Уже ближе к вечеру, после того, как ещё раз коротко и зло отшумел ливень, а Паратка закончила выпекать пшеничные коржи, вернулся Айуб с тремя арабами. Они оставили изнемогших от долгого пути крутого подъёма к монастырю лошадей у коновязи и вошли в башню Повелителя. Им в нос ударил запах горелого дёгтя от горящих очагов факелов, мочи и старой пыли. После подьъёма по узкой лестнице, стало видно большое помещение с очагом посередине. В дальнем углу, среди тюков, бочек и корзин, видны были тюки, две девушки с распущенными волосами, перебирали какие-то тряпки, раскладывая их в разные сундуки. Рядом, на бочке дремал араб, в плоской сирийской шапочке и восточном халате. Сквозь ресницы он вяло смотрел на вошедших. Фен Хунн выслушал Айуба, несколько раз переспрашивал его, не всегда понимая значения слов. Потом он шурша пластинами своего панциря поднялся по каменным ступеням, ведущим на верхние ярусы башни и остановился. Лестница уходила ещё выше, но он оглянулся и стукнул рукоятью плети в доски низкой двери. После короткого лязга запоров дверь открылась внутрь. На пороге возник араб в кожаном панцире поверх плаща. Он лениво махнул широкой ладонью:

— Заходи.

Каменный колодец зала был десять шагов в длину и семь в ширину. Сверху виднелись мощные балки, справа, через окна-бойницы, бил оконный свет. Слева виднелись ниши, завешенные шерстяными тряпками. В углах лежали корзины, отрезы шёлка, льна, меха, белёсые мешки с драгоценной солью, бочки с рыбой, связки факелов, щиты, копья, связки стрел, луки, арбалеты. Под окнами на скамье примостился раненый стрелой молодой араб и было видно, что его бьёт дрожь. Посредине зала, за низким столом, покрытым объедками, кувшинами, оружием, друг напротив друга, сидел ещё один араб и ягд Стикт. У глухой стены, на уступе, возвышался большой деревянный трон, украшенный резьбой. Опершись на спинку трона, в тени, стоял один ягд Тантарра. По обе стороны от него на железных треногах горели жировые светильники. Справа в дальнем углу, на узких железных ящиках, полу лежали ещё двое арабов. В очаге, устроенном в нише стены, горели дрова. Дым, не полностью попадая в дымоход, висел под потолком. Когда Фен Хунн вошёл, никто не шелохнулся. Только раненый, прооперированный у Ольмоутца ягдом Тантаррой, помахал ладонью, отгоняя мух. Фэн Хунн почесал рукоятью плети свой расплющенный нос, перешагнул через лавку у стола и бесцеремонно сел. Он положил изогнутый меч на колени и покосился на ягда Стикта.

— Что там слышно? — по-тюркски спросил его ягд Тантарра.

Он уселся на подлокотник трона. Светильники осветили его длинные, угольно-чёрные волосы, прижатые ко лбу золотой полосой, напоминающей корону. Его узкая борода на широких скулах срослась с усами, большой нос блестел от пота. Глаза его были воспалены от бессонницы и вина.

Надменное безбородое лицо гунна, разрезанное надвое тенью, приняло почтительное выражение. Он хрипло сказал:

— Мы объявили твою волю в Стотне и Либе. Там сказали, что епископ был самозваным, но хоронил, изгнал чуму, оберегал их от авар. Себе много не брал. Говорили, что зря его убили пришельцы, зря отняли алтарь, убили.

Гунн, чуть помедлив, добавил:

— Было несколько недовольных.

— Дальше, — ягд Тантарра скрестил руки на груди.

— Они не против нового короля, они просили, чтоб ты не жёг домов, не убивал. Просили не заставлять идти с тобой в военные походы и не грабить торговцев. В солнечный месяц надо ухаживать за огородами, выпалывать хмель, в первый раз стричь овец.

Фен Хунн развёл руками, блеснули перстни на его пальцах.

