Последний в этом учебном году семинар был назначен на начало июня, и Крис ловил себя на том, что жалеет о грядущих каникулах. Атмосфера занятий Грэя здорово подстёгивала воображение, помогая отыскивать новые пути для исследований и экспериментов. Сожаления обострились после знакомства с Беатрикс. Всё-таки вспомнив, где видел её раньше, он оправдал свою прежнюю забывчивость неожиданностью появления на физическом факультете главного хранителя музейной библиотеки.

После второй встречи они перешли на «ты» и уже вовсю обсуждали малоизученные свойства поля и перспективы его безопасной изоляции. Как ни странно было встретить единомышленника среди искусствоведов, факт оставался фактом. Беатрикс не только живо интересовалась научными изысканиями годящегося ей в сыновья студента, но порой благодаря свежему взгляду на вопрос наталкивала Криса на идеи, которые самому ему вряд ли пришли бы в голову. А последний разговор показал, что музейщица была ещё и ценным источником информации.

По сложившейся за несколько встреч традиции после семинара они сидели в «Тихой гавани». Крис говорил. Беатрикс слушала.

— Теоретически, если с детства подвергать человека воздействию поглотителей энергии, совсем слабому, конечно, то это станет чем-то вроде прививки. Это как с ядами — можно выработать иммунитет…

— И ты пробовал?

— Ну… Несистемные опыты не в счёт, — уклончиво ответил Крис. — Нужно большое исследование, в медицинских условиях, с репрезентативным количеством подопытных, ну, то есть пациентов… А на это нужна куча разрешений, гранты и много чего ещё. Иначе результатов не добиться.

Крис замолчал, заметив, что Беатрикс отвлеклась от разговора и, нахмурившись, смотрит в окно. Обернувшись, студент увидел на стене дома напротив явно только что нарисованную жёлтой краской окружность с двумя разрывами. По переулку торопливо удалялся человек в мешковатой кофте с капюшоном. Крис был уверен, что за пазухой он прячет баллончик с краской.

— Вот ведь шпана… — пробормотала Беатрикс. — Ведь суть же не в этом…

— Ты о чём? Знаешь, что это за символ?

Женщина огорчённо вздохнула.

— Когда-то очень давно, ещё в довоенные времена, было такое научное общество, они называли себя Объединением равных и занимались примерно тем же, чем ты сейчас. Исследовали поле, пытались найти способ избавить людей от энергозависимости. А теперь всё это извратили. Обод используют как символ борьбы с магами. Смотреть больно…

— Обод? — заинтересовался Крис, ещё раз оборачиваясь и разглядывая метку, которая уже начала терять чёткую форму и обрастать потёками краски. — Почему обод?

— А ты разве не знаешь? — Беатрикс явно была удивлена. — Мне казалось, ты всё знаешь об артефактах, изолирующих поле…

— Я даже не знаю, что они существуют! — глаза Криса загорелись. — То есть я тут распинаюсь о том, как ослабить связь с полем, а где-то уже существует штука, способная его изолировать? И ты об этом знаешь, но молчишь, как заговорщик на допросе!

— Не горячись, — улыбнулась Беатрикс. — Точно не известно, может ли Обод изолировать поле. Хотя говорят, что так. Но эксперименты если и проводились, то, опять же, до Эпохи войн, так что никаких документов не сохранилось. Извини, я была уверена, что ты знаешь. Ты же в музее постоянно бываешь и с нашим оружейником, вроде, дружен.

— И что с того?

— Ну он же теперь заведует всеми музейными фондами. Все редкие, опасные и секретные артефакты у него наперечёт. Неужели не показывал?

С чего вдруг Эш должен показывать ему секретный (если он действительно секретный) артефакт, Крис не понимал. Но от самой мысли, что в недрах музея, быть может, хранится ответ на вопросы, мучившие его несколько лет, захватывало дух.

— Не показывал.

«Но я обязательно должен это увидеть…»

* * *

Гай зашёл к Рэду после работы, когда музей уже закрылся и все сотрудники разошлись по домам. Все нормальные сотрудники, усмехался про себя оборотень. Фанатичные трудоголики не в счёт.

— Извини, задержался. Тяжёлая смена.

— Что-то серьёзное?

— Да не то чтобы… — Гай неопределённо махнул рукой. — В основном мелочёвка всякая. Просто много. Люди совсем озверели. И лучше бы буквально, — добавил он, заметив ироничную усмешку оборотня. — Ты мне что-то хотел показать?

Рэд извлёк из ящика стола оставленную Магдаленой распечатку.

— Хочу понять, что за ерунда заполонила город. Вы же наверняка в курсе.

Гай лишь мельком взглянул на снимок. Узнать символ было несложно — за последний месяц он уже порядком надоел. Хулиганов, малюющих его на стенах, лейтенант и его коллеги отлавливали почти каждый день. Правда, ясности это не добавляло — большинство вандалов, рисовавших знак, просто поддались стадному чувству.

— Модный символ, — поделился своим взглядом на ситуацию Гай. — Толпы подростков прикидываются последователями древней секты, которая пыталась не то людей сделать равными магам, не то магов от влияния поля защитить. Они смастерили какой-то артефакт, назвали его Ободом и утверждали, что с его помощью можно привести всех к равенству…

Тут Рэд наконец-то вспомнил, где видел предмет, похожий на разломленное кольцо. Обод, значит… Кажется, расспрашивать о странных знаках нужно было не столько Гая, сколько Эша.

— Я так понимаю, у них ничего не получилось? — уточнил оборотень, но ответить ему лейтенант не успел: в дверь музея решительно постучали. — Ну написано же: «Закрыто»… — пробурчал охранник, выходя в фойе.

Фигура, маячившая в окне и приветливо махавшая рукой, оказалась очень знакомой.

— Крис, ты забыл наше расписание? — удивился Рэд, но дверь всё-таки открыл. — Или потерял счёт времени? Все ушли уже.

— Что, и Тина тоже? — Парень недоверчиво прищурился. — Я проходил мимо, думал проводить. Она, вроде, обычно позднее уходит.

Рэд рассмеялся.

— Да, ты прав, не ушла ещё. Здесь подождёшь или поторопишь?

— Попробую поторопить. А то до утра куковать придётся.

Подняться на два пролёта по главной лестнице, сделав вид, что направляешься к северной башне, а потом свернуть в узкий коридор, спуститься на два этажа, пройти через гулкий пустой зал, открыть неприметную дверь и оказаться на той самой лестнице, по которой они с Эшем недавно спускались в спецхран. Для Криса, практически выросшего в музее, в этом не было ничего сложного. Все здешние тайные и явные ходы он знал так хорошо, что мог бы перемещаться по ним с закрытыми глазами.

Отпереть дверь, вспомнив, как это делал Эш, и аккуратно прощупав окружающие замок поля сигнализации, тоже было делом техники. Не то чтобы Крис когда-то всерьёз собирался вламываться в помещения редкого фонда, но он всегда любил сложные задачи. А охранная система музея была таким заманчивым ребусом…

Самым трудным оказалось не проникнуть в спецхран, а достаточно быстро найти там предмет, ради которого Крис и пустился на авантюру. Тина действительно могла заработаться до поздней ночи, но рассчитывать, что это случится именно сегодня, не стоило. Так что — быстро найти, быстро изучить и быстро вернуться, пока никто ничего не заподозрил.

Стараясь не наделать шума, Крис торопливо шёл через залы, заставленные рядами деревянных ящиков с символами и цифрами, понятными только музейщикам. Постороннему человеку найти здесь что-то конкретное было попросту невозможно. Разумеется, предполагалось, что посторонний и не должен здесь ничего искать. И всё же сегодня Крису везло. Он понял это, войдя в помещение, больше похожее на выставочный зал, чем на хранилище. Экспонаты здесь покоились в стеклянных витринах, опутанных замысловатыми сетями охранных чар. И первым, что бросилось парню в глаза почти у самой двери, был деревянный бумеранг с витиеватой золотой надписью. Старый знакомец.

Сочтя эту находку хорошим знаком, Крис решил осмотреться в зале повнимательней. И не прогадал. На массивном постаменте, под стеклянным куполом лежал Обод. Точнее, то, что от него осталось. Когда-то артефакт представлял собой кольцо сантиметров десяти в диаметре из янтаря или какого-то очень похожего материала. Но сейчас предмет был сломан — расколот надвое. Неровные фрагменты не то поблёскивали в электрическом свете, не то испускали собственное тёплое сияние. Это действительно стоило увидеть…

Кристина, вопреки обыкновению, решила не задерживаться на работе слишком долго. Лето в этом году наступало медленно и неохотно, так что первый тёплый вечер настойчиво манил на улицу — от души нагуляться по привычному, но от этого не менее любимому городу, пока не наступили сумерки. Тина вдруг поймала себя на мысли, что перспектива бродить по улочкам Зимогорья при свете ночных фонарей её совсем не радует. Сумрак больше не казался уютным.

Рэд и Гай встретили спустившуюся в фойе девушку с нескрываемым удивлением.

— А где Крис? — озвучил его причину глава службы безопасности.

— Не знаю, — пожала плечами Тина, ещё не вполне понимая, что происходит. — Мы с ним сегодня не виделись.

— Куда его на этот раз понесло… — пробормотал Рэд, чуя неладное.

И в этот момент в редком фонде сработала сигнализация.

Как бы внимательно Крис ни разглядывал интересующий предмет, ему всегда было мало. Хотелось взять в руки, «пощупать», как говорил Эш. Соблазн прикоснуться к артефакту, почувствовать и понять его истинную силу, убедиться, что слова Беатрикс об изоляции поля правдивы, был сильнее чувства самосохранения. Крис принялся осторожно распутывать охранные заклятия, выстроенные вокруг Обода. Когда дело было сделано, и взломщик, переведя дух, уже собрался приподнять накрывавшую артефакт стеклянную полусферу, в двух концах зала одновременно распахнулись двери.

— Ты что здесь забыл?! — Рэд начал отчитывать обнаглевшего парня, едва появившись на пороге. Вслед за охранником в зал ворвались встревоженная Кристина и подобравшийся, мигом почувствовавший себя при исполнении Гай.

Однако поток возмущения сразу прервался, поскольку во втором дверном проёме появились трое людей, не имевших к музею никакого отношения. Главным среди них явно был коренастый брюнет лет сорока. По крайней мере, держался он гораздо увереннее своих приятелей, и неожиданно подоспевшая охрана его как будто вовсе не удивила. Дюк Шатер умел делать хорошую мину при плохой игре. К тому же, в этот раз он неплохо подготовился. Бежать, с добычей или без неё, было бесполезно — это Дюк выяснил ещё во время первой встречи с главой музейной службы безопасности. Значит, придётся драться. Тем более что овчинка стоит выделки. Он решительно двинулся к постаменту, с которого Крис только что снял охранные заклинания. Парень шагнул в сторону, загораживая артефакт.

— Именем закона Зимогорья и Содружества, я вынужден арестовать вас за попытку ограбления, — заявил Гай.

— Кажется, у меня дежа вю, — белозубо усмехнулся Шатер, останавливаясь. — Но в прошлый раз я не был готов.

Он продемонстрировал тонкий белый диск, незаметно извлечённый из кармана. Рэд узнал оружие. Гай тоже. Ничего хорошего эта безобидная на вид штука не сулила. Как и несколько явно непростых побрякушек, поблёскивавших на шее Дюка. Ситуация Рэду категорически не нравилась. И то, что в зале находится самонадеянный пацан без амулетов и батареек, не нравилось тоже. Оценив произведённый эффект, Шатер улыбнулся ещё шире.

— Это дело полиции и охраны. — Лейтенанту, кажется, пришла в голову та же мысль, что и Рэду. — Двое из нас должны уйти.

От удивления Дюк даже не смог ответить. Неужели эта полицейская шавка всерьёз думает, что он пришёл сюда устраивать дуэли по всем законам чести и благородства? Мощно же служба промывает мозги…

— Ты не знаешь нашего устава, — покачала головой Кристина. — В чрезвычайной ситуации под начало службы безопасности переходят все сотрудники музея. А за такую наглость я этих товарищей и без инструкций поджарю. На общественных началах.

— Крис не сотрудник музея, — поддержал Гая Рэд. — Дайте парню уйти.

— Вы все так невыносимо благородны! — Шатер с трудом удержался от смеха. — А этого мальца я не отпущу, пока не поблагодарю за то, что открыл нам дверь.

Рэд не изменился в лице и даже головы не повернул в сторону Криса.

— Я сам его поблагодарю, — холодно процедил он. — Когда закончим.

— Значит, надо закончить поскорее, — хохотнул Дюк, выхватывая какой-то предмет из-за ремня.

И в этот момент Крис рванул к ближайшей двери. Шатер, не оборачиваясь, вскинул руку. В воздухе сверкнул металл. Белая футболка расцвела красным.

— Теперь поровну, — заметил Дюк, с лица которого мигом слетела улыбка.

Кристина ударила первой, не задумываясь. С её ладони сорвался огненный кнут, который, впрочем, не успел причинить грабителям вреда. Один из сообщников Шатера, похоже, заранее готовился отразить любые чары. И в следующий миг Дюк переломил белый диск. Направленная ударная волна через незапертую дверь выбросила Рэда и Тину в соседний зал. Гая впечатало в стену, и он бесчувственной куклой обрушился на пол.

Кристина поднялась на ноги. Падение оказалось болезненным, несмотря на то, что немалым усилием поля ей всё-таки удалось смягчить удар. Но сейчас это не имело значения. Нужно было во что бы то ни стало выяснить, насколько пострадали остальные, и помешать грабителям вынести из музея что-нибудь ценное и опасное (другого в этих фондах не было). Тина бросилась к двери, но остановилась, увидев Рэда.

Он напряжённо замер между ней и выходом. Глаза охранника из карих стали жёлтыми, как всегда бывало во время перевоплощений. Но сейчас это едва ли произошло по воле самого оборотня. На лице Рэда отобразилась мучительная борьба. Его рука метнулась к шее, но вместо привычной прохлады камня пальцы ощутили жар обнажённой кожи и учащённое биение пульса. Амулета не было. Недоумение сменилось страхом, который на мгновение заглушил поднимающуюся к горлу хищную ярость.

— Уходи, — с усилием выговорил оборотень.

— Рэд, что случилось? — Тина обеспокоенно шагнула ему навстречу, но мужчина отпрянул. — Я могу помочь?

— Нет. Уходи. Быстро.

Голос повиновался плохо. Да и тело тоже. Помимо воли тигр брал верх. В нос ударили десятки запахов, раздавшийся из соседней комнаты грохот обжёг обострившийся слух.

— Я его не удержу… — пророкотал Рэд. — Беги.

В груди клокотал хищный огонь, и справиться с ним было не в человеческих силах. Зов крови, от которого когда-то давно, в прошлой жизни, он сбежал на другой край света, настиг свою непокорную жертву. Рэд знал, что однажды это может случиться снова. Но не сейчас. Чёрт возьми, не сейчас!

— С дороги! — прорычал он.

Тигр с мощной грацией прыгнул вперёд. Сверкнули когти, готовые вонзиться в живую плоть. Последним усилием человек внутри Рэда сбил зверю траекторию, бросив тело в сторону. Тигр ударился о музейную витрину, разбив стекло. Охранное заклинание сработало мгновенно. Вокруг Рэда вспыхнул мерцающий купол. Зверь бросился на него всем телом, но преодолеть преграду не смог и взвыл от боли и обиды. Рэда Рэдли в комнате больше не было. Только поняв это, Тина бросилась вон.

Встроенная в форму защита всё же смягчила удар, так что в себя Гай пришёл почти сразу. Правда, толку от этого было немного: открыв глаза, лейтенант увидел одного из грабителей, направившего на него банальный, лишённый всякой магии пистолет. За спиной стрелка зазвенел небрежно отброшенный стеклянный купол. Гай успел выставить вперёд локоть и подумать, сможет ли энергетический щит, положенный на службе каждому полицейскому, сдержать обычную пулю, выпущенную почти в упор. По всему выходило, что не сможет. И тут звон стекла раздался в другом конце зала. Сверкающий золотыми узорами деревянный бумеранг в мгновение ока преодолел несколько метров и ударил вооружённого грабителя под левую лопатку.

Как неудобно целиться, лёжа на боку, который, к тому же, только что пропороли ножом! Крис перекатился на спину, рывком поднялся. В глазах на секунду потемнело от боли, но он проигнорировал этот факт и только поудобнее перехватил бумеранг.

