– Шкура, – торжественно прохрипел грисхш.

Трое его соплеменников раскатали, придерживая за края, невесомую пленку с узором чешуек. Я кивнула. За десять часов, если верить встроенному в мозг счету времени, я сказала три слова: «А-аа!», «упс» и «мама». Причем все три – в первые минуты указанного отрезка времени, вязкого и жуткого.

Когда за спиной закрылся люк и глаза привыкли к темноте, прямо перед моей перекошенной от всматривания в черноту рожей обозначилась голова грисхша. Тогда из меня, как пар из свистка, выдулось слово в один звук «а». Грисхш отодвинулся, чуть припал на лапах – или что у него было? Не помню и не рассматривала. Мне открылась перспектива огромного зала, под полотком вроде летучих мышей висели темные коконы. На полу лежали и стояли темные фигуры или тюки. Два ближние шевельнулись и обернулись ко мне, я икнула «упс», потому что оба они были грисхши. Затем мне в голову врезалась мысль, могучая, как кулак мурвра: прочие коконы – они той же расы, все. Я позвала маму, но, надеюсь, она не расслышала и ей эта моя паника не ухудшила жизни.

– Ма-х-мах-х, – по мере сил внятно повторил грисхш, который с самого начала на меня пялился.

Он свернул в кольца хвост и поднял переднюю часть тела, малость похожую на корпус с несколькими конечностями, две были точно руки, а прочее – ну, не знаю… щупальца, усы, клешни. Всего помаленьку. Я рассматривала и мне плохело. Приспособы для пыток, какие безмозглый Игль намеревался испробовать на моей шкуре, были мельче и безобиднее.

– Ма-х, – снова требовательно выговорил грисхш.

Я смотрела и смотрела на него, в упор. Моя дурацкая эмпатия в голос орала, вызывая сумеречное, кружащее голову эхо внутри черепа: мы уже встречались, этот хвостатый гражданин мира целился в меня при нападении на габ и не попал просто потому, что его покрошили клоны.

– Ма-х? – не унялся агрессор.

Сожаление о бессмертии накрыло меня, как мухобойка муху. Неубивайу можно плющить раз за разом, как и предупреждала Зэйра. Мах-мах, очень точное и внятное обещание. Парень на меня крепко обижен, его же тоже – мах-мах, как огурец для салата… Хотя стоп. Если его там мах-мах, то почему он целиковый и здесь? Мой обновленный за время пребывания в габе Уги личный архив хранит данные о том, что пленных грисхшей держат под замком в грузовых ангарах правого крыла габа. Неустанно охраняют. Неусыпно мониторят все шевеления усов – лап – хвостов. Их три штуки, трудно ошибиться в учете!

– А-аа?

Затык совпал с началом вопроса. Я вдруг перестала бояться и зауважала грисхшей! Это же они почти заставили меня переспросить «Что?», хотя прежде переспрашивали у меня! Получается, грисхши атипичнее махровой атипичницы?

– Мах, хассаха шаассаха, сса иххасса, – сообщил грисхш внятно, но непонятно.

Оказывается, их наречие не включено в словари и разговорники габ-службы. Сам хвостатый на всеобщем вроде не рубит, так что отвечать – глупо. Я захлопнула рот, цыкнув зубами. Вздохнула, стимулируя мозг свежей порцией кислорода. Может, подействовало, ведь я додумалась: он решил, что у двери гостья не паниковала, а вежливо представилась, что её, то есть меня, зовут Мах. Грисхш по реакции круче мурвра. Он дал мне войти и ахнуть. Значит, не собирается прямо теперь резать и шпиговать, он знает: после я буду не годна для общения.

Грисхш устал следить за хлопаньем человечьих глаз и отвернулся. Медленно пополз прочь, извивая длиннющий хвост. И что мне делать? Идти, следуя за хвостом, который со мной знаком. Вон, с точки зрения Билли ничто так не сближает людей, как толковая перестрелка.

Мы двигались долго, удаляясь от люка вниз и вроде влево. Было темным-темно, но усы у грисхша светились на кончиках, и наверняка он старался для меня.

Говорят, на Земле есть глубоководная рыба, она заманивает добычу фонариком, который у нее от природы, с пожизненной гарантией на батарейку… Я не добыча, грисхш не рыба-рыбак. Чем дольше шагаю, тем дальше ухожу от исходного страха, огромного и бессмысленного.

Сознание освобождается. Проявляются, как тени на стенах, бегущие стороной мысли. Почему Игль отправил меня сюда? Он знал о грисхшах и хотел спасти меня от себя и всех прочих. Или пытался избавиться от меня, не пачкая совесть? Нет, ему велели допросить, так что он все же отпустил меня и обезопасил. Вариант ответа утвержден.

Грисхши в прошлый раз, при атаке на габ Уги, воевали на стороне старой выдры. Так почему они… Стоп. Ни фига я не знаю про их сторону, они едва смогли придумать мне имя, вряд ли им проще общаться хоть с кем иным во вселенной. Они, пожалуй, искали того, кто их поймет, а выдра воспользовалась. Грисхши, если я права, ужасно обрадовались, что им готовы помогать. Скорее всего они не поняли договора. Может, думали, что кого-то охраняют. А я, кстати, бегала по Уги с сувенирным калашом и не по-детски мочила все живое вокруг. Ответ по теме: грисхши не виновны, пока не доказано обратное.

Следующий вопрос. Как мой знакомый грисхш оказался тут, если его охраняют в Уги и не сочли сбежавшим? Понятия не имею! Но это наверное самый занятный вопрос.

