Видный астрофизик профессор Хайнц Хабер, издатель журнала «Бильд дер Виссеншафт», как-то раз в разговоре со мной заявил: «Нам совершенно ни к чему ваши боги!»

Так называемой эмпирической науке удалось совершить почти невозможное: окончательно покончить с богами и оттеснить священные предания и легенды о них в сферу оккультного знания, где с образами древних божеств разыгрывают свои научные игры психиатры и психоаналитики. О всех тех благоглупостях, которые возникают при подобном подходе к науке, очень метко и иронично высказался Эрвин Чаргафф, профессор биохимии, директор биохимического института Колумбийского университета в США:

«Кроме того, ученые приносят нам очень много информации, но до обидного мало знаний» и «Позволительно будет сказать: единственное, чему учит история человечество, заключается в том, что она не учит ничему (несмотря на многие тысячи томов)».

О, как нам — и науке в том числе — хотелось найти то самое missing link, недостающее звено в непрерывной эволюции человечества, которое обычно восполняли боги, когда я более 25 лет тому назад начал выдвигать свои теории и гипотезы! И сегодня, когда я в процессе работы над этой книгой перечитал целые горы высокоумных трудов, посвященных письменности майя и ацтеков, изучил все сохранившиеся кодексы и самым внимательным образом проработал материалы, рассказывающие о замечательных открытиях в области археологии и этнографии, сделанных маститыми американистами за последние сто с лишним лет. О том, что мне дало изучение всех этих бесчисленных источников, я не буду даже рассуждать собственными словами, ибо предпочитаю привести еще одну цитату из Чаргаффа: «Они [ученые] пишут исключительно для себе подобных, а отыскать подобных им весьма сложно. Поэтому каждому исследователю приходится полагаться лишь на свою собственную голову, какой бы слабой она ни была».

Существующая система науки носит откровенно корпоративный характер и специализируется на том, чтобы составить из своих членов некое закрытое общество посвященных. А они считают кощунством, взрывоопасным, как динамит, если в ходе свободной дискуссии кому-нибудь вздумается упомянуть о реальных событиях, объясняющих бытие богов. Разумеется, в этой сфере науки нет и не может быть специалистов по «богологии», и поэтому те, кто разделяет подобные гипотезы — а это в первую очередь археологи и этнологи, — вынуждены, что называется, вращаться в своем собственном кругу. Там они могут сколько угодно знакомить своих коллег с новейшими открытиями, снабжать их примечаниями и комментариями, делать самые дерзкие ходы конем в поисках скрытого психологического смысла тех или иных явлений и, совершив очередное сальто-мортале в сфере, неподвластной расхожей логике, увенчивать шевелюры друг друга лавровыми венками лауреатов.

Поистине, это гражданский долг: взломать порочный круг пустопорожней наукообразности и, распахнув окна ученых кабинетов, проветрить их свежим ветром истины!

Разумеется, весенний порыв свежей научной мысли вовсе не стремится к тому, чтобы развеять в пух и прах все те огромные знания, которые были накоплены за последние век-полтора, или приуменьшить огромные достижения археологов и тем более — заслуги неутомимых тружеников, бьющихся над разгадкой смысла иероглифов и пиктограмм майя. Мы отнюдь не стремимся к тому, чтобы переписать историю Американского континента, что называется, заново. Наша цель — найти ключи к бесчисленным источникам информации, остающимся невостребованными, и снять хотя бы некоторые из вопросительных знаков.

 

Ложное понимание знания

Предания и легенды ацтеков и майя — наиболее сильных в политическом отношении индейских племен, населявших в древности земли теперешней Мексики, — со всей определенностью повествуют о богах своих предков, прибывших откуда-то из Вселенной на нашу Землю и выступивших в роли этаких универсальных учителей. Так, легенды подробно рассказывают о том, как однажды с неба упал огонь, а затем грозный потоп покрыл своими водами всю землю, уничтожив весь род человеческий.

Некоторым источникам по истории древней Америки посчастливилось пережить неистовую жажду уничтожения, буквально обуревавшую христианских миссионеров, поскольку эти книги возникли либо непосредственно в эпоху испанского завоевания, либо непосредственно после нее. В числе таких книг:

— «Пополь-Вух», священная книга индейцев народа киче. Написана около 1530 г. на латинском языке.

— «Чилам-Балам», сборник мифов и исторических хроник. В последний раз переписана в XVI в. на языке майя, но латинским алфавитом.

— Старомексиканские пиктограммы.

— Документы испанских хронистов, бывших очевидцами падения империй ацтеков и майя.

Возраст всех этих источников — в лучшем случае немногим более 450 лет. Как же, позволительно будет спросить, могут столь «молодые» по меркам истории книги поведать хоть что-то о посещении Земли инопланетянами, которое состоялось как минимум несколько тысяч лет тому назад, а никак не в XVI в.?

Я знаю несколько приверженцев ислама, которые могут аят за аятом, сура за сурой воспроизвести наизусть весь Коран целиком. Доводилось мне знавать и христиан, которые хранили в памяти весь Новый Завет, и иудеев, помнивших наизусть всю Тору — Пятикнижие Моисеево. Подобные примеры можно продолжить. Многие верующие, пускай даже не знающие наизусть все священное писание своей религии, тем не менее отлично знают основные ее положения, догматы и законы. И если бы в какой-нибудь ужасной войне погибли все до одного экземпляра Библии, но при этом сумели бы выжить хотя бы несколько священников, проповедников или членов общины, они вскоре смогли бы восстановить по памяти все Священное Писание и воссоздали бы новую старую Библию. Нечто подобное произошло с копиями так называемого пратекста, возраст которого превышает 2000 лет, ибо до нас не дошло ни одного экземпляра первоначального оригинала. То же самое имело место и в XVI в. в Центральной Америке. Жрецы и старейшины племен собрали воедино воспоминания, предания и легенды, восходящие ко времени земной жизни богов. И пускай бумага, на которой они запечатлели все эти знания, была совсем свежей — возраст сведений, записанных на ней, исчислялся многими тысячелетиями.

Внешне потомки гордых майя смирились с изменившимися обстоятельствами жизни и приняли христианство, но на протяжении многих поколений они из рода в род тайно хранили свою древнюю веру. Именно она дала им силы и просветила разум, позволив вспомнить древние предания. Даже в наши дни, как пишет Вольфганг Кордан, специалист по изучению культуры майя и переводчик «Пополь-Вуха» на немецкий, ум и сердце многих коренных мексиканцев тайно принадлежат древним верованиям.

«Испанизация не коснулась их вплоть до сегодняшнего дня. У них сохранились свой вековой уклад, свои родоплеменные отношения, свой язык. Строго говоря, их католичество и гроша ломаного не стоит, а в Гватемале, в городке Чичикастенанго, затерянном в горах, они используют даже католические храмы для совершения своих древних языческих ритуалов, и каждое воскресенье индейцы киче-майя на одном из близлежащих холмов приносят жертву всесожжения перед идолом бога плодородия Алкс'лка».

Свидетельства испанцев-очевидцев событий дают лишь весьма поверхностное представление о мифологии и религиозных святынях народов, покоренных конкистадорами, ибо в данном случае речь может идти только «о документах, составленных специально в расчете на испанскую публику», о своего рода рапортах и докладах, или, как это имело место у самого Кортеса, четырех весьма длинных картас (письмах), написанных в период с 1519 по 1524 г. и адресованных королю Карлу IV. Кортес, что вполне естественно, излагает события со своей точки зрения, и «святыни» туземных «дикарей» его мало беспокоят. Поэтому содержание книг, созданных самими индейцами, отличается не в пример большей компетентностью и знанием вопроса.

 

Писания, созданные на заре человечества

Передо мной лежат сразу три издания знаменитой книги «Пополь-Вух». Самое старое из них, вышедшее в свет в 1861 г., было подготовлено аббатом Брассором де Бурбур; второе вышло из печати в 1944 г., а третье — в 1927 г. В «Пополь-Вухе» собраны древнейшие предания народа киче — одного из племен-потомков майя. Эта книга для них является чем-то вроде Ветхого Завета. Первоначальный ее текст давно утрачен. Вот что писал по этому поводу профессор Шульце-Йена:

«Можно лишь благодарить судьбу за то, что одаренный индеец из Кумаркаа-Утатлана, обученный чтению и письму будущим епископом Маррокеном и принявший после крещения имя Диего Рейносо, будучи побуждаем мудрыми старейшинами своего народа сохранить духовное наследие отцов, где-то около 1530 г. впервые перенес на бумагу… отдельные фрагменты преданий киче, записав их на родном языке».

Этот странный манускрипт, бережно скрытый от посторонних глаз, в начале XVIII в. случайно обнаружил у индейцев, живших в окрестностях Чичикастенанго, некий Франсиско Хименес, монах ордена доминиканцев. Это были предки тех самых индейцев, о которых Вольфганг Кордан, как помнит читатель, писал, что они и сегодня придерживаются своих древнейших языческих обычаев. И эти-то предания народа киче, переведенные Хименесом на испанский язык, обнаружил в Университетской библиотеке в Мадриде знаменитый аббат Брас-сор.

Древнейшая рукопись «Пополь-Вуха» состоит из 56 листов форматом 16 × 26 см. Листы исписаны с обеих сторон: слева — индейский оригинальный текст на языке киче, справа — испанский перевод. Это — тот самый «Пополь-Вух», о котором Кордан говорит: «Книга Совета — Пополь-Вух — принадлежит к числу величайших письменных текстов, созданных на заре человечества».

Что касается переводов «Пополь-Вуха», то они весьма отличаются друг от друга и по лексике, и по смысловым акцентам, привнесенным переводчиками в зависимости от эпохи, в которую они работали, и от уровня их образования. Если в тексте речь заходит о кресте, то падре, например, тотчас усматривают в этом намек на голгофский крест Иисуса Христа, тогда как сами майя обычно использовали крест в качестве символа Вселенной. Как только встречаются упоминания о молодых путниках, держащих путь к созвездию Плеяд, современные этнологи с готовностью видят в этом вкрапления чистой мифологии. При этом их нисколько не смущает, что мифы для сознания майя были столь же чужды, как какие-нибудь богемские деревни! Дело в том, что для индейцев каждое слово и каждая деталь их священной книги, то бишь «Пополь-Вуха», не менее истинны и конкретны, чем для христиан — слова Евангелия.

То же самое относится и к кресту. Каждый перевод имеет свои собственные недостатки, обусловленные тем, что прежний переводчик, руководствуясь своей собственной интерпретацией представлений майя — а также долгом доброго христианина! — вносил в текст коррективы, которые казались ему необходимыми и оправданными, учитывая дух его эпохи.

«Пополь-Вух» буквально наполнен всевозможными предупреждениями и оговорками:

«Это — самое начало древних преданий дема, народа, который в этой земле носит имя киче. Все, что мы записали здесь, берет свое начало и исток в старинных обычаях, которые совершались на праздниках киче перед всеми коленами народа киче.

При этом мы хотим отметить, что заботились в первую очередь о том, чтобы открыто, ясно и согласно обычаям изложить все то, что было скрыто от глаз, поведать о Создательнице и Творце, о Прародительнице и Создателе Сынов, как звучат их имена».

Через некоторое время неведомый индейский автор впервые с момента появления в этих краях христианства дерзнул записать этот текст. Но и после этого он позаботился о том, чтобы скрыть труд автора истории индейского народа в надежном месте, опасаясь, чтобы его не обнаружили. А на случай, если такое все-таки случится и древняя книга попадет в руки чужаков-испанцев, придерживающихся совсем иного образа мыслей, он решил обезопасить свой труд учтивыми реверансами перед христианским учением. Однако, несмотря на все эти уступки, он настаивает на том, что его сочинение, знаменитый «Пополь-Вух», восходит к некоему древнему тайному труду:

«Итак, эта книга весьма древняя и написана в давние времена, но пребывала в тайне от глаз прорицателей и мудрецов. Ее возникновение и провозвещение столь же таинственно, как и появление самого неба и земли».

Свое повествование или, лучше сказать, свою книгу Бытия, рассказывающую об истории возникновения своего народа, автор открывает поэтической фразой о том, что прежде начала Бытия «мир был погружен в глубокое молчание». В те времена, утверждает он, еще не было ни человека, ни животных, ни растений, ни даже камней, а «было только небо и ничего, кроме него. Все было погружено в непроницаемую «тьму и ночь», ибо тогда еще не светило даже солнце.

Аббат Брассор, который, как мы знаем, владел языком майя, общался со многими потомками индейцев своего времени и получил доступ к еще более древней версии «Пополь-Вуха», очень точно описывает появление богов из тьмы:

«Многие видели их появление, но не могли понять, откуда они явились. Они, можно сказать, появились неким мистическим образом из моря или пришли в этот мир подобно богам греческих мифов, то есть, другими словами, снизошли прямо с небес».

Многие весьма ценные сведения, часто приводимые им в подстрочных примечаниях, и комментарии к этому древнему праисточнику аббат Брассор почерпнул, что называется, из первых рук — от самих майя. Поскольку при чтении немецких переводов невольно возникает впечатление, будто все живое на земле, согласно книге майя, вышло из моря, являя собой этакое предвосхищение будущего творения, аббат Брассор, предвидя подобное восприятие, так комментирует это, пользуясь своими «источниками информации»:

«В те времена не существовало еще ни человека, ни зверей, ни птиц, ни рыб, ни раков, ни деревьев, ни камней, ни долин, ни трав, ни лесов; было только небо и только оно. Образ земли еще был явлен».

