— Если я съем ещё хоть один апельсин, то стану круглым и покроюсь оранжевой коркой! У меня огнестрел, а не цинга!

Возмущался Эш бодро и весьма дружелюбно, но Гай всё равно озадаченно замер на пороге, как будто и правда задумался — не выкинуть ли традиционные больничные гостинцы за дверь. От греха подальше. Джин решительно забрала у него пакет и вместе с добычей устроилась на кровати.

— Уймись. Я буду есть твои апельсины.

Достав восхитительно оранжевый фрукт, она покатала его в ладонях, но, мельком взглянув на Рэда, решила исполнить обещание немного позднее.

Вот уже третий день палата Эша напоминала не то приёмную, не то светский салон. Едва почувствовав себя лучше, оружейник превратил помещение в рабочий кабинет и занялся подготовкой к музейному Дню открытых дверей, раздавая указания по телефону или вызывая подчинённых на отчёт лично. С организационной и бумажной работой, к счастью, прекрасно справлялся Лех, так что главной головной болью, традиционно пришедшейся на долю Эша, оказалась проверка энергетической безопасности. До мероприятия оставался один день, а Вернер не был расположен отпускать пациента раньше срока.

— В городе неспокойно, — прокомментировал он утром своё решение. — Завтра праздник — толпы, выпивка, конфликты… сами понимаете. Учитывая обстоятельства, при которых вы сюда попали, Эш, я бы не хотел, чтобы вы в это время болтались по улицам. Простите, но это как алкоголика в винную лавку пускать…

— Очень лестно… — негромко буркнул пациент.

— Будь вы абсолютно здоровы — другое дело. Но это, увы, пока не так. Излишние нагрузки для вас не просто вредны, но опасны. Смертельно опасны, Эш, — подчеркнул Вернер. — И вернитесь, пожалуйста, в постель.

Удар оружейник выдержал достойно. И тут же позвонил Рэду. Охранник друга не обнадёжил, но обещал зайти, чтобы обсудить ситуацию лично. За компанию с ним пришли Тина и непривычно рано освободившийся с занятий Крис. Так что к моменту появления Гая в палате уже было тесновато.

Отставив в сторону фрукты, Джин обогнула кровать, пошире открыла форточку и, вернувшись, устроилась на диване рядом с Кристиной.

— Я всё понимаю, но я уже пообещал. Несколько раз. И нарушать обещание не хочу.

Рэд не оправдывался — он невозмутимо обрисовывал ситуацию. Работа работой, но если уж терпеливая и понимающая жена высказывает настойчивые требования, да ещё повторяет их с завидным упорством — значит, допекло. Спорить нет никакого смысла. Да и желания, честно говоря, нет.

— Я из-за этой летней катавасии запорол нам годовщину свадьбы. Пора отдавать долги.

Оружейник слушал вполуха, уже обдумывая другие варианты. Уговаривать оборотня отказаться от семейных планов он не собирался.

— А почему ты не позвонишь Тигу? — поинтересовался Рэд. — Объясни, что произошло. Неужели думаешь, он тебе откажет?

— Позвоню, — кивнул Эш. — Не откажет. Если не уехал.

— Куда ему вдруг уезжать?

— В Миронеж, например. Он туда зачастил в последнее время.

— С чего бы? — удивился Рэд. — Не замечал у него любви к столице.

— Да чёрт его знает, — Эш поморщился от неприятного воспоминания. — Он терпеть не может Миронеж, возвращается злой, как собака. Я пару раз ему неудачно позвонил после таких поездок — разговаривать невозможно. Типичный старый брюзга. Потом ничего, отходит… Какие-то нервные дела у него там. Но, похоже, отказаться от них он не может. Не знаю. Он не распространялся, а я не выпытывал.

— Ну, значит, будем надеяться, что он никуда не уехал…

— А что, кроме вас троих этого никто сделать не может? — спросила Джин. — Не одни же вы отвечаете за эту демонстрацию фондов. Что, никто больше не догадается проверить поля?

— Догадаются, конечно, — признал Эш. — А не догадаются — так инструкция напомнит. Проверят. Утром, перед самой демонстрацией. Придут невыспавшиеся после праздника, кто-то ещё и с похмелья наверняка, и проверят. Формально, на скорую руку. Сенсориков на весь музей — только мы с Рэдом. Значит, смотреть будут по приборам. Чтобы действительно надёжно всё оценить, придётся повозиться. Но кто будет перестраховываться? Обычно ведь никаких проблем не возникает — с чего бы в этот раз особо осторожничать? А всякая гадость случается как раз там, где кто-то потерял бдительность, потому что всегда всё было хорошо. Может быть, я параноик, но мне было бы спокойнее, если бы по фондам прогулялся кто-то, кто поля чувствует без приборов. Иначе я буду нервничать. А Вернер утверждает, что мне это категорически противопоказано.

— То есть тебе всего-навсего нужен сенсорик?

Крис, до этого прохаживавшийся взад-вперёд по палате, остановился напротив постели, сплёл руки за спиной, качнулся с носков на пятки.

— Толковый сенсорик, — уточнил Эш. — Который имеет представление об энергетической системе музея. Есть предложения?

Он уже понял, что есть, и заранее обдумывал идею.

— Ну… — протянул Крис, поигрывая невесть откуда появившейся в пальцах связкой ключей и не обращая внимания на строгий взгляд сестры. — Есть один человечек. Говорят, он вам охранные чары помогал ставить… И, вроде как, ничего нигде не взорвалось. Такого чутья, как у Рэда, у него, может, и нет… Ну так его и у тебя нет.

— Я видел тебя в деле, — кивнул оружейник. — Меня бы устроило.

То, как Крис обращался с артефактами, многих пугало. Он работал нагло и рисково, с нарочитой лёгкостью, с привычным позёрством, с видимой беспечностью. Эш не ослаблял внимания, готовый уловить любой промах, предотвратить опасные последствия…

Но Крис не ошибался.

Мог сыграть в ошибку, мог шутки ради нагнать страха, мог натворить что-то невообразимое с собственным полем. Но ни разу не потерял контроля над опасным артефактом, ни разу не подверг окружающих настоящей опасности. В конце концов Эшу пришлось признать, что в области тонких энергетических манипуляций из его знакомых соперничать с Крисом способна разве что Джин. Силовые линии артефактов подчинялись мальчишке так, словно были продолжением его собственного поля. Об источниках этого таланта оставалось лишь гадать. Опыт? Откуда ему взяться у подростка? Не дающее сбоев везение? Чушь собачья! Природные способности? Интуиция?

— Кажется, у тебя на завтра тоже были другие планы. — Кристине идея брата явно не нравилась.

— Я помню. И мне нужна очень веская причина, чтобы от них избавиться.

Похоже, предложение помощи неожиданно превратилось в просьбу. Эш улыбнулся. Что ж, услуга за услугу.

— Я был бы тебе очень благодарен, — вполне искренне сообщил он, поглядывая на Тину.

— Вот видишь! — расцвёл Крис. — Разве я могу отказать?

— А ты помнишь, что ещё неделю назад кое-кто кое-кому кое-что обещал? — прищурилась Кристина.

— Конечно. Ты обещала родителям, что постараешься раскрутить меня на семейный ужин. Я обещал тебе, что постараюсь не увиливать. Стараюсь. Не получается. Родителям можешь сказать то же самое. — Он помолчал и хитро улыбнулся. — Или силой потащишь? Только учти, что мне уже не пять лет, и даже с твоим полем это будет сложновато.

— Ты меня недооцениваешь.

Ухватить брата за шкирку, скрутить по рукам и ногам и насильно усадить за стол — на радость маме — действительно очень хотелось. В детстве это срабатывало. По природной силе поля Тина Криса превосходила. Впрочем, вот уже несколько лет он с лихвой компенсировал это наработанной ловкостью. К тому же, любой сенсорик даже со слабым полем имел солидную фору.

— Тин, я не вписываюсь в уютные семейные посиделки, — примирительно сказал Крис, будто сестра и правда собиралась на него напасть. — Порушу вам всю идиллию. Товарищ подполковник найдёт очередное достойное оправдание тому, что его бесит сам факт моего существования…

— Ну ты же его провоцируешь, — попыталась перебить Кристина.

— Я всех провоцирую, — возразил Крис. — А ведётся почему-то он один. Так вот, он начнёт меня отчитывать, мама станет по этому поводу горестно вздыхать. Я наговорю какой-нибудь незапланированной чуши, после чего у товарища подполковника появится повод потребовать, чтобы я убирался к чертям. Ты попробуешь всех примирить. Я попытаюсь отшутиться. Это будет воспринято как оскорбление. Кое-кто стукнет кулаком по столу, и я всё равно уйду. В результате — ужин безнадёжно испорчен, мама расстроена, и я опять виноват во всех смертных грехах. Ты же знаешь, что так будет. Не проще сразу провести всё тихо, мирно и без меня?

Тина подумала, взвешивая варианты.

— Не проще. Так мама расстроится ещё до ужина, а папа всё равно будет тебя отчитывать, только постфактум и обоснованно. Никто не выиграет. Я схожу с тобой в музей и прослежу, чтобы ты всё-таки явился домой, — решила она и улыбнулась: — Если понадобится — затащу силой. Посмотрим, кто кого.

— Я скажу Тану, чтобы вас пропустил, — резюмировал Рэд.

— А к экспонатам у него доступ есть? — уточнил Крис. — Если что, я же не смогу на глаз поправить. Мне бы ручками. А там сейчас всё на личные ключи завязано, с идентификацией. Я, конечно, могу по старинке попробовать…

— Ну уж нет! — хором среагировали Рэд и Эш.

— Я дам тебе свой ключ, — пообещал оружейник. — Этого доступа точно хватит.

Он потянулся к ноутбуку и поманил Криса к себе.

— Давай покажу, на что надо особенно внимательно посмотреть.

— А потом мы всё-таки сможем поговорить? — напомнил о своём присутствии Гай. — У меня осталось ещё несколько вопросов по поводу нашего фигуранта. Ты говорил, он ещё девочку какую-то привораживал? Прояснишь?

— Поговорим, да.

Эш судорожно зевнул и снова вернулся вниманием к Крису и экрану ноутбука.

— У нас доказательств нет. По поводу девочки — только слова, — осторожно заметила Джин, не сводя внимательного взгляда с оружейника.

— Ничего, — успокоил Гай. — Придумаем что-нибудь. Главное — максимально полно восстановить картину. Есть свидетель, есть попытка этого свидетеля убить… Само по себе оно без серьёзных доказательств, может, и не прошло бы, а как мотив — вполне. Тем более с магическим вмешательством в человеческую психику сейчас очень строго…

— Что-то мне не нравится, как ты дышишь. — Джин обращалась к Эшу. Тираду Гая она пропустила мимо ушей. — Душно, да?

— Да, наверное.

Увлёкшись, оружейник не сразу заметил неприятные симптомы. Народу в палату набилось многовато, а организм, лишившийся части лёгкого, всё ещё остро реагировал на недостаток кислорода.

— Давайте выберемся куда-нибудь на воздух, — предложил Эш. — А то я и правда здесь задохнусь.

Джин, в это время уже открывавшая нараспашку окно, предостерегающе фыркнула.

— На какой воздух? Вернер ругается, когда ты из палаты выходишь…

— Это когда я один.

Не обращая внимания на протест, пациент отставил в сторону ноутбук и поднялся с постели. Расправил плечи, потянулся — впрочем, осторожно: травмированной рукой он до сих пор шевелил с некоторой опаской.

— Но ты же за мной присмотришь?

Джин вздохнула.

— И потом — я ведь не на улицу рвусь. Так — до кафетерия. Там просторно и свежо. И чай вкусный.

В кафе при больнице действительно было просторно. А устроившись у окна, они получили возможность не только дышать свежим сентябрьским воздухом, но и любоваться начинающим желтеть парком.

Закончив давать Крису ценные указания, Эш вручил ему ноутбук.

— Посмотри сам. Если что — спрашивай. Охранные поля снимешь, если понадобится?

Крис усмехнулся.

— Я их голыми руками ломал. Уж с ключом как-нибудь справлюсь.

Теперь он не отрывал взгляда от монитора. Одна рука — на мышке, другая держит чашку с кофе.

Джин, опрометчиво оставившая привычное рукоделие в палате, нервно накручивала на палец вырвавшуюся из непокорного хвоста прядь волос и делала вид, что смотрит в окно, на самом деле наблюдая за отражающимся в стекле Эшем, который обстоятельно пересказывал Гаю историю своего недолгого знакомства с Чаком Фостером.

Кристина с любопытством поглядывала на телевизор.

Он был включён здесь постоянно, и, по мнению Джин, это являлось главным недостатком больничного кафетерия. Неудобство, впрочем, искупалось наличием если не приличной еды, то хотя бы вкусного кофе, который даже не любившая этого напитка Джин пила без особых страданий. К счастью, сейчас в этом больше не было необходимости, и она ограничилась тем, что забрала у Криса стакан холодной воды, который заботливая буфетчица принесла вместе с заказом. Жест остался без внимания. Задумавшись, парень допивал вторую чашку чёрного кофе без молока и сахара, ничуть не смущаясь ни горечью, ни возможными последствиями для организма. Выраженный гипотоник, он, казалось, использовал напиток в качестве топлива.

Заметив интерес посетительницы, буфетчица прибавила звук телевизионному действу, которое до этого происходило почти в полной тишине. По ушам ударила какофония. Двое мужчин на экране говорили одновременно. Один (солидный, широкоплечий, прямой, как палка) с надменным видом бросал высокопарные фразы. Дебаты, похоже, шли уже давно, уровень пафоса зашкаливал, голос взвивался, драматично вздрагивая на пиках. Второй (крупное красноватое лицо, ворот рубашки расстёгнут) набрасывался на оппонента драчливым петухом. Громогласная импульсивность его слов компенсировала меньшую связность высказываний. Казалось, «петух» вот-вот прыгнет на собеседника, перемахнув через импровизированный барьер. Ведущего эта ситуация вполне устраивала.

— Дайте мне договорить. Я вас не перебивал.

Плечистый выплёвывал фразы презрительно, демонстративно сбавляя тон. «Петуха» это раздражало сильнее, чем ответное повышение голоса. Он подавился незавершённой фразой.

— Конечно, не перебивал. Ты просто не затыкаешься, — зло фыркнула Кристина. Не то умудрялась улавливать ход диалога, пока телевизор ещё звучал тихо, не то видела спорщиков не впервые и имела представление об их манере вести беседу.

— А с Киксом по-другому невозможно, — ответил Гай, отвлёкшись от разговора. — Он всё равно своего не упустит — кого угодно переорёт. С таким нельзя вести вежливую дискуссию.

— Ну а как можно спокойно реагировать на такой бред? — не унималась девушка. — Регистрировать все артефакты выше первого уровня насыщенности… Ты понимаешь, что под этот параметр попадает любая мало-мальски приличная батарейка? Если за каждый личный амулет нужно будет отчитываться, их просто перестанут накачивать выше первого уровня. А после воздействия энергопоглотителя, тем более при попадании под волну, такая батарейка — просто пшик! Она сама разрядится быстрее, чем успеет подпитать поле…

— Так никто же не помешает заряжать их нормально, — перебил Гай. Он тоже начинал горячиться — не то заражаясь нервозностью Кристины, не то реагируя на удар по личным убеждениям. — Если кто-то хочет избежать забот и рискует ради этого собственным здоровьем — это его проблема. Никто же не запрещает делать сильные амулеты…

— Это пока не запрещает! — Тина не заметила, что боевито размахивает чайной ложечкой. — А потом решат, что и это слишком опасно. Это как с регистрацией магов — сначала будете всех записывать, потом контролировать каждый шаг, потом что? В клетки посадите?

— Какая чушь! Контроль нужен для безопасности! Для вашей же безопасности!

— О, позвольте нам самим заботиться о своей безопасности! Вместо того чтобы приравнивать наши средства защиты к потенциально опасным артефактам. Хороша забота! Что, многих уже коварные маги убили с помощью собственных батареек?

Её глаза опасно сверкали, на скулах проступил лихорадочный румянец.

— Батарейкой можно назвать что угодно, скрыть под видом личного амулета оружие! — настаивал Гай. — Мы с таким постоянно сталкиваемся! Юридически — не подкопаешься. А сейчас ситуация напряжённая, конфликты на магической почве, нужно принимать особые меры!

Он говорил так пылко, словно от переубеждения упрямой собеседницы зависела судьба человечества.

— Как будто опасны только артефакты! — взвилась Кристина, кивая на Эша. — Вот это тоже магические травмы, да? Или защита магов от человеческого оружия не входит в круг ваших обязанностей?!

— Но стрелял-то маг!

— Ребята, брейк!!!

Голос Эша раскатился над залом кафетерия.

Всё произошло одновременно.

Стоявший у окна Рэд скользнул в сторону, опустил тяжёлую ладонь на плечо Гая, не давая подняться.

Крис вскинул голову, сжал кулак, перехватывая чары, готовые сорваться с рук сестры.

Джин опрокинула стакан. Холодная вода плеснула на разгорячённые пальцы Тины. Девушка вскрикнула от неожиданности, всплеснула руками и застыла, испуганно округлив глаза.

— Извините, у нас тут система пожаротушения сработала, — обезоруживающе улыбнулся Крис ошарашенной буфетчице. — Всё в порядке.

— Ага, в полном. — Джин едва заметно прищёлкнула пальцами. Телевизор жалобно моргнул и погас.

— Вот об этом я и говорю, — почти спокойно заявил Гай.

Кристина уронила голову, закрыв лицо руками.

— Расслабься, боец, — мрачно посоветовал Рэд, легко хлопнув лейтенанта по напрягшемуся плечу. — И кулак разожми. А потом уже занимайся нравоучениями.

Гай пристыжённо понурился.

— И что это сейчас было? — поинтересовался Эш уже обычным тоном.

