За Каспием в безводной степи заблудились люди. Не геологи, не газовики. Семья — двое взрослых и двое детей — возвращалась из отпуска на новеньком «Запорожце».
Побывали у родных в Крыму, погостили на Украине. Потом в Махачкале погрузились на судно, идущее в Шевченко. От Шевченко до Бекдаша, где их дом, четыреста километров. Но они торопились: истекали последние отпускные сутки. Ехать предстояло через степь, где сто дорог веером разбегаются по поросшей верблюжьей колючкой равнине.
Хозяин «Запорожца» ошибся, взял чуть левее, и наезженная невесть кем дорога вместо Бекдаша увела его на две с половиной сотни километров в сторону. Обмануло его и то, что справа как будто завиделся морской берег. Но то был древний берег залива Кара-Богаз, мертвого моря, обрывающийся к впадине каменистыми грядами, обозначенными на карте, как горы Кулан-даг. В этом месте примерно на трехсотом километре от Нового Узеня у путников кончился бензин… Случилось это 11 или 12 августа.
А в ночь с 19-го на 20-е по той же дороге, только с юга на север, шла другая машина. Четверо мужчин ехали в Новый Узень. Около двух часов пополуночи они увидели «Запорожец» — машина была пуста, дверца приоткрыта, из нее прямо на дорогу просыпаны фрукты — груши и яблоки. Внутри разбросаны вещи. К стеклу прислонена пачка сухого молока и на ней спичкой, которую макали в варенье, написано: «Володя, если ты жив, мы ушли в правую сторону на бугор. Видно далеко». Ниже строки, адресованные уже не Володе, а любому проезжающему: «13 августа ушли в сторону гор двое детей и женщина. Идите искать, просим…»
На кусочке картона еще запись: «Заблудились, нужно на Бекдаш. Все кончено. Кто найдет нас, все, что у нас есть, отправьте по адресу… (Указан адрес брата, живущего в Хмельницкой области. —Ред.). Галя, дочь Света, сын Андрей. Отец Володя ушел в степь на юг».
На переднем сиденье лежал паспорт Владимира Остаповича Дмитренко, 1940 года рождения. На заднем — раскрытый учебник для 2-го класса, на внутренней стороне обложки опять строчки той же женской рукой, письмо к родным: «Анна, спасибо за компот, мы его сутки пили, но вот все. Дети уже не могут. Конец. А твоя криничка была бы рядом, какая в ней была хорошая вода…»
На тыльной стороне обложки последняя просьба ко всем: «Ушли примерно на Аксу в понедельник. Люди, помогите».
Люди, четверо, что первыми прочли эти строки, были горожане и в то же время уроженцы здешних мест, сыновья кочевников. Они поняли всю страшную меру опасности, нависшей над двумя детьми и двумя взрослыми. В августе здесь жара, сорок градусов в тени, а где она, тень? Внизу, в ущельях, еще можно найти сочащиеся родники, к которым спускаются антилопы-джейраны и архары, но для человека эта вода слишком солона.
И четверо погнали машину не назад, в совхоз, хоть это и ближе, а вперед, в Новый Узень, многолюдный, индустриальный город с его средствами связи, авиацией. Когда на спидометре появилась цифра 90, миновали известную местным жителям впадину Чагала-сор. «В девяноста километрах от Чагала-сора в сторону Кизил-кия», — указали они место стоянки «Запорожца» в своем заявлении в милицию. В журнале происшествий Новоузенского горотдела оно зафиксировано с пометкой — 21.15.
Что стало с главой семьи? Пройди он сто двадцать километров, он бы вышел к совхозному поселку Чагылу. Но Дмитренко в Чагыл не пришел и к машине назад не вернулся.
Не дождавшись мужа, женщина все-таки решила до конца бороться за жизнь детей и свою. Покидая машину, они захватили палатку, хозяйственную сумку, провизию — одной не поднять, тем более что на руках у матери полуторагодовалый Андрей. Девятилетняя Светлана какой-то груз, несомненно, несла. Но, отойдя от машины метров восемьсот, часть вещей — сумку, часы, детские колготки — они бросили. Через десяток километров оставили еще часть. Над спуском с обрыва прижали четырьмя камушками к земле зеленый платок. Похоже, женщина не просто бросала вещи, а обозначала путь, помогала тем, кто придет искать. И путь этот лежал действительно в сторону Аксу, к морю. Откуда ей было знать, что белесое мерцание за горами — не Каспий, а соленое болото в разводьях песка и ила — Кара-Богаз-Гол?
