Малёк провожал взглядом тонкую фигурку Тингали. Вышивальщица была очень похожа на мальчишку в кожаных штанах и толстой морской куртке. В шапке, прячущей косу. Малёк щурился и старался не потерять из виду эту хрупкую фигурку, пока мог… и едва не плакал.

Бывают, оказывается, совсем безнадежные обстоятельства! Он не может разорваться надвое. Надо проводить Тинку и защитить её. Но ведь и Ларну необходимо спасти, и галеру сохранить… Он отвечает за людей! В эту ночь он сполна осознал, каково бремя капитана. Прежде находил в звании помощника Ларны одну только радость, нос задирал и гордился собой. Он – рэм-Бахта, его гребцы иногда в шутку называют левым усом Ларны, на левом как раз укреплена подвеска со знаком выров. Пришло время доказать, что это место ему впору, что он способен отвечать за людей и корабль.

Туман наползал медленно, зато был густым, как козье молоко. Холодный, он сразу выстуживал дыхание и делал одежду сырой, тяжёлой, не способной согреть. Малёк глядел на туман и ждал, вцепившись пальцами в толстую бухту каната. Ещё нельзя отчаливать. Их видно. Их сразу станут преследовать и тогда – всё пропало. Южная кровь кипела и требовала боя, шума, хоть какой-то работы. Ларна высмеял бы помощника и назвал, как прошлый раз – личинкой.

Взрослые умеют ждать и думают прежде, чем начать действовать. Капитаны знают весь план похода до того, как вёсла лягут на воду… Его план прост. Выйти из бухты под прикрытием тумана и двигаться на запад, как можно быстрее. Иного не дано. Догонят – будет бой. Всё лучше, чем бессмысленная и неизбежная гибель в порту, где и теперь, без всякого переполоха, верных ар-Карса выров-стражей более десятка.

Туман, этот серый сказочный кот, сегодня был добр и помогал людям Ларны. Укутал галеру целиком. С мачтой. Распушил хвост, заполняя водяной взвесью набережную, делая свет масляных ламп сперва рыжим, затем едва заметным багряным – и наконец, полностью заслоняя его. Малёк чуть слышно щелкнул языком. Этот звук знали и Хол, и выры-стражи замка ар-Рафт. Все трое уже ждали в воде. Бережно подхватили ходовые канаты и осторожно натянули их. Галера отошла от причала в нетронутой тишине. Ни скрипа, ни плеска. Новая галера, от постройки – год с небольшим. По осени, когда было время в столичной Усени, Малёк сам приказал вытащить галеру на берег и проверить днище до последней доски. Вместе с мастерами смотрел и смолил, даже руку обжёг от усердия… зато теперь уверен в корабле полностью.

Тёмной дальней тенью, призраком в тумане, скользнула и пропала скальная стена по правому борту. Слева показалась и сгинула такая же. Это вход в узкое горлышко бухты. Его длина – саженей сто. Дальше открывается большая вода, простор и свобода…

Туман закончился, как обрезанный, в полуверсте от порта. Малёк поморщился, не зная, радоваться или огорчаться. Галера на спокойной воде видна издали, след она оставляет такой, что даже слепой выр не ошибется. Но всё же идти и видеть море приятнее, чем двигаться словно на ощупь. Выры тянули канаты в полную силу, теперь и Хол впрягся. Гребцы тоже налегли, вслушиваясь в задаваемый плотный ритм. Малёк щурился, глядел в ночное небо, густо усеянное звездной росой на юге и сухое, ожидающее дождя – на севере. Там копилась и ворочалась большая туча. Хол однажды сказал: в сильный дождь след на воде быстро стирается. Пока дождь далеко, но туча движется и может подойти ещё до рассвета.

Малек задал курс точно за восток и задумчиво осмотрел палубу. Боя избежать едва ли удастся. Выры станут выпрыгивать из воды. Значит, надо натянуть сетки. Первых удастся запутать. А дальше… Пока он натянет сетки, придумает, что делать дальше. Это его корабль, никак нельзя дёшево отдавать палубу врагу, даже сильному.

В трюме Малёк выгреб все сети, проверил годные багры и тоже выбросил на палубу, с тоской глядя на Ларну. Капитан, а точнее, его тело, сидело, где посадили и укутали в одеяло. Тело было в тепле. Оно грызло ногти, чмокало, то и дело тянулось к плошке со сладкими орехами. Смотреть на младенческое, пустое лицо, было невозможно и страшно. Малёк выругался. Выложил на палубу топор Ларны. Если всё пойдет хорошо и Тингали справится, – славное оружие пригодится. Люди должны знать, что капитан вернётся.

Топор Малёк положил под мачтой, на бухту каната, чтобы все его видели. Полез натягивать сетки, через плечо поглядывая на тучу, впитавшую росу звезд уже с половины небесного луга. На севере рокотало, раз за разом берег подсвечивали лиловые молнии.

