу, пытаясь попасть в глаза.

— Не жалеть ядер и пуль, матросы! Посражаемся еще!

— Сэр, — обратился дракон к гному, — разрешите позаимствовать у вас порох.

— Это еще зачем? — спросил в ответ гном, стреляя из фальконета.

— У нас есть план.

— Что ж, я вам доверяю: берите сколько хотите, только зачем?

— Увидете, — сказал дракон и, схватив бочки, устремился к триреме.

На палубе, увидев дракона, люди расступились, чтобы дать ему место для посадки. Приземлившись, дракон положил бочки рядом с баллистой.

— Зачем нам порох? — спросил Элендил. — Снаряды же бесполезны!

— Я кажется понял зачем… — сказал Кулиэль, с улыбкой посмотрев на дракона.

Тот, в свою очередь, ответил тем же. Затем Кулиэль отдал приказ:

— Итак, салаги! Быстро заряжайте баллисту и привязывайте к стреле как можно больше бочек с порохом, а сзади закрепите еще несколько для полета на более дальнюю дистанцию. И поживее!

На корабле началась суматоха: все искали тросы и веревки, чтобы привязать бочки к стреле. Через несколько минут бочки были привязаны к стреле и ожидали своего дальнего полета.

— Отлично! — сказал Кулиэль. — Ждите моей команды!

Чудовище развернулось и было готово нанести решающий удар и разнести в щепки суда наглых моряков. Его жуткие янтарные глаза с яростью смотрели на отважных смельчаков. Члены команды невольно тряслись от страха. Руки и ноги юного артиллериста, стоявшего за той самой пушкой, тряслись словно осиновые листья. В его глазах можно было увидеть подлинное лицо страха и испуга перед ужасным Кархародоном. Он был бледен, как утопленник, которого только что достали из воды. Его взор был устремлен на огромную пасть монстра, в которой были видны тысячи острых, как мифрил, зубов.

— Поджигай фитиль! — скомандовал Кулиэль.

Артиллерист поднес факел к фитилю и маленькая искорка поползла по нему.

Перед финальным взмахом щупальца, Кархародон раскрыл пасть и из его глотки раздался душераздирающий вопль.

«Так вот что слышали те несчастные перед смертью»-подумал Кулиэль, но недолго думая, подловив самый подходящий момент, выкрикнул:

— Пли!

Артиллерист, зажмурившись, потянул спусковой рычаг и стрела взмыла в небо по направлению к Кархародону. С каждой секундой стрела, со свистом пронзая воздух, все ближе и ближе приближалась к пасти чудовища.

— Давай, давай, разящая моя, давай… — шептал про себя артиллерист.

Все с напряжением ждали момента, когда стрела достигнет своей цели. 20 метров…10 метров…5 метров… И вот, в момент, когда Кархародон уже захлопывал пасть, стрела пролетела между его огромных зубов. Наступило гробовое молчание. Все с ожиданием смотрели на Кархародона. Несколько минут он стоял целым и невредимым.

— Ну все, пропали мы, братья, — прошептал Элендил.

— Эх, зря я бороду не расчесал! — промолвил гном.

— Надо было дома оставаться…,-сказал один из матросов.

Внезапно, прогремел взрыв и из брюха Кархародона фонтаном выплеснулись его внутренности вместе со струей крови. Она была настолько мощной, что залила все корабли и облила всех, кто находился на палубах, с ног до головы. Ошметки его органов падали в воду рядом с кораблями и в нескольких метрах от них. Некоторые куски размером с булыжник попали на палубы и проделали дыры в них, так как они были очень тяжелыми.

Элендил первым решил поднять голову, чтобы посмотреть на случившееся. Он рассчитывал увидеть того же Кархародона, целым и невредимым, раскидывающего корабли, словно щепки. Но вместо этого он увидел огромную тушу чудовища, которая медленно погружалась по воду, и неимоверных размеров красное пятно на волнистой поверхности воды. Несколько секунд стояло гробовое молчание.

— Мы что-убили его? — спросил Элендил.

— Похоже на то, — ответил Кулиэль, медленно проведя по своим волосам. — Не верю своим глазам: мы только что взорвали треклятого Кархародона!

Все обернулись на артиллериста, который запустил стрелу. Тот, видимо от испуга, остолбенел. В глазах его читался страх и шок, от которого он еще до сих пор не оправился. Ему казалось, что вот-вот ему дадут по шее.

— Ты стрелял? — строго спросил матроса Кулиэль.

— Да, я, — робко ответил матрос.

Строгий взгляд Кулиэля, казалось, пронзал испуганного матроса насквозь. Стрелок был уже готов выслушать поток оскорблений в его адрес, но в место этого он услышал лишь фразу, которая ему была, как бальзам на душу:

— Ай да Тирен, ай да Лориэльский стрелок!

Внезапно, все начали обнимать его, хлопать по плечам и говорить всяческие ругательные слова. Но Тирен не обижался, а лишь улыбался в ответ, так как эти слова были сказаны не в обиду, а из-за недостатка приличных слов для выражения той радости, которая переполняла всю команду. После продолжительных похвал вся команда подняла Тирена на руки и начала раскачивать его так сильно, что он чуть не улетел за борт. После этого Кулиэль отдал приказ:

— Друзья! Вы сегодня показали себя отличной командой! Я, Элендил и Хранитель Добра гордимся вами! Сегодня вечером мы устроим пир на нашей триреме, который будет посвящен победе над Кархародоном! Веселитесь и помните, что все, кто остался на большой земле, гордятся вами и ждут вашего возвращения. И, конечно, слава Тирену!

— Слава! — раздался дружный возглас команды, после чего все продолжили заниматься своими делами.

Кулиэль остался стоять на мостике в качестве впередсмотрящего. Впереди виднелась голубая морская гладь, по которой быстро перекатывались белые кудри волн. Солнце медленно погружалось в море, постепенно оставляя место ночи и луне. Засунув руку в карман, он достал портрет своей девушки, в которую он был влюблен. Они познакомились за месяц до кулачных боев. Она была неописуемо красива: длинные светлые волосы свисали до плеч, румяное, немножко детское лицо отражало ту беззаботность и жизнерадостность, с которой она смотрела на него с портрета. Перед его глазами мелькали счастливые моменты встреч с ней: праздник Четырех Королей, пятое свидание, ее день рождения… До отплытия они встретились еще один раз, чтобы попрощаться:

— Ты скоро вернешься? — спросила она, взяв его за руку.

— Не знаю, любимая, — ответил он. — Путешествие очень опасное, я не знаю, что нас ждет.

— Пообещай мне, что вернешься! Я ведь не смогу без тебя!

— Обещаю, — сказал Кулиэль, обняв ее. — Смотри как красиво!

Он указал на солнце, медленно опускавшееся в воду. Пестрое разнообразие красок делало это зрелище уникальным, по-настоящему радующим глаз.

— Вот это да, — спокойно сказала Судала. — Скажи, ты меня любишь?

— Что за вопрос, глупышка! — ответил со смехом Кулиэль. — Конечно да!

— Пообещай, что мы будем вместе все время!

— Но я же завтра уплываю: я не смогу быть с тобой!

Судала залезла рукой к себе в нагрудный карман платья и достала оттуда деревянную свистульку, по форме напоминавшую птицу. Сделана она была весьма аккуратно и по виду походила на ласточку.

— Что это? — спросил Кулиэль, с любопытством смотря на чудо рукоделия.

— Это кукушка, — ответила Судала. — По народным поверьям она приносит удачу. В твоем плавании она не помешает. Дунь три раза и ты найдешь то, что ищешь.

— Забавно, — усмехнулся Кулиэль.

— Что забавно? — спросила Судала.

— Мы идем против тех, кто вершат удачу. Получается, что эта штука сильнее богов?

— Именно так. Удача-это то, чем не могут управлять даже боги. Она непредсказуема. Но если у тебя в руке этот талисман, удача повернется к тебе лицом!

— Интересно! А знаешь, что я тебе скажу?

Его рука мягко прислонилась к ее волосам.

— Что же?

— Довольно слов!

Внезапно его губы прислонились к ее губам, что было для Судалы полной неожиданностью. По началу она сопротивлялась, но вскоре расслабилась и сама погрузилась в объятья любви. Их поцелуй длился всего несколько секунд, но для влюбленных он показался вечностью. Когда их уста разомкнулись, оба были в некотором ступоре. Молчание продолжалось несколько мгновений, в течение которых оба смотрели друг на друга не отводя глаз. Молчание прервал Кулиэль:

— Что ж, мне пора: матросы ждут.

— Ты вернешься? — испуганно спросила Судала. — Пообещай мне, что вернешься!

— Обещаю, — спокойно ответил Кулиэль.

После этого, крепко обняв и поцеловав на прощание, Кулиэль устремился к кораблю…

Погружённый в мысли, наш герой не заметил, как к нему подошел дракон.

— Команда исполняет свои прямые обязанности, корабль следует правильным курсом, капитан, — сказал дракон, словно докладывая о ситуации на корабле, как боцман.

Кулиэль улыбнулся и сказал:

— Хорошо, очень хорошо: вы отлично справились со своей задачей, матрос!

Дракон в ответ усмехнулся:

— Благодарю, капитан Кулиэль!

Затем, облокотившись на перила капитанского мостика, он уставился взглядом в ночное небо. Звезды мерцали словно елочные игрушки в преддверии праздника Трех Богов. Звезда-ориентир мерцала ярче всех на горизонте, указывая путь всей флотилии. Корабли стремительно уносились вперед, навстречу неизведанным приключениям и опасностям, и гнались за призрачной надеждой найти еще два великих артефакта, которые могли бы спасти целый мир от чудовищного Конца Времен.

 

Глава VI

Проснулся Кулиэль от странного шума на палубе. Прислушавшись, он различил звуки флейты, гитары и еще какого-то, неизвестного ему инструмента. Из любопытства он решил посмотреть на то, что же такое творилось наверху. Когда он вышел, его глазам представилось удивительное зрелище: на палубе расположился небольшой оркестр, который играл незамысловатую, веселую мелодию; дракон и какой-то матрос танцевали веселый танец, а толпа, собравшаяся вокруг них, аплодировала им и всячески подбадривала их.

Оказывается, во время сна Кулиэля, Элендил пригласил на трирему всех желающих на праздник с музыкой и явствами. Пока Кулиэль стоял на мостике, к нему подошел и сам виновник торжества.

— Доброе утро, капитан, — поприветствовал его Элендил, который был навеселе, даже, наверное, подвыпивший. — Я вот решил организовать небольшой праздник, чтобы, так сказать, разрядить обстановку на флоте.

— Отличная идея! — с нескрываемым восторгом воскликнул Кулиэль.

— Это был сарказм? — спросил Элендил.

— Нет, что ты! Это действительно замечательная идея! Немного разрядить атмосферу напряжения никогда не помешает.

— Именно для этого я и организовал это мероприятие! Надеюсь, что тебе оно понравится.

— Поверь, я запомню его на всю жизнь.

Пока Харамир и Элендил обсуждали праздник, они не заметили, как к ним подлетел дракон.

— Привет, как жизнь? — спросил он, улыбнувшись своей зубастой улыбкой.

— Вроде ничего, — ответил Харамир. — А ты как?

— Все просто отлично! Кстати, у меня для тебя есть небольшой сюрприз.

— Какой же?

— Скажи мне, ты когда-нибудь прыгал с Ротодора?

— Что?! Ты совсем сбрендил? Нет конечно!

— Сегодня я предоставлю тебе такую возможность…

— Ты о чем?

Но дракон не ответил. Вместо этого он обратился к толпе:

— Друзья! Сегодня наш бесстрашный капитан совершит полет с вершины Ротодора! Естественно, он не упадет в воду, в противном случае он бы разбился вдребезги. Ловите его, иначе придется его собирать по кусочкам.

Команда засуетилась и сразу запротестовала. Мол: «как это можно: капитана кидать с Ротодора!» Но дракон уверил всех, что точно поймает Кулиэля.

— Главное, чтобы Кулиэль был согласен.

Недолго думая, Кулиэль смело выпалил:

— Конечно! О чем разговор!

— Вот и отлично, — сказал дракон. Затем он обратился к гному:

— Тасильхольф, у вас случайно не осталось еще одного глубоныра, желательно поменьше?

— Остался, — ответил капитан гномьего фрегата. — Только зачем он вам-вы же нырять не собираетесь?

— Да нет, что ты! Просто там, где мы будем летать, нашему капитану может не хватить воздуха, и он просто потеряет сознание и через две минуты умрет. Если мы хотим, чтобы этот полет доставил ему удовольствие, мы должны обеспечить его кислородом. И дайте ему теплую одежду: там очень холодно.

Гном кивнул в знак согласия и быстро побежал в трюм. Через минуту он уже был на палубе с глубоныром, теплой одеждой и очками для полетов. Отдав снаряжение и дождавшись, пока Кулиэль подготовится, гном дал ему, как и дракону, инструкции:

— Значит так: дыши медленно и спокойно, с тобой все будет впорядке; не выпускай загубник изо рта, иначе потеряешь сознание и задохнешься; воздуха хватит на 10 минут, поэтому если надо будет спуститься вниз, напомни об этом дракону. А, и еще кое-что!

Гном порылся в своей переносной сумке и достал очки для полетов, которые отдал Кулиэлю.

— Это чтобы тебе лучше видно было!

— Спасибо, — сказал Кулиэль и одел очки.

— Вставляй загубник в рот! — сказал гном.

Кулиэль так и сделал.

— Дышится?

— Ага, — ответил Кулиэль, выронив загубник.

— Дурень! Я же тебе сказал: не выпускай загубник изо рта! Хорошо, что здесь это сделал, а то бы век бы твои кости собирали по поверхности! Не вынимай загубник, слышишь: не вынимай!

Кулиэль кивнул.

— Другое дело! Держись крепче, а то упадешь! Ой… Ха-ха… Вот я то сам, а! Ты же не удержишься руками! Я сейчас!

С этими словами гном побежал в трюм. Вскоре он вернулся с веревкой.

— Вот, держи, — сказал гном, передав веревку Кулиэлю. — Обмотай ее вокруг пояса и привяжи другой конец к шее дракона.

Кулиэль сделал так, как велел ему гном.

— Ну вот, пожалуй, и все. Главное-не выпускай загубник!

Кулиэль кивнул в ответ.

— Удачи!

После продолжительных инструкций дракон с Кулиэлем на спине ринулся ввысь. Стремительно набирая высоту, он мчался все выше и выше. Его пассажир был жутко напуган и вцепился в дракона, словно скоп в рыбу. Ошарашенными глазами Кулиэль боялся смотреть вниз, поэтому его взор был устремлен только вперед. Корабль, с которого они взлетели, казался теперь крошечной точкой на морской глади, а когда они скрылись в облаках и вовсе пропал из виду. Теперь перед глазами бравого драконьего наездника открылся чудный мир, которого он раньше никогда не видел: повсюду находилась лазурная масса облаков, которая пестро переливалась на солнечном свете; облака напоминали сплошной розовый ковер, на который так и хотелось упасть и ощутить всю мягкость этого чуда природы. Эта красота поразила Кулиэля до глубины души. Ему хотелось кричать от восторга, но помня, что это не безопасно, хранил молчание и ровно дышал. Хотя, наверное, слова в этом моменте были бы явно лишними, так как ни один язык мира не смог бы описать увиденное им. Его раздумия прервал голос дракона:

— Ну как, капитан, нравится?

Кулиэль кивнул головой.

— То то же! — с гордостью сказал дракон. — Сколько воздуха у тебя осталось?

Кулиэль, вспомнив о том, что на нем надето оборудование, судорожно схватил показатель воздуха. К его ужасу стрелка показывала, что дышать ему оставалось 100 секунд!

— Так, спокойно! Не паникуй только! Так, так, так… Думай, думай, думай… Вот! План таков: снижаться быстро мы не можем, потому что у тебя могут лопнуть барабанные перепонки или того хуже, поэтому будем снижаться постепенно. Молись, чтобы у тебя воздуха хватило…

С этими словами дракон начал медленное снижение. Ниже и ниже он опускался с облаков. Кулиэль делал крошечные вдохи и выдохи, чтобы сэкономить оставшийся в баллоне воздух как можно дольше, но это было малоэффективно, так как потребность во вдохе только увеличивалась.

Тем временем внизу все с волнением смотрели на небо, ожидая прибытия Кулиэля и дракона.

— Что-то они долго как-то, — сказал с волнением гном. — Не случилось ли чего?

— Надеюсь, — сказал Элендил, напряженно смотря в небо.

Дракон и Кулиэль приближались к условной границе, после которой глубоныр был бы уже не нужен. Кулиэль все больше и больше хотел сделать полноценный вдох. Он был страшно напуган, так как очень боялся задохнуться. На манометре оставалось 30 секунд. Вдруг Кулиэль, сдерживаясь как можно дольше, не выдержал и сделал полный вдох.

— Как в тебя с воздухом? — спросил дракон, посмотрев на манометр. — Зевс милосердный! У тебя же его нет!

Затем он посмотрел на Кулиэля. Его испуганные глаза, которые ходили из стороны в сторону, хаотичные движения руками и ногами и стон, который по-видимому был скорее криком, не различимый из-за загубника во рту у Кулиэля, свидетельствовали о том, что скоро он задохнется.

Оставалось 5 метров. Как вихрь пролетел дракон это расстояние, и они очутились в безопасной зоне, где Кулиэль жадно сделал вдох полной грудью.

— Тифон бы тебя побрал! — воскликнул дракон. — Что ж ты делаешь-то! Ты же погибнуть мог! Предупредил бы раньше!

Поняв, что ругать его уже бесполезно, дракон спросил его:

— Живой?

— Живой, слава Зесу, — ответил Кулиэль, жадно хватая ртом воздух.

— Сейчас приземлимся на трирему, потерпи, — сказал дракон и направился к кораблю.

С палубы триремы с волнением смотрели в непроглядную белую массу облаков. Напряженное ожидание увеличивалось с каждой минутой.

— Где же они? — спросил гном, всматриваясь вдаль. — Они уже 10 минут назад должны были вернуться.

Крик матроса заставил всех оживиться:

— Смотрите! Вон они!

Приглядевшись, все увидели, как дракон, неся на спине Кулиэля, приближался к триреме. Через минуту обе задние лапы его коснулись деревянной палубы. Кулиэль спрыгнул с его спины, снял с себя глубоныр и сел на палубу рядом с мачтой. Все сразу же ринулись к нему.

— Что там случилось? — спросил гном.

— Воздух в баллоне чуть не закончился над облаками. Хорошо, что наш дракон вовремя посмотрел на меня, чтобы убедиться, что все впорядке, а то бы ботинки отбросил. Фух…

— Наш капитан так любовался красотой неба, что забыл о показателе воздуха в баллоне, что едва ни стоило ему жизни, — разъяснил ситуацию дракон. — Хорошо, что вылетели вовремя, а то бы Кулиэль потерял сознание и разбился о воду: костей бы не собрали… Ну ничего- как говориться: хорошо то, что хорошо кончается! Нам нужно продолжать путь.

— Верно, — согласился гном. — Каков курс, капитан?

— Уже смеркается: нам нужно плыть, — сказал Кулиэль. — Курс на самую яркую звезду на небе. Как только звезда начнет мерцать, спускайте паруса и держите курс на нее.

— Все сделаем, капитан, — сказал гном и отправился на свой фрегат.

Корабли на полных парусах мчались в сторону солнца, которое медленно уходило в морскую пучину. Глаза-украшения триремы смотрели вперед, словно указывая путь отважным путешественникам. На палубах кораблей стояла непривычная тишина: все члены команд мирно спали, и был слышен лишь громкий храп кока, который вместе с чаном мирно спал, облокотившись на мачту. Элендил спал на четвертом месте пятого ряда гребцов, оперевшись на весло, мирно посапывая, видимо, мечтая поскорее вернуться домой. Лишь Кулиэль, который должен был управлять кораблем, впередсмотрящий, указывающий ему курс, и дракон не спали и коротали время на палубе.

Кулиэль тяжело вздохнул:

— Ну и денек выдался!

— Зато полетал и много всего нового для себя открыл, — сказал дракон. — Я думаю, что это того стоило.

— Хм! — усмехнулся Кулиэль. — Это действительно было здорово!

— Эх, капитан, ты слишком долго плавал! — со смехом сказал дракон, похлопав Кулиэля по плечу. От этого тот несколько раз согнулся. Затем потер правую лопатку и сморщился от неприятных тычков по спине. Дракон, заметив это, извинился:

— Извини, силы не рассчитал.

— Ничего, бывает, — ответил Кулиэль, улыбнувшись.

Дракон улыбнулся в ответ. Затем вдруг, будто опомнившись, спросил:

— Слушай, тебе вообще комфортно находиться со мной в одном обществе в данный момент? Я просто подумал, что немного напрягаю тебя своим внешним видом.

— Да нет, что ты! Меня все устраивает.

— Хорошо, нет проблем. Скажи, тебе понравился полет?

— Да, очень, — ответил Кулиэль, будто тоскуя по чему-то. — Такой красоты я еще в жизни не видел! Словно новый мир для себя открыл!

— Я рад это слышать, — сказал дракон, пытаясь скрыть маленький порыв гордости.

— А как тебе было погружаться с глубоныром?

Недовольно сморщив морду, дракон высказал свое мнение:

— По правде сказать, это было ужасно. Ощущение беспомощности и эта убийственная тишина порядком напрягали меня. Я был настолько испуган в тот момент, когда вы меня толкнули, что на несколько секунд я забыл, что нужно дышать! Звучит неестественно, но это так. Только тогда, когда в моих легких не осталось ничего, кроме пустоты, когда мне захотелось вдохнуть, я сделал первый вдох. Потом выдох и перед моими глазами вверх устремились пузыри воздуха. Я камнем шел на дно. Когда мои лапы ощутили песок, я насторожился и посмотрел на показатель воздуха. Вот тогда я перепугался ни на шутку! За те 9 минут, которые мне оставалось жить, я судорожно пытался найти трезубец. Сердце колотилось как бешенное! И вот когда я его нашел, я был настолько счастлив, что мне хотелось кричать. Хвала Зевсу, я этого не сделал. И вот тогда, когда я собрался карабкаться наверх…Да, карабкаться! Я плавать то не умею! В тот момент я почувствовал, как что-то меня схватило за заднюю лапу. Я с ужасом обернулся. Там была гидра, которая норовила оставить меня на дне этого треклятого водоема! Тогда я решился на отчаянный шаг: я выплюнул загубник и вцепился всеми шестьюдесятью четырьмя зубами ей в щупальце и теребил его до тех пор, пока она меня не отппустила. Мне очень хотелось дышать! Но если бы я вдохнул из глубоныра еще, то я бы не смог подняться. Тогда, собрав свои последние силы, я перевернул баллон и ударил задней лапой по вентелю. После этого я понесся к поверхности. Ну а дальше ты сам знаешь… В общем, я больше никогда не полезу в воду добровольно-только если это будет дело первой необходимости!

— Да уж, — сказал Кулиэль. — Наверное для тебя это было большим достижением.

— Не то что бы. Я уже много раз встречался со смертью лицом к лицу, но, вроде как, оставался жив. Другое дело, что я приобрел опыт, который никогда не забуду.

— Для тебя важен опыт?

— Опыт всегда важен: будь он отрицательный или положительный-мы все время учимся и почему бы не взять урок у самой судьбы? Ведь она не так часто может дать положительный урок, не так ли?

— Да, ты однозначно прав, — сказал Кулиэль, внезапно переменивший выражение лица на такое, которое словно осенила идея мирового масштаба.

Немного подумав, он спросил:

— Слушай, мне конечно не хотелось спрашивать, но все же: ты мечтаешь о семье, детях, доме?

— Эх, Кулиэль! — сокрушенно выпалил дракон. — К несчастью, семьи у меня больше никогда не будет. Я ведь отказался от личного счастья, которого у меня и так нет: его отняли давным давно очень злые люди. Теперь моя задача состоит в том, чтобы делать остальных людей счастливыми. И знаешь, мне это нравится! Меня наполняет ни с чем не сравнимое чувство счастья, когда я вижу счастливых людей, счастливые семьи, у которых есть все, о чем они могут мечтать. Потеряв всех, кого я любил, я обрел нечто большее, чем мог бы себе представить. Счастье других-гораздо важнее теперь для меня. Да и тем более, мне не с кем заводить семью: кто захочет выйти замуж за дракона?! Вздор да и только! Я уже обрел свое счастье, а вот тебе все еще предстоит. Поверь, я сделаю все, чтобы ты и Элендил вернулись домой.

— Спасибо, не ожидал от тебя такое услышать…

— Хм, всегда пожалуйста!

— Слушай, я хотел тебя спросить кое-о-чем.

— О чем же, друг мой?

— В тот день соревнований по кулачному бою, в одном из поединков я стал словно другим человеком…

— В каком смысле «другим»? — спросил с недоумением дракон.

— В какой-то момент я почувствовал прилив ярости и неутолимой злобы. Мне хотелось разорвать на кусочки всех, кто встретится на моем пути. Я будто перестал быть собой: зверь, жаждущий свежей крови, проснулся во мне, и я был готов уничтожить всех и вся. Я чудом не убил того гнома… У меня это и раньше случалось, но в этот раз все серьезнее. Я не знаю, что с этим делать. Я подумал, может ты мне поможешь?

— Гнев-это самый большой враг всех живых существ, — сказал дракон. — В тот самый момент, когда неутолимая злоба захлестывает тебя с ног до головы, и ты не можешь осознавать свои действия, ты являешься наиболее уязвимым. Несмотря на то, что ты чувствуешь огромный прилив сил, ты становишься намного слабее, чем ты думаешь. Поэтому, гнев нужно сдерживать вот этим, — дракон показал на область сердца, — и этим, — сказал он, дотронувшись до лба Кулиэля. — Помни: чем крепче твой дух, тем сильнее ты сам.

— Хм, спасибо большое, — сказал Кулиэль, почесав затылок. — Я запомню этот совет.

— Всегда пожалуйста! — сказал дракон, с улыбкой посмотря на звездное небо.

Корабли разрезали волны и плыли к яркой звезде, мерцавшей на темном мазутном небе, словно фонарь надежды этого мира.

 

Глава VII

Золотой трон Зевса сверкал яркими бликами на солнечном свете. Нахмурив свои морщинистые брови, он задумчиво смотрел в пустоту, словно задумавшись о чем-то. Вокруг него на Елесейских полях, которые находились в трех километрах над горой Ротодор, музы во главе с Аполлоном распевали чудесные песни. Кифара его сладко играла плавную мелодию, прелестное звучание которой раздавалось по всем Елисейским полям. Созерцая счастливые лица душ умерших, громко смеявшихся и веселившихся, его седое лицо то и дело расплывалось в добродушной улыбке.

Рядом с ним стояла Афина, богиня-воительница. Ее прекрасные светлые волосы свисали до лопаток, а ее красота ее лица могла бы даже соперничать с божественной красоты лицом Афродиты. Несмотря на грозный военный вид, Афина казалась очень утонченной и женственной, настолько хрупкой и беззащитной по сравнению с суровым и величественным громовержцем Зевсом. На ее плече сидела белая, словно снег, сова, которая олицетворяла мудрость и справедливость любимой дочери громовержца.

— Ах, дочь моя, Афина! Посмотри на этих счастливые души покинувших мир живых! Разве они не счастливы?

— Да, отец, ты прав: они наслаждаются всеми благами, которые ты им преподносишь и по-настоящему счастливы. Но к чему ты это спросил?

— Но почему же те, что живут на Земле, не хотят стать счастливее? Почему, Афина, скажи мне? Почему, несмотря на все войны, эпидемии, кризисы, эти странные существа хотят жить в этом прогнившем мире?

— О отец! Мне кажется, что я знаю ответ на твой вопрос. Как-то раз, лет 10 назад, я наблюдала за событием в одной бедной крестьянской семье. Их отец тяжко заболел, и никакие лекарства не могли помочь ему. Множество лекарей провожала жена за порог своего дома, плача горькими слезами. Так было несколько недель. И вот, на шестой день, к ним пришел юноша, который предложил помочь несчастной женщине. Она сразу согласилась, и тогда тот что-то положил в ее руку и сказал:

— Этот предмет целебен. Каждый раз, когда ты будешь варить кашу своему мужу, держи его при себе и не отпускай его от сердца. Тогда, возможно, твой муж поправится.

Женщина согласилась и в тот же день начала варить кашу. Перед готовкой она посмотрела на предмет. Он был похож на кусок чешуи и переливался синим цветом. Не отпуская его от сердца ни на секунду, она каждый день готовила кашу своему мужу. Даже тогда, когда все ей говорили, что это бесполезно, она все равно продолжала готовить в надежде, что скоро ее муж поправится. Дни и ночи она сидела около мужа и кормила его, лаская и заботясь о нем. И вот, в один прекрасный летний день, когда изнуренная и утомленная жена возвращалась домой, ее глазам предстало поразительнейшее чудо: ее муж, румяный и бодрый, колол дрова рядом с домом. Увидев его, она потеряла дар речи: слова, словно комок в горле, застряли и не могли выйти из ее уст. Муж, услышав звук упавшего ведра, обернулся и увидел свою жену, едва сдерживающуюся от слез счастья. Она побежала навстречу ему и тут же окунулась в сильные объятия рук любимого мужа. Услышав шум, дети быстро выбежали на улицу и вся семья радостно пошла в дом. На следующий день она нашла на воротах записку, в которой говорилось:

«Если кажется, что все потеряно и ничего нельзя изменить, помни: никогда не падай духом. Сильнее не тот, у кого есть меч разящий, сильнее тот, у кого дух крепчайший.

Искренне ваш, Хранитель Добра»

Женщина убрала записку в карман, приложила руки к губам, и соленые слезы счастья полились по ее щекам. Затем она развернулась и счастливая пошла в дом. Я наблюдала за всем этим, находясь в образе совы, с тополя, стоявшего рядом с домом. И я, откровенно сказать, была потрясена.

— Впечатляющая история, которая действительно стоит внимания. Ведь не зря же он живет на этом свете: у него есть то, чего нету у всех других-абсолютно чистая, сильная, даже можно сказать, непробиваемая душа. Хм, неслучайно он все-таки оказался у источника, не случайно… Что ж, любимая моя дочь, мне нужно еще поговорить с Посейдоном. К сожалению, мне пора. Спасибо, что уделила мне минутку для разговора.

— Всегда пожалуйста, отец, — сказала Афина, слегка улыбнувшись. После этого она взяла свою белую, как снег, сову и понесла ее к себе в опочивальню.

Как только Афина ушла, Зевс встал с трона и пошел по направлению к небольшой купели, которая была наполнена абсолютно чистой водой. Зевс нагнулся к ней и направил свой взор на два маленьких пятнышка, которые оставляли за собой два расходящихся белых следа.

— Почему же я заставил вас пойти на столь рисковое дело? Неужели у меня была причина, или же я просто хотел развлечься? О прихоть божья! Что ж ты делаешь с людьми! Не хорошо, не хорошо…

Затем, отойдя от купели, он медленно поплелся по направлению к своему трону. Тяжело вздохнув, Зевс упал на свой золотой трон и, решив немного отдохнуть, закрыл свои седые, полные мудрости и старости, веки и погрузился в царство сна Гипноса.

 

Глава VIII

Рассекая непроглядный морской мрак, корабли на всех парусах мчались к намеченной цели. Разрезая темноту, трирема-флагман плюхалась на воду то носом, то кормой, заставляя всех матросов, кто оставался на палубе, терять равновесие и непроизвольно падать. Звезда мерцала ярко, как никогда. Однако те, кто находились на палубе, не могли только позавидовать сейчас тем, кто отдыхал и мирно спал в трюме. В числе этих счастливчиков были Кулиэль и Элендил. Мирно похрапывая, они лежали в своих гамаках и мечтали в своих снах о возвращении на родину. Дракон, лежа на брюхе и прикрывшись крыльями, мирно спал около лестницы, потому что так ему было прохладнее и, естественно, лучше для него самого. Мягкий полумрак заполнял весь трюм и лишь факелы разводили его своим светом. Из темного угла трюма доносился приглушенный треск: это матросы жевали галеты(небольшие, твёрдые куски хлеба) и громко откусывали кусок за куском. Почему же они скрывались в трюме? Галеты в течение долгого плавания покрываются плесенью. Поэтому, моряки ели их ночью, чтобы грибок, появлявшийся после каждого такого приема пищи, появлявшийся на их лицах, не был виден остальным. Что ж поделаешь: есть то что-то надо! Так что, волей не волей, а приходилось жертвовать своим марафетом.

Дракон приоткрыл глаза. По полной Луне и мягкому полумраку было понятно, что еще была ночь. Он тяжело встал, зевнул, оскалив свою пасть острыми зубами, выгнул спину и, приосанившись, стал подниматься по лестнице на палубу. Вдруг он услышал, как его верный спутник жизни проурчал мелодию явного недовольствия.

— Ну что, старый друг, хочешь перекусить?

Тот протяжным стоном дал положительный ответ. Посмотрев на свое брюхо, дракон сморщился:

— Я тоже, приятель, я тоже… Пойдем посмотрим что там в трюме.

С этими словами он тихонько направился к лестнице, которая вела в трюм. Осторожно спустившись по ней, дракон начал рыться в мешках и бочках, которых было видимо не видимо в длинном трюме корабля. Найдя подходящую бочку, дракон открыл ее, и почувствовал, как теплый, вкусный запах пробежал из носа по всему телу, заставив дракона забыть о сне и приступить к трапезе. После опустошения бочки с мясом, прищурив глаза от удовольствия дракон довольно провел лапой по брюху. Чувство насыщения наливалось по всему телу. Он чувствовал себя так хорошо, что на пике удовольствия не заметил, как уснул.

Проснулся он от неожиданного грохота, который его сильно удивил. Вскочив с места, он стал оглядываться по сторонам. Посмотрев на пол, он понял, что-же все-таки послужило причиной этого громкого стука. Перед ним лежал боцман, которому, видимо, тоже захотелось «заморить червячка». Спустившись в трюм, он наверняка никак не ожидал увидеть чудовище, которое так быстро поедало огромные куски мяса. При страшных звуках и богатом воображении, бедный лоцман никак ни мог не упасть в обморок.

— Вот так история! — сказал дракон, сморщив морду. — Вот и обед готов! Хе-хе! Однако, неприятная ситуация вышла. Надо бы отнести его в каюту.

Затем, подойдя к бедняге, он взял лоцмана, перекинул через плечо и понес в спальные места. Положив его на гамак и прикрыв парусиной, дракон, легко ступая на деревянные доски, чтобы не разбудить бедолагу, постепенно поднялся по лестнице на палубу.

Там, тем временем, во всю кипела работа: матросы работали веслами, привязывали кнехты, носили стрелы к баллистам, зажигали факелы. На мостике стоял капитан и отдавал приказы.

— Живее, живее! Что ты делаешь, Варинар? Кнехт нужно завязывать на три узла, а не на два! Живее, живее! Ирен, почему носовая баллиста не заряжена? Если через две минуты в ней не будет стрелы, сам полетишь вместо нее! Пошевеливайтесь! Вы что, крабы что ли, чтобы так ползать?! Это вам не дома сидеть, да мясо глотать!

— Доброй ночи, — поприветствовал Кулиэля дракон, поднявшись на мостик. — Как идут дела? Верным курсом идем?

— Вроде да, — ответил Кулиэль, посмотрев на звезду, которая была строго напротив флотилии.

— Срочная мобилизация?

— Что? Ах это! Да, поддерживаю дисциплину в команде: чтобы бунта не было. Скажи мне-это ты мясо съел?

Дракон, поняв свою вину, потупил взгляд в пол.

— Да, это был я.

— Ты слопал целую бочку! Неужели тебе не стало плохо?

— Нет, ни сколечки. Извини, я был очень голоден…

— Ничего: что было, то было! Итак, теперь мы должны решить…

Его слова прервал крик впередсмотрящего:

— Капитан, смотрите!

Кулиэль быстро побежал на нос. Там уже стояли Элендил и вся команда.

— Смотри, — сказал Элендил, указав на странный островок, который светился ярким светом, заставляя всех сощуриваться и закрывать лица руками.

— Что это? — спросил кто-то.

— Не знаю, — ответил Кулиэль. — А ты что думаешь, дракоша?

— Мы не узнаем что это, пока не посмотрим поближе-нужно подплыть к нему настолько, насколько позволяет осадка кораблей, — ответил дракон, сощурившись от яркого, режущего глаз, света.

— Чует мое сердце, что это что-то неладное, — сказал Элендил, с опаской глядя на свет. — Может нам не стоит приближаться к этой штуке?

— В любой другой ситуации я бы с тобой согласился, но сейчас у нас нет иного выбора: мы должны узнать, что это такое, даже если это что-то очень опасное, мы этого не узнаем, пока не подойдем к нему. Кто пойдет со мной?

— Мы с Элендилом идем-это не обсуждается, — сказал Кулиэль. — Кто еще с нами?

— Я пойду, — сказал Телир, который являлся штурманом.

— Я тоже, — отозвался Шенбур, являвшийся боцманом. — Мы готовы отдать жизнь за вас, капитан. И за Хранителя Добра, конечно же.

— Хорошо, — сказал Кулиэль. — Готовьте шлюпки-мы отчаливаем!

Матросы побежали в трюм. Через минуту они со шлюпкой уже поднимались по лестнице на палубу.

— Привяжите к ней веревки и, когда мы залезем в нее, опускайте аккуратно и медленно, словно жену на кровать кладете. Понятно?

— Есть, капитан! — отдал честь боцман и сказал остальным, чтобы сделали так, как велел капитан.

Через несколько минут шлюпка с триремы отчалила от правого борта. Почти одновременно отчалили шлюпки от фрегата и дракара. Медленно, но верно, шлюпки приближались к странному объекту. На шлюпках царила тишина: только звук шлепанья весел о воду сопровождал путников вплоть до светящегося предмета. Тишину прервал громкий шепот Шенбура:

— И что теперь, капитан?

— Я думаю, что до этой штуки дотрагиваться не стоит: давайте сначала дотронемся веслом.

С этими словами, взяв весло, Кулиэль взял весло и потянулся к светящемуся объекту. Как только кончик весла дотронулся до него, яркая вспышка осветила непроглядную морскую гладь и Кулиэль, словно пораженный какой-то невиданной силой, отлетел назад. Оклемавшись, он начал судорожно обхлопывать себя.

— Живой? — спросил дракон, ринувшись к Кулиэлю.

— Вроде как да, — ответил тот с дрожью в голосе. — Что это было? Где весло?

— Похоже, что оно испарилось, — сказал Шенбур, с любопытством глядя на светящийся объект. — Может нам замотать эту штуку?

— Если она испепелила весло, то от тряпки она уж тем более ничего не оставит. Хм… Я даже не знаю. Может нам вернуться и взять что-нибудь?

— Погоди-ка, — сказал дракон, подлетя к объекту пристального наблюдения. — Да это же молния Зевса! Не удивительно, что она испепелила весло!

— Что ты предлагаешь? — спросил Элендил.

— Заморозить ее. Хотя, она слишком горячая, чтобы заледенеть: лед растопит в два счета. А пожар нам, думаю, не нужен. Хм…

— У меня есть идея, — сказал орк. — Перед отплытием мы взяли с собой шамана, чтобы тот подбадривал нас на битву. Он лучший из лучших в нашем племени. Может он сможет помочь нам?

— Конечно, о чем разговор: зови! — воскликнул Элендил.

— Хорошо, тогда я поплыл.

— Подожди! — остановил дракон орка. — Будет быстрее, если ты полетишь. Залезай!

Орк с недоверием полез по спине дракона.

— А куда садиться? — спросил он, когда залез на спину между крыльев.

— Туда, где ты сейчас сидишь, не стоит садиться, — сказал Кулиэль. — Присядь на на шею: ему так легче, да и тебе удобнее будет.

— Хорошо, — сказал орк и уселся на шею.

— Держишься? — спросил дракон.

— За что?

— Держись за голову: обхвати обеими руками место под челюстью.

Орк так и поступил.

— Готов?

— Да.

— Поехали!

С этими словами дракон взмыл в воздух, метров на десять, и устремился к дракару. Орку, никогда прежде не летавшему, было немного не по себе, однако он старался этого не показывать, чтобы не показаться трусом в лице Хранителя Добра. Если бы он знал, что дракон знал о том, что ему страшно и специально летел низко, чтобы ему было комфортно. По правде сказать, орку было страшно еще с первой же минуты полета, но он, будучи храбром воином, не показывал этого. Так, через пять минут полета, они наконец достигли дракара. Вождь слез со спины дракона и направился в трюм, чтобы позвать шамана. Через минуту, одетый в шкуру снежного беорна, шаман с посохом и бубном сидел на спине дракона. Вождь подошел к дракону, чтобы кое-что сказать:

— Послушай, если что-нибудь случится-дай нам знать, хорошо?

— Не волнуйтесь: обязательно дам.

