– Да, а по виду не скажешь, симпатичный, приятный в общении, а на самом деле… – за бутылкой водки, выставленной обрадованной моим возвращением соседкой, Галина слушала мой рассказ, открыв рот.

– Вот такой незапланированный трах, – попробовала пошутить я, но вышло не очень смешно, – а самое ужасное то, что я его до сих пор люблю. Ненавижу и люблю.

От участия Галины я расслабилась, и слезы крупными горошинами капали в тарелку с закуской. Запястья мои болели и на бедрах, плечах и шее я видела начинающие наливаться лиловым синяки.

– Свинья! – обозвала я Станисласа, и заплакала еще горше.

Поздно вечером вернулся Василий и, хлопнув рюмашку, без обиняков предложил:

– Бросай ты этих компьютерщиков, айда к нам! У нас знаешь, как женщин уважают?

Ни тебе грубого слова, ни косого взгляда, только любовь! А уж что б снасильничать…

– Хватит мне уже любви, – заплетающимся языком проговорила я. – Я пошла домой, спасибо за компанию.

Забрала скучавшего без меня Базиля, Галина и Василий проводили меня до двери и пожелали спокойной ночи.

Еще вчера я решила, если Владимир Станисласович не будет возражать, я продолжу работать в "Хадраш текнолоджи". Как только я вошла в офис, меня тут же попросили зайти в кабинет к Игорю Александровичу. Разговаривая по мобильному телефону, Ставицкий сидел в огромном кожаном кресле, окна его кабинета выходили в дворик и через открытую фрамугу в кабинет долетали звуки работающей бензопилы. Работники службы озеленения подпиливали ветки старых деревьев, мешающих проникновению света в кабинеты второго этажа. Ставицкий жестом указал мне на стул, около письменного стола в стиле хай тек. Ставицкий был продолжением стиля своего кабинета, элегантен, без вычурности, за кажущеюся простотою прячется продуманность до мелочей и высокая организованность. Милашка Ставицкий был насквозь пропитан подозрением и отличался почти инквизиторской коварностью. Я знала, что наш матч, как выражаются футболисты "состоится при любой погоде", несмотря на отсрочку устроенную Станисласом. Врать не было смысла, только оттягивать смерть. Ставицкий не простит лжи. Я решила умереть быстро и по возможности безболезненно. Станисласа допросили еще вчера, и мне было безумно интересно, что он поведал шефу департамента по безопасности. Есть шанс кое-что уловить из беседы с Игорем Александровичем. Ставицкий закончил разговор, бросил супермодный телефон на бумаги на столе и посмотрел на меня рентгеновским взглядом. Я спокойно дала себя отсканировать, и смело глядела ему в лицо.

– Итак, с чего начнем?

– С начала. С моего третьего свидания с информатором.

– Слушаю.

Я начала рассказ, понемногу увлекаясь, но не забывала выкидывать сексуальные сцены с участием Станисласа и героини. Ставицкий слушал внимательно, глядя мне в глаза. Я жестикулировала, изображала эмоции, но когда возвращала взгляд на Ставицкого, встречала не сходивший с моего лица ледяной взор Большого Брата.

Дойдя до попытки Станисласа отомстить мне за предательство, я поперхнулась и торопливо сказала:

– Ну, дальше вы знаете.

– Очень интересно. Значит "Хадраш текнолоджи" обязана вам своим спасением?

– Я этого не говорила.

– Владимир Станисласович оценил ваши бесценные услуги. Вот конверт, – он пододвинул тощий конверт в мою сторону, заметив мой взгляд, продолжил, – здесь кредитная карта Юнион банка, пинкод там же. Мы свяжемся с вами, когда Владимир Станисласович примет решение. Ситуация весьма щекотлива, с Станисласом Владимировичем вас связывали не вполне служебные отношения. Вы нарушили одну из заповедей… Это непросто забыть. Кто оступился единожды, тот уже поражен болезнью ошибок. Как говорила моя бабушка "пошла корова гулять по чужим огородам, одна дорога ей – на бойню".