Когда дождь связал тучу и море нитями струй, Малёк снял с вёсел половину людей и приказал им отдыхать. Скоро рассвет. Нельзя позволять, чтобы гребцы выбились из сил. И выров надо беречь, Малёк вызвал одного, уговорил покушать и немного полежать на палубе, давая отдых лапам, хвосту. Затем люди сменились, другой выр согласился на передышку.

Дождь лил в полную силу, его струи месили море и стирали след галеры. Одно плохо – не упал большой ветер. Значит, опытные лоцманы всё равно нащупают путь беглецов.

Перед самым рассветом Малёк вызвал на отдых Хола, попросил приглядеть за галерой и направился к трюму. Пусть там лишь тело Ларны, но и это тело нуждается в присмотре. Сам здоровенный младенец не может и простейшего, ему нянька необходима.

Когда туча ушла, подсвеченная восходом, Малёк снова дал отдых половине гребцов и разложил багры поудобнее под руки сидящим на лавках. Пошёл искать топоры и отпирать сундук с оружием, прикидывая, кому выделить игломёты. Пока что море чистое во все стороны до горизонта, но это ненадолго. Пять галер ар-Карса тупоносы, хороши лишь для перевозки груза. Но две новые… Малёк тяжело вздохнул и признал: не хуже его корабля. Чуть побольше. И ходовые канаты на них есть.

Усталость на лицах гребцов была заметна отчётливо, хотя люди не жаловались. Скорость движения галеры пока что была очень и очень хороша.

Солнце постепенно поднималось выше, на мелкой волне играли серебристые блики-мышата, прыгали, светились и словно торопили корабль. Так казалось Мальку. Он чуть подправил курс, отклоняя нос корабля южнее. Опять стал высматривать горизонт за кормой. Потому что две точки вызывали подозрение, и это подозрение быстро росло… Когда люди на вёслах снова сменились, не осталось сомнений: оба новых корабля ар-Карса идут полным ходом, именно они и никто иной. Уже видно, как дважды выпрыгивали из воды лоцманы, то ли уточняя курс, то ли сообщая нечто важное своему капитану. Видно и то, что поставлены оба паруса, основной и дополнительный. Скоро появится возможно различить детали – движение вёсел, число гребцов и количество выров на канатах хода…

– Из сил не выбиваемся, уже не надо, – негромко распорядился Малёк.

Вызвал на палубу всех выров, давая им отдых и пытаясь выстроить хоть какой-то план боя. Два корабля, и оба покрупнее, и выры-стражи при них…

– Малёк, удуши тебя выр, что мы делаем в море? – рявкнул из трюма знакомый голос.

Гребцы сразу приободрились, а выры никого душить не стали, но затопали лапами и нацелили все глаза на трюмный люк…

Из трюма выбрался, потягиваясь и зевая, Ларна. Сразу видно, весь он тут, не одно тело, но и сущность. Щурится капитан недобро, осознанным взглядом обшаривает палубу и горизонт.

– Тинка где? – уточнил сухо, с беспокойством.

– В порту осталась, но с ней всё хорошо, раз ты очнулся, – торопливо начал пояснять Малек. – Она сказала, что я должен, и…

– Ты научился у неё оправдываться прежде времени? – хмыкнул капитан. – Зря. Это даже ей не идет. Я зол. Сильно зол. Но признаю, что пока ей в порту, может статься, будет спокойнее, чем на галере. Ар-Карса, значит, со своим шааром в одной гнилой упряжи, чего и следовало опасаться. Сетки хорошо натянул, багры надо убрать от передних весел. Гребцам на корме не надобны игломёты… Прыгать станут сюда, вот уж это точно. Эй, на вёслах! Вы мне лихость не показывайте, без рывка грести!

– Мы опасались, что ты сгинул, – признался Хол, усами трогая плечо Ларны.

– Посадили меня, как мошку, в ларец, – раздумчиво сообщил тот, гладя рукоять топора и снимая чехол с лезвия. – Сперва я ничего там не замечал и себя не сознавал. Позже чуть пообвык. Взялся разыскивать выход… Не преуспел. Но нашёл аж четырёх выров, таких же узников! Два из семьи ар-Нан. Еще два, что куда интереснее, из семьи ар-Карса, и каждый злее спрута! Эти недоумки своего же старого захлопнули под крышку. Засадили туда и самого юного недоросля, оба были против заговора… А заговор продуман у них крепко.

Ларна щёлкнул ногтем по лезвию, послушал звук и усмехнулся в усы.

