– И ты улетел, – вздохнул Альг.

Ответа не требовалось. Два телепата, каждый со своими проблемами, не могут взаимно разгрузиться, но вполне способны содержательно помолчать о том, о чем им больно думать. Сейчас три телепата молчат, солидарно перемогая боли разного происхождения.

– Прекратите игнорировать меня, – поморщился Игль. – Кстати, у меня все в порядке. В отличие от вас.

– Он не прыгун, – отметил Альг и рассмеялся. – Саид, это действительно занятно. У тебя тонкая психика доу, вдобавок ты долго общался с эмпатами и идянами, ты стал… чутким. Это опасно, грозит срывами. Я до сих пор еще в срыве. Игль толстокож и тренирован. Но мы, две больные головы, тут и лечим здоровую голову скрытного, но стойкого к идее суицида человека.

– Я убил Симу и затем себя. То есть я дважды мертв, – повествовательно выговорил Игль.

Закрыл глаза и замер в расслабленности. Саид тоже закрыл глаза. Очередной нумерованный рай для усталых представителей имперского «актива» был тщательно ухожен, обдуманно дик и в должной мере безлюден. Пляж из мельчайших радужных ракушек, не пристающих к коже, простирался до горизонта. Ветер отсыпался. Облака медитировали. Море ни о чем не волновалось. Но Иглю было худо, так худо, что в стойкость и твердокожесть верить не получалось. Значит, нельзя встать и уйти.

Игля спас нелепейший, но весьма эффективный врач с незнакомым именем Ливси. Сун тэй валялся на полу в запертой изнутри каюте в луже собственной крови… Он уже остывал, конвульсивно смятый предсмертной истерикой разрушенного сознания. Ему и еще трем телепатам империи преступное существо с Иды запретило жить, мстя за свой провал. Игль боролся, и только поэтому его нашли еще годным для реанимации. Из-за Игля и прочих, кого надлежало найти срочно, Саид разминулся с Симой. Он доу и он, незаменимый, всем кругом обязан помогать. Его бы, пожалуй, уничтожили одним перечнем «самого насущного», но Гав, на минутку отлучившись к хозяйке, не подвел, вернулся, покусал и исцарапал просителей. А затем бросился искать камаррга, который явился и мгновенно всех усовестил.

Но – поздно. Сима уже улетала, ее ждал Чаппа, за ней следовал грисхш, и вмешаться, вклиниться было совершенно невозможно. Саид добежал до зоны старта катеров – и почти не опоздал. Почти… Он видел взлет. И еще отметил всем своим даром второе существо, провожающее Симу и отягощенное тоской: человека с совершенно непримечательной внешностью, якобы служащего системы Интра, чье сознание казалось бесчеловечно и не читалось даже поверхностно. «Человек» стоял у стены и был парализован болью. Смотрел, запрокинув голову, и глаза подозрительно ярко блестели…

– Давайте слетаем в габ Зу. – Усилием воли погасив воспоминание, предложил Саид.

– Троим нам не везет в личном, значит, надо сместить акценты в интересах. Напиться предлагаешь? Наивно, – упрекнул Игль.

– Он не простил жене того, что она простила ему, – зевнул Альг. – Я бессилен это исправить или принять. Я покинул семью, мое прошлое разрушило меня не менее, чем Игля. Долгие циклы я умудрился сам себя держать под внушением. Теперь наконец свободен… а зачем? На душе пустота, она не трехмерна, но вся изрыта червячными ходами грисхшей. Душу мою изрытую куда-то тянет, а что тянет и куда – не понимаю.

– Тогда слетаем к камарргам, – подумал вслух Саид. – Меня после спарринга с вождем реанимировали трое суток. Этот смешной Ливси. Прочнейший череп в мире, наверное. Внутри мозг, близко родственный полукровке пыров. Я сказал ему, когда очнулся. Он проорал «пре-вос-ход-нень-ко!» и умчался навещать родню. Оказывается, самым железным людям требуется родня. Он приживется у энгонов, он сумасшедший в должной мере.

– Противно, – кратко резюмировал Игль.

Еще бы! Для телепата его уровня, да с опытом в тэй корпусе – быть читаемым насквозь и не иметь возможности ответно прочесть. Вдвойне противно, поскольку такое положение почти все реплики вслух отдает доу. Позволяет ему вести беседу, выуживая в каждый момент из собеседников те мысли, какие удобны.

– Дальше, – принял тон Саид.

– Поговори с Симой, – сун тэй резко сел, глаза блестели азартом. – Напиши ей хотя бы! Интмайр Игль. Это превосходно звучит. Я подкуплю тебя. Скажи, чем. Намекни, я понятливый.

– Противно, – в точности копируя тон, буркнул Альг. Поморщился и напевно выговорил на одном дыхании: – Интмайр Амана Харра Линль Доанрда Ти Оха Юма Иглиа О Лоль Танга Игиолф.

– Девятый, – из вредности подсказал Саид. – Даже я ни разу не считал его имен до конца. Что за традиция, давать детям по двенадцать имен?

– Никто не дочитывал, – Игль старательно изобразил улыбку, чтобы не показывать, как ему тошно. – К тому же во всех моих данных имя уже сокращено. Кроме записи о рождении, а она изъята из архивов общего доступа в пользу семьи. Саид, отправь ей письмо. Меня не уволят со службы, если я не выведу ри тэя из Симиного черного списка контактов. Понимаешь, он уважает Симу и его не честно винить за дела, не им начатые. Саид, я буду считать тебя взрослым, я полечу и напьюсь хоть в системе Зу, хоть в габе Уги. Я…

– Я… Бывший я, всегда я, – передразнил Альг.

