Фелисити долго сидела на кровати, не раздеваясь. Она пыталась успокоить себя тем, что Тревор просто мог передумать и все же отправиться вместе с остальными на ночную рыбалку.

Она легла в постель, но сон не шел к ней, и ближе к рассвету она решила снова идти к гавани. Сначала на всякий случай она заглянула в комнату к Тревору, но не похоже было, чтобы он возвращался. Фелисити постаралась уйти с виллы как можно незаметнее. К счастью, на территории клиники она никого не увидела, хотя обычно даже в такой ранний час там можно было встретить кого-нибудь из персонала.

Она зашла к Мариано, чтобы выпить чашку кофе.

— Вы сегодня рано, синьорина, — заметил тот.

— Да, сегодня у меня много дел, — ответила Фелисити. Она не знала, насколько она может доверять Мариано, хотя он всегда помогал ей и никогда не обманывал.

— Вы нашли своего брата? — спросил он негромко.

— Нет, — небрежно проговорила Фелисити. — Наверное, он поехал вчера ловить рыбу. Он вернется позже. — Через некоторое время она поинтересовалась: — Мариано, а здесь многие оставляют посылки, за которыми потом кто-нибудь приходит?

— Си, си. Много, много, с Рондинэ, с Люпа или из Монте-Рубино.

— А почему?

Мариано пожал плечами:

— Так дешевле. Если люди отправляют посылки с паромом, за это надо платить, поэтому все везут посылки на своих лодках.

Это объяснение казалось весьма разумным. Тут, словно в подтверждение слов Мариано, в кафе вошли трое мужчин и поставили на пол маленький мешочек и два ящика. После этого они потребовали себе кофе и завтрак, и Мариано поторопился их обслужить.

Выходя из кафе, Фелисити успела прочитать адреса на посылках. Одна была для самого Мариано, остальные две — для адресатов в разных частях острова. Девушка надеялась, что те посылки, которые перевозил Тревор, были такими же невинными на вид.

Она с самого начала собиралась зайти к Зие. Если Зия на самом деле работает в магазине, она должна уходить из дому довольно рано. Однако Фелисити сомневалась, что Зия вообще работала. Тревор рассказал ей эту легенду, чтобы не выдавать итальянку и чтобы Фелисити поверила, что та сама покупает себе одежду и всякие побрякушки.

На этот раз Фелисити опять с трудом нашла ее дом в лабиринте улочек и переулков, и когда она наконец пришла, ее встретила пожилая женщина, вероятно мать Зии.

— Зия Тонелли, — сказала Фелисити, стараясь пояснить на своем еще очень плохом итальянском, что ей нужно видеть девушку немедленно.

Женщина провела ее в узкий коридор, потом они по шаткой лестнице поднялись в спальню.

Большая куча белья указывала на то, что на высокой железной кровати кто-то спит.

— Зия! — звонко крикнула Фелисити, и куча зашевелилась.

Фелисити позвала еще раз, более требовательно, и девушка перевернулась на другой бок спиной к Фелисити. Фелисити подошла к кровати и потрясла Зию за плечо:

— Слушай, Зия. Ты просила Тревора встретиться с тобой у Джино. Зачем?

Зия перевернулась и начала хихикать.

— Ты очень плохо говоришь по-итальянски, — сказала она на родном языке.

— Я знаю, — кивнула Фелисити. — Но тебе известна правда. Ты попросила Тревора встретиться с тобой. Что произошло после того, как вы с Тревором вышли в дверь?

Зия села на кровати и пожала своими изящными плечиками.

— Ты хочешь знать? Твоего брата здесь нет — сейчас. — Последнее слово она произнесла с наглой усмешкой.

— А где он был всю ночь?

Зия широко зевнула:

— Я не буду отвечать.

— Хорошо, оставим это. Где он сейчас?

— А я откуда знаю?

— Если ты мне не скажешь, куда он пошел, — настаивала Фелисити, — я пойду в полицию.

Зия откинула назад голову и звонко захохотала:

— В полицию! Один из них мой брат!

Фелисити на минуту потеряла дар речи. Может, Зия просто врет, но это можно будет выяснить позже.

— Даже если он твой брат, все равно его долг — разыскать пропавшего человека.

— Какого пропавшего человека? Может быть, Тревор уплыл на своей лодке и еще не вернулся.

Больше Зия ничего не хотела говорить, и Фелисити была рада выбраться из этого дома. В спальне девушки был спертый, застоявшийся воздух, наполненный запахами кухни и дешевых духов. Торопливо идя по улице вниз, Фелисити поняла, что Мариано был очень даже прав, не поощряя Зию заходить к нему в заведение. Она ни на секунду не поверила, что Тревор провел у Зии ночь. Это была всего лишь дешевая бравада Зии.

