— Гостей принимаете? — широко улыбнулся Яков, протолкавшись в конспиративно узкую щель высокой двери.
— Здравствуйте! — вспыхнула девушка румянцем на высоких скулах.
И, кажется, не оттого даже, что и впрямь обрадовалась долго и тревожно ожидаемым гостям. А потому что волосы, вымытые чисто, с довоенным «Душистым» мылом, теперь не забиты под платок в невзрачную луковицу, а схвачены — опять-таки по-довоенному, — белой атласной лентой и пущены по плечам русыми волнами.
«Боже мой, как это глупо и неуместно — белая лента сейчас!» — пронзило грудь осознание собственного пошлейшего кокетства. Поэтому, едва восстановив дыхание, Наталья Сомова доложила сдержанно, чуть ли не строго (правда, едва не подскакивая, чтобы высмотреть за широкими плечами Войткевича причину появления в её волосах атласной ленты):
— Груз получен, товарищи разведчики, и надёжно укрыт в надёжном месте под присмотр надёжного товарища, комсомолки Кати Соболевой. А где товарищ командир?..
— Ну, надеюсь, хоть Катя Соболева окажется менее «надёжным» товарищем, — картинно вздохнул Яков и отодвинулся.
Так, чтобы товарищ Наташа наконец увидела товарища Александра.
Видимо, за недолгое прошедшее время ни одна ночь одного товарища не обошлась без явления другого.
«Вот только в обратном порядке — это вряд ли, — снова едва сдержался старший лейтенант, чтобы не сдать капитана. — Тот с женой спал все эти, трагически короткие, их совместные ночки. Какие уж тут сновидения…»
Тем не менее едва вошедший капитан Новик сразу же понял, что на грудь ему не бросились только благодаря субординации, и даже подумалось капитану как-то смущённо и нелепо: «Тут уж не знаешь, ей-богу, что было бы лучше — сахарного петушка привезти или на ночлег остаться…»
Второе получилось как-то само собой.
Оказалось, что Катя Соболева работает на кухне одного из многочисленных немецких штабов 17-й полевой армии, к ней идти сейчас бессмысленно — дома Катя окажется только глубоко за полночь, — отчего-то краснея, пояснила Наташа.
Хотя, чего тут краснеть? Чтобы оставаться в Керчи на более-менее легальном положении после эвакуации, читай, изгнания местного населения, нужно было непременно иметь рабочий аусвайс, служить на оккупантов.
Вот хотя бы как сама Наташа, остававшаяся в заселённом немцами доме только благодаря работе прачкой — и тому, что публика тут подобралась странно порядочная: армейские унтера, да обер-офицеры.
Так что, ночлег не ночлег, а лучшего занятия, чем отоспаться хоть несколько часов, — сейчас и не придумаешь.
Чем и занялся с истиной джентльменской деликатностью старший лейтенант, затихнув в соседней комнатушке.
Ну а капитан Новик должен был подробно расспросить девушку на тесной кухоньке о содержимом «закладки»: боеприпасы, форма, взрывчатка и фонарики, а главное, неуязвимые документы.
Всё это Наташа с Катей нашли в точности там, где указал девушкам радист подполья: на развалинах обогатительной фабрики. И это было куда умнее, чем в прошлый раз, когда сбрасывали груз на мелководье Керченской бухты под носом у береговой охраны.
Тогда для девушек «поиск глушенной снарядами и бомбами рыбы» отговоркой оказался слабой…
— Так вот почему ты оказалась тогда у заводского мола, — задумчиво пробормотал Александр, как-то машинально проведя ладонью по белой атласной ленте, которую, подумав секунду, Наташа выдернула из волос…