– Уволюсь, – Игль сел совсем прямо и взгляд его стал прозрачен от прилива искренности. – Оказывается, не всем можно пожертвовать ради дела. Такой вывод уничтожает мою карьеру в корпусе. К тому же теперь, когда они все знают мое имя и то, что я наследник.

– Твой предусмотрительный дед обстряпал дельце впрок, – одобрил Саид. – Я считал, у вас полпланеты в косвенной родне с семьей Офраж. Но после создания Интры от Игиолфа сознательно отвернулись и имя перестали использовать. Если б не твой дед, правило в завещании не сработало бы должным образом. У Симы на последнем этапе пути к залу оказалось бы в сто раз больше проблем. Ты пожертвовал собой. Ты ее спасал, хотя и не знал, что ее. Значит, я твой должник и напишу письмо.

Игиолф Девятый вспыхнул наивной улыбкой семейного типа. Посопел и стал навязчиво думать о «Харлее» для Билли. Он остро нуждался в стимулах, способных склонить друга к весомой услуге. Он мечтал наладить прямой контакт с Оггой, это даже не для корпуса – это воистину идея всей жизни…

– Почти верю, – зевнул Альг.

– Ни на ноготь, – отрезал Саид. Встал, потянулся и небольно пнул Игля в бок. – Ладно. Я выбрал. Напиваться не будем, летим на Онтиод. Игры уже во всю идут, но мы еще успеем поболеть за камарргов до звона в ушах и срыва горла.

– За камарргов, – передразнил Игль. – С тебя какой спрос. Но мне впадать в детство как-то…

Он оборвал фразу и по мере сил приватно умолчал о прочем, трудно переводимом в слова. О том, что второй раз отдыхает в нумерованном раю, что его сын на вид чуть старше Саида, что сам он слишком давно копается в мозгах. Червивых, гнилых, переполненных тем, что не выберется наружу, но и такое, подспудное, открыто телепату. Конечно, он знал, чем обернется внедрение в Интру. Телепат принимает мысли и значит, подвержен влиянию. Это знали все заговорщики. Но телепат, даже находясь до самого дна сознания под контролем, неизбежно и сам влияет – это известно далеко не каждому. Он помогал переоценивать силы, упиваться триумфом и пренебрегать опытом врагов. Он был виновен более, чем кто либо во вселенной в нападении на габ Уги – ведь именно его «накачка» позволила заговорщикам обнаглеть до безрассудства и проявить себя безобразно, дико и – преждевременно. Ровно по той же причине он в праве счесть себя заказчиком убийства Игиолфа Седьмого, ведь он был под влиянием и однажды сам назвал полное свое имя, сделав хозяина Интры лишним в большой игре.

– Осторожнее, – сухо предупредил Альг.

– Да, сейчас он начнет качать мои эмоции от жалости к отвращению и обратно, – согласился Саид. – Он научился у идян худшему… но бесполезному. Я тоже научился у них. Лучшему. Игиолф полагал, что логика и интуиция враги, непримиримые даже в одном человеке, тем более – в цивилизации. Он ставил то на одного бойца, то на второго и к старости выше ценил интуитов. Мне мир видится совсем иным. Ика прав. Баланс.

Саид сменил позу, с долей комичного сверхусердия подражая медитативному самопогружению идян. Открыл левый глаз и подмигнул Иглю.

– Мне было откровение, точно летим на Онтиод! При моей живучести люди в многоборье скучны, – Саид теперь старался не молчать, не давать повода усомниться в спонтанности, дурашливости идеи. – За дрюккелей я не болею, они повели себя некрасиво в отношении мурвров. Сафары так и так продуют в этом сезоне, у них нервы слишком нежные. Энгоны каждый раз спонтанны и великолепны, но до финиша не дойдут, ведь они не могут долго следовать правилам. За кого еще болеть? Грисхши пока вне расчетов.

– И то, – согласился Игль. – Моя просьба в силе, условия ты выбрал.

Тон был слаще меда. Сун тэй щурился и, пожалуй, уже осязал полировку на крыле настоящего «Харлея». Альг хмыкнул и тоже встал. С отвращением повернулся спиной к морю, пассиву и самой идее дожития.

Катер принял курс и некоторое время боролся со слишком упрямым навигатором, предлагая Саиду добраться быстрее, стандартнее и меньшим числом прыжков. Но это бы не позволило набрать на трассе три аномалии типа «линза двойная». Наконец, катер прыгнул изящнейшей кривой трассой, достойной зависти Гюль.

На подступах к зоне вселенских спортивных игр оказались забиты даже внесистемные пирсы с локальными портаторами средней дальности. Но Рыг, как и обещал, все предусмотрел и уладил, катер приняли на закрытый орбитальный габ-причал для особо важных гостей.

– Нас обманули, – заподозрил Игль, щупая пропуск для прямого просмотра финала. – Но в чем именно?

– Он азартный болельщик и его надо экранировать при таком накале эмоций толпы, – предположил Альг. Покосился на молчаливого доу. – Или нас обманули сильнее, чем ты предполагаешь.

– Списки команд, – Рыг пожал руку каждому гостю, сливая данные по финалу игр. – Я вызвал наших и попросил помощи у камарргов. Ваши места держат. Но там жарко, так что бегом и без трепа.