– Старый мне кое-что порассказал: ларец остался их братцу Ваме от кланда, какие-то ловкачи успели передать и разъяснить, как его использовать. Вама быстро сообразил, сколь велика добыча. Хотел он и прочие, кто с ним заодно, перебить нас всех, состоящих при вышивальщиках. Еще у них была задумка перессорить юг с севером, запалить склоку в чужих землях. И, пока там дерутся, вышивальщиков посадить под замок. Но главное в другом! Они полагали, что всплыв, Шром сам найдет Хола и Тинку. Тогда ему покажут ларчик, лишат ума, и все новые личинки достанутся ар-Карса. Почему – я не понял, но поверил старому сразу… Дальше тоже умно и внятно: пока Рафты воюют с Лимами, а Горнива отбивается от обоих и заново нанимает выродёров, у бедных и тихо сидящих в стороне заговорщиков растёт целое войско боевитых недорослей из каких-то там ценных личинок, полученных при посредничестве Шрома…

Ларна зло оскалился и зашагал на корму. Передовые выры погони уже были совсем рядом, в каких-то двух десятках саженей. Хол прибежал, указал усом на крупного, уверенно булькнул, это и есть хранитель Вама ар-Карса, тот, кому писал тросн Шрон и кто распоряжается теперь в замке.

– Достойное пополнение моего выродёрского списка, – счёл Ларна. Повысил голос и рявкнул: – Гребцы! Вырам вёсел не отдавать, они станут их утягивать вниз и ломать. Стражи! В воду не прыгать, там вас сомнут числом. Пока что наша палуба – наша, сюда не пускайте их. Топить галеру не попытаются, Тингали им нужна живой, да и Хол – здоровым… Малёк! Выров смазать жиром, чтоб вражьи клешни скользили по панцирям. Ты и ты, багры в руки. Когда выр касается палубы после прыжка, он почти беззащитен. Ваше дело цеплять руки и клешни. Ты и ты, тащите канат, всю бухту. Ваше дело бросать на руки ему и запутывать… Игломётчикам наугад не бить. Вроде, для начала, всё.

– Мы сомнем их? – с сомнением булькнул Хол.

– Хол, мы не одни, – усмехнулся Ларна. – Мы не умнее Шрона или Кима. Нам помогут. В крайнем случае за нас отомстят. Уже приятно. Ты что, поджал хвост?

– Хол не трус, – возмутился выр, вспоминая свою детскую присказку. Булькнул смехом, со вздохом припомнил вторую: – Шром лучше всех…

Ларна кивнул, перехватил топор поудобнее и стал отодвигаться к мачте, щурясь и глядя на крупного выра, готового уже нырнуть, чтобы набрать ход для прыжка на палубу.

– Не спать! На вёслах, едва он прыгнет, надо налечь. Мне второй тут не требуется прежде, чем сбросим этого за борт.

Выр нырнул и скоро выплеснулся из воды в высоком прыжке. Он пролетел над сетками и рухнул на палубу точно там, где его ждал Ларна. Хлестнул усами наугад, пружиня лапами по палубе и распределяя вес, утверждаясь на твердом основании…

Ларна шагнул из-за мачты и одним движением опустил на выдохе топор, взламывая головогрудь у основания усов. Панцирь лопнул, топор достиг палубы и зло врубился в доску, расщепляя её. Багры уже тянули клешни в стороны, выр гудел, захлебываясь боевым кличем, переходящим в визг. Наугад вырывался из петель каната, бросил ножи, спустил оба крюка игломёта… Хол придержал хвост врага, давая Ларне хоть мгновение для нового прицельного удара – по спине, над самым вторым сердцем.

– Тушу за борт, – приказал выродёр, когда топор второй раз вломился в доски, отсекая клешню. – На вёслах, не спать! Хол, следующий раз осторожнее, не подставляйся под удар нижних рук. Стражи! Ныряйте, натянуть ходовые канаты. Возврат на палубу по первому знаку. Не мешкать!

За кормой началась настоящая паника: выры ныряли, старались поднять к поверхности Ваму и упорно не верили, что опытный полнопанцирный боец почти мгновенно проиграл выродёру… Наверняка жив, сейчас очнётся, – думали сторонники Вамы… и теряли время.

Передовая галера погони замедлила ход, подбирая убитого. Стражи поднимали его на палубу бережно, опутав веревками. Пытались сводить края раны на спине, щедро засыпали в пролом порошки из лекарского ларца. Ларна следил за суетой, стоя на корме. Щурился и пытался счесть врагов и понять, долго ли продержится его галера…

– Самоуверенный дурак, – шепотом отругал он себя. – Взял бы у Юты хоть пару кораблей охранения… Нет, решил не выказывать невежливости к этим нищим северянам. Припомнил некстати, что виноват, что завалил их бойца лет пять назад по заказу. Вот тебе ответный жест. Вежливый – они послали в погоню все корабли, глупо даже и сомневаться.

Отставшие на три сотни саженей преследователи загудели, выры с новой злостью налегли на ходовые канаты. Вперед вырвались три крупных стража, желая отомстить, смять удачливого сверх меры выродёра. Ларна усмехнулся. Самоуверенность и слепой азарт губительны. Уже теперь ясно, что первым прыгнет, не дожидаясь подмоги, наиболее крупный выр. Он опережает своих спутников на полных три сажени, на три с половиной… на четыре. Багры готовы, канат тоже. Хол притаился под бортом, он усвоил свою задачу и снова станет держать хвост.

Ларна распределил игломётчиков, отозвал стражей на палубу, ход галеры сразу замедлился. Выр прыгнул глупо и высоко, сам подставился под топор.

