1
Многие десятилетия своей жизни интуитивно чувствовал я, что нечто очень важное для меня, нечто очень значительное, утерянное кем-то и когда-то как бы специально для меня, ещё не найдено, не обнаружено мною, недовоссоздано в душе, и что моя задача во что бы то ни стало отыскать, найти, восстановить в себе это недостающее, необходимое мне духовное звено, чтобы наконец наладить, обрести с ним преемственную духовную связь, встроив это звено в систему своей нарушенной генной памяти и в понимание самого себя как малой частицы всего порушенного нашего русского Отечества.
И вот судьба сама предоставила мне, в силу моего природного любопытства, одну из самых, может, благословеннейших встреч, которую устроил мне мой коллега и друг поэт Николай Денисов – в июле 1992 года в Москве. Это была встреча с Георгием Григорьевичем Волковым, венесуэльским гражданином и глубоко русским человеком, героем очерка Николая Денисова «Рассеяны, но не расторгнуты», опубликованном в «Тюмени литературной» в конце 91-го года.
Георгий Григорьевич, как бывший воспитанник кадетского русского корпуса, вновь приехал в Россию на встречу с воспитанниками московского суворовского, петербургского нахимовского училищ, а также казачьего училища в Новочеркасске. Он намеревался рассказать им о существовавших у русских кадет традициях и передать их юным преемникам фолианты из своей личной библиотеки, запечатлевшие историю этих учебных заведений в России и русском зарубежье. Две из этих книг – томик «Кадеты и юнкера» Анатолия Маркова и сборник «Кадетские корпуса за рубежом» – Георгий Григорьевич, пока он ездил в Троице-Сергиеву лавру, на пару дней дал мне проштудировать дома.
Голубоглазый, стройный и подтянутый, русский «венесуэлец», остановившийся в 716-м номере гостиницы «Минск», вручил мне свою визитную карточку:
– Приглашаю Вас в Венесуэлу. Поживёте у меня в Каракасе. Покажу Вам нашу столицу и страну. Отдохнёте, покупаетесь в теп лом море, встретитесь с соотечественниками, сохранившими в себе старую Россию. Это люди особой закваски. Вам будет о чем с ними поговорить...
Заранее зная о том, что возможности побывать в этой экзотической части света у меня никогда не найдётся (как сумел это сделать Николай Денисов), особенно при таких фантастических ценах не только на заокеанские, но и на свои российские авиарейсы, я все же с благодарностью взял изящную карточку, изготовленную из тонкого бело снежного картона. Визитка на испанском языке гласила: «Доктор Г.Г. Волков. 5 я Поперечная линия Трансверсаль, между 3 и 4-ой улицами, дом «Симы». Лос Палос Грандес. Каракас. Венесуэла».
Мы долго и душевно разговаривали. В конце Георгий Григорьевич сказал:
– Мы, русские люди, выросшие и намыкавшиеся в скитаниях но чужбине, всю свою жизнь ждали и мечтали о нынешней поре гласности и духовного раскрепощения России, чтобы передать нынешнему поколению соотечественников сокровенную информацию о сбереженной в наших сердцах России, утраченной, как это ни парадоксально звучит, русскими людьми, живущими ныне на истерзанной русской земле. Вот почему мы, активисты русского кадетского движения за рубежом, и рвёмся всем сердцем на некогда оставленную нами родину, охотно встречаемся здесь с патриотами, деятелями культуры и литературы, с юными соотечественниками, особенно с воспитанниками суворовских, нахимовских, казачьих училищ...
Расставаясь, мы условились о переписке. Я обещал Георгию Григорьевичу написать в газеты «Истоки» и «Тюмень литературная» статью о кадетских и юнкерских училищах, чтобы о существовавшей в них системе воспитания, укладе жизни и патриотических традициях познакомились как можно больше наших современников. Что я охотно и делаю во второй части рассказа о встрече с замечательным соотечественником.
2
Кто же такие кадеты и юнкера, о которых мы в России знаем теперь не более, чем об исчезнувшей в пучине океанских вод Атлантиде?
В переводе с французского языка слово «кадет» означает «младший» (по званию), «подрастающий» (воин), «будущий» (защитник). В феодальных Франции и Пруссии это была категория молодых дворян, проходивших военную службу определенное время в солдатских чинах с целью «познания жизни», прежде чем стать офицерами.
В Российской империи кадетами назывались воспитанники особых – «кадетских» – подготовительных полувоенных учебных заведений, именовавшихся «корпусами», куда принимались, как правило, дети кадровых офицеров, большая часть которых была дворянского происхождения. В кадетских корпусах воспитанники, подобно нынешним суворовцам и нахимовцам, готовились к поступлению в военные училища. Окончив военное училище, вчерашний кадет становился офицером и зачислялся на кадровую военную службу.
Юнкерами до 1864 года именовались молодые дворяне, добровольно вступившие в российскую армию и проходившие в войсковой части стажировку с перспективой последующей аттестации их на офицере кое звание. После 1864 года юнкерами стали называть и курсантов военных училищ. Юнкерское звание, таким образом, было выше кадетского.