В гавани Фелисити осмотрела все лодки. При дневном свете она легко могла прочитать их названия, но «Виолетты» среди них не оказалось. На пристани стояли ящики с гранатами. Это был первый, ранний урожай, который дожидался отправки на континент.

Женщина в ближайшем киоске протянула Фелисити несколько плодов, приглашая ее купить их.

— Мелагране? — спросила она.

— Спасибо, — пробормотала Фелисити, взяла три граната и расплатилась за них.

Девушка все время думала о том, как ей теперь продолжать поиски Тревора. Она же не может прочесать весь остров, тем более другие острова. Она спрашивала себя, почему же ей так не хочется идти в полицию, и решила, что, видимо, это из-за опасений Тревора. Он мог быть вовлечен в какую-нибудь противозаконную деятельность, хотя, безусловно, был в этом неповинен. Однако она должна что-то придумать.

Из кафе Мариано Фелисити позвонила Изабель и спросила, не вернулся ли Тревор домой.

— Нет. А его не было ночью?

Фелисити, как могла, быстро объяснила ей ситуацию, и Изабель пообещала разузнать, не видел ли его кто-нибудь.

Глядя в окно кафе, Фелисити заметила, что яхты Берна нет на месте. Может быть, он отправился искать Тревора, а может, просто уехал куда-нибудь кататься для собственного удовольствия.

Она заказала еще кофе и булочки с маслом, и когда Мариано ставил чашку и тарелки на стол перед Фелисити, она услышала его невнятное восклицание.

— В чем дело? — поинтересовалась она.

— Полицейский разговаривает с Форто, — ответил Мариано, глядя в окно. — Хоть его и зовут Фортунато, этот парень неудачник.

— У него бывают неприятности с полицией?

Мариано пожал плечами:

— Он всегда занимается чем-нибудь таким, за что его может схватить полиция.

Потом Форто и полицейский улыбнулись друг другу и расстались.

Фелисити опрометью кинулась вон из кафе. Она решила, что Форто может что-нибудь знать о Треворе. Но когда Фелисити выбежала на улицу, Форто уже исчез. Тут девушке пришла в голову мысль, что ей не мешало бы съездить на Изола-Рондинэ. Возможно, Тревору вздумалось поехать в старый дом Зии. Ее бездеятельность все равно ни к чему не приведет, а Тревор может тем временем находиться в страшной опасности.

Так как все равно нужно было ждать парома, который отходил в полдень, она вернулась в бар. Мариано принес ей чашку горячего кофе и сочувственно спросил:

— Вы видели Форто? Что-нибудь случилось?

Девушка покачала головой:

— Нет, он куда-то пропал.

Приехав на Изола-Рондинэ, она обыскала каждый фут пляжа, заглянула в кафе и только потом начала подниматься по зигзагообразной тропинке, которая вела к старому дому. Видимо, она каким-то образом сбилась с пути, потому что тропа шла все круче и круче в гору. Фелисити пробралась через какие-то кусты и скоро очутилась на самой высокой точке острова, увенчанной руинами старинной крепости.

Измученная жарой, она присела отдохнуть. День становился душным, и, судя по неясному очертанию линии горизонта, приближался шторм. Ей хотелось пить, и она вспомнила про гранаты, которые привезла с собой, но когда она вскрыла один, он оказался совсем незрелым.

Фелисити с трудом спустилась вниз и снова попыталась отыскать нужную ей тропинку. Она подошла к старому дому, который показался ей тем самым, и осторожно обошла его со всех сторон. Изнутри не доносилось ни звука. Дверь была заперта, и Фелисити попыталась заглянуть внутрь через щель в широких ставнях, но увидела только густую черноту. Она тихонько позвала: «Тревор!» — но ответа не было.

Собравшись с духом, девушка отважно открыла дверь и заглянула в полутемный дом. Там не было никого. Она вновь спустилась по пыльной тропе и зашла в прибрежное кафе, чтобы обдумать, что ей делать дальше. Фелисити очень злилась на себя. Она здесь непонятно чем занимается, а Тревор может тем временем спокойненько спать в клинике.

Теперь ей оставалось только сидеть на берегу, ждать вечернего парома и высматривать в море «Виолетту».

Перекусив в кафе, Фелисити пошла в угол пляжа, чтобы посидеть в тени сосны. Это место ей нравилось, когда-то она сидела здесь с Берном. Фелисити запретила себе думать о Берне, но у нее мелькнула мысль, что, если бы сегодня утром она дождалась его, он мог бы ей помочь. Во всяком случае, у него была яхта. Но после тех громких обвинений, о которых Фелисити теперь вспоминала со жгучим стыдом, она вряд ли может рассчитывать, что Берн станет ей помогать.

Глаза у нее закрывались, отчасти из-за духоты, а еще больше от усталости. Неожиданно для самой себя Фелисити уснула. Проснувшись, она почувствовала, что вся дрожит. На ее часах было половина седьмого, и паром уже давно ушел.

