Тише, здесь кричат

В родильном отделении кипит работа. Парижские цыпочки несутся: каждый год на свет появляется тридцать две тысячи младенцев. И это много. Настолько много, что, для того чтобы получить место в вожделенных яслях или детском саду, «нужно бежать записываться сразу же, как только вы закончите посткоитальный туалет» – советует один акушер-гинеколог, чьи слова ясно отражают суть вопроса, хотя и лишены поэзии.

Во Франции принято рожать в больницах, и Париж в этом смысле не является исключением. Все происходит либо в огромных клиниках, где ежедневно появляются на свет восемь младенцев в результате кесарева сечения и еще восемь – естественным путем (итого, шестнадцать родов и только в одной клинике, что, согласитесь, напоминает конвейер), либо в небольших роддомах с таким спектром услуг, предлагаемым роженицам, о котором вы не могли даже мечтать.

Парижская мамочка обладает некоторыми особенностями. Она рожает меньше детей, чем ее провинциальные подружки (половина парижских семей имеет только одного ребенка). Первый ребенок появляется позже: после тридцати лет, когда она уже получила степень бакалавра и закончила высшее образование (на что уходит пять лет) и сделала первые шаги по карьерной лестнице. Молодая квалифицированная парижанка в положении, профессионал в своей области с несколькими дипломами в кармане, стала таким же обыденным явлением, как и юные жительницы Лондона, живущие на пособие.

Парижанка живет полной жизнью. Она прочла и хорошо усвоила книги Симоны де Бовуар, она хорошо знает, что может иметь ребенка и быть при этом интеллектуалкой, и в наши дни она имеет право сказать, что беременность не является самым счастливым периодом в ее жизни; она не переносит, когда ее тело ускользает из-под ее контроля, и у нее такое впечатление, будто гормоны атаковали ее нейроны (что соответствует, по-видимому, действительности). Да, когда ждешь ребенка, бывают тошнота, жжение в желудке, приливы, отекшие ноги, несварение, геморрой, обильное потоотделение. Выглядишь не слишком сексуальной, хотя и нельзя сказать, что полностью лишаешься привлекательности. Мужчины без всего этого прекрасно обходятся, но девушкам трудно воздержаться от того, чтобы поделиться своими ощущениями с подружками между кровавой процедурой рассечения промежности и наложением вантуза. Хорошо бы рожать по доверенности, а снесенное яйцо созревало бы в инкубаторе.

Парижанка имеет право стенать и жаловаться: ведь она профессиональная ворчунья, хотя и в этом случае нужно знать меру. Глянцевые журналы переполнены фотографиями звезд, одна гламурнее другой, с огромными животами, выдающимися пупками и советами, как оставаться возвышенной красавицей в шесть месяцев беременности. И когда она видит Сельму Хайек или Анжелину Джоли, цветущих, с пышными формами, за три недели до предполагаемой даты родов (и с точеными фигурками через три недели после них), она готова заткнуть себе уши, чтобы не слышать свою акушерку, монотонно твердящую: «За этот месяц вы опять прибавили два кило, это никуда не годится!» И разве это ее вина, что она больше не в силах контролировать свой рацион? И, видимо, только Академию медицинских наук беспокоят растяжки, могущие возникнуть на ее коже, если она наберет больше девяти положенных килограммов. Лично ее волнуют исключительно собственное здоровье и здоровье ее будущего малыша. Беременность – это на самом деле бесконечная череда анализов, эхографий, взятия мазков (типично французская практика, заключающаяся в том, что раз в месяц оказываешься на гинекологическом кресле). И так как вот уже на протяжении нескольких лет нам без устали твердят, что алкоголь вреден для ребенка, нередко можно видеть беременных женщин, приносящих с собой в гости безалкогольные пиво или шампанское (хотя к последнему у нее также скептическое отношение, потому что «пузырьки могут причинить вред ребенку»).

Тридцатидвухлетняя Жюли на седьмом месяце беременности, и она не принадлежит к тем женщинам, которые требуют невозможного, чтобы удовлетворить свои желания. Жюли решила рожать ребенка в роддоме Bluets, первым внедрившем обезболивание, и, хотя она скептически относится к медикаментам, которые многие женщины поглощают в огромных количествах, и, не являясь сторонницей перидуральной анестезии (не удивляйтесь, к ее помощи все еще прибегают!), может быть, будет рожать в воде. При подготовке к родам она собралась записаться на специальные курсы, которые называются L’arbre à palabre, но ей объяснили, что они предназначены для африканских женщин, чтобы помочь им освоиться во Франции и понять, как здесь рожают детей. Софрология, акупунктура, плавание в бассейне, дородовое пение… Жюли и ее муж Оливье – современная супружеская пара и, будучи восприимчивыми ко всему новому, решили на своем опыте понять, что же такое гаптономия. «И вот мы в кабинете гаптотерапевта: я, с раздвинутыми в разные стороны ногами в трусах и бюстгальтере, лежу на кровати, помертвев от ужаса, потому что до этого не посетила косметолога и не сделала эпиляцию. Оливье с голым торсом практически расположился на мне, шаря руками по моему животу, – рассказывает Жюли, не в силах сдержать смех. – Но не нужно бояться быть смешным, – продолжает она. – Через четверть часа Оливье был вынужден остановиться, потому что у него затекла нога. Я умирала со смеху. Первый сеанс оказался совершенно невероятным по ощущениям, терапевт нам показала, как мы должны общаться с ребенком, продемонстрировав несколько пассов руками. Все выглядело более чем странно! В ходе следующего сеанса гаптотерапевт практически лежала на Оливье, который в трусах и в позе лягушки находился у меня между ногами, наглядно показывая ему, какие движения он должен совершать на моем животе… Она просунула ему руку под ягодицы, гладила его по всему телу, и, так как мне трудно было оставаться серьезной, я решила, чтобы не расхохотаться, вспомнить о печальных событиях в моей жизни. Что касается Оливье, он казался очень сосредоточенным, и, кроме того, он обожает, когда им занимаются. Но в конце концов мы научились играть с нашим малышом, и это было гениально!» Мы чуть было не решили, что Жюли нам описала сеанс группового секса, но она подтвердила, что все это производилось в терапевтических целях.