На себя последнее правило мурвр не распространял. Прыгая в пораторы, предъявляя приоритеты на контроле и распихивая охрану, Рыг говорил и говорил. Он успел рассказать, что сафары прибежали последними, как и ожидалось. Люди тоже не блеснули, взяв в команду энгона на этап логических лабиринтов. Он прошел первым с огромным отрывом, но у самого выхода хлопнул себя по лбу, сказал «а тут кое-что можно доработать» – и с тем удалился обратно в лабиринт, где еще долго и успешно прятался и тренера и группы судий на трассе. Грисхши так и не поняли правил, хотя им втолковывали все по очереди, а они в ответ кивали. Затем вышли на трассу этапа – чтобы мгновение спустя от старта невозмутимо вынырнуть из поверхности строго за финишной чертой… Похоже, взаимопонимание с загадочной расой хранителей собственных шкур куда призрачнее, чем казалось… Сейчас взбешенные хозяева игр – дрюккели – во все лапы разыскивают Серафиму Жук, которая одна и умеет ненаучно, абсурдно и по-детски, но – договариваться с грисхшами.

– Мы элита вселенной, – поразился Игль, протискиваясь узким лазом к цели похода. – С чего бы?

Места были воистину великолепны. Сразу за финишной лентой, в пятом ряду кресел, лежанок, шестов и насестов для гостей, получивших личные приглашения от организаторов и чемпионов прошлых игр.

Соседнее с пустующими место занимал черногривый гигант мурвр. Тот самый непревзойденный боец расы, который принес ее команде десять побед подряд и оказался вне игр из-за коварства дрюккелей. Полированный фрогр – особая смесь газов, подвергшихся сжиживанию и заморозке с последующей сложной процедурой упрочнения поверхности. Именно бег по фрогру ввели как новую версию этапа многоборья дрюккели. Мурвр повредил копыто на первом прыжке, а дальнейшее его продвижение к финишу стало примером несгибаемой воли этой расы – и доказательством того, что слабые стороны есть у всех. Когда мурвр, последним, все же пересек финишный створ, выяснилась еще одна жутковатая подробность: фрогр, испаряясь, искажал процесс регенерации повреждений. Изуродованные ткани кожи и плоти были удалены и заново выращены, а копыта пришлось заменять на частично неприродные. Дрюккели были сами потрясены, они принесли все возможные извинения и немедленно поменяли состав газовой смеси. Расследование показало, что они не могли предвидеть такой аномалии в регенерации… Но грозный мурвр на игры не вернулся. Новые копыта он так и не смог принять, как полноценную часть себя.

– Великий день, – проревел знаменитый боец, подгребая под тяжелую лапу Альга и выдавливая из его легких лишний воздух. – Великий!

– Мы не придем последними, бой будет дан, мы нанижем дюккелей на рога, – пояснил Рыг, хлопком по спине усадил Игля. – Все, мне пора. Они близко, вот-вот появятся.

Саид занял тесное среднее место.

Он ощущал, как просыпается демон большой толпы, он терял себя по капле, по молекуле – растворяясь в общем бешеном ликовании. Он пропитывался игрой и врастал в нее, он впервые охотно и до конца принимал влияние толпы. Он видел все полированное поле, накрытое непрестанно меняющимся узором испарений фрогра, лилово-рыжих, алых, искристо-голубых в свете бессчетных лучей, нацеленных на зону финала. Он видел черный бархат круга портатора, эту вырезанную устроителями дыру в мировом пространстве. Он ощущал пульс ожидания, рокочущие, стонущие, всхлипывающие волны азарта, готовые раскачать и обрушить трибуны. Он вдыхал мириады запахов, доступных носам самых разных существ. Он потел и холодел кожей, у него чесались перья и саднила чешуя… Он ждал, вместе со всеми. Он прятался в слитном ожидании от Игля и Альга.

– О-ооо, У-рргр, Ссс-шаахсс – на все голоса взвыли трибуны.

Круг портатора на миг утратил бездонность – значит, вот-вот он выбросит первого участника. Станет ясно, какая раса лидирует. Полдоли цикла назад лучшими были камаррги, но вроде бы они запутались в лабиринте.

Вспышка – это тоже условие этапа, прибывший должен быть дезориентирован. Ослепший, он сделает первый шаг на фрогр.

– Костюм мурвров, но это гуманоид… вроде? – насторожился Игль, подаваясь вперед.

Легкое, стремительное существо вырвалось из тени портатора, ступило на фрогр и заскользило, с трудом удерживая равновесие. Инистый пар взволновался, радужными вихрями окружая тело, мешая рассмотреть, опознать.

– Я… – Альг хрипло выдохнул остатки воздуха. Забыв о вежливости, локтем отодвинул мурвра-чемпиона, вздохнул во все легкие.

Он сказал еще что-то, но толпа ревела яростно и дико, боевой клич камаррга – и он бы слился, потерялся.

Первый финалист по инерции ехал от портатора, шокированный огромностью пространства, слепой. Саид ощущал бешеный пульс толпы – и ее бессилие сломать, затоптать, сделать шепот Альга, совершенно внятный одному существу на этой планете игр – и предназначенный этому существу.

Альг слепо дернулся, пытаясь встать и шагнуть вперед. Он не сознавал более себя, места в толпе, спинок кресел переднего ряда, правил поведения – он бестолково возился и сопел, пытаясь вырываться из лап черногривого мурвра.