— Они хотят забрать и похоронить тело епископа и его воинов, а ещё разрешить молится Священному Дубу.

— А ещё они хотят жить как их предки, выбирая старейшин и жрецов, а вовсе не неограниченной монархии без свободных тайных выборов, — сказал на кумите ягд Стикт, глядя в стол.

— Этих наглецов нужно убить, — сказал ягд Тантарра, словно не слыша замечания товарища.

Он наклонил голову. Продолжил говорить на тюркском, закатывая глаза:

— Это как с Ли Ши Минем, я помню. Пока он не убил братьев, он не стал императором.

— Не знаю, как у китайцев, но сестра лже-епископа была замужем за крупным торговцем солью из Зальцбурга, большим другом баварского герцога Гарибальда II. Это, конечно, не святой Максим, убитый а Зальцбурге варварам, баварцы этого нам не простят.

Ягд Тантарра сел на трон и некоторое время сидел неподвижно, уставившись в пространство. Затем резко встал, медленно приблизился к бойнице, сощурился на свет. Тусклое пятно солнца, укрытое серыми облаками, нависало над синими зигзагами гор.

— Зачем только я согласился захватить эту дыру? — тихо сказал он, — теперь у меня кругом враги, а прошёл только один день. Если двигаться к золотым дворцам, как этого требует Еза, меня или отравят подкупленные врагами свои же арабы или из леса стрела прилетит в спину. А ради чего? Устал я…

— Хватит, — вдруг резко сказал он.

Низкий его голос отразился от сводов и каменных стен. Задумавшить на мгновение он продолжил:

— Я недоволен тобой, Фен. Завтра, как просохнут дороги, должны быть готовы лошади и вы все. Мы поедем в Стотню и Либу, и я буду говорить с ними. А Сидоний обещал найти проводника через перевалы и леса. Но не иудеев, они лживые все, их нужно вешать на Воротной башне. На обозрение. Под видом торговцев ходят по селениям, а сами наводят за долю от добычи, банды грабителей. Где Сидоний? Сюда его!

— Слушаюсь, мой господин, — Фен Хунн быстро выскочил на лестницу и было слышно, как забренчало его оружие и панцирь.

Очень быстро на пороге зала появился бледный Сидоний. Его оловянный крест плясал в его ладонях, прижатых к груди. Увидев ледяной взгляд короля он начал, было, пятиться, но гунн толкнул его внутрь.

— Что в Стотне слышно, грек, чего рабы говорят? — спросил его на ломаном греческом Фен Хунн.

— Осмелюсь передать ропот семей из юеревни Стотния. Госпожа велела утром взять оттуда себе в услужение десять девственниц. Все боятся, что воины повелителя их обесчестят, — тихо сказал грек.

Фен Хунн каркающие засмеялся, заулыбались арабы, понявшие смысл происходящего по общеупотребительным греческим словам, широко используемым на всем византийском востоке.

— Завтра я им скажу, что девствениц отдавать не нужно, — кивнул король, — пришли женщину, пусть уберёт со стола и принесёт ещё вина.

Сидоний задержав дыхание попятился, и в этот раз гунн выпустил его, и закрыл дверь изнутри металлической щеколдой.

— Хитрая сволочь, — сказал на кумите ягд Стикт, — понимает, что если с нами что-то случится, его местные моравы, или баварцы на куски разрубят и свиньям скормят. Профессиональный предатель. Тут выживает не самый сильный или умный, а самый приспосабливаемый.

— Пока он нам нужен, — сказал ягд Тантарра, — он говорил, что у какого-то византийского стратега был секретарём, у аборигенов это крупный чин. Хотя, если на Зиеме кто-то знает грамоту, он уже крупный чин.

— Еза мне высказала претензию… — ягд Стикт уставился в объедки на столе, — она говорит, что ей здесь не нравится. Говорит, что это каменная нора. Подниматься в крепость долго, в крепости все ходят по нужде где попало, блохи, клопы, мыши, кухарка рук не моет, всё вонючее и пыльное.