Дальше. Почему тут тьма тьмущая грисхшей и нет рядом ни людей, ни габаритов, ни клонов? Кто, если не грисхши, выстроил туннели! Ответвлений кругом – жуть сколько, и уходят они под любым углом к основному стволу коридора. Пол скруглен и глянцев, стены неровные, смутно напоминают кишку, вид изнутри. Не люди рыли, зуб даю. Значит, грисхши живут на управленческой планете своей жизнью и суко-выдры, Игиолфы, интмайры и прочая – им не указ?

Я наступила на хвост, очнулась, сказала «упс» и остановилась, с разгону обняв обеими руками темное тело проводника. Оно оказалось жестким, как сталь, края чешуек плотно прилегали одна к другой и не резали пальцев кромками. Грисхш не дышал, не пульсировал и не вибрировал – он был на ощупь вроде трубы отопления ранней осенью. Чуть теплый и малость влажный…

– Мах, – позвал грисхш, не заметив ущерба хвосту от моей ноги.

В две руки проводник указал налево, в одно щупальце – направо, а усом повел вверх, отметив вертикальный лаз.

– Упс, – поразилась я широте выбора.

Сусаниным никого не стала называть, вдруг считает ехидство и огорчится? Тут, вдобавок, другой случай. Если не спешить и присмотреться, пути имеют особенности… Грисхш вряд ли знает, каким мне удобнее пройти.

Лаз вверх конкретно не для людей, которые без костюма супергероя. Вправо… Вслушиваюсь, оттуда прет эхо с капелью и вздохами. Влево сухой коридор. То есть куда руки указали – туда я и направлюсь. Делаю шаг. Грисхш принимается шипеть, стрекотать кончиком хвоста и хлопать руками по бокам и стенам. Радуется? Может, у него такой тест, проверка взаимопонимания?

Идем. Долго. Наконец, добредаем до уютной пещеры с зарослями зеленого мха на полу и синего светящегося – он как небо – на потолке. Грисхш свивает хвост кольцами, выпрямляем спину у тела, которое его передняя часть. Всеми конечностями лезет в стену, раздвигая бурые длинные волокна, висящие вроде шторы. Из ниши добывает здоровенный ком, в меня размером. За спиной нарастает шум – это ползут еще несколько грисхшей. Расселись и повисли, даже не тесно получилось. Я помялась, повздыхала и тоже села. Проводник вроде обрадовался. Покрутил ком и нашел неровную, отстающую пленку. Бережно потянул… и расправил первую шкуру. Все прочие грисхши помогали.

Это было восемь часов назад. С тех пор я молчу, киваю и надеюсь понять, что же мне показывают с упрямством воистину нечеловеческим. Проводник отматывает из комка шкуру за шкурой. Это слово он повторяет все более внятно, хотя я молчу, не поправляю. Значит, как-то ловит реакцию.

– Шкура, – снова сообщает он.

Ворох расправленного на полу уже накопил толщину в полметра. Зато остаточный ком теперь мал, не крупнее моей головы. Если присмотреться, шкуры с каждым разом все компактнее. Верхняя вполовину меньше нижней по длине и втрое уже ее. Разматывание шкур происходит все быстрее, грисхши не уймутся, пока не исчерпают ком. Киваю и жду продолжения.

Чьи это шкуры? Хороший вопрос. Наверное, даже самый важный.

– Эй, – осторожно прерываю молчанку. – Как тебя… схсс…

Грисхш замирает и смотрит на меня. Тыкаю в себя пальцем.

– Сима.

Тыкаю в него пальцем.

– А?

Тыкаю в себя, повторяю имя, опять в него, акаю. Щетинит усы, реагирует.

– Сссимх, – снова топорщит усы. – Ихасса.

– Грисхш, – я показываю на него, затем на следующего, – грисхш.

Так же тычу в каждого. Затем снова показываю на проводника и усложняю – «грисхш Ихаса». Подпрыгнул, застучал хвостом, взволновался весь – то есть стал перекатывать тело, чуть смещаясь по пещере..

– Грисхш Ихасса!

Вроде, мы в теме. Двигаемся дальше. Тычу в нижнюю шкуру.

– Ихаса?

– Ихасса!

Тычу в следующую, перебираю до верхней. Все – ихасса, без исключения. Получается, он каждую линьку бережно сматывал пленочку и намотал за жизнь ком диаметром в метр?

– Сколько же тебе лет, – балдею я, приобретая к грисхшу неизбежное уважение. – Дедушка.

Хвостатый коллектив продолжает разматывать ком, не обращая внимания на мой треп. Наконец, вот и последняя шкура, хотя она скорее всего первая. Длиной в мою руку от кончиков пальцев до локтя. Толщиной в большой палец. Не имеет конечностей. Прямо переросток дождевого червя. Трогаю заостренный хвост, чуть более тупой второй хвост. Ихасса радуется, хлопает руками. Показывает на висящего над головой соплеменника, затем на хвост своей первой шкуры и рисует рядом еще один такой, острием к своему.

– Самсх, – он быстро набирает на руку синий мох и рисует слабо светящийся след в воздухе, будто рядом с его первой шкурой лежит шкура такого же размера. Показывает на ее дальний конец. – Схарс. – Рисует еще червяка и его хвост, смотрит на меня, – Рссис.

Гос-споди, неужели я одна теперь знаю, почему они отправили ком шкур в ответ на запрос – кто такие грисхши. Написали «мы», стараясь объяснить попроще. Да они все связаны хвост с хвостом! Их народ – цепочка делений первого червяка… Или десять часов мне втолковывали нечто иное, но впустую?

Я провела по шкуре, показала дальше, туда, где рисовалась вторая, и дальше, и дальше, вроде как в темноту коридора.

– Грисхши?

– Грисхшс! – восхитился Ихасса. – Саахха ассахааса гриссхшшсса.

Мы друг друга поняли процентов на десять, наверное. Уже дело. Пробую разобраться в своих вопросах. Ищу на ощупь мелкий камешек.