— В следующий раз будет без предохранителя, — предупредил парень.

Но следующего раза не потребовалось. Воспользовавшись замешательством нападавшего, Гай сбил его с ног и прижал к полу, защёлкнув на запястьях наручники. Дюк и его второй сообщник исчезли. Постамент, где только что лежал Обод, был пуст.

Ворвавшаяся в зал Кристина выглядела не на шутку испуганной. Увидев брата достаточно уверенно стоящим на ногах, она, кажется, немного успокоилась, хотя на его окровавленный бок посмотрела с явной тревогой.

— Ерунда. Царапина, — отмахнулся Крис.

— Где остальные? — Тина кивнула на связанного чарами грабителя, лежавшего на полу.

— Ушли, — невесело констатировал Гай.

— И не с пустыми руками, — убитым голосом добавил Крис, поглядывая на пустующий стенд.

В этот момент в хранилище нагрянул отряд полиции. Обменявшись рукопожатиями с коллегами, лейтенант Сиверс кратко обрисовал ситуацию.

— Мы осмотрим место происшествия, — заявил командир отряда, и, повинуясь его знаку, один из полицейских шагнул к двери в соседний зал. Путь ему преградила Тина.

— Нет, — заявила она решительно, с трудом скрывая волнение. — Нам нужно проанализировать энергетический фон, убедиться, что нет угрозы…

— У нас есть квалифицированные маги, — возразил полицейский, но девушка, державшая ручку двери, не спешила отходить в сторону.

— Во время происшествия было задействовано несколько сложных заклятий. Только наша охрана точно знает, какие именно и к каким последствиям это могло привести. У меня есть чёткие указания от главы службы безопасности, и я не могу вас туда пустить, пока не получу соответствующих распоряжений. Более того, я вынуждена просить вас покинуть здание музея до тех пор, пока нахождение в нём не станет безопасным.

Раздавшийся за дверью треск, похоже, окончательно убедил полицейского, и он отступил.

— Мы оставим дежурных снаружи, — предупредил командир, и стражи порядка с явным облегчением покинули зал. Нарываться на непредсказуемые заклятия не хотелось никому.

— А где, кстати, сам глава службы безопасности? — спросил Гай, когда его коллеги скрылись за дверью.

Тина молча прошла в соседний зал. Тигр стоял у стены среди россыпей стекла и штукатурки и смотрел на вошедших совершенно диким взглядом.

— Рэд… — позвал Гай, но Тина покачала головой.

— Он тебя вряд ли услышит. Он… Не в себе.

Словно в подтверждение этих слов зверь глухо зарычал и снова бросился на невидимую преграду, которая бесстрастно отшвырнула его обратно.

Гай сглотнул.

— Мы можем что-то сделать?

— Нужно снова надеть на него эту штуку. — Крис наклонился, поморщившись от боли, и выудил из-под уцелевшего стеллажа разорванный ошейник Рэда. — Вот только как?

При виде камня тигр зарычал так грозно, что всем стало не по себе.

— Найди Лаванду, — обратилась Тина к Гаю. — Если кто-то и знает, как вернуть Рэда, то она. Только поторопись, пока твои коллеги не забили тревогу.

Без лишних слов лейтенант забрал у девушки амулет и поспешно вышел.

— Уверен, что дело в ошейнике? — спросила Тина, поднявшись вместе с братом в свой кабинет. Видеть Рэда в таком состоянии было невыносимо, да и топтаться на месте преступления не хотелось.

Крис кивнул.

— Если бы ты столько раз, сколько я, получала по рукам за попытку этот ошейник стащить, тоже была бы уверена.

— Ты сам-то как, взломщик? Ни в какие чары не вляпался?

— Не похоже. Мне попалось на удивление беззащитное оружие, — ответил Крис. Он жизнерадостно улыбнулся. И рухнул как подкошенный к ногам сестры. Медленное поглощение энергии было составной частью большинства охранных заклятий.

Найти жену Рэда труда не составило. Адрес приятеля и бывшего сослуживца Гай знал. В гости его, правда, никогда не звали, но на этот раз ситуация обязывала явиться без приглашения.

Миссис Рэдли оказалась высокой стройной женщиной неопределённо молодых лет, с тонкими и какими-то нездешними чертами лица. Словом, именно такой, какой Гай ожидал увидеть даму по имени Лаванда. На известие о произошедшем она отреагировала удивительно спокойно. Супруга Рэда показалась Гаю статуей, высеченной из мрамора и не способной на яркие проявления эмоций. Увидев в руке лейтенанта ошейник, Лаванда не перебила объяснений, но подхватила с вешалки сумку, вышла из дома и, продолжая слушать, направилась в сторону музея. Двигалась она плавно, но при этом удивительно быстро. Всю дорогу чуть отставший Гай невольно любовался длинными светлыми волосами Лаванды, ровным потоком струившимися вдоль спины. Лишь в нескольких местах поток этот прерывали отдельные обрезанные пряди разной длины.

У музея спутники оказались минут через пятнадцать. Дорогу им тут же преградил скучающий в дозоре полицейский. Гай выступил было вперёд, на ходу придумывая достаточно убедительное объяснение появлению Лаванды. Но женщина справилась без его помощи.

— Я эксперт по смертельным чарам, — негромко заявила она абсолютно равнодушным тоном. — Вам лучше нас пропустить.

Молодой патрульный покосился на Гая и, когда тот кивнул, послушно отступил в сторону.

Показывать дорогу не пришлось — Лаванда сама уверенно двинулась через залы в нужную сторону. Добравшись до места происшествия, женщина спокойно направилась к тигру, не обращая внимания на недоброе рычание.

— Мне остаться? — спросил Гай от двери.

— Неважно.

Лейтенант замер у входа, наблюдая за хищно скалящимся зверем. Лаванда опустилась перед тигром на колени. Внимательно посмотрела в жёлтые глаза и вздохнула.

— Кто же тебя так разозлил?

Щелчок ножниц у виска — и прядь льняных волос послушно легла в ладонь. Тонкие белые пальцы начали быстро свивать прочную нить. Оплетая ею порванный ошейник, Лаванда не то нашёптывала заклятие, не то напевала тихую песню, слов которой Гай разобрать не мог. Зато тигр застыл, заслушавшись. И когда женщина протянула к нему руку и погладила по голове, не зарычал, а, напротив, с готовностью подставил загривок под уверенные пальцы. А потом тихо склонил голову на лапы. Только тогда Лаванда обхватила его шею восстановленным амулетом.

И тигр исчез. Вместо него на полу лежал Рэд. Без сил, в порванной и мокрой от пота рубашке, но наконец-то ставший самим собой. Через полминуты он глубоко вздохнул, открыл глаза и, тяжело приподнявшись на руках, сел. Обвёл зал мутным взглядом и не без труда сфокусировал его на Лаванде.

— Привет. — Уголки её губ дрогнули в улыбке.

— Что случилось? Почему ты здесь?

Он протянул руку, но наткнулся на охранное поле. Лаванда подобрала отлетевший в сторону личный ключ Рэда и передала мужу. Прозрачный купол исчез. Оборотень удивлённо дотронулся до наскоро обрезанных волос жены, коснулся амулета на собственной шее, и взгляд его стал тревожным и виноватым.

— Всё в порядке, — качнула головой Лаванда. — Ничего страшного не произошло.

Рэд вздохнул и устало ткнулся лбом в её острую ключицу. Гай, как мог незаметно, выскользнул за дверь.

Очнувшись, Крис обнаружил, что лежит на полу. Раненый бок был умело перевязан и почти не болел. Тина сидела рядом, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. От её запястья к руке брата тянулся ярко-оранжевый шнурок. Крис невольно усмехнулся: нашла-таки.

Осторожно отвязав амулет, он почувствовал, как накатила слабость. Для окончательного восстановления поля понадобится ещё какое-то время, но тянуть силы у сестры совесть уже не позволяла. Ей сегодня и так досталось. Им. И сестре, и совести.

Кристина открыла глаза и с беспокойством посмотрела на брата.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Крис. — Дальше я сам.

— С пробуждением, — не слишком дружелюбно произнесли из-за спины.

На рабочем кресле Тины, привычно поджав ноги, сидела Джин.

— А ты что здесь делаешь? — удивился Крис.

— Эш отвечает за все ваши фонды, забыл? Его вызвали, как только он пришёл домой.

— Эш отвечает за фонды, а ты отвечаешь за Эша?

— А ты чем-то недоволен? — судя по тону, Джин прекрасно знала, кто стал причиной экстренного возвращения оружейника на работу.

— Не сердись, — примирительно улыбнулась Кристина. — Когда ему стыдно, он всегда на людей бросается.

Приходилось признать, что в словах сестры была доля правды. Мысль о том, что последствия его самонадеянности теперь расхлёбывают Эш и Рэд, резанула побольнее давешнего ножа.

— Извини. Спасибо за помощь.

— Не за что. — Джин с деланым равнодушием пожала плечами, но взгляд её потеплел, и на Криса она посмотрела не без сочувствия.

— Как Рэд?

— Нормально, — ответила Тина, поднимаясь на ноги и отряхивая юбку. — Но на глаза ему лучше не попадайся. Убьёт.

— Ну, в прошлый раз как-то обошлось.

— В прошлый раз тебе было четырнадцать, — напомнила сестра. — И тогда ничего не украли. Так что не высовывайся пока. От греха подальше. А мы разведаем обстановку.

Джин с готовностью покинула кресло. Она явно ждала повода вернуться к Эшу.

— Ты давно догадалась о батарейке? — не удержавшись, полюбопытствовал Крис.

Тина обернулась.

— Я всегда подозревала, что мой брат не совсем безнадёжен, — усмехнулась она и вслед за Джин вышла из кабинета.

— Увижу этого щенка — сам лично на ремни порву, — бушевал Рэд.

Он в сердцах ударил рукой по стенке шкафа, и на дереве остались бороздки от появившихся на мгновение когтей. Официальный допрос прекратился, полицейские наконец-то покинули музей, и можно было смело выпустить пар. Вошедшие несколько минут назад Кристина и Джин такой бури эмоций от обычно сдержанного Рэда не ожидали и старались не привлекать к себе внимания.

— Взломщик малолетний! На кой чёрт он попёрся в хранилище? Сказать, что ли, не мог, если ему там что-то понадобилось?

— Ты бы его не пустил, — заметил Эш. Пока Рэд метался от стены к стене по его кабинету, оружейник, мрачнее тучи, сидел на своём рабочем месте, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. — И я бы не пустил. И он прекрасно об этом знал.

— То есть это его оправдывает? — возмутился охранник. — Есть же, в конце концов, какие-то границы! Парню восемнадцать, а ведёт себя как избалованный безответственный ребёнок! Кинестетик долбаный…

— Но он мне всё-таки жизнь спас, — решил вступиться за обвиняемого Гай. Тот факт, что Крис оказался в хранилище одновременно с грабителями и даже чары снял с нужного им артефакта, казался ему более чем подозрительным, но чувство справедливости не позволило промолчать. — Если бы он не разбил витрину и не достал этот… как его…

— Грохот, — подсказала Тина.

Смуглое лицо Рэда побелело. Оборотень застыл на месте и резко повернулся к Гаю.

— Что значит «разбил»? Не снимая чары?

— Да просто разбил, вроде, — растерянно пробормотал лейтенант. — Там не до тонких материй было…

— Где он? — прогремел охранник, и глаза его сверкнули жёлтым.

— Мы уже вернули его на место… — пролепетала напуганная таким напором Кристина.

— Да к чёрту Грохот! Где Крис?!

— Подслушивает и ждёт безопасного момента, чтобы войти, — раздалось из-за неплотно прикрытой двери.

Рэд шумно выдохнул и с явным облегчением привалился к стене.

— Лучшего не найдёшь, — прокомментировал Эш. — Заходи.

Стоило Крису появиться на пороге, как охранник в два шага оказался возле него, внимательно всмотрелся в глаза. И вдруг замахнулся, остановив огромный кулак перед самым лицом взломщика. Крис напряжённо замер, но уклоняться не стал.

— Уверен, что не ударю?

— Нет.

Рэд вздохнул, опуская руку.

— Ты как, в норме?

— Почти. Меня охранное поле выкачало хорошенько. На адреналине поздно заметил. Но всё уже нормально.

Оборотень бесцеремонно развернул мальчишку спиной, провёл пальцами вдоль позвоночника, прислушался, повернул обратно и уточнил:

— Точно никаких больше эффектов? Голова не кружится?

— Если будешь меня так вертеть, закружится, — улыбнулся взломщик.

Рэд одарил его невесомым подзатыльником и наконец-то прекратил осмотр.

— Тебя должно было вырубить на несколько часов, — задумчиво пробормотал охранник. — Чтобы ты не смог унести артефакт.

— Так я же не собирался его никуда уносить, — напомнил Крис. — И вообще действовал в интересах музея. Имел полное право, по-моему.

Рэд вдруг захохотал.

— Парень, а ты и правда знатный взломщик! Убедить охранное заклятие, что имеешь полное право на него наплевать… Такой поворот мне в голову не приходил. Ладно, в кои-то веки я действительно рад, что защита не сработала. Только больше не суйся: попадёшь под новые чары — пеняй на себя.

Крис покаянно склонил голову и искоса взглянул на Эша.

— Я так понимаю, о стажировке можно забыть?

Оружейник смерил его долгим изучающим взглядом и ответил очень серьёзно:

— Знаешь, если получив легальный доступ к фондам, ты наконец-то перестанешь в них вламываться, я, пожалуй, готов рискнуть.

* * *

Так уж вышло, что восемнадцать лет назад у Жака Гордона появилось сразу два сына.

Один родился в центральной зимогорской больнице и тут же безраздельно завладел любовью матери и сестры. Крис был поздним и желанным ребёнком, так что Анита с первых дней окружила его плотным коконом материнской заботы. Обаятельный улыбчивый мальчуган легко захватывал внимание всех, кто его видел. Подруги Аниты и тем более подруги Кристины, казалось, приходили в дом Гордонов исключительно для того, чтобы повидать маленького Криса. И поначалу всё это казалось Жаку естественным.

Второй появился случайно. Впервые майор Гордон увидел его в коридоре полицейского участка. Дежурный наряд подобрал парня, несмотря на ноябрьский мороз ночевавшего прямо на улице, и привёз в отделение. Однако выяснить, откуда взялся беспризорник, не удалось. Смуглый угрюмый мальчишка в порванных джинсах, мятой футболке с вытертым узором и мешковатой куртке явно с чужого плеча так и не произнёс ни слова и в какой-то момент просто исчез из участка — как сквозь землю провалился.

Через несколько дней его задержали снова. Войдя в кабинет, Жак обнаружил своего напарника рассерженным и взвинченным. Мик внимательно рассматривал крупный светло-зелёный камень, похожий на необработанный осколок какого-то полупрозрачного минерала.

— Смотри, какая штука! — он продемонстрировал предмет коллеге. — Видел такое когда-нибудь? Наверняка ведь спёр у кого-то и не признаётся. Молчит, как воды в рот набрал!

Жак взглянул на парня, сидевшего напротив Мика. На вид ему было не больше восемнадцати, но взгляд из-под густых бровей казался слишком взрослым, тяжёлым. За камнем, который полицейский сейчас рассматривал на свет, парень следил с беспокойным нетерпением и, кажется, сам не замечал, что при этом нервно грызёт ноготь.

— Нигде он его не крал, — уверенно заявил Жак, включая электрический чайник. — Это его амулет.

Во взгляде Мика отразилось сомнение.

— Амулеты так не носят. Потерять можно…

— Кто как может, тот так и носит. Отдай парню камень. Если бы такую штуку кто-то украл, мы бы об этом уже знали.

Мик с сомнением протянул сверкнувший в солнечном свете предмет задержанному. Тот схватил камень, стиснул в кулаке, прижал к груди и с явным облегчением глубоко вздохнул. Посмотрел на Жака с благодарностью.

— Надо бы его в камеру закрыть, до выяснения. А то мало ли чего он ещё натворит. И камень я бы у него всё-таки забрал…

Мальчишка вскочил, едва не уронив стул, и отступил на несколько шагов, крепко сжимая амулет. Секунда — сиганёт в окно, и ни решётка, ни высота третьего этажа не остановят.

Он был похож на дикого зверя. Загнанного и напуганного.

— Мы пока не знаем, натворил ли он что-нибудь вообще, — остудил пыл напарника Жак. — Парень попал в беду, а ты его в камеру…

Он взял со стола Мика уже оформленный протокол о задержании. Помедлил, решаясь. И опустил документ в утилизатор.