Быть может, под понятием море имелась в виду некая первичная жидкая субстанция, в которой под воздействием внеземных факторов впервые зародилась жизнь? Это утверждение вполне соответствует модернистским научным взглядам, но в таком случае творцам древних мифов пришлось бы сесть на школьную скамью и терпеливо выслушивать лекции теоретиков эволюции! Между тем все больше ведущих авторитетов в сфере естествознания, и в первую очередь сэр Фред Хойл, которому принесли поистине всемирную славу его глубокие исследования в области астрономии, придерживаются мнения, что жизнь возникла отнюдь не случайно в гипотетической первичной жидкой субстанции, как то постулирует современная наука, а скорее всего благодаря генам, занесенным из космоса и радикальным образом изменившим биологическую ситуацию на Земле. Фрэнсис Крик, лауреат Нобелевской премии за 1962 г., получивший эту высокую награду за открытие молекулы ДНК, этого материального носителя генетической информации, поразил (и даже напугал) научный мир своей теорией привнесенной панспермии (привнесенного осеменения), согласно которой микроорганизмы, созданные некой высокоразвитой цивилизацией, несколько миллиардов лет тому назад были доставлены на Землю в капсуле беспилотного космического корабля, а затем, попав в то самое праморе, начали активно размножаться и развиваться.

 

Проблема идентификации

Во тьме не было «никакого движения, ни малейшего ветерка», и единственным, что двигалось в этом море тишины и черной тьмы, были творцы «в небесно-голубых одеяниях». Среди них особенно выделялся бог Тепеу Кукумац.

Это — свидетельство совсем иного, найденного на полуострове Юкатан, письменного источника, рассказывающего о Кукулькане, которого обычно принято отождествлять с изгнанным из г. Тула ацтекским жрецом-правителем по имени Кецалькоатль. Анализируя проблему такого отождествления, многие исследователи проводят параллель между небесно-голубыми (лазурными) одеждами и яркими, красочными перьями птицы кецаль. Аббат Брассор в своем переводе вполне определенно отмечает: «Слово раке на языке киче, а также и на языке какчикель означает как синий, так и зеленый».

Однако, независимо от того, означало ли это слово «синий/голубой» или «зеленый», перья птицы кецаль не слишком напоминают небесно-голубые одежды бога Тепеу Кукумаца, ибо во дни творения, когда бог, собственно говоря, и появляется на земле, птиц еще попросту не существовало. Да, именно так! Дело в том, что хронисты майя упоминают красочные перья в связи с Тепеу Кукумацем, чтобы, упомянув о перьях птицы кецаль, дать читателю представление о колорите одеяний пришельцев — тех самых одеяний, в которых они явились из тьмы давно минувших времен.

Итак, именно в небесно-голубых, лазурных одеждах пришельцы явились на землю из немой тьмы Вселенной. Это свидетельство отнюдь не является чем-то уникальным. Бесчисленное множество мифов, в том числе мифы, бытующие у жителей островов Кирибати, повествуют практически о том же. Существа, фигурирующие в их мифах, — это не животные и не шаманы, то есть некие культовые персонажи, стремящиеся восстановить связь с духами или душами умерших, причем паранормальные способности таких героев обычно сравниваются с чутьем животных.

Нет, в мифах идет речь о «мудрецах, великих посвященных, ведающих тайны всех наук», которых называли «сердцем небес». Аббат Брассор в своем переводе со всей ясностью говорит, что три первичных бога, «носивших имена Гром, Молния и Быстрота», снизошли с неба вместе с верховным богом по имени Тепеу Кукумац.

В этой связи мне хотелось бы прибегнуть к помощи инвективы, возможность которой мне подсказали этнологи, а также друзья-психологи. Беру на себя смелость попытаться интерпретировать значение имен «Гром» и «Молния» несколько иначе, чем то принято в святая святых официальной учености. Согласно общепринятым взглядам, когда возникали такие природные явления, как гром и молния, падавшие с небес, примитивные «дикари» якобы не понимали их смысла и потому стремились обожествлять их.

Да, я допускаю, что существуют так называемые религии природы, но это для меня ничего не проясняет. Мне хотелось бы задать один вопрос: а способны ли подобные «природные явления» говорить! Наделены ли они даром слова, как о том повествуют предания? Могут ли они устанавливать законы, выступать в роли учителей и наставников? Быть может, знаменитые Десять Заповедей тоже принесло с неба природное явление по имени Моисей? Или, может быть, это Гром и Молния продиктовали пророку Еноху отдельные места его феноменальной, с точки зрения астрономии, книги? Выходит, что с предками древних майя разговаривали природные явления, и индейцы по простоте души называли «мудрецами, великими посвященными, ведающими тайны всех наук» заурядные гром и молнию? Получается, что на великом небесном совете сотворить первого человека решили какие-то абстракции — гром, молния, быстрота?

Я готов согласиться с тем, что интерпретации, предложенные прежними поколениями ученых, со временем могут утратить актуальность, но истинные открытия, сделанные ими, входят в корпус научной литературы и становятся основой для формирования новых и новых взглядов. Мне представляется совершенно необъяснимой нелепостью и абсурдом, что даже в наши дни, в конце XX века, на рубеже нового тысячелетия, многие склонны делать вид, будто не существует других реалистических объяснений подлинного смысла креационистских мифов, кроме искусственно выдуманных «религий природы»! Подобные схоластические построения порождены прежде всего страхом, связанным с тем, что включение представлений о внеземном разуме в академическую «научную» картину мира способно разрушить все здание науки. «Признание собственных заблуждений — свойство, проявляющее сегодня куда большую скрытность, чем вчера», — с горечью констатировал Иоганн Каспар Лафатер (1742–1801). Наши всемогущие ученые мужи не должны проявлять излишнюю стеснительность, когда им приходится окончательно распроститься с привычной и удобной для них картиной мира.

 

Уникальные эксперименты

Богам «Пополь-Вуха» после ряда неудачных экспериментов удалось наконец создать нового человека, не имеющего практически ничего общего с пресловутым Homo sapiens привычных научных представлений. Предание со всей ясностью говорит о том, что эксперименты по созданию первого человека не имели ничего общего с обычным земным зачатием:

«Вот имена первых людей, которые были созданы и сотворены [богами]: первым человеком был Балам-китце, вторым, созданным после него, — Баламакаб, третьим — Махукутах, четвертым — Икильбалам. Таковы имена наших первых предков. Всех их называли только Созданными и Сотворенными, ибо у них не было ни матери, ни отца; поэтому мы должны именовать их истинно Знатными. Они не были рождены на свет женщиной и никому не приходились сыновьями; произошли же они от Создательницы и Творца, от Прародительницы и Создателя Сынов. Поистине достойно удивления, что они были созданы и сотворены, это истинное чудо, явленное Создательницей и Творцом, Прародительницей и Создателем Сынов, Всемогущим и Кукумацем».

Как и в большинстве креационистских мифов, в преданиях майя боги самым активным образом вмешиваются в появление на Земле человека. Однако плод их усилий превзошел все их ожидания, и его создатели даже начали опасаться своего творения:

«Они обладали зрением и даже могли видеть все, находящееся очень далеко; они стремились видеть и знать все сущее в этом мире. Когда они смотрели, они видели все происходящее вокруг; они проникали взором сквозь небесный свод и видели земные недра. Они видели все сокровенные и тайные вещи, не двигаясь при этом с места. Они могли видеть весь мир, и они видели его с того места, на котором стояли».

Испугавшись, что их творения оказались равными им, а когда-нибудь, быть может, и превзойдут их, «создатели» очень скоро позаботились том, чтобы лишить их столь необыкновенных способностей:

«И тогда сердце небес набросило им на глаза некий покров. И взоры их затуманились, словно зеркало от дыхания. Глаза их стали не такими, как прежде: они могли теперь видеть только то, что находится вблизи, и то, что ясно различимо. Так были уничтожены премудрость и все те познания, которыми обладали четверо первых людей, созданных в начале творения. Так были созданы и сотворены наши предки, наши отцы. [Они произошли] от сердца небес и от сердца земли».

Право, точнее и короче, чем строкой «от сердца небес и от сердца земли», мою гипотезу о появлении Ното sapiens трудно сформулировать: человек — это двуполое существо с земным телом и внеземным разумом.

Кроме того, в том же «Пополь-Вухе» есть и другие поразительные свидетельства:

«И было там множество темных и светлых людей, людей самых разных состояний, людей, говоривших на многих языках, и слышать их было поистине удивительно».

В другом переводе то же самое место звучит весьма похоже:

«И жили там в благоденствии темные и светлые люди. Приятным был вид этих людей, приятно звучала их речь, чутким был слух их…»

Это место является особенно примечательным еще и потому, ибо прапредки майя не могли иметь представления о существовании черной и белой рас. Дело в том, что текст «Пополь-Вуха» сложился задолго до того, как была открыта Центральная Америка!

Весьма примечательно и замечание о том, что первоначально все люди говорили на одном общем языке, а затем — совсем как в рассказе Библии, повествующем о Вавилонской башне и смешении языков, — начали разговаривать на «многих языках». Но каким же мог быть тот самый первоначальный, общий язык? Ведь до появления инопланетян будущие люди вели животный образ жизни. И лишь после целенаправленной, искусственно вызванной мутации они обрели способность к обучению, и первым языком, на котором вскоре заговорили все народы, вполне мог быть язык самих «богов».

 

Воспоминания о пришествии

В унисон с другими священными писаниями «Пополь-Вух» повествует о неких избранных, вознесшихся на небо. Совсем как в Библии, где рассказывается о том, что пророки Енох и Илия были взяты живыми на небеса, миру древних майя тоже были известны подобные избранники.

«Это было их прощание. Они исчезли над вершиной горы Хакавиц. Их жены и дети не погребали их; ибо отшествия их не видел никто».

Они «исчезли», но о них никак не скажешь, что они не оставили после себя никаких следов. Нет, они оставили поистине неизгладимую память о своем пришествии — память, обращенную ко всем живым на много тысячелетий вперед, предупреждение, чтобы они не дерзали считать себя венцом творения, ибо всем тем, чего они достигли, они обязаны отнюдь не самим себе:

«И оставил Баламкитце некий знак, символ своего бытия. «Да служит он вам напоминанием обо мне, о том, что я оставляю вам, в чем должна заключаться ваша сила!» — сказал он. И оставил он знак своего бытия, «связанную силу», как ее называют с тех пор: она и поныне остается полностью связанной, и никто не в силах ее развязать, ибо никто не знает, как и чем она скреплена, ибо никто не видел, как она была связана».

Что же мог представлять собой этот неведомый объект, эта «связанная сила»? Вольфганг Кордан утверждает, что на языке майя ее название звучало Писом Как'аль, то есть «Никто не знает, что это было». Анализируя корень этого слова, Кордан пришел к выводу, что в данном случае, вероятнее всего, имеется в виду некий камень, который пользовался у майя особым почитанием и который внушал им священный трепет. Обыкновенных камней, встречающихся повсюду, люди обычно не боятся. Так в чем же дело?

Первое, что пришло мне в голову при упоминании об этой загадочной святыне майя, — это мысль о знаменитой Каабе, главной святыне ислама, расположенной в Мекке, к которой, как заповедал пророк Мухаммед, должен совершить паломничество каждый правоверный мусульманин. В юго-восточном углу этого пустого внутри строения кубической формы, не имеющего окон, в стену вделан таинственный Черный Камень, который, собственно, и является объектом поклонения. Паломники прикасаются к нему губами и лбом. Считается, что его принес на землю сам архангел Гавриил. О том, почему я считаю главную священную реликвию израильтян — Ковчег завета — одним из следов пребывания инопланетян, я уже писал в отдельном исследовании, посвященном святыням и реликвиям (см. мою книгу «Пророк минувшего»). Затем мне вспомнилась другая аналогия — таинственное металлическое зеркало, которое богиня солнца Аматерасу в 660 г. до н. э. преподнесла японскому императору Дзимму Тенно. Как мусульмане в свою знаменитую Мекку, миллионы японцев ежегодно совершают паломничество в город Исе, расположенный на острове Хонсю, чтобы, войдя в найку, внутреннее святилище храма, его святая святых, поклониться этому священному зеркалу — величайшей из реликвий императорского дома Японии. Зеркало завернуто во множество тончайших шелковых покровов, и пока еще никто из смертных не дерзнул развернуть этот таинственный предмет.

Мои критики с завидным упорством, достойным лучшего применения, дают мне суровые отповеди, отвергая мои гипотезы. Что ж, я их понимаю. Но я никак не могу взять в толк, почему в наш просвещенный век все еще никак не удается провести тщательное и всестороннее исследование того же Черного Камня, священного зеркала богини Аматерасу в Исе, и, наконец, остатков древнеизраильского Ковчега завета, которые сегодня с величайшим благоговением хранятся под собором девы Марии в эфиопском городе Аксум. Все эти объекты наверняка должны нести на себе и в себе следы внеземного происхождения, иначе они вряд ли смогли бы сохранить свою притягательную силу на протяжении столь длительного времени (2600 лет, если говорить о реликвии из Японии!).