Так или иначе, спасение было не впереди, оно должно было прийти по их следам, только времени для этого оставалось все меньше.
Итак, заявление очевидцев поступило в Новоузенский горотдел милиции 20 августа вечером. 21-го в 9.30 утра начальник горотдела старший лейтенант Ибраев подписал телеграмму в Бекдаш и Красноводск: «Прошу принять меры». Отправлена она была только в 18.35, а в Бекдаше ее получили лишь 22-го во второй половине дня.
Текст телеграммы мог и не внушить особого беспокойства. В Бекдаше у многих сначала сложилось впечатление, что речь идет об угоне автомобиля. Но мало того, место обнаружения «Запорожца» обозначено в телеграмме, как «90 км от Чагала-сора»… Куда, в какую сторону?
23-го два сотрудника бекдашской милиции и пятеро рабочих на двух машинах поехали в … Новый Узень за уточнениями. Заблудились. К утру 24 августа, измученные, они подъехали к Узенскому горотделу милиции; молодой инспектор Бекдашского ГАИ взбежал по ступенькам. И тут же получил замечание: почему закатаны рукава?.. Бекдашцы все-таки еще раз решились обратиться к начальнику этого образцового учреждения т. Ибраеву. Последовал лаконичный ответ: «Ждите, у нас учения». Словом, ничего не добившись, в ночь снова выехали в соленую степь. На рассвете им наконец-то повезло: на дороге заметили след «Запорожца». Проехали по следу километров полтораста — и действительно наткнулись на машину Дмитренко. 25 августа в 2 часа дня. Напоминаем: сообщение о трагедии поступило 20-го…
Возможно, спасать семью Дмитренко и 20, и 21 августа было уже поздно: зной и безводье к человеку беспощадны. Но вот что, например, сказал нам доктор медицинских наук Б. Г. Багиров, физиолог, многие годы специализирующийся на изучении жизни и трудовой деятельности человека в условиях жаркой пустыни:
— Если у них были фрукты, варенье, сухое молоко, можно с уверенностью утверждать, что как минимум с неделю они могли продержаться. А возможно, и дольше, ведь они прятались в ущельях от жары. Оказавшись в одиночестве в море или в пустыне, человек, как правило, погибает от психического надлома, вызванного отчаянием и страхом. Даже когда его организм физически мог бы еще продолжать борьбу. Но у Галины Дмитренко был могучий стимул держаться за жизнь — ее дети. И если учесть, что идти она могла лишь в прохладное время суток, на весь путь, ею пройденный (около девяноста километров! —Ред.), ушло, несомненно, больше недели.
Добавим от себя: внимательное чтение оставленных Галиной записок дает определенные основания предполагать, что написаны они в разное время. Стиль да и почерк поразительно отличаются: от аккуратно выписанной записки к мужу к трудно читаемым каракулям: «это конец». Видно, не сразу решилась она совсем уйти от машины. О каком понедельнике шла речь в ее записке? Понедельником было 13-е, затем 20-е. Невольно вспоминаешь найденные часы: как ни скверно они шли, Галина носила их на руке. На календаре же циферблата было 23-е число!
Конечно, все это только версии, предположения. Но если бы шанс на спасение был один из миллионов, возможно ли было им пренебречь?
Семья Дмитренко жила на главной улице Бекдаша в многоквартирном доме портовиков. Владимир работал бригадиром комплексной бригады грузчиков, Галина — аппаратчицей на комбинате «Карабогаз-сульфат». Едва в Бекдаше стало известно, что именно случилось с ними в степи, мужчины как один высказали желание ехать в район поисков. И уезжали — на своих «Запорожцах», мотоциклах. Женщины часами простаивали у поселкового Совета, у милиции, требуя снарядить новую экспедицию.
Снаряжали. Сначала из семи человек, потом из семнадцати, двадцати одного, десяти, еще из семнадцати. Работали героически, исступленно, а результаты выходили ничтожными: поднимали вещи, видели детские следы и огрызки яблок, а людей не достигали. Потом у самих кончалась вода, бензин, приходилось уезжать в Бекдаш, чтобы наутро вновь собираться в трудную дорогу…
Чуда не произошло. Только 3 ноября нашли двоих. Сначала младшего ребенка, в восьмистах метрах — мать. Сына она похоронила в расщелине, завернув в скатерть. Вероятно, это была уже вторая потеря, и она сломила ее. Брела уже без цели, прилегла под кустом саксаула и — не встала. Отца и девочку так и не нашли. Да и двоих удалось обнаружить только тогда, когда к поискам наконец подключили воинскую часть… Если бы в августе! Хотя бы это…
Хочется обратить внимание на примечательное обстоятельство: ни одно из должностных лиц, так или иначе связанных с поисками семьи Дмитренко, впрямую не уклонялось от выполнения своих обязанностей. Все что-то предпринимали, что-то делали. Именно то, что считали они выполнением своего служебного долга. Ни меньше ни больше.