— Показательный идеологический мордобой. Самая модная забава этого сезона. — Крис вместе со стулом придвинулся ближе к сестре, коснулся её локтя.

— Эмоциональный фон в городе зашкаливает. Вот и рвёт резьбу у всех, кто резонирует с глобальным конфликтом. — Рэд наконец-то отступил от Гая.

— В смысле? — не понял лейтенант.

— Поля напрямую связаны с эмоциями. Сильнее эмоциональная напряжённость — сильнее поле, слабее контроль.

— Крис, я тоже учился в школе, — перебил Гай.

— Ну, мало ли, — усмехнулся парень. — Это было так давно… Ладно, не суть. Главное — поле связано с эмоциями, глобальная энергосистема связана с полем. Она впитывает полученный материал, перерабатывает. Иногда не справляется и выкидывает обратно. Баланс, равновесие, все дела. Ну и общая атмосфера конфликта на нервы действует. Но это уже не мой профиль. Это к социологам и психиатрам.

— Но это должно работать только с магами…

— Не должно. И тебе лучше с этим не спорить. Либо расписаться в собственной профнепригодности. С такими-то нервами…

— То есть кто-то где-то попсиховал, а мы здесь из-за этого ссоримся? — уточнил Гай.

— Отчасти, — кивнул Рэд. — Хотя я бы не стал всё списывать на энергосистему. Это утешительно, но безответственно.

Тина тихо всхлипнула, не отрывая рук от лица. Крис легко толкнул сестру плечом.

— Ну ты что? Давай, возвращайся, хватит прятаться. В конце концов, ты ничего плохого не сделала.

— Но могла, — глухо донеслось из-под ладоней.

— Да ладно! В скатерти дырку прожечь — могла. В человеке — вряд ли.

— То-то ты так в моё поле вцепился… — Тина всё-таки опустила руки, вытерла покрасневшие глаза, ещё раз шмыгнула носом.

— Скатерти тоже нужно беречь, — пояснил Крис. — И лавры главного разрушителя в семье мне по-прежнему дороги: не хочу уступать их по такому ничтожному поводу.

— Извини. — Кристина наконец-то решилась поднять глаза на Гая. — Не знаю, что на меня нашло.

— Ерунда. — Он примирительно коснулся её пальцев. — Это мне стоило держать себя в руках. И Крис прав: ты бы ничего мне не сделала, даже если сильно разозлилась. Не для того из межмирья вытаскивала.

— Откуда ты знаешь? — усмехнулся Крис, отодвигаясь на прежнее место. — Может, как раз для этого?

— Ну что ты несёшь? — фыркнула Джин.

— Я оказываю моральную поддержку. — Он качнулся на стуле, опасно откинувшись на спинку, но удержал равновесие.

— Ага, заметно…

— Ну, какая мораль — такая и поддержка.

— Мир? — предложил Гай, осторожно пожимая руку Кристины.

— Мир, — согласилась она.

— Мир… — задумчиво повторил Эш.

— А ты о чём печалишься? — обратился к нему Крис. — Конфликт, вроде, исчерпан?

— Локальный — да. А я думаю, что будет, если с глобальным конфликтом вот так срезонируют не два человека, а несколько десятков. Или сотен.

Джина невесело усмехнулась.

— И ты ещё спрашивал, почему я ломаю телевизоры…

* * *

— Я воспользовался твоим советом.

В самой фразе не содержалось ничего необычного, но тон, которым она была произнесена, приятной беседы не сулил. Крис счёл за благо промолчать. Раз уж отец начал разговор, наверняка сам объяснит, что его непутёвый сын опять сделал не так.

— Тебе не интересно, о каком совете идёт речь?

Голос Жака был холоднее льда, который Крис только что наморозил для материнских азалий. Прихотливые цветы обожали холод, а Анита не упускала случая занять сына каким-нибудь делом, которое хотя бы на время удержит его дома.

— Наверное, о полезном. Других не держим.

— Да уж конечно…

Утром праздничного дня вся семья, вопреки обыкновению, была в сборе. Кристина ещё не ушла на работу, Анита уже хлопотала на кухне, через распахнутую дверь переговариваясь с Крисом, обосновавшимся в гостиной. Жак успел вернуться с традиционной утренней пробежки и принять душ и теперь возвышался над сыном — грозный, несмотря на взъерошенные влажные волосы и полотенце, перекинутое через плечо.

— Ты советовал обратиться к моим связям, чтобы разузнать о твоих делах, — напомнил Жак.

Крис смотрел на отца снизу вверх, ухитряясь при этом не выглядеть виноватым.

— И как, успешно? — Во взгляде насмешка мешалась с искренним любопытством.

— Вполне. Может, подскажешь, что такого ты успел натворить, что Гаю пришлось оформлять официальное разрешение на твой допрос по делу о секте, с которой связано по крайней мере два крупных ограбления?

— Не представляю, — соврал Крис, достаточно натурально изобразив удивление. — Меня никто не допрашивал. Видимо, у Гая нашлись развлечения поинтереснее.

Ответить было нечего — подтверждений того, что допрос действительно состоялся, Жаку найти не удалось.

— К взрыву в университетской лаборатории ты тоже не имеешь отношения? — иронично уточнил он.

— Что за взрыв? — встревожилась Анита.

— Да так, ерунда, маленький незначительный взрывчик, — успокоил Крис. — Промахнулся с временем воздействия при эксперименте. У всех бывает.

— У тебя, похоже, не бывает по-другому.

Жак сел за стол напротив сына.

— Слушай, в чём проблема? — Крис поднялся, отошёл к окну и остановился, скрестив на груди руки. — На кафедре этот взрыв уже пережёван и переварен. К тебе никаких претензий и требований со стороны университета нет: ремонт оборудования я оплачу. Постепенно, конечно, но у меня приличная стипендия…

— Стипендия у него! А жить так, чтобы не приходилось платить ни за какой ремонт, ты не пробовал?

— Это слишком скучно, — усмехнулся студент.

— Жениться бы тебе, солнышко, — подала голос с кухни Анита. — Глядишь, и от скуки избавишься, и остепенишься, станешь осторожнее…

Крис поперхнулся. Рассмеялся.

— Ну уж нет! Я подожду, пока Алиска подрастёт. Товарищ подполковник же мечтает породниться с Рэдом. Вот и будет от меня хоть какая-то польза.

Улыбка наткнулась на непроницаемый взгляд.

— Ты бы о пользе думал, когда громишь лаборатории и ввязываешься в авантюры. — Жак выразительно глянул на руки Криса, по-прежнему обтянутые тонкими перчатками. — Девятнадцать лет скоро, и хоть бы раз в жизни сделал что-нибудь путное! Столько сил на тебя потрачено, столько нервов…

— Об этом надо было думать девятнадцать лет назад, — дёрнул плечом Крис. — Тина вас слишком избаловала.

— Да уж, — резко согласился отец. — Надо было подумать, что за идеальную дочь будет компенсация. Надо было десять раз подумать!

— Жак! Ну что ты такое говоришь! — ужаснулась Анита.

— Правду, мам. — Сделав шаг в сторону двери, Крис обернулся к сестре. Тина сидела в кресле, не решаясь вставить слова. — Я же говорил. — В его улыбке мелькнуло мрачное удовлетворение. — Увидимся в музее.

Проходя мимо отца, он на несколько секунд остановился. Обронил сухо и тихо, стараясь, чтобы не услышала мать:

— Потерпите, товарищ подполковник. Поберегите нервы. Ходят слухи, что скоро всё наладится.

И вышел из комнаты. Быстро и бесшумно. Даже дверь за спиной не хлопнула.

* * *

За окнами замка начинало темнеть, но Крис и не думал торопиться.

К закрытию музея он опоздал — минут на пятнадцать, ровно настолько, чтобы это можно было признать случайностью, а не намеренным саботажем. Судя по неодобрительному взгляду сестры, она прекрасно уловила истинный замысел.

— Учти, если будешь тянуть время, дождёшься, что папа сам сюда придёт — он грозился уже, — предупредила Тина. — Не нарывайся на скандал.

— Обложили со всех сторон, — усмехнулся Крис.

Домой не хотелось совершенно. Поэтому время он всё-таки тянул, пользуясь тем, что не обладающая индивидуальной сенсорной чувствительностью к силовым полям сестра не может ни проконтролировать его, ни ускорить процесс проверки. Ходить за братом Тине быстро надоело, и она скрылась в своём кабинете, заявив, что, пока есть время, лучше займётся чем-нибудь полезным. Крис не возражал.

Залы и помещения фондов он обошёл дважды, с непривычной медлительностью и скрупулёзностью прощупывая энергетические нити, опутывавшие музей. Как назло, всё было в порядке и дополнительного вмешательства почти не требовало. Повторный осмотр научной библиотеки и фонда редких изданий Крис отложил напоследок. И теперь, спускаясь в читальный зал по служебной лестнице, думал о том, как было бы хорошо, закончив проверку, смыться в город, затеряться где-нибудь среди праздничных огней и радостно вопящих людей, раздобыть какой-нибудь маскарадный костюм — да хоть бы и клоунский: выбелить лицо, нарисовать улыбку до ушей, напялить идиотский всклокоченный парик — и всё, ищите хоть до утра!

«И ведь пойдут, и будут искать, — одёрнул он сам себя, входя в библиотеку. — Тебе оно правда надо?»

Дверь, ведущая из общего читального зала в холл, была приоткрыта. Похоже, Кристина спустилась в фонд и решила намекнуть брату, где её искать. Что ж, придётся всё-таки закругляться с обследованием. Не дожидаться же явления отца, в самом деле!

То, что в малом читальном зале находится не Кристина, стало понятно почти сразу. Если неожиданно, без предупреждения наведаться в фонд она в принципе могла, то разговаривать сама с собой на два мужских голоса — едва ли. Крис распахнул дверь прежде, чем решил, что, собственно, собирается делать.

У входа в хранилище стояли два незнакомца. Хотя нет, одного из них, того, что постарше и с рыжей бородой, Крис уже видел. Сообщник Дюка Шатера, которому удалось ускользнуть из музея в прошлый раз, сейчас медленно снимал чары с двери книгохранилища. Снимал уверенно, как будто точно знал, что именно нужно делать. Сила поля второго мужчины, похоже, оставляла желать лучшего. По крайней мере, удар, которым он наградил вошедшего, не только не обездвижил музейного стажёра, но даже не замедлил его собственных чар. Вспоров силовые поля ребром ладони, Крис сбил обоих грабителей с ног. Большего, правда, сделать не успел. Он даже не заметил движения отвлечённого от основной задачи рыжебородого. Только почувствовал, что поле словно свело судорогой, любая попытка зацепить энергетические линии, потянуться к грабителям теперь отдавалась вспышками острой боли. Пробить блок было возможно, но это заняло бы слишком много времени, и Крис просто бросился вперёд, рывком приближаясь к успевшим подняться противникам, обрушивая на них серию быстрых ударов и тут же отступая к двери хранилища. Оба грабителя были заметно крупнее штатного взломщика, и он не горел желанием сходиться с ними на сверхближней дистанции.

Они, впрочем, тоже не стремились к физическому контакту, целиком полагаясь на поле. Следующий удар Крис успел отразить, не позволив сбить себя с удобной позиции между уравнителями и целью их вторжения. Адреналин тёк по венам, колотился в артериях, жгучим комом пульсировал в солнечном сплетении, ударял в голову, мешая думать, но ускоряя реакцию, обостряя интуицию, стимулируя поле.

Отлично, как раз вовремя.

Пальцы легли на замок двери за спиной. Восстановить чары… Нет, наложить новые, если эти грабителям уже знакомы. Отразить удар. Ещё один. Попытки сбить его с ног, обездвижить, помешать колдовству пока терпели крах, но уравнители не сдавались, с фанатичным упорством бомбардируя Криса словесными и энергетическими проклятиями.

«Ну подождите, не до вас. Сейчас закончу — будут вам проклятия…»

И что им там понадобилось? Хотя разве это принципиально? Если так рвутся, значит, что-то очень важное. Чем сильнее был напор, тем яснее становилось: даже если уравнителям удастся проломить его защиту, нельзя чтобы они проникли в хранилище.

Задыхаясь от напряжения, Крис свивал силовые линии в прочные жгуты, завязывал запирающие чары морскими узлами.

Брать силы у Вектора не хотелось категорически — кто знает, как это отразится на энергетической системе музея? Здесь и без того слишком много накручено…

Ноги начинали неприятно подрагивать. В голове гулко громыхал набат.

«Тебя… Я видела, как тебя…»

Бред.

Крис закусил губу, в последний момент фиксируя и отклоняя очередной хитрый удар.

«Как они вообще сюда попали?»

Кровь тяжело билась в висках. Поле работало автоматически, на каком-то шестом чувстве. Мысли роились чёрными мухами.

«Даже если вырубили Тана… Как вошли незаметно? Как вообще вошли? В музей, в фонд. Даже если раздобыли ключ… Откуда узнали структуру охраны? Нет, не это важно. Ключ нельзя просто украсть. Чтобы он работал, его нужно передать, хотя бы временно сменить пользователя…»

«…мы показывали книги-артефакты… Для усиления чар…»

«Усилок помощнее найти — только и всего…»

Правда обрушилась на голову потоком холодной воды. Оглушая, ослепляя, замуровывая в зубодробильном осознании.

«Меня обманули»

Легко и непринуждённо обвели вокруг пальца. Глупо, совершенно по-детски. Отвлекли сюсюканьем, конфетами и любимыми погремушками.

«Вы так владеете темой, Крис…»

«Обод… А ты разве не знаешь?..»

Погладили ребёнка по головке. Подёргали марионетку за нужные ниточки — и готово.

Дружба, чтоб её!

Информация, советы, практическая помощь…

Дружба, да?

Ладонь обожгло. Электричество впилось в мышцы. Капли холодного пота побежали вдоль позвоночника. В груди разгоралось пламя, норовя вырваться наружу — искрами, огнём, силой. Сокрушающей, сминающей всё, что осмелилось попасться на пути.

Крис ослеп. Поле Вектора вспыхнуло невыносимым светом, отделяя носителя от врагов, окружая его доспехом, непроницаемым для чужих чар. Сквозь алую дымку стены читального зала выглядели забрызганными кровью. Уравнители медленно отступали.

«А ведь они меня не видят, — отстранённо подумал Крис. — Для них я — энергетический вихрь. Не человек»

И они ещё не знают, как просто превратить воображаемую кровь в настоящую…

Он засмеялся.

Повёл ладонью, собирая вокруг уравнителей силовые поля. Ну, кто здесь марионетка?

Локоть младшего грабителя дёрнулся, заставляя руку согнуться под неестественным углом. Как у сломанной куклы. Щёлкнул сустав. Хрустнула кость. Кажется, человек закричал. Кажется, второй рванулся в сторону двери. Споткнулся. Громыхнул сбитым стулом. Упал.

А нечего было торопиться!

Нити энергетических полей послушно вились вокруг. Сила ластилась и лизала руки, как преданная собака. Собака, которой в любой момент можно скомандовать: «Фас!»

Нити обвили шею рыжебородого, вздёрнули его на ноги. Мужчина захрипел, безуспешно пытаясь ослабить удавку.

Ну что, поиграем?

Пять громких хлопков отразились от стен, слились в канонаду. Вбежавший в зал третий уравнитель начал стрелять, едва увидев бушующий энергетический ураган. Он не целился. Он вообще не очень-то понимал, что делает. Руки дрожали от страха. Но судьба уже расписалась под неизбежным. Узел мироздания затянулся.

Первая пуля ударила в паркет у самых ног. Остальные ушли выше. Бедро. Живот. Грудь.

Пятая пробила шею.

Мир завертелся, загудел, взорвался снопом искр. Утонул в кровавом мареве, окрасившем всё вокруг.

Это действительно очень просто…

Мир качнулся. Подмигнул на прощанье.

И устало рухнул в темноту.

Остатки энергии разметались ветром по залу, распахнули стеклянные дверцы шкафов, сбили с полок несколько толстых томов, и те, беспомощно взмахнув страницами, упали на пол с громким стуком.

Упавший вместе с ними Крис его уже не услышал.

Самым сложным было не провалиться с головой в работу. Поэтому Кристина занялась простыми, не отнимающими много времени делами, до которых всё никак не доходили руки. Навести порядок на столе. Разобрать письма, отложенные «на потом» из-за более срочных забот, да так и не прочитанные внимательно. Отправить в стопку с черновиками ненужные распечатки…

Крис непростительно затягивал проверку. Она заранее знала, что не сможет поймать его за руку и что он обязательно этим воспользуется. Но ситуация от этого не становилась приятнее.

Тина прекрасно понимала брата. В конце концов, описывая предполагаемое течение семейного ужина, он почти не преувеличивал. Всё действительно обычно происходило именно так. Понимала она и отца, столько лет потратившего на попытки взять сына под контроль. Ему, привыкшему к дисциплине, смириться с поселившимся в доме источником хаоса было непросто.

В их семье давно сформировался нерушимый порядок, в котором у каждого было своё привычное место. Функцией мамы (как, должно быть, у всех мам от начала и до скончания времён) было беспокоиться. Функцией папы — воспитывать. Функция Кристины заключалась в том, чтобы всех понимать. Всем сочувствовать. И пытаться, по мере сил, восстанавливать мир, когда он трещал по швам. Та ещё задачка, если задуматься.

Что касается Криса… Он был центром и фокусом, главной точкой приложения материнского беспокойства, отцовского воспитания, сестринской заботы. Причиной семейных ссор. Поводом для страха. Источником радости.

Глупый мальчишка, ты вообще понимаешь, что последние девятнадцать лет жизнь всей семьи вращается вокруг тебя?

Беспокойным и трудным детям всегда достаётся чуть больше внимания. Особенно если они младшие. Это нормально и естественно. И очень удачно, когда в доме есть надёжная и послушная старшая дочь. Утешение. Поддержка. Буфер. Посредник между родителями и неконтролируемым младшеньким.