— Под мою ответственность, — заявил Жак и протянул мальчишке кружку с горячим чаем.

В третий раз незнакомец пришёл сам. Выглядел он всё ещё немного потрёпанным, но уже не таким отчаявшимся, как за две недели до этого. Амулет неярко блестел, вплетённый в ошейник из каких-то замысловато скрученных светлых нитей.

Войдя в здание участка, визитёр прямиком направился к Жаку.

— Я хочу у вас работать, — заявил он твёрдо.

Голос у парня был приятным и неожиданно низким, с гортанными рокочущими нотами.

— О как! А ты, оказывается, умеешь говорить. — Жак поднял взгляд от бумаг.

— Умею, — без тени иронии кивнул гость. — А ещё я сильный и могу быстро бегать. Очень быстро для человека.

— Вот как… — Жак улыбнулся и вопросительно взглянул на напарника. — Как думаешь, возьмём бегуна?

Мик особым энтузиазмом не загорелся.

— Слушай, если тебе охота развлекаться со стажёром — пожалуйста. Иди к шефу и пробивай эту идею. У меня и без того дел навалом.

— Зовут-то тебя как? — спросил Жак юного незнакомца.

— Рэд.

— Что, просто Рэд? Без фамилии?

Парень помолчал секунду.

— Ну Рэдли.

— Ну Рэдли… — со вздохом повторил Жак, пытливо вглядываясь в серьёзное лицо юноши. Фамилия явно была придумана только что. Имя, возможно, тоже. Но взгляд оставался прямым и открытым, и просто выставить парня за дверь Жак не смог. — Ну хорошо, — кивнул он. — Приходи завтра, Рэд Рэдли. Попробуем поработать.

Об этом решении майор Гордон не пожалел ни разу. Перечисляя свои достоинства, Рэд явно поскромничал. Парень был умён, хорошо колдовал, за версту чуял ловушки и, что наставник ценил особо, очень серьёзно относился к работе. От семнадцатилетнего мальчишки такой старательности, ответственности и дисциплины ожидать было трудно. Уже через полгода Рэд официально поступил на службу.

Для Гордонов он очень быстро стал членом семьи. Парень легко нашёл общий язык с Кристиной, которая почти всегда была рада его приходу. Исключением были праздники, на которых собирались подруги Аниты.

— Смотри-ка, жених пришёл! — хитро подмигивали они десятилетней девочке, которая не знала, куда спрятаться от смущения.

В «женихах», впрочем, Рэд проходил недолго — через полтора года после приезда в Зимогорье он действительно женился. Правда, со своей супругой познакомил Гордонов далеко не сразу.

В полиции Рэд дослужился до звания капитана, когда занявшая пост директора Зимогорского музея-заповедника Магдалена Олмат попросила Жака посоветовать ей человека, который мог бы возглавить переформированную службу безопасности. Майор ни минуты не сомневался в выборе.

Отношения Жака с родным сыном складывались не так легко.

Крис рано научился ходить и, как нередко повторял отец, сразу пошёл куда-то не туда. Гордоны, избалованные спокойствием и послушанием старшей дочери, были абсолютно не готовы к выходкам сына. Его ни на минуту нельзя было оставить одного. Стоило потерять бдительность, как что-то падало, разбивалось или ломалось. Любопытный мальчишка забирался на тумбочки, шкафы и подоконники, открывал все двери, из-за чего Кристине пришлось торопливо осваивать запирающие чары. Спасло это ненадолго — колдовать Крис тоже начал рано.

Единственным, кто мог хоть как-то обуздать энергию младшего Гордона, оказался всё тот же Рэд. Он великолепно ладил с Кристофером, но находиться с ним постоянно, конечно, не мог. После несчастного случая в школе всё только усложнилось. Увлечение сына спортом Жака порадовало, но ведь было и другое. Мальчишка полностью вышел из-под контроля, начал сбегать из дома, ударился в эксперименты с опасными артефактами. Несколько раз бесчувственного Криса притаскивали домой перепуганные одноклассники. По меньшей мере трижды родители после долгих ночных поисков обнаруживали сына, мертвенно бледного, с истощённым полем на больничной койке. О скольких смертельно опасных авантюрах они с Анитой так и не узнали, Жак даже думать не хотел.

Держать сына в узде не помогали ни родительский, ни полицейский опыт. Попадая под очередную волну отцовского гнева, мальчишка поначалу угрюмо отмалчивался. Подростком — начал огрызаться. Позднее — язвить. Поведения своего, впрочем, ни в одном из случаев не менял.

Беспокойство о будущем Криса постепенно сменялось глухим раздражением. Он делает то, что может. Если упёртый нахал всё пропускает мимо ушей — кто в этом виноват? В конце концов, у всякого терпения есть предел.

Когда Рэд после долгих сомнений всё-таки рассказал подполковнику Гордону о том, что его четырнадцатилетний сын взломал музейную сигнализацию, Жак не выдержал.

— Лучше бы моим сыном был ты! — в сердцах воскликнул он.

— У вас уже есть сын, — серьёзно ответил Рэд. — И, поверьте, он ничуть не хуже.

* * *

Время давно перевалило за полночь, но Кристина всё ещё не спала. Статью с уже успевшей намозолить глаза подписью «В. Иномирец» девушка перечитывала в третий раз. Легче от этого не становилось. «Что скрывает Зимогорский музей-заповедник?» — гласил заголовок на первой полосе. Под ним красовалась полуразмытая мрачная фотография замка, в такой подаче казавшегося поистине зловещим. Сама статья занимала почти целый разворот и полностью была посвящена произошедшему на прошлой неделе ограблению.

Стоило признать — иномирский журналист проделал большую работу. Он поговорил с полицейскими, нашёл свидетелей, несколько раз приходил в музей, чтобы лично пообщаться с главой охраны и директором. Мэдж отослала его к Эшу, и тот, как до этого Рэд, рассказал Виктору официальную версию произошедшего. Журналиста она, похоже, не убедила. «Как во время дежурства самого главы службы безопасности в фонде, где находятся особо важные артефакты, могли оказаться посторонние? Почему не сработали защитные чары? И, наконец, способен ли на самом деле Зимогорский музей-заповедник обеспечить сохранность своих опасных экспонатов, или в самом сердце города находится бомба замедленного действия?»

Но всё это было цветочками. Ягодки заалели в финальной части статьи, где Виктор недвусмысленно намекал на возможную причастность сотрудников музея к ограблению. Он раскопал и мартовскую историю с порталом: «Не слишком ли много успешных попыток вынести ценные артефакты из самого охраняемого здания Зимогорья?». Но больше всего упирал на простой и убедительный факт: музейщики почти два часа не пускали полицейских на место преступления. Опровергать это было бессмысленно. Объяснить — невозможно. Сказать правду — значило подставить под удар Рэда, причём в тот момент, когда никто даже разбираться не станет в причинах произошедшего. Его просто разорвут на части, и никакие перевоплощения не помогут. Кристина не сомневалась, что решение выставить полицейских за дверь было правильным. И жалела только о том, что тяжесть последствий, похоже, ляжет на весь музей.

* * *

Традиционный летний студенческий бал в этом году должен был стать незабываемым. По крайней мере, афиши, развешанные по городу ещё за месяц до праздника, обещали что-то грандиозное. Первый корпус Зимогорского университета, словно желая оправдать самые смелые ожидания, оделся в пёстрый наряд из цветочных гирлянд, шариков и разноцветных огней, которые даже в жидких сумерках раннего вечера смотрелись эффектно, обещая волшебное зрелище ночью.

Крис появился, когда праздник уже был в разгаре. Бесцельно лавируя между разряженными студентами, парень скользил взглядом по лицам, кивками отвечая на приветствия. За два года Крис успел перезнакомиться почти со всем университетом, хотя назвать эти знакомства близкими у него бы язык не повернулся. Многие, впрочем, считали иначе. Его звали то в одну, то в другую компанию, Крис обаятельно улыбался, вставлял в разговор пару реплик, шутливо раскланивался и продолжал свой путь по равномерно шумящему студенческому морю. Больше половины присутствующих были магами, и их поля, реагируя на эмоции, пересекаясь и усиливая друг друга, создавали в зале неповторимый энергетический фон.

Про себя Крис называл подобные выходы в свет настройкой систем безопасности. Рассекая равномерно приветливой улыбкой дружеские, кокетливые, высокомерные и неприязненные взгляды, он прислушивался к собственным ощущениям и методично отводил в сторону чужие.

«С каждым разом всё проще», — подумал Крис и улыбнулся уже самому себе.

Мимо группы девушек, оживлённо обсуждавших что-то кровавое (не то пересадку сердца, не то новейшие способы приворота), студент проскочил, не останавливаясь, но…

— Привет, Крис!

Он удивлённо обернулся на знакомый голос. В коротком синем платье, с лёгким макияжем и распущенными волосами Джин сделалась почти неузнаваемой для человека, привыкшего видеть её в джинсах, с небрежной причёской и немыслимым количеством пёстрых плетёных украшений.

— Привет. Здорово выглядишь, — искренне отметил Крис.

— Мимикрирую под окружающую среду, — кивнула колдунья, отходя вместе с новым собеседником в сторону от сокурсниц.

— Ты одна? Я, кажется, не видел Эша…

— А он мне что, нянька?

Джин чуть нахмурилась, но по-настоящему обиженной всё-таки не выглядела, и Крис решился уточнить:

— Скорее, верный телохранитель. Неужели поссорились?

Колдунья качнула в руке бокал красного вина, сделала маленький глоток.

— Не сошлись во мнениях относительно границ личной свободы. — Она задумчиво посмотрела в пространство над правым плечом Криса. — Всё нормально, не бери в голову.

Парень привычно взъерошил чёрные волосы и широко улыбнулся:

— Знаете, доктор, я, конечно, рискую нарваться на рецепт микстуры от бестактности, но если вам захочется поискать свободу где-нибудь за пределами этого муравейника, я готов составить компанию.

Джин одарила его удивлённым взглядом.

— Я хочу сказать, что если тебе неприятно возвращаться домой, ты вовсе не обязана туда идти. И это место — не единственное, где можно провести время.

— Крис… — Она осторожно коснулась его руки. — Из тебя получился бы отличный рыцарь, но не ищи драконов там, где их нет. Если девушка рассказывает тебе о своих заморочках, это не значит, что её нужно срочно спасать. Возможно, она просто слегка пьяна. — Колдунья демонстративно приподняла бокал и улыбнулась. — Иди, развлекайся, не забивай голову чужими глупостями.

Студент чуть сжал губы, глянул на собеседницу внимательно, почти строго, но уже через секунду отбросил сомнения и вновь обрёл беззаботный вид.

— Хорошо, — кивнул Крис. — Но если что, имей в виду: у меня сегодня абсолютно свободный вечер, и я не прочь кого-нибудь спасти. Рыцарский железный конь припаркован поблизости и бьёт копытом.

Раскланявшись с преувеличенной галантностью, он отвернулся и исчез в толпе.

Праздник и правда удался на славу. Хорошая музыка, весёлая компания, ломящиеся от угощений фуршетные столы… Крис планировал уйти не позднее чем через час, но атмосфера всё-таки захватила его, и студент не отказался от удовольствия пообщаться с несколькими знакомыми старшекурсниками, потанцевать с парой симпатичных девушек и даже договориться с одной из них о будущей встрече. Когда над залом пронеслось торжественное объявление белого танца, юный физик хотел было затаиться у какого-нибудь стола и немного передохнуть, но тут его настойчиво поймали за руку.

— Потанцуешь со мной? — лицо вынырнувшей из толпы Мари было непривычно решительным.

Вот только этого ему не хватало…

— А Том где? — не спеша отвечать на приглашение, поинтересовался Крис.

— За соком пошёл. И при чём здесь вообще Том?

Найти безопасный ответ парень не успел, потому что в этот момент по спине прокатилось нехорошее предчувствие, и тут же что-то оглушительно хлопнуло, воздух наполнился удушливым сладковатым запахом, а зал заволокло густым туманом. Повисла тишина, которая через несколько секунд взорвалась хохотом, аплодисментами и звоном бокалов. Во всём этом почти утонула музыка, несмотря на то, что вместо обещанного медленного танца по воле невидимого в тумане диджея из динамиков зазвучало что-то громкое и разухабисто-весёлое.

Мари повисла на плече Криса. Взгляд её был совершенно безумным. Студентка безудержно смеялась и при этом настойчиво тянулась губами к лицу парня.

— Извини, дорогая, я предпочитаю вменяемых девушек, — пробормотал Крис, отлепляя её руки от своей шеи и пристально вглядываясь туда, где туман был гуще всего. Где-то там, в эпицентре происшествия, собрались студенты медфака, а значит, именно там, скорее всего, была Джин. И, судя по состоянию Мари, её нужно было срочно оттуда вытаскивать. — Стой здесь. Дождись Тома, хорошо?

Не расслышав ответа, Крис оставил девушку в одиночестве и, расталкивая локтями гогочущую, впавшую в безумное веселье толпу, пробрался туда, где, по его предположению, скрывались медики. Туман понемногу рассеивался, так что Джин он увидел почти сразу. Девушка стояла в окружении десятка парней и звонко смеялась. Узкая бретелька платья упала с плеча, рыжие волосы сверкали в лучах светомузыки. Окружающие студенты оживлённо галдели, пожирая колдунью глазами, и Крис мог их понять. Он и сам невольно залюбовался изящной фигуркой, которая в непривычном платье вовсе не казалась детской. В ответ на чьи-то слова Джин очаровательно дёрнула обнажённым плечом и окинула зал взглядом, который мгновенно привёл Криса в чувство: осмысленности в глазах девуши было не больше, чем у покинутой в тумане Мари.

Один из парней фривольно обхватил Джин за бёдра. Лицо этого светловолосого здоровяка показалось знакомым. Узкий переулок, дождь стучит по брусчатке, прозрачная сфера перекатывается в ладонях… В пару секунд преодолев разделявшее их расстояние, Крис оказался посреди толпы обезумевших студентов. Окаменевшие костяшки пальцев резко впились светловолосому между рёбер. Здоровяк взвыл, ухватился за правый бок и осел на пол, непонимающе глядя на подоспевшего врага. Вокруг недовольно загудели. Крис предпочёл этого не заметить.

— Я предупреждал, что будет больно, — бросил он и, настойчиво обняв Джин за плечи, подтолкнул её в сторону двери. Объявил недобро косящимся на него зевакам: — Извините, господа, но я похищаю у вас даму.

Игнорируя недовольные возгласы за спиной и не обращая внимания на сопротивление похищенной, он решительно продвигался к выходу.

— Куда ты меня тащишь?! — Джин пыталась вырваться, но Крис держал крепко и отпускать пленницу не собирался.

— Домой. Если с тобой здесь что-нибудь случится, Эш устроит светопреставление.

— Эшу на меня плевать! — Джин рванулась так яростно, что Крис с трудом устоял на ногах.

— Неужели? — хмыкнул он, стремительно увлекая спутницу за собой по лестнице и надеясь, что она не обрушит их обоих вниз.

— Ему всегда было на меня плевать! — прочувствованно продолжала Джин. — Это всё Пэт. Всё дело в Пэт…

Она всё бормотала и бормотала какую-то чушь. Вслушиваться в путаные откровения не было никакого желания, но пока колдунья говорила, она ослабляла попытки вырваться, и это было Крису на руку.

— Стой, — на нижней площадке он притормозил, одной рукой продолжая удерживать Джин, а другой доставая телефон и пытаясь вызвать такси. Идея тащить брыкающуюся девушку пешком через полгорода и тем более усаживать её на мотоцикл Крису совершенно не нравилась. Это здесь, в душном и пропитанном химией здании университета, всем сейчас было на них наплевать. А на улице кто-нибудь мог заподозрить неладное.

Джин, впрочем, неожиданно притихла и вместо того, чтобы вырываться, теснее прижалась к груди Криса. Взгляд её подёрнулся романтической поволокой.

— О нет… И ты туда же… — Парень закатил глаза. — Пойдём-ка на улицу. Может, эта отрава быстрее выветрится.

Ожидание машины было мучительным. Выдерживать сладкие взгляды и объятия оказалось гораздо сложнее, чем пресекать попытки девушки к бегству. В очередной раз удобнее перехватывая норовившие обнять его руки, Крис задел плотно затянутый кожаный амулет на предплечьи Джин. Пальцы будто ударило током. Ощущение дрожью пронеслось по суставам, отдалось толчком в позвоночник. Крис резко выдохнул и отдёрнул руку от браслета. Ничего себе амулет!