— Удачи!

— Спасибо, — поблагодарил дракон и взмыл в воздух.

Через несколько минут они уже были на островке. Шаман, осторожно ступая на каменные плиты, над которыми парила молния, пристально рассматривал молнию.

— Да, вы правы, — сказал он, всматриваясь в объект наблюдения. — Это молния Зевса. Чтобы ее взять, нужна сила исцеления, причем вся которая есть у того, кто ей обладает. О! И еще кое-что: я читал, что единственный, кто может взять ее и не погибнуть сразу-эльф!

— Эльф?! — с удивлением переспросил Элендил. — Подождите, подождите! Почему именно эльф?

— Потому что, согласно преданию, эльфы-единственные, кто могли носить и передавать Гефесту материал для изготовления молний Зевса. Превозмогая тяжелейшие мучения, они несли ему этот металл, и Гефест уже потом ковал из него молнии. Так что, друг мой, придется тебе взять ее и отнести ее на корабль, положив ее в этот футляр, — сказал шаман и показал красный футляр.

— Хорошо, — сказал Элендил, — но есть одна загвостка: по легенде это был самый сильный и выносливый эльф за всю историю. Я же ну никак не похож на него: даже в подметки не гожусь! Я ведь только и могу, что из лука хорошо стрелять. Да, безусловно, это хороший навык, но для того, чтобы донести молнию Зевса эти несколько метров, это вряд ли поможет.

— Не волнуйся, — сказал дракон. — Я буду тебя поддерживать, главное-продолжай идти вперед, несмотря на боль, страдания, даже когда кожа будет слезать с тебя-иди вперед.

— Хорошо. Я постараюсь донести.

— Мы верим в тебя, Элендил, — сказал дракон и подошел к нему, положив лапу на плечо. — Готов?

— Да, — сказал Элендил, приготовившись схватить молнию.

— Хватай ее тогда, когда будешь готов, — сказал дракон. — Главное-не отпускай ее из руки, иначе она в момент испарится.

— Понял.

— Пошли!

Элендил почувствовал, как живительная сила потекла по его венам. Собравшись, он подошел к молнии. Она излучала яркий свет и неимоверный жар, от которого пот потек по лицу Элендила. Простояв перед молнией несколько мгновений, он неторопливо потянул руку к ней. Жар пробивал отважного эльфа по всему телу, но несмотря на это его рука все ближе и ближе приближалась к творению Гефеста. И вот настал момент, когда молнию нужно было схватить. Сделав глубокий вдох, Элендил что есть силы зажал молнию в своей правой руке. Жгучая боль пронзила тело Элендила, и он почувствовал, будто его рука сгорает заживо. Но в тот же момент рука снова зарастала, благодаря дракону, точнее его силе исцеления. Элендил развернулся и медленно понес молнию к футляру. Медленными шагами он приближался к нему все ближе и ближе. Он чувствовал, будто молния тянется назад, стремясь занять прежнее место, но он, словно скала, не давал ей этого сделать и с уверенностью шел вперед. Крича от боли, Элендил неумолимо приближался к футляру. Дракон, у которого из носа и ушей потоками текла кровь, шел сзади него и, собрав все силы, что у него были, поддерживал ту нить, которая соединяла жизнь Элендила с ним. Вот уже и футляр. Элендил, остановившись, прокричал:

— Не могу больше! А-а-а!

— Ты можешь, Элендил, ты можешь! Собери все силы, которые у тебя остались и засади ее в футляр! У тебя сильный характер, непоколебимая стена внутри тебя существует! Это сильнее любого меча, секиры, стрелы и магии! Собери свои последние силы и затолкай ее в футляр! Я верю в тебя, мы все верим в тебя!

Собрав свои последние силы, Элендил с отчаянным криком изо всех сил втолкнул молнию в футляр. Раздался жуткий грохот, яркий свет заполонил все вокруг и ударная волна, которая вышла из футляра, опрокинула всех рядом с ним стоявших и оставила глубокую воронку.

Первым оклемался дракон. Медленно и неторопливо поднявшись, он провел лапой по морде. Посмотрев на свою лапу, он увидел кровавый след на пол-морды и струйки крови медленно стекали из его ушей и носа. Затем он попытался встать, но он был настолько ослаблен, что не мог пошевелить задними лапами. Проведя глазами в поисках Элендила, он увидел его без сознания со светящимся футляром, зажатым им обеими руками. Одежда на нем была выжженна жаром молнии, а все тело было обуглено, словно кострище. Дракон медленно подполз к Элендилу. Он медленно и ровно дышал, но не приходил в себя. Тяжело выдохнув, дракон с улыбкой сказал:

— Живой…

В ту же секунду он потерял сознание. Последнее, что он видел, были лодки, причаливавшие к берегу, и людей, которые бежали по направлению к ним…

Очнулся дракон на триреме, которая на полных парусах мчалась на горизонт. Оглядевшись, он понял, что лежит в трюме на гамаке. Посмотрев на себя, он увидел, что его лапы перебинтованы, а увидев себя в зеркале увидел ожоги, которые были по всей морде. Проведя лапой по пораженным местам, дракон избавил себя от этих шрамов. Поморщившись, показав себе же свои острые зубы и взглянув на себя грозным видом, дракон вдруг улыбнулся и пошел к лестнице, которая вела на палубу. На небе уже мерцали тысячи огоньков и яркий полумесяц проделал длинную прямую дорожку на рябой водной глади. Воздух был холодным, что было для дракона невиданным блаженством. Как только его лапа коснулась деревянного пола палубы, к нему подбежал какой-то матрос и с неописуемым восторгом сказал:

— Мы так рады вас видеть! Команда рада, что вы впорядке! Как себя чувствуете?

— Вроде как ничего, — сказал дракон, осматриваясь по сторонам. — Как Элендил? С ним все хорошо?

— Так точно: он в полном порядке! — отрапортовал матрос.

— Не надо формальностей-я не капитан.

— Да, вы действительно не капитан-вы нечто большее для всех нас.

Эта фраза заставила дракона приподнять уголки пасти.

— Ты даже не представляешь, как мне было приятно это слышать! Спасибо тебе…эм… Как тебя зовут, не скажешь?

— Вамин, Ваше Благодеятельство!

— Не надо формальностей-обращайся на «ты», хорошо?

— Как пожелаешь. А как тебя зовут?

В этот момент дракон впал в ступор: он не знал, как его зовут. Все эти годы его мучил вопрос о том, кто он и почему он выжил.

— Я…я…хм…,-слова словно застряли у него в горле.

— Ничего страшного-это говорить необязательно. Все равно ты молодец!

С этими словами Вамин направился по направлению к трюму, где шло не прекращавшееся ни на минуту веселье. А дракон остался стоять на мостике, ощущая всю прелесть прохладной морской ночи. Ему не давала покоя мысль: кто он все-таки такой? Почему он стал Хранителем Добра, а не Эзраэль? — от всего этого обилия вопросов у него болела голова. Решив отвлечься и отдохнуть, он, немного постояв на палубе, направился в трюм, чтобы немного вздремнуть.

Пронзая волны носами и рострами, корабли уверенно шли к намеченной цели, после которой все смогли бы вернуться домой и еще раз спасти этот мир от Судного дня.

 

Глава IX

— Кронос милосердный! — воскликнул Зевс, глядя на то, как корабли несутся по морской глади к своей последней цели. — Они нашли уже два артефакта! Вот это я понимаю команда! А ты что скажешь, Гера?

— Их смелость и мастерство бесспорно заслуживают похвалы, — ответила жена громовержца. — Однако, им осталось найти еще один артефакт-глаз Фобоса, сына Аида.

— Думаешь он сможет предоставить им достойное испытание?

— Я много раз видела, как люди, отправившиеся на поиски его глаза умирали от жуткого страха перед чем-то, что пугало их больше всего. Кому как ни сыну самого бога смерти знать об этом лучше всего? Да и тем более, как они увезут его-как мы все знаем: «у страха глаза велики», — сказала Гера, ухмыльнувшись.

— Ха-ха! — рассмеялся Зевс. — Как только люди придумывают поговорки такого рода? Если они такое написали про Фобоса, то что они напишут про нас с тобой?

— Неважно что про нас пишут: важно, чтобы люди в нас верили. Иначе мы просто-напросто канем в лету. Вот тогда нам по-настоящему не поздоровится. Если они добудут глаз Фобоса, нашей эпохе конец.

— Значит нам нужно остановить их любой ценой! Но я не знаю как! Мы уже все перепробовали: Кархародон, Гидра, телепортация в другой мир, молния-что еще может их остановить?

— Ах, брат, как я вижу, ты в замешательстве? — раздался гробовой голос откуда-то.

Все обернулись. Перед ними стоял Аид.

— Приветствую тебя, брат! — сказал Зевс. — Какими судьбами ты пришел навестить нас?

— Вы наверняка заметили, что наши самоотверженные друзья уже движутся к последней цели. Нам нужно что-то с этим делать, так?

— Продолжай, — сказал Зевс, явно проявив интерес к словам Аида.

— Демос и Фобос могут принять вид любого страха людей, довести их до самоубийства. Мои сыновья еще никого и никогда не оставляли в живых-можете на них положиться.

— Зевс, — сказал Посейдон, — слово за тобой.

Настала гробовая тишина. Зевс провел морщинистой рукой по густой бороде. По его глазам было видно, что все его мысли были сосредоточены на судьбоносном решении.

— Мы предоставим им последнее испытание. Если они справятся, то спасут этот мир и получат ответ на один любой вопрос. Если же нет…. Вы сами знаете, что их ждет.

— Мудрое решение, — сказал Посейдон. — Аид, скажи Фобосу, чтобы был готов: они уже близко.

— Хорошо, — ответил Аид. — Они будут ждать их в Тартаре.

С этими словами он испарился. За ним последовал Посейдон.

Зевс еще несколько минут стоял один.

— И все-таки: почему мы такие жестокие по отношению к своим же собственным созданиям, когда они нас почитают и лелеют? Ведь мы живем только благодаря им. Это не они, а мы должны их бояться. Хм… Весьма странно с их стороны…

Закончив непродолжительный разговор с самим собой, Зевс направился по направлению к своему трону.

 

Глава X

Солнце поднималось из воды, когда наши путники достаточно близко подобрались к последней цели: их ждал Тартар-самое безнадежное и самое мрачное место, которое можно было бы себе представить. Туда отправлялись души покойных, чтобы провести вечность либо в страшных муках, либо наслаждаясь бессмертием на Елесейских полях, не ведая печалей и невзгод. Издали он напоминал огромную скалу, которая недвижимо стояла на водной глади. Даже с такого расстояния можно было почувствовать тот зловещий запах смерти, которым насквозь было пропитано царство Аида. На водной поверхности лежала густая дымка, которая создавала ощущение, будто корабли движутся по воздуху. На носу триремы Элендил и Кулиэль всматривались в нагнетающие страх скалы.

— Во дела! — сказал Элендил с опаской всматриваясь вдаль. — Мне как-то не по себе. Как-то даже смертью повеяло. Брр! Аж мурашки по коже!

— А что ты ожидал от Тартара: песчаных пляжей и красивых девушек?

— А было бы неплохо…,-мечтательно сказал Элендил.

— Максимум, кого ты здесь встретишь-это Гаргону. Ну, или Персефону, если повезет.

— Ну, не знаю как ты, а с Персефоной я бы познакомился!

— Мечтать не вредно!

— Неплохой пейзаж, правда? — спросил дракон, подлетев к ним. — Конечно, Тартар был далеко не первым местом, которое мне хотелось бы посетить, но что ж поделаешь-кто, если не мы?

— Как ни грустно это не звучало, но ты, как всегда, прав, дружище, — сказал Элендил, задумавшись о чем-то. Затем, он неожиданно обратился к Кулиэлю:

— Когда прикажите спустить шлюпки, капитан?

— Передай всем, что все должно быть готово через полчаса. Будем держать курс на остров, ясно?

— Так точно! — сказал Элендил и быстрым шагом направился в трюм. Через минуту из трюма послышались приказания матросам, и в течение нескольких минут вся команда собралась на палубе. Все ждали команды капитана. Кулиэль немного растерялся, но посмотрев на дракона, который одобрительно кивнул головой, приосанился и обратился к матросам:

— Друзья! Вот мы и подошли к последней точке нашего путешествия. Всего один предмет отделает нас от спасения нашего мира от Пришествия. Найдя и привезя его в Эльдорас, мы подарим этому миру еще один шанс на существование. Я, Элендил и Хранитель Добра пойдем однозначно, но может всё-таки кто-нибудь желает пойти с нами?

На несколько минут наступило гробовое молчание. Каждый обдумывал судьбоносное для себя решение. Первым отозвался Тирен:

— С самого начала я не знал, на что подписываюсь. Теперь же, когда я убил самого Кархародона, убийцу флотов, разве мне может быть страшен какой-то Фобос, как ни парадоксально это звучало? Нет уж: назвался орком-съедай сквига. Я с вами, чего бы мне это ни стоило.

— Я помог старпому добыть молнию Зевса, я и глаз добуду! — сказал Шенбур, выходя из толпы. — Можете на меня положиться, капитан.

Кулиэль несколько минут смотрел на них. Возможно, он видел эти лица в последний раз, поэтому ему хотелось увидеть их живыми и здоровыми. А если они погибнут? А если погибнет он сам? В это момент он осознал, насколько было тяжело дракону нести свое нелегкое, благородное бремя. Опомнившись, он приосанился и сказал:

— По шлюпкам!

После этого на палубе началась суета: все начали выносить из трюма оружие, шлюпки, привязывать веревки к ним, чтобы спустить их как можно аккуратнее. Когда все было погружено, Кулиэль подошел к рулевому.

— Послушай, Харамир: если что-нибудь случится…

— Я понимаю, — ответил тот, понимающе кивнув головой.

— Береги себя и сделай так, чтобы эскадра вернулась домой.

— Будет сделано, капитан, — улыбнувшись сказал Харамир. — Обещаю.

— Спасибо, — сказал Кулиэль и похлопал рулевого по плечу. — Спасибо…

— Капитан! — окликнул его Шенбур. — Вы скоро?

— Да, сейчас, — ответил Кулиэль и шепотом сказал кораблю:

— До встречи, дружище.

Простояв на палубе несколько минут, погладив в последний раз руль своего верного спутника, который так верно слушался его все это время, он быстро побежал к шлюпкам. Быстро спрыгнув в одну из них, он скомандовал:

— Опускай!

— Стойте! Стойте! — послышался голос из толпы.

Кулиэль с любопытством посмотрел в толпу. Распиливая всех в стороны, к ним выбежал Радмир, корабельный кок.

— Капитан, — сказал он, протягивая что-то Кулиэлю, — это вам. Она вам пригодится.

Кулиэль, разжав кулак, увидел монету.

— Спасибо, Радмир, я уж и забыл про нее. Она нам пригодится.

Радмир засиял от радости. Затем, положив руку Кулиэлю, он сказал:

— Удачи, капитан! Постарайтесь вернуться, хорошо?

— Вернусь, обещаю, — сказал Кулиэль и улыбнулся.

Затем он отдал приказ:

— Спустить шлюпки на воду! Отчаливаем!

Матрос, исполнив приказание, медленно опустил шлюпку на воду. Как только ее днище коснулось поверхности воды, Шенбур и Элендил взялись за весла. Скользя по морской глади, шлюпка приближалась к намеченной цели. С обеих сторон с ними одновременно плыли шлюпки с остальных кораблей.

Спустя некоторое время ее нос врезался в скалистый берег острова. На нем не было ни души. Лишь зловещий ветер смерти дул навстречу смельчакам. В нескольких метрах от берега находилось ущелье, достаточно широкое по своим размерам, которое было наполнено водой.

— Мы на месте, — сказал Кулиэль, спрыгнув на берег. Его примеру последовали остальные. Пройдя несколько метров по скалистой земле, путники наткнулись на камень, на котором было что-то написано на непонятном языке.

— Что здесь написано? — спросил Элендил, дотронувшись до непонятных начерканий.

— Это язык Кроноса, — сказал дракон. — Здесь написано: «Уйди отсюда тот, кто жив, ибо станет он мертвым вскоре».

— Да уж, — сказал Кулиэль, почесав макушку. — Не самое приятное начертание! Откуда ты это знаешь?

— Много читал, — ответил дракон. — Пока царил мир я от скуки перечитал все библиотечные книги, в том числе и те, в которых были указаны древние языки.

— Теперь понятно, — сказал Кулиэль, почесав макушку, видимо от осознания своей. необразованности. — Так что это за место?

— Тартар…,-сказал Шенбур. — Оттуда никто еще не возвращался. Что будем делать?

Наступила гробовая тишина. Несколько минут не было издано не единого звука. Только шум ударявшихся о берег волн отдавался эхом в ущелье. Первым нарушил тишину дракон:

— Осталось добыть последнюю реликвию. Разве мы зря проделали этот путь, наполненный опасностями? Ну уж нет! Я не собираюсь сдаваться перед последним боем. Как бы вы не упрямились, а я все равно вас доведу до конца.

Все застыли на мгновение: каждый думал о последствиях этого решения. Никому не хотелось умирать просто так, не сделав ничего стоящего.

— Он прав, — сказал Элендил. — Нам нужно пройти этот путь до конца, чего бы нам это не стоило. Во имя наших детей и жен я пойду с ним. Тем более, я ему должнен…

С этими словами он подошел к дракону.

— Этот хитрый чешуйчатый однажды уже спас наш мир, и я верю что он спасет его во второй раз, — сказал Гнорин, капитан гномьего корабля, выходя вперед. — Глупо было бы снова ему не довериться. Моя сила с тобой, Хранитель Добра.

— Мой отец рассказывал, — сказал Дорк, капитан корабля орков, — что перед битвой на Кельтерийских равнинах мой дед сказал ему, что он бы ни за что не согласился идти на ту сечу, но с Хранителем Добра и твоим отцом, Кулиэль, он пошел бы хоть в Тартар. Что ж-я последую его примеру.

— Тогда, — сказал дракон, посмотрев на ущелье, — вперед, навстречу неизведанному!

С этими словами, приосанившись, он пошел вперед. За ним последовали все остальные, один за другим. Каньон наполняла легкая дымка, из-за чего смельчаки не могли разглядеть, куда они идут. Так как первым шел дракон, увидеть то, что было впереди, остальным не предоставлялось возможным из-за разума за его крыльев. Почва была на удивление мягкой, поэтому все, за исключением Элендила и дракона, проседали и двигались вперед с трудом.

— Ничего не видно, — сказал Гнорин, пытаясь разглядеть что-то впереди. — Эти крылья загородили весь обзор!

— А ты уверен, что хочешь увидеть то, что мы встретим? — спросил дракон.

Поразмыслив, гном ответил:

— Как-то не особо…

— Долго еще? — спросил Кулиэль.

— Не знаю, — ответил дракон. — Здесь даже конца не видно! Мне кажется, что скоро мы… А-а-а!

С криком дракон куда-то исчез. Идущий за ним Кулиэль резко остановился. Откуда-то снизу раздался голос:

— Я в порядке! Хорошо, что у меня есть крылья!

— Там что, обрыв? — спросил Кулиэль, всматриваясь в непроглядную глубину.

— Да, — раздалось эхом со дна. — Падать высоко: вы точно себе все сломаете! Тут берег! Потом идет река. Она уходит в глубь ущелья!

— Что нам делать? — спросил Элендил.

— Ждите! Я сейчас прилечу и спущу вас по одному вниз!

— Хорошо!

Через несколько секунд дракон стоял вместе со всеми.

— Кто первый? — спросил он, обращаясь к команде.

— Давайте я, — сказал Дорк.

— Залезай, — скомандовал дракон, и через несколько попыток орк все-таки уселся на его загривок. — Готов?

— Да, — сказал орк, обхватив его шею.

— Полетели!

С этими словами дракон оторвался от земли и спланировал на дно ущелья. Как только Дорк слез, он отправился за другими. Через десять минут все стояли у берега реки.

— Ну и что нам делать? — спросил Кулиэль.

— Может попробовать переплыть? — предложил орк.

— Переплыть? Стикс? — переспросил Шенбур с ухмылкой. — Ты совсем рехнулся? Это же река мертвых. Чуть сунешь палец-превратишься в скелет. Тебе оно надо?

— Нет, не надо, — ответил орк, потупив взгляд в землю и осознав свою неправоту.

— Я кажется знаю, что нам поможет, — сказал дракон. — У кого-нибудь есть монета?

— Монета?! — переспросил гном. — Зачем нам монета? Мы идем в Тартар, покусай тебя Цербер! Надеешься смерть подкупить?

— Если можно так выразиться, то да, — сказал дракон, тем самым поставив гнома в тупик. — Так есть или нет?

— У меня есть, — сказал Кулиэль, протянув один шемдинг дракону.

Взяв его, дракон что есть силы метнул его вперед, в непроглядную дымку. Несколько секунд царила полная тишина. Все с интересом всматривались вдаль. Наконец они услышали стук о что-то деревянное, а затем легкое журчание воды, которое становилось отчетливее с каждой секундой. Вскоре из тумана появился силуэт, напоминавший человека на ладье. Он веслом отталкивался от дна реки и медленно приближался к берегу. Его фигура вызывала ощущение напряжения у всех, кроме дракона, который по всей видимости знал, что их ожидает. Через несколько минут нос ладьи медленно врезался в берег. Неизвестный был одет в черный балахон с капюшоном, скрывавшим его лицо. Его руки были в морщинах и складках, свидетельствовавшие о его преклонном (вернее сказать неживом) возрасте.

— Кто это? — шепотом спросил гном.

— Это Харон, — ответил дракон, — проводник умерших в царство Аида. Благодаря ему мы сможем проникнуть туда.

Рука лодочника медленно поднялась и жестом пригласила всех сесть в ладью. Первым пошел дракон. За ним последовали остальные. Как только нога последнего оказалась в лодке, Харон оттолкнулся от берега и ладья понеслась навстречу неизведанному.

Отплыв на несколько метров от берега и насмотревшись по сторонам, Кулиэль решил посмотреть в воду. Это решение обернулось для него неприятным сюрпризом: в воде лежали трупы, таращившиеся на него из глубины реки широко открытыми глазами. В ту же секунду Кулиэля стошнило от увиденного.

— Ты в порядке? — спросил дракон, сразу же метнувшись к другу.

— Да, более менее, — ответил Кулиэль, вытирая рот. — Зевс милосердный… Ох… Это омерзительно!

— Здесь и не такое увидишь, — сказал дракон.

— Поскорее бы вернуться домой…,-сказал мечтательно Кулиэль. — Как же я давно не видел ее… Так хочется ее обнять…

— Не волнуйся, — сказал дракон, улыбнувшись, — все будет хорошо. Вы обязательно встретитесь. Обещаю.

— Спасибо, — поблагодарил дракона Кулиэль, посмотрев вперед. — Мы уже почти на месте! Смотрите!

Все мигом перекинулись через борт. Действительно, вдалеке виднелся противоположный берег, напоминавший маленькую бухту.

— Вот мы и на месте…,-сказал Шенбур.

— Цербер меня задери! — воскликнул орк. — Вот уж не думал, что когда-нибудь окажусь в Тартаре. Что же нас там ждет?

Через несколько минут ладья причалила к берегу. Друзья один за другим спрыгнули на скалистый берег. Осмотревшись, они обернулись назад и увидели только уплывающего вдаль Харона, медленно отталкиваясь палкой от дна.

— Что ж, — сказал дракон, — назад пути нет-придется идти. Не отставайте.

С этими словами он пошел в ущелье, еле протискиваясь через узкий для его габаритов проход. Его примеру последовали остальные, однако им побираться было гораздо легче, особенно Элендилу, который был тоще их всех. Несколько раз приходилось вытаскивать гнома и пихать дракона, чтобы протолкнуть вперед. Наконец они подошли к концу прохода. Однако, все оказалось не так просто, когда дракон застрял.

— Ну, чего ты там? — спросил Элендил.

— Чешуйчатый застрял, — недовольно сказал гном. — Кто его только взять решил?

— Ты бы лучше помолчал и помог бы вытолкнуть меня! — сказал дракон, пытаясь протиснуться.

— Так, давайте попробуем все навалиться и протолкнуть его вперед, — сказал Кулиэль. — Насчет три: раз, два…ТРИ!

В этот момент все дружно навалились и дракон вывалился из ущелья. Путь был свободен, и все остальные прошли без происшествий.

— Что-то ты потолстел, — усмехнулся Кулиэль, протянув руку дракону.

Дракон, взяв руку, сделав вид, что поднимается при помощи Кулиэля, встал с земли:

— Да уж. Пора мне завязывать с мясом, хе-хе… Ладно, пойдем дальше. Все пробрались?

— Да! — раздался дружный хор.

— Тогда пошли, — сказал дракон и торопливо пошел вперед. За ним последовали остальные. Пройдя несколько метров, дракон вдруг остановился.

— Что случилось? — спросил Кулиэль, посмотря на дракона. Тот стоял, словно пораженный молнией. На его морде отражалось удивление и потрясение.

— Посмотрите, как это прекрасно! — шепотом, видимо от изумления, пробормотал дракон.

— Что ты там такого красивого увидел? Ты рехнулся? — спросил Кулиэль, протиснувшись между ним и скалой. — Это же Тартар! Тут не может быть ничего краси…

Тут он запнулся, потому что увидел такое, что поражало его воображение: все пространство было усеяно зеленой травой, по которой босиком бегали души покинувших мир живых. Это был рай, о котором так мечтают души умерших, попавших в царство Аида. По всему зеленому островку росли пышные деревья, с которых души брали плоды и наслаждались их сочной мякотью. На холме на Незабвенных полях сидел Аполлон и играл на своей кифаре для собравшихся их послушать. В общем, это было то место, о котором мечтал каждый.

— Остаться бы здесь! — вздохнул Шенбур. — Хоть на денек! Это во истину божественно!

— Помните, зачем мы здесь, — сказал дракон. — Мы должны заполучить глаз Фобоса.

— Но где нам его искать? — спросил Элендил.

Оглядевшись по сторонам, взору Кулиэля предстал мрачный уголок, откуда доносились крики и стоны страдавших.

— Кажется, я знаю, куда нам идти, — сказал он. — Идите за мной!

Затем он уверенно пошел к тому месту, которое приметил. За ним последовали остальные. По пути они встречали людей, точнее души людей, которые проходили мимо них, даже не замечая: одни были счастливые и веселые с улыбками на лицах, другие-с грустным выражением лица, подавленные в серых туниках. Кулиэлю было грустно: он понимал, что где-то здесь бродит его отец, может веселый, может, наоборот, грустный-в любом случае он не хотел бы встретиться с ним, так как понимал, что не расстаться бы с ним. Даже если бы Элендил с драконом собрали все свои силы, они бы не смогли его оттащить. Больше всего он боялся этого: встретить того, кого он так любил, а тот отвечал ему взаимностью. Погружённый в мысли, он не заметил, как они подошли к дворцу Аида. Это было черное каменное здание, напоминавшее дворец, откуда еле-еле проблёскивался свет от факелов. Темные окна-глаза непрерывно смотрели на них, от чего у наших героев мурашки побежали по коже. Так они стояли несколько секунд. Затем, неожиданно для всех, ворота распахнулись, и голос, жуткий замогильный голос сказал:

— Проходите, гости дорогие! Я окажу вам до жути любезненный прием…

Затем раздался громкий хохот и подул ветер, от которого кровь у всех застыла в венах. Несколько минут все стояли, как вкопанные, пока дракон, опомнившись, не сказал: «Пойдемте внутрь» и не пошел навстречу неизведанному.

Шаги смельчаков, раздававшиеся по всему дворцу, наводили некоторую тревогу на них. Даже дракон, который, казалось, не боялся ничего, шел медленно и настороженно. Его, как и остальных, переполнял самый сильный страх — страх перед неизведанным. Никто даже и представить себе не мог, что он встретит на своем пути, какие именно страхи Фобос выпустит наружу и передаст им плоть. Все эти вопросы будоражили сознание всех поднимавшихся на верхний этаж замка. Наконец, они подошли к двери, которая, по-видимому, вела в тронный зал. Пройдя коридор, обставленный разного рода статуями страшных существ, наши герои остановились у двери. Они переглянулись.

— Кто пойдет туда? — спросил Кулиэль.

Наступило гробовое молчание. Несколько минут все обдумывали план действий. Наконец, высказался дракон:

— В любом случае, эскадре нужно будет вернуться назад. Кулиэль… Ты должен…

— Нет! — возразил Кулиэль. — Я пойду с тобой до конца!

— Послушай…Ты единственный, кто сможет вести эскадру… Ты…

— Это исключено! — воскликнул Кулиэль. — Я обещал отцу, что буду поддерживать тебя где угодно и когда угодно! Я должен исполнить его волю!

Наступила минутная пауза. Дракон задумался над судьбоносным решением.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Мы пойдем все вместе! Мы должны вернуться назад все, все вместе! Я не позволю, чтобы кто-то здесь остался! Понятно?

— Мы обещаем, что останемся целы, — кивнул головой Дорк. — Можешь положиться на нас.

— Не знаю сколько я сумею продержаться, но я точно вцеплюсь зубами в последнего врага, который разорвет меня на части, и не отпущу его. Я с вами до конца!

— Самое сложное уже позади, — сказал Элендил. — Нам нужно просто поставить жирную точку!

Затем он сказал:

— Ну! Вместе вышли из порта, вместе и войдем в него!

— Да! — раздался дружный крик.

— Давайте покажем ему, где сквиги рыгают! — сказал Кулиэль и первым открыл дверь. На удивление там было пусто: никого не было, лишь серебряный трон, гордо стоявший в конце зала. Царила гробовая тишина. Лишь пламя свечей, стоявших зачем-то на каменном троне, неспешно колыхалось из стороны в сторону. Осторожно войдя в зал, друзья направились к трону.

— Где он? — шепотом спросил Кулиэль.

— Не знаю, — сказал гном, — но чувствую, что он где-то рядом.

Внезапно эхом раздался тихий прерывистый хохот, а затем тихий загробный голос:

— Приветствую вас, смертные… и не очень. Добро пожаловать в мои владения.

— Кто ты такой? — спросил гном, взведя пистолет.

— Я? — спросил голос и сново рассмеялся. — Я тот, кто приносит людям ночные кошмары, кто наводит страх на вас всех здесь и сейчас. Я-вездесущий кошмар, заполняющий сознание.

— Фобос… — прошептал Дорк.

— Да, ты прав, смертный, — саркастически сказал Фобос. — Твоя сообразительность заслуживает похвалы. Хм-хм-хм… Так зачем вы удостоили меня своим визитом?

— Мы пришли за твоим глазом, — сказал дракон.

— О-о-о! — удивился Фобос. — Так это вас послал мой отец! Теперь все ясно! Глаз мой хотите получить? Что ж… Я отдам вам его, но сначала…

Тут он умолк. Снова наступила тишина.

— Давайте немного поиграем… — сказал он, и внезапно все, кроме Кулиэля отлетели в сторону. Вокруг них появились каменные заграждения, герметичные внутри. Кулиэль остался стоять в центре, не понимая, что происходит.

— Итак, начнем с правил, — сказал Фобос, в образе духа оказавшись рядом с Кулиэлем. — Твои друзья, капитан, находятся в моих каменных темницах. Однако, это не просто темницы: согласись, было бы скучновато просто посадить их в темницы. В них каждый из них встретит свой самый жуткий страх. Ты также встретишь своего главного врага. Твоя задача победить его. Если ты проиграешь-я отдам вам глаз и вы спасете этот никчемный мир и вернетесь домой счастливые. Но если же нет…

— Я понял, — сказал Кулиэль. — Не нужно подробностей.

— Вот и хорошо, — сказал Фобос. — Итак, начнем!

В этот момент голос стих и на мгновение наступила тишина. Кулиэль в недоумении огляделся по сторонам, и когда он повернулся вперед, он увидел себя, точно такого же: та же одежда, те же глаза, волосы-все как у него. Только что-то было в нем другое, пугающее. Он смотрел на Кулиэля злобными глазами, полными гнева. Они смотрели друг на друга минуты две, пока двойник не вытащил меч из ножен и с диким криком не побежал навстречу оригиналу. Кулиэль, среагировав, выхватил свой меч и в тот самый момент, когда двойник хотел нанести удар, поставил блок. Раздался лязг стали. Взгляды противников встретились: один взгляд был полон ненависти и злобы, другой удивления и смятения. Затем оба начали жестоко биться друг с другом в смертельной схватке за выживание.

В это время в темницах Фобоса остальные столкнулись лицом к лицу со своими страхами: гном, до смерти боявшийся высоты, шел по тонкой дощечке, протянутой над каньоном; орк, который трепетал перед холодом, замерзая в ледяной пустыне, пытаясь согреться; Элендил, который падал в обморок при виде змей, сражался с огромным василиском; а дракон, который до смерти боялся моря и не умел плавать, захлебывался в океане, выпуская маленькие пузырьки воздуха из его легких, чтобы продержаться под водой как можно дольше.

…Кулиэль бился не на жизнь, а на смерть со своим опасным врагом: то они сшибались, нанося друг другу раны, то отступали, чтобы снова сойтись. Бой уже шел 7 минут, когда Фобос сказал:

— Мой отважный друг, тик-так, тик-так, часики идут: орк замерзнет, дракон задохнется, гном разобьется, эльфа съедят, а ты так и будешь биться с ним до скончания веков!

— Я его одолею! — злобно ответил Кулиэль. — Я его уничтожу! Уничтожу! Сотру в поро…

Внезапно он вспомнил. Вспомнил разговор его с драконом. Слова… Эти слова:«…чем крепче твой дух, тем сильнее ты сам»… Ну конечно! Это же мой гнев! Его нельзя победить оружием!

Оттолкнув своего противника, Кулиэль опустил меч. Двойник с перекаленным от злобы лицом, с красными, как кровь, глазами, готов был бросится на него, но ударившийся об пол меч ввел его в недоумение. Он посмотрел на Кулиэля. Тот лишь улыбался в ответ. Затем, он сказал:

— Я не буду с тобой драться-битва окончена. Ты проиграл.

Фобос, наблюдавший за этим, вдруг привстал со своего трона и с интересом посмотрел на исход боя. Двойник, только и успевший сказать: «Нет!», исчез.

Кулиэль повернулся к Фобосу и сказал:

— Я выиграл-отпусти их!

Фобос недовольно поморщился и сказал:

— Хорошо…

Он хлопнул в ладони и все оказались в зале. Дракон жадно вдохнул воздух и начал откашливаться. Гном, почувствовав твердую поверхность под ногами, облегченно выдохнул. Орк, почувствовав тепло, закатил глаза от удовольствия. Элендил, который уже не мог отбиваться от змеи, провел с облегчением рукой по лбу. Кулиэль, увидев своих друзей живыми, первым делом побежал к ним.

— Как вы? Живы, здоровы?

— Мы в порядке, — сказал дракон. — А ты как?

— Мы справились! — сказал Кулиэль. — Это главное!

— Молодец, — сказал Элендил. — Ты нас спас!

— Твоя выдержка заслуживает уважения, — сказал Дорк. — Без тебя мы бы точно сгинули… Фух!

— Да ладно вам-вы тоже молодцы, — сказал Кулиэль. Затем он повернулся к Фобосу. Тот стоял в обличии гидры и недовольно смотрел на Кулиэля.

— Уговор есть уговор, помнишь? — напомнил Кулиэль, протянув руку вперед.

Фобос недовольно поморщился, но все же он не мог нарушить обещания: какой никакой, а он бог!

— Ладно, — проворчал он и, приняв свое истинное обличие, вытащил свой большой глаз из глазного яблока. Посмотрев на него в последний раз, протерев его, он нехотя вручил его Кулиэлю.

— А теперь проваливай! — сказал он, отвернувшись.

— Благодарю, — съехидничал Кулиэль.

— Ну что, пойдем? — спросил Элендил.

— Давно пора! — сказал гном, погладив живот. — Уже давно прошло время обеда, а у меня в желудке еще и ружье не стреляло!

Все рассмеялись.

— Ладно, — сказал Кулиэль, — пойдемте, а то нас наверное уже вся команда заждалась. Волнуются ведь!

— Пойдем, герой дня! — сказал с улыбкой дракон, и они вместе вышли из тронного зала.

Фобос еще долго стоял посреди зала и морщился от обиды. Затем он вздохнул и сел на свой трон.

…Несколько шлюпок уже стояли на берегу, ожидая прибытия дракона, Кулиэля, Элендила, Дорка, Шенбура и Гнорина. Все с напряжением смотрели вглубь ущелья, стараясь не упустить их из виду. Тирен и Радмир вглядывались в непроглядный конец ущелья, стараясь высмотреть отважных путешественников.

— Спорим на пять шемдингов, что они вернутся? — предложил Радмир.

— Нет, — ответил Тирен, — слишком просто. Давай так: спорим на 10, что они вернутся целыми и невредимыми?

— Хорошо, — сказал Радмир. — Ставлю 10, что один из них утонул в Стиксе.

— Ставлю 10, что все живы.

— По рукам?

— По рукам!

Оба стали пристально всматриваться в конец ущелья. Когда наконец лодка Харона показалась, толпа оживилась, начала что-то обсуждать. Наконец, лодка причалила к берегу. Все по одному начали сходить на берег: сначала вышел Кулиэль, за ним спрыгнул Элендил, за ними слез Дорк, после них, еле встав на ноги, слез Гнорин. Затем из лодки вышел Шенбур. Дракона почему-то в ней не оказалось. Все перепугались и начали расспрашивать прибывших, что с ним случилось.

— Хех! — усмехнулся Радмир. — Давай денежки, приятель!

— Тебе лишь бы только денег получить, а как помянуть до…

— Кого вы тут поминать собрались? — послышался голос со спины.

Они обернулись и увидели дракона, целого и невредимого.

— Он жив! Он жив! — воскликнул Тирен, бросившись к нему.

— Эх, продул я, — сказал Радмир. — Теперь позор на всю жизнь…

— Ха-ха-ха! — рассмеялся дракон. — Да ладно тебе! Иди сюда, «позор».

Лицо Радмира сменилось улыбкой, и он тоже бросился обнимать дракона.

В этот день на кораблях царило всеобщее веселье. Корабли с ценным спасительным грузом мчались на всех парусах и веслах, чтобы поскорее попасть домой. Все ночи, что заняло плавание, на кораблях пели песни и танцевали. На палубах ярким светом горели лампы и свечи, которые создавали неповторимое ощущение всеобщего праздника и успеха. Корабли уверенно шли домой, ведомые точным и незыблемым ориентиром.

 

Эпилог

Прошла неделя с того момента, как с пристани Эльдораса корабли, подгоняемые попутным ветром, отправились в опасное, полное непреодолимых трудностей, путешествие. Каждую ночь на главной пристани собирался народ, безотрывно смотря вдаль, в надежде увидеть какой-нибудь корабль. Среди них была и Судала, которая с самого начала, в первый же день после отплытия Кулиэля, приходила на пристань, чтобы увидеть тот мерцающий вдали свет, который бы известил ее о целости и невредимости ее любимого, с кем она так и не успела толком пообщаться, погулять ночью под полной луной, попить игристого эля в трактире, где он бы рассказывал ей удивительные истории, которые бы она, убаюканная его сладким, плавным голосом, слушала до скончания времен.

В ту ночь, когда корабли должны были вернуться из опасного путешествия, она как обычно стояла на пристани, в ожидании того маленького светящегося пятнышка на горизонте. Простояв так несколько часов, замерзшая и усталая, она отчаянно вздохнула и решила, что больше ждать уже не стоит. Как только она отвернулась от яркого света Луны и прошла несколько метров от причала, ее слух уловил знакомые нотки, которые прочно засели у нее в голове с момента расставания. Это была мелодия той самой кукушки, которую она дала Кулиэлю в тот день, успев в последний раз пообщаться с ним.

Обернувшись, сначала она увидела лишь яркий свет, который двигался по направлению к ней. Но вскоре этот свет превратился в корабль, который стремительно несся к берегу. Застыв от счастья и изумления, она не знала, что делать: она хотела кричать от радости, но крик этот застрял у нее в горле, словно камень, отчего она на могла произнести не слова. Внезапно она услышала крики людей, которые приближались все ближе и ближе. Через десять минут на пристани собралось столько народу, что всем едва хватало места: все хотели поскорее увидеть героев, добывших спасение для них всех. Наконец, трирема, а затем и остальные корабли причалили к берегу. Она не сразу разглядела тех, кто на ней был, но была уверена, что Кулиэль вернулся, что он жив.

Пробираясь через толпу собравшихся, она то и дело пыталась докричаться до своего возлюбленного:

— Кулиэль, я здесь, Кулиэль!