Кристина улыбнулась.

«Ты же старшая, — напомнила она себе. — Хватит тянуть время. Иди и волоки младшенького на семейное торжество. Не хочет он, видите ли… Потерпит, не маленький».

Мечтательная от природы, Тина верила, что рано или поздно всё изменится. Крис давно говорит о переезде. И теперь, когда мама больше не может противопоставить планам сына заявление о его несовершеннолетии, это лишь вопрос времени. Крис найдёт подработку, которая не будет мешать его учёбе и исследованиям (да хоть бы и в музее — Эш и Рэд будут счастливы), снимет какую-нибудь квартирку неподалёку от университета, не будет так часто попадаться на глаза отцу и выводить его из себя вечными шуточками. А потом — чем чёрт не шутит — и правда женится, остепенится, повзрослеет наконец…

Выстрелы она услышала, спускаясь по лестнице.

Тана на месте не было. Секунду Кристина думала, не стоит ли вызвать полицию, а потом бросилась в открытую дверь библиотеки.

«Семейная дурь…» — мелькнуло в голове, когда девушка увидела трёх человек посреди малого читального зала.

Двое помладше помогали сообщнику подняться на ноги. Они не казались опасными, скорее — напуганными. До тех пор, пока старший не поднял голову. Его взгляд был диким, почти безумным. Грабитель тяжело, с хрипом, дышал. Секунда — пальцы дрожащей руки сжались в кулак. Тину дёрнуло в сторону. Не успев среагировать, она врезалась плечом в стену. Взгляд скользнул по залу, впервые замечая что-то, что сознание отказывалась фиксировать.

Горло сжал спазм. Кристина почувствовала, что задыхается. Рыжеволосый мужчина с диким взглядом хрипел проклятия. Фигуры расплывались перед глазами. Тина осознала, что бессильно оседает на пол.

— Руки прочь от моей дочери!

Грабителей снесло с места. Впечатало в стеллаж. Зазвенело разбитое стекло.

По старой привычке Жак Гордон носил при себе пару полицейских артефактов. И пользовался ими так же ловко, как в годы службы. Надёжная силовая сеть скрутила мужчин, крепко привязав их друг к другу.

— Ты как, дочь?

Тина не ответила. Она медленно поднялась, придерживаясь рукой за стену и глядя в одну точку. Туда, куда предпочла бы не смотреть вовсе.

Жак проследил за её взглядом и побелел как мел.

— Крис…

Она никогда не слышала, чтобы у отца дрожал голос.

Жак стоял, не в силах пошевелиться. Только рука механически терзала грудь.

Тело Криса лежало возле двери в хранилище. Окровавленное и неподвижное. Живое не может быть таким неподвижным.

Ни сестра, ни отец не решались подойти ближе. Как будто это значило окончательно признать произошедшее. Как будто, не признав, его можно было изменить.

На чёрной футболке крови почти не было видно. Но её хватало вокруг. На полу. На двери хранилища. На прозрачно-белых руках. На застывшем безэмоциональной маской лице. На шее, пробитой пулей.

Жак пошатнулся.

Дочь шагнула к отцу. Отец бросился к сыну.

Упал на колени. Светлые брюки мгновенно сделались красными.

Сжал мраморно-холодную ладонь. Коснулся шеи, словно надеясь нащупать пульс.

Нет, ни на что уже не надеясь.

Замер. Зашептал что-то — не разобрать.

Рука сжимает руку. Рука скользит по чёрным волосам.

Вошёл Тан, только что очнувшийся после наложенных уравнителями чар. Окинул взглядом зал. Помрачнел. Молча повёл рукой, поднимая оглушённых грабителей на ноги, выводя их из зала. Коротко сжал дрожащее плечо Кристины. Вышел — растерянный, смущённый чужим горем.

Из-под ладони Жака пробилось алое свечение. Вектор почувствовал свободу.

Что будет, если…

Отец сжимал руку сына, словно пытаясь удержать, вернуть то, что уже не было в его власти. Губы беззвучно шевелились, не то в молитве, не то в проклятии.

«Папа, осторожно!»

Слова не успели слететь с языка. Энергетическая волна отбросила Жака в сторону. Тина едва успела замедлить его падение и сама с трудом удержалась на ногах. Вектор ослепительно сиял, рассыпая по стенам красноватые блики. Символы, ещё недавно бывшие чёрными, полыхнули алым, голограммой отделяясь от руки носителя.

А потом ладонь сжалась в кулак.

Тело Криса выгнулось немыслимой дугой, забилось в судорогах, захрипело, забулькало пробитым горлом. Красное пламя потекло по рукам, разлилось по груди, пробиваясь сквозь одежду, кольцом обхватило шею.

Вздох больше походил на всхлип.

Вектор всё ещё горел. Сияло и поле — ярким, агрессивным пурпуром.

Судороги прекратились. Крис на несколько секунд замер, бессильно обмякнув на полу. И вдруг издал мучительный, нечеловеческий стон. Вздулись, налились синевой жилы на шее, напряглись мышцы. Руки беспорядочно зашарили по полу, кроссовки заскользили по влажному от крови паркету. Крис задохнулся, дёрнулся, рывком перекатился на бок и вдруг впился зубами в собственную ладонь — со злостью, до крови закусив кожу. Из глаз брызнули слёзы. На кончиках пальцев разгорелось мягкое золотистое свечение. Попыталось оттеснить алое поле, но не смогло. Погасло.

Свет медленно бледнел, обтекая тело, словно впитываясь в кожу. Крис разжал зубы. И, беспомощно ткнувшись лбом в пол, едва слышно жалобно заскулил.

Тина шагнула вперёд. Вектор сверкнул. Алый кокон угрожающе выбросил в сторону девушки огненные щупальца. Крис не шевельнулся.

Кристина потянулась сквозь силовой барьер. Поле Вектора было вязким и неподатливым. Оно не желало подпускать к носителю. Но Тина была упряма. И ей нужна была самая малость. Дотянуться до перепачканных кровью кроссовок. Развязать шнурки. Сначала один. Медленно, осторожно. Потянуть за концы, обвязать их вокруг лодыжки — так, чтобы батарейка касалась кожи. Теперь второй…

Она почти не дышала. Торопиться нельзя. Медлить — тем более. Первая батарейка налилась неярким светом. Крис вздрогнул. Открыл глаза, но сфокусировать мутный взгляд не смог. Казалось, если он что-то и видит, то это находится в глубинах его сознания и не имеет ничего общего с реальностью.

Второй шнурок Кристина высвободила полностью. Обвила вокруг запястья брата. Пылающие щупальца запоздало рванулись вперёд. На сопротивление сил не осталось, и девушка лишь машинально вскинула руки, пытаясь защититься. Жар мазнул по ладоням — и схлынул.

Когда ослеплённая огненным вихрем Тина открыла глаза, Крис лежал зажмурившись и почти не шевелясь. Только пальцы плясали замысловатый танец, словно перебирая струны невидимого музыкального инструмента. Судя по морщинам, прорезавшим лоб Криса, инструмент этот был куда сложнее арфы. От агрессивных энергетических щупалец не осталось и следа. Батарейки полыхали в полную силу. Под танцующими пальцами рождался мягкий свет. Получив необходимый толчок, собственное поле ярко и уверенно разгоралось золотисто-жёлтым, смывая алое сияние.

Всё это заняло не больше минуты. Энергетическая круговерть погасла, и оказалось, что на самом деле в зале царит полумрак.

Крис перевернулся на спину, задышал ровнее. Открыл глаза, неловко заворочался и с трудом сел, опершись на руку. Силы подвели, локоть заходил ходуном, и он наверняка упал бы снова, если бы в ту же секунду не оказался надёжно сжатым в отцовских объятиях.

— Вот так, — хрипло пробормотал Крис, неуверенно обнимая отца в ответ. — Я теперь, кажется, бессмертный. Можете порадовать маму.

Снаружи донёсся шум, и дверь распахнулась, едва не слетев с петель. В зал ворвался белый пушистый вихрь. Тигрёнок заскользил по гладкому полу, впиваясь когтями в паркет, кубарем выкатился на середину зала. Мелькнули тонкая рука, синий кроссовок, серые джинсы. Вихрь стал менее белым и менее пушистым. Алиса мотнула головой, окинула зал испуганным взглядом, остановила его на Крисе, который сидел на полу, обхватив руками колени и опершись спиной на дверь книгохранилища.

— У меня посттравматические галлюцинации, или вы все это видели? — уточнил он.

Понять, насколько наигранна серьёзность вопроса, было сложно.

— К сожалению, все, — ответил вошедший следом за дочерью Рэд. — И кое-кому придётся… Господи, что у вас тут произошло?!

— Сбылось? — робким шёпотом спросила Алиса. — Уже сбылось, да?

— Сбылось, — подтвердил Крис. — Похоже, сбылось.

Девочка счастливо улыбнулась. Выглядело это довольно дико, учитывая, что она стояла на самом краю огромной лужи крови.

— А мне кто-нибудь ответит? — напомнил о себе Рэд. — Почему на посту сидят три каких-то пленных хмыря, здесь разгром, а Крис выглядит как человек, попавший под артобстрел? Или окровавленную одежду нынче носят все модные молодые люди?

— Его убили, — попыталась внести ясность Алиса. Осторожно обошла багровое озеро и опустилась на пол у стены. На отца она не смотрела и, казалось, стремилась находиться от него как можно дальше.

— Убили, — кивнул Крис.

— Но как-то не до конца? — Рэд не смог подавить нервный смешок.

— У меня обнаружился встроенный доктор.

Он расцепил руки, нервно потёр правую ладонь.

— Хороший доктор, — оценил охранник. — Но ты не выглядишь счастливо спасённым. Что-то не так?

— Мне не нравится, сколько этот доктор требует за услуги.

Наткнувшись на непонимающий взгляд, Крис вздохнул, слабо махнул рукой и устало запрокинул голову, упершись затылком в дверь.

— Я в норме, — заявил он в потолок.

Рэд вопросительно посмотрел на Тину, но та лишь пожала плечами.

— Но как так? — не удержалась от вопроса Алиса. — Что за доктор? Я же никогда не ошибаюсь…

— Не ошибаешься, — отмахнулся Крис. — Лис, давай потом, а? Ты зачем вообще её притащил?

— А меня кто-то спрашивал? — фыркнул охранник. — Я только упомянул, что ты в музее — она и рванула. Интересно так рванула…

Под его мрачным взглядом девочка сжалась, запыхтела обиженно.

— Так, ладно… — Крис тяжело поднялся, осторожно оторвал руку от стены, как будто проверяя, удержится ли на ногах. — Я вас покину ненадолго. А то голова что-то… шалит.

Он нетвёрдо двинулся к выходу.

— Тебе помочь? — забеспокоилась Кристина.

— Если ты прямо здесь организуешь мне холодный душ, то да, было бы неплохо.

— А там ты где душ искать собрался? — уточнил Рэд.

— Холодный кран мне тоже вполне подойдёт.

Он оступился, покачнулся, вскинул руки, одновременно удерживая равновесие и останавливая бросившихся на помощь людей.

— Не надо конвоя. Пожалуйста.

И уже более твёрдо вышел из зала.

— Как-то не очень похоже на норму, — пробормотал Рэд, прислушиваясь к затихающим шагам. И обратил строгий взгляд на дочь. — Хорошо. А с тобой что происходит? Нет, что происходит, я вижу. Но почему я об этом узнаю только сейчас? И не говори, что это впервые, не поверю.

Он пересёк зал, грозно нависнув над девочкой. Алиса прижала ноги к груди, словно стараясь занять как можно меньше места. Задышала тяжело, прерывисто. И вдруг заплакала, уткнувшись лицом в колени.

— Я не хотела… чтобы ты злился.

— Почему я должен был злиться?

От неожиданности Рэд растерял изрядную долю строгости.

— Ты говорил маме… Ещё летом… Когда она к тебе в музей ходила… — Всхлипы душили девочку, мешая объяснять. — Ты ругался, и кричал… Что не хочешь, чтобы я тоже… Что это проблемы… Что одного тигра в семье достаточно… Больше, чем достаточно…

Рэд со стоном опустился на пол, сгрёб дочь в охапку.

— Я не хотела, честно. — Алиса прижалась к нему, жалобно шмыгнула носом. — Оно само получается. И ты злишься, да?

— Чучело ты моё. — Оборотень вздохнул, ласково потрепал дочь по голове. — Не надо меня слушать, когда я кричу. Тем более принимать то, что я кричу, как руководство к действию. И злюсь я не на то, что ты перевоплощаешься, а на то, что я об этом ничего не знаю. Это нечестно, в конце концов. Ты так не думаешь? А, ребёнок?

«Ребёнок» уже не плакал, но дышал всё ещё слишком часто. Рэд потянул за цепочку на шее Алисы. Из-под футболки показался бледно-зелёный камешек. Оборотень на секунду задумался и завязал длинную цепочку узлом, так что амулет лёг в ямку между ключицами.

— Легче?

Девочка глубоко вздохнула.

— О некоторых вещах рассказывать полезнее, чем молчать, — наставительно произнёс Рэд. — И безопаснее.

Алиса не ответила.

Пауза оказалась донельзя неловкой.

— А теперь, может быть, кто-нибудь и мне объяснит, что произошло?

Всё это время Жак молчал. Сначала — пытаясь справиться с пережитыми эмоциями, затем — обдумывая план дальнейших действий. И для плана явно не хватало информации.

— Я так понимаю, эта штука у Криса в руке никого, кроме меня, не удивляет? — Он глянул на Алису, но счёл её удивление несущественным. — Вы двое в курсе, что это за сила?

— Это Вектор, — неохотно ответила Тина. — Крис его носитель. Так получилось. Это артефакт, который…

— Я знаю, что такое Вектор, — нетерпеливо оборвал Жак. — Я только не понимаю, как он оказался у моего сына.

Кристина вздохнула и начала объяснять. История получилась короткой и в пересказе звучала довольно нелепо. То, что раньше казалось логичным и обдуманным решением, на словах выглядело глупым и импульсивным.

— Вашу ж мать! — не сдержался Жак. — Как вы вообще могли подпустить его к такому опасному предмету? Вы хоть понимаете, что это могло его убить? Да и любого из вас…

— Как видишь, не убило, а очень даже наоборот, — насмешливо напомнили от двери.

Крис вернулся уже без следов крови на лице, руках и шее. Он всё ещё был неестественно бледен, но уже куда больше походил на живого человека. С мокрых волос на пол капала вода. Загрубевшую от крови футболку парень небрежно бросил на пол, сам устроился на краю ближайшего стола.

— А что касается нашей матери… Тебе, наверное, пора возвращаться домой. Заставлять маму беспокоиться — пока ещё моя прерогатива.

Он зябко передёрнул плечами. Жак тут же снял и передал сыну куртку. Крис надел её, застегнул молнию, растерянно посмотрел на собственные руки, утонувшие в рукавах отцовской одежды.

— Да, — согласился Жак. — Возвращаться действительно надо. Но сначала надо кое с чем разобраться. Пора уже, кажется, вызвать полицию. Рэд, брякнешь Гаю? А я пока пообщаюсь с Таном и с нашей дивной троицей. А потом с коллегами парой слов перекинусь.

— Почему ты? — удивилась Тина.

— Потому что в меня детекторами тыкать не станут, — отрезал Жак. — И, кстати. Грабителей повязали мы с Таном. Вдвоём. Тан был на посту. Я пришёл поторопить заработавшуюся дочь. И мы задержали этих троих при попытке пробраться в музей. Никакого проникновения в фонд не было. Никакой перестрелки не было. И Криса здесь тоже не было.

Тина потрясённо молчала. Рэд едва заметно усмехнулся.

— А если эти гаврики не поддержат нашу версию?

— Если они не полные идиоты — поддержат. Попытка проникновения и попытка ограбления с применением оружия — это всё-таки совершенно разные статьи.

— То есть ты действительно предлагаешь врать полиции? — всё ещё не верила своим ушам Тина. — Хотя летом говорил, что репутация музея не стоит…

— А она и не стоит, — кивнул Жак. — Но у полиции есть инструкции насчёт людей с подозрительными артефактами. Насколько чёткие — не знаю, но Вектор ищут. И при нынешних обстоятельствах я не хочу, чтобы нашли. Поэтому нет, я не предлагаю врать полиции. Предложение подразумевает возможность отказа. А я озвучиваю официальную версию произошедшего. Или ты жаждешь превратить брата в подопытного кролика, а потом в оружие массового поражения?.. Ну что ты лыбишься?

Последний вопрос был обращён к Рэду.

— Да так. — Оборотень улыбнулся ещё шире. — Просто вижу, что дурное влияние этого обормота, он же — оружие массового поражения — наконец и тебя поразило. Я страшно рад.

Подозрительно долго молчавший Крис наконец подал голос:

— Не слишком ли тяжкий груз на себя взваливаете, товарищ подполковник? Врать, да ещё коллегам… Какой удар по профессиональной чести! И хватит ли вам опыта?

— Крис… — Тина тронула брата за плечо, но он не обратил внимания. Колючий взгляд впился в глаза опешившего Жака.

— Впрочем, сколько времени ты врал всем про Рэда? А потом ещё документы ему выправлял… Тоже, наверное, пришлось крутиться, говорить с нужными людьми… Поднаторел в этом…

— Ах ты зараза…

Отец не выдержал, демонстративно замахнулся, грозя сыну подзатыльником. Но Крис вместо того, чтобы уклониться, неожиданно легко рассмеялся.

— Ну слава богу! А то я уже забеспокоился. Не надо так резко начинать обо мне заботиться. Это шокирует окружающих и наверняка вредно для здоровья.

Жак опустил руку. Хмыкнул.

— Тебе голову точно не простреливали? — поинтересовался задумчиво.