Еще одно эпохальное событие любой французской беременности – эхография второго триместра, между двадцать второй и двадцать четвертой неделями, простите, от начала задержки (мы, видимо, никогда не научимся пользоваться этой точкой отсчета!). И в этом случае разгораются жаркие дебаты между теми, кто хочет узнать пол ребенка, и теми, кто желает до последнего момента оставаться в неведении, причем у первых бывают два сюрприза: когда они видят на экране, кто у них – мальчик или девочка, и когда они впервые видят личико своего ребенка.

Стоит сказать, что во Франции у нас нет претензий к социальному страхованию, которым покрываются двенадцать дней пребывания в клинике после родов. И мы, наверное, должны считать себя счастливее наших американских подруг, оставаясь в клинике в течение трех дней после родов, в то время как по другую сторону Атлантики их выписывают на следующее утро после знаменательного события (и поэтому для них предпочтительнее родить в 8 часов утра, а не в 11 вечера). Если парижанка решает кормить своего отпрыска грудью, то у нее есть все основания предполагать, что ее не выпишут из клиники до появления молока. Кормление грудью – это модная тема, которая широко обсуждается на форумах, посвященных материнству. Хотя тенденция такова, что темнокожие цыпочки предпочитают кормить детей из бутылочки, считая, что отказ от грудного вскармливания придает им значимости в социальном смысле, а белокожие цыпочки, наоборот, убеждены, что это лучшее из всего того, что они могут сделать для своих малышей, и с умилением рассматривают на рекламных тумбах афиши с изображением французской актрисы Анны Муглалис, кормящей грудью ребенка (которая выглядит гораздо сексуальнее участниц манифестаций Международной ассоциации за грудное вскармливание). Что же касается тех, кто не собирается превращаться в цистерну с молоком, то они больше не в состоянии выносить восклицания людей из ближайшего окружения, с удивлением заявляющих: «Как, ты не собираешься кормить грудью?!»

Но как бы там ни было, нужно иметь весьма серьезные мотивации, чтобы не согласиться с тем, что ваша грудь достигнет размеров арбуза, если вы будете кормить ребенка. Потому что в роддомах вас пичкают советами и наставлениями по поводу кормления грудью с той же частотой, с какой в меню появляется томатный суп (чей синтетический вкус до сих пор преследует нас). Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что с наборами предметов по уходу за грудничками, бесплатно предоставляемыми фирмами по производству детского питания Gallia и Blédina, уже покончено. По крайней мере, в теории. Согласны, они вызывали много нареканий, их реклама буквально преследовала нас на каждом шагу, но мы с теплотой вспоминаем «детское приданое» с желто-коричневыми мишками.

К счастью, Софи ля Жираф (детская игрушка в виде жирафа), прослужив нам верой и правдой более сорока пяти лет, по-прежнему с нами, возглавляя списки подарков для новорожденных, в окружении целой кучи мягких зверюшек, готовых покалечить друг друга, чтобы иметь право называться игрушкой «на все времена». И – знак времени – в последние годы темнокожий Пети Колен становится именно тем, без чего современный маленький парижанин не мыслит свое существование. Судя по всему, социальное смешение начинается еще в колыбели.

Основы «хорошего» воспитания и образования по-французски

 

Излишне говорить, как много значит для Франции политкорректность, и мы все чаще наблюдаем практически идеальных матерей, массирующих в классических кроватках своих детишек, отказавшихся от использования памперсов (да, они стирают пеленки и входят в число тех, кто пользуется мункапом), обучающих малышей плаванию с первых дней жизни, ворчащих, потому что в магазины поступили в продажу шоколадные конфеты в виде сигареток, записывающих детей с двухлетнего возраста в гимнастические секции, а с трех лет – на курсы иностранных языков Petits Bilingues, чтобы иметь возможность поступить в лучшую частную школу. Но, несмотря на все это, Париж остается Парижем с его приемами воспитания, к которым прибегают неосознанно, но которые могут сбить с толку любого иностранца.

Предупреждаем, мы не одобряем все без исключения методы, описанные ниже, хотя время от времени включаем их в процесс воспитания.

Тише, моя любовь, мамочка отдыхает!

Уже в раннем возрасте маленький парижанин начинает осознавать, что родители имеют право на отдых. И, несмотря на всю любовь, которую мать испытывает к своему ребенку, она не может посвящать ему все свое свободное время. Стоит только вслушаться в то, что говорят родители: «Господи, дети такие прилипчивые, сил больше нет!» «Я возвратилась после недельных каникул со своим сыном. Слава богу, я работаю, хоть там отдохну». «Уже с первых дней жизни я приучила мою дочь к тому, что она может не видеть меня неделями. Я ее отправляю к бабушке с дедушкой. Она очень самостоятельная». Или наше любимое: «Дети должны чаще играть в прятки, в этом случае мы их реже видим».

В возрасте четырех или пяти месяцев ребенок считается способным к самостоятельной жизни. Закрепление условных рефлексов начинается сразу после рождения. Если только ваш отпрыск появился на свет не в бассейне и не в роддомах Lilas или Bluets, то в любой другой клинике он может почувствовать на себе неодобрительный взгляд акушерки, когда сутки спустя после родов засыпает после кормления на груди своей уставшей и ошалевшей от всего произошедшего матери: «О нет, мадам, так не годится, он быстро привыкнет, клянусь вам – все они одинаковые!» И сколько мы видели случаев, когда однодневный младенец предпринимает слабые попытки взять над вами верх, демонстрируя, что он здесь главный! Ну, что же! Тем хуже для формирования основ его дальнейшего гармоничного психического развития.

Хотя адептов гаптономии и шарфа для переноски детей становится все больше, ребенок иногда вынужден приспосабливаться к некоторым ритуалам посвящения во взрослую жизнь. И нередко можно встретить молодую (а поэтому не обладающую достаточным опытом) мамочку, говорящую с улыбкой: «Все очень просто: если вы не хотите, чтобы ребенок плакал, закройте дверь в его комнату!» Этот прием называется фиксацией ограничений.

Прожив много лет в Нью-Йорке, где матери буквально зависают, как вертолеты, над своими отпрысками, играющими на таких абсолютно безопасных структурах, как игровые площадки, мы с облегчением перевели дух, увидев сидящих в сквере парижанок, пытающихся абстрагироваться от криков и плача детей и переключить свое внимание на аналитическую статью в газете Monde о развитии капитализма по китайскому варианту (или читающих последние сводки из жизни Бранджелины – так называют чету Брэда Питта и Анджелины Джоли).