Но он ее не слышал, так как его окружили другие люди, которые хотели отблагодарить его. Поднимая голову, она пыталась до него докричаться, но все было тщетно: ее голос буквально растворялся в толпе. К счастью дракон, обладавший отменным слухом, расслышал этот голос. Он улыбнулся и сказал рядом стоявшему Элендилу, который обнимал какую-то девушку:

— Я сейчас вернусь: нужно помочь кое-кому…

— Кому? — спросил тот, но не услышал ответа. Дракон взмыл в небо и приземлился на крышу ближайшего дома. Теперь ему было видно Судалу, которая прорывалась через толпу людей, пытаясь достигнуть любимого. Улыбнувшись, он сказал: «Вот и настал мой черед творить счастье других. Ну, братишка, — сказал он, будто обращаясь к Кулиэлю, — с тебя счастливая семья. Не подведи!»

С этими словами он направил поток своего ледяного дыхания на каменную дорожку, и в ту же секунду Судала заскользила к Кулиэлю. Через мгновение, чуть не упав, она упала в объятья Кулиэлю. Посмотрев друг на друга любящими глазами, они сошлись в поцелуе. В тот момент толпа взорвалась криками восторга. Посмотрев на это зрелище, дракон удовлетворенно улыбнулся и сказал самому себе:

— Что ж, с счастьем других разобрался, теперь нужно найти ответ на свои вопросы. Пора в путь. А хотя… — вдруг сказал он, посмотрев вниз, где народ веселился и плясал. — Нет, пожалуй я еще здесь останусь: надо бы приглядеть за ними.

С этими словами он улегся на брюхо и стал наблюдать за происходившей внизу праздничной церемонией. Он был счастлив за Кулиэля, но ему оставалось еще найти ответы на собственные вопросы, которых было еще видимо не видимо. Он повернул голову к кораблям и неожиданно увидел перед собой Зевса. Тот стоял, вооружившись молнией, казалось, готовый испепелить дракона. Но вместо того, чтобы об рушить на него свой гнев, Зевс опустил молнию, улыбнулся и сказал:

— Хорошо сработал, Хранитель Добра: мир снова спасен благодаря тебе.

— Ну, не только мне, — ответил дракон, спрячу морду от смущения.

— Не спорю, — ответил Зевс. — Однако ты вдохновил и морально поддержал их, а это самая важная часть работы. В этом и заключается твоя миссия. Ты еще раз показал, что отлично справляешься со своей задачей. Я безмерно горд тобой. Прощай!

С этими словами Зевс исчез.

— Спасибо, — сказал дракон, поняв, что опоздал. Он остался лежать на крыше, думая о том, чтобы раскрыть тайну своего покрытого мраком прошлого. Эта мысль не давала ему покоя вот уже сотни лет. Убаюканный этими думами, он уснул на крыше дома, так приятно охлажденной, будто специально приготовленной для его мирного, пусть даже короткого, но спокойного сна и отдыха.

КОНЕЦ

 

Глава I

Прошло сто лет после того, как был предотвращен судный день, приготовленный богами народам Единоземья. Людей того времени осталось совсем немного, да и книг тогда писалось не так много, хотя тот период характеризовали Эпохой Возрождения культуры Объединенных королевств. По этой причине, о подвиге объединенной эскадры и уж тем более о битве на Кельтерийских равнинах все уже давно забыли. Гораздо больше в то время всех волновал праздник Трех Богов, выпавший в этот раз на сорок пятое число зимнего периода.

Естественно, во всех без исключения городах готовились обширные мероприятия, посвященные столь важному для всех событию, и у каждого народа все происходило по разному. Но всех объединяло то, что по случаю выпавшего снега (а его тогда выпало очень много) были организованы зимние соревнования по различным видам спорта. То были: лыжный заезд на сто километров, бег со снежными препятствиями, взятие снежной крепости и многие другие. Проходили они в Эльдорасе-городе, простоявшем на земле вот уже четыреста с лишним лет. Не зря все называли его «городом сотни эпох»: с этим тут не поспоришь. Традиционно, запись участников происходила на главной площади города, где вот уже на протяжении сотен лет собирались все народы мира, чтобы вместе либо возрадоваться общей победе, либо оплакать невернувшихся с какой-либо миссии. Именно на ней были установлены три памятника, посвященные трем великим людям, прославившим Союз Объединенных королевств: Эзраэлю Кельтерийскому, Гилрою Эльдорасскому и конечно же Кулиэлю, прозванному в честь его победы над Фобосом, бога страха, «Непоколебимым». У их постаментов лежали множество цветов, не гнивших ни зимой, ни осенью, так как они были выращены в самих садах Лориэля, столицы государства эльфов.

В то время как одни собирались набить шишки и синяки в столь сложных состязаниях, другие, менее отважные и активные, проводили время в трактирах, прячась от трескучего мороза и распивая теплый чай или бодрящий тогон. В одном из таких трактиров, именуемом «Плящущий гном», сидели двое юношей, эльф и человек, на вид около 20-ти лет, грустно смотря в окно, которое было покрыто причудливым зимним узором, напоминавшим работу искусного мастера, нежели случайность природы. Человек в очередной раз поднеся кружку к губам и отпив немного, поставил ее на стол и грустно вздохнул.

— Ну нельзя же так убиваться, Мируэль, — сказал эльф. Затем он провел по лбу рукой, вздохнул и сказал:

— Послушай, мне действительно жаль, что твоего отца не стало так рано. Ну пойми ты, я не виноват, что так вышло-я не мог вылечить его болезнь, никто не смог…

— Никто?! — злобно переспросил Мируэль. — А как же Хранитель Добра? Где он был? А? Где он был, когда моего отца не стало?

— Погоди, ты все неправильно понимаешь. Он очень хороший человек…хм…дракон. Благодаря ему мы вот уже сто лет живем в мире и будем жить дальше. Тебе не стоит его винить.

— Я сам решаю, кого мне винить, а кого нет! — оскалился Мируэль, злобно посмотря на собеседника. — О нем значит все помнят, а о моем отце и деде никто и не пикнет, а меня шпыняют и говорят, что я слабак и все мои предки были слабаками!

— Не надо так категорично, Мируэль! То, что говорили тебе дети, с которыми ты учился в школе ровным счетом ничего не значит. Они и сейчас дети, просто стали выше, вот и все. Пойми, ты…

— Эй, дохлик! — сказал кто-то. Мируэль обернулся. Перед ним стоял его однополчанин (да, Мируэль, как и все члены его династии, делал себе военную карьеру), скверный и ужасно противный тип, с которым было не то что неприятно, но и страшно общаться. Наверное поэтому в полку все обходили его стороной.

— Чего надо, Хеншур? — спросил Мируэль, злобно посмотря на недруга.

— Я слышал тебя не приняли в соревнования… С чего бы это? Хм… Дай угадаю-может быть из-за твоей хилости? — сказал Хенбур и громко рассмеялся.

— Были бы мы сейчас не здесь, я бы…

— Что? — прервал его Хеншур. — Что бы ты мне сделал? Побил? Ха-ха! Не смеши меня! Все знают, что ты самый слабый у нас в отряде.

— А вот и нет! — гневно воскликнул Мируэль, приблизившись лицом к лицу со своим оппонентом.

— Докажешь обратное?

— Будь уверен, докажу! — огрызнулся Мируэль, выйдя из-за стола. Затем, он направился к выходу. Резко открыв дверь, он остановился.

— Элендил! — позвал он своего друга. — Ты идешь?

— Да, да, конечно, — ответил эльф, немного замявшись, тем самым вызвав громкий смех у Хеншура:

— Глядите! Ха-ха! И этот за ним увязался! Вот потеха!

Выйдя из трактира, Мируэль направился к восточной стене города. Быстро идя по улице, он не заметил, как что-то дотронулось до его правого плеча. Обернувшись, он увидел Элендила, который, по-видимому, хотел ему что-то сказать.

— Я тебя слушаю, — сказал Мируэль, пронзая своего друга непоколебимым взглядом.

— Куда ты идешь? — спросил Элендил с явным волнением. — Зачем? Если это из-за них, то я тебе скажу, что они и выпитой кружки не стоят.

— Я иду к Ротодору, — спокойно, с решимостью в голосе ответил Мируэль. Затем он спокойно продолжил свой путь. Элендил, явно не ожидавший такого поворота событий, пустился за ним вдогонку.

— Ты серьезно? — спросил он с явной дрожью в голосе. — Друг, скажи мне, что ты шутишь. Прошу тебя!

— Нет, я говорю на полном серьезе, — отрезал Мируэль.

— Но…Но, ты же знаешь, что это за место! Оттуда не возвращаются!

— Ты можешь не идти, — сказал Мируэль, приостановившись. — Я пойду туда один.

С этими словами, он пошел дальше. Этим решением он поставил Элендила в тупик. Он знал, что это было за место. Эта гора имела дурную славу: на протяжении десяти лет там сгинуло около тысячи таких смельчаков, как Мируэль, отправившихся покорить ее и доказать, что они являются властелинами этого мира. Однако, каждый раз природа доказывала обратное. Элендилу совсем не хотелось туда идти, но вспомнив слова отца Мируэля: «Позаботься о нем: у него никого нет, кроме тебя», он, не долго думая, побежал вслед за ним.

— Подожди! — донёсся его голос до ушей Мируэля. Тот остановился и обернулся. К тому моменту Элендил уже настиг своего приятеля и сразу же сказал:

— Я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой. И я сдержу его слово.

— А, вот оно что, — немного хамским тоном сказал Мируэль. — То есть ты пошел со мной только ради того, чтобы понянькаться?! Ну уж нет, спасибо конечно, но такого мне не нужно.

— Нет, нет, ты все не так понял! Я просто не хочу потерять такого друга, как ты. В конце концов, имею я право на дружбу с тобой или нет?

Наступила минутная пауза.

— Ладно, — сказал Мируэль, улыбнувшись, — пошли. Нам нужно успеть до темноты, иначе дорогу домой не найдем.

— Вот в этом ты действительно прав, хе-хе, — сказал Элендил. — Молодец! — затем задумавшись тихо сказал. — Хорошо, если бы вообще нашли.

— Ты идешь? — окликнул его Мируэль.

— Да, да! — ответил Элендил. — Иду!

С этими словами он побежал вперед и через несколько минут догнал его. Затем они вместе направились по заснеженной дороге, которая вела к северному выходу из города. По дороге они встречали различных людей, которые сломя голову бежали на главную площадь, чтобы поскорее окунуться в это безмятежное и радостное настроение предстоящего праздника: кто бежал с подарками, кто с семьями, кто с праздничными украшениями. Вот быстро перебирая своими маленькими ногами, едва не зацепляя ими свои длинные бороды бегут гномы, держа в руках фейерверки; вот тяжелой поступью бегут орки, одетые в шубы, сотканные из шерсти беорна-самой теплой, из которой можно было сделать зимнюю одежду, тащя за собой сани, в которых лежат дорогие украшения и уникальные, никем еще не опробованные напитки, сваренные самими Дорутарскими шаманами, истинными мастерами своего дела; вслед за ними, легко и осторожно ступая идут эльфы, с только что поспелыми в Лориэльских садах фруктами. Элендил, будучи большим лакомкой, первым делом протянул руку к заветному плоду, но игривый жест эльфийки и ее тонкая, безмятежная улыбка словно остановили его. Мируэль, смотря на то, как его друг таращился на эльфийку, толкнул его в плечо и сказал:

— Пошли, ловелас! У тебя еще есть около сотни лет, чтобы наглядеться, а у меня, чтобы завоевать уважение, не так много.

— Ой, ой, ой, больно надо! Я и красивее найду! — сказал Элендил, все-таки обернувшись еще один раз посмотреть на нее. Но не увидев ее, с досадой утер нос.

Наконец, двое приятелей покинули охваченный пламенем праздника город и устремились навстречу испытанию, которое им приготовила загадочная гора.

 

Глава II

Время уже близилось у полудню, когда наши герои уже достаточно далеко отошли от Эльдораса и уже взбирались на одно из предгорий Ротодора. Сопротивляясь метели и холодному ветру, бившему в их покрытые легким инеем лица, Элендил и Мируэль медленно шли к вершине горы. Проваливаясь и застревая в сугробах, то и дело вытаскивая друг друга из сугробов, они медленно, со скоростью улитки, приближались к вершине горы. Казалось, что они может быть и дойдут до этой недосягаемой точки, но каждый раз, когда они приближались на метр к горе, она становилась все дальше и дальше от них. Спустя час наши герои так выбились из сил, что дойдя до скалы, выступавшей из метрового слоя снега, они от бессилия легли на пушистый снег.

— Все, — сказал Элендил убитым голосом, — я так больше не могу! Этот холод меня убивает! Мируэль, друг, я конечно все понимаю: уважение, гордыня и все такое, но нельзя же идти на смерть из-за простой неусмеренной гордыни! Давай посмотрим на ситуацию объективно: мы замерзли, устали, выбились из сил, а прошли только два километра из семидесяти! Признай, это невозможно!

— Все возможно! — огрызнулся Мируэль. — Если не веришь в меня, можешь идти назад! Но я тебе обещаю-я дойду до ее вершины!

С этими словами он пошел дальше. Элендил, в замешательстве смотря то на спину его друга, то вниз, решил пойти вперед. Спустя двадцать минут непрерывного восхождения, наши герои выбились из сил настолько, что едва могли идти дальше. К счастью, неподалеку был небольшой выступ, куда наши герои незамедлительно отправились. Спустя пять километров, этих ужасно трудных, изнуряющих, высасывающих все силы километров, наши герои достигли выступа. Заползя на него, Мируэль и Элендил обессиленные легли на него. Отдышавшись и придя в себя, Мируэль первым делом спросил:

— Элендил, как думаешь, мы сможем взобраться на эту гору?

— Конечно сможем, — пробормотал он, — только в другой, божественной жизни. Но сейчас… Самое большее, что мы смогли бы сделать-это дойти до того камня.

Он указал на выпирающий из снега черный камень, находившийся в пяти метрах от них.

— О Зевс! — пробормотал Мируэль. — Элендил, на кой сквиг мы сюда пошли, а? Мы могли бы сейчас сидеть дома, пить теплый чай из Лориэльских лесов, есть вкусные пирожные из кондитерской Хешдора…

— Нет, только не говори мне об этом сейчас! Хорошо? Мы застряли на самом заснеженном предгорье Ротодора, замерзшие, измотанные! А все из-за какого-то спора, в который ты ввязался! Ох, Мируэль… Надо было тебе крендель в рот засунуть!

— Мда, — простонал Мируэль, — я действительно дурак. Ну что ж-если все уже кончено, можно делать, все что захотим!

— Ты чего? — с явным подозрением спросил Элендил. — Какая новая идея пришла в твою горячую голову?

Мируэль не ответил. Вместо этого он начал орать, как резанный во все горло:

— Как я рад, что я ввязался в это! Я никчемный дурак и неудачник! Ха-ха! Элендил, что же ты? Причитай и ругай меня, ты ведь это любишь делать? А? Давай, что же ты? Не бойся, я тебе ничего не сделаю! Пусть весь мир знает о том, что я балбес и придурок!

— Что ты делаешь, дурень! Помолчи! Ради святого Зевса, умолкни! Мы же в горах!

Но сколько не причитал Мируэля Элендил, его друг не умолкал. Только громкий хруст, раздавшийся по горам, заставил Мируэля замолчать. Наступила гробовая тишина. Затем еще более сильный грохот разорвал горную тишину.

— Элендил, — испуганно шепотом спросил его друг, — что это было?

— Похоже, мы здорово влипли, приятель!

Раздался еще один грохот и взору друзей представилась ужасающая картина: на них с горы мчалось огромное белое облако, которое сметало все на своем пути и приближалось к ним все ближе и ближе.

— Лавина! — испуганно завопил Мируэль. — Быстрее, деру!

В этот момент наши герои понеслись вниз по склону так быстро, как они еще никогда не бегали. Беда была еще в том, что вокруг не было ни одного места, где они могли бы спрятаться от надвигающейся опасности. Как они ни старались, они не отдалялись от лавины ни на один шаг, напротив, она становилась все ближе и ближе к ним с каждой секундой. Когда оба осознали безнадежность своего положения, Мируэль сказал:

— Знаешь, я ведь не всегда говорил тебе всю правду. Я лгал тебе!

— В чем? — с удивлением переспросил Элендил.

— Помнишь я сказал, что не нашел твой отцовский нож?

— Да

— Так вот… Я его потерял.

— Что?! — упаднически спросил Элендил. — Ты серьезно? Нет, нет! Это же был подарок! О Афина! За что?!

— Прости, прости меня, — сказал Мируэль. — Я не хотел.

Обернувшись назад, он с ужасом заметил, что лавина вот вот настигнет их. Чтобы не видеть свою кончину, он закрыл глаза и теперь бежал на ощупь. Он уже был готов быть погребенным, и вот что-то тяжелое повалило его на землю, и затем последовал сильный толчок, от которого все кости в его скелете затряслись, словно орк на морозе. Он слышал крик ужаса Элендила. Сильно зажмурив глаза, он приготовился к худшему…

Очнулся он от странного холода, который прерывисто обжигал его лицо. Сморщившись от недовольства, он притокрыл глаза. В ту же секунду он пожалел, что сделал это, так как перед ним была драконья морда. От испуга он завопил и прижался к стенке скалы. От его крика проснулся Элендил и, увидев знакомую морду, улыбнулся и сказал:

— А-а-а, это ты! Ха-ха, как я рад тебя тебя видеть!

Затем он кинулся к дракону и обнял его. В этот момент Мируэль, оправившись от испуга, смог получше разглядеть незнакомца: ростом он был выше человеческого примерно на две головы, стоял он на двух мощных задних лапах, причем достаточно уверенно, что свидетельствовало о его сходном передвижении с человеком; из его спины, которая была покрыта мощным костяным панцирем, выходили два крыла, которые были сложены, но даже тогда было заметно, что они были достаточно большими по площади; его брюхо, выкрашенное в тускло белый цвет, от низа шеи до начала хвоста состояло из ровно отделенных друг от друга полосами скругленных прямоугольников; его широкие передние лапы(которые как таковыми не являлись, скорее их можно было бы назвать руками из-за сходных функций), от плечевого сустава до кисти были усеяны множеством мелких чешуек, а на концах фаланг пальцев находились острые, как эльфийский меч, когти; на его мощной шее голова держалась ровно и непоколебимо, так что свернуть ее ни у кого бы не получилось; несмотря на грозный вид морды хищника, с двумя рядами острых, как бритва зубов, его взгляд был достаточно добродушным, и синие, словно океан, рептильи глаза спокойно, без всякой ненависти смотрели на эльфа. Этот взгляд, не похожий ни на один, которые видел раньше Мируэль, немного его успокоил и тогда, собравшись с духом, он сказал:

— Эмм, можно спросить? Элендил, кто это такой?

Элендил повернулся к своему другу. Улыбнувшись, он сказал:

— Ах да! Совсем забыл вас представить. Мируэль-Хранитель Добра, Хранитель Добра-Мируэль. Познакомьтесь!

— Так это правда! — с неописуемым восторгом сказал Мируэль. — То, о чем рассказывал мой отец, было правдой! Ты существуешь!

— Да, друг мой, — спокойно сказал дракон, подойдя к Мируэлю. — Я действительно существую. У меня есть один небольшой вопрос к вам обоим: зачем вы сунулись в горы в сезон лавин? И зачем было так громко кричать? В горах это может быть опасно.

— Понимаешь, — сказал Элендил. — У меня тут один шибко сентиментальный попался-покричать любит.

С этими словами он недовольно посмотрел на Мируэля. Тот стыдливо отвел взгляд в сторону.

— Да уж, — сказал дракон. — Главное, что все целы. А вы зачем на Ротодор полезли?

— Поспорил с одним типом, — виновато сказал Мируэль. — Он сказал, что я никчемный слабак и ни на что не способен. Сказал, что все мои предки были не лучше. Вот я и…

— Эх ты, тетеря, — с доброй усмешкой сказал дракон. — Да будет тебе известно, что твои предки: дед, отец, спасали мир и сделали для этого мира больше, чем эти хвастуны из бараков.

— Элендил, это правда?

— Еще бы это не было правдой, — сказал Элендил. — Хранитель Добра не даст соврать.

— Так значит мои предки были героями?

— Именно так! — сказал дракон. — Так что впредь, когда будешь говорить с кем-то, помни чей ты потомок! Понял?

— Но они ведь сильнее меня, — с досадой сказал Мируэль. — Я не смогу доказать обратное.

— Запомни, Мируэль, — сказал дракон, присев на одном уровне с глазами собеседника. — Тот факт, как сложен ты сам, меркнет перед тем, насколько крепко сложен твой дух. И один из факторов крепкости твоего духа состоит в том, насколько ты знаешь и почитаешь предков своих и историю народа твоего.

— И зачем это делать-это же все прошедшее, а мы живем сейчас, этим днем?

— Пойми одну очень важную вещь, друг: только делая выводы из прошлого можно построить счастливое будущее, — сказал дракон и заметил, что Мируэль уставшим взглядом смотрит на него. — Ладно, не буду больше читать нравоучения. Вы, наверное, замерзли, домой хотите?

— Да, — дрожащим от холода голосом ответил Элендил.

— Ну что ж, хорошо, — сказал дракон, присев на корточки и расправив крылья. — Садитесь-довезу.

— Ого! — воскликнул Мируэль, словно пятилетний ребенок. — Ты и вправду нас прокатишь?

— А от чего ж нет-то? — ухмыльнулся дракон. — Да и по вашим глазам видно, что вы устали. Залезайте!

Оба пожав плечами, кинулись к дракону. Усевшись между крыльями, они приготовились к полету. Дракон, повернув голову к ним, спросил:

— Держитесь?

— Да, — ответил Мируэль, сосредоточившись на предстоящем полете. Элендил молча кивнул головой.

— Тогда полетели! — сказал дракон и медленно поднялся в воздух, поднимая крылья то вверх, то вниз. Он взлетал такой скоростью, что его «пассажиры» еле могли удержаться на его пластинчатом панцире. Почувствовав, что ветер толкает его назад, Мируэль прижался всем телом к спине дракона, чтобы снизить сопротивление воздуха. Элендил же, не успев этого сделать, что есть силы держался за пластины его панциря и громко кричал от страха сорваться. По прошествии времени, когда дракон достиг края облаков, он выровнялся и продолжил полет равномерно, неспеша делая взмахи крыльями. Когда наши герои оправились от шока, они наконец могли осознать то, что с ними происходило. Это было самое великолепное зрелище, которое когда-либо видел Мируэль: они летели прямо над пушистыми лазурными облаками, лишь едва касаясь облачного ковра; солнце тускло освещало облачную перину, придавая ей поражающий воображение красно-розовый оттенок; маленькие кудрявые тучки принимали самые разные формы, некоторые казались ему сказочными зверями, доселе не открытые еще человеком. Видя все это, он чувствовал себя словно в детской сказке: такой прекрасной, такой яркой, такой беззаботной. Увидя изумленное выражение лица Мируэля, дракон сказал:

— Такое же лицо было у твоего отца, когда он в первый раз поднялся в небо. Прекрасный был момент!

— Да, он мне об этом рассказывал, — сказал Мируэль, восхищенно оглядываясь по сторонам. — Правда он говорил, что там было невозможно дышать, поэтому он летел с какой-то гномовской штукой, с помощью которой он мог там находится.

— Это верно, — сказал дракон. — Тогда мы летели значительно выше. Я не стал подниматься выше этой поверхности: не хотелось бы вас обоих ловить потом, уж извините. Может как-нибудь потом, когда глубоныр будет… Вам нравится?

— Да, очень, — сказал Элендил. — Я ведь тогда не успел, может даже не хотел. Но теперь я не буду жалеть, что не прокатился. Спасибо тебе!

— Да не за что, — сказал дракон, с явной гордостью и радостью за свою инициативу. Затем, посмотрев на солнце и заметив, что оно сменяется кроваво-красным цветом, сказал:

— Уже вечереет-нам пора обратно: праздник начнется без нас.

— Ты прав, — сказал Мируэль. — Мы ведь еще парад не посмотрели!

— Тогда снижаемся, — сказал дракон и медленно направился к земле. Пронзив облака, он направился к уже знакомому читателю предгорью Ротодора. Сложив крылья перед самой землей, дракон, выставив опорные лапы вперед, проскользил по снегу, словно на коньках, и остановился в нескольких метрах от предгорья. Дождавшись пока дракон остановится, Мируэль и Элендил спрыгнули на пушистый снег, который тут же захрустел под их ногами. Посмотрев на охваченный пламенем праздника Эльдорас, Элендил сказал:

— Если мы хотим успеть на кульминацию, мы должны поторапливаться!

— А что будет в конце? — спросил дракон.

— Насколько мне известно, будет невероятных размеров фейерверк с множеством разноцветных искр, — сказал Элендил. — Его гномы приготовили.

— Откуда тебе все это известно? — с явным подозрением поинтересовался Мируэль.

— Спать надо меньше, — съехидничал Элендил. — Сегодня, когда я шел на рынок, чтобы купить фруктов, мне Понрамир, этот… как его… торговец, в которого ты все время мясо покупаешь, сказал, что вечером будет фейерверк, кажется с последним лучом солнца начнут запускать. Мы еще можем успеть, если поторопимся.

— Сколько идти до города? — спросил дракон.

— Примерно минут пятнадцать, — сказал Мируэль. — Идем?

— Да, конечно! — сказал Элендил. — Полетим?

— Я не думаю, что это будет хорошей идеей, — сказал дракон. — Люди меня не видели около сотни лет. Они явно будут шокированы, увидев меня, да и детей не хотелось бы пугать: пойдемте-ка лучше пешком.

— Хорошо, тогда пошли, — сказал Мируэль и быстро пошел по направлению к городу. Дракон, приняв человеческое обличие, пошел за ним вместе с Элендилом. Спустившись по предгорью и миновав Эльдораские холмы, они вышли к крепостной стене. Дозорные, заметив наших героев, направили на них луки и приказали остановиться. Через минуту на башню караульного помещения вышел начальник охраны, которого хорошо знали как Элендил, так и Мируэль. Звали его Панамир. Посмотрев на наших героев, он строгим голосом спросил:

— Кто вы и зачем пришли?

— Мы жители этого города, — сказал Мируэль. — Мы просто вышли прогуляться ненадолго, но сошла лавина, поэтому мы задержались.

— Зачем вам было выходить из города? — подозрительно спросил Панамир. — Все с самого утра готовились к празднику и никуда не выходили.

— Панамир, это я, Мируэль. Открой ворота.

— Да тебя с Элендилом я уже давно приметил, а вот кто тот-не знаю, — сказал Панамир, показав копьем на дракона.

— Это наш знакомый, — сказал Элендил. — Он нам прислал птицу с письмом, что едет из Штормграда и попросил нас его встретить. По пути его сани застряли и он послал нам еще одну птицу с просьбой помочь ему. Ну мы и вытащили его сани, а когда доехали до холмов попросили кучера уехать, сказав, что сами дойдем. Вот мы и задержались.

— Что ж, хорошо, — сказал Панамир. — Ну и хлопот вы себе наделали перед праздником! Ну что могу сказать: удачи в послепраздничное время!

— Спасибо! — сказал Мируэль. — И тебе хорошо провести время!

— Да уж, — сокрушенно сказал Панамир. — Мне еще двое суток на стене торчать! Эх, а так к семье хочется…

— Как я тебя понимаю! — сказал Мируэль. — Откроешь ворота?

— Да, конечно, — сказал Панамир и потянул за рычаг. Тяжелые металлические ворота со скрежетом начали медленно открываться. Через минуту наши герои уже были в городе, быстро идя по усыпанной снегом главной улице.

Повсюду были слышны восторженные крики, взрывы фейерверков и множество других звуков, подчеркивавших всю прелесть этого праздника. Вот сани, в которых сидит юный сержант королевской гвардии, яро подгоняя тройку коней, и девушка, укутанная заботливой матерью в несколько слоев пуховой одежды, звонко и безмятежно смеющаяся и кричащая от восхищения. Но вот, еще одно мгновение, и сани скрываются за поворотом на улицу, но еще остаются слышны восторженные крики обоих; вот по скользкой каменной плитке идет семья: молодая мать, радостно смотрящая на ее маленького карапуза, пытающегося то и дело вырваться из крепких рук отца, сам отец, такой же молодой, как и мать, строго, но любя смотрящий на своего будущего наследника, который то и дело пытается поймать ртом белые хлопья снега. На другой стороне улицы идет пожилая пара, которая, неспешно и важно ступая на просевший снег, взирает на магически украшенный город, медленно поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, причем делая это забавно, синхронно, точно двое солдат на плацу. Всех их, настолько разных, объединял этот волшебный и неповторимый дух праздника, прошедшего в тот день в каждый дом и в каждый уголок этого мира.

Подойдя к полюбившемуся трактиру, наши герои, теперь уже с пополнением, остановились на его пороге.

— Ну что, — спросил Мируэль, — давайте отметим наше чудесное спасение и выпьем за здоровье нашего Хранителя Добра? Элендил, ты не против?

— Да я то нет, само собой, — ответил Элендил, — а вот наш чешуйчатый друг, боюсь, не сможет разделить с нами удовольствие…

— Это почему это? — спросил Мируэль, удивленно посмотрев на дракона.

— У меня индивидуальная непереносимость алкоголя, — сказал дракон. — Если выпью стакан, даже маленькую ложечку-отброшу лапы. Мне жаль…

— Да, — протяжно произнес Мируэль. — Ну что ж, если так, то…

— Не волнуйся, — сказал дракон. — Я просто возьму графин воды.

— Отлично! — сказал Мируэль. — Пойдемте!

Завершив диалог, друзья вошли в трактир. Усевшись за свободный столик, они позвали разносчика.

— Нам двоим по кружке эля, — сказал Мируэль, указав на себя и Элендила. — А ему…

— Мне отбивную, два мясных супа, желательно остудите, и графин холодной воды, — сказал дракон, безмятежным взглядом посмотрев на разносчика. Тот, с подозрением посмотрев на дракона, пожал плечами и направился к стойке. Мируэль с недоумением посмотрел на дракона, подняв правую бровь. Затем посмотрев на Элендила, развёл руками. Тот, усмехнувшись, сказал:

— Не беспокойся-он не лопнет. Он же хищник, забыл?

— Ах да, — сказал Мируэль, закивав головой. — Точно.

Через некоторое время нашим героям все-таки принесли обещанные заказы. Взяв кружки, Мируэль и Элендил посмотрели друг на друга.

— Ну что, друг, счастливого праздника? — спросил Мируэль, добро посмотрев на сокружника.

— Да, несомненно, — ответил Элендил.

Затем оба ударили кружки и приготовились выплестнуть любимый напиток на свои глотки, как вдруг раздался грохот и что-то ярок-горящее упало рядом с трактиром, разбив главное окно. Ударная волна была настолько сильной, что она опрокинула столики, которые стояли рядом. Затем пламя перекинулось на стену и начало быстро распространяться по всей стене трактира. В этот момент упали еще несколько шаров, но уже на мостовую и окрестные здания, частично разрушив их. В трактире началась паника и люди, побросав все, выбежали наружу. Последними выбежали наши герои. То, что они увидели, было похоже на конец света: повсюду горели дома, на мостовых лежали трупы, раздавленные или сгоревшие от камней, люди в панике носились из стороны в сторону, крича и вопя от ужаса. Вот еще один камень попадает в соседний дом и в ту же секунду он рушится, создавая большой костер. Еще секунда и Мируэль замечает огромный камень, несущийся прямо на них. В тот же момент он чувствует, как что-то его толкает и закрывает. Через секунду-звук удара и скрипа отломанных досок. Затем он видит дракона, который убирает крылья и говорит:

— Надо скорее идти к казармам-там вам дадут оружие и броню.

— Что произошло? — спросил Элендил, вытирая кровь со лба.

— Не знаю, но похоже на нас кто-то напал, причем этот кто-то явно хорошо подготовленный: знали когда это нужно делать. А теперь не время для разговоров-шевелитесь!

По пути к казармам, которые находились в восточной части города, наши герои несколько раз были свидетелями жутких последствий обстрела города: под завалами зданий лежали трупы людей, так и не успевших вовремя выбежать из своих домов; горели склады, дома, храмы-казалось весь город был охвачен пламенем; по улицам бежали обезумевшие от страха люди, пытаясь найти хоть какое-нибудь убежище; к горящим домам подбегал народ и как мог заливал водой дома, чтобы хоть как-то остановить огонь. Все это напоминали апокалипсис, который так обещали боги, страшный сон, но все это было наяву. Наконец, повернув за угол одного из разрушенных домов, наши герои увидели вдалеке деревянный форт, из которого выбегали вооруженные солдаты.

— Скорее, нам туда! — сказал Мируэль, рванув вперед. Как только наши герои подошли к стене, раздался взрыв, и за стеной поднялся в небо огненный столб. Проскочив между воротами, наши герои направились к оперативному штабу, который можно было узнать по знамени на его верхушке. Ворвавшись в него, Мируэль без формальностей спросил:

— Где у вас оружие?

Ему никто не ответил-в штабе было пусто. Видимо все уже были на стене, чтобы командовать обороной города. Приметив стойку с оружием, Мируэль кинулся к ней, быстро схватив меч, шлем и шит, украшенный красивым узором, напоминавшим сидящего на троне Зевса.

— Элендил, тебе что-нибудь нужно?

— Передай мне те два меча, — сказал он, указав на два клинка, лежавших около стойки с оружием. Ловко подкинув их, Мируэль из своих рук передал их эльфу.

— Быстрее, — сказал дракон, оглядываясь назад, — времени нет! Мы должны идти к караульному помещению!

— Ты себе что-нибудь возьмешь? — спросил Элендил, надевая шлем.

— Это бесполезно-я все равно не умею обращаться с оружием.

— Чем же ты будешь биться?

Ухмыльнувшись, дракон показал свои острые когти на правой передней лапе:

— А это мне по-твоему на что?

Улыбнувшись, Мируэль посмотрел в сторону городской стены. Оттуда доносились лязг мечей и крики сражавшихся.

— Времени нет-нужно бежать к стене! — сказал Элендил.

— Зачем бежать? — спросил дракон. — Можно долететь! Запрыгивайте!

Как только Мируэль и Элендил оказались на спине дракона, он взмыл в небо и направился к городской стене, где, как и 190 лет назад, происходило самое ожесточенное сражение за Эльдорас. Сверху город представлял собой жуткое зрелище: охваченный пламенем многочисленных пожаров, он напоминал скорее Тартар, нежели цветущий город: на улицах лежали мертвые люди, раздавленные обломками зданий или сгоревшие от пожаров, вызванными ядрами катапульт; некогда цветущие сады и парки на глазах у наших героев сгорали в алом пламени огня, пожирающем последние прелести природы этого места; вот они пролетают их любимый трактир, который теперь напоминает лишь жалкую заброшенную лачугу, обугленную и тлеющую от прошедшего пожара. Миновав большую часть города, наши герои, наконец, подлетели к стене. Там творилось настоящее безумие, несравнимое даже с Судным днем: солдаты, усталые и раненые, сбивали лестницы со стен, которых с каждым разом становилось все больше и больше; ядра от вражеских катапульт ударялись в каменные стены непокоримого города, отламывая зубцы и оставляя бреши в стенах; ворота, которые каждый раз сотрясались от ударов тарана, держали несколько десятков бойцов, которые, превозмогая боль и усталость, упирались ногами в землю, чтобы удержать эти два громадных куска королевского дерева. Элендил, смотря на стену, с ужасом прошептал:

— Похоже, война началась.

— Да, — сказал дракон, — а я ведь думал, что еще в мире поживем.

Затем, выдохнув, сказал:

— Нам нужно взобраться на стену и дать им бой! Мируэль, помоги воинам держать ворота-если они прорвутся, нам не избежать гибели. Элендил, мы с тобой полезем на стену и будем сбивать лестницы и сбрасывать со стены этих гадов, кем бы они ни были. Защитим этот город, как защищали его в те страшные времена! Вперед!

С этими словами он полетел на стену. Элендил, посмотрев на Мируэля, как-будто в последний раз, сказал:

— Сражайся храбро, как твои отец и дед! Пусть удача будет с тобой! Да сохранит тебя Зевс!

С этими словами он ринулся по лестнице на стену.

— Ты только береги себя, — только и успел сказать Мируэль. Грустно посмотрев вслед своему товарищу, он ринулся к воротам.

 

Глава III

Пылающий город освещал непроглядную тьму той морозной зимней ночи. На каждой улице, в каждом доме люди тушили пожары, не потухавшие ни на минуту из-за постоянного обстрела вражескими войсками. Весь город напоминал один большой костер, который поддерживался все новыми и новыми дровами в виде домов и других построек. Горели склады, лавки, трактиры, даже храм Зевса, который был практически целиком сделан из камня, полыхал, словно спичечный коробок. На стенах не утихала жестокая резня, в которой каждую минуту гибли сотни защитников и нападавших. Кровь реками лилась с защитных зубцов и самих стен, окрашивая только что выпавший снег в ярко красный цвет. Повсюду лежали убитые и раненые, слышались стоны изувеченных и хрипы умирающих. За несколько часов Эльдорас из праздничного города превратился в безжизненные руины.

У ворот все еще сохранялась напряженная обстановка: тараны во всю колотили в дубовые двери, обитые железными листами, сотрясая их все сильнее с каждой минутой. Мируэль держал ворота вместе с остальными солдатами, которые напрягая каждый мускул своих изнуренных тел, подпирали их, стараясь продержаться как можно дольше.

— Напирайте на ворота! — кричал он, буквально вгрызаясь руками в деревянные ворота. — Если они пробьют хоть одну маленькую брешь, город падет! Стойте насмерть, воины Эльдораса, чтобы ни один враг не пробился через эти ворота! Ни один!

С этими словами он с еще большей силой навалился на дубовые двери. Стрелы со стороны противника летели черными тучами, стаями вонзаясь в многострадальную Эльдорасскую землю и в тела ее храбрых защитников. Каждую минуту на холодный снег падали безжизненные тела воинов, души которых так жадно собирала смерть своим черным серпом с колосьев их короткой жизни.

На самой стене защитники уже стояли не на каменных плитах, в на человеческих телах, как врагов, так и друзей. Элендил, делая переменные взмахи и удары своими клинками, отправлял на тот свет каждого, кто осмелился бы приблизиться к нему. Вот с лестницы спрыгивает ошалелый воин, с безумными глазами, готовый изрешетить любого, кто встанет у него на пути. В руках у него огромный топор, который без труда, словно нож мясника, разрубает трех воинов пополам. Эльф, не растерявшись, подбегает к нему и вонзает один меч в шею, другой в лоб, и со всей силы выдергивает голову из тела. Пошатнувшись, безжизненное туловище падает вниз со стены. Но тут же с лестниц спрыгивает еще больше воинов, человек десять и Элендил снова принимается за дело. Вонзая меч в очередного врага, он с ужасом замечает, что к стене движется нечто огромное, нечто пробирающее до самых костей: огромная коробка, установленная лафет, опирающийся на два громадных деревянных колеса, медленно приближалась к городу. Вся площадь этой коробки была разделена на множество мелких квадратов, в каждом из которых находилось по несколько странных круглых объектов, величиной с арбуз. По бокам ее были установлены площадки, на каждой из которых стояло около десяти человек. Увидев, что там началась суета, он закричал:

— Мируэль! Что это за штука?

— Какая? — уточнил Мируэль, вонзая клинок в очередного врага. В это время на стену приземлился дракон, впечатав очередного вражеского воина в каменную стену.

— Вы тоже это видели? — спросил он, вглядываясь вдаль.

— Зевс милосердный! — воскликнул Мируэль, наконец посмотрев на странное орудие. — Я никогда раньше такого не видел.

— Дело дрянь! — сказал дракон. Затем он закричал:

— Всем быстро со стены! Быстрее!

Услышав это, некоторые начали быстро спускаться вниз. Другие, не расслышав, продолжали сражаться. В это время на площадке странного агрегата, капитан артиллерийского отряда отдал приказ: «Принести факел!», затем, обратившись к стоящему с посохом старику в бордовом балахоне, который знаком читателю, как Тейнорус, сказал:

— Все готово к запуску, ваше Беспощадство!

Тот, со злобной улыбкой посмотрев на охваченный вдалеке пламенем город, сказал:

— Во второй раз вам нас не одолеть! Беги к фитилю и жди моей команды!

Кивнув в ответ, солдат побежал к назначенному месту. В это время Тейнорус, который стоял на площадке вместе с Быстросмертом, братом убитого Хранителем Добра Смертозуба, сказал:

— Вот видишь, Быстросмерт, как все быстро закончилось?

— Да, — с явной досадой ответил тот. — Жаль, что я не успел отомстить за брата…

— Поверь мне, Быстросмерт, смерть твоего брата отомщена в полной мере!

— Но я… — в этот момент голос Тейноруса прервал Быстросмерта. — Огонь!

Еще секунда и тысячи горящих игл осветили ночное небо, с жутким, раздирающим слух звуком, вырвались из коробки и стаей полетели в сторону Эльдораса. Через мгновение бессчетное количество взрывов и огненных вспышек потрясли Эльдорас. В тот момент казалось, будто преисподняя разверзлась под городом, и тот растворился в адском пламени Тартара.

