Когда тебе лишь двадцать,
В крови желаний ток,
С «гнездом» пора расстаться
И выйти за порог.
Ты вспомни первый вызов
Тех рук, откуда смог
Шаг первый сделать, вызвав
Родительский восторг.
Когда наука блещет,
В твоих расчётах – толк!
И зал вновь рукоплещет,
А критик строгий – смолк.
Ты вспомни жизни бремя,
О женщины слезах,
И посадил ли семя
Не в творческих садах?
А позже, полон смыслом
Того, что превозмог,
Придавлен коромыслом
С плодами всех дорог.
С вершин холмов достатка,
Накопленного впрок
Спроси: «Взошёл ли сладкий
Ещё один росток?
Где цвет ли глаз, привычка
Страдать, весь мир любя,
Даны – к пути отмычкой,
Где вечность для тебя.
Кармен-сюита годами скрыта,
Но ложа эта мной не забыта,
Где счастье рядом с девчонкой смелой
И Майя в танце. Горда всецело.
Любовь – как вызов, вино испанцев.
Министр «режет»: «Предатель танцев!
Их классик создал. Вам путь указан.
Все жесты – пошлость. Разврат показан».
Ты драму жизни предпочитала
Балета взлётам, искусств началам.
«Кармен отменят – меня забудьте.
Театр – святое. Окно для сути».
Поддайтесь люди любви влеченью,
Оно из жестов и отреченья,
Оно из крыльев, что вдаль уносят
К высотам танца, душа что просит.
И ни за что вы не поддавайтесь
Тоске по Майе, вдвоём сражайтесь
За многогранность души и тела.
Над миром Майя. Горда и смела.
Эта женщина загадкой
Жжёт мой разум сорок лет,
Сорок зим магнитом сладким
Манит простенький ответ.
Вот он, рядом – очевиден,
Потянись – и он в руке.
………………………………….
Сон. Очнулся. Факт обиден.
Рухнул мост. Я вдалеке.
И сижу опять в «болоте»,
Заколдован, изнурён:
Деньги, споры на работе,
Бой ни с кем… Скорей бы сон!
В нём, забывшись на мгновенья,
Вновь приду к тому мосту
Между Истиной и Тенью,
Где ответ. С ним подрасту.
До небес во сне путь краткий:
Как ладонь – весь белый свет…
Лишь Она – одной загадкой,
Сном и явью – сорок лет!
Танти бачи, танти бачи! [24]
Пожелайте мне удачи
В позднем бегстве от людей
Всех знакомых – только к ней.
Танти бачи, танти бачи!
Опоздал я, жаль, к раздаче
Бытовых удобных ниш,
Брачных уз надёжных крыш,
Полных чаш в кругу друзей…
Только весточка о ней.
Дольче вита, дольче вита! [25]
Дверца к счастью приоткрыта
Мне фэйсбучным ветерком.
Адрес: улица и дом.
Дольче вита, дольче вита!
Вы представьте, не забыта
Боль, что разрывала грудь
В двадцать лет. Их не вернуть.
Не жалею ни о чём …
Старой
болью
увлечён.
Ты найдёшь и стройней, и моложе,
И значительно краше лицом.
Он к тебе будет ближе и строже,
Детям станет хорошим отцом
Принесёт в дом надёжный достаток,
Переменит замки на дверях.
Но однажды средь книг и тетрадок
Обнаружит вползающий страх:
Пьяный бред, захлебнувшийся в плаче,
Стоны, крик, междометий поток.
Пояснишь ты: «Не мог он иначе,
Да, мой друг, он иначе – не мог!
Прогнала его в юные годы
Безнадёжно влюблённого в цвет
Моих губ и волос, что природы
Переняли волшебный завет.
Встретив позже нежданным подарком
Зрелых лет, где уж вдовья судьба,
Удивилась стихам его ярким,
Словно в зеркале та же борьба
За улыбку и цвет, не иначе,
За тепло моих маленьких рук,
Пьяный бред, захлебнувшийся в плаче,
Как расплата за горечь разлук…»
Страх сожмётся, развеян достатком,
Мудрость зеркала выглянет вновь.
Со стихами погладив тетрадку,
Осмелев, он пошутит:
«Любовь!»
Есть те женщины, вижу их, есть,
Предлагал им достоинство, честь,
Предлагал им летать и парить,
Предлагал им возвышенным жить.
Отвечали они: «Ты чудак.
Вроде смотришь – совсем не дурак,
Говорит начинаешь – умён,
Но проснись же, ты видишь лишь сон.
В жизни кормит простейший расклад,
Путь короткий утех и услад.
Прочный дом чтоб построить и быт,
Будь практичней, наивный пиит».
…………
Стал практичным: в Опалихе дом,
Дача горная, море при том,
Счёт в России, в Италии счёт…
Но Любовь только здесь не живёт.
И не знает она, сирота,
Что такое твоя красота,
Годы мужества, дети, бросок
К мужу в госпиталь: жизнь – волосок,
На котором висит, сотворён
Дух семьи, не разрушенный сон,
Не сомнение в планах, скулёж.
Ты – за ним, ты же ЗА МУЖЕМ всё ж.
…………
Нет тех женщин, не вижу их, нет,
Далеко за морями секрет.
Тот секрет носит имя «Любовь».
Разгадать его пробую вновь.
The dogmas of the quiet past are
inadequate to the stormy present [26]
«И мне есть, что тебе предложить…»
Предложи мне дорогу в объятья
Сквозь обиды: причины их знать я
Не могу, не хочу. Как мне быть?