Саид наоборот, отделился от толпы и воссоединился с собственным телом, чтобы принять сознательное участие в борьбе с исступленно рвущимся Альгом, готовым себя изуродовать, но одолеть захват лап и рук.

Первый финалист, весь облитый сине-серебряным костюмом, частично открывающим лишь зону глаз, ладони и стопы, слепо моргая, повернулся к финишному створу, опознав его без ошибки. Гибкие ноги необычной для людей конструкции спружинили, существо присело – и первым прыжком бросило себя на три корпуса вверх и на пять вперед. Едва заметное касание о фрогр – и новый прыжок в танцующем, как искристое волшебство, тумане… толпа ревела так, что рвало барабанные перепонки.

По скуле тонкой струйкой скользило теплое – кровь. В висках лупил колоколами набата пульс. Азарт толпы не давил на сознание и не мешал видеть во всем великолепии то, что удалось создать благодаря усилиям Рыга и его соплеменников. Толстый, очень толстый канат, свитый из сплошной упругости, ведь в мире нет ничего сильнее слепоты людской, особенно – созданной собственноручно. Сейчас канат взаимного притяжения получал все новые волокна и сплетался, сплетался… Стягивал две половинки целого. Это видели о всей толпе лишь два наблюдателя: телепат и симпат. Саид из зоны за финишным створом – благодаря дару доу, который он решил более не называть проклятием. Ика с верхних трибун – силой своего дара, ведь он тоже был в сговоре и наблюдал его итог, величайшее таинство своей расы, рождение двуединого сознания…

Непреодолимое поле фрогра финалист миновал в семь прыжков, чтобы восьмым вломиться в толпу зрителей. Мурвр-чемпион поймал и подстраховал, широкими лапищами раздвинул соседей – и создал необходимое свободное место. Прыгнул сам – и оказался рядом с финишной лентой, по-прежнему натянутой, ведь победитель ее перемахнул и не заметил.

Мурвр сорвал ленту, чуть присел и выдал длинную, сложную дробь копыт. Все мурвы, сколько их было на трибунах, подхватили ритм, превращая финиш в нечто более шумное, чем это вообще возможно.

Второй финалист – а это был мощный, прекрасно сложенный дрюккель – вырвался их портатора, быстро сорентировался после ослепления и помчался к финишу, скользя по фрогру и припадая корпусом к поверхности, чтобы тело не закрутило, сбивая с курса. Почти сразу из портатора явился среброгривый камаррг. Он не истратил ни мгновения, первым же движением устремив расправленную пружину готовых к рывку мышц и следуя подсказке безупречного нюха. Камаррг сравнялся с дрюккелем у самого створа финиша – чтобы вместе с ним уткнуться во внезапную преграду! Грисхшам так и не смогли объяснить сути игр, так что их участник, как всегда, явился в указанной ему точке назначения. Не сразу – ведь просили не делать перемещения мгновенным, да?

Саид отвернулся от зрелища, столь важного всей вселенной, дернул за плечо Игля и вдвоем с ним, кое-как распихивая обезумевших зрителей, то ли повел, то ли поволок в более тихое место тех, ради кого затеял эту несложную интригу. Когда дверь отделила грохот от тишины, стало можно без сил сползти по стене и счесть дело сделанным.

– Яхгль, – дрожащими губами повторял Альг, внезапно обнаружив в памяти повал и заполнив его. – Яхгль…

– Так нельзя, так же нельзя, – всхлипывала идянка, пытаясь стереть слезы, не разжимая объятий. – Так нельзя. Йотль никого ни к чему не обязывает. Это моя ноша и я должна…

Саид кивнул с благодарностью врачу, который осмотрел кровоточащее ухо и принял меры. Затем помощь была оказана Иглю, и он тоже смог слышать бестолковейший разговор совершенно неразумных людей ушами, а не только телепатией.

– Это ты устроил, – наконец обернулась Яхгль, чье поле силы сияло невероятными, ярчайшими тонами. – Как ты мог… то есть благодарю.

– Иде пойдет на пользу хотя бы одна семья, в которой никто не говорит о себе лично «мы», – улыбнулся Саид. – Поздравляю. Бег был великолепен. Я не верил, что Рыг сможет тебя уговорить. Предложение показать себя перед всем миром с такими ногами, да на фрогре, опасном самими мурврам! Это было недопустимое и провокационное предложение. Как ты решилась?

– Рыг мне вроде… отца, – краснея и моргая, созналась Яхгль. – Я увидела его первый раз и сразу поняла, что мне его не хватало. Всю жизнь не хватало.

Дверь ненадолго открылась, волна грохота вкатила в зал дрюккеля – и оказалась снова отрезана шумоизоляцией.

– Мы подозреваем нарушение правил и незаконное стимулирование физических данных, – проскрипел дрюккель, вставая в рост и кутаясь в багровое одеяние по всем правилам. – Мы уже заявили о полном расследовании. Вы обязаны пройти тесты. Немедленно!

– Влюбленность не запрещена законом, на фрогр она вышла без обуви, как все мурвры, хотя это больно и опасно, – криво усмехнулся Игль. Глянул на Саида, не поднимая голову, и получилось искоса, из-под волос. – Ты хотел показать это мне? Как картинку к нашему спору. Внутренним миром людей правит не разум, я испытал на себе.

