Внутри дома были те же ветки, листья, ягоды. А ещё был пенёк, спрятанный в папоротнике.
— Садитесь, — сказал Старый Белк.
Все уселись вокруг пня. Здесь было хорошо, в этом домике, который Мальчик мог бы нарисовать и сам. Он прежде не знал, как свежо пахнет земля и ночная трава, не замечал, какие крепкие и ловкие ветки живут вокруг него и как много всего: этой травы, и листьев над головой, и колючих веток хвои там, в вышине, и белых, кое-где рыжеватых от луны облаков… Как всего много!
Младший зайчонок прижался тёплым бочком к ноге Мальчика, и бочок этот вздрагивал: зайчонок дышал. Мальчик погладил его по голове, провёл пальцами по ушам, похожим на два тёплых серых листа.
И тут, под самой крышей, на нижней ветке сосны, он увидел Птицу.
Домик он легко мог бы нарисовать и сам. Но такой птицы он не нарисовал бы никогда!
У неё были очень чёрные глаза, будто сделанные из двух чёрных стёклышек. А перья — тёмные и гладкие: одно перышко мягко прикрывало другое, так что выглядывал только закруглённый кончик; это перо прикрывало третье, и так получалось крыло и так же — спина, и хвост, и голова. Вся она была будто сплетена из этих перышек! Только на голове перья были меньше, и узор получался тоньше, нежней. Мальчику казалось, что он уже видел эту Птицу. И она кивнула ему, как знакомому:
— Здравствуй, Пайпуша!
Потом подняла голову, запрокинула её, будто полоскала горло серебристой и звонкой водой. И Мальчику пришёл на память ручей или, может, лесная речка с камешками на дне, чёрным ольховым листом и узкими, как иголки, рыбами.
Мальчик глядел на Птицу и слушал её. Он мог бы протянуть руку и снять её с ветки, как игрушку с новогодней ёлки, — так она была близко.
Потом Птица раскрылила чёрные крылья и стала похожа на ветку сосны. Эта чёрная ветка плавно слетела в траву.
— Полетим, Пайпуша! — оказала Птица.
— Я не умею, — ответил Мальчик.
— Просто взмахни руками.
Мальчик взмахнул и чуть-чуть отлетел от земли. А потом опять стукнулся об неё ногами.
— Если не устал, взмахни ещё.
И Мальчик стал подлётывать — невысоко — над травой, над кустом и потом вдруг над террасой.
— Ну, вот ты и дома, — сказала Птица. — Залетай в окно.
— Можно, я ещё полетаю? — попросил Мальчик.
— Нет, нет, завтра. Летать очень утомительно с непривычки. Спокойной ночи, Пайпуша.
Мальчик хотел ей ответить, но не ответил, потому что глаза сами закрылись.
«А как же зайцы? — подумал он, забираясь под одеяло. — Они убегут».
Но встать уже не смог. Потому что когда любому мальчику очень хочется спать, он засыпает тотчас же, будто идёт, идёт по полю и вдруг — уух! — в овраг. И уж ничего не помнит.