В кадетский корпус принимались мальчики от семи лет, и воспитывались они здесь ровно одиннадцать лет. В корпусе было три начальных и восемь основных классов.
Что за особенная атмосфера царила в этих полувоенных учебных заведениях, коль скоро они становились такими дорогими и незабываемыми в памяти своих выпускников?
Дореволюционная Русская армия отличалась от армий других стран не только своими высокими боевыми качествами (примеров тому множество!), но и находилась на огромной морально нравственной высоте. Известны, например, слова Фридриха Великого о том, что «русского солдата мало убить, его нужно еще и повалить», чтобы он выронил своё оружие и перестал сопротивляться. И этот особый дух патриотизма, стойкости и желания победы прививался и передавался русскими воинами из поколения в поколение непосредственно от их командиров – офицеров русской армии. Благородство, бескорыстие, доблесть и бесстрашие русского офицера, подобно электричеству, сообщались всему личному составу подразделений, сплачивали их и вели к успеху в любой операции. Нашим офицерам, в свою очередь, было с кого брать пример. Их вдохновляли и легендарный русский князь Святослав, покончивший с Хазарским Каганатом, и оставшийся непобедимым генералиссимус Александр Васильевич Суворов со своими чудо-богатырями, и освободитель матушки-России фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов...
Русские цари прекрасно понимали, что офицерский корпус является опорой монархии, и стремились всячески облегчить его материальное положение, ибо реальные расходы любого офицера значительно превышали его официальное жалованье, что особенно сказывалось на его быте, когда он обзаводился семьёй и нарождались дети. Идеальной формой помощи офицерским семьям и одновременно прекрасной школой преемственности, подготовки свежих командирских кадров и являлись кадетские корпуса, в которых мальчики находились на полном довольствии государства. Кроме этих важнейших задач, которые решали кадетские корпуса, они были тем единственным и притом идеальным институтом классического воспитания, в котором установилась совершенная, саморегулируемая система органичной передачи и наследования благотворных патриотических традиций и морально этических норм, на которых испокон держалось и коим неукоснительно следовало русское офицерство. В своем сжатом виде этот кодекс чести, определявший линию жизни и поведения военного человека, сводился к триединому девизу: без страха и упрёка стоять «За Веру, Царя и Отечество!» Формула эта была тем более обязательна для каждого русского офицера и солдата, что все три составляющих её служили основанием всей нашей независимой русской государственности.
В самом деле, православная вера была нашей официальной религией, поскольку её заповеди и догматы соответствовали нравственным нормам человеческого общежития, христианскому учению о взаимотерпимости, что было особенно важно в таком огромном многонациональном государстве, каким была Российская империя. Кроме этой объединяющей миссии, церковные обряды на Руси уже давно стали сутью и содержанием самой народной жизни, её бытовыми традициями. Религиозные праздники и соответствующие богослужения в храмах, посещение их и причастие к святым тайнам, рождественские, святочные, пасхальные и троичные семейные торжества настолько вошли в каждый дом и в сознание русских людей, что сломать весь этот тысячелетний уклад означало бы полностью зачеркнуть, перевернуть вверх дном всю жизнь общества, обесценить и обескровить психологию россиян, сделать бессмысленным само их существование. Отменить, изъять из обихода Православие на деле означало бы разрушить всё государственное здание, ибо без искренней веры в Творца мироздания, а значит, и в его частицу – Святую Русь – бытие человеческое лишается всякого смысла.
Выдающийся общественный деятель XIX века, апологет государственности Михаил Никифорович Катков писал: «Государство не находится в антагонизме со свободой, напротив, свобода возможна только в его ограде, но при условии сильной власти, способной защитить личную свободу людей от всякого насилия и вынуждения. В понятиях и чувстве народа Верховная Власть есть начало священное...»
«За Веру, Царя и Отечество»... Говоря об Отечестве, всегда помни лось, что есть неразделимое с ним определение – Родина-мать. Отчина, земля отчич и дедич, отчие места, где русский человек появился на свет и возрос, живёт и работает, радуется и печалится, хлопочет о своих делах и заботится о своём потомстве, творит повседневную красоту и не забывает о милосердии, для него значат буквально всё. Это среда его обитания и добывания хлеба насущного, его колыбель и надёжный кров для продления своего рода, это, наконец, место его вечного успокоения в надежде на оставление благодарной памяти о себе. Поэтому искони считалось, что лучше достойно умереть в бою, чем изменить матери Родине, предать родную землю и отдать своих близких на поругание врагу. Без свободной Родины не может быть ни единого национального государства, ни самого физического существования народа.
На культе верности Отечеству было построено и школьное, и семейное воспитание.