– Я хотел переупрямит Яхгль, – отмахнулся Саид. – Но и тебя потащил сюда не просто так. Ты читал их встречу. Значит, сможешь снова верить, что для упрямейших сун тэев в конце любого туннеля однажды зажгут свет, независимо от протяженности отчаяния. Телепатия не проклятие. Пока сам ты ее не сделаешь таковым.

Потеряв интерес к беседе, Саид обернулся, щурясь от шума в ушах и зудящего шелеста помех в утомленном сознании. И все же он оказался прав, увидел то, что казалось невозможным.

Морф старательно изображал красивую чалму на голове подруги. Сима отчаянно шмыгала носом, растирала по щекам слезы, иногда протягивала в сторону руку – и летящий следом за ней аппарат типа «рит» немедленно всовывал в ладонь очередной платок. Сима прочла воссоединение двух половинок – Яхгль и Альга – как эмпат и ее проняло.

– Ы-ыыы, – сказала Сима. Высморкалась, подышала, пробуя успокоиться. Решительно стерла остатки слез и добавила более внятно: – А?

Через сверхнадежного в обеспечении приватности мыслей Гава только телепат доу прочел остальное. Что удалось слетать к кэфам: там все едва живы, до того устали от Эша, существа неустановленной расы, норовящего учить окружающих независимо от их отношения к этой идее. Теперь у Эша есть две дюжины слушателей, пожилых и опытных, они на своем веку и не таких маньяков от науки со всем их полемическим задором в одно ухо впускали, а из другого выпускали, ну чисто – сказочка…

А еще благодарные кэфы, которые снова могут заняться хоть чем-то кроме обучения у незваного мастера, охотно доставили Симу к границе сектора, занятого синтом. И там Симу после долгих уговоров вылечили от бессмертия. Чему она несказанно рада, потому что атипично точно знает: нельзя быть человеком, если ты лишена важной части человечности – осознания ограниченности своих сил и самого времени… Тай там определенно был и вроде бы понял. Только с ним не стали разговаривать. Его упорно не захотели узнавать, и было ы-ыыы, как больно. Обоим.

– А почему идянам можно выступать за мурвров? – Сима сморщила нос и задала вопрос, который ее мало занимал, но давал время отдышаться.

– Яхгль имеет статус гостя расы, ее живучесть ниже, чем у мурвров. Рыг за нее поручился… по их терминологии значит, назвал достойной рогоношения, – Саид стрельнул глазами на Альга. – Я мог бы выступать за хрясов при соблюдении ряда условий. Меня тогда во всеуслышание назовут ханноравным.

Сима хихикнула и почесала Гава и себя за ухом. С интересом изучила Игля.

– Твой номер известен, не сопи, встань в очередь. Да, у меня есть собачья работа, И-девять. Будешь писать за меня отчеты и плести интриги? – Игль закивал, от усердия ударяя подбородком по основанию ключиц. Сима снова хихикнула. – Но учти: из корпуса выйти, собеседование у Макса обязательно. Контроль годности по типу сознания у Ливси обязателен. Далее, укоренение в наших Садах возможно лишь для миновавших коридор Тиа. Ты знаешь, что это? Это войти в темный сектор, где дрыхнут простейшие – и выйти с другой стороны живым. Они теперь поумнели, не трогают годных нам.

– То есть я принят, – не усомнился в себе Игль.

– По выявлению фактора чмо в душе управленцев высокого ранга, – добавила Сима, по шажку двигаясь в сторону Саида, – казнят через размозжение.

Игль снова энергично закивал. Глаза его горели так ярко, что в зале можно было гасить весь прочий свет.

– Технологию всего, что связано с рослью и странством, тебе не украсть, мы сами не знаем, что за принцип в основе, потому что я переварила чужие идеи и все, что у нас есть – это правила выращивания, а они работают только при наличии Тиа и ее подруг и простейших с искаженным сознанием, а мы таких новых создать не умеем, они постепенно добавляются в колонию, но это длинный процесс и колония все равно единая, бесполезно тырить из Сада жучков и отсылать ри тэю в спичечной коробке, – Сима вплотную подобралась к Саиду и не отвлекалась на новые восторги трудоустроенного тэй-отставника. – Саидка, а я правда его любила. Ну, прямо бам, и пар из ушей и все такое, полный йотль. Стыдно сказать, но меня пора спасать. А то я чувствую себя ужасно. Каждый день из-за дурацкой ответственности взрослею, – она жалобно улыбнулась и уткнулась носом у плечо. – Атипичным это противопоказано. А тут со всех сторон последствия торчат, колючие. Я запуталась. Мне надо к грисхшам лететь на грандиозный пересчет шкур самого Грисхса их родоначального, а я стала думать, понимаешь? От думающей Симы нет толку!

Она опять всхлипнула и вцепилась обеими руками в надежное плечо.

– Ы-ыыы, – выдохнул Саид. Наверняка его понял бы трипс. И даже приревновал, разве можно так прямо сообщать сокровенное? – То есть… Давай я угощу тебя, раз ты наконец-то на меня наткнулась, а не на всяких там тоскливых нелюдей с вирусом бессмертия.

– Павр сейчас готовит для чемпионского приема, – с сожалением отметила Сима, продолжая цепляться за руку.

– Ха, – Саид изловил нужное словцо, обнял Симу под локоть и повел прочь от чужого затянувшегося безумия со вздохами, охами и клятвами. И это при обмороженных ступнях, а ведь стоять должно быть больно, – Саид поймал косой взгляд Симы и прочел память, – как сказочной русалочке.