Быть может, разные религии мира хранят ключи к пониманию далекого минувшего Земли? А может, они их, наоборот, скрывают? При всем уважении к святыням древних религий эти, а также некоторые другие священные реликвии, хранимые в тайне, должны быть открыты для серьезных научных исследований. А до тех пор мне остается лишь питать надежду, вспоминая изречение Джованни Гуарески (1908–1968), автора книги «Дон Камилло и Пеппоне»: «Критик — это курица, которая лишь кудахчет, когда другие кладут яйца!»

 

Хроники и книги пророчеств

Я уже говорил, что к числу трех групп источников, которым удалось пережить неистовую страсть епископа Диего де Ланда к уничтожению древних памятников майя, принадлежат и книги «Чилам-Балам», в которых собраны исторические свидетельства и пророчества, записанные латинским алфавитом, но — на языке юкате-ков, так называемом майятане.

«Чилам» означает примерно то же, что и пророк, или «переводчик [языка] богов», а «Балам» значит «ягуар». Всего сохранилось 17 книг «Чилам-Балам». Они отличаются друг от друга прежде всего особенностями тех мест, где они хранились; так, существуют версии «Чилам-Балам» из Мани, «Чилам-Балам» из Балама, Чумайе-ля, Икстиля, Текакса и так далее.

Все эти подлинные рукописи созданы в XVI–XVIII вв., когда остатки древнего народа еще жили преимущественно в деревнях, где местные жрецы пересказывали их предания о далеком прошлом и возвещали откровения пророков о будущих судьбах народа. Во время ритуальных собраний и празднеств читались отрывки из этих священных книг, которые пользовались огромным авторитетом в глазах майя. Любопытно, что даже в нашем XX в. индейцы втайне переписывали эти книги, делая бесчисленные списки со списков — этакий туземный самиздат.

Книги «Чилам-Балам», представляющие собой записи высказываний многих жрецов, смысл которых часто неясен или утрачен, имеющие широкий разброс в датах и являющиеся, по сути дела, смесью исторических свидетельств и прорицаний, в настоящее время очень трудны для понимания. Так, о сотворении земли повествуется тогда, когда история, что называется, уже шла полным ходом, а сошествие богов-творцов непосредственно ассоциируется с куда более поздним событием — всемирным пожаром. Впрочем, это вполне характерно для самиздатовских книг, которые сохранили во тьме времен свидетельства о присутствии некой чуждой силы.

Сотворение земли в книге «Чилам-Балам Чумайель», например, описывается таким образом:

«Это — история мира, как она была записана в старые времена, когда не окончилось время создания подобных книг… чтобы люди майя могли узнать, от кого они произошли и как появились в этих землях… Произошло это в Катун 11 ахау (дата), когда явился Ах Мукенкаб (бог, спустившийся с небес). Прежде с неба ниспал огонь, затем с него упали скалы и деревья…»

После этого Ах Мукенкаб, бог, спустившийся с небес, уничтожил царственные инсигнии 13 богов космоса майя. Небо обрушилось на землю, и начался пожар. Это знаменовало конец первой эпохи. Все эти события нашли свое отражение в космических циклах майя. Вскоре появилось новое человечество, существовавшее вплоть до холокоста, устроенного цивилизации майя испанцами. А одно из пророчеств, возможно, относится к нашему времени:

«На небесах появится круг, и земля будет пылать огнем. Кауиль будет вновь явлен, как он уже был явлен в начале времен. В Катун (дата) на всей земле начнется пожар».

Ральф Л. Ройс, исследователь, который в 1933 г. перевел «Чилам-Балам Чумайель» на английский язык, делает к этому отрывку следующее примечание:

«Здесь мы вправе вспомнить о пророчествах, относящихся к испанским завоевателям: на небе возник огненный столп пламени, который светил от полуночи до восхода… а затем исчез».

Бесспорно, книги «Чилам-Балам», относящиеся к крайне редким источникам и частично восходящие к подлинным утраченным документам майя, имеют огромную ценность для исследователей, но высказывания, приведенные в так называемом Кодексе Чимальпопока, представляются несравненно более понятными. Этот замечательный памятник открыл все тот же неутомимый аббат Брассор, много лет занимавшийся поисками древнеамериканских источников. Брассор, будучи настоящим гением-полиглотом, выучил также и язык ацтеков, благодаря чему он мог читать старинную хронику правящих родов (династий) ацтеков прямо в оригинальной рукописи. Свою находку он назвал именем учителей, которые помогли ему изучить ацтекский язык: Чимальпопока Галисия.

Согласно Кодексу Чимальпопока, после того как боги сотворили небеса и землю, «с неба упало огненное сверло; Тецкатлипока сбросил дрова, и дым от них поднялся в небо». Совершив эти деяния, боги стали держать совет, кого им следует оставить на земле:

«Скорбным взором окинули они звездные просторы и звездные царства и остановили свой выбор на владыке воды, который уже ходил среди людей, разравнивал поля и вырубал кустарники — на Кецалькоатле».

Создается впечатление, что Кецалькоатль существовал всегда.

В Кодексе Чимальпопока говорится, что мир не только был сотворен четырежды, но и существовало четыре солнца, и лишь в пятую эпоху солнце стало видимым — таким, каким мы видим его сегодня… Подобное заявление не менее поразительно, чем такой пассаж:

«В пятую эпоху, как это было ведомо старым людям… были созданы земля и небо… а также четыре расы людей, населявших землю…»

Сотворение земли произошло, по всей видимости, в 1 год кролика, который соответствует 726 году нашей эры. Это весьма примечательная дата, ибо весьма вероятно, что ацтеки вели отсчет своей истории именно с 726 г. Это само по себе весьма важный и загадочный факт, но еще более таинственным представляется то, каким образом ацтеки могли узнать о существовании «четырех рас людей, населявших землю»…

 

Когда солнце пребывало в тени

Весьма драматично описан в Кодексе Чимальпопока загадочный всемирный пожар и долгая ночь, во время которой солнце пребывало во мраке:

«[Затем] было сотворено второе солнце. Символом его был ягуар и [число] четыре. Имя этого солнца — Ягуар. Именно при этом солнце небо обрушилось на землю, а солнце более не следовало своим путем. В полдень стояла такая тьма, словно это — глубокая ночь!»

Так началась эпоха второго солнца. Затем произошла некая губительная катастрофа, увековеченная в символическом знаке третьего солнца:

«Это солнце носило имя солнце Огненного Дождя. В эту эпоху [с неба] хлынул огненный дождь, который сжег всех живших на земле. Вместе с огненным дождем на землю хлынул каменный песок. Старики рассказывают, что тогда и появились каменные пески, которые мы видим сегодня. Тогда пенились потоки андезитной лавы, а поверх нее громоздились красные скалы…»

Все эти явления можно объяснить «обыкновенными» солнечными затмениями. Дело в том, что майя и ацтекам солнечные затмения были хорошо известны, и в знаменитом Дрезденском кодексе приведена целая сводная таблица таких затмений с указанием их дат.

Есть основания полагать, что в Кодексе Чимальпопока при описании эпохи второго солнца упоминаются… великаны. Они, как сказано в древнем тексте, предупреждали один другого возгласом: «Не толкайся!», ибо в темноте, возникшей во время затмения, они нередко налетали друг на друга. Справедливости ради необходимо заметить, что солнечное затмение обычно продолжается всего несколько минут, и даже во время его кульминации бывает достаточно светло и, во всяком случае, видно, куда поставить ногу. Что же касается великанов, упоминаемых в кодексе, то свидетельства о них встречаются во многих мифах, а исследователи в целом ряде мест Центральной Америки действительно обнаружили в осадочных породах окаменевшие отпечатки их гигантских ступней.

Глобальное погружение во мрак трудно объяснить вулканическим извержением, сопровождающимся огненным дождем и выпадением камней и песка, ибо извержение, каким бы грозным оно ни было, имеет весьма локальную зону распространения. Между тем огненный дождь, сопровождавшийся погружением солнца во мрак (или полным его уничтожением?) и сильнейшими наводнениями, упоминается в преданиях буквально всех народов мира.

Наиболее простое объяснение этого, утверждающее, что подобные явления могли быть вызваны колебаниями циклов вулканической деятельности и выбросами из недр земли, звучат весьма впечатляюще, но при более тщательном рассмотрении оказываются слишком примитивными, являя собой не более чем наукообразный трюк, стремящийся не решить загадку, а лишь отмахнуться от нее. Факты — вещь упрямая, и исследования показывают, что сведения о грозной катастрофе присутствуют отнюдь не только в кодексе ацтеков! По всей видимости, за ними стоит некая поистине глобальная катастрофа, поскольку подобные свидетельства, совпадающие как в общем смысле, так и в мелких деталях, дошли до нас во множестве источников, обнаруженных во всех концах земного шара.

Если же допустить, что в нашей Солнечной системе произошел взрыв некой планеты, то тогда все сразу становится на свои места, помогая понять истинные масштабы катастрофы. В таком случае Солнце в небе померкло бы ни на минуты или часы, а на многие месяцы и даже годы, как о том и свидетельствуют древнейшие хроники. Грандиозное облако космической пыли и обломков, образовавшееся при гипотетическом взрыве планеты, могло распространяться по всей Солнечной системе, и раскаленные светящиеся частицы могли огненным дождем выпасть на землю, образуя на ней даже красные скалы. Раскаленные добела «бомбы» инопланетного вещества могли без труда пробить тонкую, нежную «кожу» нашей планеты, вызвав на всем земном шаре глобальные землетрясения. Причем это могло произойти не только в результате «бомбардировки» из космоса, но и в результате изменения гравитационных и силовых полей, действовавших в нашей Солнечной системе. Дело в том, что взорвавшаяся планета разрушила стройную сложившуюся систему гравитационных полей и орбит, по которым планеты обращаются вокруг Солнца. Это повлекло за собой нарушение сложившегося баланса, логическим следствием чего являлись грандиозные наводнения, эффект погружения (или даже гибели) солнца во мрак и губительные огненные дожди. Другими словами, произошло именно то, что и описано в преданиях. У злосчастных землян, естественно, возникло полное впечатление, что небо запылало и даже рухнуло на землю. Все стихии словно обезумели, моря хлынули на сушу, губя все живое на ней; закружились неистовые водовороты, взорвались дремавшие вулканы, выплеснув в небеса потоки пламени и пепла, — словом, именно так, как и повествуют мифы.

С неба упал огонь, солнце погасло во тьме, чудом уцелевшие люди бесцельно скитались по обезумевшей земле, влача на спинах образы богов и тщетно стремясь найти укрытия и защиту. Буквально умирая с голоду, все больше и больше бедных индейцев собиралось на вершине горы Хакавиц, название которой могло означать и «чертог покоя». Дрожа от ужаса и холода, они стояли в ночи, казавшейся поистине бесконечной, тщетно взывая к своим идолам.

«Они не ведали ни сна, ни покоя. Поистине велика была скорбь в их сердцах из-за того, что день никак не приходил и не наступал рассвет. Их лица изображали отчаяние, их охватило огромное горе и подавленность, они совсем потеряли разум от боли… «Горе нам! Если бы нам довелось увидеть рождение Солнца!» — сетовали они, рассуждая между собой; сердца их были полны скорби и отчаяния; они громко стенали, не в силах найти утешения от сознания, что день больше не настанет».

Высокоумные ученые мужи в этом описании усматривают свидетельство о том, что племена, собравшиеся на вершине горы Хакавиц, на самом деле ожидали явления планеты Венеры, которой они поклонялись как богине. Однако эти мужи явно упускают из виду, что в «Пополь-Вухе» проводится четкое разграничение между Венерой и Солнцем… И вот наконец во мраке ночи, казавшемся таким непроглядным, далеко-далеко зажглась слабая точка. Это была Венера! Люди ужасно обрадовались, увидев на небесах хоть один светоч. Они пели и приплясывали; в честь богов были тотчас зажжены огромные костры.

«Но они, однако, сетовали, что им пока еще не довелось видеть рождение солнца, не довелось увидеть его лик.

И тогда солнце наконец явилось.

И обрадовались этому все звери, большие и малые; все, стоявшие на берегах рек и в глубоких пропастях, и даже на вершинах гор, и все устремили глаза свои в ту сторону, откуда восходило солнце».

Предание повествует о пробуждении после долгой ночи, казавшейся почти бесконечной. Пума и ягуар, приготовившиеся было к смерти в мрачных пещерах, неожиданно покинули свои укрытия; птицы, затихшие в ветвях, подняли оглушительный переполох; орлы и ястребы взмыли в небо со своих гнезд. Жизнь возвращалась в привычное русло…

Эти образы живо рисуют картину наступления нового дня или, говоря мифологическим языком, наступление первого дня творения: «Да будет свет».

Я склонен придерживаться другого мнения.