— Знаю, что она хочет золотые дворцы, — ягд Тантарра вдруг качнулся телом вперёд, упёрся ладонями в край окна-бойницы и почти засунул в неё голову, — слышите гул? Что это, штурмовики ягда Реццера к нам летят?

Некоторое время все прислушивались. Потрескивали фитили факелов и масляных светильников, урчало в животе арабов от забродившего вина, раненый скрипел зубами, перекликались во дворе женские голоса.

— Это камни падают в горах — дождь сильный был — оползень — и гудит эхо, клянусь Солнцем, — наконец сказал Фен Хунн по-тюркски.

— А ты подумал штурмовики летят к месту твоей ночной стрельбы из штралера? — спросил ягд Стикт, по-прежнему глядя а стол.

Ягд Тантарра оттолкнулся от края окна и выпрямился. Солнце за облаками, было похоже на огромный противотуманный навигационный маяк, наполовину опустившийся в горы. Воздух над долинами с высоты монастыря казался синим. Были видны дымы сигнальных костры над селом Стотня.

— Когда горел Ольмоутц, а за нами неслась свора аваров, я всадил в заряды антиматерии и электромагнитного излучения. Ягд Кропор потом штралер у меня забрал, гранаты, разрядники. И что, кто-нибудь прилетел?

— Прилетит, — сказал ягд Стикт, — этого ягда Реццера в 5-ом Флоте IV Галактической директории все знают. Карьера для него, ваала из захудалого рода, это всё. А звание флот-командора проще зарабатывать вылавливая беззащитных космических партизан, чем при сражении с флотом Империи Сверт.

— Лок-сканеры, конечно, возьмут штралер, или перезарядку из батарей с низкой орбиты без труда, но с момента выстрелов у Моравы прошло уже больше трёх недель. И тогда была гроза, своими разрядами перекрывая электромагнитые следы применения оружия. Если б они были на орбите, я думаю, на уже дано бы вычислили, — ягд Тантарра отошёл от окна и сел на трон.

Он покрутил на запястье браслет — бронзовый хоровод крохотных фигурок. В дверь робко постучали. Поглядев в щель между досками, Фен Хунн, отодвинул засов и впустил девушку-моравку. На ней был серый платок и бесформенный балахон. В руках она держала глиняный кувшин, похожий на маленькую амфору, но с широким дном. Одна ладонь её была под дном кувшина, другая рука на горлышке.

— Это девка Дошка, — сказал Сидоний, засунув голову в открытую дверь, — она принесла вино и уберёт со стола.

Девушка медленно пошла к столу и поставила на него кувшин. Ладонью она начала сгребать кости и огрызки яблок поднятый край своего балахона. Туда же она ссыпала объедки с блюд, двигаясь между скамьями, где располагались арабы.

— Это девка Езы, что она ночью себе взяла? — ягд Тантарра хмуро уставился на босые ноги девушки и вдруг резко повысил голос, — как думаешь, Сти, найдёт Решма этот гироскоп с указанием мест хранилища кораблей?

— Ягд Кропор и чёрную птицу найдёт в безлунную ночь, — уклончиво ответил ягд Слепех.

— Дошка, выпей вина из кувшина, — сказал ягд Тантарроа уже по-моравски.

Девушка застыла. Руки её опустились и объедки упали на доски пола. Она отчаянно замотала головой. На глазах её выступили слёзы. Фэн Хунн, поняв, что хочет господин, подошёл к девушке и схватил её за волосы. Она пронзительно закричала.

— Не нужна ты мне как подружки. Пробуй вино, я хочу узнать, что в нём нет яда, — сказал ягд Тантарра.

Ягд Стикт пододвинул кувшин к краю. Та нагнулась к кувшину, наклонила его ко рту одной рукой и сделала глоток. Потом она шагнула обратно, стала подбирать объедки с пола.

— Боятся нас как привидений, — сказал ягд Стикт, — лже-епископ со своими головорезами, насиловали таких вот детей с утра до вечера, не снимая кольчуг. Всё отбирали до нитки, били за всё и просто так, убивали за мелкие провинности. А перед нами они прямо трясутся от страха.