— Вот и все, — удовлетворенно сказал Тейнорус, озирая пылающую твердыню. — Теперь можем уходить. Трубите отход!

В этот момент раздался звук горна и огромная масса войск двинулась в обход города, чтобы продолжить свой кровавый поход по землям Объединенных королевств…

…Мируэль проснулся от криков и стонов, раздиравших ночную тишину. Попытавшись встать, он почувствовал, что что-то в ноге мешает ему встать. То, что он увидел, посмотрев на ногу, заставило его закричать от ужаса: нога в области коленного сустава была проколота деревянными колом, отлетевшим от осадной лестницы; голень и стопа безжизненно болтались на коже и кусках мышц, перебитых осколком ядра катапульты. Боли он не чувствовал, но понял, что дело серьезное. Осознав, что не сможет встать, Мируэль, отталкиваясь руками от земли, стараясь не шевелить ногой, медленно двигался подальше от стены. Глазами он рыскал в поисках Элендила или дракона, но их нигде не было видно. Вместо их он видел солдат, мертвых, раненых с жуткими увечьями: у некоторых были оторваны обе ноги, из которых на землю маленькими струйками лилась кровь; некоторые, пытаясь трясущимися руками запихнуть обратно вывалившиеся внутренности, судорожно тряслись от потери крови; были те, которым повезло больше: они целые и невредимые ходили вокруг и оглядывались по сторонам своими шокированными и испуганными глазами. Мируэль, осмотревшись, приметил палку, которую он не замедлил взять. Оперевшись на нее, он медленно поднялся и осторожно, волоча за собой перебитую ногу, заковылял по главной улице.

Она, честно сказать, представляла собой удручающее зрелище: некогда цветущая и пестреющая красками теперь она напоминала лишь неухоженное кладбище. Повсюду валялись разбросанные вещи, осколки от стекол, на мостовой зияли большие вмятины от снарядов катапульт и еще больше от разрывов снарядов нового оружия врага. Как только он прошел несколько метров, что-то вдруг схватило его за ногу. Испуганно закричав, Мируэль отпрянул от неожиданности. Посмотрев вниз, он увидел Элендила, который корчился от боли и громко стонал. Засияв от счастья, Мируэль кинулся к своему другу:

— Элендил! Хвала Зевсу-ты жив!

— Пока что да, — проговорил сквозь зубы эльф. — Я не могу отодвинуть этот проклятый камень-поможешь?

Тут Мируэль заметил большой булыжник, который зажал Элендила между стеной и завалом камней.

— Да, конечно, — сказал он и ринулся толкать булыжник. Несмотря на все его усилия, он не сдвинулся с места.

— Постой, — прошептал Элендил. — Так мы ничего не сделаем. Эх…

— Что делать? — испуганно спросил Мируэль.

— Надо кого-нибудь позвать на помощь. Ты видишь кого-нибудь?

— Нет, но я могу…

— Не надо никуда бегать, — раздался голос позади него. Мируэль обернулся и увидел дракона, уставшими глазами смотревшего на него. По левой стороне его морды текла струйка крови, которая постепенно застывала; по всему телу были видны порезы, оставшиеся, видимо, от осколков и битвы с гаргульями; на зубах были видны следы запекшийся крови, а из ноздрей понемногу капала кровь, падая на каменную мостовую; в левой задней лапе зияла дыра от осколка, которая почти запеклась и затянулась.

— Я рад видеть тебя живым, — радостно сказал Мируэль.

— Я тоже рад видеть вас обоих, — улыбнувшись сказал дракон. Затем, посмотрев на Элендила, сказал:

— Надо его вытащить, причем как можно скорее и организованно уходить из города, пока они не устроили новую атаку.

— Хорошо, — сказал Мируэль. — Давай сделаем так: ты приподнимаешь камень, а я в это время вытащу Элендила.

— Хорошая идея, — сказал дракон и подошел к камню, схватив его снизу лапами. — Готов?

— Да, — сказал Мируэль, взяв эльфа за обе руки. — Готов, Элендил?

Тот, напрягшись, сквозь зубы ответил:

— Готов.

— Тогда на счет три: раз…

Дракон с ожиданием смотрел на Мируэля, приготовившись в любой момент приподнять многокилограммовую плиту.

— Два…

Элендил тяжело дышал и в ожидании невыносимой боли стиснул зубы. На несколько секунд взгляды дракона и Мируэля сошлись, как вдруг Мируэль сказал:

— Три!

Напрягшись и собрав все свои силы, оба подняли плиту и откинули её в сторону. Посмотрев на ногу Элендила, Мируэля чуть не вырвало: она представляла собой развороченную, разорванную до самой кости куртяпку, безжизненно болтающуюся на двух сухожилиях, чудом оставшихся нетронутыми; кровь просто застыла и образовала затор в артерии, которая тоже была перебита куском камня. Оправившись от шока, он с дрожью в голосе спросил эльфа:

— Элендил, ты…чувствуешь… боль?

— Нет, — совершенно спокойно ответил эльф, как ни в чем не бывало. — Там настолько все плохо?

Сглотнув комок в горле, застрявший после увиденного, Мируэль прошептал:

— Это просто… ужасно! Элендил, мне жаль, но похоже ты останешься без ноги.

— Что?! — переспросил тот, удивленно выпучив глаза. — Нет, нет! Как же я буду сражаться?

— Мне жаль, но похоже ее придется отрезать…

— Ничего подобного! — возмутился дракон, кинувшись к Элендилу. — Для чего тогда я здесь?

С этими словами он поднес лапу к ноге, и что-то яркое и ослепляющее начало исходить из нее. С удивлением посмотрев на дракона, он спросил:

— Что ты делаешь?

— Спасаю ему жизнь, — пробормотал дракон, прикрыв глаза. — Смотри.

Мируэль переметнул взгляд на ногу и не поверил своим глазам: в ярком луче света он увидел, что нога Элендила чудесным образом заживала и возвращалась на прежнее место: кости собирались по кусочкам и срастались воедино, словно детский конструктор; сухожилия снова соединялись нитями и волокнами, образуя единую мышцу; затем, после того, как мышцы срослись, начала заживляться кожа, которую, казалось, уже не сошьет ни один эльфийский врач. Наконец, свет пропал и перед изумленным Мируэлем лежала целая нога без единой царапины или синяка. Приоткрыв глаза, Элендил усталым голосом спросил:

— Что случилось? Почему вокруг все горит?

— Отдохни, приятель, — сказал дракон. — У тебя был трудный день.

Сказав это, он увидел, как глаза эльфа постепенно закрылись, и уже через мгновение Элендил лежал на его крепких лапах, мирно посапывая. С умилением посмотрев на него, дракон сказал:

— Ему нужен отдых-он его заслужил.

— И что теперь? — спросил Мируэль.

— Теперь мы должны попасть в королевский дворец и продумать план действий вместе с королями. В любом случае город нужно оставить, как бы он ни был нам дорог.

Мируэль грустно потупил взгляд в обоженную землю. Эльдорас всегда был для него чем-то большим, чем просто местом жительства. Это город, который он любил больше всего на свете, и никакой другой не сравнился бы с ним. Даже если бы ему предложили жить в раю, он бы ни за что не променял бы Эльдорас на это блаженное место. Уйти из него было бы все равно, что оторвать у Мируэля частичку его собственной души. Увидев грусть на лице Мируэля, дракон, осторожно положив Элендила на землю, легко дотронулся до его плеча.

— Послушай… Мируэль… Я понимаю, как тебе тяжело… Но пойми-в нашей жизни рано или поздно приходится чем-то жертвовать, будь оно маленьким или большим. Это бывает очень трудно сделать, но в конце концов ты приобретаешь нечто большее, намного больше того, что ты имел. И сейчас сделать этот шаг необходимо.

— Неужели опять война? Опять эта бесконечная резня? Лишения, отчаяние, смятение? За что нам все это?

— Знаешь, я тоже много раз озадачивался этим вопросом и очень долго не мог найти ответ. Но с прошествием многих лет я понял, что все то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но не физически, нет… Духовно. А это, поверь мне, гораздо важнее.

Увидев то, как Мируэль внимательно, с неугасаемой надеждой смотрит на него своими честными глазами, дракон улыбнулся и сказал:

— Не бойся-все будет хорошо, — затем, сделав короткую паузу и похлопав Мируэля по плечу, сказал. — А теперь вставай, нам еще предстоит совет.

— Поскорее бы все это кончилось, — тихо сказал Мируэль, смотря в покрытое дымом вечернее небо.

— Не бойся, — сказал дракон, посмотрев на ночное небо. — Скоро все опять вернется на прежние места. Слышишь? Мируэль?

Но ответа он не услышал. Вместо этого было слышно мирное храпение, которое немного успокаивало дракона и давало ему уверенность в том, что еще не все потеряно. Подняв голову, его глазам предстало великолепной красоты ночное небо, которое было усеяно тысячами маленьких звезд, тускло мерцающими в непроглядной тьме и мраке разрушенного Эльдораса, которому одному из первых не посчастливилось принять на себя удар могучего и сильного противника, который вернулся спустя стольких лет, чтобы отомстить за свою первую неудачу.

 

Глава IV

Мируэль проснулся от яркого света, бившего ему в глаза. Оглядевшись, он понял, что находится в просторной комнате с множеством окон, через которые пробивался яркий свет утреннего солнца, разбудивший его от крепкого сна. Тяжело вздохнув, он привстал с кровати и провел рукой по горячему, мокрому лбу.

— Где я? — устало спросил сам себя Мируэль, сонными глазами посмотрев на пол. Он был украшен нефритовой фреской, ярко переливавшейся на тусклом солнечном свете, проходившим через узкие решетки окон маленького помещения. Фреска составляла пестрое изображение, которое изображало стремительную атаку колесниц на решающем этапе сражения на Кельтерийских равнинах: стремительно продвигаясь клином, они крушили врагов, в ужасе убегавших с поля боя; во главе клина была колесница короля, в которой правитель, подняв свой ярко-сверкающий меч, готовился нанести решающий удар по побежденному врагу. На заднем плане был различим Лориэльский лес, на опушке которого ликовала толпа воинов, среди которых были различимы големы, могучие каменные существа, некогда войско Хенгерда, которых в те далекие времена его отец вместе с Хранителем Добра освободили от проклятия, так долго висевшего над их отважными душами. Фреска была настолько впечатляющей, что Мируэль, засмотревшись на нее, не заметил, как в дверь постучали.

— Мируэль, ты спишь? — глухо раздался из-за двери голос Элендила.

— Нет, нет, Элендил, заходи! — сказал Мируэль, быстро сев на кровать, которая в тот же миг заскрипела своим деревянными каркасом. Войдя в комнату, Элендил подошел к своему другу, который протирал еще не отошедшие ото сна глаза.

— Как ты? — спросил эльф, присев на покрытую белоснежной периной кровать.

— Вроде ничего, — устало сказал Мируэль. — Как твоя нога?

— На удивление в полном порядке, — ответил Элендил, проведя по еще вчера искалеченной ноге. — Кто бы мог подумать: тот, кто по определению убивает, исцеляет! Чудеса… Я вот все думаю, может мы иногда не так смотрим на вещи?

— Возможно, — вдумчиво сказал Мируэль, — очень даже возможно…

— Что произошло пока я спал?

— Сразу же после битвы, буквально после того, как вражеское войско ушло, собрали совет. Сидели долго, да и, наверное, до сих пор там сидят, обсуждают что-то.

— А что с драконом? Он цел?

— Да, он в полном здравии. Он сейчас на совете. Спорит с правителями объединенных королевств о том, чтобы предотвратить ответный поход.

— «Ответный поход»? — переспросил Мируэль с явным недопониманием. От интереса он даже приподнялся с кровати. — Что это?

— В общем, после атаки на Эльдорас наши разведчики уловили след вражеского войска, которое почему-то отошло от города, насколько я помню, на северо-восток. Тогда, подумав, что войско отступило от невозможности сражаться дальше, король решил отправиться в погоню, чтобы нагнать врага и дать ему решающее сражение на реке Эльдотур.

В этот момент Мируэль, как внук военного, побледнел, осознав возможные последствия этого решения, с дрожью в голосе спросил:

— Они уже ушли?

— Я не… — только и успел сказать Элендил, как вдруг дверь в комнату резко распахнул дракон. Его крылья не пролезали через двери, поэтому он остался на пороге. С перепуганными глазами он смотрел на сидевших в комнате.

— Что случилось? — перепуганно спросил Мируэль, вскочив с кровати, словно ужаленный.

— У нас большие проблемы: большая часть объединенного войска направилась к Эльдотуру. Они скрылись за холмом двадцать минут назад. Я пытался их остановить, но они упрямо хотели реванша. О Зевс, мы по уши влипли!

— Мы должны их догнать! — сказал Мируэль, одевая рубаху и хватая доспехи.

— Пешком мы не успеем! — воскликнул Элендил, смотря в окно. — Только долетим!

— Это можно устроить, — сказал дракон, подбежав к двери. — Скорее, мы должны выйти на открытое пространство. На стену, за мной, живо!

С этими словами он выбежал из комнаты. За ним, выбежали Элендил и Мируэль, на ходу одевавший на себя доспехи. Через минуту, все уже были на площадке, где размещался зимний сад, в котором король так любил проводить время, с восторгом смотря на цветущие бутоны красных маков и, специально-выращенных для его величества желтых тюльпанов, которые не увядали ни осенью, ни зимой. Однако в этот раз цветы встречали троих отважных увядшими бутонами, которые понуро склонились под тяжестью злого рока, который чувствовался во всех клетках наших героев. Дракон, наклонясь вперед, скомандовал:

— Запрыгивайте на спину, быстро!

Кивнув головой, Мируэль и Элендил почти одновременно запрыгнули на спину дракона, после чего, сделав несколько взмахов крыльями, он оторвался от земли и полетел на северо-запад, где, извиваясь широкими притоками и руслами, протекала могучая и необузданная, словно сама природа, река Эльдотур, которая являлась условной границей между королевством людей и полными загадок Неизведанными Пустошами…

…Элендил, сощурив глаза от бившего в лицо холодного ветра, всматривался вперед, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь след огромной по численности королевской армии. То же самое делали дракон и Мируэль, смотря по сторонам и рыская в поисках хоть какого-то скопления войск. Но ни следов, ни потухших кострищ, которые предположительно могли оставить за собой король с его армией, не было. Это весьма озадачивало наших героев, так как по всем законам здравого смысла такая армия никак не могла ни остановиться на привал, пусть даже самый короткий.

— Как-то всё это подозрительно, — сказал Элендил. — Такое скопление людей и лошадей никак не могло пройти безо всяких следов. Это абсурд!

— Видимо, они очень спешили, — сказал Мируэль. — Времени на привал им просто не оставалось. — затем, обратившись к дракону, спросил его. — Далеко мы уже от города?

— Прилично, — сказал дракон, осматриваясь по сторонам. — Где-то около десяти километров. Странно, что по-прежнему ничего…

— Может они куда-то свернули? — спросил Элендил. В ответ он услышал тишину. — Эй, вы меня слышите: может, говорю, они не туда свернули?

— Боюсь, что они как раз шли по намеченному пути, — тревожно сказал дракон, будто увидев что-то очень страшное. Его зрачки сделались больше и взгляд уставился прямо на землю.

— Что там такое? — испуганно спросил Мируэль. — Битва, мясорубка, королю нужна помощь?

— Нет, Мируэль, — шепотом сказал дракон, — боюсь, что помощь им уже не понадобится.

С этими словами он вышел из облачного тумана и перед глазами эльфа и человека предстала пробивающая до самых кончиков костей: огромное поле, размером с две Кельтерийские равнины было усеяно мертвыми телами воинов, животных и горевшими обозами, которые тускло сверкали на выжженной огнем войны земле; мощнейшие камне и стрелометательные оружия, гномовские пушки, грохот которых повергал в ужас врагов на протяжении нескольких сотен лет, лежали на разбитых лафетах с утыканными стрелами артиллеристами на них; колесницы, которые без пощады вдавливали в земную плоть Кельтерийских равнин врагов рода человеческого, визгливо стонали обломанными колесами, которые еще докручивали свои последние обороты в предсмертных, мучительных стонах; знамена армий, некогда гордо веявших над головами храбрых воинов, теперь лежали изорванные и обуглившиеся на сырой земле, втоптанные в сырую землю беспощадным врагом, пропитанной кровью павших в этой жуткой бойне-некогда огромная мощь, которая могла разбить любую из существовавших на протяжении двухсот лет армий, теперь лежала холодным слоем на грязной перине своей гробницы.

— Всего двадцать минут… — сокрушенно прошептал дракон, схватившись обеими лапами за голову. — Как же так, как же…

В тот момент даже его наполненный, буквально набухший от знаний истории мозг не мог вспомнить какую-либо катастрофу, масштабы которой превышали бы эту: огромное войско, являвшееся самой крепкой их опорой, погибло, самый светлый луч надежды их спасения потух в непроглядной тьме отчаяния и страха. От тяжелого потрясения дракон упал на колени и сокрушенно посмотрел на поле боя. Мируэль, оторвав взгляд от жуткого зрелища, дрожащей рукой снял с себя сверкающий шлем и прижал его к груди. Затем, на секунду зажмурив глаза, он прошептал:

— Кто же теперь Эльдорас защищать будет? Женщины, старики и дети? — внезапно он повысил тон и начал впадать в истерику. Недавние события сильно сказались на его психическом состоянии. — Зевс милосердный, неужели все пропало? Все пропало! Мы обречены! Мы должны раскаяться! — он упал на покрытую белоснежным снегом землю и начал разбрасывать комья снега в разные стороны и громко кричать. — Конец близок! Конец бли…

— Эй, Эй! Мируэль! — окликнул его дракон и, ринувшись к нему, схватил Мируэля за плечи и посмотрел ему в глаза. Из них ручьем лились слезы, медленно спускаясь по порозовевшим от мороза щекам. Его взгляд был полон отчаяния и страха. — Послушай, друг. Я знаю, как тебе тяжело. Все эти потери, боль, страдания, горечь-все это сильно ранит каждого из нас. Но не смей, слышишь, ни при каких обстоятельствах, даже когда все уже будет кончено, не смей терять надежду, понял? Не смей! Посмотри, — он указал на что-то справа от них. Повернув голову в ту сторону, Мируэль сказал:

— Я ничего не вижу, кроме трупов, снега и крови. Только месиво…

— Приглядись еще немного, — сказал дракон, добрым взглядом окинув Мируэля. Не поняв, о чем идет речь, Мируэль все же внимательно присмотрелся к месту, куда показывал дракон. И вот, внезапно, его взору представился подснежник, произраставший из-под толстого слоя снега. С безразличием посмотрев на него, он сказал:

— И что в этом такого? Я такие сто раз видел! Они всегда зимой растут.

— Дело не в этом, — сказал дракон. — Посмотри, что вокруг него: топоры, выжженная земля, кровь, трупы-одно несчастье. И вот он: единственный лучик надежды в эту пору хаоса и безнадежности. Ты никогда не должен терять веру в хорошее, даже тогда, когда ее уже нет. Когда-то мы чуть не потеряли ее, но все же нашли и одолели зло. Теперь же оно снова вернулось, и мы должны еще раз спасти этот мир: чтобы снова цвели эти подснежники, чтобы наши дети и дети их детей жили в мире и не знали невзгод, чтобы каждый год праздновался праздник Трех Богов и чтобы слава наших великих предков не была забыта!

— Но как мы это сделаем? — спросил Мируэль. — У нас же нет армии, нет сил, нет ничего!

— Всегда есть какой-то выход, даже когда, кажется, ничего не поможет, — сказал дракон, посмотрев на заходящее солнце, которое окрасилось в желто-красный цвет. — Мы должны попасть в эльфийскую библиотеку, чтобы узнать, как победить зло в этот раз.

— С этим я помогу, — сказал Элендил. — Нам нужно лететь в Лориэль, потому что именно там находится самая большая библиотека мира. Я там частый гость, так что нас примут, как родных. Тем более в такой трудный час.

— Эльдорас остался совсем без защиты, — сказал дракон. — Нужно кого-то оставить для того, чтобы организовать оборону: мало ли что может случиться.

— Ты прав, — сказал Элендил. Затем, немного подумав, вдруг обратился к Мируэлю:

— Друг, я знаю, ты сможешь.

— Я?! — воскликнул Мируэль. — Нет, нет, нет… Кто угодно, но только не я! Ты помнишь военную школу? Я там был худшим учеником по обороне городов! Помнишь, как я поставил пороховые бочки рядом с воротами макета? Меня после этого выгнали из класса!

— Послушай, я вообще эти уроки прогуливал: я сдал этот экзамен только потому что я списал из пергамента Лютедора. А ты, хоть и сдал этот экзамен на единицу, но что-то учил, поэтому кому, как ни тебе руководить обороной?

Мируэль, нахмурившись, потупил взгляд в землю.

— Мируэль, приятель, тебе пора уже адекватно оценивать собственные силы, вспомни, кто ты такой: твой отец, дед-все они были героями! Ты можешь, нет, ты обязан защитить город в этот раз! С твоими навыками Эльдорас сможет простоять еще немного дольше. Дай нам шанс, дай всем шанс! Чтобы тот самый цветок еще цвел долго, пока будем живы мы. Пожалуйста! — с этими словами он схватил Мируэля за плечи, чем немного смутил его. Увидев слезы, наворачивающиеся на его глазах, неподдельные слезы мольбы о помощи, Мируэль, встрепенувшись, сказал:

— Хорошо, я помогу защитить Эльдорас.

В этот момент пасть дракона расплылась в счастливой зубастой улыбке. Затем, вздохнув полной грудью, он тихо сказал:

— Спасибо. Я не сомневался в тебе. Ты еще как достоин занять достойное место в этой истории, как и Элендил.

Посмотрев на Элендила, он увидел, как тот замялся и отвел взгляд в сторону. Дракон, улыбнувшись, сказал:

— Что ж, верные мои спутники и товарищи, пришло время нам расстаться. Возможно, что маловероятно, мы не встретимся более на этом свете, но я верю, что нас не сотрут из летописей истории Единоземья. Перед тем, как мы разойдемся, я хотел бы спросить у вас: вы сделали то, что хотели больше всего в жизни?

— Эй, Эй! — воскликнул Элендил. — Не надо, мы еще поживем и покажем им, где беорны зимуют!

Реплика Элендила заставила всех рассмеяться. Затем наступила тишина. Каждый смотрел друг на друга молча и понимал все, что хотел сказать ему собеседник в своих мыслях. Затем, после минутной паузы, дракон сказал:

— Что ж, пора прощаться, — положив руку Мируэлю на плечо, он тяжело сказал. — Я обещал твоему отцу, что буду оберегать тебя, так как ты-самое дорогое, что у него было. Поэтому, я хочу, чтобы ты дал мне обещание…

— Обещаю, — понимающе сказал Мируэль. В этот момент, услышав ответ, дракон улыбнулся и, похлопав его по плечу, отвернулся и скомандовал. — Запрыгивай, Элендил!

Эльф быстро запрыгнул на спину дракона и, в последний раз окинув взглядом своего друга, кивнул головой в знак. Мируэль кивнул в ответ. В ту же секунду дракон взмыл в голубое полотно дневного неба, усеянного белоснежными, кудрявыми облаками, медленно плывущими по небесному морю. Достигнув поднебесья, дракон развернулся и полетел в сторону Лориэля, который был скрыт густыми кронами деревьев вечно-зеленого леса, росшего на покрытых густой, длинной травой, заснеженных Кельтерийских равнинах.

Мируэль, проводив взглядом улетающего в оранжевый диск солнца дракона с Элендилом на спине, на мгновение потупил взгляд в землю. В этот момент, он почувствовал что-то холодное, оседавшее на его шее. Подняв голову, он увидел падающие хлопья снега, оседавшие на его непокрытой голове и мягким, тонким слоем ложившиеся на его плечи. Что-то волшебное и необычное было в этом снеге, необычное. Он был не жгучий, нет, наоборот-согревающий, словно пламя костра или камина, в который только что подложили дров. Уж не знаменовал он скорые перемены? Этого, к сожалению, а может и к счастью, Мируэль не знал и знать не хотел. Он просто хотел дать дракону с Элендилом еще один шанс, еще немного времени, как дали это время ему его отец и дед, чья история и слава находилась под угрозой исчезновения.

Поняв, что он последняя надежда истории его великих предков, Мируэль, расправив плечи, гордо пошел по тонкому снегу, который звонко похрустывал под его ногами, оставляя, возможно, последние следы своего существования.

 

Глава V

— Послушай, — крикнул Элендил дракону, прищуривая глаза от холодного ветра, бившего ему в лицо, — нам нужно отдохнуть, сделать привал. Уж очень я устал, спать хочу!

— И это говорит мне эльф, пролетевший на моей спине почти два часа, — ухмыльнулся дракон. — Ладно, так уж и быть: держись!

С этими словами он плавно вошел в пике и, прорезав белую перину облаков, устремился к земле. На дворе стояла темная ночь, освященная ярким блеском луны и ковром из звезд, застрявших в темной густой массе ночного неба. Оба путника решили обосноваться на поляне между двумя рощами, ближе к левой, чтобы недалеко ходить было за едой и дровами. Элендил, расстелив на земле свой плащ, спросил дракона:

— Что будем делать?

— В первую очередь мы должны разжечь костер, чтобы согреть тебя и приготовить тебе еду.

— Ну костер разжечь это не проблема, — гордо сказал Элендил, достав из кармана красный прозрачный камень, напоминавший алмаз.

— Что это? — спросил дракон с любопытством смотря на странный предмет.

— Купил на рынке у одного продавца, — со знанием дела сказал эльф. — Если его потереть, он вспыхнет и поможет нам зажечь костер. Нужен только сухой тростник. Ну и что-нибудь съестное, естественно.

— За еду отвечаю я, — сказал дракон, показав свои острые когти на правой лапе. — Пойду поохочусь. А ты сходи за дровами и разожги костер, а то замерзнешь-ночи нынче суровые.

— Хорошо, — сказал Элендил и, развернувшись, направился в сторону леса.

…Тусклый свет пламени костра освещал пустынную равнину на опушке леса. Где-то в высоких кустах дикой малины, росшей в изобилии в этих местах, слышался стрекот цикад, перераставший в незатейливую, спокойную мелодию. Элендил, накинув на себя плащ, поднес руки к согревающему пламени костра и довольно приподнял уголки потрескавшихся на морозе губ. Его очень волновал вопрос о том, сколько еще будет продолжаться этот кошмар, который ему удалось пережить несколько дней назад-неделю, месяц, год? Проиграют они или выиграют? Если выиграют, то сколько крови еще понадобится пролить? Озадаченный этими вопросами, он взял палку и начал ворошить угли в костре, чтобы немного отвлечься от ненужных мыслей, набивавших его голову. Он оглянулся по сторонам. Рядом не было никого, ни одной живой души не бродило в этих местах. Вздохнув от скуки, эльф подумал про себя: «Мне бы сейчас поспать… Эх! Кстати, а где дракоша? Что-то его долго нет! Видимо добычи нет. Уф, а есть то как хочется!»-с этими мыслями он невольно облизнулся.

Внезапно он услышал топот копыт, доносившийся слева от него, который приближался к нему всё ближе и ближе. Любопытный с рождения, Элендил ну никак не мог не посмотреть, что там было. Привстав с земли, он пригляделся: вдали можно было различать всадников на разного цвета лошадях, которые были одеты в разноцветную, пеструю одежду; на их головах были надеты меховые шапки, с которых свисали странные блестящие предметы. Больше Элендил ничего разглядеть не мог. Почуя неладное, он схватил клинки и стал ждать всадников.

«Похоже мне сегодня не суждено будет сытно поесть», — подумал Элендил и приготовился к схватке, вытащив из-за спины два острых клинка.

Через минуту двадцать пять всадников уже были рядом и кружили вокруг него, словно коршуны над беззащитным кроликом. Теперь нашему герою предоставилась возможность разглядеть их поближе: все были одеты в разноцветные кафтаны с меховыми воротниками и подолами, опоясанные ремнями с золотыми бляшками; их мешковатые шаровары были расписаны замысловатым узором, который был выполнен из золотого Ротмирского шелка, который было очень тяжело достать даже самому королю; меховые шапки были сшиты из дорогого Лориэльского беорна, который очень высоко ценился среди народов Единоземья; в руках у них были острые сабли, рукоятки которых были покрыты золотом и драгоценными камнями, ярко блестевшими от света яркого пламени костра.

Один из них, по-видимому предводитель банды, спешился и приказал остальным остановить лошадей.

— Так, так, так-кто это тут у нас? — с любопытством и превосходством задал себе риторический вопрос разбойник. — Один, да еще и с добром: глядите какой кафтан, доспехи! Прямо клад какой-то! — в этот момент остальные разбойники захохотали, обнажив свои клинки.

— Если при близитесь ко мне хотя-бы на шаг, я с вас шкуру спущу! — со страха воскликнул Элендил. Он сам не поверил собственной храбрости. В ответ последовал раскатистый хохот всех без исключения. За этими словами, вместо ожидаемых испуганных воплей, последовал еще больший хохот. Затем атаман разбойников, мастерски покрутив в руке саблю, сказал:

— Ты заставил нас хорошо посмеяться, скажу честно, длинноухий! За это мы тебя убьем быстро-просто голову отрубим! — за его словами опять последовал раскатистый хохот. — Все, хватит, надоела эта трепля-нам еще на рынок ехать! Кончайте с ним, ребята!

Спешившись, банда разбойников начала приближаться к Элендилу, злобно посмеиваясь и вертя сабли с ножами в руках. Храбрый эльф оказался в незавидном положении-всех бандитов ему было не перебить просто физически. В любой момент эта заснеженная равнина могла стать его последним пристанищем, а у разбойников эта ночь могла стать еще одной из сотен удачных.

«Ну что, братишка, порубим их напоследок?»-шепотом спросил Элендил, обращаясь мысленно к самому себе.

Элендил, покрепче схватив свои клинки, приготовился быть покрошенным на мелкие кусочки. Круг все больше сужался с каждой секундой. И вот, наконец, когда атаман, занеся саблю над головой отважного эльфа, спросил: «Последнее слово?», его ушам послышался чей-то голос позади:

— Порубить хочешь, дровосек?

Атаман обернулся, и в ту же секунду чей-то кулак нанес удар ему прямо в челюсть. Удар был такой силы, что он слетел со своего коня и рухнул в снег, схватившись за голову и бешено водя глазами из стороны в сторону. К счастью окруженного это был знакомый когтистый кулак дракона, который вовремя подоспел на выручку к своему приятелю. Разбойники, явно удивленные появлению столь неожиданного гостя, на минуту опешили от такой дерзости, но тут же накинулись на дракона. Тот, в свою очередь, рвал в клочья каждого, кто посмел бы к нему приблизиться.

Вот, один безумный разбойник с двумя клинками в руках издает истошный вопль и бросается на дракона, но получает когтистой пятерней прямо в грудную клетку. В предсмертных муках он хватается за лапу дракона, пытаясь вытащить ее, но в этот момент его откидывают в сторону остальных разбойников, чем сбивают двух из них с ног. Внезапно, острый слух нашего героя улавливает бешеный крик одного из разбойников, пытающегося напасть на него со спины. Ловким ударом задней лапы полоумный отлетает на несколько метров назад и падает на землю, сделав несколько кувырков назад. Затем он краем глаза замечает предводителя, яростно несущегося на него на бурой лошади, издавая воинственный вопль.

Занеся шашмир над его покрытой ультрамариновым цветом головой, атаман намеревался навсегда покончить с ненавистным ему страшным чудовищем. В тот момент чей-то острый клинок нанес удар в передние ноги его лошади, и атаман в ту же секунду перелетел голову подкосившейся лошади и рухнул на землю, упав на спину. Обернувшись, дракон увидел Мируэля, который держал в руке окровавленный меч. Одобрительно кивнув головой, дракон продолжил драться с кровожадными бандитами.

В конце концов, двенадцать из двадцати пяти всадников в панике бросились бежать. С гибелью атамана они потеряли всякое желание сражаться и уже пришпоривали лошадей что есть силы, уходя далеко на восток. Дождавшись, пока всадники скроются за ближайшим холмом, наши герои выдохнули и, усталые после ожесточенной стычки, присели на мягкий, пушистый снег.

— Ты не ранен? — спросил дракон, вытерев еще незапекшуюся кровь со своих когтей на правой лапе.

— Вроде как нет, — спокойно ответил Элендил, устало выдохнув. — Если бы не ты, моя голова бы болталась сейчас на седле какого-нибудь из этих варваров.

— Что верно, то верно, — сказал дракон, осматривая убитых ими врагов. Порывшись в вещах атамана, он нашел странный предмет, который напоминал по форме плащ. Этот плащ был отлит из золота (ну, или хотя-бы был позолочен); на нем красовались различные узоры и знаки, которые напоминали те, которые дракон видел в Штормграде и на знаменах вражеской армии, осаждавшей Эльдорас сто девяносто лет назад. Осознав, кем был их противник, он с явно выражавшейся тяжестью произнес: «Не может быть!» и медленно выпрямился во весь рост.

— Что случилось? — с тревогой спросил Элендил.

— Враг, с которым твой дед яростно сражался на протяжении нескольких месяцев, который опустошил почти четверть земель твоего родного королевства вернулся и хочет взять реванш. Эти разбойники были подкуплены им, и теперь они шастают здесь день и ночь, чтобы убить каждого, кто бы ни встретился им на пути.

— Нам повезло-мы выжили, — сказал Элендил. — До Лориэля полмили: долетим мы до туда быстро. Но, судя по всему, пробраться в город нам будет непросто: если даже здесь шастают банды врага, то тогда сколько их там в Лориэле? Просто так пройти не получится.

— В любом случае он наша последняя надежда, точнее его библиотека, — сказал дракон. — Если мы не узнаем, что нам делать…Боюсь, что в таком случае Мируэлю ничто не поможет.

— Тогда нам нужно каким-нибудь образом проникнуть в Лориэль незамеченными, — сказал дракон, постукивая кончик своей морды. Он всегда так делал, когда думал о чем-то. Внезапно его веки при поднялись и зрачки в его рептильих глазах сузились, как это обычно бывает, когда в голову приходит идея. — У меня есть одна мыслишка…

…Около тропы в Лориэльский лес, где обычно проезжали телеги купцов, стоял гарнизон одной из армий Тейноруса, поставленный здесь для охраны этого места. Трое охранников перетаптывались с ноги на ногу, пытаясь согреться. Стояла глубокая ночь, поэтому было достаточно холодно, поэтому оба были укутаны с ног до головы. Один из них, разводя руками из стороны в сторону и подпрыгивая на одном месте, словно каучуковый мячик, с дрожью в голосе обратился к своему напарнику:

— П-п-послушай, М-м-мелетур, — он дрожал, как осиновый лист. — М-м-может пойдем п-п-погреемся, а? А то м-м-мы сов-в-с-с-сем в лед-д-дырки превратимся. Зевс милосердный, как же холодно!

— Нам сказали стоять, мы стоим! — раздраженно ответил Мелетур, перетаптываясь с ноги на ногу, держа в руках копье. — Парамир, ты же знаешь что будет, если мы нарушим приказ!

— Эх, да ты прав, — сокрушенно согласился его напарник, посмотрев в непроглядную тьму. — Темно, хоть глаз выколи!

— Сплюнь ты! — воскликнул Мелетур. — Нам еще сдохнуть на посту не хватало!

— Сдохнуть, сдохнуть! Ме-ме, ме-ме, — передразнил своего напарника Парамир, скорчив непонятную рожу. — А вот мне обещал какой-то дадька, что налоги платить не буду, если на его сторону перейду. Как видишь не плачу!

— Ага, не платишь, — сказал Мелетур. — Потому что денег нет!

В этот момент он расхохотался так, что эхо раз неслось по всей равнине. Парамир, разозлившись, наорал на своего приятеля, обещая выпустить тому все потроха. Мелетур, в свою очередь, начал орать в ответ и между ними началась перепалка, переросшая в раздачу тумаков. Так, наверное, они бы и мутузили друг друга, если бы чей-то ласковый голос не прервал их:

— Эй, рыцари! — раздался нежный женский голос (по крайней мере ласковым он казался только им). Обернувшись, оба увидели фигуру, по очертаниям напоминавшую прекрасную девушку, которая своим длинным подолом ворошила снег, заставляя белые хлопья снега кружиться в сказочном хороводе. Тень от ее наряда падала прямо на лес, оставляя большую черную тень на кронах Лориельских ясеней. Как только переодетый Элендил, то и дело пряча свои длинные уши под паранджой, вышел из темноты, солдаты сразу же кинулись прямо к нему, чтобы впасть в нескончаемый сеанс любви с сией «прекрасной» особой.

— Послушай, красотка! — сказал один из них, подмигнув эльфу. — Может пойдем ко мне в шатер и посмотрим на ночные звезды? У меня как раз есть длинная подзорная труба… — он медленно приближался к Элендилу. Тот был в растерянности: он не мог протянуть еще дольше, потому что знал, как только они снимут с него «платье», будет поздно. И вот, когда его глаза кружились в бешеном хороводе растерянности, он на секунду уловил высокую фигуру дракона, которая медленно возвышалась над одурманенными прелестью импровизированной «фрау» Удар лапами по буйным головам доблестных воинов Тейноруса сделал свое дело, и вот гордость армии тирана и злого гения уже лежит, распластавшись, перед ногами Элендила.

— Отлично сработано! — сказал дракон. — Красотка… — это слово он сказал уже давившись от смеха, закрывая лапой пасть.

— Очень смешно! — обиженно сказал Элендил, но потом сам стал давиться от смеха. — Ладно, признаю, это было весело!

— Ладно, — прошептал дракон, — снимай свои наряды и пойдем: наша главная цель библиотека. Помнишь?

— Конечно, — ответил Элендил, направляясь вглубь леса. — Надеюсь, что библиотекаря еще не прикончили.

Дракон, тяжело вздохнув, подумал: «Гораздо важнее, чтобы Мируэль продержался. Зевс милосердный, когда же это кончится!» и торопливо пошел следом за эльфом.

…А тем временем, далеко за последней опушкой Лориэльского леса кипела ожесточенная битва, в мясорубку которой были втянуты тысячи людских душ, защищавших справедливость и последний оплот сопротивления злу.

 

Глава VI

Темную массу ночного неба освещал непрекращающийся град огненных стрел и ядер, падавших на полуразрушенный город. Вот уже четвертый день Эльдорас находился в осаде, сковавшей и отрезавшей его от внешнего мира. Несмотря на непродолжительность осады, над его жителями нависла опасность голодомора и смерти от эпидемии чумы. Причиной послужил приказ Тейноруса заразить батальон собственных солдат смертельной болезнью, именуемой «сквигская прыть» и, уже мертвых, запускать их с катапульт. Эта болезнь была впервые замечена эльфийскими врачами около двухсот лет назад и была занесена в категорию «трудно излечимые» Этот страшный недуг послужил причиной множествам волнений, войн и смертям в то страшное время. Теперь же она пришла в столицу королевства людей, в самое трагическое и отчаянное время.

Тусклый свет фонаря, представлявшего собой банку со светлячками внутри, освещал маленькое помещение, оперевшись на стены которого мирно спали солдаты королевского ополчения. Обмотанные множеством тряпок, пропитанных потом и кровью незаживших ран, они держали в руках затупившееся от непрекращавшихся стычек оружие, служившее им верой и правдой в те страшные дни. Внезапно, тишину нарушил скрип медленно открывающейся двери. Один из солдат, вскочив на ноги и выхватив из ножен свой меч, окликнул незнакомца:

— Кто здесь?

— Не волнуйся, Родимир, это я, — донёсся тихий и слабый голос. Узнав знакомый тембр, Родимир опустил меч и устало сказал:

— Заходите, капитан. Как обстановка?

Капитан молча направился к нему. Свет заточённых в банке светлячков осветил его лицо. Это был Мируэль. Его усталые, истощенные глаза безразлично смотрели на собеседника. Темные мешки под ними доходили до носа, лишь подчеркивая его слабость и изнуренность. Еле перебирая ногами, он с характерным вздохом тяжело сел на промерзший каменный пол. Затем, устало повернув голову к Родимиру, тихо прошептал:

— Наши дела очень плохи: несколько часов назад сгорели пшеничные склады.

От этой новости у всех, находившихся в тот момент в помещении, екнуло сердце.

— Более того, — продолжил Мируэль, — нам угрожает смерть от «сквигской прыти»

Наступила гробовая тишина. Все без исключения знали, к чему это может привести: такой большой город, как Эльдорас, в котором проживает около пятидесяти тысяч человек (для сравнения в Лориэле, втором по величине городе объединенных королевств, живет около двадцати тысяч), сможет продержаться не более двух недель. Это означало, что все их попытки победить обернутся крахом. Эта мысль никак не выходила у Мируэля из головы. Затем, поразмыслив над ситуацией, он задал вопрос:

— Есть какие-нибудь вести из Лориэля или Дорутара?