Интересно, кем была бабушка Ставицкого, комиссаром Губ ЧеКа? Бойня. Вот чего я заслужила, борясь за интересы "Хадраш текнолоджи"!

– Спасибо за наставление, Игорь Александрович. До свидания.

Я сгребла конверт со стола и направилась к выходу.

– Александра, – окликнул меня Ставицкий, – вы прекрасный специалист. Желаю вам удачи. Искренне.

– Спасибо, – сказала я, тряхнув конвертом, зажатым в кулачке.

Вернувшись домой, я обнаружила собравшийся в полном составе семейный совет.

Четыре моих двоюродных брата прибыли из Коровинского, что бы из первых уст узнать, в какое дерьмо влезла их сестренка. Я обреченно села в кухне, у большого круглого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью.

– Ну, – начал старший Виктор, – рассказывай.

– Пусть Ромка выйдет, – попросила я.

– Вот так всегда, как помощи просить так к Ромке, а чуть что так я мал еще! – возмутился он.

– Выйди Роман, – велел Виктор.

Ромка, недовольно отодвинув стул, встал и посмотрел на меня. Я опустила глаза.

Он вышел из кухни, захлопнув за собой дверь.

– Что за людишки бегали по поселку и интересовались тобой? – задал вопрос Андрей, понявший, что мне надо с чего-то начать.

– Сотрудники нашей службы безопасности, – ответила я.

– Ты что обобрала своего босса? – спросил Филипп.

– Нет, наоборот, я в очередной раз ему помогла.

– И они искали тебя, что бы отблагодарить? – усмехнулся Виктор.

– Скорее они искали сына моего босса, я как личность вряд ли могу их заинтересовать.

– Что сынок натворил? – спросил Андрей.

– А вот сынок как раз и хотел обобрать папашу.

– Бог с ними, сами разберутся. Ты нам расскажи, что с тобой произошло, и что ты наплела Ромке о чужом муже? – вступил Филипп.

– Просто так ляпнула. Мне не хочется вспоминать о том, что произошло. Стыдно.

– Здесь все свои. Если кто-то тебя обидел, мы должны разобраться. Ты не сирота, – веско произнес Виктор.

– Он попытался меня изнасиловать, – я сглотнула, горло свело судорогой, и я замолчала на мгновение, но затем уточнила. – Нет, сначала мы…по любви, и потом тоже,…а потом он разозлился на меня за то, что я сломала его планы, и хотел отомстить мне таким образом.

– Ничего не понимаю, зачем брать насильно то, чего тебе и так дают?! – спросил с усмешкой Андрей.

– Этим можно унизить, – ответила я непонятливому брату.

– Он тебя бил? – это Виктор.

– Нет, только связал.

– А синяки?

– Лучше бы он меня избил! – не выдержала я. – Синяки, черт с ними, пройдут!

– Я его убью! – вскочил Филипп.

– Успокойся, – велел ему Виктор. – Изнасилования не было, и потом, сначала-то они "по любви"…

– Я ему морду набью! – не успокаивался Филипп.

– Поговорить с пареньком надо, не след ему Александру обижать. А там, по обстоятельствам, можно и в морду, – сказал Андрей.

– У него целая служба безопасности! – поднялась я и, вспомнив, что Станислас первое лицо "Глоуб Коммьюникейшн" добавила. – Даже две, у него и у отца.

– Ты, Александра, сядь и спокойненько напиши нам адреса, по которым мы его можем найти.

– Не надо, Витя, – попросила я.

– У тебя четыре брата и ты думаешь, мы ему спустим? – сказал некровожадный Виктор.

– Я его на ленты распущу! – пообещал Филипп.

– Твои братки намяли мне бока.

– А ты думал, что за меня некому заступиться?

Голос Станисласа звучал в телефонной трубке, и сердце сжималось от любви и обиды.

Я ненавидела его. Я жалела его. Я любила его, даже после его постыдных действий, после сказанных в гневе обидных слов.

– Меня уволил Ставицкий, – перешла к делу я. – Владимир Станисласович даже не удостоил меня беседы. Расплатились со мной, как и с информатором. Не поскупились.

