Войткевич и Новик

Снайпер остался лежать на позиции, перегнувшись через киль дряхлой шлюпки, когда разведчики, петляя и пригибаясь, двинулись в сторону дома, который он им указал, не подозревая ничего дурного.

Домишко ничем не отличался бы от прочих, если б не стоял на небольшом пригорке, чуть возвышаясь над красновато-бурыми черепичными крышами. Что там было такого, что следовало бы охранять, как изнутри, так и снаружи? — расспрашивать у покойного ныне унтера было бы опасной бестактностью. Поэтому, пользуясь тем, что в их сторону глядело одно-единственное подслеповатое окошко, разведчики подобрались под него чуть ли не ползком и прильнули к стене с сырой побелкой, посеревшей от старческих дождевых разводов. Капитан Новик молча передал старшему лейтенанту Войткевичу, оказавшемуся впереди него, «Шмайссер» и забрал взамен громоздкую винтовку. Тот кивнул и двинулся за угол дома.

— Да тут колхозный драмкружок какой-то, — шепнул Яков, высунувшись обратно из-за ржавой трубы водостока через пару секунд. — Одни декорации.

Саша с недоумением поморщился и, потеснив Войткевича, сам заглянул за угол.

Стена дома, обращённая к морю, таковой и не была вовсе. То есть собственно стена, разваленная на рыхлые камни известняка, была рассыпана в палисаде, а вместо неё на ветру туго хлопала натянутая от угла до угла холстина с безыскусно намалёванными окнами. И впрямь, ни дать ни взять, — декорация какой-нибудь глубинно-народной самодеятельности.

«Что там?» — Новик попытался отыскать какую-нибудь прореху, но холст был плотно прибит по краям досками. Похоже, если окна были фальшивыми, то в качестве дверей, без всякой фальши, пользовали именно дверь, деревянное крыльцо которой с незатейливо-резными перилами выглядывало с другой стороны.

Яков пожал плечами и произнес философски:

— Измерить кошку можно, только подвесив её за хвост.

В порядке иллюстрации афоризма на ступенях крыльца показалась и кошка цвета какао с молоком, либо раскормленная не по военной поре, либо не по сезону напичканная котятами. Кружа на месте и завывая, она то и дело бросалась на хозяйскую дверь, царапая её когтями. Впрочем, сразу же успокоилась, как только дверь, к которой разведчики уже подобрались вдоль бутафорской стены, чуть приоткрылась и жилистая рука с закатанным рукавом мундира выставила на доски фаянсовую тарелку с какой-то бурдой, пахнущей рыбой.

— Эй, геноссе, — схватил за костлявое запястье Яков. — Ганса не видали?.. — повторил он недавний вопрос унтера-снайпера. И, дёрнув руку благодетеля на себя, тут же ударил ногой по рассохшимся филёнкам.

В проём отскочившей на визгливых петлях двери Войткевич нырнул уже с оглушительным автоматным треском. И вернулся раньше, чем вслед за ним поспел Новик.

— Что там? — спросил капитан, заглядывая за плечо Якова в сумрак комнаты.

— Вещь, — коротко констатировал старший лейтенант. — И если развернуть туда, куда надо, то шикарная вещь.