И даже если все большее количество матерей (и отцов) мечтают о том, чтобы иметь больше свободного времени, которое можно посвятить ребенку и отвести его, например, в игровой и развлекательный центр Kapla или в Музей детства, профессиональные мамочки, как их называют по другую сторону Атлантики, пренебрегшие собственной карьерой ради воспитания и карьеры детей и «пожизненно связанные с ними пуповиной», во Франции, скорее, исключение, чем правило. Хотя количество матерей, падающих вечерами по средам, в свободный от работы день, с ног от усталости после целого дня проведенного в такси, чтобы успеть в спортивную секцию, на занятия по музыке, в хореографическую студию и на день рождения приятеля ее отпрыска, неуклонно растет.

Некоторые нашли для себя другое решение. Мари-Клер, мама пятилетнего мальчика, возобновившая учебу после рождения сына, рассказывает: «Я сказала “нет” обязательным занятиям по средам. Но зато иногда мы вместе с Полем посещаем Музей декоративно-прикладного искусства. Мы отправляемся туда на автобусе, и для нас это хорошая возможность прокатиться по Парижу. И пока мой сын посещает курсы по средневековой живописи, я работаю в библиотеке при музее». Но у Мари-Клер часто возникает ощущение, что она выбивается из общей колеи, будучи в глазах своих подружек, мечтающих отправить своего малыша с глаз долой к бабушке с дедушкой, «карикатурой на идеальную мать».

И как бы там ни было, сложившимися культурными традициями предписано, чтобы у детей и взрослых были разные миры.

По возвращении в Париж нам пришлось еще раз пересмотреть основы французского воспитания. Если вечером вы отправляетесь гости, это не означает, что в число приглашенных de facto включаются и ваши дети, следовательно, первым вашим побуждением будет обращение к беби-ситтеру. Когда вы приходите к друзьям, их дети либо уже спят, либо собираются отправиться в постель, предварительно пожелав вам доброго вечера и стащив со стола что-нибудь вкусненькое. И хотя видимые следы их присутствия в гостиной в течение остальных дней недели кое-как закамуфлированы, игрушки, валяющиеся под сервантом, никого не могут обмануть.

В Париже нет, как, например, в Нью-Йорке, кинотеатров, куда могут прийти мамы с грудничками под мышкой, чтобы насладиться очередным кровавым триллером. Дети остаются с беби-ситтером, пока их родители – которые, разумеется, имеют право посвятить и себе часть свободного времени – собрав остатки энергии, отправляются посмотреть последний шедевр знаменитого режиссера Седрика Клапиша. У нас есть друзья, которые нам рассказали, что они однажды вечером оставили в одиночестве четырехмесячного малыша, который преспокойно спал в своей кроватке, пока родители развлекались. Произойди подобное в Америке, на них давным-давно отправили бы донос в социальные службы.

Открытие в 2007 г. недалеко от сквера Монтолон в IX округе Poussette Café («poussette» означает «коляска»), концептуального кафе-бутика с залами для досуга, предназначенного как для родителей, так и для их детей, вызвало среди самых «продвинутых» цыпочек непрекращающиеся дебаты на сайтах – настолько это все непривычно для нас. Обычно официанты (с которыми, как правило, солидарны ваши соседи по столу) допускают присутствие вашего отпрыска либо в том случае, если он спит у вас на руках (причем коляска остается у входа, поскольку «может помешать проходу посетителей»), либо, если это уже взрослый малый, достигший сознательного возраста, который может развлечься чем-то иным, помимо беготни между столами. И чтобы в этом убедиться, советуем вам посетить ресторан Chez Gégène, где на двери туалетной комнаты висит объявление следующего содержания: «Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы следили за вашими детьми и не позволяли им играть в помещении ресторана».

Нам кажется, что после введения запрета на курение в барах официанты стали терпимее относиться к клиентам, но, видимо, и терпимость имеет свои границы. Все вышесказанное относится и к поездам дальнего следования. Мы вспоминаем, как у нас на глазах произошел инцидент с одним преклонных лет холостяком (одной ногой в могиле), который возмутился, после того как его покой нарушили дети, ехавшие в поезде, и в ответ на замечание их матери, что у него, наверное, никогда не было детей, солгал, не моргнув глазом: «Что вы, четверых воспитал!» Видимо, для того, чтобы вызвать в ней чувство вины. В любом случае среди недели не встретишь в бистро матерей с детьми, которые пришли позавтракать. Если только речь идет не о чайном салоне Le Loir dans la théière в квартале Марэ. Причем дети должны быть такого возраста, что еще лежат в колясках, обездвиженные и спеленатые по рукам и ногам, а в это время их мать объясняет, что у нее от волнения начинается гипервентиляция легких при мысли, что она никогда не сможет стать «вандер вумен», когда вернется на работу.

Обязательное среднее образование, высшее – по желанию

Бывают дни, когда в душе просыпаются садистские наклонности (чаще всего это бывает в начале сентября) и когда больше всего хочется стать продавщицей в одном из магазинов сетей «Ашан» или «Каррфур» возле порт де Баньоле и порт д’Отёй соответственно, чтобы насладиться зрелищем растерянных отцов, шарящих взглядом по полкам с канцтоварами и приходящих в ужас при мысли, что они не смогут отыскать наборы фломастеров средних размеров, тетрадей формата 21 × 29,7 и фиолетовых обложек формата 24 × 32, которые фигурируют в списке необходимых школьных принадлежностей. «Директриса требует, чтобы ранцы были с жестким каркасом, и категорически отвергает рюкзаки, тем более рюкзаки с колесиками. А здесь только мягкие ранцы и рюкзаки.

Кожаный ранец мы не собираемся покупать: ведь он такой тяжелый!»

Иногда у нас, родителей, возникает ощущение, что именно нам придется идти в школу и снова сесть за парты. Вспоминается одна наша соседка и подруга, большую часть времени здравомыслящая и вполне нормальная женщина, которая буквально запаниковала, когда ее дочь вернулась домой после первого дня учебы в первом классе начальной школы и показала ей тетрадь с домашним заданием: «Нужно, чтобы она написала свое имя. Как ты думаешь, одного раза будет достаточно, или она должна исписать все строчки на листе своим именем? Я не понимаю требований учительницы и боюсь у нее об этом спросить из страха, что она меня примет за идиотку». Вам кажется, она повредилась в уме? Нет, просто это нормальная мать, беспокоящаяся о том, чтобы первый школьный день ее дочери прошел нормально, не испортив дальнейшую жизнь.