Но два его спутника повели себя умнее, они сперва замедлились и обсудили бой. А затем стали прыгать и биться в паре. Их атака лишила Хола одной из рук и укоротила ус более крупного стража замка ар-Рафт.

Ларна поморщился, ощупал бок. Ребра целы… наверное. Пока не важно. Если будет время после боя – он займётся учетом ран, своих и чужих. А пока стражи снова тянут канаты, с галер ар-Карса опять потеряли ход и вылавливают трупы. Погоня уже не кажется северным вырам игрой. Того и гляди, сбросят ход и станут ждать пять отставших кораблей. Это плохо. Гребцы скоро устанут, и тогда все семь галер севера догонят одну эту, окружат и сомнут…

– По курсу корабль, – сообщил Малёк с некоторой надеждой в голосе. – Уточнил разочарованно: – Один корабль. Небольшой. Без паруса.

– Так ему здесь ветер – встречный. – Назидательно отозвался Ларна, заспешил на нос. – Занятная штуковина. Незнакомый корабль, помощник, а?

– Дядька, – с нежностью булькнул Хол, пробираясь на нос корабля. – Это мой дядька Траг… Точно он. Я тронул нитки души, ощутил звон, родственный…

– Уже веселее, – оживился Ларна. – На вёслах! Если поспешите сегодня, умирать будете завтра, и только от усталости. Это интереснее, чем пойти на корм рыбам.

Гребцы и сами понимали и старались из последних сил. Но расстояние до идущего навстречу корабля сокращалось всё же главным образом усердием его команды. Ар-Карса тоже рассмотрели подмогу, спешащую к законной и желанной добыче. Но сочли возможную помощь врагу – ничтожной. Виден малый корабль, один… он не в счёт!

У ар-Карса на своих боевых – по три выра на канатах. Ещё два стража в охранении. Остальные – люди. У чужака должно быть так же. Хотя скорость движения предполагает наличие неожиданностей. Да и форма корпуса особенная: корабль узкий, с хищным носом и высокой кормой… Мачт совсем нет! И вёсел нет.

Галеры Ар-Карса сбавили ход, их выры загудели, отзывая высланных вперед стражей и намереваясь ждать отставшие корабли погони.

Хол, конечно же, первым рассмотрел капитана Трага, любимого дядьку. Старый выр стоял у руля и выглядел совершенно счастливым, усы гордо подняты. Ещё бы! Лучшую часть своей жизни он был капитаном призовых галер, победителем в скорости хода и на малых расстояниях, и на больших. Но его новый корабль, который и галерой-то не является, гораздо лучше прежних, несравнимо! И дело важнее. Смять злодеев, которые посмели затеять заговор и вознамерились начать чужими руками и клешнями новую большую войну. Да ещё и Хола следует спасти, и всех, кто с ним ушёл к берегам коварных ар-Карса…

Ни один иной корабль не успел бы так быстро дойти от замка ар-Бахта. Выры без корабля, и то добрались бы медленнее! Это он, старый Траг, придумал: посменно плыть на ходовых канатах в полную силу и отдыхать на палубе. Сейчас на канатах десяток стражей, второй десяток бойцов плотно, панцирь к панцирю, лежит на палубе, восстанавливая силы.

Ларна хмыкнул, рассмотрев, как страдают от вынужденного отдыха – они и вдруг не тянут канат – замершие на самом носу Юта и Ронга, извечные враги-друзья. Корабль подошёл уже вплотную, можно не кричать, а здороваться обычным голосом. Канаты провисли, стражи всплыли, радуясь: они успели! Не зря спешили.

– Ты не всех порубил, выродёр? – первым делом уточнил Юта.

– Боюсь, тут нам работы хватит с лихвой, – задумался Ларна. – Не по душе мне это. Выров губить без счета… Стражи не все и виноваты, их держат найм и честь. Если бы ты вызвал Ваму на бой, можно было бы прекратить это безобразие. Но я уже зарубил его, так получилось. Теперь стражи обязаны мстить.

– Они служат не Ваме, – прогудел Ронга. – Они полагают, что находятся в найме у самого Шрома. Придётся мять всех… даже мне это неприятно, при всём боевом азарте. Хуже, противно… когда задумаюсь.

Выр высоко поднялся на хвосте, осматривая горизонт. Усом указал: пять кораблей уже показались вдали. Ларна мрачно кивнул, протёр топор и присел отдохнуть. Из каюты на корме корабля Трага, под капитанской надстройкой, выглянул незнакомый человек. Он с первого взгляда понравился Ларне. Широкий, с солидной походкой чуть враскачку, и топор у него неплох, северной работы… При такой ширине плеч и сноровке в обращении с оружием – а её опытному бойцу сразу видно – даже странно, что лицо незнакомое. Совсем. Бурый заросший мужик, усы заплетены в две короткие косицы, на левой, как у самого Ларны – знак ар-Бахта. На правой иной, сразу и не разобрать… Герб Горнивы?

Ларна прищурился, хмыкнул и встал, заспешил к борту.

