Этот мучающий вопрос не оставлял меня в покое и утром следующего дня, когда я собиралась на лабораторную, назначенную на девять утра. Подъезжая к университету, я продолжала обдумывать решение. Вот, например, с такой девушкой как Ханна, Тодд Дж. Гамильтон-младший вряд ли обошелся бы так, как со мной прошлым вечером. Неужели у меня на лбу красуется надпись: «Она легкая добыча»? Или ее замечают лишь подонки, подобные вчерашнему парнишке?

Неужели такие вещи всегда происходили? Я была не особо прилежной студенткой на занятиях английского языка, но также как и остальные в средней школе читала Джейн Остин. Все мои одноклассники чуть ли не в обморок падали от истории любви мистера Дарси и Лиззи Беннет, героев книги «Гордость и Предубеждение», я же была очарована мистером Уикхемом, который пытался соблазнить нескольких героинь в этом романе. Учителя не акцентировали на нем внимание, я же была не в силах выбросить образ этого персонажа из головы. Сперва он добивался женитьбы с обеспеченной Джорджианой Дарси, сестрой мистера Дарси. После с Мэри Кинг из Меритона, наследницей богатого состояния. А вот с кокетливой Лиззи, младшей сестрой Лидии, за душой которой не было ни гроша, он просто сбежал ради секса, разрушив тем самым ее жизнь и жизнь ее семьи. Позже дядя Лиззи сообщил, что в Уикхеме не стихала надежда жениться на богатой девушке, несмотря на его «жизнь во грехе» с Лидией. Меня всегда мучил вопрос, чем бы всё закончилось, не вмешайся мистер Дарси и не заставь он его жениться? Неужели Лидия провела бы остаток жизни, храня свой секрет и воспитывая незаконнорождённых детей Уикхема, пока тот сочетался бы законным браком с какой-нибудь аристократкой?

Если бы существовала невидимая татуировка для девушек вроде нас, Лидия Беннет точно бы стала ее обладательницей.

Мне всё же удалось выбросить подобные мысли из головы, пока я доделывала лабораторную, но настроение по-прежнему не улучшилось. Выйдя из лаборатории, едва замечая, куда иду, я, конечно же, столкнулась с Диланом! Видимо, мое состояние можно было прочесть по лицу, потому что, удержав меня от падения, он спросил:

— Вау, спокойно. Ты в порядке?

— Все прекрасно, — проворчала я. — Просто тороплюсь. Моя смена начинается в десять тридцать ...

— О, точно. Как продвигается работа в ресторане?

Я закатила глаза.

— Да так, прошлым вечером попалась парочка придурков…

— Жесть. Плохие чаевые?

— Полное их отсутствие, — ответила я. — Очевидно, до некоторых парней не доходит, что чаевые – не повод для официантки ложиться с ними в постель.

Пелена застила глаза Дилана.

— И часто с тобой такое случается?

— Я дам тебе знать, если это затянется. Но по словам моей подруги Сильвии, подобное случается частенько.

— Мне жаль. — Он покачал головой. — Надо вытащить тебя оттуда. Я буду держать ухо в остро о любых вакансиях ассистента профессора.

— Спасибо, — поблагодарила я, пожав плечами. — Но это тоже своего рода опыт. Мне следовало догадаться, что парень с таким вычурным именем как Тодд Дж. Гамильтон-младший окажется подонком. Возьму на заметку — всегда проверять кредитку при открытии счета. Если у посетителя окажется придурковатое имя, пусть ожидает соответствующего обращения.

— Мне так жаль, Тесс, — спустя мгновение молчания произнес Дилан.

Что ж, мне не нужна его жалость. Я просто хочу добраться до работы.

******

Вечер пятницы в «Верде» прошел без каких-либо инцидентов. В субботу на ланч пришли особенно вежливые посетители (зачастую местные жители), не пожелавшие идти на футбольный матч. По мере наступления вечера клиенты становились всё более агрессивными, потихоньку ресторан заполняли футбольные фанаты, жаждущие отпраздновать победу Кантона. Большая часть кабинок была заполнена людьми, наряженными в кепки и футболки с символикой Кантона.

