Следующий час мы провели в кабинете, разбирая бумаги на столе и отвечая на телефонные звонки, а также пытаясь заставить полковника Фоулера выполнить свои обещания относительно нашей встречи с его женой, миссис Кэмпбелл и генералом Кэмпбеллом.
Я связался с Грейс Диксон, нашим экспертом по компьютерам, прилетевшей из Фоллс-Черч и теперь пытающейся заставить персональный компьютер Энн Кэмпбелл раскрыть свои секреты.
— Как дела, Грейс? — поинтересовался я.
— Прекрасно, — бодро отозвалась она. — Некоторые файлы были зашифрованы, однако мне удалось обнаружить пароли: листок с ними хранился у нее дома в поваренной книге. И сейчас я вытягиваю любопытнейшие вещи.
Я сделал Синтии знак поднять вторую трубку.
— Например?
— Например, личные письма, список фамилий и телефонных номеров, а главное — ее дневник. Это настоящая бомба, Пол! Имена, даты, места, подробности ее сексуальной жизни. Мне кажется, что именно это вам и нужно.
— Похоже на то. Назови некоторые имена, Грейс.
— О’кей. Так, лейтенант Питер Элби, полковник Уильям Кент, майор Тед Боуэс… — она зачитала не менее двух десятков имен знакомых мне людей, таких, как полковник Майкл Уимс, гарнизонный прокурор, капитан Фрэнк Суик, военный врач, майор Арнольд Эймс, главный капеллан, и незнакомых, но, судя по званиям, все они входили в окружение генерала Кэмпбелла.
— Уэс Ярдли, Берт Ярдли… — продолжала читать Грейс, но я перебил ее:
— Берт?
— Да, похоже, ей нравилась эта семейка.
Мы с Синтией переглянулись.
— А не попадалась ли тебе фамилия Фоулер?
— Пока нет.
— А Чарльз Мур?
— Попадалась, но как имя ее лечащего психоаналитика. Записи в дневнике восходят к событиям двухлетней давности и начинаются словами: «Прибыла для прохождения службы в папочкином гарнизоне. Операция „Троянский конь“ начинается». От всего этого голова идет кругом, Пол!
— Прочитай что-нибудь еще из ее записей.
— Ну вот, к примеру, такая фраза: «14 августа. Я пригласила полковника Сэма Дэвиса, нового сотрудника отца, к себе домой, чтобы поближе с ним познакомиться. Сэму за пятьдесят, он тяжеловат, но довольно мил, женат и имеет взрослых детей, один из них живет с ним на Бетани-Хилл. Кажется, Сэм примерный семьянин, у него привлекательная жена Сара — я познакомилась с ней на приеме в честь прибытия новых офицеров. Сэм приехал ко мне в 19.00, мы с ним выпили в гостиной, затем я поставила медленную музыку и предложила ему потанцевать. Он нервничал, но алкоголь придавал ему смелости. На нем была летняя полевая форма, а на мне белая хлопковая блуза и купальник, я была босиком, и уже через несколько минут мы целовались, так что у парня… так что у него…»
— Что, Грейс?
— У него встал…
— Ага, понятно. — Грейс Диксон, семейная добропорядочная дама средних лет, работающая техническим экспертом в отделе расследований финансовых преступлений, явно столкнулась с подобным впервые и была по-настоящему шокирована. Впрочем, как знать. Я попросил ее продолжать.
— О’кей. Так на чем я остановилась?
— На его эрекции, — подсказал я.
— Да… Далее следует: «И тогда я погладила его член пальцами, и он наконец осмелел окончательно и снял с меня бюстгальтер, а я сбросила блузу и осталась в одних трусиках. Мы продолжали танцевать, Сэм пришел в экстаз и едва ли не терял сознание от страха, но я взяла его за руку и повела в подвал. Вместе с выпивкой на все соблазнение у меня ушло менее двадцати минут. В потайной комнате я сняла трусики…»
— В чем дело, Грейс?
— Боже мой, это все правда или выдумка?
— Для Сэма Дэвиса все началось с приключения, а закончилось фантастикой, — произнес я.
— Она всех мужчин затаскивала в это подвальное помещение. У нее там была потайная комната, полная всяческих приспособлений для секса…
— Неужели? Любопытно, что там дальше.
— Так, одну минуточку. Читаю по монитору: «Я включила музыку, встала на колени и расстегнула у него молнию. Парень словно бы окаменел, и я даже испугалась, что он кончит, едва я прикоснусь к нему. Я сказала, что он может делать со мной все, что ему угодно, но он так разгорячился, что уже ничего не соображал, а только пытался стянуть с себя штаны. Но я велела ему оставаться в них и вести себя со мной, как с рабыней, помыкать мной и наказывать меня, бить ремнем, но для него такое было внове, так что мне трудно было от него добиться того, чего мне хотелось. В конце концов он без затей нагнул меня над кроватью, спустил штаны и взял меня сзади, что заняло у него около двух секунд». Пол, кто это так тяжело дышит в трубку?
— Это Синтия, — ответил я. — Все?
— Нет, дальше она записала: «Я стянула с него одежду, и мы вместе вымылись под душем. Он норовил уйти и все извинялся, что у него так все быстро получилось. Я положила его голым на кровать, надела на него дурацкую поросячью маску и сделала два снимка „поляроидом“. Один из них я отдала ему, мы посмеялись, и он не отважился попросить второй снимок, хотя и нервничал из-за всего случившегося. Я сказала, что хочу с ним снова встретиться, и пообещала сохранить все в тайне. Он оделся, и я проводила его до дверей, оставаясь голой. У него был насмерть перепуганный вид, словно он боялся, что его заметят, когда он будет выходить из моего дома. Ясно было, что с трясущимися поджилками он прямо домой не пойдет. Он сказал, что встречаться со мной не хочет, и попросил отдать ему и вторую фотографию, я расплакалась, как обычно, он стал успокаивать меня, и я измазала губной помадой ему всю рожу, так что потом пришлось вытирать. Он ушел, и я наблюдала за ним из окна. Он то и дело оглядывался, пока едва ли не бегом побежал к машине. В следующий раз попрошу его купить мне ящик вина — поглядим, как быстро он добежит с ним в руках по дорожке до крыльца».