– Ну тебя разнесло, заяц! Волки увидят, лишатся ума… Ничего себе сказочка! Ким, это точно ты?

– Точно я, – пробасил бывший заяц. – Кимор. Где Тинка?

– Осталась в порту. Больше ничего не знаю надежно, – виновато развел руками Ларна. – Малёк уверил меня, что она хотела позвать Вузи.

– Позвала, – мелкие карие глазки Кима блеснули весельем. – Гляди, как туча пухнет на севере. Серчает, власти её вот-вот настанет конец. Не страдай, цела Тинка, делом занимается нужным, как раз по её нынешним силе, разумению и вдохновению. Иное скажи. Кто положил на воду знак солнечной мыши? Хол?

– Я, и Тингали тоже помогала, – отозвался Хол, выбираясь на палубу нового корабля и направляясь к дядьке. – Красивый знак. Сильный.

– Полезный, – добавил Ким. – Времени прошло, пожалуй, достаточно. Если так, надеюсь, Шром разглядел мышонка. Ар Траг, не пойдём мы сразу в бой. Берите курс на знак Хола. Он уточнит направление, он помнит в море всё. Потянем туда погоню. Если явится Шром, воевать против него нанятые его же именем не пойдут.

– Канаты на воду, – веселее рявкнул Ларна.

Стражи подоспевшего корабля разобрали ходовые канаты и неторопливо, в сравнении с прежней спешкой, повели галеру на северо-восток. Хол стоял на мостике нового корабля, свистел от радости, хвалил дядьку и убеждал Малька покинуть галеру. Но помощник капитана хмурился и не спешил глупо, по-детски, бросать дела. Надо обеспечить людям отдых, свернуть канаты в бухты, прибрать палубу, принять и разместить выров с нового корабля – им тесно лежать на малой по размеру палубе… Само собой, угостить прибывших и подать обед своим людям.

Ким поговорил с Ютой, забрался на его спину и покинул корабль. Склонился к самой воде, нарисовал пальцем узор кораблика, какие Эгра вырезает из дерева. Узор засеребрился бликами и поплыл.

– Не разучился плести сказки, – довольно отметил Ларна.

– Может, на сей раз получится легенда, – с надеждой предположил Ким. – По натяжению нитей чую. О великом замирении и новой жизни севера.

– Тогда зачем топор, почему не убираешь его, если замирение? – рассмеялся Ларна.

– Миру тоже надо расчистить дорогу, порубить старую гниль, – не усомнился Ким. – Хороший топор. Как я получил его? Меня взял на спину Ронга, мы из Горнивы прямиком направились в замок ар-Бахта, едва узнали, чей заговор. Я даже поругался с Фимкой, еле уговорил его дать нам быструю тропку, по опушке. Теперь он в Безвременном лесу главный заяц. Я вышел к людям совсем, только просить и могу… Мы спустили на воду корабль, как был – без мачт и отделки, палуба – и та черновая, погляди сам. А топор приволок Юта. Он пять дней в родном замке князем просидел. Дольше не выдержал: снарядил две галеры и сбежал на запад. Мы догнали его недалече, в двух сотнях верст отсюда. Он перебрался к нам, поставил на канаты своих стражей, отдохнувших. Ну и захватил топор, он заказал «игрушку» у оружейников, шалун. По образцу твоего. Не для боя, а чтобы хвастаться перед Ронгой.

Ларна усмехнулся.

Погоня становилась всё более нелепым занятием. Впереди плыл корабль ара Трага. За ним двигалась галера. В трех сотнях саженей за её кормой тянулась вереницей погоня. Не спешила догонять, не стремилась отстать и вернуться в порт. Уже пять кораблей собрались вместе, ждали ещё два – самых старых и медленных. Солнце помаленьку клонилось к западу. Туча на севере темнела, грудилась всё выше. Но ветер менялся, задувал с юга и гнал к берегу тепло, обещая замечательно яркий травень землям ар-Карса.

И так, без перемен, погоня шла всё вперёд и вперёд… Даже скучно.

– Всплывает, сбрасывайте ход, отзывайте выров и сматывайте ходовые канаты, – во весь голос пробасил Ким, когда ранние сумерки вызолотили воду.

Ларна дал знак вырам, те не сразу бросили канаты, подтянули галеру вперёд и вбок, поставили борт к борту с новым кораблем.

Сперва панцирь далеко внизу, под слоем глубокой, тёмной зелени моря, показался всего лишь тенью. Но тень росла и приближалась, обретала отчетливость линий и полноту деталей.

Шром не изменил своего нрава, отоспавшись в глубинах: он шёл вверх на хвосте, полным ходом. Он вырвался из воды и взлетел на три сажени вопреки тяжести массивного тела. Так Шром дал рассмотреть себя во всей красе сразу и друзьям, и погоне.

Несравненный боец отмелей рухнул в воду плашмя и поднял целое озеро брызг! Волна окатила всех на палубах двух кораблей! А Шром уже ушёл вглубь, сделал круг, привыкая к условиям поверхности и давая отдых кровотоку. Скоро он снова вынырнул. Спокойно лёг на поверхности.