Усадив пленницу в подъехавшее такси, студент опустился рядом с ней на заднее сиденье машины. Джина вновь потянулась к его лицу, но Крис удержал её руку и вдруг заметил на ней полоску грубой кожи: от ладони через запястье тянулся обычно скрытый под россыпью браслетов плохо зарубцевавшийся шрам. Студент невольно провёл пальцами по неровной белой линии, и его вдруг охватил страх — глубокий, удушающий, путающий мысли не хуже дурманящего дыма. С трудом вдохнув, Крис потрясённо уставился в огромные серые глаза Джин. И тут же вынужден был выворачиваться из очередной порции объятий.

— Извините, девушка немного перестаралась на вечеринке, — отмахнулся он от подозрительно покосившегося на них водителя. — Джин, если ты не прекратишь, мне придётся тебя связать.

При этих словах лицо колдуньи озарилось таким недвусмысленным воодушевлением, что Крис, страдальчески застонав, закрыл глаза и запрокинул голову. Позволив Джине прижаться щекой к его плечу, студент продолжал крепко удерживать запястья её рук, норовивших расстегнуть на нём рубашку. Гремучая смесь возбуждения и страха разрывала нервную систему. С усилием вытолкнув воздух сквозь сжатые зубы, Крис наконец-то взял себя в руки. Невидимая преграда уверенно опустилась между двумя полями. Чужие эмоции отступили, но свои никуда не делись. Пальцы Джины настойчиво теребили тонкую ткань, горячее дыхание обжигало шею, заставляя сердце немилосердно частить. Пожалуй, более долгих пятнадцати минут в жизни Криса ещё не было.

У самого дома состояние Джины снова поменялось. Обниматься она больше не лезла, но и желанием возвращаться к Эшу, кажется, не загорелась. Совсем недавно Крис уверял, что колдунье вовсе не обязательно идти домой, и теперь чувствовал себя предателем. Но других вариантов он не видел.

Подниматься на четвёртый этаж с сопротивляющейся и к тому же нетвёрдо стоящей на ногах девушкой оказалось нелегко, поэтому уже на второй лестничной площадке Крис просто поднял Джин и, несмотря на протесты, до квартиры донёс на руках. Открывший дверь Эш посмотрел на них с удивлением и тревогой.

— Что случилось?

— Побочный эффект массовых развлечений, — сообщил студент.

— Что ты меня держишь? Отпусти немедленно! — потребовала Джин, и Крис послушно поставил пленницу на пол, готовый в любой момент подхватить, если она потеряет равновесие. — Убери руки! — Джин рванулась в сторону и едва не упала. Эш попытался поддержать её, но колдунья увернулась и, с трудом устояв на ногах, отступила в гостиную. — Хватит!

— Джин… — Оружейник осторожно шагнул к девушке, и она снова попятилась. — Что случилось? Если ты всё ещё злишься… Прости, я действительно сегодня был очень резок…

Крис чувствовал, что присутствует при сцене, вовсе не предназначенной для чужих глаз, но уйти не мог. По крайней мере, пока Джин так затравленно озиралась и медленно отступала к окну.

— Нет, ты всё правильно сказал. — Колдунья вдруг остановилась. — Это я, наверное, не понимаю, да? — В её глазах плеснулся страх, по щекам потекли слёзы. — Но если ты действительно хочешь… Ты ведь этого хочешь, да?

Не дожидаясь ответа, Джин вскинула руку, пальцы легли на застёжку кожаного браслета. Едва уловив её движение, Эш резко метнулся вперёд, крепко сжал предплечье колдуньи, закрыв браслет ладонью.

— Только не так, — выдохнул глухо и притянул девушку к себе. Коснулся влажной щеки, и Джин вдруг обмякла, безвольно подалась вперёд, дав оружейнику легко подхватить маленькое тело на руки.

Прежде, чем Крис успел что-то сказать или сделать, Эш повернулся в его сторону.

— Всё в порядке. Пусть поспит, пока сама себе не навредила.

Он бережно уложил Джину на диван, укрыл пледом, сел рядом и только после этого спросил:

— Какой дрянью ты её накачал?

— Я? — Крис задохнулся от неожиданности. — Знаешь, у меня много гениальных идей, но спаивать чужих девушек, чтобы потом развозить их по домам, мне в голову ещё не приходило.

— Извини, — смутился Эш. Похоже было, что произошедшее основательно выбило его из колеи. — Тогда что случилось?

— Да это их перваки, химики-медики учудили, — начал объяснять Крис. — Намутили какой-то дурманящий газ и шарахнули по залу. Джин рядом была, вот и попала под раздачу. Я сразу её увёз, пока не надышалась слишком сильно.

— А ты-то сам не пострадал?

— Я ожидал чего-то подобного, — признался Крис. — Очень уж хитрые рожи у них были. Так что подготовился. Знаешь, с нематериальными аквалангами мне, может, и нужно ещё потренироваться, но вот простенький воздушный фильтр я наколдовать в состоянии, и довольно быстро… Ладно, пойду, посмотрю, чем там представление кончилось.

Эш проводил парня до двери.

— Спасибо. Я твой должник.

— Да ты что, ерунда какая, — махнул рукой Крис. — Наверняка ничего страшного не случилось бы. Я просто перестраховался.

Но Эш был очень серьёзен.

— Я зря отпустил её одну. Это действительно могло плохо кончиться.

Уже у самой лестницы Крис неожиданно обернулся.

— А кто такая Пэт?

Эш вздрогнул. Лицо его неожиданно сделалось мрачным. Но он всё-таки совладал с эмоциями и ответил:

— Её сестра.

Он помолчал, словно хотел что-то добавить. Но передумал.

И закрыл дверь.

* * *

В газетах сообщения о происшествии появились уже на следующее утро. Конкретики в них, правда, было мало. Под громкими («Химическое безумие») и саркастичными («Повеселились на славу!») заголовками скрывались крохотные заметки, не дававшие ни малейшего представления о случившемся. Но Крис был уверен, что уже завтра аналитики, коллумнисты, общественные деятели и прочие любители порассуждать выведут из вчерашних событий развёрнутые теории, соответствующие их взглядам на мир, но противоречащие друг другу и, по большей части, здравому смыслу. Что ж, горячие споры на страницах газет и на экранах телевизоров стали очень модным занятием.

Впрочем, событие, пожалуй, стоило обсуждения. Насколько Крису было известно, во время диверсии никто серьёзно не пострадал, но это казалось чудесной случайностью. Он неприязненно поморщился, вспоминая одурманенные, дикие лица студентов, выступавшие из белёсого тумана. Не праздник, а образ для фильма ужасов…

Университет ожидаемо закрыли до выяснения всех обстоятельств. Лаборатории оцепили. Так что после тренировки студент планировал сразу пойти домой. Не получилось.

У самого поворота на Замковую улицу его грубо схватили за плечо и резко развернули. Удара в живот Крис избежал, машинально скользнув в сторону, но от летящего в лицо кулака увернулся не слишком удачно. Металлическое кольцо проехалось по скуле, оставив болезненную царапину. Последовавший беспорядочный град неумелых ударов уже не стал неожиданностью, так что блокировать выпады было легко. Труднее было понять, почему удары наносит Том.

— Эй, полегче, — безуспешно пытался вразумить сокурсника Крис. — Том, блин, тритий тебе в дейтерий! Остынь! В чём дело?

Поняв, что нанести противнику хоть сколько-нибудь ощутимый урон не получится, Том прекратил понапрасну тратить силы и теперь просто яростно смотрел на Криса, бессильно сжимая кулаки.

— А ты не догадываешься?

— Честно говоря, нет, — Крис осторожно дотронулся до ободранной щеки.

— Ты оставил Мари одну! — почти прокричал Том.

— С ней что-то случилось? — справедливое обвинение ощутимо кольнуло совесть.

— Она расстроена!

Крис чуть не рассмеялся от облегчения и от немыслимой торжественности, с которой была высказана претензия.

— Ну слава богу! — И, заметив, как исказилось лицо Тома, поспешно добавил: — Блин, я не это имел в виду! Хорошо, что ничего серьёзного.

— Не твоими стараниями.

Крис фыркнул.

— А должно было быть моими? Она же твоя дама сердца, разве нет?

— Но на тебя не подействовала эта дурь! Я видел, я помню, как ты выходил из зала с какой-то девицей. Воспользовался ситуацией, да? Молодец…

Рука сама собой сжалась в кулак, и через мгновение этот кулак врезался в лицо Тома. Бил Крис не слишком сильно, но гораздо более метко, чем противник.

— Для симметрии, — почти спокойно пояснил студент, снова прижимая ладонь к саднящей щеке.

— Я… — задохнулся от возмущения Том. — Я… Вызываю тебя на дуэль!

Ну вот, приплыли…

— То есть этого мордобития тебе недостаточно? — без особой надежды поинтересовался Крис.

— Ты прав, я должен защитить честь моей девушки! А ты поставил её честь под угрозу!

«Если бы ты видел в тот момент свою девушку, понял бы, что для сохранения её чести я сделал всё, что мог», — подумал Крис, но вслух произнёс, улыбаясь как можно дружественнее:

— Слушай, мне сейчас совершенно некогда. Давай как-нибудь в другой раз обсудим, а? На следующей неделе? В следующем году?

— Не думай увильнуть, Гордон! Выбирай оружие и готовься платить за свои поступки.

— Дурак ты, — бросил Крис, отворачиваясь. — Пафосный дурак.

И направился прочь, в любую минуту ожидая удара в спину. В крови кипела злость. Очень хотелось заручиться достойным поводом и отметелить Тома прямо здесь и сейчас.

Удара не последовало.

Прежде чем возвращаться домой с разбитым лицом, нужно было хотя бы оценить масштаб катастрофы. Пришлось свернуть с намеченного маршрута.

Лана встретила его понимающей улыбкой.

— Ты за кофе или за первой помощью?

— За кофе. Но если найдётся пластырь и что-нибудь холодное, будет круто.

Из-под стойки тут же появился ледяной компресс. То ли Крис был не единственным, кто зализывал раны в «Тихой гавани», то ли приходил так часто, что Лана всегда была к этому готова… Впрочем, как показывал опыт, Лана всегда была готова к чему угодно.

Приведя щёку в достаточно приличный, даже по меркам его беспокойной матери, вид и вернувшись в зал, парень заметил за столиком у окна Эша. Тот наливал себе чай из поблёскивавшего на солнце стеклянного чайника. Напротив стояла чашка с кофе для самого Криса.

— Надеюсь, ты не против компании? — на всякий случай уточнил оружейник.

— Нет, что ты. — Крис опустился на стул и с наслаждением вдохнул сладковатый кофейный аромат.

— Что с лицом? — поинтересовался Эш скорее с любопытством, чем с беспокойством.

— Кое-кто считает, что я спасал не ту девушку. Забей, это действительно ерунда.

— Как знаешь.

— Как Джин?

— Кажется, нормально. Спала, когда я уходил.

Над столом повисла неожиданно напряжённая тишина. Эш медленно пил чай, но явно не получал от этого должного удовольствия. Крис задумчиво поворачивал на блюдце маленькую кофейную чашку.

— Ты хочешь о чём-то спросить?

Оружейник не был настроен откровенничать, но невысказанные вопросы Криса, казалось, уже заполнили собой весь зал «Тихой гавани».

— Слушай, это, наверное, не моё дело…

— Да говори уж, потом разберёмся.

— У моего поля есть одна специфическая фишка, — начал Крис, так и не отпив кофе. — Оно очень легко контачит с другими полями. Тактильная чувствительность способствует. Не то чтобы это было проблемой, но иногда такой контакт происходит непроизвольно. А через поле, бывает, и чужие эмоции долетают. Эхом…

— Я правильно понимаю, что мы всё ещё говорим о Джин? — спокойно уточнил Эш.

Крис кивнул, взглянул на оружейника испытующе.

— Знаешь, что до меня долетело вчера?

— Догадываюсь.

Взгляда Эш не отводил, но и в подробности вдаваться не торопился.

— Я всё думаю: чего или кого может бояться девушка, которую, вроде как, есть кому защитить? Тем более когда её защитник — сильный маг и известный на весь город «спасатель утопающих»…

— И ты сделал логичный вывод, что Джин боится меня.

Улыбка Эша обдавала холодом.

— Я просто хочу напомнить, что если спутник девушки по какой-то причине не может избавить её от страхов, у неё могут найтись другие защитники… Я сказал что-то смешное?

Оружейник покачал головой, но улыбаться не прекратил.

— Нет, просто меня давненько не подозревали во всяких зверствах. Я уж подумал, что совсем растерял былой злодейский шарм. Да и угроз таких решительных давно не слышал. Наверное, я и правда очень страшный…

— Я не из пугливых, — усмехнулся Крис и отставил чашку.

— Не кипятись, пожалуйста, — невозмутимо попросил Эш, доливая себе чая. — Не знаю, кто тебя накрутил, но давай ты не будешь нарываться? А то драться с собственным стажёром как-то совсем уж несолидно. Да ещё потом перед твоими родителями оправдываться…

— С чего ты взял, что это тебе придётся перед кем-то оправдываться? — прищурился Крис. Он весь сейчас был похож на сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться и сбить с ног всякого, кто окажется на пути.

— С того, что быть избитым собственным стажёром — ещё более несолидно, чем просто с ним подраться, — пояснил Эш и тут же предостерегающе вскинул руку. — Так-так, ладно! Давай серьёзно. Выдохни, выпей кофе… или тебе лучше чаю с ромашкой заказать? И послушай меня. — Убедившись, что прямо сейчас нападать на него не собираются, Эш продолжил: — Видишь ли, Кристофер… Иногда у Джин случаются неконтролируемые приступы страха. Сильные, как ты заметил. Как правило, беспричинные. Это что-то вроде болезни. Вряд ли тебе важны термины. Я могу защитить Джин от внешних опасностей, но от внутренних демонов — к сожалению, не всегда. Хотя я над этим работаю.

— И лично к тебе эти демоны отношения не имеют?

Оружейник отпил чая.

— Думаешь, Джин стала бы жить с человеком, которого так боится?

Взгляд Криса невольно метнулся к кожаному браслету на запястье Эша. Для чего может служить пара настолько мощных амулетов? Для ситуативной энергетической подпитки? Для этого и обычная батарейка подойдёт… Оружейник перехватил взгляд собеседника и посерьёзнел.

— Спрашивай, — кивнул он. — Только имей в виду, что моя откровенность имеет предел. Так что не обижайся, если не отвечу. Я бы предложил остановиться на том, что Джин со мной в безопасности. Тебя же это волнует?

— И она с тобой по своей воле? — решился Крис. Он уже сам осознавал всю нелепость подозрений и вопросы продолжал задавать скорее по инерции.

— Надеюсь, что так, — ответил Эш. — По крайней мере, она может уйти, как только захочет.

— Но вчера…

— Как только захочет и примет это решение в трезвом уме, — уточнил оружейник. — Некоторые вещи не терпят импульсивности. Или ты всерьёз думаешь, что я удерживаю её силой? Крис, я всего лишь скромный учёный, а не какой-нибудь маньяк-извращенец.

— Ну, знаешь… О лейских учёных разные слухи ходят, — протянул студент и примирительно улыбнулся. — Извини, я, кажется, перегнул палку.

— Мы не в Лейске, — отрезал Эш. И добавил мягче: — Не переживай. Будем считать, что тебя просто слишком сильно ударили по голове.

— А что насчёт Пэт? — всё-таки спросил Крис после паузы.

Эш нахмурился.

— Что насчёт Пэт?

— Джин, конечно, вчера была не в себе… Но когда она говорила про эту Пэт, мне показалось, что её что-то очень сильно тревожит. Настолько, что никакая дурь этого не вытравила. А надышалась она неслабо… В общем, я не знаю, что там у вас случилось, но если ты можешь что-то сделать…

Эш громко, до стона, вздохнул, с силой провёл ладонями по лицу.

— Крис, Пэт умерла десять лет назад. Я ничего не могу с этим сделать.

Джин появилась, когда они уже собирались уходить.

— Привет. — Она неуверенно улыбнулась. — Я не застала тебя на работе и решила поискать здесь.