– Габ Уги, – ищу второй, – Интра, – ищу третий, – габ Зу.

Странно, но наши, из Сада Тиа, все еще не нашли меня по ярлыку. И это при маниакальной упертости Макса! Ничего, раз время есть, буду сдавать на навигатора. Это лучше, чем роль жертвы влюбленного Игля. Сыплю камни, раскладываю из них кусок плоской пародии на вселенную. У меня в голове снова активна база данных габ-служащего. Грисхши, надо отдать им должное, не мешают, хотя малость скручиваются от зрелища.

– Уссохсх, – вдруг сообщает дальний из сумрака.

Песчаная вселенная поднимается с пола под общее вдохновенное шипение и, с шелестом теряя лишние пылинки, выстраивается в объемную модель. Интересно, кроме меня хоть кто знает, что грисхши – телекинетики?

Ихасса суетится, горстями рук и кончиками щупалец замусоривает схему, крошит мох с потолка, перетирает песок, запускает в плаванье волоски коричневой растительности со стен. Встроенная в мозг карта габ-служащего согласна – это силовые возмущения, глоп-разлом, метеоритные потоки. То есть мы обоюдно понимаем, что построили. Ихасса показывает на габ Уги, значит, исходный вопрос не забыт. Затем подсвечивает ореолом нашу нынешнюю планету пребывания. Обводит руками вокруг, тычет в стены туннеля. Снова показывает на Уги – и от габа струится серебряный лучик к нашей планете.

– Ха… а другие расы кораблями пользуются, без них никак, – балдею я от догадки. – А вы, значит, как черви голландские в сыре… простите.

Ихасса вслушивается, раздраженно шипит. Показывает камешек ужасно далеко, у стены пещеры – и оттуда по его воле начинает ползти к нашей подсвеченной планете серебряная змейка.

– Грисхс, – с пришипом, на долгом выдохе, сообщает мой проводник.

Стопку шкур общими усилиями бережно, но удивительно быстро и ловко, начинают скручивать в исходный ком. Наблюдаю и не мешаю. Если бы я линяла и могла сберечь часть памяти о себе прежней, я бы это делала? Не знаю. Сомневаюсь. Наверняка у грисхшей со шкурами связаны более сложные мотивы, чем сантименты или склероз. У них нет разделения полов, а значит, нет мужей, кузенов, братьев и дядек с тетками. Нет ничего, для меня обыкновенного и даже обязательного. А что есть? Пожалуй, последовательность рождения, когда твой хвост – чья-то голова. Имена соединены в длиннющую цепочку, сплетены крайними слогами, созвучиями.

Трогаю собранный ком, хранящий линьки моего проводника. Он назвал с шипящим уважениям, если эмпатия верно ловит эмоции, имя Грисхс. Первые звуки совпадают с самоназванием расы. Случай? Вряд ли.

– Грисхс что, самый первый? – шепотом пугаюсь догадки. – Ну не бессмертные ведь вы! И разве можно для целой расы знать, кто первый?

Ихасса надолго замер, затем указал в дальний угол пещеры и произнес с прежним придыханием – Грисхс. Не прекращая удерживать внимание на важной точке, щупальцем провел незримую линию, шипя непрерывное созвучие, пока вся пещера не оказывается пройдена. Тогда грисхш замер, сорвав дыхание на коротком «Ихш». Вот так. Библейская классика: Адам, Ева и змий в одном флаконе.

Шкуры убраны за занавеску. Пыльно-каменная вселенная осыпалась на пол. Народ висит и лежит с каменным спокойствием. А я хочу есть, пить и спать одновременно. Хорошо хоть габ-костюм справляется с прочими хотелками, а то знакомить всех с результатами пищеварения землян было бы совсем неприятно. Так что зеваю, моргаю, молчу. Терплю.

Думаю. Вот я тут, не знаю где. Непойманная. Мне надо попасть в главный зал второй по счету планеты. Могут ли грисхши помочь?

– Ихасса, – осторожно постукиваю по хвосту.

Проводник поворачивает голову. То есть выворачивает ее из складок шеи, хотя и не шеи даже… Да точно он червяк! И для червяка вполне симпатичный. Рисую в воздухе шар. Меня не понимают, но и не прерывают. Когда третий раз не понимают, надергивают с потолка светящегося мха и растирают на моих ладонях. Снова обвожу шар планеты – и он слабо светится мельчайшими искорками. Жмурясь, чтобы не мешать надстройке мозга водить моей рукой, и рисую отдельно от планеты свой недавний путь по коридорам к люку грисхшей, затем крупно люк. Рисую путь от люка к нужному залу. Открываю глаза и с ужасом пялюсь в неразбериху черточек и точек. Не знаю, кем надо быть, чтобы это понять! Не человеком, точно. Вот я человек и не понимаю ничего.

– С-ссх, – задумчиво сообщает проводник.

– С-иссх, – вступает в содержательную беседу кто-то от дальней стены.

Ихасса двумя острыми окончаниями щупалец режет шкуру у себя под горлом, оттуда выплескивается струйка прозрачного геля. Все дружно придвигаются, влипают в гель кончиками пальцев – и начинают этой штукой обматывать меня. Терплю. Вряд ли они хотят плохого, спине не холодно, эмпатия благодушно молчит.

Ну вот, гуманоид целлофанированный, готово дело. Двигаться почти не могу. Меня бережно устраивают на спину самого длинного грисхша в группе, прочие пристраиваются со всех сторон от нас, образуя суперчервяка с ут-габрехтом во чреве. Ничего не вижу и не понимаю, но ощущаю, как мы изгибаемся, вроде бы пританцовывая. От монотонности этого червячного упражнения я очень быстро задремываю.

Шмяк! Хрясь!