Фелисити поднялась на ноги, собрала свои вещи и торопливо пошла к кафе. К ее удивлению, кафе уже закрыли. Некого даже было спросить, нельзя ли где-нибудь нанять лодку, чтобы уехать на Изола-Росса. Она оказалась в совершенно безвыходном положении.

Шторм все приближался, дневной свет постепенно мерк, и несколько крупных капель дождя упали на песок. Она собралась найти какое-нибудь укрытие, пока не разыгрался настоящий шторм, но дождь вдруг хлынул сплошной стеной, тяжелые капли утопали в песке, выбрасывая вверх маленькие фонтанчики пыли. Фелисити пожалела, что не может вспомнить, в какой стороне был дом синьоры Ломбардо, куда Берн водил ее во время их первой поездки на остров Рондинэ, но теперь бесполезно было бродить по всему острову и искать его. Девушка решила дойти до старого дома Зии и укрыться в нем. Она надеялась, что на этот раз найдет нужную тропинку. Когда снова налетел порыв проливного дождя, она переждала его под группой высоких деревьев. Дождь громко и свирепо стучал по листьям, потом так же внезапно утих, и Фелисити пошла дальше.

Дверь была открыта и со скрипом раскачивалась на ветру. Страх чуть не заставил Фелисити броситься бежать, но она продолжала идти вперед, помня, что приехала сюда искать Тревора.

Она вошла внутрь через широко раскрытую дверь и затаила дыхание. Но никакая грубая рука не схватила ее, никто не ударил ее по голове, поэтому она собрала все свое мужество и пошла дальше, но в полной тьме наткнулась на какой-то куль, лежащий посреди комнаты.

— Ки э? — негромко спросила Фелисити, потом еще раз, по-английски: — Кто здесь? — И в этот момент она услышала стон. Девушка присела на колени, потом отпрянула с хриплым криком. На полу лежал человек. О, если бы у нее был с собой фонарик или коробок спичек, чтобы осветить эту непроглядную тьму!

Она заставила себя ощупать неподвижное тело. Явно мужчина; одежда мокрая, значит, его тоже застал дождь. К ее облегчению, от прикосновения голова мужчины слегка шевельнулась, и он застонал. Фелисити приподняла его и подставила колено, чтобы он не упал.

— Тревор! Ты меня слышишь? Это я, Фелисити!

— М-м… — промычал он. Потом измученный, еле слышный голос прошептал: — Флисси.

Девушка чуть сама не упала в обморок от несказанного облегчения, что нашла наконец своего брата, но в следующий момент она снова встревожилась.

— Ты ранен? — спросила она.

— Нога! — простонал Тревор. — Я упал.

— У тебя есть спички? Нам нужен свет. — Фелисити стала шарить в кармане его брюк. — Где твой пиджак?

— Не знаю. Наверное, потерял где-нибудь.

Потом девушка вспомнила, что у нее в сумочке есть коробок спичек, но они намокли, и она никак не могла зажечь их, пока не догадалась чиркнуть спичкой о грубую поверхность стены.

Она нашла огарок свечи и поставила его на верх деревянного буфета.

— Что случилось? Где ты пропадал весь день?

— Это долгая история, — пробормотал Тревор. — Горло… пересохло.

— Снаружи полно воды, но, может быть, здесь есть что-нибудь. — Она обыскала комнату и, найдя полупустую бутылку вина, протянула ее брату. — Вот, выпей. Тебе сразу станет теплее.

Она нашла какие-то грязные мешки и накрыла ими Тревора.

— Ты сильно повредил ногу?

— Наверное, только растяжение, но ужасно больно.

— Как это случилось?

— У меня все смешалось в голове, — пожаловался он.

— Расскажи мне все с того момента, как вы с Зией вышли из «Джино».

— Как только мы оказались на улице, к нам подошла пара крепких ребят, и они велели мне оставить Зию в покое. Один из них сказал, что она его девушка. Во всяком случае, я так понял. Зия прижалась ко мне, как бы в поисках защиты, но эти двое схватили ее и бросились бежать. Я начал их преследовать, но скоро сбился с пути. Они исчезли, и Зия вместе с ними.

— А потом?

— Я пошел к бухте. Я думал, что мне надо вернуться к Джино, чтобы забрать тебя и отвести домой, но тут я встретил Форто. Я спросил его, не видел ли он Зию и двоих мужчин с ней. Он сказал, что видел и что они все вместе отправились на Рондинэ. И я… ох, наверное, это было очень глупо, но я сел в лодку и поехал на Рондинэ.

— Но Зии там не оказалось.

— Нет. А ты откуда знаешь?

— Я сегодня видела Зию на Росса в ее собственном доме.

Тревор вздохнул.