Понимали ли сотрудники новоузенской милиции, что люди, поспешившие сообщить о трагедии в степи, вместе с заявлением вручили им бесценную возможность спасти четыре жизни, хотя бы кого-то из четырех? Понимают ли сейчас, что на их совести пять потерянных суток, сто двадцать часов? Судя по тому, как легко позволили слабой нити оборваться, — не понимали. Судя по тому, что говорят и пишут сегодня, — не понимают.
Как-то в октябре начальник Бекдашской поселковой милиции майор Айтжанов пожаловался в Шевченко, центр Мангышлакской области, на действия, точнее, на бездействие новоузенских коллег. Оттуда переслали жалобу в Новый Узень, и Новый Узень в лице заместителя начальника отдела т. Морковина ответил Бекдашу буквально следующее:
«Поскольку место обнаружения автомашины „Запорожец“ находится на территории Красноводского района, расстояние составляет от города Новый Узень 400 километров (неточно: немногим более 300. —Ред.), а от поселка Бекдаш 120 километров (неточно: 245. —Ред.) и от Красноводска по автотрассе до пос. Кизил-Кия около двухсот километров (до машины 370. —Ред.), кроме того, хозяева автомашины являются жителями пос. Бекдаш, согласно ст. 96 УПК Казахской ССР нет целесообразности в организации выезда к месту обнаружения машины».
Нет целесообразности: не наша территория, не та прописка. И этого достаточно, чтобы чувствовать себя вполне защищенным сознанием исполненного долга. Разъясняя нам упомянутую статью Уголовно-процессуального кодекса Казахской ССР, начальник Новоузенского угрозыска майор Куанов заметил, что, если бы речь шла о свершившемся преступлении, новоузенская милиция немедленно выехала бы на место для задержания преступника. Новый Узень, повторяем, бурно растущий индустриальный город. Нам перечислили по крайней мере полдюжины мощных организаций, арендующих самолеты и вертолеты. И если бы утром 20 августа на поиск погибающих в пустыне людей вылетели спасатели, может, и спасли бы. И тогда первого сентября за парту села бы второклассница Светлана Дмитренко. Да свершись такое счастье, стал бы кто-нибудь вспоминать потом о территориальной принадлежности и прочей, не к данному случаю будь вспомянутой ерунде! Однако именно межведомственные и межтерриториальные амбиции определили с самого начала поселковый уровень и масштаб поисков.
Бекдашский поселковый Совет и милиция, получив невнятную телеграмму, снаряжают экспедицию за 300 километров в Новый Узень за справками и теряют еще два дня, не пытаясь немедленно связаться с Новым Узенем. Нет прямой телефонной связи? Но ведь можно было позвонить через Баку, через Москву, связаться по радио?
— В голову как-то не пришло, — признался председатель поссовета С. Досанов.
Все это могло прийти в голову директору комбината «Карабогаз-сульфат» Н. Давыденко. И приходило. Убедительно и жарко говорил он нам о кустарщине в организации поиска, но Давыденко, человеку энергичному и умному, руководителю крупного предприятия, и в голову не приходило, что поиски мог бы возглавить и он сам.
— Вот взгляните на список наших рабочих, которых мы отпускали в степь, — чуть ли не с гордостью предложил нам начальник Бекдашского морского порта Б. Мирманов. — Постановление поссовета мы выполнили.
Рабочие уточняют: если бы поехали и втрое больше человек, производство не пострадало бы, каждый бы за троих работал.
Возможно, перечисленных выше усилий вполне хватило бы, если бы вопрос стоял, скажем, о возвращении автомобиля владельцам или о другом происшествии. Но дело шло о четырех человеческих жизнях. А в этом случае не спрашивают, много или мало ты сделал. Спрос может быть лишь максимальным: сделано ли все возможное, чтобы спасти людей?
Так впустую пропадали минуты, часы, целые сутки. Лишь 10 сентября, когда всех Дмитренко, разумеется, уже не было в живых, в Бекдаш поступила депеша, подписанная зам. министра внутренних дел Туркмении полковником милиции П. Вольхиным: «Организуйте поиск без вести пропавших Дмитренко тчк Сообщите результаты поиска 26 августа какой территории обнаружена машина тчк Результаты поиска докладывать МВД ТССР каждые пять суток».