Проснулась. Сижу на гладком полу роскошного, вычурного зала. Кругом грисхши, многие уже облюбовали лепнину на потолке и украшают ее собою. Рядом Ихасса. Вдумчиво и неторопливо пропихивает в ротовую щель «полиэтилен» разорванной упаковки, в которой меня довезли.

– Упс, – не верю я себе.

Тот самый зал! Определенно, ведь включилась система связи с локальной инфоструктурой, меня опознали и дали отчет по месту пребывания. И какой отчет!

«Вниманию ут-интайра Жук. Просим воспользоваться ближайшей зоной идентификации с целью активирования процедуры обновления статуса до постоянного. Распорядитель процедуры наследования, официальный инфо-фантом прежнего интмайра, готов передать вам послание».

Встаю, бреду к золотому напольному кругу со сложнейшей чеканкой, каменьями и гало-эффектными элементами отделки. Встаю точно в центр и запускаю лапу в сокровищницу гада Олера, не испытывая ни малейшей тяги к предстоящему обогащению. Никогда не понимала, почему в кино герои орут и исходят соплями, найдя сундук с камешками? Ведь это конец привычной жизни, совмещенный с толстой стопкой смертных приговоров от незнакомых еще, но мощных злодеев. Видимо, люди правда дикари и тупари.

В зале меркнет свет. От пола поднимается дымка. Из ее слоистого далёка ко мне шагает Олер, как живой, но моложе. И взгляд у него добрый, как у дяди милиционера с агитплаката для детишек.

– Вы дошли до зала. Поздравляю, я рассчитывал на вас. Начнем с формального вопроса. Мне принадлежит три четверти того, что принято называть системой Интра. Я не выкупил и не вывел иными способами из-под контроля моего нанимателя то, что не представляет реального интереса в любом смысле. Это так называемые драгоценности и резервы, накопленные в эквиваленте ценимого пятью разными расами. Например, запасы двух наиболее редких и дорогих окислителей. Вы распоряжаетесь планетарными комплексами по выпуску всего, чем Интра снабжала сорок семь разумных и условно разумных рас. Вы уже знаете, что помимо этого на вас ответственность за судьбу продукта, созданного планетарными комплексами – от передачи заказчику и контроля соблюдения режима эксплуатации и до процедур вывода из эксплуатации, утилизации и дожития. – Фантом с отчетливой насмешкой смотрел сквозь меня. – Двести циклов назад я хладнокровно выстраивал методы влияния на разумных с целью формирования постоянных потребностей. Я желал вывести на уровень вселенский то, что виделось основой человеческих ценностей. Сто циклов назад я понимал, что у медали есть оборотная сторона. Созданные мною условия породили проблемы, которую я полагал пренебрежимо малыми при постановке целей. Но эти проблемы лишили меня природности, сделали заложником, а затем и рабом системы Интра. Я прошел заново путь человеческой эволюции, чтобы оказаться в тупике, откуда прочих спасло умение расширить границы мира и принять его разнообразие. Я оставляю вам в наследство мой тупик, целиком. С производством существ, признаваемых имуществом. С использованием этих существ без их согласия и порой против их воли, а ведь я знаю – у них есть и воля, и даже иногда, – фантом сделал паузу, – душа. Я оставляю вам машину, которая движется с колоссальной инерцией и не способна, наверное, остановиться. Я оставляю вам всю грязь от моей машины – планеты дожития в том числе, и вы уже знаете, что это такое. И я оставляю вам громоздкий ком отношений с моим партнером и нанимателем, жаждущим провести еще более радикальные решения. Он почти смог уничтожить меня. И мне немного жаль, что я не увижу, как он справляется с занозой по имени Серафима.

Фантом удалился в туман. Я сказала ему вослед несколько трехбуквенных слов, и те, которые на «х» начинаются или на «ть» заканчиваются, вызвали интерес у грисхшей, поскольку коротки и комфортны в произнесении.

– Урод, – закончила я постановку диагноза.

Отвернулась и покинула круг. Стоило ли сюда мчаться? И вот еще вопрос: а где мой новоявленный партнер, Игиолф?

– Интмайр, прошу вас вернуться в официальный круг, – ласково промурлыкал слабый, немного задыхающийся голос.

Я обернулась и без интереса изучила очередного жителя электронного тумана. Мелкого, чернявого, с масляными глазками завзятого итальянского пройдохи и гладкими чистыми ручками паразита, который все делает не сам.

– А на кой?

– Будучи официальным посмертным фантомом Игиолфа Седьмого Офража я намерен огласить его завещание и передать вам обязанности по контролю исполнения, – хитро щурясь и чуть подергивая уголком левого века, сообщил чернявый.

– Как посмертный? – оторопела я. – И давно? И насколько точно? И кто злее вас злодей? То есть ловчее?

– Данные биометрии поступали сюда постоянно, что позволяет отследить весь процесс угасания. Моего оригинала нет в живых сорок семь условных суток, – сообщил фантом. – Перед кончиной он успел сформировать пакет данных. Из них следует, что непосредственный убийца – клон военного образца. Заказчик убийства – существо с планеты Ида, получившее от моего оригинала права ут-интмайра в обход официальной процедуры, то есть незаконно. Мой оригинал опасался подобного исхода и заранее составил секретное правило, не подлежащее коррекции. Это правило исключило для убийцы возможность полноценного контроля над Интрой, поскольку уничтожило все копии завещаний кроме исходной, составленной сто циклов назад. Однако некоторые шаги агрессоров сильно ограничило меня в возможностях адекватного ответа.

– Грохнуть ее не смог, – перевела я.