— Обслужи двадцать восьмой столик, — произнесла Аннабель, проходя мимо меня. — Шесть человек. Они просили именно тебя.

— Уже пошли заявки? — удивилась другая официантка. — Ну и дела, кто-то оказывается у нас очень популярен.

Данное обстоятельство сбило меня с толку. Я недостаточно долго проработала в «Верде», чтобы обзавестись постоянными клиентами. Приближаясь к столику, я старалась не проявлять ни малейший толики любопытства, но при виде Тодда Дж. Гамильтона-младшего, которого сопровождала парочка взрослых, мой желудок скрутило. Но затем парень, сидящий в уголке, поднял голову и улыбнулся. Голубые глаза, темные волосы. Дилан.

Я жаловалась ему на его же друга?

— Привет, Тесс! — бодро поприветствовал меня Дилан. — Ребята, это моя подруга по курсу биоинженерии Тесс Макманн. Она только что перевелась в Кантон и, к сожалению, ей пришлось работать во время футбольного матча.

— Оу ... — сочувственно произнес хор голосов.

— Тесс, это сотрудники «Кантон Хем», которых я встретил в заключительный «День карьеры». Ты подружишься с ними, если когда-нибудь решишь присоединиться к их пикнику. У них всегда найдется отличное испанское вино. — Он подмигнул одной из женщин, которая улыбнулась ему в ответ.

— Хорошие напитки не сравнятся с тем пойлом, которое пьют мальчики из братства, — произнесла она. — Я Кэтлин Гамильтон, вице-президент отдела по работе с персоналом в «Кантон Хем».

— Приятно познакомиться, — ответила я.

— И, разумеется, — продолжил Дилан, — ты уже знакома с ее сыном Тоддом.

Тодд сидел с опущенной головой, не отрывая взгляда от своего меню.

— Да, мы с Тодом познакомились прошлым вечером, — произнесла я, раздавая меню остальным.

— Я тоже подрабатывала официанткой во время учебы в колледже, — продолжила Кэтлин. — Нелегкая работенка. Всегда найдется придурок, который начнет пускать слюни.

— И не говорите, — согласился Дилан, поглядывая на Тодда. — Звучит ужасно. Как можно неуважительно себя вести по отношению к женщине, которая всего лишь пытается выполнять свою работу?

— Совершенно верно, — согласилась с ним Кэтлин. — Что ж, Тесс, если захотите подать заявление на стажировку в «Кантон Хем», вот моя визитка. — Она протянула мне глянцевую прямоугольную карточку. — На протяжении всей игры Дилан только и делал, что пел тебе дифирамбы.

— Ой, неужели?

Я собрала заказы на напитки и отошла. На оставшуюся часть вечера я сумела к минимуму свести наше общение. Когда я готовила им счет, Дилан нашел меня у компьютера.

— И что всё это значит? — спросила я у него, надавливая на экран с большей, чем того требовалось, силой. — Завалиться сюда вместе с ним и его матерью!

Дилан поднял руки, как бы показывая, что не виноват.

— А что? Ты же сама сказала, что он тебя изводил. У меня появилась возможность исправить это. И заодно бесплатно пообедать.

— Дилан, я не нуждаюсь в твоей помощи и защите.

— Я знаю это, — мягко произнес он. — Но я ненавижу парней, которые выкидывают подобные вещи: ведут себя по-скотски по отношению к людям, и уж тем более к женщинам, считая себя выше них. Я просто хотел преподать ему небольшой урок на будущее.

Я распечатала чек и вложила его в счетницу.

— А я думаю, единственное, чему ты научил его, – это аккуратнее выбирать объект издевательств. Он может любезнее вести себя со мной, узнав, что я учусь с тобой на курсе биоинженерии и что «Кантон Хем» будет лебезить передо мной, но разве это остановит его от хамского отношения к другим официанткам, скажем, к моей подруге Сильвии?

Какое-то время Дилан не спускал с меня взгляда.

— Возможно, и нет. Но это лишь начало. Ему не следовало подкатывать к тебе.