В стране, где без диплома немногого добьешься, парижанки, как, впрочем, и все француженки, делают большую ставку на школу. И обеспокоенность родителей еще более увеличивается при осознании того, что над их детьми довлеет престиж и величие лицеев, подготовительных классов и конкурсов в высшие учебные заведения. Целью французской образовательной системы всегда было формирование потенциально свободомыслящего гражданина с республиканскими убеждениями, постигшего основы учения о свободной воле, знающего беллетристику и философию века Просвещения.

С точки зрения иностранца, светская и бесплатная французская школа, куда поступают в три года – это именно то, о чем можно только мечтать. И когда спускаешься с планеты под названием Нью-Йорк, где трехлетнего малыша все время поощряют (да, конечно, разумеется, ты можешь это сделать!), а потом хвалят (молодец, здорово!), как если бы он решил уравнение с тремя неизвестными, а он в это время всего лишь подобрал яблоко, упавшее с дерева, или когда тринадцатилетний ученик говорит, что война 14–18 годов началась в 1916-м, а его учитель отвечает ему: «Хорошо, не совсем точно, но ты верно уловил суть!», культурный шок неминуем. И, разумеется, позитивные формы закрепления рефлекса зародились не во французской школе, где образование идет через страдания, табели для родителей с отметками, долгие часы сидения за книгами, через формирование школьной элиты и чувства превосходства. И как любит повторять философ Ален Финкелькраут, продукт образования 50-х годов, обучавшийся в публичной школе на улице Реколле в X округе: «Школа открывает долгий и трудный путь к знаниям». И всегда непросто возвращаться в Париж после нескольких лет, проведенных за границей. Попросите, например, вашего сына провести вторую половину дня в отделе египетских древностей в Лувре вместо того, чтобы отправиться опробовать новые горки в Диснейленде – аналогии напрашиваются сами собой. Дополнительные занятия в школе, сидение допоздна над уроками, уже начиная с первого класса начальной школы, замечания вроде: «Ты можешь это лучше сделать», коллективные наказания, школа, в которой все вращается вокруг авторитета учителя. «Добро пожаловать, дети!» Для тех, кому все это невыносимо трудно, существуют альтернативные варианты: например, школы Vitruve в XX округе и Saint-Merri в IV, где зеленый, желтый и красный цвета (как в светофоре) заменяют оценки вплоть до окончания начальной школы, где между классами нет перегородок и где родители всегда являются желанными гостями и даже посещают занятия по пению и поют вместе с детьми. И есть также несколько частных светских школ, так называемого дифференцированного обучения, например Ecole Alsacienne и Montesorri.

Каждый год тысячи маленьких парижан «прописывают» у их двоюродных бабушек или по почтовому адресу крохотной комнаты для прислуги, нанимаемой тремя семьями, чтобы избежать зачисления в районную школу, которая по той или иной причине не устраивает родителей. И ежегодно тысячи детей выражают желание изучать русский язык в качестве первого иностранного языка (что принимает у их родителей масштабы настоящей мании, желающих во что бы то ни стало, чтобы их ребенок прочел «Войну и мир» в оригинале) либо, как вариант, китайский.

В 2005 г. более четырех учеников шестого класса из десяти посещали школы не по месту их проживания (в провинции менее трех из десяти). В большинстве случаев их родители предпочли частные школы, в которых они продолжали образование. Мы не уверены, что упразднение школьной карты (так называется система приписки к той или иной школе) что-либо изменит. И судя по всему, маленькие парижане, как и все французские дети в целом, все чаще поступают в частные школы.

Выбор частных школ не всегда объясняется щекотливыми ситуациями, возникшими в государственных общеобразовательных заведениях, либо религиозными убеждениями. Немало парижан, проживающих в VII, XVI или XV округах, где публичные школы отнюдь не разбойничьи притоны, где бы вашу любимую дочь раздели, украв у нее блузку с запахом марки Bonpoint или жилет марки Cyrillus (она отдает предпочтение тому или другому в зависимости от того, где проживает: в VII либо XV округах), записывают детей в Notre-Dame-des-Oiseaux, L’Institut de l’Alma и другие частные католические школы. «Директриса публичной школы с первого взгляда не внушила мне доверия, поэтому я записала дочерей в La Rochefoucauld». «Я не хочу, чтобы образование моего ребенка зависело от их забастовок». Или, например, такое объяснение: «У меня нет никакого желания просыпаться по субботам ни свет ни заря, чтобы отвести ребенка в школу, по выходным мы предпочитаем выбираться на природу, поэтому я записала Виктора в частную школу». (После публикации этой книги последний аргумент утратит силу.) И потом возникают аналогии с танцевальными вечерами для молодежи: хочется быть уверенными, что риск дурных компаний будет сведен к минимуму. Принимая во внимание вышесказанное, можно утверждать, что даже дети из семей среднего класса, чьи родители беспокоятся за их безопасность в государственных учебных заведениях, все чаще поступают в частные школы. Мы, например, знаем одного шофера такси, уроженца Заира, который каждый месяц приходит в школу в X округе, чтобы оплатить наличными за обучение своих детей.

Есть и те, кому требуется своя доза принадлежности к элите общества. Фредерик, который с нежностью вспоминает о годах, проведенных в интернате лицея Légion d’honneur и который сегодня живет на бульваре Мальзерб в XVII округе, начал с того, что отдал своих детей в государственную школу, хотя впоследствии быстро изменил свое мнение и записал их в частное учебное заведение. «Государственная школа – это равнение на низших. В современном обществе очень высок уровень конкуренции, и дети имеют больше шансов преуспеть в жизни, если они хорошо вписались в школьную жизни, если родителей сразу же информируют о возникшей проблеме, если им привьют настоящие ценности и хорошие манеры, например, уважение к старшим, вставать, когда преподаватель входит в класс. И, кроме того, в частных школах более дружелюбная атмосфера, поощряется участие родителей в школьной жизни. Каждый месяц мамы по очереди организуют для детей небольшие угощения». Итак, стержнем частных школ в буржуазных кварталах является дух конкуренции. Мари-Софи, не стесняющаяся в выражениях цыпочка из XVI округа, допускает, говоря об одной частной католической школе: «Хотя никто не спорит, школы католические, но не в них учат любить ближнего, здесь ты либо научишься бороться за существование, либо вылетишь отсюда, как пробка из бутылки».