— У тебя уже есть сын с головой. Должно же быть разнообразие.

— Вот объясни мне: почему я тебя до сих пор не побил? — В вопросе Рэда звучало искреннее любопытство.

— Я обаятельный. А ты гуманный. — Крис опять обернулся к отцу. — Я просто хотел предупредить сразу. Чтобы без иллюзий. Я не изменился. Я всё тот же оболтус, паразит, зараза и трепло. Я всё так же буду тебя бесить.

— Трепло — это точно, — согласился Жак. — Будешь бесить — будешь получать соответственно. Воспитательные меры в ассортименте, согласно действующему прейскуранту. Оптовикам — скидки и бонусы.

— Нет, и вы ещё спрашиваете, в кого я такой…

Он хотел сказать что-то ещё, но телефонный звонок оборвал фразу. Крис вздрогнул. Выудил из кармана надрывающийся мобильный. Взглянул на экран и привычно улыбнулся — нарочито широко и беззаботно — чтобы собеседник ни на секунду не усомнился в том, что абонент на другом конце линии абсолютно доволен жизнью.

— Привет, мам! — Со стороны разобрать слова Аниты было невозможно, но тревожные интонации угадывались. — Всё нормально, а что?… Да нет! Мы ещё в музее… Пришёл, да. Просто он… — Крис окинул отца быстрым взглядом. — В краску вляпался. У нас тут ремонт небольшой. Сейчас найдёт во что переодеться… Нет, мам. Краска красная. Он как будто на бойне побывал. Его первый же патруль остановит, и ни один таксист в машину не посадит. Не волнуйся, придумаем что-нибудь… — Он задумчиво помолчал, слушая. — Нет, я не приду. Ну… потому что. Извини, настроения нет… Нет, ничего не случилось… Точно ничего не случилось! — Крис страдальчески закатил глаза и вздохнул, будто смиряясь с неизбежным. — Ну хорошо, угадала. Ничего от тебя не скроешь. Да, цапнулись опять… Да всё то же, что утром, ерунда. Но я лучше по городу послоняюсь, правда. Праздник тем более… Да ничего страшного! Первый раз, что ли?.. Хорошо, в следующий раз обязательно… Без отговорок. Обещаю. А сегодня заместителя пришлю… — Он усмехнулся, выразительно глянув на Алису. — Увидишь. Ты будешь рада… Ага. Ну всё, пока, не переживай… Да, и я. Пока, мам.

Оборвав связь, он облегчённо вздохнул. Широкая улыбка соскользнула с лица, и оно приобрело прежнее, ничуть не мрачное, но всё-таки немного усталое выражение.

— Ну и почему я должен один за всех отдуваться?

— Потому что когда мама подозревает, что что-то случилось, она первым делом думает, что это случилось с тобой.

— И, заметь, не ошибается, — добавил Жак. — А переодеться, кстати, действительно не помешало бы. За краску это вряд ли сойдёт…

— А может, колдануть? — предложил Крис, обращаясь к сестре. — Ты же так уже делала. Я тогда, правда, всего лишь нос разбил, но…

Тина покачала головой.

— Сейчас не получится. После общения с твоим «встроенным доктором» прачка из меня никудышная.

Крис только сейчас заметил, что она бессознательно теребит длинную серёжку. Топаз в серебряной оправе тускло мерцал.

— Извини, — смутился он. — Я могу помочь?

Кристина рассмеялась.

— Сиди уж, привидение. Всё нормально. Просто на сложное колдовство меня сейчас не хватит.

— У меня здесь костюм есть, — решил проблему Рэд. — На случай нежданных важных шишек. Размер должен подойти.

— Рэд! — окликнул Крис охранника, уже собиравшегося выйти. — Пока не забыл. Когда будешь открывать хранилище — осторожнее. Я очень старательно его законопатил, но, боюсь, не вспомню, как.

Оборотень фыркнул.

— Сам замуровал — сам и откроешь. Кто у нас штатный взломщик, в конце концов?

— Штатный кто? — Жак не был уверен, что верно расслышал слово.

— Взломщик, — подтвердил Крис. — Охранные чары тестирую. Чем, думаешь, я здесь всё лето занимался?

Отец вздохнул.

— И чего ещё я не знаю о собственном сыне?

— Всего, о чём не спрашивал.

— Кажется, многовато, — пробормотал Жак себе под нос и вслед за Рэдом вышел из зала.

— Присмотри за ним, хорошо?

— Обязательно.

Захлопывая за Жаком дверцу такси, Рэд поймал себя на том, что всё ещё улыбается самым неподходящим к случаю образом — широко и довольно. Понадеявшись, что хотя бы при разговоре с полицейскими и нагрянувшими внезапно журналистами выглядел достаточно серьёзным, глава музейной охраны направился к служебному входу. Гравий дорожки мягко шуршал под ногами. Прохладный ветер заносил в парк возбуждённые крики праздничной толпы. Замок возвышался над весельем молчаливой громадой.

Рэд упустил момент, когда отношения между старшим и младшим Гордонами дали трещину. Поначалу Крис был слишком мал, и всё, кажется, шло хорошо. А потом появилась Алиска, и у молодого отца не осталось ни времени, ни сил вникать в тонкости чужих взаимоотношений. Рэд заметил разлад, только когда тот стал слишком бросаться в глаза. На правах друга семьи — практически старшего сына — он несколько раз пытался вмешаться, что-то объяснить, сгладить острые углы. Но каждый раз, получая залпы протеста с обеих сторон поля боя, вынужден был признавать своё поражение.

— Не переживай, они сами разберутся, — со спокойной уверенностью говорила Лаванда.

Верилось с трудом.

Убедить в чём-то Криса и сейчас было нелегко, а лет пять назад эта задача представлялась попросту невыполнимой. От любых замечаний мальчишка отгораживался ежиными иголками своих бесконечных шуток. Рэду казалось, что это превратилось в рефлекс. Со временем иголки отросли до размера дикобразовых и стали появляться так быстро, что разница между защитой и провокацией почти сошла на нет.

Жак в попытке достучаться до сына был подобен кроту, который, наткнувшись на бетонную преграду, упрямо продолжает ломать об неё когти и сбивать лапы вместо того, чтобы свернуть и поискать другой путь.

И если то, что произошло, заставит этих двоих наконец-то посмотреть друг на друга, а не на собственные представления друг о друге… Может быть, оно того стоило?

Когда Рэд вернулся в читальный зал, Крис сидел за столом, опершись на него локтями и сцепив руки на затылке. Он был куда бледнее, чем полчаса назад, и казался невероятно усталым.

— Ты как?

Крис вздрогнул и поднял голову, только сейчас заметив вошедшего. Руки упали на стол, и Рэд обратил внимание, что у парня ощутимо дрожат пальцы.

— Что случилось?

— Ничего нового. — Крис пожал плечами, но жест получился слабым, почти незаметным. — Я пытаюсь отстраниться от Вектора. Насколько возможно. Не хочу брать слишком много. Что, совсем паршиво выгляжу?

— Да, жутковато, — признал оборотень.

— Это ты меня ещё мёртвым не видел…

Рэда передёрнуло. Да и Крис вместо того, чтобы усмехнуться, только нервно поёжился.

— Не рановато от лекарства отказываешься? — с сомнением спросил охранник, пододвигая ещё один стул и садясь напротив. — Подождал бы, пока полностью восстановишься.

— У этого лекарства слишком неприятные побочные эффекты, — поморщился Крис. — Так что либо я выздоравливаю сам, либо… — Он глянул на Рэда, улыбнулся: — Окей, без вариантов: я просто выздоравливаю сам.

Оборотень вздохнул.

— В больницу бы тебе… Или хотя бы домой. Почему со всеми не поехал?

— А ты представь мамину реакцию, если я там начну в обморок валиться…

— А ты планируешь?

Крис облизнул пересохшие губы.

— Судя по ощущениям — весьма вероятно.

— И ты решил, что я — лучшая сиделка? — фыркнул Рэд, не сводя с парня беспокойного взгляда. — Или есть ещё причины?

— Да так, мелочь одна…

Он помолчал. Откинулся на спинку стула. Развязал батарейку, обхватившую запястье, и начал неторопливо наматывать её на ладонь, перечёркивая оранжевым шнурком метку Вектора. Руки по-прежнему дрожали, но Крис явно старался это игнорировать.

— Просто хочу, чтобы ты имел в виду, — продолжил он, наконец снова взглянув на Рэда. — Если эту штуку понадобится уничтожить, её нужно будет уничтожить. Не задумываясь.

— Поясни.

— Ты прекрасно меня понял, — усмехнулся Крис.

— Ты знаешь, как?

Парень в этот момент затягивал на батарейке прочный узел, ухватив один конец пальцами, а другой — зубами. Он промычал что-то неразборчиво-отрицательное и добавил, выпустив шнурок:

— Неважно. Как угодно.

Рэд хотел сказать что-то ещё, но Крис энергично — насколько позволяло его состояние — замахал руками.

— Нет-нет, всё. Я сказал, ты услышал. Дальше — по обстоятельствам. Слушай… Я пить хочу дико. У тебя найдётся что-нибудь?

— Кофе? — привычно уточнил оборотень.

— Жидкости. Любой. — Крис снова облизнулся. — И мне бы, наверное, куда-нибудь лечь.

Рэд поднялся.

— Идём. У нас в охранницкой отлежишься. А я пока выясню, чьим ключом открыли замок.

— Не трать время. Я знаю, чей это ключ, — заявил Крис и встал, не дожидаясь помощи.

Это было ошибкой. Он пошатнулся, попытался ухватиться за спинку стула и вместе с ним рухнул на пол.

* * *

О том, что произошло, Эш узнал из новостей. На сайт «Вестника Зимогорья» он заглянул почти случайно и тут же зацепился взглядом за громкий заголовок. Очередная попытка ограбления… Оперативные меры… Не успели войти… Переданы полиции… Похоже, действительно ничего серьёзного.

Несколько фотографий. Полицейские машины на фоне замковых стен. Невозмутимый Рэд разговаривает с журналистами. Знакомое выражение лица. Безукоризненная вежливость и доброжелательность. Эш прекрасно знал, как действует это выражение в сочетании с особым неуловимым тембром голоса. Наверняка через несколько секунд после того, как был сделан снимок, журналистам очень захотелось поскорее свернуть разговор и разойтись по домам. А то вечер поздний, толпы людей на улицах, мало ли что может случиться… И вряд ли кому-то из них пришло в голову, что источник этого неуютного ощущения — благодушно улыбающийся Рэд Рэдли. Сама надёжность, сама безопасность…

Стоп.

Рэд!

Рука непроизвольно потянулась к телефону.

Мобильный главы службы безопасности долго гипнотизировал абонента длинными безысходными гудками. Автоответчик Кристины заявлял, что владелица номера в данный момент занята, и оптимистично предлагал искать её в музее. Телефон Криса был попросту отключён.

Подавив отчётливо невротическое желание рвануть в музей, несмотря на предписанный врачом режим, и отбросив не менее сумасшедшую идею сорвать Джину с занятий и отправить её на разведку, оружейник повторил попытку дозвониться до предполагаемых свидетелей происшествия.

Первым откликнулся Рэд.

— Да, Эш, что-то случилось?

— Это я у тебя хотел спросить! — Фраза прозвучала чуть более грубо, чем хотелось. Вынужденная изолированность от мира и важных музейных событий не лучшим образом сказывалась на нервах.

Рэд, если и заметил излишнюю резкость, виду не подал.

— У нас всё по плану. Толпы толпятся, зеваки зевают…

Спокойный голос почти сливался с фоновым шумом. Похоже, в фойе бушевала очередная группа, пришедшая заглянуть в святая святых музея.

«Школьники, — подумал Эш. — Самое сложное — это школьники. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Фонтанируют эмоциями, силу контролируют плохо, да и не понимают, зачем это нужно…»

— …силовые поля надёжны, как стальные тросы, и чисты, как плеск горного ручья, — словно отвечая на его мысли, продолжил Рэд.

— Я не об этом. Что за чертовщина с ограблением?

— Да ничего особенного, — голос оборотня даже не дрогнул. — Всё в штатном режиме. Наконец-то реабилитировались после прошлого раза. Мэдж в восторге. Работаем, бдим…

— Вот только мне лапшу на уши не вешай, — оборвал оружейник. — Тебя там вообще не должно было быть. Значит, режим уже не штатный…

— Эш, мне сейчас не очень удобно разговаривать, я же на работе…

Щёлкнул замок, негромко хлопнула дверь, и шум сразу стал намного тише.

— Ситуация действительно нештатная, но всё обошлось. Долгая история.

— Ты в курсе, почему у Криса отключён телефон? Имеет смысл до него подозваниваться?

— Не надо. Он отсыпается.

— Отсыпается? — Каменное спокойствие Рэда начинало злить. — В музее движуха. В университете занятия. Крис отсыпается. Что, чёрт возьми, у вас происходит?!

Охранник вздохнул.

— Не дёргай его, ладно? И сам не дёргайся. Я тебе всё расскажу в деталях, когда этот дурдом закончится. Сейчас некогда, сам же понимаешь.

Эш понимал. Но всё же уточнил напоследок:

— То есть я не должен волноваться из-за того, что не дозваниваюсь до Криса ни на мобильный, ни на домашний?

— Нет. Просто он, наверное, ещё не дома.

— Ты же сказал, что он отсыпается…

— Да. — В голосе Рэда засквозило едва уловимое смущение. — Но не у себя дома.

— А у кого?

— Скорее всего, всё ещё у тебя. Извини, если что не так. Но ничего умнее мне в голову не пришло…

* * *

Конечно, самым умным решением было бы отвезти Криса в больницу. Именно это и нужно было делать в первую очередь! Не устраивать словесные баталии, не любоваться перевоплощением Жака, и даже не вызывать полицию. В первую очередь нужно было везти в больницу только что вернувшегося к жизни мальчишку, наплевав на его обманчиво бодрый вид и на тайну Вектора. В конце концов, можно было позвонить Вернеру. Уж он точно умеет держать язык за зубами.

Но здравый смысл утонул в вихре событий и эмоций. Пророчество Алисы, её неожиданное перевоплощение, гонка по праздничному городу, сотни удивлённых взглядов, укол страха и облегчение — от того, что всё сбылось, не сбывшись…

— Вы так легко приняли то, что Вектор сотворил чудо! Даже я до сих пор не могу поверить, что это возможно. Всё что угодно могло произойти…

Джина не повышала голоса, но шептала крайне выразительно. Могла бы, впрочем, не стараться. Эти мысли и так стучали в голове Рэда всё то время, что он пытался привести в чувство рухнувшего в обморок Криса. Парень приходил в себя долго и неохотно, но намерение вызвать «скорую» встретил горячим протестом.

— Со мной всё будет нормально! Мне просто нужно отлежаться. И воды…

После чего снова провалился в беспамятство.

Но Рэд почему-то послушался. И вместо больницы повёз Криса к Джин.

— …внутреннее кровотечение, травматический шок, заражение крови, некроз тканей, удар по сердцу, почкам… — безжалостно перечисляла она. — Ты же прекрасно знаешь, что с физическими травмами я могу не справиться.

Это было уже после внимательного осмотра и вполне утешительного диагноза: «ОЦК маловат, гемоглобин ниже плинтуса… Это он и на своём поле вытянет. Отоспится — будет как новенький». Но гипотетические рассуждения пугали не меньше, чем реальные вероятности.

— Всё-таки вы… — Решив быть объективной, она поправилась: — Мы слишком часто идём у него на поводу. Он, конечно, обаяшка и умница, но ему восемнадцать, Рэд! Ты ещё помнишь, что ему всего восемнадцать? Он может ошибаться, может делать глупости. Мы, что ли, их не делаем? Так у нас всё-таки какой-никакой опыт, собственные грабли и шишки в анамнезе… А у него что? Конечно, он совершеннолетний, и мы имеем полное право предоставить ему самому принимать решения. Но скажи честно: если когда-нибудь он переоценит свои силы, тебе будет легче от того, что это его выбор? Мне вот не будет.

Рэд без удовольствия пил коллекционное вино, подаренное Джине каким-то богатым пациентом, и старался ощутить хотя бы толику того наслаждения, какого заслуживал напиток. Наслаждения не было. Его глушили продирающие до костей мысли о том, что могло произойти. Казалось, алкоголь только растормаживал воображение.

Домой Рэд вернулся глубокой ночью, когда Алиса уже крепко спала. Лаванда ещё не ложилась и вышла в прихожую навстречу мужу — едва стоящему на ногах от усталости, благоухающему вином и запахами чужого дома.

— Не рассказывай. — Она мягко улыбнулась. — Ложись спать. Я рада, что всё обошлось.

* * *

Крис проснулся резко, как от пощёчины.

Или пощёчина действительно была?

Нет, показалось.

Была бы пощёчина — были бы и рука, и человек, этой рукой управляющий. Ни того, ни другого в непосредственной близости не наблюдалось.

Он не сразу сообразил, где находится. Вспомнил только, что привёз его сюда Рэд. И, кажется, вчера.

В этом было что-то из детства — лежать на заднем сидении машины, головой у кого-то на коленях. Правда, в детстве он всё-таки умещался в салоне почти во весь рост, и это было гораздо удобнее. Зато ощущение безопасности было точно таким же. Поле держало оборону против вёртких навязчивых щупалец, норовящих вцепиться в нервные окончания, ввинтиться в мысли. Полю требовалась подпитка, и оно получало её мгновенно и с лихвой. Рэд всегда делился силой щедро, не умея или не желая экономить. Это Крис тоже помнил с детства.

Выбираясь из старого города, машина то и дело подскакивала на булыжниках мостовой. Иногда от резких толчков он просыпался. Тогда казалось, что весь организм превратился в пустыню с потрескавшейся, сухой до песочного скрежета землёй. Невыносимо хотелось пить, и бутылка с водой тут же оказывалась рядом — Крис даже не был уверен, что успевал о чём-то попросить. Он жадно пил, рискуя захлебнуться при очередном рывке автомобиля. Вода выплёскивалась из бутылки, холодными струями затекала под ворот отцовской куртки.