— Хмм. У него же есть девушка, — проговорила я, отведя взгляд в сторону.

— Не всех это останавливает.

Смотрите, кто заговорил. Неужели я неправильно восприняла слова Дилана? Может, Аннабель оказалась права, и он пригласил меня переночевать у него просто из-за хорошего отношения? А приглашение на игру? И неужели он правда не имел коварных намерений кроме помощи со стажировкой в «Кантон Хем»?

— К тому же он не знает, как ты обращаешься с мужскими сердцами. — Просто смотри на кассовый аппарат, Тесс. Так безопаснее, подумала я и рассмеялась. — И... он тебя не заслуживает.

Я повернулась к Дилану. Взгляд его глаз был обжигающим, безудержным и переполненным тоской. Я отпрянула от него, испытав шок.

— Тесс ... — Он было потянулся ко мне, но остановился. — Давай я заберу счет, а ты займешься другими столиками. — Он выхватил счетницу из моих рук и ушел прочь.

Я прижала руку к груди. Под ладонью сердце колотилось так, словно я пробежала милю. Что это было? Что это было? В одну секунду он говорит о том, что несвободный парень не должен подкатывать к другой девушке, а в следующую – смотрит на меня так, словно хочет сорвать с меня одежду прямо здесь, около кассы.

Хорошо, что Дилан ушел. Останься он, и, пожалуй, я бы позволила ему исполнить желаемое.

В следующий раз, когда я проходила мимо двадцать восьмого столика, он уже был пуст. Вместе с чаевыми, оставленными Кэтлин Гамильтон, вице-президентом отдела по работе с персоналом «Кантон Хем», я обнаружила двадцать долларов. Сверху было нацарапано: «Прости. ТДГ».

Мне не нужна защита Дилана. Но я не могу отрицать, что его помощь приносит свои плоды.

******

В воскресенье около двух часов, когда после бранча толпа посетителей схлынула, Дилан опять появился в «Верде». Я снова работала в баре, смешивая всё утро «Кровавую Мэри» и «Мимозу». Когда, в конце концов, я решила, что пора устроить перерыв, мое внимание привлекла девушка-хостес, которая указывала посетителю место у барной стойки. Спустя несколько мгновений на это место уселся Дилан.

— Ты мой первый постоянный клиент? — поинтересовалась я, сложив руки на груди.

— Похоже на то. — Он улыбнулся и открыл меню. Дилан был одет в повседневную одежду: джинсы, футболка с логотипом Кантона и эти чертовы очки. Если бы я не знала лучше, то решила бы, что он нацепил их ради меня. — Что можно перекусить?

— Ты пропустил комплексный обед, боюсь, что тебе придется обойтись сэндвичами и салатом.

— Что бы ты посоветовала? — спросил он, посматривая на меня поверх меню.

— Гигантский бургер, — выдала я. — В нем бекон, рис и козий сыр. Идеально тебе подойдет.

— Вау. Ты не забыла, — удивился он, захлопнув меню.

Я ничего не забыла, чуть не вырвалось у меня, но я вовремя себя остановила. Не буду добавлять эти слова в его коллекцию неопределенных и запутанных заявлений, которыми он закидал меня в последние пару дней.

— Итак, бургер?

— И кока-колу.

Я передала его заказ и занялась нарезкой лимонов, в которых, кстати, не было особой необходимости. Когда я уже собиралась отойти, Дилан остановил меня.

— Ты действительно очень занята?

— А ты пришел сюда потусоваться со мной?

Развернув свою салфетку, он спросил:

— По правде?

— Да.

— Возможно.

— Пятичасового общения с понедельника по среду тебе уже недостаточно? — улыбнувшись, поинтересовалась я.

— Нет, — бросив на меня быстрый взгляд, ответил Дилан.

От его слов у меня перехватило дыхание. Это несправедливо. Бармену в моем лице стоило поддержать разговор в легкой и кокетливо-дружелюбной манере, чтобы получить свои чаевые. Партнеру по лабораторным – посоветовать заняться проектом. А бывшей девушке, которая пытается наладить дружеские отношения, было бы неплохо сказать Дилану отправиться домой и позвонить Ханне.