Быстро пролетают беззаботные детсадовские годы. Публичная школа – это святилище, куда цыпочки проникают исключительно по приглашению, испытывая при этом чувство священного трепета, поскольку это сакральное место, в котором действуют свои кодексы и свой язык. Удивительный мир, населенный преподавателями E (к помощи которых прибегают, если у ребенка возникают трудности с поведением), преподавателями G (оказывающими помощь на образовательном уровне) и прочими странностями вроде: Rased (система мер, способствующих адаптации и интеграции в школьную жизнь), Segpa (секции общего и специального образования для детей, испытывающих серьезные трудности в обучении), Zil (бригады преподавателей, заменяющих штатных учителей на время их отсутствия)… Когда мы впервые присутствовали на школьном совете, нам в голову пришла кощунственная мысль отказаться от собственных детей, и мы даже допустили, что желание стать матерью было большой ошибкой. Но если говорить серьезно, нам просто потребовалась помощь переводчика…

И какой бы ни была школа, публичной или частной, в любом случае это лучшее место для социализации ребенка. Кермес, или праздник окончания учебного года, – одно из самых значительных событий, которое в Париже, столице роскошных отелей, так и называется «школьный праздник». Хотя, к сожалению, по поводу его проведения всегда организуются большие кампании и много шумихи. Другой, не менее известный ежегодный праздник проводится в La Providence, частной школе в XVI округе. Это своего рода приглашение к шопингу для всего квартала. Сюда приходят купить сантоны (фигурки святых) на Рождество, новогодние календари и множество сувениров и предметов религиозного культа. После воскресной мессы заходят в бар, где, пропустив по стаканчику, съедают полдюжины устриц с осознанием того, что все это весьма полезно для наших светловолосых головок.

И, разумеется, еще очень много парижанок верят в ценности республиканской школы, и много женщин полагают, что социальное смешение – это шанс для их детей. Они сражаются за то, чтобы лозунг «свобода, равенство, братство», начертанный на школьных зданиях, не утратил своего значения в ближайшие годы. «Школа – это единственное заведение, где при минимуме равенства можно себя почувствовать гражданином», – говорит Файза Ген, француженка, родившаяся в эмигрантских кругах, молодая писательница, автор нашумевшего романа «Завтра кайф», которая живет в пригороде Парижа, в городке Пантен. На транспаранте, вывешенном на фасаде мэрии ХХ округа, можно прочесть следующее: «Закрывающаяся школа – это тюрьма, которую открывают. Виктор Гюго». Они тысячами собираются в Париже, чтобы избрать представителей из числа родителей учеников для выражения протеста против закрытия классов, привлекая в свои ряды множество сторонников.

Работая секретарем на полставки и будучи беременной, Амели Рагено является также президентом родительского комитета (FCPE) школы Saint-Merri на улице Дю Ренар в III округе, куда ее сын ходит в детский сад при школе. «Когда мы узнали, что дирекция собирается закрыть один класс, мы мобилизовали сто пятьдесят родителей из восьмисот пятидесяти, что представляет собой огромную цифру. Каждое утро на четверть часа мы блокировали проезжую часть улицы, на которой расположена школа, – рассказывает эта все еще худенькая, несмотря на шестимесячную беременность, женщина. – К сожалению, нам не удалось воспрепятствовать закрытию класса, но эта акция нас всех сплотила. И мы будем продолжать борьбу, чтобы школа с дифференцированным обучением продолжала оставаться доступной для всех. Я заимствовала свои убеждения от родителей. Моя мать – представительница провинциальной буржуазии, а отец – из пролетариев. Его семья была очень бедной, и они жили в бидонвиле в Виньё. И несмотря на то что они вышли из разных социальных слоев, оба они стали убежденными сторонниками публичной школы».

Разумеется, система далека от совершенства, но, если посмотреть со стороны, не вдаваясь в детали, понимаешь, сколько в ней достоинств.

Экскурсия с классом

Обычная школьная экскурсия, все идет, как обычно. Двадцать детишек шести – семи лет, едва сдерживая себя от счастья, потому что никаких рутинных занятий в этот солнечный июньский день (большая редкость для Парижа) не будет, колонной по двое, взявшись за руки, в окружении учительницы и двух мам, которые добровольно вызвались их сопровождать, отправляются на прогулку по городу. Три девчушки пришли без завтрака: то ли их замотанные родители забыли положить им еду на день, то ли в целях экономии решили сунуть им в карман по нескольку галет. Девочки вступают в разговор со взрослыми: «Скажите, мадам, а вы чья мама?». «Вы знаете, Ами, влюблена в вашего сына!».

Мальчики напускают на себя важный вид и думают о Покемон-картах (все те же, что и десять лет тому назад, видимо, маркетинг – это многократное повторение пройденного), которыми они смогут обменяться. «Скажите, мадам, я могу вас взять за руку? Я не хочу держать за руку Анну, потому что она плохая и воровка, она ворует мои вещи». Что касается экскурсий, у парижских школьников огромный выбор: кинотеатры, выставки, разнообразные представления, театры, Городок науки и промышленности, Музей для детей, Музей естественной истории, Дворец открытий (который в момент написания нашей книги собирались закрыть). На дворе июнь, то есть самое благоприятное время для прогулок на открытом воздухе. Некоторые родители предпочитают отвезти своих детей в парк Тойри посмотреть на львов, другие – в тематический парк «Франция в миниатюре», чтобы полюбоваться на Триумфальную арку. Мы же решили прокатить наших малышей по каналу Сен-Мартен на теплоходе, от Бастилии до бассейна Ля Вилетт. Рекламный проспект обещает, что во время прогулки мы познакомимся с историей парижских кварталов и что экскурсия продлится два с половиной часа. Мы отметили про себя, что они могли бы предусмотреть и развлечения для детей.

Поездка на метро прошла хорошо. Все умилялись, глядя на детишек, которые, как редкую драгоценность, сжимали в кулачках билеты от страха, что могут их потерять, и восторгались их наивностью и свежестью. Через полчаса мы уже на борту теплохода. Бросив беглый взгляд на пассажиров, мы поняли, что детей, кроме наших, здесь больше нет, и в основном – одни туристы, то есть взрослые люди (объясняем тем, кто сам об этом не догадался). И тут только мы действительно осознали, что поездка продлится два с половиной часа и что дети не имеют права вставать со своих мест и, тем более, бегать. Сначала все шло как по маслу: ребятишек увлекала новизна впечатлений – некоторые вообще впервые оказались на теплоходе. Но после того как мы прошли первый двойной шлюз (а всего их четыре, и на проход по каждому из них требуется около двадцати минут), что вызвало неподдельный интерес детей, и помахали руками идущему навстречу теплоходу, наши малыши заскучали. «А когда мы будем есть?» «Я есть хочу!» «Я пить хочу!» «А когда мы приедем?» «Где мой завтрак?»