– Прошу выслушать завещание, – фантом помассировал дергающееся веко, опустил руку и встал неподвижно. Мигнул, помолодел до версии столетней давности. Тогда у него и веко не дрожало, и кудри вроде были настоящие, природные. – Я, Игиолф Седьмой Офраж, оставляю все имущество и личный архив любому своему прямому родственнику по мужской линии при условии, что его имя совпадает с моим. Если указанное условие не исполнимо на момент моей смерти, я требую запуска процедуры своего клонирования с целью передачи наследства себе второго поколения. Кроме того, я настаиваю на отправке особому трибунал тэй корпуса империи данных, собранных в моем архиве на интмайра Олера, независимо от того, жив ли он к моменту оглашения завещания. Пусть позор покроет его имя даже и после смерти.

Молодой Игиолф первый раз искренне улыбнулся, гадость сделала его лицо мальчишеским и даже… приятным. Я сплюнула от отвращения. Вот же гнилушка термоядерная. Спасибо, он сразу ушлепал в туман, избавив меня от прослушивания новых умностей и соблазна орать матом в ответ, кто он и куда ему дорога. Перед грисхшами неловко быть дикой и агрессивной.

Все, туман рассеялся. Самое время вырастить кресло, стол и осмотреться, что это за Интра и с чем ее едят.

Готово, пошли отчеты по планетарным комплексам. Все там стабильно, а даже если и нет – пока в сад, не до того. То есть не так: в Сад. Макс их выпотрошит, составителей лажовых отчетов. Что дальше? Опять отчеты, уже по состоянию населения трех планет управления с кучей спамоподобных писулек-доносов одних управленцев на других. Похоже, Иги любил вместо кокса вдумчиво нюхать чужое грязное белье. В Сад, Максу на съедение…

А вот это ни в какой сад не пролезет: оказывается, на малом удалении от планеты вышел из прыжка флот империи. Мы украшаем собою все прицельные перекрестья. Интре выкатили ультиматум и не ждут ответа, не в нем суть. Империя играет в войнушку. У них – вот отчет-пугалка для Игиолфа лично – в группе объект «нова». Неопробованное секретное оружие.

– Алло, а подайте мне адмирала, – начинаю бездумно вещать и тыкаю в полезные кнопки, как советует мозговая габ-автоматика. Замолкаю, недоуменно трясу головой. Это я что сказала-то? Пробую еще раз, аккуратнее. – Говорит Серафима Жук, уже три минуты официальный интмайр системы Интра, атакуемой вам без всякого реального повода. Сообщаю, что на планетах до трех миллионов белковых, из них лишь десять процентов могут быть отнесены к боевым единицам. Отсылаю отчеты в габ-центр, копии габариусу Чаппе и послам тех рас, чьи контакты есть под рукой. – Вздыхаю, тупо смотрю на россыпь кораблей на экранах обзора. – Ребята, кончайте маяться фигней. Сажайте катера на поверхность и давайте тщательно отсортируем злодеев виновных от злодеев, на которых не собрана доказательная база. Ну и эвакуируем прочих, уродов и людей, тут всякие имеются. Опечатаем звездную систему до окончания расследования.

Расслабляюсь в кресле и жду, пока в империи хоть кто созреет до способности говорить. Интересно, как опечатывают планеты? Вот бы глянуть. Блин, я на них время трачу, вместо звонка другу Гаву или двух строк Саиду. А где Игль? Ох ты ж, теперь и за него неспокойно.

За спиной шелестит чешуей грисхш. Полуобернувшись, искоса наблюдаю. Он понял, как я отдавала команды на выращивание мебели из ровного пола и пробует повторить их. Вырастил гриб-зонтик, две стены, шалашик, кровать круглую с балдахином, шкаф до неблизкого потолка. Шипит, свистит – восторгается. Внятно показываю жесты отмены для мебели. Понял. Удалил шкаф и прочее, но начал строить колонны. Одну за одной. Видимо, так ему уютнее. Прочие зашевелились, вступают в игру «захлами зал».

Колонн уже штук сорок. Похоже, империю прохватил мозговой паралич?

– Прием, – строго говорю флоту. – Есть хоть кто-то, говорящий на всеобщем? Или вам поотрезали языки, чтоб сберечь тайну «новы»?

– Идентифицируйтесь, – хрипит хиленький баритон, пытаясь изобразить не ужас, а строгость.

Хлопаю тыльной стороной ладони по соответствующей зоне на столе, снова слушаю тишину в эфире.

– Сами бы представились для порядка, имя и звание, а? – зеваю я.

– Требую соединения с первым лицом Интры, – начинает оживать некто, по-прежнему безымянный.

– Это я. Ну, так получилось после смерти Игиолфа. Я интмайр и я на линии, что дальше? Куда будем сажать катера? Кто у вас на флагмане от габ-системы, без нейтралов такие операции смотрятся совсем криво.

– Как мертв, – голос срывается. – Это ложь!

– Прослушайте сообщение задохлого фантома, только без меня, ладно? Он таки мертв.

Отсылаю сообщение. Жду. Грисхши застроили зал колоннами так плотно, что самим негде висеть и лежать. Нехотя, со вздохами, устраняют часть красоты. Совещаются, по три раза меняют решения, ужас какие серьезные. Интересно, если они дырявят мир бесследно, пролезая от откуда угодно в куда им надо, то как они видят мир? Может, это не колонны. Если присмотреться, грисхши их стараются искривить, украсить наплывами и связать одну с другой.

– Серафима, мы получили данные о вас. Предлагаем портироваться на флагман, немедленно, – напряженным голосом просит – именно просит! – очередной безымянный имперец. – Отсылаю координаты.

– Ответ отрицательный. Ребята, чтобы было кристально внятно: я сижу под замком в главном зале, злодеи и злодейки неустановленной численности свободно шарятся по планетам. Среди злодеек есть особо одаренные симпатки. Создавая им уют, я первым движением после вступления в должность ввела тотальный ПИН протокол, с запретом на портацию вплоть до самой малой дальности. Отменять я ничего не буду. К тому же в зале со мной толпа грисхшей, до сотни, наверное. Им вы что будете втолковывать о своем флагмане?