В какой-то момент машина исчезла. Вынырнув из забытья, Крис обнаружил, что стоит — не то чтобы самостоятельно, но всё же… Очевидно, посчитав такое положение неправильным, тело вновь устремилось в горизонталь. Судя по всему, стремление увенчалось успехом, потому что в следующий раз Крис очнулся на кровати. И с удивлением понял, что жажда приобрела новые оттенки.

— Кофе… — Губы шевелились с трудом, и он не был уверен, что действительно произносит это вслух. — Внутривенно.

— Да не вопрос, — согласился кто-то голосом Джин. — Хоть внутривенно, хоть внутримышечно. Только поспи сначала.

В следующий раз его разбудил сильный сладкий запах. Зрение плыло, мысли запутывались в толстом слое пушистой ваты. Очень хотелось спать, но его настойчиво оторвали от подушки, заставляя сесть. К губам поднесли кружку, в которой плескалась густо-красная жидкость.

— Давай, пей, и мы от тебя отстанем, — пообещала Джин.

— Это что?

— Кровь резервная, — усмехнулась колдунья. — Свою растерял — вот, восполняй.

Крис сделал глоток и закашлялся. Напиток был вкусным, пах гранатом, но горло обжигал неожиданно сильно.

— Да, крепкое, — верно истолковала его реакцию Джин. — Пей, пей.

Уже проваливаясь обратно в темноту, он расслышал:

— Пойдём. Тебе, я вижу, тоже не помешает…

Сон был беспокойным и отрывочным. Крис качался на волнах, на границе между двумя пространствами, то поднимаясь над водой, то погружаясь в тёмную глубину. Он чувствовал себя рыбой. Воздух разрывал лёгкие. Вода успокаивала, обволакивала, баюкала. Там, в зыбкой темноте, он знал, что в любой момент может проснуться. Что может встать с постели, не испытывая больше предательской слабости. Что может… Да что угодно может! И прекрасно справится со своими проблемами без чужой помощи. Что бы кто ни думал…

«Я тебя чувствую, зараза, — подумал Крис. — Я знаю, что ты здесь».

Чувствуешь, согласились в голове.

Знаешь.

И что?

— Он сильный, Рэд. Он очень сильный.

Ещё бы ему не быть сильным! Нечеловеческим усилием спрессованная мощь, требующая применения. Идеальный разрушитель. Оружие массового поражения. Знать бы заранее — и не хватать всякую гадость голыми руками…

А ты не знал?

Ты не чувствовал?

Ты не хотел?

Приглушённый разговор — рядом, или в соседней комнате?

— Мне не рассказывай…

Голос звучит непривычно, устало. Пауза длится и длится, рассыпаясь на несколько вечностей. Крис проваливается в сон, выныривает из сна.

— Я боюсь, что он не справится.

Фраза раскалывается. «Он не справится». «Я боюсь». Детали, комбинации, трактовки, в которых затерялось что-то важное. «Боюсь». «Справится». «Не». «Я». Кто? Кто боится? Чего? Слова перемешиваются, вспыхивают разноцветными кусочками мозаики, теряют смысл.

Кто справится?

Кто не справится?

С чем?

Ах да…

Крис проваливается в сон.

Выныривает из сна.

Резко, как от пощёчины.

Свет пробивался сквозь узкую щель между задёрнутыми шторами. В комнату просачивался запах кофе. Крис заворочался, потёр глаза, сел, ожидая возвращения вчерашней слабости. Ничего подобного: тело слушалось прекрасно, мысли больше не путались. Даже стакан воды на тумбочке был просто стаканом воды, а не вожделенным спасением для умирающего в пустыне. Казалось, что вчерашние события — всего лишь затянувшийся дурацкий сон. Впрочем, если бы это было так, он вряд ли проснулся бы сегодня в постели Джин. Боже, какая дивная двусмысленность! Крис неудержимо рассмеялся, снова рухнув на подушку.

Вошедшая в комнату колдунья некоторое время наблюдала за ним прежде чем предупредить:

— Если у тебя истерика, я выплесну этот кофе тебе в лицо. И не подумаю, что горячий.

— Ни в коем случае! — запротестовал Крис и захлебнулся очередным приступом хохота.

Что-то истерическое в этом определённо было. Ошпаривать пациента Джина не рискнула, но к стакану на тумбочке всё-таки потянулась.

— Всё-всё-всё! — Крис замахал руками, несколько раз старательно втянул носом воздух, вытер выступившие от смеха слёзы. — Нет, правда, всё. — Улыбаться во весь рот он, впрочем, не перестал. — Просто жизнь сегодня как-то подозрительно прекрасна. Спасибо. Доброе утро, — невпопад добавил он, забирая у Джин чашку с одуряющее пахнущим напитком.

— День, — поправила колдунья, распахивая шторы.

Солнце волной окатило комнату, плеснув золота в кофе, оставив блестящие капли на люстре, полированных поверхностях мебели, ручках шкафов и ящиков. Крис хотел подойти к окну, но Джин его остановила.

— Куда поскакал? А контрольный осмотр?

Она заставила его лечь, приложила ко лбу холодную ладонь, смахнув в сторону упрямую чёлку.

— Со мной всё в порядке, — заверил Крис, но скинуть руку не попытался.

— С тобой всегда «всё в порядке», — улыбнулась Джина. — Но иногда это не мешает тебе терять сознание и бредить полночи. Потерпи минуту.

Рука скользнула ото лба к виску, спустилась к шее. Другая ладонь легла на грудь, медленно прочертила линию от впадины между ключицами к солнечному сплетению. Лицо Джин сделалось серьёзным, сосредоточенным. В её пальцах пульсировала энергия. Кожа горела под холодными прикосновениями. Едва уловимая вибрация передавалась от поля к полю, усиливалась, распространялась дрожью по всему телу, бросала в жар. Крис тяжело сглотнул. Ему показалось, что его исследует бесстрастный радар, проникая вглубь организма, методично снимая покровы, просвечивая ткани. Тонкий слой кожи и жировой клетчатки, плотные мешки мышц, белёсые пучки сухожилий, пульсирующая сеть кровеносных сосудов, кости и суставы — как детали сложного конструктора…

Он судорожно вздохнул, изогнулся, вывернулся из-под ладоней и резко сел.

— Что такое? — удивилась Джин. — В прошлый раз ты так не дёргался.

— Видимо, в прошлый раз я был в капитальной отключке, — предположил Крис. — Чёртов резонанс…

Он ещё раз неприязненно дёрнул плечами, залпом осушил оставленную на тумбочке чашку кофе и встал.

— Ну что, каков ваш вердикт, доктор? Жить буду?

— Будешь, — пообещала Джин. — Если опять не вляпаешься в какую-нибудь историю. Физически с тобой действительно всё в порядке. Поле тоже в норме. — Она помолчала и уточнила: — Как насчёт «лишних мыслей»? Не досаждают?

Крис беззаботно улыбнулся.

— Я справлюсь.

— Не сомневаюсь. — Она спокойно кивнула. — Но если что, обращайся. Вместе справляться веселее.

* * *

Два дня спустя Крис сидел на подоконнике, взобравшись на него с ногами, и, покусывая карандаш, задумчиво разглядывал только что записанную в блокнот череду расчётов. В университетском коридоре было на удивление пусто и тихо. За закрытыми дверьми кабинетов шли занятия. Сокурсники Криса воспользовались неожиданно отменившейся парой, чтобы разбежаться по другим делам, а сам он вернулся к вопросу, над которым бился уже третий день. Впрочем, слово «вернулся» едва ли точно отражало ситуацию: вопрос крутился в голове постоянно, и никакие лекции не могли от него отвлечь.

От Джины Крис направился прямиком в музей. Предлог нашёлся отличный: нужно было снять чары с хранилища, которое он накануне так старательно замуровывал. Не без труда отперев фонд, штатный взломщик тут же погрузился в поиск нужных книг и, обосновавшись в малом читальном зале, где благодаря стараниям Тины уже ничто не напоминало о разыгравшемся побоище, приступил к расчётам.

Сейчас блокнот подходил к концу, а пазл всё не складывался. Схемы бесстрастно изображали полную ерунду, цифры рябили перед глазами, формулы даже во сне издевательски помахивали ненормально длинными хвостами. Крис перечерчивал схемы, переставлял цифры, крутил формулы всеми известными ему способами. Искал неточности в расчётах. Вырывал из блокнота листы и начинал работу заново, раз за разом по кругу проходя один и тот же путь и возвращаясь в исходную точку.

«Зациклился, — констатировал он. — Значит, наверняка упустил что-то важное».

Крис очень надеялся, что это действительно так.

Поняв, что предположения, которые высказывала Беатрикс, могут быть больше чем просто предположениями, и попробовав принять их за факты, он рассчитывал найти причину собственной неудачи. Если попытка смоделировать древний ритуал привела не к тем последствиям, на которые ритуал был рассчитан, значит, модель отступила от оригинала в чём-то очень существенном. Нужно только понять, в чём, — и всё встанет на свои места.

Поначалу, не найдя принципиальных отличий, Крис объяснил это собственной невнимательностью. Третий день он не отрывался от схем, формул и книг — тех самых, из которых, судя по долгим разговорам в «Тихой гавани», складывала структуру своего ритуала Беатрикс. И всё ещё отчаянно надеялся, что ошибается. Потому что иначе…

— Я слышал, что железо полезно для организма. Насчёт дерева — не уверен.

От неожиданности студент выронил карандаш, который в задумчивости терзал зубами, и тот с глухим стуком ускакала в недоступную темноту за батареей, где, вероятно, уже томился десяток его собратьев. Проводив карандаш взглядом, Крис скинул ноги с подоконника и пожал протянутую руку Эша.

— Привет. Не думал, что тебя уже выписали.

— Это свежая новость, — признал оружейник. — Вернер решил, что мне лучше долечиваться в привычной и комфортной обстановке, чем трепать ему нервы скачками давления, тахикардией и прочей психосоматикой. Я, видишь ли, последние несколько дней очень переживаю в отрыве от информации и возможности влиять на важные события. Правда, Джин утверждает, что я симулирую. Но это такие тонкие материи: психика, эмоции, едва уловимые колебания поля… Не поймёшь, что на что на самом деле влияет и кто из докторов прав.

— Я бы поставил на Джин, — усмехнулся Крис.

Эш только загадочно улыбнулся: выбирай любую версию, главное — результат достигнут.

— А здесь ты какими судьбами?

— Тебя искал. Поблагодарить и извиниться.

— Ну благодарить, допустим, понятно… Хотя ничего сверхъестественного я, вроде, не сделал. А извиняться-то за что? — удивился Крис. — Не ты же натравил на меня этих гавриков…

— Из-за меня тебе пришлось их встречать. Я на твоём месте должен был быть…

— Да ты и на своём месте неплохо развлёкся, — рассмеялся студент. — И я, как видишь, справился ничуть не хуже. Даже без врачей обошёлся.

— В отличие от грабителей, — заметил Эш. — Рэд сказал, ты их талантливо отделал…

Крис резко помрачнел. Заворотил ноги на батарею, упёрся подбородком в колени.

— А вот насчёт этого я не уверен. Не уверен, что я.

— В каком смысле?

Студент молчал, сосредоточенно постукивая пальцами по подоконнику, в попытке выудить упущенный карандаш.

— Договаривай, раз начал. Хватит интриговать. Если не ты, то кто?

— Не кто. Что.

Теперь наступила очередь Эша брать задумчивую паузу.

— Ты говорил, что контролируешь Вектор. И что он не самостоятелен.

— Он не самостоятелен, — подтвердил Крис. — Это просто огромная мощь, стиснутая практически в точку. Чем сильнее сжатие, тем сильнее противодействие. Энергия стремится вернуться к нормальному объёму, ломает сдерживающую оболочку.

— А оболочка — это ты?

— Сейчас — да.

— И зачем тогда Вектору было тебя лечить?

— А чёрт его знает, — улыбнулся Крис. — Никто не говорил, что он умён. Или без носителя энергия сжата ещё сильнее. Ты же видел этот камешек в Ратуше: совсем крохотный. Тогда Вектору нужно сломать меня не до конца — не разрушить дом, а только вскрыть. Вот и подбирает отмычки вместо того чтобы махать топором и жечь напалмом. Не знаю как насчёт полноценного разума, а какими-никакими инстинктами эта штука за полтора тысячелетия, похоже, обзавелась. Но в любом случае, если бы я его не контролировал, вряд ли всё закончилось бы так…

Поймав предостерегающий взгляд Эша, он замолчал, обернулся и удивлённо воззрился на девушку, остановившуюся в противоположном конце коридора. Чуть склонив голову к левому плечу, она задумчиво разглядывала собеседников. Поняв, что её заметили, и словно сделав какой-то важный вывод, девушка подошла ближе.

— Привет. Ты Крис? — Вероятно, это был вопрос, но звучал он скорее как утверждение.

— Я его официальный представитель. Что ему передать?

Внимательный взгляд электрически-синих глаз его нисколько не смущал. В конце концов, он сам изучал девушку с не меньшим интересом. Студентка казалась фарфоровой куклой. Крупные сочно-малиновые кудри, на концах отливающие перламутром, неестественно бледная, почти белая кожа, несколько ниток бус, словно собранных из разноцветных леденцов, тяжёлые витые браслеты на хрупких запястьях, юбка в пол и какое-то невообразимое количество кружев, рюшей, цветов и бабочек на блузке. Девушку хотелось поставить на полку и долго разглядывать детали. Вдумчиво, в несколько подходов. Попытка воспринять её всю целиком грозила обернуться передозировкой и головокружением.

— А я всё-таки думаю, что ты Крис, — хитро прищурилась кукла. Несмотря на кажущуюся нарисованность, лицо её было живым и выразительным.

— Мотивируй, — предложил парень, спрыгнув на пол.

— Профессор Грэй просил найти студента, который сидит где-то здесь на подоконнике, откликается на имя Крис и выглядит, как человек, способный между делом взорвать лабораторию. Фенотипические признаки тоже совпадают.

— А похоже, что я могу взорвать лабораторию? — невинно осведомился Крис.

— Похоже, что ты уже парочку взорвал, — хихикнула собеседница, смешно морща острый нос. — В общем, Грэй ждёт тебя на своей кафедре. Или не тебя. Сам решай. А мне пора: слишком много светских бесед для одного дня.

Она развернулась на каблуках и, взметая многослойную юбку, зацокала к лестнице. Волосы парили вокруг головы переливчатым ягодным облаком, старательно игнорируя гравитацию.

— Отличная причёска.

— Год на химфаке — и у тебя такая будет, — отозвалась девушка, обернувшись.

— Год в качестве лабораторной мыши?

— Только если тебе так больше нравится… — кукла лукаво улыбнулась, быстро облизнула ярко-розовые губы, взмахнула неправдоподобно длинными ресницами.

Эш одобрительно фыркнул в кулак.

— Наша лаборатория через стенку от физической. Проломишь — заглядывай.

Она подмигнула и исчезла за дверью.

— Достойная смена растёт, — заметил оружейник.

— Отрадно думать, что дело несения фигни в массы живёт и процветает, несмотря ни на что, — кивнул Крис, убирая блокнот в сумку. — Должна же быть в мире хоть какая-то стабильность.

— Конечно нет! — Грэй повторял это уже не в первый и даже не во второй раз. — Не предполагал, не мог предположить! Гай, да вы поймите: я и сейчас не очень верю. Ну где Бэт, а где терроризм… Бред какой-то!

Гай не был большим специалистом по организованным преступным группам, но предполагал, что провернуть такую наглую операцию мог только человек, не вызывающий подозрений у окружающих.

— Я бы рад поверить, что это бред, — улыбнулся Гай и добавил про себя: «Нет, совсем не рад — терять такую зацепку!». — Но если она здесь ни при чём, то зачем скрывается? Почему не выходит на связь с родными?

Грэй пожал плечами.

— Я не знаю, — вздохнул он. — И вряд ли смогу рассказать ещё что-то полезное. Я её с того дня не видел. У нас в лаборатории произошла авария. Может, слышали? Ничего серьёзного, но мороки много. Я даже не выяснил, нашла ли она в итоге прибор. Некогда было.

— Ничего страшного, это мы сейчас у вашего студента уточним. Как его зовут, кстати? Вы не сказали…

Ответить Грэй не успел.

— Его зовут Крис. И, кажется, у него опять проблемы?

Гай обернулся. Брат Тины стоял у двери, и, судя по выражению лица, ситуация его крайне забавляла.

— Сразу меня арестуешь или после допроса?

Лейтенант со вздохом пожал протянутую руку, поприветствовал Эша, который вошёл на кафедру вслед за Крисом.

— Не ершись. — Гай надеялся, что ответная улыбка получилась достаточно искренней. — Никто не собирается тебя арестовывать.

«По крайней мере, пока», — мысленно продолжил лейтенант, внутренне содрогнувшись: воображение очень ярко продемонстрировало, что произойдёт, когда он всё-таки решится предъявить Крису обвинение. Реакцию Жака. Реакцию Кристины. Прожжёнными скатертями дело может не ограничиться…

А в том, что для обвинения в итоге найдётся достаточно оснований, Гай сомневался всё меньше и меньше. Мальчишка появлялся в этой истории слишком часто, чтобы можно было закрыть на это глаза. Снял охранные чары с Обода. Забрал из Ратуши Вектор. Оказался в музее во время очередной попытки ограбления. Жак утверждает, что Крис пытался остановить грабителей, но насколько стоит верить Жаку, который просит скрывать сам факт присутствия сына в музее? Не говоря уже о том, что носитель сильнейшего артефакта всех времён мог бы справиться с несколькими уравнителями одним щелчком пальцев, а задерживать грабителей при этом всё равно пришлось охраннику и случайно оказавшемуся рядом Жаку. Семья Гордонов была слишком дорога Гаю, чтобы он мог проигнорировать просьбу, но если появятся реальные доказательства, ему придётся раскрыть карты. Дружба дружбой, служба службой.