Он вгляделся в девушку, и добавил:

— Пена у неё изо рта не идёт. Можешь пить своё вино, король.

— Я пойду спать, — поднялся ягд Стикт, — на ногах еле стою после вчерашней ночи.

— Нет, погоди, давай вместе подумаем, завтра парад нашей военной мощи в Стотне, — сказал ягд Тантарра, — возьмём стрерха и он им покажет, что такое сила.

— Нас горстка, мы не знаем местных обычаев, не готовы переносить здешние бытовые условия, — садясь с неохотой обратно, ответил ягд Стикт, — мы не имеем сил и возможностей ни на какие крупномасштабные захваты, мы можем рассчитывать только на судьбу разбойников, типа того, что делал здесь со своей бандой лже-епископ. Не думаю, что это достойная судьба для ягда, быть бандитом на варварской планете Зием.

— А что думают мои верные бедуины, можем мы захватить какой-нибудь богатый город? — по-арабски спросил ягд Тантарра.

— Да здравствует король Танта! — крикнул Айуб, оскалив белые зубы.

— Да здравствует король! — яростно закричали арабы.

— Слава! — поддакнул им из проёма двери Сидоний.

Ягд Тантарра едва заметно улыбнулся. Он вдохнул холодный, влажный, полный дыма воздух, с шумом выдохнул, выгнув спину, закинул руки за голову, равнодушно сказал, обращаясь сам к себе:

— Я убью всех, кто встанет на моём пути. Жителей Стотни и Либы, торговца солью, баварского герцога и других, весь Ольмоутц и Зальцбург.

— Я так и думал, — удовлетворённо сказал гунн, — когда идём в поход?

— Сти, как потомственный натоот, я не могу запретить тебе ходить за Езой, но хочу напомнить, что это не хорошо, путаться под ногами у старших товарищей, — сказал ягд Тантарра, вдруг круто изменив направленность своих мыслей.

— Не хочу показаться грубым, ягд штаб-командор, но вы тоже самое сделали, когда за Езой ухаживал ягд Кропор, — после некоторого раздумья ответил ему ягд Стикт на кумите, — кодекс офицеров Военно-галактического флота действует на Зиеме так-же, как в любой другой точке звёздной системы Всемогущего. Это тоже территория Натоотвааля. Если кодекс действует, то он действует для всех. Если не действует, не действует ни для кого. Давайте подумаем, что нам теперь делать, или я спать пойду.

— Не понял, — сказал ягд Тантарра, переводя на ягда Стикта красные глаза, — зачем ты пошёл со мной, если не собираешься считать меня своим вождём и королём.

— Я пошёл из-за Езы.

— А теперь кодекс чести офицера вспомнил? Ты теперь трижды предатель! Первый раз ты предал Федерацию Натоотвааль, пусть олигархический, пусть ведущий бессмысленную войну. Второй раз ты предал ягда Кропора, бросив миссию восстания против войны за Новый Мир. В третий раз ты предаёшь меня, как своего короля.

Разговор вёлся на кумите, но и Фен Хунн, и арабы по общей интонации щёлкающих, без гласных звуков речи кумит, поняли, что произошла ссора. Даже раненый перестал отгонять от себя мух.

— Я не понимаю этого тона, ягд штаб-командор, — сказал ягд Стикт, медленно поднимаясь.

Ягд Тантарра хищно улыбнулся, и сказал тихо:

— И что теперь, ягд лейтенант, уйдёте, создадите с натооткой свою группу? Убьёте меня?

— Нет, я вернусь к ягду Кропору, — ответил он.

Ягд Тантарра медленно вытащил из ножен свой изогнутый меч.

Фен Хунн бросился к ягду Стикту, и схватил его сзади за руки. Но тот, без всякого напряжения, вырвал свои руки и ладонью ударив гунна в грудь, отбросил его на несколько шагов. Арабы вскочили на ноги, бешено вращая глазами схватились за оружие. Сидоний с неожиданным проворством схватил Дошку за подол и потянул к двери, но Фен Хунн уже закрыл её.