Опять тишина. У людей, вроде, скорость реакции выше, чем у улиток. Но даже улитки дадут фору команде имперского флагмана. Пока там отсыпаются в шоке, я успеваю сообразить: а по мнению грисхшей, запредельной дальности портации не существует. Так что они, содействуя моей отправке в Утиль, не были причастны к плану убийства, даже если понимали суть портатора, как транспортного устройства.

– Вынужден поставить в известность, – чеканно выносит приговор тот же безымянный тип, – что ранее мы активировали «нову». До выхода звезды в закритический режим одна десятая доли суток. Мы намерены… вынуждены прыгать отсюда немедленно. Если вы не воспользуетесь портатором, это будет ваше решение. И ваша ответственность.

– Моя? Ах ты вонючка шишковатая!

Я вдохнула, готовясь со вкусом, многословно выдохнуть – и молча спустила пар. Нет времени на злость. На глупость тоже. Рву канал. Ставлю таймер с отсчетом времени до очередного конца света. Врубаю поиск.

– Шарпушечка, – умоляю я вселенную проникновенным шепотом.

– На месте, – сообщает напарник. – Отследил и координировал выхухливание, постоянно нахожусь в ожидании твоего сигнала.

– Макс тут? Вот хорошо… наверное. Дай мне Макса!

– В режиме маскировки связь через меня, – гордится Шарп. Щелкает и дальше вещает басом интрала. – Сима, ты обязана заняться составлением полного отчета. Мы не могли установить с тобой контакт полные сутки, находясь в звездной системе и получив предварительный короткий сигнал о склейке ярлыка. Это либо сбой технологии, либо неизвестное воздействие.

– Второе. Все пучком, Макс. Ну – со мной все ок.

– Принято. Что не отменяет написания отчета. Сейчас мы сменим дислокацию и через сто таков будем готовы к запитке энергосистем. Прошу связаться с официальными властями и уточнить, является ли допустимым изъятие в пользу Сада Тиа звездной массы, подлежащей уничтожению.

– Это целиком наша масса, вроде бы даже моя лично. А что, можем изъять? Ты слышал, империя решила нанести удар и уже в процессе.

– Мы трижды отрабатывали аврально съем малой доли энергии при блокировании плазменных аномалий, – вещает Макс и я улыбаюсь, слушая его роскошный бас. – При нынешнем, прогрессирующем непрерывно, состоянии росли и странства мы способны безопасно и без потерь изъять энергию звезды данного типа. Гораздо сложнее удержать равновесие планетарной системы, поскольку вклейка ярлыка для объекта «звезда» нами не проводилась. В перспективе сорока-пятидесяти циклов я прогнозирую рассогласование орбит и коллапс планетарной группы.

– То есть до того могу не объявлять на планетах панику и скоростную упаковку в простыни для достойной кремации?

– Да, – мрачно отзывается Макс, который не ценит шуток по серьезным вопросам. – Объявите режим непокидания мест дислокации до контактной идентификации подконтрольными мне подразделениями.

– Ты вспомнил, как лаять командами без моего позитивного влияния. Эй, тут особый случай, отправляй клонов с обнуленным гормональным фоном и сам без Зэйры ни шагу.

– Принято. За прошедшее с момента вывухливания время установлен ряд фактов, подлежащих немедленному анализу, – еще строже сказал Макс. – Отсылаю. Требую изучить безотлагательно.

– До отчета?

Он прервал связь. Значит, до. Я посмотрела в потолок, зажатый в лесу ветвящихся колонн. Позвала Ихассу и в каких-то две минуты объяснила ему, что ближняя звезда накрывается. Я краснела и стыдилась, но все же использовала термины «бздынь» и «пшик нахрен». Интеллект грисхшей, по моему мнению, огромен. Никто, даже сам Чаппа, не выудил бы информацию из моего бреда. Но Ихасса кивнул – он усвоил движение согласия! Повернулся к своим что-то сказал. По команде все нырнули. Дыр в полу не осталось, но грисхши сгинули. Лишь тот, кто первым меня встретил и решил не убивать, а выслушать – он рискнул пережить в зале и пшик, и даже полный бздынь. То ли остался в разведке, то ли не бросил меня. Верится во второе. Я предпочитаю красивые объяснения. Когда дело не касается людей, я оказывают права, пусть и не всегда.

Итак, что за срочный рапорт от строевого во гневе Макса? Читаю, балдею, вскипаю, луплю столешницу, ушибаю кулак, начинаю думать. И все это за десять секунд. У меня мозг небольшой, зато безынерционный. Уже ищу канал связи.

– Дежурный по сектору.

Игля в империи нет, что и требовалось подтвердить. Когда сун тэй на задании, за него сообщения выслушивает курсант или предпенсионный неудачник с манией секретности.

– Дежурный, я Серафима Жук, интмайр системы Интра. Требую немедленно соединить прямо с ри тэем, это вопрос чести империи и мира с целым рядом рас. Считаю до десяти, затем отсылаю данные габариусу, и тогда все станет необратимо. Ну как, шевелимся сейчас или будем всю оставшуюся жизнь привыкать грызть локти?

– Что?

– Не трать время. Отошли ему мои слова. Сразу.

Жду. Если и ри тэй – улитка, то империя в полной жопе. Раз, два, три, четыре…

– Серафима, как приятно, что вы позвонили именно мне и именно теперь, – отечески улыбается высочайший интриган.

– Я получила отчет от своего друга Макса. Он гений и он кое-что просек. Линия защищенная?

– Да.

