Конь раздавил кованным копытом рыхлый комок ссохшейся грязи и подал в бок. Марк покачнулся в седле и, прогнав остатки утренней полудремы, взглянул на горизонт.
Двадцатитысячная армия Фридриха уже пятый день упорно двигалась на Милан. Король горел желанием еще раз наказать непокорные города. Из разговоров с солдатами и рыцарями Марк узнал, что прошлый поход не удалось довести до конца. Сам бог был против германцев, и войско поразило чума. Треть армии вымерло. Фридрих вернулся назад и собрал новое войско, которое теперь двигалось на юг.
На полученные от турниров деньги Марк приобрел себе сносное снаряжение и коня. Кольчуга, сплетенная из мелких колец, удобно сидела на плечах, не стесняя движений. Рогатый шлем висел за спиной, уставившись в небо слепыми прорезями для глаз, и мерно покачивался в такт шагам лошади. На щите Марк попросил мастера изобразить молнию черного цвета. Теперь это был его рыцарский герб.
Прислугу брать он не стал, за недостатком денежных средств и чтобы не связывать себя излишними хлопотами. Теперь он ловил на себе высокомерные взгляды светских рыцарей, которые считали его нищим и проходимцем. Некоторые из них тащили с собой целую свиту с шатрами, котлами для варки пищи, треногами, складными стульчиками, ночными горшками и гамаками. У кого свита была многочисленнее, тот считался круче иных и посматривал на оных с высока. В этой иерархии рыцарь с черной молнией на щите, но без единого слуги был ниже плинтуса и подвергался полной обструкции. Но ему это было скорее на руку. Никто не приставал с разговорами.
Марк дал шпоры коню и проскакал немного вперед. Конь был хорош. Пришлось отдать почти все оставшиеся деньги, но он не жалел и теперь радовался удачной покупке. Высокий вороной легко и свободно нес его вместе с доспехами и оружием, плавно перескакивая через ямы и кочки. На нем Марк уже успел объехать все войско и прикинул численность и возможности армии. Рыцари составляли шестую часть армии и являлись основной ударной силой. Таранной атакой, в своих тяжелых доспехах и с длинными копьями, они были способны опрокинуть любого противника, и этот удар всегда решал исход сражения. За каждым из них двигались пешком, верхом или повозках многочисленные оруженосцы, стремянные и прочие кнехты. Бывалых воинов можно было определить по разумно-подобранному снаряжению и ухоженному оружию. Светских же представителей военного сословия отличал украшенный доспех и крикливо инкрустированные рукояти и ножны дорогих мечей и кинжалов. Но, несмотря на кажущуюся разношерстность, армия представляла собой грозную силу, тягаться с которой в нынешней Европе вряд ли кто был способен.
Разгромом войск Лиги оканчивались первые два похода Фридриха. И в этом походе, по мнению Марка, ломбардийцам светила та же участь. Не обученные, не организованные и плохо вооруженные итальянские крестьяне и ремесленники не имели никаких шансов на успех. Даже купленные мечи наемников не могли исправить положения. Но в том-то и дело, что Марк твердо помнил из истории, что Фридрих проиграл это сражение и, потеряв значительную часть армии, сам еле спасся бегством. Марку предстояло выяснить, что или кто дал ломбардийцам возможность разбить рыцарей.
Войска шли весь день и, достигнув к ночи крутого берега неширокой реки, окаймленной лесом, остановились на отдых. Застучали топоры, превращая в дрова близстоящий сушняк. Громче топоров была слышна перебранка оруженосцев, стремящейся отхватить для своих господ место для ночлега получше. По всей территории лагеря вырастали большие и маленькие шатры рыцарей и их прислуги. Марк выбрал себе место на краю лагеря, недалеко от подступившего леса.
Топора у него не было, а просить у кого-либо было не принято, если не хочешь упасть в глазах сослуживцев. Благо сухих толстых веток вокруг валялось пока в достатке. Достав трут и огниво, он разжег костер и принялся жарить соленую свининуиз своих запасов.
Где-то рядом стукнулось о камень железо. В сгустившихся сумерках какой-то солдат тоже готовился к ночлегу. Он быстро собрал дрова для костра и высек огонь. Пламя высветило его лицо.
Марк сразу узнал его. За его постоянно выпученные, как у рыбы, глаза Марк прозвал его "пучеглазым". С самого начала похода этот неприятный тип, как тень, держался около него, не говоря ни слова, и все время слушал, о чем он разговаривает с солдатами. Это было не слишком приятно, но Марк решил не обращать на него особого внимания, поскольку слежка по причине и без нее были здесь явлением обычным.
