Новость привела штандартенфюрера Жаркова в ярость.
Шутка ли, специальное оборудование, которое должна была доставить зондеркоманда 10 B, доставлено не было, не в комплекте, по крайней мере.
«Хотя, кой черт — крайней?» — злобно развязал узел Иван Сергеевич на концах своего, чуть ли не «фамильного», верблюжьего башлыка.
— Как это вы умудрились? — буркнул штандартенфюрер штурмбаннфюреру доктору Вильгельму Курту, сердито скрипя дореволюционным паркетом Дома пионеров № 1.
Тот, худосочный, чтобы не сказать тощий, но жилистый, как морской канат, напротив, являя спокойствие истинно нордическое, только сверкнул глубоко посаженными глазами из-под ладони, приглаживающей зачем-то мысок коротко, почти под ноль, стриженных волос:
— Партизанские операции практически невозможно предсказать, это вам не армия с её стратегическим планированием и прогнозированием.
— Ой ли? — малопонятно как-то возразил русский коллаборационист.
«У русских вообще много невразумительных местоимений, — подумал доктор Курт. — Одна матерщина чего стоит. Никогда не поймёшь её место и смысл в речи, сплошное надругательство над грамматикой».
И Курт снова прислушался к тому, что несёт русский штандартенфюрер, пытаясь понять.
— Одна только братская встреча Боске через столько лет разлуки наводит на мысль о не случайности, — продолжал скрипеть тот. — Где они, кстати?
— Теперь оба проходят проверку в тайной полевой полиции, у её местного бонзы, такого себе Мёльде. Знаете уже его?
— Познакомились, — как-то двусмысленно хмыкнул русский. Будто выругался, ей-богу. А потом заявил что-то, ещё более странное: — Было бы вам полезно вернуть их обоих себе.
— Что ж тут полезного? — не поверил слуху доктор Курт. — Потенциальных шпионов?
— Полезно держать их на глазах и присматривать, — пояснил Жаркофф.
Это ещё предполагало какую-то логику, так что доктор Курт только неопределённо пожал плечами, сложив руки за спину.
— К слову о контрразведке… — будто и впрямь припомнив, наморщил и без того морщинистый лоб старик. — Что ваш шеф по линии СД, полицай-фюрер Крыма?
— Что? — не понял доктор Курт.
— Зитц ничего не заподозрил?
— Ну, раз я здесь… — снова пожал плечами штурмбаннфюрер, мигнув серебром погона.
— Действительно, — кивнул Жарков, тряхнув не по годам густой, но сплошь седой шевелюрой — будто её хлоркой обработали. — Ладно, вернемся к нашим баранам…
Самого главного в привезённом оборудовании как раз таки не было. Того, что было заказано им ещё в Берлине, а исполнено непосредственно в Рижском «Цеппелине» И что попало в руки врага.
«Впрочем, едва ли там сообразят, что оно такое!» — Только это его и заставило нервно затянуть концы башлыка, успокоившись: оборудование кануло где-то в дебрях крымского леса, у партизан.
Знал бы он, что в партизанском отряде II района, у Ф.Ф. Беседина в подчинении находится простой воентехник Лёвка Хмуров, он же — уникальный «специалист минно-торпедных средств» с бывшего военного завода в Атламе. Самородок, отличавшийся тем, что в своё время самый замудрённый ЭПРОН-овский прибор мог вразумить зубилом, или самую секретную торпеду принудить плыть куда следует, а палить — не в белый свет, как копейку, а в заранее выбранную цель.
Истинно «Левша», — впрочем, и кличка у Лёвки была именно такая…
Но пока мысль о том, что сообразить такую мудрень, какую сочинили в техническом отделе «Цепеллина», у партизан некому — пока эта мысль Жаркова успокаивала. И дабы не терять времени на заказ чего-то новенького, с какими-то ещё дополнениями, усложнениями («Могут и куда подальше послать, — здраво рассудил Иван Алексеевич. — Немцы, они народ дисциплинированный, но всякий раз секретное оборудование отправлять к Советам на изучение — и у них терпёжка оборваться может…»), отправился штандартенфюрер по адресу, ему уже известному и по дорожке топтаной. В минную лабораторию Керченской ВМБ, название у которой теперь стало по-немецки труднопроизносимое, но смысл остался тот же. Да и знал штандартенфюрер Жарков, что кое-кто из прежнего советского состава там остался тоже.
Отправился заказать ещё два таких же, как прежние, коммутатора-взрывателя.