– Саидка, а ты грисхшей протелепать можешь? – без интереса уточнила Сима, чтобы не просто так идти и молчать. – Чаппа сказать, тебя дрюккели готовы упросить на любых условиях. Я обещала, что помогу.

Два межярусных портатора, коридоры, выход на главное поле перед титаническим сооружением, поддерживающим трибуны. Широкая, как река, аллея выстлана перламутровой плиткой с гербами рас-участниц игр. На невысоких постаментах стоят навытяжку дрюккели боевого рюкла Ошт – их не заставили снова консервироваться, признав годными к мирной жизни. Теперь ошты почетно несут дозор и следят за порядком. Толпы нарушителей порядка вытаптывают траву и мусорят безнаказанно, решением законников в этот день можно многое. Караются лишь тяжкие преступления против упорядоченности.

– Хот-доги! – зычным басом заорали вдали.

– Хот-муры, – заревели еще более жутким и низким басом.

– Хот-дрюкры, – после коллективного хохота, возвестил тот же голос, чуть повысив тональность.

Сима оживилась, всматриваясь и пробуя встать на цыпочки. Не возразила, когда ее вмиг вознесли на плечо: оттуда видно куда больше интересного. Саид улыбнулся и зашагал сквозь толпу праздно шатающихся созданий самых разных рас. Он стремился пробраться туда, куда направлялись и многие иные, но доу ловко оттирал конкурентов и во всю работал локтями, нарушая правила так ужасно и цинично, что боевые дрюккели на своих постах дергали лапами и клацали жвалами. Но – терпели.

Скоро стало видно, что именно происходит там, где кричат о странном. Билли Уэйн, вполне здоровый после курса лечения, пусть пока что и хромой, пусть с кожей странного цвета на левой щеке и на всей правой руке, орудовал кованым прутом в жаровне. Образовывал жаровню свитый в три кольца хвост грисхша, сам грисхш выворачивал голову то в одну сторону, то в другую, не выпуская из рук и щупалец разнообразные по форме и степени обугленности продукты кулинарного беспредела.

Тиль – а он тоже был тут – в четыре лапы кромсал жуткого вида тесаками продукты, разложенные на столах.

– Хреновина проста, как выстрел в голову, друг Тиль, – вещал Билли, укладывая в лепешку оранжевого цвета все, что попадало ему под руку. – Надо внутрь сунуть вредное для метаболизма. Снаружи обернуть тем, что вязнет в зубах. Изуродовать всеми вкусовыми добавками, какие есть. Мы, люди, гениальны! Врачам работу даем, удобрение производим, не отходя от кассы и вдобавок пачкаем ближнему его парадную рожу!

Билли соорудил особо уродливый полуфабрикат, изучил со всех сторон, хмыкнул «окей» и сунул в щупальце грисхша, которое немедленно поместило захваченное в центр жаровни.

– Нам две порции отравы, – заорал издали Саид, перекрывая шум толпы.

Билли обернулся, прицелился сплюнуть, не нашел в толпе пустого места – и передумал.

– Какого черта ты позоришь нашу планету? – рявкнул Билли, упрямо не глядя на Симу. – Ты оставила врагу свое табельное оружие. Ты провалила задание по наладке надежного запасного хода. Ты допустила гибель толкового бойца, я говорю о Васья… Васье? Ты, раздери тебя сам дьявол, наверняка уже сдала главный пост в организации шпиону империи, пусть и моему другу, поверив в его жалкий вид и красочные терзания. – Билли выковырнул из жаровни нечто черное и шуршащее, откатил в сторону и выпрямился, наблюдая, как Ихасса оббивает корку с готового продукта и вручает его недоумевающему хрясу. – Вот дерьмо, Сима! Ты все это проделал без меня. Поэтому встань в очередь, двойной хот-дог под твой метаболизм будет готов через три минуты.

Саид широко улыбнулся, зная совершенно точно, что Сима сейчас тоже улыбается. Покойный Игиолф Седьмой создал огромную систему, чтобы захватить и очеловечить вселенную. Теперь Билли Уэйн делает почти то же самое, не тратя ресурсов и не вызывая сопротивления. Идея глупейшей вредной еды ненадолго поссорит его с сафарами… Но кто сказал, что после и они не включат в меню пару-тройку хот-сафов?

 

Фрагмент шифрованного отчета. Запись 12

Прежде всего прошу Вас еще раз учесть при составлении запросов тот факт, что я покинул корпус и более не принадлежу к империи. Недавно мне представлялось, что это временное явление и оно создаст определенный дискомфорт, однако каждый новый день дает мне новый взгляд на Сады, более глубокий и заинтересованный. Они нелепейшие, Вы правы, они наспех перелицованы из свалок… И все же в них есть притягательность. Можете счесть это последствиями перегрузки психики, как вы и указали после прошлого моего отчета. Пусть так, но я весьма тонко принимаю сознание Симы с тех пор, как стал причиной одной из её смертей. Мне кажется своевременным ее намерение определить границы допустимого во перекладывании груза на чужие плечи и отказа от обязанности взрослеть, существующего для пассива. Стат корпус склонен видеть в пассиве с его инертностью основу стабильности? Так удобно повышать управляемость, занижая компетенцию населения. Особенно в краткосрочной перспективе.