Закончив ужин, Марк сгреб в сторону прогоревшие угли и, завернувшись в плащ, улегся на прогретую костром землю. Через пару минут его дыхание стало ровным и глубоким. Он даже стал тихонько похрапывать себе в нос. Слегка приподняв веки, сквозь ресницы он наблюдал за соседним костром.
Пучеглазый спокойно ужинал еще минут десять, постоянно поглядывая на Марка. Но вот он отложил в сторону еду и, поднявшись на ноги, осторожно подошел. Доспех и оружие он снял, видимо, что бы не загреметь железом в самый неподходящий момент. Несколько секунд он внимательно осматривал место ночлега и шагнул к седлу с сумками.
Дождавшись, когда он повернулся спиной, Марк тихо встал , благо тоже был без лат, и, по-кошачьи мягко ступая, подошел сзади к любопытному соседу. Пучеглазый подпрыгнул и выхватил нож, когда Марк хлопнул его рукой по спине. Марк тут же его обезоружил и приставил к его животу его же клинок. Солдат затрясся. Из его горла вырвался сдавленный возглас и тут же прервался. Это Марк слегка сжал ему шею левой рукой.
- Тише, уважаемый, а то благородные рыцари проснутся, и будут бить тебя ногами.
Он разжал руку, и пучеглазый надрывно задышал, ухватившись руками за шею.
- Садись.
Марк указал ножом на траву под ногами и подбросил на угли несколько веток. Огонь осветил испуганную физиономию.
Марк думал, как начать допрос. Опыта в подобных делах у него не было, да и вряд ли он воспользовался бы им.
"Надо убедить его в том, что выгоднее все мне рассказать", - наконец, решил он и приступил к допросу.
- Слушай, если ты расскажешь мне всю правду, я тебя отпущу.
Шпион, услышав незлобный тон, осмелел. Видимо подумал, что убивать его не собираются. Он ухмыльнулся и ответил:
- Если я расскажу, то люди герцога прирежут меня сегодня же.
Вот оно что! Герцог положил на него глаз! Марк понял, что у этого парня необходимо выпотрошить все, что тот знает, и решил его припугнуть. Он быстро припомнил все, что знал о пытках.
- Правильно, зарежут. А я тебя не зарежу. Я так просто людей не режу. Я возьму глиняный горшок, наполню его дикими злыми муравьями и поставлю на угли. Потом спущу с тебя штаны и усажу на этот горшок. Как думаешь, куда они полезут? Вижу. Догадался правильно. А чтобы ты не орал, когда они будут жрать тебя изнутри, я набью тебе рот змеиными головами, и уши твои отрезанные туда же засуну.
Марк сам удивился полету своей фантазии и вдохновенно продолжал, придав лицу зверское выражение:
- А чтобы тебе жизнь медом не показалась, я вспорю тебе живот, выну твои потроха и на их место брошу пару лопат горящих углей. И, наконец, я разрежу тебе горло и выну через него твой язык, который ничего не хочет говорить.
Марк на секунду замолчал и добавил:
- Правда, все это я сделаю лишь после того, как раздроблю тебе щипцами пальцы и отрежу руки и ноги.
С последней фразой получился явный перебор. Марк увидел, как лицо шпиона, позеленевшее от страха, приняло бледно-серый оттенок, и тот, закатив глаза, повалился на бок.
"Ох ты, черт! Перестарался, кажется", - подумал Марк и несколько раз хлопнул пучеглазого по щекам. Тот приподнялся, раскрыл помутневшие глаза и, увидев Марка, вскрикнул и вновь уронил голову.
Пока Марк соображал, что ему делать с неожиданной обузой, в лагере поднялся шум. Несколько всадников на взмыленных лошадях проскакали прямо к шатру короля.
Скорее всего, это был передовой дозор, и сведения были срочными.
Марк взял пустую флягу и решил сходить за водой, чтобы привести в чувство пучеглазого, а заодно узнать новости.
У одного из костров кучкой сгрудились воины. От них Марк узнал, что противник находится в половине дневного перехода и расположился лагерем близ небольшого города.
Марк поспешил к своему костру. В любую секунду могли дать сигнал к подъему и началу движения.
Место, где несколько минут назад лежал пучеглазый, было пусто. Марк быстро осмотрел вещи. Все было на месте.
"Удрал-таки! Ну и черт с ним. Все равно большего от него было не добиться".
Оседлав коня, Марк уселся доедать оставшееся от ужина мясо. За этим занятием его и застал сигнал сбора. Лагерь зашевелился, как растравленный улей. Гремело оружие, ржали боевые кони, принимая в седло бронированных седоков. Каждый третий всадник зажег факел, и огромная огненная река двинулась вперед. По-видимому, Фридрих решил к утру добраться к месту сражения и на рассвете дать бой.