Способность находить Эша, где бы он ни скрывался, была, кажется, неотъемлемым свойством Джин. Иногда это утомляло, но сейчас оружейник порадовался возможности убедиться, что вчерашнее приключение обошлось без последствий. Утром, оставляя девушку одну в квартире, на работу он уходил с тяжёлым сердцем. От мысли о том, что стало бы с Джин, сними она в порыве разбушевавшихся эмоций этот чёртов браслет, становилось жутко. Собственно, если бы не экстренный звонок Мэдж, никуда бы он не пошёл. Но ситуация была не из тех, что позволяют выбирать: директор неожиданно заболела, и на плечи «душечки» и «лапочки» Эша лёг ворох дел, которые за то время, что чересчур беспечная Магдалена их откладывала, успели сделаться неотложными.

Джина выглядела уставшей и взволнованной, но Крис с облегчением отметил, что в её взгляде не осталось и следа от вчерашнего безумия. Коктейльное платье сменилось привычными джинсами и свободной клетчатой рубашкой с закатными до локтя рукавами, а на запястья вернулись ряды разноцветных браслетов, скрывших белый шрам. Так что можно было вообразить, что вчера он увозил из обезумевшего университета какую-то другую девушку. Можно было бы вообразить. Наверное.

— Как хорошо, что вы здесь оба! Крис, я должна тебя поблагодарить. И… кажется… извиниться?

Крис откинулся на спинку стула, заложив руки за голову.

— Ну что ты! — протянул он, мечтательно щурясь. — Разве за такое извиняются?

Убедившись по краске, мгновенно залившей лицо девушки, что маленькая месть за вчерашние страдания удалась, Крис уже серьёзно добавил:

— Всё нормально, Джин, правда.

— Много ерунды я тебе наплела?

Эш едва заметно предостерегающе качнул головой.

— Ничего необычного, вроде. Я и не вслушивался.

— Рад, что ты в норме, — улыбнулся Эш, не давая Джине возможности сосредоточиться на воспоминаниях о вчерашних откровениях.

— Я была ужасна, да? — виновато предположила девушка.

— Да нет, — беззаботно пожал плечами оружейник. — Ты была совершенно обворожительна, и даже хотела принять мои вчерашние доводы насчёт свободы…

Джин удивлённо округлила глаза, и Эш продолжил:

— Меня тут, кстати, обвиняют, что я ограничил твою свободу, не дав снять браслет. Но я подумал, что отношения стоит рвать в более сознательном состоянии. Так что если всё ещё хочешь…

Его пальцы лишь скользнули вдоль амулета, но колдунья уже вцепилась в руку оружейника так, что побелела кожа.

— Ну что ты… — Эш понял, что переборщил, но было уже поздно. Джин обессиленно рухнула на соседний стул, закрыла лицо руками и отчаянно всхлипнула. — Ты же не думаешь, что я всерьёз… — Эш придвинулся к колдунье вплотную, крепко обнял за подрагивающие плечи, бросил недвусмысленный взгляд сначала на Криса, потом на дверь кафе. — Всё будет хорошо. Не бойся. Я же обещал…

Крис послушно ретировался.

* * *

Доцента кафедры военной истории, кандидата исторических наук и по совместительству куратора городского общества военной реконструкции в Лейском университете побаивались.

С одной стороны, увлечённо рассказывая о древних битвах, преподаватель никогда не забывал напомнить студентам: все эти события привлекательны и захватывающи только потому, что давно и безвозвратно ушли в прошлое. И, если говорить откровенно, едва ли кто-нибудь мог вспомнить хоть одну конкретную нелицеприятную историю, связанную с молодым учёным.

С другой стороны, если бы кому-то пришло в голову порасспрашивать о нём студентов, любопытный исследователь наслушался бы такого, от чего волосы могли встать дыбом. Слухи по университету ходили самые разные. Одно то, что молодой человек стал штатным сотрудником кафедры, славящейся экстремально жёстким отбором, сразу после окончания университета, вызывало немало толков. А учёный, который в придачу к этому играючи атрибутировал древнее оружие, умел этим оружием пользоваться и, по слухам, мог раздобыть любой, сколь угодно редкий артефакт, был просто обречён стать героем мрачных студенческих историй. Да и некоторые преподаватели поглядывали на коллегу не только с уважением, но и с опаской. Особенно когда молодой историк, как сейчас, нахмурившись, стремительно шагал по коридорам, и казалось, что ветер, вырывающий из рук студентов конспекты, не влетает в окна, а создаётся развевающимися полами его длинного светлого плаща.

Повод хмуриться у молодого человека был один, но зато очень значительный: из-за явившегося позже обговоренного времени аспиранта он опаздывал на встречу с учёным, преодолевшим три тысячи километров, чтобы познакомиться с работой одного из самых сильных вузов страны и прочитать здесь несколько лекций. И, конечно, дело не стоило бы спешки, если бы учёный не был, помимо прочего, главным оружейником знаменитого Зимогорского музея. Пропустить эту встречу обладатель крупнейшей в Лейске (пусть и неофициальной) коллекции оружия никак не мог.

Впрочем, несмотря на опоздание, он ничего не потерял. Визит профессора Дарена Тига был обставлен так помпезно и торжественно, что к моменту прибытия самого молодого сотрудника военноисторической кафедры глава факультета ещё только закончил официальную речь и наконец позволил собравшимся приступить к личному знакомству и обмену рукопожатиями. Зимогорский профессор был, мягко говоря, немолод и явно не успел хорошенько отдохнуть после дальней дороги, но всё же терпеливо выслушивал приветствия, отвечал на вопросы и вежливо старался не выглядеть слишком уж скучающим.

— Тиг. — Он механически протянул вошедшему руку.

— Скай, — в тон ему представился молодой историк.

Дежурное рукопожатие дополнилось неожиданно заинтересованным взглядом из-под удивлённо искривившихся седых бровей.

— Хм… Скай? — Профессор на секунду задумался. — Скажите, мой мальчик, не имеете ли вы отношения к тому Скаю, что написал «Основы классификации полевого оружия Эпохи Глобальных войн»?

— Я имею удовольствие быть им, — не без гордости улыбнулся Эштон.

Тиг отпустил его руку.

— Недостойно приписывать себе чужие заслуги, молодой человек, — заявил зимогорский оружейник, нахмурившись. — Эта статья вышла шесть лет назад, а вам… от силы лет двадцать пять.

— Двадцать три, — поправил молодой учёный. — Да, всё верно. Я тогда как раз был на втором курсе. Здесь очень хорошая школа, профессор. Вы в этом сами скоро убедитесь.

— А как вам удалось разыскать свидетельства для такого точного описания воздействия артефактов? — всё ещё с некоторым недоверием, но при этом с нарастающим любопытством уточнил Тиг. — Неужели где-то в местных библиотеках есть источники, о которых я до сих пор не знаю?

Бросив быстрый взгляд по сторонам и убедившись, что коллеги не прислушиваются к их разговору, Эштон негромко ответил:

— Мне не удалось найти свидетельств. Пришлось испытывать самому.

Тиг поперхнулся.

— Что, все?! И даже…

— Ну не здесь же, профессор! — почти беззвучно прошипел молодой историк.

Зимогорский оружейник опомнился и с полминуты молчал, глядя на собеседника с непередаваемой смесью ужаса и восторга во взгляде. Наконец спросил решительно:

— А где?

— Когда отдохнёте от всей этой дорожной и приветственной суеты, приезжайте ко мне в гости. Надеюсь, я смогу вас удивить. Как насчёт завтра?

— Мальчик, в моём возрасте «завтра» — слишком ненадёжная величина, — усмехнулся профессор. — И я всё же не такая развалина, чтобы сутками отдыхать после пары дней в поезде. Как насчёт сегодня?

Откровенно говоря, на сегодня у Эштона были другие планы. Они терпеливо ждали его в коридоре напротив кафедры. От долгого стояния в туфлях на шпильке у девушки наверняка уже давно устали ноги, но стульев или скамеек поблизости не оказалось, а представить Патрицию в её коротком узком платье сидящей на подоконнике было совершенно невозможно.

— Привет. Извини, что заставил ждать.

Историк обнял девушку за бёдра, притянул к себе и с наслаждением поцеловал, игнорируя косые взгляды редких студентов.

— Извинения приняты. — Пэт сладко улыбнулась, машинально поправила якобы сбитую Эштоном, но на самом деле всё ещё идеальную причёску и всем телом прильнула к мужчине. — Пойдём к тебе?

Ответом был ещё один долгий поцелуй. Широкая ладонь Эштона уверенно скользнула по стройной спине, замерла на тонкой шее, очертила, словно изучая, изящную линию плеча.

Он помедлил, прежде чем с искренним сожалением признаться:

— Извини, сегодня не получится.

Пэт прижалась щекой к его груди, не глядя в глаза — так проще было сделать вид, что она совсем не расстроилась. Её выдавали только пальцы, ухватившиеся за ярко-алый кулон на груди — она всегда теребила его, когда нервничала. Эштон, конечно, знал правду, но был благодарен за эту покорную готовность принимать его интересы как должное и ставить их выше собственных желаний. В конце концов, возможность пообщаться с самим Дареном Тигом — явление редкое, и, учитывая возраст оружейника, едва ли стоит рассчитывать на второй шанс. А обещанный романтический вечер можно перенести. Да хоть на завтра!

— Я зайду за тобой завтра, хорошо?

Патриция отстранилась и покачала головой.

— Завтра не получится. Я уеду к родителям. Джина приболела, и мама просит помочь.

— Что-то серьёзное?

— Нет, не думаю. Наверняка какой-нибудь сезонный вирус. Мама любит делать из мухи слона. Я вернусь к твоему Дню рождения.

Он провёл рукой по её волосам, всё-таки слегка растрепав причёску.

— Я буду ждать.

Разговор с Дареном Тигом затянулся до поздней ночи (точнее было бы сказать «до раннего утра»), так что в конце концов старый профессор безапелляционно заявил, что в гостиницу не поедет. Эштон и не думал возражать. Несмотря на разницу в возрасте, мужчины быстро нашли общий язык, и полторы недели, которые Тиг провёл в Лейске, для обоих пролетели незаметно. Молодой историк не без гордости демонстрировал свою коллекцию и делился грандиозными планами — Лейский университет действительно давал почти безграничные возможности для исследований, которые прикрыли бы в любом другом крупном вузе. Зимогорский оружейник с не меньшим воодушевлением рассказывал благодарному слушателю о вверенных ему редкостях. Уже в день отъезда, тщательно упаковывая несколько будущих музейных экспонатов, подаренных Эштоном, он как будто невзначай спросил:

— Мальчик мой, что бы вы сказали, если бы я предложил вам сорваться с места и уехать со мной в Зимогорье? Меня того и гляди спишут на пенсию. А может, и сам куда спишусь. С нами, стариками, такое случается. И мне не хотелось бы оставлять музейную коллекцию на произвол судьбы.

Вопрос не был праздным, это Эштон понял сразу. Ему предлагали работу. И шанс был явно из тех, что выпадают раз в жизни. Тем труднее дался ответ:

— Я бы сказал, что безответственно бросать незаконченное дело, даже если другое кажется очень заманчивым. Я всё-таки учёный. Здесь моя площадка для исследований, возможность практических опытов, да и студенты…

Тиг жестом остановил его оправдания.

— Я понял. — Он кивнул и улыбнулся ничуть не обиженно. — Что ж, похоже, Лейскому университету повезло больше, чем Зимогорскому музею.

Когда почти через шесть лет Эштон решит покинуть город, он, не питая, впрочем, больших надежд, позвонит старому оружейнику.

— Профессор, что вы скажете, если я решу сорваться с места, приехать в Зимогорье и попроситься на работу в местный краеведческий музей? — спросит он без долгих предисловий.

Дарен Тиг скажет «да» прежде, чем поинтересуется, что случилось. А когда, всё же задав этот вопрос, получит твёрдый отказ отвечать, будет долго молчать в трубку.

— Ты понимаешь, что при нынешних обстоятельствах, зная о твоей специализации, тебя ни в одно другое место не примут без подробных объяснений? — спросит он наконец.

— Да.

— И что ты намерен делать?

— Решу, когда вы пошлёте меня к чёрту.

Профессор вздохнёт. И ответит после короткой паузы:

— Приезжай, мальчик. Потом объяснишься, если понадобится.

* * *

Разоблачительная статья Виктора произвела эффект разорвавшейся бомбы. Сгущавшееся над городом неясное напряжение разразилось наконец грозой. И гроза эта всей своей мощью обрушилась на Зимогорский музей-заповедник. До массовых демонстраций на Замковой площади дело пока не дошло. А вот одиночные камни в окна уже полетели, и символика уравнителей на мостовой вокруг здания стала появляться всё чаще. Но с этим, по крайней мере, можно было бороться с помощью несложных антивандальных чар. А вот появление многочисленных газетных статей и телерепортажей, авторы которых требовали серьёзных расследований и высказывали самые разные версии событий, приправляя их цветистыми байками, пресечь было сложнее. И совсем уж неостановимыми оказались слухи, множившиеся и расползавшиеся по городу с невероятной скоростью. Даже происшествие в университете не затмило развернувшихся вокруг музея баталий.

Хуже всего было то, что кипящая волна из перегретого зимогорского котла выплеснулась за пределы города и докатилась до столицы. Так что в бой за музейные ценности вступили общегосударственные департаменты и ведомства. Вокруг шакалами теснились миронежские музеи, увидевшие в происходящем способ оторвать себе хотя бы кусочек от богатой провинциальной коллекции.

— Но в чём-то он всё-таки прав, — заметил Гай, откладывая в сторону газету с очередной дискуссией о том, не стоит ли передать заботы о сохранности музейных фондов полиции, а то и вовсе министерству безопасности.

Компания, собравшаяся в библиотеке Гордонов, оказалась неожиданно большой. Вообще-то никакого полицейского заседания здесь заранее не планировалось. Но Гай встретил Жака, возвращаясь с дежурства, и не смог отказаться от приглашения. В этом году старший Гордон вышел в отставку по выслуге лет, но по-прежнему живо интересовался служебными делами. Какова же была его радость, когда дома они с Гаем обнаружили Рэда! Тот, правда, зашёл вовсе не к наставнику, а к его непутёвому сыну. Не сумев до конца понять, как парню удалось снять охранные чары с Обода, Рэд обратился к самому взломщику за советом по усилению защиты. Так что сейчас, пока Жак, Рэд и Гай, устроившись в кожаных креслах, обсуждали последние новости, Крис сидел на подоконнике и под шум дождя старательно превращал в схему то, что воспринимал исключительно на ощупь.

Кристина только что сняла с полки увесистый справочник и уже собиралась уйти в свою комнату, но, услышав слова Гая, чуть не выронила книгу.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Ты же не будешь отрицать, что музейная система безопасности дала осечку. Причём дважды. Извини, Рэд…

Охранник махнул рукой.

— Так что, возможно, было бы разумно усилить контроль и привлечь к этому дополнительные силы. У вас есть такие опасные реликвии, что чем больше людей отвечает за их сохранность, тем лучше.

— Вот это как раз спорно, — возразил Рэд. — Чем больше людей имеет доступ к охранным чарам музея, тем больше вероятность, что кто-то эту информацию сольёт. Но вообще Гай прав — в рассуждениях этого Иномирца есть рациональное зерно…

— Да вы с ума сошли! — в сердцах воскликнула Кристина. — Нас из-за него закроют, фонды раскидают по другим музеям, и всё то, что сейчас тщательно изучено и усиленно охраняется, попадёт вообще неизвестно в чьи руки! Вокруг нас ведь уже падальщики вьются и думают, как бы отхватить кусок пожирнее. В конечном итоге музей потеряет свои коллекции, мы — работу, а город — возможность контролировать действительно опасные артефакты, которые разойдутся по рукам. А человек, который всё это устроил, по-вашему, прав?!

— Дочь, не кипятись, — попросил отец. — Ты преувеличиваешь. Но ведь, согласись, в вашем музее действительно собрана огромная мощь. Разве это не опасно? Может, стоит её рассредоточить?..

— Несколько тысяч изученных и подконтрольных артефактов в музейной коллекции не так опасны, как один из них в руках неизвестного психа или какого-нибудь спекулянта, — не согласилась Кристина. — По твоей логике получается, что все структуры, где есть достаточное количество опасных предметов, нужно расформировывать. Может, и полицию разогнать тогда? От греха подальше.