– И этого разнесло, – с удовольствием отметил Ларна. – Пора зачехлять топор, точно… Шром, приветствую!

Примерно то же кричали и гудели все вокруг, голоса тонули в общем шуме.

Шром вытянул глаза на стеблях и оглядел встречающих. Расправил по воде лапы, руки, клешни. Позволили всем убедиться: он перелинял. Изменился разительно, и теперь пребывает в панцире второго возраста. Таком же воронёном, с оттенком глубокой стальной синевы. За минувшее время Шром подрос в длину на пол локтя, его хвост сильно уширился и стал толще, теперь он был оторочен густо-синими двойными пластинами боковой защиты. Облик выра второго возраста не имел привычных всем клешней, на их месте росли панцирные клинки двойного сгибания. Перекусить врага такими нельзя, – усмехнулся Ларна, изучая перемены, – но пусть этот враг подберётся, если новое оружие, как складной нож с двумя суставами, вытягиваясь на всю длину, достаёт злодея и в двух саженях от головогруди! Шром расправил клинки целиком, с двумя звучными щелчками освобождая сгибы, плотно удерживающие природное оружие в сборе, прижатым к головогруди.

– Как я рад вам, да, – прогудел он, когда шум приветствия пошёл на убыль. – Как я рад солнцу… Ещё не осень? Я не пропустил лето, да?

– Травень начнётся через день, – отозвался Юта. – Ты перелинял! Будет сомга. Настоящий сезон, а не тоска по прошлому.

– Будет сомга, – согласился Шром. – Эти тоже встречают меня? Спешат-то как. Ар-Карса? Весь флот, парадом?

– Мы тут, на поверхности, воюем, – с усмешкой сообщил Ларна. – Ар-Карса сказали многим глупым стражам, что ты и есть их кланд. Что Шрон предал тебя, а я, и это звучит весьма достоверно, пытался зарубить.

Шром булькнул от удивления, в два движения развернулся к кораблям ар-Карса, замедляющим ход: вороненого выра уже заметили и опознали все. Стражи, нанятые его именем и присягавшие кланду Шрому, во все лапы гребли, чтобы приблизиться и повторно присягать, уже лично.

Само собой, им хотелось поскорее обрести счастье касания о панцирь второго возраста, пусть хоть кончиком уса. Часть стражей ар-Карса спешила следом, напрочь забыв о погоне и её причинах. Остальные во всю паниковали и совещались, внезапно и без большого настоящего боя – проиграв…

– Стражи ар-Бахта остаются здесь, мы разберёмся с пленными, – громко сообщил капитан Траг. – Дать знак кораблям: всем в дрейф, вырам лечь на воду и ждать стражей.

– А мы вернёмся в порт близ замка ар-Карса, – отозвался Ларна. – Как только разберёмся более-менее, кого мять, а кого просто ругать и прощать…

Ночь уже спустилась на воду, когда выры закончили гудеть и разбираться. Оторвали руки и лапы тем, кого надлежало судить в столице и казнить там же. Отрядили погоню за двумя ар-Карса, сбежавшими, едва показался на поверхности Шром.

Ларна зачехлил топор, плотно перетянул тело тканью, убедил себя, что ребра целы, а дышать так больно исключительно от избытка радости… Помогло, пусть и временно. Капитан на чистом упрямстве не слёг, начал резать Гра всех видов, какие позволяла создать добытая рыба. Выры желали немедленно праздновать всплытие Шрома. Люди не возражали.

Корабли выстроились парадом и пошли в порт Ар-Карса, быстро, но без излишней спешки.

Лишь к утру праздник сменился сытостью и отдыхом. Ларна, до полусмерти уставший резать гра, свалился под борт на носу корабля. Туда же немедленно прибыл Шром. Капитан отдышался, благодарно принял плошку с водой. Выпил, устроился удобнее, сберегая больной бок.

Люди команды спали. Выры шли на малой глубине и неспешно тянули канаты. Хол был за бортом и помогал держать курс, так что беседа получилась вполне тайной.

– Шром, я извёлся, – шепотом сообщил капитан. – Ты почему всплыл один? Где твоя жена или кто там ещё… Вся история с погружением в глубины затевалась ради поиска ваших баб, ведь так?

– Не совсем, – так же тихо отозвался Шром. – Видишь ли, тема сложная, да. Мы со Шроном так и не решили, как подать её людям бережно, без ошибки.

– На мне проверь, – предложил Ларна. – Я выдержу, даже и небережно… Где бабы, Шром? Что, опять надо искать их и топить тебя, сшив новый пояс?

– Да как тебе сказать… Мы не выкармливаем детей. Не выращиваем и не…

– Это я уже слышал.

– Нет у нас никаких женщин. Совсем нет. Но теперь среди нас есть один выр второго возраста, это как раз я.

– Тоже наслышан.

– Ларна, ты же мудр, да… – огорчился Шром. – Ты бы должен был сам понять. Вот хоть креветки… Не все, но некоторые. Мы похожи на них чуток, да.