— Несколько часов назад прилетел ворон с посланием от Родрока III. Они всеми силами пытаются к нам пробиться, но тщетно: они несут большие потери-оборона врага слишком хорошо организована.

— То есть, помощи ждать неоткуда?

В ответ последовало лишь утвердительное кивание Родимира. Мируэль покачал головой. Он понимал, что рано или поздно город падет, если не снять осаду. Сколько же много ненужных мыслей лезет в голову! В этот момент он понял, что нужно отвлечься-нельзя же все время думать о делах: так и свихнуться можно!

— Все, довольно! Нужно отдохнуть! — он встал с пола и приготовился к чему-то. Все с интересом смотрели на капитана. — Так, я бы хотел прочитать один стих, которому научил меня один мой приятель.

Все переглянулись. Никто не ожидал такого поворота событий. Пожав плечами, Нетород, младший помощник Мируэля, взял что-то напоминающее гитару и начал играть спокойную мелодию, которая была знакома всем жителям королевства людей с детства. По этой причине все обратили внимание на импровизированный дуэт. Как только закончился проигрыш, наш герой начал читать стих, который никто из присутствующих никогда раньше не слышал:

В этот момент абсолютно все, без исключения, смотрели на Мируэля, слушая и внимая каждое его слово. Он, смотря в брешь, проделанную для наблюдения за окружившими город войсками и, несмотря на пронизывающие взгляды, продолжал читать:

В этот момент один из солдат прислонил ладонь к мокрым от слез глазам, стекавшим по молодым веснушчатым щекам.

Когда Мируэль закончил читать стихотворение, никто не проронил ни слова. Стояла гробовая тишина. Каждый был погружён в свои мысли, каждый извлек из этих пронизывающих каждую клетку души строк что-то для себя. Затем, спустя несколько минут гробовой тишины, раздался тихий, еле слышный голос Хеншура:

— Капитан, я… — договорить ему не дал раздавшийся грохот, который раздался по всему городу. Все поняли, что начался очередной обстрел города из смертоносного оружия, сеявшего смерть и разрушение по всему Эльдорасу. Успокоившись, все воины, один за другим легли спать на холодный каменный пол, полностью, словно губка, пропитанный влагой. Один только Мируэль не мог заснуть: он ждал, ждал того момента, когда на горизонте из яркого, ослепляющего пламени восхода выйдут его друзья с долгожданным спасением для них всех.

Однако, к его глубочайшему сожалению, на горизонте виднелось лишь ярко красный утопающий в заснеженном холме солнечный диск, предоставлявший место темной, бескрайней ночи, предвещавшей недобрые события, которые обрушатся на Эльдорас в это жуткое и выжимающее все соки время.

 

Глава VII

Светящийся ярким светом лунный круг проливал слепящий белый свет на кроны вековых Лориэльских ясеней. Через густой лес, наполненный поваленными деревьями и пнями, оставленными после варварской вырубки его войсками Тейноруса для разжигания костров, пробирались, уставшие и измотанные, наши герои. Элендил, изрядно уставший после стычки с разбойниками, медленно плелся за драконом, который прокладывал путь к городу, ломая ветки и откидывая их в сторону. В тот момент, когда эльф хотел сказать, что устал и ему нужен отдых, дракон прервал его вопросом:

— Нам еще долго идти?

— Примерно минут десять, — устало ответил Элендил. — О Зевс, во что они превратили этот прекрасный лес! Эх, Милианора…

— Милианора? — с любопытством спросил дракон. — У тебя появилась девушка?

— Не совсем, — ответил Элендил. — Мы познакомились с ней буквально за два дня до праздника Трех Богов, когда я собирался поехать в Эльдорас. Мы встретились у Незамерзающего ручья, когда я пошел за водой для путешествия. Она была прекрасна: зеленые глаза, сверкавшие на солнечном свете, локоны блестящих светлых волос, свисавших до плеч, ее прелестная, уточненная улыбка… Мы встретились взглядами и стояли так минут пять, не больше. Затем она, отведя взгляд в сторону, направилась в противоположную от меня сторону. Я окликнул ее и спросил как ее зовут. Она ответила, что ее зовут Милианора и что она дочь князя. Я спросил, почему она была без охраны, мол, мало ли что. Она сказала, что здесь бояться нечего: только животные, да энты. Я ничего не ответил, так как все мои мысли были сосредоточены на ее божественной красоте, но поняв, что мне ничего с ней не светит, просто сказал: «удачи, береги себя» Она улыбнулась, подняла с земли кувшин и ушла, — Элендил перепрыгнул большой камень, внезапно оказавшийся на его пути. — Больше я ее не видел, хоть и пытался найти ее. Но, к сожалению, времени не хватило: пришла пора ехать в Эльдорас. Ну, а дальше ты сам знаешь…

— Хорошая история, — сказал дракон присущем ему добрым, немного басистым голосом. — Похоже, мне скоро придется быть свидетелем уже на третьей свадьбе.

— Ха-ха, не торопи события, — засмеялся Элендил. — Может у нас с ней еще ничего и не выйдет-война ведь.

— Вот что я тебе скажу, дружище: даже в самый безнадежный момент, мы должны верить в счастье, иначе мы просто потеряем надежду. Война-лишь еще одна преграда на нашем жизненном пути: все, что нужно сделать-это преодолеть ее. И любовь с верой в победу-самое мощное, что можно ей противопоставить.

— Серьезно? — спросил Элендил. — Значит, не все еще потеряно?

— Друг мой, — сказал дракон, положив лапу ему на плечо. — Все еще только начинается… Долго нам еще идти?

— Нет, вон уже главные ворота, — сказал эльф, указав на ярко светящееся вдали караульное помещение, над которым теперь, вместо привычных знамен княжеского двора, реяли рваные знамена Тейноруса с двумя мечами и посохом посередине, которые были нарисованы на красном фоне развивавшихся на ветру красных полотен. За зубцами каменных стен были видны силуэты экипированных солдат, ходивших туда-обратно по потрепанным от камней катапульт башням.

— Есть какой-нибудь другой путь? — спросил дракон. — Просто не хотелось бы всполошить весь гарнизон.

— Да, — ответил Элендил. — Напротив нас восточный вход. Можно пройти через северный-он самый запустелый: никто по нему уже давно не ходит. Можно попробовать там.

— Здравая идея, — сказал дракон. — Давай рискнем.

Элендил одобрительно кивнул и сказал: «Хорошо, следуй за мной», направившись в обход стены к северному входу. Дракон, стараясь не задевать ветки деревьев, направился за ним.

…Двое охранников, вооруженных трофейными гномовскими ружьями, неспешно ходили взад-вперед по присыпанному снегом караульному помещению, озаренному светом факелов. Один из них, дойдя до каменной скамьи, которая покрылась ледяной коркой от продолжительных морозов, устало присел на нее.

— Как же холодно! — сказал он, жалуясь своему напарнику, который пристально вглядывался вдаль. — Когда у нас пересмена, ты не знаешь?

— Сейчас скажу, — он посмотрел на песочные часы, которые стояли на деревянном ящике около зубцов башни. — Через полчаса.

— Сквига мне в пузо! — тихо выругался его товарищ. — Я же одубею к этому времени. Хоть бы тулупы выдали что-ли. Эх, вот бы быть кем-то, кто мог бы легко пережить этот холод…

— Кем например? — не без интереса спросил его напарник.

— Скажем беорном, — мечтательно сказал первый охранник. — Толстый слой жира, густой мех-идеальное решение против холода.

— Пфф! Подумаешь! — язвительно воскликнул второй. — Вот я бы стал магом льда! И к морозу можно привыкнуть, и наколдовать что-нибудь, к примеру разящий ледяной клинок! Или…

— А как насчет дракона? — внезапно раздался голос позади них. Услышав доселе неслыханный голос, оба стражника обернулись, но не успели они поднять свои копья, как уже валялись на земле, мирно спя на холодном снегу. Дракон, посмотрев на свой кулак, довольно улыбнулся. Затем, подойдя к краю башни, протянул руку Элендилу, который висел на одном из флагштоков. Взобравшись на башню, Элендил спросил:

— Надеюсь нас никто не видел?

— Даже если кто и видел, то не поверил глазам своим, — сказал дракон. — Теперь настала твоя очередь-веди.

Элендил кивнул в ответ и направился к башне, в которой можно было спуститься вниз по лестнице. Миновав ступеньки квадратного фортификационного сооружения, наши герои оказались у внутренней стороны стены. В городе стояла гробовая тишина: никого на улицах не было видно, только разные животные то и дело перебегали с одной стороны улицы на другую; в домах тускло горел свет, который еле просачивался через зашторенные окна; некогда оживленные лавки купцов и лекарей теперь пустовали и стояли, словно разбитые корыта, лишь отдаленно напоминавшие эпоху расцвета медицины государства эльфов. Элендил, с грустью посмотря на все это, вздохнул и тихо сказал:

— Пойдем-дорога каждая секунда, — с этими словами он продолжил идти по пустынной улице в неизвестном дракону направлении.

— Хорошо, — ответил дракон, последовав за ним.

…Выйдя на третий перекресток, дракон своим чутким слухом услышал шарканье ног, которое с каждой секундой приближалось все ближе и ближе.

— Охрана! — сказал дракон Элендилу. — В сторону!

Оба переметнулись к левой стороне улицы, которая не была освещена лунным светом. Спрятавшись в тени, наши герои стояли, затаив дыхание. Через какое-то время в их поле зрения попали стражники, которые, по-видимому, патрулировали этот квартал. Они медленно шли по направлению к северным воротам. Понимая, что скоро они заметят оглушенных ими стражников, дракон с беспокойством спросил своего друга:

— Ты знаешь какое-нибудь укромное местечко, где мы могли бы спрятаться?

— На этой улице нам никто не откроет, — с сожалением сказал Элендил. — Никто не хотел бы быть заточённым в темнице-даже и не надейся.

— А почему бы… — не успел договорить дракон, как сзади скрипнула дверь, и кто-то, держа тускло-светящуюся свечу, жестом позвал наших героев внутрь. Поняв, что это был их единственный выход, Элендил и дракон метнулись в сторону двери. Как только они переступили через порог, дверь сзади захлопнулась. Элендил, ничего не видя в темноте, спросил дракона:

— Ты что-нибудь видишь?

— Здесь пятеро эльфов: три мужчины и две девушки, — ответил дракон(да, природа не обделила его возможностью видеть в темноте).

— Элендил? — раздался знакомый Элендилу голос из глубокой темноты. — Это ты?

— Милианора? — с энтузиазмом спросил Элендил. — Ты цела? Можешь зажечь свечу?

— Да, конечно, — сказала Милианора. Чиркнула спичка, и тусклый свет осветил пропитанную темнотой комнату. Перед глазами Элендила появилось знакомое, любимое лицо, которое он так давно не видел: подрумянившиеся от мороза нежные щеки совсем чуть-чуть вставали бугорком с обеих сторон ее прекрасного лица; маленький нос, который казался лишь крошечной точкой по сравнению с ноздрями дракона, немного выпирал вперед; ее золотистые локоны свисали до плеч, подчеркивая ее очарование; зеленые, словно летняя трава на Кельтерийских равнинах, глаза отражали тусклый свет пламени свечи, красиво поблескивая на ярком свете; в ее ушах, не таких длинных как у остальных эльфов, но все же длиннее человеческих, блестели золотые серьги, подаренные Элендилом ей до своего отъезда.

Как только спичка зажглась, Элендил, еле слышно сказав: «Милианора!», мягко обнял ее и начал целовать. Затем, посмотрев в ее мокрые от слез глаза, спросил:

— Как ты, цветок счастья моего? Ты не ранена? Все хорошо?

— Не волнуйся, — спокойно ответила она, крепко обняв Элендила за поясницу. — У меня все хорошо. Я слышала, что Эльдорас в осаде и у нас нет армии. Вчера казнили наших соседей. Что нам теперь делать? Мне страшно, Элендил…

— Не бойся, — успокоил ее эльф, положив ее голову себе на плечо. — С нами Хранитель Добра-он нам поможет.

— Это он? — спросила она, с удивлением и некоторым недоверием посмотрев на трехметровую крылатую рептилию, стоявшую перед ней.

— Собственной персоной, — сказал дракон, поклонившись и прислонив свои холодные, шершавые губы к нежной руке эльфийки. — Рад был с вами познакомиться.

Несколько мгновений, она стояла как вкопанная, не зная, что сказать. Затем, поняв по доброму взгляду и выражению морды, что дракон не хотел причинить ей вреда, сказала:

— Я тоже была очень рада. Я никогда раньше не видела драконов-Элендил только рассказывал о тебе. Я думала, что они кровожадные существа, готовые в любой момент содрать с тебя плоть, но представления оказались обманчивыми…

— Давай перейдем к делу, — сказал Элендил. — Нам нужно попасть в библиотеку: нам нужно найти то, что остановит армию зла в этот раз. Ты сможешь нам помочь?

Милианора, посмотрев на своего возлюбленного, чуть не плача, сказала:

— Я…Я не знаю…С тех пор, как пришли эти люди, все изменилось: никого не выпускают из домов, повсюду эти солдаты с ружьями, еду стали выдавать взамен на что-нибудь ценное: мебель, посуда, золото, серебро-все ценности сдали им, ничего не осталось. Вчера казнили нашего соседа, который зажег свет в доме ярче, чем свет свечи. Патрульные просто вошли в дом, раздались испуганные возгласы, а затем, еще мгновение, и… — она не смогла сдержать слезы и кинулась на грудь к Элендилу, заплакав навзрыд. Он, мягко обняв ее и наклонясь к ее правому уху, прошептал:

— Не волнуйся, все будет хорошо. Мы обязательно победим, и мы с тобой сыграем свадьбу, как ты и хотела, помнишь?

— Да, — всхлипывая сказала она. — У меня уже есть список гостей. Правда, я забыла вписать его, — она кивнула в сторону дракона, из-за чего тот по-доброму ухмыльнулся.

— Об этом не беспокойся, любимая, — сказал Элендил. — Он обязательно будет с нами. А сейчас, пожалуйста, чтобы наши мечты сбылись, проведи нас к библиотеке.

— Да, конечно, — сказала Милианора. — Пойдемте.

С этими словами она направилась к дальнему концу дома. Дракон и Элендил последовали за ней. Подойдя к окну, она остановилась и сказала:

— Ночью, когда солдаты меньше всего наведываются, мы с мамой и нашими друзьями копали проход к библиотеке, чтобы не выходить на улицу. Там есть еда, питье и многое другое. Я вас проведу, — она наклонилась к полу и схватилась за какой-то круглый предмет, напоминавший гриб. Потянув его на себя, она, к удивлению друзей, открыла дверь, за которой и был этот проход.

— Ничего себе, — сказал не без удивления дракон. — Давно вы так ходите?

— Второй день, — ответила Милианора. — Именно он не дает нам умереть с голоду: того, что дают солдаты, нам не достаточно. Вот и ходим в библиотеку, таскаем еду. Они там устроили склад: книги для них не имеют никакого значения. Так что, мы точно найдем то, что ищем. Кстати, а что вы ищете?

— Мы ищем то, что поможет остановить врага в этот раз, — сказал дракон. — Мы не знаем, что это может быть, но уверены, что это что-то очень древнее. Только в Лориэле хранятся летописания шестисотлетней давности и более, поэтому мы пришли именно сюда, чтобы найти ответы.

— Вы пришли именно по адресу, — сказала Милианора. — Следуйте за мной.

С этими словами она направилась вглубь туннеля, ведущего в неизвестность. Элендил и дракон направились за ней.

…Шершавые стены тоннеля эхом разносили громкое пошаркивание сапогов Элендила и непривычной поступи босых ног человеческого обличия дракона, следовавших за отважной девушкой, которая несла впереди тусклый источник света, озарявший непроглядную тьму подземного прохода. Для Элендила фальшивый образ его друга казался каким-то отторгающим и непривычным. Это было вполне объяснимо, так как большую часть времени, проведенного в компании с ним, Элендил видел перед собой трехметровую крылатую, покрытую ультрамаринового цвета чешуей рептилию с острым, как бритва, оскалом. Единственное, что напоминало о настоящем образе его друга, были синие, словно океан, глаза, блестевшие в темноте. Погружённый в эти мысли, он не заметил, как дракон резко остановился.

— Мы пришли? — спросил Элендил, всматриваясь вперед из-за спины дракона.

— Да, — сказал мягкий, спокойный голос Милианоры. — Осталось только простучать пароль, — она поднесла руку, сжатую в кулак, к двери и сделала два коротких стука; затем, разжав кулак, три раза хлопнула по деревянному каркасу. Никто не ответил.

— Неужели и его… — с ужасом прошептала Милианора. Наступила гробовая тишина. Внезапно, дверь отворилась, и на них, пронзая взглядом, уставилось лицо молодого человека, глаза которого подозрительно смотрело на появившихся незнакомцев.

— Кто вы? — спросил он, но, узнав знакомые лица (Элендила и Милианоры), радостно улыбнулся. — Хвала Зевсу! Элендил, Милианора, как я рад вас видеть! Залезайте скорее!

Друзья, один за другим, вскарабкались на пол библиотеки. После того, как из прохода появился дракон, юноша с нескрываемым удивлением уставился на его могучий вид. Замявшись, он, видимо, хотел что-то сказать, но дракон опередил его:

— Не волнуйся-я тебя не съем. Это только снаружи я такой страшный-на самом деле я очень добрый.

— Кто ты? — спросил эльф, остолбенев.

— Я Хранитель Добра, — сказал дракон. В этот момент лицо юного библиотекаря вдруг переменилось с испуганного на осенённое вековой мыслью.

— Пророчество сбывается… — он быстро обежал дракона и уставился на его шею со спины. Что-то увидев, он ахнул и побежал к стеллажам тысяч книг разного срока написания, хранившихся в этой библиотеке с незапамятных времен. — Пророчество…Пророчество…Знак короля, знак короля…

Бормоча что-то себе под нос, он то и дело скидывал книги со стеллажей, судорожно ища что-то.

— Ты в порядке? — спросил Элендил. — Тебе помочь?

— Ты не понимаешь всей сути дела, — скидывая книги с полок сказал эльф. — Спасение найдено! Так, так, так…Вот, вот она! — он схватил толстенную книгу с полки и швырнул ее на свой письменный столик. Все сразу же метнулись к нему. Обложка книги была бордового с золотой каемкой, ярко переливавшейся на мягком свете свечи. В центре обложки были нарисованы очертания Эльдораса, заключенные в желтый полукруг восходящего солнца. На книге была надпись: «История Единоземья с начала Заромирской эпохи» Эльф быстро открыл оглавление и начал быстро водить глазами по множествам букв и цифр, которые образовывали оглавление этого гигантского литературного труда. Остановившись на одной из строк, он быстро перевернул нужное количество страниц, причем попав точно на ту страницу, которая была нужна.

В ее начале было оглавление, которое гласило: «Летопись с иллюстрациями с начала Ротипельской эпохи до царствования его величества Пендрагона I»

— Теперь надо найти главу «Стумертрад»… — сказал чуть слышно эльф, листая дальше. Наконец, мгновенно остановясь на нужной странице, он воскликнул:

— Вот, нашел! «Стумертрад-великое королевство ледяных драконов, существовавшее с Первых Зим до Дня Великой Трагедии Доратульской эпохи, славившееся развитой рыночной экономикой, ремеслом, наукой, а также серьезным вкладом в поддержании мира в Междуземье. До своего падения в ней правила династия Ледозубов, вошедшая в историю проведенными реформами на благо государства, а также успешной внутренней политикой. В пятнадцатый день Второго Солнечного Года было разрушено ордами Темных Драконов и прекратило свое существование. Живых после штурма не обнаружилось. Статус: уничтожено и утеряно навсегда»-закончив читать, он обратился к дракону. — Как мне не хотелось бы это признавать, но ты-единственный представитель своего вида, друг мой.

Дракон понимающе кивнул. Старые душевные раны начали болеть с новой силой. Тонкая струйка соленой жидкости полилась из его правого глаза. Библиотекарь, потупив взгляд в землю, сказал:

— Однако говорят, что не вся королевская семья была истреблена.

Дракон с нескрываемым интересом повернулся к эльфу.

— Как это так, не вся? То есть кто-то остался в живых кроме меня?! — с радостью в глазах, с детской наивностью спросил дракон. Его глаза засверкали от восторга.

— Возможно, — библиотекарь перевернул страницу. — Существует легенда, что кое-кому из королевской семьи удалось улететь из города.

— Это что, получается, что я король?! — не веря своим ушам переспросил дракон. — Не верю. Как я мог быть королем, если я все это время работал в кузнице?! Утка, не более того.

— Здесь написано, — продолжил читать эльф, — что «признаком королевской семьи является отметина в виде маленького дерева, с которого „свисают“ крохотные „сосульки“ на шее у представителя данного вида». Есть только один способ проверить, — он взял стул, пододвинул его к спине дракона и встал между его массивных крыльев. Внимательно присмотревшись, он вдруг выразил неописуемое удивление у себя на лице.

— Не может быть, — потрясенно прошептал библиотекарь. — Вот это да!

— Что там? — спросил Элендил с нетерпением маленького ребенка.

— Братец, — сказал эльф, еще не отойдя от потрясения, — похоже мы имеем честь лицезреть последнего представителя рода Ледозубов, короля Стумертрада-Хладокрыла I Миротворца.

Услышав это, дракон схватившись за голову, сел на мраморный пол библиотеки. Он все не мог отойти от потрясения, испытанного им несколько секунд назад. Он пытался понять, осознать только что сказанное эльфом, но мысли не собирались воедино: в голове была какая-то путаница. Оправившись от шока, он сказал:

— Ничего себе…Но…Как? Я же в кузнице работал. Я ведь был простым кузнецом!

— Был ли ты кузнецом, или не был, ясно одно: ты король, который должен пробудить и обуздать великую силу, которая поможет победить нам в этой войне.

— Силу? — переспросил дракон. — Что за силу?

— Ах да, я же не сказал…В книге написано, что последний из рода Ледозубов имеет уникальную возможность обуздать и принять великую силу, которая будет являться самой грозной силой Междуземья, которая сокрушит любого врага! И «сокрыта она там, где появился он на свет»

— Значит нам придется идти к нему «в гости»? — уточнил Элендил.

— Да, — ответил библиотекарь. — И чем быстрее вы найдете то, что нужно-тем будет лучше.

Дракон, скорчив болезненную гримасу на морде, потупил взгляд в разбитый пол. Эльф, подойдя к нему и положив руку на плечо (еле дотянувшись до него), сказал:

— Послушай, я понимаю, насколько тебе тяжело открыть старые затянувшиеся раны. Но пойми-это сделать необходимо.

Дракон, сделав глубокий вдох и посмотрев на усеянный множеством маленьких огоньков потолок, сказал:

— Да, ты прав-это моя прямая обязанность: хранить и оберегать счастье других. Мои переживания-это вторичное дело, — он закрыл глаза и помотал головой. — Жертвуя большим и ценным, ты обретаешь еще более значимое…Хорошо, — он обратился к Элендилу. — Ты пойдешь со мной?

— Если только Милианора захочет этого, — ответил тот, повернувшись к своей возлюбленной. Она смотрела на него испуганными глазами, которые были полны страха, страха расставания с любимым человеком. По ее мягким щекам потекли струйками соленые, словно морская вода, слезы. Стараясь скрыть свою печаль, она, сквозь горький еле слышный плач, прошептала: «Иди, Элендил! Я буду ждать тебя, пока ты не вернешься!» и, закрыв лицо руками, побежала в дальний конец библиотеки, скрывшись за многоярусными стеллажами. Элендил хотел что-то крикнуть ей в ответ, но слова комком застряли в его горле. Он опустил руку и потупил грустный взгляд в землю. Он, казалось, отключился, но спустя минуту ступора промолвил:

— Хладокрыл, нам нужно идти как можно скорее: каждое мгновение на счету.

— Элендил, ты…

— Я же сказал-идем! — раздраженно проговорил сквозь зубы эльф, направившись к южному выходу из библиотеки.

Дракон, сказав, что сейчас подойдет, спросил библиотекаря:

— Спасибо за помощь, но есть еще один вопрос, пожалуй, самый главный: как мы доберемся до туда?

— Прислушайся к своему сердцу и следуй за ним-оно тебя не обманет: то, что ты когда-то любил, навсегда останется в твоем сердце. Просто дай ему высвободиться и оно само поведет тебя к цели.

— Спасибо. Может еще увидимся-берегите себя.

— Будь уверен, со мной ничего не случится, — спокойно сказал эльф, взяв в руки какую-то книгу. Заметив, что дракон уже почти добрался до двери он крикнул: «Удачи, Хранитель Добра» на что услышал лишь одно слово: «Спасибо» Дождавшись, пока начнет удаляться шум взмахов крыльев, он направился искать Милианору, убежавшую в неизвестном направлении. Пройдя несколько стеллажей, он услышал еле слышный плач, доносившийся из-за угла. Обойдя стеллаж, он увидел Милианору, которая сидела на полу, приложившись спиной к маленькой тумбочке, стоявшей напротив нижней полки. По ее покрытым румянцем щекам стекали тонкими струйками слезы, засыхавшие на холодном воздухе помещения. Осторожно подойдя к ней, эльф присел на корточки и, погладив ее по голове, спросил:

— Ты в порядке?

— Мне холодно, — сказала она, чуть всхлипывая, роняя слезы на тускло-зеленого цвета платье. — Я не могу согреться…Я не могу без него, — она сглотнула комок, застрявший у нее в горле. — Что если он погибнет? Что если я его никогда не увижу? — она зарыдала с новой силой.

— Нет, что ты, что ты, глупышка! — принялся успокаивать ее эльф. — Он обязательно вернется! Ты главное жди, и он точно придет к тебе, — он отвел глаза в сторону. — Давай я тебя отведу к камину-согреешься, чай попьешь, а потом мне поможешь: работы у нас много!

— Хорошо, — спокойным голосом ответила Милианора. — Пойдемте.

— Вот и славно, — сказал эльф. Затем он взял Милианору за руку и повел к камину, который громко потрескивал в другом конце комнаты.

…Сопротивляясь встречным потокам ветра, дракон, делая синхронные взмахи крыльями, медленно поднимался в предрассветное небо. Звезды и ярко-желтый месяц уступали место яркому свету солнечного диска и его верным спутникам: кудрявым, белоснежным облакам, медленно выплывавшим из-за видневшихся вдалеке бархатных холмов, покрытых толстым ковром трав и растений, переливавшихся по прекрасной и неповторимой эльфийской земле.

Элендил, сощурив глаза, прижался к спине дракона как можно плотнее, чтобы встречный поток ветра не сбил его. Длинные темные волосы развивались на сильном ветру, запутываясь и переплетаясь, словно крепкие морские узлы.

— Ты знаешь, что нас ждет там? — прокричал он во всё горло, стараясь донести свои слова до ушей дракона. Тот, уловив своим чутким слухом сказанное эльфом, повернув голову к нему, ответил:

— Нет. Одно могу сказать точно-у меня нет ни малейшего желания копаться в останках погибших друзей и родственников. Меня больше волнует другой вопрос: как я «обуздаю» эту «силу»? А если ничего не выйдет?

— Ну, мы хотя бы попытаемся, — оптимистически сказал Элендил. Его немного клонило в сон после бессонной ночи, проведенной в Лориэле. — Ты не против, если я вздремну?

— Нет, нет, что-ты-спи на здоровье: нам предстоит тяжелая работа, поэтому ты должен отдохнуть как следует.

— А ты?

— К сожалению, мне полноценно поспать не придется-только наполовину, — дракон ухмыльнулся. Элендил, не поняв смысла этого изречения, отбросил все посторонние мысли в сторону, закрыл глаза, приготовился спать, как вдруг голос дракона разбудил его:

— Эй, ты чего! Ты же свалишься во сне! У тебя есть веревка?

Элендил отрицательно помахал головой.

— Хм… — задумался дракон. — А длинный плащ?

Такой у него как раз был.

— Есть, — он снял с себя голубую накидку и расправил ее.

— Обвяжись вокруг себя и завяжи другой конец узлом на моей шее. Только крепко завязывай!

После нескольких минут возни с плащом, Элендилу наконец удалось крепко привязать себя к шее дракона. Проверив надежность «страховки», он сказал:

— Все готово.

— Вот теперь можешь спать, — теплым голосом сказал дракон своему «пассажиру».

Закрыв глаза, Элендил, обхватив шею дракона и положив на нее голову, погрузился в сонное царство Гипноса, который, выбрав очередную мелодию из множества им сочиненных, заиграл на своей бронзовой арфе, убаюкивая нашего храброго путешественника.

А дракон, целеустремленно смотря вперед своими темно-синими глазами, летел на родину-родину, которую он когда-то потерял и собирался вернуть, родину, которая хранила ответы на все его вопросы, родину, которая помогла бы ему и всему миру Единоземья победить в этой страшной войне, уникальном творении Ареса, жаждущего вновь собрать кровавую жатву с многочисленных полей брани, порожденных сием явлением отчаяния и трагедии.

 

Глава VIII

Мируэль проснулся от жуткого, раздиравшего предрассветную тишину, свиста, за которым последовали множество глухих взрывов, потрясших изнеможденный, полуразрушенный город. Это опять был совершен залп из смертоносного оружия Тейноруса, прозванного в рядах защитников Эльдораса «Тартаросом» за его выжигающий залповый эффект, который делал любую местность после обстрела похожим на Тартар: выжженная земля, двухметровые воронки, разрушенные и сожженные дома, жертвы… Устало простонав и протерев костлявой рукой впалые щеки, он огляделся по сторонам: оперевшись спиной на сырые стены полуразрушенной башни, спали его подчиненные, обхватив свои мечи и алебарды. Внезапно, он услышал глухое урчание в животе. Сокрушенно вздохнув, он встал с пола и осторожно, чтобы никого не разбудить, открыл дверь. Сразу же на него пахнуло утренней морозной свежестью, пропитавшей каждую клетку его тела. Зайдя за порог, он осторожно закрыл дверь и направился вниз по скользким ступенькам.

Наконец, спустившись с казарменной площадки, он вышел на практически безлюдную улицу: только телеги и множество заброшенных лавок напоминали о былой активности и изобилии жизни в столичном городе государстве людей. Все люди сидели по домам, чтобы не расходовать попросту силы и прожить как можно дольше. Однако время от времени им приходилось выходить из своих ветхих, частично-разрушенных домов, чтобы добыть хоть какую-нибудь еду. По этой причине по улицам все же ходили люди, медленно ступая по промерзшей каменной гальке разбитых мостовых.

Эльдорас был портовым городом, но, как бы то ни было печально, по морю не было перевезено ни одной крупицы. Почему же? С точки зрения тактики ведения войны Тейнорус был полководческим гением: после первого штурма он приказал поставить боевые корабли, вооруженные мощнейшими орудиями, захваченными у гномов, по всей акваториальной линии Эльдораса, чтобы ни один корабль, будь то плот или фрегат, не прошел к бухте. Более того, для пущей надежности он поставил по периметру мины, которые, в свою очередь, были сделаны лучшими инженерами его армии. Так что, даже если бы хотя бы один корабль прошел сквозь эшелоны кораблей, он бы, вероятно, наткнулся на одну из этих мин. Именно по этой причине ни один союзнический корабль не прошел к Эльдорасу.

Мируэль, трясясь от продиравшего с головы до ног холода зимней ночи (к слову на нем была одета только рубаха и кольчуга), шел по направлению к знакомому ему дому, который стоял около казарм, расположенных в северной части города. На половине пути он зашел в пекарню, славившуюся когда-то своими пышными и теплыми хлебами и булками. К его глубочайшему сожалению, на темном ее окне, когда-то сверкавшим ярким светом десятков свечей, было написано: «Все продано-хлеба нет» Тяжело вздохнув, Мируэль поплелся к месту назначения, до которого оставалось буквально несколько десятков метров.

Наконец показались знакомые очертания дома и окон, которые, в отличие от остальных домов были круглыми. Приободрившись, Мируэль пошел быстрее, чтобы поскорее добраться до желаемого места. Вот уже и дверь. Поднеся кулак, он сделал три стука. Никто не ответил. Он постучал еще раз. Послышались чьи-то шаги. Приосанившись, ожидая скорой встречи, Мируэль переминался с ноги на ногу. Когда шаги утихли, послышался тонкий, мягкий голос:

— Кто там?

— Миленна, это я, Мируэль, — ответил наш герой, приготовившись к теплым объятиям. Дверь отворилась, и из нее выскочила его возлюбленная, радостно бросившись к нему на шею.

— Мируэль! Я так рада тебя видеть! Я думала ты погиб от голода или от вражеской стрелы. Почему ты не приходил раньше?

— Я не мог, любимая, — ответил наш герой, посмотрев в полные счастья глаза. — Мне нужно было остаться с воинами.

— Да, я понимаю, — сказала Миленна, чуть не плача от счастья. — Зевс милосердный, Мируэль, ты не представляешь как я рада!

— Хвала Зевсу, ты еще жива! — сказал Мируэль, крепко обняв Миленну. — Тебе хватает еды?

— Ее все меньше и меньше с каждым днем, — сказала Миленна. — Лавки закрываются, даже муки не купить теперь. Люди уже умирают тысячами: повозки с трупами колесят по городу день и ночь, их сжигают, закапывают. Я уже не знаю, что будет дальше…

— Не волнуйся-пока жива ты, этот город не умрет, слышишь? Не умрет! — он крепко обнял заплаканную девушку. Посмотрев внутрь дома, он спросил:

— Дома еще кто-нибудь есть?

— Да, — она оглянулась. — Я приютила семью: жену и троих детей. В их дом попал снаряд и полностью разрушил его. Муж сейчас сражается на стенах вместе с остальными.

— Здравствуйте, я Перафона, — донесся женский голос из темноты. Приглядевшись, Мируэль увидел женщину, лет сорока, со средней длины черными волосами. Ее карие глаза устало смотрели на него. За ее спиной были две девочки и мальчик, вжавшиеся в тускло-голубой подол маминого платья. — Нас приютила ваша жена. Мы очень благодарны вам за поддержку. Я жена Дальмира-вы знаете его?

Мируэль, засиявший от радости, восторженно сказал:

— Конечно! Это же сын брата моего отца, Дазира! Он и не говорил, что у него есть жена и уж тем более дети! Я очень рад, что вы целы и невредимы! Чувствуйте себя, как дома.

— Большое вам спасибо, — сказала жена Дальмира. — Мы уж и не думали найти убежище. Мы с детьми… — договорить ей не дал раздавшийся свист и гул, которые были сигналов того, что город снова начинали обстреливать.

— Скорее, спускайтесь в подвал! — сказал Мируэль. Все поспешили сделать то, что он велел. Дождавшись, пока вторая дочка спустится по ступенькам вниз, он захлопнул крышку подполья.

— Всем пригнуться! — строго сказал он, закрыв телом детей. Те, до смерти напуганные, кричали и плакали. Еще одно мгновение и все вокруг затряслось, раздались жуткие взрывы, звуки разлетавшихся деревянных осколков. Вжавшись в рубаху Мируэля, Миленна и жена Дальмира успокаивали детей, говоря: «Тише, тише, все хорошо-мама рядом. Скоро все закончится» Но обстрел не утихал и лишь усиливался с каждым мгновением. Казалось, будто земля сейчас разорвется у них под ногами, и дом вместе с ними провалится в бездну Тартара. Но вот леденящая душу артподготовка утихла и Мируэль, прислушавшись ко звукам снаружи, лично убедился в этом.

— Все-можно выходить, — он открыл крышку подвала. То, что он увидел, было просто невозможно осознать: то, что когда-то было домом, теперь напоминало склад ненужных стройматериалов. Повсюду валялись деревянные куски стен, кирпичи; кусок от разлетевшейся на мелкие кусочки трубы застрял в полу, прямо рядом с тем местом, где они прятались. Взглянув на шокированные лица Миленны и родственников Дальмира, Мируэль понял, что здесь им оставаться теперь опасно.

— Похоже вам придется пойти со мной в казармы-здесь теперь небезопасно.

— А нас пустят? — встревоженно спросила Миленна. Ее бледное лицо полностью отражало ее состояние отчаяния и сильного шока.

— Конечно, — сказал Мируэль, обняв свою возлюбленную. — Никто не будет против. Да и тем более, там все такие же люди, как и мы: у всех есть семьи, жены дети-кому как ни им нас впускать?

— Ты прав, — сказала Миленна. — Детям нужно поспать, да и Перафоне не помешал бы отдых.

— Вот и славно, — сказал Мируэль, крепко обняв свою девушку. Затем, отпустив ее, сказал:

— Пойдемте: они могут снова начать обстрел-нам нужно поскорее укрыться в моем гарнизоне. Берите детей и в путь! — Мируэль направился в сторону стены.

Положительно кивнув головой, Миленна, взяв за руки детей пошла за ним. Вслед за ней последовала Перафона с детьми.

…В тесном, темном помещении тускло горела свеча, озаряя бледным светом крохотной искорки усталые лица Эльдорасских солдат. Каждый из них, в независимости от возраста или менталитета, думал о своих семьях: женах, детях, матерях… Каждый из них мечтал о том, чтобы эта бессмысленная мясорубка людских душ, выжигающее души жесткое порождение Ареса наконец закончилась и чтобы они, те, кто испил сполна из чаши горечи и отчаяния, вернулись к своим семьям и зажили спокойной, мирной жизнью. Но в этот раз война расставила свои приоритеты и заставила их играть по своим правилам, неприятие которых влекло к самому страшному финалу-мату в виде порабощения. Поэтому, каждому из тех, кто был «пешками» в этом мире предстояло стать «слонами», «ферзями», «ладьями»…

Раздался стук в дверь. Дальмир, оставленный Мируэлем за старшего, первым вскочил с места. Выхватив обоюдоострый клинок, он окликнул неизвестных за дверью:

— Кто там? Назовите себя!

— Дальмир, это я, — в ответ последовал знакомый ему мягкий женский голос. Чуть было не обезумев от счастья, он ринулся скорее открывать дверь. Когда все засовы были сдернуты, в его объятия кинулась Перафона. За ней последовали его дети. Не в состоянии поверить собственному счастью, Дальмир, обливаясь слезами, целовал и обнимал своих горячо любимых членов семьи. Посмотрев на Мируэля, он, совершенно искренне, без каких либо упреков, сказал: «Спасибо» и продолжил дальше обнимать свою семью.

Хоть благодарность эта была короткой, она навсегда осела в сердце Мируэля как самое приятное воспоминание в его жизни. Но самое счастливое мгновение ждало его впереди, когда ему на грудь кинулась им горячо любимая Миленна, положив свои блестящие на лунном свете локоны на его исхудалую, но крепкую, как стена Штормграда. Прошло несколько мгновений, и ее полные счастья глаза смотрели на самого дорогого ей человека.

— Мируэль, мой луч утреннего солнца, счастья моего, ты жив и здоров, — она снова заплакала. Остановившись, она продолжила. — Если бы ты знал, как я волновалась за тебя. Со стены ведь вести не приходят, только слухи. Я не знала, что мне делать-оплакивать или ждать тебя. Я выбрала «ждать» и не ошиблась, — она снова зарыдала теплыми слезами девичьего счастья. — Все ведь образуется, правда?

— Конечно, любимая, — ответил Мируэль, пытаясь ее успокоить. — Осталось подождать совсем немножко, и мы с тобой обязательно сыграем свадьбу. Помнишь, как ты хотела?

— Да, — мечтательно, но все так же всхлипывая ответила Миленна. — Ты ведь подаришь мне то платье, которое мы видели у портного?

— О чем ты говоришь-конечно! — сказал Мируэль, засмеявшись. — Более того: я тебе еще целую аллею цветов посажу, где будут играть наши дети, дети наших друзей, соседей… Все, что сейчас твориться, скоро пройдет-главное верь в хорошее, слышишь, и оно обязательно сбудется. Обещаешь?

— Да, — сквозь слезы ответила Миленна. Голос ее осекся.

— Вот и хорошо, — сказал Мируэль, посмотря в наполненное тысячами ярких желтых светлячков небо. — А теперь, иди-ка домой спать. Ты, наверное за сегодня устала: на тебе лица нет. Да и мешки уж никак не сочетаются с твоим прекрасным лицом, — последняя реплика заставила Миленну покраснеть. В ответ Мируэль лишь добро улыбнулся. Посмотрев в ее полные грусти глаза, он сказал:

— Прости, мне очень неловко посылать тебя обратно домой. Но пойми, так будет лучше для вас-здесь небезопасно. Я боюсь за тебя…

— Пожалуйста, — умоляюще, всхлипывая от отчаяния, промолвила Миленна. — Я не хочу вновь пережить этот ужас. Прошу тебя, дай нам остаться здесь!