Кстати, Вы не ответили на мой и интрала Макса запрос по наличию вторичной развертки на так называемых планетах постоянного пассива. Уточню признак выявления таких и включения в список: они были основными потребителями распродаж в системе Зу и, как мы склонны полагать, сама эта система являлась тест-площадкой Интры. Хотя и второй фактор очевиден: Игиолф Седьмой после общения с древним Зу жаждал примитивной мести в самом ее диком и жалком виде. Ради мести он изуродовал те слои реальности в системе Зу, которые принимаем мы – эмпаты, телепаты, симпаты. Он осквернил прародину того, кто назвал ему дату смерти и обрек на знание, к которому Игиолф стремился, вовсе не желая достичь… парадокс деградации психики, не считаете? Обдумывая это, заодно примите к сведению, мы намерены полностью закрыть систему Зу для любых торговых операций, поскольку это в ведении Интры. Далее мы намерены провести консультации с древним Зу и по его решению либо уйти из сектора, либо создать на искусственных планетах межрасовый контактный центр. Второе предпочтительно.

Итак, к теме. Сообщая Вам сведения в формате этих отчетов, я фактом их отсылки подтверждаю, что намерен продолжить традицию своего очень дальнего (хоть это утешает) родственника и одноименца, поскольку мой дед называл Вас своим другом. Но, как мы и договорились с Симой, я отсылаю отчеты строго после их просмотра интралом системы.

(Примечание. Не понимаю, почему до сих пор не принято решение по полноценному статусу инженерных клонов. Бюрократия – да, это человеческое и очевидное, но вы же понимаете, что их переманят и просто украдут! Энгоны вон – не в себе и строят козни, это я вам шепотом, это пока Ливси не читает. Энгоны не обладают талантом в бюрократии, зато умыкнуть в режиме эксперимента они могут и звездную систему, поверьте мне. Тем более теперь, когда они сверили генные карты Макса и того пыра).

Далее привожу основное сообщение.

Вчера в полдень по планетарному времени Сада Тиа состоялся официальный визит грисхшей. Их выползло из грунта хвостов тридцать. Полагаю, как минимум двадцать намерены остаться здесь и обустроить в недрах посольство. Грисхши в полном восторге от росли, которую полагают для себя наиболее естественной средой обитания. Кажется, они изъяли часть побегов для укоренения в своем основном мире. Затрудняюсь гарантировать такие выводы, но это мнение Симы, ей виднее в атипичных вопросах.

По контакту. Саид использовал потенциал ут-доу, я был на подкачке, два бинарных идянина стабилизировали психику, это очень комфортная, стабильная модель.

(Примечание. Вы ведь понимаете, что энгоны умыкнут Иду от границ империи, я уже писал, они целенаправленно изучают в теории проект переноса звездной системы себе под бок. Это не шутка, уверяю вас. Они консультировались с кэф-кораблями и вроде бы получили заверения в готовности оказать разовую поддержку под гарантии дрюккелей относительно позитивного нейтралитета к симпатам во веки вечные. Ида устала от изоляции. Не думаю, что этому следует мешать, но в этом уж всяко надо участвовать, чтобы после чуть реже смотреть с тоской на то фото фигуры из трех пальцев, что вам отправила Сима).

Продолжение основного отчета.

Грисхс находился на поверхности Сада Тиа не менее десяти долей суток и позволил провести погружение в открытое сознание. Мы не увязли и не утратили себя. Сознание с высокой степенью чуждости, неоднородное, многозвенное. Что можно сказать о расе? Почти ничего, первое впечатление субъективно в высочайшей мере. Но мы обсуждали тему с Саидом, Альг тоже гостит (если еще не решил остаться совсем) и помогает, а он ученый, и толковый. Ика высказал свои мысли, и мы вместе склонны согласиться: для указанной расы совершенно реально так называемое переселение душ. То есть каждая шкура в свертке соответствует прожитой жизни и позволяет нынешней версии хранить часть памяти прежних рождений.

Грисхс является первым в современной формации расы, это мы готовы полагать достоверным фактом, хотя основан он лишь на домыслах Симы и наших погружениях в чуждое сознание.

Заработав головную боль и перегрузку мозга, мы сняли внятно всего одну проекцию, и то внешнюю для Грисхса. Ниже приведена сокращенная первичная реконструкция.

Темно. Тесно. Мир колеблется и ускользает, крайне сложно в нем удержаться, получив долгожданную свободу. (Примечание: да, грисхши не обитают постоянно в нашей реальности, а с трудом в ней остаются, воспринимая этот мир, как бурный поток, где надо прилагать усилия, чтобы не быть унесенным прочь. Такое их ощущение мы сняли однозначно, как и то, что росль для них – стабилизатор мерности. Они в восторге от росли, еще раз подтверждаю.)

Контакт шкуры с незнакомым. Жар. Приятие, приходящее через боль.

Осознание себя, как существа в потоке.

Первая оценка мира – как потока.

Рев, вибрации, пятна и сполохи – либо свет, либо иные длины волн, трудно понять и подстроиться. (Долго и мучительно идет вживление и осознание. Мы окоченели, Ика едва не впал в кому.)

Взгляд. Извне, на шкуру он проливается, как направленное излучение. Тепло. (Грисхши читают внимание именно как направленное тепло или направленный же холод. Симу они читают горячей, Тиа – приятно теплой, меня почти нейтральным, Саида – весьма многообразным в температуре внимания и осязаемым, если так можно сказать. На Ику они реагируют, как на «своего», не чуждого. Вероятно, им свойственна симпатия, пусть и совсем иного порядка.)