— Это все определенно выдумки, — заявила Грейс.
— Грейс, поклянись, что будешь молчать об этом, — сказал я, — и не станешь распечатывать, а пароль не раскроешь никому даже под страхом смерти. Ясно?
— Ясно.
— Нет, одна поправка, — подумав, попросил я, — отпечатай для меня записи о встречах с Бертом Ярдли, положи в конверт, опечатай его и пришли сюда. Как можно быстрее.
— Понятно, — отозвалась она. — Здесь за два года набралось более тридцати мужских имен. Как эта женщина умудрилась за двадцать четыре месяца переспать с тридцатью разными мужчинами?
— Ты меня спрашиваешь?
— А как она описывает свои свидания! Бог мой, у нее точно какой-то заскок насчет мужчин: она вынуждает их ее соблазнять, но при этом управляет ими и считает законченными дураками.
— И в этом она права, — заметил я. — Посмотри данные на полковника Уимса и майора Боуэса. Любопытно, насколько это горячий материал.
— О’кей. Минуточку. Вот тут об Уимсе, за 31 июля этого года. Ух ты, прямо-таки пар валит от всей этой информации. Зачитать?
— Нет, с меня довольно. А как насчет Боуэса?
— Имеется запись о встрече с ним 4 августа этого года. Да этот парень просто маньяк! Кто он такой?
— Наш сотрудник в гарнизоне.
— Не может быть!
— Представь себе, может. Ладно, я тебе перезвоню, Грейс. — Я положил трубку, и мы с Синтией молча уставились друг на друга.
— Если бы я оказался на месте Сэма Дэвиса, я бы тоже убежал, — наконец проговорил я. — Неужели нельзя было продержаться более двадцати минут?
— Из опыта расследований сексуальных преступлений я поняла, что мужчинам трудно контролировать свои эмоции, — сказала Синтия. — Но думать вам все же следует головой, а не головкой.
— Когда у петушка краснеет гребешок, он уже ничего не соображает, — заявил я на это. — Не вини Сэма Дэвиса, он просто ее очередная жертва.
— Ты прав, Пол. Но мне кажется, что она тоже была жертвой. Я не имею в виду секс.
— Ты имеешь в виду операцию «Троянский конь», — догадался я. — Пожалуй, Берту Ярдли известно о существовании этой комнаты для утех в подвале.
— Безусловно, — согласилась Синтия. — Но я не уверена, что она водила в нее Уэса Ярдли.
— Справедливо. Он не обладал какой-либо властью и положением, не был женат, так что шантажа не опасался, и ей незачем было затаскивать его туда. Интересно, догадывался ли он о том, что и его папаша ныряет в тот же горшочек с медом.
— Пол, поосторожней с выражениями.
Вошла специалист Бейкер и сообщила, что прибыли шеф полиции Ярдли с сыном.
— Я дам знать, когда смогу принять их, — распорядился я.
— Так точно, сэр.
— Мне должны доставить пакет, — сказал я. — Принесите его немедленно, как только появится посыльный.
— Есть, сэр. — Она ушла.
— Нам нужно будет в определенный момент разлучить Берта с Уэсом, — сказал я Синтии.
— Правильно, — кивнула она.
— Пойду проведаю своего дружка в камере, — произнес я и встал.
Я вышел из кабинета и направился в изолятор. Далберта Элкинса я нашел в той же угловой камере, где и оставил его. Он лежал на койке и листал журнал для охотников и рыболовов, одетый в те же шорты, тенниску и сандалии.
— Привет, Далберт, — сказал я.
— Привет, — вяло отозвался он, вставая с койки.
— С тобой здесь хорошо обращаются, дружище?
— Нормально.
— Ты хочешь сказать: да, сэр.
— Да, сэр.
— Ты написал чистосердечное признание?
Он кивнул с удрученным видом. Сейчас он уже не выглядел таким испуганным, как в момент ареста. Я взял себе за правило, как и многие мои коллеги по СКР, навещать своих подопечных в тюрьме, чтобы убедиться, что их там не обижают: к сожалению, такое нередко случается. Неплохо также справиться, все ли в порядке в семье задержанного, есть ли у него деньги на мелкие расходы, письменные принадлежности и марки. Не мешает и сказать ему несколько утешительных слов.
— Хочешь остаться пока здесь или перевестись в тюрьму? — спросил я его.
— Лучше здесь, — ответил он.
— В тюрьме можно играть в бейсбол.
— Нет, спасибо.
— Ты нашел общий язык со следователем?
— Да, сэр.
— Тебе нужен адвокат?
— Надо подумать…
— Тебе могут дать бесплатного защитника либо ты можешь сам нанять себе адвоката.
— А что вы посоветуете?
— Ты очень огорчишь меня, если наймешь адвоката.
— Ясно, сэр.
— Ты раскаиваешься в содеянном? — спросил я.
— Так точно, сэр.
— Будешь вести себя хорошо?
— Да, сэр!
— Меня зовут уоррент-офицер Бреннер, между прочим. Так что забудь об этой белиберде с сержантом Уайтом, это была шутка. Если тебе понадобится моя помощь, попроси вызвать Бреннера. Если будут обижать, то скажи, что им придется иметь дело со мной. Договорились?