Когда наш гид закончила излагать исторические анекдоты, где главными персонажами были прокаженные, висельники, неделями (если не годами) болтавшиеся на виселицах, а также тысячи гильотинированных во время Революции, расстрелянные федералы и утопленники, и спросила слащавым голоском, кто из детей умеет играть в кошки-мышки, мы с облегчением перевели дух: «Наконец-то она снизошла до их уровня!» Но наша радость была недолгой. «Дети, что бывает, когда кошка поймает мышку?» Поднялось двадцать рук. «Она становится кошкой, мадам!» – «Неужели?! В мое время дети были не такими добрыми. Мышке просто объявляли поражение и ее удаляли из игры. А теперь поиграем. Когда я скажу “кошка”, вы все замолкаете, а я буду говорить в микрофон. Те, кто будут продолжать болтать, будут изгнаны. А когда я прекращу говорить в микрофон, это значит, что у вас перемена». У нее был такой устрашающий вид, у этой суперняни, что нам показалось, будто она действительно может собственноручно швырнуть за борт непокорных. Нам же наши дети казались самим совершенством, особенно, принимая во внимание ситуацию, в которой они оказались (чуть позже мы узнали, когда беседовали с персоналом теплохода, что существует укороченная версия, которая длится всего лишь час с четвертью, специально предназначенная для детей, но когда учительница заказывала экскурсию, никто не удосужился ее об этом предупредить). «Внимание, дети, “кошка”!» Между шлюзом Реколле и шлюзом Мор (что означает «шлюз мертвецов!») нам пришлось выслушать краткое содержание фильма «Северный отель» (это также название ресторана, мимо которого мы проплывали). «Замечательный фильм. История любви молодого человека и девушки, которые решили покончить жизнь самоубийством…» Нужно ли удивляться, что этой ночью детям будут сниться кошмары?

К счастью, никто не выразил раздражения, и даже нам это не показалось утомительным, когда по очереди мы отвели в туалет двадцать малышей (но мы бы не хотели быть на месте двух пожилых дам, которые оказались последними в очереди в это заведение). Когда мы спустились с трапа, наша гидесса сочла своим долгом произнести несколько теплых слов детям: «Спасибо, дети, и браво, сегодня вы хорошо поработали». Мы подумали, что такое никогда бы не произошло в Нью-Йорке.

Далее мы вспомнили, что в следующую субботу школьный праздник с играми и колбасками мергез. Во вторник спектакль в школе танцев, а в среду – концерт в музыкальной школе и вручение медалей победителям соревнования по дзюдо. Что и говорить! Июнь для родителей не будет похож на спокойную, медленно текущую реку.

«Мама, эта дама – полиция?»

Париж – зеленый город или нет? Цыпочки, которые выросли возле парка Монсури или в двух шагах от Булонского леса, утвердительно кивнут головой. Впрочем, мэрия города с полным основанием гордится титулом самой зеленой столицы Европы. И именно в парках и садах у маленьких парижан формируются самые приятные воспоминания, связанные с детством. И у каждого свои самые любимые уголки. Извилистые, карабкающиеся вверх романтические тропинки и дорожки, идущие вдоль озера в парке Бютт-Шомон; ностальгическая поэзия деревянных лошадок и театра Гиньоль в Люксембургском саду (к сожалению, игровые площадки стали платными). Очарование Сада растений, находящегося под эгидой Национального музея естественной истории, с непременными зверинцем и лабиринтом; спокойная строгость парка Берси с его виноградником и огородом; футуристическая атмосфера парка Андре Ситроэна, где с наступлением первых теплых дней можно вдоволь поплескаться в его водоемах; современная эклектика парка Ля Виллетт с его огромными лужайками, пересекаемыми каналом, ансамблями ударников и кинотеатром под открытым небом; насыщенная историей элегантность сада Тюильри, самого старого в Париже, где дети превращаются в скалолазов, взбираясь на статуи Родена; современный дизайн парка Бельвиль.

А есть еще и скверы. Сколько же в Париже скверов, с музыкальными киосками, скамьями, ждущими в тени платанов и каштанов влюбленных! Почти столько же, сколько и охранников, неожиданно появляющихся на вашем пути со свистками в углу рта, чтобы прогнать людей с лужаек, и своим видом напоминающих стражей порядка 50-х годов. Зеленые парижские пространства – великолепны, с красивыми цветочными клумбами, могучими (иногда столетними) деревьями. Но в течение долгого времени они являются лишь удовольствием для глаз. Вы можете любоваться ими сколько угодно, но не дай вам Бог ступить ногой на газон, на котором нельзя ни полежать, растянувшись во весь рост, ни почитать, сидя на траве. А места, отведенные для игр, вообще внушают жалость. К нашему великому удивлению, за последние несколько лет все изменилось в лучшую сторону. Детей больше не воспринимают как губителей природы, потенциальных истребителей зеленых насаждений, деревьев, цветов и пожилых дам. Но Париж остается Парижем. И когда я привела в первый раз детей в один городской сквер (они выросли на нью-йоркских игровых площадках и привыкли к ним), их поджидал неприятный сюрприз в виде охранницы, представлявшей собой нечто среднее между драгуном и дебелой матроной, появлением которой они были отчасти травмированы. «Мама, эта дама – полиция?» – спросил меня мой сын, которому в то время было четыре года. У внушительных размеров дамы, которая внезапно появилась из зарослей кустарников, в одной руке была палка, которую она только что подобрала на лужайке, а другой она инквизиторским жестом указывала на стайку мальчишек, случайно отправивших футбольный мяч в цветочную клумбу. Мяч она впоследствии конфисковала, поскольку он тяжелый. «Сквер предназначается для всех, а своим мячом вы можете кого-нибудь ушибить!»

И это правда, что на протяжении поколений люди мирно сосуществуют с голубями и воронами из ближайшего «районного сада», куда приходят пожилые дамы, чтобы как-то разбавить одиночество своих квартир, няни с целой армадой колясок, малыши, бесконечно затевающие драки, ворчащие матери, потому что их дочери испачкали свои замечательные наряды и туфельки в песке, отцы, играющие в кошки-мышки, студенты, в последний раз проверяющие перед экзаменом свои знания, иногда – с ноутбуком под мышкой, после того как стало возможным подключиться к беспроводному Интернету благодаря wi-fi, установленному во многих парках и скверах. Все это представляет собой удивительное смешение поколений. И в любом случае наши дети стали гораздо смелее, и вряд ли они будут оглядываться по сторонам, в страхе предвкушая появление охранников на дорожках парков.