Взгляд жжет шкуру, неустанно. Провоцирует ответно реагировать и настраивать восприятие до годного. Идет перебор вариантов. (Моделирование органов чувств с отстройкой и модификацией. Вероятно, их раса способна на малоограниченный морфинг себя без медицинского оборудования. Я видел, как Ихасса вытягивал щупальца под уход за рослью. Резал шкуру и формовал конечности нужного типа из полупрозрачной массы.)

Взгляд обретает четкость. Теперь он становится ответным – грисхш и принимает внимание, и сам смотрит, он научился. Он видит лицо. Четко снимается в сознании именно лицо. Тип гуманоидный, степень сходства с истинными людьми оценить сложно, но далее я намерен называть смотрящего «Чел», как его обозвала Сима, а грисхш вроде не возразил.

Чел держит грисхша в конечностях, верхних. Не оцениваю число пальцев, но пальцы есть. Шкура Грисхса их ощущает и изучает в прямом контакте, идея конечностей интереса, пока червь не имеет подобного в строении.

– Свободен. Живи. Помогай…

(Понятия в самом общем виде принял Саид. Будучи на подкачке, но могу ничего уточнить в принятом. Мы знаем, что отдать понимание Челу было больно, очень страшно и стыдно, взгляд непрерывно менял температуру от ледяного холода до ожога шкуры).

Грисхс слушает, для него и это умение новое, он настраивается куда быстрее, чем на зрение. Он старается запомнить все в полноте. Мы ощущаем отчаяние уходящего Чела. Конец реконструкции.

По финалу съема слоя памяти Саид едва не выгорел, он утверждает, что Чел относил «помогай» не к себе и сородичам, поскольку полагал себя виновным в чем-то, а сородичей – нежизнеспособными. Мы обсудили тему с Билли и Тилем. Есть вероятность, что Огга согласится посетить исходную планету грисхшей или же примет их у себя. Без взрослого доу нам не пробиться к пониманию послания.

Отступление. Сима, как обычно, сделал выводы на пустом месте. Рыдала, она гиперэмоцонально реагирует на всплески эмпатии определенного толка. В данном случае именно истерику я склонен счесть признаком высокой надежности сказанного. В обычных условиях у Симы психика стабильная, без склонности к занижению самооценки и неизбежной на этом фоне «накачки» своей значимости. Так вот, бездоказательно и мрачно Сима назвала сородичей Чела «обдолбанными милитаристами» и обвинила расу в самоуничтожении. Сверх того она обвинила ту же расу в попытках лишить грисхшей свободы и использовать в своих сугубо немирных целях. Это недоказауемо, но в то же время заслуживает внимания. Грисхши воистину живут вне видимой и понятной нам вселенной и могли случайно, в ходе какого-то эксперимента, попасть в поле зрения ученых расы Чела. В дальнейшем их могли попытаться повторно подманить и изолировать. Дало ли это толчок к развития интеллекта грисхшей? У нас нет ответа. Но, скорее всего, это сформировало интерес к нашему слою мироздания.

Пожалуй, на этом я склонен завершить отчет. Вряд ли вас касаются планы по изменению параметров работы планетарных комплексов и моделям управления.

Прилагаю ответ на Ваш запрос о сохранении двойного статуса, то есть фактически – права вернуться в империю и гарантии защиты со стороны тэй корпуса.

Ответ отрицательный. Прошу меня верно понять, быть мобилем тэй корпуса для меня и честь, и долг. Но то и другое мною отработано. Я миновал два этапных дожития, и склонен на сей раз врастать в работу на постоянной основе. Я не могу оставаться Вашим подчиненным, заведомо лишаясь доверия тех, кто сейчас рядом. Я всегда высоко ценил Вас, и это неизменно. Но сейчас я намерен усвоить много нового и буду это делать с чистого листа. В противном случае телепатия сыграет со мной злую шутку и все же станет проклятием, а не даром. Вряд ли я готов заранее смириться с ценой, а она понятна: не меняясь, я увижу в третьей или четвертой тысяче записей недавно начатого дневника аналог миропонимания моего предка за номером семь. Это было бы мерзко. Я не настолько гуманист, используя его термины. Быть немного дрюккелем и самую малость пыром мне куда интереснее. Кэф-философия, которую в корпусе многие полагают пассивизирующим воззрением, не такова. Мы много общаемся сейчас с Икой, и именно на эту тему.

Мне представляется, что отказ от желания очеловечить вселенную и навязать точку зрения уже дал мне неплохой прирост как в даре, так и в умении оставаться собой при приятии мыслей.

Надеюсь, сказанное Вы сочтете приглашением посетить Сад в роли частного гостя. Через две-три доли цикла Сима его подтвердит. Она не умеет долго помнить обиды. Вы обидели ее, но вы для неё не враг. Это я могу считать с сознания вполне точно.

И последнее. По Вашему запросу мы с Шарпом сделали ревизию баз данных. Няня по тому договору, к сожалению, мертва более двадцати циклов. Тогда это еще называлось утилизацией устаревших моделей. Примите мои соболезнования. В отличие от Симы я понимаю сполна, что этого никто из нас, в империи, не мог себе даже представить. Но я не способен объяснить Симе, а равно и себе, как, будучи телепатами, мы верили в тотальную ложь… Вероятно, так было проще. Мы уходили из дома в большой мир, не оглядываясь. Может быть, спешили вырасти, не думая о цене. Может быть, лишь теперь, запоздало, я начинаю взрослеть. Хотя сам усмехался над исследованиями психологии «порогового» кризиса сорока, семидесяти, ста лет – и так далее.