— Какой я был дурак! — воскликнул он. Через несколько минут он продолжал свой рассказ: — Я поспал здесь несколько часов, потом на рассвете пошел к берегу. Наверное, я слишком спешил, потому что я был вне себя от злости из-за всего этого. Когда я нашел пиджак, то увидел, что денег там уже нет. Деньги, которые дал мне Томазо, и мои собственные — все пропало.

— Наверное, Зия знала, что ты только что получил деньги от Томазо, — заметила Фелисити.

— Конечно, она знала. Мне показалось, что Томазо расплатился со мной довольно щедро. Теперь я понимаю почему. Наверняка половину Зия отдала ему обратно. — В голосе Тревора слышалось неподдельное отвращение.

— А что случилось, когда ты ушел отсюда? Как ты повредил лодыжку?

— Просто споткнулся о булыжник.

— И сколько ты уже здесь находишься?

— Почти весь день, мне кажется.

— А ты не пытался позвать кого-нибудь на помощь?

— Пытался. Я попробовал добраться до берега, но два раза упал и сильно ушиб плечо. Потом начался дождь, и я решил идти обратно. Наверное, я потерял сознание к тому времени, как ты сюда пришла. А как ты здесь оказалась?

— Я проспала вечерний паром на Изола-Росса, и тут налетел шторм, поэтому я решила бежать сюда, чтобы укрыться от дождя.

— Вот и молодец, Флисси, — улыбнулся он. — Но что нам теперь делать?

— Как только рассветет, я спущусь вниз и позову кого-нибудь на помощь, чтобы мы могли доставить тебя на берег. Где твоя лодка? Я ее не видела у пристани.

— Нет, она в маленькой бухте с другой стороны острова. Сюда ведет еще одна тропинка, не та, по которой ты пришла.

Свечка вспыхнула и угасла. Фелисити села на пол как можно ближе к Тревору. Ей показалось, что до рассвета прошла вечность, но наконец несколько слабых отблесков света проникло сквозь щели домика.

— Я иду вниз, — сказала она Тревору. — Надо найти помощь.

Он пробормотал что-то сквозь сон, и она снова, уже в который раз, отправилась вниз по знакомой тропинке, осторожно ступая, чтобы самой не упасть.

Возле кафе ей повстречался рыбак, и она узнала у него, как пройти в деревню. В первом же доме, который ей встретился, она спросила, есть ли на острове врач. Хозяйка покачала головой, и Фелисити рассказала ей про несчастье, случившееся с ее братом. Один из соседей вызвался помочь ей.

— Грацие, — поблагодарила его Фелисити, и они направились к разрушенному дому.

Дверь была по-прежнему открыта, но Тревор исчез. Все страхи Фелисити снова выплыли наружу и охватили все ее существо. Томазо или друзья Зии побывали здесь в ее отсутствие и увели с собой Тревора.

Она сконфуженно поблагодарила мужчину, который сопровождал ее, сказав ему, что, видимо, кто-то помог ее брату спуститься, пока она была в отлучке. Она пошарила в сумочке, нашла пару сотен лир и протянула их своему спутнику. Когда тот ушел, Фелисити попыталась привести себя в порядок. Взглянув в зеркальце на свое лицо, она была поражена. Ничего удивительного, что жители острова смотрели на нее, открыв от ужаса рот. Наверняка они приняли ее за одно из многочисленных привидений острова.

В последний раз внимательно оглядев лачугу, она направилась к выходу, но вдруг услышала чьи-то шаги. Девушка присела на корточки и спряталась в тени в углу. Потом она почувствовала, как ее поднимают вверх крепкие руки, и попыталась освободиться. Ее обидчик наклонился к ней.

— Берн! — воскликнула Фелисити.

— Кто же еще?

— Тревор! Где он?

— В безопасности. Я отвел его в дом моих друзей. А почему ты здесь с ним не осталась?

— Я пошла за помощью, — пробормотала Фелисити. Теперь, когда Берн был здесь, все ее напряжение вдруг отступило, и она разрыдалась у него на плече.

— Поплачь, поплачь, — сказал он. — Хуже ты выглядеть уже не будешь. Господи, посмотрела бы ты на себя сейчас! Ужас!

Она подняла к нему лицо. Крепко держа ее в объятиях, он наклонился и поцеловал ее в губы и залитые слезами щеки.

— Изабель, — невнятно прошептала Фелисити. — Ты не должен забывать…

— Да к черту Изабель! — грубо выкрикнул он. — Мы с ней с таким трудом добились того, чего хотели. А теперь идем, тебе нужно переодеться в сухую одежду. Я отведу тебя к синьоре Ломбардо. Помнишь, мы у нее как-то обедали?

Помнит ли она? Она никогда не забудет ни одного дня, проведенного с Берном. Все они будут крепко сплетены, как драгоценная цепочка, в ее памяти.

Фелисити и Берн спустились к дому синьоры Ломбардо.