– Вы покрупнее, – прищурился Ларна.

– Молодняк у них живёт в тёплой воде, – продолжил Шром. – Когда приходит время линять во второй возраст, они спускаются в глубину, где холодно и закон иной… А всплывают уже полные икринок. Для нас линька второго возраста возможна от тысячи саженей глубины и ниже. Так написано в золотых книгах. Никак невозможно обойти закон! После войны наши и по озерам залегали, и в реках горных – не нашли годного способа. Только солёное море и глубина. Ты чего кашляешь?

– Всё же одно ребро мне сломали, – просипел Ларна. – Или не одно? Не важно. Как я ахнул, так оно и отозвалось… Шром, я давно усвоил, что вы не люди. Что семьи у вас иные, и всё вообще по другому, да вдобавок и три возраста. Но поясни снова, внятно. Ты теперь что, набит личинками?

– Если ты назовёшь меня бабой, я сомну тебе ещё одно ребро. Или не одно, – строго предупредил Шром. – Набит… Как грубо! К осени – да, вот там, за сдвоенными пластинами хвоста, будет до трёх тысяч готовых проклюнуться личинок. Начнётся сомга, всё по древнему закону, а сомга в нашем наречии есть почётный нерест. Златоусый станет читать список. Мы распределим икру по лапам достойных боевых выров первого возраста, они сделают должное, а затем отпустят личинок в море. Думаю, Шрон уже убедил все семьи не устраивать нерест в столичной бухте, там шумно и грязно. Проведём праздник близ замка ар-Бахта. Для того и были придуманы исконно замки: чтобы за чистыми и тихим бухтами пригляд иметь.

– С точки зрения людей все детишки будут ар-Бахтами и твоим прямым потомством, – задумался Ларна.

– Глупости! Юта вот-вот нырнёт. Года через три ещё перелиняют выры, у кого пять сердец и есть сила для глубин. Всё пойдёт по древнему порядку. Кого из подросших сажаешь на хвост, тот ар-Бахта. Или рэм-Бахта.

– Но вы звали Шарги матерью рода!

– Да. Звали. Мы все – личинки одного нереста. К тому же ар, ара – это и есть вежливое обращение к старшим, кто имеет право сажать на хвост. А сажают только ары второго возраста и старики третьего.

– Ладно, это я проглотил. Но погоди, что же, каждый год три тысячи личинок? – поразился Ларна.

– Раз в пять лет, и я втолковывал тебе: до праздника ангры обычно доживает один-два малька из тысячи… – солидно поправил Шром. – Мы ведь отпустим их в море, по древнему закону. Конец бассейнам, не станет звания хранителя в его нынешнем понимании. Будут только ары – те, кто выбирает в свой род мальков. Нет матерей и отцов, нет семьи. Есть молодняк, ары-наставники и мудрецы третьего возраста. Ты всё выяснил? Ты не огорчился? Ты не передумал быть рем-Бахтой?

– Тинка умная, она в таких случаях говорит: тьфу на тебя! – возмутился Ларна. – А сразу объяснить?

– Мы объяснили прошлый раз, ничего не утаили, – грустно прогудел Шром. – Вы поняли. Закрыли нам путь в глубины и обрекли нас на смерть, да. Теперь видишь причину войны?

– Теперь люди знают и её бессмысленность, и её последствия. Опять же, с вышивками стало посложнее, но этоу у Кима лучше уточнить. Ладно, не сказал и не надо. Главное – ты здесь.

– Вы с Тинкой ещё не завели мальков? – уточнил Шром, пытаясь вежливо сменить тему.

Ларна второй раз закашлялся, выр заботливо подпихнул ему мягкое под бок.

И подумал, как порой сложно найти понимание с самыми хорошо знакомыми, дорогими людьми. Он нырнул и был уверен – эти двое давно всё решили. Оказывается, до сих пор топчутся и думают, сомневаются.

Люди… Другой у них закон жизни. Связывает пару на все возрасты. И приходится гадать, глядя на малька: а как перелиняет он или она? Сложится ли общий дом, срастутся ли нрав и привычки в то, что зовется у людей семьей? Да ещё признавать родными всех общих детей! Независимо от их ума, душевной близости и иных важных качеств. Вслепую признавать! Чтобы после пытаться вложить в эти личинки себя, и тем сделать их по-настоящему родными, воспитать. С точки зрения выра – ужасная, несправедливая морока… Надо сперва воспитывать всех детей! А после уж сознательно выбирать родню. Это удобнее и детям тоже! Не хочешь стать лоцманом ар-Ютром, плыви во все лапы к хранителям книг ар-Тадха или учись улаживать дела у переговорщиков ар-Сарна…

– Ар-Сарнов всех смяли? – запереживал Шром.

– Нет, Эгра у них теперь главный, он сказочник, – сонно буркнул Ларна.

– Прости. Отдыхай. Я пойду, побеседую с Кимом.

Ларна молча согласился, лёг удобнее и заснул.