Я не сделала ничего из перечисленного.

— Я как раз собиралась на перерыв. Нужно немного передохнуть и поесть.

— Перекусишь со мной?

Так я и поступила. В течение следующих сорока пяти минут мы сидели друг напротив друга, разговаривали о нашем проекте, занятиях, любимой еде и фильмах, делились мнениями о текущих экологических нормах в отношении генетически модифицированных пищевых продуктов. Дилан шутил о том, как трудно быть одновременно гурманом и многообещающим биоинженером.

— Я могу оценить негибридный помидор, не пытаясь осудить остальные виды, — смеясь, произнес он.

— Надо полагать, что ты впустую тратишь время с биотопливом, — произнесла я, указывая на него вилкой. — Очевидно же, что твое призвание – еда.

Дилан пожал плечами.

— Полагаю, что во мне все еще говорит пухлый парнишка.

Мой взгляд скользнул по его телу. Грудь, руки — всё, что мне удалось разглядеть через барную стойку. Его слегка накаченные мышцы напоминали мускулы бегуна.

— Не переживай. Ты на него не похож.

Дилан ничего не ответил, и мой взгляд вернулся к его лицу. Перестав жевать и вцепившись в меня взглядом, он наблюдал за моими действиями. Выражение его глубоких голубых глазах я расшифровать не осмелилась.

— Я имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду. — Он засунул последний кусочек бутерброда в рот и вытер руки салфеткой. — Полагаю, мне пора выдвигаться. Вечером Ханна возвращается в город.

В моей душе все перевернулось.

— Ладно. Хорошего дня.

— И мне необходимо до ее приезда сделать кое-какую работу. — Когда до него дошел смысл сказанного, он неуклюже попытался спасти положение. — Тесс, я не имел в виду, что «моя подруга вернулась, и поэтому мне нужно уйти. Давай пока…»

— Я знаю, что ты имел в виду, — повторила я его же слова, убирая свою тарелку. Ну еще бы! Сколько выходных мой отец провел с нами, пока его жена ездила на спа-курорт со своими богатенькими друзьями или уезжала на Манхэттен вместе с Ханной за покупками? Сколько же было воскресных вечеров, когда он произносил аналогичные слова?

— Спасибо за обед, — поблагодарил он.

— Не стоит благодарности, — произнесла я. — Ты же оплатил его.

— Я благодарил тебя за то, что ты составила мне компанию.

— Оу. — На этот раз я не имела представления, о чем он говорил. — Как я и сказала, у меня был перерыв.

— Но ты могла не проводить это время со мной.

— А ты мог бы не заходить в «Верде».

— Но я зашел, — произнес он, и по тону его голоса я поняла, что за его словами скрывалось нечто большее. — Мне захотелось тебя увидеть.

После ухода Дилана я открыла счетницу. Его счет был на двенадцать долларов. Внутри же лежала двадцатка. Я сглотнула. Если бы на месте Дилана был кто-нибудь другой, я бы ни минуты не сомневалась в количестве чаевых. Безусловно, сумма была приличной, но не такой уж и запредельной. Плюс, Дилан получил в придачу дополнительные услуги в виде беседы с барменом. Тем не менее, у меня возникло такое чувство, будто он заплатил за мой обед, как бы говоря: «Бедная Тесс, она не настолько богата, чтобы учиться в Кантоне, не впахивая при этом на низкооплачиваемой работе; не так состоятельна, как моя подружка, с которой мне следовало бы проводить время».

Временами, когда мама не работала или находилась в состояние уныния, отец выписывал ей чеки на огромные суммы. Он оплачивал ее новый гардероб, уколы ботекса или тратил деньги на другие расточительные вещи, потворствуя ее прихотяхом, чтобы она почувствовала себя лучше. Вот только эти подачки были ничем по сравнению с тем, что он давал жене.

Восемь долларов от Дилана. Двадцатка от Тодда, которой также поспособствовал Дилан. За выходные я получила сто пятьдесят долларов. Такими темпами, я в мгновение ока могу приобрести учебник по тканевой инженерии.

******

Последующие три недели не отличались от предыдущих. С понедельника по среду, как только заканчивались занятия, мы с Диланом встречались в лаборатории и трудились над проектом. Мы приняли решение возобновить проект, начатый в Корнелле, и улучшить его, используя те навыки, которые были приобретены нами за последние два года, конечно дополнив его знаниями по тепломассобмену. В четверг и пятницу, как только заканчивались занятия, я спешила на работу в «Верде». Домой я возвращалась не раньше одиннадцати вечера. В те дни, когда проходили лабораторные работы, от меня несло щекочущими нос химическими реагентами, которые использовались для очистки различных приборов. В дни, на которые выпадала моя смена в ресторане, от меня пахло чесноком и потом парней из братства. Мама перестала дожидаться меня. Я давно не видела отца, что, как я предполагала, устраивало нас обоих. До того, как поставить будильник на шесть утра, у меня оставалось два часа на домашнюю работу. А потом всё начиналось сначала.

От Дилана по электронной почте не прекращали поступать в безумном количестве графики, и вскоре мне стало понятно, что каждый час, который я провожу в ресторане, он тратит на работу над проектом. Сама мысль о том, что он выполняет большую часть работы, была мне противна, но разве у меня был выбор? В любой случае, времени ни на что другое не оставалось. Я проучилась в Кантоне месяц, но так и не узнала имен большинства своих одногруппников. Я часто видела, как они вместе ходят обедать или играть во фризби во дворе, пока мне приходится бегать после лекций в библиотеку или лабораторию. Мои сокурсники обедали в столовой или мелких кафешках, которыми усыпан кампус, я же ела то, что брала с собой из дома, дабы сэкономить деньги.

Я пыталась убедить себя, что всё в порядке, что в Кантон я приехала не для того, чтобы заводить новых друзей, а чтобы получить степень. Кроме того, в государственном университете у меня тоже было не много друзей. Да, я была знакома со своими одногруппниками, с некоторыми мы даже стали приятелями и проводили вместе выходные, но никто из них не был мне особо близок. И так всегда. Возможно, я просто одна из тех людей, у которых нет близких друзей. Даже Сильвия, которую я считаю своей лучшей подругой, не знает обо мне всей правды. Так безопаснее. Чем больше существует людей, которые знают о моем отце, тем больше шансов, что эта история станет достоянием общественности. Таковы правила. И я их соблюдаю.

В эти выходные мои смены выпали на вторую половину дня. Каждое воскресенье после бранча, когда поток людей уменьшался, в ресторане появлялся Дилан, садился за мой столик и уговаривал меня с ним пообедать.

Спустя три недели воскресным утром после, как мне показалось, бесконечного уикенда, посвященного вечеринке в честь Хэллоуина, где собрались чуть ли ни все студенты Кантона, я столкнулась с мамой.

— Ты выглядишь так, словно только что вернулась из ада, — заявила она, наливая мне кофе, когда я взглянула на нее своими осоловевшими глазами.

— Спасибо, мам, — проворчала я в ответ. Хотя по сути так оно и было. Весь уикенд я проходила с блестящими дьявольскими рожками, изображая антипод Сильвии, которая сверкала ангельскими крылышками и серебряным ореолом, покрытым блеском. За стойкой бара мы составили незабываемую парочку, да и чаевые того стоили.

— Так не может больше продолжаться, — проговорила она. — Посмотри на себя. Тесс, пора что-то менять. Продолжишь в таком духе – работа, школа, этот твой проект – и, боюсь, с тобой что-нибудь произойдет.

— Что, например? Состарюсь раньше времени? — огрызнулась я. — Или, дай угадаю, никогда не найду себе парня?

Мама вздохнула.

— Я беспокоюсь не о том, что ты не найдешь себе молодого человека, солнышко. Я переживаю, как бы ты не заболела и не завалила экзамены. Если такое произойдет, как ты сможешь доказать отцу его неправоту?

Я взглянула на нее. Небольшой намек на улыбку отразился на ее лице.

— Мама! — воскликнула я с изумлением. — Что было в том кофе? — Доказать отцу его неправоту? Никогда не слышала, чтобы она была в чем-то с ним не согласна.

— Ой, да ладно, — ответила она. — Ты никогда не была бунтующим подростком. Приятно видеть, что в тебе это есть. Именно поэтому я и не хочу, чтобы из-за учебы ты превратилась в ломовую лошадь. Колледж должен быть веселым временем. У тебя должна быть возможность куда-либо выходить, заводить друзей и, да, встречаться с мальчиками... И я имею в виду мальчиков, Тесс.

— А не женатых мужчин? — не смогла я удержаться от вопроса.

— Да. — Когда мама познакомилась с отцом, она была моложе меня. Стажерка на пятнадцать лет младше Стивена Свифта, который не смог перед ней устоять. Забеременев, мама бросила учебу, а он согласился помогать ей. Ну, а остальное уже история. — Я не жалею ни об одном принятом мною решении. Я выбрала именно такую жизнь, вместе с тобой и твоим отцом, но я знаю, что такое не для тебя. Так что, Тесс... никаких женатых мужчин.

А как насчет парней, у которых есть девушки? — едва не спросила я у нее. Мне интересно, как бы мама поступила в моей ситуации? Скорее всего рискнула бы. Ее не терзали угрызения совести, когда она ставила под удар чужой брак, что уж говорить об отношениях.

Когда я была помладше, то постоянно задавалась вопросом: если мой отец любит ее так сильно, почему маме не удается заставить его бросить жену ради нее? Позже я поняла. Из-за Ханны. Она была всего на несколько месяцев младше меня, и однажды мама проговорилась, что отец с его женой в течение многих лет боролись с бесплодием. Если бы всемогущий Стивен Свифт развелся и женился на женщине младше него, это не стало бы громкой сенсацией. А вот бросив наконец забеременевшую жену ради стажерки, которую он обрюхатил, — такой скандал означал бы конец его карьере.

Будучи подростком, я удивлялась ради чего мама пошла на все эти договоренности? Почему не послала Стивена, не схватила меня и не начала жизнь с чистого листа вместе со мной? Хотя я видела, как тяжело было Аннабель. Ей двадцать четыре года, и она все еще учиться на медсестру, работая при этом на двух работах. Порой, казалось, что ее зарплаты хватает лишь на оплату нянек.

А может, дело не только в деньгах. Сыграла свою роль и любовь мамы к отцу. Даже будь родительница столь же амбициозна, как я, она всё равно бы не ушла. Она любила Стивена тогда, любит и сейчас. Мама всегда считала, что наши чувства нам не подвластны, независимо от препятствий, появляющихся на нашем пути, и, должна признать, она оказалась права. Пусть мне и приходилось принимать решения, противоположные решениям мамы, но на мои чувства они не повлияли. Два года я отнекивалась от своих чувств к Дилану Кингсли. И несмотря на то, что сейчас у меня гораздо больше причин отрицать свое влечение к нему, я не могу перестать желать его. Эти эмоции — часть меня, пытаться их отрицать — тоже самое, что лишиться левой ноги.

Мама всегда утверждала, что свои мозги я унаследовала от отца, но это не так. Мама далеко не глупа. Она просто позволила эмоциям руководить своей жизнью в отличие от нас с папой. Я верю, что он любит маму, но этой любви недостаточно, чтобы разрушить свою жизнь. В течение двух лет я продолжала любить Дилана, но предпочла уйти, не позволив чувствам к мужчине руководить своей жизнью.

Да и сейчас я бы не позволила этому случиться. Слишком многое поставлено на карту.

Этим же вечером Дилан снова появился в «Верде» и как всегда попросил посадить его за один из моих столиков. Я не видела его с четверга. Вероятно, в выходные он побывал на костюмированной вечеринке вместе с Ханной. Могу поспорить, что она вырядилась или в костюм очаровательной кошечки, или принцессы, или медсестры.

Из-за усталости, а может, ради своего либидо или же в попытке сохранить здравый рассудок я решила устроить перерыв. Пусть сегодня Дилана обслужит кто-нибудь другой. У меня больше не осталось сил для борьбы.