Я говорила, а обида стояла комом в горле и изменяла мой голос.

– Ты плачешь? – удивился Станислас.

– Нет, – ответила полуправду я.

– Не смей плакать, – приказал он, – мое предложение остается в силе. Только теперь это не отцовский филиал, а "Глоуб Коммьюникейшн".

– Нет. Слишком похоже на предательство.

– Не привыкать.

– Сейчас я положу трубку и попрошу больше не звонить.

– Прости, прости! Я серьезно. И нам нужно увидеться.

– Зачем?

– Я тебе кое-что должен. Можно я приеду к тебе?

– Нет. Я в тебе не уверена. Ты неуравновешенный психопат. Насильник и сексуальный маньяк.

– Согласен. Тогда приглашаю в ресторан.

Слишком быстро он согласился со своим диагнозом. Это меня насторожило. Станислас опять что-то затевал. Мое любопытство выглянуло из убежища, куда оно складывало нелегко добытую пищу, и радостно потирало ладошки, совсем как Станислас.

– Хорошо, – согласилась я.

Он выбрал тихое местечко. Терраса утопала в зелени, столы накрыты нежно салатового цвета скатертями, на столе небольшой букетик садовых цветов в крохотной вазочке. Станислас в изящных, в золотой оправе солнцезащитных очках, строгом костюме известного кутюрье, идеально подобранный галстук, элегантная обувь. Я поняла, что никогда не видела Станисласа в его повседневной одежде.

Совсем недавно это была больничная пижама, спортивный костюм, халат медсестры и вещи, купленные мной в Коровинском. А теперь! Оказывается он щеголь! За меня тоже не надо было краснеть, оделась я с тщательностью, долгое время посвятила посещению своего стилиста, макияж был, неброский, но на уговоры перекрасить выбеленные волосы не поддалась. Угадали почему? Да, надежда умирает последней.

– Может, снимешь очки, я не вижу твоих глаз, лишь свое отражение, – попросила я.

Станислас взял пальцами тоненькую золотую дужку и сдернул очки с глаз. Вчера, наверное, синяк был в виде голубой тени, сегодня налился лиловой зеленью, и немного припухло веко.

– Извини.

– Чего уж там. Заслужил. Твои братья гуманно со мной обошлись. Молодой только не сдержался.

– Филипп.

Мы сделали заказ, Официант, похожий на английского актера, красавчика Джуда Лоу, разлил по бокалам белое итальянское вино. Станислас начал рассказывать, как в прошлом году отдыхал в Италии, в местечке Монтегротто, славящемся своими радоновыми источниками и виноградниками. Рассказывать он умел, я представляла маленький городок, с кривыми улочками, выложенными булыжником, старинная усадьба, возвышающаяся над городком на высоком холме, серпантины горных дорог, и виноградники, залитые ласковым итальянским солнцем.

– Мы взяли на прокат автомобиль, и побывали в близлежащих Падуе и Венеции. Падуя мне понравилась больше. В Венеции толпы туристов, затхлые каналы, заплесневелые здания, всё облеплено голубиным пометом. В Падуе многолюдно лишь в районе старинного Падуанского университета, даже в соборе Святого Антония нет толчеи и давки.

Меня больно кольнуло "Мы", я старалась не впасть в приступ ревности, но итальянское вино вдруг мне показалось кислым. Я отставила бокал. Станислас заметил.

– Не нравится вино?

Он поднял вверх указательный палец и официант тут же наклонился к нему:

– Заменить Тосканским?

– Лучше французским, – вставила я.

– Какое вино желаете? – предложил карту вин "Джуд Лоу".

– Шато-д-Икем, – выбрал Станислас.

Двести пятьдесят долларов за бутылку! Станислас сошел с ума или я ему для чего-то очень нужна. Сейчас узнаем для чего.

– Только, прошу тебя Станислас, не развлекай меня байками о твоих приключениях во Франции.

– Хорошо, тогда к делу, – согласился Станислас.

Принесли закуски и вновь разлили вино.