Ягд Стик вынул свой германский меч и, обойдя стол и лавки, встал перед ягдом Тантаррой.

— Не думал, что нейрообучение рукопашному бою на третьем курсе Академии Военно-галактического флота и бою холодным оружием, мне когда-нибудь пригодится во время войны в космосе, особенно в бою со своим старшим офицером, которому не раз жизнь спас, — сказал он.

— Прошлые заслуг нигде, никого и никогда не волнуют, когда проходит срочность дел и подвигов, — ответил на это ягд Тантарра, и обрушил удар на голову товарища.

Под удар ягд Стикт подставил свой клинок, при этом отступил на шаг. Из его меча меч короля высек сноп искр и разрубил ближнюю лавку. После страшного грохота во все стороны разлетелись щепки. Казалось, даже пламя очага содрогнулось от воздушной волны. Арабы даже присели от неожиданности. Девушка заплакала.

— Ты действительно меня сейчас убьёшь? — со странным спокойствием спросил ягд Стикт.

— Я ушёл от Решмы из-за неё, я сделал глупость, захватив эту дыру из-за неё, я сделаю ещё одну глупость, убив из-за неё флот-лейтенанта Натоотвааля, — с этими словами ягд Тантарра сделал шаг вперёд так быстро, словно его мышцы были рассчитаны на работу в гораздо более сильной гравитации, и нанёс новый удар.

На этот раз ягд Стикт просто уклонился от него, и клинок с жутким свистом рассёк воздух, а ягд Тантарра, едва не потерял равновесие. Один из арабов, испугавшись, что молодой господин может нанести удар пока король принимает положение, пригодное для защиты, бросился вперёд.

— Аль-Каум! — закричал он.

Ягд Стикт мгновенно повернулся, сделав стремительный шаг ему навстречу и с невероятной быстротой и силой, без замаха, рассёк араба на уровне груди пополам. При этом его меч, встретив на пути саблю, сломал её, а пластины ламеллярного доспеха разбил, как стопку сложенных монет.

Вслед за прошедшим по дуге лезвием меча в разные стороны полетели липкие кровавые брызги, кусочки ткани, пластины длспеха. Араб оказался разрублен надвое. Но повалился раздельно. Верхняя часть туловища с головой назад, а нижняя часть, вперёд. Застывшие в ужасе товарищи погибшего не верили своим глазам. Служанка лишилась чувств, а монах упал на колени, как перед распятием. Тем временем ягд Тантарра нанёс следующий удар. Ягд Стикт опять уклонился, отступая к двери. Теперь настала его очередь атаковать. Его удар шёл сверху вниз и ягд Тантара закрылся мечём. Клинки столкнулись с такой силой, что оба сломались, и в разные стороны полетели мелкие осколки. Один из арабов, ойкнув, закрыл лицо и отпрянул к стене, обливаясь кровью. Остальные попятились, опуская оружие. В их представлении происходило что-то сверхъестественное, свойственное только богам и духам, и им, простым язычникам, не стоило в это вмешиваться. Враги бросили друг в друга обломки мечей и оба промахнулись. Теперь они дрались руками и ногами, сойдясь на расстояние вытянутой руки. Резкие движения и удары, не виданные никем из присутствующих, чередовались с такой частотой, что бойцы едва не сливались в единое тело. Наконец ягд Тантарра стал брать вверх и его удары всё чаще попадали в голову и корпус ягда Стикта. Развязка наступила неожиданно. Воспользовавшись тем, что после очередного сильнейшего удара ягд Стикт поднимался особенно долго, ягд Тантарра выхватил из рук Фен Хунна кривой восточный меч и ударил противника им в шею. Хрустнули кости, ягд Стикт качнул почти отрубленной головой и упал на спину. Из повреждённых сосудов фонтаном брызнула чёрная кровь. Изо рта показалась кровавая пена, а глаза стали мутными. Ягд Тантарра стоял над ним с саблей, занеся её для второго удара.