За многие сотни и тысячи лет до того, как случилась эта солнечная катастрофа, на земле плодились и размножались представители животного мира — целый зоопарк, уместившийся в ковчеге праотца Ноя. Более того, древнейшие города майя — в частности, легендарная Тула — уже были возведены, когда разразилась эта загадочная трагедия. После нее стало невидимым не только Солнце, но и Луна и звезды, чей свет померк, не в силах преодолеть непроницаемый мрак. В непроглядной тьме по поверхности земли расстилались холодные сырые туманы, пагубные для всего живого. Поэтому нетрудно понять радость оставшихся в живых, когда после бесконечной холодной ночи вновь заиграл рассвет и наступил день. Явления, повторяющиеся с завидным постоянством из года в год, ровно через 365 дней, уже не вызывают ни печали, ни радости. Между тем в «Пополь-Вухе» вполне определенно говорится, что зной нового солнца казался невыносимым: «Жар его был нестерпим», а то солнце, которое сияло на небе «сегодня» — то есть во время создания хроники, — представляет собой лишь слабое «отражение» прежнего пра-солнца.

Что ж, это вполне вероятное воспроизведение той ситуации! Во время бесконечной ночи атмосфера Земли успела остыть; в околоземных слоях бушевали неистовые смерчи, проносились бурные ураганы, на землю обрушивались страшные ливни. Возможно, в результате взрыва был разрушен один из защитных верхних слоев атмосферы планеты (так называемый пояс Ван Аллена), окружающий планету двумя противоположно направленными полями, напряженными, словно пружина. Он находится на высоте от 5000 до 16 000 км, охватывая весь земной шар. Вполне возможно, что в результате произошло и катастрофическое разрушение озонового слоя стратосферы, находящегося на высоте около 65 км.

После такого air-condition зрелище восходящего солнца для бедных индейцев, продрогших до костей и пребывавших в подавленном состоянии духа, явилось настоящим потрясением. Возникшее у них впечатление, будто «новое» солнце является лишь отражением прежнего прасолнца, нетрудно объяснить эффектом оптической аберрации. Предкам майя показалось, что оно стало огромным, — обман зрения, хорошо знакомый всякому, кому доводилось наблюдать диск солнца или луны на восходе или закате над необъятным зеркалом морских вод.

Примерно о таком же «закате мироздания» при аналогичной ситуации говорится в ацтекском предании «История царств Кольхуакана и Мексики»:

«В то время погиб род человеческий; в те времена всем им пришел конец. А затем пришел конец и самому солнцу».

Людей «уносили неистовые ветры. Их дома и деревья — все уносили неистовые ветры». Четыре фазы катастрофических разрушений, знакомых американистам под названием «четырех эпох мироздания», последовали одна за другой. А после катастрофы пришел черед небесного огня:

«И так они все погибли: их погубил огненный дождь… Огненный дождь падал с небес целый день».

За небесным огнем последовал потоп, волны которого покрыли собой даже горы:

«И так они все погибли; их затопило водами морскими, и они превратились в рыб… И время, когда вода стояла [высоко], продолжалось 52 года».

Столь громадные периоды наводнений — 52 года — разумеется, нельзя понимать буквально. В данном случае хронисты просто воспользовались обычным циклом, характерным для Центральной Америки. В данном случае у меня нет никаких скрытых личных интересов — хотя мне, разумеется, куда проще допустить, что волны катастрофических разрушений последовали одна за другой через короткие промежутки, а не явились «четырьмя эпохами мироздания»! — нет, дело в том, что на нереальность подобных цифр указывал еще весьма компетентный специалист, профессор Вальтер Леман, переводчик оригинального текста на немецкий:

«Я придерживаюсь мнения, что цифры, указывающие продолжительность каждой из эпох мироздания, переданы не вполне точно».

 

Всемирный потоп был везде и всюду

Совершив перелет во времени и в пространстве и перебравшись из Центральной Америки на Ближний Восток, давайте воскресим в памяти одно место из Библии, где говорится, что праотец Ной, благополучно переживший Всемирный потоп, вышел на берег из своего ковчега, воздвиг жертвенник и вознес на нем благодарственную жертву всесожжения. «И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота своего чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике. И обонял Господь приятное благоухание (Бытие 8:20–21)». Точно так же — поистине чудо, если речь идет всего лишь о локальном событии! — поступили и наши ацтекские друзья во влажном тропическом лесу: они разожгли огромный костер!

«И взглянули вниз, на землю, боги, обитающие в звездных просторах, в звездных царствах. И сказали они: о боги! Кто же зажег [это пламя?] Кто смеет окуривать небо? И тогда с неба на землю спустился Тот, чьими рабами мы были и будем, — великий Тецкатлипока».

А после потопа всемогущий бог решил послать с неба на землю всех своих подданных-богов! Подобные свидетельства сохранились в преданиях индейцев кагаба (Колумбия):

«При этом погибли лишь злые, а жрецы, наши старшие братья, снизошли с неба на землю…»

В 1932 г. в иракском Хорсабаде, что неподалеку от Мосула в долине реки Тигр, был найден знаменитый старовавилонский Список царей WB 444 — в котором, кстати сказать, тоже упоминаются боги, выступавшие в роли учителей человечества. В этом списке приведены имена десяти древнейших царей начиная с сотворения мира, совершенного за 465 000 лет до Всемирного потопа, и вплоть до самого потопа, а затем говорится о том, как была продолжена династия нового царства:

«После того как потоп отступил, с неба было ниспослано царство».

Знаменитый герой Гильгамеш был древнешумерским царем, правившим в Южной Вавилонии. Он жил около 2600 г. до н. э. Согласно древнему эпосу, носящему его имя, его предок, таинственный Утнапишти, пережил потоп, пребывая на острове по ту сторону моря. После окончания катастрофы он воскурил благодарственный костер, возложив на костер ветви кедра и мирта:

«Боги почуяли [этот] запах; приятным был этот запах, долетевший до ноздрей богов. Словно мухи, слетелись боги на жертву».

Ни в малейшей степени не обладая теми дарованиями, которые были присущи индейским пророкам, я располагаю достаточными знаниями, чтобы попытаться попасть мелкой дробью гипотез в узкий зазор между привычными доводами. Принято считать, что «История царств Кольхуакана и Мексики», выдержки из которой я привожу в этой главе, якобы насыщена аллюзиями на христианские источники. Это испанцы якобы познакомили диких индейцев с библейским рассказом о Ное и его ковчеге, а также о боге, обонявшем приятное благоухание. Что ж, пусть так. Но я никак не могу найти убедительное объяснение тому удивительному факту, что «Пополь-Вух», созданный и существовавший за много веков до появления испанских завоевателей, рассказывает о том же самом событии! Хотел бы я знать, а не обладали ли почтенные падре-миссионеры основательными познаниями в тексте эпоса о Гильгамеше! Разумеется, нет, поскольку этот эпос — записанный, кстати сказать, на 12 глиняных табличках, датируемых около 2000 г. до н. э., — был обнаружен в ходе раскопок в древней Ниневии, на левом берегу Тигра, проводившихся в середине прошлого века. А как же быть с тем, что легенды индейцев кабана впервые были записаны лишь в начале XX в.?

Предлагаю моим уважаемым оппонентам две альтернативы на выбор:

— Катастрофа и благодарственная жертва всесожжения по ее окончании действительно имели место в некой точке мира, однако носили локальный характер. Затем люди, пержившие катастрофу, расселились по всей земле, унеся с собой древние хроники и знания, на основании которых в последующем и возникли бесчисленные предания со всеми их вариантами.

— Катастрофа имела глобальные масштабы, ее пережили многие народы, оставившие письменные свидетельства и предания о ней.

На мой взгляд, в данном случае речь идет не о привычной дилемме «или-или», а о том, что следует признать равновероятными оба сценария развития событий, ибо и в том и в другом случае в них непременно участвовали «боги». Между тем все древние тексты единодушно утверждают, что катастрофа или некое аномальное явление имели место в седой древности.

Почему?

 

Размышления о датировке

Археологи установили, что тольтеки — индейцы, переселившиеся в доколумбовскую Мексику откуда-то с севера, — и ацтеки сосуществовали бок о бок друг с другом в период между 900 и 1500 гг. н. э. Между тем империя майя существовала в иную историческую эпоху, охватывающую период между 1500 и 800 гг. до н. э. Достоверно установлено, что в этот период не было никаких катастроф глобального масштаба. В эпоху, поддающуюся исторически достоверной реконструкции, ни древневавилонское, ни древнеегипетское царства не оставили никаких свидетельств о катастрофическом наводнении (пресловутом потопе). Зато легенды и мифы наперебой рассказывают об ужасных событиях, разыгравшися в глубокой древности. После Рождества Христова не было грозных солнечных затмений, небо не пылало огнем, потоп не проносился опустошительными волнами по лицу земли, и, главное, «боги» не спускались с небес на землю. Древние греки и римляне хорошо знали это и увековечили эти знания в своих обширных и весьма достоверных хрониках.

Однако необходимо иметь в виду, что древнейшие исторические памятники и хроники народов Центральной Америки повествуют о событиях, весьма далеко отстоящих от их собственного времени, как если бы они произошли только вчера. Таким образом, получается, что все дошедшие до нас и общепринятые данные по истории майя следует признать неточными, и появление на исторической арене самих майя и их древнейших предков следует отнести к куда более давним временам. Быть может, начало существования их цивилизации совпадает с мистической датой начала их календаря — 11 августа 3114 г. до н. э.?

Разумеется, ученые, связанные цеховой порукой, единодушно встретят такой вывод в штыки. Все то, что не укладывается в рамки точно датируемых периодов, принято незамедлительно относить к разряду второсортных источников, к этакой туманной древности, тогда как находки крошечных фигурок и орудий труда, восходящих к той же туманной древности, принимаются на ура, хотя они всего лишь позволяют сделать и без того известные выводы, правда, вполне соответствующие господствующим научным воззрениям. Для серьезных выводов необходимы действительно замечательные находки. Между тем от эпохи доклассической древности майя, то есть до 1500 г. до н. э., до нас дошло очень мало памятников: это в первую очередь обсидиановый нож и каменные топоры, что позволяет сделать вывод, что в районе, где были сделаны эти находки, в древности обитали примитивные охотники. Только и всего. И тут, словно из волшебной шляпы мага и чародея, к которой так любят прибегать за отсутствием серьезных доводов, начинают сыпаться аргументы: раз сохранились только эти примитивные орудия, это означает, что не было никаких «богов», ибо в противном случае те наверняка снабдили бы примитивных охотников куда более совершенными техническими средствами. Здесь налицо аргументация, подходящая для какой-нибудь доярки: раз сохранились только эти примитивные орудия, значит, никаких инопланетян не было! Не так давно, совершая приятную прогулку по Женевскому озеру на старомодном, давно отжившем свой век пароходике, я услышал по радио сообщение о запуске американского космического корабля серии «Спейс-Шаттл». Если следовать подобной же логике, то само существование пароходика делает совершенно немыслимыми полеты в космос, не так ли? «Автомобили отнюдь не следует запрещать потому только, что пророк Мухаммед ездил на верблюдах», — как сказал премьер-министр Малайзии Датук Хусейн Онн. Право, эти мудрые слова достойны того, чтобы быть внесенными в сборники пословиц.

Да, результаты сравнительных этнологических исследований повседневной жизни индейских народов мало что могут дать, зато новое прочтение подлинного содержания их преданий способно пролить новый свет на многое.

Всякий, кто возьмет на себя труд непредвзято прочесть сохранившиеся хроники, восторгаясь — и притом без моей буйной и окрашенной в партийные тона фантазии — неведомыми небесными колесницами и невиданным оружием, сможет сам убедиться в том, что голоса «богов» — это метафора призыва неких существ, а небесные колесницы метафорически описаны как облачные драконы. Ульриху Допатке, сотруднику библиотеки Цюрихского университета, удалось на многих примерах убедительно доказать, что «примитивные» народы, сталкиваясь с новейшими достижениями современной цивилизации, прибегают к подобным же образным средствам. Вот что пишет Ирен Никольсон, прожившая целых семнадцать лет среди индейских племен Мексики:

«Весьма поверхностным следует признать представление о том, будто мифы ацтеков и майя созданы примитивным народом, все желания которого ограничивались хорошим урожаем, дождями в нужную пору и солнцем, необходимым для роста початков маиса».

К сожалению, подобные поверхностные утверждения весьма распространены в специальной литературе. В ней все обязано развитием самому себе, всем явлениям обычно стремятся найти «естественные причины». Она не терпит никаких тайн и загадок. А уж несомненные переклички и пересечения в преданиях разных стран и народов подобная наука попросту оставляет без внимания. Ученые мужи буквально выходят из себя, когда им предлагают ключи к многим тайнам, основанные на глобальных совпадениях преданий и мифов. Боги майя любили обонять приятный дым всесожжений точно так же, как и боги из эпоса о Гильгамеше; и лишь наши уважаемые знатоки страдают хроническим насморком: видимо, поэтому у них постоянно заложен нос и они не чувствуют запаха жареного. Вероятно, им просто необходима неотложная помощь психологов, которые отлично понимают, в чем здесь дело: ученые мужи попросту несут чепуху. Увы, то же самое можно сказать и об академической картине мира… Хватит, надоело!

 

В гостях у Уайт Беэ (Белого Медведя),

индейца из древнего рода потомков майя

Слава богу, что есть еще индейцы, сумевшие сохранить древнейшие традиции своего народа. У них и только у них и надо попытаться выяснить, как понимали смысл этих преданий их древние предки.