Да, да, никто из официальных и полномочных лиц, служебным своим долгом призванных спасать семью Дмитриенко, не бездействовал. Листая бумаги в Новом Узене, Красноводске, Бекдаше, мы видели и ощупывали вещественные доказательства их участия в спасении семьи Дмитренко, переписку, телеграммы, рапорты, директивы, постановления. Вот датированный 18 октября ответ начальника отдела Министерства внутренних дел Туркменской ССР Ю. Куроедова на письмо брата погибшего Дмитренко. В нем сообщается, что «…на поиск заблудившихся ваших родственников были привлечены соответствующие силы и средства органов внутренних дел с использованием авиации…»
Можно сказать и так: «соответствующие силы». А следовало бы — два милиционера. Можно заявить: «авиация», а честнее — прилетевший и тотчас улетевший из-за отсутствия горючего вертолет. Неловко говорить о грозных, но безнадежно запоздалых ультиматумах, которые предъявлялись строителям газопровода, с неохотой выделившим на поиски арендуемый ими самолет. Трудненько было возражать, когда их руководитель жестко сказал: «Для спасения людей мы пошли бы на любые убытки. А для спасения вашей репутации — извините, не хочется…»
Между прочим, в Бекдаше у строителей газопровода в августе потерялась машина. Водитель грузовика тоже взял восточнее и «промахнулся» мимо. Нашли на третий день, живого. Как искали? Ставили в шеренгу весь наличный транспорт и «гребенкой» прочесывали степь. Ну, и, конечно, самолет. Шеренгой, взявшись за руки, помнится, искали в лесу под Качканаром заблудившуюся девочку, чуть не весь комбинат вышел. Авиация сняла людей со льдины в разбушевавшемся море…
В Арктике, этом самом старом из молодых труднодоступных районов страны, сложились четкие традиции взаимовыручки, отработанная реакция на сигнал «человек в тундре», «человек в море». Такой спасительной «цепочкой» не обзавелись еще в других вновь осваиваемых районах, не довели ее хотя бы до уровня инструкции.
Велика наша страна. Девственна и крута еще природа многих ее краев. Стоят современные города и поселки, а за чертой асфальта начинается пустыня, тайга, тундра, океан. Благоустройство, привычный комфорт рождают обманчивую иллюзию безопасности, притупляют чувство осторожности. Разве один Дмитренко решился ехать через дикую безводную степь на «Запорожце»? Да нет, ездят и другие, сообразуясь с расписанием судов, идущих на восточный берег Каспия: шевченковские — на Бекдаш, бекдашские — на Шевченко.
Кто же займется степным бездорожьем, с его ста дорогами, накатанными самосвалами, бензовозами и водовозами, экспедиционными «газиками», тракторами и вездеходами нефтяников, геофизиков, трубопрокладчиков? С самолета особенно хорошо видно внизу густую паутину прямых как стрела, пересекающихся под всеми углами линий. Это не проселки, здесь нет сел. Это, как мы говорили выше, брошенные дороги. Их накатали к временной буровой, к поисковому вагончику. Но на сухом плоскогорье, как на Луне, след впечатывается почти навечно. Из ста дорог ездят в основном по трем. Их нет в атласах, но они уже есть в реальности. Так нельзя ли их отличить, узаконить и обозначить? При выезде из городов и поселков поставить стрелки, на главных узловых перекрестках — указатели. Это же недорого стоит, а сбережет жизни. В иных местах необходима воздушная служба ГАИ.
Но о чем мы? Так и будет казаться, что не о том, не о том. И потому пусть простит нас читатель: нет у этой статьи логического конца. Надо всем, виноватым и невиноватым, вернуться к началу и просто перечитать записки, оставленные Галиной Дмитренко: и «была бы рядом твоя криничка», и «идите искать», и «люди, помогите», и каждое слово, и «это конец». Неужели страшная беда ничему не научила? Даже степь бережет следы.
Красноводск — Бекдаш — Новый Узень.
Примечание автора.
Статья «Идите искать» обсуждалась на коллегии Министерства внутренних дел. Постановка вопроса была признана правильной. Ряд должностных лиц из г. Новый Узень были отстранены от работы, другие получили строгие взыскания. Взыскания получили и сотрудники туркменской милиции, не принявшие своевременных мер к спасению семьи Дмитренко. Разработан комплекс мероприятий по предупреждению подобных трагических случаев и экстренному спасению людей, потерявшихся в пустыне.