— Ты передёргиваешь, — покачал головой отец. — До абсурда довести можно всё что угодно. Но это уже вопрос правоприменения. Нельзя отвергать какую-то инициативу только потому, что кто-то может ею злоупотребить. Так всё законодательство под нож пойдёт… А законы неслучайно написаны. Если каждый будет сам для себя их устанавливать и плевать на других, начнётся хаос. Это вот братцу твоему объяснять бесполезно, но ты-то умная взрослая девушка, должна понимать…

— Ага, не стесняйся, продолжай делать вид, что меня здесь нет… — пробормотал Крис, не отрываясь от схемы.

Жак даже не обернулся.

— Музейные экспонаты должны остаться под охраной музея, в этом я с Тиной согласен, — уверенно сказал Рэд. — Но, возможно, нашей службе безопасности стоит поменять начальника. Гай прав. Как ни крути, оба этих ограбления я проворонил. Из-за этого два человека чуть не погибли. А не окажись рядом силовой клетки, жертв было бы больше. Не стоило скрывать это всё от полиции. У всех было бы меньше проблем. За безопасность музея должен отвечать кто-то более… безопасный.

— Сынок, ты не прав! — горячо возразил Жак и ободряюще похлопал Рэда по плечу. — Ошибки у всех бывают. А то, что произошло, — не ошибка даже, а несчастный случай. От этого никто не застрахован. Ты же не можешь изменить себя, свою природу… — И, повернувшись к дочери, добавил: — Но вот врать полиции… Уж от тебя я такого не ожидал…

Тина виновато опустила глаза и обхватила руками толстую книгу, будто хотела за ней српятаться.

— Набросились-то, набросились! — Крис отложил схемы. — Ну ладно товарищ подполковник — он всю жизнь морализаторствует, но вы-то… — Он поочерёдно ткнул пальцем в Гая и Рэда. — Вам бы сестрёнку благодарить надо за то, что она ваши шкуры спасает. Неслабо подставляясь и рискуя, между прочим. А не заявлять хором, что она кругом неправа.

— Кристофер! Ты что…

— …что себе позволяешь? — эхом отозвался Крис. — Да-да, я помню. Ты мне ещё ремнём погрози…

Жак поднялся с места и резко двинулся к сыну.

— Не утруждайся. — Парень распахнул окно, перекинул ноги через подоконник и сиганул в ночной дождь со второго этажа.

— Крис! — Тина кинулась к окну.

— Не стоит беспокоиться! — раздалось снизу. — Клумбы не пострадали.

— Клоун, — бросил Жак.

Он отвернулся, так и не дойдя до окна.

Разговор увял сам собой.

* * *

Каков настоящий возраст Дарена Тига, точно не знал никто. Считалось, что профессору давно исполнилось семьдесят, но ещё не было девяноста. А если и было, то уж ста не было точно. При этом за почти десять лет, что Эш его знал, Тиг ни капли не изменился. Профессор по-прежнему выглядел очень старым и по-прежнему вёл себя так, будто этот факт — случайная оптическая иллюзия. Хотя и не забывал напоминать о своих преклонных годах, когда это было ему удобно.

Несмотря на несоответствующие возрасту бодрость и энергию, Дарен Тиг всё же ушёл на пенсию — по собственной воле, не дожидаясь, пока его «спишут». Произошло это примерно через год после того, как в Зимогорье приехал Эш. Убедившись в надёжности бывшего лейского преподавателя, Тиг написал заявление об увольнении. Ситуация была беспрецедентной — никто не помнил, чтобы молодому сотруднику, недавно пришедшему в музей, доверили ценный и опасный фонд. Впрочем, точнее было бы сказать, что никто из ныне живущих вообще не помнил, чтобы хранителем оружейной коллекции был кто-нибудь кроме Дарена Тига. Но доверие к профессору никому не позволило оспаривать его выбор.

Передав дело своей жизни молодому историку, старый зимогорский оружейник не перестал болеть за него всей душой. Поэтому раз в несколько месяцев он вызывал Эша на отчёт. Формально вызов звучал как предложение выпить чаю и развлечь разговором одинокого пенсионера, но сути это не меняло. Обычно на такие беседы Эш приходил с Джиной, что всегда радовало старого профессора.

В этот раз Дарен Тиг встретил гостей распростёртыми объятиями и горячими извинениями:

— Детки, у меня опять нет ничего к чаю!

Джин рассмеялась.

— Я же предупреждала: нужно купить торт! А Эш сказал, что вы запретили, потому что вам привезли каких-то удивительно вкусных конфет…

— Ну что поделать… — Тиг с виноватой улыбкой развёл руками. — Страдающим бессонницей старикам иногда очень хочется сладкого посреди ночи… Сбегай-ка до магазина, девочка, будь добра. Ты из нас самая молодая и быстроногая.

Джин ожидала этого и, не споря, направилась к двери. Потом всё же не выдержала и обернулась.

— В следующий раз я просто сразу приду на полчаса позже, — предупредила она. — Хотите посплетничать — так и скажите. Постоянные походы за «чем-нибудь к чаю» давно потеряли свежесть и новизну.

— Умница она у тебя, — заметил профессор, усаживаясь в глубокое кресло.

Эш, устроившийся на диване напротив, гордо улыбнулся, как будто воспитание умницы Джин являлось его личной заслугой. Впрочем, отчасти так оно и было.

— Женился бы ты на ней, что ли…

Улыбка исчезла с лица Эша мгновенно. Глаза обратились в лёд, скулы — в мрамор.

— Ну извини, извини, — опомнился профессор. — Глупость сморозил. Не обращай внимания на стариковскую болтовню…

— Вам не идёт роль свахи, — отчеканил Эш. И, с усилием смягчая тон, добавил: — Роль старика, кстати, тоже.

— Да ну? — Тиг хитро улыбнулся. — А я думал, уж она-то мне как раз отлично удаётся… — Он бросил быстрый взгляд на дверь и перешёл к сути: — Ладно, давай, выкладывай. Как ваши дела?

— А что выкладывать… Всё так же, профессор. Лекарства нет и не предвидится. Но вы это и сами наверняка знаете.

— Вот давай без этого пессимизма… — поморщился Тиг. — Что значит «не предвидится»? Тоже мне, предсказатель нашёлся…

Эш невольно улыбнулся. За досадливым бормотанием профессора несложно было разглядеть сочувствие.

— Это не пессимизм и не предсказание. Это реалистичный прогноз. Я всё-таки учёный. Джин — врач. Мы неплохо представляем перспективы.

Дарен Тиг сокрушённо вздохнул.

— Бедная девочка…

Эш мрачно усмехнулся. Да, всё правильно. Бедная девочка.

— Ты-то сам как? — спросил Тиг, пристально всматриваясь в лицо ученика. — Держишься? Никакой больше ерунды вроде «бросить всё, сбежать от Джин и…»

— Вам не надоело меня об этом спрашивать? — резко перебил Эш старого оружейника. И сам удивился, насколько за последние годы устал от этого вопроса. Он глубоко вздохнул и ответил уже спокойно и твёрдо: — Я держусь, профессор. И буду держаться, пока держится Джин. А что касается ерунды… Департамент опять изменил нам форму отчётности и регистрации и требует все документы «уже вчера». Так что ни для какой другой ерунды в моей голове просто нет места.

Когда в квартиру вернулась Джин, мужчины были увлечены разговором о работе. И казалось, что никаких других тем здесь не поднималось. Девушка, как всегда, сделала вид, что поверила в это.

А работа, между тем, и правда была главной причиной, заставившей Тига настойчиво звать Эша на отчётное чаепитие.

— Как вы умудрились упустить Обод?! — старый оружейник был вне себя. — Я думал, истории про спецхран — выдумка этих охотников за сенсациями…

Джин, уютно устроившаяся в углу дивана, прижалась к боку Эша — не то прячась от профессорского гнева (разумеется, не имевшего к ней никакого отношения), не то пытаясь поддержать. Но мужчина и без того выглядел совершенно невозмутимым. После натиска полиции, журналистов и недоброжелательно настроенных посетителей музея возмущение бывшего хранителя оружейного фонда не могло вывести его из равновесия.

— То, что мы вообще что-то упустили — уже само по себе ненормально, — заметил Эш. — А как умудрились — это мы сейчас с Рэдом пытаемся выяснить.

— Да… — протянул профессор. — Получается, эти молодчики через рэдову хитрую защиту просочились, да так, что он сам не заметил? Сложно поверить… Так и я начну думать, что им кто-то изнутри помог.

— Они воспользовались удобным случаем, — признал Эш. — Есть у нас один мальчик… Не в меру любопытный и, к сожалению, очень талантливый. Решил самостоятельно изучить редкие экспонаты. Вскрыл защиту. За ним грабители и прошли. Им просто повезло.

— А вот об этом в газетах не писали… — заинтересовался Тиг. — И что же за мальчик?

— Крис, — неохотно ответил Эш. — Гордон. Помните такого?

— Забудешь его, как же! — усмехнулся старик. — Ночной кошмар оружейного фонда, шастающий по музею, как по собственной квартире… Сколько хоть ему сейчас?

— Восемнадцать. И шастать, как видите, продолжает.

— Ну, я надеюсь, ты воздал ему по заслугам? — уточнил профессор.

— Он его в стажёры взял, — хихикнула Джин. — Они с Рэдом, точнее. Сначала чуть не убили, а теперь поделить не могут.

— Он помогает Рэду искать бреши в системе безопасности… — начал объяснять Эш, но Тиг его уже не слушал. Он хохотал, запрокинув голову и вытирая ладонями выступившие слёзы.

— Вот мало нашему музею талантливых мальчиков с тёмным прошлым и опасными пристрастиями! Ещё один был просто необходим! — тяжело дыша от не желавшего отпускать его смеха, заявил профессор.

Эш молчал, выжидая, пока Тиг окончательно успокоится, и только после этого вернулся к прежней теме:

— В любом случае нам повезло, что вынесли именно Обод. Прошли мимо того, что могло бы стать причиной глобальной катастрофы, и взяли сломанный артефакт, который даже в исправном состоянии сам по себе безвреден…

— Сам по себе… — Тиг резко посерьёзнел и задумчиво постучал шишковатыми пальцами по деревянному подлокотнику. — Сам по себе, конечно, да…

Теперь настала очередь Эша бросать на учителя пытливые взгляды.

— Кажется, вы знаете что-то, что необходимо знать мне, — предположил он.

Профессор неопределённо пожал плечами.

— Ходят слухи… Слухи! — подчеркнул он с такой интонацией, что сразу стало понятно: слухи эти до тождественности близки к фактам, — что в Миронежском суде недосчитались одной колбы ритуальных чернил.

— Это кто же может распускать такие слухи? — недоверчиво прищурился Эш.

— У меня много полезных связей, — уклончиво ответил профессор. — Поживёшь с моё — сам обзаведёшься. Но дело не в том, от кого слухи исходят, а в том, что эти две кражи вряд ли случайны. И грабители ваши не просто взяли первый попавшийся предмет. Они знали, за чем шли. Скорее всего, артефакты стекаются в одни руки, и это очень плохо.

Эш и Джин, замерев, ждали продолжения, но профессор молчал, задумчиво теребя седую бороду.

— И что будет, если их использовать вместе? — решилась полюбопытствовать девушка.

— Может быть, ничего, — ответил Тиг. — Надеюсь, что ничего. Но… Эш, ты ведь знаешь, кто такие уравнители? Или Объединение равных, как они себя величали.

— Обижаете, профессор. Я всё-таки историк, — улыбнулся молодой оружейник.

— Так вот. Эти борцы за всеобщее равенство кое-что важное всё-таки сделали. Чернила, которые используют при блокировке поля, да и сам ритуал — их изобретение. Это не афишируется, конечно. Символ порядка создан опасными фанатиками! Нонсенс! Скандал!

— И Обод тоже от них остался… — задумчиво произнёс Эш. — Думаете, появились последователи?

— Не дай бог. — Профессор был всерьёз озабочен этим предположением. — Особенно если эти последователи восстановили весь ритуал… Если он существовал, конечно. Вмешательство в энергосферу ничем хорошим не закончится.

— Ну, для глобального вмешательства им сил не хватит. Да и Обод ещё починить нужно.

— Ещё неизвестно, сколько их и что они могут. Эх, знать бы все составляющие этого ритуала… Хоть понятно было бы, где внимание усилить.

Он потянулся за конфетой (той самой, «удивительно вкусной»), но задел стоявшую рядом вазу с фруктами. Большое красное яблоко покатилось по полу, намереваясь пересечь всю комнату. Джин перегнулась через подлокотник дивана и поймала фрукт. Узкий тяжёлый предмет серебристо блеснул в свете люстры и с металлическим стуком упал на пол. Джин схватила его и торопливо вернула в карман рубашки, застегнув пуговицу.

— Это ещё что? Зачем? — насторожился Эш.

— Ничего. Это так, безделушка, — слишком быстро ответила девушка.

Впрочем, даже более уверенный тон ничего бы не изменил.

— Ты пытаешься обмануть двух оружейников, Джин, — заметил Эш. — Зачем тебе нож?

— На всякий случай. — Она уткнулась взглядом в яблоко, которое только что положила на стол.

— На какой ещё случай?!

— На всякий, — с нажимом повторила Джин. — Не волнуйся, он легальный.

— Вот это меня сейчас волнует меньше всего, — вздохнул Эш.

Тот факт, что девушка молчаливо носит в кармане выкидной нож, беспокоил его сам по себе. Даже если нож этот крохотный и годится разве что для очинки карандашей. Любой нож может стать оружием. Любое оружие может быть использовано по назначению. Но не силой же отнимать, в самом деле…

Эш одной рукой обхватил Джину за плечи, притянул к себе. Заявил безапелляционно:

— Не будет никакого всякого случая. Поняла?

* * *

У Виктора Самойлова была одна крайне полезная способность, которой он очень гордился. Виктор умел обещать. Обещать искренне, убедительно, совершенно не задумываясь о том, насколько выполнимо обещание. Поэтому когда он пообещал столичному телеканалу организовать шоу, которое будет притягивать к экранам, как магнит, продюсеры клюнули.

Поспособствовала этому и популярность В. Иномирца, набиравшая обороты с каждым номером «Вестника Зимогорья». Виктор торжествовал. Он находился в самом центре информационной паутины, дирижировал эмоциями, направлял потоки гнева и воодушевления, иногда позволяя себе провокационные высказывания и с любопытством наблюдая за реакцией города. Никогда ещё он так твёрдо не верил в то, что простое слово может влиять на поступки сотен людей. Над Зимогорьем словно были натянуты невидимые струны, которые отзывались на любое прикосновение, приводя в движение кажущиеся неподъёмными человеческие массы. Чувство власти пьянило и вдохновляло.

Идея столкнуть на площадке телешоу магические способности с человеческими силой и находчивостью, казалось, лежала на поверхности. Так что Виктор очень удивился, узнав, что ничего подобного никто раньше не делал. Что ж, роль первопроходца его ничуть не пугала. И журналист начал готовиться к тому, о чём мечтал ещё в родном мире, — к переезду в столицу.

Каждое утро Виктор приносил Светлане в кафе свежие газеты. Он опускал их на стойку, перебрасывался с хозяйкой «Тихой гавани» парой ничего не значащих фраз, садился за столик у окна. Светлана приносила ему кофе. Газеты исчезали под стойкой, и больше Виктор их не видел. Он всё надеялся, что хозяйка рано или поздно сдастся, и «Вестник Зимогорья» будет дожидаться читателей здесь, как в других популярных заведениях города. Но ритуал оставался неизменным.

Несмотря на это, жертвовать традицией Виктор не хотел даже накануне отъезда.

— Почему всё-таки ты не предлагаешь своим гостям читать свежие газеты? — На этот раз он не пошёл к окну и устроился прямо у барной стойки.

— Моим гостям есть что почитать.

Светлана мягко улыбнулась и обвела взглядом полки с книгами, тянущиеся вдоль стен. Новёхонькие издания и толстенные пожелтевшие от времени тома, литературные журналы и фотоальбомы, авантюрные романы и философские трактаты… Разномастная и разноформатная книжная компания не позволяла предположить, что существует лишь в качестве декорации. К тому же, обитатели полок постоянно менялись. Книги часто забирали домой. Иногда, дочитав, возвращали, иногда оставляли себе. А кто-то, напротив, делился с «Тихой гаванью» томами из личной библиотеки.

— Здесь ты вряд ли найдёшь новую аудиторию.

Виктор и сам это понимал. И приходил вовсе не из желания привлечь посетителей к чтению «Вестника». Газеты были только поводом. На самом деле он, как и многие другие, поддался обаянию этого места, где царили уют и спокойствие, какие бы шторма ни бушевали за окнами. Но гораздо больше его привлекала сама Светлана, которая, несмотря на кажущуюся открытость, оставалась для Виктора загадкой.