— Так точно, сэр. Благодарю вас.
— Я скоро уеду отсюда, но позабочусь, чтобы тебя опекал мой коллега из СКР. Я попытаюсь добиться, чтобы тебя перевели в казарму, но если ты убежишь, Далберт, я тебя найду и убью. Понятно?
— Да, сэр. Если вы меня вытащите отсюда, я никуда не убегу. Даю слово.
— Смотри сдержи его, иначе пристрелю. Ясно?
— Так точно, сэр.
Я вернулся в свой кабинет, где застал Синтию за чтением личного дела капитана Энн Кэмпбелл. Я позвонил капитану Андерсу, местному сотруднику отделения СКР, и порекомендовал ему перевести моего подопечного из изолятора в казарму. Андерсу эта идея не очень понравилась, но он согласился выполнить мою просьбу при условии, что я напишу рекомендательное письмо. Я сказал, что сделаю это, и попросил его подозвать к телефону майора Боуэса. Пока его искали, я размышлял о том, почему я все время подставляю свою шею за людей, которых сам же и сажаю за решетку. Нет, мне определенно пора было подыскать себе занятие поспокойнее. Наконец я услышал в трубке:
— Боуэс у телефона.
— Доброе утро, майор.
— В чем дело, Бреннер?
Мне не доводилось встречаться или работать с этим парнем, и я знал о нем лишь то, что он начальник отделения СКР в Форт-Хадли и довольно колоритная фигура среди любовников Энн Кэмпбелл, если судить по ее дневнику.
— Так что случилось, Бреннер? — переспросил он. — Зачем я вам понадобился? — Голос его звучал явно раздраженно.
— Полагаю, вы не в восторге от того, что я попросил не подключать вас к расследованию, — сказал я.
— Вы догадливы, Бреннер.
— Да, сэр. Вообще-то говоря, это полковник Кент предложил поручить расследование незаинтересованному дознавателю, — пояснил я, подумав о том, что полковник наверняка уже и сам сожалеет об этом.
— Полковник Кент таких вопросов не решает, Бреннер. А вам следовало бы хотя бы из вежливости позвонить мне.
— Да, сэр, но я был очень занят. Между прочим, вы тоже могли бы позвонить мне.
— Вы много себе позволяете, Бреннер.
— Как поживает миссис Боуэс?
— Что?
— Вы ведь женаты, майор, не так ли?
— Что за нелепые вопросы? — помолчав, спросил он.
— Это вполне официальные вопросы, связанные с расследованием убийства, должен вам сообщить. Потрудитесь ответить, пожалуйста.
— Да, я женат, — выдавил из себя майор.
— Миссис Боуэс известно о капитане Кэмпбелл?
— Какого черта!
Синтия с интересом взглянула на меня.
— Майор, — продолжал я, — у меня есть доказательства того, что вы находились в сексуальной связи с Энн Кэмпбелл, навещали ее в ее доме и предавались там в подвале половым утехам в извращенной форме. Напомню вам, что подобные забавы идут вразрез как с дисциплинарным уставом, так и с законами штата Джорджия. — На самом деле я понятия не имел о законах этого штата, равно как и о том, чем именно занимались в подвале Боуэс и Кэмпбелл. Но это не имело значения: чем нелепее ложь, тем скорее на нее клюнут.
Синтия подняла вторую трубку и стала слушать наш милый разговор. Но Боуэс молчал.
— Мне кажется, нам следует встретиться, — наконец проговорил он.
— Я слишком занят в настоящий момент, майор. Вам позвонят из Фоллс-Черч. Так что собирайте чемодан. До свидания.
— Минуточку! Нам непременно нужно поговорить, Бреннер. Кто еще в курсе дела? Мне кажется, я мог бы все объяснить…
— Например, фотографии, которые я обнаружил в потайной подвальной комнате.
— Но я не имею отношения ни к каким фотографиям.
— Маска была у вас на лице, а не на заднице, майор, не говоря уже о другом месте. Может быть, показать снимки вашей жене? Уж она-то наверняка вас опознает.
— Не пытайтесь меня запугать!
— Вы же полицейский, и к тому же офицер! Что с вами случилось, черт подери?
— Я влип, — сказал он после недолгого молчания. — Вы можете меня выручить, Бреннер?
— Мне думается, вам следует во всем покаяться шефу и положиться на его великодушие, майор. Пригрозите начальству оглаской этой истории, может быть, вам и удастся выторговать для себя пенсию и спокойно уйти в отставку.
— Верно. Спасибо за добрый совет.
— Послушайте, не я же развлекался с генеральской дочкой!
— Вы бы не устояли!
— Майор, вы забыли поговорку: «Не живи там, где живешь». Неужели трудно было подыскать подружку на стороне?
— Соблазн был слишком велик, Бреннер. Уж очень аппетитный это был кусок.
— И ради него стоило так рисковать?
— Да, черт подери! — рассмеялся он. — Я как-нибудь вам расскажу.
— Спасибо, я сам прочитаю обо всем в ее дневнике. До свидания, майор. — Я положил трубку.
— Не слишком ли ты суров с ним? — спросила Синтия, тоже положив трубку. — Ведь ничего особенного он не сделал, Пол!
— Верно, но меня бесят подобные идиоты.
— Мне кажется, ты просто завидуешь ему.
— Оставь свое мнение при себе.
— Так точно, сэр!
— Извини, я устал, — потер я виски.
— Хочешь поговорить прямо сейчас с Ярдли?