Карманная версия женщины-вамп

Она часами может бродить среди витрин и стендов отдела косметики и парфюмерии в Bon Marché, иногда останавливаясь, чтобы понюхать последние духи Dior, задерживается возле стенда Bobbi Brown, где просит продавщицу показать ей всю палитру блеска для губ этой марки, чем приводит ее в замешательство. Платье из ткани Liberty обхватывает ее тонкую талию, на плече висит огромная сумка из лакированной ярко-желтой кожи. Она могла бы быть и вами, и мной, за исключением того, что ей всего лишь одиннадцать лет, она перешла в шестой класс, и у нее еще не было месячных. Она регулярно ходит на шопинг со своей матерью, клоном которой является, и их часто можно встретить в отделах больших парижских магазинов, где представлены вещи молодых дизайнеров. Модельеры делают невозможное, чтобы удовлетворить их запросы. Judith Lacroix, Antik Batik, Bash, Isabel Marant, которая, как и многие дизайнеры, уступила искушению создавать одежду для детей с тех пор, как у нее по явился ребенок, и разумеется, признанные корифеи: Dior, Kenzo, Berberry, Rykiel, разработавшая линейки одежды для девочек препубертатного возраста – от четырех до двенадцати лет – с выраженными бедрами и подчеркнутым бюстом. Вы себе не представляете, какой это труд – соорудить глубокое декольте на абсолютно плоской груди. Как-то раз во время кастинга моделей «мать и дочь», проводимого торговой маркой Comptoir des cotonniers, мы разговорились с мамами, которые рассказали нам, что не собираются тратить целые состояния на то, чтобы одеть своих дочерей, и также не имеют никакого желания вступать с ними в переговоры: «Когда им хочется купить какую-нибудь безвкусицу, я им категорически говорю “нет” и жду, когда это все закончится». Но сюда мы пришли за советом, поскольку никак не можем их отучить от футболок серии «Принцесса» со стразами (включая и футболки марки Hello Kitty).

Тренчкоты от Burberry для восьмилетних, платья для коктейлей от Derhy для шестилетних – все это, разумеется, не может не вызвать недоумения. Мини-мисс и их мамы решили, что с детством пора заканчивать, включая куртки с капюшонами зимой и брюки, которые перешили, поскольку они достались от старшего брата. И у этих малышек, которые еще не скоро станут девушками, с ранних лет формируется фэшн-инстинкт. В семь лет они хотят походить на настоящих дам, интересуются модными тенденциями, и у них есть собственный модный магазин, который называется Milk – леденящее душу воплощение в миниатюре моды для взрослых, с повторением, как под копирку, известных трендов. Глянцевый журнал на все лады расхваливает недавно открывшийся винтажный магазин детской одежды с его коллекциями кашемировых свитеров и туфель на каблуках тридцать второго размера. Все, разумеется, на пике моды, все должно поражать воображение родителей, и это главный критерий, поскольку те из них, кто придают большое значение внешнему виду их ребенка, давным-давно объявили войну платьицам и юбочкам из нашего детства. И это настолько необычно, что чувствуешь некоторую растерянность, особенно когда вспоминаешь, что Лолите было уже двенадцать лет.

Назад в прошлое

Парижанке, не испытывающей внутренних противоречий, не требуется предпринимать никаких усилий, чтобы оградить свое жизненное пространство, поскольку она любит погружаться в себя, уносясь в своих воспоминаниях в детство. И не только в период беременности. Ведь это именно для нее устроили празднование сорокалетнего юбилея появления во французских кондитерских «Медвежонка с алтеем», выпустив ограниченную партию этих пирожных в эксклюзивной продаже в бутике Chez Colette, хотя ее дети считают, что они очень жирные и до тошноты приторные, предпочитая «Медвежонку» земляничные конфеты «Тагада» или карамельные палочки «Карамбар». И вряд ли она будет беспокоиться по поводу лишних килограммов на ее бедрах, когда оближет нож, испачканный «Нутеллой», накрывая стол к завтраку. Она ведет серьезные дебаты со своим сыном, пытаясь его убедить, что персонажи передачи «Остров детей», оранжевый динозавр Казимир и его кузен – зеленый динозавр – Ипполит лучше, чем Dragon Ball Z, герой всем известной манги: ведь он даже не знает, как приготовить глуби-буглу, любимое лакомство Казимира.

У нее дрожит от радости голос, когда она обнаруживает в чуланах и на чердаках оригинальные издания «Мартины» и книги о Фантометте (даже если каждая эпоха, по мнению главы семейства или старшего сына, должна иметь своих политкорректных авторов, и в ее привязанности к книгам детства они усматривают зачатки неопетенизма, имея в виду маршала Петена, главу коллаборационистского правительства Виши во время Второй мировой войны). Она до сих пор не может простить свою мать за то, что та отдала собрание сентиментальных романов серии «Розовая и зеленая библиотека», и втайне от своей дочери ворует ее книжки серии «Я люблю читать», чтобы узнать, что же в конце концов стало с Том-Томом и Нана. Своим подружкам, любительницам готовить, она предлагает сборник кулинарных рецептов под названием «Кухня, культовые рецепты, исправленные и дополненные великими шеф-поварами», благодаря которым она доводит до совершенства свои эскалопы, рыбу в панировке и запеканку из сельдерея. Хотя все реже и реже в наши дни, потому что, к сожалению, у нее совсем нет времени.

Но даже и в этом случае она не упустит возможности почитать «Книгу старинных рецептов для тех, кто сохранил в душе детские воспоминания» или «Книгу старинных рецептов для гурманов, с ностальгией вспоминающих о прошлых временах» (одного и того же автора, который, по-видимому, открыл для себя золотую жилу), а также «Мои рецепты Арибо» или «Веселая корова, ее жизнь, ее рецепты» (она, наверное, не слышала о диете, называющейся South Beach Diet, и не знает, что плавленые сырки марки La Vache qui rit (что и означает «веселая корова») прекрасно утоляют голод и ими вполне можно перекусить). Цыпленок по-фермерски с кока-колой в ресторане Korova (бывший ресторан Жан-Люка Деларю на улице Марбёф), мороженое с земляничными конфетами Тагада от известного ресторатора Алена Дюкасса окончательно избавили ее от комплексов.