Лет этак 15 назад мне довелось побывать в гостях у Белого Медведя, одного из вождей индейцев племени хопи, живущих в резервации в Аризоне — одном из северных штатов США. Мой друг Джозеф Ф. Бламрич, в те дни занимавший пост руководителя отдела перспективного планирования НАСА в Хантсвилле, вызвался сопровождать меня, и эта поездка, продолжавшаяся более недели, дала мощный импульс его исследованиям, над которыми он работал более десяти лет и плодом которых явилась книга «Касскара и семь миров». Право, этот труд должен стать настольной книгой для каждого исследователя мифов.

Белый Медведь — мудрый старик, которому уже за 80; он принадлежит к одному из кланов койотов и является потомственным вождем племени хопи. Как-то раз на прогулке в одной котловине, которую индейцы обычно ревниво охраняют от любопытных глаз чужаков, он показал нам наскальные рисунки и рельефы, свидетельствующие о многотысячелетней истории его народа.

Говорит Белый Медведь короткими, тщательно взвешенными фразами и на вопросы обычно отвечает с заметным раздражением. В его голосе звучит боль давней обиды, вызванной жестокостями, которые белые учинили в отношении его народа… Однако Бламрич, на протяжении многих лет общавшийся с индейцами, пользовался у них поистине безграничным доверием. Краснокожий и бледнолицый вместе уселись перед микрофоном магнитофона, пленка которого записывала обстоятельное повествование Белого Медведя об истории своего народа, непосредственно восходящей к праистории майя. Роль исторических хроник у индейцев его племени выполняло устное предание, заменявшее фиксированные документы.

Наконец, заявил Белый Медведь, пришло время поведать людям, кто такие хопи и почему они поселились на землях, которые занимают сегодня:

«Когда я буду рассказывать тебе историю нашего народа, ты должен помнить, что время для нас не имеет особого значения. Сегодня время кажется чем-то очень важным, однако время все очень усложняет, ибо оно создает множество затруднений. Имей в виду, что в истории моего народа время, собственно, не имело никакой важности, точно так же, как оно было совершенно несущественным и для Творца». История племени хопи, как и аналогичные космогонические истории майя и ацтеков, знает четыре эпохи мироздания, и время, в которое мы живем, является четвертой эпохой мироздания. Много тысяч лет тому назад далекие предки индейцев хопи жили на континенте, находившемся где-то в Тихом океане, — континенте, который они называют Касскара. Затем в древности вспыхнула своего рода межконтинентальная война с жителями другой части света. В ту эпоху истории хопи Касскара начала погружаться в воды океана — не так, как это описано в Библии, где воды потопа покрыли землю после дождей, продолжавшихся сорок дней и сорок ночей, а в результате куда более длительного процесса. Наконец, над волнами океана остались высочайшие вершины бывшего Касскара, ставшие островами бесчисленной россыпи островов Южных морей. Хопи не оставалось ничего иного, как искать новые земли. В этом им помогали некие катчина. Белый Медведь объяснил, что катчина означает «высшие и почтенные посвященные», своего рода элита, с которой его народ установил в древности тесные связи. Дело в том, что катчина — это вполне реальные существа с планеты Тоонаотека, находящейся очень далеко от нашей Солнечной системы; когда-нибудь они непременно вновь вернутся на Землю.

Понятие «катчина» включало в себя сразу три категории посвященных: творцы, учителя и создатели законов.

Катчина, относящиеся к первой группе, напоминают персонажей из других преданий. У хопи творцы-катчина неким таинственным образом создавали различные расы людей.

Впрочем, мистическая подоплека этих созданий Белому Медведю совершенно ясна: «Хотя это звучит достаточно странно, катчина никогда не имели половых сношений, никакого полового слияния, и тем не менее избранные женщины беременели [от них]». Практически то же самое говорится и в «Пополь-Вухе», главной из исторических хроник индейцев киче. Там сказано, что первые люди появились на свет «без отца». Поэтому их называли «Сотворенными». Они были сотворены неким волшебным образом, в результате чуда. Кроме того, в «Пополь-Вухе» говорится о том, что эти Сотворенные были людьми «великой мудрости и разума». Белый Медведь, никогда не читавший «Пополь-Вух» и вряд ли слышавший о его существовании, благодаря древним преданиям хопи знал, что «это были удивительные, могущественные люди, которые всегда были готовы помочь, но никогда не сеяли смерть и разрушение».

Одна из легенд ацтеков в качестве своего рода тайного предания повествует о том, что жрец-правитель Кецалькоатль был плодом искусственного зачатия: когда богиня Коатлике, «носившая змеиную кожу», подметала Землю, ей попался маленький комочек пуха, который она спрятала в складках кожи. Когда же она потом принялась искать его, оказалось, что он исчез, и лишь позже богиня обнаружила, что она беременна». Сын, которого родила «носившая змеиную кожу», и был Кецалькоатль, «пернатый змей». Согласно другой легенде, богиня забеременела от птичьего перышка, согласно третьей — от драгоценного камня. Мужчина же не фигурирует ни в одной из этих легенд. Просто поразительный пример тотальной эмансипации.

Индейцы племени хопи, живущие в наши дни в резервации в штате Аризона, США, во время религиозных праздников надевают маски катчина, которые они делают согласно своим преданиям и мифам.

 

Эмиграция по воздуху

Белый Медведь упомянул о том, что во время исхода с исторической родины его народу помогли таинственные катчина. Для этого они использовали три транспортных средства. Одно из них — «летающие щиты», небесные колесницы богов, на которых правящая верхушка предков хопи покинула опасные края, чтобы подготовить новые земли — Центральную Америку — к массовому переселению своих сородичей. В качестве массового транспорта служили так называемые «большие птицы», а также вполне обычные плоты, лодки и каноэ самых разных видов и типов.

Белый Медведь, излагая свои предания, видимо, и сам не знал, как выглядели эти самые «летающие щиты», однако он уверенно сравнивал их форму с половинками огромных тыкв. Впрочем, наглядное представление о том, как выглядели эти небесные транспортные средства, дают наскальные рисунки в Ораиби, древнейшем поселении хопи в Аризоне. Так, на одном из таких рисунком изображена женщина, сидящая, скорчившись, на большом щите, под которым на скале высечена стилизованная стрела. Стрела, прокомментировал этот рисунок Белый Медведь, означает «полет» и вообще «скорость». Даже при достаточно беглом знакомстве с древними рельефами и рисунками Египта сразу же вспоминаются подобные изображения «летающего щита», которые, правда, на берегах Нила именовались «небесными ладьями». Всякий, кому довелось побывать в этих местах хотя бы в качестве туриста, наверняка помнит так называемые астрономические своды в погребальной камере фараона Сенмута в Дейр-эль-Бахри, погребальный храм Рамсеса II на западном берегу Нила в Фивах (современный Луксор) или насыщенный астрономической символикой фриз храма Эдфу, где изображены весьма похожие «небесные ладьи», невольно вызывающие удивление. Хопи называли такие изображения «летающими щитами».

Более того, мифы о давних временах донесли до нас и другие совпадения, изложив их в доступной для понимания форме. Так, например, Белый Медведь (Центральная Америка) упоминает о форме половинки тыквы, а, например, предания, записанные на островах Содружества в южной части Тихого океана, говорят, что эти объекты походили на «огромные раковины», на которых боги прибыли «из черного мрака Вселенной». В легендах, бытующих на Кирибати, одной из групп островов в Микронезии, бог-творец Нареау летает в скорлупке от кокосового ореха, а Макемаке, «бог обитателей воздуха», является на острове Пасхи, самом восточном из островов Полинезии, в огромном пустом яйце… Рассказ Белого Медведя в этом отношении звучит как один из множества голосов в общем хоре, настроенном по некоему единому камертону, согласно которому некий летающий объект имел форму половинки тыквы, яйца и пр.

Другая группа выходцев с гибнущей Касскары, согласно рассказу Белого Медведя, покинула родные края «на спине огромной птицы». У этой аллегории тоже есть своего рода pendants, наиболее пластичным и выразительным из которых по праву являются легенды индийской мифологии. Согласно этим мифам, персонаж по имени Гаруда летал по небу. Гаруда означает «крыло». Итак, Гаруда считался царем птиц и служил богу Вишну — что означает «всепроникающий» — в качестве этакого верхового животного или транспортного средства. Этой поразительной птице, имевший крылья орла и голову человека, приписывались совершенно невероятные способности. В частности, она обладала развитым интеллектом, могла самостоятельно направлять поток событий, начинать войны и одерживать победы в сражениях. Туловище у нее было красного цвета, лицо — белое, а крылья золотом сверкали с неба. Когда царь птиц взмахивал крыльями, он обнимал ими всю Землю.

Третья группа, основная масса изгнанников с гибнущей Касскары, переправилась в Южную Америку на огромных кораблях и небольших лодках. Боги принимали самое активное участие в этой массовой эвакуации: катчина, мужи, наделенные огромной мудростью и всегда готовые прийти на помощь, вели в океане караваны судов от острова к острову, не давая путникам сбиться с курса. Поскольку в те времена, скорее всего, еще не существовало никаких радаров, остается предположить, что маршрут они определяли с неких наблюдательных пунктов, находившихся на огромной высоте. И хотя в преданиях Белого Медведя нет ни слова об этом, здравый смысл подсказывает, что они наверняка существовали.

 

Поселение индейцев хопи

После прибытия на новые земли для переселенцев началась совершенно новая история. Индейцы прилежно плодились и размножались, у них возникла присущая людям родоплеменная рознь, сложились разные кланы. Некоторые группы двинулись по освоенному за тысячелетия маршруту с юга на север. Среди них оказались кланы с тотемами медведей и койотов, к которым принадлежал и Белый Медведь. Неужели хопи смогли сохранить в памяти предания о далеком прошлом своих предков, отстоящем от них на многие тысячелетия?

Белый Медведь считает, что возможность этого весьма ограниченна:

«Далеко не все люди, явившиеся в четвертом мире и жившие в Таотоома, были хопи. Лучше сказать, что наши предки тоже были в числе этих людей. Среди множества народов, прибывших в Южную Америку, хопи назывались лишь те, которые поселились в Ораиби. Точнее, само название хопи появилось после того, как они обосновались там».

Внутри разросшегося народа хопи сформировались новые колена, отделившиеся от основного народа. Они поселились на горных плато и в девственных лесах. Так от единых предков произошли и майя, и инки, и ацтеки. Об этом свидетельствуют не только предания, но и древнеиндейские наскальные рисунки и надписи.

Белый Медведь упомянул о неком городе Палаткапи («Красная Земля»), построенном его предками в Центральной Америке, который почитался средоточием всевозможных знаний. Люди племени хопи «не могли забыть Палаткапи» и хранили память о нем так же ясно, как и то, к какому клану они сами принадлежали, ибо этот таинственный город оставил в их сознании поистине неизгладимый след. Там, в Палаткапи, было огромное четырехэтажное здание, которое использовалось только для учебных и научных занятий. Оно имело ступенчатую форму, и каждая последующая ступень соответствовала более высокому уровню знаний. Чем выше понимался в небо этот храм науки, тем меньшее число индейцев было достойно занимать его верхние ступени.

На первом, самом нижнем его этаже юные индейцы изучали историю своего народа, на втором преподавались естественные науки, включая строение вещества (химию?). Все это развивало духовные силы и оттачивало ум, помогая прийти к пониманию универсальной жизни во всех явлениях бытия. Вот что говорит об этом Белый Медведь:

«Поэтому хопи во время своих церемоний воспевают хвалебные гимны в честь природы, окружающей нас, а также в честь всемогущих стихий. Это совершается в честь великого могущества божественных существ».

На самом верху, на четвертом этаже, попасть куда очень непросто и где число индейцев-студентов резко сокращалось, изучали астрономию, и это поистине достойно удивления, поскольку эта дисциплина совершенно чужда нашим школам. Предоставим слово Белому Медведю:

«Они изучали все элементы нашей планетной системы. Они знали, что Земля круглая, что на Марсе поверхность покрыта песками, что ни на Венере, ни на Марсе и ни на Юпитере нет никакой жизни».

Ну, как вам нравится эта древнеиндейская школьная система, не терпевшая никакой уравниловки в вопросах образования?!

Кто были доценты этого поразительного университета и кому они были обязаны своими знаниями?

Белый Медведь, как всегда, высказался весьма лапидарно: «Преподавание вели катчина».

В науке не так давно появилась новая дисциплина — так называемая археоастрономия, изучающая астрономические знания древних народов. Поистине, сфера весьма перспективная, представителей которой — если только они не будут носить на глазах шоры предубеждений — ждут громадные открытия.

Профессор Энтони Ф. Эйвени, представляющий Кол-гейтский университет в Гамильтоне, штат Нью-Йорк, очень сердится на меня в предисловии к своей промелькнувшей, как метеор, книге «Астрономы древней Мексики». Если, по мнению Эйвени, действительно существовали люди, главной задачей которых было внедрение в круг человеческого опыта знаний, полученных от представителей инопланетного разума, то у них должна была иметься на то своя особая цель, и свидетельством их усилий неизбежно должно было стать то, что народы Центральной Америки — а также народы, вовлеченные в систему макрокультуры майя в Мексике, — вполне логично должны были достичь весьма высокого уровня эволюционного развития. «Граница между высокомерием и презрением довольно расплывчата», — заметил в свое время блестящий мастер утонченной иронии Альфред Полгар (1875–1955).

Археоастрономию — как и всякую молодую научную дисциплину, стремящуюся открывать неизведанное, — давно ожидала бы бесславная кончина, если бы она с презрением отвергала все то, о чем повествуют предания народов Центральной Америки, опровергнуть которые поставил себе целью тот же Эйвени. Эйвени готов съесть меня, что называется, с потрохами, если бы я не был ему просто-напросто не по зубам, ибо я располагаю неоспоримыми доказательствами присутствия на Земле в разные исторические эпохи «богов» из Вселенной, причем доказательства, что называется, непосредственные, а не почерпнутые из мифов. Эйвени же ставит под сомнение саму подлинность и достоверность древнейшей истории индейцев, то есть источников, без которых эта новая наука попросту не может существовать.

Повторяю: я тоже не был лично знаком с библейскими пророками Енохом и Илией, не встречался, что называется, лицом к лицу с Гильгамешем. Я никогда не занимался такими вещами, как анализ концепции Ветхого Завета или вариантов «Пополь-вуха», и, признаться, не испытываю особого восторга от многих преданий, которые достопочтенный Белый Медведь поведал представителям клана койотов. Однако, как бы там ни было, серьезный ученый Эйвени почему-то утрачивает всякую серьезность, необходимую для решения подлинно научных вопросов, как только принимается беспощадным ластиком стирать в устных хрониках индейских народов всякие упоминания о богах седой древности. А ведь они за истекшие тысячелетия пустили там глубокие корни. Современные исследования в этой области — подчас не более чем проявление скромности некоего жреца науки, стремящегося во что бы то ни стало найти некий древний народ и испытывающего благоговейный ужас перед богами — гостями из Вселенной, которым он обязан всеми своими знаниями.

«Поистине странно, что встречаются люди, испытывающие настоящий восторг, — писал Эрвин Чаргафф, — при вести о том, что они произошли от обезьян. А ведь прежде они верили, что сотворены богом».

Мистер Энтони Эйвени прекрасно знает, что его высокочтимые коллеги, придерживающиеся теории эволюции — пресловутого учения Дарвина о происхождении видов, — страдают в тщетных поисках знаменитого недостающего звена (интернациональный термин — missing link) в эволюции. С помощью учения об эволюции можно объяснить все или почти все, но только не появление разума у человекообразных. Справедливости ради хочу заметить, что я уже давно не одинок со своей гипотезой о том, что решающую роль в этом сыграло вторжение инопланетных сил и факторов.

 

Насколько достоверны свидетельства

Белого Медведя?

Белый Медведь утверждает, что индейцы, жившие в Палаткапи, много веков наслаждались миром и покоем до тех пор, пока не произошел взрывной рост численности населения, что повлекло за собой основание новых и новых поселений. При этом связи с центральной властью в Палаткапи оказались нарушенными. Новые общины требовали широкой независимости. И тогда катчина покинули Палаткапи, а их чистое учение оказалось в значительной мере искаженным и подорванным, ибо индейцы перестали видеть в них истинных культуртрегеров — носителей культуры, принявшись вместо этого поклоняться им как божкам. У каждого племени и клана появились свои собственные боги и даже целые пантеоны, что повлекло за собой череду ужасных братоубийственных войн. Тем не менее новые кланы и ветви племени по-прежнему почитали храм и пирамиды древних богов, но когда религиозные центры оказались покинутыми, священные церемонии и ритуалы со временем утратили свой истинный смысл и традиционные формы.

Так пришла в упадок столица клана лука Тикаль — один из главных городов майя, где недавно проведенные раскопки позволили обнаружить следы селений, возникших задолго до классической эпохи майя. Так опустели улицы и храмы Палаткапи, который в наши дни известен по названием Паленка.

Индейцы, всегда стремившиеся к тому, чтобы вся их жизнь находилась в гармонии с природой и космическими законами мироздания, основывали новые поселения, руководствуясь обновленным духом. На Юкатане, тотемным символом которого служил Пернатый Змей, доминирующую роль играли могущественные кланы змея. Клан с тотемом медведя и койота был оттеснен дальше, на север, и его потомки, которые не вымерли от болезней или не погибли от рук бледнолицых, живут там и сегодня. В Хоутвиле, небольшой индейской деревне в Аризоне, каждый год в феврале проводится «церемония в честь Пернатого Змея».

Немалой заслугой Джозефа Ф. Бламрича является то, что он взял на себя труд ответить на вопрос о достоверности свидетельств, изложенных в преданиях Белого Медведя. Для расшифровки этих свидетельств ему потребовались годы упорного труда и серьезных научных исследований. И в конце концов он выявил массу совпадений между исторической реальностью и аутентичностью преданий хопи.

Когда индейцам хопи, по-прежнему живущим в Аризоне, показали фото древнего города майя — Тикаля, у них невольно вырвались возгласы восторга: на красочных фресках они узнавали символы своего клана, знаки, подтверждающие глубокую древность их собственной истории. Вот что сказал по этому поводу Белый Медведь:

«Во всем заключен особый смысл, и все напоминает об истории. Мы — люди, живущие духовными ценностями, и прежде чем пытаться дать объяснение древним развалинам, археологи и историки должны ясно сознавать это, если они действительно хотят понять нас».

Археологи уже пытаются найти материальные объяснения того, почему майя внезапно покинули свои древние города и принялись основывать новые на новом месте. А Белый Медведь, опираясь на глубокие знания традиций и духовной жизни своего народа, дает такое объяснение этому феномену: дело в том, что жизнь на прежних местах была осквернена религиозными распрями и стала почти невозможной. Видя это, мудрые катчина, которые руководили всеми сторонами жизни майя, покинули Палаткапи.

С учетом этих новых свидетельств специалисты получили возможность отнести возраст дошедших до нас руин древнейших построек майя к еще более отдаленной эпохе. Так называемый доклассический период, эпоха, предшествовавшая появлению майя, уже не укладывается в прежние временные рамки. Известный американский исследователь майя Норман Хаммонд обнаружил на полуострове Юкатан керамику, датируемую примерно 2600 г. до н. э. — то есть примерно на 1500 лет старше общепринятой датировки. Нельзя сказать, чтобы профессору Чаргаффу были неизвестны эти академические временные рамки. «Впрочем, — заявляет он, — объяснение природных явлений — вещь совершенно особая. Дело в том, что они по большей части не поддаются датировке по радиоуглеродному методу». Вот так. Но кто возьмет на себя смелость утверждать, что «новейшие» данные являются исчерпывающими и окончательными?

Как говорил Белый Медведь, учителями жрецов хопи были мудрые катчина, явившиеся из глубин космоса. В книгах «Чилам-Балам», которые можно найти во многих индейских резервациях, есть свидетельства, подтверждающие рассказ Белого Медведя:

«Это весть о нисхождении бога, тринадцати богов и тысячи богов, которую поведали нам жрецы Чилам-Балам, Ксупан и Науат…»

Тем, кто хотел бы найти в литературе западного мира подобные свидетельства, можно посоветовать обратиться к книге Еноха, где он найдет не только описание «стражей неба», но и состав «экипажа», члены которого выступили в роли учителей и законодателей:

«Семиаса учил… рассекать корни, Армарос — составлять заклятия и молитвы, Варахиил — наблюдать за звездами, Кокабиил — познанию астрологии, Иезекииль — умению гадать по облакам, Аракиил — читать письмена земли, Самсавиил — разбирать знамения Солнца, Сериил — читать знамения Луны…»

При этом не следует забывать тот весьма примечательный факт, что круг предметов, которые преподавали «стражи неба», был весьма широк — от рассекания корней до умения читать небесные знамения, чему в те времена придавали огромное значение. Да, ничего не скажешь, стройное здание науки, достойное многоэтажного университета таинственных катчина.

 

Страх перед возвращением богов

Кажется, с тех самых пор, как люди научились мыслить, в их сознании не произошло практически никаких изменений. Им по-прежнему нужны наглядные пособия, образцы, учителя. У совсем юных — или, если угодно, очень древних — народов роль таких учителей выполняли «боги», «падшие ангелы», «стражи неба» (вспомним книгу Еноха) или катчина, неведомые мудрецы из космоса. Когда же они покинули земной план, их место поспешно заняли мелкие честолюбцы, «хранители их наследия», эпигоны, которые объявили себя наследниками и продолжателями их учения и пользовались огромным почетом. А затем в преданиях появилось бесчисленное множество мелких «божков», являвших собой слабый отблеск могущества ушедших богов.

Воспоминания о них, сохранившиеся в сознании древних народов, упорно не исчезали. Постоянно возникал один и тот же вопрос: а не покарают ли нас боги, когда они, как и обещали нам, в один прекрасный день вернутся из космоса? В этой связи нелишне напомнить о том, что подобный вопрос и сегодня весьма актуален для многих религий. Правда, кара богов или день Страшного суда переносится уже в потусторонний мир. С точки зрения перспективы возвращения богов это представляется даже вполне логичным: если боги не захотели воздать людям по заслугам при жизни, поскольку земная жизнь очень коротка и боги могли просто не успеть покарать их при жизни, то заслуженная кара должна ожидать их в загробном царстве. А там все кажется совершенно ирреальным и неподвластным контролю…

Между тем помимо наказания в потустороннем мире народы Центральной Америки, да и не только они, испытывали страх в ожидании возвращения своих грозных богов. Они с трепетом вглядывались в звездное небо, скрупулезно подмечая любые изменения, происходящие там. И этот страх — можно с уверенностью утверждать — стал мощным стимулом для бурного развития астрономических знаний.

Наблюдения за звездами и планетами можно разделить на две основные категории: отслеживание изменений звездного неба и орбит перемещения небесных объектов, предвещающие появление богов, — и солнечные затмения и небесные пожарища, говорящие о приближении конца света.

Большой вклад в изучение подобных свидетельств внесли неутомимые труды Бернардино де Сахагуна (1500–1590), испанского миссионера и исследователя культуры туземных народов. Де Сахагун был членом ордена францисканцев и активно трудился в Мексике и прилегающих к ней странах. Сахагун сумел изучить язык нахуа обширной группы индейских племен, которые во второй половине I в. н. э. выступили на исторической арене под именем тольтеков, потеснивших более древние культурные народы. Язык их, так называемый нахуатль, и сегодня остается живым разговорным языком для большей части туземного населения Мексики.

Действуя и в качестве миссионера, и в качестве проповедника в францисканском коллегиуме в Санта-Крус, Сахагун активно побуждал индейцев рассказывать ему все, что им известно о древней истории их народа. Так возник его известный труд «Historia general de las cosas de Nueva Espata» («Всеобщая история Новой Испании»), представляющий собой обстоятельный протокол древних и недавних фактов. В этом труде видное место занимала астрономия. Индейцы весьма красочно описывали свой страх перед таинственными небесными явлениями:

«Когда эта ночь наступила, люди очень испугались; все ожидали того, чему суждено случиться. Когда огненный вихрь ниспадет с неба, все живое на земле погибнет, настанет конец всему, и воцарится вечная ночь. Солнце уже не будет более восходить на небо, и наступит непроглядная тьма. Появится чудовище цицицими и примется пожирать людей… и на земле, как говорят, не останется никого, ибо люди поднимутся на плоские крыши… И эта вера в чудеса была столь сильной, что побуждала людей не спускать глаз с неба, наблюдая за звездами, имена которых звучали как «Множество» и «Огненный вихрь».

В той же «Historia» рассказывается о «дымящихся звездах», предвещавших беды и несчастья; упоминаются в ней и метеоры, проносящиеся по небосводу, влача за собой огненный шлейф. Кроме «дымящихся звезд», индейцы упоминали и о загадочных «стреляющих светилах»:

«Рассказывают, что они всегда стреляли без промаха и каждая их стрела попадала точно в цель… Люди всячески старались укрыться от них, прятались под навесами, набрасывали толстое покрывало, которое обязательно подпоясывали. Такой ужас внушали им стрелы стреляющих звезд».

То, что в древности было чистой астрономией, впоследствии превратилось в самую настоящую астрологию; разным небесным телам начали приписывать благоприятные или враждебные влияния. Собственно, если говорить об астрологических толкованиях, то здесь, видимо, был учтен опыт многовековых наблюдений. Ведь сами по себе звезды, мерцающие в небесах, не могут быть ни «благоприятными», ни «враждебными». Всему, что творилось высоко в небесах, не было никакого дела до судьбы, ожидавшей бедных индейцев! Поэтому я склонен полагать, что прапамять, эта древнейшая устная хроника, запечатленная в преданиях, сохранила некие конкретные ассоциации, связанные с теми или иными небесными светилами. Видимо, у древних майя — как, впрочем, и у древних греков и римлян — имелись некие весомые основания для того, чтобы считать Марс грозной, воинственной планетой.

Само собой разумеется, в «Historia» приведена и увертюра к появлению на небе первого солнца. В ней рассказывается, что боги разожгли огромный костер, в котором двое из них решили сгореть, чтобы принести себя самих в жертву восходу солнца ради того, чтобы этот восход солнца действительно наступил. Между тем другие боги внимательно вглядывались в небо, чтобы не пропустить восход солнца:

«Как говорят, среди тех, кто следил за восходом солнца, был и Кецалькоатль, второе имя которого — Экатль, а также Тотек, или Властелин Колец, а также красный Тецкатлипока, а также те, кого называют облачными змеями!»

Да, ничего не скажешь, веселенькая компания с мрачными именами!

Здесь перед нами вновь предстает бог Кецалькоатль, уже знакомый нам «пернатый змей», Кукумац киче-майя, который у индейцев Юкатана известен под именем Кукулькан, — персонаж, играющий в преданиях множество самых разных ролей. Дело в том, что у ацтеков имя Кецалькоатль носили все правители, а в более ранние времена — и верховные жрецы. И, как показывают предания о Кецалькоатле/Кукулькане, возраст которых составляет как минимум полтысячелетия, речь здесь, по всей видимости, идет не об одном персонаже, а сразу о нескольких.

 

Древний летчик-дракон

Первоначальный, так сказать, настоящий Кукулькан был «небесным змеем», «небесным чудищем», который «время от времени появлялся на Земле». Этот Кукулькан-прототип с самого начала был тесно связан с Ицам-ной, верховным богом неба майя, создателем письменности и календаря. Это был владыка небес, «живущий на облаках». Его обычно изображали древним стариком, тело которого было покрыто символами планет и астрономическими знаками; иногда он представал в виде двухголового дракона.

Драконы представляют собой излюбленный и непременный мотив, присутствующий в множестве мифов древних народов. В частности, драконы упоминаются в мифах древних египтян, вавилонян и германцев, а также тибетцев, индусов и китайцев. У последних изображение дракона начиная с эпохи Сун (420–479 гг. н. э.) стало считаться символом императорской власти.

Однако сам дракон был известен в Китае гораздо раньше, как минимум — начиная с эпохи Шань (около 1400 г. до н. э.). Память об этих божественных драконах сохранилась в коммунистическом Китае, и в наши дни: во время шумных народных праздников китайцы очень любят запускать пестрых воздушных змеев-драконов, взмывающих в небо на длинных веревках. В пасти таких драконов, сделанной из невоспламеняющегося материала, обычно крепятся плошки и сосуды со смолой или воском, в которых горят небольшие фитильки. Поймав восходящие потоки, эти драконы плавно поднимаются почти под облака. Часто их и без того огромные и красочные туловища украшают развевающимися лентами, петардами и хлопушками, и тогда в небе, покачиваясь, плывет настоящее огнедышащее чудище. То, что сегодня является веселой забавой, в старину во время сражения служило одним из средств психологического устрашения противника. Огнедышащих драконов, изрыгающих пламя и грохот петард, направляли прямо на вражеское войско, стремясь посеять в его рядах смятение и панику.

О возможных толкованиях мотива дракона в мифах разных народов существует немало самых разных гипотез. Быть может, в прапамяти всех народов сохранились воспоминания о древних ящерах, этих огромных ископаемых чудовищах? Практически исключено! Ведь последние ящеры вымерли около 64 миллионов лет тому назад, когда на земле еще не было человека! Но почему же во всех мифах эти грозные существа непременно летают, да еще изрыгают пламя? Профессор Зенгер Бредт высказала предположение, что мотив дракона, не исключено, возник «в результате творческого претворения образа Млечного Пути, пересекающего звездное небо. Не мог ли этот «небесный змей, растянувшийся через весь небосвод, послужить своего рода прототипом креационистских мифов о древних драконах»?

Ответ на этот вопрос однозначен: наверняка нет! Наблюдая звездное небо, астрономы тех древнейших народов, у которых дракон пользовался особым почитанием, разумеется, видели Млечный Путь, но для него у них существовали совсем иные имена и символы.

Нет, первоначальный Кукулькан был не знакомым нам пернатым змеем, плодом фантазии, сотворенным из перьев птицы кецаль и чешуйчатой змеиной кожи. Нет, в преданиях говорится о «летающем змее», появляющемся прямо с небес, который принес людям множество знаний, научил их разным ремеслам, а затем вернулся туда, откуда прилетел на Землю. До нас дошли удивительные каменные свидетельства этого.

 

Чичен-Ица, каменное послание майя

Чичен-Ица был одним из крупнейших центров цивилизации майя на полуострове Юкатан; его развалины и сегодня производят величественное впечатление.

В центре этого обширного культового комплекса возвышается 30-метровая ступенчатая пирамида, посвященная богу Кукулькану. Основание этой пирамиды в плане образует квадрат со стороной 55,50 м — поистине идеальный каменный календарь, украшенный символическими изображениями летящего змея. Точнее сказать, пирамида состоит из девяти лежащих друг на друге платформ-ступеней, соединенных между собой широкими каменными лестницами. Каждая из этих лестниц насчитывает 91 ступень. На верхней платформе имеется еще одна, последняя ступень, ведущая непосредственно в святилище, у входа в которое высятся две колонны с резными изображениями пернатого змея.

Каждая из этих ступеней соответствует одному из дней года по солнечному календарю; таким образом, 91 × 4 + 1 — абсолютно точное число дней в году. Фронтоны каждой из сторон нижнего яруса пирамиды состоят из 52 искусно украшенных каменных плит, а число 52, как мы помним, лежало в основе календарного цикла майя. Пирамида настолько точно ориентирована по сторонам света, что 21 марта, в день начала весны (то есть весеннего равноденствия), и 21 сентября, в день осеннего равноденствия, ее вершина отбрасывает удивительные тени. У зрителя возникает впечатление, будто пернатый змей спускается с вершины пирамиды, а затем вновь поднимается на нее. Вот как происходит это рукотворное чудо.

Четыре лестницы, ориентированные строго по сторонам света, направлены на север, юг, запад и восток. 21 марта, примерно за полчаса до захода солнца, солнечные лучи падают прямо на западную грань пирамиды. От нее тонкие лучи, словно змейки, постепенно тянутся к северной стороне пирамиды. И чем ниже садится солнце, тем таинственнее и эффектнее выглядит это фантастическое зрелище, из года в год на протяжении тысячелетий собирающее вокруг толпы зрителей.

Когда солнце начинает клониться за горизонт, на ступенях лестницы, соединяющей девять платформ, сперва появляется тень в виде равностороннего треугольника. Она символизирует девять частей тела Кукулькана. Затем этот треугольник, волнообразно, словно ползущая змея, медленно — по мере того, как солнце опускается все ниже и ниже, спускается вниз по лестнице, чтобы на последней, самой нижней ее ступени слиться с огромной каменной головой бога-змея.

А на закате 21 сентября, в день осеннего равноденствия, такое же удивительное зрелище происходит на противоположной грани пирамиды, но на этот раз — в обратной последовательности. Сперва солнечные лучи ярко высвечивают голову пернатого змея, которая выглядит совсем как живая; затем от нее, все удлинняясь и разрастаясь, протягивается длинная тень, напоминающая очертания извивающейся змеи. Она поднимается на самую верхнюю платформу и на мгновение как бы замирает. А после короткой паузы в храме Кукулькана на вершине пирамиды возникает другая игра теней: в ослепительном сиянии лучей заходящего солнца пернатый змей улетает во Вселенную. Это зрелище — наглядный пример того, как высшая математика поставлена на службу богов. Кукулькан прибыл на Землю из глубин космоса, провел какое-то время среди людей, а затем вновь вернулся на свою звездную прародину.

Пирамида Кукулькана, прекрасный образец творческого гения строителей, со всей очевидностью показывает, что в ее сооружении принимали участие астрономы, математики, архитекторы и жрецы, упоминаемые в народных преданиях. Она свидетельствует о том, что ее строители с самого начала обладали невероятно высокими теоретическими познаниями, а также совершенными технологиями и ноу-хау, а не развили их уже впоследствии, в процессе строительства. Под покровом руин этой ступенчатой пирамиды скрывается другая, меньшая по размерам, пирамида, восходящая к более ранней эпохе и тоже ориентированная строго по сторонам света.

Возможно ли вообще разгадать тайну строительства этого памятника без признания того, что в нем принимали участие инопланетяне, обладавшие всеми необходимыми техническими средствами?

Нет, при строительстве подобных сооружений нельзя было допустить никаких случайностей, которые можно было бы впоследствии устранить. Сам план основания пирамиды заранее предусматривал создание девяти платформ, соединенных друг с другом четырьмя лестницами по 91 ступени в каждой. Если бы здесь имела место хоть малейшая неточность в определении угла наклона, подобное было бы просто невозможно. Но каким же образом жрецы-астрономы могли контролировать ход строительных работ, вникая буквально во все детали и аспекты будущего сооружения? Одних только наблюдений за природными явлениями для этого недостаточно: дело в том, что равноденствия случаются всего лишь два раза в год, а ведь только в эти дни на пирамиде, собственно, и возникает эта удивительная игра теней — Кукулькан, спускающийся и поднимающийся по лестнице. Тогда не могло быть никакой гарантии, что в оба дня равноденствия солнце направит свой луч именно так, как надо, что со временем эта великая светоносная жертва не перестанет совершаться. Нет, подробнейшие планы будущего здания, исключающие возможность каких бы то ни было отклонений, необходимо было иметь еще перед началом строительных работ. Быть может, пирамиду возводили с помощью масштабного увеличения пропорций небольшой модели? В таком случае нам остается только снять шляпу перед этим народом, жившим в каменном веке и сумевшим достичь столь высокого уровня технического прогресса. Даже развалины этих построек производят величественное впечатление.

Время, как говорил наш знакомый Белый Медведь, желая подчеркнуть, что памятники майя устремлены в Вечность, было для этого народа столь же несущественно, как и для самого Творца. Строители монументов Чичен-Ица воплотили эти идеи в камне; они понимали, что над памятниками их культуры прокатятся неумолимые волны времени. И чтобы их послания не затерялись в океане вечности, они доверили свои знания о богах храмам, пирамидам и стелам… как их научили этому их божественные наставники.

Все исламские мечети во всех странах мира обращены в сторону знаменитой Мекки, находящейся в Саудовской Аравии. И если когда-нибудь в отдаленном будущем кому-нибудь придет в голову мысль провести от них прямые линии к ней, у него получится этакая гигантская роза ветров, а точкой пересечения линий станет знаменитая Кааба в Мекке. И даже если когда-нибудь Кааба и сама Мекка исчезнут с лица земли, на то место, где они находились, всегда будут указывать линии, словно говорящие потомкам: здесь некогда пребывала великая святыня. То же самое сделали и майя, возведя свою знаменитую пирамиду в Чичен-Ица.

Чичен-Ица.

Пирамида Кукулькана.

 Этот макет-реконструкция показывает, как поверх старой, более древней пирамиды была возведена новая, более «современная». Макет представлен в Антропологическом музее в Мехико-сити.

Змей, явившийся из космоса, ползет по стене…

…а его туловище увенчано головой в гермошлеме?

 

Картинки-загадки

Итак, мы с вами познакомились с тремя из четырех памятников, сумевших пережить разрушительные волны времени. Это — знаменитый «Пополь-Вух», не менее знаменитые книги «Чилам-Балам» и, наконец, хроники испанского миссионера Бернардино де Сахагуна. Остается четвертая группа памятников: древнемексиканские письмена-картинки (пиктограммы).

При ацтеках в Мексике были организованы настоящие школы, в которых новички — подобно монахам-послушникам в монастырях далекой Европы — занимались перепиской письмен и пиктограмм более ранних эпох, перенося их на тонко выделанную кожу или местную «бумагу», сделанную из волокон кактуса агава. Видимо, в древности существовали многие тысячи подобных списков сакральных письмен. Хан Бидерманн, авторитетный знаток истории Центральной Америки, в своем труде «Священные книги Древней Мексики» цитирует сочинение испанского иезуита Франсиско Ксавьера Клевигеро:

«Старинные письмена, найденные в Тецкуко, были сложены на рыночной площади в таком огромном множестве, что со стороны напоминали небольшой холм. Когда же их подожгли, они вспыхнули ярким пламенем, превратив в золу и пепел саму память о многих странных и достойных удивления событиях».

После этого варварского аутодафе в мире уцелело не более 20 рукописей с письменами-картинками, некоторые из которых были созданы еще в доиспанскую эпоху. Рукописи эти носят красивые названия: Кодекс Виндобоненсис (сегодня находится в Вене), Кодекс Ва-тиканус (в Риме), Кодекс Колумбинус (в Мехико), Кодекс Эгертон (в Лондоне), Кодекс Тоналаматль (в Париже) и Кодекс Борджиа (в Риме). Самый знаменитый и наиболее хорошо сохранившийся из них — это, конечно, Кодекс Борджиа. Как и прочие рукописи майя, он складывается в виде гармоники. Он состоит из 39 листов высотой 27 см и шириной 26,5 см, исписанных с обеих сторон. В раскрытом виде длина его превышает 10 м; это — поистине удивительная книга по истории.