— Нет, пусть сперва немного поостынут. — Я снова взял телефонную трубку и набрал номер военного прокурора. Мне ответил его секретарь, его интересовало, по какому вопросу я звоню его шефу. Я сказал:
— Передайте полковнику Уимсу, что это связано с расследованием убийства капитана Кэмпбелл.
— Хорошо, сэр.
— Постарайся быть хотя бы с ним полюбезнее, — посоветовала Синтия, поднимая трубку.
— Я говорю с офицером, ведущим расследование? — услышал я голос полковника Уимса.
— Да, сэр, — подтвердил я.
— Хорошо. Я получил указание составить обвинительное заключение на полковника Чарльза Мура, так что мне нужна кое-какая информация.
— Что ж, для начала могу вам сообщить, что никакого обвинения против полковника не будет до тех пор, пока я не сочту это нужным, сэр.
— Извините меня, мистер Бреннер, но я получил указания из Пентагона.
— Да хоть от самого духа генерала Дугласа Макартура, — вспылил я, зная по опыту, что с военными прокурорами можно особенно не церемониться, даже если они в звании полковника, потому что для них, как и для военных врачей и психологов, звание всего лишь фактор, определяющий их жалованье, и они сами знают, что им не следует принимать его всерьез. Будь они просто уоррент-офицерами, как я, они чувствовали бы себя намного лучше. Я сказал:
— Ваше имя всплыло среди прочих, имевших связи с убитой.
— Не понял.
— Вы женаты, полковник?
— Да. А что?
— Вы хотите оставаться женатым?
— Что вы такое несете, черт подери?
— У меня имеются данные, что вы состояли в половой связи с убитой и совершали действия, нарушающие дисциплинарный устав, а именно: статьи 125-ю — развратные действия, и статью 133-ю — поведение, порочащее звание офицера и джентльмена, а также статью 134-ю — нарушение норм порядка и дисциплины и поведение, дискредитирующее вооруженные силы. Что вы на это скажете?
— Это неправда.
— Вы знаете, как определить, когда юрист лжет? У него двигаются губы.
— Лучше бы вам привести доказательства этого обвинения, — раздраженно проговорил он.
— Скажите, вы бывали в подвальной комнате? У меня есть любопытная видеозапись, — сказал я.
— Я никогда… Я…
— И снимки, сделанные «поляроидом».
— Но я…
— И дневник Энн Кэмпбелл. Послушайте, полковник, мне, конечно, все равно, но лучше вам отказаться от этого дела. Не усложняйте себе жизнь. Позвоните главному военному прокурору, а еще лучше — слетайте в Вашингтон и подайте рапорт об отставке. Подумайте сами, как его обосновать. А дело передайте тому, кто не так резво стягивает с себя штаны при виде юбки. А еще лучше — женщине. У вас есть женщины-офицеры?
— Да, майор Гудвин.
— Так вот, с этого момента дело Кэмпбелл курирует она.
— Не смейте мне приказывать!
— Полковник, если бы теперь офицеров разжаловывали, вы завтра же были бы рядовым. Так или иначе, выбирайте: либо вы подыскиваете себе местечко в какой-нибудь скромной фирме, либо оказываетесь в ливенуортской тюрьме. Не упрямьтесь, пользуйтесь своей последней возможностью, чтобы хоть как-то выбраться из этого положения. Не исключено, что я привлеку вас в качестве свидетеля.
— Свидетеля чего?
— Я подумаю над этим. Всего хорошего. — И я положил трубку.
Синтия тоже положила трубку и спросила меня:
— Может, достаточно на сегодня? Сколько можно расстраивать людей?
— Я всем им пожелал всего наилучшего.
— Пол, умерь свой пыл. Я понимаю, что у тебя на руках все козыри, но…
— Я всех здесь держу за яйца, — без обиняков сказал я.
— Да, но ты слишком много на себя берешь.
— Пусть знают, с кем имеют дело.
— Не принимай это так близко к сердцу, Пол. Ведь это всего лишь твоя работа.
— О’кей, но меня просто бесит такое пренебрежение кодексом офицерской чести! Зачем тогда было давать присягу, клясться, что будешь соблюдать все высокие нормы морали, чести и достоинства офицера? Ведь подумать только: почти тридцать человек буквально наплевали на все это, и ради чего?
— Ради киски.
Я расхохотался.
— Верно, ради одной кошки, но только кошка оказалась исчадием ада.
— Все мы не безгрешны, однако.
— Но мы хотя бы не злоупотребляли служебным положением и не компрометировали звание офицера.
— Речь идет об убийстве, а не о нарушении морали. Не надо валить все в одну кучу.
— Правильно. Позови сюда этих клоунов.
Синтия нажала на кнопку селектора и сказала Бейкер:
— Пригласите к нам этих… джентльменов.
— Хорошо, мэм.
— Только спокойно! — воскликнула Синтия.
— Эти гороховые шуты меня ни капельки не волнуют: ведь они из гражданских, — сказал я.
Дверь распахнулась, и специалист Бейкер объявила:
— Шеф полиции Ярдли и офицер Ярдли.
Вошли оба Ярдли, одетые в полицейскую форму. Берт Ярдли сказал:
— Не очень-то вежливо заставлять нас ждать. Но не будем заострять на этом внимание. — Он окинул взглядом нашу комнату и заметил: — Клянусь, у меня даже камеры будут покраше и попросторнее этой дыры.
— У нас тоже, — сообщил я ему. — Непременно покажу вам одну из них.
— Это мой сын Уэс, — хохотнув, сказал шеф полиции. — Уэс, это мисс Санхилл и мистер Бреннер.
Уэс Ярдли, высокий и чрезвычайно худой мужчина лет двадцати пяти с длинными, зачесанными назад волосами, которые доставили бы ему немало хлопот, служи он в любом другом полицейском подразделении, в знак приветствия коснулся кончиками пальцев полей своей ковбойской шляпы и кивнул Синтии.