Она по-прежнему ест в обеденный перерыв равиоли или пюре с ветчиной в Réfectoire, столовой в XI округе для тех, кому за тридцать и кому не чужда ностальгия, но заходит сюда, скорее, ради тарелок и бокалов с символикой героев мультсериалов – капитана Фламинго и робота Голдорака (ради него, единственного, чьего появления на DVD она ждет с таким нетерпением, чтобы показать продолжение его приключений своим детям), а совсем не ради того, что лежит у нее на тарелке. И когда она стоит перед витриной любимого кафе, где она обычно заказывает шоколад, и видит, как во время вечеринки, организованной по случаю годовщины информационного сайта Rue89, оживленно беседуют Флоранс Обена и судья Хальфен (ставший знаменитым благодаря тому, что участвовал в одном коррупционном процессе), перед которыми на столе горкой лежат леденцы и земляничные конфеты Тагада, она говорит себе, что в этом мире она не одинока и что многие любят погружаться в прошлое.

И когда она вдруг затоскует по пирожным «мадлен», она ведет в воскресенье всю семью, под предлогом устроить общий завтрак, в замечательный чайный салон Hansel et Gretel на Бютт-о-Кай со старинной кухней или предлагает выпить по чашке горячего шоколада в другом не менее знаменитом чайном салоне Charlotte de l’Isle, расположенном на острове Сен-Луи, с кукольными представлениями по средам. И именно так она дает своему организму отдохнуть от пирожных «макарон», ароматизированных бальзамическим уксусом Modène двадцатипятилетней выдержки, от каштанов, от японского зеленого чая марки «Матча» или от чая с абрикосами и шафраном, что, по ее мнению, и должно составлять основу рациона здорового питания.

Дружелюбный мир детства

 

Игрушки

Если вам срочно потребуется купить бэтмобиль (автомобиль Бэтмена) или лазерный меч Дарка Вейдора, персонажа «Звездных войн», зайдите в такие магазины, как La Grande Récré, JouéClub или в отдел игрушек Bon Marché.

Либо загляните в ниже перечисленные магазины, где парижанки могут быть уверены в том, что найдут что-либо поинтереснее пресловутого мерчандайзинга.

Bilboquet

26, rue Henri-Monnier, IX

01–42–81–12–36

Le Dragon savant

36–42, rue de la Villette, XIX

01–42–45–75–30

Moi le héros

32, rue Montmartre, I

01–42–21–07–17

Les cousins d'Alice

36, rue Daguerre, XIV

01–43–20–24–86

Il était une fois

1, rue Cassette, VI

01–45–48–21–10

Цыплята развлекаются

Признаемся, мы виноваты. В противоположность тому, что мы думали перед возвращением в Париж, скверы и парки изменились в лучшую сторону в отношении оформления и организации мест для игр наших птенчиков (за исключением только парка Монсо).

Jardin de Belleville (Парк Бельвиль)

Угол улицы des Envièrges и улицы Piat, XX

Забудьте про пластиковые покрытия и синтетическую траву. После засилья абсолютной безопасности мы возвращаемся к потенциальному риску. Хижины, устроенные на возвышении, огромные тобогганы, структуры, по которым можно карабкаться вверх, площадки пересеченной местности, и все исключительно из бетона и дерева. Здесь поневоле вспоминается фильм «Война пуговиц» по одноименному роману Луи Перго. И только один панорамный вид, открывающийся со стороны улицы Пиа, возле одного из входов в парк, стоит того, чтобы приехать сюда. Вход бесплатный.

Parc Andre-Citroen (Парк Андре-Ситроен)

2, rue Cauchy, XV

Разбитый на месте бывших заводов Ситроен, этот футуристический парк, выходящий на берег Сены, абсолютно нетипичен. Песочницы, тарзанки, фонтаны и миниводопады, а еще воздушные шары, монгольфьеры, которые поднимут вас на высоту 150 м от земли (бесплатно для парижан до двенадцати лет, 10–12 евро для взрослых).

Parc de la Villette (Парк де ля Виллетт)

211, avenue Jean-Jaurès, XIX

Это самый большой парк в Париже и, наверное, наш любимый. Мальчишки всех цветов кожи также обожают этот парк, потому что здесь можно покачаться на тарзанках, поплескаться в надувных бассейнах, прокатиться по серпантину крутых тобогганов, устроить пикник на траве, погулять по тематическим садам, послушать ансамбль ударников, заглянуть на одну из площадок с аттракционами. И надеемся, вы разрешите детям поиграть в игру под названием «ловля уток». Вход на игровые площадки свободный.

Bois de Boulogne et jardin d‛Acclimatation (Булонский лес и Ботанический сад)

Предупреждаем: если вы начнете прогулку по парку с посещения «деревни аттракционов», вы потратите много денег (даже слишком много). Зайдите сначала на игровые площадки (бесплатные) с неглубокими бассейнами, батутами, кривыми зеркалами, посетите ферму, зоосад, пони-клуб, огород, театр Гиньоль… Стоимость входного билета для детей и взрослых – 2,70 евро (для детей до трех лет вход бесплатный).

Parc Floral (Парк цветов)

Эспланада Венсенского дворца, дорога к Пирамиде, Венсенский лес. Парк великолепен, благоухают цветы, можно устроить пикник в тени деревьев, а дети могут повозиться на одной из игровых площадок.

Вход свободный, кроме тех дней, когда в парке проводятся анимационные представления: в этом случае стоимость билета 5 евро, половинный тариф – 2,5 евро (для детей до семи лет вход свободный).

В Париже есть и еще много других парков и садов, посетив которые вы никогда не будете разочарованы: парк Бютт-Шомон, Сад растений, парк Берси и Люксембургский парк.

Несколько идей, как и чем можно занять ребенка в дождливые дни (что не редкость в Париже)

Множество музеев организуют курсы и занятия для детей: Музей детства, Лувр, зал театрализованных представлений для детей под названием Péniche Antipode Abricadabra, музей Пикассо, центр Помпиду, музей Декоративно-прикладного искусства, Национальный музей естественной истории, Дворец открытий, музей Карнавале и даже музей Романтической жизни (а не пора ли открывать курсы сексуального просвещения для детей в музее секса?), центр Kapla, где дети учатся сооружать из деревянных дощечек модели зданий и прочих сооружений, Дворец Токио, Детский городок в Ля-Виллетт…

Обо всем, что вас интересует, вы можете узнать на соответствующих сайтах Интернета.