– Опуская все «может быть» и «маловероятно, но» из его классного отчета, скажу прямо: имперские хари с длиннющими ушами были заказчиками ряда проектов, грязнейших. Думаю, в говне не только империя, но пока Макс рассмотрел именно ваши грязные уши. Самый весомый прокол идет по теме хранения мозгов с разной степенью защиты на планетах, подверженных катаклизмам… не буду уточнять. Повторюсь, у меня масса доказательств того, что империя была заказчиком у Игиолфа. Ваш флот прямо теперь намерен грохнуть управленческие планеты Интры, не считаясь с жертвами и крахом репутации людей. Вы стараетесь хотя бы так ликвидировать здешние архивы, чтобы предотвратить еще худший крах. Так?

– Не мы, – поморщился ри тэй. – Корпус сделал все, чтобы локализовать ситуацию. Нам не хватило времени.

– Ха. Стареете, герр бульдог, военные оттерли от миски с кормом, ага? Или вы слабо упирались? Не надо так смотреть. Я не самая умная, зато от ядовитого взгляда не сдохну. И еще. Я понимаю, что вы – люди. Скажу точнее: я и вы, все мы – люди, все одной крови и яд в ней тоже один. Итак, вот суть сообщения. Я готова изъять данные… совсем. Мне хочется верить, что люди не безнадежны. Это наивно, но мне так нравится. В обмен вы в минимальный срок выдавливаете из ваших резервов вот это, умноженное на десять, – я отправила список острых потребностей, который Макс составил для Сада Тиа и его аналогов еще дня три назад. – Простая сделка, дешевая для вас. Начало подачи ресурсов будет расценено мною, как признание сделки.

– До финализации работы «новы» пять минут, – поморщился ри тэй.

– Мне что, перезвонить через шесть? Могу, но не хочу. Я не намерена даром отдавать технологию нашего спасения. Может, двое суток назад я бы сдуру, от безысходности так и сделала, стремясь получить то, в отправленном списке. Но сейчас я при ресурсах. И что куда важнее: я видела Игля. Молитесь там, чтоб он выжил, иначе… Не важно. Мне противно. Вы понимали, на что обрекаете его. Вы, лично. Это аннулирует мое к вам уважение.

– Он старался именно избежать применения «новы», – поморщился ри тэй. – Сима, я просил бы вас более трезво реагировать. Эти детские вспышки эмоций…

– Игль недавно зарезал меня. Можно после воскрешения малость поблажить, – угробила я ри тэя и с наслаждением пронаблюдала, как он зеленеет. – А вот скажите: у вас была няня? Такая, ну – по найму из Интры.

– Вероятно такая, – нехотя ответил ри тэй.

– Ваши родители ее вернули, когда их говнючок подрос и перестал пачкать пеленки? Расторгли договор, да? Так это называется?

– Мы уходим от темы.

– Нет. Мы как раз пришли к ней. Вы помните свою няню. Вы прожили жизнь, длиннючую, и не задали себе вопроса, где она, как она и кто она – человек или… игрушка. Значит, у меня есть зеркальный вопрос, ри тэй: кто вы. Впредь я не готова сказать вам ни слова, пока не приду к выводу, что вы все же человек в моем эмпатском понимании, путь оно и неумное, ненаучное и вообще… дикое. Те, кто виновен в униженном состоянии Тиа и ей подобных, будут до последнего урода включены в черный список, мой личный. Ни слова их, ни мига внимания. Отбой.

Я оборвала связь и отвернулась от стола. Ну прет меня, ну горожу то, о чем может и пожалею, а может и нет. Позже станет видно. А пока Ихасса рядом и следит за движениями с растущим интересом. Попробовал повторять жесты. Тронул кончиком щупальца мое колено. Замер, когда я стала смотреть на него. Жестом показал ком – пожалуй, это шкуры. Зашипел, сомневаясь, что получится объяснить. Показал снова ком, гораздо больше. Показал плоскости вокруг кома, а затем щупальцем нацарапал в воздухе «мы». Изобразил, как толкает ящик, тот удаляется… Все, сник.

– Вам не вернули шкуры, – дошло до меня.

– Шкуры! – оживился Ихасса.

Я быстро настроила канал, вызвала лично Чаппу. Лучший из дрюккелей от усталости едва мог сидеть. Но даже такой он обрадовался, едва увидел меня. Дурацкий мир! Люди желают мне сдохнуть, а нелюди – выжить…

– Очень важное дело, – осторожно начала я. – Грисхши воюют с дрюккелями? Это их инициатива и они нападают? Они являются из ниоткуда и пропадают в никуда, устроив переполох. Так?

– Время от времени, без системы и готовности общаться. Мы не понимаем, ни как приходят, ни куда пропадают, – кивнул Чаппа, с растущим интересом всматриваясь в фигуру Ихассы. – Сима, откуда вы знаете о наших осложнениях? Признаю, упорядоченность встревожена. Часть рюклов полагает, что так много нарушений порядка способны создать лишь неразумные.

– Тот ящик со шкурами, который они отправили, чтобы быть допущенными на игры, он в вашей галактике?

– Да, – Чаппа пощелкал жвалами, выражая напряжение, информация не подлежала огласке.

– Верните им ящик. Это для них то же, что для вас квиппа. Знаете… вы нанесли им, того не желая, реальное си-тар-кай оскорбление с пинком под зад.

– Это точно?

– Габариус, когда я могла что-то гарантировать? Но если я верно их поняла, то это еще мягко сказано. Можете выесть мой сонный мозг, если я ошибаюсь. Вы как бы выставили их голыми на всеобщее осмеяние. Вот.

– Сима, мы лишь исполняли правила. Раса, принимающая игры, хранит у себя данные на всех участников. Это можно объяснить им?

– Я попробую. Но у нас пока полный тарарам, габариус. Я в ужасе, я оказалась интмайром и не знаю, как от этого спастись.