В присутствии равных себе или стоящих ниже них людей южане никогда не снимут головного убора: войти в дом со шляпой в руках — значит признать верховенство его хозяев над собой. Эта традиция восходит к временам плантаторов и рабов, господ и издольщиков, добропорядочных семейств и семейств презренных, богачей и бедняков. Я плохо во всем этом разбираюсь, но, так как в армии тоже строго соблюдаются правила, касающиеся головных уборов, я уважаю местные традиции.
Поскольку стульев для всех не хватало, мы продолжали стоять.
— Так вот, — обратился ко мне Берт Ярдли, — все твое барахло лежит упакованным в моем кабинете. Приезжай и забирай его в любое удобное для тебя время.
— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил я.
Уэс ухмыльнулся, и я едва сдержался, чтобы не вмазать ему кулаком по его костлявой роже. Парень все время крутил головой по сторонам и переступал с ноги на ногу, словно у него в заднице было шило.
— Вы привезли с собой государственное имущество? — спросил я у Берта.
— О чем речь! Мне не нужны лишние неприятности с государством. Я все отдал этой крошке в приемной. Считай это проявлением миролюбия с моей стороны, Пол. Могу я так тебя называть, сынок?
— О чем речь, Берт!
— Вот и замечательно. И еще я подумываю насчет того, чтобы допустить тебя в дом убитой.
— Я просто польщен, Берт.
— Как я догадываюсь, ты хотел бы потолковать об этом деле с моим сыном. Уэс, расскажи ребятам все, что знаешь об этой девчонке.
— Она была не девчонка, а женщина, офицер армии США, — заметила Синтия. — Так же как и специалист Бейкер, — солдат американских вооруженных сил.
— Прошу прощения, мэм, — поклонился Берт, коснувшись полей своей шляпы кончиками пальцев.
Теперь меня подмывало уже познакомить этих наглецов с моим пистолетом, и, если бы не цейтнот, нависший надо мной в этом расследовании, я бы заставил их попотеть.
— Значит, мы с Энн действительно встречались время от времени, — затараторил Уэс, — но у меня были и другие подружки, а она путалась с другими ребятами, — так что мы друг на друга не обижались. В ночь, когда ее пришили, я дежурил на машине в Северном Мидленде, с полуночи до восьми утра, и это может подтвердить добрый десяток людей, которые меня видели, включая моего напарника, ребят с бензоколонки и других парней. Больше мне вам нечего сказать.
— Спасибо, офицер Ярдли.
Все замолчали, потом Синтия спросила Уэса:
— Вас расстроила гибель Энн Кэмпбелл?
— Да, мэм, — ответил он, подумав.
— Может, дать вам успокоительного? — поинтересовался я.
— Я забыл предупредить тебя, сынок, — сказал Уэсу Берт Ярдли, — что этот парень любит пошутить.
— Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, — обратился я к Берту.
— Можешь смело говорить при моем сыне, — осклабился он.
— Не думаю, шеф, что ему все нужно знать, — заметил я.
Он задумчиво взглянул на меня и сказал сыну:
— Ладно, оставляю тебя пока наедине с этой юной леди, Уэс. Но веди себя прилично! — Он рассмеялся. — Она ведь не знает, что ты по натуре живчик, подумает еще, что ты просто упал в детстве с телеги. Ха-ха-ха!
Мы с Бертом вышли из кабинета, и я завел его в свободную комнату для допросов и усадил за стол.
— Эти проклятые репортеры снаружи так и норовят повсюду сунуть свой нос, — чертыхнулся Берт. — Они уже что-то пронюхали о том, что говорят здесь насчет генеральской дочки злые языки. Ты понял?
Ничего подобного в прессе я не видел, однако заметил:
— Офицеры юстиции не распространяют среди журналистов сомнительных слухов.
— Ясное дело, черт подери! Мы с генералом всегда находили общий язык, и мне не хотелось бы, чтобы его дочь стала после смерти предметом сплетен.
— Если вы к чему-то клоните, шеф, то не тяните кота за хвост. Выкладывайте.
— Что ж, сдается мне, что у людей складывается впечатление, будто ваша служба меня обскакала в этом деле, так что, когда вы отловите этого парня, что ее убил, моя контора останется с носом.
Его корявая манера излагать свои мысли раздражала меня, но еще сильнее действовал мне на нервы он сам.
— Можете быть уверены, шеф Ярдли, — спокойно заверил его я, — что ваша фирма получит по заслугам.
— Вот этого-то я и опасаюсь, сынок, — расхохотался Берт. — Но шутки в сторону: мы тоже хотим участвовать в расследовании.
— Свяжитесь с ФБР. Оно займется этим делом с завтрашнего дня.
— Это точно?
— Абсолютно!
— О’кей. Но ты пока накатай рапорт о том, как помогла тебе в работе полиция Мидленда.
— Почему я должен это делать?
— Ты еще спрашиваешь? А кто разносит слухи о каких-то замятых мной делах и протоколах в моем досье? С чего это вдруг репортеры разнюхивают все о связях моего мальчика с этой девкой? Тебе не удастся выставить меня круглым болваном! Я тебе еще понадоблюсь, вот увидишь! Я знаю, ты сделаешь все как надо, — уже спокойнее добавил он.