– Тост. За женщину, которая меня покорила.

– Не буду я пить за твоих баб, – тихо буркнула я.

– За тебя, Александра.

Я подняла бокал вверх, приветствуя тост Станисласа. Его подхалимаж был конкретным и напористым. Я ждала. Он не торопился, со вкусом, с вилки в рот втянул кусочек из морского коктейля, смеси из креветок, мидий, каракатиц, щупалец осьминогов, обмакнув его в экзотический соус.

– Александра, – он промокнул губы льняной салфеткой, – мое предложение жить вместе… Я всё еще надеюсь, что ты согласишься… Давай забудем о наших ошибках и начнем сначала.

– Не обсуждается, – отрубила я.

– О"кей. Выслушай меня. Не торопись ответить нет, – он положил ладонь на мои пальцы, испытывающие нити скатерти на прочность. Пальцы дрогнули, и он сжал их.

– Хорошо, – поспешно сказала я.

– Итак…

– Сейчас ты похож на Ставицкого, – перебив Станисласа, заметила я. Станислас оставил мою реплику без ответа.

– Итак, что мы имеем. Несмотря на то, что ты оказала неоценимые услуги "Хадраш текнолоджи"…

– Оценимые, оценимые…- съязвила я, сделав глоток из бокала.

– Не перебивай, пожалуйста, – Станислас взглянул на меня с укором, я мешала ему, -…тебя уволили, практически не поблагодарив, напоследок устроив унизительный допрос. Так?

– Так.

– Ты ничего не должна "Хадраш текнолоджи"? – уточнил Станислас. – Тебя не связывают страшные клятвы?

– Нет и никакие, – ответила я сразу на два его вопроса.

– Тогда двери "Глоуб Коммьюникейшн" гостеприимно открыты для тебя, – он развел руки в приглашающем жесте.

– Звучит как рекламный слоган.

– Ты всё шутишь. Между прочим, мы вполне способны оценить твои способности и таланты. Чем "Глоуб" хуже "Хадраш"?

– Ты вышел из подполья?

– Моя конкурентная деятельность теперь не является тайной для отца. Я сделал "Хадраш" великолепный подарок – новейшие разработки "Глоуб" из собственных рук и лидерство на рынке.

– Кстати, мы и так шли впереди "Глоуб"! – вступилась я за корпорацию.

– Еще считаешь себя в команде?

– Слишком мало времени прошло, никак не привыкну. Скажи мне Станислас, ты открылся отцу, что "Глоуб Коммьюникейшн" принадлежит тебе, а о своей роли в установлении на рынке лидерства "Хадраш текнолоджи" ты тоже ему рассказал?

– Рассказал. Зачем врать? Я прекрасно знал, что Ставицкий вытряхнет из тебя правду, да ты и сама не будешь ничего утаивать.

– Конечно. Перед Хадраш моя совесть чиста. И как родитель принял твою попытку отнять у него его детище, цитирую, "разбить на части и продать и деньги пустить на ветер"?

– Отцу, конечно, я о своих планах не поведал. Сказал, что хотел украсть его секреты, что бы выйти на первое место. Вполне понятное желание у бизнесмена.

Хотели же они украсть у "Глоуб" и украли бы, если представился случай. А ты им на блюдечке и воровать не надо.

– Это его удовлетворило?

– Отца да. Даже не бранил, пожурил по-отечески за прыткость.

– Легко отделался.

– Но только не от Ставицкого. Как его задело, что я хотел его обставить! Искры из глаз сыпались, слюной брызгал! Обещал "Глоуб" в порошок стереть! Да только кишка тонка, как говорит наш корпоративный проктолог.

– Со Ставицким лучше дружить, – посоветовала я.

– Я хочу дружить с тобой, вместе мы натянем нос Ставицкому! Неужели тебе не обидно, что они выбросили тебя как нашкодившего котенка, вместо того, что бы носить на руках, в знак благодарности.

– Нет, мальчики, я в ваши игры больше не играю.

– Александра, прошу тебя, во имя тех прекрасных дней, что мы провели с тобой вместе. Ты помнишь, как хорошо нам было? Мы сможем повторить, я верю!