Будь его воля, журналист и статьи свои писал бы только здесь. Но вот работать в «Тихой гавани» никак не получалось. Нужные слова в голову не шли. Тексты оказывались слишком мягкими, острые фразы и хлёсткие образы таяли, стоило только переступить порог.

Использовать Светлану в качестве информатора тоже не выходило. Она с удовольствием вступала в разговор, легко перешла с Виктором на «ты», охотно отвечала на вопросы, но никогда не выдавала ничего важного. В этом Виктор убедился, пытаясь разузнать подробности о делах подозрительных музейщиков, которые регулярно заходили в «Тихую гавань».

— Неужели ты не знаешь, что у них там происходит? — как-то раз напрямую спросил он после нескольких провалившихся попыток перехитрить девушку с помощью наводящих вопросов.

— Знаю, — неожиданно легко призналась Светлана. — Но почему я должна рассказывать об этом тебе?

Виктор был так удивлён, что выдал первый пришедший в голову ответ:

— Потому что я журналист.

Девушка покачала головой.

— Нет. Ты спрашиваешь, потому что ты журналист. Но почему я должна отвечать?

Виктор задумался. И вынужден был согласиться:

— Не должна. Но разве люди не имеют права знать правду?

— Но мы ведь сейчас не о правде говорим, — возразила Светлана. — Мы говорим о сенсации. Ты же её здесь ищешь?

— Я ищу то, что интересно читателям, — не без гордости заявил Виктор. — Они хотят знать, какие тайны прячут сотрудники Зимогорского музея. И моя работа — раскрыть эти тайны, вынести их на дневной свет.

Девушка смотрела на него с беззлобной иронией.

— Ты так много говоришь о читателях, — заметила она. — А ты никогда не задумывался о тех, о ком пишешь? Может быть, правда в том, что ты навлекаешь беду на одних людей, потакая любопытству других? — Она помолчала и добавила: — А если твоим читателям обязательно нужна тайна, можешь предложить им свою. Уверена, у тебя найдётся подходящая.

Виктору казалось, что последний перед отъездом в Миронеж визит в «Тихую гавань» должен стать особенным, но разговор, как назло, не клеился. Светлана была привычно предупредительна и приветлива, даже пожелала ему счастливого пути и творческих успехов, но в голосе её сквозил едва ощутимый холодок. И Виктор поспешил уйти, пока волшебный образ «Тихой гавани» и её всегда милой хозяйки не успел дать трещину.

Когда он вышел на улицу, рядом что-то сверкнуло, раздался негромкий вскрик, и мальчишка лет семи растянулся на мостовой, запнувшись за невидимую нить. Его ровесник зашёлся хохотом.

— А ты так не можешь! — заявил он — И не сможешь никогда!

Остановившаяся рядом женщина помогла мальчику подняться, заботливо отряхнула его одежду, внимательно осмотрела колени и ладони, на которых почти не осталось следов падения. Бросив осуждающий взгляд на виновника происшествия и сурово покачав головой, она легонько потрепала пострадавшего ребёнка по волосам.

— Зато ты всего добьёшься сам, своими силами. Как и положено настоящему человеку.

Мальчишка, который только что кусал губы, отчаянно стараясь не разреветься от досады, приосанился и гордо посмотрел на обидчика. Наблюдавший за этой сценой журналист хмыкнул: молодец, дамочка…

— Виктор! — Светлана стояла в дверях кафе и смотрела на него невозмутимо и буднично. — Ты никогда не задумывался о том, в какой момент начинается война?

* * *

Если Магдалена была душой и сердцем музея, то остальными его жизненно важными органами, безусловно, был Эш. И когда на Зимогорский замок обрушилась волна критики, именно он принял на себя первый удар. И второй. И третий. Решившись выйти с затянувшегося больничного, Мэдж вступила в борьбу с журналистами и чиновниками, однако бумажная работа осталась на плечах первого зама. А бумажной работы было много. Срочные отчёты для зимогорского департамента культуры и министерства безопасности Содружества. Переоформление документации на каждую единицу хранения. Внеплановая инвентаризация.

Добавляла суеты и полная перестройка системы безопасности. Ей занимался в основном Рэд, но работать он предпочитал в кабинете Эша.

— Здесь хотя бы есть окно, — объяснял оборотень. — У меня от нашей клетки клаустрофобия начинается.

Кабинетной работы у Рэда, впрочем, было не слишком много. Значительную часть времени он проводил в залах и запасниках, укрепляя старые чары, накладывая и тестируя новые. С этим очень помогал «штатный взломщик». Охранник устанавливал защиту, стажёр пытался её снять, а после показывал, где именно чувствует брешь. Как многие сенсорики, Рэд не любил работать по схемам, а потому требовал от Криса словесных комментариев и наглядных демонстраций.

Наблюдать за тем, как эти двое перемещаются от экспоната к экспонату, увлечённо споря, энергично жестикулируя и пытаясь объяснить друг другу, как звучит шероховатость и каков на ощупь металлический скрежет, было весьма увлекательно. Но Эш нечасто мог позволить себе такую роскошь. Этот июль всё больше напоминал ему далёкий второй курс университета — время работы над поразившими когда-то профессора Тига «Основами классификации полевого оружия». Тогда полный энтузиазма, дорвавшийся до настоящей практики студент с головой ушёл в эксперименты, буквально отказавшись от сна и отдыха и выдерживая такое напряжение исключительно за счёт силы поля. В этот раз энтузиазма было куда меньше, но и выбора не оставалось.

На помощь неожиданно пришла Элис, у которой как раз начались летние каникулы. Организованность, внимательность и умение быстро печатать делали девушку полезным союзником в борьбе с бумажным хаосом. Когда официальный рабочий день заканчивался, Эш честно пытался отправить студентку домой, но она всё равно задерживалась допоздна и уходила немногим раньше наставника. Сам оружейник наверняка ночевал бы на рабочем месте, если бы не одно обстоятельство: каждый вечер за ним являлась Джин.

Эш убеждал её, что это вовсе не обязательно, и каждый раз обещал не задерживаться допоздна. Но беспокойная девушка была уверена (и не без оснований), что он не сдержит слова. Обычно она приходила под конец рабочего дня и осторожно заглядывала в кабинет. Если Эш был один, Джина молчаливым напоминанием устраивалась в старинном кресле. Если в кабинете обнаруживалась Элис, колдунья закрывала дверь и либо стучалась к Кристине, либо, если та уже закончила работу, оставалась сидеть на верхней ступеньке лестницы. Однажды она там и заснула, прислонившись к кованым перилам. Выйдя из кабинета и увидев Джину, Эш устало покачал головой, присел рядом и легко тронул её за плечо. Девушка вздрогнула и подняла на оружейника сонный взгляд. На виске красным следом отпечатался узор витой балясины.

— А дома тебе не спится?

— Нет, — заявила Джин, зевая. — И тебе тоже нужен отдых. Ты ещё не забыл, что это такое?

— Почти забыл, — нехотя признал Эш. — Но чем быстрее я закончу, тем раньше смогу нормально отдохнуть. — Он встал и помог заботливой колдунье подняться на ноги. — Пойдём домой. И обещай больше не спать на лестнице, хорошо? Если уж на то пошло, у меня не настолько маленький кабинет, чтобы тебе не нашлось в нём места.

* * *

Весь день Элис что-то мучило. И дело было даже не в том, что практикантка, вопреки обыкновению, не зашла к Эшу утром, чтобы предложить помощь. В самом поведении девушки сквозило отчётливое беспокойство. Элис прятала глаза, яростнее обычного теребила косу и суетливо перемещалась по залам, находя десятки мелких дел и (случайно, конечно, случайно!) всё время оказываясь как можно дальше от северной башни. Если бы Эш не заметил Элис в холле, он порадовался бы, что девушка впервые за несколько недель решила нормально выспаться и вовсе не пришла в музей. Но студентка выглядела такой несчастной и потерянной, что о радости пришлось забыть.

Он поймал её в коридоре библиотеки. Практикантка, торопливо выходившая из читального зала со стопкой книг в руках, почти налетела на неожиданно появившегося перед ней заместителя директора. И, машинально подняв глаза, встретилась с его пытливым взглядом.

— Надо поговорить? — спросил Эш, не давая Элис времени отступить.

Она обречённо кивнула.

— Тогда отнеси книги туда, куда собиралась, и приходи ко мне. Только, пожалуйста, не отвлекайся на другие дела. Я буду ждать.

Ждать пришлось недолго. Вернув книги на положенные места, Элис осторожно постучалась в кабинет первого зама. Даже сейчас, несмотря на предстоящий разговор, это место казалось ей самым уютным в музее. Впрочем, кабинет Эша производил такое впечатление практически на всех, кто в нём бывал. Даже несмотря на воцарившийся здесь в последнее время беспорядок, помещение казалось надёжной крепостью, где можно укрыться от любой бури. И развешанные по стенам кортики, стилеты и кинжалы выглядели всего лишь мирным украшением, безопасной деталью интерьера.

— Что случилось? — спросил Эш, кивком указывая Элис на стул.

Девушка села и, не решаясь поднять на наставника глаза, выдавила:

— Я… ухожу из музея… — и, быстро взглянув на Эша, торопливо добавила: — Не потому, что хочу, но… — она запнулась. — Просто…

— Если ты опустишь голову ещё ниже, то ударишься лбом о стол, — предупредил оружейник. Ирония замечания расеялась в мягкости тона.

Элис подняла голову.

— Родители считают, что мне не стоит здесь работать… и практику проходить тоже, — объяснила она подрагивающим от подступающих к горлу слёз голосом. — Они хотят, чтобы моя работа была менее… то есть… не связана с…

— Магией, — подсказал Эш.

— Да, — Элис облегчённо вздохнула. Самая сложная часть разговора, кажется, была позади. — Они настаивают. Говорят, что мне здесь не место. Я не хочу с ними ссориться… но… Это так нелепо!

— Они о тебе беспокоятся, в этом нет ничего нелепого. — Эш встал, обошёл стол и, отодвинув кипу бумаг, присел на его край напротив Элис.

— Эти дурацкие новости, эта дурацкая статья… — голос девушки звенел от бессильного отчаяния. — Они насмотрелись, начитались, напридумывали себе невесть что… Они не понимают, какие это всё глупости…

— Я рад, что хотя бы ты понимаешь, — заметил Эш. — А ещё, наверное, понимаешь, что первая в жизни практика — совсем не то, ради чего стоит рушить отношения с семьёй. Кто знает — может, они правы?

Элис вскинула обиженный взгляд. Оружейник улыбнулся.

— А если нет, ты всегда сможешь вернуться. Когда эта суматоха уляжется.

— Правда? — Судя по взгляду студентки, она действительно думала, что музейные двери навсегда закроются для неё, стоит переступить порог.

— Правда. Мы будем тебе очень рады. Я-то уж точно. В любом случае предлагаю расстаться друзьями. Даже если ты решишь не возвращаться.

Элис наконец-то улыбнулась, и Эш облегчённо вздохнул.

— Загляни ко мне перед уходом, — попросил он. — Я напишу тебе характеристику и отдам свидетельство об отличном прохождении практики. Только откопаю бланки в этом бардаке. И ты ведь всё равно не собиралась исчезнуть не попрощавшись?

* * *

Если бы пять лет назад выпускнице Зимогорского унивеситета Кристине Гордон сказали, что совсем скоро она не просто будет работать в горячо любимом музее, но и обзаведётся там собственным уютным кабинетом, девушка вряд ли поверила бы. Однако Рэд, получивший от Магдалены Олмат карт-бланш на усовершенствование системы безопасности, убедил директора в том, что всех сотрудников, имеющих дело с сильными артефактами, необходимо обеспечить индивидуальными энергетически изолированными рабочими местами, чтобы избежать наложения полей. Так что в отведённых под административные помещения северной и южной башнях замка выгородили несколько десятков крохотных комнатушек, разделённых тонкими стенами и мощными силовыми полями.

Исследование, которое занимало Тину сейчас, использования опасных артефактов не требовало. За последние недели в её кабинет из библиотеки перекочевали почти все книги, в которых так или иначе упоминалось Объединение равных. После того, как Эш поделился полученной от профессора Тига информацией, Кристина старательно искала хоть какие-то сведения о связанном с Ободом ритуале. Добиться больших успехов ей пока не удалось. Во многом потому, что многие книги, которые могли пролить хоть какой-то свет на происходящее, в фондах отсутствовали.

В соседнем кабинете негромко переговаривались Эш и Рэд. Тонкая перегородка не пропускала магию, но звуки заглушала плохо. Тина не сомневалась, что за стеной на самом деле трое: последние несколько дней Джин тоже не покидала музея. Казавшаяся бесконечной инвентаризация близилась к завершению, и Эш, надеясь поскорее отделаться от замучивших бумаг, перестал уходить домой на ночь. И то, что Джин разделила с ним эти безумные дни, никого не удивило.

Несмотря на пять лет знакомства, эти двое до сих пор казались Кристине очень странной парой. Обычно они держались отстранённо — будто до сих пор были друг для друга лишь преподавателем и студенткой. Иногда перебрасывались резкими замечаниями и взглядами, от которых холодок бежал по спине. Иногда ссорились — так, что воздух между ними густел и начинал искрить от напряжения. Но стоило прошлому поднять голову, как резкость и холодность исчезали. И вот уже Джин смотрит на Эша усталыми, полными слёз глазами, а он мягко прижимает её к себе, утешая. И кажется, будто лишь так, вплотную друг к другу, они и могут существовать.

Однажды, года три назад, Кристина случайно увидела, как они ссорятся. Эш зашёл в библиотеку, и через десять минут следом робко проскользнула Джин. Скрылась за ближайшим стеллажом, сделав вид, что крайне заинтересована трудами по высшей математике. Манёвр не удался.

— Я же просил подождать меня в кабинете, — проронил Эш. — Неужели это так трудно?

Джин опустила голову и упрямо посмотрела на него исподлобья.

— Ты думаешь, я даже в музее нуждаюсь в постоянном надзоре? — раздражённо поинтересовался оружейник. — Отсюда-то я куда денусь? Я самостоятельный взрослый мужчина, в конце-то концов!

— Слишком самостоятельный! — запальчиво бросила колдунья, и пространство зазвенело от пронизывающей голос обиды.

Оружейник закатил глаза.

— Господи, это было два года назад!

— Но это было, Эш! — и она, не дав ему ответить, пулей вылетела из библиотеки.

Оружейник медленно выдохнул и будто с усилием вновь наполнил грудь воздухом. Минуту он стоял неподвижной скалой, остывая и успокаиваясь. К работе так и не вернулся — решительно шагнул к двери.

Они столкнулись на пороге. Джина, не говоря ни слова, обхватила Эша руками, спрятав лицо на широкой груди.

— Прости, — виновато пробормотал оружейник, осторожно касаясь рыжих локонов. — Я бесчувственный неблагодарный кретин.

Она подняла голову, посмотрела на него удивлённо.

— Я тебя когда-нибудь убью, — заявила беззлобно.

— Твоё право, — усмехнулся Эш.

Джина, словно спохватившись, обняла его ещё крепче, приподнялась на цыпочки, уткнулась носом в шею и горячо зашептала что-то, чего невольная свидетельница сцены издалека не разобрала.

Кристина отправила на печать перечень книг, которые так и не смогла найти в фондах, и сняла очки — небесполезный, хоть и слабенький артефакт, позволявший глазам меньше уставать от долгой работы за компьютером. Забрав из принтера распечатку и вооружившись строковыделителем, она начала отмечать книги, местонахождение которых так и не смогла установить, поскольку в базе не было информации о выдаче. На середине четвёртого названия рука с маркером застыла. Кристина сверилась с базой и торопливо продолжила отмечать недостающие издания. Всё сходилось. Догадка была такой простой и логичной, что ею срочно нужно было с кем-то поделиться. Например, с теми, кто работал сейчас за соседней дверью.

После ухода Элис Эш перебрался за компьютер сам. Очки ему шли. А вот трёхдневная щетина на обычно гладко выбритом лице — не очень. Да и воспалённые, несмотря на все артефакты, глаза не улучшали картины. При этом выглядел он гораздо бодрее Рэда. Казалось, у оружейника открылось второе дыхание, которое позволяло ему работать по ночам, не нуждаясь в отдыхе.