Тяжело вздохнув, Мируэль, положив голову на плечо Миленны, тихонько прошептал:

— Хорошо…

В этот момент, Миленна, еле сдерживаясь от радости, еще крепче обняла своего возлюбленного за шею и, посмотрев в глаза, сказала:

— Что бы ни случилось, я всегда буду уверена, что ты сможешь защитить меня.

В этот момент Мируэль почувствовал, как ее губы коснулись его засыпанной пылью щеки и тут же отпрянули, словно лапка осторожной кошки, тронувшей что-то новое и подозрительное. Хотя поцелуй длился всего долю секунды, он навсегда отпечатался в памяти нашего героя, как самый счастливый момент его жизни. Оправившись от недолгого ступора, он, посмотрев в глаза Миленны, наполненные счастливой, беззаботной детской эйфорией радости, сказал:

— У нас здесь мало удобств, но у меня есть плащ. Я могу его отдать тебе, чтобы ты укрылась: здесь холодно, а на полу тебе спать негоже-простудишься, заболеешь, — он снял с себя плащ и теплую шерстяную накидку. — Вот, держи. Укройся этим.

Дальмир, последовав примеру Мируэля, отдал своей жене и детям почти все теплое, что у него было. Остальные воины тоже не смогли остаться равнодушными и отдали все теплые вещи, что у них были: тюфяки с набивкой из сена, плащи, шерстяные кафтаны-все, что было теплым и могло согреть отдали детям и двум девушкам. Укутав детей и укутавшись сами, Миленна и Перафона, которая крепко обняла своих любимых детушек, закрыли глаза и попытались уснуть. Убаюкивающий стрекот цикад быстро усыпил их и уже через десять минут они мирно спали, обняв горячо любимых чад.

Мируэль, стараясь не звенеть кольчугой, мягко провел загрубевшей рукой по нежному, словно кусок ткани, сшитой из Ротмирского шелка, лицу Миленны. Оглянувшись вокруг и поняв, что все спят, он достал трубку из левого кармана штанов. Достав из медленно потухавшего костра уголек, он поднес его к сухому пучку травы, запиханному в трубку. Раздув пламя, он сделал вдох. Затем, подождав несколько секунд, выдохнул мягкие и расслабляющие пары дыма, которые тут же устремились к окну, принимая причудливые формы от колец до искрящихся фейерверков. Он чувствовал себя неловко: до войны он обещал Миленне, что больше не будет «пыхтеть, словно огненный дракон» Теперь он нарушил это обещание, за что угнетал и презирал себя и свое малодушие. Тем не менее, он продолжил курить и любоваться неописуемой красоты звездным небом.

…Белоснежные хлопья снега, кружась в причудливых хороводах, создаваемых ветрами, падали на многострадальные, изувеченные снарядами и минами Эльдораские улицы. Лунный свет, простилавшийся ровной прямоугольной дорожной, проходил сквозь опустевшие улицы города, словно пытаясь провести мост людям из этого умирающего места. В ставнях поврежденных домов, глухо стонавших от малейшего движения словно израненый лесной хищник, выл протяжным стоном ветер, словно оплакивая души страдальцев, не доживших до этой морозной ночи. Привычная атмосфера радости и беззаботности, не так давно пришедшая в Эльдорас, была лишь призраком давно забытого бытия. Теперь в городе царили лишь тоска, печаль и отчаяние. И лишь еле заметный среди кромешной тьмы свет от костра в казарме вселял надежду смотревших в пустые окна своих домов горожан.

 

Глава IX

Первые лучи утреннего солнца начинали пробиваться сквозь массивные цепи непоколебимых, еще ни кем непокоренных, могучих гор. Элендил, медленно открыв глаза, посмотрел вниз. Под ними пенились розоватые, пушистые облака, медленно плывшие сквозь океан послерассветного неба, словно детские рисунки, сошедшие с помятого, разрисованного листа. Оглядевшись по сторонам, он наклонился к морде дракона. К своему удивлению он обнаружил, что тот спит. Испугавшись того, что его временный транспорт может упасть на заснеженное предгорье, похоронив вместе с собой его самого, Элендил начал теребить морду дракона, чтобы тот проснулся.

— Эй, эй! — воскликнул дракон, встряхнув головой. — Ты чего делаешь? Совсем что ли? С ясеня рухнул?

— О Зевс! — воскликнул Элендил, явно постыдившись своего поступка. — Извини, я думал ты потерял сознание.

— Нет, не волнуйся, — спокойно ответил дракон. После этого он зевнул, оскалив свою полную острых зубов пасть. — Я просто спал. Хорошо спалось?

— Очень даже, — сказал Элендил, потянувшись. — Нам еще долго лететь?

— Нет, мы уже почти на месте, — спокойно ответил дракон, встряхнув головой. — Видишь горы?

— Да, — ответил Элендил. — Ты уверен, что это то самое место? Тот парень нам не сказал, как оно выглядит.

— Я знаю, но он сказал, чтобы я прислушался к сердцу. Похоже, что оно меня не подвело и в этот раз.

— Как бы меня желудок не подвел, — сказал Элендил. — Мы уже два дня нормально не ели.

— Ты же эльф! Тебе не нужно потреблять столько пищи.

— Да, ты прав, но терпению даже моего желудка когда-нибудь наступает конец.

— Поедим, когда узнаем, что это за сила, про которую говорил нам твой односельчанин. У нас сейчас на это просто нет времени, — в это время впереди показалось предполагаемое место назначения. — Так, держись: сейчас будем снижаться-мы на месте.

Элендил, обхватив руками шею дракона, прижался к его спине, чтобы не быть сорванным встречными потоками ветра. Дракон, немного сложив крылья, направился прямиком к земле. Миновав прослойку облаков, он устремился к заснеженному склону горы. Становилось все холоднее. Элендил, не переносивший холода, затрясся как осиновый лист. Почувствовав дрожь своего пассажира, дракон сказал: «Потерпи еще немного-войдем в город и согреешься» и продолжил снижаться. Сначала внизу были видны только заснеженные горные площадки, но затем в снежном безмолвии стали различаться очертания пещеры и непонятных монолитов, похожих на статуи. Наконец, миновав пургу и метель, дракон как можно мягче, чтобы Элендила не выкинуло вперед, приземлился на заснеженный выступ, перед которым была непонятная каменная арка.

— Похоже, мы на месте, — сказал дракон. — Можешь слезть.

Спрыгнув со спины дракона, Элендил, трясясь от холода, направился к незнакомому входу в неизвестность. Подойдя к арке, он увидел каменные ворота, на которых были нарисованы причудливые узоры и непонятные символы, переплетенные в невиданные для него слова.

— Это и есть твой дом? — дрожащим голосом спросил эльф, перепрыгивая с ноги на ногу, чтобы согреться.

— Да, — сокрушенно ответил дракон, созерцая массивные ворота, которые когда-то были распахнуты настежь для всех гостей, не помышлявших злым умыслом. От сторожевых башен, наводившие страх своей мощью, которые когда-то находились перед входом, остались только жалкие камешки, перекатываемые морозным ветром перед входом в город. — Печально было сюда возвращаться, но кто знает: может именно здесь и хранится наше спасение. Во всяком случае, мне так кажется.

— В любом случае у нас нет другого выбора: единственное, что у нас есть-вера в слова библиотекаря и твоя память. Я думаю, с этой взрывоопасной смесью мы сможем помочь Мируэлю.

Дракон улыбнулся. Затем, собравшись с духом, подошел к воротам. Они были сделаны из камня, причем очень искусно ограненного: на них очень редко встречались шероховатости. Ни один людской, гномовский или эльфийский мастер не смог бы сделать такое или даже что-то приближённое к этому чуду архитектуры. Проведя лапой по гладкой поверхности ворот, дракон тяжело вздохнул.

— Что случилось? — спросил Элендил. В его голосе слышалась нотка неуверенности.

— Я не знаю, как открыть эти ворота.

— Как?! — воскликнул Элендил. — Ты же здесь родился и жил! Ты король в конце концов! Как это ты, король одной из самых могущественных династий, не знаешь, как открыть эту дверь?

— Просто: не знаю и все, — спокойно ответил дракон. — Что это с тобой? Ты какой-то нервный.

— Со мной все в порядке! — огрызнулся Элендил. — Это с тобой что-то не так!

— Послушай, я понимаю: ты давно не видел Милианору, давно не был дома, хотел бы посидеть у теплого камина, но сейчас…

— Что сейчас? Что сейчас?! Ты ведь Хранитель Добра в конце концов! Ты должен знать как открыть эту дверь.

«Похоже совсем от голода крыша поехала»-подумал дракон и продолжил успокаивать своего друга. — Послушай, осталось совсем немного: нам нужно только подумать и трезво оценить ситуацию. Если ты успокоишься, ты мне очень поможешь.

— Я спокоен! Только объясни мне одну вещь, — он начал идти на дракона. — Почему я, проделав такой долгий путь, уйдя от Милианоры, обнаруживаю, что ты ничего не можешь сделать? Что это вообще такое?!

— Успокойся пожалуйста, — сказал дракон, пятясь назад. Он мог уже давно окунуть Элендила головой в снег, чтобы тот остыл, но посчитал, что так делать не стоит. — Ты сам согласился. Я не заставлял тебя идти со мной. Если ты сейчас не успокоишься, лучше не… — крик Элендила не дал ему договорить. Он уже бежал на него, выхватив меч из ножен. Дракон, мгновенно среагировав, отпрянул в сторону. Элендил, по инерции, понесся к воротам. Добежав до них, он оперся на них одной рукой. То, что было дальше поразило воображение обоих.

После прикосновения Элендила стена зашевелилась, и тут же ее начали окутывать линии красного цвета, переплетавшиеся в причудливые узоры и ветвления. Еще секунда и из них пошел пар, который начал подниматься вверх к небу. Оба друга стояли ошарашенные, наблюдая за невиданным явлением природы. Наконец линии потухли, и стена с грохотом развалилась на тысячи камней, которые скатились со склона горы. Элендил, посмотря на им содеянное, разинул рот.

— Ничего себе, — сказал дракон. — Как ты это сделал?

— Я не знаю, — заикаясь сказал Элендил, созерцая плод своего «деяния».-Я просто прикоснулся к стене и… — он пожал плечами.

— Хорошо, — сказал дракон, вглядываясь вглубь пещеры. — Нам пора идти вперед. Ты видишь в темноте?

— Да, — ответил Элендил. — Можешь не волноваться-не споткнусь.

— Тогда пойдем, — сказал дракон и направился в пещеру. Элендил, положив меч в ножны, осторожно пошел за драконом.

…Стук когтей дракона и легкая поступь эльфийских ног раздавались в тоннеле неизвестной пещеры, наполненном кромешной темнотой. Вокруг спутников раздавался звон падающих с пещерного «небосвода» капель грунтовых вод, которые затопили, по-видимому, верхние проходы. Элендил, оглядываясь по сторонам, видел только безмолвные стены пещерного прохода, некогда украшенные богатой резьбой, расписанные искусными художниками могучей империи, так бесславно исчезнувшей с лица истории.

Дракон осознавал, что такому террору должна была послужить очень весомая причина: кто бы ни был тот тиран, он понимал, что эта могущественная империя могла стать «костью в горле» и помешать его будущим планам. Во всяком случае, так рассуждал он, а то, что было на самом деле ему предстояло узнать. Пребывая в раздумьях и размышлениях, он не заметил сталактита, росшего прямо перед ним из потолка. Глухой стук и стоны дракона заставили Элендила встрепенуться.

— Все в порядке? — встревоженно спросил эльф, пытаясь разглядеть морду дракона. Он лишь разглядел движение его правой лапы, которая терла ушибленный чешуйчатый лоб.

— Да, кажется, — простонав, сказал дракон. — Будь поаккуратнее: еще голову расшибешь.

— Можешь идти?

— Да, конечно, — сказал дракон и продолжил свой путь в неизвестность. Элендил, стараясь не отставать, последовал за ним.

…Услышав громкое: «Стой!», Элендил встрепенулся и мгновенно остановился. Посмотрев вперед, он, ничего не увидев, спросил у своего чешуйчатого друга:

— Что там? Чудовище? Обвал? Гейзер?

— Ни то, ни другое, ни третье, — ответил дракон, присев на корточки, открыв своим действие обзор Элендилу. Удивленным глазам эльфа представилась огромная лужа, которая некогда являлась входом в Стумертрад. Вела она вглубь, причем достаточно далеко, так что проплыть на одном дыхании на другой конец было невозможно. Тяжело вздохнув, Элендил сказал:

— Ничего себе! И что теперь делать-глубоныр то мы не взяли! Откуда здесь вода?

— Грунтовые воды, — со знанием дела ответил дракон. — Вода за несколько сотен лет поднялась и затопила все пещеры. В том числе и город. Просто так нам туда не пройти.

— Есть идеи?

— Да, — ответил дракон. — На другом конце должна быть каменная кнопка, которая открывает шлюзы, призванные избавляться от излишков воды в городе.

— Как у гномов?

— Именно. Проблема в том, что вода за это время поднялась слишком высоко, поэтому утонуть можно быстрее, чем добраться до середины.

Элендил, задумчиво почесав голову, стал оглядываться по сторонам. Внезапно, перед его носом пронеслась летучая мышь, скрывшаяся в маленьком тоннеле, проходившем справа слева от наших героев. Подойдя к нему, эльф заглянул в «мышиный проход» и к удивлению обнаружил, что воды в нем нет.

— Посмотри, — окликнул он дракона, заставив последнего обернуться. — В тоннеле летучие мыши.

— Значит он не затоплен?

— Похоже на то, — ответил Элендил. — А это значит, что мы сможем пройти город: осталось только добраться до кнопки.

— Предоставь это мне, — сказал дракон, подойдя к водному выходу.

— Почему это тебе? — недовольно спросил Элендил. — Я тоже имею право на подвиги.

— Дело не в подвигах, — сказал дракон. — Я не могу допустить, чтобы Милианора осталась одна, без тебя. У тебя должна быть семья, дети-ты это заслужил. Это мое предназначение-отказаться от своего счастья, чтобы были счастливы другие. И поверь-ты достоин этого счастья.

Присев на край выхода, дракон опустил в воду лапы. Ему было жутко страшно, потому что один из главных врагов и страхов всей его жизни-вода-снова бросил ему вызов. Он понимал, что он-единственная надежда Единоземья в столь трудный для всех народов час, что на его плечах лежит огромная ответственность, что у него нет права на ошибку. Вдохнув полную грудь воздуха, он собрался нырять, как вдруг голос Элендила заставил его выдохнуть и обернуться:

— Подожди! — он достал из сумки веревку, припасенную им для крайнего случая. — Если что случится, дерни за нее, и я попытаюсь тебя вытащить. Все же лучше чем ничего.

— Это точно, — сказал дракон. Одобрительно кивнув, Элендил бросил ему конец веревки. Дождавшись, пока дракон обвяжется, он сказал: «Удачи!», и, кивнув головой, он дал понять, что готов.

Дракон, сделав настолько глубокий вдох, насколько позволяли ему его могучие легкие, скрылся в непроглядной глубине пещеры.

…Окруженный водным безмолвием огромного затопленного горными водами Стумертрада, дракон, затаив в своих легких очередной глубокий вдох, медленно, цепляясь когтями за выступы пещерного свода, продвигался к предполагаемому месту нахождения кнопки открытия шлюзов. Под ним находился давно покинутый и разрушенный город, некогда процветавший и являвшийся оплотом мировой торговли. Теперь же он напоминал лишь давно затонувший фрегат, когда-то бороздивший океанские просторы и вызывавший гордость и непомерное уважение среди самых могучих государств Единоземья.

Остановившись у очередного воздушного «островка», дракон, просунув в отверстие конец морды, решил сделать передышку. Зацепившись когтями за выступы, он огляделся по сторонам: вокруг него простилались руины давно забытого города, когда-то давно стертого с лица истории Тейнорусом и его помощниками, темными драконами. Пускай они имели не слишком привлекательный вид, но они все равно вызывали чувство утраты и несоизмеримой грусти в горячем сердце ледяного дракона. Собравшись с духом и отпустив посторонние мысли, он, сделав вдох, направился к заветной цели. Оставалось уже совсем немного, как вдруг дракон осознал, что на меньшей половине пути, которую ему еще оставалось пройти, совсем нет воздушных отверстий. Это означало, что это расстояние ему придется пройти на одном дыхании.

«Что ж, дружище, — обратился мысленно сам к себе дракон, — похоже придется потерпеть: жабр у тебя к сожалению нет, поэтому держись. Не зря же природа дала тебе большие легкие, правда? Уфф… Ладно, на счет три: раз, два, три!»

Вдохнув полную грудь воздуха, он снова погрузил морду под воду и продолжил идти к заветной цели. Отчаянно сопротивляясь неистовому желанию вдохнуть полную грудь живительного кислорода, дракон, цепляясь когтями за каменные выступы пещерного потолка, все ближе и ближе подползал к намеченной цели. Вот уже считанные метры остаются до рычага, потянув который наш герой сможет напомнить свои широкие легкие желанным воздухом. Пульс учащается. Могучее четырехкамерное сердце бьется все сильнее и сильнее, словно говоря: «Все, конец, конец!», но разум говорит: «Вперед! Вперед! Ползи! Ты можешь!» Еще один метр остается до заветного рычага. Дракон, чувствуя, что сейчас его тело забьется в конвульсиях, а сам он, жадно глотая воду и хватаясь за горло пойдет ко дну, собирает все оставшиеся силы и бросается к рычагу! Еще мгновение и рычаг опущен. В этот момент он услышал, как что-то с треском и скрежетом открылось и начало засасывать его вместе с потоками воды. Ухватившись за сталагмит, он, еле сдерживаясь от нехватки воздуха в легких, вцепился в него, словно рак клешней за палец рыбака.

Спустя несколько секунд его нос оказался над водой, и его жизнь была спасена. Тяжело дыша и откашливаясь от воды, попавшей ему в легкие, он ждал, вцепившись в сталагмит, пока вода уйдет окончательно. И вот, когда последний поток воды ушел глубоко в скалистую землю, наш герой наконец отпустил сталагмит и повис в воздухе, размахивая широкими крыльями.

— Ты в порядке? — донесся до его ушей взволнованный голос Элендила, исходивший из бывшего входа в воду. Дракон не мог ничего сказать и лишь кашлял, выплевывая воду из легких. Наконец, откашлявшись, он ответил:

— Все хорошо, не считая того, что в моих легких полно воды, — он снова закашлял. Звонкое эхо раздалось по всему разрушенному городу. — Ты то сам нормально?

— Нашел кого спрашивать: не я полез в воду, не зная куда иду и за чем. Заберешь меня отсюда, а то мне тут падать высоковато: разбиться боюсь?

— Хорошо, — ответил дракон, приготовившись взлететь. — Сейчас буду.

С этими словами он, размахивая крыльями, полетел к месту, где стоял Элендил. Достигнув цели, он скомандовал: «Залезай», и теперь они вдвоем направились к земле.

Приземлившись на разрушенной улице, на которой грудами валялись влажные обломки каменных построек и башен, покрытых шершавыми наростами и потрепанных безжалостной политикой времени, дракон сказал эльфу, что тот мог уже слезать. Оглянувшись вокруг, Элендил с нескрываемым восторгом созерцал чудо каменного строительства: все части чудом уцелевших зданий были настолько гладкими, что, проведя по стенам пальцем, Элендил почувствовал, будто дотронулся до зеркала, отполированного до сияющего блеска. Судя по всему, народ Стумертрада обладал такими высокими познаниями, что ни один другой народ не мог превзойти их.

Улица, по которой шли наши герои, вела прямо к королевскому замку. Это величественное здание, напоминавшее огромную скалу величиной с Ротодор, возвышалось над всеми остальными постройками в городе. Обливаясь слезами грунтовых вод, он твердо стоял на скалистом ландшафте Стумертрада, причем достаточно ровно. Из всех прочих башен ярко выделялась главная (центральная башня), которая заканчивалась огромной симметричной пирамидой с бойницами со всех сторон. Элендила поражало то, как точно и симметрично была выполнена эта пирамида из гранита, который являлся отнюдь не самым удобным материалом для строительства. Остальные башни (те, которые располагались по четырем углам квадрата стены) были скругленными, что делало их отличным средством защиты от врага. К сожалению, ни мощные стены, ни технологии, ни армия не смогли защитить жителей Стумертрада в тот роковой день.

— Ты был когда-нибудь в этом замке? — спросил он у дракона, который уверенно шел вперед по влажной скалистой земле.

— Это звучит странно, но никогда, — он усмехнулся. — Все начало своей жизни я провел в кузнице, помогая мастеру точить и ковать мифриловые накогтники, шлемы, доспехи. Но и не только оружие: руды у нас было завались, так что приходилось делать и пластины для укрепления ворот, и царскую посуду, и болты, и много чего еще.

Пройдя замок, наши герои устремились во вторую часть величественного города. Эта часть была несколько проще, так как она когда-то была промышленным районом: кузницы, мануфактуры, мастерские, дома обычных жителей-всем этим просто был «завален» этот район. Одноэтажные дома были в основном около пятидесяти метров в ширину и восьмидесяти в высоту-намного выше, чем такие же людские или орочьи. Это было и понятно, так как сам дракон, который был наголову выше любого человека, орка или эльфа и уж тем более гнома, был далеко не самым высоким представителем своего вида. Когда-то эти дома были полны радости и беззаботности, но теперь они служили молчаливым памятником трагедии давно минувшей эпохи. Элендил, на секунду остановившись возле одного из домов, подавленно посмотрев на пустые окна, подумал: «Как бы Лориэль не стал таким» и направился вслед за драконом.

Проходя очередную улицу, дракон вдруг остановился, словно заметил что-то. Элендил, с недоумением посмотрев на своего чешуйчатого друга, спросил:

— Ты что-то увидел?

В ответ последовало лишь молчание. Дракон медленным шагом направился к одному зданию, напоминавшему склад. Элендил, пребывая в большом любопытстве, направился следом. Остановившись у этого маленького дома, разрушенного временем и кровопролитной войной, дракон тяжело вздохнул.

— Что это? — спросил Элендил.

— Это мой дом, — подавленно ответил дракон, полными грусти глазами смотря на бывшую обитель своего существования. — Раньше здесь была кузница, в которой я спал, ел, работал, проводил основное время своей жизни. Когда настал тот день, я дремал, оперлись на наковальню. Я очень мало спал в те дни: работы было много, так как торговля была в самом разгаре и нужен был конкурентно-способный товар. Этим товаром были мифриловые мечи, доспехи и прочее оружие. Я проснулся от криков и жуткого грохота. Выбежав наружу, я увидел, как вокруг все пылает и все рвутся к выходу. Повсюду лежали мертвые тела, обломки зданий. Оторвавшись от земли, я стремглав понесся к выходу. Пролетая над городом, я видел жуткую резню, ничем больше это не назвать. Наша армия оказалась бессильна против такого подготовленного противника. Вылетев из города, я обнаружил, что никого за мной не было. С того дня я остался один… — дракон потупил взгляд в землю, и в тот момент Элендил увидел, как из его правого глаза покатилась слеза. Простояв так несколько секунд, дракон сказал:

— Пойдем, у нас еще много дел, — с этими словами он направился к противоположному к входу концу города. Элендил, стараясь не отставать, последовал за ним.

Наконец, наши герои достигли тоннеля, который вел в загадочную темноту. Элендил, приглядевшись, спросил дракона:

— Куда он ведет?

— Я…я не знаю, — ответил дракон, стараясь найти глазами какую-нибудь табличку или надпись, но ничего такого не было.

— Может это шахта?

— Нет, все входы в шахты находятся в другом конце города. Во всяком случае, мне никто не говорил о нем.

— Мы пойдем туда?

— У нас нет другого выбора. Либо там находится наша погибель, в чем я глубоко сомневаюсь, либо это место хранит наше спасение, что мне кажется более вероятным, — дракон на секунду замолчал. — Что ж, пошли-чего зря время терять?

С этими словами он направился внутрь прохода. Элендил, остановившись на мгновение, чтобы собраться с духом, пошел вслед за драконом.

…Приглушенное эхо шагов двух друзей раздавалось в тоннеле, наполненном темнотой морозной ночи. Лишь тонкий лучик лунного света пробивался сквозь мощные стены гор, так усердно сохранявших умиротворение и покой сией братской могилы целого народа, и освещал нашим героям путь в неизвестность.

Элендил, осторожной поступью ступая по полным уверенности следам дракона, смотрел по сторонам, стараясь разглядеть в кромешной тьме что-либо. Наконец дракон остановился, нечаянно заставив Элендила, смотревшего по сторонам, врезаться в него и оступиться.

— Эй, ты чего? — воскликнул Элендил. — Мог бы и предупредить. Что там?

— Сейчас, тут есть чаши. Может быть это лампы: сейчас проверю.

Не успел Элендил переспросить о каких лампах идет речь, как тоннель озарился светом сотен крошечных светлячков, проложившим путь нашим героям, уходивший вглубь широкого прохода, заканчивавшегося огромным залом.

— Ого, — с нескрываемым удивлением промолвил эльф. — Вот это красота! Как ты их зажег?

— Я помню, что ходил сюда раньше, чтобы побыть в одиночестве и поиграть в ледяном саду.

— Ледяной сад? — переспросил Элендил. — Что это?

— Это пространство наполненное тысячами деревьев, которые сделаны полностью изо льда. Деревья эти очень острые: их ветки-это самые острые клинки, которые могут быть на этом свете. Сама мать природа сотворила это чудо и уберегала его от врагов. Пойдем, я тебе его покажу, — с этими словами он направился к смертоносному саду. Элендил, недоверчиво покосившись на него, все же пошел следом.

Достигнув места, о котором с таким пугающим восторгом рассказывал дракон, Элендил ужаснулся: сад представлял собой огромные ледяные столбы, из которых исходили тысячи острых, как мифриловый клинок, шипов. Этим деревьями, казалось, не было конца: они были чуть ли не на каждом шагу.

— И ты здесь играл?! — воскликнул Элендил. — Чтоб меня Цербер слопал! Видимо детство у тебя было трудное…

— Да уж, — ответил дракон, посмеявшись над реакцией эльфа. — Ни одно нормальное существо не осмелилось бы пройти сквозь это месиво.

— Ты, надеюсь, нормальный? — испуганно спросил Элендил. В ответ он услышал добрую усмешку и пугающий ответ дракона: «Кто сказал?» В ту же секунду, он закрыл глаза и… прыгнул прямо в шипы!

Чудом миновав передний ряд, он встал в дюйме от следующего, зятем, выпрыгнув на метр, приземлился на переднюю левую лапу прямо между трех других острейших, словно бритва шипов. Элендил разинул рот от того, как такое массивное существо может так хорошо держать баланс! Пируэты продолжались: сальто, выпрыгивания, вращения-казалось, им не будет конца. Вот морда его, казалось вот-вот коснется острейшей иглы, но он снова, словно дразня опасность, пролетает мимо нее. Еще прыжок! И теперь он уже балансирует на одном из шипов, держась левой передней лапой за него. Самое удивительное было то, что делал он это настолько легко, что любой цирковой акробат мог бы позавидовать его ловкости. И вот, он застыл на шипе перед финальным прыжком вперед. Напряжению Элендила не было предела: от волнения и нервов он кусал ногти; пот градом тек с его лба, застилая глаза. И вот, прыжок! Ловко изогнувшись и сделав тройное сальто вперед, дракон, миновав ряд острейших шипов, приземлился в дюйме от последнего шипа.

Выпрямившись и открыв глаза, он потянул каменный рычаг, который находился слева от него, и в ту же секунду шипы постепенно убрались в каменные стены, освободив проход. Затем, отдышавшись, сказал Элендилу:

— Все-проход свободен! Пошли.

— Ты просто чокнутый! — воскликнул Элендил. Затем, помотав головой, саркастически произнес. — Вы напугали меня до смерти, Хранитель Добра! Фух! Ладно, надеюсь больше сюрпризов не будет?

— Я не знаю, — ответил дракон, посмотрев вперед. — Может нам еще что-нибудь приготовили. С этими словами он направился дальше, приготовившись принять новые испытания, оставленные его предками.

…Пройдя очередной тоннель, наши герои подошли к огромным воротам, выполненным целиком из золота. На них были выгравированы изображения огромных двухголовых змей, переплетавшихся между собой головами в верхней части ворот. Украшены эти ворота были различными самоцветами и рубинами, которые ярко переливались цветом на тусклом пламени огненных факелов. Элендил, с упованием смотря на такое великолепное убранство, спросил:

— Откуда у вас столько золота?

— Торговля, в основном шахты, — ответил дракон, ностальгически смотря на ворота. — У нас здесь было много золота, пока его не разграбили, да и то, я думаю, что всё унести не успели. Если очень хочешь, я могу тебе потом отсыпать пару десятков килограммов.

От этих слов глаза Элендила округлились. Максимальный вес мешка Лориэльского или Эльдорасского толстосума составлял не более двух или трех кило! Если он имел такой мешочек, то он являлся просто чрезмерно богатым! Но пару десятков мог позволить себе только король или какой-нибудь лендлорд. Осознав весь масштаб предложения, Элендил ответил:

— Было бы очень неплохо.

— Вот и славно, — ответил дракон. — Ты только мне напомни потом.

— Как же такое не напомнить, — сказал Элендил, на что дракон по-доброму улыбнулся. Затем, приложив лапы к воротам, вытолкнул их вперед.

Перед нашими героями открылся небывалой красоты зал, озарившийся в мгновение ока светом тысячи ламп. В нем, собственно ничего не было: только большая просторная комната, в центре которой был пол, расписанный длинными, изогнутыми линиями, переплетавшихся в различных узорах. В конце зала находилась широкая лестница, которая вела куда-то вверх. В окружении этих узоров был выгравирован тот самый рисунок, что был на шее дракона. Элендил, приметил это, сказал дракону:

— Смотри. На полу такой же рисунок, что и у тебя на шее!

— Действительно, — сказал дракон, вспоминая отражение в зеркале Лориэльской библиотеки. — Что бы это значило? Может я должен нажать на какую-то кнопку или провести по линии? Посмотри вокруг-может есть что-то похожее?

— Хорошая идея. Сейчас, — Элендил принялся осматривать каждую пядь пространства. Он просматривал каждый сантиметр, каждую щель, но ничего похожего найти не смог. — Здесь ничего нет-только стены.

— Странно, — сказал дракон, подойдя поближе к узорам. — Как же… — он не заметил, как наступил на одну из полос. Внезапно, он почувствовал, как его сковала неведомая сила, а его тело стало наполняться мощью, которой он никогда не ощущал.

Элендилу же открылась совсем другая картина: к своему потрясению он увидел, как глаза дракона стали светиться ярко голубым светом, а по телу начали быстро проходить тонкие светящиеся линии того же цвета, переплетаясь в узоры и орнаменты. Через несколько секунд дракон уже стоял перед Элендилом, словно сам не свой. Эльф, разинув рот от удивления, хотел было что-то спросить, но в ответ услышал только грозное: «Жди здесь!» С этими словами дракон, оставляя за собой ледяные следы, подошел к первой линии. Как только его лапа коснулась ее, она наполнилась ярко-голубым светом, который понесся вперед по каменному руслу. Затем он начал идти вперед, переставляя лапы точно на линии, в которых светящийся голубой след буквально преследовал следы лап дракона. Вот он уже на середине.

Внезапно, перед ним появляется огромное сопло, появившееся из пола. Еще секунда, и выжигающее пламя, казалось, не оставит даже уголька на месте бравого Хранителя добра. Но он, быстро взметнув правую переднюю лапу вверх, поставил перед всесжигающим пламенем стену из ледяных шипов, которая без труда остановила порождение гнева тысячи огненных драконов. Пройдя еще несколько метров строго по ярко-голубой нити, он встретил на своем пути огромное чудовище, состоящее из огромных вулканических камней, от которых исходил такой жар, что его мог почувствовать даже потерявший дар речи Элендил. Неожиданно появившись из земли, оно разинуло пасть и грозно зарычало на дракона. В ту же секунду оно бросилось на него, готовое разорвать непокорного дракона, но, мгновенно превратившись в лед от дыхания дракона, тут же было разнесено на множество маленьких осколков ударом его могучего хвоста.

Вот дракон уже подошел к концу комнаты. Узоры начали исчезать, а глаза через несколько секунд стали вновь такими же обыкновенными, как и прежде. Оглянувшись, он окликнул Элендила: «Иди по моим следам-так безопасней» Эльф, кивнув головой, как можно быстрее направился к противоположному концу комнаты. Не успел дракон поприветствовать своего друга, как вдруг в нескольких сантиметрах от него появился из огненных врат, образовавшихся совершенно непредсказуемым образом, появилась его точная копия, только она пылала огнем и глаза ее светились ярким пламенем Тартара.

Когти его отражения пылали синим пламенем факела Аида, а вся чешуя, вплоть до хвоста, была покрашены в черный, словно пепел вулкана, цвет. Махая длинным черным хвостом, злобное отражение дракона скорчило демоническую улыбку, оскалив два ряда острых, как бритва зубов. Дракон, показав зубы в ответ, не отрываясь смотрел в пустые глаза своего противника. Два хвоста, ультрамариновый и темно-черный, синхронно ходили из стороны в сторону, показывая неимоверную напряженность обоих. Правда с одной стороны это было поддельное волнение, а с другой вполне реальное. Оба стояли и смотрели друг на друга несколько минут. Наконец, темное отражение заговорило леденящим душу голосом:

— Здравствуй, сосед. Давно мы не виделись, не правда ли?

— Кто ты такой? — с подозрением спросил дракон.

— Я твои злоба и гнев, таящиеся в глубине твоей души, — ответила его точная копия, злобно засмеявшись. — А знаешь, было очень приятно на душе, когда ты с остервенением разрывал своих противников. А когда ты вырвал кадык у этого…как его… хм… Смертозуба, кажется, да? О, я тогда просто запеть хотел! — он расхохотался. От этого дракон еще больше оскалил свои острые зубы и кинулся с криком на полное злобы отражение. Оно, усмехнувшись, ударило правой лапой в морду дракону, от чего тот потерял три зуба и разбил губу. Отлетев назад, он болезненно упал спиной на бугристый каменный пол. Простонав от боли, дракон, выплюнув два зуба из своей окровавленной пасти, поднялся на ноги и, сплюнув сгустки крови, снова ринулся на противника, но тут же снова, получив сильный удар в нижнюю челюсть, упал на землю.

На лице копии расплылась дьявольская ухмылка. Посмеиваясь над «оригиналом», она медленно шла по направлению к нему, посмеиваясь и приговаривая: «Давай! Чего же ты ждешь? Ударь меня! Разорви в клочья! Ты же этого хочешь, не так ли? ТЫ ЭТОГО ХОЧЕШЬ!» Эти слова пробудили в нашем герое такую ярость, что ему просто хотелось разорвать в клочья своего двойника. Ярость заполонила каждую клетку его тела. Он был как пес, которого сдерживала только команда хозяина. Этой командой был его рассудок, и только он все твердил, и твердил: «Не надо. Остановись. Тебе же будет хуже. Вспомни Страх. Вспомни Страх!» В этот момент дракона осенило: он вспомнил тот самый момент, когда Кулиэль дрался со своим злобным отражением в замке Фобоса. Он хотел что-то сказать своему отражению, но в этот момент оно, оскалив свои острые зубы в злобной улыбке, прижало дракона к земле задней лапой. Наш герой почувствовал, как в грудной клетке с треском поломались ребра, и в этот момент сердце начало колотиться еще сильнее. Стало трудно дышать, в глазах потемнело.

Элендил, выжидая подходящий момент для атаки, наконец получил его. Выхватив меч из ножен, он с криком бросился на темную копию дракона, но тут же был отброшен ею назад мощным ударом лапы.

— Не путайся под ногами, длинноухая утварь! — сказала темная копия дракона и продолжила свой разговор. — Знаешь, а ведь это так приятно смотреть, как угасает жизнь в существе. Есть в этом что-то прекрасное. За тем, как оно злится, цепляется за жизнь, пытаясь отчаянно убить своего врага. Это действительно… — в этот момент отражение уловило нечто, отчего выражение злобной ухмылки его сменилось неподдельным испугом. Вместо ожидаемого гневного оскала и ярости в глазах, оно увидел лишь добродушный взгляд и добрую зубастую улыбку дракона, испачканную в крови. Эти полные доброты глаза выжигали духа изнутри, заставив его невольно испугаться и отпрянуть от дракона.

— Не может быть, — пробормотало отражение, пятясь назад. — Ты не мог… Нет! Это невозможно! Ты уже давно умер!

— Каким бы сильным ни было зло, сколько бы ни прошло лет добро будет существовать. Оно может и не будет таким глобальным, могущественным и жестоким, но оно всегда будет сильнее зла, каким бы оно ни было, потому что за непоколебимыми рядами зла скрывается малодушие, ненависть, зависть, а за хрупким частоколом добра выжидают воины сострадания, милости, прощения, мужества, отваги и доблести. Возможно союз зла и дойдет до стен добра, но он будет опрокинут снова и снова, до тех пор, пока не будет разбит силой духа защитников, — в этот момент дракон склонился над упершимся в стену злым отражением. В своем отражении он видел испуганного ребенка, который дрожа просил прощения за грубость, нанесенную им старому воину. — Я прощаю тебя за все увечья, что ты мне нанес и отпускаю тебя. Иди с миром!

В этот момент испуганное отражение, издав протяжный крик, испарилось, оставив после себя лишь кучку черного пепла. Подойдя к ней и взяв золу в лапу, дракон, произнеся: «Сгинь и больше не тревожь меня», развеял его по воздуху. Подхваченный потоками ветра, все, что осталось от злобного отражения, устремилось в забытье. Простояв несколько минут на месте, дракон, вспомнив про Элендила, ринулся к нему. Тот лежал на земле, опершись спиной на стену. По лицу текла кровь, которая уже успела залить руку, приложенную им ко лбу. Он протяжно стонал и корчился от боли. Подняв глаза на дракона, он спросил:

— Кто это был? Он был точно такой-же, как ты, — он снова устало простонал, проведя окровавленной рукой по лбу. — Он ушел?

— Ушел, — спокойно ответил дракон. — Навсегда ушел.

Он посмотрел на волосы Элендила, испачканные в запекшийся крови. Поняв, что его друг серьезно ранен, дракон сказал:

— У тебя порез на пол-лба. Голова болит?

— Нет, — устало ответил Элендил. — Только чувствую, что что-то влажное скатывается по коже. Уфф… Похоже этот бурдюк мне здорово заехал.

— Не волнуйся-сейчас немного тебя подлечим, — сказал дракон и поднес левую лапу ко лбу эльфа.

— Что-то мне не слишком везет в последнее время, — усмехнулся Элендил. — То многокилограммовая плита на ногу упала, то с девушкой расстался, только увидев. Что это такое, скажи мне? Очередная шутка богов?

— Скорее наоборот-испытание. И, мне кажется, добрый знак. Знаешь поговорку: «Пережди камнепад, не отчаивайся-потом дом построишь из этих же камней» Так что не волнуйся-матушка судьба еще повернется к тебе лицом, — к этому времени рана окончательно затянулась и на коже не осталось ни единого пятнышка. — Вот и все. Готов идти?

— Да, — ответил Элендил и, потянувшись, встал с каменного пола. Его усталый взгляд, подкрепленный доброй улыбкой, был устремлен на дракона. — Ну что, ты впереди, я сзади?

— Не изменяя традициям, — подметил дракон и размеренно пошел к неизвестному эльфу месту. — Не отставай-осталось немного.

— Ты знаешь куда идешь?

— Нет, но у нас нет другого выбора. Так или иначе, мы не узнаем, что там наверху, если не поднимемся по лестнице. Согласен?

— Да, ты прав, — сказал Элендил. — А что говорит твое нутро? Тот старик-эльф очень часто упоминал это.

— Чувствую, что мы на верном пути. Ладно, нам нельзя терять ни минуты-пойдем.

«Нутро тебя еще никогда не подводило, дружище», — подумал Элендил и пошел вслед за чешуйчатым другом.

Миновав лестницу, Элендил и дракон оказались в просторной комнате, напоминавшей тронный зал или что-то в этом роде. Огромный свод, сдерживаемый огромными каменными исполинами, которые представляли собой статуи королей Стумертрада, вызывал у наших героев чувство ничтожества перед забытым и брошенным в пучину небытия могуществом и силой некогда одного из самых процветавших государств Единоземья. Повсюду на стенах были выгравированы славные страницы истории великого государства: его победы, возвышения, прогрессы-все то, чем мог гордится весь мир. Однако, к сожалению, теперь практически никто не знал даже о существовании заброшенного города-государства, не то что об его истории и свершениях. Остановившись у исполинской статуи, которая стояла ближе к трону слева от него самого, Элендил с интересом взглянул на нее. Она представляла собой дракона, который, расправив каменные крылья, указывал на что-то правой лапой. На каменном исполине можно было разглядеть очертания брони и шлема, закрывшего полностью голову до верхней челюсти и верхнюю половину шеи. Переполненный любопытством, Элендил спросил:

— Кто это?

