Во время отпуска, проведенного в Восточной Африке, я навестил старых друзей, которые работали в небольшой сельской больнице в Кении. После университета Роб и Салли жили в центральной Англии, до тех пор пока не решили продать дом, бросить работу (оба были семейными врачами) и уехать на три года в Кению, где они основали больницу, которой теперь заведовали.
Роб с гордостью показал мне окрестности. Они с Салли провели в Кении уже два года и успели многое сделать для местных жителей. Благодаря неустанному труду здесь появились родильное отделение и хорошо оборудованный терапевтический кабинет. Роб также открыл клинику для больных СПИДом, где бесплатно делали анализы и, что самое главное, бесплатно снабжали пациентов лекарствами. Это единственная такая клиника во всем регионе. Роб и Салли приложили немало усилий, направленных на просвещение людей и профилактику заболеваний, а заодно запустили кампанию по распространению противомоскитных сеток. Благодаря этому удалось в значительной мере снизить смертность от малярии среди местного населения.
Роб и Салли не только трудятся изо всех сил, чтобы вылечить пациентов, но и в одиночку занимаются улучшением больничных условий, главным образом за счет собственноручно собранных денег. В Англии я ставлю перед собой цель пореже выписывать диазепам и помочь нескольким пациентам сбросить вес. А Роб и Салли задались целью построить родильное отделение и уберечь хотя бы сотню местных детей от смерти из-за малярии.
Роб попросил меня выделить день и помочь ему в клинике для больных СПИДом. Тут отсутствует система записи на прием: пациенты приходят толпой рано утром и терпеливо ждут за дверью весь день. Последнего своего пациента я принял в шесть вечера. Никто не жаловался на долгое ожидание, и каждый искренне поблагодарил меня после консультации. Я был очень тронут.
Больше других пациентов мне запомнилась Синтия, которая жила в соседней деревне. Она вышла из дома накануне вечером и, несмотря на ослабленное состояние из-за прогрессирующего СПИДа и туберкулеза, проделала двенадцать миль пешком, а затем провела ночь у дверей клиники вместе со многими другими пациентами. Она не знала ни слова по-английски, так что в роли переводчика выступила медсестра. Синтии было двадцать четыре, но выглядела она гораздо старше. Оба ее ребенка умерли где-то в полуторагодовалом возрасте – скорее всего, из-за СПИДа, хотя их никто никогда не обследовал. Муж Синтии, заразивший ее ВИЧ, ушел от нее, когда стало понятно, что работать она больше не в состоянии и к тому же не сможет родить здоровое потомство. Синтия осталась одна и, чтобы хоть как-то прокормиться, работала в поле. Лекарства от СПИДа и туберкулеза доставались ей бесплатно и в целом помогали, но больше всего она нуждалась в том, чтобы нормально поесть.
– Когда вы сможете поесть в следующий раз? – спросил я через переводчицу.
Синтия пожала плечами, помолчала некоторое время, а потом, посмотрев мне в глаза, о чем-то спросила. Ожидая перевода, я предположил, что Синтия попросила денег или еды. К моему удивлению, она попросила дать ей работу.
Несмотря на свое состояние, она чувствовала, что должна сама зарабатывать себе на жизнь, и не рассчитывала на подачку.
Один из предыдущих пациентов дал мне шесть куриных яиц, чтобы поблагодарить за противомоскитную сетку, – и я отдал их Синтии, чтобы та подкрепилась и набралась сил перед дорогой домой.
В юности я был идеалистом. Готовясь к поступлению на медицинский факультет, я воображал, как буду годами работать в беднейших уголках мира. На деле же, если не считать помощи Робу в Кении, за границей я применял медицинские навыки лишь однажды – когда вскоре после получения диплома три месяца проработал в мозамбикской больнице. Работать там оказалось очень тяжело. Ресурсы были ограничены, бюрократия сводила меня с ума, а уровень коррупции приводил в ужас. Это был потрясающий опыт, и, пусть прошло несколько лет, я частенько вспоминаю то время, – и это помогает мне по-новому взглянуть на свою жизнь и работу в Великобритании. Сейчас, набравшись опыта, я мог бы принести гораздо больше пользы в Мозамбике, но вопрос в том, достаточно ли у меня мотивации для этого.
У Роба практически такой же опыт работы, как и у меня. За неделю до моего приезда в Мозамбик посреди ночи в больницу Кении к Робу доставили роженицу с предлежанием ручки плода. Это означает, что рука младенца появилась на свет, но сам малыш по-прежнему оставался в утробе и, по сути, застрял. Подобно мне, Роб, будучи студентом-медиком, проходил практику в отделении акушерства и гинекологии, но на этом его опыт помощи при родах заканчивался. И вот, как единственный врач в округе – ближайшая больница в десяти часах езды, – Роб вынужден был что-то предпринять. Женщине требовалось кесарево сечение, но необходимого оборудования под рукой не было. Роб попытался затолкнуть ручку обратно, но ничего не вышло, и ребенок умер. Роженица чересчур ослабла из-за кровопотери и усталости. Ребенка нужно было извлечь, иначе мать тоже умерла бы. Роб отрезал детскую ручку и помог женщине родить мертвого ребенка.
Роб спас той женщине жизнь, и за это я его чрезвычайно уважаю. Она наверняка умерла бы, если бы Роб решил остаться в Англии. На страницах этой книги я периодически жалуюсь на то, что поступал на медицинский факультет, чтобы спасать жизни и помогать людям, а вместо этого составляю компанию старушкам и раздаю больничные лентяям, которым не хочется идти на работу. Я пока не исключаю возможности того, что когда-нибудь вернусь в Африку и займусь настоящим «спасением жизней», но не уверен, хватило ли бы мне духу в три часа ночи отрубить руку мертвому младенцу.