И вот опять…

— О, вы обзавелись часами, Гордон! — Грэй постарался сгладить неловкость паузы. — Можно ли надеяться, что вы больше не будете опаздывать на семинары?

— Можно, — подтвердил Крис. — И взрывать лабораторию из-за нарушения тайминга тоже не буду.

И это тоже его рук дело? Похоже, мир действительно будет в большей безопасности, когда («Если!» — всё-таки одёрнул себя Гай) это стихийное бедствие окажется в камере.

Профессор хотел уже объяснить студенту, зачем тот понадобился стражу порядка, но Гай его опередил.

— Крис, тебе знакомо имя Беатрикс Франк?

Отпираться парень не стал, и даже удивления в его взгляде не мелькнуло.

— Знакомо. И сама Беатрикс мне тоже знакома. Мы встречались на семинарах по полевой физике, и просто так тоже общались иногда.

Вот даже как…

— Просто так?

— Она интересовалась возможностью изоляции поля от физического тела и долго копала историю вопроса. А я два года… Официально два года занимаюсь физической стороной процесса. Нам было о чём поговорить.

Вытягивать из Криса информацию не пришлось. Он рассказывал сам — как познакомился с подозреваемой, как узнал про Обод, что рассказывала Беатрикс про Объединение равных и о чём узнала от него…

Крис привычно улыбался, но Гай, не впервые общавшийся со свидетелями и подозреваемыми, знал цену этой улыбке. Правда давалась мальчишке нелегко.

«Он же умный парень, он прекрасно понимает, чем ему грозят эти бесконечные совпадения. Ещё и исследования по изоляции поля! Слишком много случайностей. И даже если он на официальном допросе скажет, что не имеет отношения к уравнителям, и детектор подтвердит его слова, кто поверит, что он не повлиял на приборы с помощью Вектора? Я же первый и засомневаюсь… И при этом он держится так, будто мы обсуждаем светские сплетни…»

Сам Гай за лицом, похоже, не уследил.

— А что, научный интерес теперь тоже подсудное дело? — будто невзначай осведомился Эш, до этого негромко обсуждавший что-то с профессором и, казалось, не обращавший внимания на чужой разговор.

— Нет, конечно, — покачал головой лейтенант. — Если он не угрожает общественному порядку. Крис, когда ты последний раз видел Беатрикс?

— Третьего сентября, — без заминки отрапортовал парень.

— Уверен? Так точно запомнил дату?

— Уверен. Она заходила в лабораторию. Потом я эту лабораторию разгромил. И Эш тогда же попал в больницу. Это был очень насыщенный день. Сложно не запомнить.

— Зачем она приходила — тоже помнишь?

— Ей нужен был дельтометр.

— Для чего?

— Я не спрашивал. Наверняка для определения энергетических потенциалов участников ритуала. Без Вектора им придётся очень тщательно всё просчитывать, чтобы энергии хватило.

— И ты ничего не заподозрил, хотя уже два года занимаешься этой темой? — усомнился Гай и нервно потёр ухо: уже несколько минут ему мерещился тонкий, на грани слышимого, звон. Странное ощущение подкинуло воспоминание из детства: лето, каникулы, море… неожиданное землетрясение, короткое, без последствий, но для непривычного к земным колебаниям ребёнка всё равно очень страшное. И тонкое-тонкое дребезжание бокалов на стеклянной полке серванта. С тех пор Гай безотчётно не любил стеклянных полок и шкафов со стеклянными дверцами.

Но в Зимогорье не бывает землетрясений!

— Не заподозрил. — Крис опустил глаза, на секунду показавшись виноватым, но тут же ударил прямым взглядом в упор. — Я не имею привычки подозревать людей только потому, что они интересуются опасными темами. Иначе мне пришлось бы постоянно подозревать в чём-то себя самого, а это — прямой путь к шизофрении.

Мальчишка казался совершенно спокойным и нёс привычную околесицу. Мальчишка улыбался. А за его спиной отчётливо позвякивали стеклянные дверцы книжного шкафа.

— Почему ты сразу не сказал? — мягко спросил Эш. — Когда мы с Рэдом на тебя насели, почему не объяснил, откуда взялась идея искать Обод?

— Дурак был потому что, — огрызнулся Крис.

— А сейчас поумнел? — негромко уточнил Гай и тут же пожалел о сорвавшихся словах. К звону стекла добавилось тихое постукивание дерева. Ящики столов? Стулья? Шкафы? Гай не хотел об этом думать. Он не мог чувствовать энергетической основы происходящего, но то, как Эш отдёрнул руку, попытавшись похлопать Криса по плечу, ему совершенно не понравилось.

— Да. Знаешь, несколько непредусмотренных конструкцией отверстий в организме неплохо прочищают мозг…

Гай не понял. Он больше не смотрел на Криса. Он смотрел на хрустальную модель атома, с дробным стуком ползущую к краю профессорского стола.

Грэй ловко поймал статуэтку.

— Кристофер, будьте так любезны, перестаньте колебать кафедру. Или одна лаборатория слишком мала для масштаба вашей личности?

Крис обернулся к профессору, о присутствии которого успел напрочь забыть. Эш перевёл дыхание.

— Я ничего не хочу знать о количестве отверстий в вашем организме, Гордон, — невозмутимо продолжил Грэй, поудобнее устраиваясь в кресле и задумчиво вертя в руке хрустальный атом. — Но я не отказался бы от описания вашей версии изолирующего ритуала. У меня сложилось впечатление, что вы далеко продвинулись в его воссоздании, но почему-то не торопитесь делиться этими сведениями со своим научным руководителем. Думаю, лейтенант тоже не откажется послушать. Правда, Гай? Пользуйтесь случаем: перед вами, возможно, единственный человек, способный пролить свет на то, что нас ждёт.

Полицейский только кивнул. Он переводил внимательный взгляд с преподавателя на студента и пытался понять, в какой момент исчезли стук и звон и действительно ли они исчезли до конца.

— Ничего хорошего, — буркнул Крис. Оседлал первый попавшийся стул, оперся локтями на спинку, сцепил руки в замок.

Профессор наблюдал за ним и украдкой поглядывал на небольшой прибор, встроенный в ядро мнимо декоративного атома. Стрелка панически дёргалась, пытаясь определиться с показаниями. Прибор измерял уровень энергетической напряжённости и был очень полезен на экзаменах, когда перенервничавшие студенты начинали терять контроль над полем. Ещё пять минут назад Грэй не поверил бы, что планка может слететь у этого конкретного студента. Но, похоже, в этом мире ни на секунду нельзя терять бдительности.

Кристофер молчал. Плечи напряжённо поднимались от медленных тяжёлых вдохов. Кисти рук словно окаменели, вцепившись друг в друга мёртвой хваткой.

Вот только нервных срывов ещё не хватало!

— Мне из вас клещами информацию вытягивать? — спокойно уточнил профессор. — Я, кажется, достаточно прозрачно намекнул, что мне любопытно узнать о ходе ваших исследований. Не удовольствия же ради вы фейерверки в лаборатории устраиваете?

Кристофер фыркнул, улыбнулся.

— Ну хорошо, — легко согласился Грэй. — Не только ради удовольствия. Так что? Есть у них шансы провернуть ритуал?

— Есть, — кивнул студент. — Найдут подходящий усилитель — и провернут. Всё остальное у них, похоже, имеется. Обод как источник стартовых колебаний. Несколько аккумуляторов: в их случае — вероятно, несколько человек со сцепленными полями. Иначе зачем бы им ритуальные чернила и дельтометр? В принципе, при достаточной концентрации сил этого достаточно… Только они сами не понимают, что делают. Этот ритуал работает по-другому. Он просто снесёт им поля. И запустит цепную реакцию. Пойдёт волна, которая будет разрушать связь поля с телом у всех попавшихся на пути магов. И я не уверен, что это можно будет остановить.

— Смелая гипотеза, — хмыкнул профессор, наконец поставив модель атома обратно на стол. — Чем подтверждена?

— Я смоделировал ритуал. Хотел на практике проверить, как он будет работать. Я мог ошибиться, — оговорился Крис с неожиданной надеждой в голосе. — Но если нет, то, чем бы ни прикрывалось это Объединение равных, под каким бы соусом себя ни подавало, оно не планировало безопасно изолировать поля. Оно планировало геноцид. А учитывая, как при таком раскладе будет лихорадить энергосистему… Это всех коснётся, не только магов. И было бы круто всё-таки найти Беатрикс и объяснить ей, что она на самом деле собирается сделать. — Он обернулся к Гаю и с искренним сожалением развёл руками: — Увы, я действительно не знаю, куда она провалилась.

Грэй слушал студента очень внимательно. И тоже был бы рад поймать его на ошибке. Впрочем, возможно, это ещё удастся: нужно обязательно посмотреть на его выкладки — в спокойной рабочей обстановке. Но пока всё выглядело очень логично. И очень неприятно.

— Без опытов на живом поле всё это — не более чем предположения, — заметил профессор. Как за соломинку ухватился.

Реакция студента ему совершенно не понравилась. Кристофер остался невозмутимым, его лицо не выразило никаких ярких эмоций, но не выразило их как-то уж очень старательно.

— Только не говорите, что вы их проводили…

Пауза затянулась. Грэй встал, обошёл стол.

— Вы надумали поиграть в молчанку, Кристофер?

— Вы сами просили не говорить.

Грэй резко шагнул вперёд и навис над студентом. Крису показалось, что сейчас его схватят за воротник, сдёрнут со стула и будут долго и старательно трясти. Но профессор лишь угрожающе прошипел:

— Под монастырь меня решили подвести, Гордон? Про нарушения тайминга он мне рассказывает… А я, старый болван, уши развесил. Забыл, с каким прохвостом имею дело…

Тяжёлый взгляд профессора Крис выдержал без труда.

— Я не просчитал всех вариантов. Зато теперь у нас есть эмпирический материал.

Грэй отступил от студента, присел на край своего рабочего стола.

— Ладно, — вздохнул он. — Тогда рассказывайте заново. С деталями и подробностями.

Вторая версия рассказа оказалась куда менее понятной для непосвящённых, зато куда более развёрнутой и эмоциональной. Крис вскочил со стула и расхаживал по кафедре, активно жестикулируя, то и дело ероша волосы и азартно сверкая глазами. Он сыпал терминами, ни капли не заботясь о том, все ли слушатели смогут понять, о чём идёт речь. Эш и Гай просто перестали для него существовать.

«Хвастается, — улыбнулся оружейник. — И, похоже, оправданно. Грэй явно в восторге. И плевать ему на нарушения техники безопасности, на поломанные приборы, да на что угодно! Придёт время — мы за этого мальчика ещё поборемся… И не факт, что музею повезёт больше, чем университету».

Когда Крис закончил, профессор впечатлённо покачал головой.

— Не пренебрегайте техникой безопасности, Кристофер, — попросил он. — Не знаю как поле, а голова ваша науке ещё пригодится.

Крис самодовольно улыбнулся.

— Я обязательно завещаю её вам для опытов.

Звонок оповестил об окончании пары и будто послужил сигналом к отступлению. Поблагодарив профессора, Гай распрощался и двинулся к выходу. Эш и Крис последовали его примеру.

— Гордон!

Студент даже не успел дойти до двери.

— В лабораторию больше — ни ногой. — Грэй был убийственно серьёзен. Недавний восхищённый азарт как ветром сдуло. — Теперь я лично буду контролировать практическую часть вашего исследования. Узнаю, что занимаетесь самодеятельностью, — вылетите из университета быстрее, чем успеете произнести название своей курсовой.

Крис сжал губы, с трудом сохранив на лице улыбку.

— Как скажете, профессор. Но я на всякий случай придумаю название подлиннее.

Он сделал ещё шаг к двери, но Грэй окликнул его снова.

— Ключ, будьте любезны.

Крис молчал.

— Ключ от лаборатории, — с нажимом повторил профессор, демонстративно постучав длинным сухим пальцем по столу.

Студент достал из кармана брелок. Нарочито медленно снял с кольца маленький ключ с матовым жёлтым камнем. Повертел его в пальцах, взвесил на ладони.

«Сейчас бросит, — понял Гай. — Прямо в это невозмутимое лицо бросит».

«А ведь он поймает, — подумал Эш, наблюдая за профессором. — Делает вид, что не ожидает подвоха, но точно поймает».

Крис медленно подошёл к Грэю и положил ключ на стол. Металл тихо звякнул по дереву. Студент хотел было уйти, но профессор удержал его за плечо.

— Даже если бы вы разнесли всю лабораторию в хлам, — тихо произнёс он, — за день, максимум — за два я восстановил бы её функционал процентов на семьдесят. За неделю, подключив кое-какие связи, — на сто. Оборудование можно починить. Если нет — купить новое. В конце концов, приборы существуют не в единственном экземпляре. В отличие от вас, Кристофер. Запасного Криса Гордона у меня нет.

— Ну что, я могу идти, или ты всё-таки меня арестуешь? — спросил Крис, закрыв за собой дверь кафедры.

— Не арестую, — искренне улыбнулся Гай.

По мере того как студент, всё больше распаляясь, рассказывал о предполагаемых планах Беатрикс, уверенность лейтенанта в причастности брата Тины к происходящему таяла. Либо парень очень хороший актёр, либо он действительно не меньше самого Гая хочет помешать уравнителям. Ни один из вариантов отметать не стоило, но сейчас лейтенант предпочитал думать, что мальчишку всё это время водили за нос. В конце концов, он знал Криса с детства и, несмотря на подозрения, не хотел устраивать парню неприятности, не будучи на сто процентов уверенным в его виновности. Возможно, поэтому, а может, из желания выполнить данное Жаку Гордону обещание он всё-таки решился:

— Не арестую, но у меня к тебе есть ещё одно дело, которое не хотелось бы откладывать.

Крис посмотрел на него с удивлением и любопытством.

— Вчера я общался с одним из парней, которых мы задержали в музее. Он до этого отмалчивался, а тут вдруг заявил, что не может врать, что должен во всём признаться… Я поначалу обрадовался, но он стал нести какую-то несусветную чушь о том, что они пытались вскрыть музейное книгохранилище, и что он при этом убил человека. Причём не кого-нибудь, а студента зимогорского физфака Криса Гордона. Который, как я подозреваю, стоит сейчас передо мной и выглядит неприлично живым для покойника. — Гай неловко улыбнулся. — Я понимаю, что вы с отцом чего-то не договариваете. И, наверное, у вас есть какие-то важные мотивы. Возможно, даже не преступные. Но если этот парень не уймётся, и если его заявления всплывут на суде, замять ничего не получится… Поэтому я хочу понять: ты знаешь, что происходит, или у нашего фигуранта просто едет крыша?

— Я знаю, что происходит, — кивнул Крис. — Ты дашь мне с ним поговорить? Пусть убедится, что никого не убил, и перестанет смущать правосудие.

— Я именно это и хотел предложить, — обрадовался Гай. Ему самому было чертовски любопытно поприсутствовать при этой встрече.

— Когда?

— Если сможешь — хоть сейчас.

— Поехали, — решил студент, глянув на часы. — На пару я всё равно уже опоздал, а так хоть развлекусь. В конце концов, мне жутко интересно познакомиться с этим типом. В прошлый раз мы как-то не успели…

Он собирался попрощаться с Эшем, но тот неожиданно задержал его.

— Можно тебя на пару слов?

— Я буду в машине, — бросил Гай, отворачиваясь.

Эш подождал, пока шаги лейтенанта затихнут на нижней площадке лестницы.

— По поводу того, что произошло в кабинете…

Крис склонил голову набок, взъерошил волосы.

— А разве там произошло что-то экстраординарное?

— Тебе виднее, — согласился оружейник. — Я просто хотел сказать, что если с Вектором всё так, как ты говоришь, то все его отмычки и топоры — в тебе. И напалм тоже, если до этого дойдёт. Им больше неоткуда взяться.

— Я понял, Эш. Я спрячу отмычки и прослежу за топорами. Не волнуйся, никто не пострадает.

— Надеюсь, ты тоже. — Оружейник улыбнулся, похлопал парня по плечу. — Будь осторожен, хорошо?

— Это в моих же интересах, — усмехнулся Крис. Отвернулся и бросился догонять Гая.

Жак Гордон всегда мечтал, что сын пойдёт по его стопам. Он не говорил об этом прямо, но Крис и так знал, что, в отличие от Рэда, капитально не соответствует отцовским представлениям об идеальном наследнике. Более того: знал, что никогда не будет им соответствовать.

В полицейском участке он бывал неоднократно и каждый раз испытывал целую гамму ощущений, среди которых не было ни одного приятного. В лучшем случае ему просто хотелось втянуть голову в плечи, сделаться невидимым и поскорее сбежать из этого давящего пространства.

— Нехорошие у тебя предчувствия, взломщик, — усмехнулся Рэд, когда пятнадцатилетний Крис поделился с ним впечатлениями. — Смотри не оправдай.

Предчувствия не имели к этому никакого отношения. Ни грамма мистики — чистая психофизиология. Но Рэду совсем не обязательно было об этом знать.

Проходя по коридорам отделения, студент непроизвольно надвинул на лицо широкий капюшон толстовки. В изоляторе стало ещё хуже. Эмоциональный фон места, напряжённая дрожь энергетических линий… Недоверие, несвобода, злость, страх оседали на коже, отзывались неприятной вибрацией поля. Остановившись перед дверью допросной, куда привели задержанного, Крис зябко передёрнул плечами и поглубже засунул руки в карманы джинсов.