— Это третий король Стумертрада-Снегоклык II. Помню я читал, что он прославился множеством походов и выигранных битв. Тогда мое государство находилось чуть-ли ни на пике своего могущества: экономика, демография, политика, армия-все было на высшем уровне. Именно поэтому ему и стоит здесь памятник. К сожалению, теперь некому править государством, и некому ему служить… Именно поэтому я и не хочу, чтобы эта война закончилась так, как закончилась та: гибелью могущественной империи.

— Никто не хочет, — сказал Элендил, созерцая памятник. — Самое нагнетающее то, что все это бремя лежит на простых людях: Миленне, Милианоре, детях и женах доблестных воинов, защищающих сейчас нашу землю. Не слишком справедливо, не так ли?

— Войны начинают правители для собственного блага, зачастую не думая о последствиях для других людей. В данном случае ее начал некто, кто бы очень хотел навести свой порядок в этом мире, а точнее просто погрузить его в хаос. Ему плевать на горечи, страдания, утраты-ему важна только собственная выгода, — дракон усмехнулся. — Возможно именно поэтому в данный момент он одерживает вверх.

— Ты чертовски прав, дружище, — сказал эльф. К этому моменту они уже подошли к королевскому трону.

Так как он относился к разряду дорогих вещей, он был полностью выполнен из дерева(!). Да, именно так-из дерева. Почему же? Дело все в том, что находившееся высоко в горах государство не могло себе позволить часто добывать древесину из-за непрактичности и неэффективности данного способа. Поэтому, древесину часто добывали путем торговли или редких походов в лес.

Искусаны резьба придавала трону особый, королевский вид. Время не смогло заставить прогнить вековую твердь дубов, потому что весь трон был покрыт особой прозрачной смазкой, именуемой у ремесленнического сословия «шелковым элексиром». Проведя лапой по гладкому, словно поверхность моря при полном штиле, подлокотнику, дракон тяжело вздохнул. Элендил, с тревогой посмотря на своего друга, спросил: «Что-то не так?» Дракон, покачав головой, ответил:

— Я никогда не видел этот трон в живую. Только из рассказов остальных… Получается, я должен был занять этот престол вскоре после смерти Ледозуба III. Да… — он уныло покачал головой. — Только править мне нечем, вот что.

Элендил в это время изучал трон, рассматривая изображения, полученные путем искусной резьбы. Его глаза были полны любопытства-ни одна черточка не ускользала от его бдительного взгляда.

— Такого я даже в Лориэле не видел, — сказал он, наконец оторвавшись от тщательного изучения предмета королевского обихода. — Неужели это все, что есть? Быть такого не может, что все те испытания, что мы прошли, охраняло просто деревянный трон. Тогда получается, что все наши труды были напрасны-книжный червь нам попросту наврал.

— Даже если это и так, то можно напоследок и на трон присесть. Так сказать, почувствовать власть.

С этими словами, он начал садиться на трон. Как только его хвост коснулся королевского престола, вся комната начала трястись, и статуи, которые казалось, не имеют никакого признака живых существ, вдруг зашевелились и тут же рассыпались, освободив нечто, что потрясло воображение эльфа и дракона.

Из них появились пять духов, представлявшие собой огромных драконов, каждый из которых светился разным цветом: синим, красным, коричневым и голубым. Каждый из них был похож на нашего дракона, кроме голубого-его тело и шея были вытянуты вверх, из отверстий под ноздрями выходили длинные голубые усы, а между когтей лап находились перепонки. Все они, окружив наших героев, смотрели на наследника престола погибшего Стумертрада. Первым нарушил гробовое молчание синий дракон:

— Приветствуем тебя, Хладокрыл. Вот уже несколько сотен лет мы ждали твоего прихода, и, наконец, судьба смиловалась над нами. Ты тот, кого судьба избрала защищать и оберегать наш мир от любых напастей.

— Кто вы? — спросил дракон, с нескрываемым восторгом и потрясением от увиденного.

— Мы-последние правители могущественных государств драконов Единоземья, — сказал красный дракон. — Каждый из нас охранял и мудро правил четырьмя драконьими государствами несколько эпох назад: Ледозуб III, король ледяных драконов, твой отец, правил Стумертрадом; я, Пламеклык Великий, восседал на троне пышащего жаром Фламеррута; Террабур Непокоримый мудро руководил народом драконов Подземелья; Волноруб Мирный, мудрый правитель водяных драконов, руководил Глуботродом, великим государством водяных драконов океана. Мы жили в мире и согласии с остальными государствами Единоземья, до тех пор, пока некий Тейнорус, глава секты черных магов, не пожелал навести хаос во всем мире. Мы, объединившись с народами Единоземья, решили защитить этот мир. Собрав все наши силы, мы двинулись в поход, чтобы помочь нашим союзникам. Ожесточенная битва продолжалась несколько дней, казалось, ей не будет конца… Но в конце концов, силы тьмы пали под нашим объединенным натиском. Когда силы Тейноруса были разбиты, мы, отпраздновав, разошлись по нашим государствам.

Но праздновали мы недолго. Тейнорус, жаждавший мести после досадного поражения, прибегнул к черной магии. Он создал копии нас самих, отличавшихся лишь темным окрасом чешуи и темной, беспощадной душой. В тайне от остальных государств, он собрал все силы тьмы и двинулся в поход против нас. Мы делали все возможное, чтобы противостоять им, но к тому времени мы были разъединены и мало, что могли противопоставить этой мощи. Поэтому, мы быстро проиграли, и одни за другим были уничтожены.

— Тейнорус не оставил ни одного из нас в живых, — продолжил Волноруб Мирный. — Даже мы, скрытые в пучинах океана, не смогли ничего противопоставить его воинам-демонам. Им не нужен был воздух, чтобы дышать, они не чувствовали боли, чувств-в них не было ничего человеческого.

— Только благодаря времени, данному нами нынешним обитателям Единоземья в те страшные времена, — продолжил Пламеклык, — они смогли объединиться и разгромить силы тьмы. Но пришлось заплатить слишком высокую цену…

— Перед тем, как сгинуть во времени, Тейнорус заточил души наших воинов и нас самих в этом зале разрушенного войной Стумертрада и наложил печать на проход, попытавшись навсегда скрыть от мира след нашего существования, — сказал Террабур. — Однако эта печать могла быть снята только теплом любого живого существа, что придет в эти места.

— Без Элендила я бы не прошел сюда ни в жизни, — сказал дракон, похлопав по плечу своего друга-эльфа. Тот в ответ на столь лестные похвалы, смущенно потупил взгляд в землю. Попытавшись скрыть неимоверное самоудовлетворение, внезапно хлынувшее из его молодой души, Элендил со всей серьезностью сказал:

— Нам нужна ваша помощь. Тейнорус снова вернулся, и теперь он намерен навсегда лишить нас свободы. Наши силы в первые же дни были почти полностью разгромлены под Эльдорасом, из-за чего мы не смогли дать серьезный отпор. Мы должны помочь нашим союзникам: совместные силы орков, эльфов, гномов и людей вот уже несколько недель пытаются снять осаду с Эльдораса, но безуспешно: тех сил, что мы имеем не хватает. Помощи ждать неоткуда. Вы наша единственная надежда.

— Что ж… По преданию освободивший нас последний король Стумертрада в праве повести наши легионы за собой в решающий час для всего Единоземья. Если этот роковой час наступит сегодня, то мы будем рады помочь, — затем он обратился к дракону. — Хладокрыл! Готов ли ты принять великую силу и возглавить наши войска в последней битве Единоземья?

Наш герой, потупив взгляд в землю, погрузился в раздумия. На его плечах лежала огромная ответственность: ему предстояло нанести решающий удар в судьбоносной битве за свободу Единоземья, от которого зависел итог всей войны. Посмотрев на Элендила, который одобрительно кивнул в его сторону, и сделав глубокий вдох, он промолвил, обратившись к Ледозубу:

— Отец! Я сожалею, что не мог часто видеться с тобой, и я знал тебя очень плохо. Сначала я не понимал, зачем вы меня отправили в кузницу и заставили думать, что я сирота. Но теперь я понял, что этим образом ты хотел защитить меня и спас меня в тот роковой день от неминуемой смерти. Жаль, что я не увидел тебя до твоей кончины живым…

— Сын мой, — сказал дух Ледозуба. — Самое большое счастье для меня то, что ты жив и оправдываешь все мои надежды, которые я на тебя возлагал. Для меня было трагедией отдавать тебя в кузницу через два года после твоего рождения, и я всей душой не хотел терять тебя, — его лапа коснулась правой стороны пасти дракона. — Для меня будет честь сражаться в рядах тех, кто борется за свободу и мир в Единоземье. Иди и мы последуем за тобой…

Дракон одобрительно кивнул в ответ. Он еле сдерживал слезы, которые так и норовили политься реками из его ультрамаринового цвета рептильих глаз. Расправив крылья, он позвал Элендила:

— Залезай. Сегодня мы закончим эту войну раз и навсегда!

Вскочив с ног, успевший за это время присесть и отдохнуть Элендил запрыгнул на спину дракона. Ухватившись покрепче за шею, он ни с того ни с сего сказал: «Придешь на нашу с Милианорой свадьбу?» Вопрос поставил дракона в замешательство. Он не знал, что ответить.

— Эмм…Ну…Не знаю. Рано еще о свадьбе думать. Еще битва впереди и все такое…Может мы вообще эту битву проиграем.

— Не надо думать о плохом, сын, — сказал Ледозуб, расправив свои призрачные крылья. — Все обязательно будет хорошо. Главное верь, и все образуется.

— Вот видишь! — съязвил Элендил. — Все будет хорошо. Так придешь или нет?

— Приду, — твердо сказал дракон. — Обещаю.

— Как же я рад услышать эти слова… — мечтательно сказал Элендил, но, поняв, что забылся, сказал:

— Нам нужно лететь как можно скорее-дорога каждая секунда.

— Он прав, — сказал Террабур. — Эльдорасу нужна помощь как можно скорее.

— Подождите! — раздался голос Ледозуба. — Мне есть, что отдать сыну.

Все с любопытством оглянулись на него. Ледозуб, подойдя к своему трону, позвал дракона к себе. Тому было очень любопытно, что же приподнесет ему отец. Наконец, спустя несколько секунд молчания, Ледозуб сказал:

— Когда-то давно, когда я выглядел так же молодо, как и ты, я попросил кузнеца сковать мне доспехи из самого прочного материала, чтобы ни одна предательская стрела не сразила меня. Когда настал тот день, перед своей смертью я спрятал их под своим троном, в надежде передать их тебе. И вот ты здесь передо мной… Я не хочу потерять тебя, — он отодвинул подлокотник в сторону, и к удивлению дракона, трон начал уходить под землю, а вместо него начал подниматься каменный стенд, на котором висели сверкавшие золотом драконьи доспехи!

Они состояли из широкого мифрилового нагрудника, покрытого золотом, золотых накогтников, наплечников, наручей, защищавших от острых ударов кисти дракона, и венчавшего это неописуемое творение искуснейшего мастера шлема, сиявшего золотым блеском. Прикоснувшись к ним, дракон не мог скрыть своего восторга и потрясения, как и Элендил, которому доспехи для дракона казались абсурдом.

— Ничего себе! — воскликнул Элендил. — Я никогда ничего подобного в жизни не видел. Мне бы такие…

— Для тебя у нас тоже кое-что есть, — хитро улыбнувшись сказал дух Ледозуба. С этими словами он достал из неоткуда два клинка и дал их Элендилу. Наблюдая за восторженной реакцией эльфа, Ледозуб добро сказал:

— Эти клинки никогда не сломаются-они сделаны из сверхпрочного мифрила и наделены магией льда. В любую минуту ты можешь заставить их заледенеть лишь захотев и подумав об этом. К тому же они очень легкие и удобные в обращении. Попробуй.

Не заставив себя ждать, Элендил заставил клинки покрыться льдом и сделал несколько рубящих движений. Убедившись в их смертоносности, он сделал их прежними и положил в ножны, предварительно выбросив старые.

— Спасибо, — сказал Элендил. Он еле мог скрыть свой восторг от неожиданного подарка.

— И еще одна вещь, сын, — сказал дух отца дракона. — Эти наручи, что надеты у тебя на предплечьях, не такие простые, как кажутся. В них скрыты острые лезвия, способные разрубить любой существующий доспех. Они вылезут, как только ты сожмешь кисть в кулак. Попробуй.

С интересом посмотрев на правую наручь, дракон сделал так, как советовал ему отец. В ту же секунду, к удивлению дракона и Элендила, из нее появилось треугольное обоюдоострое лезвие, расписанное причудливыми расписными узорами. Полюбовавшись на смертоносное оружие, дракон разжал кулак, и в то же мгновение лезвие ушло обратно. Отблагодарив взглядом дух отца, он сказал:

— Нам пора, — он повернулся по направлению к выходу. — Залезай! — сказал он Элендилу, от чего тот, запрыгнув на спину дракона, обхватился за его шею.

Наконец, когда все были готовы, войско новых союзников Единоземья во главе с драконом направилось на выручку Эльдорасским защитникам, доблестно защищавшим родной город от полчищ кровожадных захватчиков, стремившихся раз и навсегда отобрать свободу и всех народов Единоземья.

 

Глава X

Осажденный Эльдорас с горечью и утратой встречал очередное утро изнуряющей осады. Теперь солнце и трель жаворонков не являлись предпосылкой к чему-то хорошему и жизнерадостному. В дни осады эти устоявшиеся символы благополучия служили жителям сигналом для очередного испытания, посланного им свыше в эти страшные дни.

Улицы некогда пестревшего красками жизни города теперь пустовали: на них едва ли можно было увидеть кого-либо. Животных, как в «до осадные времена» (уже так жители окрестили время жизни города до войны), теперь уже не было на улицах-даже крысы, мелькавшие то и дело на Эльдорасских улицах, навсегда исчезли из жизни горожан. Жители с упованием ждали начала весны, так как запасы муки были истощены, а ввозить их было невозможно: у порта стоял огромный флот, насчитывавший около двух тысяч кораблей, а все сухопутные тракты перекрывали войска Тейноруса. Попытки снятия осады предпринималась несколько раз, но безуспешно: немногочисленные силы, оставшиеся после битвы на Эльдотуре, не могли противостоять огромной армии Тейноруса. Последняя попытка предпринималась месяц назад, но и она, как и все остальные, закончилась неудачей.

Мируэль проснулся от непреодолимого желания поесть. Вздохнув с досадой от того, что еды вокруг никакой не было, он приподнялся над стогом сена, на котором спал. Лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь отверстия в казарме, образовавшихся в следствие многочисленных обстрелов, раздражающе светили ему прямо в глаза, от чего наш герой прикрылся от света рукой. Оглянувшись по сторонам и обнаружив, что Миленны рядом с ним нет, он испуганно вскочил с места и ринулся к двери. Промчавшись по скользким ступенькам, он оказался на пустынной улице. Получше укутавшись в плащ, он стремглав побежал к крепостной стене. Миновав перекрестки разбитые ядрами и взрывами от вражеских снарядов, он помчался к полуразрушенной стене.

Чуть не поскользнувшись на подтаявшей ледяной кромке, он миновал последний перекресток, который был полностью усеян ямами и выбоинами от смертоносного оружия Тейноруса. Наконец, он достиг полуразрушенного караульного помещения, на котором еще реяли флаги королевства людей и самого Эльдораса. Быстро поднявшись по шероховатым деревянными ступеням, потрескавшимся от продолжительных морозных ночей, он к своему счастью и облегчению увидел Миленнну, целую и невредимую. Она стояла, укутавшись в тускло-синий балахон, позаимствованный, видимо, у одного из солдат, смотря вдаль в надежде увидеть хоть какой-нибудь добрый знак. Но вместо этого она видела лишь темные знамена с посохом и красным балахоном вокруг него. Отчаянно вздохнув, она тихо заплакала, стараясь не тревожить никого из солдат, спавших на промерзших полах башен караульного помещения.

Внезапно, что-то коснулось ее маленького и хрупкого плеча. Она испуганно обернулась, но, увидев знакомое лицо Мируэля, радостно кинулась на грудь своего возлюбленного. Мируэль, сняв тяжелую железную перчатку с руки, провел ею по мягким шелковистым волосам Миленны.

— Как ты…? Что ты здесь делаешь? — воскликнула она, обернувшись, от неожиданности

— Я волновался за тебя, — сказал Мируэль. — Я проснулся-тебя нет. Я испугался, побежал сюда. Не знаю почему, но я подумал, что ты будешь здесь. Как видишь, я не ошибся, — он улыбнулся. Миленна засмеялась в ответ. Внезапно, звонкий смех прервал кашель, который заставил Мируэля ненашутку перепугаться.

— Что случилось? Ты заболела?

— Немного, — сказала Миленна и опять начала кашлять. — Я не хотела тебя отрывать от важных дел. Я…

— Глупая! — воскликнул Мируэль. — Ты же могла подхватить такую заразу, от которой и не вылечиться! А если это Сквигская прыть? Или еще что похуже? О чем ты думала?

— Я…Я не хотела, — сквозь слезы сказала Миленна. — Я думала, что все образуется. Я думала, это несерьезно…

— Несерьезно?! — воскликнул Мируэль. — Ты вообще представляешь, какие могут быть последствия? От нее люди умирают и…

Остановиться его заставил тихий плач Миленны, вырвавшийся из ее ослабленного горла. В этот момент, он понял, что напугал ее своим повышенным тоном, и крепко прижал ее к своей груди. Поглаживая рукой ее шелковистые волосы, он то и дело твердил: «Прости, прости, прости меня, я не хотел…» Посмотрев на горизонт, он увидел всю ту же картину, что и прежде: черные знамена, шатры, катапульты и ничего более. Все та же безнадежная картина, которая выжигала надежду снова и снова из его опустелого сердца.

Внезапно, на один из зубцов караульного помещения села синица, причудливо и забавно перепрыгивая с одной крохотной лапки на другую. В отчаяние она пыталась что-то найти, но ни одной крупинки не было на улежавшемся снегу. Сжалившись над крохотной птахой, Мируэль осторожно взял ее на руки и подул на нее своим теплым дыханием. Пар словно оживил синичку, и она, радостно зачирикав, вспорхнула и села ему на плечо.

— Ишь ты какая! — засмеялся Мируэль. — Не волнуйся-теперь ты в безопасности.

— Постой, — сказала Миленна, приглядываясь к чему-то. Осторожно взяв синицу на руки, она что-то сняла с ее озябшей крохотной лапки. Этим чем-то оказалась записка, послание или что-то похожее на него.

— Ничего себе, — сказал Мируэль, усмехнувшись. — Мне кажется, что она прилетели к нам неслучайно. Давай откроем?

Миленна молча кивнула головой. Отпустив синицу, Мируэль осторожно начал разворачивать тонкий кусок пергамента. Как только пергамент раскрылся, нашим героям показалась надпись, которая гласила: «Сожги и подними» Посмотрев на озадаченное лицо Миленны, Мируэль все-таки поднес послание к факелу, стоявшему на стене, и как только огонь опалил угол бумажки, поднял его вверх.

… Лучи красного солнечного диска окрасили оранжевые, словно только что созревшие апельсины на фермерских плантациях, паруса орочьего дракара. Капитан, покуривая просмоленную морской стихией трубку, смотрел на разрушенный войной Эльдорас. Рядом с ним стояли старпом и боцман, готовые выполнить любой приказ, как только он сорвется с уст их капитана. Прислонившийся к окуляру впередсмотрящий, внезапно сорвался с места и резко, как настоящий орк, сказал:

— Вождь, мы увидели огонь. Что прикажете?

Капитан, вытащив трубку изо рта, сплюнул на палубу обшарпанного корабля. Отодвинув капитанскую шляпу с глаз, он суровым взглядом посмотрел по сторонам: командиры гномьей, эльфийской и людской флотилий ждали его приказа. Промолчав несколько секунд, он сказал:

— Сегодня мы пустим на дно эти отродья корабельного дела! Подать сигнал остальной флотилии!

Кивнув головой, боцман, схватив первый попавшийся факел, швырнул его в чашу со смолой. Зажженный фонарь послужил сигналом остальным кораблям. Тут же они спустили паруса, по всем кораблям раздался дружный возглас. Подхваченные попутным ветром, суда устремились в пыл предстоящей битвы.

Набирая скорость, суда все ближе и ближе приближались к кораблям противника. Вот уже видны матросы, которые и не подозревают о том, что сейчас их пустят на корм рыбам. Орк, вытащив из-за спины огромный тесак и щит, приказал своим воинам приготовиться. На остальных кораблях послышался лязг вынутых из ножен мечей и зажженных фитилей.

После порядочного разгона, на всех судах убрали весла (кроме гномьего, так как он развернулся боком, чтобы стрелять из пушек), и воины приготовились зайти на борт вражеских кораблей, чтобы отправить на корм рыбам каждого, кто встанет у них на пути. Наконец показались передний строй вражеских кораблей, как раз стоявших боком к наступающей эскадре, что было как раз очень кстати для идущих на абордаж союзников. Вот уже метр остается до бортов судов флота Тейноруса. Еще секунда, и под залп орудий гномьих фрегатов тяжелые носы трирем и дракаров с неимоверной силой врезаются в передний строй кораблей противника.

От удара таранов некоторые корабли просто сразу разламываются пополам и с треском идут ко дну. Дракары и триремы устремляются на абордаж остальных кораблей, и под залпы фрегатов, измельтешивших передний строй левого фланга залпами орудий, с криком орочьего командира: «Изрешетить врага!», отважные воины и матросы начинают ожесточенную сечу на море, от которой будет зависеть вся судьба свободного Единоземья.

…Завидя столь неожиданную атаку, Тейнорус, будучи на построенный вышке разбитого лагеря, недовольно проворчал и злобно сплюнул на пол.

— Похоже нас застали врасплох! Цербер меня побери! — выругался он и обратился к Быстросмерту. — Это была твоя идея держать осаду! Мы могли покончить с ними раз и навсегда, запустив еще несколько ракет, но нет, НЕТ! Ты же сказал хватит! Почему ты не проведал море? А? Ты должен был мне доложить о том, что их войска приближаются! Балбес!

— При всем уважении, я был занят войсками на суше, которые удерживали осаду, — сказал Быстросмерт. — Если бы вы отдали мне приказ раньше, то…

— Тут ты прав-здесь я оплошался. Ладно, хоть у главных ворот не упусти… — он испуганно метнулся к противоположному краю вышки. — Это еще что такое?!

То, что он увидел, было по истине огромным и заставило его гневно ударить палкой по деревянному полу. На горизонте, прямо из-за холмов, появилось объединенное войско орочьего, эльфийского, гномьего и людских королевств. Оно было по истине огромным: все пространство от одного конца горизонта до другого было заполнено воинами, как пешими, так и конными и колесничьими. По морозному ветру развевались флаги и знамена эльфов, гномов, орков и, конечно же, людей. Его Величество, Митнеурель I, стоял во главе строя колесниц, которые стояли в авангарде вместе с кавалерией орков, эльфов и паровыми танками гномов. Пришпоривая коней, он выехал перед нерушимым строем многотысячного войска.

— Воины свободных королевств! Вот и пришел тот день, когда оковы зла спадут с плеч Единоземья, и все мы воспрярет и возродимся из пепла войны! Больше чем сто лет назад, Хранитель Добра показал нашим одну очень важную вещь, которую мне рассказал мой отец, а ему его отец: только сражаясь вместе плечом к плечу мы сможем одолеть такого сильного и беспощадного врага! Вражеские войска терзали нашу землю слишком долго и безнаказанно. Пора показать им, что наши сердца полны отваги и что сегодня слава наших великих предков не будет запятнана позором, — он вынул меч из ножен и поднял щит, стоявший около стенки внутри колесницы. Подняв засверкавший на свете утренней зари свой обоюдоострый клинок, король, прокричав: «За свободу, за Хранителя Добра, да наших детей и будущее наше, за славу наших великих предков! Вперед! Ура!», приказал вознице пришпорить лошадей.

Завыли бичи, и нерушимый строй колесниц, кавалерии, паровых танков и пехоты помчался в пыл предстоящей битвы. Взметая столбы подтаявшего снега, кавалерия Митнеруэля неумолимо приближалась к вражеским войскам. Растерянная пехота и кавалерия, ожидая приказов Тейноруса, жалась друг к другу, в страхе выставив вперед копья и щиты. Ощетинившаяся оружием лавина все приближалась, а войска не знали, что им делать. Стоявший на вышке Тейнорус растерянно смотрел на приближающуюся смертоносную лавину, ощетинившуюся пиками, пушками и острыми лезвиями. Внезапно, будто что-то вспомнив, его морщинистое лицо расплылось в скрытой бородой улыбке.

— Лейтенант! — подозвал он к себе приближенного. — Прикажите стрелять из «Тартароса»!

Сказав: «Слушаюсь, ваше злодейство!», лейтенант-канонир поднял красный флаг вверх. На огромной установке, искусно замаскированной в белый цвет, началась суета: канониры готовили смертоносную машину к залпу.

— Закрой уши, Быстросмерт, — обратился Тейнорус к дракону. — Приготовься увидеть Тартар в живую!

Быстросмерт, прикрыв уши лапами и стиснув зубы, закрыл глаза. Он больше не мог смотреть на на насилие и ужас, вызванные этой войной. Что-то внутри его отчаянно сопротивлялось, но слова его наставника: «Сейчас мы отомстим за смерть твоего брата», пробудили в нем обиду и гнев, и теперь он уже жаждал насладиться разрушительным моментом. Пауза продолжалась несколько секунд. И вот, спустя, казалось, вечность, над засыпанной снегом равниной, раздался разорвавший души жителей Эльдораса, наблюдавших за этой сценой, жестокий приказ: «Огонь!»

В ту же секунду раздался пронзительный рев, и тысячи огненных бомб взметнулись в голубое небо над Кельтерийской равниной. Еще секунда, и под довольным смех жестокого мага, шквал из взрывоопасных бомб обрушился на головы наступавших. В этот момент, пораженный жестокостью примененного им оружия молодой артиллерист, достал пистолет и выстрелил себе в висок, потому что не мог вынести всего того ужаса, что причинило это оружие. А эффект был по истине ужасающим: все поле, на которое упали снаряды, полыхало всевыжигающим пламенем Тартара, пожиравшим тела еще несколько мгновений назад атаковавших неприятеля защитников справедливости; повсюду валялись изувеченные тела убитых и раненых доблестных воинов Единоземья; доносились отчаянные стоны контуженных и раненых, хрипы, крики, мольбы о помощи и смерти-все это никак не повлияло на самочувствие Тейноруса, который видя жесточайший эффект своего творения смерти, просто достал кусок хлеба и совершенно спокойно откусил от него кусок.

Затем он попросил прислугу принести ему вино и налить в бокал. Быстросмерт с ужасом созерцал уже во второй раз последствия огненного шторма. Он потерял дар речи и ничего не мог сказать, ни слога. Тейнорус в это время спокойно уплетал очередной кусок отбивной и запивал его шикарнейшим вином. Проглотив очередной кусок, он с набитым ртом спросил у Быстросмерта:

— Не хочешь чего-нибудь? Тут есть твое любимое мясо с кровью, простоявшее молоко-не стесняйся! — проглотив очередной кусок, он продолжил. — Нам нужно набраться сил для возможного вхождения в город, если от него что-нибудь останется. Ха-ха-ха!

— Нет, спасибо, я не хочу, — проговорил сквозь зубы Быстросмерт.

— А чего это у тебя такое кислое лицо, а? Ты же хотел отмщения? Ты ведь этого хотел! Вот, получай. Передай-ка мне перчика-остренького захотелось чего-то.

— Будет тебе сейчас остренькое, кровопийца! — Быстросмерт неожиданно метнулся к Тейнорусу и схватил его за бороду. К его удивлению, старик лишь рассмеялся.

— Ты же сам хотел мести! Не так ли? Так вот она! — он снова расхохотался. — Ты же сам мне говорил, как представлял этих «ничтожеств по уши в крови, в которой они сами захлебываются» Вот-получай. А теперь отпусти меня и брось это дело-у меня мясо остывает. Приказал бы лучше солдатам добить остальных.

Недовольно прорычав, Быстросмерт отпустил Тейноруса и, оторвавшись от земли, хотел было уже направиться к войскам, как что-то его остановило. Тейнорус тем временем, посмотрев на усыпанное трупами поле, сказал:

— Хорошая бы картина вышла! Надо бы заказать ее художнику. А где сейчас таких найдешь? Ах да, все же служат у меня в армии… Еще лучше-очевидцы всегда лучше изображают увиденное, нежели рассказчики.

Усевшись на деревянный табурет, поставленный на башне специально для него и поставив рядом посох, Тейнорус, засунув в рот очередную пряность, предвкушал очередную победу. Проведя по белой бороде морщинистой рукой, он довольно улыбнулся и сказал:

— Быстросмерт, сделай так, чтобы все раненые из этого паршивого союза, валяющиеся сейчас на поле, не покинули его никогда. Ты меня понял?

Тот, скорчив недовольные гримасу, кивнул в ответ. Он собрался улетать и уже расправил крылья, как вдруг голос наставника остановил его:

— Подожди, — он сделал паузу и засунул в рот очередную пряность. Затем, облизнув пальцы, продолжил. — Найди тела всех королей и их приближенных и принеси мне их головы-хочу любоваться ими, когда они будут висеть в Эльдорасском замке.

Недовольно сплюнув на пол, Быстросмерт сказал: «Как пожелаете» и устремился, размахивая черными крыльями к полю битвы. А Тейнорус тем временем продолжил набивать свой живот всем, чем попало.

…Мируэль, увидя все это жуткое зрелище, побледнел. Трясущейся рукой сняв с головы шлем, он уставился на выжженное поле битвы. Надежда, так близко, казалось, приблизившаяся к ним, вновь показала затылок и ему, и всем жителям и защитникам Эльдораса. Оглянувшись, он еще более упал духом, когда увидел лица своих солдат: все они были подавлены, истощены и разбиты морально, на лице каждого отпечатался след безнадежности и отчаяния. Надежда оставила их в самый последний момент, когда казалось, что все уже позади.

Подойдя к Дальмиру, который не шевелясь смотрел на поле брани, Мируэль положил руку ему на плечо. Тот, усмехнувшись, сказал: «Вот и все, верно? Теперь смерть лишь вопрос времени. Хех! А я то думал мы еще поживем, — смех из безобидного перерос в безумный. — Вот забавная штука, правда? Я увижу своих детей закованными в кандалы, а жену насилуемой каким-нибудь из этих подонков? Да… — он снова исторически захохотал. — Вот весело-то! Давайте плясать, веселиться! Все кончено!»-он встал и пустился в пляс. В этот момент все поняли, что бедняга от увиденного просто сошел с ума. Мируэль, быстро подойдя к своему товарищу, крепко обнял его, и, проливая тяжелые слезы, все твердил и твердил: «Прости! Прости! Прости!..» Все остальные с сожалением смотрели на эту картину, написанную самой войной под вдохновением тысяч человеческих жертв.

Мируэль оглянулся на залив. Там еще продолжалось ожесточенная сеча, от которой морская вода, некогда переливавшаяся легким лазурным цветом океанских глубин, теперь стала красной от пролитой крови воинами обеих сторон. Он видел, как корабли таранили друг друга, как шли ко дну обломки судов, как воины обеих сторон сшибались друг с другом, сцепляясь в смертельной схватке, и как восходящее солнце озаряло панораму жестокой мясорубки, в которой уже сгинули тысячи душ храбрых воинов. В надежде посмотрев на горизонт, он заискрился желанием увидеть хоть что-нибудь светлое, но ничего не появилось. Смирившись с безысходностью, которая окутала его своим серым плащом, он отвернулся и уже хотел сказать: «Вот и все», как вдруг раздался восторженный крик его солдат: «Смотрите! Смотрите! Там, на горизонте!» Обернувшись, его хмурое лицо сменилось улыбкой долгожданной радости. Тейнорус же, как только услышал от гонцов, что на горизонте находится целая армия, сначала не поверил своим ушам, намекнув на недостаточную остроту зрения своих подопечных, но взглянув лично на горизонт, он чуть не подавился косточкой от абрикоса.

А на горизонте стоял дракон в сияющей на свете утреннего солнца золотой броне, расправив свои могучие крылья. Снег, подхваченный ветром с моря, оседал на его морде и тут же разлетался от его размеренного и спокойного дыхания холодного. Рядом с ним стоял вооружившись двумя мечами Элендил, сосредоточенно смотревший на пылающее поле битвы. От нетерпения руки пальцы его ладоней то сжимали, то разжимали позолоченные рукоятки остроотточенных мифриловых клинков, скованных давным-давно лучшими мастерами Единоземья. Легкий ветер обдувал наших героев сбоку, словно пытаясь склонить их к земле: даже природа была в этот день не на их стороне.

Сжав кулаки, дракон мгновенно выпустил лезвия из наручей. Каждый мускул его тела был напряжен, натянут, словно тетива эльфийского лука. Однако сердце его и разум были спокойны и очищены от ненужной суеты-только покой и гармония царили внутри его непоколебимого духа. Выдохнув холодный воздух из своих могучих легких, он спросил, казалось, пустоту: «Отец, ты готов?», на что получил от нее ответ: «Я с тобой сын. Всегда буду с тобой» В этот момент, к удивлению всех без исключения на поле брани, из ниоткуда появились тысячи драконов-духов, пестривших различными цветами и проливавших яркий свет на присыпанную снегом равнину. Рядом с ним появился его отец и ответил: «Я с тобой, сын»

Солдаты Тейноруса в ужасе смотрели на неожиданно появившихся призрачных воинов-драконов, внушавших грозный вид одним только окрасом. Быстросмерт, стоявший рядом с ними, не заметил, как его черные лапы непроизвольно затряслись.

Взяв себя в руки и поправив шлем, он отдал приказ своим воинам:

— Стоять на месте! Никуда не отступать!

Солдаты, хоть и слушая его, не слышали его слов: их разум наполнял только неимоверный страх перед неизведанным. Испуганно скрывшись за высокими щитами и выставив вперед копья, они с ужасом смотрели на неизвестного противника.

Дракон, выставив вперед правую лапу, прокричал: «Вперед! За Единоземье! За свободу! Ура!», и, подлетев над землей, предварительно посадив на спину Элендила, помчался в пыл предстоящего ожесточенного сражения. За ним, словно громадная снежная лавина, как та, от которой наш герой спас Элендила и Мируэля месяц назад, нерушимым строем метнулись духи драконов уничтоженных Тейнорусом королевств. С высоты птичьего полета это зрелище выглядело по истине потрясающим: огромная разноцветная масса, состоявшая из красного, синего, голубого и коричневого цветов, пестрившая разнообразием красок и переливавшаяся на белом заснеженном поле, неумолимо приближалась к остолбеневшим воинам темного мага.

Вот уже какие-то считанные метры отделяют войско дракона от войска Тейноруса. Быстросмерт, понимая всю безнадежность ситуации, расправив крылья как можно быстрее улетает с поля боя и направляется к вышке. Еще секунда, и огромная масса драконов-духов врезается в передний строй противника.

Духи проходят сквозь щиты и мечи, разрывая когтями любого безумца, кто встанет у них на пути. Всё: кавалерия, пехота, фаланги, колесницы, даже баллисты-все бессильно против бессмертного полчища. Воины Тейноруса отчаянно сопротивляются, но исход битвы уже предрешен: полное уничтожение или бегство неизбежны. Бросая колесницы, раненых товарищей, осадные орудия, некогда могущественная армия темного мага в панике спасается бегством, изо всех сил стараясь убежать от смертоносных ударов когтей некогда уничтоженных и, казалось, стертых с лица истории забытых народов Единоземья.

Тейнорус, увидев как его некогда могущественное войско удирает с поля битвы, добиваемое ударами духовных когтей возрожденных из векового плена драконов, со всей силы ударил по деревянному столу.

— Проклятье! — воскликнул он. — Он все-таки смог догадаться! Я же сказал им, чтобы они сожгли до тла Лориэльскую библиотеку! Почему этого произошло? — он обернулся к командирам, с стоявшим на его башне. — Кто отвечал за это? — последовало молчание. — Я спрашиваю, кто отвечал за поход на Лориэль?

Из группы вышел один человек. Звали его Литорунд. Он был предателем, как и все остальные в людской армии Тейноруса. За несколько лет до начала войны королевство людей сотрясали бунты и волнения, и, благодаря усилиям дракона, большинство из них было подавлено. Однако, все же несколько губерний и деревень вышли из состава королевства, что было на руку Тейнорусу, который внушил беднягам, что он им предоставит все блага и осыпет их золотом с головы до ног. Именно по этой причине его армия состояла из стольких людей.

— Скажи мне, Литорунд, ты помнишь, что я тебе говорил насчет Лориэля? — он с силой отломил кусок хлеба.

— Да, — дрожащим голосом ответил Литорунд, сглотнув комок в горле. Страх переполнял его тело с головы до ног.

— Ты знаешь, что я не люблю, — он положил хлеб на стол и взял посох, — когда меня подводят.

Литорунд затрясся, как осиновый лист. Упав на колени, он стал молить о прощении: «О великий Зевс! Спаси меня от кары твоей…», но Тейнорус прервал его, схватив морщинистой рукой за горло. Его озлобленные глаза смотрели на испуганные до смерти зрачки его командира.

— Богам молишься? — спросил Тейнорус, сжав в руке посох. Литорунд кивнул в ответ. Отпустив его, он сказал: «Есть только один бог, и этот бог-я. Молись мне, жалкая тварь! Пришло время устроить хаос в этом мире!»

В это время прилетает Быстросмерт и, вытаскивая стрелу из плеча, говорит: «Что мы будем делать? Вся армия разгромлена. Я подвел вас!», и садится на колено.

— Встань, — сказал Тейнорус. — Ты будешь охранять кое-что, что очень важно. Не дай Хранителю Добра добраться до него, а иначе…

— Я понял вас, господин. Ни один воин света не пройдет через эти когти и зубы.

— Вот и славно, — сказал Тейнорус, повернувшись к левому концу башни. — Будь готов.

Быстросмерт кивнул и расправил крылья. Тейнорус, подняв в верх свой посох, начал что-то бормотать на непонятном языке.

…Удар, и очередной вояка падает к ногам Элендила, сраженный острыми огненными клинками. Сеча идет нешуточная: уже все обозримом пространство покрыто телами погибших, сраженных невидимыми когтями и обозримыми мечами. Кровь, отрубленные конечности, стоны и крики раненых-битва, еще одно детище Ареса, идет в самом разгаре. Кто-то кричит: «Берегись!», и тут же рядом с Элендилом взрывается снаряд, отбрасывающий его в сторону. Шокировано водя глазами из стороны в сторону, он не может понять, что происходит. Как вдруг, внезапно развернувшаяся отступающая колесница, подстегиваемая возничим из армии Тейноруса, понеслась ему навстречу. Наш герой попытался встать, но тщетно: голова кружилась, словно снежный вихрь. Еще секунда и он окажется затоптанным в землю тройкой бурых лошадей, как вдруг, буквально в нескольких сантиметрах от него, выскакивает дракон и быстрым движением лапы, отрубает накогтниками передние ноги одной из лошадей. Лошадь падает, и колесница перелетает вперед, придавив весом ошарашенного возничего.

Переполненный адреналином, Элендил не может контролировать свое тело. Руки трясутся, словно осиновые листы. Дракон, подойдя к нему, спросил:

— Ты в порядке? Та колесница тебя чуть не задавила.

— Да уж, — сказал эльф, отряхиваясь от пыли. — Еще бы чуть-чуть и все. Фух! Спасибо.

— К вашим услугам, — сказал дракон, улыбнувшись и протянув лапу Элендилу. Тот, отряхнувшись, сказал:

— Нам нужно помочь Мируэлю. Даже не могу поверить, что осада скоро падет.

— Сын, — внезапно появившийся Ледозуб обратился к дракону. — У меня плохое предчувствие.

— То есть, это еще не все? — с удивлением спросил дракон.

— Именно. Мы должны побыстрее… — речь Ледозуба прервал жуткий грохот, доносившийся с поля. Земля затряслась и в одном месте на земле начали появляться трещины, и земля начала приподниматься в том самом месте, словно что-то пыталось вылезти из-под нее. Послышались громкие слова Тейноруса, и из под земли, ко всеобщему удивлению, начала расти огромная башня. Выглядела она вполне обычно, как и обычная крепостная башня, но что-то пугающее она собой представляла. На вершине светился ярко-зеленый кристалл, который излучал слепящий свет, покрывавший все поле сражения.

— Что это? — испуганно спросил Элендил.

— Я не знаю, — сказал дракон. Внезапно он увидел, как какой-то старик в балахоне с посохом в руке в буквальном смысле летел к вершине этой башни. Из его потрескавшихся уст доносились непонятные заклинания, от которых небо над башней становилось все темнее и темнее, а тучи над ней ярко красного цвета сгущались с каждым мгновением над Кельтерийской равниной.