Действительно, к исходу ночи войско вышло на обширную безлесную равнину. На горизонте, на фоне посветлевшего неба виднелись башни города, а в полутора километрах сквозь густеющий туман виднелись костры вражеского лагеря.
Сразу же началось построение на исходном рубеже. Светское рыцарское войско для атаки выстраивалось в одну линию. В первой шеренге находились рыцари - главная ударная сила короля, а за ними - хорошо вооруженные оруженосцы и слуги.
Марк занял свое место на самом краю правого фланга. Он заранее выбрал эту позицию, чтобы иметь шанс уйти с поля боя, если "тот" применит какое-нибудь мощное оружие.
Утренний туман постепенно рассеялся, и противоборствующие армии увидели друг друга.
Марк был удивлен. Он ожидал, что их встретит хоть и многочисленная, но не организованная толпа. А перед ними стояли четко выстроенные ряды воинов. Задуматься над этим фактом он не успел. Затрубили боевые рога, и железная лавина, гремя доспехами, сначала медленно, а потом все быстрее двинулась вперед, набирая скорость для копейного удара. Битва началась.
Марк оставил копье в своей первой жертве и выхватил меч. Стараясь сильно не увлекаться боем, он по мере необходимости наносил и отражал удары, постоянно ожидая проявления неведомой мощи. Но через несколько минут ряды сражающихся смешались окончательно, и применение какого-либо мощного оружия стало явно невозможным. По мере того, как Марк осознавал это, его все больше охватывало беспокойство. Становилось неясно, каким образом Лига сможет выиграть сражение. Рисковать жизнью не имело больше смысла, и он решил выйти из боя.
Зарубив слишком настырного ломбардийца, он направил коня прямо сквозь гущу сражающихся и едва не слетел на землю от сильного рывка.
Ударом меча он перерубил протянувшуюся к нему веревку, а в кольчуге осталась торчать трехкрюкая стальная "кошка". Только сейчас Марк обратил внимание на то, что многие из воинов противника кроме мечей и топоров имеют длинные палки с ременными петлями на конце, багры, "кошки". Еще он заметил, что из рыцарей рядом с ним почти уже никого не осталось. Вражеские солдаты петлями и баграми стаскивали немцев с коней и добивали их на земле ножами. Все их действия были удивительно скоорди-нированы.
В центре боевых порядков ломбардийцев, также происходили странные вещи. Атакующая лавина немецких рыцарей почти в полном составе, словно по мановению волшебной палочки вдруг повалилась на землю вместе с лошадьми, попав в растянутые в траве веревки и ловко замаскированные ловчие ямы. Кони дико ржали, пытаясь встать на переломанных ногах. Рыцари оглушенные падением, кто тяжело подымался в своих доспехах, а кто и не шевелился вовсе. К ним уже подбирались ломбардийцы со зверскими лицами и кривыми ножами.
И Марк внезапно понял, что, собственно, никакое мощное оружие уже не нужно. Битва была уже практически проиграна. Рыцари несли невиданные потери. Многие из них даже не успевали несколько раз махнуть мечом, как их шею охватывала кожаная петля или веревка с "кошкой". А далее все шло по хорошо отработанной схеме. Рывок, после которого всадник оказывался на земле. Затем следовал оглушающий удар и нож в горло.
Марк дал шпоры коню, и тот прыжком вынес его на невысокий бугор. В щит сразу ткнулось несколько стрел. Марк искал глазами наиболее безопасный путь к отступлению, когда его взгляд наткнулся на колоритную фигуру вражеского военачальника. На черном жеребце, в сияющем греческом шлеме, закрывающем лицо, с мускулистыми, открытыми по плечи руками он орудовал утыканной шипами булавой. Иногда он отвлекался, чтобы отдать распоряжение, и тогда его прикрывали шестеро здоровенных телохранителей.
Еще одна стрела рикошетом звякнула по шлему в опасной близости от прорези для глаз, но Марк не обратил на это внимания. Он во все глаза смотрел на правую руку военачальника. Ее запястье плотно обжимал самый обычный индивидуальный браслет десан-тника.
- Джо-о! - не веря себе, радостно заорал Марк и вонзил шпоры в бока своего коня. Тот встал на дыбы и рванулся напролом сквозь ряды сражающихся, сбивая и топча и своих, и чужих. Военачальник едва ли услышал крик Марка, но, увидев пробива-ющегося к нему рыцаря, видимо, подумал, что тот хочет сразиться с ним в поединке, и направил коня ему навстречу.
Марк вовремя сообразил, что его рогатый шлем и окровавлен-ный меч в правой руке мало кого убедят в дружеских намерениях. Он осадил коня и, сняв шлем, открыл лицо.
Поднятая для удара рука с булавой медленно опустилась. Из-под сияющего на солнце шлема раздался голос:
- Где ты шатаешься, командир? Два года тебя ищу...