— Всё в порядке? — спросил лейтенант, по-своему истолковав его замешательство. — Если хочешь, позову ребят — пусть подежурят в просмотровой на всякий случай.

Сейчас комната, из которой обычно велось наблюдение за допросом, была пуста. В ней даже свет не горел. Похоже, Гай не спешил придавать спонтанной очной ставке официальный статус.

— Не надо. — Крис взял себя в руки, расправил плечи. — Мы же не к медведю в логово идём.

Прозрачную стену допросной закрывали жалюзи, и только мониторы, на которые передавалось изображение с камер наблюдения, светились, позволяя с нескольких ракурсов рассмотреть фигуру, застывшую за столом. Уравнитель ссутулился, опустив голову на руки, так что лица его не было видно.

Гай отпер дверь и первым вошёл в комнату. Крис последовал за ним.

Парня за столом он узнал сразу. Правда, не сразу поверил своим глазам. А поверив, присвистнул, ероша чёлку и сбивая капюшон на затылок.

— Какие люди!

Взглянув на вошедшего, Том побледнел, отшатнулся от стола, грохнулся на пол вместе со стулом, забарахтался испуганно, пытаясь отползти в угол комнаты.

— Ты… — выдохнул он, натолкнувшись спиной на стену.

— Я, — невозмутимо согласился Крис. — Мстительный дух пришёл покарать тебя за злодеяния.

Судя по виду Тома, он вполне готов был в это поверить.

— Можешь выйти ненадолго? — обратился Крис к Гаю. — Пожалуйста. Я не буду его карать, честно.

— Хорошо, — неохотно согласился лейтенант. — Если понадобится помощь…

— Не понадобится, — улыбнулся Крис и бесцеремонно вытолкал Гая за дверь. После того, как лязгнул замок, он обернулся к заключённому: — Живой я, живой.

Визитёр прошёлся по комнате, поднял упавший стул, протянул Тому руку. Тот уставился на неё со священным ужасом.

— Да не тормози, — усмехнулся Крис. — Ты что, боишься, что она отвалится и рассыплется в прах? Не дождёшься.

Том нерешительно сжал протянутую ладонь. Рука действительно не отвалилась и не рассыпалась. Напротив — уверенно и твёрдо вздёрнула уравнителя на ноги, так что Том оказался лицом к лицу со своей жертвой.

— Как? — одними губами спросил он. — Я же видел. Это точно был ты…

Крис охотно кивнул.

— Совершенно верно. Просто я очень живучий.

— Не до такой же степени!

— Тебя что-то не устраивает? — Посетитель присел на край стола. — Жалеешь, что не довёл дуэль до логического финала?

Том рухнул на стул, отёр пот со лба.

— Нет конечно. Я рад. Правда, я чертовски рад! — он наконец облегчённо улыбнулся, будто только сейчас поверил в происходящее. — Всё это изначально было плохой идеей. Ломиться в музей, с оружием… Но Дюк сказал, это только для подстраховки, и что оно вообще не понадобится, потому что будет ключ… А я как увидел тебя… То есть не тебя, а это… поле, или что это было? В общем, психанул. А когда в руках оружие, это знаешь как в голову ударяет? Кажется, что ты такой крутой, сильный, всё тебе нипочём…

Крис кивал без особого энтузиазма.

— А зачем вы вообще туда попёрлись? — прервал он Тома. — Беатрикс что, не могла сама книгу вынести? Нафига эти сложности-то?

— Наверное, светиться не хотела, — предположил уравнитель. — Если бы её с книгой поймали, всё накрылось бы медным тазом. А так… Парой человек больше, парой меньше… Для общего дела это уже не так важно.

— И где она сейчас?

Том усмехнулся.

— Не держи меня за идиота, Гордон. Я рад, что не застрелил тебя, но отвечать на все вопросы подряд не буду. Если пришёл допрашивать — можешь сразу валить и не тратить время.

Уходить Крис и не подумал. Наоборот — поудобнее устроился на столе, скрестив ноги на манер восточного йога.

— А если я скажу, что ты меня всё-таки застрелил? — прищурившись, осведомился он. — Что я умер, а потом воскрес. И расскажу, как. Пооткровенничаем? Как в старые добрые.

— Допросная камера, знаешь ли, не располагает к откровениям, — покачал головой Том, с трудом перебарывая любопытство. — Это тебе не лаборатория и не дурацкие опыты с «пиявками». Слишком большая ставка.

Крис его как будто не слушал. Он неторопливо стягивал с правой руки перчатку.

— Хорошо, давай я начну.

— Я же сказал: я ничего тебе…

Том резко замолчал, уставившись на раскрытую ладонь, испещрённую витиеватыми чёрными символами.

— Это же… — он сглотнул. — Это…

— Вектор, — спокойно закончил Крис. — Мир очень тесен, да? Носителем мог стать кто угодно, а стал я. Случайно и по дурости, но что это меняет? Зато теперь мне ничего не стоит, например, заблочить камеры и микрофоны. Ну так что? Найдутся у тебя равноценные откровения? Не для протокола.

— Почему я должен тебе верить? — Том скользнул взглядом по углам комнаты, высматривая камеры, будто мог на глаз определить, в рабочем ли они состоянии.

Крис пожал плечами.

— Не должен. Но подумай: стал бы я просто так светить Вектор на всю полицию Зимогорья?

— Да чёрт тебя знает, — усмехнулся Том. — Но если ты действительно хочешь подробностей, присоединяйся к Беатрикс. Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор колупаешься с этим своим исследованием, когда она уже восстановила ритуал? Я же знаю, ты давно повёрнут на идее изоляции поля. Так в чём проблема?

— Проблема в том, что безопасная изоляция до сих пор невозможна. И ритуал не на это нацелен.

— Ты уверен? — высокомерно фыркнул Том. — Думаешь, если у тебя не получилось, то никто не сможет? Беатрикс знает, как провести безопасный ритуал. Мы же не дураки, чтобы устраивать массовое уничтожение магов! Дураки не смогли бы восстановить Обод и…

— Вы восстановили Обод? — возбуждённо перебил Крис, подаваясь вперёд. — Как?

Посмотреть на собеседника сверху вниз, когда ты сидишь на стуле, а он — на столе, не так уж просто, но Том с этой задачей справился.

— Приходи в Объединение — узнаешь. И про ритуал, и про изоляцию… Поиски закончены, Крис. Пора переходить от теории к практике. Ты же несколько лет к этому стремился. А теперь, когда нашёл единомышленников, неужели струсишь? Ни за что не поверю. Присоединяйся к нам, помоги провести ритуал — и всё: больше никакой энергозависимости! Полная свобода от поля!

Предложение звучало так заманчиво, что у Криса не хватило духу ответить «Нет».

— Где мне найти Беатрикс? — глухо спросил он после затянувшейся паузы.

— Она сама тебя найдёт, — заверил Том. — Ты наш, и Беатрикс это знает. Не хуже, чем ты сам.

— Зачем ты соврал про камеры?

Крис вынырнул из задумчивости, когда Гай сунул ему в руки бумажный стакан с кофе. На улице было холодно, и напиток приятно согревал ладони.

— Надеялся, что он скажет что-нибудь полезное.

— Для тебя или для следствия?

Крис удивлённо посмотрел на лейтенанта, во взгляде которого отчётливо читалось подозрение.

— А что, есть разница? Ты ещё не убедился, что я не был заодно с этой шайкой.

— Не был? И не будешь?

Парень отхлебнул кофе и поморщился. В киоске возле полицейского участка за благородный напиток выдавали откровенную бурду.

— Крис, я могу быть уверен, что когда Беатрикс выйдет с тобой на связь, ты сразу об этом сообщишь?

Музейный взломщик неопределённо пожал плечами.

— Если выйдет, Гай. Если.

* * *

«Пожалуйста, прости меня, если сможешь!»

Письмо обнаружилось там, где ему логичнее всего было появиться, — в «Тихой гавани». Не то чтобы Крис ждал вестей. После разговора с Томом он, пожалуй, даже надеялся, что их не будет. По крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, как на них реагировать.

Так что на следующий день после очной ставки в любимое кафе он заглянул без какой-то определённой цели. Кафе ведь любимое, кофе вкусный — разве нужны другие причины? И за дальний столик у окна, где они часто сидели с Беатрикс, Крис прошёл никак не специально — вот ещё, глупости! И пальцами по нижней стороне столешницы скользнул просто так, в задумчивости. И даже удивился, когда в руку лёг плотный гладкий конверт.

Прежде чем вытянуть из-под стола находку, Крис огляделся. Посетителей в «Тихой гавани» было на удивление мало. В противоположном конце зала компания подростков увлечённо что-то обсуждала: может быть, только что посмотренный фильм, а может — захватывающий школьный проект. Не всё ли равно? Главное — на окружающих собеседники не обращали ни малейшего внимания. Устроившаяся за стойкой девушка с вызывающе синими волосами сидела спиной к Крису и разговаривала с Ланой, которая наводила порядок и сейчас досыпала ярких конфет в высокую стеклянную банку. Сама хозяйка «Тихой гавани» изредка с улыбкой оглядывала зал, но это Криса не беспокоило. За время знакомства с Ланой он успел убедиться: о своих посетителях она знает практически всё, но в чужие дела никогда не вмешивается.

Крис достал из конверта письмо — невозмутимо, как будто не вытащил послание из-под стола, а только что получил на почте.

Он ожидал горячих призывов присоединиться к уравнителям, ожидал возвышенных слов об освобождении от энергозависимости, о великой цели, о важной миссии… Всего того, что неизбежно сквозило в речах Беатрикс, когда разговор касался Объединения равных. Только теперь — с конкретным предложением разделить эту цель и эту миссию.

Но письмо началось с извинений. Без обращения, без приветствия — с места в карьер.

«Пожалуйста, прости меня, если сможешь!

Я слишком долго молчала о том, что ты имел право знать с самого начала. А теперь, когда всё раскрылось без моего участия, оправдываться бессмысленно. Но я всё-таки попробую. Я не могу хотя бы не попытаться. И, надеюсь, ты поверишь, что дело не в ритуале. Объединение велико, и вступление в него ещё одного человека уже ничего не решит. Так что это письмо — просьба не о помощи, а о прощении.

Конечно, мы познакомились не случайно. Семинары Грэя были отличным местом для поиска единомышленников. Уже в первый день я поняла, что ты можешь стать бесценным союзником, а позднее, убедившись в этом, просто побоялась, что ты откажешься вступить в Объединение, и решилась использовать твои знания, не раскрывая всех карт. Прости. Мне казалось, что цель оправдывает средства. И, возможно, это действительно так, если благодаря твоему невольному участию нам удалось продвинуться так далеко. Но сейчас от одной мысли об этой подлости становится тошно. Если бы можно было повернуть время вспять, я поступила бы иначе. Если бы тогда, весной, я знала тебя так же хорошо, как знаю сейчас, я точно поступила бы иначе! Но время — упрямая вещь, и мне остаётся только бесконечно извиняться в надежде, что ты сможешь меня простить.

Ты волен отнести это письмо в полицию. Возможно, это приблизит меня к тюремной камере, а наши планы — к полному краху. Глупо скрывать: я очень боюсь, что именно так ты и поступишь. Но решать — тебе. Если захочешь помочь — я буду очень рада. Если нет — утешусь тем, что тебя, по крайней мере, не обвинят в преступлении, к которому ты не имеешь отношения.

На случай, если ты решишь использовать это письмо как улику: я, Беатрикс Франк, создатель нового Объединения равных, официально заявляю, что начиная с апреля текущего года использовала студента физического факультета Зимогорского университета Кристофера Гордона в качестве источника информации, не посвящая его в свои планы и не привлекая к деятельности Объединения. Заявляю, что вышеназванный студент не причастен ни к одному из преступлений, вменяемых мне и другим членам Объединения.

Это письмо не означает, что я готова отказаться от своих планов. Мы слишком далеко зашли. Я всего лишь надеюсь, что платой за дело моей жизни не станет потеря твоего доверия».

Крис долго рассматривал витиеватую подпись, как будто надеясь вычитать в ней что-нибудь важное. Например — ответ на вопрос, что делать дальше.

На самом деле всё было очевидно. Письмо — прекрасная улика. Можно смело нести послание Гаю, рассказывать, откуда оно взялось, предоставив ищейкам новую зацепку. И надеяться, что приятель Кристины наконец-то отыщет какой-нибудь другой объект для подозрений.

«А не укатиться ли Гаю куда подальше вместе со своими подозрениями?»

Подростки шумной толпой вытекли из кафе, распрощались, рассыпались в разные стороны. Ветер пронёсся над мостовой, раздул огонь жёлтых листьев.

«Хорошая идея, — одобрил Крис. — Мог и сам додуматься».

Письмо вспыхнуло в пальцах, пеплом осыпаясь в ладонь.

От неожиданного щелчка парень вздрогнул, резко обернулся на звук.

Девушка в белом вязаном платье, с фотоаппаратом на шее и двумя синими косами, тяжело лежащими на плечах, стояла в паре метров от столика и, склонив голову к плечу, энергично трясла, просушивая, только что распечатанный моментальный снимок. Яркие глаза с неестественно медовыми радужками лучились улыбкой.

Крису понадобилось несколько секунд, чтобы узнать её.

— А, мышь лабораторная! В шпионы заделалась?

Девушка фыркнула, подошла ближе.

— Не помню, чтобы кому-то приходило в голову называть меня мышью. Хамелеоном — бывало. Хотя чаще — попугаем, — добавила она с подкупающей искренностью и положила фотографию на стол.

— Никакой фантазии, — покачал головой Крис, разглядывая снимок.

Компромат удался на славу. Девица словно специально подкарауливала момент: поймала ту самую секунду, когда письмо уже успело загореться, но ещё не полностью исчезло в пламени.

Крис отряхнул ладонь, смахнув пепел в цветочный горшок.

— Ты выглядел очень… — Мышь задумалась, подбирая слово. — Очень драматично. Как двойной агент, уничтожающий ценную, но очень опасную улику.

— Ну вот… — На его лице отразилось искреннее страдание.

Собеседница удивлённо приподняла брови.

— Только познакомились, а уже придётся тебя устранить…

— Очень убедительно, — одобрила Мышь, бесцеремонно усаживаясь за столик. — Из тебя вышел бы хороший двойной агент.

Она повертела в руках фотографию, вздохнула.

— Удачный кадр получился. Жаль будет, если тоже сожжёшь. Но вообще он твой, так что как хочешь.

Крис принял карточку из её рук и невольно задержал на них взгляд. Нездоровые красноватые отметины на белых ладонях резали глаз. Пятна повреждённой шелушащейся кожи цвели между пальцами, уползали на запястья, под длинные рукава платья. Девушка торопливо спрятала руки под стол.

— Неудачный опыт? — посочувствовал Крис. — Похоже на химический ожог.

Мышь улыбнулась.

— Ну, я же химик… Всякое бывает.

Он знал эту улыбку, более того — сам регулярно её использовал. «У меня всё хорошо, — говорила улыбка. — А даже если нет — это чёртова моя проблема. Не ваша. Понятно?»

Вникать в чужие проблемы решительно не хотелось. Со своими бы сначала разобраться…

Гай с его назойливыми расспросами Криса почти не беспокоил. В конце концов, музейный взломщик на самом деле не был ни в чём виноват, и подозрения лейтенанта грозили ему разве что потерей времени на допросах и ещё каких-нибудь следственных процедурах. Ерунда, мелочи жизни, почти не стоящие внимания. В отличие от Вектора.

Не то чтобы артефакт не поддавался контролю. Поддавался, и весьма неплохо. Особенно если не забывать о его необъяснимой способности выворачивать мысли наизнанку, делая из самой заурядной и флегматичной мухи грандиозного и очень эмоционального слона. Крис не забывал, и даже после недавнего срыва, заметно подкосившего силы, сохранил контроль над опасной игрушкой. Вот только в это никто не верил. Говорили, конечно, обратное, но смотрели при этом так, что хотелось со всей дури врезать по сочувствующим, встревоженным, напуганным лицам.

С вымораживающей ясностью Крис понимал, что превращается в придаток легендарного артефакта. Если не в реальности, то в воображении окружающих — точно. Над любым разговором теперь висели, даже если не произносились вслух, одни и те же вопросы: ну как? ещё справляешься? точно-точно справляешься? и надолго тебя хватит? В этой ситуации Гай, предполагавший, что Крис не только контролирует артефакт, но и коварно использует его для маскировки своих истинных планов, даже вызывал чувство благодарности. По крайней мере, лейтенанта носитель всё ещё интересовал больше, чем прилагающийся к нему энергетический инструмент.

Но разве можно было ожидать чего-то другого? За Вектором маячит столько легенд и невероятных историй, что будь ты трижды гениальный физик и четырежды непревзойдённый взломщик — даже не думай тягаться! Вектор интригует. Вектор пугает. Вектор влияет на принятие решений. Вызывает любопытство Эша и страх Рэда, заставляет Джин беспокоиться, а принципиального Жака Гордона — давать ложные показания… Вектор. Не Крис.

«Отвали. Я здесь всё ещё главный».

Навязанные мысли растаяли и тут же показались нелепыми. Крис оторвал взгляд от отражения светильника в кофейной черноте.

Разговаривать с самим собой при живом собеседнике…

«Да ты эволюционируешь, клоун! Уже и в зрителях не нуждаешься…»

Собеседница тем временем закончила какую-то фразу и, не дождавшись реакции, участливо спросила:

— У тебя что-то случилось?

Могла бы давно обидеться и уйти, между прочим…

Крис откинулся на спинку стула, глотнул кофе.

— Нет, с чего ты взяла?

Улыбнулся.

«У меня всё хорошо. А даже если нет…»

— Ты обычно более разговорчив.

От удивления он чуть не поперхнулся.

— Обычно? Я с тобой разговариваю второй раз в жизни!

— Со мной — да, — ничуть не смутившись, кивнула Мышь. — Но я же не первый раз тебя в универе вижу. И слышу. Ты заметный.