«Изощрённость жестока твоя…»
Ученик я. И в кои-то веки
Разобравшись в родном человеке,
Не признаешься: это же я!
Молодая, с надеждой к судьбе,
«Круче» всех – это ясно по взгляду.
Приготовившись к жизни параду,
Я жестока была и к тебе.
Что ж, «пятёрка» тебе в сей момент,
Изощрённый мерзавец в разлуке
С обещаньем. Рast quiet лишь от скуки,
Получай же the stormy present.
Ты меня забыла, дорогая,
Неожиданно, в заботах о своих.
Солнце юга, мысли согревая,
Здесь скупее смотрит на двоих.
И размеренный накат на этот берег,
Где стою я утренней порой,
Моет гальку без штормов истерик,
Как в руках ромашка: твой – не твой.
Он запомнил все твои визиты
В мае юном, прошлою зимой.
С ним прошу: «Входящие открыты.
Весточку пришли на адрес мой».
Вихрь крутится ночами:
«Ты где, спасенье, где?»
Признания, отчаянность…
Пищит птенец в траве.
Ту новизну не выгнать,
Пришла как липкий пот.
Высокая как изгородь,
Во тьме не найден брод.
Хорошая зарплата
Машина, дача, дом…
Пустое.
Снов расплата
И радость: быть вдвоём!
«Очень вкусен сок из гуавы», —
Ты мне пишешь из жарких стран.
……………….
Зал коллегии, отзвук славы
На мундирах. Большой экран.
На экране – итоги «круты»,
Тема та же – воздушный флот.
Эскадрильей с небес в минуты
Стёрт с земли был врагов оплот.
……………….
Ты мне пишешь: «С Али и Бисо
Были в клубе, большой бассейн…»
Мальчик старший дельфином быстро
Плыл и выиграл у школы всей»
……………….
Фильм. Наездников кавалькада,
Снайпер, взрыв, террористов сеть.
Взгляд шахида – исчадье ада,
Невозможно на то смотреть…
……………….
Двух мальчишек Али и Бисо
Кудри мелкие, смех с утра
Для меня как вопрос повисли
Над коляской, где их сестра:
«Кто в дороге им станет нужным
Для желаний, привычек, вер,
Где разгадка той славной дружбы
Меж домами в СССР?
Там религия, цвет у кожи,
Речь, застолье, стихов слова
Были сплавом титана твёрже,
Философией торжества».
Не скули, девчонка, рядом мы,
Не забыл я платья цвет салатный,
На носочках бег твой аккуратный
По бордюрам парка вдоль судьбы.
Всё менялось, спутники и жёны,
Плач детей, друзей весёлый смех,
Лишь твой голос тембром обнажённым
Был со мной расплатой за успех
Словно клад, застывший в толще пепла
В сплаве нежности, обиды и любви,
Каждый день просил:
«Благослави,
память,
Связь сердец, что не окрепла».
Не дала совместных всходов связь,
Не смешалась кровь, а вышло б чудо!
Лишь египетская вычурная вязь
Приправляет сицилийца блюдо.
Камертоном украшает высь
Двух волшебств единое звучанье,
Клада зов, весны воспоминанье,
В телефоне голос твой – «Вернись!»
Если помнит тело о морозе,
По снежинкам томится душа,
Пляж песчаный только тем и грозен,
Что лучи от солнца оглушат,
Если сладость от гуавы сока
Липкой ношей уж невмоготу,
Ты прочти рождённый мной до срока
Дар Олонхо [27] – стих про наготу [28] .
Обнажённость при большом морозе
Средь пожара: чувств и наших губ.
Инш Алла! Он всё же виртуозен.
Подпись: Многожёнец, мальчик-однолюб.
В морозный день горел балок.
Лизал приблизившихся жар.
Наш мастер помпу приволок,
Облил тушивших тот пожар.
Шаман-якут всем помогал,
Идей Олонхо проводник,
И замерзающим сказал,
Кто мокрый к угольям приник:
«Когда согреет солнца луч,
Ты помни истину всегда,
Смысл диалектики могуч:
Ещё наступят холода.
Сирокко-ветер, юга жар
Терпел я – сущая беда!
Не вечен чувственный пожар —
В любви наступят холода.
Расчёт холодный: глупых нет!
Щедра богатая рука,
Но после нужно дать ответ:
Ты раб на час иль на века?»
Осталось шесть часов до вылета,
Я знаю, милая моя:
Хоть говорить про то не принято,
У риска логика своя.
И если свидеться не выпадет,
Узнай же, грусть переборя,
Что я был счастлив эту пару лет
Как в двадцать, чудо сотворя,
Открыв, с твоей, конечно, помощью
Тот звон, что камертоном душ
Звучит для нас московской полночью,
Хоть не жена ты, я – не муж.
И в этой глупой разобщенности,
Когда-то созданной судьбой,
Как в той студенческой влюбленности
Есть риск ввязаться в новый бой,
В котором выигрыш – вселенная,
Преодоленная в борьбе.
Молюсь все шесть часов смиренно я:
«Лишь долететь бы мне к тебе!»
Знакомый стол, знакомая тетрадь…
Признаться сразу или не сказать?
Про слёзы ночью и про боль в груди,
Прости, родная, через всё прости.
Через года, через тревоги дня,
Что гнали в будущее, прошлое браня,
Что обещали истину вдали,
А в суть «сейчас» проникнуть не смогли.
И только ночью через много лет
Сиренью майскою в чужих стихах воспет,
Понятен смысл тетрадного листка
Где ты и я. Стихами. На века!