— Кто это? — спросил Элендил, с ужасом смотря, как небо превращается в огромную красную воронку.

— Не знаю, но кто-бы это ни был, он явно не хочет раздавать детям конфеты-он здесь для того, чтобы раз и навсегда ввергнуть нас в пучину хаоса, — он расправил крылья и приготовился взлететь. — Жди здесь-мне нужно, чтобы ты остался с воинами. Мне…

Внезапно его прервал знакомый голос, который эхом доносился до его ушей.

— Элендил! — за голосом последовал топот копыт лошади. Обернувшись, эльф и дракон увидели Мируэля на лошади, за которым, еле успевая за ним, бежали оставшиеся воины. Они были измотаны до предела: перед тем, как пойти на битву, жители города дали им все запасы, что у них были. Это хоть как-то предало им сил. Достигнув своего друга, Мируэль слез с лошади и бросился обнимать своего товарища. Элендила бросило в дрожь от вида своего друга: истощенный, худой, словно спичка, он широко улыбался, как будто долговременной осады и не было. Тот, обняв его в ответ, сказал:

— Мируэль, ты жив! Слава богам! Что с Миленной? Она цела?

— Да, — сказал Мируэль. Он посмотрел на на кроваво-красные тучи, которые уже во всю кружились в огромной воздушной карусели, извергая из себя молнии. — Флот сражается изо всех сил, но их все меньше и меньше. Вода уже стала красной от пролитой крови. Нам нужно скорее остановить это, что бы это ни было.

— Как мы поступим? — спросил Элендил. — Мы даже толком не знаем, что нас ждет.

— Не знаю, — сказал дракон, — но в любом случае мы… — внезапно он заметил нечто, от чего его глаза наполнились ужасом и потрясением: огромный пласт земли, размером с половину Эльдораса, под воронкой начал трескаться и полыхать огнем, словно готовясь высвободить нечто ужасное. Слова Тейноруса усиливались с каждым мгновением. Посмотрев на Элендила, дракон сказал:

— Мы должны остановить его любой ценой. Я полечу туда и попытаюсь это сделать. Если…

— Нет, — Мируэль перебил его. — Мы тоже пойдем, мы сможем помочь…

— Мируэль, это слишком опасно, — сказал дракон. — Вы можете не вернуться-я не знаю, что меня там ждет. Вы нужны здесь, с воинами: они нуждаются в мудром командовании и вере, которую можете дать только вы. Вам помогут Ледозуб, Пламеклык, Террабур и Волноруб-вы должны сдержать их как можно дольше.

— А если ты погибнешь? — спросил Элендил. — Что нам делать?

— Жить и радоваться жизни, — сказал дракон, расправив крылья, приготовившись улететь. — Берегите себя!

— Подожди, — сказал Элендил. — Ты обещал придти на свадьбу. Она будет пятнадцатого числа первого месяца весны. Она так решила.

— Я буду там, — сказал дракон. — Удачи и береги себя.

С этими словами он взмыл в небо и направился к огромной башне, сверкая золотыми доспехами на фоне заходящего солнца.

Проводя взглядом, своего чешуйчатого друга, Мируэль и Элендил с ужасом наблюдали, как из разверзнувшейся земли начали стройными колоннами выходить пылавшие огнем солдаты, вооруженные пылавшими мечами и секирами. Их лица и тела пылали выжигающим пламенем Тартара, а черные оружие и доспехи их полностью поглощали солнечный свет. Казалось их маршу не будет конца. Наконец, громадное войско остановилось, закрыв собой почти всю обозримую равнину.

Мируэль с ужасом наблюдал за огромным войском, недвижимо стоявшим на горизонте. Их пустые глаза пустым взглядом прожигали насквозь оставшихся воинов союза Объединенных Королевств. Все с ужасом наблюдали за новым порождением Тейноруса. Два войска, одно из который было порождено светом, а другое тьмой какое-то время неподвижно стояли и смотрели друг на друга. Затем из рядов полыхающих адским пламенем вышел, по-видимому, предводитель воинства. Двумя руками он держал огромный меч, который был выше его самого в два раза. Подняв меч, он издал оглушающий воинственный крик, и огромное воинство, поддержав его тем же криком, двинулось за ним, оставляя за собой лишь выжженную землю.

Мируэль, подняв свой меч и собравшись вести армию в атаку, почувствовал, как что-то коснулось его плеча. Обернувшись, он увидел Элендила, подававшего ему один из своих клинков, который полыхал голубым пламенем льда. Одобрительно кивнув и положив собственный меч в ножны, он поднял ледяной клинок и, произнеся: «За Единоземье! За нашу свободу! С мечом в руке, иль с мечом в груди! В бой!», ринулся впереди огромного воинства в атаку. Все как один, издав воинственный клич, устремились за ним в пыл сражения.

Все меньше и меньше остается пространства между огромными армиями духов. Приготовившись к ожесточенной сече, Мируэль поднял клинок над головой, готовясь загнать каждого духа туда, откуда он пришел. И вот наконец, два огромных войска сшибаются в смертельной схватке, которая будет решающей в судьбе всего Единоземья. Последняя битва Единоземья началась.

…Окруженный флот объединенных королевств отчаянно сопротивлялся огромному скоплению вражеских кораблей. На поверхности воды плавали обломки каркасов, порванная парусина, трупы матросов и солдат. Из всего объединенного флота на плаву осталось лишь пару десятков кораблей из двухсот, но и вражеские потери были немалыми: в их рядах их осталось около пятисот из тысячи вступивших в первый бой. Капитан флагманской триремы, Валемор Штормградский, осмотревшись и поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно и приведет к полной потери флота, приказал боцману поднять белый флаг. Увидев, как их союзники сдаются, остальные капитаны приняли решение последовать примеру капитана.

Адмирал флотилии Тейноруса, посмотрев на белые флаги, красовавшиеся на палубах утыканных стрелами кораблей, усмехнулся и, сказал:

— Это было проще простого! Прикажите спустить шлюпки и выделить мне пять охранников. Господин будет в восторге от этой блистательной победы.

— Прикажете спустишь шлюпки? — спросил боцман.

— Да, — довольно сказал адмирал, засунув меч в ножны. — Сегодня я приподнесу господину голову и меч самого капитана хваленой Эльдорасской флотилии! — он задумался на мгновение. — Хотя… Наверное даже будет лучше привести его живого-будет придворным шутом.

Как только командир и несколько его офицеров сели в шлюпку, матросы медленно начали опускать ее на воду. Как только ее днище коснулось водной глади, матросы заработали веслами.

Капитаны объединенной флотилии с досадой смотрели на приближающееся шлюпки. Никто из них не хотел сдаваться без боя, но обстоятельство о сохранении жизни людей вынуждало их пойти на этот шаг. Да и потом, это было бы настоящим безумием сражаться с флотом, превосходящим их по численности почти в двадцать раз.

Как только шлюпка пришвартовалась к борту триремы, адмирал флота Тейноруса приказал находившимся на палубе бросить оружие. Как только послышались звон падающих мечей и кинжалов, адмирал с довольной улыбкой забрался по веслам на борт. Окинув взглядом безоружных матросов, смотревших на него каменными лицами, адмирал медленно, постукивая высокими матросскими сапогами, подошел к капитану Валемору.

— Что ж, капитан, недолго ты проплавал, — он засмеялся. — Значит так. Мы можем пойти двумя путями: либо я отрубаю твою голову и сбрасываю твое тело на корм рыбам, либо ты сдаешься в плен идешь со мной и сохраняешь себе жизнь. Я даю тебе минуту на размышление.

— А что будет с остальными? — спросил капитан.

— Они будут служить под нашими знаменами, — спокойно ответил адмирал. — Лучше уж живой матрос, чем мертвый. Хотя, если быть точнее, им придется служить под нашими знаменами.

— Мы никогда не будем служить тебе, жалкая тварь! — воскликнул молодой матрос. Адмирал, услышав недовольный возглас протеста, засмеялся. Его поддержали солдаты.

— Да неужели? — спросил он, распылившись в широкой улыбке. — То есть ты думаешь, что ты сможешь нас остановить?

— Да! И мы сделаем это в ближайшее время.

Вместо ответа последовал раскатистый хохот, теперь уже по всем кораблям. Пока все матросы адмирала умирали со смеху, капитан смотрел по сторонам, пытаясь найти какое-нибудь оружие. Водя глазами из стороны в сторону, он вдруг заметил длинные светящиеся полоски под поверхностью воды. Они извивались и быстро двигались к кораблям. Когда они под плыли поближе, капитан смог разглядеть их очертаниях драконов, которые светились ярко-голубым светом. Извиваясь словно змеи, они быстро расплывались к отдельным частям флота Тейноруса. Засмотревшись на воду, он не заметил, как адмирал достал саблю и поднес ее к его горлу:

— Ладно, хватит возиться с ними-рыбки кушать хотят, — сказал адмирал, наклонившись к капитану людского флота. — Есть последнее слово?

— Есть, — сказал Валемор. — Обернись.

С недоумением посмотрев на капитана, адмирал обернулся и то, что он увидел заставило его остолбенеть: перед ним стоял дух короля Глуботрода, Волноруба Мирного, грозно размахивая длинным хвостом, вправо и влево, который оскалил пасть зубастой улыбкой. За ним стояли пятеро воинов-драконов, которые уже держали других матросов, пытавшихся вырваться из крепкой хватки духов погибших защитников Глуботрода. Подойдя к адмиралу, он склонился над ним и посмотрев в его наполненные потрясением и страхом глаза, сказал:

— Скажите, доблестный адмирал, вы любите море?

Тот не ответил, а лишь испуганно смотрел на неожиданно появившихся драконов.

— Видимо да, если вы так отчаянно твердили, что хотели покормить его голодных обитателей, — его морда с двумя тонкими свисавшими усами появилась перед до смерти напуганном лицом адмирала. Тот трясся, как осиновый лист. — Ну так как: вы сдаетесь в плен или удираете отсюда куда подальше?

— Я сдаюсь, сдаюсь, — дрожащим голосом сказал адмирал. — Пощадите!

— Хорошо, — сказал Волноруб. — Сложите оружие.

Дождавшись, пока все матросы положат оружие, Волноруб отпустил адмирала. Обернувшись к капитану Валемору, он сказал:

— Не бойтесь-мы от Хранителя Добра. Мы не поздно пришли?

— Да нет, что вы, как раз вовремя! — сказал Валемор, поправляя треуголку. — Как там на суше?

— Идет ожесточенная битва, — ответил Волноруб. — Хранитель Добра послал нас к вам на помощь. И я вижу не зря.

— Да уж, это точно, — ответил усмехнувшись Валемор, оглянувшись по сторонам. — Битва на море выиграна, все благодаря вам.

— Если бы не ваше мужество и не Хранитель Добра, эта победа была бы невозможна.

— Поскорее бы вернуться… — договорить капитану не дал яростный крик адмирала, который выхватил меч и понесся по направлению к нему, чтобы проткнуть его холодной сталью. Но не успел он и на метр приблизиться к Волнорубу, как тут же был схвачен его длинным и мощным хвостом. Отчаянные попытки вырваться были безуспешны, и ему осталось только смотреть на светящуюся ярким голубым светом морду Волноруба. Тот смотрел на него, прожигая насквозь, распылившись в простодушной улыбке, что испугало адмирала до смерти.

— Уходите отсюда, — обратился Волноруб к капитану. — Прыгайте в шлюпки и плывите к оставшимся кораблям, а затем к берегу. Вы сделали большую часть работы-за нами остается малое.

— Спасибо, — сказал Валемор и приказал всем матросам занять лодки. Как только последний человек сел в шлюпку, капитан приказал плыть к берегу.

Дождавшись, пока шлюпки отплывут на достаточное от них расстояние, Волноруб обратил свой взор на адмирала.

— Ну что, голубчик, — сказал Волноруб, вплотную приблизившись к адмиралу. Тот дрожал, как осиновый лист. — Думал, что ты гроза морей?

Адмирал оглядел свой оставшийся флот и дрожащим голосом сказал:

— Я еще с тобой поквитаюсь, рептилия ты недоделанная! Ты еще заплатишь за то, что сделал!

— Да, да, да, конечно, — Волноруб посмотрел в его испуганные глаза. — Поговорим об этом на дне. А сейчас, вдохни поглубже воздуха, потому что говорить тебе придется много.

С этими словами он что-то сказал остальным духам и через мгновение адмирал увидел, как его корабли разламываются духами-воинами Волноруба и с треском идут ко дну. Один за другим его хваленые корабли скрываются в морской пучине, оставляя после себя лишь обломки весел, парусину и тонущих матросов. Затем он снова посмотрел на Волноруба. Тот смотрел на него с пробивающей до костей доброй улыбкой.

— Человек может находиться под водой около двух минут, — сказал он, все так же смотря в глаза адмирала. — За эти две минуты у тебя будет время посмотреть, как твой хваленый флот опускается в морскую пучину. Это будут твои самые мучительные минуты в твоей жизни.

— Пошел ты к Аиду! — воскликнул адмирал. — Мы непобедимы! Мы…

— Как видишь, мы доказали обратное, — сказал Волноруб. Внезапно, корабль начал трещать и разламываться. Через несколько секунд под отчаянные крики адмирала, он, разломившись пополам, ушел ко дну, оставив после себя лишь адмиральскую треуголку, оставленную как память о псвевдонесокрушимости хваленого флота Тейноруса.

По кораблям объединенного флота разнеслись восторженные крики и возгласы. На всех кораблях матросы принялись обнимать капитанов и подбрасывать треуголки в воздух. Это безусловно была огромная победа для всех объединенных королевств. Она означала, что теперь путь по морю открыт, и Эльдорас будет спасен от голодной смерти.

Скоро, совсем скоро в залив станут прибывать корабли с продовольствием, лекарствами, строителями и многим другим, и Эльдорас воспрянет от осады. Но это будет потом. Сейчас все внимание было сосредоточено на суше, где проходила решающая схватка да Единоземье.

…Глухой стук когтей задних лап дракона раздался по просторному помещению, находившемуся в самой высокой точке башни. Огромные каменные столбы, окружавшие центр, являлись незыблемой основой для крыши, внутри которой шестиугольником стояли зеркала, отражавшие ярко-красный свет, исходивший из глубокого колодца, уходившего на несколько сотен километров вниз. Рядом с колодцем стоял какой-то старик, бормотавший заклинание. Дракон сразу же догадался, что это был Тейнорус: по крайней мере, что-то ему это подсказывало. На нем были одеты в кроваво-красный плащ, конусовидная шляпа и фиолетовый ремень, на котором болтались пузырьки с какими-то снадобьями. Дракон осторожно направился по направлению к повернутому к нему спиной Тейнорусу. Как только он сделал первый шаг, к своему удивлению он услышал спокойную речь мага:

— Ну здравствуй, Хладокрыл. Несказанно рад тебя видеть, — он все также продолжал стоять к нему спиной. — Я вот, видишь, свои планы в жизнь претворяю. Осталась одна маленькая деталька, и древние силы Тартара высвободятся и понесут смерть и разрушение на все Единоземье.

— Зачем тебе все разрушать? — спросил дракон. — Какая польза от того, что повсюду будет твориться хаос? Зачем было уничтожать целый народ ради того, чтобы просто повеселиться?

— Ну, дружок, цель была гораздо выше, — он обернулся к дракону. — Твой народ и остальные народы драконов очень мне надоедали, мешали, пытались остановить все мои планы. Мне это очень сильно надоедало, мне нужно было во что бы то ни стало от них избавиться. И вот однажды мне предоставился этот шанс: после обидного поражения я высвободил из недр Тартара огромную темную силу, из которой я путем магии «вылепил» материальных существ, драконов, которые были очень похожи на твоих сородичей. Смертозуб служил этому примером. Они разрушили все королевства драконов до тла, не оставив в живых никого. Сила, некогда способная остановить меня, пала, но и мои потери были велики: осталось всего лишь сотня из моей стотысячной армии.

Поэтому я ждал, терпеливо ждал. Ты спросишь: откуда у меня появилась первая армия двести лет назад? Все было очень просто: я отсоединил путем разжигания восстаний несколько губерний, достаточно больших, от королевства Пендрагона, который не смог подавить блестяще организованное мной восстание. Так у меня появилась армия. У меня бы все получилось, если бы не неожиданно-появившийся ты. Ты объединил этих идиотов и я проиграл. Тогда, признаю, что этого не учел.

Затем, я начал придумывать новый план. План в скором времени созрел, но нужно было время для его реализации. Тогда я подослал саботажников, которые начали рушить все храмы по территории Единоземья, что вызвало гнев богов. Отправив вас в путешествие, я выиграл время и смог приготовить новое вторжение. А теперь, как видишь, мой план сработал безупречно: осталось только убить тебя, и вся твоя бессмертная армия растворится, — он обернулся к Быстросмерту. — Надеюсь, хоть здесь ты не проявишь малодушие. Прикончи его как можно быстрее.

Тейнорус повернулся к колодцу, поднял посох вверх и продолжил читать заклинание. Поток усилился. Быстросмерт, встав между драконом и колодцем, оскалил пасть и разжал острые когти из кулака.

— Ты заплатишь за то, что сделал с моим братом, Хранитель Добра! И заплатишь за это собственной кровью! — с этими словами он с криком бросился на дракона. Тот еле успел выпустить из лап и выставить вперед свои лезвия, заблокировав тем самым смертоносный удар Быстросмерта. Затем, собрав все силы, дракон оттолкнул его, из-за чего тот влетел спиной в одну из колонн.

Быстросмерт встал и, как ни в чем не бывало, снова побежал в атаку. Дракон, приготовившись к удару лапой, снова закрылся, но к своему удивлению, Быстросмерт, развернувшись, сделал два сальто и что есть силы ударил его задними лапами в челюсть, от чего у дракона рассеклась нижняя губа и вылетело несколько зубов. Отлетев в сторону, дракон еле успел увернуться от еще одного удара Быстросмерта: его когти прошли в сантиметре от морды дракона. Предоставился хороший момент для удара. Дракон, замахнувшись правой лапой, нанес сокрушительный удар по голове. К невероятному везению Быстросмерта, смертельный удар вышел скользящим, а не прямым, и пришелся на правую сторону его шлема. Пройдя в нескольких сантиметрах от височной доли, мифриловые когти разрезали шлем с правой стороны и оставили жестокие порезы на правой щеке, выбив несколько зубов и порвав губу.

Простонав, Быстросмерт на мгновение отпрянул и простонал, схватившись за израненную щеку. Кровь забрызгала весь пол перед ним и струилась по его темной чешуе. Пока он корчился от боли, дракон пытался встать. Быстросмерт все никак не мог отправиться от удара и стоял на месте, шатаясь из стороны в сторону. Он стоял до тех пор, пока голос Тейноруса не прервал его раздумия:

— Чего ты с ним нянькаешься? Что ты с ним возишься? Прикончи его поскорей и отомсти ему за смерть брата!

Эти слова раззадорили Быстросмерта. Сплюнув сгусток крови из пасти и оскалив зубы в злобной ухмылке, он встал с земли и пошел по направлению к дракону. Тот пытался встать, чтобы успеть защититься от противника. Его ожидания были намного хуже, чем он мог себе предполагать. В голове все было в тумане, жгучая боль пульсировала в ошметках губы. Помутненным взглядом он видел, как Быстросмерт подходит к нему все ближе и ближе. Он хотел встать, но тщетно-силы покинули его.

Подойдя к поверженному противнику, Быстросмерт, улыбнувшись, сказал: «Смерть моего брата будет отмщена!» После этого он поднял ослабевшего дракона над собой и что есть силы ударил его спиной об свое колено. Дракон истошно закричал и почувствовал, как его лапы наливаются свинцом. Затем Быстросмерт отбросил его в колонну, поставив точку в этом поединке. Походкой победителя он медленно подходил к поверженному противнику: гордость и жажда мести переполняли его.

Тяжело дыша и беспорядочно водя глазами из стороны в сторону, дракон пытался встать и защититься от неминуемой гибели. Но, словно муха в лапах паука, не мог этого сделать: лапы не хотели его слушаться. Пытаясь отползти, он не заметил, как Быстросмерт наступил ему лапой на горло. В глазах помутнело, стало трудно дышать, изо рта потекла кровь. Собрав последние силы, дракон прохрипел:

— Послушай, я не знаю, кто ты, но знаю, что причинил тебе боль. Мне пришлось это сделать, потому что Смертозуб сам на меня напал. Я не хотел его убивать-он вынудил меня это сделать, — он закашлял кровью, забрызгав Быстросмерта. — Я прошу у тебя прощение за все то, что я тебе сделал. Я знаю, что где-то в глубине души ты не хочешь быть таким, каким ты себя воображаешь. Неужели тебе доставляет удовольствие смотреть, как гибнут тысячи невинных душ? Неужели тебе нравится убивать невинных детей? — он снова закашлял. — Ты и твои братья причинили мне много зла, но если я отвечу злом на зло, будет только хуже. Поэтому я прощаю тебя. Я не виню тебя в моей смерти, — дракон закрыл глаза, приготовившись отойти в царство Аида.

Быстросмерт, опешив от такого поворота событий, впал в ступор. Он не знал что и делать, кому верить. Растерянно водя глазами из стороны в сторону, он решал, как ему следует поступить. Посмотрев на зажмурившегося дракона, он ослабил нажим и убрал лапу с кадыка. Дракон задышал с новой силой и посмотрел на Быстросмерта. Тот растерянно смотрел на него. Затем, посмотрев на Тейноруса, все еще бормотавшего заклинание, сказал дракону: «Уходи! Я закончу это дело. Спасибо-ты помог мне сделать правильный выбор» После этого он оттолкнул дракона, сбросив его с башни. Затем, повернувшись к Тейнорусу, сказал:

— Он мертв.

— Что? — спросил Тейнорус, отвлекшись от заклинания. Он был так им поглощен, что не слышал их последнего разговора. — Отличная работа! Ты показал себя лучше, чем твой брат. Ты можешь делать все, что захочешь-убивай, грабь, жги города. Ты полностью свободен. Только не мешай мне. Скоро мы с тобой будем на вершине этого мира, и никто не сможет помешать нам!

— А вот тут ты ошибаешься, старикашка! — сказал Быстросмерт и кинулся на Тейноруса. Маг, обернувшись, успел только прокричать: «Мерзкий предатель!», и тут же скрылся в колодце вместе с Быстросмертом. Борясь с бывшим союзником, он успел произнести заклинание: «mortem in sempiternum», что означало «нет смерти во веки веков» Через мгновение они вместе упали в источник-портал, открывающий Тартар.

…Добивая очередного воина преисподней, Мируэль посмотрел на тучи. Они все больше сгущались над Кельтерийскими равнинами. Осмотревшись, он понял, что долго им не протянуть: ряды драконов духов все рядели, а воинов темной орды становилось все больше. Внезапно, он почувствовал, как земля затряслась и послышался жуткий грохот.

«Ну все, — подумал он, — вот и пришел конец. Миленна, как жаль, что я тебя больше не увижу! Я думал, что мы сыграем с тобой свадьбу, но судьба распорядилась совсем иначе. В любом случае, я был счастлив, что встретился с тобой. Прощай!»

Он закрыл глаза, приготовившись принять кончину и предстать перед судом Аида, но вместо этого он услышал радостные возгласы воинов и глухие стуки брошенного оружия. Потрясенно открыв глаза, он к своему удивлению увидел, как остатки башни с треском разваливаются и падают, рассыпаясь на мелкие крупицы. Вскоре от некогда непоколебимой твердыни осталась лишь кучка пепла, которая тут же была унесена ветром. В этот момент он услышал, как все как один радостно закричали, и послышался звон падающих мечей и щитов. Обернувшись, он увидел, как все без исключения: орки, эльфы, гномы, люди обнимаются между собой, радуясь общей победе.

— Мируэль! — знакомый голос заставил его обернуться. К нему бежал Элендил, чуть ли не спотыкаясь на ровном месте. Настигнув своего друга, эльф радостно начал обнимать своего друга. — Победа! Мы победили! Мы сделали это!

— Да, — сказал Мируэль, положив голову на плечо своему другу. Он еле сдерживал слезы. — Мы это сделали.

Прерваться его заставил голос, который был для него лучше всяких похвал товарищей.

— Мируэль! Мируэль! — кто-то звал его к себе. Голос все приближался с каждой секундой. Обернувшись, Мируэль увидел свою возлюбленную, бежавшую к нему со всех ног, чуть не спотыкаясь, поддерживая подол порванного платья. Не сдерживаясь от счастья, он с радостным криком: «Миленна!», бросился к ней навстречу. Вот уже считанные метры отделяют их от долгожданной встречи. Наконец, сделав последний рывок, Миленна бросается в объятья своего возлюбленного. Плача навзрыд, она поглаживала его пропитанные потом волосы и целовала израненное шрамами лицо.

— Хвала Зесву, Мируэль! Ты живой! — она не могла сдержать слез. Настолько сильные чувства переполняли ее. — Я так волновалась! Этот обстрел, эта сеча! Столько крови…

— Тише, тише, — Мируэль обнял ее еще крепче, еле сдерживаясь слезы. — Теперь все кончено. Все позади.

Посмотрев друг на друга, они сошлись в поцелуе. Раздались восторженные возгласы всех воинов, защитивших Единоземье в этот день. После того, как губы возлюбленных разомкнулись, их сразу же взяли на руки и стали подкидывать в воздух. Миленна визжала то ли от страха, то ли от восторга. После радушных качаний возлюбленных на руках, все отправились в город, галдя и восхваляя доблестных героев этого кровопролитного дня. Мируэль восторженными до безумия глазами, смотрел на прекрасную длинноволосую девушку с прекрасными голубыми глазами и шелковистыми, словно тонкий кусок ткани, длинными волосами. Она, приподняв уголки губ, не отрываясь смотрела на него, храня этот тонкую нить безмятежной любви. Все для них было чуждо-только они, да туманный мир вокруг них.

Элендил, который шел сзади всей праздничной церемонии, оглянулся назад. Перед ним раскинулось заснеженное поле брани, на котором обрели вечный покой тысячи его друзей и товарищей, которыми он так дорожил. Он знал, что где-то на месте разрушенной башни погребен под кучей каменных обломков его старый друг, который отдал жизнь за них всех, за каждого еще не родившегося ребенка, за каждую строящуюся семью, за Мируэля и Миленну, за их прекрасных будущих детишек. Но что-то внутри его не смирилось еще с судьбой дракона, какая-то маленькая искорки надежды еще тлела в его сердце: он никак не мог забыть обещание дракона, что тот будет на их свадьбе. И эта самая мысль вселяла еще тот слабый лучик надежды в его разгоряченное сердце. С этой самой мыслью, он начал свой длинный путь в Лориэль, где его ждала его ненаглядная Милианора, которая каждый день смотрела сквозь могучие ветки деревьев и ждала его, изнывая от тоски.

 

Глава XI

Солнце уже садилось за горизонт, когда Элендил подходил к Лориэлю. Теперь, спустя несколько недель оккупации, он вовсю светился ярким светом сотен тысяч светлячков, засевших в засыпленных снегом кронах могучих деревьев, стоявших словно молчаливые стражи на опушке Лориэльского леса. На мгновение остановившись, Элендил, взволнованно вздохнув, посмотрел на заснеженные вековые дубы: засыпанные снегом, они были похожи на большие грибы, заботливо выращенные лесничими; где-то вдали эхом доносились глухие кличи филинов, сидевших на присыпанных мягким снегом ветках — так прекрасна была природа в эту пору. Повсюду царила тишина: лишь морозная вьюга завывала где-то далеко в лесу, сопровождаемая симфонией старика-филина, как раз там, где стоял светящийся светом тысяч маленьких огоньков город.

«Вот я и дома», — подумал Элендил, осмотревшись вокруг. Его душа была наполнена умиротворением и полной безмятежностью. Вдохнув полную грудь свежего морозного воздуха, он, преисполненный решимостью, двинулся по знакомой ему тропинке вглубь леса.

На заваленной деревьями, срубленными войсками Тейноруса еще до их спешного бегства, тропинке лежали сухие листья, присыпанных легким морозным инеем. В отдельных местах на снегу тянулись следы крохотный существ, то и дело бегавших по подтаявшему снегу. Элендил, с умиротворенностью и ни с чем не сравнимым желанием поскорее увидеть Милианору, быстрым шагом шел по натоптанной тропе, то и дело спотыкаясь о мелкие сучки и коряги. За время его отсутствия лес заметно поредел: то и дело взгляду Элендила попадались выкорчеванные пни, сломанные ветки, вековые стволы деревьев, беспощадно срубленных варварами Тейноруса.

Наконец вдали показались знакомые очертания Лориэля, от которого исходил запах труда и работы: вся стена была обставлена деревянными пристройками и агрегатами, на которых трудились рабочие, возвращая городу былую праздность и красоту. За время пребывания разбойников город был изрядно потрепан: многие украшения были украдены или вывезены, уникальные изумрудные фрески и мозаики, украшавшие дома знатных граждан и храмы, были беспощадно содраны во время варварских набегов; некоторые постройки были и вовсе сожжены, поэтому на их месте приходилось строить новые, ворота с изразцами, некогда являвшиеся гордостью ремесленников, были беспощадно сорваны с петель и сожжены для обогрева солдат и жителей-одним словом, жители сполна ощутили на себе горечь оккупации, но все же не утратили бодрость духа и быстрыми темпами отстраивали израненный Лориэль.

Подойдя к входу в город, Элендил вдруг остановился. Он не знал, что сказать Милианоре, когда увидит ее: так долго он ее не видел. Погрузившись в раздумья, он не заметил, как кто-то из рабочих задел его, неся мешки с землей.

— Осторожней! — сказал он и направился к участку стены. Элендил, встрепенувшись и собравшись с духом, пошел по мощеной дороге. Миновав ворота и первые несколько домов, он направился к библиотеке.

В городе кипела жизнь: нигде не было места, где бы кто-то слонялся без дела. Повсюду ездили повозки со стройматериалами, где-то слышались удары о наковальню, почти все дома были окружены строительными лесами и механизмами для поднятия деталей. Эльфы бегали туда-сюда, разнося стройматериалы и инструменты к домам и строениям. Одним словом, город приобретал новый, доселе невиданный облик. Свернув на одном из поворотов, Элендил направился прямиком к библиотеке-туда, где он в последний раз виделся с Милианорой.

Миновав улицы и перекрестки, кишившие торговцами и продавцами, вновь открывшими свои лавки после долгой оккупации, Элендил вышел к зданию библиотеки. Она, как и почти все Лориэльские здания, принимала новый облик: на крыше молотками работали плотники, заделывая дыры от случайно попавших во время первых обстрелов камней; маляры красили обновленные дубовые доски, придававшие кладези знаний величественный и молодой вид; перед входом сажали цветы и деревца, которые потом вырастут в роскошные и пышные яблони. Пройдя мимо деревьев, Элендил кивнул садовникам и быстро направился к дверям, буквально взлетев вверх по ступенькам.

Распахнув тяжелые дубовые двери, ему открылся новый, преобразованный облик библиотеки: новые стеллажи были уставлены тысячами книг, бережно сохраненных библиотекарем во времена оккупации; пол был покрыт специальным раствором, от чего он блестел на солнечном свете, пробивавшемся сквозь стеклянный потолок. В конце зала еще были полки, не заставленное книгами. По этой причине несколько сотен книг еще лежали на дубовых столах. Прислушавшись, Элендил услышал назидательный голос библиотекаря, который доносился из-за последнего стеллажа. Из любопытства, он направился к нему, желая поздороваться и узнать о его здоровье, а заодно спросить, где найти Милианору. По мере того, как он приближался к полке, голос становился громче и громче. Наконец, дойдя до стеллажа и заглянув за угол, он к своей неописуемой радости увидел Милианору, слушавшую строгую речь библиотекаря.

Заметив Элендила, она мгновенно засияла от радости и неописуемого восторга: ее глаза загорелись, а уголки губ расплылись в счастливой утонченной улыбке. Положив книги, она с радостным криком бросилась в объятия Элендила. Она не могла вымолвить ни слова, и сквозь слезы радости целовала его в подрумяненные щеки. Расцеловав куда только можно своего возлюбленного, она посмотрела в его счастливые глаза.

— Вот я и дома, — сказал Элендил, поглаживая ее золотистые локоны. Она не отрываясь смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

— Ты вернулся, как и обещал, — сказала она сквозь слезы и снова крепко обняла его, словно не хотела отпускать. — Я не могу поверить, все кончено. Я ждала тебя, каждый день молилась Зевсу. Ты ведь не уйдешь, правда?

Элендил посмотрел в заплаканные глаза Милианоры.

— Я от тебя больше никогда и никуда не уйду, — с этими словами он поцеловал Милианору. Библиотекарь, подойдя к влюбленным, долго не решался что-то сказать. Дождавшись, когда они закончат, он сказал:

— Позвольте заметить, что это время самое благоприятное, для того, чтобы праздновать свадьбу: город уже почти отстроен, наступает весна, да и надо же с чего-то хорошего начинать, не так ли? Тем более, что мы все так давно не видели чего-то по-настоящему радостного.

Милианора упрашивающее посмотрела на Элендила:

— Ты согласен? Мы ведь так давно этого ждали.

— Конечно. Да и потом, зачем нам медлить? Все же уже почти готово: свидетели у нас есть, повод тоже, праздник устроим-все будет в высшем сорте!

— Тогда, — она обняла Элендила за шею, — я тоже.

И снова они сошлись в поцелуе. Библиотекарь, радостно посмотрев на такой трогательный момент, пустил слезу. Еле сдерживая слезы, он сказал: «Ну, пойду обрадую народ!», и быстро побежал на улицу. А Милианора и Элендил все так и остались стоять посреди стеллажей, соединившись крепкими узами настоящей любви.

…Настал день свадьбы. По пышно украшенным улицам города шла рысью тройка лошадей, таща за собой великолепную открытую карету, в которой, махая руками счастливому народу, ехали двое счастливых молодоженов. Одетая в неописуемой красоты желтое платье, Милианора, сияя от счастья, смотрела на своего возлюбленного. Элендил, еле сдерживая себя от счастья, широко улыбаясь смотрел в прекрасные глаза возлюбленной.

— Это самый счастливый день в моей жизни, — сказала Милианора, обняв за шею Элендила. Он, наклонившись к ее правому уху, сказал: «Тогда для меня он-рай», и тут же под восторженные крики толпы, поцеловал сиявшую от счастья Милианору.

Наконец, карета подъехала к Вековому дубу-самому священному для всех влюбленных месту. Выйдя из кареты, Элендил подал руку Милианоре. Взявшись за руку и приподняв подол платья, она осторожно спустилась на каменную дорожку. Посмотрев в счастливые глаза невесты, Элендил спросил: «Ты готова?», на что получил самый счастливый ответ за всю его жизнь: «Да» Взявшись за руки, они медленно пошли к алтарю, где их ждал служащий одного из храмов.

Подойдя к алтарю, они повернулись друг к другу. Счастливые глаза обоих безотрывно смотрели друг на друга. Настал именно тот самый момент, когда их жизнь изменится навсегда. Внезапно растерявшись, Элендил посмотрел в толпу, но увидев Мируэля, стоявшего с очаровательной Миленной, который одобряющий кивнул с его сторону, мол: «Успокойся, она не укусит» Элендил, повернувшись к Милианоре, сделал глубокий вдох. Медленно выдохнув, он, не спрашивая о согласии Милианоры о том, согласна ли она выйти за него замуж, крепко поцеловал ее в ее уточненные губы.

Немного опешив от такого резкого поворота событий, она сначала удивленно водила глазами по сторонам, но расслабившись и поняв, что лишние слова тут были ни к чему, расслабленно обняла Элендила, вызвав бурный всплеск радостных возгласов толпы.

…Дракон, наблюдавший с ветки могучего дуба за тем, как образовался любовный союз его близкого друга, широко улыбнулся. Счастье переполняло его глубокую душу: он знал, что все сделал правильно. Мысленно сказав: «Удачи, друг», он расправил крылья и уже собрался улетать, как вдруг знакомый голос остановил его:

— Подожди, Хранитель Добра.

Обернувшись, он увидел перед собой Зевса, который парил перед ним в воздухе. Он был не такой, как прежде: его могучая борода поседела и поредела; старческие морщины стали отчетливее виднеться на его морщинистой коже; мешки под глазами свисали почти до середины носа. Выглядел он слабым и немощным.

— Что с тобой, Зевс? — испуганно спросил дракон. — Я могу позвать других богов, они помогут. Я сейчас…

— Не надо, — хрипящим голосом сказал Зевс, погладив орла, сидящего на его плече. Орел понуро опустил голову. — Наше время подходит к концу. Люди теряют веру в нас. Скоро мы исчезнем из этого мира.

— Чем я могу помочь? — взволнованно спросил дракон. Он привстал, схватившись правой лапой за ствол.

— Этот процесс необратим, друг мой, — продолжил Зевс. — У меня есть лишь одна просьба.

— Я весь во внимании, — сказал дракон с полной готовностью исполнить все, что скажет ему Зевс.

— На смену нам придут другие боги, возможно мы когда-то возродимся, но не сейчас, — он закашлял. — Я хочу, чтобы ты позаботился о людях.

— Почему только о них? — спросил дракон.

— На совете правителей Единоземья было решено, что каждый найдет себе новый мир для проживания. Они строят межпространственный портал, который приведет их в новые миры, которые скрывает глубокий космос. Король людей решил, что его народ останется здесь и будет защищать Терру от любых напастей. Я решил, что основной удар зла сконцентрируется на Терре: мне кажется, что Тейнорус еще даст о себе знать.

— Но ведь он погиб! Я мог тоже оказаться вместе с ним в мире ином, но мне повезло. Как он может вернуться?

— Перед тем, как умереть, он, вероятно, произнес заклинание о материальности души, и теперь он бессмертен. Но он не может использовать колдовство и вызывать армии из преисподней. Однако, у него осталась способность принимать материальный облик человека, поэтому будь бдителен: он еще сможет напакостить, — Зевс начал растворяться. — Я исчезаю. Прощай!

С этими словами Зевс исчез, оставив после себя лишь пепел, который быстро рассеялся по воздуху. С горечью посмотрев на заходящее солнце, дракон расправил крылья. Оглянувшись в последний раз на светящийся огнями Лориэль, он оттолкнувшись от ветки отправился куда-то, чтобы никому не мешая, доблестно исполнять свой долг: охранять покой и мир в Единоземье.

 

Эпилог

Спустя десять лет портал в другие миры был построен, и эльфы, гномы и орки отправились в другие миры, оставив Землю под неусыпный надзор человечества. На смену Зевсу, Посейдону и Аиду пришли другие боги, которые радовались и часто поощряли людей: давали им плодородные земли, богатства, правильные пути.

Шли годы, столетия, тысячелетия, сменялись поколения, и за это время люди жили в мире и согласии, бурно развиваясь в научных и военных отраслях. Хранитель Добра, живя среди людей, всячески помогал им, из-за чего люди не знали ни войн, ни бед, ни болезней.

Однако все когда-нибудь кончается. На пятитысячный год правления король Вернобур II, тщеславный и гордый по своей натуре, решил превзойти богов, встать на их место. Несмотря на советы и предостережения Хранителя Добра, он и не думал отказываться от своей безумной идеи.

Он приказал собрать лучших архитекторов и построить огромную башню далеко в небо, чтобы взойти на трон вместо богов, чтобы люди начали править миром и не повиновались воле богов. Строительство шло быстрыми темпами, и, казалось, ничто не сможет их остановить.

Разгневанные боги, желая отомстить непокорным и высокомерным людям за их наглость, наделив всех разными языками. Люди перестали понимать друг друга и вскоре перессорились. Не желая видеть друг друга, они разбрелись по разным уголкам планеты и образовали древнейшие цивилизации по всему миру.

Хранитель Добра, потеряв всякую надежду объединить людей, решил сам следить за людьми и по возможности оберегать их от напастей и войн. Так как люди больше не воспринимали его, он, чтобы слиться с обществом, проводил основное время в образе человека. Он поселился на севере, где помогал первым северным племенам, образовавшим свою культуру и быт. Однако в основном, он помогал людям в жарких полюсах, где появились первые государства, которые нам известны и по сей день: Египет, Шумер, Хетты, Ассирийцы…

Так он и жил, помогая людям и руша планы Тейноруса, который теперь полагался лишь на свою магию и ораторское искусство. Проходили века, а они все противостояли друг другу. Пунические войны, Фермопилы, Марафонское сражение, римскою-галльские войны, междоусобицы на востоке, падение Западной Римской империи-весь этот список можно продолжать дальше. Устав от войн, он поселился рядом с маленьким озером, у северного моря, куда вскоре поселились первые люди… Так и начал наш герой помогать и защищать тех людей, которым, он считал, был в силах помочь. Так и начались его приключения и противостояние с духом Тейноруса на арене истории человечества.

КОНЕЦ