Берт явно был обеспокоен развитием событий, и нельзя его было не понять. Между армией и местным населением всегда складываются довольно странные взаимоотношения, особенно на Юге. В худшем случае они напоминают отношения между оккупантами и жителями занятой ими территории. В лучшем же — аборигены понимают, что большинство личного состава гарнизона составляют выходцы из этих же мест, а беспокойства от военных не больше, чем от крупного автомобильного завода. Только на заводе нет своих законов и традиций, в жизни же все не так просто и не обходится без компромисса. Я тоже решил на него пойти, поэтому и сказал Берту Ярдли:
— Как только я выясню, кто из сотрудников ФБР поведет это дело, я тотчас же представлю ему вас и в самом выгодном свете отражу в своем рапорте оказанное вами содействие.
— Это будет по-честному, Пол. Ты уж постарайся расписать все как следует в своем рапорте. Кстати, Билл Кент как раз сейчас этим и занимается. Почему бы нам не позвать его сюда и не потолковать всем вместе, как полагается?
— Шеф, у меня нет времени на долгие разговоры, — ответил я. — Вас непременно привлекут к расследованию, можете не сомневаться.
— Пол, скажи на милость, почему у меня такое ощущение, что ты навешиваешь мне лапшу на уши?
— Вам виднее.
— А я тебе скажу, почему мне так кажется: потому что ты не догадываешься, что у меня есть кое-что чертовски важное для тебя, а даром ты ничего отдавать не привык. Скажу прямо: сдается мне, что у меня есть то, что нужно, чтобы побыстрее покончить с этим дельцем.
— Это правда?
— Можешь не сомневаться, я обнаружил в доме убитой некоторые улики, которые ты проглядел, сынок. Но сперва нам предстоит с тобой о многом договориться.
— Верно. Вы имеете в виду вещи из спальни в подвале.
У него глаза полезли на лоб, и на некоторое время он проглотил язык, что доставило мне истинное удовольствие. Но все же он совладал с собой и спросил:
— Но почему ты оставил там все это дерьмо?
— Потому что решил, что вы слишком глупы, чтобы докопаться до него, шеф.
— Так кто же из нас остался в дураках? — расхохотался он.
— Я не все там оставил, — соврал я. — Мы прихватили с собой несколько коробок фотографий и видеопленок. — Это было моим упущением, конечно, но я надеялся, что Берт проглотит эту наживку.
Он некоторое время изучал меня, явно расстроенный таким поворотом событий.
— А ты действительно шустрый малый, — наконец выдавил он.
— Да, я такой, — согласился я.
— И где же этот материал?
— В моем трейлере. Вы его не нашли.
— Не морочь мне голову, сынок! В трейлере ничего не осталось.
— А почему вас так волнует, где этот материал?
— Потому что он принадлежит мне!
— Вы заблуждаетесь, шеф.
Он прочистил горло и сказал:
— Кое-кому из перебывавших в этой комнатке чудаков придется давать кучу объяснений, когда я сниму там отпечатки пальцев и представлю для сравнения с их голыми задницами фотографии и видеозаписи из подвала.
— Верно. В том числе — и вам тоже.
Он вытаращился на меня, но я выдержал его взгляд. Наконец он сказал:
— Не советую меня пугать.
— Дело в том, шеф, — пояснил я, — что между Уэсом и Энн, как мне думается, отношения были серьезнее, чем он теперь их представляет. Как-никак, они встречались почти два года, хотя и не все у них ладилось. И насколько мне известно, роман их протекал довольно бурно. И вот теперь у меня к вам вопрос: ваш сын знал, что вы спите с его подружкой?
Шеф Ярдли, похоже, впал в задумчивость, поэтому я задал ему еще один вопрос:
— А миссис Ярдли знала, что вы трахаете генеральскую дочку? Признаться, не хотелось бы мне сегодня вечером оказаться в вашем доме за семейным столом, Берт.
Начальник полиции продолжал обдумывать услышанное, поэтому я продолжал:
— Комнату в подвале вы обнаружили не случайно, как сказали Уэсу. Возможно, он и догадывался о том, что Энн время от времени изменяет ему с кем-то на стороне, но сам-то он забавлялся с ней в ее спальне, а не в подвальной комнате. Если бы он узнал о ней и хотя бы раз побывал там сам, он отлупил бы ее до полусмерти и бросил раз и навсегда, как любой уважающий себя джентльмен с Юга. Вам же, в отличие от него, о ней все было известно, но вы ничего не сказали своему сыну, потому что Энн Кэмпбелл посоветовала вам этого не делать. Ей нравился Уэс, а с вами она спала, поскольку вы могли повлиять на Уэса. Да и замять какое-нибудь дельце было в ваших силах. Короче говоря, она держала вас при себе на всякий пожарный случай, для подстраховки, и вы, видимо, приходили ей несколько раз на помощь. Так что с Уэсом вас связывают не только кровные узы, вы оба обязаны Энн Кэмпбелл новыми острыми ощущениями. Полагаю, она предупредила вас, что бесполезно пытаться силой забрать имеющийся у нее компрометирующий материал, поскольку она предусмотрительно запаслась копиями фотографий и видеокассет и хранит их в другом месте. Опознать среди других вашу жирную задницу не составит никакого труда, смею вас заверить. Так что рекомендую подумать о своей жене, своем сыне, своем положении в обществе, о тридцати годах службы и тому подобных вещах и решить, что вам делать с попавшей к вам в руки бомбой замедленного действия. Вы со мной согласны, шеф? — выразительно взглянул я на него.
Багровое лицо Ярдли не побледнело, а наоборот, еще больше налилось кровью. Наконец он сказал:
— Я не настолько глуп, чтобы позволять себя фотографировать.
— Вы уверены? А как насчет записи на аудиокассету вашего голоса?
— Этого еще не достаточно.
— Этого с лихвой хватит, чтобы мэр вызвал вас к себе на ковер и смешал с дерьмом.