— Я умираю, позовите Езу! — прошептал он бледными губами, сжимая двумя руками рану.

— Позовите её! — сказал зло ягд Тантарра.

Фен Хунн открыл дверь и бросился наружу. Арабы схватили своих раненых и тоже поспешно стали выходить, перешагивая через части тела своего товарища и Паратку. Кровь стояла на полу лужами и оставалась за ними кровавыми следами.

— Жаль, что здесь нет технологий бессмертия и нейропересадка личности недоступна мне сейчас, — еле слышно сказал ягд Стикт.

— Да, твоя третья реинкарнация не состоится, даже нейрозапись личности здесь нельзя сделать, то есть, ты умираешь насовсем, — ответил ягд Тантарра и опустил саблю, — сейчас контур второго сердца перекачивает кровь в верхнее сердце снабжения мозга, но это совсем не недолго.

— Не думал, что меня убьёт на отсталой планете варварским оружием ягд, которого я не раз спасал в бою, — сказал ягд Слепех, закрывая глаза; кровь ручьём убегала между его пальцами, — помоги, зажми сосуды, мне не видно.

— Прошлые заслуги никого и никогда не впечатляют в Натоотваале, — ответил ягд Тантарра на этот раз с грустью в голосе, — нас помнят и ценят пока мы сражаемся, а когда необходимость в бойцах проходит, политики предают нас, а женщины забывают. Я тебя убивал не для того, чтобы спасать.

— Сти! — в зал башни Повелителя ворвалась ягда Езера и, поскользнувшись в крови, упала.

Её щёлковые и меховые одежды тут-же промокла от крови. Она стала подниматься, упада опять, барахтаясь в кишках араба. Наконец, она с помощью Сидония, подошла к умирающему ягду.

Она посмотрела на страшную рану у него на шее, почти отделившуюя голову от плеч, потом посмотрела на саблю в руках ягда Тантарры, и подняла на него глаза, полные ненависти:

— Ты убил единственного своего офицера в этом проклятом мире, единственного натоота, любившего тебя не как начвльника, а как вождя. Кто ты теперь? Король без королевства. Зачем ты уходил от ягда Кропора? Чтобы убивать своих?

— Это ты во всём виновата, это ты его убила своими сладкими посулами, как за некоторое время до этого разрушила нашу дружбу с Решмой!

— Мои руки чисты, это твои руки по локоть в крови! — воскликнула ягда Езера в ярости, показывая ему перепвчканные кровью араба и натоота ладони и запястья.

— Тебе всю жизнь было интересно играть с ягдам и их судьбами, еперь посмотри, что в конечном счёте ты сделала, где ты и что ты.

— Еза, я умираю, зажми мне сосуды, я не вижу… — прошептал ягд Стикт, — какая ты красивая…

— Мальчик мой, я не умею, это Эйд или Таната могут, — она погладила его по холодному лбу, — тебе не нужно было покидать ягда Кропора. Зием не для тебя.

Она встала, подошла к окну, вдохнула чистый воздух. Сидоний суетился возле умирающего, пытаясь подложить ему под пальцы перво попавшие куски ткани. Кровь ягда Стикта пахла скисшим молоком и была то очень густой чёрной, то очень жидкой, почти серой. Ягд Тантарра с силой бросил саблю на пол. Она зазвенела, подпрыгивая по каменным плитам.

— Он умер, — сказал по-гречески Сидоний, — не дышит, кровь унялась.

— Вот мы и одни, мой король, — сказала ягда Езера, поворачиваясь и оглядывая комнату, похожую на живодёрню, — что дальше?

Она стремительно вышла, толкнув Фен Хунна. Снаружи донёсся её голос, требующий срочно горячую ванну и вино.

Ягд Тантарра подошёл к телу ягда Стикта, встал на одно колено и сказал, прикоснувшись ладонью к его остывающим пальцам:

— Мне жаль, что так получилось…