В поздних сумерках его разбудила уже Тингали. По женской привычке она всхлипывала и жалела, даже толком не разобравшись, надо ли. Ведь цел, и почти здоров…

Новые выры – незнакомого вида, крупные и с двумя парами клешней – гудели и шумели. Вокруг них кружили в воде стражи, часто повторяя до смешного льстивое «как мудро!» или «вы во всём правы!». То есть, почуяв появление старших и умных, выставляли себя окончательными мальками… Явно намечался очередной праздник.

Ларна зевнул и погладил разделочный нож. Подумал: а не открыть ли трактир, в самом деле? Тогда хотя бы станет возможно сразу запивать пивом самые неожиданные новости.

В изменившейся, сильно выросшей в размерах, бухте удобно встали все корабли. Ларна заинтересованно глянул на берег. Мохнатые быки топтали плитки мостовых, рослые воины шумели, уже перекраивая город под свой вкус. Кого-то выселяли, кого-то двигали… Бывшая городская охрана убиралась на улицах, мыла плитки, пониженная в звании дальше некуда, до полотёров…

Новоявленный синеглазый князь севера всех встречал с полным возком рыбы, рядом топотал старый ар-Карса, ещё недавно такой же пленник вышивки ларца, как и сам Ларна – а теперь уже снова хозяин замка. Шром гудел и требовал смять ар-Багга, услужливые стражи поддерживали его в каждом его слове. И уже предлагали отдать замок ар-Ютрам: лоцманы, им давно пора заиметь свои владения.

– Не переношу я эту княжескую суету, – скривился Ларна. – Тинка, пошли вон туда, там тихо и выров нет. Я придумал новую сказку.

– Ох, ты теперь каждый день сказки плетёшь? – поразилась Тингали.

– Не каждый. Но это очень важная сказка.

Ларна уселся на край каменных перил набережной. Ещё раз сердито растёр бок. И когда он, проклятущий, пройдёт? Если бы ранили выра, указал бы срок точно, сколько он их вскрывал – всё знает про клешнятых…

– Слушай, – Ларна решительно отбросил ненужные теперь мысли. – Жили-были Ларна и Тингали, долго и счастливо, в доме на берегу, который я ещё не построил, потому что мне сломали ребро…

– Это сказка? – Тингали порозовела до самых ушей, едва сдерживая улыбку.

– Тинка, ты сама решай, сказка или не сказка, я всё сказал. Дом будет стоять над берегом. Чуть к северу от замка ар-Бахта. Мне там местечко сразу глянулось, ещё когда я гонял шааров прошлым летом. Ты внимательно слушала? Я в колдуны не пойду, быть князем тоже не желаю, галеру подарю Мальку, как только Шром выберет ему взрослое имя… Хотя чего уж, имя ему давно выбрано и даже названо. Помнишь историю выра Боштара? Очень её уважают и Шром, и Сорг… Хотя пока не стоит о них. У меня свои планы на жизнь. Я истёр твой поясок так, что уже точно знаю, что в нём зашито.

– Хорошая история, – похвалила Тингали, неуверенно двигаясь на шажок ближе. – И место мне нравится. Там сосны… Сильно бок болит?

– Сильно, – сознался Ларна, подгребая вышивальщицу под руку. – Но к осени я построю дом. Не думаю, что мы совеем забросим странствия. Шитьё всё одно, миру в пользу. Да и котят голодных полно…

***

Осенью, в разгуляй, когда лист сух и ярок, когда он танцует на ветру и валится наземь, словно отгулял на всех свадьбах и крепко перепил бражной настойки, Ларна сидел на пороге своего дома. Два выра из молодых быстро и уверенно строили ограду, третий, не крупнее сажени длиною, в шесть рук без роздыху крыл крышу. Голос Тингали доносился из сада: она кому-то поясняла, где в точности следует сажать черенки яблони и почему их никак нельзя поливать соленой морской водой.

Ларна острым рабочим ножом снял последнюю стружечку с доски и полюбовался делом своих рук. Неделю он изготавливал вывеску. И она того стоит!

Князей много, жизнь их скучна: наполнена нудными разбирательствами жалоб, поиском союзников и раскрытием заговоров…

Колдуны живут на юге, там сухо и уклад жизни чуждый.

Место ар-клари не даёт зачехлить топор, да и привязывает к одному городу или краю, лишая права свободно странствовать, буде появится желание.

Трактиров, которые содержат выры, уже три. Да и готовить он хочет лишь для друзей, но никак не для гостей и за деньги.

Глупости все это, чужой удел.

Его дело уникально, его имя и его непререкаемы и неподражаемы… Его всегда так звали. И проще измениться самому, чем отучить от этого прозвища весь свет. Так может, стоит вложить новый смысл в известное всем слово? Он попробовал – и преуспел. К нему записываются на год вперед, вон – опять ползут от берега, всей семьей… очень кстати. Самое время вешать вывеску. Как раз помогут.

Ларна убрал нож, стряхнул с коленей стружку и гордо глянул на вывеску: