К тому времени, когда на рубеже старой и новой эр римский прокуратор Понтий Пилат предал Иисуса Христа на распятие, во влажных тропических джунглях Центральной Америки уже возникли величественные и богатые города с пышными площадями, с дорогами, протянувшимися на несколько километров, на которых высились храмы и дворцы, с просторными площадками для спортивных состязаний, с подземными криптами (погребальными комплексами), с огромными резервуарами для воды, связанными между собой разветвленной сетью каналов, со ступенчатыми пирамидами, вздымающимися в небо, и огромными обсерваториями. В ту эпоху прямо в дебрях тропических лесов были возведены такие города, как Тикаль и Пьедрас Неграс в Гватемале, Копан в Гондурасе и Паленка в Мексике. Индейцы, трудолюбивые, как муравьи, и покорные, как рабы, склоняясь под кнутами надсмотрщиков, жрецов и древних властителей, работали не покладая рук, возводя под руководством искусных архитекторов величественные здания. Лучшие художники украшали фасады зданий и их внутренние палаты росписями и резьбой. Древние мастера готовили краски из растертых в порошок минералов, глинозема, пережженных костей, крови, высушенного дерева, также растертого в порошок. В такие смеси добавляли листья и цветы и расписывали ими просторные залы и фасады многих чертогов. Найденные археологами краски, возраст которых превышает две тысячи лет, практически не потускнели от времени.

А затем, когда строительство всех этих роскошных зданий и храмов было завершено, произошло нечто неожиданное. Майя по непонятной причине вдруг начали покидать один город за другим и перебрались на новые земли, лежащие на расстоянии нескольких сотен километров, где принялись основывать новые города. Это произошло примерно за тысячу лет до того, как Эрнандо Кортес захватил Теночтитлан.

Видимо, причиной этого были некие загадочные события или процессы, над разгадкой которых давно и безуспешно бьются лучшие умы исторической науки.

Что же могло случиться?

Быть может, простые индейцы подняли мятеж против своих правителей и жрецов?

А может быть, в те отдаленные времена произошла некая революция? Но в пользу такой гипотезы невозможно привести никаких фактов: древние здания после исхода жителей оказались совершенно нетронутыми. А как учит мировая история, победители, одержавшие верх в гражданской войне, поступают как раз наоборот: они захватывают города и переселяют в них своих подданных.

Быть может, жители покинули обжитые места из-за голода? Эта гипотеза тоже не соответствует действительности. Дело в том, что разветвленная система оросительных каналов практически гарантировала древним майя стабильный урожай маиса, а ведь именно маис в те времена был основным продуктом питания. В распоряжении жителей покинутых городов имелись обширные и прекрасно возделанные пахотные земли; майя были известны высокоэффективные методы агротехники, позволявшие методом выжигания лесов расчищать под пашню все новые и новые пространства на месте тропических зарослей. Кроме того, даже если такой голод действительно случился, что крайне маловероятно, его в столь плодородном краю пережили бы многие и многие туземцы, и численность населения вскоре была бы восстановлена.

Быть может, причиной столь непонятного исхода жителей явилось резкое, катастрофическое изменение климата? Эта версия настолько маловероятна, что о ней не стоит и говорить всерьез, ибо майя, бросив свои города, перебрались не за тридевять земель, а всего на каких-нибудь 300 км. Крупномасштабное изменение климата — а именно на такой катастрофе настаивают сторонники этой гипотезы, — сделавшее невозможной жизнь на прежнем месте, неизбежно погубило бы все живое и на новом месте, расположенном совсем недалеко от покинутой прародины. То же самое можно сказать и о гипотезе якобы внезапно возникшей эпидемии, некой галопирующей малярии, то есть болотной лихорадки, переносчиком которой мог явиться пресловутый малярийный комар. Эти препротивные создания, с которыми я имел несчастье познакомиться на собственном опыте, могли преследовать индейцев буквально по пятам во время их пути на новые земли.

За отсутствием сколько-нибудь удовлетворительного объяснения этого феномена среди специалистов возобладало мнение о том, что майя были изгнаны и оттеснены с обжитых мест некими агрессивными пришельцами. Когда я слышу всю эту логичную чепуху, у меня невольно возникает вопрос: а почему бы не предположить, что майя некогда изгнали со своей древней родины… нас с вами? Они ведь были защищены достаточно неплохо и, в конце концов, смогли дать тем же оружием достойный отпор испанцам, нагрянувшим на эти земли спустя более 1000 лет. Получается, что майя и их земли достигли вершины расцвета своей цивилизации, не умея толком защищать себя от врагов? Но тогда выходит, что враги, покорившие бедных майя, взвалили на них бремя непосильных даней и податей, а между тем их селения и города остались практически нетронутыми.

Увы, мы об этом практически ничего не знаем. Ясно одно: некоторые важнейшие церемониальные центры были покинуты своими жителями буквально за одну ночь. В Тикале, например, осталась незавершенной одна из платформ храма. А в г. Уаксактун высится явно недостроенная стена. Более того, в г. Дос Пилар сохранилась огромная иероглифическая фреска, для завершения которой древним штукатурам оставалось нанести на нее буквально несколько лопаток извести…

Об этих и многих других загадочных фактах мой знаменитый соотечественник Рафаэль Жерар, посвятивший несколько десятилетий изучению культуры майя, пишет:

«Столь резкое и практически одновременное прекращение строительных работ, происшедшее в тот самый момент, когда цивилизация майя достигла своего полного расцвета, свидетельствует, что ее развитие было прервано насильственным путем».

Что ж, вполне возможно, но тогда получается, что майя покинули свои города и селения задолго до появления потенциального агрессора, ибо на руинах их бесчисленных построек до сих пор не обнаружено никаких следов разрушений или пожаров. Они оставляли за собой настоящие города-призраки! Нет ответа и на вполне логичный вопрос о том, почему же гипотетические победители не преследовали изгнанников-майя и не помешали им основать на новом месте новые города. Гипотеза о вторжении захватчиков вызывает и множество других вопросов: ну, например, почему предполагаемые оккупанты не воспользовались плодами своей внезапной победы, почему не обосновались в столь комфортабельных по тогдашним меркам городах?

В более ранних источниках по истории цивилизации майя неоднократно упоминаются «древняя» и «новая» империи майя. Это различие представляется весьма надуманным, ибо результаты раскопок и исследований со всей ясностью показывают, что никак нельзя утверждать, что «древняя» империя прекратила свое существование в один миг, по повелению некоего воображаемого властелина. За падением древней империи последовало быстрое возрождение: в период между 600 и 900 гг. н. э. на месте старых городов началось активное строительство новых. Распад «древней» империи протекал медленно и постепенно, на протяжении добрых 3000 лет, и часто параллельно со сносом старых построек сразу же начиналось возведение новых. Впрочем, Кортес и его приспешники даже не подозревали об этом. Они захватывали богатые города майя — Чичен-Ица, Майяпан или Чампотон, — которые представляли собой сравнительно новые центры. Древние же центры цивилизации майя были давным-давно покинуты обитателями, и их развалины сплошь поросли джунглями. И все те знания в области культуры, цивилизации и науки, которые майя получили в наследство от своих таинственных предшественников, пали жертвой варварской христианизации, осуществлявшейся испанцами.

 

Как были уничтожены

козни и порождения дьявола

Вскоре в Новом Свете появился неутомимый гонитель и уничтожитель культурных ценностей, созданных майя за всю свою многовековую историю. Тот самый, что предложил ключ к разгадке тайны этого исчезнувшего мира. Поистине мрачная ирония судьбы.

Звали этого человека фра Диего де Ланда. Он родился в 1524 г. в г. Сифуэнтес, расположенном в испанской провинции Толедо, и был сыном знатных родителей. О, это была поистине великая и славная эпоха экспансии католической церкви, и на всю Испанию прозвучал возвышенный призыв, обращенный к знатным и древним родам: посвятить как минимум одного сына или дочь на служение интересам церкви. В 16 лет Диего принял постриг и вступил в монастырь ордена францисканцев, расположенный в г. Сан-Хуан де лос Рейес. Решив всецело посвятить себя служению Христу, фра Диего вознамерился предаться суровой аскезе и заняться миссионерской проповедью в дальних краях, посредством которой орден рассчитывал возвестить свет Евангелия язычникам.

Диего едва исполнилось 25 лет, когда в их ордене собралась группа монахов, на плечи которых была возложена труднейшая миссия — обратить к свету христианской веры более 300 тысяч индейцев-язычников на полуострове Юкатан, расположенном между Мексиканским заливом и Карибским морем.

Будучи умным и образованным юношей, горевшим желанием всецело послужить Христу, Диего за какие-нибудь несколько месяцев выучил язык майя и настолько свободно владел им, что по прибытии на Юкатан смог выступать перед индейцами с проповедью на их родном языке.

Нет ничего удивительного в том, что молодой человек легко сделал блестящую карьеру. Вскоре он стал уже гвардианом — настоятелем вновь основанного монастыря в Изамале и принялся усердно открывать его подворья. Неутомимый испанец всегда ходил в одном и том же коричневом рубище, отпустил пышную бороду. Он решил заняться перевоспитанием молодых индейцев на новый, христианский лад, и они, преисполнившись рвения искоренять древние суеверия, вскоре превзошли своего учителя.

Разумеется, Диего де Ланда побывал — благо для этого надо было проделать путь протяженностью всего лишь день езды — и на развалинах древнего города майя Тхо, внутри которого испанцы еще в 1542 г. заложили свою крепость Мерида, превратившуюся в опорный пункт для дальнейшего захвата Юкатана.

Францисканские монахи были поражены при виде величественных построек Тхо, но, увы, видели в них не более чем удобные каменоломни для возведения своего, христианского форта — Мериды. Так, например, древние храмы майя они переосвятили и превратили их в свои христианские кафедральные соборы, а в пирамидах разместились административные конторы испанцев. И хотя для строительства своих зданий испанцы использовали многие и многие мириады камней древнейших построек, де Ланда выразил сомнение в том, «возможно ли вообще исчерпать столь огромный запас».

Вскоре преподобный отец был назначен главой провинциальной администратуры ордена, которому было поручено наблюдение за успехами миссионерской деятельности, а затем и епископом Мериды. Во время одной из своих пастырско-ревизорских поездок де Ланда выразил возмущение упорством майя, которые продолжали совершать ритуалы своих прежних культов и явно не желали отрекаться от древних богов. Грозный епископ приказал незамедлительно изъять у майя все их книги и «идольские истуканы».

И вот, в печально памятный день 12 июля 1562 г., на площади перед церковью Сан-Мигель в Мани, последней столице майя, была сложена огромная груда древних культовых предметов: 5000 «идольских истуканов», 13 алтарей, 197 культовых сосудов и 27 предметов научно-практического и религиозного назначения. По приказу неумолимого епископа все эти бесценные памятники прошлого были преданы огню. Языки пламени взметнулись в небо, пожирая уникальные документы великой культуры… В этой связи можно вспомнить, что само название Мани в переводе означает «Все миновало».

Падре Диего де Ланда раздраженно вспоминал:

«Мы нашли огромное количество книг с рисунками, но поскольку все они содержали лишь козни и порождения дьявола, мы предали огню все, что майя долго скрывали, чем повергли их в глубокую скорбь».

Скорбь эта не утихла и до сих пор; ее разделяют очень многие и в первую очередь — ученые, исследующие культуру майя. Это варварское аутодафе в Мани послужило своего рода сигналом. Испанские миссионеры с какой-то неистовой поспешностью принялись уничтожать рукописи майя всюду, где им только удавалось найти их. К разряду «порождений дьявола», как окрестил их епископ де Ланда, были отнесены любые следы и памятники культуры майя, так или иначе напоминавшие об их древних богах. И тем не менее наука парадоксальным образом одним из ключей к разгадке мира майя обязана именно неумолимому епископу де Ланда.

Глава провинциальной администратуры, епископ де Ланда — настоящий «ястреб» среди миссионеров — проводил свои грозные акции, невзирая на критику другой партии при испанском дворе, так называемых «голубей». Об их происках ему доносили его собственные шпионы. Запутавшись в придворных интригах, он начал всерьез задумываться о возможности найти оправдание своим действиям. Он попытался найти друзей, которые помогли бы ему проникнуть в тайны и загадки древнего мира майя. И вскоре он действительно нашел таких информаторов, принадлежавших к членам знатных индейских родов, в частности — в таких центрах, как Коком, Ксиу и Ица. Для того чтобы собрать документальные доказательства огромной «опасности» майя, замечает он в своих мемуарах, написанных по-латыни, он попросил своих новых друзей как можно подробнее рассказать ему об их древних богах и мифах, изложить суть их поистине фантастической системы счета и познакомить с их алфавитом, а также календарем. В 1566 г. он написал своего рода апологию в защиту собственных действий — «Отчет о делах, касающихся Юкатана». Это сочинение было и остается одним из важнейших источников для исследователей культуры майя. Между тем обнаружено оно было чисто случайно.

Спустя почти триста лет после написания этого своеобразного документа, а именно в 1863 г., аббат Шарль-Этьен Брассор (1814–1874), человек, обладавший духовным саном, но не принадлежавший к какому-то конкретному монастырю, работая в Королевской библиотеке в Мадриде, случайно нашел рукопись де Ланда. Рукопись, напоминающая небольшую брошюрку, скромно пребывала в тени, затерявшись между огромными фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Брассор, на протяжении ряда лет служивший миссионером в Гватемале и священником в посольстве Франции в Мехико-сити, был буквально поражен. На небольших, исписанных старинными черными чернилами страницах рукописи, рядом с убористыми латинскими буквами перед ним предстали образцы иероглифов майя и схематические прориси художественных памятников майя. Брассор отыскал своего рода нить Ариадны, которая должна была вывести его из лабиринта древностей майя.

 

Наследие майя

Епископ де Ланда в своем «Отчете» писал:

«Самым важным и ценным, что вожди туземных племен берегли с особым тщанием, были их книги, содержавшие научные знания».

Земляк епископа, некий Хосе де Акоста, вспоминал:

«На Юкатане существовали как переплетенные книги, так и свитки, в которых ученые индейцы записывали свои знания о планетах и явлениях природы, а также свои древние предания».

Трем таким книгам, так называемым кодексам, удалось пережить беспощадные гонения, которым епископ де Ланда подверг прошлое майя.

Так называемый Мадридский кодекс, обнаруженный аббатом Брассором в библиотеке одного профессора дипломатической школы столицы Испании.

Парижский кодекс, найденный в 1860 г. в корзине для бумаг в Парижской национальной библиотеке. Сегодня этот кодекс считается едва ли не самым ценным ее сокровищем.

Дрезденский кодекс, названный так благодаря тому, что он хранится в библиотеке земли Саксония, привезенный Иоганном Христианом Гётце, библиотекарем Королевской библиотеки в Дрездене, в 1793 г. из своего путешествия по Италии. Гётце в связи с этой находкой писал:

«Наша Королевская библиотека имеет преимущество по сравнению с многими другими книгохранилищами благодаря тому, что она обладает этим редчайшим сокровищем. Эта книга была найдена несколько лет назад в Вене одним частным лицом, которое не разбиралось в подобных вещах и потому с готовностью рассталось с ней. Книга эта, вне всякого сомнения, перешла к нему по наследству от некоего испанца, который либо сам вывез рукопись из Америки, либо это сделали его предки».

Как дешево ценят подобные сокровища люди, которые в них не разбираются! А сегодня на торгах на аукционе Сотби знаменитый Дрезденский кодекс был оценен в сумму, выражающуюся семизначным числом в долларах.

Эти три кодекса, если соединить их друг с другом, в совокупности образуют собой нечто вроде гармоники Лепорелло. Парижский кодекс — фрагмент, в котором многие страницы отсутствуют или попросту не читаются; длина которого в развернутом виде составляет 1,45 м. Длина Мадридского кодекса, состоящего из двух частей, в которых 42 и 70 страниц, составляет 6,82 м. И, наконец, Дрезденский кодекс — наиболее загадочный и интересный из дошедших до нас текстов майя, в развернутом виде имеет длину 3,56 м.

Страницы кодексов состоят из тонких слоев коры дикорастущей смоковницы; на них писали тонкими перьями, остро заточенными палочками или стержнями. Исследования с помощью микроскопа позволили определить особенности технологии производства «папирусов» майя. Мягкие и ломкие внутренние слои коры пропитывались соком гумми (резинового дерева), что придавало им гибкость и эластичность. Затем на них накладывали древесные волокна, придававшие им дополнительную прочность, и, наконец, их покрывали ело-ем «олифы» из известкового молока. Высохший слой извести выполнял роль защитного покрытия, на котором краски, нанесенные древними художниками, сверкают как новые. Процесс изготовления подобных «книг» включал в себя последующее склеивание отдельных листов при помощи тонких прокладок, сделанных из некоего материала, состав которого выяснить не удается. И лишь после этого книгу складывали, как гармонику.

Возраст создания этих кодексов остается неустановленным. Что касается Дрезденского кодекса, то ученые предполагают, что первоначально он мог быть создан в Паленке, поскольку некоторые иероглифы, встречающиеся на его страницах, совершенно идентичны знакам, начертанным на стенах храма в Паленке. Возраст этого города, который сам по себе является поистине бесценным сокровищем цивилизации майя, по оценкам ученых, составляет более 2000 лет. При всех самых смелых предположениях можно утверждать, что в лице Дрезденского кодекса мы имеем экземпляр, дошедший до нас через посредство бесконечных копий с копий, — экземпляр, основное содержательное ядро которого было создано по меньшей мере 2000 лет тому назад.

Всего во всех трех кодексах насчитывается 6730 основных знаков и 7500 аффиксов (вспомогательных слогов). Казалось бы, есть все основания утверждать, что эти 6730 знаков предоставляют дешифровщикам обширное поле деятельности. Увы, это не более чем заблуждение! И хотя относительно Парижского кодекса принято считать, что главным его содержанием являются пророчества, однако до сих пор неизвестно, что это за пророчества и о чем они говорят. Мадридский кодекс, по-видимому, содержит гороскопы и рекомендации для жрецов по их истолкованию, если, разумеется, в этом кодексе и впрямь речь идет о гороскопах. Не исключено, что жрецы майя считали пророчества о будущем серьезной и весьма важной наукой.

Зато Дрезденский кодекс содержит обширные астрономические таблицы, посвященные всевозможным небесным явлениям прошлого и будущего; в нем, помимо всего прочего, представлены расчеты орбит Луны и планет. В этом мнения ученых сходятся. Почему? Да потому что епископ Диего де Ланда в своем знаменитом «Отчете» оставил нам совсем крошечный ключ к тайне математических и астрономических знаний древних майя.

Дрезденский кодекс.

Мадридский кодекс.

 

Загадочные священные знаки

Образцы иероглифов майя.

На сегодняшний день ученым, по их мнению, удалось расшифровать около 800 иероглифов майя — этих священных рисунков-символов, носящих весьма выразительный характер. По мнению видного специалиста доктора Джорджа Э. Стюарта, это составляет от 5 до 30 % от общего числа сохранившихся знаков. Около 5 % от их числа можно с полной уверенностью считать числами. Значение остальных остается неясным, хотя сотни неутомимых ученых, вооруженных новейшими компьютерами, не покладая рук трудятся над расшифровкой этих письмен. Такие громогласные утверждения, как «Письмена майя будут расшифрованы» или «Тайна иероглифов майя разгадана», звучат слишком эффектно, чтобы соответствовать действительности. Они звучат весьма сенсационно, однако далеко не отвечают современному состоянию научных исследований.

Один из крупнейших специалистов по изучению письменности майя, профессор Томас Бартель, касаясь вопроса о трудности установления истинного смысла иероглифов, утверждает, что письменность майя принадлежала к «откровенно смешанному типу письма», поскольку одни и те же знаки могли обозначать совершенно разные вещи. Кроме того, существуют целые блоки иероглифических знаков, которые встречаются и в текстах, содержащих математические расчеты, и в рамках своего рода каламбурных формул, «допускающих самые разные возможности прочтения и выражающих разные уровни смысла». Существуют и письменные элементы разной величины, «которые применялись для обозначения различных математических величин, показывая соотношения между ними».

Тот факт, что изучение подобных знаков представляет собой громадную трудность, имеет еще одно специфическое объяснение. Дело в том, что священные книги, по-видимому, представляли собой своего рода секретный код для жрецов и посвященных. Таинственные знаки не позволяли простым смертным проникнуть в мистические дебри сакральных письмен. При-бывьте к этому диалектизмы и варианты, отражающие многообразие корней и словоформ, бытовавших в разных местностях и городах…

Дошедшие до нас письмена перемежаются множеством вспомогательных знаков, которые, надо полагать, организуют и дополняют текст. Сказанное о трех знаменитых кодексах — Мадридском, Парижском и Дрезденском — в равной мере относится и к более чем 1000 иероглифических текстов, обнаруженных в 110 городах и культовых центрах майя. Все храмы буквально испещрены письменами и рисунками-пиктограммами. Все старания дать этим письменам достоверное толкование пока что остаются бесплодными, поскольку иероглифы и пиктограммы майя не являются чистыми идеограммами, каждая из которых обозначала бы одно слово или понятие, например, изображение солнца — солнце, изображение человека — человек, пиктограмма огня — пламя. Письмена майя не поддаются столь простой и однозначной дешифровке. Дело в том, что майя мыслили иными категориями и выражали свои мысли символами, с огромным трудом поддающимися дешифровке. Так, например, изображение мертвого оленя имело значение «засуха», а пиктограмма пламени — «мысль, идея». Несколько необычное мышление, не правда ли?

Обилие в письменности майя ассоциативных знаков и пиктограмм, применявшихся для обозначения самых простых понятий, поистине поразительно. Как правило, иероглифическая фраза или «блок» начиналась с так называемого вводного иероглифа, своего рода инициала, который можно сравнить с аналогичными начальными буквицами в средневековых книгах Европы. Можно лишь гадать, следовало ли читать такие фразы слева направо или наоборот. В письменности майя применялись сразу несколько вариантов. Они записывали фразу и слева направо, и сверху вниз, и часто колонны иероглифических письмен образуют как бы пары, читающиеся одновременно. А «инициал» как бы сигнализировал: начинайте читать отсюда! Вводные иероглифы играли примерно такую же роль, однако наряду с этим выполняли некую функцию, не имеющую ничего общего с простым украшением текста. Часто они были чисто геометрическими графемами, имевшими на удивление много абстрактных значений, иногда — изображениями птиц или животных, а нередко — пиктограммами человеческой головы или некоего мифического чудовища.

По всей видимости, до тех пор, пока не будет изобретена пресловутая машина времени, позволяющая совершать путешествия в далекое прошлое, в ту эпоху, когда майя создавали свои письмена, эти загадочные знаки так и останутся для нас непостижимыми шарадами.

«Мастер проявляет себя в ограничениях», — сказал Гете. Нам остается ограничиваться теми немногими знаками, смысл которых, видимо, действительно ясен, но и эти крупицы дают нам фантастически много.

 

Майя знали о явлениях,

происходящих на небе,

которые они не могли видеть

Одиннадцать страниц Дрезденского кодекса содержат подробнейшие астрономические описания орбиты Венеры. Благодаря сопоставлению этих расчетов и дат ученые установили, что астрономы майя вычислили продолжительность венерианского года, которая составляет 583,92 дня. Они решили округлить эту цифру до 584 дней, однако через каждые двадцать лет им приходилось вносить в это число уточнения, отмечая знаки после запятой. Древние индейские астрономы оперировали такими огромными циклами, как цикл продолжительностью 18 980 дней, что соответствует 52 годам по 365 дней в каждом. Разделив эту сумму на 73, они получали венерианский цикл, охватывавший несколько тысячелетий в рамках своеобразной цифровой композиции, которая, если изобразить ее графически, будет представлять собой… пентаграмму, знаменитую пятилучевую звезду магов и оккультистов.

Две страницы в том же кодексе посвящены орбите Марса, четыре — орбите Юпитера, причем астрономы майя «предвидели» существование у него спутников. Восемь страниц посвящены орбитам и фазам Луны, Юпитера, Сатурна и Венеры. Не обойдены молчанием на карте звездного неба майя ни Полярная звезда, ни созвездия Ориона, Близнецов и Плеяд, и, более того, указаны даже известные им кометы.

Астрономические таблицы описывают не только орбиты планет нашей Солнечной системы! В рамках сложных расчетов указаны и так называемые «парады планет», и их противостояния, и даже их положения относительно орбиты Земли. Так, приведены периоды меркурианского, венерианского, земного и марсианского годов, состоящие из 135 200 дней. Древних астрономов не пугали даже поистине грандиозные цифры — порядка 400 млн. земных лет!

Астрономические познания майя, нашедшие отражение в Дрезденском кодексе, представляют собой загадочный курьез. Многие страницы излагают данные о противостояниях планет, а семь страниц посвящены так называемым таблицам затмений, где указаны все затмения, которые не только произошли в далеком прошлом, но и произойдут в будущем… В 1937 г. знаменитый немецкий ученый Герберт Нолль-Хузум в своей статье, опубликованной в журнале «Zeitschrift fur Etnologie», писал:

«Таблица затмений имеет настолько гениальную композицию, что позволяет предсказывать на много веков вперед все возможные затмения, наблюдаемые в том регионе, а также, что особенно поразительно, невидимые, определяемые лишь теоретически, затмения, даты которых указаны с точностью до одного дня».

Многие исследователи культуры майя относятся к подобным утверждениям с нескрываемым недоверием. Как мог примитивный древний народ, даже во время заурядной игры в мяч приносивший человеческие жертвы, обладать столь удивительными астрономическими познаниями, далеко опередившими свое время? Откуда, от кого эти «дикие» дети тропических лесов получили свои фантастические знания? Кто научил их вычислять орбиты далеких планет, да еще с такой поразительной точностью? Кто надоумил их и помог понять, что небесные тела движутся по строго определенным законам, в строгой гармонии друг с другом? Откуда они узнали, как именно расположена Венера относительно Юпитера, когда Марс находится в точке X? Между тем майя действительно знали все это. Откуда?

«Здесь, как и всегда бывает, все обстоит иначе, чем считается», — писал Вильгельм Буш.

Майя жили в некоем географическо-метеорологическом континууме (пространстве), в котором условия для постоянных наблюдений за небесными телами никак не назовешь идеальными. Над болотистыми джунглями и влажными тропическими лесами поднимались густые туманы, над густыми зарослями расстилалась мгла. Во влажных тропических лесах небо как минимум на протяжении шести месяцев затянуто сплошной мглой, абсолютно исключающей всякую возможность наблюдений небесной сферы. Астрологи всех времен и народов — как и их древние коллеги-майя — всегда стремились выявить некую скрытую упорядоченность мироздания, позволяющую предсказывать исчезновение и появление определенных небесных тел. Но главная предпосылка для таких наблюдений — чистое небо. С этим en gros et en detail были согласны астрономы майя, сумевшие рассчитать орбиты не только Солнца и Луны, но и — как показывает Дрезденский кодекс — планет Солнечной системы.

Для наблюдателя, находящегося на Земле, циклические перемещения планет по небу невозможно определить без точного календаря звездного неба. Поскольку Земля сама вращается по вытянутой эллиптической орбите вокруг Солнца и другие планеты также не остаются неподвижными, всякие серьезные наблюдения неизбежно связаны с фактором запаздывания во времени. Что касается Венеры, то она наблюдается в пределах одного конкретно взятого созвездия каждые восемь лет, Юпитер — каждые двенадцать лет. Между тем в Дрезденском кодексе указаны фазы и позиции планет, повторяющиеся лишь один раз в 6000 лет! Какими же поистине дьявольскими приборами пользовались майя, проводя на протяжении тысячелетий столь точные расчеты?

 

Терпение и усердие —

путь к обретению астрономических знаний

Даже в свободомыслящей классической Греции, буквально изобиловавшей блестящими математиками и гениальными философами, считалось кощунством думать, что Земля вращается вокруг Солнца. Знаменитый философ Анаксагор (около 500–428 до н. э.) был обвинен в безбожии и изгнан из своего родного города за то, что утверждал, будто Солнце представляет собой раскаленную каменную глыбу. Птолемей Александрийский (около 100–160 н. э.), воспользовавшийся в своих наблюдениях небесных тел результатами многовековых исследований древнеегипетских и вавилонских астрономов, в центре своей космогонической системы поместил Землю. Первым, кто дерзнул возразить ему, был Николай Коперник (р. 1473). Коперник выдвинул постулат о том, что в центре крестообразно пересекающихся орбит находится Солнце. Главный труд Коперника, «De revolutionibus orbium coelestium» («Об обращении небесных тел»), вышел в свет в 1543 г. — году смерти великого польского астронома. Коперник посвятил свой труд папе Павлу III, что не помешало последнему включить книгу в список запрещенных церковью книг. Следуя примеру Коперника, знаменитый итальянский проповедник Джордано Бруно (р. 1548) дерзнул опубликовать своего рода прокламацию с изложением собственной картины мира. За этим последовало семилетнее тюремное заключение мыслителя, после чего суд инквизиции приговорил философа и астронома к сожжению. Видный ученый Тихо Браге (1546–1601), для которого датский король Фридрих III возвел на острове Вен специальную обсерваторию, стал крупнейшим астрономом, работавшим до изобретения телескопа. Вместе со своими сотрудниками Браге невооруженным глазом, без помощи оптических приборов, проводил наблюдения Марса, которые легли в основу трудов его ученика и последователя Иоганна Кеплера, занимавшегося изучением орбит планет. Браге противопоставил коперниканской системе мироздания свою собственную космогононию, согласно которой Солнце и Луна обращаются вокруг Земли, неподвижно пребывающей в центре Вселенной. И лишь Иоганн Кеплер (1571–1630) реально продолжил и развил систему Коперника, сформулировав на ее основе законы движения планет, по праву носящие его имя (Кеплеровы законы небесной механики). Затем настал черед придворного математика Галилео Галилея (1564–1642), которому удалось сконструировать и построить первый настоящий телескоп, которым он широко пользовался в процессе своих астрономических наблюдений. Благодаря телескопу Галилей обнаружил, что рельеф Луны имеет гористый характер, открыл скопление звездных галактик — так называемый Млечный Путь, открыл существование фаз Венеры и спутников Юпитера, а также наличие пятен на Солнце. У себя во Флоренции Галилей развил настолько широкую пропаганду космогонической системы Коперника, что церковь, по догматам которой в центре Вселенной может находиться только Земля, возбудила против него в 1633 г. судебный процесс. Галилей был осужден, и его вынудили принести публичную клятву в том, что он не будет распространять свои взгляды ни устно, ни письменно.

Да, факты — вещь странная. Великие астрономы порой делали поразительные открытия, а вот выводы на основе них оказывались далеко не свободными от ошибок и заблуждений.

 

У майя все было иначе

При взгляде на великую цивилизацию майя возникает впечатление, что ее творцы с самого начала обладали точнейшими астрономическими познаниями. Можно подумать, что их знаменитые таблицы с датами и расчетами орбит планет в один прекрасный день упали к ним в руки прямо с неба!

Право, просто не укладывается в голове, что майя смогли вычислить продолжительность обращения Земли вокруг Солнца, то есть наш земной год, с точностью до четырех знаков после запятой: 365,2421 дня! Эти цифры даже более точны, чем наш грегорианский календарь, согласно которому продолжительность земного года составляет 365,2424 дня. Точнейшие компьютерные расчеты практически подтвердили правоту майя: 365,2422 дня.

Астрономы майя оперировали поистине гигантскими циклами — 374 440 лет, причем их расчетам присуща поразительная точность. Так, например, орбиту обращения Венеры они вычислили с такой точностью, что отклонения их данных от современных расчетов составляют менее получаса за целое столетие, а целый день набегает за… 6000 лет!

В этой связи видный британский астроном профессор Майкл Роуэн-Робинсон писал:

«Столь высокой точности западным астрономам удалось достичь лишь в самое последнее время».

А американский археолог Силванус Грисуолд Морли (1883–1948), который посвятил много лет изучению памятников Юкатана, открыл древний город майя Уаксактун и был руководителем археологических раскопок в Чичен-Ица, замечает:

«Древние майя могли определять любую дату в рамках своей хронологии с такой точностью, что могли доказать, что полное повторение всех астрономических явлений, которые могут произойти лишь спустя 374 440 лет, — настоящий духовный подвиг для любой хронологической системы как древнего, так и новейшего происхождения».

Время возникновения цивилизации майя окутано глубокой тайной. Чисто теоретическими данными невозможно объяснить такие, например, факты, как то, что отклонение расчетов орбиты Венеры, выполненных майя, отличается от абсолютно точных данных на 1 день за 6000 лет. Подобные расчеты не могли появиться, образно говоря, из рукава; они непременно явились итогом многолетних и даже многовековых наблюдений. Но сколько же поколений ученых, проводивших абсолютно безошибочные наблюдения, могло потребоваться для того, чтобы в итоге получить практически безукоризненный результат, то есть выяснить, что орбита Венеры требует внесения поправки около получаса за каждые 100 лет?

По мнению одних астрономов, для этого достаточно нескольких лет. Да, возможно, но только если такие наблюдения проводить, образно говоря, в обсерваториях — башнях из слоновой кости, оснащенных всеми новейшими чудесами техники и электроники, да и то если такие обсерватории будут расположены на значительной высоте, где всегда царит ясная погода и не мешают никакие атмосферные факторы. Да, именно в горах, а никак не в туманных джунглях! А ведь у майя — я уже устал повторять это, но что поделаешь, приходится! — не было никаких приборов и подзорных труб. Единственное, что было в их силах, — подняться на вершину своих ступенчатых пирамид и до боли в глазах вглядываться в звездное небо. Оттуда, с пирамид, якобы легче было производить угловые счисления и расчеты орбит планет. Когда я слышу подобные «гипотезы», мне вспоминаются господа, привыкшие умножать 11 × 17 на карманном калькуляторе! К тому же им были известны металлы: в конце концов, не зря же в центрах майя находят золотые фигурки…

Стоп-стоп, мои уважаемые коллеги из противоположного лагеря. Не забывайте, что огромные ступенчатые пирамиды были возведены много веков после того, как майя создали свой удивительный календарь и произвели все основные астрономические расчеты, ибо все эти пирамиды ориентированы в пространстве явно с учетом этих самых календарных и астрономических данных. А золото было открыто в гораздо более позднюю эпоху! Итак, получается, что грандиозные пирамиды, храмы и целые города были возведены неким примитивным народом, жившим в эпоху каменного века!

Сколько же поколений жрецов и астрономов майя должны были, сменяя друг друга, просидеть на вершинах своих пирамид, чтобы в итоге с такой точностью определить орбиту обращения Венеры?

Джон Эрик Сидни Томпсон (ум. 1898), всемирно известный специалист по изучению цивилизации майя, который всю свою жизнь посвятил исследованию календаря и хронологической системы майя и руководил археологическими раскопками на землях древних майя, придерживался мнения о том, что расчеты траекторий и орбит планет, сохранившиеся в текстах майя, основаны на опыте многовековых наблюдений:

«За восемь лет наблюдается всего пять нижних соединений Венеры; таким образом, какой-нибудь жрец-астроном за тридцать лет своей жизни — дело в том, что майя, как правило, не отличались долговечностью — при самых благоприятных условиях мог наблюдать не более двадцати гелиакальных фаз восхождения. При этом необходимо помнить, что майя могли наблюдать гелиакальные восхождения спустя четыре дня после нижнего соединения, и чтобы рассмотреть Венеру в такой момент, необходимо исключительно острое зрение, ибо она в такой фазе располагается в непосредственной близости от Солнца. А если наблюдатель не сможет разглядеть планету на четвертый день, его наблюдения будут запаздывать еще на один день. Он будет вынужден рассчитывать отклонение планеты по периоду в 584 дня между гелиакальными восхождениями и пользоваться этими данными.

При столь неблагоприятных обстоятельствах ему может потребоваться труд многих поколений наблюдателей, чтобы скорректировать свои расчеты и привести их в соответствие с поразительной точностью расчетов майя, согласно которым отклонение составляет один день в 6000 лет!»

А профессор Роберт Хенселинг и вовсе поверг своих коллег в шок в 1949 г. своей статьей об астрономии древних майя. Хенселинг констатировал:

1. «Астрономическо-хронологические знания майя могли быть получены ими за сравнительно короткое время, тогда как при трезвом взгляде на существо проблемы наблюдения периодических фаз Солнца, Луны, планет и созвездий должны были производиться на протяжении длительных периодов времени с использованием точных методов измерений малых углов и малых промежутков времени».

2. «Следует признать абсолютно невозможным, что майя были известны приборы и методики наблюдений, позволяющие производить угловые измерения небесных тел со столь высокой точностью».

3. «Нет никаких сомнений в том, что астрономам майя уже много тысяч лет назад были хорошо известны многие созвездия звездного неба».

4. «Все это было бы совершенно невозможно, если бы в далеком прошлом, ну, скажем, за несколько тысячелетий до начала христианской эры, не велись специальные наблюдения, осуществлявшиеся кем-то в некоем неведомом месте, и результаты таких исследований впоследствии не были переданы следующим поколениям».

5. «Такие достижения и способность передачи информации заставляют предположить, что им еще в незапамятном прошлом предшествовал длительный процесс развития».

В завершение своей статьи Хенселинг утверждает, что астрономия майя совершенно однозначно восходит к некой «первоначальной нулевой дате», которую можно отнести к IX тысячелетию до н. э., точнее, к началу июня 8498 г. до н. э.

С момента публикации статьи Хенселинга прошло более 40 лет, и исследователи культуры майя с тех пор продвинулись в своих расчетах далеко вперед, существенно уточнив нулевую дату. Сегодня большинство из них единодушно сходится во мнении, что мифической нулевой датой следует считать 11 августа 3114 г. до н. э.

Что же произошло в тот далекий день?

А если это знаменательное нечто действительно произошло, почему оно случилось именно 11 августа 3114 г. до н. э.?

Для того чтобы попытаться приподнять покров тайны над этим драматическим событием, случившимся более пяти тысяч лет тому назад, нам придется более внимательно познакомиться с древним календарем майя.