— Если бы ты запомнила дорогу, то могла бы найти здесь приют на ночь, — заметил Берн.

Синьора Ломбардо и две ее дочери сразу засуетились вокруг Фелисити. Они завернули ее в одеяла, вытерли и одели во все чистое и сухое.

Тревор лежал на кушетке в другой комнате. Он выглядел гораздо лучше.

Синьора Ломбардо принесла дымящийся кофе и булочки с маслом, и Фелисити съела завтрак, который показался ей самым вкусным за всю ее жизнь.

Двое мужчин помогли довести Тревора до берега, где стояла у причала яхта Берна. Солнце ярко светило, словно никакого шторма вовсе не было, и Фелисити почти поверила, что вчерашняя ночь с ее приключениями ей только приснилась.

— Подумать только, — воскликнул Тревор, — ведь это моя первая поездка на вашей яхте, Берн! Если бы я не сломал лодыжку, думаю, вы меня так никогда и не взяли бы на борт. А моей лодки вы не видели?

Берн отвязал канат, и «Ла Перла» заскользила по волнам от Рондинэ к острову Росса.

— Видел, только ты очень неудачно причалил, и во время шторма она уплыла в море. К счастью, я встретил человека, который взял ее на буксир. Она сейчас на Росса.

— Слава небесам за это! — произнес Тревор.

В клинике Тревора немедленно передали другим докторам. «Простое растяжение и несколько синяков, — таков был их вердикт. — Несколько дней покоя, и он будет в порядке».

Берн исчез, прежде чем Фелисити успела поблагодарить его, но ей еще надо было заняться и другими делами.

В кабинете у Хендрика она извинилась за свое отсутствие на работе накануне.

— Я знала, что вы поймете, как я беспокоилась за брата, — сказала она ему.

— Ну конечно, моя дорогая Фелисити. Мы все тоже очень за него беспокоились. — Хендрик улыбался, он был в самом веселом настроении. — А давайте сегодня бросим работу. Вам нужен отдых.

«Ну возможно ли, чтобы начальник был таким заботливым и понимающим?» — подумалось Фелисити.

Она вернулась в комнату Тревора, чтобы какое-то время побыть с ним.

— А где Берн? — поинтересовался он.

— Не знаю. Наверное, у него много работы, ему нужно наверстать упущенное время.

— Интересно, почему он вообще поехал на Рондинэ, — размышлял вслух Тревор. — Меня он там искал или тебя?

— Я еще не успела его об этом спросить, — ответила девушка.

— Он меня здорово пропесочил за то, что я повредил себе лодыжку и что отпустил тебя одну за помощью. Как будто тебя можно отговорить, если ты решила что-то сделать! — усмехнулся Тревор. — Мне кажется, он все еще неравнодушен к тебе.

— Вот уж глупости! У него на уме совсем другое, — резко возразила она.

Почти сразу после этого разговора в комнату вошел Берн, и Фелисити подумала, что он наверняка слышал две последние реплики.

— Как твоя нога? — спросил он Тревора.

— Неплохо.

— Значит, Фелисити не нужно здесь сидеть и держать тебя за руку?

— Почему? Может, вы сами хотите держать ее за руку? — дерзко проговорил Тревор.

Берн снисходительно посмотрел на лежащего юношу.

— Знаешь, иногда тебе не стоит лезть в дела взрослых. Это как раз тот самый случай.

Он почти силком вытащил Фелисити из комнаты и повел вниз по лестнице.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он так строго, что сердце у нее сжалось от дурных предчувствий.

— Я хочу поблагодарить тебя, Берн, за все, что ты сделал для Тревора… — начала она.

— Да, в хорошенькую историю ты меня втянула! — Он схватил ее за локоть и еще быстрее пошел вперед, в уединенный уголок сада, где стояла каменная скамья, почти скрытая за рядом стройных кипарисов.

— Откуда ты знал, где нас искать? — робко спросила Фелисити.

— Искать! — повторил он. — Да я обшарил весь остров! Ты куда-то пропала на рассвете и даже записки не оставила.

— Я волновалась за Тревора.

— Ты за него и вполовину так не волновалась, как я за тебя, дорогая моя.

На нее волной нахлынула радость. Впрочем, она не позволяла себе поверить, что сердитые слова Берна значили нечто большее, чем злость из-за потерянного дня.

— Я обошел весь город, — продолжал он. — Каждое кафе, каждое место, какое мог вспомнить. Мариано сказал, что ты заходила, но он не видел, вернулась ли ты. Я четыре раза бегал в полицию, но они ничего там не знали о «сумасшедшем англичанине и его сестре». Была уже полночь, и мне пришлось справляться со страшным штормом.

— О Берн! Прости, что принесла тебе столько беспокойства, — виновато сказала Фелисити.