Ученые не могут ответить на вопрос о том, каков возраст Кодекса Борджиа и к каким глубинам минувшего относится его текст, однако можно с уверенностью утверждать, что он был создан в Чолула. Там, в этом культовом центре, расположенном примерно в 100 км к югу от Мехико-сити, высится древняя пирамида Тепанапа, площадь основания которой больше, чем у знаменитой пирамиды Хеопса в окрестностях Каира (Египет). Возраст этой гигантской пирамиды, перестраивавшейся не менее пятнадцати или даже двадцати раз, также неизвестен. Грандиозное сооружение, дошедшее до нас, представляет собой лишь внешнюю оболочку более ранних пирамид, возведенных в глубокой древности. Не менее загадочными, чем пирамида в Тепанапа, являются и древние орнаменты в храмах культового центра Чолула, которые явно имеют перуанское происхождение: «Элементы расположены в шахматном порядке, обрамлены меандрообразным орнаментом и имеют окантовку в виде бахромы». Очень странным является сам факт появления этих перуанских орнаментов в мексиканских храмах, но еще более поразительно, что орнаменты, выполненные точно в таком же стиле, присутствуют и на страницах Кодекса Борджиа.

Неутомимые исследователи полагают, что им удалось понять общий смысл примерно одной трети этого кодекса, однако полная расшифровка древнемексиканских письмен-картинок требует поистине титанического труда. Исследователи часто попадают в своего рода замкнутый круг; им встречаются знаки и символы, смысл которых непредвзятому наблюдателю понять практически невозможно. Приведем два характерных примера.

I. На соседней странице воспроизведена картинка-пиктограмма со второй страницы Кодекса Лауд, хранящегося в Бодлеанской библиотеке в Оксфорде (Великобритания). В центре ее, по мнению такого видного специалиста, как Бидерманн, угадывается Тлалок, ацтекский бог дождя:

«Для него (Тлалока) характерны круглые, странной формы глаза и странные большие зубы, обращенные с верхней челюсти вниз. Верхняя губа и зубы, по-видимому, могут считаться символическим изображением струй дождя, падающих с неба!» Право, создается впечатление, что бог Тлалок позирует. Однако — где же эти «странные большие зубы, обращенные с верхней челюсти вниз»? Разве не похожи они скорее на червей, выползающих из пасти бога? Я никак не могу понять, почему «верхнюю губу и зубы» следует считать «символическим изображением струй дождя, падающих с неба».

На голове Тлалока — «шлем ягуара». Здесь я лучше воздержусь от комментариев. Да, я действительно вижу на голове бога шлем, но при чем здесь ягуар? В левой руке бог «держит богато украшенную секиру, лезвие которой выходит из пасти змеи». Боже, не дай мне сойти с ума! Вооружившись лупой, я пытался найти основания для подобной трактовки, но единственное, что мне удалось обнаружить, — это маленький, похожий на жезл предмет. И эта кроха и есть «богато украшенная секира»? Да, конечно, богатая фантазия художника способна изобразить все, что угодно, однако подобная интерпретация меня, мягко говоря, не устраивает. Ах, да, «в другой руке он [бог Тлалок] держит белую змею, видимо, — символ молнии». Ну, это еще куда ни шло…

II. На предыдущем развороте представлены фрагменты 48-й страницы так называемого Кодекса Виндобоненсис. В правой части можно различить 16 фигур, «представляющих собой, по всей видимости, различные аспекты бога Кецалькоатля». Следующий пассаж предлагает нам считать, что в левой части рисунка изображено «сошествие Кецалькоатля на землю», а над этой сценой — своего рода «небесный фриз с двумя древними богами, между которыми тоже представлен обнаженный Кецалькоатль». В центре этого небесного фриза имеется отверстие, из которого по веревочной лестнице спускается вниз некое существо, «покрытое пуховыми перьями».

Я никак не могу взять в толк, почему и с какой стати крошечные округлые комочки, которые можно разглядеть разве что под микроскопом, следует считать «пуховыми перьями». Я скорее склонен согласиться с интерпретацией, что это изображение воспроизводит энную инкарнацию одного из питомцев ацтекского жреца, появившегося на свет от комочка пуха! А на символической веревочной лестнице изображено некое «небесное существо», спускающееся на землю. Наконец, в самом нижнем ряду — слева от «веревочной лестницы» — изображен тот же Кецалькоатль в полном боевом облачении, с щитом, булавой и богатыми украшениями, в окружении «храмов и неких священных мест».

Не спорю, вполне возможно, что подобная интерпретация и найдет себе сторонников среди специалистов, однако меня не покидает чувство, что эти картинки-пиктограммы, быть может, хотят донести до нас совсем иную информацию. Почему бы нам не попытаться взглянуть на них свежим взглядом, не поискать нетрадиционное решение? Собственно говоря, почему Кецалькоатль, 16 «различных аспектов» которого представлены справа, всякий раз изображается с другими головными украшениями? Видимо, это несет в себе некий немаловажный смысл, иначе древний переписчик ни за что не стал бы столь тщательно воспроизводить все различия в головных уборах. Обнаженного черного Кецалькоатля явно окружают не только боги, если о них здесь вообще можно говорить. Что означают табуреты позади него, показанные слева? О чем говорят странные символы, окружающие его? В примечании сказано, что это якобы «знаки дней». Знаки — да, но только чего?

Эти древнемексиканские письмена-картинки, на мой взгляд, очень напоминают картинки-загадки. Картинки-загадки, как сказано в словаре, состоят из отдельных кубиков, составляющих в совокупности некое изображение, или картину, которую трудно узнать по отдельным ее фрагментам. Не таким ли способом пользуемся сегодня и мы, записывая для краткости, скажем, формулу аминокислоты или какого-нибудь химического соединения?

В ряду прочих, нередко явно абсурдных интерпретаций подобная трактовка представляется мне далеко не самой нелепой. К тому же ее авторство принадлежит не мне, а моему читателю Гельмуту Хаммеру из Форххайма, ФРГ, который прислал мне ее в одном из писем.

«Летящие змеи» встречаются здесь буквально всюду; этот, например, обрамляет собой балюстраду площадки для игры в мяч…

…а эти выполняют роль стражей перед Храмом 1000 колонн.

 Кодекс Лауд (фрагмент).

Кодекс Виндобоненсис (фрагмент).

 

Приложение

Сначала я получил конверт с ксерокопией 30-й страницы Кодекса Борджиа. Гельмут Хаммер спрашивал: «Вам это ничего не напоминает?» Увы, мне это ровным счетом ничего не напоминало. Потом мне подумалось, что, возможно, это — один из первых людей, сотворенных богами, о которых в «Пополь-Вухе» сказано, что боги нарочно затуманили им глаза, чтобы они не могли видеть все слишком ясно. Впоследствии я узнал, что Гельмуту — а он, кстати сказать, профессиональный художник-график — присуща особая острота зрения. Поэтому он воспринял картинки как составные части некоего целого, которые он объединил в общую композицию. Так у него возникла целостная гипотеза о прочтении древнемексиканских картинок-загадок. Я получил целых пять фрагментов ксерокопии 30-й страницы Кодекса Борджиа. На каждом из этих фрагментов особым цветом выделена та или иная деталь. Эти фрагменты настолько интересны и дают столь обильную пищу для дискуссий, что я особо подчеркиваю, что авторство этой трактовки принадлежит Гельмуту Хаммеру.

Так, на рисунке представлены 20 знаков-символов дней. «Почему их именно 20? — спрашивает Хаммер. — Возможно, это всего лишь совпадение, но число натуральных аминокислот, принимающих участие в строительстве клеток живых организмов, тоже ровно 20». Пойдем дальше. Знаки и письмена ацтеков и майя имели по нескольку значений. В случае, если эти 20 знаков действительно соответствуют 20 дням, то это также не случайно. Ведь именно число 20, как мы знаем, было положено в основу древнего календаря ацтеков и майя. А 20 аминокислот — это основа для формирования протеинов и клеток.

Знаки дней выделены зеленым цветом и обрамлены красной полосой. А теперь вспомним, что каждая из натуральных аминокислот состоит из четырех основных элементов: водорода, углерода, азота и кислорода. В зависимости от типа конкретной аминокислоты в ее состав входят и другие элементы, но без этих четырех основных элементов аминокислота попросту не существует.

«Не потому ли, — опять спрашивает Гельмут Хаммер, — знаки дней разделены на четыре группы?» Пойдем дальше. Основные «кирпичики» любого вещества, его атомы, в свою очередь, состоят из протонов, электронов и нейтронов. Получается, что атомы всех четырех основных элементов имеют одинаковую базовую структуру, и без такого триединства протонов, электронов и нейтронов не обходится ни один атом во Вселенной? А теперь обратим внимание на красную полосу, выделенную Хаммером, и сравним выбранные им фрагменты с оригиналом — страницей Кодекса. Сразу же бросается в глаза, что на ней изображены маленькие желтые точки, причем эти точки-атомы находятся внутри красной полосы, обрамляющей рисунок.

На рис. III бросаются в глаза фигуры человечков-богов, выделенных красным цветом. На спинах их зеленым цветом выделены символы химических связей. Все четверо держат в руках жезлы, на концах которых — заключенные в круг — символы аминокислот, несколько похожие на загадочное Нечто, изображенное в самом центре композиции.

Рис. IV показывает выделенную красным цветом оболочку клетки с различными мембранами, на внешней поверхности которой изображены стилизованные «жала», возможно, изображающие поступление энергии. Каждые два жала связаны между собой шариками, состоящими из двух колец. Это — строительные элементы клетки. А в ядре клетки красным и зеленым цветом выделена переплетающаяся полоса, похожая на двойную спираль молекулы ДНК.

И, наконец, рис. V изображает ядро клетки, состоящее из различных элементов, наиболее важным из которых является дезоксирибонуклеиновая кислота (ДНК), знаменитая макромолекула, основной носитель наследственной информации. ДНК, в свою очередь, состоит из основных элементов: аденина, гуанина, цитозина и тимина. Эти четыре типа элементов вступают друг с другом в самые разнообразные контакты. Аденин притягивается тимином, а цитозин — гуанином. На рисунке эти тяготеющие друг к другу пары выделены красным и зеленым цветом; основания красных элементов переплетены. В оригинале, то есть на странице кодекса, они обозначены точками и кольцами. В самом нижнем ряду выделяется группа из четырех элементов. Она передает генетическое «послание» далее; в оригинале ее основания выделены четырьмя разными цветами, которые, извиваясь как змеи, образуют единую двойную переплетающуюся спираль. «Змея» и тянется к своей паре-половинке, и стремится уйти от нее. Все ясно. Дело в том, что каждый виток спирали ДНК является самостоятельным и заключает в себе исчерпывающую генетическую информацию. Он может действовать самостоятельно.

Предлагаемое краткое изложение этой гипотезы способно кое-кого повергнуть в смущение, и надменные светила науки могут даже посмеяться над аргументами Гельмута Хаммера. На этот случай у меня готов аргумент: техники и изобретатели еще с 1851 г. экспериментируют над конструкцией застежки-«молнии». Среди них — американец Э. Хоу (1851), немец Ф. Клотц и австриец Ф. Подушка (1883), американцы У. Л. Джадсон (1893) и П. Э. Аронсон (1906). Однако серийную «молнию», ставшую одним из крупнейших изобретений XX в., разработали в 1911 г. мои соотечественники — швейцарцы К. Кун-Моос и X. Форстер, которые отнюдь не были профессионалами в области техники.

Почему же гипотезу Гельмута Хаммера отказываются принимать всерьез? Я бы очень хотел противопоставить так называемым естественнонаучным объяснениям аргументы, почерпнутые в специальной литературе по археологии и этнологии, однако в комментарии к Кодексу Борджиа можно встретить разве что сентенции наподобие этой:

«Четыре бога дождя несут три разных вида деревьев и куст магуэя. Они указывают костяными кинжалами на каждую из групп по четыре знака дней, с которой начинается четверть Тональпохуалли. Стоят они на звездном диске с глазами-звездами. Это — ночь».

Да, это ночь, точнее — полный мрак. Оперируя подобными толкованиями, мы за добрые 100 лет практически не продвинулись вперед. В письменах-картинках майя, дошедших до нас в древнемексиканских рукописях, упорно видят лишь богов или их символы, ягуаров, некие магические знаки и много тому подобной чепухи.

Археологическо-этнологические толкования вполне могут существовать бок о бок с естественнонаучными. «Знаки дней» так же могут служить символами дней, как и символами аминокислот. Впрочем, я этого не утверждаю; я просто хочу распахнуть дверь для новых возможных трактовок. Как я уже не раз повторял, я вовсе не настаиваю, что трактовка Хаммера абсолютно безупречна; разумеется, мне доводилось слышать, что древние народы Центральной Америки не имели и не могли иметь никакого понятия о клетках, их строении и генетическом коде хотя бы потому, что были людьми каменного века.

Что ж, если на стеллажах научных библиотек нет никаких удовлетворительных объяснений на сей счет, почему бы не обратиться к рассказам мудрого Белого Медведя, который благодаря преданиям об истории своего народа хорошо знает, что на втором этаже «университета» в Паленке ученикам рассказывали об основах жизни и преподавали учение о химических элементах. А ведущими доцентами там как-никак были легендарные катчина — учителя, явившиеся из Вселенной.

Если принять эти аргументы, нетрудно согласиться с тем, что знаменитые кодексы, переписывавшиеся сотни раз, представляли собой… учебники, которые передавались из поколения в поколение.

«Фантазия — это не выдумки на пустом месте. Это — умение создавать нечто из уже имеющихся вещей», — писал Томас Манн (1875–1955).

Кодекс Борджиа.