– Ваше сообщение мне передали. Рад, что империя… – Чаппа глянул в сторону, – да, мне сказали, вам понравится. Империя села в лужу со своей «новой». Понял, что села, едва увидел вас. Я верно избрал идиому?

Я посопела, улыбаясь и восторженно наблюдая любимого моего дрюккеля. Я ему закивала и, хитро подмигивая, отправила нашу беседу с ри тэем, выдержки. Чтобы глянул на рожу севшего в лужу интригана.

– Объявите повсеместно о намерении ликвидировать Интру, – посоветовал Чаппа, просматривая запись и чуть заметно пощелкивая жвалами. Пленки убрались с его глаз – значит, взбодрился. – Да, объявите. Все зашевелятся, ком проблем вспухнет, а затем станет уменьшаться. Ликвидировать не стоит и вряд ли посильно, но вы установите связи и оцените условия, сможете обдумать способ изменения системы. Худшее впереди, вы правы, и это придется перетерпеть. Раса инсектов давно намеревалась что-то сделать в указанном направлении, Интра нам противна и чужда. Но мы не сторонники резких шагов на чужом поле. Вы можете написать мне, габариусу и высочайшему носителю рюкла, прошение об оказании посильной помощи в сортировке проблем и их урегулировании. Пока же я сохраняю за вами статус габрехта и официально даю вам отпуск на неопределенный срок.

– Высочайшему? Это что, с повышением вас поздравить?

– Можно, – лаконично сообщил Чаппа, глядя в замок верхних лап, что означает принятие поздравления с благодарностью.

– А помощь – без подвохов?

– Мы всё проверим и утвердим прежде, чем ставить квиппу. Огга в вас положительно заинтересован. Это важно. И посредничество в контакте с грисхшами дорогого стоит.

Зал тряхнуло, воздух, стены, само мое тело смяла короткая рябь, будто «флаг» пространства рванул невидимый ветер – и снова расправил, умчавшись вдаль. Зрение сбилось, к горлу подступила тошнота… Страх полоснул по сердцу. Сжала зубы и терплю. Радует то, что я не одна. Ихасса, игнорируя происходящее, строит себе барный стул сложной формы. Наконец справился, навалился на крюк, заменяющий сиденье и намотал хвост на основание.

– Шкуры, – сказал он внятно, глядя на Чаппу. – Мы.

Я тяжело вздохнула, понимая, что худшее для вселенной позади, а для меня лично – впереди. Теперь некому убивать неудобного, но официального, интмайра, находящегося под охраной грисхша. А живая я убьюсь сама, составляя подробные отчеты, необходимые решительно всем.

 

Фрагмент шифрованного дневника. Запись 4315

Вниманию ри тэя империи.

Первое и главное, раз ты дочитал о последней записи: я тебя совсем не уважаю и про «вы» – забудь. Второе и нафиг совсем главное – в черный список крупными буквами и чтоб никто и никогда мне слова об империи и ее ри тэях не говорил, прибью языком к дверному косяку.

Это вонючее говно за нумером семь империя одаривала заказами? Этому чмо помогали вербовать идян, ломая жизнь девочкам, которые были младше меня нынешней? И вы дали ему построить у вас во взрослом мире банальный потребительский рай для тупорылых, множа их число и позоря расу перед соседями?

Я обещала не обнародовать. Ладно. Было. Не обнародую, не хочу краснеть за людей. Спорим на наследство Игиолфа, у тебя барахлит вторичная развертка? Ты ж дикарь, злой дикарь, подвинутый на страхах и обманах. Лечись, а? Хочешь, пришлю Ливси для жесткой коррекции мозга… Хотя тут, вроде, только карандашница поможет.

По делу.

1. Пофиг мне, что у империи персонал крейсеров резерва составляют клоны и вы имеете долгосрочный договор на их поставку. Не получите никого, пока они не получат прав людей типа «актив». Макс в курсе и он проверит исполнение. Уточняю мотив решения, я обсудила с Максом и Чаппой. Только имеющие права могут загружаться обязанностями и долгом, тем более когда речь идет про умирать и убивать. Это мы решили однозначно. Что мое решение для тебя? А вот что: все клоны уровня «нор» и выше моей системы? Вот и попробуй им приказать, если я против. И скажи спасибо, что я сама не приказала им ничего для демонстрации того, кто кому Иванов.

2. Ни одной няни империя не закажет «по потребностям». Няни переходят в режим Мэри Поппинс. Я вообще один раз это кино смотрела, но фишка классная: няни прилетают и улетают, когда и к кому им заблагорассудится. И хоть ты сдохни, но если твои детишки уроды, я-то знаю, в кого они пошли, а? Спиши на дожитие их папу и не гони про обязанности нянь. У меня дома дети письма Дед Морозу пишут, хотя он не настоящий, а ты самделешной няне ни слова ни черкнул, паразит!

3. Нет, по технологии росли я могу тебе выхухлить только конструкцию из трех пальцев. Объемное фото прилагается. Сад Тиа имеет постоянную орбиту прописки, но мы будем выхухливаться, куда и когда пожелаем, мы не граждане империи, чтобы просить разрешение или уведомлять. С га-системой я все уладила. И не надо мне угрожать, с транспортниками сама все улажу.

4. Уточнение к пункту первому, расширяющее толкование. Если через одну долю цикла все – ты точно прочел – ВСЕ инженерные клоны в империи не получат прав людей, я передумаю и обнародую полный лист фиктивных личностей, заказанных вами у Игиолфа.

5. Это тебе типа квиппа, финальная: Шарп взвесил содержимое сейфа. У меня сорок кило чистого, неразбавленного говна на империю, ее империум, ее флот, ее стат и тэй корпуса. Ухухлено надежно, но только дай повод… руки чешутся!

Серафима Жук.

Интмайр свободного садового поселения для любых форм жизни.