— Да уж, есть о чем пожалеть! — заворчал он. — Но и тогда, когда я причалил к Рондинэ, я не знал, найду ли я тебя или Тревора. Сперва я пошел к синьоре Ломбардо, но она тебя не видела. Я обыскал все эти чертовы руины, лачуги, даже старый форт, и наконец наткнулся на твоего братца. Но оказалось, что теперь ты куда-то пропала. Он сказал, что ты пошла в деревню за помощью. Я чуть с ума не сошел, думая, что ты оступилась и упала, что с тобой случилось что-нибудь похуже, чем растяжение лодыжки.

Она подняла на него глаза:

— А разве тебе было не все равно?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Разве я не потратил все это время, пытаясь доказать тебе, как ты мне не безразлична?

— Но… ведь Изабель…

— Что — Изабель? При чем тут Изабель?

— Я думала, что вы с ней вместе уезжаете в Канаду, — прошептала Фелисити.

— А что, я поеду в Канаду, если ты за меня не выйдешь, — пригрозил он.

— Но мне так этого не хочется.

— Что? Выходить за меня замуж?

— Нет. Чтобы ты уезжал в Канаду, разве что я поеду с тобой.

Он нежно обнял ее и поцеловал в кончик носа. Фелисити обвила руками его шею.

— Бедняжка Изабель, — сочувственно произнесла она. — Ей казалось, что я девушка не твоего типа.

— И она была права. Ты совсем не в моем вкусе! Я всегда старался избегать рыжих. С блондинками и брюнетками я еще мог справиться, но ты… Когда ты смотрела на меня вот этими синими глазами — если бы у меня была хоть капля здравого смысла, мне надо было повернуться и бежать без оглядки.

— Наверное, в надежде, что я побегу за тобой? — насмешливо спросила она.

— Наверное.

— Иногда мне очень этого хотелось, но я твердо решила, что не стану очередной твоей подружкой в длинной веренице других девушек.

— О, ты очень решительно меня отвергла, — признал он. — Но сейчас хоть скажи мне — с какой стороны этой длинной вереницы ты хочешь оказаться?

— Там, где в конце будет завязан узел.

Он засмеялся, и смех его эхом прокатился по тихому саду.

— Но меня все еще беспокоит Изабель, — сказала Фелисити.

— Не надо за нее беспокоиться. Она получит то, чего всегда хотела, — Хендрика.

— Хендрика! — невольно повторила девушка. — Но она ведь говорила…

— О, нам с Изабель пришлось разыграть целую пьесу, — начал объяснять он. — Хендрик явно был в нее влюблен, однако никак не мог заставить себя сделать решительный шаг. Сначала Изабель это только забавляло, но постепенно она начала понимать, что он именно тот человек, который ей нужен. Тогда он был женат только, как казалось, на своей работе и всегда забирался обратно в свою скорлупу. Наверное, это его скандинавские гены. Поэтому мы с Изабель сделали все, что можно, чтобы он начал ее ревновать — кстати, ты тоже…

— Я?

— Ну, понимаешь, ты, конечно, была самой незначительной частью нашего плана, — с улыбкой проговорил он, потом рассмеялся над ее возмущением. — Ну ладно, хотя бы сделай мне приятное, притворись, что на самом деле ревновала меня.

— Ладно, не буду притворяться. Я, правда, с ума сходила от ревности.

— В конце концов нам пришлось сделать вид, что нам предложили хорошую работу в Канаде. В моем случае это, кстати, было правдой — и предложение еще в силе, — но мы надеялись, что это расшевелит Хендрика и он наконец начнет действовать.

— И что он?

— К радости Изабель и к моему огромному облегчению, так и случилось.

— Забавно, — произнесла Фелисити, немного помолчав, — как только ты отсюда уезжаешь, пусть даже на один день, здесь непременно что-нибудь случается. А когда ты возвращаешься, все становится на свои места.

— Это верно. Я смотрю вперед, а не назад. Идем, расскажем Хендрику и Изабель наш секрет, о котором и так уже все давно догадались. Я думаю, они не очень удивятся.

Берн повел ее в дом Хендрика, в котором Фелисити бывала очень редко, потому что вне работы Хендрик предпочитал обществу одиночество.

Их встретила Изабель в ослепительном шелковом платье кораллового цвета, и Фелисити заметила, что на плечах у нее была белая кружевная накидка, которую та купила на берегу во время их поездки в казино.

— Ну что, Хендрик, пора разливать шампанское, — скомандовал Берн. И они стали поднимать тосты за каждого из четверых отдельно и по парам.

— А признайся, повезло тебе, что я оказался поблизости и смог тебя расшевелить, — проворчал Берн, легонько подталкивая Хендрика.

— Тебе тоже повезло, что я притворилась соперницей, — вставила Изабель, хитро поглядывая на Фелисити.

Обед прошел невероятно весело, хотя Фелисити не могла даже вспомнить, что она ела.