Охранник, заняв относительно свободный от бумаг край стола, изучал схему музея и отмечал участки, уже защищённые новыми чарами. Нетронутыми остались только книжные фонды — наименее опасные, а потому отложенные напоследок. Что ж, раз с остальным всё в порядке, пора поговорить о необходимых изменениях с Беатрикс…

Джин, несмотря на яркое солнце, бьющее в окно, дремала в кресле. Складывалось впечатление, что на ней усталость оружейника сказывалась больше, чем на нём самом. В последние два дня Джина не отходила от Эша, стараясь держаться к нему как можно ближе. Даже кресло, обычно стоявшее у двери, ухитрилась втиснуть между столом и окном. Увлечённый работой оружейник не протестовал.

Кристина влетела в кабинет, без стука распахнув незапертую дверь.

— Эш, посмотри-ка…

Торопливо протискиваясь к первому заму между столом и книжными шкафами, она всё-таки запнулась за кресло Джин и с трудом удержалась на ногах. От удара кресло сдвинулось с места. Худая бледная рука, лежавшая на подлокотнике, бессильно свесилась почти до пола. Джин не проснулась. Кристина только сейчас заметила, как изменилось её лицо. Щёки поблёкли и казались серыми, под глазами залегли коричневатые тени.

— Джин… — позвала встревоженная Тина. Эш поднял голову. Девушка не пошевелилась. — Джин!

Кристина потрясла спящую за плечо, и та открыла глаза.

— Джин, ты здорова? Может, тебе домой?

— Да… — голос был слабым, взгляд — мутным, так что колдунья едва ли сама понимала, на какой вопрос отвечает.

Эш зло захлопнул папку с очередным отчётом.

— Идиот, — рыкнул себе под нос, резко встал и переместился с рабочего места на подлокотник кресла.

Джин протестующе замотала головой.

— Всё нормально.

— Оригинальное у тебя «нормально»… — Эш провёл ладонью по её пылающему лбу. — Ты чего удумала, чудо? Прекращай сейчас же.

Он соскользнул в кресло, устроил Джину у себя на коленях, поправил кожаный браслет на её руке. Зевнул, едва не вывихнув челюсть. Снял очки, потёр глаза.

— Чёрт, как же я, оказывается, устал…

И добавил не допускающим возражений тоном:

— Давайте-ка все брысь отсюда. По домам. Спать. Завтра в девять… Нет, в десять часов жду всех на вокзале. Мы едем за город. Рэд, и семью прихвати — сколько уже времени они тебя не видели? Возражения не принимаются. Считайте это поручением руководства. Если нужно, официальный статус я обеспечу.

* * *

Своих родителей и старшую сестру Джина помнила прекрасно, несмотря на то, что детство в маленьком тихом селе Сольта сейчас казалось ей невероятной сказкой. В этой сказке всё было волшебным. Сеть солнечных лучей, проскользнувших сквозь листья пышного клёна и разлёгшихся на подушке. Россыпи звёзд в высоком ночном небе. Тепло лошадиной спины и дробный перестук копыт. Дурманящий запах цветущего поля. Сухие шорохи осеннего леса. Прохладный мох под ладонью и едва слышный скрип сосновых стволов над головой. Пушистые сугробы за окнами — такие высокие, что не выйти из дома. Жуткие, но завораживающие сполохи молний. Уютный треск костра и тихие разговоры.

В этой сказке было много любви и света. Были и ссоры, и капризы, и наказания: никто не назвал бы Джин идеальной дочерью. Но разве без этого воспоминания казались бы реальностью?

У неё не осталось семейных фотографий, но они и не были нужны, чтобы увидеть лица родителей и Пэт. Правда, память почему-то всегда подкидывала один и тот же старый потрёпанный снимок. На нём улыбались все, кроме девятилетней Джин. В тот день её сестре исполнилось восемнадцать, и она как старшая дочь получила в подарок семейную реликвию — закатно-алый кулон на длинной цепочке.

Место для зависти, по-детски сильной и жгучей, в сказке тоже было.

Не было в ней только одного — страха.

Страх пришёл позднее.

Кто занёс в Сольту полевую лихорадку, Джин так и не узнала. Когда болезнь одного за другим начала косить обладавших полем жителей села, думать о причинах стало некогда. А потом… Потом для Джины это просто потеряло значение.

В семье Орлан первой заболела младшая дочь. Почти сразу после неё слёг отец. Приехавшая из Лейска сестра и слишком поздно понявшая опасность мать продержались немногим дольше. Для того чтобы сказка ушла в небытие, потребовалось каких-то полторы недели, но Джине до сих пор казалось, что переход из прошлого в настоящее длился целую вечность.

Всё было просто, буднично и страшно. Отец с посеревшими впалыми щеками. Мать, похожая на призрак, не отходившая от кроватей дочерей до тех пор, пока у неё самой были силы. Стерильная больничная палата. Безукоризненно заботливые врачи с неизменно сочувственными лицами. Каждый раз, выходя за дверь, они будто прощались с пациентами навсегда. От полевой лихорадки не было лекарства. И до сих пор нет.

Джина не могла спать. Не могла есть. Не могла даже пошевелиться. Жар залил её с головой, приплавил к постели. Можно было только лежать, с неимоверным трудом заставляя себя делать поочерёдно вдохи и выдохи, и смотреть в безнадёжно-белый потолок. И слушать, как на соседней постели мечется Пэт. Иногда сестра бормотала невнятные извинения. Иногда говорила о каком-то обещании. Но чаще, гораздо чаще — просто повторяла имя. Одно и то же. Снова и снова.

Из всех магов Сольты болезнь дала поблажку только четырнадцатилетней Джине. Из больницы девочка вышла бесцветно-бледной, исхудавшей, почти прозрачной. Совершенно убитой, но всё-таки живой. Медицинский феномен. Ходячий прецедент. В наследство ей достались кое-какие сбережения и фамильный кулон — кровавая капля на цепочке, веками копившая силы её семьи, но не спасшая никого из своих носителей. Протянутый невыносимо сочувствующим полицейским амулет Джина торопливо спрятала в кулаке и затолкала в карман джинсов, как можно глубже. Смотреть на некогда вожделенную реликвию она не решалась.

Вернуться в Сольту ей не позволили. И Джине казалось, что село вместе с родным домом просто растворилось в воздухе, когда не стало людей, придававших его существованию смысл. Социальная служба определила девочку в маленькую школу-интернат на окраине Лейска, установив за невероятным подростком пристальное наблюдение. Джине было плевать. Она не знала, почему болезнь не забрала её сразу, но была уверена, что задержка не будет долгой. От этой мысли становилось легче. Настолько, что она даже решилась надеть амулет — единственный предмет материального мира, связывавший её с родными.

Она жила по инерции, без целей и без желаний. Ничуть не заботясь о сохранности собственной жизни. Слово «смерть» поменяло своё значение. Вошло в обыденность. И ничуть не пугало. И, наверное, это действительно не продлилось бы долго, если бы не удивительное везение. И если бы не Эш.

На исторический факультет Лейского университета Джина поступила только потому, что там когда-то училась Пэт. Она честно пыталась найти другие мотивы, но так и не смогла. Будущая профессия? Серьёзно? Это недоразумение и так слишком затянулось — неужели оно продлится достаточно долго, чтобы имело смысл по-настоящему думать о будущем? Как при таком настрое ей удалось сдать экзамены, осталось загадкой.

Единственным личным мотивом было, пожалуй, любопытство. Эштона Ская Джина знала только по рассказам сестры, и теперь наконец-то смогла увидеть этого прекрасного принца своими глазами. Долгих наблюдений не получилось — историк провёл в их группе лишь пару лекций, замещая заболевшего коллегу. Но этого было достаточно, чтобы привести студентку в недоумение. Образ, нарисованный Пэт, плохо стыковался с реальностью. Там, где сестра углядела восхитительного и непостижимого героя, Джин видела обычного человека. Сильного, умного и, пожалуй, красивого. Только и всего.

* * *

Во внутреннем дворе исторического корпуса было шумно, как в переполненном спортивном зале. Пользуясь большой переменой, студенты истфака высыпали на улицу. Весна выдалась жаркой, но во дворе всё же дышалось легче, чем в университетских аудиториях. Кто-то демонстративно курил, даже не пытаясь скрываться от бдительных взоров преподавателей. Кто-то листал конспекты. Сокурсники Джин, успевшие в этот раз оккупировать единственную деревянную беседку, к тетрадям не притрагивались. Подготовку к занятиям амбициозного напыщенного аспиранта Эдварда Скотта все, кроме патологических отличников, считали дурным тоном.

Джин сидела на узком ограждении беседки, ухитрившись закинуть на него обе ноги и опершись спиной на поддерживающий крышу столб. Её джинсы были порваны на коленях, что казалось бы нелепым потаканием моде, если бы в прорехах не виднелись коричневые корочки подсохших ссадин. Отнюдь не женственный внешний вид девушку ни капли не беспокоил. Все её мысли и чувства были вибрирующими струнами натянуты между тем, что произошло накануне, и тем, что должно было произойти на семинаре. В груди Джин клокотала ярость, рука нервно сжимала амулет, но лицо оставалось спокойным.

— Ну что, кто сегодня подготовился к занятию? — спросил, вспрыгнув на скамейку, Ким Харди. — Я такой доклад по топонимике северных аборигенов замутил — Эдвард точно подавится своей обожаемой ручкой!

Сокурсники дружно засмеялись. Привычка Скотта непрерывно щёлкать шариковой ручкой во время долгих монологов и правда действовала на нервы даже самым терпеливым.

— Нет, ребят, похоже, Эдди сегодня везёт, — заявила только что подошедшая к беседке студентка. — Его в ректорат отослали, так что вряд ли он к нам успеет.

Джин похолодела.

— А вместо него кто? — спросила она, стараясь, чтобы в голосе звучало только ленивое любопытство, а не паника.

Сокурсница пожала плечами.

— Так Скай, наверное. Он же у нас главный по спасению утопающих…

В другой ситуации Джина, наверное, посмеялась бы над привычкой историка подбирать лекции заболевших или по любой другой причине отсутствующих преподавателей. Но сейчас было не до смеха. Ну почему именно он?

Соскочив с ограждения и едва не упав, Джина бросилась в здание. На одном дыхании взлетела по лестнице на третий этаж. У дверей аудитории не было ни одного студента, до начала занятия оставалось ещё минут десять, и она уже понадеялась, что всё обошлось. Но, ворвавшись в кабинет, резко застыла на месте. Эштон Скай стоял возле преподавательского стола и внимательно рассматривал появившуюся на пороге растрёпанную тяжело дышащую студентку. В его взгляде смешались любопытство, удивление и ещё какое-то глубокое, сложно уловимое чувство, от которого у Джин едва не подогнулись колени.

— Здравствуйте. — Она старалась выглядеть спокойной, но взгляд то и дело отвлекался от лица мужчины и начинал шарить по столу и полу.

— Похвальное стремление к знаниям. — Губы историка тронула лёгкая усмешка. — Но здешние коридоры, кажется, не самое безопасное место для беговых упражнений.

— Я… Извините, я… — благовидное объяснение странному поведению никак не находилось.

Скай выдержал драматичную паузу и заявил:

— Пожалуй, ваше рвение заслуживает дополнительных баллов на семинаре. Может, сразу и проставить?

Он извлёк из кармана шариковую ручку. Медленно, чтобы студентка могла как следует её рассмотреть. Но, даже не приглядываясь, Джин абсолютно точно знала: на матово-сером корпусе тонкой иголкой нацарапана формула заклятия. Палец Эштона остановился на кнопке.

— Н-не надо… — прошептала колдунья.

— Значит, это всё-таки ваше? — уточнил мужчина, перекатывая ручку на ладони.

— Да.

Джин вздохнула с облегчением. Историк обнаружил артефакт и не использовал его, а значит — и проклятие не запущено. Остаётся только выслушать нотацию, вытерпеть положенное наказание, и всё вернётся на круги своя.

— Я тренировалась в наложении заклятий, — попыталась оправдаться студентка. — И забыла здесь артефакт. Наверное, выронила и не сразу заметила…

— И очень испугались, что он сработает, — констатировал Эштон. — Что же должно было со мной произойти, если не секрет?

— Не с вами! — выпалила Джина и тут же осеклась.

Мужчина многозначительно хмыкнул и повторил вопрос:

— Так что же?

— Насколько я знаю… — девушка замялась.

— Хорошее начало, — усмехнулся историк. — Продолжайте, пожалуйста.

— Насколько я знаю, вас… то есть не вас… должно было парализовать. Сначала ноги, руки… потом дыхание и… сердце… а потом… — Джин уже чуть не плакала. Произносить это вслух оказалось гораздо сложнее, чем читать в книге и закладывать в артефакт в порыве гнева.

— Я догадываюсь, что потом, — мрачно заметил Эштон, больше не глядя на студентку и вместо этого рассматривая ручку в льющемся из окна солнечном свете. — Ползучее проклятие, значит… Миленькая штучка… И въедливая. Говорят, для жертвы его снятие едва ли не опаснее самих чар. И кому же вы пожелали такой участи?

Джин молчала, плотно сжав губы и стараясь не опускать глаз. Тихий щелчок показался ударом грома. Девушка вздрогнула. Взгляд метнулся к руке историка.

Серая ручка зажата в кулаке. Большой палец — на кнопке. На корпусе артефакта медленно гаснут вспыхнувшие при активации проклятия символы.

Сердце пропустило удар. В ушах зазвенело.

— Ну, что стоишь? Снимай. — Эштон смотрел на неё в упор.

— Но я… вдруг я не смогу… вдруг… зачем вы…

— Умеешь накладывать — умей и снимать, — отчеканил историк и вдруг, побледнев, ухватился за край стола и тяжело опустился на пол.

Что происходило дальше, Джин помнила смутно. В кошмарах ей до сих пор то и дело являлось лицо Эштона Ская, задыхающегося под её дрожащими руками, неумело распутывающими яростно наложенное заклятие. Джин просыпалась в холодном поту и долго не могла отдышаться и поверить, что произошедшее — всего лишь призрак прошлого, давно оставленного за спиной. Эти сны стали почти привычными. С ними она уже научилась справляться в одиночку.

Но были и другие.

Просыпаясь с криком на сбитых в горячий ком простынях, Джин отчаянно старалась снова заснуть, но неизбежно сдавалась, вставала и тихо, на цыпочках подкрадывалась к постели Эша. Долго всматривалась в его лицо и фигуру, пытаясь в темноте уловить движение. И каждый раз, не замечая его, каменела от страха и, не думая о приличиях, устраивалась на краешке постели бывшего преподавателя, а теперь — друга? сообщника? заложника? Четыре года назад понять было сложно. Да и сейчас, если уж начистоту, легче не стало. Эш, не просыпаясь, отодвигался к стене, освобождая место. И только тогда ей наконец-то удавалось свободно вдохнуть.

Джин распахнула глаза. Образы сна медленно меркли. Спокойное дыхание Эша обжигало напряжённую, влажную от пота спину. Кажется, в этот раз обошлось без крика. Или измотанный напряжённой работой мужчина спал слишком крепко, чтобы услышать.

Вдох. Выдох.

Она осторожно перевернулась на спину. Примерилась к ровному дыханию, которое теперь успокоительно касалось плеча.

Вдох. Выдох.

Хорошо, что он спит. Её и так слишком много в его жизни — пусть хотя бы ночью отдохнёт.

Вдох. Выдох.

Теперь главное — постараться уснуть самой.

Джин очень удивилась бы, узнав, что в этот момент Эш видит во сне её. Та же светлая аудитория. Артефакт со смертельным проклятием в руке. Он вовсе не планировал совершать самоубийство. И до полусмерти пугать провинившуюся студентку не планировал тоже. Но…

Рыжая девчонка, почти ребёнок. Девчонка, которая только что хотела убить человека. И, может быть, напугана лишь тем, что жертва неожиданно ускользнула из ловушки, подставив вместо себя кого-то другого. Кого-то, кто в состоянии отличить формулу от случайных царапин. И, самое страшное, Эштон чувствовал: его появление ничего не изменит. Она выйдет за дверь, опомнится после неожиданной неудачи и снова возьмётся за чёртову книгу смертельных чар, которую невесть как выманила у не в меру доверчивых университетских библиотекарей. И станет убийцей. Неизбежно.

Он был уверен, что не ошибается. И от того, как эта уверенность накладывалась на образ стоявшей перед ним ясноглазой рыжеволосой девушки, на душе делалось гадко и пусто.

А ещё она невыносимо, до одури была похожа на Пэт.