Мы замолчали, пытливо разглядывая один другого, прежде чем сделать очередной ход. Ярдли прищурился, шумно вздохнул и произнес:
— Пару раз у меня было желание убить ее.
— Серьезно?
— Но я не смог заставить себя убить женщину из-за собственной глупости.
— Оказывается, рыцари еще не перевелись!
— Короче говоря, в ночь, когда это случилось, я был в командировке в Атланте. Это могут многие подтвердить.
— Хорошо. Я хотел бы поговорить с этими людьми.
— Валяй, выставляй себя на посмешище! — усмехнулся Берт.
— Но у тебя-то не было причин ее убивать! — заметил я. Признаться, я и не думал, что Энн убил Берт Ярдли, мне просто нужно было вывести его из равновесия: люди всегда нервничают, когда сообщаешь им о намерении проверить их алиби. У них тотчас же пропадает спесь, а спесивцев и упрямцев полицейские не любят.
— Можешь засунуть все эти свои мотивы для убийства себе в задницу, сынок, — сказал Ярдли. — Меня больше интересуют компрометирующие материалы. Что у тебя есть против меня?
— Фотография, на которой вы лежите на ее кровати.
— Сомневаюсь, должен тебе прямо сказать.
— А я должен вам прямо сказать, что далеко не случайно утверждаю, что ваша задница побывала в той комнатке.
— Вот что, сынок, — Берт сделал вид, что намеревается уйти, отодвинувшись вместе с креслом от стола. — Не морочь мне голову, у меня нет времени, чтобы выслушивать весь этот бред.
В дверь постучали, и вошла с большим опечатанным пакетом в руках специалист Бейкер. Передав пакет мне, она вышла. Я открыл его и извлек с десяток листов бумаги с текстом. Без всякого вступления, которое могло бы смягчить удар, я взял наугад один из листов и стал читать вслух:
«22 апреля. Берт Ярдли заехал ко мне около девяти вечера. В это время я работала, составляя отчеты, но ему не терпелось спуститься в подвал. Слава Богу, что такое желание возникает у него не чаще чем раз в месяц. Мы спустились в потайную комнату, и он велел мне раздеться для осмотра. Мне думается, что он раздевает и осматривает при случае любую женщину, попадающуюся ему в лапы. Я разделась у него на глазах, и он, насладившись этим зрелищем, приказал мне повернуться к нему спиной и наклониться. Потом он велел мне растянуть щеки, что я и сделала, а сам засунул палец мне в задний проход, сказав, что ищет там наркотики, или яд, или секретное послание. Затем он положил меня на кушетку, чтобы осмотреть как следует влагалище, и…»
— О’кей, сынок, — промычал Берт.
— Этого достаточно? — поднял я на него глаза.
— Ну, я бы так не сказал. Откуда это у тебя?
— Из ее компьютера.
— Мне кажется, суд не примет подобные материалы в качестве улики.
— А мне думается, что примет.
— Все это может быть плодом ее больного воображения. Сам знаешь: навязчивые идеи и все такое. Чего только женщины не нафантазируют!
— Возможно. Я передам все это судебным психоаналитикам и прокурору штата Джорджия, может быть, вас и признают невиновным. Специалисты разберутся.
— В чем это им разбираться? Даже если все это и правда, я не нарушил никаких законов.
— Я не эксперт по части законов Джорджии о половых извращениях. Но мне кажется, что вы нарушили клятву о супружеской верности.
— Послушай, сынок, довольно пороть эту чушь! Ты мужчина или нет, в конце концов? Тогда веди себя, как мужчина, черт подери! Думай, как мужчина! Или ты педик? Ты сам-то женат?
Я пропустил все это мимо ушей, просматривая распечатку.
— Боже мой, Берт! — воскликнул я. — Да вы подсвечивали себе фонариком, когда заглядывали ей в… А здесь вы засунули ей дубинку в… Ох, и даже пистолет! Это круто. Я смотрю, вы неравнодушны к манипулированию длинными твердыми предметами. Но что-то здесь ничего не говорится о том, чтобы ваш собственный причиндал стал длинным и твердым…
— Советую тебе поберечь свою задницу, сынок, когда окажешься в городе, — прорычал Берт, вскакивая с места. — Я ее точно поимею, едва ты высунешь нос из гарнизона.
Он направился было к двери, но я и бровью не повел, поскольку знал, что никуда он не денется. Он действительно вернулся с полдороги к столу, взял стоявший рядом со мной стул, развернул его и уселся, положив руки на спинку. Что это означало, я точно не знал, но, во всяком случае, не расслабление. Возможно, это жест защиты, возможно — показатель агрессивных намерений, но это было неприятно. Я встал и сел на стол.
— О’кей, Берт, — сказал я. — Я хочу, чтобы вы отдали мне все вещественные доказательства из ее дома.
— Не дождешься.
— В таком случае я пошлю копии дневника Энн Кэмпбелл всем значащимся в телефонном справочнике Мидленда.
— И я тебя убью.
Это уже был серьезный разговор, поэтому я предложил:
— Тогда давайте обменяемся материалами.
— Черта с два! У меня достаточно улик, чтобы прижать почти всех главных лиц в этом гарнизоне, сынок. Ты хочешь этого?
— У вас только их фотографии в масках. А у меня ее дневник.
— Ты забыл об отпечатках пальцев! Мы их пропустим через соответствующие службы ФБР и армии.
— Так вы еще не вывезли из потайной комнаты имущество?
— Это мое дело, сынок.
— А как насчет того, чтобы все это сжечь? Предлагаю начать с записей, касающихся ваших утех. Можно использовать их вместо спичек.
— Я могу положиться на твое слово? — подумав, спросил Берт.