— Надеюсь, сегодня никому из нас не дежурить, — произнесла она с насмешливой строгостью, когда Берн наливал ей очередной бокал вина.

— Мы сейчас все поедем кататься на яхте Берна, — сказала ей Изабель.

— Да? — Берн изобразил на лице возмущение. — А кто вас приглашал?

— Мы сами себя пригласили, — спокойно ответила Изабель.

Фелисити заметила, какой безмятежной и мягкой выглядела Изабель. Она утратила тот строгий, напряженный вид, ту резкость и суровость, из-за которой она часто казалось злой и недовольной.

Вечером обе девушки приготовили ужин на борту «Ла Перлы».

— Я еще не поблагодарила тебя за все, что ты для меня сделала, — начала Фелисити, но Изабель прервала ее:

— Скажем так, мы помогли друг другу.

— Вы ведь останетесь с Хендриком здесь, на острове?

Изабель расцвела счастливой улыбкой.

— Пока Хендрику интересно будет здесь работать. Если через несколько лет он захочет куда-нибудь уехать, мы поедем вместе — если только он не захочет переселиться за Полярный круг. После нашего средиземноморского климата я не вынесу суровой зимы.

Фелисити засмеялась:

— Ты? Не вынесешь? Вот еще! Ты такая крепкая и несгибаемая. Это вот я мягкая и беззащитная.

— Однако у тебя хватило и мужества, и сил ехать искать брата на Рондинэ, входить в старые лачуги, бегать по острову во время шторма.

— Только ради Тревора.

— А Берн уже поделился с тобой своими планами на будущее? — поинтересовалась Изабель, расставляя тарелки на подносе.

— Нам некогда было обо всем поговорить, — ответила Фелисити. — Все произошло так быстро.

Этот момент пришел позже, в тот же вечер, когда Изабель и Хендрик удобно устроились в миленькой кухне, как бы для того, чтобы вымыть посуду. Яхта плавно скользила по волнам в сумраке, и Берн с Фелисити сидели на корме.

— Как ты смотришь на то, чтобы перебраться обратно в Англию? — спросил он.

— Я буду жить там, где ты.

— Да, чудесное было здесь время. Но я чувствую, что должен вернуться в большой город. В Англии я нужен. Ведь сюда, на Росса, ко мне могут приехать только очень богатые люди, и лишь нескольких больных мне присылала группа добровольных помощников. Что скажешь, Фелисити?

— Я хочу, чтобы твоя работа всегда доставляла тебе максимум удовлетворения.

— Нам не обязательно селиться в центре Лондона. У меня в Беркшире коттедж, правда, довольно потрепанный. Там есть сад, если ты любишь возиться с растениями.

— Боже, какая это будет прекрасная жизнь! Я ведь еще не рассказала о нас Тревору…

— Сомневаюсь, что ему надо втолковывать такие вещи. Он не настолько тупой.

— Ну тогда, раз он обо всем догадался, это хорошо. Думаю, он не станет возражать против работы в области кораблестроения. Скажем, в Саутгемптоне или еще где-нибудь. Тогда в свободное время он мог бы плавать на парусной лодке.

В глазах Берна зажегся озорной огонек.

— Не скажу, чтобы он был моим самым примерным пациентом, но, строго между нами, мы еще сможем сделать из него полезного члена общества и добропорядочного гражданина.

Фелисити схватила Берна за руку:

— Я ведь так еще и не успела поблагодарить тебя за то, что ты сделал для Тревора и его будущего. Ты буквально спас его от бессмысленной, беспомощной жизни.

— Никогда не надо жалеть слепых людей и считать, что они беспомощны, — возразил Берн. — В них всегда есть какая-то подспудная сила, и они бывают в состоянии преодолеть свое несчастье. Но я, конечно, рад, что мне удалось спасти Тревору зрение — или, по крайней мере, предотвратить слепоту. Конечно, я принимаю твою благодарность, Фелисити, только не благодарность согревает сердце мужчины.

— А что же тогда? — спросила она, заранее зная ответ.

— Я хочу услышать от тебя: «Я люблю тебя, Берн».

Совсем нетрудно оказалось произнести эти слова. Остаток вечера в озаренной звездами тьме прошел для Фелисити как во сне. С другой лодки доносился волнующий звук гитары. Эта была ночь волшебных фантазий, которую она никогда не сможет забыть.

В конце сентября на Изола-Росса проходил Гранатовый фестиваль.

— Останься на фестиваль, — уговаривала ее Изабель. — Это похоже на винные фестивали, которые проводят в долине Рейна.

Хендрик тоже провозгласил, что не сможет раньше расстаться с Фелисити.

— После этого я уже больше не буду дразнить Изабель еще одной английской секретаршей, — сказал он, кинув хитрый взгляд на Изабель.

Она засмеялась:

— А я думала, ты специально приглашал их, чтобы у меня было с кем поговорить по-английски.