Мальчик, разлученный со своей семьёй учебой в кадетском корпусе, почти безболезненно переносил перемену в своей жизни. Привычную домашнюю обстановку «молодому», то есть кадету, отныне все цело заменяла его новая большая ученическая семья, вся хлопотливая атмосфера его единых с товарищами корпусных интересов. В кадетской семье каждый воспитанник оказывался на виду у своих новых сотоварищей, таких же ребят, как и он сам. Все его достоинства и изъяны здесь сразу же обнаруживались. Пришедший в кадетский корпус уже с первого своего шага смекал, что хорошее в нем кадеты заметят и поощрят, а дурное уличат и высмеют. Ленивого товарищи по службе заставят подчиниться установленному распорядку, а не способного к военному делу, несостоятельного в своих амбициях и самомнении поставят в такие условия, что он будет вынужден с позором покинуть требовательную кадетскую семью. Тот же, кто с радостью примет других, сольётся с организмом кадетского товарищества, преодолеет все трудности и успешно закончит курс учёбы. И если он поступит впоследствии на офицерскую или на какую иную, даже гражданскую стезю, то память о корпусе сохранит на всю жизнь. И память эта будет самой благодарной, нежной и ревностной по отношению ко всем другим периодам его долгой или трагически короткой жизни.
Великий князь Константин Константинович, будучи начальником всех военных учебных заведений Российской империи, лично выработал и разослал во все корпуса и училища подлежащие к руководству в жизни свои заповеди, на коих и держался весь уклад кадетских коллективов. Эти двенадцать параграфов знал наизусть каждый, готовившийся стать офицером, воспитанник кадетского корпуса. Например: «Военное товарищество доверяет душу, жертвует жизнью», «На службе дружба желательна, а товарищество обязательно», «Оскорбление своего товарища – это оскорбление товарищества»...
И вот в России началась революционная смута. (Предшественница – нынешней!) Уже в марте 1917 года Временное правительство стало переименовывать Русские кадетские корпуса в «военные гимназии», снимать с их воспитанников погоны и отбирать у них табельное учебное оружие. Поэтому вполне естественно, что подростки и юноши- кадеты во время столкновений с революционными люмпенами защищали порядки тысячелетней державы и свои собственные «гнёзда».
Затем и красные объявили всех воспитанников кадетских корпусов «контрреволюционерами» и начали их преследование, а потом и зверское избиение, уничтожение. Кадетам пришлось прятать погоны под гражданскими рубашками, а с образованием Добровольческой армии – пробираться в её части на юге страны. В подразделениях белых сражалось немало юных патриотов России из числа кадет. С эти ми подразделениями, не сдавшись, они ушли за границу.
3
Прощаясь с пожилым русским доктором, учившимся в кадетском корпусе на территории братской нам Сербии, я спросил чистосердечного собеседника:
Скажите, пожалуйста, Георгий Григорьевич, как Вам, в младенческом возрасте оказавшемуся на чужбине, выросшему за пределами обездолившей беженцев Родины и увидевшему её впервые со всем недавно, как Вам удалось остаться русским и даже зажечь в своём сердце такую нежную любовь к России?
Собеседник прочитал в ответ стихотворение, которое написал один из его товарищей по судьбе, русский эмигрант. Стихотворение это стало песней, знают её и исполняют зарубежные русские во многих странах русского рассеянья:
Через некоторое время, завершив свой очерк о кадетах и юнкерах ушедшей от нас былой России, собрался один из ксерокопированных экземпляров отправить в «Тюмень литературную», как почтальон вручил мне пакет с красочной венесуэльской маркой. Письмо было от Волкова Георгия Григорьевича, в котором он, в частности, писал: «...Хочу прежде всего поблагодарить и за письмо Ваше и за газеты, которые я роздал всем жаждущим слова с берегов Отечества. А над «Известиями культуры России» я вчера просидел до полуночи. И я благодарю Бога за то, что есть на Руси настоящие Русские люди, которые, несмотря на голод, холод и всякие препоны, думают не о себе, а о судьбах Родины и народа. Вообще хочу признаться, что моя четвёртая поездка в Россию дала мне уверенность в том, что наша любимая страна не пропадёт, пока есть в ней и помогают ей делом такие патриоты, как редактор «Истоков» москвич Блазнин, тюменец поэт и редактор Денисов, тоболячка Захарова, ваша семья и многие другие ваши единомышленники. Ведь каждый из вас не просто раздумывает над горестями России, но и все делает для одоления злых сил. Одна Людмила Николаевна Захарова чего стоит! Собрав в Тобольске клуб «Добрая воля», она вместе со своими подвижниками восстанавливает то, что в течение семидесяти пяти лет намеренно губилось и разорялось. Они, сподвижники ваши, заставляют каждого подумать о многом, о чем раньше и помыслить то было невозможно. И за всё это всем вам великая благодарность от нас, русских людей, живущих вдали от своей исторической Родины.
И спасибо моим родителям, наставникам в кадетском корпусе в сербском городке Горажде за то, что они научили меня любить мою Россию. Мы, Русские, должны гордиться принадлежностью к своему великому народу. И у нас есть чем гордиться.