В тот промозглый ноябрьский четверг Майкл оказался четвертым по счету пациентом с жалобами на кашель и боли в горле. Поначалу я подумал, что имею дело с очередным случаем гриппа. Мужчины, особенно помоложе, склонны поднимать шумиху, стоит им немного простудиться. Они ожидают сочувствия и рассчитывают, что врач будет часами обсуждать с ними, что лучше пить – «Фервекс» или «Терафлю».

К сожалению, у Майкла был не обычный грипп. Что-то определенно шло не так. Незадолго до этого он уже прошел три курса антибиотиков от бронхита; к тому же Майкл терял вес. Осмотрев его внимательнее, я обнаружил белые пятнышки у него на языке, которые почти наверняка свидетельствовали об афтозном стоматите.

Майклу было тридцать три года, он работал учителем в местной школе. Родом он из Зимбабве, а два года назад переехал в Англию вместе с женой и маленькой дочкой. Все симптомы указывали на ослабленную иммунную систему, и я был вынужден предположить, что речь идет о СПИДе. В таких случаях без дополнительных анализов крови не обойтись. Всегда нелегко поднимать тему ВИЧ, но было важно спросить пациента напрямую, чтобы уточнить, не подвергался ли он риску заражения. Я сообщил Майклу, что понадобится сдать анализ на ВИЧ, и подробно объяснил, что следует делать в случае положительного результата.

Кожно-венерологические диспансеры гораздо лучше семейных врачей справляются с проведением анализов на ВИЧ, так что я предложил Майклу обратиться в местную клинику, принимающую пациентов без предварительной записи. Тот пришел в ужас.

Учителя, как правило, избегают посещения медучреждений, где можно сдать подобные анализы, потому что всегда есть вероятность столкнуться в коридоре с кем-нибудь из учеников-старшеклассников.

Майкл категорично заявил, что никогда не подвергал себя подобному риску, но согласился поговорить с женой и прийти на следующий день, чтобы сдать анализ крови.

На прием Майкл так и не пришел. Я написал ему и дважды позвонил, но он со мной не связался. Передо мной встала дилемма. Майкл запросто мог оказаться носителем ВИЧ, но не хотел сдавать анализ. Конечно, он имел на это полное право, но что насчет его жены и дочери? Они тоже могут оказаться ВИЧ-положительными, и тогда своевременно поставленный диагноз помог бы значительно продлить им жизнь благодаря антиретровирусной терапии. Я сомневался, что Майкл поговорил с женой о своем возможном диагнозе. Все члены семьи были моими пациентами, так что в мои обязанности входило заботиться о каждом из них, – но я не имел права нарушать врачебную тайну.

Я пытался придумать, как выйти из этой ситуации, когда решение нашлось само. Жена Майкла привела ко мне на прием четырехлетнюю дочку с воспаленным лимфоузлом на шее. Я понятия не имел, была ли тут связь с ВИЧ-инфекцией, но у меня появился шанс, и я не мог его упустить. Я обсудил с женщиной всевозможные причины воспаления шейного лимфоузла у ребенка, в том числе СПИД, и предложил направить их в кожно-венерологический диспансер для проведения анализа. Я не нарушил врачебную тайну, но мои действия привели к тому, что все трое сдали анализы. К несчастью, у всей семьи был обнаружен ВИЧ, а у Майкла и его дочери уже стали проявляться симптомы СПИДа.

Формально я не нарушил врачебную тайну, но в каком-то смысле подорвал доверие Майкла. Он больше не приходил ко мне на прием и с тех пор наблюдается у другого терапевта. Сейчас Майкл, его жена и дочка получают антиретровирусную терапию, и дела их складываются довольно неплохо. Полагаю, мой поступок нельзя назвать неэтичным, но я задумался над тем, не лучше ли в следующий раз поступить иначе. Каково же было мое облегчение, когда у следующего молодого мужчины, обратившегося ко мне с жалобами на кашель и боль в горле, действительно оказался банальный грипп.