Фелисити тоже присоединилась к ее смеху.

— А, теперь я понимаю, в чем тут дело. Я всегда удивлялась, почему вы не могли взять секретаря в Риме.

Их договоренность, что Фелисити останется на острове до октября, полностью устраивала Берна, потому что ему надо было довести до выписки некоторых пациентов.

— Я не могу их сейчас бросить только потому, что связался с рыжеволосой красоткой, — говорил он.

Ноэль Беннет, однако, решил вернуться в Англию, как только Хендрик его отпустит. Он поздравил Фелисити и пожелал ей всего наилучшего, хотя даже сейчас он не мог обойтись без некоторого сарказма.

— Надеюсь, ты будешь счастлива с Берном, — произнес он, — только не позволяй ему одурачивать себя.

— Мне жаль, что у вас с Изабель ничего не вышло, — нежно сказала она.

— Да, мне не повезло, но я уж лучше проиграю ее Хендрику, чем… Ладно, не буду говорить «Берну», раз ты собираешься за него замуж. Он на самом деле не так уж плох. Наверное, я всегда был к нему несправедлив из-за Изабель.

Фелисити пошла провожать Ноэля в день его отъезда. Она надеялась, что когда-нибудь в будущем он найдет девушку, которую полюбит.

За несколько дней до фестиваля улицы начали украшать пестрыми фонариками, флажками и цветами. Возводились киоски и торговые ряды, причем каждый владелец пытался превзойти соседей красотой дизайна. Во всех витринах посреди одежды, игрушек и косметики были разложены гранаты. В тенистых уголках и во дворах возвышались статуи, сделанные из гранатовых плодов.

Два дня беспрерывно длились карнавальные шествия. Всем бесплатно предлагали попробовать гранатовый сок из больших кувшинов. На улицах день и ночь танцевали. Город был наполнен ароматным, пряным, головокружительным гранатовым запахом.

Фелисити принимала участие почти во всех развлечениях.

— У меня не хватает сил, — пожаловалась она Берну на второй день. — Я не создана для таких бурных празднеств.

Они сидели вдвоем в их любимом кафе «Арагоста». Толпы веселящихся людей наводняли улицы, все смеялись, пели и танцевали.

— Не забывай, что этот праздник — последняя возможность для местных жителей повеселиться, пока есть деньги, — сказал ей Берн. — После того как соберут урожай, они могут рассчитывать только на рыбную ловлю да на какого-нибудь заезжего туриста.

— На островах должны больше поощрять туризм зимой, — пожала плечами Фелисити. — Климат здесь идеальный.

— Да, правительство собирается это сделать, но на Росса нет отелей, а на их строительство не хватает денег. Честно говоря, мне бы и не хотелось видеть здесь стандартные небоскребы. Это испортит все очарование острова.

Некоторое время она молчала, потом Берн наклонился к ней через стол и тихо произнес:

— Сегодня я получил письмо от брата.

— Надеюсь, все в порядке?

— Да. Собственно, даже хорошие новости. Моя свояченица, Розалинда, перенесла еще две операции, теперь она может ходить. Есть надежда, что она станет полностью здорова. Врачи говорят, что со временем она даже сможет танцевать, если проявит терпение и будет сначала передвигаться медленно.

— Боже мой, Берн, какая замечательная новость! — Горестное бремя, которое так долго его мучило, казалось, свалилось и с ее плеч.

— Она кое-что приписала в конце, в постскриптуме — на вот, прочитай сама.

Он сунул ей в руку листы бумаги, и при свете раскачивающихся в сумраке цветных фонариков она прочитала несколько слов. «Прежде всего, ты ни в чем не виноват. Теперь ты это знаешь, и никогда больше не вини себя в этом. Приезжай и привози к нам Фелисити, как только сможешь. С любовью, Розалинда».

В глазах Фелисити стояли слезы, когда она возвращала ему письмо.

— Знаешь, твое имя сразу мне что-то говорило, с нашей первой встречи, — прошептал он. — Девушка по имени Фелисити просто обязана приносить счастье. Только я не знал, достоин ли я этого счастья.

— А теперь знаешь, — откликнулась она.

— Да. Может быть, я его не заслуживаю, только разрази меня гром, если я позволю этому шансу проплыть мимо.

Отдыхающие схлынули, и Фелисити с Берном остались одни в кафе.

— Наверное, нужно будет написать моему бывшему начальнику, мистеру Фирту, и сообщить ему, что я не вернусь на работу, — сказала она.

— Ему придется учиться обходиться без тебя, — без тени сочувствия заявил Берн. — Кстати, Хендрик ведь друг твоего бывшего начальника, да?

— Да.

— Тогда напоследок нам надо выпить за Хендрика. За человека, который привез тебя на этот остров.

— За Хендрика — и Гранатовый остров. — Они высоко подняли бокалы и чокнулись.