— Кто бы говорил о заметности… — усмехнулся Крис. — А я тебя, между тем, не видел.

— Не видел или не запомнил? — уточнила Мышь.

Крис посмотрел на неё внимательнее. Со вчерашнего дня «кукла» изменилась почти до неузнаваемости. Стиль одежды, причёска, цвет волос и глаз… Даже фарфоровая белизна кожи разбавилась сотнями блёклых пятнышек — как будто за ночь на лице проступили веснушки. Не запомнить Мышь было сложно. Что вчерашнюю, что сегодняшнюю. Но ещё сложнее было осознать, что это одна и та же Мышь.

— Оригинальный способ маскировки, — признал Крис. — От кого прячешься?

— Откровенность за откровенность, — предложила девушка. — Сначала ответь на мой вопрос. У тебя что-то случилось? Только честно.

— Меня считают причастным к подготовке ритуала, который может убить всех магов и, возможно, уничтожить мир.

На лице Мыши отразилось такое явственное недоверие, что Крис уточнил:

— Ну хорошо, может быть, не всех. И, наверное, не весь мир. Но солидный кусок Содружества с Зимогорьем в центре — наверняка. Мне не хватает данных, чтобы более точно рассчитать радиус поражения.

— Я просила честно, — разочарованно протянула Мышь. — Ты вообще бываешь серьёзным?

— Я очень серьёзен, — заверил Крис и улыбнулся. — Сейчас вот, например, всерьёз решаю, что хуже — то, что меня подозревают в преступлении, или то, что считают больным на всю голову фанатиком.

А может быть, то, что ты на полном серьёзе размышляешь, как ответить Беатрикс?

Крис помолчал, задумчиво глядя в окно. Может быть, не стоило сжигать письмо? В конце концов, Беатрикс — преступница. Её сообщники совершили несколько ограблений и чудом до сих пор никого не убили. А может быть, убили, но об этом пока не известно? Поверить в то, что хранительница книжного фонда стоит во главе преступной группировки, было сложно, но Крис капитулировал перед фактами. А вот представить, что Беатрикс планирует массовое убийство магов, так и не смог. Либо она не понимает, что делает, и тогда её нужно остановить. Либо ей известен способ безопасной изоляции поля, и тогда… Вот что тогда — совершенно непонятно.

В любом случае для начала неплохо бы её найти.

— Ты не похож на фанатика, — прервала паузу Мышь.

— А на преступника?

Она пожала плечами.

— Никто не похож на преступника. Если бы преступников можно было вычислять по внешнему виду, их давно бы не осталось. Но ты похож на человека, который умеет скрывать правду за словами. Не хотела бы я тебя допрашивать.

— Знаешь, что больше всего бесит? — Криса вдруг прорвало, он заговорил отрывисто, с нарастающим раздражением. — Всем почему-то кажется, что я что-то скрываю. Вот, например, что-то произошло… И теперь, когда я веду себя как обычно, все думают, что я притворяюсь. Потому что нельзя после такого вести себя как обычно. И они тоже начинают старательно вести себя как обычно, чтобы я не заподозрил, что они заподозрили… И при этом приглядываются, ищут доказательства тому, что со мной всё-таки что-то не так. Сначала расстраиваются, когда не находят. Потому что это же значит, что я очень хорошо притворяюсь, а на самом деле у меня внутри какая-то дикая дичь. А потом, конечно, находят. Потому что когда старательно ищешь, обязательно что-то найдёшь. И расстраиваются ещё больше. И начинают смотреть так… Ну… Блин, лучше бы вообще не смотрели!

Мышь слушала внимательно, не перебивая. И только убедившись, что собеседник выговорился, спросила:

— А как давно «что-то произошло»?

— Три дня назад.

— И тебе не кажется, что это недостаточный срок для подобных обобщений? — В её тоне было больше любопытства, чем наставительности. — Может быть, они тоже искренне ведут себя как обычно, а ты вкладываешь в их поведение что-то своё?

Крис на минуту задумался, а потом ответил очень серьёзно:

— Может быть. А ведь действительно может быть.

И неожиданно улыбнулся с облегчением.

— Ты что, психолог?

— Нет. Я всего лишь начинающий химик и биолог. Просто я ещё и эмпат. Спонтанный, правда. Полезное свойство, но иногда напрягает. Особенно когда сидишь себе спокойно в кафе, никого не трогаешь, и тут в тебя без объявления войны вламываются чужие эмоции, желания… — Она передёрнула плечами. — И ладно бы что-то приятное. Так нет — почти всегда какая-нибудь гадость: страх, обида, зависть… Негатив почему-то лучше передаётся.

— Я тоже вломился? — смутился Крис. — Извини. Если бы знал — унёс бы свой негатив куда-нибудь в другое место.

— Нет, ты не вламывался. Ты просто сидел в углу и сдержанно фонил своим раздраем на всё кафе. Тоже не очень приятно, но гораздо легче, чем злость, например. И мне показалось, что тебе нужно с кем-то поговорить. С каким-нибудь одноразовым собеседником, на чью реакцию тебе, в общем-то, наплевать. С кем-нибудь, кто не будет высматривать странности в твоих действиях и словах просто потому, что не знает, что для тебя норма.

— Как со случайным попутчиком в поезде?

— Да, что-то вроде. Рассказываешь кому-то о своих проблемах, и этот кто-то уносит их куда-нибудь подальше от тебя и забывает. Как будто выбрасывает.

— Но мы обещали играть в откровенность, — напомнил Крис. — Твоя очередь. От чего ты прячешься за этими масками?

— От людей. — Мышь ответила неохотно, как будто не ожидала, что собеседник вспомнит о её обещании. — От привязанностей.

— Не хочешь к кому-то привязываться? Ищешь свободы?

— Ищу, — признала девушка. — Поэтому не хочу, чтобы ко мне кто-то привязывался. Это слишком большая ответственность — знать, что если с тобой что-то случится, кому-то будет очень плохо.

Крис молчал, ожидая продолжения. Мышь задумчиво разгладила воображаемые складки на белоснежной салфетке.

— Когда мне было лет десять, мама хотела завести собаку. У нас в семье не всё ладилось, и она, наверное, надеялась как-то отвлечь нас с сестрой от того, что там у них с папой происходит. Я сказала: «Нет. Если в нашем доме появится собака, из него исчезну я». А мама уже кого-то присмотрела в приюте. Говорила, что это самая замечательная собака из всех существующих в мире собак, и что как только я с ней познакомлюсь, сразу передумаю. Я сказала: «Тем более». Тогда мама стала рассказывать мне всякие трогательные истории о том, какой собака замечательный друг. Знаешь, все эти «хозяин умер в далёком краю, а преданный пёс всю оставшуюся жизнь ждал его на вокзале и встречал каждый поезд…» Она рассказывает, а меня ужас пробирает до костей. Мне до сих пор представить страшно, что какое-нибудь живое существо будет так ко мне привязано, что после моей смерти у него тоже жизнь закончится. В общем, собаку мы так и не завели, хотя Лиза, моя сестра, до сих пор на меня за это обижается. А я подкармливаю дворовых кошек. Они меня любят, ждут, узнают мои шаги, и всё такое… Но, если что, вполне обойдутся и без меня. И мне это нравится. С людьми то же самое. Это, наверное, побочный эффект эмпатии. Я знаю, как бывает больно, и не хочу, чтобы это было из-за меня.

— Как будто это твой выбор… — невесело усмехнулся Крис.

— В общем, я предпочитаю не заводить близких знакомств, — резюмировала Мышь. — Проблема в том, что мне нравится общаться с людьми. Но это, в принципе, тоже решаемо. Если с наукой что-то не сложится, есть куча подходящих профессий — проводники, экскурсоводы, официанты… Каждый раз новые люди, никаких близких контактов. А если люди те же, то я каждый раз новая. Принадлежу только самой себе, не несу ответственности за чужую боль и не боюсь всяких несчастных случаев, неизлечимых болезней и других опасностей, на которые не могу повлиять. Если уж что-то случится, то только со мной, а не с кучей привязанных ко мне людей.

Крис задумался. Он прекрасно понимал Мышь и, если предположить, что ей действительно удаётся претворять в жизнь эту философию, даже немного завидовал. С другой стороны… Возможно, он сейчас жив только потому, что кому-то было очень больно.

— Ты думаешь, это справедливо? Решать за людей.

Девушка неуверенно улыбнулась.

— Но они же ничего не лишаются.

— Кроме тебя, — напомнил Крис, допивая остывший кофе.

— Невелика потеря.

Он с сомнением хмыкнул:

— Откуда ты знаешь? Может быть, кому-нибудь именно тебя не хватает для счастья? Вот живёт где-то грустный и одинокий человек. Во всех отношениях замечательный, умный, добрый, достойный всяческих благ. Но жизнь у него пока безрадостная и унылая: одна серая бытовуха. И вот Мироздание решило, что надо этому человеку помочь, и послало ему тебя. Такую яркую, весёлую и разноцветную. И всё у вас должно было быть хорошо — любовь, всякие радости и приключения… Счастье, в общем, и полная идиллия. А ты раз — и мимо. Чтобы не привязывался. И вот он увидел мельком, краем глаза, этот цвет, которого в его жизни больше никогда не будет. И даже понять ничего не успел, как цвет махнул хвостом и исчез. — От сочувствия к гипотетическому человеку Крис сделался серьёзен и мрачен, лоб пересекла драматичная складка. — И жизнь человека отныне и навсегда сера и пуста. Он просит у Мироздания помощи, а Мироздание только молчит удивлённо и сочувственно: оно же так старалось, оно же послало человеку спасение! Но спасение отвернулось и решило никого не спасать. Пусть лучше человек всю жизнь мучается и никогда не узнает счастья, чем рискует когда-нибудь это счастье потерять. А глупый человек не ценит этой заботы. И всё рыдает ночами о бессмысленности своей жизни, всё зовёт: «О Мышь, приди!» Но Мышь не придёт. Никогда…

Он ещё продолжал говорить: негромко, прочувствованно, с надрывом, но собеседница уже не слушала.

— Всё, всё, хватит! — она одновременно хохотала и плакала, растроганная трагической импровизацией. — Прекрати немедленно, фигов манипулятор!

Крис послушно замолчал и довольно улыбнулся.

— Вот видишь. А ты говоришь — ничего не лишаются…

Смех Мыши вдруг прервался. Она обернулась и напряжённо замерла, глядя на мужчину, только что вошедшего в «Тихую гавань». Посетитель решительно прошагал к стойке и, казалось, собирался грохнуть по ней огромным кулаком, но под ласковым взглядом Ланы сдержался и просто попросил пива — куда более спокойно, чем можно было ожидать. Тихих слов хозяйки кафе Крис не разобрал. Только увидел, как она, прежде чем достать высокий пивной бокал, положила перед посетителем ярко-жёлтую конфету из узкой стеклянной банки. Поступок казался нелепым, но мужчина вдруг неловко, будто вопреки собственным ожиданиям, улыбнулся, развернул фантик и закинул конфету за щёку.

Мышь снова повернулась к собеседнику. Плечи её расслабились, руки, скомкавшие было салфетку, разжались, хотя взгляд остался тревожным.

— Это кто? — негромко спросил Крис, кивая в сторону нового посетителя.

— Понятия не имею. Просто очень агрессивный и взвинченный человек. Сейчас таких много.

Она поёжилась.

— Хорошо, что здесь эти эмоции долго не живут. Отличное убежище. — Мышь помолчала и вдруг спросила: — Ты знаешь про «Грань возможного»?

— Кто ж про неё не знает… — поморщился Крис.

— Слышал вчера новости? Про финал.

Он покачал головой.

— Не успел ещё. А что там?

— Они объявили Роковой поединок. Между финалистами. По тем же правилам, что полуфинальные сражения: любые приёмы, любое оружие. На старой столичной арене, как в довоенные времена. С трансляцией в прямом эфире.

Крис ошарашено моргнул, но быстро взял себя в руки.

— Бред. Это просто идиотский пиар-ход. Вот увидишь: скоро народ возмутится, и этот Иномирец скажет, что просто неудачно пошутил. Или его посадят за нарушение Закона о неумножении агрессии. Давно пора уже…

— Я тоже думала, что все возмутятся, — вздохнула Мышь. — А на самом деле сейчас весь город бурлит азартом, предвкушением и любопытством. Все уже готовятся болеть за «своего» финалиста. Я как-то давно с папой была на футбольном матче в Миронеже. Вот там был похожий эмоциональный фон, жёсткое деление на своих и чужих, где свои — герои, а чужих нужно порвать на части. Только сейчас ещё сильнее. Как будто игра стала реальностью, и после финала ничего не закончится. Это давно уже висит в воздухе. Что-то неконтролируемое, нечеловеческое. И я боюсь, что ничего не отменят, и что люди действительно готовы на это смотреть. Понимаешь, тысячи людей хотят в прямом эфире увидеть, как один человек убивает другого!

Её голос вдруг задрожал, сорвался, на глазах выступили слёзы, и Мышь отвернулась к окну, будто так можно было спрятать их от собеседника. Крис обеими руками коснулся её ладоней — осторожно, стараясь не задеть ожоги. Закрыл глаза, потянулся к полю, слабому, но невероятно восприимчивому. Мышь говорила, и отголоски впитанных за день чужих эмоций накрывали её мутными волнами, которые, не находя выхода, бурлили, шипели и пенились, выводя эмпата из равновесия. Крис легко сжал бледные пальцы, позволяя нервным колебаниям чужого поля передаться его собственному. Выражение «разделить эмоции» больше не было абстракцией. Раздирающие Мышь чужие страхи, ярость, болезненное любопытство хлынули от поля к полю, будоража кровь, заставляя учащённо биться сердце, туманя мысли. Неужели город действительно так лихорадит?

О том, что эмоции можно улавливать и передавать через поле, Крис узнал на собственном опыте раньше, чем прочитал в учебнике о психоэнергетической взаимосвязи. И гораздо раньше, чем хотел бы. А вот о том, что на чужое эмоциональное состояние можно влиять, догадался значительно позднее. Такие манипуляции отнимали много сил, так что целебными прикосновениями Крис не разбрасывался. Но Мышь выглядела слишком несчастной.

Сохранять связь с взбудораженным эмпатическим полем было сложно, но сенсорик терпел и ждал, когда утихнет буря. Наконец девушка отняла руки.

— Спасибо, что выслушал. — Она промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. — Похоже, не только тебе сегодня был нужен одноразовый собеседник.

— Услуга за услугу, — улыбнулся Крис. — Всё честно. Обращайся, если что.

Девушка покачала головой.

— Нет, так не получится. Тогда мы будем уже не одноразовыми собеседниками, а знакомыми. Так что давай сделаем это нашим последним разговором. А потом мне снова будет наплевать на твои эмоции, а ты меня даже узнавать перестанешь.

— А если не перестану? У меня хорошая память.

— Ты не представляешь, как быстро я стираюсь из любой памяти. Это что-то вроде врождённого дара.

— Как твои перевоплощения? Или это просто грим?

— Нет, не просто, — признала девушка. — Немного косметики, немного полевых ухищрений, много фантазии. Меня мамина сестра научила, давно ещё.

— Она тоже так прячется от людей? — усмехнулся Крис.

— Нет. — Мышь вдруг опустила глаза, потом быстро глянула за окно, перевела взгляд на собственные пальцы. — Наверное, нет.

Крис посерьёзнел. Неожиданная догадка была бредовой, но что вокруг в последнее время таковым не было?

— А скажи-ка, Мышь, давно ли ты видела свою тётушку? И не жаждет ли с ней познакомиться полиция?

Девушка посмотрела на него с неприкрытым раздражением.

— Давно не видела. Мы не настолько близки, чтобы собираться каждый вечер за семейным столом. А ты что, следователь?

— Нет. — Крис примирительно улыбнулся. — Я же говорил: меня считают сообщником.

— Извини. — Мышь потупилась, провела тонким пальцем по краю столешницы. — Просто достали уже, правда. Как будто мы за ней следим. Я, кстати, по закону вообще не обязана её выдавать, даже если она объявится. Тем более что нам так и не объяснили толком, почему её ищут. Отговариваются служебной тайной, а мы должны просто верить на слово…

— На слово — не должны, — согласился Крис. — Можно тебя кое о чём попросить?

Расценив молчание как согласие, он продолжил:

— Если тётушка вдруг объявится, позвони мне. Я сейчас очень серьёзно, если что. И это не для полиции, честно. Она затеяла кое-что действительно опасное, и я хочу понять, знает ли она, что делает. Мне просто надо с ней поговорить. Это очень важно.

Мышь покачала головой.

— Мы же договорились: больше никаких разговоров.

— Хорошо, — сдался Крис. — Тогда просто маякни. Давай я настрою какой-нибудь передатчик, ты его активируешь, если Беатрикс окажется рядом, и я сразу приеду. И никаких разговоров с тобой лично. Надо только найти основу для маячка.

Он огляделся в поисках подходящего предмета и впервые пожалел, что не носит с собой, подобно большинству магов, связку амулетов на все случаи жизни. Мышь сняла с пальца тонкое серебряное кольцо с одиноким голубым камнем. Заметив сомнение во взгляде собеседника, девушка хихикнула.

— Не бойся, мама запрещает мне делать парням предложение при второй встрече.

Крис усмехнулся. Взял кольцо, спрятал между ладонями.

— Спасибо, успокоила. А то у меня, знаешь ли, был неприятный опыт принятия колец от членов вашего семейства. Не хотелось бы повторять.

Вернув готовый маячок на палец, Мышь поднялась с места.

— Я пойду. А то для случайных собеседников мы треплемся слишком долго. Прощай.

И она быстро направилась к выходу.

— Эй, Мышь! — спохватился Крис. — Зовут-то тебя как?

— А какая разница?

Она подмигнула и выскочила на улицу.