– Так тебе нужна я или моя помощь? – уточнила я.

– Мне нужно всё, твое тело, твой ум, твоя поддержка!

Тело, ум, поддержка. Не любовь. Станислас привык относиться к людям как к вещам, сегодня полезна – значит нужна, завтра отпадет надобность, и бесполезную вещь выкинут на свалку. Чего ими дорожить, их много в жизни, вещей, стремящихся быть полезными. Конечно, будучи правой рукой Владимира Станисласовича, я была допущена ко многим документам, имеющим значение, и хранила коммерческие тайны.

Отстранение меня от работы с одной стороны подвергало Хадраш опасности, но хитрый Ставицкий понимал, что при наших со Станисласом отношениях, они, скорее всего, тайной уже не являются. Было принято решение не допускать меня к тому, что я могла бы узнать останься я работать на "Хадраш" дальше.

Я ковыряла ложечкой остывший жульен, Станислас молча ждал моего ответа.

– Нет, Станислас, надоело мне быть пешкой в чужой игре. Попробуй без меня.

Он забарабанил пальцами по столешнице. Схватил льняную салфетку и скрутил ее жгутиком. "Вместо салфетки должна быть я". Бросил ее на стол. "Сейчас он обзовет меня страшилой, напомнит, что мне не найти такого дурака, который будет трахать меня", – тоскливо подумала я.

– Предлагаю подумать. Не отвечай сейчас.

– Откуда такое терпение? – не удержалась я в крайнем удивлении.

– Хоть ты мне и не веришь, но я не хочу тебя потерять, и ты убедишься в этом.

"Не хочешь вместе со мной потерять секреты Хадраш", – добавила про себя я.

– Хорошо, я подумаю, – согласилась я, решив узнать, каким способом Станислас постарается меня убедить. Я догадывалась, что способ этот будет древнейшим и очень мужским. Что может быть убедительней любовных клятв на пороге оргазма?

Взяв отсрочку, я расслабилась, и далее ужин стал напоминать обычное свидание. Я посмеялась над нерасторопностью службы безопасности "Глоуб", и Станислас сознался, что "погони" не было, только организованный спектакль, для убедительности глоубовцы гнали нас из больницы до самого автовокзала. Спектаклем оказался и мой обыск в автоматизированной камере хранения, "дяденька" был проинструктирован, что получатель не должен уйти от информатора пустым.

Идеальная складывалась ситуация! Ставицкий, со своей стороны, организовал охрану информатора, "Глоуб", со своей, охрану получателя, так что встретиться и обменяться нам пришлось бы в любом случае. Беспроигрышный вариант. Как некстати я заподозрила Станисласа в двойной игре! К своей радости я поняла, что "рожа" не является сотрудником департамента по безопасности "Хадраш текнолоджи", он, вместе с "дяденькой" и "армейцем" разыскивал нас на автовокзале. Мое уважение к Владимиру Станисласовичу, поколебленное, но все же живучее, воспряло духом.

Ставицкому было гораздо сложнее. Он был посвящен в "дело", и устраивать на нас облавы не спешил, ждал сообщений. А когда на него прикрикнул обеспокоенный Владимир Станисласович, было уже поздно, мы исчезли из города. Но все же он нас нашел. Мы вспомнили как нелегко, но весело нам жилось в Житино, как Станислас колол дрова, а я готовила в печи, взгляды наши встретились, и я опустила глаза, припомнив вдруг, каким образом Станислас хотел мне отомстить.

От кофе я отказалась, под предлогом необходимости вернуться домой, к Базилю.

– Пригласишь? – с надеждой спросил Станислас.

– В следующий раз, – пообещала я.

– Александра, я хочу отблагодарить тебя, помнишь, я обещал? Но я не хочу делать это так, как сделал мой отец. Не возражай, – Станислас подозвал "Джуда Лоу", и тот подошел ко мне с серебряным подносом, на котором лежал большой черный бархатный футляр. – Открой его.