— Слово офицера!
— В самом деле?
— А вам можно верить?
— Нет, но я не хочу, чтобы ты обо всем этом дерьме разболтал своим поганым языком моей жене и моему сыну.
Я встал и посмотрел в окно. Журналисты все еще толпились внизу, хотя кордон военной полиции и оттеснил их метров на пятьдесят к дороге напротив здания, чтобы освободить проход. Я подумал, чем грозит мне осуществление уговора с шефом Ярдли. По крайней мере, несколькими годами тюрьмы. Но и разрушать чужие жизни не входило в мои служебные обязанности. Я обернулся к Ярдли и, подойдя к нему, произнес:
— Будем считать, что договорились.
Он встал, и мы пожали друг другу руки.
— Погрузите все ее барахло, включая мебель, белье, ковры, видеокассеты, и отвезете на городскую свалку, где и сожжете в печи, — сказал я.
— Когда?
— После того как я произведу арест.
— И скоро это произойдет?
— Уже скоро.
— В самом деле? Нельзя ли узнать подробности?
— Нет, нельзя.
— Знаешь, сынок, договариваться с тобой о чем-либо — все равно что подтираться наждачной бумагой.
— Благодарю за комплимент, — ухмыльнулся я, вручая ему компьютерную распечатку. — Как только улики будут уничтожены, я уничтожу записи. Можете при этом присутствовать.
— Хорошо. Мне стало немного полегче, сынок, от этих слов. Мне хочется тебе верить, потому что ты настоящий джентльмен и офицер. Но если ты надуешь меня, то Бог свидетель, я тебя убью.
— Мне кажется, я все понял. Со своей стороны обещаю сделать то же самое. Можете сегодня спать спокойно, шеф. Будем считать, что с этим покончено.
Мы вышли в коридор и вернулись в мой кабинет. По пути я сказал Берту:
— Распорядитесь, чтобы мои личные вещи доставили в гостиницу для офицеров. О’кей?
— Можешь не волноваться, сынок.
Синтия и Уэс, сидевшие за столами и о чем-то оживленно беседовавшие, при нашем появлении замолчали.
— Мы вам не помешали? — с ухмылкой поинтересовался Берт.
«Ты просто болван!» — смерила его выразительным взглядом Синтия, а Уэс вскочил и подошел к двери.
— Что это у тебя? — кивнул он на бумаги в руках отца.
— Так, кое-какая армейская чушь, с которой мне следует ознакомиться, — отмахнулся тот. — Весьма рад был с вами снова повидаться, — поклонился он, коснувшись шляпы, Синтии. — Держи меня в курсе событий, сынок, — кивнул он мне, и оба Ярдли удалились.
— Бейкер тебя нашла? — спросила Синтия.
— Да, — ответил я.
— Горячий материал?
— Берту от него стало дурно, — сообщил я. — Мы договорились уничтожить все компрометирующие материалы из потайной комнаты, но чем меньше ты будешь знать об этом, тем лучше для тебя.
— Не надо обо мне беспокоиться, Пол. Мне это не нравится.
— Я бы пожелал того же любому другому офицеру. Рано или поздно, тебе придется давать показания, поклявшись на Библии, и тогда лгать будет нельзя.
— Мы обсудим это в другой раз, — сказала Синтия. — Кстати, этот Уэс Ярдли не такой уж и крутой, как выяснилось.
— И его папаша тоже.
— Верно. Знаешь, смерть Энн Кэмпбелл действительно потрясла его, и он роет копытами землю, чтобы найти убийцу.
— Хорошо. У тебя не возникло ощущения, что он считал ее своей собственностью?
— Мне так показалось. Я поинтересовалась, разрешал ли он ей встречаться с другими мужчинами, и он ответил, что она могла ужинать с ними или посещать бар по каким-нибудь официальным поводам. Как он выразился, у него не было желания повсюду таскаться за ней, поэтому он и позволял ей пользоваться услугами всяких этих дураков офицеров.
— Что ж, он поступал как настоящий мужчина.
— Однако он упустил из виду, что у нее могли быть свои планы, и она их успешно осуществляла.
— Вот именно, так все и обстояло.
— И вряд ли бы он обрадовался, если бы узнал, что его папаша тоже путается с его возлюбленной.
— Он пришел бы в ярость.
— Замечательно. Никогда еще не держал в своих руках нити судеб стольких людей.
— Послушай, лучше бы тебе выбросить это из головы.
— Но я всего лишь выполняю свою работу.
— Хочешь сандвич?
— Угощаешь?
— О чем разговор! — Синтия встала. — Мне нужно прогуляться. Заскочу в офицерский клуб.
— Купи чизбургер, жареного картофеля и кока-колы.
— А ты пока приберись здесь.
Она ушла. Я вызвал Бейкер и вручил ей свой отчет о деле Далберта Элкинса, чтобы она отпечатала его на машинке.
— Вы дадите мне рекомендацию в школу СКР? — спросила она.
— Это не столь забавно, как может показаться со стороны, — ответил я ей.
— Но я хочу стать детективом, — возразила она.
— Почему?
— Мне это нравится.
— Почему бы вам не поговорить об этом с мисс Санхилл?
— Я уже с ней разговаривала вчера. Она сказала, что в восторге от своей работы: много путешествий, встреч с интересными людьми.
— Верно, но потом их приходится арестовывать.
— Она сказала, что вы с ней познакомились в Брюсселе. Это звучит так романтично!
Я промолчал.
— И еще она сказала, что, когда она закончит это дело, ее переведут в Панаму.
— Не могли бы вы принести мне кофе?
— Хорошо, сэр.
— Можете быть свободны.
Бейкер вышла из кабинета.
Панама.