Я взяла футляр в руки. Пальцы ощутили приятную мягкость бархата, и я с удовольствием провела ими по поверхности крышки футляра. Щелкнув золотым замочком, крышка ушла вверх, и я восхитилась разноцветной игрой граней бриллиантов и сапфиров массивного колье.

Станислас поднялся и подошел ко мне. Он вынул колье, блеснувшее в искусственном свете ресторанной террасы, встал за моим стулом и, слегка зацепив волосы, застегнул колье на моей шее.

– Королевский подарок, спасибо Станислас, – только и смогла произнести восхищенная я.

– Это еще не всё.

Положив несколько зеленых купюр на поднос обалдевшего "Джуда Лоу", Станислас потянул меня к выходу. На площадке, принадлежащей ресторану, он остановился, достал из кармана брюк ключи с массивным брелоком, и, нажав на кнопку брелка, оглянулся по сторонам. Ему отозвался серебристый "Лексус", элегантный и блестящий новизной. Станислас вложил ключи в мою ладонь.

– Он твой. Я знаю, как жестоко обошлись грабители с крошкой "Дэу", в этом есть и моя вина.

Он тащил меня за руку к автомобилю, а я все еще не могла придти в себя. Он сумасшедший! Колье перекрывало все мои расходы, как бюджет США бюджет Народной республики Анголы! Еще и "Лексус"! Станислас открыл дверь, и я вдохнула чудесный запах нового автомобиля, запах новой кожи и тонкий аромат цветов. Букет.

Огромный букет роз. Станислас усадил меня в салон, но не к рулю, а на заднее сиденье и набрал номер на мобильном.

– Евгений, мы на месте.

Не успела я спросить, что происходит, как от здания ресторана к нам заторопился молодой человек в классическом костюме, галстуке и фуражке.

– Твой шофер на сегодняшний вечер. Можно мне проводить тебя? Извини, я заранее подготовился, у твоего дома меня ждет служебный автомобиль.

– Да, конечно, – я находилась под впечатлением от подарков и ошеломительного ухаживания Станисласа. Он явно намеревался продолжить вечер у меня. После такого натиска не устоит ни одна дама. Что делать? Отказать? Согласиться? Сердце мое склонялось ко второму. Согласиться и дать себя увлечь в омут бесконечных подозрений в его неискренности, в его непостоянстве. Стать его игрушкою на время.

Время… Получить перстенек в подарок за приятные минуты, за разорванное сердце, за растоптанные мечты. И присоединиться к армии бывших Станисласовых любовниц.

Вот уж дудки! Накрутить себя у меня всегда получалось на "отлично". Слушая Станисласа и улыбаясь ему, я не поняла ни одного его слова. Когда "Лексус" притормозил у моего подъезда, Станислас закинул свою руку на изголовье моего сиденья. Чуть наклонился ко мне.

– Может быть, все-таки пригласишь?

– Не сегодня, – и попыталась смягчить свой отказ. – Я тебе благодарна за подарки, Станислас, ты очень щедр.

– Я знаю способ…

Я положила пальцы на его губы, заставляя замолчать. Он поцеловал тыльную сторону моей ладони, захватив пальцы и повернув ее к себе. Мурашки поползли по позвоночнику, и я невольно придвинулась к нему, что бы отнять свою руку. Рука Станисласа лежащая спокойно на изголовье вдруг обвила мою шею, и я оказалась захваченной в объятья. Станислас не теряя времени, впился губами, но его язык уперся в мои сжатые губы. Я оттолкнула его.

– Не ломайся, – начал терять терпение Станислас.

– Пошел к черту, – четко произнесла я.

– Я думал, будет проще, – наконец закипел он, – все еще строишь из себя девственницу? Или Казбек уже утешил тебя?

– Что ты привязался к Казбеку? Когда тебя отталкивают в первую очередь надо подумать, не виноват ли ты.

– Умница. Только поможет ли тебе ум в личной жизни?

– Тебе этого уже не узнать. Прощай, – не удерживаемая Станисласом, я вышла из машины. – Ключи от "Лексуса" брось в мой почтовый ящик.